Помоги проекту - поделись книгой:
В начале 1930-х в Коммунистическом университете трудящихся Востока была создана Кафедра Африки – первая в нашей стране кафедра африканистики. Хотя ряд коминтерновских идей впоследствии не выдержал проверку временем, работа кафедры все же внесла вклад в мировую африканистику: изучались общественно-политические движения в Африке, прежде всего, антиколониальные.
В 1937 г., на пике сталинского террора тридцатых годов, когда под ударом оказался весь Коминтерн, было ликвидировано и африканское направление его деятельности.
В середине 1940-1950-х гг. Африка для СССР была одним из регионов, которые до времени (в силу ограниченности средств и ресурсов) не представляли геополитической ценности. В июне 1945 г. председатель Комиссии по подготовке мирных договоров и послевоенного устройства, заместитель наркома иностранных дел Μ. М. Литвинов направил наркому В. М. Молотову две совершенно секретные записки «К вопросу о получении подопечных территорий» и «Дополнительные соображения по вопросу о подопечных территориях». В них обосновывались, выражаясь современным языком, рейтинги мандатных территорий с точки зрения желательности установления над ними советского контроля. Последнее место занимали африканские территории, которые Германия потеряла после I мировой войны: Камерун, Танганьика, Того, Руанда-Урунди, Юго-Западная Африка. «Не думаю, – писал Литвинов, – чтобы <…> для нас представляли интерес подмандатные территории в столь отдаленной от наших морских баз части света». Судя по пометкам Молотова на документе, этот пункт вызвал у него возражения. Нарком обвел его дугообразной чертой и написал карандашом на полях: «Политич.<ески> могут!»[42]
Это выглядело странным на фоне советской официальной позиции в отношении национальной буржуазии, возглавившей антиколониальную борьбу. По теории и коминтерновскому сценарию колонии могли добиться «подлинной» независимости, только если ими руководил пролетариат, ведомый компартией. А поскольку на практике происходило иначе, независимость Бирмы, Индии, Пакистана, Филиппин, Цейлона объявлялась советской пропагандой «фальшивой», «иллюзорной», «фиктивной», так как над ними сохранился империалистический контроль. Африканские политики, которые не придерживались коммунистических взглядов, считались «буржуазными реформистами», ненадежными, склонными к «предательству» людьми, готовыми полюбовно договориться с империалистами. И. В. Сталин писал в указаниях Молотову по вопросу о создании Совета по опеке, который Генеральная Ассамблея ООН обсуждала в ноябре-декабре 1946 г.: «Но не надо быть левее лидеров этих [мандатных] территорий. Эти лидеры, как тебе хорошо известно, в своем большинстве продажны и заботятся не столько о независимости своих территорий, сколько о сохранении своих привилегий в отношении населения этих территорий. Время еще не созрело для того, чтобы ломать нам копья из-за судьбы этих территорий и ссориться ради этого со всем миром. В том числе и с продажными лидерами».
Это не мешало Сталину считать, что для СССР как великой державы ценность представляют любые мандатные территории. В тех же указаниях он наставлял Молотова: «Прошли те времена, когда СССР мог считать себя несущественным государством в отношении всяческих мандатных территорий.<…> Только такая позиция дает нам возможность играть активную роль в вопросах опеки и в случае необходимости сделать своим партнерам уступки»[43]. Выходило, что и вроде бы «бросовые» территории в Африке могли принести пользу, хотя бы как предмет торга.
Оставшиеся «бесхозными» после поражения Италии во Второй мировой войне ее колонии (Ливия, Эритрея, Итальянское Сомали) обладали большой геополитической ценностью в плане достижения традиционных целей российской внешней политики на южном направлении: контроль над черноморскими проливами, затем выход в Средиземное море и создание там опорных пунктов, затем прорыв в Мировой океан.
Итальянские колонии занимали в «рейтинге» Литвинова почетное третье место (после Додеканесских островов и Палестины) и считались «подходящим объектом для приобретения». В Ливии «мы могли бы стать твердой ногой в бассейне Средиземного моря». Эритрея и Итальянское Сомали могли представлять интерес «как промежуточные базы между Черным морем и Дальним Востоком, а также как средство влияния на близлежащие арабские страны и Абиссинию». Порты Сомали являлись «военно-морскими (и авиационными) базами, угрожающими четырем важным морским путям, имеющим большое значение для Англии: кружно-южноафриканскому, Суэц-Бомбей, Суэц-Коломбо, Занзибар-Бомбей». Стратегическое значение Эритреи определялось следующим образом: «1) ворота в Абиссинию; 2) возможный плацдарм для военных действий против Абиссинии, Сомали, Английского Судана, Саудовской Аравии, Йемена и Адена; 3) контролирует морские пути через Красное море и Баб-эль-Мандебский пролив»[44].
О состоянии и перспективах развития революционного процесса в бывших итальянских колониях в записках не было ни слова. Литвинов ничего не писал о политическом лице национальной буржуазии, наличии компартий или пролетариата, возможностях коммунистической пропаганды и т. п. Идеологическая часть документов ограничивалась исторической справкой, где напоминалось, что в конце XIX в. «царское правительство делало попытки к овладению опорными пунктами на побережье Красного моря». В. М. Молотов в беседах с писателем Феликсом Чуевым вспоминал, что было очень трудно подвести внятную идеологическую базу под советские притязания и пришлось придумывать поддержку мифического ливийского национально-освободительного движения.
Решение судьбы Ливии, Эритреи и Итальянского Сомали оказалось одной из самых сложных проблем послевоенного устройства мира. Она была оставлена за рамками мирного договора с Италией 1947 г., обсуждалась на семи международных форумах, трёх сессиях ГА ООН и была окончательно урегулирована лишь в 1950 г. Советская позиция менялась пять раз в зависимости от хода переговоров с западными партнерами и изменения международной обстановки.
На I сессии Совета министров иностранных дел (СМИД) Лондон, сентябрь 1945 г.) делегация СССР высказалась за то, чтобы поручить опеку над каждой из колоний одному из государств – члену Совета ООН по опеке. М. В. Молотов заявил о готовности Советского Союза взять на себя опеку над Триполитанией, западной частью Ливии. Советское руководство предполагало сыграть на британско-американских противоречиях и заручиться поддержкой США. Когда стало очевидным, что этот сценарий не пройдет, советские представители на II сессии СМИД (Париж, апрель-май 1946 г.) выступили за коллективную опеку с участием Италии (принцип – союзная держава плюс Италия), а затем предложили оставить колонии за Италией, передав их от имени ООН под итальянскую опеку на определённый срок. Расчет делался на возможный приход к власти в Италии левых сил и на альянс с Францией, которая вела контригру против британско-американской линии. Этот план был блокирован Великобританией и США, к которым впоследствии присоединилась Франция. Идея передачи колоний под итальянскую опеку утратила для Советского Союза продуктивность после присоединения Италии к плану Маршалла и вступления в НАТО. Из тактических соображений СССР продолжал придерживаться этой позиции до 14 сентября 1948 г., когда за день до истечения срока, отведенного для решения проблемы колоний по условиям мирного договора с Италией, советские делегаты на совещании представителей четырёх держав (Лондон, сентябрь 1948 г.) высказались за концепцию коллективной опеки. Вопрос об итальянских колониях был передан на рассмотрение в ООН. На IV (ноябрь 1949 г.) и V (конец 1949 – начало 1950 г.) сессиях ГА ООН СССР предложил резолюции, суть которых сводилась к скорейшему предоставлению независимости всем колониям. Все они не прошли из-за скоординированных действий Великобритании, США и Франции. IV сессия приняла решение о предоставлении Ливии независимости через три года с сохранением на переходный период управления Великобритании и Франции (район Феццана). В состав консультативного комитета по подготовке страны к независимости вошли Великобритания, США, Франция и Италия. Советский Союз туда допущен не был, что явилось нарушением положений мирного договора с Италией. Итальянское Сомали было передано под опеку Италии при условии, что оно станет независимым по истечении 10 лет, если генеральная Ассамблея к тому времени не примет иного решения. V сессия приняла англо-американские предложения, предусматривавшие присоединение Эритреи к Эфиопии.
Позиция СССР в отношении бывших итальянских колоний – пример, когда прагматизм, геополитические резоны возобладали над идеологией. Ради «уголка в Средиземном море для своего торгового флота» (выражение В. М. Молотова в беседе с министром иностранных дел Великобритании Э. Бевиным 23 сентября 1945 г.)[45], а на самом деле военно-морской базы советское руководство было готово пожертвовать своей репутацией бескомпромиссного и последовательного борца против колониализма, заявив о своей претензии на опеку над Триполитанией. Советская дипломатия с завидным упорством и изобретательностью до конца билась за плацдарм в зоне традиционных российских геополитических интересов, где отсутствовали компартии и пролетариат, которые согласно официальной доктрине должны были быть проводниками советского влияния.
СССР активизировался в Тропической Африке с середины 1950-х гг., в связи с распадом колониальных империй, возникновением африканских государств и превращением Африки в один из фронтов холодной войны.
Главным фактором, определявшим политику СССР в Африке, была глобальная конфронтация с Западом, когда усиление собственных позиций в любой части света рассматривалось как ослабление противника. Бандунгская конференция (апрель 1955 г.), в которой участвовали представители Африки, выработала принципы политики неприсоединения. В марте 1957 г. была провозглашена независимость Ганы, в октябре 1958 г. – Гвинеи. 1960 г., когда независимыми стали 17 стран континента, ООН провозгласила «Годом Африки». Распад колониальной системы и становление освободившихся государств как субъектов международных отношений превратило Африку из прочного тыла Запада в его уязвимое место. Быстрая деколонизация произвела большое впечатление на советских руководителей, и они решили, что СССР может победоносно войти в Африку на плечах стремительно наступающего национально-освободительного движения.
Потребовалась разработка политических, военно-стратегических, экономических и других аспектов советской политики в Африке. Была создана концепция советского проникновения в Африку, сформулированы долгосрочные цели, разработаны меры для создания в СССР инфраструктуры изучения Африки и пропаганды на континенте коммунистической идеологии.
Период конца 1950-х – начала 1960-х гг. был временем «африканского бума» в Советском Союзе – невиданного роста интереса и внимания к «Черному континенту». Африкой вплотную стали заниматься государственные организации и учреждения. В ЦК КПСС сектор Ближнего Востока был преобразован в сектор Ближнего Востока и Африки, а затем появился сектор Африки. В 1958 г. в Министерстве иностранных дел был создан Африканский отдел, в 1960-е гг. африканских отделов стало уже три. Рос удельный вес африканского направления в деятельности общественных организаций – Советского комитета защиты мира, Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами, Комитета советских женщин, Комитета молодежных организаций. Бурную деятельность развил созданный в 1958 г. Советский комитет солидарности стран Азии и Африки (СКССАА), являвшийся членом Организации солидарности стран Азии и Африки со штаб-квартирой в Каире. Комитет приглашал африканских политиков и общественных деятелей в СССР, проводил массовые акции солидарности с народами Африки, международные конференции, предоставлял стипендии студентам-африканцам советских вузов.
На изучение Африки были брошены солидные средства и ресурсы. В 1959 г. в Академии наук СССР был создан Институт Африки, которому предписывалось заниматься комплексным изучением континента, а в дальнейшем – отделы Африки в институтах всеобщей истории, мировой литературы и языкознания. В Ленинградском университете стали готовить больше африканистов, кафедра африканистики была организована в Институте восточных языков в Московском университете.
Африканская тематика быстро завоевывала страницы печати и планы издательств. В 1957 г. в системе Академии наук создано Издательство восточной литературы. Издательство иностранной литературы (с 1963 г. – издательство «Прогресс») выпускало все больше книг писателей и поэтов Африки, а затем и переводов литературы народов СССР на африканские языки. Пресса стала уделять больше внимания африканским проблемам и событиям. В 1958 г. открылся корпункт «Правды» в Гане, в 1959 г. – отделение ТАСС в Гвинее. В 1958 г. началось радиовещание из СССР на Африку – сначала на европейских языках, затем на суахили, амхарском, хауса, малагасийском, зулу, бамбара, сомали, лингала и еще нескольких африканских языках.
Начался прием африканцев в советские учебные заведения. По личной инициативе Н. С. Хрущева 5 февраля 1960 г. был учрежден Университет дружбы народов (УДН). Он задумывался как образцовое по мировым стандартам высшее учебное заведение, «отлично организованное, располагающее опытными кадрами, достаточно оснащённое материально, высоко авторитетное в научном, учебно-методическом и общественно-политическом отношениях»[46]. Массовый приезд африканцев на учебу в СССР имел и неожиданные, неприятные для советских властей последствия: расовые конфликты, «антисоветские настроения» у части африканских студентов, создание ими неформальных организаций, трудности отбора «благонадежных» абитуриентов в африканских странах. Около 25 тыс. граждан из стран Африки южнее Сахары окончили советские высшие и средние учебные заведения, 700 из них защитили диссертации и получили ученые степени.
Советское правительство стремилось установить тесные отношения со всеми африканскими государствами, но предпочтение отдавало тем из них, которые провозглашали социалистические лозунги. Торговые отношения со странами, ориентировавшимися на Запад, строились на прагматических подходах, соблюдении собственных экономических интересов. Странам, вставшим «на путь прогрессивного развития», предоставлялись льготные кредиты, предоставлялась безвозмездная помощь, нередко списывались долги. Распространенной формой экономического сотрудничества было сооружение промышленных предприятий на компенсационных условиях, когда долгосрочные советские кредиты оплачивались готовой продукцией. Советский Союз импортировал из Африки бокситы, ценные породы дерева, каучук, хлопок и другое сырье. Она являлась традиционным поставщиком в нашу страну какао-бобов, бананов, апельсинов. В африканских водах советский флот вылавливал сотни тысяч тонн рыбы. В Африку экспортировалась советская машиностроительная продукция, которая на западных рынках часто была неконкурентоспособной. СССР оказывал африканским странам помощь в строительстве крупных предприятий, геологической разведке и добыче полезных ископаемых, строительстве объектов здравоохранения и образования. В Африке работали советские инженеры, врачи, учителя.
Н. С. Хрущев и Кваме Нкрума в здании постоянного представительства СССР при ООН 22 сентября 1960 г. Из фонда РКАФД г. Красногорск.
В соответствии с межправительственными соглашениями к середине 1980-х гг. было построено и сдано в эксплуатацию 280 объектов, в том числе более 120 промышленных предприятий, 24 объекта электроэнергетики, 15 – черной и цветной металлургии, а также горнодобывающей промышленности, 8 объектов нефтегазовой промышленности, 26 – по металлообработке и ремонту оборудования, 14 – пищевой промышленности.
Важнейшей формой помощи была военная: обучение африканцев в советских военных учебных заведениях, направление в Африку советских военных советников, поставки оружия и военного снаряжения. Курс подготовки бойцов для движений, ведущих вооруженную борьбу за независимость, включал обучение стратегии и тактике партизанской войны, подпольной работе. Советскую военную школу прошли многие государственные деятели ЮАР, Анголы, Мозамбика, Зимбабве, Намибии, других стран. СССР поставлял военную технику, оружие и снаряжение в 21 страну региона.
В конце 1950-х – начале 1960-х гг. первыми государствами Африки, которые пошли на сближение с Советским Союзом, стали Гвинея, Гана и Мали. Две последние провозгласили государственной идеологией «африканский социализм». Затем их примеру последовали Танзания, Конго (со столицей в Браззавиле), Мадагаскар. В середине 1970-х Ангола, Мозамбик и Эфиопия заявили о приверженности «научному социализму» и стали союзниками СССР.
Судьба этих стран оказалась сложной. Там возникли однопартийные авторитарные режимы. У Советского Союза не было ресурсов для оказания этим странам необходимой экономической помощи, а Запад использовал их трудности для ослабления неугодных ему правительств, поддерживал оппозицию. Режимы, с которыми СССР наладил союзнические отношения, свергались или переориентировались на Запад.
Советский Союз входил в Африку, обладая серьезным преимуществом перед Западом. Он был «новичком», у которого не было колоний, страной, последовательно выступавшей за скорейшую деколонизацию континента, в защиту прав и экономических интересов африканцев. Многие из них считали социализм лучшей моделью общественного устройства, которая обеспечивает наиболее быстрые темпы развития. К концу 1980-х отведенная историей СССР «фора» растаяла. Советский Союз пытался адекватно отвечать на действия США и их союзников, но конкурировать с ними на равных он оказался не в состоянии.
СССР не смог и не мог заменить Запад экономически. Возможности «одного из беднейших доноров» были ограниченными. Многие гигантские, дорогостоящие объекты, построенные со всеми издержками тотально плановой экономики, оказались убыточными. Советские товары, поставляемые в Африку, часто не выдерживали конкуренции с западными. Сказалось и недостаточное знание африканских реалий советскими руководителями.
Проиграл Советский Союз и в информационно-пропагандистском обеспечении своей политики в Африке. Низкий уровень значительной части материалов для африканской аудитории, отсутствие учета ее специфики, плохая техническая оснащенность и неповоротливость пропагандисткой машины – все это делало советскую пропаганду малоэффективной. Поначалу притягательный для многих африканцев образ социалистического будущего, который олицетворял СССР, деформировался и размывался более умелой, гибкой и лучше организованной западной пропагандой.
§ 35. Россия и Африка южнее Сахары в конце XX – начале XXI в.
После распада Советского Союза в 1991 г. произошло обвальное сокращение связей с африканскими странами. Отечественные СМИ создавали миф, что «Африка нам не нужна», представляли ее «черной дырой», где исчезали бюджетные деньги: писали о затратных совместных экономических проектах, колоссальных расходах на военную помощь, о помощи тоталитарным, коррумпированным режимам. Советская модель поддержки стран социалистической ориентации перестала действовать, альтернативная – не была разработана. Африка оказалась на последнем месте в шкале внешнеполитических приоритетов. Россия закрыла 9 своих посольств, 3 консульства, большую часть торговых представительств и 13 из 20 культурных центров. До 2006 г. ни один российский лидер не побывал в Африке южнее Сахары.
Позитивные сдвиги на африканском направлении внешней политики начались в середине 1990-х гг., когда появилось понимание опасности для национальных интересов безальтернативной ориентации на США и Западную Европу. В ходе визитов президента В. В. Путина в Марокко и ЮАР (2006 г.) и президента Д. А. Медведева в Анголу, Египет, Намибию и Нигерию (2009 г.) был подписан пакет межправительственных и межведомственных документов, а также контрактов между российскими и африканскими компаниями.
Современная политика России в Африке определяется в основном экономическими интересами. После распада СССР Россия оказалась зависимой от импорта некоторых стратегических видов сырья: марганца (почти 100 %), хрома (80 %), бокситов (60 %). Приоритетными областями экономического сотрудничества с африканскими странами являются добыча полезных ископаемых, геологоразведка, энергетика, инфраструктурные проекты. Это сфера интересов крупных российских компаний. В горнодобывающей и металлургической промышленности масштабные проекты осуществляют «Русский алюминий», «Норникель», «Алроса», «Евразхолдинг», «Ренова», «Метрополь», в добыче нефти и газа – «Лукойл», «Газпром», «Роснефть», «Татнефть», «Стройтрансгаз». Их основные партнеры: Ангола, Гвинея, Намибия, Нигерия, ЮАР.
Решается проблема задолженности африканских стран бывшему СССР. Россия поддержала инициативу МВФ по сокращению задолженности беднейших стран и списала 20 млрд долларов африканских долгов. Подписано несколько соглашений о конвертации оставшихся долгов в инвестиции.
Россия заинтересована в поддержании мира и стабильности в Африке и сотрудничает на этом направлении со странами континента и с Африканским союзом. Она участвует в миротворческих миссиях ООН, готовит на своей территории африканских полицейских (с 2006 г.). ВМФ России с 2008 г. охраняет морские пути в Индийском океане и Аденском заливе.
Десятки тысяч выпускников российских/советских вузов – весомый потенциал укрепления сотрудничества с Африкой. Едва ли не в каждой африканской стране они занимают высокие посты. В 1996 г. Россия возобновила предоставление стипендий гражданам развивающихся стран.
Перед началом VII саммита БРИКС. Президент РФ В. В. Путин и Президент ЮАР Джейкоб Зума. Россия, г. Уфа, 9 июля 2013 г.
В 2011/12 учебном году в российских вузах обучалось более 8 тыс. студентов из Африки южнее Сахары, около половины из них получали государственные стипендии.
Сотрудничество между Россией и ЮАР в рамках БРИКС способствует становлению многополярного мира с альтернативными международными финансовыми системами. В условиях ухудшения отношений с США и ЕС Россия может получить существенную выгоду от создания финансовых институтов БРИКС (Банк развития, Резервный фонд), поскольку нуждается в диверсификации экономических связей и кредитовании экономики.
§ 36. Африканская литература в переводах на русский язык
Российские читатели начали свое знакомство с африканской литературой с фольклора. В 1873 г. в санкт-петербургском журнале «Знание» были опубликованы «Басни и сказки диких народов». Это были хорошо составленные переводы из двух английских сборников. Издание имело такую популярность, что в 1874 г. было опубликовано уже в виде отдельной книги. В 1912 г. в Москве вышла книга «Сказки африканских народов» (также перевод с западноевропейских языков) с прекрасными иллюстрациями и предисловием. А в 1937 г. появился сборник зулусских сказок, составленный ленинградским африканистом И. Л. Снегиревым.
В конце XIX века российские читатели познакомились с произведениями южноафриканской писательницы Оливии Шрейнер. В 1893 г. в России появился перевод романа Шрейнер «История африканской фермы», который принес ей мировую славу. Он печатался в четырех номерах «Вестника иностранной литературы», затем был переиздан несколько раз уже в XX в. Еще большее внимание привлекла повесть «Рядовой Питер Холкит». Перевод ее появился в России в том же году, что и оригинал (1897 г.), и переиздавался еще несколько раз (в 1900 и в 1908 гг.). Российским читателям были известны и рассказы Оливии Шрейнер. В 1898 г. в газете «Нижегородский листок» появился ее рассказ «Охотник», в следующем, 1899 г., Максим Горький напечатал ее рассказы «Дары жизни», «Тайна художника», «Три сновидения в пустыне», дав им очень высокую оценку. Сборник Оливии Шрейнер «Грезы и сновидения» выходил дважды в самом начале XX в., в 1912 г. была переведена ее книга «Женщина и труд».
В 1927 г. в СССР был переведен и издан роман «Цветная кровь» другой южноафриканской писательницы – Сары Гертруды Миллин (1889–1968). Чуть позже – в 1930 г. – перевод на русский язык романа «На высотах Гибсона». В своих произведениях Сара Гертруда Миллин описывала сложные межрасовые отношения в Южной Африке и нелегкую судьбу небелого населения, чем, возможно, и завоевала симпатии советских читателей. К сожалению, ни в СССР, ни позже на русский язык не были переведены ее дневники в шести томах периода Второй мировой войны и биографии Сесила Родса и Яна Смэтса. Эти работы, безусловно, заслуживают внимания и до сих пор переиздаются по всему миру.
После окончания Второй мировой войны в СССР появилось немало переводов африканских писателей (как белых, так и черных и «цветных»). Это было во многом связано с кампанией гонений на все «западное» и «империалистическое». Переводы большинства европейских писателей на русский язык были сведены к минимуму. Зато африканская литература 1940-1950-х гг., вдохновленная антиколониальной борьбой, привлекала советскую власть и читателей. С конца 1950-х произведения африканских писателей огромными тиражами (иногда превышавшими тиражи оригиналов) издавались в СССР. Увы, не всегда для перевода выбирались лучшие работы писателей. Критерием часто была не литературная ценность, а политически правильная направленность работ.
У некоторых африканских романов была удивительная судьба в СССР. Так, роман «цветного» южноафриканского писателя Питера Абрахамса «Тропою грома» имел невероятный успех среди советских читателей, несколько раз переиздавался в разных городах (в Москве, Алма-Ате, Саратове, Ставрополе, Чебоксарах) и даже выходил на английском языке. Англоязычный текст произведения был рекомендован как пособие для изучения языка в университетах и школах СССР. На протяжении многих лет с помощью этой книги советские школьники и студенты изучали английский.
Судьба другого романа Абрахамса – «Венок Майклу Удомо» – не менее интересна, поскольку произведение было явно очень «спорным» с политической точки зрения. Роман был написан в 1956 г., за четыре года до «года Африки», когда сразу 17 африканских государств получили независимость. Абрахамс показал, какой трудной бывает не только борьба за независимость от метрополий, но и управление страной после этого в мирное время. Придя к власти под лозунгом «африканизации», с желанием «выгнать из страны всех белых до единого», герой Абрахамса постепенно понимает, что его стране не справиться без белых, их знаний и опыта. Однако он должен идти на поводу общественного мнения, учитывать предрассудки большинства, ведь именно это большинство привело его к власти. Африканским странам удалось изгнать колониальные власти, однако все они после получения независимости столкнулись со своим прошлым: пережитками племенного строя, межэтническими конфликтами, бедностью. В СССР «Венок Майклу Удомо» сначала назвали «политически вредным», боялись, что он посеет у советских читателей неверие в скорую победу социализма в молодых африканских государствах. Поэтому вопрос о переводе романа на русский язык рассматривался четыре года (во многом изданию помогло умело составленное послесловие А. Б. Давидсона). К сожалению, в России так и не появился перевод замечательного романа Абрахамса «Остров сегодня» («This Island Now», 1966), в котором автор (уже на примере Карибских островов) писал о том, что нельзя применять расизм и национализм в качестве способа поощрить народную гордость и «поднять народ с колен». Отвечать расизмом на расизм – тупиковый путь развития для любого народа.
После «года Африки» число переводов африканской литературы возросло в разы. Это было связано с общим всплеском интереса к Африке. Печаталась не только литература, но и книги, статьи, критические эссе, обзоры, в которых давались сведения об истории и культуре африканских стран. Важную роль играла политика советских властей. Издание произведений, в которых осуждался существовавший раньше колониальный режим, язвы капиталистического строя и империализма и в то же время часто воспевалась вера в победу социализма в африканских странах, безусловно, служило советской пропаганде. Советские читатели, естественно, не могли не сочувствовать людям, которые так долго были жертвами угнетения со стороны метрополий и теперь проходили трудный путь строительства своего будущего.
Можно лишь поражаться обилию африканской литературы, переведенной и опубликованной в СССР в 1960-1970-х. Российские читатели познакомились с творчеством писателей из Кении (Нгуги Ва Тхионго, Джонатан Кариара, Джозеф Элиа Кариуки, Леонард Кибела и др.), Конго (Максим Ндебека, Марсиаль Синда, У’Тамси Чикайя и др.), Мадагаскара (Жан-Жозеф Рабеаривелу, Жак Рабеманандзара, Флавиен Ранаиву и др., многие в переводах замечательного филолога Л. А. Карташовой), Мозамбика (Сержиу Виейра, Марселину душ Сантуш, Жозе Краверинья и др.), Нигерии (Чинуа Ачебе, Джон Пеппер Кларк, Гэбриэл Окара, Воле Шойинка и др.), Сенегала (Леопольд Седар Сенгор, Сембен Усман, Давид Диоп, Бираго Диоп и др.) и других африканских государств. Особый интерес вызывала литература ЮАР, главной темой которой была борьба против режима
Большую популярность среди советских читателей обрел нигерийский писатель и поэт Чинуа Ачебе, чей первый роман «И пришло разрушение» (1958 г.) был переведен более чем на 50 языков, в том числе и на русский в 1964 г. В этом произведении, как и во многих других прозаических и поэтических работах, Ачебе обратился к очень сложной проблеме сосуществования европейской и африканской культур, традиций и религий, трудностям становления африканской идентичности в условиях сильного влияния колониализма и европейских традиций на африканское общество. Ачебе активно пропагандировал традиции, язык и культуру его родного народа игбо, однако опыт кровопролитной гражданской войны 1967–1970 гг., отделения Республики Биафра (с преимущественным населением игбо) и попытки построения государственности принес ему, как и многим другим его соотечественникам, разочарования. Сборник рассказов «Девушки на войне», написанный в 1972 г. и переведенный на русский язык в 1979 г., отразил скептическое отношение автора к коррумпированному правительству, не ценящему человеческие жизни. В более поздние годы он сосредоточился на детской литературе и африканском фольклоре, а также активно участвовал в миротворческой деятельности. Надо отметить, что роман «И пришло разрушение» по-прежнему входит в топ 100 лучших книг всех времен и народов. После присуждения в 2007 г. Ачебе Букеровской премии за роман «И пришло разрушение» в России были переизданы снова два его самых популярных произведения – «Стрела бога» (в 2007 г. издательством «Амфора») и «И пришло разрушение» (в 2013 г. издательством «Книговед»).
Не меньшую известность в Советском Союзе обрели стихи и пьесы нигерийского драматурга, поэта и писателя Воле Шойинки. В 1960-х произведения Шойинки имели острый политический характер. В романе «Интерпретаторы» (оригинал опубликован в 1964 г., перевод на русский язык вышел в 1970 г. в журнале «Иностранная литература») Шойинка открыто осуждал коррупцию новой власти, взявшей в свои руки управление страной после получения независимости в 1960 г. и забывшей корни и прежние идеалы. Эта проблема была, безусловно, актуальной для многих африканских стран, а если посмотреть шире, то и не только для Африки (с подобной ситуацией сталкивались почти все государства после революций и смен политических режимов). Кроме того, в «Интерпретаторах» (а затем в других произведениях и выступлениях) Шойинка раскритиковал модное идеологическое течение
В период гражданской войны Шойинка оказался заключенным на два с половиной года в тюрьме по обвинению в государственной измене. Это время оказалось хотя и трудным, но очень плодотворным для писателя. Он осмыслил свой опыт и опыт своих соотечественников, оказавшихся заложниками тех, кто развязал кровавую войну, унесшую жизни миллионов нигерийцев. Эти переживания нашли отражения в романе Шойинки «Время беззакония», опубликованном на русском языке в 1973 г. (в серии «Библиотека избранных произведений писателей Азии и Африки»). К сожалению, на русском языке так и не были опубликованы тюремные мемуары Шойинки «Человек умер» («The Man Died», 1972), сочетающие не только описания тюремного заключения писателя, протоколов допросов, разговоров с другими заключенными и работниками тюрьмы, но и очень интересные размышления Шойинки о достоинстве человека, о природе власти, силе духа, о стремлении к свободе, справедливости, о проявлении милосердия. В 1986 г. Воле Шойнки была присуждена Нобелевская премия по литературе за то, что он в своих произведениях «в широком культурном контексте и в поэтических обертонах описывает драму человеческого бытия»[48]. Воле Шойинка продолжает активно работать как писатель и как общественный деятель. В 1990-х он был назначен послом доброй воли ЮНЕСКО, хотя был вынужден бежать из своей страны и не мог туда вернуться вплоть до смены режима в 1998 г. Его необыкновенно интересные книги, вышедшие в конце 1990х и 2000-х – «Открытая рана континента: личное свидетельство о кризисе в Нигерии», «Груз памяти: муза прощения», автобиография «Выступайте на рассвете» – пока не появились на русском языке. В них Шойинка поднял очень важные проблемы, которые волнуют сейчас жителей не только Нигерии, но и других стран: преступления диктаторских режимов и граждан по отношению друг к другу, проблемы осмысления своего прошлого и путей примирения с ним, прощения и возмездия за совершенные преступления.
Появлению такого большого количества переводов африканской литературы в 1960-70-х, безусловно, способствовала политика поддержки изучения африканских языков в СССР. В Московском университете на хорошем профессиональном уровне преподавали африкаанс и зулу, суахили и хауса, амхарский и малагасийский и другие языки. Таким образом, с конца 1950-х гг. советские читатели получили удивительные возможности познакомиться с африканскими странами, их историей и культурой через африканскую литературу. Разумеется, всплеск интереса читателей к Африке (не только в Советском Союзе, но и в других странах мира) рано или поздно привел бы к такому большому количеству переводов книг с африканских языков на русский. Но все же глобальная политика СССР, связанная с холодной войной, резко увеличила внимание к этой литературе и ее тиражи.
С конца 1980-х – начала 1990-х поток переводной африканской литературы резко сократился. Причин было много. Окончание холодной войны, а вместе с ней прекращение глобального противостояния социалистического лагеря и Запада. Африка перестала быть одним из полей этой ожесточенной борьбы. Внимание мира было сосредоточено на распаде СССР и образовании на его месте самостоятельных государств, разрушении берлинской стены, переходе ЮАР от режима
Российское государство продолжило развитие дипломатических и деловых отношений с африканскими странами. Начался и стал вновь нарастать обмен студентами, туристами, работниками. Но в условиях развития информационного общества литература утратила во многом свою роль важного источника информации о жизни африканских стран.
Тем не менее, издание африканской литературы продолжается, хотя в гораздо меньших масштабах, чем в СССР. Так, с конца 1980-х до нынешнего момента на русском языке были опубликованы 12 романов южноафриканского писателя Джона Максвелла Куцие, лауреата Нобелевской и двух Букеровских премий. Некоторые из них переиздавались несколько раз, всегда большими тиражами. Первым на русский язык был переведен роман «В ожидании варваров» и опубликован в 1988 г. в литературном альманахе «Африка». В следующем, 1989 г., перевели «Жизнь и время Михаэла К» (роман, за который Куцие был удостоен Букеровской премии), и он вышел сначала в журнале «Иностранная литература», а затем, в том же году, уже отдельной книгой в издательстве «Амфора». А в 2001 г., вслед за оригиналом, российские читатели увидели, пожалуй, самый скандальный роман Куцие – «Бесчестье». Именно после него Куцие получил Нобелевскую премию и обвинение в расизме от партии АНК, пришедшей к власти в результате первых демократических выборов 1994 г. Выход романа сопровождался блестящей статьей А. Б. Давидсона в журнале «Иностранная литература». А. Б. Давидсон увидел в работе Куцие «предостережение миру», где происходит «смена ролей», белый человек и его восприятие истории и культуры больше не играют главную роль, где границы стираются, и все мы вынуждены с трудом уживаться с представителями других рас, этносов, культур, вероисповеданий.
Проблематика работ Куцие, очевидно, близка людям всех стран, в том числе и россиянам. Ведь герои его романов пытаются отстоять свою индивидуальность в обществе конца XX – начала XXI в., в эпоху, когда люди существуют в основном как «масса». Герои Куцие – слабые, неудачливые, некрасивые, робкие, престарелые – борются лишь за одно: свое право жить и мыслить вне политики, вне государства, общепринятых догм. Куцие и сам в жизни, кажется, выбрал этот путь: во времена
К сожалению, в последние годы Куцие переводят мало. Из новых работ перевели только «Дневник плохого года» в 2010 г. Нет на русском языке его прекрасных эссе (в том числе и о русских писателях – Достоевском, Тургеневе, Мандельштаме, Бродском), его интересного и необычного по содержанию и проблематике романа «Детство Иисуса», вышедшего в 2013 г. Возможно, одной из причин является высокая стоимость авторских прав на перевод. Но Куцие, хотя и не является «массовым» писателем (слишком неприятен и сложен он для многих), однако имеет в России немало поклонников, которые без сомнения хотели бы увидеть больше его работ на русском языке.
Продолжают переиздавать книги знаменитых нигерийских писателей Чинуа Ачебе и Амоса Тутуолы. Писатель и переводчик Евгений Витковский переводит многих южноафриканских поэтов с английского и африкаанс на русский. В 2013 г. вышло двухтомное издание его переводов под названием «Вечный слушатель. Семь столетий поэзии в переводах Евгения Витковского». Кроме европейской поэзии, в него вошли переводы поэтов из ЮАР (некоторые впервые были переведены на русский): А. Г. Виссер, К. Ф. Л. Лейполдт, Η. П. В. В. Лоу, Э. Крите, Д. Й. Опперман, Б.
Так, в 2013 г. (№ 2) – роман ангольского писателя Жузе Эдуарду Агуалуза «Продавец прошлого». Главный герой романа – специалист по генеалогии Феликс Вентура занимается необычной деятельностью. За деньги он сочиняет для людей новое прошлое: родословную, достойных предков, снабжает историю фактами и фотографиями. «Обеспечьте вашим детям лучшее прошлое», – гласит надпись на его визитке. Однажды к нему приходит неизвестный, желающий купить не просто прошлое, но и настоящее: ему нужно новое имя, документы и полная родословная. Дело осложняется еще и тем, что клиент белый (как и сам Вентура). Феликс сначала хочет отказаться:
Роман Агуалуза не просто захватывающая фантастическая история. Возможно, он писал о своей стране, где после долгой кровопролитной гражданской войны и нестабильности, многие люди предпочитают забыть свое прошлое и придумать другое взамен. Кроме того, желание «переписать» историю поддерживается и на государственном уровне. Неудивительно, что одним из клиентов Феликса Вентуры является Министр, желающий купить себе достойных предков, а заодно и историю его истинно патриотичного участия в революционных и постреволюционных событиях в Анголе (на самом же деле Министр всю жизнь больше интересовался женщинами, а не политикой, во время революции жил в Португалии, где избавлял женщин от «сглаза, порчи и душевных недугов», а после революции вернулся на родину и организовал сеть пекарен). Агуалуза говорит о нашей памяти, как о «речных бликах», которые отражают лишь фрагменты реальности, поэтому так легко играть с памятью людей: как с памятью каждого человека, так и с памятью всего народа. Конечно, страны, пережившие страшные события в своей истории (кровопролитные воины, геноцид, репрессии), пожалуй, хотели бы вычеркнуть их из памяти – многим кажется, так легче смириться с прошлым. Но «отмывание» истории страны или одного отдельно взятого человека не является спасением. С прошлым нужно жить, извлекая из него уроки. Роман «Продавец прошлого» показывает, насколько могут быть опасны игры с памятью, и как важно принимать свое прошлое и прошлое своего народа, пусть даже страшное и трагическое, с ответственностью, смирением и пониманием.
В 2012 г. на страницах «Иностранной литературы» (№ 8) впервые появился перевод повести мозамбикского писателя Миа Коуту «Божьи яды и чертовы снадобья. Неизлечимые судьбы поселка Мгла». Миа Коуту, пожалуй, один из самый известных португалоязычных писателей современной Африки. Обладатель самой престижной в португалоязычном мире премии Камоэнса, а также ряда других литературных наград, он также входил в шорт-лист Букеровской премии. Его стиль многие называют «магическим реализмом», хотя сам он считает, что эти два термина – «реализм» и «магия» не имеют принципиально противоположных значений, особенно в Африке.
Однако на первый взгляд сюжеты его произведений часто кажутся окутанными тайнами, запутанными, читатель теряется в границах реального и воображаемого. Так, в повести «Божьи яды и чертовы снадобья» белый доктор-португалец, прибывший в мозамбикский поселок Мгла, на протяжении всей истории будто блуждает во мгле лжи, магии и воображения, которыми окутана история его возлюбленной и ее родственников. Доктор Сидониу Роза приезжает, чтобы встретить мулатку-Деолинду, с которой познакомился в Португалии, но застает только ее тяжело больного отца Бартоломеу Одиноку и его жену Мунду. В короткой повести Миа Коуту удивительно много смыслов и слоев. Ложь не кажется просто ложью, а попыткой бегства от страшной реальности. Эту мысль удачно подчеркивает эпиграф: «Воображение – это обезумевшая память»[50]. Ложь в любви оборачивается для семьи Одиноку единственным спасительным лекарством для их брака, и «только смертный грех может излечить от недуга жизни». Такой же ложью при близком рассмотрении оказываются и межрасовые отношения в современном Мозамбике. Колониализм с рабством и расизмом остался в прошлом, однако же, он не исчез бесследно. Ведь, как правильно замечает Бартоломеу, «люди меняются медленно, чаще всего – медленнее, чем жизнь проходит»[51]. Португалец Сидониу Роза то и дело замечает за собой мысли о важности расового различия между белыми, черными и мулатами. Он идет сквозь рынок, где к нему постоянно пристают то торговцы, то нищие (как и на всех рынках в мире, вероятно) и с раздражением думает: «Что за жизнь! Кто бы ко мне ни обратился, никому как человек я не нужен. Одни хотят что-то всучить, другие – обобрать. Бескорыстного интереса не дождешься. Боже мой! До чего тяжелый крест – раса!»[52] Бартоломеу Одиноку не упускает шанс напомнить, что предки португальца «когда-то явились сюда с пистолетами и ружьями, чтобы убивать африканцев»[53], хотя все понимают, что эти события происходили давно и не имеют прямого отношения лично к португальскому доктору. Сидониу и сам чувствует себя чужаком в этом странном африканском поселке. «По сути, португалец не человек. Он олицетворенная раса, разгуливающая в одиночестве по закоулкам африканского поселка», – осознает он. Неудивительно, что у окраины поселка есть «немецкое кладбище» с могилами иностранцев, обреченных вечно скитаться после смерти в поисках пути домой. В бреду Сидониу слышится там голос, который говорит: «На этом кладбище не просто похоронены европейцы, на нем похоронена вся Европа»[54]. Одинокий белый, который бродит в Африке среди чужих и непонятных ему людей, он, как осколок старого мира. В новом мире его культура и взгляды больше не ценятся, его роль изменилась, но он не может найти себе места в этом мире. Возможно, он так же растерян, как и весь «старый мир», вынужденный встраиваться в стремительно меняющуюся реальность.
В 2002 г.(№ 8) в журнале «Иностранная литература» появился перевод романа «Аллах не обязан» ивуарийского писателя Ахмаду Курума. Его главный герой – маленький черный ивуарийский мальчишка по имени Бирахима – участвует в гражданской войне в Либерии в качестве «маленького солдата». Все ужасы войны описываются глазами этого «уличного мальчика», который, как и многие другие дети, оказавшиеся в условиях непрекращающихся войн и переворотов, не могут разобраться в происходящем, но просто приспосабливаются. Лишенные детства, они радуются тому, что им, как взрослым, выдают оружие и разрешают убивать, платят им деньги и кормят (в отличие от взрослых солдат, которые голодали и вынуждены были сами добывать деньги и еду), продают наркотики. Эти «маленькие солдаты» не способны осознать причину хаоса вокруг них, поэтому они вооружаются бесконечными «фетишами» и собственной интерпретацией законов Библии и Корана. Бирахима все трагические события своей жизни и жизни страны объясняет просто: «Аллах не обязан быть справедливым во всех своих земных делах». Каким бы примитивным такое видение ни казалось, иногда, возможно, это единственный способ в трудные времена сохранить веру (в трудные времена): Бог есть, но Он не обязан быть справедливым, и Его понятие о справедливости может значительно отличаться от человеческого восприятия.
Гораздо шире отображается гражданская война на страницах романа известной нигерийской писательницы Чимаманды Нгози Адичи «Половина желтого солнца», опубликованного в 2011 г. издательством «Фантом пресс». Адичи создала целую эпопею: судьбы совершенно разных по цвету кожи, этносу, социальному положению и убеждениям людей пересекаются в 1967–1970 гг. Гражданская война и отделение от Нигерии ее юго-восточной части, где образовалось самопровозглашенное государство Биафра, заставили всех героев романа Адичи полностью изменить свою жизнь и взгляды на нее. В начале романа в доме Оденигбо, профессора университета, гости толкуют о «национальной идее игбо», как противостоящей «господству белых», о расах и племенах, как «продуктах колониализма», созданных белыми, чтобы «подчеркнуть свое отличие». Оденигбо в таком же резком «антиколониальном», если не сказать националистском, духе обучает и своего слугу, деревенского мальчика Угву. Перед тем, как отдать Угву на учебу в школу, он наставлял его, например, так: «На все, что тебе будут рассказывать в школе об Африке, есть два ответа: правдивый – и тот, что нужен на экзамене. Ты должен читать книги и знать оба ответа. <…> В школе тебе скажут, что реку Нигер открыл белый по имени Мунго Парк. Ерунда. Наши предки ловили в Нигере рыбу, когда ни Мунго Парка, ни его дедушки на свете не было. Но на экзамене напишешь: Мунго Парк»[55]. Отделение Восточной Нигерии Оденигбо, как и другие герои романа, восприняли с восторгом: для них это было начало новой жизни, долгожданный успех, которого они так долго добивались. Однако ежедневные воздушные налеты, стычки с федеральными войсками Нигерии, дефицит продовольствия, насилие и геноцид игбо заставили даже самых отважных романтиков, как Оденигбо и его жена Оланна, разочароваться в своих революционных мечтах. Оставшись без крыши над головой, без денег, вынужденные жить в страхе за собственную жизнь и жизнь ребенка, герои в конце романа мечтают лишь о том, чтобы был заключен хоть какой-то мир, и люди перестали бы воевать и убивать друг друга. Роман Адичи – не просто рассказ о трагических событиях, происходивших на ее родине. Это, конечно, призыв, обращенный ко всему миру: никакие идеи не оправдывают гражданских войн, когда люди, еще недавно жившие как соседи, в один миг становятся врагами и беспощадно уничтожают друг друга. Но «Половина желтого солнца» показывает, как можно сохранять в себе человеческое (любовь, сочувствие, сострадание, отзывчивость, сопереживание чужой боли), даже в нечеловеческих условиях гражданской войны. Этот опыт может оказаться полезным для читателей многих стран и не только африканских.
В целом можно сказать, что российские читатели африканскую литературу знают очень мало, особенно современную. Многие авторы остаются неоткрытыми для России. В то время как российская литература и история по-прежнему интересует многих африканцев. В ЮАР так же, как раньше, популярен Чехов, интерпретации его пьес ставятся в театре каждый год; кроме того, уже десять лет в Йоханнесбурге проводится ежегодный Чеховский театральный фестиваль. Образ России появляется во многих современных произведениях южноафриканских писателей и драматургов: Ивана Владиславича, Дж. М. Куцие, Резы де Вэт, Дженет Сузман, Анны Кемп и др.
Часть V
Очерки истории некоторых стран в XX – начале XXI в.
§ 37. Ангола
Португальцы появились на юго-западном побережье Африки еще в конце XV в., но окончательное оформление границ португальского владения Ангола относится к началу XX в. Берлинская конференция 1885 г. в целом завершила разделение сфер влияния европейских держав в бассейне Конго, однако португальцы продолжали свое продвижение в центральные и южные районы Анголы вплоть до 1915 г.
Население колонии имело полиэтничный характер (в современной Анголе насчитывается 110 различных этносов). Основную его часть составляли представители трех народов: овимбунду, амбунду и баконго.
Во главе администрации колонии стоял генерал-губернатор (в 1921–1930 гг. верховный комиссар), наделенный верховной властью. Ему непосредственно подчинялись губернаторы отдельных дистриктов. Дистрикты, в свою очередь, делились на округа во главе с резидентами. От резидентов зависели африканские вожди и старейшины
Местное население подвергалось интенсивной эксплуатации со стороны португальцев. Колониальные войны и управление подчиненными территориями обходилось достаточно дорого, и требовалось постоянное увеличение доходов, чтобы компенсировать растущие расходы. Стремясь повысить прибыльность колониального хозяйства, португальцы прибегали к насильственной контрактации дешевой африканской рабочей силы. Законтрактованные таким образом работники вывозились за пределы Анголы, что фактически превращало эту систему в замаскированную работорговлю. С 1878 по 1908 гг. на Сан-Томе было отправлено от 70 до 100 тыс. ангольцев. Ни один из них не вернулся. Для облегчения доступа плантаторов к дешевой рабочей силе с 1890 г. половина подушного налога (
Для повышения эффективности колониальной экономики португальцы также активно привлекали в Анголу иностранный капитал, так как сама метрополия не обладала необходимыми финансовыми возможностями. В 1891 г. шотландец R Уильямс получил концессию на строительство трансангольской Бенгельской железной дороги. Она имела стратегическое значение, так как соединяла Луанду, столицу колонии, с внутренними районами Анголы. Ее сооружение было завершено лишь в 1928 г. В 1917 г. при участии английского капитала. Совместно с американским, бельгийским и португальским капиталом была основана компания «Диаманг» (Companhia de Diamantes de Angola), получившая монопольные права на разведку и разработку алмазных месторождений Анголы. В аграрной сфере доминировало плантационное хозяйство, ориентированное на производство экспортных культур: сахарного тростника, кофе, сизаля и др.
Сторонником активной переселенческой политики и экономического освоения Анголы являлся Нортон де Мартуш, занимавший посты генерал-губернатора (1912–1915 гг.) и верховного комиссара (1921–1924 гг.) колонии. Он уделял большое внимание строительству железных и шоссейных дорог, мостов, административных зданий. В период его правления в Анголу прибыли 20 тыс. португальцев.
В антиколониальном сопротивлении народов Анголы начала XX в. важнейшим событием стало всеобщее восстание баконго в 1913–1915 гг., получившее в португальской историографии название «Большой мятеж» (Grande Revolta). Его причиной стало решение после провозглашения в Португалии республики (в 1910 г.) окончательно покончить с властью традиционных правителей «королевства» Конго –
В развитии общественно-политической жизни африканцев Анголы в начале XX в. ведущая роль принадлежала мулатам и
Видное место в истории ангольского антиколониального движения принадлежит писателю, журналисту и общественному деятелю, мулату по происхождению, Антониу де Ассишу Жуниору (1878–1960 гг.). Он возглавлял радикальное крыло Лиги, и за свою антиколониальную деятельность дважды, в 1917 и 1921 гг., подвергался арестам. В 1920-е гг., в период правления Нортона де Мартуша, усилились репрессии против оппозиционных ангольских сил. Были запрещены Ангольская лига и Африканская ассоциация, арестованы многие представители радикально настроенной интеллигенции. Для усиления португальского культурного влияния среди африканцев был введен строгий запрет на преподавание ангольских языков в школах.
В 1929 г. на основе объединения бывших членов запрещенных организаций возникли Национальная африканская лига и Региональная организация уроженцев Анголы. Они также сохранили в целом умеренный характер и состояли в основном из представителей интеллигенции. Например, в программу Лиги входило требование африканского представительства в совещательном совете, повышение зарплаты африканским служащим, упразднение расистских ограничений и т. д. Лига издавала ежемесячный бюллетень, организовывала митинги, направляла властям петиции и резолюции.
С приходом к власти в Португалии А. Салазара в 1926 г. и последующим ужесточением колониального режима завершился первый этап развития ангольских сил протеста. Он характеризовался относительной умеренностью и достаточно узкой социальной базой. Его представителями в основном были
Одним из направлений колониальной политики португальцев был курс на постепенную ассимиляцию части местного населения. В 1929 г. был издан политический, гражданский и уголовный статут (закон) о туземцах. Европеизированные африканцы, принявшие христианство, получали звание
Во время Второй мировой войны и в первые послевоенные годы в Анголе происходят важные сдвиги в экономической и политической сферах. В годы войны в колонии возникают новые предприятия обрабатывающей и пищевой промышленности, появляются новые внешнеторговые партнеры: США, Англия, ЮАС. В послевоенные десятилетия в хозяйственной жизни Анголы усиливается влияние иностранных монополий. Наряду с алмазодобывающей «Диаманг» в области нефтедобычи действовали американская «Кабинда галф ойл компани», бельгийская «Петрофина», французская «Тоталь», вывозом кофе занималась южноафриканская «Нескафе», добыча железной руды контролировалась германской «Компаниа минейра де Лобиту». Как видно, все важнейшие и наиболее прибыльные секторы ангольской экономики находились под контролем иностранного капитала.
В 1951 г. правительство Португалии предприняло ряд реформ, которые были призваны произвести некоторые косметические изменения в системе управления зависимыми территориями. Слово «колонии» в официальной документации заменялось названием «заморские провинции», что должно было создать в глазах мировой общественности видимость самоуправления. Ангола, Мозамбик и «португальская» Гвинея получили семь мест в Национальном собрании Португалии, да и те были заняты представителями европейского населения колоний. Высшая законодательная и исполнительная власть в Анголе по-прежнему принадлежала генерал-губернатору. При нем действовал консультативный Правительственный совет, но и в него доступ африканцам был затруднен. Административная система Анголы согласно новому административному законодательству приобрела еще более сложную и многоступенчатую структуру, внизу которой находилась местная африканская администрация, т. е. вожди и старейшины деревень. Большую роль в системе управления играли военные, занимавшие многие гражданские посты. Эти и последовавшие в 1960-х гг. реформы по расширению самоуправления колонии носили поверхностный характер и распространялись в основном на европейское население Анголы. Подавляющее же число африканцев оставалось практически лишенным политических прав.
В 1950-е гг. начинается новый подъем антиколониального движения в Анголе. Его развитие отражало весь спектр существовавших в Анголе диспропорций в общественном, культурном и экономическом развитии. Прежде всего, для него были свойственны ярко выраженные регионализм и этноцентризм. Союз народов Северной Анголы, возникший в 1954 г. и переименованный позже в Союз народов Анголы (УПА), а в 1962 г. в Национальный фронт освобождения Анголы (ФНЛА), состоял в основном из протестантов-баконго. Его лидером являлся выходец из знати баконго Холден Роберто. Характерной чертой идеологии ФНЛА являлся традиционализм (цель движения, провозглашенная в 1954 г., – возрождение «королевства» Конго), расизм и мистицизм. Его рядовые члены считали X. Роберто «черным Иисусом, который должен спасти народ от португальского демона». На территориях, подконтрольных ФНЛА, были отмечены случаи пыток и ритуальных убийств.
Португальские солдаты в Анголе. Дата неизвестна.
В декабре 1956 г. было создано Народное движение за освобождение Анголы (МПЛА), которое с 1962 г. возглавил Агостиньо Нето. Костяк этого движения составляли представители народа амбунду. МПЛА позиционировало себя как национально-демократическое движение, образовано оно было на базе действовавшей в подполье Коммунистической партии Анголы. С конца 1950-х гг. его представители стремились заручиться поддержкой Советского Союза. В свою очередь образованный в 1966 г. Национальный союз за полную независимость Анголы (УНИТА), создателем которого стал бывший генеральный секретарь УПА Жонас Савимби, опирался на наиболее многочисленный ангольский народ овимбунду. Идеология этого движения представляла собой смесь африканского национализма и социализма с примесью маоизма. Впрочем, в последующие годы Савимби слишком часто менял своих союзников и иностранных патронов, чтобы можно было говорить о его убежденной приверженности какой-либо определенной идеологии. Другие, более мелкие партии также чаще всего имели ярко выраженную этническую или региональную окраску.
Начало открытому вооруженному восстанию против власти Португалии было положено 4 февраля 1961 г. В этот день вооруженные группы МПЛА совершили налет на полицейские участки и тюрьму в Луанде, чтобы освободить содержавшихся там политзаключенных. Следом, 15 марта, отряды УПА совершили нападения на плантации в Северной Анголе. Их жертвами в первую очередь стали колонисты-плантаторы и их семьи. Но кроме белых, боевики убивали и метисов, и
Активно вмешивались во внутриангольские дела и иностранные державы. С началом вооруженной борьбы в 1961 г. СССР стал поддерживать МПЛА и оказывать ему всестороннюю материально-техническую помощь. ФНЛА получал финансовую помощь со стороны ЦРУ, а его главные базы и тренировочные лагеря располагались на территории Заира (Конго). Образованный же в 1966 г. УНИТА на первоначальном этапе опирался на поддержку КНР, где его бойцы проходили подготовку по ведению партизанской борьбы. Таким образом в годы войны за независимость Ангола стала ареной противостояния ведущих держав того времени, что не могло не сказаться на общем развитии ситуации в стране.
25 апреля 1974 г. в Португалии произошла так называемая «революция гвоздик», в результате которой был свергнут авторитарный режим М. Каэтану, наследника А. Салазара. Временное переходное правительство – Совет национального спасения – объявило о прекращении огня потругальскими колониальными войсками и о поэтапной деколонизации. Это создало благоприятные условия для завоевания Анголой независимости. 15 января 1975 г. в Алворе (Португалия) было подписано соглашение между тремя ведущими ангольскими политическими организациями и правительством Португалии о создании переходного правительства, в которое вошли представители МПЛА, ФНЛА, УНИТА и метрополии. Однако это соглашение, открывшее Анголе путь к независимости, оказалось недолговечным. Уже в марте 1975 г. начались столкновения между формированиями ФНЛА и МПЛА. Обострилась ситуация в ангольском анклаве Кабинда, где действовала сепаратистская организация ФЛЕК (Фронт освобождения анклава Кабинда).
Летом 1975 г. в Анголе началась гражданская война, продолжавшаяся с перерывами до 2002 г., в которой против МПЛА объединенным фронтом выступили ФНЛА и УНИТА. На их стороне сражались иностранные наемники, а также войска Заира и подразделения регулярной армии ЮАР. В условиях иностранной интервенции и наступления отрядов политических противников А. Нето обратился за помощью к своим союзникам из социалистического лагеря – Кубе и СССР. Именно прибытие в начале ноября 1975 г. в Анголу частей кубинской регулярной армии спасло Луанду от захвата ее отрядами УНИТА и ФНЛА. Несколько позже в Анголу прибыла и первая группа советских военных специалистов. 11 ноября 1975 г. в соответствии с Алворским соглашением была провозглашена независимость Народной Республики Анголы (НРА). Ее первым президентом стал Агостиньо Нето.
Провозглашение независимости совпало с трудным периодом в истории Анголы. Гражданская война привела к тяжелым экономическим последствиям, правительство МПЛА потеряло контроль над значительной частью минеральных богатств страны, оказавшихся на территории, подконтрольной вооруженной оппозиции. Массовый отъезд португальских специалистов из Анголы (к моменту провозглашения независимости в стране насчитывалось около 400 тыс. европейцев) еще больше ухудшил экономическую ситуацию. Замена европейских квалифицированных кадров африканскими привела к резкому снижению эффективности управления, росту взяточничества и коррупции.
В области экономической политики правительство МПЛА, в 1977 г. преобразованное в партию МПЛА – Партия труда (МПЛА – ПТ), – объявило о своей приверженности социалистическому курсу развития. Были приняты законы о национализации ряда промышленных предприятий и частных банков, о конфискации владений крупных землевладельцев и передаче их в собственность кооперативов и государственных ферм, произошло огосударствление системы образования и здравоохранения. К середине 1977 г. более 80 % предприятий были поставлены под государственный контроль. Фактической национализации подвергся, в том числе алмазодобывающий концерн «Диаманг». Однако необходимость ускоренного экономического развития и приобретения современных технологий заставила правительство вскоре пойти на привлечение иностранных инвестиций и приглашение зарубежных специалистов.
В сентябре 1979 г. скончался первый президент НРА А. Нето. Новым президетном Анголы и председателем МПЛА – ПТ стал Жозе Эдуарду душ Сантуш.
В 1980-е гг. Ангола оказалась в крайне тяжелом экономическом положении. Из-за падения мировых цен на нефть страна потеряла только в 1986 г. 700 млн долл. Вследствие беспрерывных нападений боевиков УНИТА на алмазодобывающие районы добыча алмазов к 1986 г. сократилась до 400 тыс. каратов (в 1974 г. в стране было добыто 2,4 млн каратов). Непрекращавшиеся боевые действия привели к упадку и других важнейших экспортных отраслей, падению производства в сельском хозяйстве. Экономическое положение в стране усугублялось высокой инфляцией, что привело к ухудшению положения большей части населения. Вследствие роста военных расходов и падения доходов от внешней торговли резко вырос внешний долг Анголы, который оценивался на конец 1980-х гг. в 2,7 млрд долл.
С 1976 г. главным противником правительства внутри страны являлся УНИТА, который получал военную и финансовую помощь со стороны США и ЮАР. Ж. Савимби контролировал добычу алмазов на подконтрольной ему территории, и нелегальная торговля алмазами являлась одним из важнейших источников финансовых поступлений УНИТА вплоть до начала XXI в. Внутренне– и внешнеполитическое положение Анголы определял также и ее статус «прифронтового» государства в борьбе против режима
Поделиться книгой: