Бабочка

— Не кисни, синеглазка, — подбодрил я ее.

— Издеваешься? — яростно сверкнула она взглядом.

Вот такой Мэйс нравилась мне больше.

— Еще и не начинал.

Она демонстративно отвернулась.

— А где мое спасибо?

Спасибо я не дождался, и доктор выгнал меня за матовую перегородку: Вирне нужно было раздеться, чтобы он мог ее осмотреть, а затем просканировать. Теперь я мог видеть лишь ее силуэт, но уходить не стал. Калейдоскопница ни разу даже не охнула, только коротко отвечала на вопросы въерха. Но ко мне он вышел озадаченным.

— С коленом ниссы Мэйс все в порядке, ньестр К’ярд, я его обработал, как и ладони, внутренних кровотечений тоже нет, но спина…

Он замолчал, и я нетерпеливо поинтересовался:

— Что со спиной?

— Видимо, удар вышел слишком сильным.

Какой удар? Мэйс упала на колени, а не на спину. Оттеснив доктора в сторону, я шагнул за перегородку. Девушка, сидевшая на кушетке ко мне спиной, еще не успела натянуть футболку, поэтому вскрикнула и прижала ее к груди.

— Ты что, больной?

Что за… лучше бы прижала к спине. Потому что та представляла собой сплошной синяк: нежная кожа была покрыта кровоподтеками, будто какой-то гад отходил ее ногами. У меня потемнело перед глазами, кулаки сжались сами собой, концентрируя в центре ладоней силу. Я шагнул вперед, чтобы вытрясти из нее имя мерзавца, который это сделал, но Вирна отшатнулась, и это меня отрезвило. Немного.

Как же ей, наверное, больно. За всю свою жизнь я получал разные травмы. На тренировках, в море… Но я — это я.

— Кто это сделал?

— Не твое дело. — Она даже не повернулась ко мне, только выпрямилась.

— Сделайте ей полное восстановление, — велел я доктору.

Въерх изменился в лице, но не двинулся с места.

— Э-э… ньестр К’ярд, по правилам академии я не могу использовать восстановление для людей.

Что?!

— Ее избил какой-то псих, а вы мне говорите про правила?

— Эта процедура доступна только въерхам.

— Сделайте на мое имя, — прорычал я.

— Не нужно, — отозвалась Вирна. Пока мы спорили, она успела натянуть футболку. — Я не хочу.

— Тебя забыли спросить, — повернулся я к ней.

Девчонка вновь гневно сверкнула глазами и сложила руки на груди:

— Меня и должны спрашивать! Я не подписывалась ни на какое восстановление.

— Нисса Мэйс права, — встрял в наш разговор доктор.

Так! Моего контроля надолго не хватит!

— У тебя вся спина в кровоподтеках, — объяснил я тоном, которым общался в детстве с младшим братом. Что-то же должно образумить эту упрямицу. — Она заживет за несколько минут.

— Она и так заживет.

Видимо, чтобы доказать, что она в норме, Мэйс осторожно соскользнула с кушетки на пол. Я бы сказал, чересчур осторожно.

— Со мной все в порядке. Я не ищу проблем.

— Тогда почему ты их регулярно находишь?

Наши взгляды столкнулись, словно волна со скалой: она не собиралась уступать. Да любой въерх побежал бы на восстановление, теряя штаны! Эта процедура была достаточно дорогостоящей и, кажется, действительно не входила в медицинский минимум для студентов Кэйпдора. За нее нужно было платить отдельно. Восстановление использовалось при различных травмах, ожогах, переломах, но главное — при истощении силы въерхов. Вирна не могла себе этого позволить, но и не пожелала воспользоваться моим предложением. Упрямая девица!

— Дайте ей хотя бы обезболивающее, — раздраженно бросил я доктору. — И не забудьте про освобождение от занятий. А я подожду снаружи.

Я вышел из медпункта, от едха подальше. Привалился к стене и попытался переварить то, что произошло. М-да, я, конечно, хотел увидеть Мэйс без одежды, но… не при таких же обстоятельствах! Помотал головой, чтобы избавиться от видения, и снова захотелось раскатать, как краснопузого ската, того, кто посмел поднять свои клешни на женщину. А тем более на девчонку! Но чтобы кого-то раскатать, сначала нужно узнать его имя.

Мэйс появилась далеко не сразу (не знаю, что там делал доктор, но он не слишком торопился). А когда возникла в дверях, увидев меня, затормозила, будто натолкнулась на стену.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Я же сказал, что буду тебя ждать.

— Зачем?

Нет, с ней совершенно невозможно разговаривать.

— Чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.

— Убедился? Пока.

Она обогнула меня и как ни в чем не бывало направилась по коридору. Оставив меня мысленно слать в ее адрес не самые лестные эпитеты. Я не ждал большой благодарности от калейдоскопницы, но хотя бы спасибо могла сказать!

Правда, Мэйс далеко не ушла, потому что осторожно ступала на поврежденную ногу, так что догнал я ее быстро. И, подстроившись под ее шаг, спросил:

— Куда ты, синеглазка?

Ух ты! А мое прозвище ей совсем не нравится. Так глазами сверкает, словно я должен испугаться.

— Домой. У меня на сегодня освобождение.

— Кто это сделал? — Я кивнул на ее спину.

Лицо девчонки сделалось непроницаемым, словно с него стерли все эмоции.

— Лучше бы поинтересовался, почему я упала.

— О чем ты?

— Ни о чем. Забудь.

Я схватил ее за локоть, разворачивая к себе, заглянул Вирне в глаза, в глубине которых застыла вся ярость и решимость океанских волн. Красиво, едх меня подери!

— Объясни, — приказал я.

— Сам себе объясняй, — огрызнулась она, не слишком успешно пытаясь стряхнуть мою руку.

Догадка меня поразила. А еще разом вспомнился всплеск силы, там, на поле.

— Тебе помогли упасть?

— Это ты сказал, — раздраженно бросила девчонка, и я понял, что прав.

А это значило, что одна из тех въерх, которые бежали вместе с ней, нарочно толкнула ее. И не просто толкнула, а сделала это с помощью силы. Я это почувствовал, правда, в тот момент не придал значения, но теперь…

— Кто?

— Какая разница кто.

— Большая разница.

Очень большая разница: я достаточно ясно выразился, чтобы никто не трогал девчонку. Только совсем безмозглая маруна могла этого не понять или решить, что ей все можно.

— Пусти меня, — процедила Мэйс, и я нехотя разжал пальцы.

Отпускать ее совершенно не хотелось, но и пугать тоже, пусть даже эта девчонка не из пугливых.

— Я отвезу тебя домой.

— Нет! — отрезала она, упрямо задрав подбородок. — Освобождение только у меня. Сама доберусь.

Вид при этом у нее стал настолько воинственный, что захотелось наплевать на все, взвалить едхову девчонку на плечо и оттащить в свой эйрлат. Даже руки зачесались, но я подавил этот порыв. Ходит — значит, доберется сама. Сначала нужно разобраться с той, из-за кого Мэйс упала на занятии, а потом уже с тем, кто ее избил.

— Увидимся на вечеринке, синеглазка, — бросил я, направляясь обратно к тренировочному полю.

— Я не приду! — крикнули мне в спину.

Придешь-придешь. Куда денешься?

Хар дожидался меня в столовой, за время моего отсутствия он уже успел умять бургер и сейчас принимался за второй.

— Брат, у тебя такой взгляд…

— Какой? — Я отпихнул ногой стул, и тот со скрежетом отъехал в сторону.

— После которого у тебя бывают неприятности.

Неприятностей не будет. Точнее, будут, но не у меня.

— Надо узнать, кто бежал рядом с Мэйс, — сказал я.

Глава 13

ОБЕЩАНИЕ И ШАНС ЕГО ИСПОЛНИТЬ

ДОМА БЫЛО НЕОЖИДАННО тихо (Тай и Митри еще не вернулись из школы), к тому же мне было крайне непривычно возвращаться днем. В медпункте меня намазали какой-то вонючей дрянью, рассасывающей и заживляющей, как пояснил доктор, поэтому спина почти не болела и колено тоже. Заливающее кухню солнце обнажило щербины старых дощатых полов, потертые ножки стола и стульев, зато по дороге я успела купить еды. Лапша оказалась острой и местами подгоревшей, но в целом вполне сносной, соевые фрикадельки и того лучше. И наверняка куда вкуснее еды в столовой Кэйпдора, куда мне даже соваться не имело смысла с такими ценами.

Подхватив коробочку со стола (две такие же, только без острого соуса, я купила для сестер), накинула на плечи куртку и вышла из дома. Сколько себя помню, нам внушали подсознательный, чуть ли не животный страх к воде, но моря я не боялась. Спустившись по насыпи, остановилась у заграждения, которое волны то и дело подбрасывали вверх. Шум моря казался мне умиротворяющим, штормовой рев — агрессивным, но бояться воды?..

Оглядевшись (в это время наш район так же безлюден, как ночью, но мало ли), опустилась на корточки и протянула руку к воде. Волна скользнула по камню, облизывая его, коснулась кончиков пальцев, и меня словно током прошило. По телу прошла странная дрожь, запретная, злая, и я потянулась вслед за отступающей пеной. Словно в каком-то трансе, подалась вперед, отставив коробочку с едой.

— Не лучшее времяпрепровождение, если хочешь дожить до совершеннолетия.

Я вздрогнула и чуть не кувыркнулась носом в камни. Подскочила, встретившись с насмешливым взглядом. При свете дня светлые волосы парня, который вчера мне помог, оказались еще светлее. Глаза голубые, как летнее небо, брови густые, тяжелые.

— Я не делаю ничего запрещенного, — сказала я, подхватывая коробку с лапшой.

— Ага.

Он кивнул в сторону таблички: «Приближаться к воде запрещается. За нарушение полагается уголовная ответственность, предусмотренная законом» и направился мимо меня к морю. Остановившись, позволил волне облизать кроссовки, а потом снова повернулся ко мне:

— Я тоже.

Не говоря больше ни слова, я развернулась и тронулась к дому, когда в спину мне бросили:

— Да что ж ты дикая какая, а?

Я не обернулась.

Швырнув коробочку на стол (аппетит пропал совершенно), прошла к себе в комнату и вытащила тапет. Пожевала губу и отложила гаджет, стараясь не вспоминать о том, что произошло в Кэйпдоре. Въерха, которая бежала рядом со мной, не отставала, но и не обгоняла. «Тебе приветик», — прошипела она неожиданно, и раньше, чем я успела что-либо понять, земля под ногами вздыбилась, швырнув меня лицом на дорожку. Если бы не вчерашняя внезапная встреча с крышкой от бака, упала бы я наверняка гораздо более удачно, сейчас же от души приложилась о беговую дорожку. Так, что из глаз посыпались искры, а над головой запорхали мальки, как в мультиках про подводный мир. Прежде чем я смогла соскрести себя с дорожки, меня уже подхватили на руки.

К’ярд. Так быстро, что я опомниться не успела. Он же оттащил меня в медпункт и собирался оплатить восстановление. Ха. Если за разборку с деканом он потребовал присутствие на вечеринке, то предположить, что ему понадобится за процедуру, на которую мне пришлось бы работать около года, я даже не могла. Хотя вру, могла бы. Очень хорошо. «Тебя никто больше не обидит, Вирна. Ты мне веришь? — Рука с кольцом на мизинце (длинные нервные пальцы) тянется к моему лицу, чтобы убрать упавшие на лоб пряди. — Если кто-нибудь посмеет тебе что-то сказать, сразу же говори мне. Ты меня поняла?» Тогда я еще ничего не понимала. А зря.

Стряхнув липкие воспоминания, как паутину с пальцев, я отложила тапет и направилась в комнату Лэйс. Здесь все осталось в точности таким же, каким было, когда я приходила сюда перед визитом к политари. Лэйс была той еще аккуратисткой и наверняка взбесилась бы, увидев выдвинутые ящики стола, валяющиеся повсюду вещи, стянутое покрывало и бесформенную груду одежды на постели. Когда я искала хотя бы что-то, что могло мне помочь понять, куда пропала сестра, то особо не церемонилась, а убираться потом было некому. Да и некогда.

Распахнув скрипучие дверцы старого шкафа, вешалка за вешалкой возвращала одежду на место. Много времени это не заняло — никто из нас не мог похвастаться большим гардеробом. Завершив с вещами, занялась столом. Почти управилась с верхним и средним ящиками, но зацепила стоявшую на самом краю шкатулку. Она шмякнулась на пол, и из нее вылетели два моментальных кадра. Один — где мама и отец улыбаются в камеру. Ее рука на его плече, он притянул ее к себе за талию, здесь они еще совсем молодые. На солнце папины волосы кажутся не просто красными, а коралловыми, синие глаза сияют от счастья.

Перевернула снимок: «4936» написано маминой помадой, напрочь въевшейся в драгоценную бумагу. И чуть ниже — «Люблю. Люблю. Люблю». Родители познакомились в школе и с тех пор были неразлучны, но смотреть на них, таких молодых и счастливых, полных надежд, долго не получается. Если бы тогда людям был доступен «Калейдоскоп», отец бы точно получил высшее, и все могло бы быть по-другому. Совсем по-другому, но тогда его еще не было. На втором кадре Лэйси, вскинув голову, смотрит с вызовом. Серые глаза чуть сощурены, руки сложены на груди. Кажется, этот снимок из средней школы.

За спиной раздался какой-то шорох. Обернувшись, я увидела Митри и Тай.