Бабочка

— Твоя прабабушка красилась в синий? — поинтересовалась я.

— Моя прабабушка во что только не красилась.

Лабораторный зал, где мы выращивали водоросли, по периметру был окружен столами. Преподаватель сидел в центре — в лучшие времена, а в худшие прохаживался рядом с нами и отпускал всякие комментарии вроде того, что зачет нам не светит, потому что…

Водоросли лару прославились тем, что были чуть ли не самым капризным подводным растением, причем, поскольку подводные погружения были запрещены, синтезировались лару искусственно, и из них изготавливали бешено дорогие таблетки для похудения. Что самое интересное, таблетки работали (то есть месяц курса ты ходил синего цвета, как водоросли лару, и ничего не мог жрать), и въерхи отваливали за них баснословные деньги. Честно говоря, у меня таких проблем не возникало, поэтому разделить их ценность я не могла.

В общем, именно этим мы сейчас и занимались. Какого едха — понятия не имею, но на то, чтобы вырастить одну веточку, уходило около двух месяцев при строжайшем соблюдении всех условий, которые требовались этим синим гадам. В методичке было прописано все от и до, поэтому сейчас я вертела водоросли в разные стороны, имитируя движение воды. «В спокойных водах лару не выживет», — утверждала методичка.

— Неплохо, — похвалил меня преподаватель, пучеглазый въерх, который увидел, что моя водоросль выглядит в целом живенько. — А у вас что такое, нисса Грейм?

Алетта вздохнула.

— Учтите, без выращенных водорослей зачет по лиаботанике вы не получите, — хмыкнул он. — А если будете продолжать в том же духе, ваша лару умрет через пару недель.

Стоило ему отойти, Алетта скривилась и принялась вращать лиариум на специальной подставке так яростно, что вода чуть не выплеснулась ей на руки.

— Мне кажется или мне в жизни это никак не пригодится? — поинтересовалась она.

— Тебе кажется, — ответила я, замеряя в лиариуме уровень соли. — Тебе это пригодится, чтобы сдать зачет, выучиться на лиабиолога и работать по специальности.

— А если я не хочу работать по специальности?

— Тогда что ты здесь делаешь?

Однокурсница покосилась на меня.

— То же, что и ты. Меня выбрал «Калейдоскоп», а сюда было проще всего поступить.

— Мне нравится лиабиология.

— Серьезно?! — Алетта ткнула пальцем в лиариум. — Как это может нравиться?

— Вот поэтому она у тебя и не растет.

— Очень смешно! — огрызнулась девушка, но тут же помрачнела. — Так… мы не договорили про Лэйси. Ты уже решила, что будешь делать дальше?

Нет. Нет, я не решила, и мне это не давало покоя. К счастью, прозвенел звонок, и отвечать на неудобный вопрос не пришлось. Однокурсники зашумели, задвигались стулья, загремели шкафчики: лару должны были храниться при определенных условиях, и если неправильно выставить им температурный режим, освещение и прочее… в общем, зачет можно было не сдать.

— Поможешь? — шепнула Летта, махнув головой в сторону инкубаторов.

Я кивнула, подхватила сумку и поморщилась: вчерашнее тесное общение с крышкой бака давало о себе знать. Нет, болело вполне сносно, если не делать резких движений, поэтому сумку я вернула на плечо более чем аккуратно и так же аккуратно подхватила лиариум с водорослями, которые бултыхались внутри. Их огромные синие листья напоминали крылья бабочки, и я снова вспомнила клуб, где работала Лэйс. Если бы только мне удалось туда попасть… И поговорить с кем-то адекватным. Увы, вход в «Бабочку» был открыт только его сотрудникам, а мифический парень сестры не имел ни имени, ни возраста. Что ни говори, мы с Лэйси знали друг о друге бесконечно «много».

— Смотри и запоминай, — сказала я, выставляя режим в инкубаторе.

Алетта повторила за мной и, когда мы ввели защитный код и захлопнули шкафчики, облегченно вздохнула.

— Если эта дрянь сдохнет, я не знаю, что я с ней сделаю.

— Если эта дрянь сдохнет, ей будет все равно, — философски отозвалась я.

— Кто составляет расписание?! — Алетта глянула на часы на тапете. — Я, в конце концов, бегаю, а не летаю. Они что, не в курсе расстояний между корпусами? А ведь еще переодеться надо!

Следующей парой у нас шла физподготовка, а я в этом месяце уже брала освобождение по причине ЖН (женского недуга). И нет бы две-три недели назад — на прошлой. Что касается прогула, я однозначно себе уяснила, что так лучше не делать. Собственно, выхода у меня особо и не было — только идти и надеяться, что сегодня будем сдавать нормативы по бегу или заниматься дыхательной гимнастикой (к которой у нашей преподавательницы была особая любовь).

Оставив водоросли на милость инкубатора, мы с Алеттой пробежали по переходу в спортивный корпус, амфитеатром выраставший вокруг огромной площадки, по размеру больше похожей на стадион. Эта площадка была для обычных занятий спортом, а за корпусом располагался испытательный полигон. То есть место, где въерхи тренировали свою силу. Силовые тренировки были только для парней, девушки к ним не допускались, но меня это волновало мало. Точнее, волновало мало до сегодняшнего дня. Мы как раз шли в сторону раздевалок, когда мой взгляд упал за окно.

Лайтнер К’ярд.

Он разминался (если так можно выразиться), то есть держал на раскрытых ладонях сгустки энергии, между которыми протянулась дрожащая искрящаяся нить. Я впервые видела магию въерхов, поэтому сейчас просто залипла. Да, определенно, залипла я исключительно из-за магии земли, что переливалась всеми оттенками огня, запертого в силовой ловушке, и смотрела я исключительно на сомкнутые контуры, созданные парнем. То, что при этом он был обнажен по пояс, до меня дошло не сразу. Равно как и мысль, что перекатывающиеся под кожей мышцы, отзывающиеся на стихию, которую он удерживал под контролем, достойны быть увековеченными в киноэпопее. Несмотря на погоду, на смуглой коже блестели капельки пота. К’ярд отпустил стихию, и она вонзилась в землю, отчего та пошла трещиной. Корпус даже не тряхнуло, а вот по отгораживающему полигон силовому щиту прошла рябь, взметнулись брызги земли, которые тут же собрались в комья, а потом втянулись обратно, запечатывая только что созданный разлом.

Он потряс руками, словно сбрасывая остатки напряжения, а потом повернулся ко мне. Взгляд, обжигавший раскаленной медью, вонзился в меня, и я отпрянула. Влетела в Алетту, которая почему-то резко побледнела, но ни слова не успела сказать.

— На что это ты пялишься, калейдоскопница?

Прямо напротив нас стояла со своей свитой Ромина, сложив руки на груди и подчеркивая ложбинку, которую и так подчеркивала расстегнутая верхняя пуговица рубашки. Золото волос расплескалось по темно-синей ткани формы, на контрасте блестя еще ярче. Стоявшие по обе стороны от нее девицы и третья за спиной на фоне Ромины терялись точно так же, как форма на фоне ее роскошной гривы. Обладательница ее не просто смотрела на меня сверху вниз — она пыталась сделать меня еще ниже сокрушительной тяжестью взгляда огненных глаз.

— Ты всегда можешь подойти и заглянуть, — сказала я. — Но как по мне, там больше нет ничего интересного.

Не дожидаясь ответа, я прошла мимо опешившей от такого въерхи и ее компании, Алетта спешно припустила за мной.

— Ты с ума сошла! — выдохнула она, когда мы свернули к раздевалкам.

— Да, ты мне это уже говорила.

— Тебя пронесло с К’ярдом, какого ты нарываешься, Вир?

— Разве я нарываюсь?

— А что ты делаешь, позволь спросить?

— Даю понять, что с наездами — это не ко мне.

Алетта задохнулась, но мы уже вышли в женскую раздевалку. Там было шумно, хлопали дверцы, раздевалка гудела от множества девичьих голосов.

— Ты идешь на вечеринку к Лору? — донеслось до меня.

— Да делать мне больше нечего!

— Так и скажи, что Найд тебя не позвал.

— Плевать я хотела на Найда! Просто у меня есть дела поважнее.

— Например? Сопровождать папочку на благотворительный бал и сдохнуть со скуки?

— Да иди ты…

Я прошла к своему шкафчику, располагавшемуся в центральном ряду. Шкафчик Алетты стоял вдоль стены, поэтому она просто кидала на меня косые взгляды, как будто я не Ромину отбрила, а ее. Интересно, вечеринка, о которой они говорили, — та самая? Хотя с какой радости мне это вообще интересно?

Форму для занятий нам не выдавали, она была у каждого своя, и, пожалуй, физподготовка была единственным предметом, на котором студенты Кэйпдора выделялись чем-то еще, кроме нашивок. У меня были ярко-красные шортики и такая же простенькая майка с белым принтом — изображением океанской раг’аэны. Это существо было размером с вагон гусеницы, передвигалось оно с небывалой скоростью, а знаменито было тем, что могло существовать как на суше, так и на море.

Правда, их мало кто видел — раг’аэны обожали глубину и приходили только во время штормов. Они не подчинялись ни людям, ни въерхам и обладали удивительной мощью, скоростью и красотой: огромный зверь с плавниками, больше напоминающими крылья, за что их называли океанскими бабочками. Мощное, гибкое тело, чешуя и огромные, почти человеческие глаза с круглыми зрачками. Разумеется, я их видела только на картинках. Но многое бы отдала за то, чтобы увидеть вживую.

Укрывшись за дверью шкафчика (чтобы никто не увидел жутковатую, протянувшуюся по спине темно-синюю полосу), я переоделась. Стянула волосы в хвост, морщась от боли, зашнуровала кроссовки, захватила спортивную куртку на случай, если занятия все-таки будут на открытом воздухе. Собственно, для занятий на открытом воздухе надо было дополнительно купить длинные штаны, но на них у меня пока не было денег.

— И все равно я считаю, что тебе нужно быть осмотрительнее, — продолжала бурчать Алетта, пока мы шли к аудитории. — С такими, как Д’ерри, лучше не связываться.

— Ты то же самое говорила про К’ярда.

— Ладно, с ним тебе повезло. У него просто было хорошее настроение, или Д’ерри ему дала…

Я фыркнула.

— Слушай, я серьезно. Эта надра может здорово испортить тебе жизнь.

На этот раз я промолчала. Да, Д’ерри могла бы испортить мне жизнь, вполне. Но чтобы этого не произошло, надо однозначно дать ей понять, что я не из тех, кто складывает плавники и позволяет делать с собой все что угодно.

— Сегодня сдаем нормативы по бегу, — заявила подтянутая и спортивная ньестра Экз. — Так что подходим, берем браслеты и дружно шагаем на площадку.

Не дыхательная гимнастика, ну и ладно. Могло быть гораздо хуже, например растяжки или прогибы, в которые я сегодня не скрутилась бы при всем желании.

Преподавательница раздала всем браслеты, измеряющие частоту пульса, скорость, а заодно и расстояние, после которого этот самый пульс начинал сбоить, и мы направились во двор. Стоило выйти из корпуса, как ветер прокатился по пустующим рядам металлических кресел и впился в обнаженные голени и ту часть бедер, до которой достал. Солнце светило вовсю, но теплее от него не становилось. Девушки обхватывали себя руками, только преподавательница бодро шагала вперед.

— Разминаемся и начинаем, — скомандовала она, остановившись у черты. — Бежим до сигнала, если кто-то попытается смухлевать, напоминаю, что все ваши результаты у меня все равно фиксируются здесь…

Она еще что-то говорила, но я потеряла мысль, потому что увидела К’ярда. Устроившись в первом ряду на трибунах, он смотрел прямо на меня, но я сделала вид, что не заметила этого. Отвернувшись, наскоро сделала несколько упражнений для разминки, чтобы разогреть мышцы, по минимуму тревожа спину. Когда тренер пригласила на пробежку первую пятерку, я сразу вызвалась, следом за мной лениво потянулись еще четыре девушки. Одну вставшую рядом со мной оттолкнула въерха с густыми темными волосами, заплетенными в косу, но я не придала этому внимания.

Как выяснилось чуть позже, зря.

Глава 12

МЕДПУНКТ И ОТКРОВЕННЫЕ РАЗГОВОРЫ

ВИРНА МЭЙС В КОРОТКИХ спортивных шортах — я бы ни за что на свете не упустил подобное зрелище. Икры у нее действительно были красивые. И не только икры: шорты открывали вид на линию бедер и подчеркивали ягодицы. У меня даже пульс участился, стоило ей выйти из раздевалки в этих шортах.

— А она ничего так, — присвистнул Хар, кивнув на девчонку.

— Она моя, — напомнил я Другу, и тот примиряюще поднял руки.

— Никто с этим не спорит, брат. Но не оценить я не мог.

— Теперь буду называть тебя ценителем.

Хар одобрительно хохотнул:

— Мне нравится.

Судя по взгляду калейдоскопницы, не только мне нужно было беспокоиться о тахикардии. Я знал этот взгляд у девчонок, и он означал, что равнодушной она не осталась. Ни к моей силе въерха, ни к моему виду. Впрочем, сегодня было прохладно, поэтому сейчас пришлось надеть футболку. Тем более что свой перерыв между парами я решил провести на стадионе: до вечеринки еще далеко, а мне хотелось увидеть красноволосую раньше. Понаблюдать за ней.

Удивительно, что она не занималась никаким спортом (по крайней мере, в ее досье это не упоминалось), потому что фигура у нее была что надо. Большинство въерх до седьмого пота пашут в тренажерном зале, только чтобы заполучить такие формы. Да и бегала она правильно: не торопилась, рассчитывая силы на целый круг, но и не плелась в хвосте, едва перебирая ногами. Вирна оказалась полна загадок.

Легкий всплеск силы пронесся над головой, выдергивая из мыслей и отвлекая. И будто от моего пристального взгляда Мэйс сбилась с шага, споткнулась и полетела вниз, неудачно прокатившись по покрытию беговой дорожки.

Ладно, споткнулась и сбила колени, но почему она не поднимается? Какого едха? Я сорвался с места, перемахнул через ограждение и уже через пару секунд опустился на землю возле девушки.

— Эй, с тобой все в порядке?

Мэйс подняла на меня расширенные от боли и шока глаза. Невероятно синие, блестящие от непролитых слез, которые она яростно пыталась сморгнуть.

— Я в порядке, — тряхнув головой, сдавленно ответила калейдоскопница, хотя ладони, которыми она упиралась в покрытие дорожки, подрагивали.

Вот упрямая! Она ведь даже подняться не может.

— Едха с два ты в порядке! — выругался я. — Где болит?

В голову ударила мысль, что калейдоскопница упала нарочно. Видела меня на трибунах и таким образом решила привлечь внимание. На первом курсе девчонки как только ни изворачивались, чтобы познакомиться со мной, а потом продолжить знакомство. Поскальзывались, изображали обмороки, томно вздыхали. Но Мэйс бросила на меня такой испепеляющий взгляд, что я мигом отверг этот вариант. К тому же она действительно сильно, до крови сбила колени.

— Ньестр К’ярд, не мешайте проводить занятия, — выдала подбежавшая к нам тренер женской группы. — Нисса Мэйс, хватит прохлаждаться. Поднимайтесь и закончите тест, иначе я вам его не засчитаю.

Вирна со стоном распрямила локти и действительно попыталась подняться.

— Вы рехнулись?! — рявкнул я. — Какой к едхам тест? Ей нужно в медпункт.

Я подхватил Мэйс на руки, и она зашипела не то от боли, не то от возмущения:

— Поставь меня на место!

— Не волнуйся, синеглазка, — пообещал я, с трудом сдерживая гнев, — я буду с тобой нежным. И перестань трепыхаться, иначе понесу на плече!

— Поставь немедленно, — не унималась девушка и едва не сползла по мне.

Кажется, охнули мы оба. Мэйс от боли, а я от… неожиданности, если так можно сказать, потому что калейдоскопница оказалась слишком близко, я даже мог почувствовать ее запах. Мэйс пахла свежестью и водорослями. Океаном.

Я перехватил ее поудобнее, и девчонка уткнулась носом в мою грудь. Выбившаяся из хвоста красная прядь скрыла от меня ее лицо.

— На нас все смотрят.

Дурная! Что-то себе повредила, а заботит ее только то, что кто-то там смотрит.

— Какая, к едхам, разница?

Вопрос был риторическим, поэтому ответа я не дождался. Ближайший медпункт Кэйпдора находился аккурат возле стадиона (на случай, если кто-то разойдется на силовых тренировках), поэтому добрались мы быстро. Там нас встретил высокий въерх в очках в тонкой оправе.

— Что произошло? — поинтересовался доктор.

— Посмотрите ее колено и просканируйте ее всю, — велел я, осторожно укладывая Мэйс на кушетку. — Возможно, у нее внутреннее кровотечение.

Доктор тут же засуетился, включая аппаратуру. А девчонка лежала с таким видом, словно объелась горьких ягод дори.