Пробуждение Зеркала

— Что? — Дэсс встал.

Мстислав предупреждающе вскинул ладонь:

— Ты обещал не кидаться. Так вот, пока я был занят с княжной, у господина Донахью похитили сына.

Княжич подавил родившийся в горле рык. Человек не виноват: противиться женской магии невозможно, и если СерИвка задалась целью «отвлечь» Мстислава, устоять он не мог.

Подумав, Дэсс задал разумный вопрос:

— Зачем ей понадобилось тебя отвлекать?

— Ну-у, видишь ли, — протянул Мстислав, довольный тем, что обошлось без драки, — она могла быть в сговоре с бандитами. И облегчила им похищение.

— Не могла, — отмел несуразицу Дэсс.

— Допустим, господин Донахью имел свои цели и попросил княжну занять телохранителя, чтобы тот выпустил объект из-под наблюдения.

— Вздор!

— Почему?

Дэсс нервно прошелся вдоль огромной постели, сорвал с ветки несколько ягод красники и в сердцах бросил их под ноги, раздавил на ковре.

— Слав, я смотрел видео. Много, разных. Ваши женщины могут… как это?… делить постель с нелюбимым ради чего-нибудь важного. Но СерИвки… — он запнулся, сообразив, что и СерИвки подаются в город ради человеческих денег. — Ваши деньги Дэссе не нужны. Она — княжна, у нее есть все.

— Ты уверен? — тихо и как-то слишком спокойно поинтересовался Мстислав.

Дэсс не успел ответить: в открытый проем в стене «Руби» стремительно шагнул новый человек. В темном дорогом костюме, ростом пониже Дэсса и Мстислава, но такой же белокурый, кареглазый и с очень правильными чертами лица. Не иначе как господин Донахью. Он впился взглядом в Дэсса, однако обратился к телохранителю:

— Что вы себе позволяете? Почему я вынужден часами ждать, пока вы тут чешете языком? Извольте получить расчет, — он протянул Мстиславу кредитку. — В ваших услугах здесь больше не нуждаются!

Телохранитель не шелохнулся.

— Слав мне нужен, — проговорил Дэсс. — Я его не отпускаю.

Господин Донахью пропустил эти слова мимо ушей.

— Норман, пойдем, — он повелительно ткнул пальцем в сторону открытого входа.

Норман? Ах да, это же настоящее имя Домино: НОрман МИдж ДОнахью.

— Идем! — повторил директор института, где — Дэсс не забыл, что рассказывал Мстислав, — проводились какие-то противозаконные исследования. — У меня к тебе разговор. И из полиции звонили, скоро приедут спросить тебя кой о чем. — Он положил кредитку, которую так и не взял телохранитель, на постель: — Здесь ваше жалованье плюс деньги еще за два месяца. Мстислав, я не стану хлопотать о том, чтобы вас лишили разрешения на охранную деятельность. Хотя вы вели себя с непростительным легкомыслием! Вы свободны; вам ясно?

— Слав остается со мной, — повторил Дэсс.

На сей раз господин Донахью его услышал.

— Это еще что за ерунда? Мстислав, с какой стати мой обормот вас полюбил?

Дэсс не сказал бы, что господин директор чрезвычайно рад видеть возвращенного ему сына. Наверняка знает цену этому поганому кэту. И явно доверяет суждениям телохранителя больше, чем словам Домино.

— Ваш сын потерял память, — объяснил Мстислав. — И вместе с памятью утратил свою прежнюю личность.

— Амнезия? — переспросил господин Донахью. — Ну, за это вы ответите сполна! С лицензией можете прощаться. Норман! Марш домой! Надеюсь, ты помнишь, где дом?

— Здесь, — Дэсс уселся на постель. — И не командуйте мной, пожалуйста.

— Иди поговори с отцом, — внушительно сказал Мстислав. — Быть может, поймешь что-нибудь.

Безобидные слова неожиданно взбесили господина Донахью. Мелькнула рука — и он влепил бы оплеуху, не успей телохранитель отшатнуться.

— Вон отсюда, — велел отец Домино. — Чтоб через пять минут вас тут не было, или я вызову полицию.

Дэсс не знал, как поступить: то ли последовать совету и выслушать господина Донахью, то ли бежать из поместья с телохранителем. Мстислав медленно двинулся к выходу. А отец Домино подошел совсем близко к Дэссу, наклонился над ним и прошептал на языке СерИвов:

— Привет, братец. Тебя загодя не предупредили, но ты не пугайся; все будет хорошо.

Дэссу хватило выдержки не отшатнуться от Соны, когда он услышал, что она больна лунной лихорадкой. Ему и сейчас хватило самообладания.

— Простите, я не понимаю, — сказал княжич на человеческом языке.

— Смеешься над старшим братом? Ай, Дэсс, как некрасиво! — Карие глаза, окруженные сеточкой морщин, улыбались.

Дэсс отодвинулся.

— Что вы от меня хотите? Слав!

Телохранитель обернулся на пороге.

— Господин Донахью, вы его пугаете. Не надо; ему и так досталось.

Бывший отец Домино — а нынче старший княжич Касс Мат-Вэй — выпрямился. Поглядел на Дэсса — долго, пристально. В лице ничто не дрогнуло, но Дэсс понял, что старший брат несказанно разочарован.

— Мстислав, я погорячился. Приношу свои извинения. Возьмите эту чертову кредитку и отведите Нормана домой. Если он доверяет только вам… что ж… — Касс обескураженно развел руками.

Дэсс вышел из «Руби». Голова чуть кружилась, но мысли были ясные, холодные. Великий Ханимун отвернул свой лик от СерИвов, если Дэсса показывает магию любви мерзавцу Домино, а Касс — подумать только! — хотел ударить человека по лицу.

СерИв! И — по лицу.

Человека.

Мир опрокинулся…

Глава 7

Мстислав не сел снова в мобиль, а повел княжича через парк пешком. Здесь было свежо после дождя, подсыхающие капли еще поблескивали на траве и листьях, и в воздухе стояли удивительные запахи. Инопланетные деревья тонко благоухали, а цветы как будто задались целью удушить ароматом не привычного к ним СерИва.

Дэсс пытался найти оправдание брату. Касс понимал, что Мстислав успеет отпрянуть и не схлопочет затрещину. Он изображал господина Донахью: наверное, тому случалось распускать руки. Но Касс-то мог бы воздержаться!.. Переселившись в чужое тело, он великолепно справился с ролью человека. Почему? Скорей всего, он сохранил память отца Домино. А отчего Дэсс не сохранил чужую память? Загадка.

Итак, Касс играет господина Донахью. Играет семнадцать дней — со дня своей «смерти». И никто не обнаружил подмены? Даже Мстислав?

— Слав, сколько времени ты тут на службе?

— М-м… сорок два дня.

— Господин Донахью не казался в последнее время странным?

— Казался, — подтвердил телохранитель, шагая рядом с Дэссом по дорожке. — И еще каким удивительным! Разговаривал учтиво, через слово не грозил погнать взашей. — Мстислав на ходу сорвал веточку, постучал ею по ладони. — СерИв Дэсс, ты мне сказал что-нибудь важное?

— Нет.

— Вот и ладно. Я совершенно не догадался, что господин Донахью тоже из ваших.

Княжич невольно улыбнулся. Хорошо понимать друг дружку с полуслова.

Вблизи дом с колоннами показался роскошным дворцом. Дорогой белый камень был ошлифован и мягко светился на солнце, окна отсвечивали золотисто-коричневым, а двери были сделаны из медового дерева и украшены тонкой резьбой, словно вышедшей из-под рук СерИвов.

Внутри оказалось еще красивей: все тот же белый камень, шелк строгих цветов, резное дерево, ковры, позолоченное серебро. И много зеркал — Дэсс прямо-таки опешил, когда при входе его встретили множество Мстиславов и Домино. Это сколько же настоящих Зеркал тут могло прорасти?

— Господин Донахью недавно распорядился поменять зеркала, — как бы между прочим заметил Мстислав.

Дэсс приободрился и уверенно зашагал вслед за телохранителем через сквозные светлые залы.

Навстречу не попадалось ни души. Совсем не похоже на княжеские замки, где полно прислуги и всяческой родни.

— Почему никого нет?

— Есть повар, уборщица и охранник. Повар на кухне, уборщица приходит по утрам, охранник сидит за пультом слежения. Раньше был шофер, он же садовник, но господин Донахью его рассчитал.

— Когда?

— Недели две назад. Чуть больше.

Касс избавился от садовника, едва вселился в этот дом.

— А когда начали приходить СерИвки?

Телохранитель мысленно посчитал.

— Тридцать шесть дней назад объявилась княгиня. На следующий день пришла старшая княжна…

— К кому? — перебил Дэсс невежливо.

— К господину Донахью. И после шастала к нему через день. Затем перестала. Шестнадцать дней назад впервые появилась младшая…

— Довольно, — снова перебил княжич, не в силах слушать про похождения любимой сестренки. — Слав, извини, но…

Мстислав крепко сжал его запястье.

— Тише, тише, — пробормотал он на языке СерИвов, и Дэсс вспомнил, что их может слышать охранник.

— Молчу, — сказал он послушно. И тут же спросил, впервые об этом задумавшись: — Слав, а где жена господина Донахью? То есть… э-э… моя мать?

— Она здесь не живет. Рассталась с мужем много лет назад.

— И чем занимается?

— Линда Гейл — известная певица. Это она устроила тебя на видео с программой «Домино».

Княжич с дрожью вспомнил про эту самую программу — как выразился Мстислав, «дурацкие шутки, идиотские пляски и отвратительное пение». Быть может, удастся от нее отвертеться? Как-никак, Домино похищали бандиты, и он утратил память. А впрочем, кэт с ней, с программой. Есть неприятности и похуже.

Мстислав с особой торжественностью распахнул двустворчатую дверь, отделанную жатым шелком стального цвета.

— Ваши покои, господин Домино. Прошу!

За дверью оказался коридор с окнами по одну сторону и зеркалами напротив, с расписными стенами и потолком. Княжич скользнул взглядом по росписям. Обнаженные девушки были прекрасны; по человеческим меркам, разумеется. СерИву от их безволосой наготы не было никакой радости. К тому же девицы столь откровенно приглашали гостя заняться любовью, что княжич застеснялся, как подросток. Увидев ближайшую дверь, он взялся за рукоять, чтобы уйти от смущавших его картин. Дверь и не подумала открыться.

Зато Мстислав легонько толкнул ладонью, и дверь отворилась.

— Заходи, — телохранитель улыбнулся.

Княжич был приятно удивлен. Ни откровенных картин, ни слишком вольных скульптур. Стены были затянуты коричневым шелком, стояла такая же коричневая постель, кресло, два стула, придвинутый к стене стол, рядом — погашенный видеоэкран.

— Это моя комната, — пояснил Мстислав. — Что ценно — разговоры здесь не прослушиваются.

Княжич еще раз огляделся.

— А где изображение твоей жены? Портрет.

Мстислав глянул так, словно его горько обидели. Затем в глазах блеснула знакомая ярость.

Он стремительно подошел к видео, коснулся ладонью. Экран вспыхнул, и появилось какое-то страшилище. Дэсс едва признал женское лицо. По щекам расползались лиловые пятна, брови и ресницы осыпались, седые волосы на голове вылезли клочьями, и просвечивал обтянутый кожей череп. Под глазами висели черные мешки, водянистые глаза смотрели тускло и бессмысленно.

— Появляется всякий раз, стоит включить экран, — проговорил Мстислав. — Ты сделал мне эту заставку, и убрать ее невозможно. Нарочно, чтобы я помнил, как будет выглядеть Светлана, если ее не лечить. — Он резко отвернулся от экрана, и страшное изображение медленно погасло.

— Это не я сделал, — сказал расстроенный княжич. — Слав, поверь. СерИвы не лгут — Ханимун карает за ложь беспощадно.

— От этого не легче. — Мстислав прошелся по комнате, постоял у окна, за которым лежал ухоженный газон; редкие кусты были усыпаны разноцветными листьями, будто праздничными флажками. — Дэсс, я правильно расслышал — «Ханимун»?

— Так зовут нашего бога. — Княжич подумал, что человек в душе посмеется, ведь люди не верят в чужих богов.

— Ханимун, — задумчиво повторил телохранитель. — На одном из наших языков это означает «медовый месяц»… Так что ты надумал — готов мне помогать?

— Да.

Княжич включил видео. Изображение Светланы — творение Домино — продержалось несколько мгновений и сменилось вечерним пейзажем: темно-лиловые горы, их вызолоченные солнцем снежные шапки, сиреневые тени.

— Первый канал; последние новости о СерИвах, — сказал Дэсс.