Управляй гормонами счастья. Как избавиться от негативных эмоций за шесть недель

Негативное мышление способствует развитию предсказу­емости. Когда человек говорит: «У такого, как я, ничего не получится», возможно, у него действительно ничего не получится, но его греет мысль, что он знает, как устроен этот мир. Мозг вырабатывает немного дофамина каждый раз, когда его прогноз оправдывается. Животное удовлетворяет свои потребности, делая прогноз, предпринимая шаг, а затем оценивая полученный результат до того, как выбрать следу­ющий шаг. Если результат разочаровывает, происходит выброс кортизола, что сигнализирует о необходимости смены курса действий. Если результат соответствует ожиданиям или даже их превосходит, в организме синтезируется дофамин. Негативное мышление помогает человеку формировать ожидания, которые он сможет реализовать, а значит, это верный способ получить немного дофамина.

Каждый мозг создает ожидания, как получить вознаграждение, на основе собственного уникального опыта. Неожиданная награда – например, цветы от таинственного поклонника или повышение зарплаты на сумму, большую, чем вы рассчитывали, – стимулирует дополнительный выброс дофамина. Разумеется, невозможно предсказать неожиданное вознаграждение, и мы часто не способны прогнозировать даже то вознаграждение, которое ожидаем. Но дофамин нужен человеку не для того, чтобы тот испытывал постоянное и непреходящее счастье: он хранит новую информацию о вознаграждении.

Негативное мышление становится способом стимулировать синтез дофамина, когда все остальные методы не работают. Когда человек говорит: «Мир так несправедлив!» – он практически наверняка найдет доказательства, это подтверждающие. То есть он формирует ожидания, которые сбываются, и ему от этого приятно.

Дофамин заставляет испытывающего жажду слона почув­ствовать себя хорошо до того, как будет фактически удовлетворена его потребность в воде. Работа гормона заключается в том, чтобы обеспечить прилив энергии и приятное возбуждение во время действий, необходимых для достижения цели. Долгая дорога к источнику воды изматывает, но благодаря дофамину каждый сделанный шаг приносит радость. Животные охотно делают то, что стимулирует синтез дофамина, например наблюдают за пространством в поисках пищи или потенциального партнера. Когда для достижения цели требуется предпринять множество усилий, развитый человеческий мозг полагается на дофамин. Неважно, стремитесь ли вы выучиться на врача или планируете отпуск своей мечты, мозг прогнозирует, какие действия для этого нужно предпринять, и вознаграждает вас приятным возбуждением каждый раз, когда отмечает, что вы приблизились к желанной цели. Вас переполняют эмоции, когда вы получаете диплом врача или прибываете в место, о котором мечтали, но добиться этого вам удалось благодаря дофамину, который поддерживал вас «в пути».

Дофамин помогает человеку не прекращать поиски, а поиски обеспечивают выживание. Человек не всегда находит, что ищет, и это приводит к выбросу кортизола. Негативные ощущения мотивируют отказаться от прежнего курса действий, который не дал результата, и выбрать новый, который стимулирует синтез дофамина. Если слон на пути к водному источнику долго не встречает знакомых знаков, у него усиливается чувство беспокойства. Это мотивирует его изменить направление, а приятные ощущения от выброса дофамина становятся для него наградой, когда знакомые знаки наконец появляются. В условиях дикой природы значение имеет только удовлетворение реальных потребностей, но прилив позитивных эмоций наблюдается уже тогда, когда вы ожидаете, что ваши потребности будут удовлетворены. Позитивные ожидания мотивируют человека продолжать поиски.

Конечно, прогнозы не всегда оправдываются, и нас порой ждет разочарование. Дофамин не может вырабатываться непрерывно, хотя человек к этому стремится. После нескольких неоправданных ожиданий велик соблазн спрятаться за негативным мышлением. Когда человек утверждает: «Эти недоумки у власти нас погубят», он начинает искать подтверждение своим словам, а когда находит, то чувствует себя великолепно!

Усилия или награда

Возможности животных удовлетворить их жизненные по­требности ограниченны. Таким образом, выживание зависит от тщательно взвешенных решений – на что следует направить усилия. Если бы лев пускался в погоню за каждой газелью, попадающей в поле его зрения, он выбился бы из сил и умер голодной смертью прежде, чем поймал свою добычу. Вместо этого он оценивает каждую потенциальную жертву и приберегает энергию для той, что точно сможет поймать. У льва есть целый ряд ожиданий, поскольку успешный опыт прошлых охот стимулировал у него синтез дофамина, который, в свою очередь, формировал нейронные связи. Когда лев видит слабую одинокую газель, пасущуюся неподалеку, он ощущает прилив дофамина, который заставляет его перейти к активным действиям.

Дофамин отдает приказ мозгу задействовать дополнительные резервы энергии. Если бы человек делал это постоянно, то израсходовал бы всю энергию до того, как получил желаемое. Вместо этого мозг сохраняет энергию, пока не получит доказательства, что человек на верном пути к цели и ее можно достигнуть. Мозг определяет вознаграждение исходя из прошлого опыта, в том числе воображаемого, который способна создавать кора головного мозга. Например, таким вознаграждением может стать выступление в Карнеги-холле. Вознаграждение также определяется неудовлетворенными потребностями. Так, если вы умираете от жажды, путь к источнику воды уже доставит вам удовольствие, но, как только потребность в воде будет удовлетворена, та же самая дорога не вызовет у вас никаких эмоций. Если вы голод­ны, один вид еды заставит вас трепетать в предвкушении, но, когда вы насытитесь, еда больше не будет казаться такой притягательной. Если физические потребности человека удовлетворены, на первый план выходят его социальные потребности. Легко понять, почему столько людей мечтают выступить в Карнеги-холле. Они формируют ожидания, как удовлетворить свои социальные потребности, и испытывают положительные эмоции от движения в направлении цели.

Мозг склонен концентрироваться на серьезной конкретной цели в ожидании большого выброса дофамина. При этом небольшие его выбросы просто необходимы, чтобы мотивировать каждый шаг на пути к этой цели. Представьте, что обезьяна увидела спелый сочный плод на самой верхушке дерева. Для начала она должна решить, стоит ли этот фрукт ее стараний. Если обезьяна голодна, а дерево выглядит так, что по нему можно вскарабкаться, обезьяна чувствует прилив дофамина и начинает разрабатывать план действий. Она ищет оптимальный маршрут, чтобы добраться до верхушки дерева, и думает, с чего начать. Прежде чем повиснуть на первой ветке, она пробует ее на прочность. Если прошлый опыт лазания по деревьям подсказывает ей, что все нормально, вновь вырабатывается дофамин. Забравшись на первую ветку, она пробует вторую, повыше, и в случае успеха снова получает прилив дофамина. Путь к главной награде состоит из маленьких дофаминовых наград.

По мере приближения к верхушке дерева задача усложняется. Ветки становятся все тоньше, земля все дальше, а тут еще появляется другая обезьяна, которую тоже привлек спелый плод. Обезьяна начинает проявлять больше осторожности и тщательнее проверять свои ожидания. Она вновь испытывает прилив дофамина, когда уже в силах дотянуться до фрукта. Все нейроны, активированные этим усилием, связываются в цепочку под действием дофамина. Это будет способствовать улучшению ее навыков поиска в будущем.

Под действием дофамина формирование навыков происходит без усилий или специального намерения. Представим, что наши далекие предки неожиданно наткнулись на озеро, кишащее рыбой. Они бы чрезвычайно этому обрадовались, так как найти животный белок в дикой природе – большая удача. Белок необходим для репродуктивной функции, и удовлетворение столь важной потребности вызвало бы серьезный выброс дофамина. Все, что они увидели, услышали, почувствовали, закрепилось бы у них в нейронных связях, и это помогло бы им находить больше рыбы в будущем. Положительные эмоции мотивировали бы их искать другие водоемы в ожидании нового всплеска приятных ощущений. Не всегда можно выразить словами, почему нам что-то нравится, так как нейронные пути со словами не связаны.

К сожалению, положительные эмоции могут и подвести. В 95% случаев погоня льва за добычей заканчивается неудачей. Обезьяна карабкается на верхушку дерева, но заветный плод достается сопернику. Наши предки выходили на берег водоема и видели, что он пересох. Кортизол настоятельно рекомендует прекратить тратить усилия на то, что не окупится. Но дофамин вновь вселяет надежду при виде нового возможного пути.

Социальные награды

Когда базовая потребность в физическом выживании удовлетворена, мозг переключается на социальные потребности. Так, если вы очень голодны, вам абсолютно все равно, кто сидит рядом с вами во время обеда. Но как только базовая потребность удовлетворена, обед в приятной компании стимулирует мощный всплеск дофамина. К сожалению, предсказать социальные награды бывает затруднительно. Идеальный обед, который вы себе вообразили, вполне может не состояться. Безнадежное стремление к социальным наградам может закончиться выбросом кортизола. Вы лелеете определенные ожидания, но реакция вашего товарища не всегда бывает такой, как вы думаете. Когда жизнь не оправдывает ожиданий, выбрать следующий шаг может быть довольно трудно. Чтобы изменить направление, люди часто прибегают к негативному мышлению. Можно сказать себе: «Какая разница, все равно ничего не сработает!» И ведь всегда можно найти доказательства того, что эти слова верны.

Вы можете возразить, что с вами такой фокус не пройдет, потому что вы опираетесь исключительно на факты. Мало кто отдает себе отчет в том, что ищет подтверждения соб­ственным ожиданиям. Тем не менее это непосредственная задача мозга. В мире, перегруженном физическими сигналами, мозг нацелен на сканирование окружающего простран­ства в поисках информации, подтверждающей его ожидания, вместо того чтобы тратить ограниченные ресурсы на случайные импульсы.

Ожидания и реальность

Человек вынужден постоянно генерировать ожидания, чтобы наполнить мир смыслом. Так, когда вы читаете, то непрерывно прогнозируете, какие буквы появятся дальше и каким будет значение слова. Когда информация на странице совпадает с ожиданиями, происходит небольшой выброс дофамина, тогда человек формирует следующий прогноз и вновь ждет всплеска дофамина. Вы понимаете смысл слова, даже когда оно написано с ошибкой или в нем пропущена буква, поскольку ваши ожидания замещают недостающие элементы. Для вас это настолько естественно, что вы этого даже не замечаете, пока несоответствие не становится настолько серьезным, что повышение уровня кортизола заставляет вас перечитать предложение еще раз.

Примерно таким же образом мозг постоянно делает прогнозы относительно принципов действия окружающего мира. Когда прогноз не оправдывается, возникает ощущение угрозы выживанию, пока человек не вносит коррективу в свой прогноз. Таким образом, мы постоянно ищем способы улучшить свои прогнозы относительно текущей реальности. Каждый раз, когда человек верно предсказывает потенциальную опасность или препятствие, выброс дофамина вызывает у него приятные эмоции.

Когда человек говорит себе: «У такого, как я, нет шансов», ему приятно от осознания, что он понимает законы этого мира. Он строит свои прогнозы так, чтобы избежать разочарования. Разумеется, этот человек «опирается на факты». Вот только его мозг сам решает, какие факты принимать во внимание. Голодный лев не бросится в погоню за газелью, которая пасется где-то у линии горизонта. Слон, страдающий от жажды, не будет тратить время на тропу, не ведущую к водоему. Мозг человека стремится выбрать такой путь, на котором награда за усилия будет самой серьезной, а риск – минимальным.

Прогнозирование социальных наград

Животное должно удовлетворить собственные социальные по­требности, если хочет обеспечить распространение своих генов. Когда оно получает социальную награду, например в виде внимания сильного союзника или желаемого партнера, «гормоны счастья» формируют нейронные пути, которые помогут ему получать больше социальных наград в будущем. Мозг млекопитающего постоянно прогнозирует, как добиться удовлетворения социальных потребностей. Когда животное делает шаг навстречу социальной награде, происходит всплеск дофамина, побуждающего сделать следующий шаг. Если вам удалось получить работу мечты, девушка, которая вам нравится, согласилась пойти с вами на свидание или просто вам кто-то улыбнулся в знак одобрения, дофаминовая цепочка усиливается. Однако из-за процесса метаболизма приятные ощущения вскоре проходят и человек вновь стремится их вернуть. Было бы здорово обладать гарантированной формулой получения социальных наград, но, к сожалению, несмотря на все наши усилия, социальные ожидания иногда завершаются разочарованием.

Бывает, что обезьяна чистит шерсть своего сородича и ничего не получает за это взамен. Иногда примат оказывает знаки внимания самке, но та его игнорирует. Кортизол стимулирует животное попробовать другой способ, но после нескольких неудач ему бывает сложно решить, на что направить усилия. Поэтому мы часто прибегаем к испытанным миелинизированным нейронным путям, сформировавшимся у нас еще в юности. Электрический импульс следует по этим путям как по накатанной, и человек использует ту модель поведения, которая приносила результат в прошлом. Возможно, эта модель заключается в том, чтобы занести мяч за линию розыгрыша и заработать шесть очков в американском футболе или в компании друзей понаблюдать за игрой любимой команды. Разумеется, это не означает удовлетворения реальных потребностей выживания, но синтез дофамина происходит и в том случае, когда вы ожидаете получить социальную награду. Мозг прогнозирует, какой будет эта социальная награда, на основе собственного опыта. Возможно, в вашем окружении социальную награду получал человек, приготовивший вкусный обед, или решивший сложное уравнение, или тот, кто после нескольких часов поисков нашел открытый бар. Бесконечно много способов получить социальную награду, но на основе тех, что доказали свою эффективность в молодости, строятся самые прочные ожидания.

Многие получают социальные награды благодаря негативному мышлению. Они видят, что остальные поддерживают критический настрой, и высказывают критические замечания, чтобы испытать приятные ощущения от выброса гормонов. Когда эти приятные ощущения проходят, все повторяется.

Почему возникает разочарование

У вас не будет происходить выброса дофамина, если вы возвращаетесь к одному и тому же водоему с рыбой каждый день. Необходимо постоянно находить водоем глубже и больше, потому что ту награду, которая у вас уже есть, мозг воспринимает как должное. Прежде чем винить в этом «наше общество», задумайтесь о результатах следующего исследования.

Ученые выдрессировали обезьян таким образом, что за выполнение определенного задания те получали листья шпината. Однажды вместо шпината им предложили неожиданную награду – сладкий яблочный сок. Уровень дофамина у обезьян зашкалил, поскольку сахар обеспечивает больше энергии для выживания. Синтез дофамина – это способ мозга сказать: «Вот это действительно удовлетворит твои потребности. Постарайся получить еще!» На протяжении нескольких дней обезьянам продолжали давать яблочный сок, но уровень дофамина начал снижаться. В конце концов в один из дней дофаминового ответа на сок не последовало вообще. Сок оставался таким же сладким, но он больше не был новой информацией. Функция дофамина – программировать новые ожидания. А поскольку подопытные обезьяны уже ждали, что получат сок, это не было для них наградой и не стимулировало синтез дофамина.

Завершение эксперимента оказалось весьма бурным. Ученые дали обезьянам листья шпината вместо сока. Животные были в ярости: они визжали, бросались на прутья клетки, швыряли листья шпината обратно. Это стало для них невероятным разочарованием, но ученые получили важную информацию.

Мозг млекопитающего непрерывно сравнивает полученную награду и ожидания. Если награда превосходит ожидания, начинается синтез дофамина. Если награда не соответствует ожиданиям, мозг реагирует выбросом кортизола. Подобные нейрохимические «американские горки» мотивируют животное не прекращать поиски, что обеспечивает выживание в каждом конкретном случае. Однако когда подобные спады и подъемы происходят постоянно, комфортный ритм жизни ломается и наступает разочарование.

Непросто жить с мозгом, который находится в постоянном стремлении к дофамину. Радость от получения желаемого проходит очень быстро, но, если человек не получает награду, которую ожидал, то эмоционально он чувствует себя еще хуже. Возможно, вы замечали этот парадокс в себе или в окружающих. Вероятно, вы винили во всем общество или отдельных людей, не подозревая, что реакция у всех млекопитающих одинаковая. Не существует способа получать дофамин в неограниченных количествах. Мозг, который человек унаследовал в процессе эволюции, экономит «гормоны счастья», чтобы стимулировать новые способы удовлетворения потребностей. Получается, что вместо того, чтобы просто наслаждаться фактом своего существования, человек находится в постоянном поиске, приспосабливается к разочарованиям и ищет дальше.

Представьте, что во втором классе вы выиграли конкурс правописания и получили социальную награду, превзошедшую ваши ожидания. Всплеск дофамина запрограммировал мозг на идею: «Это то, что мне нужно для удовлетворения моих потребностей!» В результате формирования нейронных путей в мозге вы с большим удовольствием продолжили изучать правила правописания, поскольку подсознательно ожидали получения награды. Однако после того, как вы выиграли еще парочку подобных конкурсов, та же самая награда перестала представлять для вас что-то особенное. Сложно вновь вызвать то приятное возбуждение, которое мотивирует прилагать усилия. Мозг ищет новые награды и учится путем наблюдения. Вы видите, что сверстники получают более серьезные награды за достижения в других областях, и формируете новые ожидания.

Награды, имеющие непосредственное отношение к вопросам выживания, стимулируют больше дофамина. Предположим, ребенок наблюдает, как врач лечит его маму от серьезной болезни. У него происходит всплеск дофамина при мысли, что в будущем он тоже может стать врачом. Ему предстоит пройти невероятно долгий путь, пока он дей­ствительно выучится на врача, но дофамин делает приятным каждый шаг этого пути по мере того, как цель становится все ближе. На этом пути его поджидают препятствия и провалы, но он не перестает прилагать усилия, чтобы реализовать свои ожидания. Когда, став врачом, он вылечит своего первого пациента, то испытает огромный выброс дофамина, и это ощущение продлится еще некоторое время. Однако в конце концов мозг привыкнет к этому вознаграждению. Врачу начнет казаться, что чего-то не хватает. Все верно – дофамина.

Вероятно, каждый из нас на том или ином жизненном этапе испытывал ощущение, что чего-то не хватает. Можно стать рок-звездой. Это стимулирует синтез дофамина на какой-то период, а затем мозг захочет чего-то большего. Можно стать президентом. И опять-таки это не сделает вас счастливым навеки. Сначала вы задумаетесь о втором сроке, а затем о своем месте в истории. Это побочный эффект от стремления получить больше дофамина. Мозг млекопитающего привыкает к старым наградам и требует новых.

Часто люди учатся вновь зажигать искру прежних чувств, ставя перед собой новые цели. Доктор осваивает другую специализацию. Рок-звезда меняет имидж, фанат видеоигр находит новый уровень, а затем и другую игру, спортсмен покоряет более крутую вершину, а игрок повышает ставки. Сделать это бывает непросто, а потому ощущение, что чего-то не хватает, может длиться какое-то время. Если вы не знакомы с механизмом действия мозга млекопитающего, то можете даже утвердиться во мнении, будто что-то не так с миром вокруг вас.

Когда человек ставит перед собой новую цель, он рискует в будущем пережить разочарование. А кроме того, не исключено, что после достижения этой цели действие дофамина не будет долгим. Даже если человек эффективен в достижении целей, его внимание всегда будет сконцентрировано на препятствиях впереди. Его не покидает ощущение, что чего-то не хватает, даже если все благополучно. Это его система выживания выполняет ту работу, для которой она предназначена.

Почему взрослая жизнь разочаровывает

В детстве легко можно было себе представить, какое сказочное будущее ждет вас, как только вы станете взрослым. Вы всегда будете счастливы, потому что никто не сможет заставить вас спать днем или писать контрольные работы. Но все получается немного не так, как вы себе вообража­ете. В подростковом периоде для вас становится важным социальное признание, и, как правило, не обходится без разочарований и горьких чувств. Вы наблюдаете за тем, как другие получают награды, и мозг старается понять, какие из методов работают. У вас возникают ожидания: «Когда-нибудь и я получу эту награду». Но когда вы получаете жела­емое, вам хочется больше. Если вас приглашают на вечеринку, вы ждете, что вас позовут и потом. Если вы получаете высокий балл за контрольную, то ожидаете, что и следующую напишете не хуже. Когда вы привыкаете к этому уровню наград, нужно нечто большее, чтобы вызвать у вас эмоции. Все, что не соответствует вашим ожиданиям, вас расстраивает.

Разочарование от взросления запечатлено на видео с обезьянами, когда те пытаются расколоть орех, чтобы добраться до его содержимого. В мире обезьян получить ядро ореха можно только в том случае, если обезьяна сама расколола скорлупу. Орехи – серьезная мотивация, по­скольку найти жиры и белки в условиях дикой природы непросто. Так что успешная попытка расколоть орех сопровождается у обезьяны всплеском дофамина. Взрослые особи никогда не кормят орехами малышей. Малыши подбирают скорлупки, доставшиеся от матери, и, если находят там остатки ореха, это становится для них стимулом искать другие скорлупки. Они наблюдают за тем, как другие получают награду, и копируют их поведение. Но научиться колоть орехи очень непросто – на это уходят годы. Молодые обезьяны не прекращают попыток, поскольку найдется мало других способов получить столь же мощный выброс дофамина. Если обезьяна сдается, это означает, что она не получает необходимые ей питательные вещества, то есть у нее снижаются шансы передать свои гены в виде потомства. Человек произошел не от тех особей, которые сказали: «Что-то не так с этими орехами», а от тех, которые добивались своего, пока не получили желанную награду.

В возрасте, когда процесс миелинизации идет особенно активно, человек наблюдает за тем, как другие «колют орехи», и строит свои ожидания. К сожалению, эти ожидания не всегда становятся реальностью, потому что опыт, полученный в юности, никогда не бывает идеальным описанием, как на самом деле функционирует этот мир. Увы, нейронные пути, которые покрылись миелиновой оболочкой, все еще с вами и по-прежнему формируют ваши ожидания. Неважно, мечтали ли вы о том, что у вас будет много орехов, а остальные будут с восхищением взирать на вас, или воображали себе мир, в котором у всех много орехов, все может легко закончиться разочарованием и выбросом кортизола.

Возможно, вы представляли себе мир, где все будет по-вашему, но после того, как вы раскололи несколько орехов, эта задача перестала вам казаться достойной внимания. Возможно, вы увидели, что у других орехи больше и они раскалывают их быстрее. Вы попадаете под действие кортизола, когда думаете: «Это совсем не то, что я ожидал!» Может быть, ваши первые попытки расколоть орех провалились и вы сдались, чтобы впредь не испытывать разочарования. Если думать, что другие захватили все орехи, легко найти тому подтверждение.

А может быть, вам удалось расколоть орех, но в процессе вы сильно поранили палец. Вы уяснили, что получение желаемого сопровождается болью. И теперь вы постоянно колотите себе по пальцам, потому что знаете, что это работает. Вы не ищете другого пути, потому что запрограммировали себя на боль.

В ожидании худшего

Представьте обезьяну, которая добралась до стеблей лотоса у водоема, где живет крокодил. Обезьяна наслаждается своим лакомством, пока видит, что крокодил по-прежнему находится на противоположном берегу. Каждый раз, когда обезьяна поднимает глаза и видит крокодила там, где ожидает, у нее происходит всплеск дофамина. Приятные ощущения для нее – знак, что можно продолжать свое занятие, и она принимается за следующий стебель. Если обезьяна не видит крокодила там, где ожидает, то чувствует прилив кортизола, который заставляет ее что-то очень быстро предпринять, чтобы избавиться от неприятного чувства.

Видеть крокодила в данной ситуации приятнее, чем не видеть. Когда потенциальная опасность соответствует ожиданиям, человеку кажется, что она у него под контролем. Он может и дальше заниматься удовлетворением своих жизненных потребностей и от этого чувствует себя хорошо.

Негативное мышление часто дает людям ощущение, что угроза у них под контролем. Это все равно что поднять глаза и увидеть крокодила там, где его ожидаешь увидеть. Человек может сказать себе: «Все катится в тартарары, как я и говорил», а затем продолжить наслаждаться стеблями лотоса.

В детстве вы получали награду, если вам удавалось спрогнозировать поведение других людей. Вы надеялись, что, когда станете взрослым, все будет зависеть только от вас. К сожалению, во взрослой жизни часто создается ощущение, что все награды контролируют другие. Когда вы испытываете разочарование, всегда легче обвинить в этом других, а не соб­ственные неоправдавшиеся юношеские ожидания. Проще бывает воспринимать других в роли хищников, даже если вы на самом деле так не думаете. Вы можете поймать себя на том, что следите за другими людьми, как обезьяна следит за крокодилом. Все может закончиться тем, что ваше внимание будет посвящено «недоумкам, которые только все портят».

Человеческий мозг никогда не игнорирует негативные ощущения. Они указывают ему на то, каких знаков следует остерегаться в мире, переполненном информацией. Газель точно знает, когда хищник вышел на охоту, а когда просто мирно прогуливается. Правильность этого прогноза может стоить ей жизни, тем не менее это чувство есть у каждой газели. В процессе эволюции человеческий мозг научился безошибочно определять проблемы. Когда вы любуетесь удивительной красоты мозаикой, где отсутствует один фрагмент, ваше внимание будет приковано именно к нему. Даже если несколько тысяч кусочков идеально занимают свои места, вы заметите отсутствующий. Вы не выносите оценочных суждений, но мозг определяет контраст как важную информацию. В условиях дикой природы пара глаз в темноте или пятно гнили на куске мяса – это контраст, имеющий большее значение для выживания. Человеческому мозгу легко отметить контраст в виде отсутствующего фрагмента мозаики и трудно его игнорировать.

Малыши с самого рождения учатся определять контраст, поэтому они концентрируют взгляд на глазах других людей, хотя еще даже не знают об их функции. Малышам постарше нравится находить контраст в окружающем мире, поэтому они любят песенку One of these things is not like the others («Один из этих предметов не похож на остальные») из дет­ской передачи «Улица Сезам»[6]. Выявление закономерности в массе деталей способно обеспечить выживание, а потому это стимулирует синтез дофамина.

Благодаря коре головного мозга человек способен сравнивать сложные, а не только простые закономерности. Уникальная человеческая часть головного мозга организует информацию очень сложным образом, но она мотивирована на поиск закономерностей, потому что благодаря внутреннему млекопитающему это обеспечивает приятные ощущения. Закономерности, которые человек выводит на основе прошлого опыта, помогают ему находить похожие закономерности в окружающем мире. Мозг просто проводит сравнение между нейронными связями, активированными новыми импульсами, и связями, которые уже у него имеются. Человек этого не замечает, так как привык делать это с раннего детства. Когда он сталкивается с опасностью или препятствием, то программирует себя на то, чтобы узнавать признаки этой опасности. Поэтому неудивительно, что люди видят закономерность в угрозах и препятствиях в их мире.

Земля обетованная

Наш мозг сохраняет стремление к наградам, несмотря на разочарования и препятствия. Маленький мозг ищет понятную материальную награду, тогда как развитый человеческий мозг может стремиться к абстрактным наградам, которых у него еще не было. Так, вы, вероятно, можете представить овации благодарной публики, восхищение таинственного незнакомца или вкус нового придуманного вами блюда.

Когда уровень дофамина в организме падает, приятно вообразить мир, в котором вас окружают одни награды. Можно представить шаги, которые в ваших силах сделать для создания такого мира. Подобные ожидания стимулируют синтез дофамина, что мотивирует вас вновь возвращаться к этим мыслям. Вскоре мысленный образ прекрасного мира закрепляется в мозге в виде прочной нейронной связи. Действительность, которую вы себе придумали, кажется привлекательнее всего того, чего вы ожидаете от реальности, в которой живете.

Как только мысли об идеальном мире закрепляются у вас в мозге, каждый шаг на пути к «земле обетованной» сопровождается выбросом дофамина. Если ваше окружение разделяет ваши ожидания, позитивные чувства укрепляются. Легко понять, почему вокруг ожидаемых наград формируются социальные альянсы.

Люди всегда представляют идеальный мир. Если они голодают, в идеальном мире изобилие еды, если они не могут найти партнера для романтических отношений, в идеальном мире вокруг них вьются толпы поклонников. Каким должен быть идеальный мир, всегда зависит от боли, от которой человек хочет избавиться. Если самые негативные эмоции у вас возникают при виде людей, которые «раскололи больше орехов», чем вы, то в вашем идеальном мире никто не сможет это сделать. Каждое действие, приближающее вас к вашему идеальному миру, стимулирует приятные ощущения от выброса дофамина.

К сожалению, у всего есть своя цена. Действительность может существенно потерять свою привлекательность в сравнении с воображаемым идеальным миром. И она станет еще хуже, если человек вместо реальной жизни с головой погрузится в воображаемый мир. Иногда люди пренебрегают реальными жизненными потребностями, поскольку ждут, что идеальный мир все сделает за них. Поиски мира без боли могут закончиться очень сильной болью. Вместо того чтобы принять меры для избавления от проблем в реальности, человек начинает воображать мир, в котором его проблема уже решена, и фокусируется на этом. В результате его ждет еще более глубокое разочарование. Возможно, среди ваших знакомых есть люди с плохими привычками, которые, чтобы завязать, ждут знака свыше. Они говорят, что прекратят пить (курить, употреблять наркотики, играть в азартные игры, транжирить деньги), как только наступит подходящий момент. Вот только подходящий момент так и не наступает.

Животные не представляют себе никакой другой реальности. Они не воображают мир, в котором нет хищников и соперников. Они не ждут, что никогда не будут испытывать неприятных чувств. Они сконцентрированы на информации, поступающей к ним через органы чувств здесь и сейчас. Структура человеческого мозга позволяет трансформировать старые импульсы в новую информацию. Мозг приматов такой способностью не обладает: они живут своей жизнью без воображаемых утопий и апокалипсисов. Конечно, серьезное преимущество человека – способность представить вероятные изменения. Однако это не дает ему права игнорировать действительность. Человек не может жить в воображаемой реальности. Задача префронтальной коры головного мозга – генерировать альтернативные ожидания, которые лучше прогнозируют реальность. Благодаря этому человек и способен решать проблемы.

Перекрестки истории

Животным недоступно понимание собственной смертности, тогда как человек осознает ее неизбежность. В итоге мысли о будущем начинают сопровождаться у него смутной тревогой. Однажды наступит день, когда мир продолжит существовать без вас. При мысли об этом мозг млекопитающего ощущает угрозу для выживания, исходящую от собственной коры головного мозга. Это настоящий апокалипсис, и мозг млекопитающего ищет любой способ освободиться от этого чув­ства. Мысль о страшной катастрофе, грозящей Земле, может оказаться на удивление успокаивающей. Конечно, не самый приятный вариант, но все же лучше мысли о том, что мир спокойно продолжит свое существование без вас. Мало кто в этом признается, но человек довольно легко может представить себе вселенскую катастрофу, словно с его смертью должен умереть и мир. Мысль, что вы ничего не пропустите, на удивление успокаивает. Когда человек делает прогнозы относительно будущего, у него создается иллюзия, будто ситуация у него под контролем. Сложно контролировать события собственной жизни, но приятно чувствовать свою власть, предсказывая события, ожидающие человеческую цивилизацию, планету, галактику и многочисленные вселенные. Облегчение при освобождении от угрозы усиливается, когда человек воспринимает ситуацию так, словно избавил от угрозы жизнь на планете Земля.

Все, что обеспечивает выживание, стимулирует синтез дофамина. Мысль об обеспечении выживания в большом масштабе стимулирует большой выброс дофамина. Любая возможность оставить свой след в мире несет приятные чувства, поскольку в процессе естественного отбора мозг человека мотивирует его «гормонами счастья», когда ему удается обеспечить собственное выживание как выживание уникальной индивидуальности. При этом, если усилия оставить свой след неуспешны, это воспринимается как угроза выживанию.

Каждый человек ощущает себя центром вселенной. Его будущее определяется тем, что он делает сегодня, а истоки его сегодняшних проблем следует искать в прошлом. Мозг интерпретирует мир относительно себя самого. Когда кто-то другой ведет себя как пуп земли, вам это кажется неоправданным. Зато собственное аналогичное поведение воспринимается вами как вполне естественное.

Мы часто слышим: «Будущее человечества зависит от того, что мы делаем сегодня». Мысль о том, что мы строим будущее своими руками, вызывает у нас прилив приятных эмоций. Когда вы делаете что-то для выживания, это уменьшает страх за жизнь вашего внутреннего млекопитающего. К сожа­лению, у волнующего чувства, что вы стоите на перекрестке истории, есть своя цена. Ваши персональные разочарования и страхи начинают проецироваться на все человечество, словно все люди страдают от того же, что и вы. Вам кажется, что вы в эпицентре глобального кризиса, и вас с головой накрывает волна из разочарований и страхов всего человечества.

Наш любящий схемы мозг легко находит закономерности в истории. Сложно не поддаться соблазну найти «ту самую» закономерность в истории человечества, так как это создает иллюзию предсказуемости жизни. Человек начинает постоянно искать доказательства, подтверждающие выведенную им закономерность, и чувствует удовлетворение, когда их находит. Как правило, это очевидно в поведении других людей, но вот за собой подобное заметить сложнее. Вам кажется, что вы ищете факты. Это создает ощущение безопасности в турбулентном мире. Затем вы начинаете ожидать, что другие тоже примут выбранный вами курс. Вам кажется, что весь мир будет в опасности, пока он не последует вашему плану.

Если постоянно фокусироваться на исторической перспективе, в мозге будут формироваться соответствующие нейронные связи. Исторический процесс начинает восприниматься так же реально, как события действительности. Человек может настолько увлечься исторической перспективой, что перестанет уделять внимание своим реальным жизненным потребностям. К сожалению, исторический процесс всего лишь абстракция. Если человек сам не будет предпринимать шаги для удовлетворения собственных потребностей, все закончится серьезным разочарованием. В попытке справиться с этим разочарованием мозг может прибегнуть к негативному мышлению.

Научные выводы

Мозг стимулирует синтез дофамина, когда ожидает получение вознаграждения. Негативное мышление – один из способов сделать это более предсказуемым.

• Когда мозг получает доказательства, подтверждающие его ожидания, стимулируется синтез дофамина. С помощью негативного мышления можно делать прогнозы, которые наверняка найдут подтверждение, так что это верный способ получить немного дофамина.

• В дикой природе самое важное – удовлетворить жизненные потребности, при этом приятные ощущения могут возникнуть уже на этапе, когда человек только ожидает, что его потребности будут удовлетворены. Приятное чувство мотивирует человека продолжать действовать дальше.

• Дофамин приказывает мозгу задействовать дополнительные резервы энергии. Если делать это постоянно, можно израсходовать всю энергию до того, как человек добьется желаемого. Вместо этого мозг экономит энергию, пока не получит доказательства, что награда достижима.

• Мозг экономит дофамин для новых способов получения желаемого. Он перестает его синтезировать, когда награда становится ожидаемой, а дофаминовая цепочка – сформированной. После этого, чтобы включить синтез дофамина, требуется предпринять новые действия или получить награду, превосходящую ожидания.

• Человек постоянно делает предположения относительно событий, происходящих вокруг него. Если его прогнозы неверны, мозг старается улучшить их, чтобы более эффективно отвечать своим потребностям. Если на пути к цели появляется препятствие, то обнаружение этого препят­ствия обеспечивает выживание. Каждый раз, когда человеку удается предсказать потенциальную опасность или угрозу, у него происходит синтез дофамина, вызывающий приятные ощущения.

• Мозг млекопитающего постоянно сравнивает награду и ожидания. Если награда превосходит ожидания, происходит выброс дофамина. В противном случае это ведет к разочарованию и выбросу кортизола. Эти нейрохимические колебания мотивируют животное продолжать искать то, что обеспечивает его персональное выживание.

• Выявление закономерности в массе деталей стимулирует синтез дофамина. Человек ищет закономерность в угрозах и препятствиях в своем мире, потому что это вызывает у него приятное чувство, будто он способен удовлетворить свои потребности. Маленький мозг концентрируется на закономерностях в своей материальной действительности, тогда как развитый мозг человека способен конструировать новые закономерности, выходящие за пределы только практического опыта.

• Когда человеку кажется, что он выявил закономерность исторического процесса, он чувствует, что способен защитить себя и других. Это приятно. Однако для поддержания этого позитивного чувства нужно, чтобы остальные согласились принять его точку зрения и следовать выбранным им курсом. Человеку может казаться, что весь мир будет в опасности, пока другие не последуют его плану.

Глава 4. Позитивное мышление и социальное доверие

Безопасность в коллективе – это хорошо, но мозг тщательно выбирает тех, кому он будет доверять

В процессе эволюции человеческий мозг усвоил, что коллектив – основа безопасности. Никто не спорит, что мы, люди, обожаем независимость, нам претит быть «одним из стада». При этом мозг млекопитающего воспринимает изоляцию как угрозу выживанию. В результате мы постоянно испытываем двойственные чувства: нам плохо и «в стаде», и в одиночку.

Гормон окситоцин вызывает приятное чувство безопасности, когда мы не одни. Это то, что мы привыкли называть доверием. В условиях живой природы социальное доверие обеспечивает выживание, и, когда у человека возникает это чувство, мозг награждает его позитивными ощущениями. Разумеется, нельзя доверять первому встречному – это явно неудачная стратегия выживания. В процессе эволюции человеческий мозг научился принимать взвешенные решения – кому можно доверять, а кому нет. Было бы приятно ощущать прилив окситоцина постоянно, но этот гормон синтезируется, только когда кажется, что доверять безопасно.

В животном мире синтез окситоцина стимулируется постоянным физическим присутствием стада, стаи или группы. Большая часть окситоцина выделяется в контакте с близкими, доверенными особями. Под действием окситоцина формируются нейронные связи, сообщающие животному, кому можно доверять в будущем. К сожалению, у этой медали есть и обратная сторона, так как, собравшись в группу, млекопитающие начинают конфликтовать. Животное может отделиться от стада, но в дикой природе оно быстро станет добычей хищников. Мозг млекопитающих начинает выделять кортизол, как только уровень окситоцина падает. Это мотивирует животное стремиться к безопасности внутри группы, несмотря на возможные конфликты.

На протяжении значительного периода человеческой истории люди преимущественно жили в племенах или в семьях. Всю сознательную жизнь они старались соответствовать ожиданиям группы. Мысль об изоляции казалась невыносимой, поскольку угрожала физическому выживанию, поэтому большинство людей делали все, что от них требовало общество. Редко кто поступал так, как ему хотелось. В современном мире выживание уже не зависит от этих связей. Сегодня на смену племени и семье пришла система, с которой можно связать обеспечение выживания. Если у человека возникает конфликт с окружением, он вполне может рискнуть разорвать прежние социальные связи и начать выстраивать новые.

Обрести чувство социального доверия гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Очень часто эти попытки заканчиваются разочарованием. Для облегчения неприятных ощущений на помощь приходит негативное мышление, стимулирующее чувство «мы здесь все вместе» и не вызывающее разочарования от нахождения «в стаде». Негативное мышление порождает позитивные эмоции от того, что все хорошие ребята «с вами», не беспокоясь по поводу того, действительно ли они физически рядом. Человек может наслаждаться одиночеством, но, когда оно затягивается, его мозг млекопитающего посылает сигнал угрозы. Если ответом на тревожное чувство бывает мысль: «Мир катится в тартарары», можно успокоить себя тем, что вместе с вами в тартарары катятся и все остальные.

Человеку приходится нелегко, когда он испытывает доверие к окружению, для которого характерно негативное мышление. В этом случае он ощущает угрозу каждый раз, когда угрозу испытывает его окружение. Кроме того, человек рискует оказаться в изоляции, если осмелится не разделить мнение группы. Изгнание из группы воспринимается внутренним млекопитающим как угроза жизни. Чтобы избежать этой угрозы и сохранить прежний уровень окситоцина, нужно разделять все негативные убеждения группы. Человек начинает оправдывать свое негативное мышление фактами и принципами. Такое поведение кажется нормальным, когда все члены группы сконцентрированы на одинаковых фактах и принципах. Вряд ли кто-то отдает себе отчет в том, что члены группы придерживаются негативного мышления ради безопасности группы. Построить социальное доверие очень нелегко, поэтому все, что стимулирует синтез окситоцина, кажется привлекательным.

Потребность в привязанности

У рептилий синтез окситоцина происходит только во время спаривания. Именно это мотивирует одну рептилию терпеть физическое присутствие другой. Все остальное время, без успокоительного действия окситоцина, рептилии не могут находиться рядом друг с другом. Маленькие ящерицы покидают гнездо, как только вылупляются из яиц. Если они делают это недостаточно быстро, то рискуют быть съеденными соб­ственными родителями. Большинство рептилий не доживают до возраста половой зрелости. Выживание вида определяется только тем, что рептилии оставляют весьма многочисленное потомство.

Млекопитающие не могут себе такого позволить. Вынашивание и производство на свет теплокровного детеныша – настолько сложная задача, что у большинства самок за жизнь рождается относительно немного малышей. Гены самки погибнут, если этих детенышей съедят хищники. Мы произошли от особей, чьи гены не погибли и распространились. Наши предки постоянно находились на защите своего потомства – к этому их подталкивал окситоцин. У мозга, который вырабатывает больше окситоцина, выше шансы на выживание. В процессе естественного отбора сформировался мозг, который производит много окситоцина.

Окситоцин вырабатывается у самок млекопитающих в момент родов. Плод получает его с током крови, таким образом, детеныш появляется на свет с высоким уровнем окситоцина. Между детенышем и самкой устанавливаются отношения, основанные на взаимном доверии. Однако этот окситоцин вскоре разрушается, и, чтобы получить его снова, нужно что-то предпринять. Самка начинает ухаживать за малышом, что стимулирует новый выброс окситоцина и у нее, и у малыша.

Люди склонны называть синтез окситоцина любовью, состраданием и эмпатией, но давайте подойдем к вопросу с практической точки зрения. Процесс вынашивания слоненка длится 22 месяца. Лев может убить его за одну секунду. Один взрослый слон не сможет защитить слоненка, а вот стаду слонов это вполне под силу. Слонам как виду ничего не угрожает, если они станут держаться вместе и будут готовы защищать тех своих детенышей, которым грозит опасность. Выжить в дикой природе можно, только если вы никогда не теряете бдительность. Самка млекопитающего ощущает спокойствие, когда ее детеныш находится рядом с ней; то же самое чувствует и детеныш, находясь рядом с мамой. У каждого животного в стаде вырабатывается окситоцин, когда они вместе.

При всем этом самка и детеныш не могут проводить вместе все время. Самке требуется очень много пищи, чтобы поддерживать процесс лактации и кормить детеныша. Чтобы мозг молодого животного развивался, оно должно самостоятельно исследовать окружающий мир. Поэтому животные часто разлучаются, и тогда уровень окситоцина у них падает. Тягостное чувство заставляет их возвращаться друг к другу. Ключевой момент в этой привязанности – взаимность: детеныш находится в поисках матери, а мать возвращается к детенышу. Это повышает шансы на выживание. Молодое животное, которое теряет свою мать, как правило, погибает, несмотря на все душещипательные истории о детенышах, усыновленных другими самками. Привязанность – вопрос жизни и смерти, и благодаря окситоцину привязанность вызывает позитивные эмоции.

Окситоцин и расслабление

Возможно, вы слышали, что именно гормон окситоцин вызывает родовые схватки и стимулирует процесс лактации. В более широком смысле его функция в том, чтобы позволить животному расслабиться в присутствии других. Расслабляться в присутствии кого-то незнакомого – плохая идея, так что мозг осторожно подходит к стимуляции синтеза окситоцина. Мозг реагирует на запах, звуки, вид, которые ассоци­ируются у него с ситуациями в прошлом, когда вырабатывался окситоцин. Если окситоцин не вырабатывается, животное настораживается – окситоцин ему нужен не для того, чтобы постоянно испытывать доверие, а для того, чтобы проводить тонкое различие, от которого может зависеть его выживание.

Действие окситоцина на нейронные пути выражается в том, что молодое животное программируется доверять всему, пока у него синтезируется окситоцин. Поэтому привязанность детеныша легко распространяется на все, что он встречает вокруг, пока находится рядом с мамой. Такое поведение воспринимается самкой как безопасное, потому что у нее тоже вырабатывается окситоцин – ведь она чувствует принадлежность к стаду или стае. Молодая особь еще не понимает тех угроз, которые ее окружают, но обучается на собственном опыте. У молодого животного возникают неприятные ощущения, когда оно отбивается от стада, так как чувство голода растет, а уровень окситоцина падает. Самка может даже укусить детеныша, чтобы у него закрепилась ассоциация между изоляцией и болью.

Привязанность к группе повышает шансы на выживание, поскольку стадо гораздо лучше определяет опасность. При наличии стольких глаз и стольких ушей риск опасности резко снижается. Но этот принцип работает, только если животное следует стадному поведению. Человек может решить: «Я не побегу, пока сам не увижу льва». Но если газель останется стоять, когда все стадо побежит, это может стоить ей жизни. У тех особей, которые прислушиваются к суждениям окружающих, выше шансы на выживание. Человек произошел именно от таких особей.

Стадное поведение может оказаться эффективной стратегией и для хищников. Волки, гиены и львы часто охотятся в группах, поскольку так они могут добыть больше пищи. Жизнь в таких группах может быть нелегкой, поскольку более сильные члены группы доминируют над остальными при получении пищи и возможностей для спаривания, но в то же время совместное нахождение стимулирует у членов группы синтез окситоцина. «Гормон объятий» делает возможным совместное проживание столь свирепых хищников.

Где трава зеленее

У привязанности есть своя цена. Часто животному приходится выбирать между удовлетворением своих социальных и других жизненных потребностей. Предположим, голодная газель заметила поляну с восхитительной сочной зеленой травкой. У нее происходит выброс дофамина, и она хочет попасть на эту поляну. К несчастью, это место слишком далеко от того, где пасется основная часть стада. Это стимулирует у газели выброс кортизола, и она начинает осматривать окрестности. Она видит, что ближе расположена еще одна зеленая поляна, но там много ее более сильных на вид сородичей. В последний раз, когда она подошла к ним слишком близко, получила болезненный удар копытом. Мысль о том, чтобы вновь приблизиться к ним, вызывает у нашей газели еще один выброс кортизола, так что она продолжает поиски. Она видит поляну с пожухшей коричневой травой. Зрелище не слишком привлекательное, поэтому у нее синтезируется совсем чуть-чуть дофамина. Прежде чем газель начнет есть, она проводит такой сравнительный анализ. Наконец она начинает щипать траву. Затем стадо переходит на новое место, и все повторяется.

«Гормональные качели» с участием дофамина, кортизола и окситоцина – часть повседневной жизни млекопитающего. Газель не ждет, что у нее будет постоянно высокий уровень дофамина или окситоцина. Она не думает, что с этим миром что-то не так, когда ей раз за разом приходится делать выбор. Она просто ищет лучший следующий шаг. Мозг млекопитающего продолжает ожидать нейрохимические по­следствия от действий в том или ином направлении.

Благодаря развитому мозгу приматы способны учитывать даже больше последствий. Их мозг лучше приспособлен к формированию новых нейронных связей, что позволяет им разрывать старые привязанности и строить новые. Приматы способны в пубертатный период оставить свою стаю и начать жить в новой. Они могут образовывать группы внутри стаи и присоединяться то к одной, то к другой группе. Они формируют новые ожидания относительно прежних членов группы, если обстоятельства меняются. Окситоциновые связи формируются у приматов в юности, а затем они их корректируют.

У приматов есть особый способ стимулировать синтез окситоцина с помощью чистки и ухода за поверхностью тела – так называемый груминг. Наверное, вам доводилось видеть фотографии или видео обезьян, которые ищут друг у друга в шерсти насекомых. Возможно, вы даже подумали: «Как мило! Почему люди не могут относиться так друг к другу?» Конечно, мы не хотим, чтобы наши соседи искали у нас в волосах насекомых, но нам хочется окунуться в это чувство взаимного доверия, которое возникает у приматов во время их занятия грумингом. При этом обезьянам приходится принимать нелегкое решение, кто станет их партнером в этом занятии. Иногда их ожидания не оправдываются, и вместо окситоцина они получают выброс кортизола. К счастью, мозг приматов достаточно развит, чтобы справиться с таким решением.

Представьте стаю шимпанзе, которая нашла дерево с отличными плодами. Члены стаи, имеющие самый высокий статус, занимают лучшие места, чтобы полакомиться фруктами. Одна из обезьян знает, что она слабее остальных и что ей достанутся укусы и пинки от сородичей, если она попытается претендовать на их места. Она находит менее удобное место, где не так много плодов и где выше опасность стать добычей хищника. Если она слишком удалится от своей стаи, обезьяны из другой стаи могут напасть на нее или похитить. Когда она удаляется на максимальное безопасное расстояние, у нее повышается уровень кортизола, так что она возвращается ближе к группе и успокаивается под действием окситоцина. Иногда она остается голодной, но зато живой. Однажды она проявляет инициативу и чистит шерсть более сильной шимпанзе. Возможно, со временем эти более сильные особи даже примут ее в свой круг. Ухаживать за шерстью сородича, который угрожает выживанию, не слишком приятно, но ожидание, что когда-то ее могут принять в круг сильных, подбадривает. Поведение, обеспечивающее выживание, в чем бы оно ни заключалось, несет с собой позитивные ощущения благодаря окситоцину и дофамину.

Временами приматы сильно действуют друг другу на нервы. Это вызывает у них стремление «сделать что-то немедленно», и таким занятием для них становится груминг. Окситоцин помогает им поддерживать социальное доверие, необходимое для выживания, несмотря на неизбежные конфликты, которые между ними случаются.

Доверие и предательство

Физическое соседство способствует доверию, поскольку под его влиянием формируются окситоциновые цепочки. Если одно животное находится рядом с другим, которое не причиняет ему вреда, у первого постепенно формируется ожидание доверия. (Можно вспомнить, что примерно таким же образом формируется социальная привязанность у студентов, живущих в одной комнате в общежитии.) При этом неверный выбор объекта доверия угрожает выживанию. Часто можно заметить, что у шимпанзе не хватает пальцев: это печальное следствие того, что они подпустили к себе слишком близко не того примата. Когда одна обезьяна расслабляется и позволяет другой чистить ее шерсть, это огромный акт доверия. Синтез окситоцина стимулируется под действием прикосновений, так как в природе доверие и прикосновения «идут в комплекте».

Животное, находящееся поблизости, быстрее нанесет вам вред, чем то, что находится на расстоянии. Это означает, что ваше стремление к окситоцину вполне способно вам навредить. В процессе эволюции мозг научился не доверять тем, кто этого не заслуживает. Когда доверие не оправдывается, мозг реагирует выбросом кортизола. Под его действием формируются новые нейронные связи, отменяющие прежние, выстроенные под действием окситоцина. Поэтому предательство близких остается у человека в памяти надолго.

Для людей предательство – понятие абстрактное. В животном мире все предельно конкретно. Например, когда павиан слышит призыв о помощи от партнера по грумингу, то обычно бросается на его защиту. Он рискует жизнью ради своего сородича и ожидает взамен того же. Если партнер по грумингу не приходит на призыв о помощи, это может стоить другому павиану жизни. У него происходит выброс кортизола, и его ожидания относительно данной обезьяны меняются. Павиан больше не будет рисковать собственной жизнью ради «предателя». Более того, он найдет себе другого партнера по грумингу. Нейрохимические реакции мозга определяют поведение, обеспечивающее выживание особи. В абстрактных теориях предательства нет нужды.

Млекопитающие постоянно вынуждены принимать сложные решения, касающиеся доверия. Львица может доверять самцу, который съел ее потомство. Газель может доверять товарищам по стаду, которые иногда подают сигналы ложной тревоги. Животное неизменно находится перед выбором: между окситоцином от чувства доверия и кортизолом от реальной угрозы.

Предположим, кто-то из одноклассников настойчиво добивался вашего доверия, чтобы потом списать у вас контрольную. Вы можете воспринять это как предательство, и ваш одноклассник тоже может расценить ваш отказ дать списать как предательство. У человека формируются ожидания относительно его социальных связей, но часто эти ожидания не соответствуют реальности. Человек ищет доверительных отношений, потому что они вызывают приятные эмоции и помогают обеспечить выживание. При этом он болезненно переживает, когда его доверие не оправдывается, потому что это вызывает у него внутреннее чувство угрозы. Решение вкладывать силы в развитие социальных связей дается нелегко. После нескольких разочарований человек менее склонен доверять в будущем. Стоит ли удивляться, что привычку к негативному мышлению так просто приобрести и так сложно от нее избавиться?

Краткосрочное и долгосрочное доверие

Люди часто с удивлением замечают, что доверяют незнакомому попутчику. В этом случае у человека нет никаких ожиданий, а значит, риск почувствовать себя впослед­ствии преданным тоже невысок. Человек просто наслаждается приливом окситоцина. После завершения поездки бывшие попутчики, вероятно, никогда больше не встретятся. Мозг будет искать другие способы стимулировать синтез окситоцина.

Краткосрочные моменты доверия не способны защитить животное так, как долгосрочные доверительные отношения. Например, секс (о нем мы поговорим подробнее в этой главе ниже) стимулирует большой выброс окситоцина. Это буквально всплеск доверия на короткий промежуток времени. Вскоре окситоцин распадается, приятные ощущения проходят, пока что-то снова не начнет их стимулировать. Мозг человека предпочитает устойчивые социальные связи, однако они могут сопровождаться конфликтами и ограничениями, поэтому мозг продолжает искать способы получить окситоцин без кортизола.

Представления и зрелищные виды спорта стимулируют синтез окситоцина. Человек находится в окружении тысяч других зрителей или болельщиков, которые ожидают увидеть то же самое, что и он. Во время мероприятия зрителей объединяют похожие чувства. Но после люди в толпе не помогут друг другу выжить. Прекрасное ощущение общности и единения было лишь всплеском окситоцина. Мозгу хотелось бы постоянного действия окситоцина, но ему не нравятся разочарования, подстерегающие во время жизни в «большом стаде». Внутреннее млекопитающее стремится получить приятные ощущения, не спровоцировав при этом негативные.