Всё то, что я так много летлюбила,Всё то, что мне осталось отземли:Мой город царственный, ипризрачный, и милый,И под окном большиекорабли…И под окном, в тумане ночибелой,Свинцовая и мёртвая вода…Пускай горит минутнойжаждой тело,Горит от радости и стонет отстыда…Всё то, что на землемучительно и тленно,Я ночью белою не в силахпобороть,И хочется сказать: онаблагословенна,Измученная плоть…Пусть жажда бытия всегданеутолима,Я принимаю всё, не плача, нескорбя,И город мой больной, и городмой любимый,И в этом городе пришедшеготебя.Петербургу
Под травой уснула мостовая,Над Невой разрушенныйгранит…Я вернулась, я пришла живая,Только поздно, – город мойубит.Надругались, очи ослепили,Чтоб не видел солнца и небес,И лежит, замученный, в могиле…Я молилась, чтобы он воскрес.Чтобы все убитые воскресли!Бог-Господь, Отецбесплотных сил,Ты караешь грешников, ноесли бТы мой город мёртвыйвоскресил!Он Тобою удостоен славыОт убийц кончинувосприять, —Но ужель его врагов лукавыхНе осилит ангельская рать?И тогда, на зареве заката,Увидала я на краткий миг,Как на мост взошёл с мечомподъятымМихаил Архистратиг!Зинаида Николаевна Гиппиус
(1869–1945)
Поэтесса и писательница, драматург и литературный критик. Считается идеологом русского символизма. Дебют поэтессы состоялся в 1888 году в «Северном Вестнике». До эмиграции во Францию Гиппиус выпустила три книги стихов, причём выход каждого сборника становился событием в культурной жизни. Ни Гиппиус, ни её муж Мережковский не приняли Советскую власть, и их исход стал событием закономерным и ожидаемым. Ненависть к революции заставила порвать её даже со своими ближайшими друзьями: Блоком, Белым, Брюсовым… С 1920 года Гиппиус и Мережковский обосновались в Париже. Там Гиппиус создала общество «Зелёная лампа», призванное объединить все круги русской эмиграции. Принимала активное участие в культурной жизни русской общины, оставаясь при этом ярой противницей социалистического государства и новой власти в России.
«Петроград»
Кто посягнул на детищеПетрово?Кто совершенное деянье рукСмел оскорбить, отняв хотябы слово,Смел изменить хотя бединый звук?Не мы, не мы… Растеряннаячелядь,Что, властвуя, сама боится нас!Все мечутся, да чьи-то ризыделят,И все дрожат за свойпоследний час.Изменникам измены непозорны.Придёт отмщению свояпора…Но стыдно тем, кто,весело-покорны,С предателями предалиПетра.Чему бездарное в вас сердцерадо?Славянщине убогой? Ильтому,Что к «Петрограду» рифмгрядущих стадоКрикливо льнёт, как будто ксвоему?Но близок день – ивозгремят перуны…На помощь, Медный Вождь,скорей, скорей!Восстанет он, всё тот же,бледный, юный,Всё тот же – в ризедевственных ночей,Во влажном визге ветреныхраздолийИ в белоперистости вешнихпург, —Созданье революционнойволи —Прекрасно-страшныйПетербург!Петербург
Сергею Платоновичу
Каблукову
Люблю тебя, Петратворенье…А. ПушкинТвой остов прям, твой обликжёсток,Шершавопыльный – сергранит,И каждый зыбкийперекрёстокТупым предательствомдрожит.Твоё холодное кипеньеСтрашней бездвижностипустынь.Твоё дыханье – смерть итленье,А воды – горькая полынь.Как уголь дни, – а ночи белы,Из скверов тянет трупноймглой.И свод небесный, остеклелый,Пронзён заречною иглой.Бывает: водный ход обратен,Вздыбясь, идёт река назад…Река не смоет рыжих пятенС береговых своих громад,Те пятна, ржавые, вскипели,Их ни забыть, ни затоптать…Горит, горит на тёмном телеНеугасимая печать!Как прежде, вьётся змей твоймедный,Над змеем стынет медныйконь…И не сожрёт тебя победныйВсеочищающий огонь.Нет! Ты утонешь в тине чёрной,Проклятый город, Божий враг!И червь болотный, червьупорныйИзъест твой каменный костяк!Петербург
…И не пожрёт тебя победныйВсеочищающий огонь —Нет! Ты утонешь в тине чёрной,Проклятый город…«Петербург». 1909В минуты вещих одиночествЯ проклял берег твой, Нева.И вот, сбылись моихпророчествНеосторожные слова.Мой город строгий, городмилый!Я ненавидел – но тебя ль?Я ненавидел плен твой стылый,Твою покорную печаль.О, не тебя, но повседневностьИ рабий сон твой проклял я…Остра, как ненависть, какревность,Любовь жестокая моя.И ты взметнулся Мартомснежным,Пургой весенней просверкал…Но тотчас, в плясе безудержном,Рванулся к пропасти – и пал.Свершилось! В гнили, вмутной пене,Полузадушенный, лежишь.На теле вспухшем сини тени,Закрыты очи, в сердце тишь…Какая мгла над змием медным,Над медным вздыбленнымконём!Ужель не вспыхнешь тыпобеднымВсеочищающим огнём?Чей нужен бич, чьё злое слово,Каких морей последний вал,Чтоб Петербург, дитя Петрово,В победном пламени восстал?
«Опять мороз! И ветер жжёт…»
Опять мороз! И ветер жжётМои отвыкнувшие щёки,И смотрит месяц хладноокий,Как нас за пять рублей влечётИзвозчик, на брега Фонтанки…Довёз, довлёк, хоть обобрал!И входим мы в Петровский зал,Дрожа, промёрзнув до изнанки.Там молодой штейнерианец(В очках и лысый, но дитя)Легко, играя и шутя,Уж исполнял свой нежныйтанец.Кресты и круги бытияОн рисовал скрипучим меломИ звал к порогам «оледелым»Антропософского «не я»…Горят огни… Гудит столица…Линялые знакомы лица, —Цветы пустыни нашей невской:Вот Сологуб с Чеботаревской,А вот, засунувшись за дверь,Василий Розанов и дщерь…Грустит Волынский, молью трачен,Привычно Ремизов невзрачен,След прошлого лежит на Пясте…Но нет, довольно! Что такпрытко?Кончается моя открытка!Домой! Опять я в вашейвласти —Извозчик, месяца лучиИ вихря снежного бичи.Сергей Горный
(1882–1948)
Настоящее имя Александр Андреевич Оцуп. Поэт, пародист, прозаик, журналист. С золотой медалью окончил Царскосельскую Николаевскую гимназию, затем с отличием – Горный институт. Первые публикации состоялись в 1906–1907 годах в сатирических журналах столицы. За пять предреволюционных лет издал в Петербурге четыре книги юмористических рассказов. Служил в армии Деникина, находился в плену у махновцев, имел штыковое ранение в живот. На английском корабле бежал из Новороссийска на Кипр. В 1922 году оказался в Берлине, где жил в течение нескольких лет. Здесь был редактором «Свободных мыслей» и журнала «Театр и жизнь». В двадцатых годах выпустил книги «Янтарный Кипр» и «Санкт-Петербург». В тридцатых годах жил в Париже, был сотрудником газеты «Последние новости».
Столица
Адмиралтейскою иглойХолщёвый небосвод проколот,Там выбивал чугунный молотПетру гранитный аналой.И Петропавловский соборИ исторические башниПро день минувший, деньвчерашнийВедут негромкий разговор.Старообрядческий канонТам слышен старых песнопений,Скользят напудренные тениЕлизаветинских времён.И к Таракановой княжнеТекут неторопливо воды,И каземат глухие сводыЗакрыл, как вежды, в полусне.Там Пален даму пригласилНа бал с учтивостью манернойИ Павел замок ИнженерныйПредсмертным криком огласил.А в Императорском садуКовром подстриженнаятравка,И к ночи Зимняя канавкаПророчит Невскую беду.Там скачет всадник и бежитПугливо пушкинский Евгений,От Ладоги и наводненийСтолица под водой лежит.Христова воскресенья храмИ бомба близкого прицела:Полуразорванное тело —Угроза будущим царям.Там занесён татарский кнутИ, кажется, что очень скороПо Зимнему Дворцу «Аврора»Прощальный сделает салют.Но Золотой Орды не трусь!Пускай повыжжены колосьяПусть головою гложет пёсьейОпричнина Святую Русь.За годом пусть уходит год,И Град Петра в оцепененье,И всё ж Христова ВоскресеньяРаспятая столица ждёт.Валентин Горянский
(1887–1949)
Настоящее имя Валентин Иванович Иванов. Незаконнорожденный сын князя Эдмона Сулимана-Грудзинского. Воспитателем и наставником мальчика был дальний родственник матери, беллетрист И.Л. Леонтьев-Щеглов. Под его влиянием Горянский начал писать стихи. Первая публикация состоялась в 1903 году на страницах «Русского паломника». В 1913 поэт был приглашён сотрудничать в «Сатирикон», где наряду с Сашей Чёрным и П.П. Потёмкиным становится одним из поэтических лидеров журнала. Первым стихотворным сборником Горянского стала книга «Крылом по земле», изданная в 1915 году. Февральскую революцию поэт встретил восторженно, после Октябрьской – сначала уехал в Одессу, а затем в Константинополь. В 1926 году переселился в Париж. Восемь лет был слеп, однако врачам удалось восстановить зрение после операции. Горянский писал сказки, стихи, комедии, написал даже роман в стихах «Парфандр и Глафира», но всё равно оставался неизвестным не только для читателя на далёкой родине, но и для русской эмиграции, считавшей его чужаком и автором, не заслуживающим внимания. Большая часть из написанного Горянским до сих пор так и остаётся неизданной.
Молитва улицы
И.В. Лебедеву
Чёрное небо хмурится,Далеко до зари…Молится богу кривая улица,Загасивши свои фонари.Тускло плиты панельныеДробят случайный свет,Падают с крыши слёзыкапельные:У кого-то чего-то нет.Улица слезами моется,В чёрном небе непрогляднаятьма.Кто же за улицу Богу помолится,Как не она сама?«Ты прости меня, улицу спереулками,С фонарями, господи, не осуди,С воротами, дворами гулкими,С мостовой на моей груди…Ты прости меня, тёмную ижуткую,С громадами жёлтых стен,С пьяной, грязнойпроституткою,Попавшей в каменный плен.Ты прости меня за ребятокмаленьких, —Жаль их, господи, жалкомне, —Нет у меня цветочков аленьких,Бабочек нет у меня к весне.Ты прости меня с дождём ихолодом,С башнями фабричных труб,С матерью, истомлённойголодом,Со всеми, кто зол и груб…Улица я, улица проклятая…Тяжело мне горести рожать,Чем же, господи, виновата я,Что до поля мне не добежать?Что бочком-канавкойпридорожноюУ калитки садовой не прилечьТам, где сладкую, тревожнуюСердце девичьеподслушивает речь…»……………………………………..Улица слезами моется,В вечернем небенепроглядная тьма.Кто же за улицу Богупомолится,Как не она сама?..Лавочка сластей
Ефиму Зозуле
В каменном плену всёнедужно.Болит щербатая городскаягрудь,Счастья нет, а ведь оно такнужно…Разве не нужно счастьясколько-нибудь?Разве сами вы не встречалибедных?Не слышали вздохов, невидели слёз,Слёз людей, затерянныхсреди победныхРемней приводных и маховыхколёс?Счастья нет у людей, асчастья надо…Я знаю один маленькиймагазин, —Много в нём фруктов,печенья и шоколадаРазложил на полкахгостеприимный грузин.Каждый день, после рабочейнуди,Когда поредеет в небефабричный туман,Выходят из магазиназастенчивые люди,Маленькие пакеты стыдливопряча в карман.В маленьких пакетахзавёрнуты сласти…В глазах у бедных виноватаялесть…Эти люди у каменных стенво власти,Дома украдкой они будутконфеты есть.Взрослых на свете нет, – вседети…И для бедняков, попавших вгранитный круг,Скрыта в шоколаде илисладкой конфетеПрелесть краткая забвеньятяжёлых мук.Вот и сегодня лавочкаторговала бойко.Дело у хозяина идёт на лад.К вечеру, как всегда, опустеластойка,На которой утром горойлежал шоколад.Завтра опять вырастетконфет груда,Будет потирать рукидовольный грузинОттого, что много, многообиженного людаЗаходит в его уютныймаленький магазин.Город, город! Мне уродстватвои понятны,Сердце моё сжимается отвечной тоски.Мы ушли от берега, гденевнятноСказки рассказывают волнысветлой реки.А здесь, в каменном плену,всё недужно,Болит щербатая городская грудь,Счастья нет, но ведь онолюдям нужно!Разве не нужно счастьясколько-нибудь?..
Цветы на камне
Каменный узкий колодец,Вверху свинцовая плита.Маленький тряпичник-уродецПокричал и ушёл в ворота.Солнечной доброй улыбкиНе увидишь нигде, нигде;Дети, как золотые рыбкиВ мутной нечистой воде.Окна на что-то сердиты,Дворник угрюм и груб,С тяжёлыми стенами слитыГорла водосточных труб.Много обиженного людаЗамуровано среди этих стен, —Господи, господи, как худоПереносить каменный плен!Женщина с шарманкой убогойВходит на гулкий двор,Поёт с деловитостью строгойДля жильцов молчаливых нор.Поёт о костре в тумане,Об искрах, гаснущих на лету,О жестоком, жестоком обмане,О разлуке на безлюдноммосту…О том, как увезутспозаранку —Только-только минуетночь —Красавицу молодую цыганкуОт сердечного друга прочь…И ничего-ничего не значит,Что у певицы голос нечист, —В пятом этаже горько плачетНа подоконнике канцелярист.Он плачет о любимой Вере,Счастья миновала пора, —С красивым студентом всквереГуляла она вчера…Как же, как же не плакать?Страшен измены яд.А медные монеты в слякотьИз тёмных окон летят…Наводнение
Западный ветер – здоровыйдядя —Думу надумал, напружилгрудь;Губы и щёки враз наладя,Стал себе в невское устьедуть.«Вот остужу, изловчусь ивыпью,Люди проснутся и – нетНевы…»Ухает ветер голодной выпью,Роет в пучинах ямы и рвы.Невская барыня – шастьобратно,Откуда взялась у старой прыть?Оно и понятно: разве приятноЭтаким зверем выпитой быть?Половина взморья за Невойвпёрла,Падает берег за футом фут.Рявкнули пушки в доброе горло:«Братцы, спасайся – стихиипрут!..»С плачем и воем, с мильономистерикЧерез барьерный гранит имостыКинулись волны от ветра наберег —По дворам и подвалам прячахвосты.Месяц погас, как дрянь-огарок,Но напоследок головой покачал,Когда десяток ленивых барокВетер с чугунных сорвал причал.Не дома в переулках, апрямо – губки,Только огонь в лампах сух;Вот показались первыешлюпки —С чердаков обирать ребят истарух.Узлы пересыпанной пухомноши,Треск подмытых водойворот…Кто-то ругался, что забылкалоши,А самому Нева забиралась врот.Дует со взморья чёрнаяморда,Валит на Невском прохожихс ног,Даже Фонтанка вздыбиласьгордо.Таская дряхлый живорыбныйсадок.В окнах тонко кричали стёкла,Визжали на крышахфлюгера-петухи.Целую ночь столица мокла,Продувая и моя свои грехи.В каждой трубе черти вопили,В уличных фонарях металсягаз.И до утра наАдмиралтейском шпилеЕхидно подмигивал зелёныйглаз.И всё настойчивей, час за часом,Забыв назначенье – гибельи смерть,Добрые пушки бархатнымбасомБили тревогу в ночную твердь.Санкт-Петербург
А.А. Плещееву
В те дни под громы многолетийИ колокольный перезвонИмператорАлександрТретийОберегал российский трон.Над Гатчиной дымилась вславеОдна заря, другой вослед,И уж не думал о потравеПренебрежительный сосед.Струилась рожь волноймедовой,Чтоб обрести благую часть:В Санкт-Петербурге, наСадовой,В подвалы золотом упасть.Скрипели петли на воротах,Мужицкой сметкою ведом,Царь барыши считал насчётахИ пересчитывал потом.В угрозу хищнику и воруДом возвышался на холму,И был он в радость и в опору,И в гордость роду моему.Я помню жар печных заслонок,Стекло оконное во льде —Россия грелась, как ребёнок,В горячей царской бороде.Отцы счастливые и деды, —Чья родина, как снежныйпрах,Студенческие ваши пледыВзвивались бодро на ветрах!Вы шли великолепнымНевским,Вступая в юношеский спор,С Некрасовым и ДостоевскимПри встрече скрещивали взор.Блистает иней в хладномсвете,Вот дробный топот конскихног,То не Кшесинская ль в каретеК Чекетти едет на урок?Отцы счастливые и деды,Чья седина – как снежныйпрах, —Какие тягости и бедыПодстерегали вас в ветрах!
Грааль-Арельский
(1888–1937?)
Настоящее имя Стефан Стефанович Петров. Родился в крестьянской семье. После окончания гимназии поступил в 1909 году на астрономическое отделение физико-математического факультета Петербургского университета. В студенческие годы участвовал в революционном движении, был членом партии эсеров. Печататься начал в 1910 году. Знакомство с Константином Олимповым привело начинающего поэта в кружок эгофутуристов «Ego». Под маркой «Ego» вышел первый сборник Грааль-Арельского «Голубой ажур»), вторая книга автора – «Летейский брег» появилась в 1913-м году после перехода в «Цех поэтов». После революции написал несколько книг в жанре научной фантастики. В 1935 году арестован и приговорён к 10 годам исправительно-трудовых лагерей за «антисоветскую пропаганду и агитацию».
В трамвае
На остановках, с яростьюзвериной,В трамвай, толкаясь, торопясь,Cадятся люди. И опятьвитрины,Дома и фонари и уличнаягрязь.Мелькают в окнах сетьюнепрерывной.Знакомо всё – дома, дворцы,мосты.Огни трамваев в радостипризывной…Как и всегда, на сумрачномгранитеВеликий Пётр на скачущемконе.К чему стремитесь и чегохотите?Кондуктор скажет всё равно:конецБилетам красным. Снова выуйдётеВ туман холодный злобноюгурьбой…Но не отдамся жалкой язаботе;Где мне сходить? Билет мойголубой.Елена Гуро
(1877–1913)
Настоящее имя Элеонора Генриховна фон Нотенберг. Поэт, драматург, прозаик, художник. Печататься начала в 1905 году. Входила в группу кубофутуристов. Первая книга «Шарманка» так и осталась нераспроданной, хотя и была замечена отдельными маститыми литераторами, среди которых был Блок, Ремизов и Вячеслав Иванов. Второй сборник «Осенний сон» выходит в 1912 году. Книга содержала множество авторских иллюстраций и была сочувственно встречена даже теми, кто не симпатизировал левым течениям в искусстве. Впрочем, и в среде футуристов Елена Гуро держалась вполне независимо, как в жизни, так и в творчестве. Гуро была тяжело больна лейкемией, и успех третьей книги «Небесные верблюжата» ей уже увидеть не довелось.
Песни города
(Вступление)
Было утро, из-за каменных стенгаммы каплями падали вдождливый туман.Тяжёлые, петербургские,темнели растенияс улицы за пыльным стеклом.Думай о звёздах, думай!И не бойся безумья лучистыхламп,мечтай о лихорадке глаз и мозга,о нервных пальцах музыкантаперед концертом;верь в одинокие окошки,освещённые над городомночью,в их призванье…В бденья, встревоженныеэлектрической искрой!Думай о возможности близкойявленья,о лихорадке сцены.………………………………………Зажигаться стали фонари,освещаться столовые вквартирах…Я шептал человеку в длинныхкосмах;он прижался к окну, замирая,и услышал вдруг голос своихдетских обещанийи лихорадок начатых когда-тоночью.И когда домой онвозвращался бледный,пробродив свой день,полуумный,уж по городу трепетнотеатрами пахло —торопились кареты сфонарями;и во всех домах многоэтажных,на горящих квадратах окон,шли вечерние представленья:корчились дьявольские листья,кивали фантастические пальмы,таинственные карикатуры —волновались китайские тени.Велимир (Виктор Владимирович) Хлебников
(1885–1922)
Прозаик и поэт. Один из основоположников русского футуризма, экспериментатор и реформатор поэтического языка. Закончил 3-ю казанскую гимназию. Был отчислен с физико-математического отделения Казанского университета из-за участия в студенческих волнениях. Для продолжения обучения в университете переезжает в Петербург. В Петербурге состоится дебют Хлебникова в печати: в октябрьском номере журнала «Весна» за 1908 год появляется его стихотворение «Искушение грешника». Чуть позже его произведения появляются в футуристическом сборнике «Садок Судей». Книга была выпущена в непривычной для того времени орфографии, без неупотребимых ныне букв и твёрдых знаков на конце слов. Участники сборника именовали себя будетлянами, а «будетляне речетворцы любят пользоваться разрубленными словами, полусловами и их причудливыми хитрыми сочетаниями». Так, во всяком случае, было указано в их манифесте. После Петербурга Хлебников несколько лет жил в Москве. Первый авторский сборник «Ряв!» был издан в конце 1913 года ещё одним будетлянином Алексеем Кручёных. В 1915 году Хлебников разрабатывает «Законы времени», в которых все события в жизни людей и народов пытается объяснить магическими числами. Не получив для своего труда одобрения у учёных, он основывает «Общество председателей Земного шара», структуру которого снова увязывает с открытыми им «магическими числами». В конце Первой мировой войны Хлебникова призывают в армию, однако ему удаётся добиться отпуска для лечения в психиатрической клинике. Оказавшись вне расположения войск, он отправляется путешествовать по России. Опасаясь преследования комендатуры, он постоянно меняет свои адреса и города. В начале Гражданской войны Хлебников оказался на Украине, где он вновь скрывался в психиатрической лечебнице от призыва в армию Деникина. Однако совсем уклониться от службы Хлебникову не удалось: в составе Персидской Красной армии он был отправлен в Иран в должности лектора. Это был апрель 1921 года. После персидского похода Хлебников возвращается в Москву, чтобы издать «Доски судьбы» и сверхповесть «Зангези». К этому времени поэт был болен лихорадкой и эти издательские планы осуществили его друзья. Влияние Хлебникова на мировую культуру огромно, оно простирается гораздо дальше авангарда и нового искусства живописи и литературы.
«Тайной вечери глаз…»
Тайной вечери глазЗнает много Нева.Здесь спасителей кровьПричастилась вчераС телом севера в чёрномбулыжнике.На ней пеплом любовьИ рабочих и умного книжника.Тайной вечери глазЗнает много НеваУ чугунных конейУ суровых камнейДворца Строганова.Из засохших морейБерега у рекиИ к могилам царейВедут нить паукиЛишь зажжётся троякНа вечерних мостахЛьётся красным струяПоцелуй на устах.Елена Яковлевна Данько
(1898–1942)
Русская советская писательница, поэтесса и художница. Была актрисой театра кукол, живописцем на фарфоровом заводе. Закончила с золотой медалью частную женскую гимназию Е.А. Крюгера в Киеве. Начальное художественное образование получила в школе живописи Александра Мурашко в Киеве. В 1915 году переезжает в Москву, где профессионально совершенствуется в студии живописи Ильи Машкова и в студии офорта А.В. Манганари. В 1918 году переезжает в Петроград. В 1922 году появляется её сборник «Простые муки». Работает секретарём секции детской литературы Ленинградского отделения Всероссийского Союза Советских писателей. Издала несколько книжек для детей, а также свой автобиографический роман. Погибла в блокадную зиму 1942 года.
«Марсова поля просторы…»
Марсова поля просторы,Серый из мрамора дом,Бронзовый сторож Суворов,Зори над светлым мостом,Ветры, летящие мимо,Чёрные прутья оград,Грустный, ни с чем несравнимый,Летний запущенный сад,Вас я зову, заклиная,Вам расскажу я про ту,Кто так пленительно знаетКаждую Вашу черту.Слушай же звонкие строки,Серый гранит площадей —Люди-то нынче жестоки,Камни не твёрже людей.Александр Михайлович Добролюбов
(1876–1945?)
Поэт-символист. Дальний родственник Н.А. Добролюбова. На свои деньги издал свою первую книгу «Natura Naturans. Natura Naturata», которая вызвала недоумение даже в среде тех, кто был увлечён новомодными течениями в литературе. Добролюбов зарекомендовал себя как человек крайностей, с очень разными поведенческими устремлениями. Эпикурейство сменялось у него религиозным аскетизмом, а эстетствующее декадентство – воинствующим анархизмом. В Поволжье он организует секту добролюбовцев. К 1915 году в ней насчитывается несколько сот членов, которых сам Добролюбов называет «братками». Лев Толстой и Дмитрий Мережковский, встречавшиеся с Добролюбовым, свидетельствовали, что он имел огромное духовное влияние на слушателей. В своём последнем сборнике «Из книги невидимой» он ратует за отказ от литературы. С этого времени он начинает активно проводить в жизнь этот принцип, проповедуя его среди последователей и применяя его к самому себе. Как следовало ожидать, подобная практика дала вполне наглядные и убедительные результаты. Несколько десятилетий он переписывался со вдовой Вересаева, и по этим письмам можно было судить о степени деградации и опрощения некогда образованного и творчески одарённого человека.
Невский при закате солнца
Влага дрожит освежительно.Лиц вереница медлительна…Тонкие, мягкие пятна…Шумы бледнеют невнятно.Светлые башни. ВдалиСветлые тени легли.Мутною цепью нависшиеСтены. Как призраки высшие,Дремлют дома неподвижно.Теплится ночь непостижно.Зыблются краски… во снеЗыблется лист на окне.Литейный вешним утром
Светлой нитью вдаль уходитГордый, тесный ряд домов.Тени меркнут, чуть колеблясь,И весенним ровным солнцемКаждый камень озарён.Строго смотрят в окнах лица,Строги думы стен высоких,Строго вырезалась в небеЦерковь с тёмной колокольней.Ты прошла лукаво мимо,Снова свет зари вечерней…Улыбнулись дерзко глазки.Сергей Михайлович Соловьёв
(1885–1942)
Поэт и мыслитель. Внук историка С.М. Соловьёва, племянник философа Владимира Соловьёва, троюродный брат А.А. Блока. Выпускник Московского университета и Московской духовной академии. В 1916 году был рукоположен в сан священника. Неоднократно переходил из православия в католичество. В 1931 году арестован по делу русских католиков. Был приговорён к десяти годам заключения, однако по состоянию психического здоровья был освобождён от отбытия наказания. Год Соловьёв провёл в Троицкой психоколонии под Москвой, после чего был выдан родственникам. Периодически, в процессе обострения, Соловьёв содержался в больнице имени Кащенко. Во время войны больница была эвакуирована в Казань, где поэт и скончался. Писать стихи Соловьёв начал под сильным влиянием Александра Блока. Кроме того, его литературным увлечениям способствовала дружба с Андреем Белым. Всего Соловьёв издал четыре книги своих стихотворений.
Петербург
И волею неземнороднойЦаря, закованного в сталь,В пустыне, скудной ихолодной,Воздвигнут северный Версаль.Где вечно плакали туманыНад далью моха и воды,Забили светлые фонтаны,Возникли лёгкие сады.Где плавали за рыбной даньюДва-три убогие челна,Закована глухою граньюНевы державная волна.Над зыбями свинцовойвлаги,На вечно веющем ветру,Российский флот развеялфлаги,Гремя приветствие Петру.И, мудростью подобен змию,Весёлый царь, как утро юн,Новорождённую РоссиюЗабил в железо и чугун.От Бельта до Сибири дальней,До поздней полночи с утра,Гудят и стонут наковальниПод тяжким молотом Петра.И за победою победаВенчает наши знамена:Наказана кичливость ШведаИ гордость русских спасена.И дочерей на ассамблеиВезут отцы, как на позор,Везде – амурные затеи,Пожатье рук и томный взор.Дерзят, но в выраженьяхлестных,Цитируя латинский стих,Под статуями нимф,прелестныхИ соблазнительно нагих.Псишеи, Венусы и ФриныСкользят аллеями. «У васЛаниты – розы, перси —крины,Купидо целится из глаз».«К чему сей комплиментнескромный?Он оскорбителен весьма».«Алина, ах! улыбкой томнойТы тайну выдала сама».А во дворце – банкетвесёлый,С вином шипучим, золотым.Снуют зелёные камзолы,И стелется табачный дым.И над кипящей, мутнойбездной– Мечтами в будущихсудьбах —Проходит исполин железныйС голландской трубкою взубах.Поликсена Сергеевна Соловьёва
(1867–1924)
Поэтесса и художница. Дочь знаменитого историка Сергея Михайловича Соловьёва. На её увлечение искусством и литературой значительно повлияли старшие братья: Владимир Соловьёв, поэт и философ, и Всеволод Соловьёв – исторический романист. Несколько лет Соловьёва занималась в школе живописи, ваяния и зодчества у И.М. Прянишникова и В.Д. Поленова. С переездом в Петербург начала печататься при содействии Н.К. Михайловского. Вначале её стихи увидели свет на страницах «Русского богатства», затем – в «Вестнике Европы» и «Журнале для всех». Начиная с 1906 года она издаёт детский журнал «Тропинка». Соловьёва – непременная участница «Пятниц» у Случевского, была дружна с Блоком и Вячеславом Ивановым, посещала собрания у Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского. Послереволюционные годы она провела в Коктебеле, где работала библиотекарем при санатории и читала лекции в Народном университете. В конце жизни Соловьёвой удалось вернуться в Москву, где выпустила книгу «Последние стихи».
Петербург
Город туманов и сновВстаёт предо мноюС громадой неясноюТяжких домов,С цепью дворцов,Отражённых холодной Невою.Жизнь торопливо бредётЗдесь к цели незримой…Я узнаю тебя с прежнейтоской,Город больной,Неласковый город любимый!Ты меня мучишь, как сон,Вопросом несмелым…Ночь, но мерцает зарёйнебосклон…Ты весь побеждёнСумраком белым.Петербург
«Быть Петербурху пусту…»
ЕвдокияМне снятся жуткие провалыЗажатых камнями дворов,И чёрно-дымные каналы,И дымы низких облаков.Молчат широкие ступени,Молчат угрюмые дворцы,Лишь всхлипывает дождьосенний,Слезясь на скользкие торцы.На площадях пустынно-гулкихПогас огней янтарный ряд,Безмолвны щели-переулки,Безогнен окон мёртвыйвзгляд.И ветер панихиду стонетПо скатам крыш, средьчёрных труб,И мгла осенняя хоронит,Омыв дождями, тяжкий труп.О, город крови и мучений,Преступных и великих дел!Незабываемых виденийТвой зодчий дал тебе удел.О, город страшный и любимый!Мне душу пьют твой мрак итишь.Проклятьем женщины томимый,Ты умер?.. Нет, не умер, —спишь.И снится: кто-то невысокий,В плаще, с кудрявой головой,Проходит грустный, одинокий,И шепчет сладостные строкиНад молчаливою Невой.И верю я, что смертьбезвластнаИ нет бесславного конца,Что Он проходит не напрасноИ что сильнее злобыстрастнойБлагословение певца.Валерий Яковлевич Брюсов
(1873–1924)
Поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед и историк. Один из основоположников русского символизма. Брюсов окончил историко-филологический факультет Московского университета, после окончания которого целиком посвятил себя литературному труду. С 1904 по 1909 год Брюсов руководит ежемесячным журналом «Весы» – основным органом русского символизма. Его книги выходят с завидной регулярностью, а в 1913–1914 годах появляются отдельные тома собрания сочинений и переводов. После Октябрьской революции Брюсов активно сотрудничает с советской властью, занимает ряд ответственных государственных постов, является членом Моссовета. Им создан в 1921 году Литературно-художественный институт, в котором он преподавал и исполнял обязанности ректора. В.Л. Брюсов оставил яркий след не только в русской литературе. Его тексты переведены на многие языки, и уже несколько десятилетий в формате Международных научно-практических конференций проводятся «Брюсовские чтения», с каждым годом собирая всё больше и больше участников из разных стран.
«На Невском, как прибой нестройный…»
На Невском, как прибойнестройный,Растёт вечерняя толпа.Но неподвижен сон спокойныйАлександрийского столпа.Гранит суровый, величавый,Обломок довременных скал!Как знак побед, как вестникславы,Ты перед царским домом стал.Ты выше, чем колонна Рима,Поставил знаменье креста.Несокрушима, недвижимаТвоя тяжёлая пята.И через кровли низких зданий,Всё озирая пред собой,Ты видишь в сумрачномтуманеДвух древних сфинксов надНевой.Глаза в глаза вперив,безмолвны,Исполнены святой тоски,Они как будто слышат волныИной, торжественной реки.Для них, детей тысячелетий,Лишь сон – виденья этихмест,И эта твердь, и стены эти,И твой, взнесённый к небу,крест.И, видя, что багряным дискомНа Запад солнце склонено,Они мечтают, как – давно —В песках, над падшимобелиском,Горело золотом оно.Вильгельм Александрович Зоргенфрей
(1882–1938)
Поэт, переводчик. Окончил Петербургский технологический институт. Работал учителем и служащим в Министерстве торговли и промышленности. В советское время был инженером-технологом на заводе. Александр Блок упоминает его как одного из четырёх близких друзей. Он же привлекал Зоргенфрея к переводам зарубежной классики. Многие тексты И.В. Гёте, И.Г. Гердера, Ф. Грильпарцера, Ф. Хеббеля, П. Клоделя, А. Ренье, Г. Гейне были переведены Вильгельмом Александровичем. При жизни Зоргенфрея был выпущен всего лишь один стихотворный сборник, большинство произведений погибло при его необоснованном аресте в 1938 году. Что способствовало такой жизненной развязке, сказать сложно. Известно только, что Зоргенфрей страдал «чёрной меланхолией» и даже находился на излечении в неврологическом санатории в подмосковном Крюково. Но знавшие его люди утверждали, что он никогда не расставался с карандашом и бумагой. Даже находясь в тюрьме, Зоргенфрей продолжал писать. Его сокамерник Дмитрий Фридрихсберг, которому удалось выжить, передал на волю последние стихи поэта. Зоргенфрей был расстрелян через день после вынесения приговора, а в 1958 году приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР в отношении Зоргенфрея В.А. был отменён, и дело прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.
Санкт-Петербург
(Отрывок из краткой географии России)
Чем известна, чем гордитсяРазвесёлая столица?Как поддержит свой престижРусский Лондон и Париж?Александровской колонной,Кавалерией салонной,Медной статуей ПетраИ конюшнями двора;Правоведами в корсетах,Хулиганами в манжетах,Петропавловским мешкомИ Семёновским полком;Всей полицией угрюмой,Государственною думой,Резиденцией царяИ Девятым января;Нововременской крамолой,Заколоченною школой,Ожиданием «конца»И решёткой вкруг дворца;Униженьем человека,Совещанием Кобека,Храмом начатым ХристаИ актрисой Балета.Андрей Белый
(1880–1934)
Писатель, поэт, критик, мемуарист. Настоящее имя Бугаев Борис Николаевич. Теоретик символизма и модернизма. Вырос в семье известного математика Н.В. Бугаева. Под влиянием отца поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, который окончил с отличием в 1903 году. Ещё в университете состоялся его литературный дебют: «Симфония (2-я, драматическая)», написанная ритмической прозой. За ней последовали и остальные «Симфонии». В журналах «Мир искусства», «Новый путь», «Весы», «Золотое руно», «Перевал» в числе других символистов всякий раз значилось имя Андрея Белого – со стихами, критикой и теоретическими разработками. Математик Белый решил полностью посвятить себя литературе и стиховедению, в чём ему серьёзно помогало знакомство с точными науками. «Гением въедливости» назовёт его впоследствии другой литературный гений – Владимир Набоков. Андрей Белый много путешествовал. В Берлине он знакомится с Рудольфом Штейнером, австрийским основоположником религиозно-мистического учения антропософии, став его учеником. По-своему понятая теория Штейнера не могла не сказаться на творчестве Андрея Белого. Заметный отход от символизма проявится в цикле его эссе «На перевале», в романах «Серебряный голубь» и «Петербург», в теоретических и критических статьях. В 1923 году Белый окончательно возвращается из-за границы, и в Советской России начинается его самый плодотворный период творчества. Но к стихам Андрей Белый больше не возвращается. Как самого «интереснейшего писателя нашего времени» оценит его Виктор Шкловский, а Осип Мандельштам назовёт его творчество «вершиной русской психологической прозы». В честь Андрея Белого в России существует литературная премия, присуждаемая по трём номинациям: поэзии, прозе и в области гуманитарных исследований.
В альбом В.К. Ивановой
О том, как буду я с тоскоюДни в Петербурге вспоминать,Позвольте робкою рукоюВ альбоме Вашем начертать.(О Петербург! О ВсадникМедный!Кузмин! О, песни Кузмина!Г «…», аполлоновец победный!)О Вера Константиновна,Час – пятый… Самовар вгостинойЕщё не выпит… По стенамНас тени вереницей длиннойУносят к дальним берегам:Мы – в облаке… И всё внём тонет —Гравюры, стены, стол, часы;А ветер с горизонта гонитРазлив весенней бирюзы;И Вячеслав уже в дремотеМеланхолически вздохнёт:«Михаил Алексеич, спойте!..»Рояль раскрыт: Кузмин поёт.Проходит ночь… И деньвстаёт,В окно влетает бледнойптицей…Нам кажется, незримый другСвоей магической десницейВокруг очерчивает круг:Ковёр – уж не ковёр, алуг —Цветут цветы, сверкаютдолы;Прислушайтесь, – лепечетлес,И бирюзовые глаголыК нам ниспадающих небес.……………..Всё это вспомню я, вздыхая,Что рок меня от вас умчал,По мокрым стогнам отъезжаяНа Николаевский вокзал.Василий Васильевич Князев
(1887–1937)
Поэт-сатирик. Учился в гимназии в Екатеринбурге, которую не окончил из-за нервной болезни. Продолжил своё обучение в земской учительской семинарии в Санкт-Петербурге, но из неё тоже был исключён – уже за политическую деятельность. Перешёл к большевикам из лагеря анархо-коммунистов. Печататься начал в 1905 году в юмористических листовках и журналах, в «Сатириконе» и других изданиях. Первую книжку «Сатирические песни» выпустил в 1910 году. Был одним из первых дореволюционных мелкобуржуазных писателей, пришедших работать с большевиками ещё в дни массового саботажа интеллигенции. После революции работал в газетах «Известия ВЦИК», «Красная армия», «Звезда красноармейца», а также вместе с В. Володарским стал создателем «Красной газеты». Во время гражданской войны Князев отправился на фронт с агитпоездом Пролеткульта. Известен как собиратель русских пословиц и поговорок, а также предреволюционного фольклора и фольклора первых лет советской власти. Арестован 19 марта 1937 года по обвинению в проведении контрреволюционной агитации. Арест, скорее всего, был связан с его желанием написать роман о смерти Кирова. Приговорён к пяти годам лишения свободы. Погиб от холода и голода на тюремном этапе. В своих воспоминаниях Надежда Константиновна Крупская писала, что стихи Василия Князева были любимы В.И. Лениным. Но слова: «Мои стихи нравились Ильичу», – так и не стали для него охранной грамотой перед Судебной Коллегией.
