Стихи и песни (сборник)

Соловки (песня)

Осуждаем вас, монахи, осуждаем, —Не воюйте вы, монахи, с государем!Государь у нас – помазанник Божий,Никогда он быть неправым не может.Не губите вы обитель, монахи,В броневые не рядитесь рубахи,На чело не надвигайте шеломы, —Крестным знаменьем укроем чело мы.Соловки – невелика крепостица,Вам молиться бы пока да поститься,Бить поклоны Богородице-Деве, —Что шумите вы в железе и гневе?Не суда ли там плывут? Не сюда ли?Не воюйте вы, монахи, с государем!На заутрене отстойте последней, —Отслужить вам не придется обедни.Ветром южным паруса задышали,Рати дружные блестят бердышами,Бою выучены царские люди —Никому из вас пощады не будет!Плаха алым залита и поката.Море Белое красно от заката.Шелка алого рубаха у ката,И рукав ее по локоть закатан.Шелка алого рубаха у ката,И рукав ее по локоть закатан.Враз поднимется топор, враз ударит…Не воюйте вы, монахи, с государем!1972

«Пройдя полдневный перевал…»

Пройдя полдневный перевал,Сумел заметить я не сразу,Что всё, о чем бы ни писал,Случается, как по заказу.Не знаю, есть ли в мире Бог,Но что-то есть, и это «что-то» —Предощущенье поворотаЕще не пройденных дорог.Иные улыбнутся, – пусть,Меня же время научило,Что если без причины грусть, —Недалека ее причина.Не в силах замолить грехи,Ведомый чувством странной боли,Порой боюсь писать стихи,И все ж пишу помимо воли.Так с поднятою головоюВ лесном бревенчатом домуПеред бедой собака воет,Сама не зная, почему.1972

Песня строителей петровского флота (песня)

К кинофильму о Петре I

Мы – народ артельный,Дружим с топором.В роще корабельнойСосны подберем.Православный, глянь-каС берега, народ,Погляди, как ВанькаПо морю плывет.Осенюсь с зареюЗнаменьем Христа,Высмолю смолоюКрепкие борта.Православный, глянь-каС берега, народ,Погляди, как ВанькаПо морю плывет.Девку с голой грудьюЯ изображу.Медную орудьюТуго заряжу.Ты, мортира, грянь-каНад пучиной вод,Расскажи, как ВанькаПо морю плывет.Тешилась над намиБарская лоза,Били нас кнутами,Брали в железа.Ты, боярин, глянь-каОт своих ворот,Как холоп твой ВанькаПо морю плывет.Море – наша сила,Море – наша жисть.Веселись, Россия, —Швеция, держись!Иноземный, глянь-каС берега, народ, —Мимо русский ВанькаПо морю плывет!1972

Остров Вайгач (песня)

О доме не горюй, о женщинах не плачьИ песню позабытую не пой.Мы встретимся с тобой на острове ВайгачМеж старою и Новою Землей.Здесь в час, когда в полет уходят летуныИ стелются упряжки по земле,Я медную руду копаю для страны,Чтоб жили все в уюте и тепле.То звезды надо мной, то солнца красный мяч,И жизнь моя как остров коротка.Мы встретимся с тобой на острове Вайгач,Где виден материк издалека.Забудь про полосу удач и неудачИ письма бесполезные не шли.Мы встретимся с тобой на острове Вайгач,Где держит непогода корабли.О доме не горюй, о женщинах не плачьИ песню позабытую не пой.Мы встретимся с тобой на острове ВайгачМеж старою и Новою Землей.1972, остров Вайгач

Тени тундры (песня)

Во мхах и травах тундры, где подспудноУходят лета быстрые секунды,Где валуны – как каменные тумбы,Где с непривычки нелегко идти,Тень облака, плывущего над тундрой,Тень птицы, пролетающей над тундрой,И тень оленя, что бежит по тундре,Перегоняют пешего в пути.И если как-то раз, проснувшись утром,Забыв на час о зеркале и пудре,Ты попросила б рассказать о тундреИ лист бумаги белой я нашел, —Тень облака, плывущего над тундрой,Тень птицы, пролетающей над тундрой,И тень оленя, что бежит по тундре,Изобразил бы я карандашом.Потом, покончив с этим трудным делом,Оставив место для ромашек белым,Весь прочий лист закрасил бы я смелоЗеленой краской, радостной для глаз.А после, выбрав кисточку потоньшеИ осторожно краску взяв на кончик,Я синим бы раскрасил колокольчикИ этим бы закончил свой рассказ.Я повторять готов, живущий трудно,Что мир устроен празднично и мудро.Да, мир устроен празднично и мудро,Пока могу я видеть каждый деньТень облака, плывущего над тундрой,Тень птицы, пролетающей над тундрой,И тень оленя, что бежит по тундре,А рядом с ними – собственную тень.1972, остров Вайгач

Остров Тыртов

Ночная стоянка у острова Тыртов,На якоре, в бухточке, льдами затертой,Безветрие, белая ночь.Ни плеска, ни шороха, ни дуновенья.Часам не подвластное, длится мгновенье,Которое не превозмочь.Ночная стоянка у острова. Берег,И небо, которое выдумал Рерих,Горящее желтым огнем.И черная четкость очерченных линий,И пар изо рта, и на палубе иней,И стол, и бумага на нем.Ночная стоянка у острова Тыртов,И вяжущий вкус разведенного спирта,И лампа, и медленный лед.Молчание Карского моря, и память,Как в белую ночь в нее падать и падать, —Падением начат полет.Стоянка у острова. Мир под руками,И дух, обращенный то в чайку, то в камень,Века соблазняющий нас.И все так морозно, и звонко, и чисто,Что что-то должно непременно случиться,Немедленно, тут же, сейчас.1972, Северный Ледовитый океан

Моряки ледокольного флота (песня)

Экипажу ледокола «Капитан Белоусов»

Не зовут нас к себе города,Не рисует портреты художник.Тяжелы мы, как наши суда,И, как наши суда, мы надежны.И в шторма, и в полярную ночьНе кончается наша работа:Мы любому готовы помочь,Моряки ледокольного флота.Не для нас поцелуи подругИ березы на ласковой суше,Отдыхать нам душой недосуг —Всё чужие спасаем мы души.Невозможно, хоть век проживи,Встретить девушек в наших широтах,Оттого-то не знают любвиМоряки ледокольного флота.Но когда закипает у ртаЛедяная студеная ваннаИ трещат, как орехи, бортаНа зеленых зубах океана, —В этот день невеселый и часНикому умирать неохота, —И тогда вспоминают про нас,Моряков ледокольного флота.По полям многолетнего льда,Где рассветы туманные мглисты,На буксирах ведем мы суда,Словно в связке в горах альпинисты.И обратно уходим – туда,Где сигналит о помощи кто-то,Постоянные пахари льда,Моряки ледокольного флота.1972, море Лаптевых

На восток (песня)

В. Смилге

Словно вороны, чайки каркаютНа пороге злой зимы.За Печорою – море Карское,После – устье Колымы.Мне бы кружечку в руки пеннуюДа тараньки тонкий бок…А птицы все – на юг, а люди все – на юг,Мы одни лишь – на восток.Льдина встречная глухо стукнетсяЗа железною стеной.Острова кругом, как преступники,Цепью скованы одной.Лучше с Машкою влез бы в сено я,Подобрав побольше стог…А птицы все – на юг, а люди все – на юг,Мы одни лишь – на восток.Ох, и дурни мы, ох, и лапти мы,И куда же это мы?Море Карское, море Лаптевых,После – устье Колымы.Не давайте мне всю вселенную,Дайте солнца на часок.А птицы все – на юг, а люди все – на юг,Мы одни лишь – на восток.1972, Восточно-Сибирское море

Бухта Наталья (песня)

В распадках крутых непротаявший лед —Зимы отпечатки.Над бухтой Наталии рыбозаводУ края Камчатки.Как рыбы, плывут косяки облаков,Над бухтой клубятся.Четыреста женщин – и нет мужиков:Откуда им взяться?И жаркие зыблются сны до утраНад бабьей печалью,Что где-то с добычей идут сейнераНа бухту Наталью.На склонах во мхах, как огни маяков,Костры задымятся…Ведь нету в поселке своих мужиков —Откуда им взяться?По судну волна океанская бьетСильнее свинчатки.Над бухтой Наталии рыбозаводУ края Камчатки.Там гор в океан золотые краяУходят, не тая.Прощай, дорогая подруга моя,Наталья, Наталья!1972

«Кому-то родина и здесь…»

Кому-то родина и здесь,Где дерево расти не может,Где и олени обезножат В пути.Должно быть, что-то естьДля глаза местного и ухаВ холодной, плоской и пустойЗемле, бесплодной, как старуха.Не отвергай ее, постой.Быть может, попросту, мой друг,Хозяев угощая чаем,Чего-то мы не замечаем,Что очевидно всем вокруг.1972

Российский бунт

В России бунты пахнут черноземом,Крестьянским потом, запахом вожжей.Прислушайся, и загудит над домомГлухой набат мужицких мятежей.Серпы и косы заблестят на солнце, —Дай выпрямиться только от сохи!С пальбой и визгом конница несется,И красные танцуют петухи.Вставай, мужик, помазанник на царство!Рассчитываться с барами пора!Жги города! – И гибнет государство,Как роща от лихого топора.Трещат пожары, рушатся стропила,Братоубийцу проклинает мать.Свести бы лишь под корень то, что было!На то, что будет, трижды наплевать!И под ярмо опять, чтоб после сноваИзвергнуться железом и огнем:Кто сверху ни поставлен – бей любого, —Хоть пару лет авось передохнем!1972

Почему расстались (песня)

Сильный и бессильный,Винный и безвинный,Словно в кинофильме«Восемь с половиной»,Забываю вещи,Забываю даты —Вспоминаю женщин,Что любил когда-то.Вспоминаю нежностьИх объятий сонныхВ городах заснеженных,В горницах тесовых.В теплую ЯпониюУлетали стаи…Помню все – не помню,Почему расстались.Вспоминаю зримоДекораций тени,Бледную от гримаДевочку на сцене,Балаган запойныйПесенных ристалищ.Помню все – не помню,Почему расстались.Тех домов обои,Где под воскресеньеЯ от ссор с собоюНаходил спасенье.Засыпали поздно,Поздно просыпались.Помню все – не помню,Почему расстались.Странно, очень странноМы с любимой жили:Как чужие страны,Комнаты чужие.Обстановку комнатПомню до детали,Помню все – не помню,Почему расстались.Век устроен строго:Счастье до утра лишь.Ты меня в дорогуСнова собираешь.Не печалься, полно,Видишь – снег растаял…Одного не вспомню —Почему расстались.1972, остров Вайгач

Вспоминая Фейхтвангера (песня)

По-весеннему солнышко греетНа вокзалах больших городов.Из Германии едут евреиВ середине тридцатых годов.Поезд звонко и весело мчитсяПо стране безмятежной и чистой,В воды доброго старого РейнаСмотрят путники благоговейно.Соплеменники, кто помудрее,Удивляются шумно: «Куда вы?Процветали извечно евреиПод защитой разумной державы.Ах, старинная кельнская площадь!Ах, саксонские светлые рощи!Без земли мы не можем немецкой, —Нам в иных государствах – не место!»Жизнь людская – билет в лотерее,Предсказанья – не стоят трудов.Из Германии едут евреиВ середине тридцатых годов.От Германии, родины милой,Покидая родные могилы,Уезжают евреи в печали.Их друзья – пожимают плечами.1973

Пролив Сангар (песня)

Анне Наль

Бьет волна – за ударом удар.Чайки крик одинокий несется.Мы уходим проливом СангарЗа Страну Восходящего Солнца.Всходит солнце – зеленый кружок,Берег узкий на западе тает.…А у нас на Фонтанке снежок,А у нас на Арбате светает…За кормою кружится вода.В эту воду, как в память, глядим мы.И любимые мной городаПревращаются в город единый.Тихий смех позабывшийся твойСнова слышу, как слышал когда-то,Белой ночью над темной Невой,Темной ночью над белым Арбатом.Бьет волна – за ударом удар.Чайки крик одинокий несется.Мы уходим проливом СангарЗа Страну Восходящего Солнца.И в часы, когда ветер ночнойНас уносит по волнам горбатым,Все мне снится мой город родной,Где встречаются Невский с Арбатом.1973, научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев», Тихий океан

«В переулки старого Арбата…»

В переулки старого АрбатаЗабредя, как в воду по колени,Высятся дома-акселератыНад домами прежних поколений.Не толпою дружною, а порознь,Монументами без пьедестала,Поднялась их негустая поросльИз стекла, бетона и металла.Сквозь завесу дождика и ветраИз окна их вижу каждый день я,Идеал скупого геометра,Современных стилей порожденье.Всё стоят они при ярком свете,Неподвижны в уличном потоке,Словно наши выросшие дети,Равнодушны к нам и одиноки.1973

Арбатские старушки (песня)

Ах, как у времени нашего норов суров!Дня не пройдет, чтоб какой-нибудь дом не разрушить.Скоро не будет арбатских зеленых дворов,Скоро не будет арбатских веселых старушек.Ах, как стремительно мы убегаем вперед, —Что нам теперь деревянных домишек обломки?Что доживает, само постепенно умрет.То, что само не умрет, доломают потомки.Годы уходят, состаримся скоро и мы, —Смена идет нам, асфальтом на смену брусчатке, —Дети скрипящей и снежной арбатской зимы,Дети исчезнувшей ныне Собачьей площадки.Буду некстати теперь вспоминать перед сномСолнечный мир тишины переулков, в которыхНе уважают газету и свой гастрономИ уважают соседей, собак и актеров.Будет глаза мои радовать липовый цвет,Будут кругом улыбаться забытые лица.Нет разрушенья в помине, и времени нет,Да и войны никакой, говорят, не случится.Ах, как у времени норов сегодня суров!Дня не пройдет, чтобы что-нибудь в нас не разрушить.Скоро не будет арбатских зеленых дворов,Скоро не будет арбатских веселых старушек.1974

«Не так уж трудно дом переменить…»

Не так уж трудно дом переменить —Нам в молодости кажется, и жадноМы ждем, когда спасительную нитьВручит очередная Ариадна.И, радостно переступив порог,Спешим без сожалений и оглядкиПо лабиринту жизненных дорог,Свои жилища руша, как палатки.За окнами меняется пейзаж —Сегодня море, послезавтра горы.Забудешь ты друзей своих и город,Но прошлое, кому его отдашь?Билет на поезд, авиабилет.Людские связи, словно струны, рвутся,И ничего на целом свете нетСтрашнее невозможности вернуться.Меняются созвездия огней,Проносятся окрестные деревни,И скорости противятся деревья,Калеча сухожилия корней.1974

Кратер Узон

Узона марсианские цвета,Где булькают таинственные глины,Где неподвижен свет, и тени длинны,И чаша неба алым налита.Косяк гусей, прижившихся в тепле,Стараюсь ненароком не спугнуть я.Здесь киноварь рождается во мгле,Кровавя почву смертоносной ртутью.Земли новорожденной вид суров:Здесь пузыри вскипают неустанноИ гейзеры взлетают, как фонтаны,Над спинами коричневых китов.Здесь понимаешь: сроки короткиИ ненадежна наша твердь земная,Где словно льды плывут материкиИ рушатся, друг друга подминая.И мы живем подобием игры,Ведя подсчет минутным нашим славам,На тоненькой пластиночке коры,Над медленно клубящимся расплавом.1974, Камчатка

Дворы-колодцы

Дворы-колодцы детства моего,Я вижу их из года в год все ближе.На них ложился отблеск солнца рыжий,Над ними выли голоса тревог.Слетал в них сверху нежный пух зимы,Осколки били проходящим градом.Здесь жили кошки, голуби и мы —Болезненные дети Ленинграда.Нас век делил на мертвых и живых.В сугробах у ворот лежала Мойка,И не было отходов пищевыхВ углу двора, где быть должна помойка.Но март звенел капелью дождевой,Дымилась у камней земля сырая.Мы прорастали бледною травойМеж лабиринтов дровяных сараев.И плесень зацветала на стене,И облака всходили желтой пеной,И патефон в распахнутом окнеХрипел словами песни довоенной.Дворы-колодцы, давнее жильеМне в вас теперь до старости глядеться,Чтобы увидеть собственное детство —Былое отражение свое.1974

Годовщина прорыва блокады

Мне эта дата всех иныхВажнее годовщин,Поминки всех моих родных —И женщин, и мужчин.Там снова тлеет, как больной,Коптилки фитилек,И репродуктор жестянойОтсчитывает срок.Я становлюсь, как в давний год,К дневному шуму глух,Когда из булочной плыветПарного хлеба дух.Сказать не смею ничегоПро эти времена.Нет мира детства моего, —Тогда была война.1974

День Победы

Подобье черно-белого экранаСкупая ленинградская природа.По улице проходят ветераны,Становится их меньше год от года.Сияет медь. Открыты окна в доме.По мостовой идут они, едины,И сверху мне видны, как на ладони,Их ордена и сгорбленные спины.С годами все трудней их марш короткий,И слезы неожиданные душатОт их нетвердой старческой походки,От песен их, что разрывают душу.И взвода не набрать им в каждой роте.Пусть снято затемненье в Ленинграде, —Они одни пожизненно – на фронте,Они одни пожизненно – в осаде.И в мае, раз в году, по крайней мере,Приходится им снова, как когда-то,Подсчитывать растущие потери,Держаться до последнего солдата.1974

Царское Село (песня)

Давай поедем в Царское Село,Где птичьих новоселий переклички.Нам в прошлое попасть не тяжело, —Всего лишь полчаса на электричке.Там статуи, почувствовав тепло,Очнулись вновь в любовном давнем бреде.Давай поедем в Царское Село,Давай поедем!Не крашенные за зиму дворцы,Не стриженные за зиму деревья.Какие мы с тобою молодцы,Что бросили ненужные кочевья!В каком краю тебе бы ни везло,Без детства своего ты всюду беден, —Давай поедем в Царское Село,Давай поедем!В зеленом и нетающем дымуОт дел своих сегодняшних проснуться,К утраченному миру своемуРуками осторожно прикоснуться…Ну, кто сказал: воспоминанья – зло? —Оставим эти глупости соседям!Давай поедем в Царское Село,Давай поедем!Орут грачи веселые вокруг,И станет неожиданно понятно,Что кончился недолгой жизни кругИ время поворачивать обратно:Увидеть льда зеркальное стеклоИ небо над ветвями цвета меди, —Давай поедем в Царское Село,Давай поедем!1974, научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев», Тихий океан

Памятник в Пятигорске (песня)

Продает фотограф снимки,О горах толкует гид.На Эльбрус, не видный в дымке,Молча Лермонтов глядит.Зеленеют склонов кручи,Уходя под облака.Как посмели вы, поручик,Не доехать до полка?Бронза греется на солнце.Спят равнины зыбким сном.Стриж стремительный несетсяНад пехотным галуном.Долг вам воинский поручен, —Проскакав полтыщи верст,Как посмели вы, поручик,Повернуть на Пятигорск?Пикники и пьянки в гроте,Женщин томные глаза…Ваше место – в вашей роте,Где военная гроза.Там от дыма небо серо,Скачут всадники, звеня.Недостойно офицераУклоняться от огня.Ах, оставьте скуку тылаИ картежную игру!Зря зовет вас друг МартыновЗавтра в гости ввечеру.На курорте вы не житель, —В деле было бы верней.Прикажите, прикажитеПоутру седлать коней!1974

Ессентуки (песня)

Пока сухая осеньСтоит в Ессентуках,Деревья гнезда носятНа согнутых рукахИ лист в оконной рамеВ стекло стучится, пьян,И в парке вечерамиТанцуют под баян.Пока сухая осеньНе кончилась, покаСеребряная проседьНа склоне Машука,Где вкус соленой влагиЗа век не стал новей,И листья, словно флаги,Приспущены с ветвей, —Спешите ж, отдыхая,Болтать о пустяках, —Пока пора сухаяСтоит в Ессентуках.Потом дожди зарядят,Объявится река,Воды седые прядиРаспустят облака.Пока же стук каштанаНе слышен за плечом,И даже думать странно,Что мир наш обречен.И, звезд сжигая свечи,Торжественен и строг,Горит прощальный вечер,Как праздничный пирог.1974

Сидней

По улицам вечернего СиднеяРека машин струится и над неюОгни реклам разбрызгивают свет,И я любуюсь, человек прохожий,На рыжеватых женщин с бледной кожей,На ноги их, которым равных нет.Кинотеатры, клубы, кегельбаны,Призывно бьют буддисты в барабаны,Стараясь души слабые увлечь,Мясные лавки, праздник для утробы,Металлом стен мерцают небоскребы,Внезапен звук, разноязыка речь.Играют в гольф на стриженых площадках,Катаются на маленьких лошадках;Раскинув необъятные поля,Меж городов, не знавших затемнений,Лежит, как в кружевах, в прибойной пенеСпокойная и сытая земля.Вдали от континентов беспокойных,Горящих в революциях и войнах,От тонущих и рушащихся стран,Под парусами гор, одетых снегом,Она зеленым Ноевым ковчегомПлывет из океана в океан.Как будто вовсе нет войны на свете,Нарядны парки, и нарядны дети,Найдешь здесь все, чего бы ни спросил,Как далеко от звезд чужого небаДо мерзлой пайки карточного хлеба,До пискаревских горестных могил.Австралия, тепла и мира остров,Среди твоей толпы, цветной и пестрой,Не отыщу того, кого люблю,Я – космонавт, туманами одета,Покинутая ждет меня планета,И время возвращаться к кораблю.1974

Новая Зеландия (песня)

Джуди Холловей

Не повышает настроенияЛесистых склонов красота.У нас теперь капель весенняя,А здесь осенние цвета.Веселый марш играет радио,Вода запела под винтом.Прощай же, Новая Зеландия,Прощай же, город Веллингтон.Здесь мной не пахано, не сеяно,Не для меня тепла вода.В краю, где солнце светит с севера,Не знать мне женщин никогда.Грущу сейчас чего же ради яИ вспоминаю не о том?..Прощай же, Новая Зеландия,Прощай же, город Веллингтон.В московском утреннем автобусе,От берегов твоих вдали,Я вспомню вдруг, что есть на глобусеПолоска узкая земли.Не потерять того, что найденоНа берегу твоем крутом.Прощай же, Новая Зеландия,Прощай же, город Веллингтон.1974, Веллингтон Александру Кушнеру

«Шалея от отчаянного страха…»

Шалея от отчаянного страха,Непримиримой правдою горя,Юродивый на шее рвал рубахуИ обличал на площади царя.В стране, живущей среди войн и сыска,Где кто берет на горло, тот и нов,Так родилась в поэзии российскойПреславная плеяда крикунов.Но слуховое впечатленье ложно.Поэзия не факел, а свеча,И слишком долго верить невозможноПоэтам, поучающим, крича.Извечно время – слушатель великий.Столетие проходит или два,И в памяти людской стихают крикиИ оживают тихие слова.1974

Декабристы

Над площадью Сенатской серебристойМорозное дыхание зимы,Любовь и совесть наша – декабристы,О вас все чаще вспоминаем мы.О чем мечтать, за что вам было биться?Вам подарили железа оковГорячечные речи якобинцев,Глухие стоны ваших мужиков.Мальчишки, вас тревожили гитары,Вы бредили стихами до зари,Полковник Пестель был из самых старых,А Пестелю от силы тридцать три.Но, жизнь свою отдавшие задаром,Свободу объявившие на час,Вы шли на смерть, расчетливым жандармамИ на допросах лгать не научась.Остановитесь, вот вино и карты,Все подвиги и жертвы ваши зря,Трудней, чем целый мир от Бонапарта,Освободить Россию от царя.1975

Остров Маккуори

В пространстве ледяномОгонь мерцает в море, —Взгляни же перед сномНа остров Маккуори,Плывущий из сегодня во вчера.Сейчас там дождь и мрак,Туссок двуостролистый,И синезвездный флаг,И двадцать австралийцев,Исследующих сушу и ветра.Ты слышишь трубный звук, —Слоны трубят в тумане,Зовя своих подруг.Их водоросли манятВ холодные подводные леса.Литые их телаПокрыты горькой пылью,И вторит им скала,Где пахнущая гнильюПрибойная вскипает полоса.Густеет темнота.Мне не вернуть теперь их, —Безлюдные места,Где падает на берегТяжеловесный занавес дождя.Там утром над водой,Настоянной, как вина,Над пеною седойБеседуют пингвины,Руками по-одесски разводя.Покинут материк,Текут морские мили.Покажется на миг,Что нету и в поминеЗемли той, где родился ты и рос, —На острове крутомТвои остались корни,Где быстрый, как «Фантом»,Пикирует поморник,И над гнездом танцует альбатрос.Смотри же на залив,Где дышит Антарктида.Так, ужас затаив,В преддверии АидаЦеплялись греки глазом за краяПокинутой земли,И с середины СтиксаНазад, пока могли,Смотрели, зубы стиснув:Недобрая, а все-таки своя.Очерчен контур горПутем неярким Млечным,И остров, как линкор,Уходит курсом встречным, —Был близок он и сразу стал далек.Там мечется траваВ прибойном гулком плеске,И все – лишь острова,Короткие отрезки,Как ты, как я, как наших жизней срок.1976

Тихий океан (песня)

Лист последний на окнеС тонкой ветки сброшен.Утро летное вполне,А в глазах туман.Не дари, прощаясь, мнеНи цветов, ни брошек, —Подари мне на прощаньеТихий океан.Там волна стирает камень,Закипая в пене,Там сырую соль комкамиСмахивают с губ,Там внизу под облакамиШторм гудит осенний,Там стоит над облакамиОстров Итуруп.И когда зальет водаКруглое окошкоИ покатится тайфун,Тучи теребя,Я ревущий океанПолюблю немножкоИ немножко научусьПонимать тебя.Будет осень зажигатьМедленное пламяНа крутом и на горячемКраешке земли.Ах, зачем боимся мыТак своих желаний,От штормов за остров прячась,Словно корабли?Не спеши переживать,Милый мой, хороший,Что вина не наливатьНам в один стакан.Не дари, прощаясь, мнеНи цветов, ни брошек, —Подари мне на прощаньеТихий океан.1976

«Доверяя себя кораблю…»

Доверяя себя кораблю,На чужую любуясь природу,Только плоскую сушу люблю,Только серую финскую воду.И ни явь, ни цветное кино,У меня не сумеют отнять их,Потому что изжить не даноНеизменности детских понятий.Потому что, еще не виднаЗа поющей трубой водостока,Начинается площадь с окна,Начинается улица с Блока.И пролет разводного мостаВозвращает нас в прошлое снова,И до смерти любить нам места,Где впервые увидено слово.1976

Острова в океане (песня)

И вблизи, и вдали – всё вода да вода.Плыть в широтах любых нам, вздыхая о ком-то.Ах, питомцы Земли, как мы рады, когдаНа локаторе вспыхнет мерцающий контур!Над крутыми волнами в ненастные дни,И в тропический штиль, и в полярном туманеНас своими огнями всё манят они,Острова в океане, острова в океане.К ночи сменится ветер, наступит прилив.Мы вернемся на судно для вахт и авралов,Пару сломанных веток с собой прихвативИ стеклянный рисунок погибших кораллов.И забудем мы их, как случайный музей,Как цветное кино на вчерашнем экране, —Те места, где своих мы теряем друзей, —Острова в океане, острова в океане.А за бортом темно. Только россыпь огнейНа далеких хребтах, проплывающих мимо.Так ведется давно – с незапамятных дней.И останется так до скончания мира.Не спеши же мне вдруг говорить про любовь, —Между нами нельзя сократить расстояний,Потому что, мой друг, мы ведь тоже с тобойОстрова в океане, острова в океане.1976, научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев», Тихий океан

Меж Москвой и Ленинградом (1977–1983)

Петербург

Кем вписан он в гранит и мох,Рисунок улиц ленинградских,На перепутье двух эпох,Бессмысленных и азиатских?Насильно Русь привел сюдаРазочарованный в ВостокеСамодержавный государь,Сентиментальный и жестокий.Здесь, первый выплавив металл,Одев гранитом бастионы,Он об Италии мечтал,О звонкой славе Альбиона.Не зря судьба переплелаНад хмурой невскою протокойСоборов римских купола,Лепное золото барокко.И меж аллей, где тишинаПорхает легкокрылым Фебом,Античных статуй белизнаСливается с полночным небом.Прости же, Англия, простиИ ты, Италия седая!Не там Владимир нас крестил —Был прав безумный Чаадаев.Но, утомленные Москвой,Купив билет на поезд скорый,С какой-то странною тоскойМы приезжаем в этот город.И там, где скользкие торцыОдела влажная завеса,В молчанье смотрим на дворцы,Как скиф на храмы Херсонеса.Шумит Москва, Четвертый Рим,Грядущей Азии мессия,А Петербург – неповторим,Как Европейская Россия.1977

Время потерь

Неприкрытая хлопает дверь,Под деревьями мечутся тени.Вслед за возрастом приобретенийНачинается возраст потерь.Начинается время потерь.Выбирай себе ношу полегче.Перед тем, как подставить ей плечи,Восемь раз ее прежде измерь.Ненадежна истлевшая нитьОтношений, которыми жили.Дети выросли, стали чужими.Новых поздно уже заводить.Начинается время потерь,Время неизлечимых болезней.Во влюбленных девчонок не верь, —Для тебя это будет полезней.Начинается время потерь,Старых истин и старых понятий.Опасайся нечаянных пятен:Не успеешь свести их теперь.1977

Утки летят с Итурупа

Черт окаянный загнал нас сюда.Небо краями закрыла вода.Пляшут, как пьяные, в бухте судаОднообразно и тупо.Пляшет пространство за круглым окном.В рубке бесстрастно стучит метроном.Южною трассой – звено за звеном —Утки летят с Итурупа.Мир однократен, как тени в углу.Кратер на кратер, скала на скалу,Камень истратив себе в похвалу,Бог понаставил не скупо.Видишь, циклона растет полоса.Осень со склона стирает леса.Что предрекло нам два этих часа?Утки летят с Итурупа.Серые тучи и облака мех.Полон горючим, как танкер, стармех.С помощью ручек уйти от помехПробует радиогруппа.Иней морозный, вершины в снегу,Враг неопознанный на берегу.Поздно – тебя удержать не могу.Утки летят с Итурупа.Прянула стая и скрылась во мгле.Капли, не тая, дрожат на стекле.Тесно нам станет теперь на Земле.Выпьем, – надеяться глупо.Вряд ли надеждой тебя удивлю.Якорь не держит – беда кораблю,Голосом тем же не скажешь «Люблю», —Утки летят с Итурупа.Молодость наша летит над тобой,Крыльями машет над бездной рябой.Траурным маршем гремит нам отбойВетра неистовый рупор.Празднуем тризну – уходит тепло,Губы капризной улыбкой свело.Кончено – время мое истекло:Утки летят с Итурупа.1977

Меж Москвой и Ленинградом (песня)

Меж Москвой и ЛенинградомНад осенним желтым чадомПровода летят в окне.Меж Москвой и ЛенинградомМой сосед, сидящий рядом,Улыбается во сне.Взлет, падение и сноваВзлет, паденье – и опятьМне судьба велит суровоВсё сначала начинать.Меж Москвой и ЛенинградомЯ смотрю спокойным взглядомВслед несущимся полям.Все события и люди,Всё, что было, всё, что будет,Поделилось пополам.Меж Москвой и ЛенинградомШесть часов – тебе награда,В кресло сядь и не дыши.И снует игла экспресса,Сшить стараясь ниткой рельсаДве разрозненных души.Меж Москвой и ЛенинградомТеплый дождь сменился градом,Лист родился и опал.Повторяют ту же пьесуПод колесами экспрессаКсилофоны черных шпал.Белит ветер снегопадомТемь оконного стекла.Меж Москвой и Ленинградом —Вот и жизнь моя прошла…1977

Предательство (песня)

Предательство, предательство,Предательство, предательство —Души незаживающий ожог.Рыдать устал, рыдать устал,Рыдать устал, рыдать устал,Рыдать устал над мертвыми рожок.Зовет за тридевять земельТрубы серебряная трель,И лошади несутся по стерне.Но что тебе святая цель,Когда пробитая шинельОт выстрела дымится на спине?Вина твоя, вина твоя,Что надвое, что надвоеСудьбу твою сломали, ротозей,Жена твоя, жена твоя,Жена твоя, жена твоя,Жена твоя и лучший из друзей.А все вокруг – как будто «за»,И смотрят ласково в глаза,И громко воздают тебе хвалу,А ты – добыча для ворон,И дом твой пуст и разорен,И гривенник пылится на полу.Учитесь вы, учитесь вы,Учитесь вы, учитесь вы,Учитесь вы друзьям не доверять.Мучительно? – Мучительно!Мучительно? – Мучительно. —Мучительнее после их терять.И в горло нож вонзает Брут,А под Тезеем берег крут,И хочется довериться врагу!Земля в закате и в дыму —Я умираю потому,Что жить без этой веры не могу.Предательство, предательство,Предательство, предательство —Души незаживающий ожог.Рыдать устал, рыдать устал,Рыдать устал, рыдать устал,Рыдать устал над мертвыми рожок.Зовет за тридевять земельТрубы серебряная трель,И лошади несутся по стерне.Но что тебе святая цель,Когда пробитая шинельОт выстрела дымится на спине!1977

След в океане

В ночи Венера надо мнойГорит, как дальнее окошко.Смотрю назад, где за кормойКружится водяная крошка.Там пенный след вскипает, крут,На дне бездонного колодца,А через несколько минутВолна волной перечеркнется.С водою сдвинется вода,Сотрет затейливый рисунок, —Как будто вовсе никогдаЕе не вспарывало судно.Ученые немало летГадают за закрытой дверью,Как обнаружить этот след,Чтоб лодку выследить, как зверя.Среди безбрежной синевыИх ожидают неудачи,Поскольку нет следа, увы,И нет решения задачи.И ты, плывущий меж светил,Недолог на своей орбите,Как этот путь, что прочертилПо небосводу истребитель,Как облаков холодный дым,Что завивается, как вата,Как струйка пенная воды,Что называется «кильватер».События недолгих летМелькнут, как лента на экране,И ты пройдешь, как этот следВ невозмутимом океане.1977

Понта-Дельгада (песня)

В городе Понта-ДельгадаНет магазинов роскошных,Гор синеватые глыбыТают в окрестном тумане.В городе Понта-ДельгадаДевочка смотрит в окошко, —Красной огромною рыбойСолнце плывет в океане.В городе Понта-Дельгада,Там, где сегодня пишу я,Плющ донжуаном зеленымОдолевает балконы.Трели выводит цикада,Улицы лезут по склонам,Явственен в уличном шумеЦокот медлительный конный.Спят под лесами вулканы,Как беспокойные дети.Подняли жесткие канныКрасные свечи соцветий.Ах, это все существуетВот уже восемь столетий —Юбки метут мостовую,Трогает жалюзи ветер.Если опять я устануОт ежедневной погони,Сон мне приснится знакомый —Ночи короткой награда:Хлопают черные ставни,Цокают звонкие кониВ городе Понта-Дельгада,В городе Понта-Дельгада.1977, научно-исследовательское судно «Академик Курчатов», Атлантический океан

Петр Третий («Немецкий принц, доставленный в Россию…»)

Немецкий принц, доставленный в Россию,Где груб народ, напитки и закуски,В солдатики играл, читал Расина,И не учился говорить по-русски.Все делавший без толку и некстати,Казался слабоумным он и хилым.В своем дворце убогом в Петерштадте,В алькове под тяжелым балдахином,Он пробуждался, страхами измучен,И слушал, как часы негромко били,И озирался на окно, где тучиНа родину неторопливо плыли.Холодный ветер приносил с востокаРассветных красок розовые перья.Вздыхая о Германии далекой,Дежурный офицер дремал за дверью.Болезненный, худой, одутловатый,Под барабаны, что играли зорю,Принц одевался, плечики из ватыТопорщились на набивном камзоле.И в зеркало балтийской светлой ночьюСмотрелся над шандалом трехсвечевым.Мечтал ли он, голштинец худосочный,Об облике ужасном Пугачева?1977

Батюшков

Не пошли, Господь, грозу мнеТридцать лет прожить в тоске,Словно Батюшков безумный,Поселившийся в Москве.Объявлять при всем народе,Не страшась уже, как встарь,Что убийца Нессельроде,Что преступник – государь.Стать обидчивым, как дети,Принимать под ветхий кровИталийский синий ветер,Лед Аландских островов.Тридцать лет не знать ни строчки,Позабыть про календарь,И кричать в одной сорочке:«Я и сам на Пинде царь!»И сидеть часами тихо,Подойти боясь к окну,И скончаться вдруг от тифа,Как в Гражданскую войну.1977

Матюшкин

Вольховский, первый ученик,Князь Горчаков и гений Пушкин…Всех дальновиднее из нихБыл мореплаватель Матюшкин,Что, поручив себя волнам,Сумел познать все страны света,И жаль, что он известен намЛишь как лицейский друг поэта.Не дал он (не его вина)Законов мудрых для державы,За стол багряного сукнаНе приглашал его Державин,Но вне покинутой землиТакие видел он пейзажи,Каких представить не моглиНи Горчаков, ни Пушкин даже.Жил долго этот человекИ много видел, слава Богу,Поскольку в свой жестокий векВсему он предпочел дорогу.И, к новым нас зовя местам,От всех сомнений панацея,Зеленый бронзовый секстанПылится в комнатах Лицея.1977

«Физически нельзя / Быть в курсе всех событий…»

Физически нельзяБыть в курсе всех событий.Как Батюшков сказал —Талант нелюбопытен.Он прочим – не чета.Рождающему словоНе надо все читать, —Возьмите хоть Крылова.Не могут наших думПостигнуть иноверцы.Ученость сушит ум,Рассеяние – сердце.Иных времен тоска,Морей нездешних бури, —Себя не отыскатьВ чужой литературе.Все ведать – нужды нетТому, кто сердцем точен:Действительный поэтВсегда сосредоточен.1977

Два Гоголя

Два Гоголя соседствуют в Москве.Один над облаками дымной гариСтоит победоносно на бульваре,И план романов новых в голове.Другой неподалеку за углом,Набросив шаль старушечью на плечи,Сутулится, душою искалечен,Больною птицей прячась под крылом.Переселен он с площади за дом,Где в тяжких муках уходил от мира,И гость столицы, пробегая мимо,Его заметит, видимо, с трудом.Два Гоголя соседствуют в Москве,Похожи и как будто не похожи.От одного – мороз дерет по коже,Другой – сияет бронзой в синеве.Толпой народ выходит из кино,А эти две несхожие скульптуры —Два облика одной литературы,Которым вместе слиться не дано.1977

Пасынки России

…Глаз разрез восточный узкий,Тонкий локон на виске.Хан Темир, посланник русский,Переводит Монтескье.От полей вдали ледовыхОбласкал его Людовик,Но, читая Монтескье,Он вздыхает о Москве.…Громко всхрапывают кони,Дым костра и звон оков.Жизнь и честь свою полковникОтдает за мужиков.Что ему до их лишений?На его немецкой шее,Любопытных веселя,Пляшет русская петля.…Зодчий Карл Иваныч Росси,И художник Левитан,Как ответить, если спросят,Кто вы были меж славян?Кто вы, пасынки России,Неродные имена,Что и кровь свою, и силыОтдавали ей сполна?Тюрки, немцы или греки?Из каких вы родом стран?Имена теряют реки,Образуя океан.1977

Карамзин

Вот доска вниманью граждан:Много лет и много зимВ этом доме двухэтажномЖил писатель Карамзин.Отказавшийся от славыДля упорного труда,Изучал он жизнь державыВ стародавние года.Крест мерцает на мундире.Не придумать, хоть умри,Чтобы жили в общем миреХлебопашцы и цари.Но покуда были силы,В размышлениях о том,Он историю РоссииСоставлял за томом том.Время дни на нитку нижет.Над виском седеет прядь.Чем века подходят ближе,Тем трудней о них писать.Шесть томов, потом двенадцать…«Все, – сказал он, – не могу».Били пушки на Сенатской.Кровь чернела на снегу.Терся нищий возле дома,Словно что-то потерял.Для тринадцатого томаНачинался матерьял.1977

Старый Пушкин

И Пушкин, возможно, состарившись, стал бы таким,Как Тютчев и Вяземский, или приятель Языков.Всплывала бы к небу поэм величавых музыка,Как царских салютов торжественный медленный дым.И Пушкин, возможно, писал бы с течением днейО славе державы, о тени великой Петровой, —Наставник наследника, гордость народа и трона,В короне российской один из ценнейших камней.Спокойно и мудро он жил бы, не зная тревог.Настал бы конец многолетней и горькой опале.И люди при встрече шептали бы имя его,И, кланяясь в пояс, поспешно бы шапки снимали,Когда оставляя карету свою у крыльца,По роскоши выезда первым сановникам равен,Ступал он степенно под светлые своды дворца,С ключом камергера, мерцая звездой, как Державин.Царем и придворными был бы обласкан поэт.Его вольнодумство с годами бы тихо угасло.Писалась бы проза. Стихи бы сходили на нет,Как пламя лампады, в которой кончается масло.А мы вспоминаем крылатку над хмурой Невой,Мальчишеский профиль, решетку Лицейского сада,А старого Пушкина с грузной седой головойПредставить не можем; да этого нам и не надо.1978