Помоги проекту - поделись книгой:
Мы ценим личные отношения, потому что виртуальной группы может не оказаться рядом в нужный момент. Выстраивать персональные связи – тяжелая работа, к тому же они могут рухнуть в один момент из-за предательства. Поэтому в стремлении получить окситоцин, ничем при этом не рискуя, заманчивой кажется идея примкнуть к большому сообществу незнакомцев. Негативное мышление – один из способов вызвать позитивное ощущение безопасности в группе. При обсуждении кризиса современности человек воспринимает себя как часть огромной социальной общности, ведется ли это обсуждение онлайн, лично или просто в форме мысленного диалога. Неудивительно, что новые технологии получили такое быстрое и широкое распространение в том, что касается создания виртуальных сообществ. Они помогают стимулировать синтез окситоцина без обязательств, которыми обычно сопровождается выстраивание персональных отношений. Люди, которых вы знаете лично, могут вас разочаровать, но в вашей власти переключиться на общение с людьми из виртуального сообщества.
Негативное мышление – удобный способ влиться в виртуальное сообщество. Когда человек начинает ругать проклятую систему или жаловаться, в какое ужасное время мы живем, его быстро признают за своего. Человек не ищет поддержку в группе осознанно – вербальный мозг снабжает его доказательствами собственной правоты, и мозг занят обработкой этой информации, пока человек наслаждается приливом окситоцина.
Кого называют стадным животным?
Животное, поднимающее голову, когда все остальные головы пригнули, подвергает себя настоящей угрозе. Благодаря процессу естественного отбора мозг знает, когда лучше не высовываться. «Стадное» поведение может раздражать вас в других, хотя вы при этом не отдаете себе отчета, что тоже ему подвержены.
Когда принадлежность определенному сообществу создает у вас ощущение безопасности, любая угроза этому сообществу воспринимается как угроза вам лично. Даже отдаленная угроза вашей социальной группе вызывает выброс кортизола, и это застает вас врасплох.
На протяжении почти всей человеческой истории покидать свой ближний круг для человека было настолько опасно, что он предпочитал в нем оставаться, несмотря на внутренние конфликты, которые сегодня кажутся нам ужасными. Например, люди постоянно подвергались физическому насилию со стороны других членов сообщества, но не покидали группу, потому что нахождение в ней воспринималось как более безопасное. Сегодня мир достаточно безопасен, чтобы человек сел на ближайший междугородний автобус и обосновался в другом месте. Хотя не всегда это бывает так просто. Во взрослом возрасте окситоциновые цепочки формируются не так легко, как в юности, когда в мозге активно идет процесс миелинизации, а человек еще не полностью способен удовлетворять свои жизненные потребности. Он может так и не найти то сообщество, в котором ему было бы комфортно, и, даже когда ему удается наладить новые отношения, конфликты все равно случаются. Ожидания не оправдываются, и человек чувствует себя преданным. Он может захотеть вновь сорваться с места и попытать счастья в другом городе, поскольку у него уже есть подобный опыт.
Легче всего социальные привязанности выстраивать в юности. Сегодня мы часто рвем старые связи и думаем, что еще построим новые. Но новые окситоциновые цепочки более уязвимы, чем те, что формируются в тесном контакте и покрываются миелиновой оболочкой в юности. Заместить одну «стаю» другой удается не всегда, поэтому иногда у человека возникает ощущение угрозы, как у животного без стаи. Вербальный мозг интерпретирует это ощущение как «что-то не так с миром».
Именно по этой причине синтез окситоцина столь важен. Такое тривиальное действие, как чистка шерсти у приматов, кажется столь важным, потому что прилив окситоцина наполняет мир новыми красками. В современном мире множество самых разных способов стимулировать его синтез: например, общие вкусы в еде, музыке, спорте. Когда человек обсуждает с собеседником общие интересы, выброс окситоцина происходит и у того, и у другого. Любители рока общаются с любителями рока, а геологи – с геологами. Социальные связи дают мозгу сигнал, что обеспечивается выживание человека, даже если эта задача на повестке дня не стояла.
Обсуждение политики – еще один способ наладить социальные отношения. Политические темы затрагивают глубинную потребность в защите от угрозы. На основе практического опыта у нас формируются разные ожидания, как избежать опасности, но, каких бы политических взглядов вы ни придерживались, вам быстрее удастся найти общий язык с человеком, который их разделяет. Это доверие помогает выстраивать взаимоотношения, которые воспринимаются как большое подспорье для выживания. В мире недолговечных социальных сообществ политика стала удобным способом стимулировать синтез окситоцина.
В условиях дикой природы у млекопитающих с более сильными социальными альянсами больше территория, больше пищи и больше потомства. В человеческом обществе сильные социальные альянсы обеспечивают выживание многими способами. Они помогают человеку найти работу, пару или избавиться от неприятностей. Мозг вознаграждает человека приятными ощущениями, когда тот делает то, что способствует укреплению социальных связей, поскольку это обеспечивает его выживание.
Когда животное ощущает себя в безопасности в группе себе подобных, любая угроза этому сообществу воспринимается как личная угроза выживанию. Отношение к животному, которое остается на месте, когда остальное стадо уходит, также может быть расценено как угроза выживанию. Возможно, вам приходилось испытывать это на себе. Животное вне стада может привлечь хищника, который станет угрозой для всего стада. Если животное не подчиняется общим правилам, оно рискует быть изгнанным из стада. С точки зрения мозга млекопитающего это серьезная угроза, так что обычно животное делает все, что от него требуется, ради поддержания социальных связей. Вы можете убеждать себя, что делаете то же самое по собственным причинам, и так и не осознать, что в вас говорит потребность млекопитающего в поддержании уровня окситоцина.
Животные проводят четкое различие между членами своей группы и чужаками. Запах члена группы стимулирует синтез окситоцина, тогда как запах чужака – нет. Если животное приближается к другой группе, вероятнее всего, оно подвергнется атаке, поскольку члены другой группы будут воспринимать его как угрозу. Благодаря подобной защитной реакции потомство конкретной группы не подвергается риску, что слишком много животных будут стараться прокормиться на ограниченной территории. Животное должно быстро продемонстрировать свою принадлежность к группе, иначе оно может сильно пострадать. У каждого вида собственный запах, окрас и звуки, по которым их можно идентифицировать. Например, у одних газелей на крупе черная полоса, у других – белая, или две белые, или черная и белая. Эти отличия легко заметить. В нашем обществе тоже сложились быстрые способы определять своих. Они могут быть серьезными или легкомысленными, но выполняют свою функцию. Например, в комедийном сериале «Портландия»[7] новичку сразу объясняют, с каким пирсингом в Портленде ходить можно, а с каким его не примут.
Человек активно старается ограничивать свой «стадный инстинкт», хотя постоянно ему следует. Люди, утверждающие, что любят все человечество, формируют сообщества с теми, кто любит все человечество. Люди, которые признаются, что презирают организованные сообщества, объединяются с другими ненавистниками сообществ. Некоторые говорят: «Мы плохие парни» – и доверяют только другим «плохим парням». В человеке неистребимо желание создавать круги доверия, хотя оно может принимать разные формы.
У животных различия между своими и чужими просты. У приматов все осложняется из-за дополнительных нейронов. В стае приматов много подгрупп, состав которых постоянно меняется, поэтому у них постоянно формируются новые социальные альянсы для обеспечения выживания. Старые подгруппы распадаются, новые образуются. Угрозу для примата могут представлять члены его бывшей подгруппы, и он может избежать угрозы и даже повысить свой статус, если заключит социальный альянс на основе груминга с другими приматами.
Люди тоже охотно формируют коалиции. При этом коалиции других часто воспринимаются нами как угроза. Человек знает, что его не будут кусать или пинать, но мозг млекопитающего видит в этом угрозу. В случае усиления другой группы вы рискуете потерять свои ресурсы. Мозг начинает синтезировать «гормоны стресса». Вы понимаете, что можете выжить и без принадлежности к какой-то коалиции, но унаследовали мозг, для которого изоляция смерти подобна.
Общий враг
Группа животных объединяется при признаках общей угрозы. Преимущества нахождения в группе мотивируют их терпеть жесткие внутренние конфликты. Львы держатся вместе, несмотря на стычки, происходящие у них в борьбе за лакомый кусок, потому что гиенам не составляет труда отобрать добычу у одинокого льва. Павианы предпочитают держаться вместе, хотя и кусают друг друга из-за лучших ягод, так как поодиночке они станут легкой добычей для леопарда. Шимпанзе тоже живут в группах, где постоянно возникают внутренние конфликты, потому что обезьяны из других групп могут запросто убить одинокого чужака (исключение – половозрелые самки, которых они забирают в свою группу). Волки и сурикаты живут в стаях, хотя альфа-самцы не допускают размножения других самцов. Волкам группа нужна для успешной охоты, а сурикатам – чтобы избегать хищников. Слонихи объединяются в матриархальные группы, поскольку в одиночку не могут защитить потомство.
Леон Юрис в своем романе «Хаджи» очень точно описал стиль сотрудничества, характерный для млекопитающих: «Мне не исполнилось еще и девяти лет, когда я усвоил основные правила жизни. Я был против брата; мы с братом – против отца; моя семья – против дальних родственников и клана; клан – против племени; племя – против мира; и мы все вместе – против неверных».
Общий враг – это то, что объединяет группу животных. Члены группы ощущают себя в безопасности, потому что вне группы жизнь полна угроз. Животные готовы терпеть боль внутри группы, потому что ожидают, что за ее пределами боль окажется еще сильнее.
Исследование, проведенное на новорожденных крысах, подтвердило эту готовность мириться с болью внутри группы. Крысята были готовы терпеть слабые разряды электрического тока, чтобы оставаться рядом с матерью. Затем ученые начали подавать предупреждающий сигнал, после которого следовал разряд тока. Если матери не было рядом, услышав этот предупреждающий сигнал, крысята быстро учились избегать удара током. Однако в присутствии матери они не пытались избегать электрического разряда. Ученые подтвердили, что мозг крысят блокировал обучение, чтобы избежать закрепления ассоциации между матерью и болью. Такая ассоциация не способствовала бы выживанию.
Возможно, среди ваших знакомых есть люди, готовые терпеть жестокое обращение, например в семье. Человек не пытается изменить ситуацию, если убежден, что без своего мучителя ему будет хуже, чем с ним. Он игнорирует ту боль, которую ему причиняют, потому что у него сформировано устойчивое ожидание внешней угрозы.
В литературе популярен сюжет, когда люди придерживаются своего «племени» несмотря на страдания, которые им это причиняет. Истории – от «Ромео и Джульетты» до «Титаника» – повествуют о несчастных влюбленных, чей выбор не одобряют семья и общество. Когда я слышу подобные истории, то думаю: «Просто переезжайте жить в соседнюю деревню». Но люди так не поступают: в человеческой истории редко когда разрывали прежние связи и выстраивали новые. Сегодня, отправляя пятилетнего малыша в детский сад, мы ждем, что он будет выстраивать новые связи. Это относительно новая модель поведения, позволяющая понять, почему выбор столика в кафе оборачивается для нас выбросом кортизола.
С незапамятных времен группы людей объединялись против общего врага. Этот принцип активно действует даже в современном обществе. Отдел продаж дружит против отдела маркетинга, отдел маркетинга отвечает отделу продаж взаимностью, и все вместе они объединяются против конкурирующей фирмы. Профессора классической литературы держатся вместе и недолюбливают тех, кто специализируется на современной литературе, но все вместе, единым фронтом они выступают против администрации. Вторые скрипки относятся к первым с той же антипатией, что и первые к ним, но их объединяет нелюбовь к коллегам, играющим на духовых инструментах. Млекопитающие объединяются перед лицом общей опасности.
Когда уровень кортизола повышается, легче всего в этом обвинить внешнего врага. В подавляющем большинстве случаев сложно сказать, что именно стимулировало синтез кортизола, и понятная причина в виде внешнего врага помогает освободиться от гнетущего желания что-то с этим сделать, не вызывая трений внутри группы. Если источник беспокойства – внешняя угроза, приятно повышается уровень доверия в группе. Стоит ли удивляться, что сегодня так много групп, объединившихся под девизом «В наших страданиях виноват кто-то другой!».
Если человек отказывается разделять общий настрой группы, то может лишиться ее поддержки. А в некоторых случаях даже станет считаться врагом. Если представители вашей социальной группы говорят: «Все беды из-за этих недоумков», вам придется либо согласиться с этим кругом людей, либо распрощаться с ними. Если вы осмелитесь оспорить общепринятое мнение, у вас есть все шансы познакомиться с тем ужасом, который испытывает газель, оставленная в одиночестве в саванне, или павиан, подвергшийся нападению сородичей. Вы можете стать заложником ситуации и поддерживать мнение, которое не разделяете, потому что альтернатива кажется вам еще хуже.
Обычно подобное поведение очевидно у других, за собой его заметить сложно. Как правило, человек искренне верит, что выше этого. У низших млекопитающих общий враг сохраняется на протяжении поколений. Они рождаются с нейронными связями, которые помогают им проводить различие между «хорошими парнями» и «плохими парнями», как это делали их предки. У высших млекопитающих общие враги появляются на протяжении жизни. Возможно, вам не нравится наблюдать за группами людей, которых объединяет общий враг. Но если вы проанализируете свои отношения с близким вам кругом общения, то непременно найдете своего общего врага. Млекопитающие чрезвычайно эффективны в коллективных действиях, когда их объединяет общее чувство опасности.
Парадокс социального единства
Чувство общности и единения оказывается настолько приятным, что может привести к парадоксу. Наглядный пример – то, как британский писатель Джеймс Баллард[8] рассказывал о пребывании вместе с родителями в шанхайском японском концлагере для гражданских лиц во время Второй мировой войны. В одном из телевизионных интервью он с теплом вспоминал о том времени. Как он объяснял, его семья постоянно была вместе, с остальными узниками у них тоже завязались теплые отношения. Он знал, что это тяжелое испытание для его родителей, и очень их жалел, но сам чувствовал себя хорошо. Совсем иную историю он рассказывает в автобиографическом романе «Империя солнца», по которому Стивен Спилберг поставил одноименный фильм. Его персонаж героически защищает друзей и родных от ужасов лагерной жизни. Фильм глубоко меня потряс, поэтому я была удивлена, услышав, что Балларду даже нравилась жизнь в лагере, поскольку отец всегда был рядом с ним. Вот она, огромная сила окситоцина.
Граждане коммунистического Советского Союза делились похожими чувствами. Ощущение общей судьбы облегчало боль от политического давления и физических трудностей. Социальные связи были на очень высоком уровне, несмотря на серьезные ограничения. Но люди редко открыто вели дискуссии, потому что их могли прослушивать. Основой социальных связей становились шутки. Когда люди обменивались ими, то рисковали в равной мере, и от этого у них возникало ощущение единства. Разумеется, бытовые сложности жизни в коммунальных квартирах с общей кухней и ванной комнатой провоцировали острые внутренние конфликты. Но чувство общей угрозы было сильнее. С распадом Советского Союза исчез и общий враг. Критиковать систему теперь можно было в открытую, не прибегая к шуткам и тонкому ритуалу создания общего круга посвященных. У людей исчез нейрохимический фактор, облегчавший им трудности повседневной жизни. Чувство боли, пришедшее на смену, было настолько острым, что многие начали идеализировать прежний политический строй. Чувство общности бывает таким приятным, что отвлекает мозг млекопитающего от непосредственной угрозы.
Негативное мышление – способ окружить себя людьми, разделяющими ваше восприятие угрозы. Сетования по поводу невыносимости современного общества стимулируют приятное чувство доверия. Вы чувствуете себя в безопасности с другими людьми, также настроенными на негативное мышление, а они чувствуют себя в безопасности с вами. Действие окситоцина быстро проходит, но его всегда можно стимулировать новой порцией жалоб и критики. Каждый выброс окситоцина укрепляет нейронные связи, на основе которых строится социальная привязанность. Возобновление ощущения угрозы укрепляет эти цепочки. Однако мозг привыкает к старым угрозам, поэтому нужно постоянно повышать степень опасности, чтобы стимулировать синтез окситоцина. Обычно вы сразу замечаете, когда это делают другие, но относительно себя самого и своего круга общения вам кажется, что вы просто объективны.
Время от времени вы можете даже разделять точку зрения своих врагов, но, если признаться в этом, вряд ли реакция членов вашей группы будет положительной. Отказаться от негативного мышления сложно, потому что это грозит обернуться потерей окситоцина. Потеря своей «стаи» кажется настолько небезопасной, что по умолчанию лучше оставаться с ней. Когда человек не получает нужный ему окситоцин, мир вокруг теряет краски.
Секс и чувство единства
Секс стимулирует синтез большого объема окситоцина. А так как выброс окситоцина программирует мозг на получение еще большего количества того, что вызвало этот выброс, стоит ли удивляться, что млекопитающие зациклены на сексе.
В дикой природе возможностей для спаривания не столь много, как можно подумать. Фактически этот процесс подчиняется жестким ограничениям. Чем больше детенышей появится на свет, тем больше из них погибнет, поэтому поведение животных в процессе эволюции изменилось таким образом, что они уделяют больше внимания защите своего потомства. Возможность оставить потомство часто напрямую зависит от силы, так как обеспечивает выживание. Сила часто определяется социальным единством и социальными альянсами. Особи с прочными социальными связями внутри группы получают больше еды и благополучно спасаются от хищников. У них выживает больше детенышей, что делает их предпочтительными партнерами для спаривания. Стать частью сплоченной социальной группы – популярная репродуктивная стратегия млекопитающих. Это бывает не так-то просто сделать, но, когда речь об оставлении потомства, мозг готов справиться с любой задачей.
У самцов и самок разные стратегии, но в любом случае они определяются нейрохимическими факторами. Самцы шимпанзе стараются повысить свои шансы на оставление потомства, выстраивая социальные связи с другими самцами – так они добывают больше еды, что привлекает самок. Доминирующие самцы в группе отгоняют соперников от половозрелых самок, но могут сделать исключение для своих союзников. Если самец шимпанзе напрямую ухаживает за самкой, вмешиваются доминирующие самцы. Самки обычно отдают предпочтение именно им.
У самок шимпанзе с сильными социальными связями выше вероятность, что их потомство выживет. Самки шимпанзе тратят много времени на поиск корма и практически постоянно находятся в состоянии либо беременности, либо лактации. Во время поиска корма детеныши остаются одни, поэтому без помощи надежных «нянек» не обойтись. Налаживание социальных связей как с самцами, так и с самками помогает шимпанзе вырастить детенышей. Самка осторожно принимает решения относительно того, кому можно доверять, поскольку многие обезьяны (в том числе самки) проявляют агрессию к детенышам.
Люди прибегают к социальным альянсам для повышения своего репродуктивного успеха разными способами. Вероятно, вы и сами можете привести множество примеров и из жизни, и из истории.
Угроза репродуктивному успеху (как бы вы его для себя ни определяли) стимулирует выброс кортизола. Широко распространенный пример – знакомый многим рефрен: «Всех достойных мужчин (женщин) уже разобрали». Когда человеку не удается создать семью, он винит в этом наше время или наше общество, несмотря на тот факт, что млекопитающим всегда приходилось серьезно бороться за право оставить потомство. Нередко их поджидает разочарование, когда им так и не удается получить возможность спаривания. Когда человек винит во всем наше общество, он создает социальные связи, и окситоцин уменьшает негативные чувства. Но у него по-прежнему остается ощущение, что что-то не так с этим миром.
Все животные делают это
Держаться в стае нелегко. Когда наблюдаешь за стадом, которое движется в едином порыве, забываешь, что за каждый сделанный шаг отвечает мозг отдельного животного. Представьте себе антилопу гну, которой вместе со своим стадом нужно переправиться на другой берег. Важно правильно выбрать момент: если она бросится впереди стада, велик риск угодить в пасть крокодила, но и если она опоздает, встречи с хищником не миновать. Поэтому все антилопы стараются форсировать водное препятствие одновременно, хотя это повышает риск, что они заденут друг друга копытами. Пока антилопы, находящиеся в первых рядах, выбирают момент для прыжка, сзади на них напирают остальные. Хуже всего антилопе придется, если ее затолкают сородичи, так что она торопится совершить прыжок. Двигаться в едином ритме со стадом – сложная задача, хотя со стороны кажется, что животное просто следует за остальными.
Мозг непрерывно взвешивает угрозы и возможности, окружающие человека. Когда он видит, что толпа движется в одном направлении, то оценивает потенциальные угрозы и награду. Он анализирует альтернативный вариант и снова взвешивает угрозы и награду. Он надеется на идеальный вариант с наградой и без угроз, а когда не видит такого варианта, у него возникает чувство, что с миром что-то не так.
К счастью, есть еще один «гормон счастья», благодаря которому вы почувствуете себя лучше, – это серотонин. Ему посвящена следующая глава.
Гормон окситоцин создает приятные ощущения от социального доверия, при этом снижение его уровня вызывает настолько негативное чувство, что люди стремятся стимулировать больше окситоцина иногда весьма необычными способами.
• В процессе эволюции млекопитающие привыкли держаться группами ради обеспечения своей безопасности. Конечно, люди ценят собственную независимость – человек не хочет быть «одним из стада». Но в то же время мозг млекопитающего воспринимает изоляцию как угрозу для выживания. В результате человек постоянно стоит перед дилеммой: ему плохо и в группе, и одному.
• Под действием окситоцина формируются нейронные связи, которые программируют детеныша доверять всему, что он воспринимает, когда у него в организме происходит синтез окситоцина. Таким образом, детеныш легко переносит свою привязанность к матери на все, что он воспринимает, находясь рядом с ней. Его мать тоже ощущает себя в безопасности, поскольку у нее окситоцин вырабатывается благодаря близости сородичей из стада.
• Часто животному приходится выбирать между удовлетворением своих социальных и иных жизненных потребностей. Поддержание баланса между уровнем дофамина, окситоцина и кортизола – часть повседневной жизни млекопитающих.
• То, что находится близко, скорее может нанести вред, чем то, что находится на расстоянии. Это означает, что стремление к окситоцину может иметь негативные последствия. В процессе эволюции мозг млекопитающего научился не доверять тому, кто не заслуживает доверия. Когда доверие человека предается, мозг реагирует выбросом кортизола. Под действием кортизола формируются новые нейронные связи, прерывающие окситоциновые цепочки. Так, человек надолго запоминает предательство близкого.
• Группа животных объединяется под действием внешней угрозы. Преимущества пребывания в группе мотивируют животное терпеть жесткие конфликты внутри ее. Общий враг становится объединяющим фактором. Животное готово терпеть боль от конфликтов внутри группы, так как ожидает, что в изоляции боль будет еще сильнее.
• Отделение от группы воспринимается мозгом как угроза выживанию. Если животное не следует за группой, уровень окситоцина у него падает и появляется ощущение угрозы.
• Когда животное заботится о реализации своей репродуктивной функции, оно занимается созданием социальных связей. Для этого не требуется осознанного усилия: мозг, сформировавшийся в результате естественного отбора, воспринимает социальную общность и репродуктивный успех «в комплекте». Вы можете вспомнить, как люди, которым вы доверяете, используют социальные альянсы для повышения своих шансов на реализацию репродуктивной функции. Аналогичные примеры вы можете найти и относительно тех, кому вы не доверяете. На протяжении всей человеческой истории секс и социальные альянсы были связаны самыми разнообразными способами.
• Негативное мышление способно стимулировать синтез окситоцина за счет создания ощущения, что все мы одной веревочкой повязаны.
• В современном мире мы часто разрываем социальные связи, которые формировались у нас в юности, когда активно идет процесс миелинизации нервных волокон. Мы думаем, что быстро завяжем новые доверительные отношения, но оказывается, что сделать это бывает не так просто. Это заставляет нас искать альтернативные источники окситоцина, такие как временное чувство доверия или виртуальные сообщества. Негативное мышление помогает укрепить эти связи.
Глава 5. Позитивное мышление и стремление к доминированию
В современном обществе концепция превосходства не приветствуется, а вот животные стараются превзойти в чем-то своих сородичей всякий раз, когда выдается такая возможность. Когда им удается взять верх, это приводит к выбросу серотонина. Синтез серотонина – не показатель агрессии, а приятное, спокойное ощущение, что можно безопасно следовать своим импульсам. Однако приятное чувство вскоре проходит, и мозг млекопитающего ищет новую возможность получить преимущество. Под действием серотонина формируется нейронная связь, помогающая животному понять, как стимулировать больше положительных ощущений в будущем. Социальное доминирование повышает шансы на оставление потомства, поэтому в процессе естественного отбора мозг научился стремиться к социальному доминированию.
Человек ищет способы стимулировать серотонин без конфликтов. Это не так-то просто, а потому все, что стимулирует синтез серотонина, особенно ценится. Негативное мышление может стать безопасным и удобным способом его стимулировать. Когда человек пренебрежительно высказывается о бизнесменах как о денежных мешках, он наслаждается иллюзорным чувством превосходства над ними. Критика «недоумков во власти» стимулирует чувство социального доминирования. На краткое время это приносит удовлетворение, а затем серотонин распадается.
Вы можете утверждать, что не стремитесь к превосходству над другими. Тем не менее, когда вы видите, что кто-то ставит себя выше остальных, это вас раздражает. Мозг млекопитающего непрерывно сравнивает ваше положение с положением остальных, и, если вы в чем-то проигрываете, это воспринимается как угроза. При снижении уровня серотонина вам начинает казаться, что что-то не так с этим миром, даже если вы не стремитесь выбиться в лидеры. Ваше внутреннее млекопитающее воспринимает отставание как угрозу для выживания. Оно всячески пытается избежать этой угрозы, потому что в дикой природе это вопрос жизни и смерти. Стремление к доминированию обеспечивает выживание генов животного.
Возникает вопрос: разве не могут все быть равны? Равенство – это абстрактное понятие, а мозг млекопитающего не оперирует абстракциями, концентрируясь на конкретных вещах. Когда он видит банан, то хочет получить банан. Когда он видит более крупную и сильную обезьяну рядом с бананом, то не хочет неприятностей. Мозг млекопитающего постоянно сравнивает потенциальную выгоду и возможную боль и пытается добиться своего теми способами, которые работали раньше.
Вы можете заявить: «Мне не нужен банан, пусть он достанется тому, кто слабее». Это ставит вас в позицию доминирования в ситуации, когда у вас и так достаточно бананов. Если в вашем окружении приветствуется делиться с остальными, вы научитесь извлекать социальную выгоду из такого поведения. Заявление, что вас не беспокоят собственные потребности, вызывает чувство превосходства.
Когда животное приближается к более слабому сородичу, оно посылает сигналы доминирования, понятные другим особям этого вида. Более слабая особь демонстрирует готовность подчиниться, и эти сигналы тоже понятны всем. Таким образом социальные животные избегают конфликтов. Более слабая особь защищает себя от агрессии, демонстрируя отсутствие намерения конкурировать. Когда доминирующее животное видит подобное проявление уважения, уровень серотонина у него повышается. Если при проявлении доминирующего поведения животное не получает подтверждения в виде сигналов о подчинении, уровень серотонина у него падает и животное ощущает тревогу.
Человек изо всех сил старается унять свое стремление доминировать, поэтому у него возникает ощущение угрозы, когда он считает, что кто-то другой получает бонусы за доминирующее положение. Человек стремится к справедливости, но при этом никто не способен быть объективным судьей: каждый из нас воспринимает реальность через призму собственных нейрохимических процессов. Когда человек ощущает недостаток своей социальной значимости (или ценности), ему начинает казаться, что с миром что-то не так. Он ищет способы почувствовать себя лучше, но понять, какой способ окажется эффективным, не всегда просто. Иногда может сработать негативное мышление.
Мы все испытываем социальное доминирование за счет нейронных связей, выстроенных в прошлом. Те события, которые в юности стимулировали у человека синтез серотонина, привели к созданию нейронных «скоростных автострад», сформировавших его ожидания относительного того, как добиваться положительных эмоций в настоящем. Для него стало естественным поведение, благодаря которому можно заслужить уважение в том окружении, в котором он жил, и он научился избегать поведения, способного привести к потере уважения. Вы можете заметить, что некоторые люди стремятся к доминирующему положению и наслаждаются им или теряют его и страдают от этого. Зеркальные нейроны сохраняют информацию о том, что дает приятные эмоции, а что – негативные. Человек может утверждать, что его заботит только высшее благо, или упиваться своим самоуничижением. При этом его мозгу требуется серотонин, и он продолжает стремиться к тому, чтобы его получить, осознанно или нет. Человек может испытывать минутное чувство превосходства каждый раз, когда говорит себе: «Все они – кучка недоумков!» Но серотонин вскоре разрушится, и ненавидеть «недоумков» приходится снова и снова.
Каким бы образом человек ни стимулировал синтез серотонина, мозг ко всему привыкает. Привычное положение доминирования вскоре перестанет приносить былую радость. Мозг будет стремиться получать все больше социальных преимуществ. Если человек привык мыслить негативно, ему придется находить все более серьезные недостатки у «кучки недоумков», чтобы почувствовать себя хорошо.
В нашем обществе животное стремление к доминированию получает разные названия: эго, самонадеянность, конкурентоспособность, уверенность в себе, стремление к статусу, снобизм. Человеку свойственно желание уважения, внимания, собственной важности, превосходства. Мы называем других начальниками, манипуляторами, контролерами. Каждый человек хочет быть особенным, и неважно, как это называется. Сложно рассмотреть эти проявления в милых пушистых зверушках, но, когда человек понимает механизмы, действующие в природе, то лучше понимает самого себя.
Ты меня уважаешь?
Уважение – далеко не вербальная абстракция. В дикой природе оно несет реальные преимущества для выживания. В нашем обществе принята идея, что каждый достоин уважения. Но человек не может с каждым оставить потомство и поделиться своими бананами. Он также не может одновременно проявлять уважение ко всем и требовать уважения к себе ото всех. Мозг млекопитающего находится в постоянном поиске уважения, и иногда его постигает разочарование. Мозг, решающий задачу распространения генов, воспринимает это разочарование как угрозу выживанию.
К моменту, когда животное становится взрослым, у него уже сформированы нейронные связи, подсказывающие, когда следует доминировать, а когда подчиниться. Каждое животное понимает, кому из членов группы оно должно подчиниться, а кто позволит ему доминировать. Даже уважая всех одинаково, вы не можете уделить внимание каждому, так же как все не могут уделять внимание вам. Животные конкурируют за социальные награды, подобно тому как они конкурируют за награды физические, поскольку благодаря действию серотонина это вызывает у них приятные эмоции. Вы можете свысока смотреть на тех, кто гонится за статусом. Можете порицать самого себя за стремление к этому удовольствию. Но факт остается фактом: вы чувствуете себя хорошо, когда находитесь в доминирующем положении, и плохо – когда утрачиваете это положение. Проблема не в вас и не в окружающем мире. На самом деле это вовсе не проблема – нужно только признать свою природу.
Вы можете считать, что животным свойственны сострадание и забота о ближнем. Вам может быть неприятно то, что они борются за социальное доминирование. Но результаты исследований показывают непосредственную связь между стремлением к высокому статусу и уровнем серотонина у животных. Важной вехой в изучении этого вопроса стало исследование, в ходе которого ученые установили одностороннее зеркало между вожаком стаи обезьян и остальными членами стаи. Сначала уровень серотонина у вожака был гораздо выше, чем у всех остальных. Он делал жесты доминирования, принятые у этого вида, но остальные не отвечали ему жестами подчинения, так как одностороннее зеркало не позволяло им видеть вожака. Изо дня в день уровень серотонина у вожака падал все сильнее, он начал проявлять беспокойство. Очевидно, что для поддержания синтеза серотонина ему было необходимо видеть жесты подчинения, проявление уважения, чтобы чувствовать свой высокий статус.
Серотонин – сложный гормон, который вырабатывается не только у млекопитающих, но и у рептилий, рыб, моллюсков и даже амеб. У млекопитающих его в десятки раз больше в кишечнике, чем в мозге. Серотонин стимулирует процесс пищеварения. Это вполне логично, потому что в дикой природе социальное положение во многом определяет возможность добыть пищу. Мозг стремится к получению серотонина и избеганию боли, но нет гарантированного способа этого добиться. Возможно, вы мечтаете о Нобелевской премии, о премии «Грэмми» или просто о повышении по службе, но даже ваши самые серьезные усилия могут оказаться тщетными. К тому же, если вы и добьетесь желаемого, радость от этого будет недолгой – вы сразу начнете мечтать о чем-то большем. Можно обвинять в этом поведении современное общество, но животное любого вида стремится к высокому социальному статусу со всей энергией, которая остается после удовлетворения непосредственных жизненных потребностей. Это своеобразная подушка безопасности. Животное не способно откладывать деньги в банк или еду на черный день. Оно вполне может остаться голодным завтра, даже если сегодня наелось досыта. Поэтому имеющуюся у него дополнительную энергию оно инвестирует в повышение своего социального статуса. Это увеличивает его шансы на удовлетворение жизненных потребностей в будущем. Когда свой статус стремятся повышать другие, это раздражает. Зато когда человек это делает сам, то считает это естественным.
Любая угроза социальному статусу воспринимается мозгом млекопитающего как угроза выживанию. Когда кто-то другой получает преимущество, мозг млекопитающего начинает искать, какие в этом негативные стороны для вас. Все может закончиться тем, что вы постоянно будете пребывать в состоянии тревоги, потому что в мире полно людей, которые получают преимущества.
Перспектива газели выглядит мрачно, когда доминирующие сородичи занимают лучшую часть пастбища и выбирают лучших самок для продолжения рода. Однако газель концентрируется на поиске травы и партнера для спаривания и избегает конфликтов, которые, вероятнее всего, закончатся не в ее пользу. Мозг низших млекопитающих сосредоточен на удовлетворении реальных потребностей, а не на абстрактном «ведении счета». Мозг высших млекопитающих способен условно складывать и вычитать очки, так как запоминает «предыдущие ходы». Это помогает предотвратить конфликты, поскольку на время сглаживает острые углы. Человек способен вести счет своим успехам и неудачам на протяжении длительного времени.
Формирование серотониновых цепочек на основании практического опыта
Представьте себе свинью, у которой появилось десять поросят (сосков у свиньи восемь). Каждый поросенок с момента рождения участвует в конкуренции, которая для него становится вопросом жизни и смерти. Когда он добирается до соска, то повисает на нем и не позволяет остальным приблизиться. По мере того как поросенок растет и набирается сил, он старается пробиться повыше, поскольку там теплее и молоко жирнее. Мама-свинья этот процесс никак не регулирует, так что каждый из ее детенышей учится на собственном опыте. Через несколько недель конфликты между поросятами немного стихнут, поскольку у каждого из них сформируются свои ожидания, какое поведение ведет к награде, а какое – к неприятностям. Каждый раз, когда поросенок берет верх в конфликтной ситуации, у него происходит синтез серотонина, под действием которого формируются нейронные связи. Это помогает ему синтезировать серотонин в похожих обстоятельствах в будущем. Поросенок чувствует себя в безопасности, удовлетворяя свои потребности, когда у него синтезируется серотонин. При этом каждый раз, когда он становится проигравшей стороной в конфликте, у него происходит синтез кортизола. Через некоторое время у каждого поросенка уже будет иметься сформированная нейронная связь, позволяющая ему стремиться к награде и избегать боли. Слабый поросенок учится подчиняться, чтобы избежать боли. Сильный учится доминировать, чтобы получить больше наград. Вы можете считать, что все это несправедливо. Такая «свинская» правда жизни может быть вам неприятна. Вам повезло жить в обществе, где конфликты разрешаются согласно утвержденным правилам. Вот только когда вы видите, как свиньи – буквальные или фигуральные – получают ресурсы, недоступные вам, скорее всего, вас обуревают эмоции. Даже если вам не нужно молоко, вам неприятно, что его получает свинья.
Вы не хотите быть агрессором, но при этом не хотите попасть под давление агрессора. Вы хотите чувствовать себя хорошо и чтобы окружающие считали вас хорошим. У нас формируются самые разные серотониновые цепочки, и нужны способы их между собой «примирить».
Серотонин вызывает ощущение безопасности. Это ощущение животного, что у него есть все необходимое, чтобы выиграть борьбу за пищу или за партнера. Если его суждение верно, то самоутверждение принесет ему приятные ощущения. Однако это суждение может быть ошибочным, и тогда попытка доказать свой статус ничем хорошим не закончится. Вследствие боли сформируются новые нейронные связи, контролирующие серотонин.
Фермеры и биологи-практики знают, что самые слабые животные в стаде пасутся по краям, где выше риск нападения хищников. Не думайте, что они жертвуют собой ради блага остального стада – мозг млекопитающего так не работает. Стадные животные непрерывно пытаются пробиться в центр. Если они слишком для этого слабы, то остаются по краям. Им повезло, если они успели протолкнуть в центр свое потомство, потому что так выше шансы, что их гены продолжатся.
Никто не стремится целенаправленно выталкивать слабых животных из центра, но при этом никто не хочет оказаться по краям. Кажется, что вы пополните ряды аутсайдеров, если перестанете активно всех расталкивать. Почему же вокруг столько тех, кто изо всех сил пробивается в центр? Что-то не так с этим миром. Когда вперед лезут другие, это никому не нравится. Но когда так действуете вы сами, кажется, что вы просто делаете все возможное, чтобы выжить.
Когда вы видите особое отношение к другим, это выбивает вас из колеи. Но когда такое отношение направлено на вас, это кажется справедливым. Вы просто наверстываете то, что должны были получить. Вы часто отступаете, чтобы избежать конфликта, но, кажется, теперь настал ваш звездный час. Социальные животные всегда замечают, что получают остальные вокруг них. Человек унаследовал мозг, который тоже обращает на это внимание.
Недоумки получают бананы
Мозг млекопитающего не обременяет себя вычислениями. Он не говорит: «У нас 12 бананов на четверых, давайте возьмем по три банана каждый». Он просто дает сигнал хватать как можно больше бананов, пока другие не начали за них борьбу. Разумеется, вы так не делаете – вы ограничиваете свой порыв и ожидаете такого же сдержанного поведения от других. Когда другие не оправдывают ваши ожидания, у вас происходит выброс кортизола. Дело тут не в банане: вы начинаете сомневаться в собственной способности предсказывать возможность получения награды.
Вся жизнь человека уходит на построение нейронных связей, помогающих ему получать награды и избегать боли. Когда он терпит неудачу, а кто-то добивается успеха, он не знает, что делать дальше. Ему нужна уверенность, что он тратит свои силы правильно. Это не пустой спор из-за банана – ему нужно понимать, как работает этот мир. Сложно чувствовать себя счастливым, когда приходишь к выводу, что все бананы достаются недоумкам. К сожалению, еще сложнее человеку бывает заметить, что он целенаправленно выбирает факты, подтверждающие его пессимистичную картину мира.
Если весь день простоять перед лотком мороженщика, может создаться впечатление, что все только и делают, что едят мороженое. Как несправедливо, что вы набираете килограммы от редкой порции этого лакомства, а другие едят его все время и не толстеют. Конечно же, никто не ест мороженое постоянно. У вас сложилось предвзятое мнение, так как ваша информация собрана напротив лотка мороженщика. Объективность социального сравнения зависит от выбора данных, и, к сожалению, чаще всего мы полагаемся не на факты, а на эмоции. Если вы сознательно настраиваетесь на ошибочное мнение, то с легкостью найдете факты в его поддержку.
Социальное доминирование и репродуктивная функция
Социальное сравнение имеет столь важное значение для животных, потому что от него напрямую зависит выживание генов. Чем больше вы знаете о брачных ритуалах у животных, тем проще понять собственную потребность в социальном доминировании. В дикой природе нет свободной любви. Животные реализуют свою репродуктивную функцию, при этом и самцы, и самки стараются получить преимущество.
Самки не хотят тратить свои ограниченные репродуктивные ресурсы на «плохие» гены. Они не формулируют этого осознанно, но делают выбор в пользу самцов с «хорошими» генами. У разных видов разные критерии оценки самцов, и, как правило, учитывается социальный статус. У низших млекопитающих самец обычно наделяется необходимым статусом непосредственно после победы в физической битве. У высших млекопитающих статус может завоевываться на протяжении какого-то времени благодаря как положительным социальным поступкам, так и победе в физических битвах. У обезьян вида бонобо самец получает статус от статуса своей матери, так что самки стараются спариваться с сыновьями тех обезьян, которые наделены высоким статусом в их стае. Самки бонобо активно стараются подняться по иерархической лестнице, чтобы получить возможность спариваться с лучшими самцами.
В группах млекопитающих часто бывают «альфы», которые стремятся самыми разными способами контролировать репродуктивные возможности. Доминирующие самцы отгоняют всех остальных от половозрелых самок. У доминирующих самок бывает больше детенышей и выше шансы уберечь их. Животными руководят далеко не династические амбиции. Они делают то, что вызывает у них приятные ощущения. А все, что стимулирует синтез серотонина, вызывает приятные ощущения. Они не похожи на ощущения от дофамина, которые мотивируют на активные действия. Серотонин создает спокойное чувство, что что-то у вас уже в кармане.
Ради этого чувства животное сравнивает себя с соперниками и принимает решение. Когда животное видит, что оно крупнее, сильнее или выше по статусу, стремление самоутвердиться кажется безопасным. Когда оно видит, что слабее, меньше или ниже по статусу, мысль о самоутверждении вызывает всплеск кортизола. Сильные и слабые животные спокойно уживаются рядом, так как они хорошо проводят социальные сравнения. Людям тоже требуется серотонин, но общество не хочет жить «по праву сильного». К счастью, оно ограничено законами и социальными нормами, чтобы не допустить агрессии. Тем не менее у человека тоже мозг млекопитающего, который постоянно стремится к повышению статуса, сравнивает себя со всеми остальными и «ведет счет». Стоит ли удивляться, что результатом этого становится негативное мышление.
В цивилизованном обществе ожидается, что человек будет стремиться повысить свой статус, не принижая других. На практике сделать это довольно сложно, поэтому мозг ищет руководства: какие методы были эффективны в прошлом. Для мозга эффективным кажется все, что как-то помогло добиться уважения. К сожалению, обратная реакция не всегда бывает такой, как человек ожидает, и усилия стимулировать синтез серотонина оборачиваются разочарованием.
Наши ожидания относительно того, как добиться уважения, выстраиваются еще в молодости. Для некоторых таким способом становятся уступки. В современном обществе посредством уступок можно получить и бананы, и возможность для продолжения рода. Фактически уступку сложно считать подчинением, если вы ожидаете, что вам уступят в ответ. Предположим, вы столкнулись с кем-то в дверях. Вы можете уступить дорогу: «Прошу вас», ожидая, что в ответ последует: «Только после вас». А что если этот человек просто молча пройдет? Возможно, из-за выброса кортизола вы решите, что человек бессовестно воспользовался вашей добротой. Каждый раз, когда вы подходите к порогу, ваш мозг формирует ожидания. Люди не всегда соответствуют этим ожиданиям, что становится поводом для всплеска кортизола.
Повседневная жизнь складывается из решений, когда отстаивать свою позицию, а когда уступить. Если все время доказывать собственное превосходство, это закончится плачевно, поскольку выйти победителем из всех схваток невозможно. При этом стратегия постоянного подчинения тоже не сулит ничего хорошего, так как в этом случае останется лишь наблюдать, как бананы получают все, кроме вас. Так что единственный вариант – оценивать каждый конкретный случай. Именно в этом и заключается функция мозга.
Каждый человек – особенный
Вы можете сказать, что не сравниваете себя с другими, но обязательно замечаете, что у кого-то лучше волосы или кубики пресса. Мозг человека привык проводить социальные сравнения. В результате вы, сами того не желая, можете расстроиться из-за того, что у вас не такие красивые волосы или нет кубиков.
В современном мире предполагается, что каждый человек постоянно ощущает свою значимость, но при этом не считает себя лучше кого-то другого. Это идеализированное состояние называется уверенностью в себе. Создать такую иллюзию затруднительно, поскольку мозг человека проводит конкретные сравнения. Мозг отмечает нашу собственную слабость, потому что в естественной природе это вопрос выживания. Можно начать думать, что все остальные постоянно наслаждаются серотонином и только вам он не достается. Вы ищете способы стимулировать синтез серотонина, но у каждого из этих способов обычно бывают те или иные неприятные побочные эффекты. Всякий раз, когда вы ставите себя выше остальных, есть риск, что вас сбросят с пьедестала. Вы можете постараться оставить после себя какой-то значимый след, но опять-таки даже в случае успеха удовольствие от этого не будет длиться вечно и вам придется стремиться к чему-то еще. Всегда легче вместо этого высмеять человека, который добился больше, чем вы.
Негативное мышление – удобный способ добиться синтеза кортизола: без насилия, наркотиков и набора веса. Можно почувствовать свое превосходство без изнуряющих тренировок в спортивном зале, экзамена на право заниматься адвокатской практикой и необходимости мириться с пренебрежением политиков и бизнесменов. С помощью негативного мышления вы сразу чувствуете себя на коне, потому что «они» ведь «недоумки».
Мало кому нравится жить в атмосфере ярмарки тщеславия – люди стремятся совсем к другому. Возможно, для кого-то будет утешением узнать, что своя ярмарка тщеславия есть в любой обезьяньей стае. В известном исследовании, когда изучали обезьян шимпанзе, животные добровольно обменивали свою пищу на возможность смотреть на изображение своего вожака (и половозрелых самок).
Результаты исследования павианов в естественных условиях обитания показали, что они гораздо больше смотрели на вожака, чем на остальных сородичей. Если вам кажется, что кто-то из людей получает больше внимания, – знайте, вам не кажется. Если вас это расстраивает, в вас говорит внутреннее млекопитающее. Вы не думаете о распространении своих генов, но при этом подсознательно повышенное внимание всегда ассоциируется с более высокими шансами на репродуктивный успех. Утрата внимания воспринимается как угроза выживанию.
В животном мире социальное сравнение имеет приоритет над пищей. Прежде чем схватить пищу, животное всегда сначала оглянется, чтобы посмотреть, кто за ним наблюдает, так как избежать травмы важнее, чем получить лакомый кусочек. По тем же причинам социальное сравнение приоритетнее секса. Мозг ни на минуту не перестает сравнивать вас с другими и реагировать – иногда так, как вам бы того не хотелось.
В современном мире человек сам выбирает, в какой области для него важно социальное сравнение. Только он решает, насколько его волнует красивый маникюр, автомобиль или школьные оценки детей. Можно даже сконцентрироваться на кошечках и игнорировать все остальное, если вам того хочется. При этом какую бы область вы ни выбрали, каждый раз, когда вас кто-то станет в этом опережать, вы будете переживать выброс кортизола. Мозг млекопитающего постоянно замечает успехи остальных и пытается выяснить, что не так. Он считает, что для обеспечения выживания вы тоже должны быть особенным. Никто не формулирует это вербально, но наши нейрохимические «американские горки» заставляют нас полностью это прочувствовать.
Молодой самец обезьяны не найдет пару, пока не повысит свой статус в стае. Молодой самке тоже нужно повысить свой статус, иначе ее детенышам будет грозить слишком много смертельных опасностей. В мире приматов статус – вопрос жизни и смерти. Для человека статус тоже играет важную роль, хотя у каждого из нас эта потребность проявляется по-своему. Можно отвергать общепринятые признаки статуса, но считать важным какой-то конкретный признак. Если вас раздражает поведение людей, стремящихся занять высокое положение в обществе, вспомните, что ими движет тот же импульс, который заставляет оставлять потомство. Если не осознавать, что подобный поведенческий механизм унаследован человеком от его животных предков, то можно пребывать в убеждении, что виной всему современное общество.
Трудно постоянно быть особенным. Сегодня человек пользуется уважением своего окружения, а завтра вполне может его утратить. Разочарование – неотъемлемая часть стремления животного к уважению. В прошлом люди дрались на дуэлях, носили корсеты, безупречно выглаживали нательное белье, чтобы стимулировать синтез серотонина. Негативное мышление помогает добиться этого без значительных усилий. Возможно, вы не хотите никого осуждать, но, когда говорите себе: «Они просто шайка мошенников», чувствуете свое превосходство. Негативное мышление помогает человеку чувствовать себя на высоте в мире, где все остальные тоже стремятся к тому, чтобы чувствовать себя на высоте.
Вы можете утверждать, что заботитесь о благе других. Тем не менее ваш мозг реагирует на все, что вас касается. Если долгое время игнорировать сигналы, которые вам подает мозг, это приведет к возникновению негативных ощущений. Мозг начнет сигнализировать, что что-то не так, а вы будете стараться расшифровать это сообщение. В итоге вы можете прийти к выводу, что окружающие пытаются поставить себя выше вас. И пока вы будете мысленно осуждать свое окружение, вам будет продолжать казаться, что вас не заботит собственное благополучие – вы печетесь только о благе других.
Теперь моя очередь
Когда попытка получить серотонин заканчивается разочарованием, ваше внутреннее млекопитающее уверено, что проблема в том парне, который вас обошел. Начать с ним соперничество кажется вполне подходящим способом, чтобы удовлетворить желание сделать что-то немедленно. «Тем парнем» может быть старушка, которая возглавляет ваш клуб вязания на спицах, или старший брат, который постоянно старается вас уколоть, или политик, которого часто показывают по телевизору, или кто угодно. Соперничество с тем, кто в вашем представлении занимает более высокую ступень в социальной иерархии, помогает избавиться от негативных ощущений. А если это соперничество происходит лишь у вас в мыслях, то можно почувствовать себя лучше и при этом избежать открытого конфликта. Если негативные ощущения вернутся, можно вновь вступить в мысленный спор. В стремлении к спокойному, приятному ощущению от серотонина у вас может идти непрерывное мысленное соперничество с кем-то.
Поделиться книгой: