Стихи и песни (сборник)

Могила декабристов

Над ними нет ни камня, ни креста,Могила их – весь остров Декабристов,Где новую сооружают пристань,Преображая топкие места.А за моим окном который годГорит прожектор возле обелиска.Там далеко от снов моих и близкоИх облик неопознанный живет.То меркнет он, то светится опять.Запомнятся мне, видимо, до смертиЧугун решетки, шпаги рукоятьИ цепи на гранитном постаменте.И где б теперь я ни был, все равноВ потустороннем сумеречном дымеЯ вижу заснеженное окноИ церковь, вознесенную над ними,Где в синеве заоблачных высотСияет шпиль, хлопочут птичьи стаиИ ангел крест над городом несет,Не ведая, куда его поставить.1978

Кюхельбекер

Когда б я вздумал сеять хлебИ поучать других при этом,Я был бы, видимо, нелеп,Как Кюхельбекер с пистолетом.Ах, эти ночи над НевойИ к рифме сладкое влеченье,Азарт атаки штыковойИ безысходность заточенья!Превозмогая боль и страх,Сырой овчиной руки грея,В чужом тулупе, в кандалах,Был так похож он на еврея,Когда оброс и исхудал,Что Пушкин в темном помещеньеЕго при встрече не узналИ отвернулся с отвращеньем.Судьба сказала: «Выбирай!»И поменял любовник пылкийПрибалтики цветущий крайНа тяготы Сибирской ссылки,Чтобы среди чужих степей,Свой быт уподобляя плачу,Былых оплакивать друзейИ Якубовича в придачу.Когда, касаясь сложных тем,Я обращаюсь к прошлым летам,О нем я думаю, затемЧто стал он истинным поэтом.Что, жизнь окончив на щите,Душою по-немецки странен,Он принял смерть – как россиянин:В глуши, в неволе, в нищете.1978

Веневитинов

Рожденный посреди созвездийС талантом редким и умом,Был Веневитинов с письмомВ столице схвачен по приезде.«Как ведал жизнь! Как жил он мало!»,Когда, бестрепетно легка,Его на гибель обрекалаЛюбимой женщины рука.Недолго длилось заключенье —Дней пять от силы или шесть,Но, видимо, причина естьТому, что впрок не шло леченье,Что умер он от странной боли,Которой и названья нет…Поэт не может жить в неволе,А кто живет, тот не поэт.1978

Ах, зачем вы убили Александра Второго (песня)

Ах, зачем вы убили Александра Второго?Пали снежные крылья на булыжник багровый.В полном трауре свита спешит к изголовью.Кровь народа открыта государевой кровью.Ненавистники знати, вы хотели того ли?Не сумели понять вы Народа и Воли.Он в подобной заботе нуждался едва ли, —Вас и на эшафоте мужики проклинали.Бросьте браунинг ржавый, было б знать до поры вам:Не разрушить державы неожиданным взрывом.Может снег этот сонный лишь медленно таять.Не спешите же, Соня, метальщиков ставить.Как пошло, так и вышло: неустройства и войны,пулеметные вышки и крики конвойных,Туча черная пыли над колонной суровой…Ах, зачем вы убили Александра Второго?1978

Города

Великие когда-то городаНе вспоминают о своем величье.Владимиру не воротить обличья,Которое разрушила Орда.Ростов Великий вовсе не велик —Собор да полустершиеся плиты.И Новгород, когда-то знаменитый,Совсем не тот, что знали мы из книг.Не сетует на Зевса Херсонес,В чужом краю покинутый ребенок,И Самарканд, песками погребенный,Давно уже не чудо из чудес.Великие когда-то городаНе помышляют об ушедшей славе.Молчат колокола в Переяславле,Над Суздалем восходит лебеда.Они меж новых городов и сел —Как наши одноклассники-ребята,Что были в школе первыми когда-то,А жизнь у них не вышла. Вот и все.1978

«Любимцы и избранники народа…»

Любимцы и избранники народа,Мне чужда ваша пылкая природаИ пламень ваших дерзостных речей.Не впрок вам государственные дачи,В семейной жизни вам не знать удачи,Поскольку общий – стало быть – ничей.За вами города лежат во прахе,И вы летите, заломив папахи,Стараясь бомбой сделать каждый стих.В довольстве ваш народ или во страхе —Равно трибуны временны и плахи,И сходство есть в архитектуре их.Взгляните – пьедесталы ваши пусты,На новые нахмуренные бюстыПереливают прежних статуй медь.Гремит война, а толпы все несметны.Строители и пахари бессмертны, —Бессмертен тот, чья незаметна смерть.В чести вы, но придет пора иная.На стол вы карты мечете, не зная,Что ставка – жизнь в копеечной игре.А за окном клубится запах хлеба,Закатом осень поджигает небо,И звонкий лист блуждает во дворе.Недолго утешаться вам речами,Бьет кровь над опустевшими плечами, —Палач, рубаху новую готовь!Пускай нас минет пуще всех печалейИ рабский гнев, и рабская любовь!1978

Гамлет (песня)

Владимиру Высоцкому в роли Гамлета

Нищета по всей землеИ тщета, —Почему при королеНет шута?В небе птиц кружится стая,Но вакансия пустаяВ штате датского двора,Как вчера.Шут бы Гамлета отвлек,Рассмешил, —Тот бы браться за клинокНе спешил,Не лежал бы Гамлет в яме,А смеялся бы с друзьями,И забыли бы про теньВ тот же день.Окрик стражника во мгле,Звон щита…Почему при короле нет шута?Меж камней ржавеют латы,Спотыкаются солдатыИ качаются вдалиКорабли.Был король совсем инойСтарый Лир,Что себя своей землейОбделил:В полновластии, в беде лиБыл король он в самом деле, —Шут и вечером, и днемБыл при нем.…Каркнул ворон на скале:Власть не та, —Почему при королеНет шута?В стороне, где нету смеха,Только крик разносит эхо,Только лязганье мечейПалачей.Нищета по всей землеИ тщета, —Почему при королеНет шута?Нищета по всей землеИ тщета…1978

Блудный сын. Якопо Пальма Младший

Не увязать причин и следствий,Не став голодным и босым.Еще отцовское наследствоПроматывает блудный сын.Еще сидит меж женщин грубых,Чья кожа юная свежа,Одну из них целуя в губы,Другую – за руку держа.Сияет день во всей округе.Не оскудел вином сосуд,И виноград лиловый слугиНа серебре ему несут.Играет кровь в румяном теле,Зовут далекие места.Еще его не одолелиРаскаянье и нищета.Он юн и глуп еще, и все жеОн интересен мне таким,Пока грехов любовных ложеЕго возносит словно дым,Пока он не припал, увечен,К отцовской высохшей ноге,И тонкие пылают свечиНа непочатом пироге.1978

Горчаков

В ночь на 15 декабря 1825 года Горчаков пытался спасти Пущина от ареста

Из исторических документовГород ноет, как свежая рана.У рогаток двойная охрана.Гулкий окрик и цокот подков.Посреди часовых и буранаОн куда так торопится рано,Осторожнейший князь Горчаков?Государю он предан – нет нужды,Мятежи ему странны и чужды.Отчего же, понять мудрено,Этой ночью, морозной и серой,Он рискует судьбой и карьерой,От жандармов спасая Жанно?Не вчера ли, в чулках и при шпаге,Торопился он в Зимний к присяге,Слыша пушек медлительный гром?Завтра в Лондон он едет, приказный,Чтоб Тургенева вызвать для казниИли силою или добром.Но пока не проснулась столица,Он, в тревоге, что медлит возница,Напряженно глядит из окна,И пылает меж снежного чадаБезмятежных пирушек лампада,Что в Лицее была зажжена.1978

Ахматова

Разжигать по утрам керосинки мерцающий свет,Жить на горькой Земле равнодушно, спокойно и долгоИ всегда обращаться к тому лишь, кого уже нет,С царскосельской дорожки, из Фонтанного мертвого дома.Пить без сахара чай, слушать шум заоконной листвыВ коммунальных квартирах, где свары кухонные грубы,И смотреть на живущих – как будто поверх головы,Обращаясь к ушедшим, целуя холодные губы.Взгляды в спину косые, по-нищенски скудный обед.Непрозрачная бездна гудит за дверною цепочкой.И берет бандероль, и письма не приносит в ответЧернокрылого ангела странная авиапочта.1978

Ностальгия

Белой ночи колодец бездонныйИ Васильевский в красном дыму.Ностальгия – тоска не по дому,А тоска по себе самому.Этой странной болезнью встревожен,Сквозь кордоны границ и таможенНе спеши к разведенным мостам:Век твой юный единожды прожит,Не поможет тебе, не поможетВозвращение к прежним местам.На столе институтские снимки,Где Исаакий в оранжевой дымкеИ канала цветное стекло.Не откроются эти скрижали.Мы недавно сюда приезжали,После выпили, – не помогло.Этот контур, знакомый и четкий,Эти мальчики возле решетки,Неподвижная эта вода.Никогда не стоять тебе с ними,Не вернуться на старенький снимокНикогда, никогда, никогда.1979

Самозванец

Два пальца, вознесенных для креста,Топор и кнут. В огне не сыщешь броду.О, самозванство – странная мечта,Приснившаяся русскому народу.Отыскивая этому причину,Я вижу вновь недолгую личину,Народную беду и торжество,Лжедмитрия бесславную кончинуИ новое рождение его.Что проку пеплом пушку заряжать,Кричать с амвона, чуя смертный запах?Сегодня ты им выстрелишь на запад —Назавтра он воротится опять.Под Тушино хмельную двинет рать,Объявится с Болотниковым в Туле,Чугунным кляпом в орудийном дулеЗастрянет, чтобы снова угрожать.Не красоваться у Москвы-рекиБоярским, соболями крытым шубам,К палатам опустевшим мужикиИдут толпой с «невежеством и шумом».И за веревку дергает звонарь.И вызревает вновь нарыв на теле.Дрожи, Москва, – грядет мужицкий царь!Ликуй, Москва, – он царь на самом деле!Его казнят, и захлебнется медь,Но будут век по деревням мужчиныМладенцам песни дедовские петьПри свете догорающей лучиныИ, на душу чужих не взяв грехов,Все выносить – и барщину, и плети,Чтоб о Петре неубиенном ТретьемШептались вновь до первых петухов.1979

«Стою, куда глаза не зная деть…»

Стою, куда глаза не зная деть,И думаю, потупясь виновато,Что к городу, любимому когда-то,Как к женщине, возможно охладеть.И полюбить какой-нибудь другой,А после третий – было бы желанье.Но что поделать мне с воспоминаньемОб утреннем асфальте под ногой?Мне в доме старом нынче – не житье.Сюда надолго не приеду вновь я.Но что поделать с первою любовью,С пожизненным проклятием ее?Обратно позовет, и все отдашь,И улыбнешься горестно и просто,Чтобы опять смотреть с Тучкова мостаНа алый остывающий витраж.Горит полнеба в медленном дыму,Как в дни, когда спешил на полюс «Красин»,И снова мир печален и прекрасен, —Как прожил без него я, не пойму.1979

Памяти Владимира Высоцкого

1. «Погиб поэт..»

Погиб поэт. Так умирает Гамлет,Опробованный ядом и клинком.Погиб поэт, а мы вот живы, – нам лиСудить о нем как встарь – обиняком?Его словами мелкими не троньте, —Что ваши сплетни суетные все!Судьба поэта – умирать на фронте,Вздыхая о нейтральной полосе.Где нынче вы, его единоверцы,Любимые и верные друзья?Погиб поэт, не выдержало сердце, —Ему и было выдержать нельзя.Толкуют громко плуты и невеждыНад лопнувшей гитарною струной.Погиб поэт, и нет уже надежды,Что это просто слух очередной.Теперь от популярности дурацкойУшел он за иные рубежи:Тревожным сном он спит в могиле братской,Где русская поэзия лежит.Своей былинной не растратив силы,Умолк певец, набравши в рот воды,И голос потерявшая РоссияНе замечает собственной беды.А на дворе – осенние капели,И наших судеб тлеющая нить.Но сколько песен все бы мы ни пели,Его нам одного – не заменить.

2. «На Ваганьковом горят сухие листья…»(песня)

На Ваганьковом горят сухие листья.Купола блестят на солнце – больно глазу.Приходи сюда и молча помолись ты,Даже если не молился ты ни разу.Облаков плывет небесная отараНад сторожкой милицейскою унылой,И застыла одинокая гитара,Как собака над хозяйскою могилой.Ветви черные раскачивают ветрыНад прозрачной неподвижною водою,И ушедшие безвременно поэтыУлыбаются улыбкой молодою.Их земля теперь связала воедино,Опоила их, как водкою, дурманом.Запах вянущих цветов и запах дыма —Все проходит в этом мире безымянном.На Ваганьковом горят сухие листья.За стеной звенит трамвай из дальней дали.Приходи сюда и молча помолись ты —Это осень наступает не твоя ли?1980

Гвардейский вальсок (песня)

Задушили Петра,Задушили по делу.Не с того ли с утраТак листва поредела?Всюду крики «Ура!» —И опущен шлагбаум.Пыль уносят ветраНа Ораниенбаум.От Фелицы, увы,Мало нам перепало, —Воспитайте же выЦесаревича Павла.Сколько все это разПересказано за ночь!Вся надежда на вас,Граф Никита Иваныч.Произволу конец, —Мост опустит охрана,Мы войдем во дворецИ прикончим тирана.Пусть, бедою грозя,Нам вещает Кассандра, —За свободу, друзья,За царя Александра!Лейб-гусар удалой,Испытаем судьбину:Николая долой,И виват Константину!…На булыжниках кровь,Алый туз на одежде.На наследников вновьПребываем в надежде.1980

Песни к спектаклю по повести Юрия Давыдова «На скаковом поле возле бойни»

1. Если иначе нельзя (Первая песня Дмитрия Лизогуба)

Если иначе нельзяИ грядут неизбежные битвы,Дав путеводную нитьИ врагов беспощадно разя,Боже, не дай мне убить —Избери меня прежде убитым,Если иначе нельзя,Если иначе нельзя.Боже всевидящий мой,Ты нам шлешь испытания плоти.Пусть же к вершинам твоимПриведет нас крутая стезя,Чтобы пророк над толпойВозвышался бы на эшафоте,Если иначе нельзя,Если иначе нельзя.Если иначе нельзяСлышать птиц несмолкающий гомон,Видеть, как чайка летит,На крыле неподвижном скользя,Пусть возражают друзья —Не отдай эту чашу другому,Если иначе нельзя.Если иначе нельзя…1980

2. И вслед иди за мной (Вторая песня Дмитрия Лизогуба)

Ты сладко ел и сладко пил,И бархат примерял,Но если ты душевных сил Еще не потерял И можешь ты расстатьсяС рабами и казной,Раздай свое богатствоИ вслед иди за мной.Когда не жаль тебе своихБаранов и коней,Когда не жаль тебе босыхИзраненных ступней, —Оставь свой дом и сад свой,И свой надел земной,Раздай свое богатствоИ вслед иди за мной.Пройти Господень строгий судБогатым нелегко —Так не протиснется верблюдВ игольное ушко.В святое наше братствоДороги нет иной, —Раздай свое богатствоИ вслед иди за мной.Тебе я истинно скажу,Как ближнего любить,Как, не притронувшись к ножу,В сраженье победить,Как смерти не бояться.Не стой же за ценой —Раздай свое богатствоИ вслед иди за мной.Но если жизнь твоя легка,И, словно дом – гостей,Полна душа твоя покаСомнений и страстей,Коль стать моею паствойЗахочешь в день иной, —Раздай свое богатствоИ вслед иди за мной.

3. Губернаторская власть (Третья песня Дмитрия Лизогуба)

Выделяться не старайся из черни,Усмиряй свою гордыню и плоть:Ты живешь среди российских губерний, —Хуже места не придумал господь.Бесполезно возражать государству,Понапрасну тратить ум свой и дар свой,Государю и властям благодарствуй, —Обкорнают тебе крылья, сокол.Губернаторская власть хуже царской,Губернаторская власть хуже царской,Губернаторская власть хуже царской, —До царя далеко, до Бога высоко.Ах, наивные твои убежденья! —Им в базарный день полушка – цена.Бесполезно призывать к пробужденьюНе желающих очнуться от сна.Не отыщешь от недуга лекарства,Хоть христосуйся со всеми на Пасху,Не проймешь народ ни лаской, ни таской,Вековечный не порушишь закон:Губернаторская власть хуже царской,Губернаторская власть хуже царской,Губернаторская власть хуже царской, —До царя далеко, до Бога высоко.Заливай тоску вином, Ваша милость.Молодую жизнь губить не спеши:Если где-то и искать справедливость,То уж точно, что не в этой глуши.Нелегко расстаться с жизнию барской,Со богатством да родительской лаской.Воздадут тебе за нрав твой бунтарский —Дом построят без дверей и окон.Губернаторская власть хуже царской,Губернаторская власть хуже царской,Губернаторская власть хуже царской, —До царя далеко, до Бога высоко.1981

Дорога (песня)

К спектаклю по роману Чингиза Айтматова «И дольше века длится день»

Небеса ли виной или местная власть, —От какой, непонятно, причины,Мы – куда бы ни шли – нам туда не попастьНи при жизни, ни после кончины.Для чего ты пришел в этот мир, человек,Если горек твой хлеб и недолог твой векМежду дел ежедневных и тягот?Бесконечна колючками крытая степь,Пересечь ее всю никому не успетьНи за день, ни за месяц, ни за год.Горстку пыли оставят сухие поляНа подошвах, от странствий истертых.Отчего нас, скажите, родная земляНи живых не приемлет, ни мертвых?Ведь земля остается все той же землей,Станут звезды, сгорев, на рассвете золой, —Только дыма останется запах.Неизменно составы идут на восток,И верблюда качает горячий песок,И вращается небо на запад.И куда мы свои ни направим шаги,И о чем ни заводим беседу, —Всюду коршун над нами снижает кругиИ лисица крадется по следу.Для чего ты пришел в этот мир, человек,Если горек твой хлеб и недолог твой век,И дано тебе сделать немного?Что ты нажил своим непосильным трудом?Ненадежен твой мир и непрочен твой дом —Всё дорога, дорога, дорога!1981

Пушкин и декабристы

Слух обо мне… Александр Пушкин

В Завод Петровский пятого числаГлухая весть о Пушкине пришла.Дыханье горна судорожно билось,Ночная вьюга пела и клубилась,Три каторжника сели у огня,Чугунными браслетами звеня.Дымились, просыхая, полушубки,Сырые не раскуривались трубки.За низким зарешеченным окномСтонали ели от метели лютой,И очень долго, более минуты,Никто не заговаривал о нем.«Еще одно на нас свалилось горе, —Сказал Волконский, общим думам вторя, —Несчастный, мы могли ему помочь.Хотя он не был даже арестован,Его казнили в качестве шестого,Как пятерых на кронверке в ту ночь.Когда б стоял на площади он с нами,Он стал бы наше истинное знамяИ, много лет отечеству служив,Пусть в кандалах, но все же был бы жив.Когда бы принят был он в наше братство,Открыто посягнувшее на рабство,То, обретя свободу для душиИ черпая в страданьях вдохновенье,Он мог бы создавать свои творенья,Как Кюхельбекер – в ссылке и глуши».«Нет, – произнес угрюмо Горбачевский, —Уж если строго говорить по чести,Не по пути всегда нам было с ним:Его поступки и дурные связи!Все погубить в одной случайной фразеОн мог бы легкомыслием своим.Что нам поэты, что их дар Господень,Когда заходит дело о свободеИ пушечный не умолкает гул,Когда не уступает сила силе,И миг решает судьбы всей России!»(«И наши», – он подумал и вздохнул).Так говорил, своею дерзкой речьюЗаслуженному воину переча,Хотя и был он не в больших чинах,Неистовый питомец Тульчина.Кругом в бесчинстве бушевали пурги:В Чите, Нерчинске, Екатеринбурге,Сшивая саван общих похорон.В Святых Горах над свежею могилойЗвал колокол к заутрене унылой,И странен был пустынный этот звон.И молвил Пущин: «Все мы в воле Божьей.Певец в темнице песен петь не может.Он вольным жил и умер как поэт.От собственной судьбы дороги нет».Мела поземка по округе дикой.Не слышал стражник собственного крика.Ни голоса, ни дыма, ни саней,Ни звездочки, ни ангельского лика.Мела метель по всей Руси великой,И горький слух как странник брел за ней.1981

Ленинградская песня (песня)

Мне трудно, вернувшись назад,С твоим населением слиться,Отчизна моя, Ленинград,Российских провинций столица.Как серы твои этажи,Как света на улицах мало!Подобна цветенью каналаТвоя нетекучая жизнь.На Невском реклама кино,А в Зимнем по-прежнему Винчи.Но пылью закрыто окноВ Европу, ненужную нынче.Десятки различных приметПриносят тревожные вести:Дворцы и каналы на месте,А прежнего города нет.Но в плеске твоих мостовыхМилы мне и слякоть, и темень,Пока на гранитах твоихЛюбимые чудятся тениИ тянется хрупкая нитьВдоль времени зыбких обочин,И теплятся белые ночи,Которые не погасить.И в рюмочной на МоховойСреди алкашей утомленныхМы выпьем за дым над НевойИз стопок простых и граненых —За шпилей твоих окоем,За облик немеркнущий прошлый,За то, что покуда живешь ты,И мы как-нибудь проживем.1981

«С момента сотворенья / Уж так заведено…»

С момента сотвореньяУж так заведено, —Нам в детях повтореньяДобиться не дано.Какой корысти радиВ глухих своих ночахМолился Богу прадедПри гаснущих свечах?И тень его металась,Закрыв дверной косяк,И колыхался талес,Как полосатый флаг.Приняв земные муки,С другими наравне,Забыли Бога внукиВ отверженной стране.Распавшиеся звенья,Разлитое вино…Нам в детях повтореньяДобиться не дано.Жить не начну сначала,Усталый и седой.Мой сын оброс курчавойИ рыжей бородой.Листает он упорноСтраницы древних книг,И видеть мне прискорбноБиблейский этот лик.Как видно, неумелоЛюбил я весь свой векИ сумрак ночи белой,И новогодний снег,И пушкинские строки,И город Ленинград…Забытые пророкиВ лицо мое глядят,Холодный дождь дымитсяНад зеленью травы.Нам в детях повторитьсяНе суждено, – увы.1982

Кавказ

Великий и загадочный Кавказ,Что декабристам виделся в Сибири,Напев зурны, и Лермонтов в мундире —Все нам привычным сделалось сейчас.Привет тебе, опальная странаДля вольнодумцев, списанных в солдаты, —Как Индия для Англии когда-то,Была ты недоступна и грозна.Что думал, вспоминая отчий кров,О матушке вздыхающий поручик,Увидев эти гибельные кручиИ мерное кружение орлов?Снегами отороченный КазбекИ светлый шпиль над летнею НевоюОбручены теперь уже навек,Как Грибоедов с юною вдовою.Нерасторжимым связаны кольцомСырых ущелий ноздреватый камень,И вождь усатый, с липкими рукамиИ оспою испаханным лицом.Прошедшего назад не воротить, —Немыслима Россия без Кавказа.И длится недосказанная фраза,И тянется извилистая нить.1982

В батискафе

За зеленым стеклом батискафа,От высокого солнца вдали,Проплывают огромные скалыНа подводных просторах Земли.И в луче напряженного светаЯ взираю, прижавшись к стеклу,На обширную эту планету,Погруженную в холод и мглу.Там на фоне клубящейся хмариНас локатором отыскав,Молча смотрят подводные твариНа светящийся батискаф.Смотрят рыбы большими глазами,Что приучены к жизни ночной.Так смотрели бы, верно, мы самиНа посланцев планеты иной.Хорошо, если души могли бы,Нас покинув в назначенный час,Воплотиться в подобие рыбыС фонарями светящихся глаз;Чтобы плавать им вместе со всемиВ этой горько-соленой среде,Где не властно всесильное времяВ недоступной теченью воде.1982

Шотландская песенка (песня)

К радиоспектаклю по роману Жюль Верна «Дети капитана Г ранта»

Пока в печи горят дроваИ робок свет дневной,И мерзнет желтая траваПод снежной пеленой,Пока в печи горят дрова, —Собравшись за столом,Раскурим трубки, но сперваМы друга помянем.Плывет он в этот час ночнойНеведомо куда,Над непрозрачной глубинойВедет его звезда.Пока в печи горят дроваИ ждет его жена,Пусть будет нынче головаИ цель его ясна.Пусть над холодной зыбью вод,Где женщин рядом нет,Его от стужи сбережетШотландский пестрый плед.Пусть в этот день и в этот часСреди ночных дорогЕго согреет, как и нас,Шотландский теплый грог.Там ветры злобные свистятИ пенная вода,И льда повисла на снастяхСедая борода.Пока в печи горят дрова,Собравшись за столом,Про всех мы вспомним, но сперваПодумаем о нем.Пока свирепствует норд-остИ стынет бересклет,Провозгласим свой первый тостЗа тех, кого здесь нет.За тех, кого в чужих морях,От милых мест вдали,Вселяя в сердце боль и страх,Качают корабли.Пусть сократится долгий срок,Что им разлукой дан.Пусть возвратит на свой порогИх грозный океан.Пока в печи горят дроваИ вьюга за окном,Запьем заздравные словаМерцающим вином.1982

Минувший век

Минувший век притягивает нас —Сегодняшнего давнее начало!Его огонь далекий не погас,Мелодия его не отзвучала.Далекий век, где синий воздух чист,Где стук копыт и дребезжанье дрожек,И кружится неторопливый листНад гравием ухоженных дорожек!А между тем то был жестокий век,Кровавых войн и сумрачных метелей.Мы вряд ли бы вернуться захотелиК лучине и скрипению телег.Минувшее. Не так ли древний грек,О прошлом сожалея бесполезно,Бранил с тоскою бронзовый свой век,Еще не помышляя о железном.1982

Николай Гумилев

От неправедных гоненийУберечь не может слово.Вам помочь не в силах небо,Провозвестники культуры.Восемь книг стихотворенийНиколая ГумилеваНе спасли его от гневаПролетарской диктатуры.Полушепот этой темы,Полуправда этой драмы,Где во мраке светят слабоЖизни порванные звенья —Петропавловский застенок,И легенда с телеграммой,И прижизненная слава,И посмертное забвенье.Конвоир не знает сонныйГосударственных секретов, —В чем была, да и была лиКазни грозная причина.Революция способнаУбивать своих поэтов,И поэтому едва лиОт погрома отличима.Царскосельские урокиЗнаменитейшего мэтра,Абиссинские пустыниИ окопы на Германской…И твердят мальчишки строки,Что соленым пахнут ветром,И туманный облик стынетЗа лица бесстрастной маской.И летят сквозь наше времяГорькой памятью былого,Для изданий неуместны,Не предмет для кандидатских,Восемь книг стихотворенийНиколая Гумилева,И как две отдельных песни —Два Георгия солдатских.1982

Рембрандт

В доме холодно, пусто и сыро.Дождь и вечер стучат о порог.«Возвращение блудного сына»Пишет Рембрандт. Кончается срок.Сын стоит на коленях, калека,Изможденных не чувствуя ног,Голова – как у бритого зэка, —Ты откуда вернулся, сынок?Затерялись дороги во мраке.За спиною не видно ни зги.Что оставил ты сзади – бараки?Непролазные дебри тайги?Кто глаза твои сделал пустыми, —Развратители или война?Или зной Иудейской пустыниВсе лицо твое сжег дочерна?Не слышны приглушенные звуки.На холсте и в округе темно, —Лишь отца освещенные рукиДа лица световое пятно.Не вернуться. Живем по-другому.Не округла, как прежде, Земля.Разрушение отчего дома —Как сожжение корабля.Запустение, тьма, паутина,Шорох капель и чаячий крик,И предсмертную пишет картинуОдинокий и скорбный старик.1982

Питер Брейгель. Шествие на Голгофу

О чем он думал, Питер Брейгель,Какими образами бредил,Когда изобразил ХристаНа фоне северной равнины,Сгибающим худую спинуПод перекладиной креста?Фламандские вокруг пейзажи, —Взгляните на одежды стражи,На эти мельницы вдали!Еще один виток дороги,И он, взойдя на холм пологий,Увидит в море корабли.Еще не бог он. На мольбертеОн человек еще, и смертен,И явно выглядит чужимВ долине этой, в этом веке,Где стужа сковывает рекиИ над домами вьется дым.Светало. Около отливаКричала чайка хлопотливо.Тяжелый дождь стучал в окно.О чем он думал, Младший Питер,Когда лицо устало вытер,Закончив это полотно?О чем он думал, старый мастер?В ночном порту скрипели снасти,Холодный ветер гнал волну.Об одиночестве пророка,Явившегося позже срока,Попавшего не в ту страну?Толпа в предчувствии потехи.Мерцают золотом доспехи,Ладони тянет нищета.Окрестность – в ожиданье снега,И туча провисает с неба,И над Голгофой – пустота.1982

Около площади (песня)

К спектаклю по пьесе Бориса Голлера «Вокруг площади»

Ветер неласковый, время ненастное, хмурь ленинградская.Площадь Сенатская, площадь Сенатская, площадь Сенатская.Цокали, цокали, цокали, цокали, цокали лошадиОколо, около, около, около, около площади.Мысли горячие, мысли отважные, мысли преступные.Вот она – рядом, доступная каждому и – недоступная.Днями-неделями выйти не смели мы, – время нас не щадит.Вот и остались мы, вот и состарились около площади.Так и проходят меж пьяной беседою, домом и службоюСудьбы пропавшие, песни неспетые, жизни ненужные…Цокали, цокали, цокали, цокали, цокали лошадиОколо, около, около, около, около площади.1982

Иван Пущин и Матвей Муравьев (песня)

За окнами темно,Закрыты ставни на ночь.Ущербная лунаСтруит холодный свет.Раскупорим вино,Мой друг Иван Иваныч,Воспомним именаИных, которых нет.Сырые рудникиХребты нам не согнули.И барабанный бойНад нашею судьбой.Острогам вопреки,Штрафной чеченской пуле,Мы выжили с тобой,Мы выжили с тобой.Кругом колючий снег,Пустыня без предела.За праздничным столомОстались мы вдвоем.Идет на убыль век,И никому нет дела,Что мы еще живем,Что мы еще живем,Свечей ложится медьНа белые затылки.Страшней стальных цепейЗабвения печать.Лишь прятать нам под клетьС записками бутылкиДа грамоте детейСибирских обучать.Не ставит ни во чтоНас грозное начальство,Уверено вполне,Что завтра мы умрем.Так выпьем же за то,Чтоб календарь кончалсяЧетырнадцатым незабвенным декабрем!1983

Иосиф Флавий

В бесславье или славеСреди чужих людейЖивет Иосиф Флавий,Плененный иудей?Глаза его печальны,И волосы – как медь.Он был военачальник,Но медлил умереть.Рать воинов суровыхУшла навеки в ночь,Всесильный ИеговаНе в силах ей помочь.Ему лишь для мученьяНедоставало сил, —Ценою отреченьяОн жизнь свою купил.Живет Иосиф в Риме,И римлянам претит,Что ласковей, чем с ними,Беседует с ним Тит.Не знает Цезарь тучный,За ум его ценя,Что ввез он в Рим могучийТроянского коня.Твердят про иудея,Что «Флавий» наречен,Что он пером владеетИскусней, чем мечом.Невольник этот дерзкийЛатынь уже постигСильней, чем иудейскийСвой варварский язык.Отравленною споройУпав на жесткий склон,Начало диаспорыПоложит первым он.Прилипчив по натуре,Приникнет он, изгой,К чужой литературе,К истории чужой.Живет он не затем ли,Чтоб, уцелев в бою,Врасти в чужую землюНадежней, чем в свою?1983

Мифы Древней Греции

Я перечитываю КунаВесенней школьною порой.Мне так понятен этот юныйНеунывающий герой,За миловидной АндромахойПлывущий к дальним берегам —Легко судьбу свою без страхаВручить всеведущим богам!Я перечитываю Куна.Июль безоблачный высок,И ветер, взбадривая шхуны,Листает воду и песок.Сбежим вослед за ОдиссеемОт неурядиц и семьи!В далеких странствиях рассеемЗемные горести свои!Я перечитываю Куна.В квартире пусто и темно.Фонарный свет струится скудноЧерез закрытое окно.Ужасна смерть царя Эдипа,Язона горестен финал.Как этот мир устроен дико!Как век наш суетен и мал!Когда листва плывет по рекам,У осени на рубеже,Читайте мифы древних греков. —Там все написано уже.Судьба души твоей и тела —Лишь повторенное кино,Лишь вариация на тему,Уже известную давно.1983

Дух времени

Кто за грядущее в ответе,Монгол, усатый ли грузин?Дух времени не есть ли ветер,Как утверждает Карамзин?Орошено какою тучей,Из чьих краев принесено,Взошло на почве нашей тучнойХолопства горькое зерно?Страшнее нет господней кары,Не отмолить ее в ночах,Опричнина или татарыВ нас воспитали этот страх?Стране, где рабство выше нормыУкоренилось за года,Вредны внезапные реформы,Как голодающим еда.Земля в вечернем освещенье,И понимается не вдруг,Что не способно просвещеньеСей тяжкий вылечить недуг.Откуда брать исток надежде,Где корень нынешних потерь?Как мы вперед смотрели прежде,Так смотрим в прошлое теперь!1983

Ниобея

В Павловске ветер свистит меж хвои, не робея,Где же прекрасные дети твои, Ниобея, —Сильные юноши, пышноволосые девы, —Где вы?В доме, вчера многолюдном, не слышно ни звука.Кто на руках подержать принесет тебе внука?Кто тебе ноги омоет, снимая усталость,В старость?Злобна Диана, и бог Аполлон бессердечен.Тяжкая рана под сердцем – лечить ее нечем.Много ли в мире ниобия или тантала? —Мало.Темная полночь луну меднощекую плавит.Траурный ветер терзает окрестные чащи.Не похваляйтесь детьми, что в довольстве и славе, —Всё преходяще.1983

«Эта тяга к обычаям в малых кавказских народах…»

Фазилю Искандеру

Эта тяга к обычаям в малых кавказских народах —Почитание предков, и родичей, и языка.Золотыми крупицами в серых гранитных породахСуществуют они и еще не исчезли пока.Есть звериное что-то в инстинкте самосохраненья,В сбереженье упорном слабеющих уз родовых.Если люди приедут к тебе из родного селенья,Все, что можешь ты сделать, – ты сделать обязан для них.Это выглядит странно в двадцатом стремительном веке,Где потоком машин неумолчно шумят города.Разрушаются скалы. Уносится золото в реки.Говорят, и его растворяет морская вода.И безлик этот город, где мы появились и жили,Где летит самолет с золотою звездой на крыле,И завидую я уроженцу Чегема Фазилю:Он вернется в Мухус и к родной прикоснется земле.1983

Лейтенант С

Мне нравится, признаюсь честно,Смотреть в редеющий туман,Плывя, как некогда Случевский,Через Индийский океан.Пусть манят дымкой голубоюПокинутые города, —Твое имущество с тобою:Стихи и пенная вода.Меняются цветные кадры,Поет заливисто свисток,Плывет Балтийская эскадраНавстречу солнцу на восток.Во тьме бездонного колодцаГорит звезда в зеленой мгле.Плыви, мой друг, пока плывется,Не вспоминая о земле.Еще над сумеречной реей,Где угольный клубится дым,Флаг Первозванного АндреяКрестом сияет голубым.Шуршит вода неторопливо,И в рубке дышится легко,И до Цусимского проливаЕще как будто далеко.1983, научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев», Бискайский залив

Родословная

И мы когда-то были рыбыИ населяли тонкий слойВ расселинах горячей глыбы,Что именуется Землей.И нас питала эта влага,Вскипающая под винтом,Лишь постепенно, шаг за шагом,На сушу вышли мы потом.Об этом помню постоянноНад крутизной морских глубин.Милее мне, чем обезьяна,Сообразительный дельфин.И я, не знаю, как другие,Испытываю близ морейПодобье странной ностальгииПо давней родине моей.Когда циклон гудит за шторой,Всмотритесь в утренний туман:Зовет назад, в свои просторы,Наш прародитель Океан.И, словно часть его здоровья,Дарованная навсегда,Стучится в жилах наших кровьюЕго соленая вода.1983

Родина

Забытые ударят годы,Как одноклассник по плечу.Воспитанник сырой погоды,Я о другой не хлопочу.Закутанный в дожди и холодФасад петровского дворцаСтал для меня еще со школыПривычным, как лицо отца.Над городом, войной разбитым,Светлело небо по ночам.Он был мне каждодневным бытом,И я его не замечал.Атланты, каменные братья,И кони черного литья —Без них не мог существовать я,Как без еды или питьяНе существуют. Мне казалось,Что всадник с поднятой рукой,Музеев чопорные залы,Мост, разведенный над рекой,И шпиль, мерцающий за шторой —Домашней обстановки часть, —Простые вещи, без которыхПрожить немыслимо и час.1977

Для чего тебе нужно (песня)

Для чего тебе нужно в любовь настоящую верить?Все равно на судах не узнаешь о ней ничего.Для чего вспоминать про далекий покинутый берег,Если ты собираешься снова покинуть его?Бесполезно борта эти суриком красить-стараться, —Все равно в океане они проржавеют насквозь.Бесполезно просить эту женщину ждать и дождаться,Если с нею прожить суждено тебе все-таки врозь.Для чего тебе город, который увиден впервые,Если мимо него в океане проходит твой путь?Как назад и вперед ни крутите часы судовые,Уходящей минуты обратно уже не вернуть.Все мы смотрим вперед, – нам назад посмотреть не пора ли,Где горит за кормой над водою пустынной заря?Ах, как мы легкомысленно в юности путь свой избрали,Соблазнившись на ленточки эти и на якоря!Снова чайка кричит и кружится в багровом тумане.Снова судно идет, за собой не оставив следа.А земля вечерами мелькает на киноэкране, —Нам уже наяву не увидеть ее никогда.Для чего тебе нужно по свету скитаться без толка? —Океан одинаков повсюду – вода и вода.Для чего тебе дом, где кораллы пылятся на полках,Если в доме безлюдном хозяина нет никогда?1983, научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев», Атлантический океан

Колокол Ллойда (1984–1990)

«Причин потусторонних не ищите…»

Причин потусторонних не ищите.Уже Сальери держит яд в горсти.И если Рим нуждается в защитеГусей, – его, как видно, не спасти.Все наперед записано в анналы,И лунный диск уменьшился на треть.Но Моцарт жив, и отступают галлы,И не сегодня Риму умереть.Любой полет – лишь элемент паденья.Когда кругом обложит вас беда,Не стоит покоряться Провиденью.Исчезнет все, но вот вопрос – когда?Не надо рвать в отчаянье одежду —Искусство в том, чтоб не терять лица.Благословим случайность и надеждуИ защищаться будем до конца!1984

Улисс

Скажи, Улисс, о чем поют сирены?Чем песня их пьянящая манит,Когда штормит, и струи белой пеныСекут волну, как кварц сечет гранит?Когда над мачтой, наклоненной низко,Несется тучи сумеречный дымИ снова Понт становится ЭвксинскийИ негостеприимным, и седым?В чем этих песен тягостная мука?Когда гремит норд-ост, начав с низов,Я слышу их неодолимый зов,Подобный колебаньям инфразвука.Не потому ль мы покидаем быт свой,В желаниях и чувствах не вольны,И гонит нас слепое любопытствоНавстречу пенью утренней волны?Не потому ли, озарив окрестность,В неведомую веру обратив,Морочит душу этот неизвестный,В тысячелетья канувший мотив?Так, изогнувшись хищно и горбато,Фарфор атоллов, акварель лагунКрушит волна, рожденная когда-тоНа противоположном берегу.Глухая ночь. Предельный угол крена.Куда плывем погоде вопреки?Скажи, Улисс, о чем поют сирены?Хотя бы смысл, хотя бы часть строки!1984

Сон (песня)

Сон привиделся мне наяву, наяву:Я на судне во сне в океане плыву.На корме, где от досок ступням горячо,Ветер северный тронул меня за плечо.И спросил я у ветра: «Послушай-ка, брат,Почему так тебе я особенно рад?Почему все смотрю я на след за кормой?Почему так хочу я вернуться домой?Я родительский дом вижу в той стороне,Там ни ночью, ни днем свет не гасят в окне.Утомясь от забот и не ведая сна,Меня матушка ждет у окна, у окна».Шепчет ветер: «Ты слов понапрасну не трать:Где родительский кров, там не ждет тебя мать.В стороне от жилья серый камень стоит, —Мать родная твоя под тем камнем лежит».«Ты не бей меня влет, – эта рана сильна.На земле меня ждет молодая жена.Тяжело ей в разлуке, но к ней я приду, —Отведут ее руки любую беду».Шепчет ветер, и вторит седая волна:«Не приветит тебя молодая жена.Уж давно не глядит она вслед кораблю.Все равно, – говорит, – я его не люблю».«Кто же тянет ко мне золотые лучи?Кто негромко во сне окликает в ночи?Кто назад меня манит в родные края?»«Это песня твоя, это песня твоя…»Сон привиделся мне наяву, наяву:Я на судне во сне в океане плыву.Судно набок креня, окликая: «Постой!»Нагоняет меня звук пустой, звук пустой…1984

Я иду по Уругваю (песня)