Свободен

— Но ведь это я дала тебе этот адрес. И нашла её я, — равнодушно пожимает она плечами.

— А то, что я сделала там ремонт, ничего? Что всё лето на него угробила, не считается?

— Я тебе помогала, — обнимает она себя руками.

— Интересно, и чем же? — сажусь я на чемодан. Ноги меня реально не держат. — Тем, что ходила со мной выбирать обои? Или тем, что пила пиво и загорала на балконе, пока я их клеила? Одна.

— Мне было вредно дышать обойным клеем, — поджимает она ногу, роняет тапочек, пододвигает его и снова втискивает туда ногу, не глядя на меня. — Я же думала, что беременная. И вообще, что ты так кичишься этим сделанным ремонтом? — вздёргивает она подбородок. — Тебе за него деньги в счёт оплаты вычли.

— И всё-то ты знаешь, — хмыкаю я и встаю. Хозяйка только на таких условиях и согласилась мне её сдать, но вычла только стоимость материалов по чекам. Мой труд вошёл в ежемесячную скидку в пару тысяч на эти месяцы. — Но, кстати, да, что я с тобой вообще разговариваю? Я не тебе, а Клавдии Семёновне плачу. Вот пусть она и решит, кто живёт в этой квартире, а кто нет.

— Лан, ты платёж просрочила, — скрещивает она на груди руки Верка. — Сегодня десятое. Она приходила, и Денис обо всём уже договоримся.

— Это о чём же, обо всём? — подхожу я к ней вплотную, и Верка невольно делает шаг назад. — Что меня нужно выставить на улицу?

— Он внёс деньги на три месяца вперёд за всю квартиру и поменял замки. Лан, давай не будем ссориться. Найдёшь ты себе другую. Даже лучше. Ты же неплохо зарабатываешь. Можешь себе позволить.

— И как я не догадалась что, когда ты плакалась: жить негде, ты сразу это задумала.

— А ты жаловалась, что двухкомнатная дорого для тебя одной, — и не думает она ни отрицать, ни оправдываться, ни извиняться.

— Тебе же до работы отсюда пешком. Да и квартира теперь почти новенькая, живи, наслаждайся.

— Лан, ну чего ты начинаешь! — упирается она лопатками в стену. — Ничего я такого не думала. У меня и Дениса-то тогда не было.

— Зато теперь есть, — брезгливо морщусь я и делаю шаг назад. — Такой продуманный Дениска, который даже знал, что за квартиру я попрошу отсрочку оплаты, потому что мне лететь тогда будет не на что. И раз это его идея, тащи-ка сюда своего Дениску. Я сама с ним поговорю.

— Его нет, — перегораживает дверь рукой Верка. — У него тоже сегодня вечеринка. А я, между прочим, с ним не пошла, чтобы вещи твои собрать.

— И как у тебя всё складно получается, — усмехаюсь я в шоке, что мы ведь виделись в обед, до того, как я унеслась делать причёску и макияж. Она даже платье похвалила. И ведь всё знала, всё уже продумала, и ни слухом, ни духом, подлюка. — Может, тебе ещё и спасибо сказать?

— Обойдусь. Лан, ну правда, тебе же до тётки отсюда пешком. Одну остановку.

— Ага, — подхватываю я свой чемодан и мешок, понимая, что разговор бесполезный. Там броня пять пачек маргарина. И ни стыда, ни совести. — Ну, удачи тебе… подруга!

Громыхаю тяжеленным чемоданом по ступенькам. Шуршу огромным мешком. Пусть хоть весь подъезд проснётся, мне плевать. Хоть весь район. Хоть весь город.

У меня даже слов нет. Я и представить себе не могла, что эта сука может так поступить. Хотя… это очень в Верином духе: втихушку за спиной спланировать, чтобы я ничего не заподозрила. И не дать мне ни времени найти новое жильё, ни нормально собраться, ни переночевать, ни очухаться. Вышвырнуть, как лиса зайчишку из его избушки, и пойти дальше угождать своему Дениске.

Здоровенный чемодан грохочет по тротуару, а я не могу поверить, что это происходит со мной.

— Тёть Валь, ничего, если я у вас немного поживу? — прижимаю к уху телефон, опомнившись, что тётка меня совсем не ждёт.

— Ничего, ничего, Ланочка, — как всегда, согласна на всё моя добрая тётя. — Только… Володя приехал в отпуск со своей деревни. С женой, детьми. Но ничего,

— звучат в её голосе ободряющие нотки, — в тесноте да не в обиде.

Я останавливаюсь прямо посреди проезжей части, зажав в руках потухший телефон и пытаясь переварить эту информацию. Тёть Валин сын, его жена, двое детей, сама тётя Валя да ещё я — не перебор для однокомнатной квартиры?

— Тебе жить что ли надоело? — орёт на меня водитель, открыв окно, когда его машина, взвизгнув тормозами, останавливается рядом.

— Простите, задумалась, — очнувшись, кое-как перетаскиваю я свою ношу через бордюр. И в этот момент понимаю, что я без шапки, в осеннем пальто, на улице минус, но я совсем не чувствую холода. Только невыносимо болят уставшие на высоченных каблуках ноги.

А пока жду, когда тёть Валя откроет дверь, ещё пытаюсь дозвонится сводному брату.

Но Ростис так и не берёт трубку.

Глава 12

— А что у Ростислава? — стучит чашками в мойке на небольшой кухоньке тёть Валя, старшая сестра моего непутёвого отца, интересуясь сыном от его первой жены, сначала отпоив меня горячим чаем, накормив ужином и выслушав. — Может к нему? Мне-то не жалко, но ты ж понимаешь… у Володи отпуск, у девочек каникулы.

— Понимаю, — киваю я, соглашаясь, что это чуть не до середины января. И с тоской гляжу на расстеленный для меня на полу гимнастический коврик, только чуть потолще. Эта вещь, что по совместительству сегодня мой матрац, в арсенале туристов идёт под кодовым названием «пена», как пояснил мне Володя. Он же выдал мне вместо подушки большую старую кофту, а вместо одеяла — флисовый плед с рекламой семечек. — Завтра попробую дозвониться.

И надеюсь, что мой сводный брат перезвонит сам, и одновременно боюсь этого.

У этого художника, в полном смысле этого слова, в его студии-пентхаусе, конечно, найдётся для бедной сестрёнки место. Но как же невыносимо я себя чувствую в дымовой завесе его творческой атмосферы. Среди обнажённых натурщиц, которые целыми днями только и делают, что едят, курят, пьют, занимаются любовью друг с другом и с Ростисом да иногда позируют ему там же, на его чёрных шёлковых простынях.

В его студии у меня чувство, что я умерла и попала в ад. В свой личный ад.

Для Ростиса же, подражающему Густаву Климту, это — творческий рай, если учесть по каким баснословным ценам покупают эту его «обнажённую мазню».

Но что бы я понимала в высоком искусстве! Я в своей-то низменной жизни ничего не понимаю. Куда мне до Ростислава Танкова-Шиманского.

Не знаю, каким чудом мне удаётся уснуть.

Не знаю, каким чудом утром удаётся не умереть от разрыва мочевого пузыря в очереди в туалет.

И это ещё выходной, и мня не поджимает время.

Но всем врагам на зло, пока тётя Валя с Ниной готовят завтрак, а Володя плещется в ванной, я делаю тринадцатиминутную ежедневную разминку. И две егозы, Марина и Даша, семи и девяти лет, вместе со мной под музыку активно качают пресс, машут ногами, работая над упругостью ягодиц и разминают шею, которая у меня адски затекла за ночь.

Ох, боюсь до середины января я на той «пене» не выдержу.

А значит, у меня всего три дня на поиски новой квартиры, чтобы было куда вернуться после этой чёртовой поездки. Потому что после неё у меня времени вообще не будет — я выйду одна за себя и за Наташку, и так до конца новогодних каникул.

И у меня семьдесят два часа, чтобы почитать хоть что-то про Хайнань, узнать самое необходимое про гостиницу и поездку. А ещё как-то собрать вещи и мысли, купить китайские деньги, перетрясти чемодан и встретиться с подругой, потому что давно договаривались.

И хрен с ними с деньгами, карточку возьму, а вот встречу с Леркой в бестолковой суете этих дней я пропустить никак не могу.

— Слушай, а может тебе всё же пойти к хозяйке и поговорить? — вникает в мои проблемы подруга за столиком кафе.

Откинувшись на стул и положив руки на свой беременный живот, она похожа на объевшегося бегемотика. Счастливого бегемотика, ждущего второго ребёнка. Из-за её интересного положения мы и сидим в этом витаминном баре, потягивая через трубочку какие-то жутко полезные смузи.

— А смысл, если ей уже за три месяца вперёд заплатили? И ведь ладно бы правда просрочила, нет, хотела попросить отсрочку из-за этой поездки дурацкой. Не с пустыми же карманами ехать.

— Ты только не вздумай плюнуть и не ехать. А то знаю я тебя, — грозит она мне пальцем. — Неделя туда, неделя сюда ничего не изменит. Вернёшься и всё порешаешь.

— Мне сейчас надо порешать, Лер, — сосу я через трубочку коктейль, больше похожий на гаспачо, холодный итальянский томатный суп, налитый в стакан. — Иначе и вернуться будет некуда.

— А смысл? Платить тебе всё равно нечем. А схватишь с перепугу что попало и подешевле, ещё большую засаду себе устроишь. Есть тебе куда вернуться. Не на вокзале живёшь. Да и Ростис не откажет, если что. В крайнем случае даже я тебя могу приютить. Так что отложи все свои проблемы с жильём на эту недельку. И получи удовольствие всем врагам на зло. И не расстраивайся, забей на эту стерву Верку, пусть устраивает свою жизнь, раз ей настолько надо. Ей и так, прямо скажем, повезло с таким мужиком, — хмыкает она. — Пусть у неё все будет хорошо, а у нас ещё лучше!

Поднимает свой коктейль Лерка, в отличие от моего, зелёный, словно из перетёртых кузнечиков, и, стукнувшись с моим за всё хорошее, делает глоток.

— Вещи свои только заберу ещё. А то сильно жирно ей будет: и моя посуда, и мои шторы, и комп. Но это потом, конечно, как найду куда все это привезти.

Но, несмотря на Леркины увещевания, упустить возможность посмотреть несколько квартир за оставшиеся дни, я все же не могу.

Я бегаю по городу, высунув язык на плечо, даже в последний день. Благо вылет вечером.

Ради одной квартиры, которая мне больше всего понравилась и ремонтом, и тем, что район менять не придётся, я даже согласилась на встречу всего за пару часов до начала регистрации. Побросала вещи наскоро в кучку и принеслась, недалеко же.

Вот только хозяйка встречу назначить назначила, а сама застряла в пробке. И пока я прыгаю у закрытого подъезда, чтобы не окоченеть, и тревожно поглядываю на часы — они тикают.

Чтобы скоротать время, тыкаю в молчаливый телефон.

Последнее «ок» и больше ни звука. Ни слова за три дня. Неужели Его Бородатое Величество не нашёл ни одного повода, чтобы написать? Ладно, в воскресенье был занят Светкой, потом поди отсыпался. Но сегодня второй рабочий день. Неужели я не сделала ни одной ошибки в документах? Неужели всё его устроило в информации по «Эллис-Групп»?

Что-то неприятно скребётся в душе: обиделся. Надулся как мыш на крупу. Рыжий Бородатый Мыш.

Заношу палец написать, что я сегодня улетаю и, если что надо по «Эллис», документы у меня в столе, но не успеваю. У подъезда без суеты плавно останавливается джип, и так же, не торопясь, из него выползает важная владелица.

Глава 13

В итоге пафосная мымра запросила за свой убогий ремонт (я и то сделала бы лучше) такую баснословную сумму, которую не хотела называть, пока я не посмотрю её «хоромы», что осталась я и без жилья, и времени до самолёта впритык.

Напрасно потратив полтора часа, я несусь бегом до тёткиной квартиры, на ходу набирая Лерку.

— Шорты, купальник, пару футболок, сланцы, — диктует она по телефону, потому что я хоть и опытная путешественница, но из-за паники в голове сейчас каша. Вывалив содержимое своего чемодана прямо по центру комнаты, я пытаюсь найти недостающее по её списку.

Чёрт, и что я раньше не догадаласьей позвонить? Вчера, например, когда мы с мелкими пекли, а потом весь вечер расписывали глазурью пряники. Нет, дети — это святое. Не могла я лишить себя такого удовольствия: наблюдать как две егозы, высунув от усердия языки, рисуют на пряничных фигурках снежинки, ёлочки и завитушки.

— А-а-а-а-а! Лера, нет у меня никаких сланцев, — из вороха вещей выдёргиваю я футболку, что кажется мне вполне подходящей на роль пляжного платья.

— Ладно, нет и нет. Там купишь. Деньги хоть у тебя есть?

— На тапки найду.

— Ну и всё значит.

— Ланочка, а ты такси вызвала? — робкий голос тёть Вали, отвлекает меня от запихивания своего скромного скарба в рюкзак.

— Чёрт, такси, — поспешно прощаюсь я с Леркой.

— Главное, паспорт, билет и деньги, — поучает сдержанный Володя, когда машина уже стоит у подъезда.

— Паспорт. — сую я на ходу в карман краснокожую паспортину, карточку и несколько сотен юаней, которые успела купить. Рюкзак легко ложится на плечо. — Тёть Валь, прости, уберёте тут это безобразие? — оглядываюсь на распотрошённый труп чемодана.

— Уберём, уберём, — крестит она меня на дорожку. — Счастливого пути!

В здание международного аэропорта я вбегаю, когда по громкоговорителю как раз называют мою фамилию.

— Пассажиры Танкова и Корякин. Танкова и Корякин, просьба проследовать на посадку. Повторяю, пассажиры Танкова…

— Молодые люди, — укоризненно качает головой руководитель группы, встречая у стойки регистрации нас с мужчиной, что любезно подхватил меня, когда, выскочив из такси, я чуть не сделала тройной аксель, поскользнувшись в летних кроссовках. Вот уж не думала, что он окажется тем самым вторым опоздуном Корякиным.

— У нас ведь групповая виза. Сейчас из-за вас сняли бы всех семнадцать человек с борта и всё, — заглядывая в телефон, беззлобно выговаривает нам Ирина Михайловна, как она представилась, невысокая слегка сутулая энергичная женщина бальзаковского возраста. — Уж я вам звоню, звоню…

— Простите, не знаю, что за день такой несчастный, в жизни не опаздывал,

— подаёт Корякин наши паспорта и, похлопав себя по карманам, вспоминает, что телефон в сумке, и лезет туда.

— Согласна, денёк выдался тот ещё, — достаю я свой аппарат, совершенно не понимая, как он оказался на беззвучке.

Руки дрожат, да и всю меня ещё слегка потряхивает нервной дрожью. Да, на экране куча входящих. Но уже всё равно кто и по какому поводу мне звонил. Я здесь. А для остальных меня уже нет. Выдыхаю, настраиваясь, что всю эту свистопляску мы оставим с этой стороны таможенной зоны.

Во главе с руководителем заскакиваем в самолёт.

И двери его закрывают чуть не за нашими спинами.

Места, как самым штрафникам, нам с Корякиным, статным представительным мужиком слегка за сорок, достаются, конечно, в самом хвосте.

Но, когда я пытаюсь засунуть в переполненный отсек для багажа свой несчастный рюкзак, аж попрыгиваю от неожиданности, услышав за спиной знакомый голос.

— Танкова, потерявшая честь, совесть, паспорт, телефон и часы, давай помогу.

«О, нет! Нет! Только не это! Вот почему я не опоздала?» — обречённо отхожу я, давая возможность Герцогу Рыжая Борода уложить мои вещи.

— Спасибо, Артём Сергеевич, вы так любезны, — растягиваю губы в вымученной улыбке. — Здравствуйте!

— Добро пожаловать на борт, Танкова, — улыбается он в свою рыжую бороду. Защёлкивает крышку багажного отсека, а потом уходит куда-то далеко вперёд, чтобы занять своё место.

— Пристегнём ремни? — протягивает мне одну из тряпочных частей с тяжелой пряжкой Корякин, когда я обречённо падаю рядом с ним в кресло.

— Пристегнём, — защёлкиваю я замок и откидываюсь к спинке с одной мыслью: «Если нас ещё и в одной гостинице с Рыжим поселят, весёлая выдастся поездка». Но что-то мне подсказывает: именно так и будет.

Глава 14

После всех волнений дня, мне казалось, я не смогу расслабится и в самолёте. Но есть всё же что-то волшебное в этом озонированном воздухе, в скрипе сидений, в чеканном бодром шаге стюардесс. А, может, в глотке коньяка, что налили мне как члену команды «семнадцати храбрых», что летели по визе одного турагенства «Майя-тур», и я вдруг почувствовала свободу.

Стукнула о бумажный стаканчик Корякина своим, выдохнула, заглотила порцию «огненной жидкости». Зажевала батоном с куском буженины.

Эти стратегические запасы продовольствия были щедро прихвачены вторым представителем нашей туркомпании Ингой Юрьевной в бизнес-зале на всю честную компанию. Заодно проверена клубная карта, предоставляющая доступ в ВИП-залы ожидания. А напитки и закуски там бесплатные.

В общем, я причастилась, и меня отпустило. Отпустило настолько, что когда заботливый Корякин пошёл дальше «дринькать», я вытянулась на все три пустых сиденья, нацепила наушники и заснула под шум ливня и потрескивание поленьев, звучащих у меня в ушах.

А проснулась без наушников, под пледом и внимательным взглядом Рыжей Бороды, сидящим через проход.

— Любишь дождь? — вытаскивает он из ушей мою гарнитуру.