Петербург в произведениях поэтов «Золотого» и «Серебряного» века русской литературы

На погрузившемся в печальЕкатерининском канале,Где воды тяжелее сталиЗа двести лет бежать усталиИ побегут опять едва ль?Вы там, наверное, бывали?А не бывали – очень жаль!

Валентин Кривич

(1880–1936)

Поэт, филолог, мемуарист. Сын Иннокентия Анненского. Печатался в журналах «Всемирный вестник», «Вестник Европы», «Аполлон», «Нива» и других. Широкого поэтического признания Кривич не получил, оставшись в тени своего отца, о котором написал воспоминания, так и не сложившиеся в книгу.

В сером доме

Всё то же и так же, как было.И так же опять, как вчера.Шарманка фальшивая нылаВ туманном колодце двора.Вы чуждые… вам незнакома, —Иль, может быть, тоже близка, —Высокого серого домаГнетущая душу тоска…Здесь жизни ненужные вянут,И в запертых окнах темно…Но узел мой крепко затянут,И узел затянут давно.

Дома

Здесь в низких окнах ряд герани,Здесь тишина и старина.И жутким снам воспоминанийМоя душа обручена.И манят белые дороги,В осенних днях так многосил…Но дом, нахмуренный истрогий,Свои обиды не простил…И словно навек тени пали,Где жизнь цвела и отцвела…Мне ль разгадать его печали,Печали старого угла…

Дмитрий Михайлович Цензор

(1877–1947)

Поэт-символист. Закончил филологический факультет Петербургского университета и Академию художеств. Несмотря на очевидную приверженность к символизму, входил в различные литературные группировки. Цензор был членом кружка «Вечера Случевского», посещал собрания на «Башне» у Вячеслава Иванова, входил в «Цех поэтов» Николая Гумилёва. В 1914 году начал издавать литературно-художественный журнал «Златоцвет». В советское время печатался в многотиражках под псевдонимом «Пескоструйщик», сотрудничал с сатирическими изданиями («Бегемот», «Смехач», «Пушка»), а также писал тексты для песен и агитационных материалов. В 1940 году издал книжку избранных стихотворений. Перед войной стал секретарём партийной организации Ленинградского Союза писателей. Собрал большой личный архив писем, статей, переводов, произведений друзей и знакомых. Пасынок Дмитрия Михайловича – известный фигурист Олег Протопопов, двукратный чемпион Олимпийских игр.

Белая ночь

Зарделись небеса —затеплились вдали.Мечтательно горят вечернимислезами.И звучный день поблёк. Исумерки пришлиПрозрачно-синие сослепшими глазами.Нисходит странная,безжизненная мгла.Пустынны улицы. СтаринныеканалыВ гранитах замерли, как врамах зеркала.И в них отражены утихшиекварталы.Преображаются привычныечерты…Воздушные мосты, воздушныегромады —Как будто бы мираж,упавший с высоты,Как сказочных дворцовнемые анфилады.Осиротелые, застывшие сады…Бредут прохожие в печалинеизбежнойИ никнут, бледные, кзеркальности воды,Где липы тянутся гирляндоюприбрежной.О, жутко-белая, загадочнаятишь!В ней души скорбныезатихли в странной муке…Томятся девушки во мглеоконных нишИ грезят уронив, немеющиеруки.С курантов башенных, какбудто лепестки,Упали отзвуки ночногоперезвона,И волны светлыемолитвенной тоскиИх приняли в своёневидимое лоно.Весна усталая бессонно до утраОбходит улицы; блуждаетнад Невою,Где изваяние чугунногоПетраНеслышно говорит стуманной синевою;И грустью жадною тревожитсон теней.Багряный круг встаёт надкрепостью за далью…И тихо плачет ночь… Ижалко, жалко ейРасстаться с белою, весеннеюпечалью.

Анна Андреевна Ахматова

(1889–1966)

Поэтесса, писательница, литературовед, литературный критик и переводчик. Номинантка на Нобелевскую премию по литературе в 1965 и в 1966 годах. «Серебряный век» принёс Ахматовой оглушительную известность: в двадцатых годах она уже считалась классиком отечественной литературы. После двадцатых – почти не печаталась. «С середины 20-х годов мои новые стихи почти перестали печатать, а старые – перепечатывать», – писала о себе Анна Андреевна. Поэтесса постоянно вела дневник, о существовании которого при её жизни не знал никто. Благодаря этому дневнику стали известны многие факты из её биографии.

Стихи о Петербурге

I

Вновь Исакий в облаченьеИз литого серебра…Стынет в грозном нетерпеньеКонь Великого Петра.Ветер душный и суровыйС чёрных труб сметает гарь…Ах! своей столицей новойНедоволен государь.

II

Сердце бьётся ровно, мерно,Что мне долгие года?!Ведь под аркой на ГалернойНаши тени навсегда.Сквозь опущенные векиВижу, вижу, ты со мной —И в руке твоей навекиНеоткрытый веер мой.Оттого, что стали рядомМы в блаженный миг чудес,В миг, когда над ЛетнимсадомМесяц розовый воскрес, —Мне не надо ожиданийУ постылого окнаИ томительных свиданий —Вся любовь утолена.Ты свободен, я свободна,Завтра лучше, чем вчера, —Над Невою темноводной,Под улыбкою холоднойИмператора Петра.

Фёдор Алексеевич Червинский

(1864–1917)

Критик, поэт, драматург, переводчик. Закончил юридический факультет Петербургского университета. Многие годы посвятил адвокатской и судебной практике. Первое его стихотворение было напечатано в 1880 году журналом «Живописное обозрение». В дальнейшем стихи выходили в различных московских и петербургских журналах, хотя выступал в печати Червинский сравнительно редко. В записках Александра Блока не раз встречается его фамилия. Правда, исключительно в связи с Чрезвычайной следственной комиссией для расследования деятельности бывших царских министров, в которой состоял и сам Блок.

«Над городом немым…»

Над городом немымпустынный диск луныПлывёт под облачноюдымкой.В туманном сумраке незримореют сны,Влетая в окна невидимкой,Тревожные, мучительные сны.И всё, что, в памяти оставивбледный след,Покоилось в тени забвеньяПри резком шуме дня, – всераны прежних летИ все угасшие сомненьяУмчавшихся, давно забытыхлет, —Всё воскресает вновь, и вгрозный час ночной,Укором дух мой омрачая,В неясных образах проходитпредо мнойВся юность, празднопрожитая, —Вся молодость проходитпредо мной.И просыпаюсь я, ещё обвеянсном,Объятый скорбью покаянной,Я зарыдать готов. Нослышен за окномЗнакомый шум; встаёттуманныйДождливый день заплачущим окном.Неслышно, медленно плывётсо всех сторонЗабот обычных рой тревожный.Умчался в бездну сон, – икажется мне онМечтой ненужною и ложной,Докучным бредом кажется мне он.

Александр Алексеевич Богданов

(1874–1939)

Поэт, беллетрист и фельетонист. В 1900 году вступил в РСДРП, имел партийную кличку «Антон». Профессиональный революционер. Шесть лет сидел в тюрьме, больше десяти лет провёл на нелегальном положении. Печатался под разными псевдонимами в периодике. Был редактором газеты «Звезда» и газеты «Правда». При жизни издано всего два сборника рассказов и стихотворений, хотя ещё в 1916 году предполагалось выпустить десятитомное собрание сочинений. Многие произведения Богданова, в том числе и два романа, были утрачены во время обысков и конфискаций.

«Печально день вставал…»

Печально день вставалхолодный, бледнолицый,Свинцовый полумраксвивался над землёй,Кружились облакачудовищною птицей,Наш праздник омрачивзагадочною мглой…Сквозь переплёт окнасмотрели мы с тревогой,Как злобились дворцы, какветер бушевал,И падал мокрый снег надгрязною дорогой,Где часовой с ружьёмдокучливо шагал.Волна рабочего движения и шумаВрывалась всё в окно, звеня,как ледоход…И всех одна тревожила насдума:Что этот майский день ссобою принесёт?Собрались ли друзья насветлый праздник Мая?Кто уцелел их них, кто угодилво тьму?Кто шёл по Невскому,знамёна развевая?Иль праздник неудачен?Почему?В ответ безмолвствует ихмурится природа…Вдруг чудодейственноразорван полог туч,Приветливо блеснул весныянтарный луч,Зовёт на путь борьбы.И грезится свобода!

«Те же камни, те же всплески…»

Те же камни, те же всплески

перемётные Невы,

Шпили зданий молчаливых,

на столбах воротных львы.

Так же в высь небес уходят

шестигранных труб огни,

Так же сумраками веют

неприветливые дни.

И лишь острый и горящий

мятежом рабочий взор

Вдруг напомнил мне, что много,

много дней прошло с тех пор…

Да, в тюрьму, что за Невою,

как стоглазый жадный зверь,

Сквозь железные затворы

донеслось, как эхо: «Верь!»

Пётр Филиппович Якубович

(1860–1911)

Поэт, переводчик, прозаик. Известен под псевдонимами: Л. Мельшин, как беллетрист, и П.Ф. Гриневич, как критик. Окончил филологический факультет Санкт-Петербургского университета. Был одним из лидеров движения народовольцев. В 1884 году был заключён в Петропавловскую крепость, в которой провёл три года. По процессу Лопатина в 1887 году был приговорён к смертной казни, заменённой ему восемнадцатью годами каторги. В 1899 году в связи с психическим расстройством получил разрешение лечиться сначала в Казани, а затем в Петербурге. Первый сборник стихотворений Якубовича под псевдонимом Матвей Рамшев появился в печати, когда его автор находился в заключении в Петропавловской крепости. О годах, проведённых в тюрьмах и на каторге, он напишет в автобиографической книге «В мире отверженных. Записки бывшего каторжника», напечатанной под псевдонимом Л. Мельшин. В Петербург Якубович вернулся в 1903 году. Какое-то время работал редактором в ежемесячном литературном журнале «Русское богатство». Во время революционных событий 1905 года вновь подвергся аресту и получил тюремный срок. Из тюрьмы Якубович вышел уже неизлечимо больным.

У сфинксов

Вот они… Дремлют, каквстарь, над Невою…Город вечерней окуталсямглою,Цепью бегут золотой огоньки,Слышатся мощные всплескиреки.В маленькой шапочке, вкофточке тонкой,Девушка, с обликом нежнымребёнка,В полосу света бесшумновошла;Юноша рядом – со взороморла.В тень я укрылся за тёмнымгранитом.Влажного ветра порывомсердитымНесколько слов до менядонесло.Он говорил, улыбаясь светло:«Нет, бескорыстные жертвыне тщетны,Это сгущается мракпредрассветный,Грозный девятый вздымаетсявал, —Час избавленья желанныйнастал!..»Дальше прошли и в туманепропали,Смелые ж звуки всё будтодрожали,Сфинксов будя очарованныйсон,В сердце моём отзываясь, какстон.Вспыхнуло что-то во мракедушевном,Бурно прошло дуновениемгневным…Словно вперёд я сумелзаглянуть —В тёмную ночь, на грядущийих путь.В чуждых, пустынных снегахутопая,Стелется он без конца и безкрая…Что там, вдали, так унылозвенит?Что так душа безутешноболит?В мёртвом краю, вбезотрадной разлуке,Годы потянутся, полные муки,Полные злобы, бессильныхугроз,Гибели всех упований игрёз…Холодно. Ветер сильнее…СердитоПлещутся волны о глыбыгранита.Газ в фонарях задрожал,зашипел…– Сфинксы, откройте: гдескорби предел?

Леонид Николаевич Афанасьев

(1865?—1920)

Интересом к литературе был обязан матери, которой посвятил своё первое опубликованное стихотворение. На протяжении всей творческой деятельности Афанасьева го произведения охотно брали в печать все литературные журналы и периодические издания. Известности поэта способствовало переложение некоторых его стихотворений на музыку. Стихи Афанасьева появлялись в изданиях различных направлений, от эгофутуристических до периодики символистов, однако он не входил ни в какие объединения и союзы. Известно только, что с 1904 года Афанасьев был участником «Вечеров Случевского».

Белая ночь

В безмолвных небесахмерцая белой мглой,Загадочна, как сфинксбезжизненной пустыни,Плывёт слепая ночь унылонад землёй,Уснувшей тяжким сномизмученной рабыни.Порой продребезжит позвонкой мостовойГремящий стук колёс,смягчённый расстояньем,И снова город спит, и снованад рекойОбъемлет город ночьтомительным молчаньем.Покоятся дома, чертоги идворцы,Окутанные мглой, как белымпокрывалом,И только, золотясь, блестятцерквей венцы,Едва освещены зари сияньемалым.Рассвет ещё далёк исмолкший город нем,Но чудится в тиши ещёясней движеньеИ ропот суеты, и слёзы, имученья,Которых, как стихий, нельзясмирить ничем!

Татьяна Львовна Щепкина-Куперник

(1874–1952)

Родилась в семье известного адвоката Льва Абрамовича Куперника, а её двойная фамилия объясняется родством со знаменитым актёром Михаилом Щепкиным, которому Татьяна Львовна приходилась правнучкой. Выпустила более десятка поэтических и прозаических сборников, выступала и как драматург: ею было написано и переведено из западноевропейской классики более шестидесяти пьес. Была дружна со многими выдающимися людьми своего времени: Ермоловой, Шаляпиным, Репиным, Горьким… Помирила рассорившихся Чехова и Левитана. Татьяну Львовну справедливо называли «проповедницей и художником русского феминизма», она последовательно и настойчиво отстаивала независимость и права женщин. Оставила несколько книг мемуаров, среди которых «Дни моей жизни», «О М.Н. Ермоловой», «Воспоминания и портреты».

Петербургский ноктюрн

Петербургский, серый, громадный,Похожий на тысячи – дом,С угрюмымколодцем-двором;И полон тоски безотраднойРяд клеток, устроенных в нём.Окна днём – словно взгляднезрячий;С темнотой в них зажгутсяогни;Под каждою лампой висячейУмирают скучные дни.Живут там усталые люди;О, как низки у них потолки!Мне кажется – тесно ихгруди,Мало воздуху – много тоски.Спит серого дома громада,Её окна зловеще темны;Лишь кой-где мерцаетлампада…Людям снятся тяжёлые сны.Отчего ж, когда ночь немаяВсё охватит, скроеткругом —К тёмным окнам глазаподнимая,Я смотрю на сумрачный домС светлой радостью в сердцемоём?

Пусть скрывает ночи

бесстрастье

Очертанья серого дома, —

Но мне и во мраке знакомо,

Что таится в этих стенах.

Там живёт моё светлое

счастье,

Там прячется нежная сказка,

Там доверье и тихая ласка

Мне сияют в любимых

глазах.

И мне веет весною отрадной,

И мне кажется чудным

дворцом

Петербургский, серый,

громадный,

Похожий на тысячи – дом.

Из летнего альбома

Отрывок

В рассветном тумане стоятострова;Скрывается море за сероюдалью;Несёт к нему гордые водыНева,Сверкая то чернью, тожидкою сталью.Как сторож суровый иверный, гранитКрасавицу реку безмолвнохранит;И только с далёкого моря,свободный,Бушует и рвёт её ветерхолодный.Всё мрачные, серые всюдутона;Блестящая звёздами ночь —холодна,Деревья шумят своей тёмнойлиствоюС какою-то тайной тоскойроковою,А длинные, чёрные крыльятенейОт звёздного света черней истрашней.Не спит ещё город, – имчатся коляски,Спеша уносить за четою чету.Смех, говор, словабеззастенчивой ласкиЗвучат в этот утренний часна мосту.Усталые лица… небрежныепозы…Пресыщенность позднихночных кутежей…

Константин Константинович

Вагинов (1899–1934)

Поэт и прозаик. Летом 1917 года Вагинов поступил на юридический факультет Петроградского университета. Через несколько месяцев после Октябрьской революции был мобилизован в Красную Армию. В конце 1920 года Вагинов возвращается в Петроград. Через год выходит первая книга его стихов «Путешествие в Хаос». Своё образование Вагинов продолжил на литературном отделении Высших государственных курсов искусствоведения. Современному любителю литературы имя Вагинова известно, прежде всего, благодаря причастности его к группе обэриутов и модернистским романам «Козлиная песнь», «Труды и дни Свистонова», «Бамбочада» и «Гарпагониана». Занимал Вагинов почётное место и в среде питерских библиофилов. Его часто можно было встретить на книжных развалах, которых в двадцатых годах было великое множество. И он редко возвращался домой без какого-нибудь уникального издания, книжного раритета. Теперь раритетами стали книги самого Вагинова, выпущенные небольшими тиражами и осевшие, в большинстве своём, не в общедоступных библиотеках, а в закрытых для читателей собраниях коллекционеров.

«У милых ног венецианских…»

У милых ног венецианскихстатуйПроплакать ночь, проплакатьдо утраИ выйти на Неву в туман,туман косматый,Где ветер ржёт, и бьёт, искачет у костра.Табун, табун ветровкопытами затопчетМой малый дом, мой тихийПетербург,И Летний сад, и липовыепочки,И залетевшую со Стрелкистрекозу.

Финский берег

1

Любовь опять томит,весенний запах нежен,Кричала чайкой ночь ибилась у окна,Но тело с каждым днёмстановится всё реже,И сквозь него сияет Иордан.И странен ангел мне,дощатый мост ДворцовыйИ голубой, как небо, Петроград,Когда сияет солнце, светятскалы, горыИз тела моего на зимнийЛетний сад.

2

Двенадцать долгих дней вгруди махало сердцеИ стало городом средиЛивийских гор.А он всё ходит по Садовой вцерковьЛовить мой успокоенный,остекленевший взор.И стало страшно мне сидетьу белых статуй,Вдыхать лазурь и пить виноиз лоз,Когда он верит, друг и врагзаклятый,Что вновь пойду средьПавловских берёз.

«За ночью ночь пусть опадает…»

За ночью ночь пусть опадает,Мой друг в лунеСидит и в зеркало глядится.А за окном свеча двоитсяИ зеркало висит, как птица,Меж звёзд и туч.«О, вспомни, милый, как бывалоВо дни раздоров и войныТы пел, взбегая на ступениПрозрачных зданий над Невой».И очи шире раскрывая,Плечами вздрогнет, подойдёт.И сердце, флейтой обращаясь,Унывно в комнате поёт.А за окном свеча бледнеетИ утро серое встаёт.В соседних комнатах чиханье,Перегородок колыханьеИ вот уже трамвай идёт.

Евгений Вадимов

(1879–1944?)

Поэт, прозаик, критик. Настоящее имя Юрий Ипполитович Лисовский. Закончил кадетский корпус в Петербурге и Николаевское кавалерийское училище. Начал писать будучи кадетом, за что был наказан как нарушитель военной дисциплины. Но официально его литературная деятельность началась в 1910 году, когда он служил в Варшаве и в местном журнале «Офицерская жизнь» стали появляться его стихи, рассказы и публицистические статьи. Участник Первой мировой войны.

В 1916 году был назначен командованием военным прокурором при штабе генерала Николая Александровича Лохвицкого во Франции. Узнав о революции в России, решил на родину не возвращаться. Жил в Югославии, Франции и Польше.

Петербург

Г.А. Мациевскому

…Нет тьмы – и всё же ночь…Не ночь – а мёртвый день —Дар северной весны… Часночи голубиной…Курантов звон. Светло.Цветёт моя сирень,Что сорвана вчера и брошенав гостиной…Букет её поник, впредсмертье, на столе,Но воздух комнаты живётблагоуханьем.Встаю. Смотрю в окно. Там,дремлет в полумглеМой сад Таврический…Нева бежит в молчанье…Сирень моя цветёт! Цветёт впоследний раз.С восходом солнца – смерть!..Сирень – охватит тленье.Но я – дышу весной. Истранен этот час:И ночь, и день, и жизнь, исмерть, и вдохновенье!

Черубина де Габриак

Литературная мистификация, устроенная Елизаветой Дмитриевой и Максимилианом Волошиным. Легенда о Черубине захватила умы многих литераторов Петербурга, многие заочно были влюблены в таинственную незнакомку. У Черубины требовали свиданий, но она искусно уклонялась от таких предложений. Развязка оказалась драматической, но без трагических последствий. У Волошина и Гумилёва случилась дуэль, в которой никто из них не пострадал, а Дмитриева, как поэтесса, замолчала на долгие годы.

«Всё то, что я так много лет любила…»