Игры с огнём

Я понимающие кивнула - подобные заклинания требуют наибольших затрат силы в момент установки, а после полного раскрытия их поддержание уже куда менее энергозатратно, но подобный масштабный поиск за двое суток выжал всех дееспособных магов. Но только как это связано с моим предложением?..

- Для того, чтобы осуществить ваше предложение, их работу придется свернуть, продолжил Феррерс, будто прочитав вопрос у меня в мыслях, - Но поднять заклинание вновь, если у вас не получится, уже ни у кого не будет сил. И, видя, как я поникла от этих слов, потрепал меня по плечу.

- Не переживайте, Кейт. Мы все хотим сделать всё возможное, чтобы всё обошлось. Но некоторым из нас остается только молиться...

Да не могу я молиться, я ни одной молитвы не знаю, хотела воскликнуть я в удаляющуюся прямую спину. Но какой бы в этом был смысл? А еще, мне почему-то показалось, что с мотивами высокого лорда всё не совсем ясно. Что-то я упускаю. Слишком уж он помрачнел во время нашего разговора... А может, просто волнуется за сына, а я всё выдумываю. В нашу спальню я вернулась разбитая. Сегодняшний день меня скрутил, выжал и оставил без сил. Напряженный труд на грани, не давший результата. За ужином я без интереса погоняла по тарелке овощи,есть мне не хотелось.Хотелось поплакать, или закатить скандал, или к маме. Мысли о том, что неведомый похититель может сейчас делать с Феррерсом и остальными, кружили вокруг меня, и возвращались, сколько бы я их не отгоняла. Я бы охотно пожаловалась кому-то, как мне плохо, но некому. Я бы охотно пошла к кому-нибудь за поддержкой - но не к кому. Я бы охотно обратилась к кому-то за советом - но никто мне его не даст. Решай сама, Кейт. Мамочка, мама... Что мне делать? Уснула я далеко за полночь, но и тогда неоформленные идеи громоздились в усталом мозгу.

Глава 8

А на утро оформились в решение.Я лежала в предрассветной мгле, кутаясь в одеяло и обрывки сна, и вертела это решение так и сяк. Оно мне категорически не нравилось. По целому ряду причин. Но это был шанс.Ладно, сказала я себе. Может быть, все уже само рассосалось – похититель уничтожен, его логово обнаружено, а похищенных студентов, всесторонне осмотренных медиками, родителями и безопасниками, распихали спать по койкам.Нет, ну, может же так быть? Надо не маяться дурью, а лучше поспать эти утренние часы.

Спать не хотелось. Но просыпаться не хотелось еще больше – потому что, здесь, в полусне-полуяви, и можно убедить себя, что все хорошо, что нынешние неприятности уже благополучно разрешены, а то и вовсе, мне приснились. Но стоит мне откинуть одеяло, и реальность навалится новостями, или, еще хуже, отсутствием новостей, разбивая мое иллюзорное спокойствие и ставя перед выбором. И потому я, сжавшись в комочек и натянув одеяло на голову, ловила золотистые блики сновидений прячась от реальности, просачивающейся сквозь ненадежную защиту.

Вот встала с постели Алетта, и кровать чуть слышно вздохнула. Шорох одежды подсказал, что соседка оделась и вышла из комнаты, сопровождаемая тихим скрипом двери.Вот перевернулась с боку на бок Рива, и я шестым чутьем ощутила – не спит. Тоже, как и я, прячется от реальности в утренние сны.Вот снова скрипнула дверь, впуская назад Алетту, и Гвен, вроде бы сопевшая носом в подушку, не выдержала:

– Ну что там?..

– Без изменений, – виноватым голосом ответила соседка.

Я села, откинув одеяло на колени. Прятаться больше не имело смысла. Перед носом во всей красе замаячил выбор.Не притворяйся, Кейт. Как будто, ты и впрямь стала бы выбирать!

*** 

Дверь в кабинет куратора я толкала с чувством дежа-вю. Кажется, за последние дни я бывала здесь чаще, чем за предыдущие пять лет обучения…

– Мистер Вилсон, можно войти? – соблюдая формальную вежливость, проговорила я.

– Доброе утро, Кейт.

Усталый голос куратора не разбудил во мне угрызений совести.В загроможденном кабинете кроме мистера Вилсона никого не было, и я почувствовала мимолетное облегчение. Все же, не хотелось бы говорить это при свидетелях.

– У тебя что-то случилось, Кейт? – с обреченностью в голосе спросил мой тьютор на мое долгое молчание.

Он, наверное, ожидал что я снова начну уговаривать его использовать для поисков похищенных связь между мной и Феррерсом, но у меня был другой план. И потому, собравшись с духом, я сказала то, что от меня давно хотели услышать:

– Мистер Вилсон, я согласна на инициацию по охранной магии.

Наверное, мне действительно стоило это сказать – хотя бы для того, чтобы увидеть изумленное лицо куратора.Даже застарелая усталость отступила, сменившись радостью во взгляде, и пока он поздравлял меня с тем, что я умница и сделала правильный выбор, я перебила его просьбой:

– Проведите, пожалуйста, обряд.

И смогла увидеть, как радость и воодушевление стекают с лица преподавателя, как будто смытые мокрой губкой.

– Кейт… Прости, но нет.

Я с каменным лицом выслушала отказ и объяснения – про магический фон, про то, что все сильные маги заняты в поисках, что сейчас просто некому заниматься мной – ведь никто не бросит поисковое заклинание ради инициации отдельной студентки!Я даже нашла в себе силы поблагодарить – и мое «спасибо» не прозвучало сквозь зубы. Горжусь! И, следует признать, есть чем.

– И, Кейт, тебя всё равно не допустят к поискам, даже если провести обряд прямо сейчас! У тебя нет соответствующего образования. Ты еще даже не совершеннолетняя!

– Уже почти месяц, как да, – пробормотала я себе под нос.

– И тем не менее. Кроме специализации нужно иметь определенные знания – ты сама понимаешь. Давай, подождем пока все уляжется, и тогда я и мистер Роск с радостью проконтролируем твой обряд!

Я кивнула – я ж разумная! Я ж покладистая, вашу мать! – и вышла из набившего оскомину кабинета.Что ж, я что-то подобное и предполагала, хоть и надеялась, что мне будет кому помочь. Но нет, так нет, справлюсь и сама.А если мистер Вилсон почему-то решил, что я хочу принять участие в общем поиске – тем лучше. Делиться с ним планами я не стану, поделилась уже раз.У них всех есть время, пока не истекут третьи сутки с момента похищения. Если к одиннадцати часам дня похищенных студентов не вернут в Андервуд, я сделаю все по-своему.

Назначенного срока я решила дожидаться в библиотеке – лениво листая книги, скользя взглядом по вязи рун, линиям чертежей и строкам формул...Мне бы метаться, тосковать о перечеркнутых планах, о загубленной судьбе, кусать губы и заламывать руки в панике от того, что предстоит пройти в одиночку, но нет. Я была холодна и спокойна. Собрана, уверена в себе и в своем решении.Состояние странного равнодушия, овладевшее мной, после того как решение было принято, очень удачно помогло мне пережить эти часы. Понимание, что пути назад нет, повлияло на меня неожиданным образом. Я была закована в осознание необратимости решения, как рыцарь в броню. Страхи и сомнения просто не проникали под доспех.

В одиннадцать часов я встала, аккуратно собрала и сложила книги, которых набралось неожиданно много, сдала их, вышла из библиотеки и пошла к учительской. Коротко стукнув в дверь (стучаться в служебные кабинеты не принято, но привычка брала верх), я приоткрыла тяжелую дубовую дверь, и, просунув голову, уточнила:

– Новостей нет?

– Нет, мисс Сеймур, – устало отозвался тоном «как вы нам все надоели» с одного из диванчиков куратор Феррерса. – Если будут, мы обязательно всех известим.

Я кивнула и закрыла двери. Я и не ожидала другого ответа. Но спросить, пусть даже я и была уверена, что это пустая формальность, было необходимо. Первый этаж, холл, главный выход, парадная лестница. Сразу от нее - налево. Газон. Отлично. То, что надо. Я собралась. Вдохнула, выдохнула, освобождая разум от посторонних мыслей, концентрируя внимание на единственно важном сейчас. Есть цель. Цель, достойная того, чтобы к ней идти. Остальное второстепенно.

Я глубоко вдохнула носом, и ме-е-е-едленно выпустила воздух ртом... Дерн газона вспоролся незримым лезвием, и глубокие ровные линии сложились в семилучевую звезду. Вдох носом, выдох через рот. Поток силы, шедший через меня, сегодня ощущался неповоротливым, неуклюжим. Им, привычным инструментом, привычные манипуляции, дававшиеся обычно легко, шли туго, требуя всю мою концентрацию, всю ловкость до последней капли. Я вкладывала их - и по внешним и внутренним лучам гексы появлялись символы, вырезанные в земле силой, как скальпелем. Стихия. Направление. Специализация. Ограничения по потенциалу, внутренний круг- к чертям. Пороговые ограничения по мощности потока, внешний круг - по максимуму. Вдох носом, выдох через рот. Поток слушается все хуже, сильная, трудоемкая магия поиска, творимая рядом, теперь явно ощущается - и ощутимо мешает. Но я не отступаю. Слава Магии, самые важные линии, требующие наибольшей точности, уже нанесены, остались калибровочные символы, которыми можно и пренебречь -но я упрямо вывожу их внутри египетской звезды.

Пол, символическое изображение возраста, потенциал по Найлу, потенциал по шкале Свейсон, отражение Неверка. Традиционные базовые показатели для инициации. И кое-что лично от меня, не имеющее отношения к традициям, да и к обряду инициации относящееся слабо. Тестовый прогон силы. Гексаграма, внутренний круг, внешний круг... Знаки призывно отозвался пульсацией, линии медленно наполнялись силой. Всё, пожалуй? Подпорки. Главное, помни, Кейт - это все подпорки. Основное - внутри тебя.

В ушах мерно, ритмично билась сила. Пульс, которого я раньше не ощущала и не слышала. Пульс, живший с дыханием, с током крови в моих жилах. Часть меня - и одновременно огромная внешняя сила. Океан, в кромке волн которого я стою. Прибой, бьющийся в ноги. От главного входа что-то кричали, кто-то бежал, не смея колдовать рядом с разворачивающейся мощью обряда. Много же им понадобилось времени, чтобы засечь. А я говорила, от их поиска даже я могу укрыться. Я сделала шаг в гексу, и полностью открылась магическому потоку. Связь, которую мне раньше никак не удавалось обнаружить, расправилась, налилась силой и стала явной. Энергетический канал, старый, устойчивый и прочный. Я, конечно, не Ариадна - но путеводная нить у меня есть. Жди в гости, Минотавр! Ну что, воля моя крепка? Вперед, Кейт! И если принятое решение будет стоить мне выжженного дара - так тому и быть.

Инициация - это единовременный выброс огромного запаса силы. При такой задействованной мощи многое получается куда проще. Люди, спешившие ко мне от здания школы, явно не поддержку в проведении инициации собирались предложить, и я не стала дожидаться, какие активные действия они предпримут, а в последний раз мысленно повторила порядок действий, убедилась, что помню нужные заклинания, и открыла переход, ориентируясь на второго носителя связи, как на маяк. Это оказалось просто. Проще, чем я думала. Гексаграмма обряда с одной стороны, Феррерс с другой, связь, натянутая между ними струной. Я прошла через переход к Феррерсу, как бусина по нитке, захлебываясь во все прибывающей силе, удерживая контроль над собой и обрядом только усилиями воли, и отпустила чары, которые начала создавать еще в гексе, с опорой на нее, и привязкой ко вписанным в нее рунам - чтобы злоумышленник, каким бы сильным не был, не смог их разрушить.

При такой задействованной мощи многое действительно становится легче. Выпуская из рук заклинание полной магической тишины и теряя сознание от энергетической перегрузки, я знала - всё удалось. Как бы там ни сложилось, я оставила магам-безопасникам такой яркий маяк, что мимо не пройдет никто.

Эдвард

Безжизненное лицо Кейт Сеймур, использовавшей как оружие собственную инициацию - это образ, которому впоследствии наверняка суждено стать одним из самых ярких впечатлений моих детства и юности. Отсутствующее выражение, расфокусированный взгляд, обвисшие руки... Марионетка с обрезанными ниточками.

Курса с четвертого, а то и раньше, заучка-Кейт умела обратить в средство самозащиты все, что оказывалось в пределах досягаемости - наше затяжное противостояние приучило ее не зевать и не теряться. Вот и теперь. Заклинание, которое она использовала, было из арсенала чар для установления магической тишины, только в какой-то неизвестной мне вариации. От силы, влитой в него, заклинание обрело почти материальную плотность. Оно снесло все запретки и блокировки выставленные Рэндалом Шарге, и не просто связало свободную магию, сделав ее недоступной для использования кем угодно, оно развернулось с такой мощью, что выжгло все установленные здесь магические конструкты, сковало организованные потоки.

Инициация мага - это единомоментый выброс силы чудовищной мощи. Сеймур, вместо того, чтобы хоть как-то ограничить проходящий через её каналы поток, дополнительно раскачала его заклинаниями-распорками и теперь висела, оглушенная призванной силой. Сломанная кукла, подвешенная в воздухе... Всё, что сумела собрать, Сеймур влила в свой «Штиль». И тот не подкачал -маскировка над кругом камней, где нас с остальными похищенными из Андервуда студентами держал гребаный черный маг, просто выгорела, заклинания пут и блоки на пленниках лопались мыльными пузырями, нещадно проходясь по нам отдачей.

Рассчитала Сеймур все верно - такой выплеск не предусмотришь, и барьеры против подобного не ставят, слишком уж избыточные затраты для этого требуются, поэтому, когда «Штиль» сделает свое дело, магия останется только у нее. И значит, тот, кто организовал похищение семерых членов магических фамилий, не сможет представлять для нее опасность, а яркий след выброса в магическом эфире станет надёжным маркером для старших. Не учла она только того, что может не справиться с призванной силой и потеряет сознание. И теперь висела в воздухе бледной куклой - открытая любому удару, беззащитная.

Я плохо помнил, как мне удалось освободиться. Помнил, что совсем не удивился, когда понял, что моя магия по-прежнему со мной и доступна. Зато удивился Шарге и его приспешники, не хуже меня разобравшиеся в происходящем. Феррерс - огненный род. Атакующие заклинания любой сложности даются нам без труда. А атака по площадям и вовсе не требует высоких навыков, достаточно голой силы. И вот её-то у меня было предостаточно.

Я не собирался рисковать. Я вложил в удар всё.

«Белый пепел», одно из родовых боевых заклинаний ушло, оставив после себя сосущее чувство незаполненности, почти сразу сменившееся ощущением текущего в меня ручейка - магия спешила заполнить высвободившееся место. Смотреть на то, что оставило после себя боевое заклинание, не хотелось до тошноты - по живым людям я его никогда не работал. Но я посмотрел, выполняя давнее обещание, данное отцу, который хотел, чтобы его сын осознавал собственную силу и налагаемую ей ответственность.

Чары исполнили содержащееся в имени обещание. Все, что не было защищено магически, стало пеплом, истлевшим до грязной белизны, и камни магического круга покрылись светло-серой копотью, и тела магов, затеявших темный ритуал с выкачкой силы и жизни из других магов, были повреждены магическим пламенем в разной мере, в зависимости от силы защищавших их артефактов. Шарге был сильным магом, сильным и состоятельным - на нем даже одежда уцелела почти полностью и теперь,как камни,покрылась слоем невесомого седого пепла.

Убедившись, что маг мертв, я отвернулся от него, не позволив себе не то что пнуть труп, но даже и плюнуть на него - аристократу пристала сдержанность! - и пошел туда, где висела Сеймур. Потоки силы вокруг нее мерно гудели, сплетаясь все туже, медленно, но верно, усиливая напряженность магического поля вокруг безмозглой идиотки. Если обряд не завершить, рано или поздно накопившаяся сила рванет, и от того, рано это случится или поздно, зависит исключительно размер кратера, который останется на месте взрыва. Осторожно подхватив бесчувственное тело, я подцепил след созданного Китти перехода, и шагнул, наплевав на оставшихся на месте обряда однокурсников. Извините, ребята. Сейчас есть дело поважнее.

Глава 9

Кейт

Сознание возвращалось медленно и как-то неравномерно. Самым первым вернулся слух. Над ухом бубнили голоса, вызывая, почему-то, тревогу. Я попыталась дернуться, отодвинуться от них и не смогла – шевельнуться не хватало сил. От мгновенного прилива паники я внутренне заметалась, и снова провалилась в вязкую тьму.Во второй раз вернуться в сознание получилось уже лучше. Вместе со слухом в этот раз возвратилось еще и обоняние. Наверное, у меня вырабатывался опыт. Появлялся, так сказать, навык по прихождению в себя.

Голоса по-прежнему негромко звучали где-то рядом со мной, но теперь я различала еще и запахи. Резкие запахи, ворвавшиеся в ольфакторную тишину, неожиданно успокоили – лекарств, дезинфицирующих средств, чего-то еще, уверенно связанного мной с больничным крылом, лазаретом и целителями. Я в лазарете. Это хорошо. Почему хорошо, я сказать бы не могла, но от этого факта мне точно стало легче. Спокойней. Настолько, что надоедливые голоса наконец-то разделились на слова:

– Динамика положительна, периоды бессознательного состояния сокращаются, она постепенно возвращается к нам. Поверьте, не стоит беспокоится – все, что ей нужно, это время.

Кто-то хмыкнул, выражая недовольство временем как целителем, и я невольно согласилась – могло бы лечить и побыстрей. И утекла в беспамятство.В третий раз очнулась я не сама – меня разбудили голоса. Кто-то назвал меня по имени. Я не могла сообразить, как именно меня зовут, но в что меня позвали, была уверенна точно.

– А характер у девчонки есть, – отметил мужской голос.

– Еще какой, – отозвался голос, принадлежавший женщине. – Была бы в ней хоть капля благородной крови, можно было бы подумать, а так… Нет, дорогой, я против, категорически.

– Дорогая, я же не спорю. Просто отмечаю, что характера мисс Сеймур не занимать.

Голоса помолчали, и женский твердо, будто решившись, произнес:

– Надо пресекать.

Мужской голос ответил молчанием. Но очень согласным.

– Господа, вы увидели всё, что хотели? Будьте любезны покинуть палату!

Мама! Мамочка!!! Этот голос я узнала, я помнила, и, рванувшись на него, случайно опять потеряла сознание.Ну а потом я просто очнулась и захотела пить. И была мама, торопливо поднесшая стакан на мой невнятный шёпот, и была самая вкусная в мире вода, и мамина ладонь, гладящая мои волосы, и ее шёпот о том, что я глупый ребенок и что так же ведь нельзя!Ну, нельзя, да. Но если все кругом дураки, то оказывается, что можно.

Слабость отступала быстро, чувствовала я себя хорошо, так что могла себе позволить немного торжества. На самом деле немного – пока врач посещения не разрешит, а то ведь тогда придет куча народу, и расскажет мне, где и как именно я не права.Так, в сущности, и вышло. Но это потом, на следующий день, когда я смогла стоять и даже ходить, а тогда я могла только сидеть, и разговаривать-разговаривать-разговаривать с мамой. О, Магия, кто бы знал, как мне нравилось с ней разговаривать!

– Феррерс ведь не просто так к тебе цеплялся, это раннее эмоциональное раскрытие так проявлялось – ему эмоции требовались, сильные, яркие, а ребята в школе конфликтов избегали. Ну а ты у меня боец и воин, сходу в лобовую пошла. Вот он к тебе и прицепился, эмоциями от тебя подпитывался, – ласково гладя мои волосы, рассказывала мама. – Мне сразу все объяснили, все рассказали. Про то, что у аристократов такое не часто, но бывает. Честно предупредили, что сделать ничего не могут – мальчик не способен с этим единомоментно справиться, это можно только пережить. Сказали, что единственный способ оградить тебя от конфликта – это перевести одного из вас в другую школу, и поскольку Феррерсов все устраивает, то переводить остается только тебя. Пообещали, что препятствовать не будут, но если мы тебя оставим – род парня готов предложить тебе компенсацию, и за твою безопасность отвечать будет даже не ваш директор, а отец твоего Эдварда. И что школа, со своей стороны, обязуется эту безопасность обеспечить. Помнишь, когда меня в школу вызвали в самый первый раз?

– В единственный, – педантично поправила я, морщась каждый раз, когда мама называла Феррерса моим, – Больше тебя не вызывали!

– В первый, – нежно, как-то жадно мной любуясь, ответила мама. – Больше я просто не приезжала. Отвечала им, что раз сами втравили тебя во все это, пусть сами и справляются! А тогда я подумала – а что мы, собственно, теряем? Перевести тебя в другую школу я всегда успею, и никто не даст гарантий, что там конфликтов не будет. А Андервуд – это все-таки статус, это престиж. Название школы в дипломе – это твое будущее. Все варианты, куда я могла бы тебя отправить, были бы хуже. А здесь Феррерсы в обязательном порядке оплачивали тебе личного тьютора, потому что из-за их сына тебе требовался повышенный преподавательский контроль. У меня никогда не хватило бы денег на такое, а ты этого заслуживала, ты заслуживала самого лучшего. Вот я и решила – ты у меня девочка боевая, не растаешь от пары склок, а трудности закаляют характер, ну, и подписала тот договор!

– Выходит, Феррерс изначально был с прибабахом? – вредно уклонившись от маминых нежностей, полюбопытствовала я.

Вот так живешь-живешь, а потом – р-р-раз, и интересные вещи выясняются! Любопытство распирало меня, как летучий газ – воздушный шарик, мне хотелось ответы сразу на все вопросы, и мама охотно рассказывала. Я чувствовала себя ребенком в магазине конфет, которому разрешили выбрать все, что он пожелает – мне хотелось попробовать все и сразу!

– Ну-у-у, не то, чтобы с прибабахом, – протянула мама, даже не подумав отругать за грубое слово в адрес аристократа, представителя древней фамилии. – Но дети из магических родов эмоционально закуклены лет до пятнадцати-шестнадцати. Большая сила требует хладнокровия и выдержки – и те их дети, которые развивались как обычно, как правило, просто не переживали младенчества.  К подростковому возрасту им успевают привить сдержанность, выучить управляться с родовой магией, приучить к жесткому самоконтролю, и в пубертат они входят уже умея сознательно держать себя в руках. Тогда-то, под воздействием гормонов, и начинает взламываться предохранительная эмоциональная скорлупа – и каждого родовитого подростка обязательно страхует личный тьютор. Именно для этого они и приставлены. Если бы твой Феррерс не имел пороков эмоционального раскрытия, то такие номера ему бы с рук не сошли. Для сильного мага это очень плохой признак. Подобные склонности вытравливают сразу, до того, как они приведут к запечатыванию дара.

- Так вот почему лорд Феррерс в первую очередь спросил, не силой ли меня... того... - под внимательным взглядом мамы я смутилась, смешалась и заткнулась. Я уткнулась носом в стакан с водой.

Мама покачала головой, и строго сказала:

- Конечно, он испугался. Полагаю, он был в ужасе от такой возможности изнасилование не оправдают никакими дефектами раскрытия, его сына сразу запечатали бы, если бы ты только на него заявила.

Я пожала плечами - вот еще, охота было бы клевету разводить. Можно подумать, все так просто, как мама говорит! Наверняка, Феррерса бы без доказательств не осудили, следствие бы провели - а там бы уже точно установили, что не было и близко никакого изнасилования.

- О чем вы еще с лордом говорили? Я опять пожала плечами - вот же привязчивое движение! - Да так, ни о чем. Про связь, про поисковое заклинание... - Ладно, мы с лордом еще успеем все это обсудить... - Ма-а-ам, ну, мам! Ну, мам, не надо, я же сама!

Мама вздохнула. Ей явно не нравилась эта ситуация, но она либо смирилась, либо не смирилась, что хуже, а отложила на потом. Ладно, потом наступит - тогда и решим.

 - Милая, а как ты вообще к нему относишься? - спросила мама. - Нормально, - я неопределенно повела носом. - Ну-у-у, если выбирать между Феррерсом и тем придурочным похитителем, то я за Феррерса! - Ну, это мы уже поняли, - пробормотала себе под нос родительница, и осторожно уточнила:

- Ты его любишь?

- НЕТ! -  Мне показалось, что мама выдохнула с облегчением.

Дверь в палату открылась, и сестра милосердия вкатила столик с обедом на двоих. Вдвоем с мамой они помогли мне устроиться с удобством, и сотрудница лазарета ушла. Я задумчиво принялась за еду. Вот теперь многое стало понятно. Логично, кристально ясно. Магическая связь, потребность в подпитке чужими эмоциями... Феррерсу, в принципе, было все равно, какую полярность будут иметь выдавливаемые из меня эмоции - лишь бы они были сильными. Просто отрицательных можно добиться с меньшими усилиями. Но я училась держать себя в руках, а к концу пятого курса окончательно изменила свое отношение к стычкам со старым врагом. Не просто делала вид, что мне все равно, а действительно перестала принимать их близко к сердцу. И, сама того не зная, посадила Эдди на голодный паек. И он нашел другой способ раскачать меня на яркие эмоции... Вспомнив те самые «яркие эмоции», я почувствовала, что краснею.

- Мама, а почему ты мне про дефективного и договор с лордом Феррерсом ничего не сказала? - спросила я первое, что пришло в голову, лишь бы отвлечься от непристойных мыслей.

Мама вздохнула:

- Это было строго запрещено, Китти. Вам с младшим Феррерсом не следовало ничего говорить - процесс должен был идти естественным путем, мальчику нельзя было мешать.

Я фыркнула в стакан с соком:

- Так это же не секретная информация, мама! В библиотеке она в открытом доступе есть, просто никто ее там не искал.

- Вот если бы один из вас сам до этих сведений докопался - это было бы «естественным путем», - отозвалась мама. -А помогать и подталкивать - нельзя.

- Ваши наставники обещали, что проследят, чтобы тебе не было причинено реального вреда. Меня заверили, что Феррерса-младшего будут плотно контролировать, и ситуацию ни в коем случае не пустят на самотек... Регулярно сообщали мне, как ты держишься, отчитывались по динамике. В последний год его всего обвесили маркерами для контроля агрессии - ждали кризиса. Вас же именно по этой причине не отпустили в Шельгар... И все равно пропустили все на свете!

Мама сердито поджала губы, и я с преувеличенным усердием заработала приборами, решив не просвещать родительницу, с какой скоростью у Феррерса агрессия переходит в либидо. Наверняка, до пиковых показателей она у него ни разу не доросла, перерождаясь на подходе - а сексуальное возбуждение нужно отслеживать совсем иной группой маркеров.

Я вздохнула. Без шансов. От слова «абсолютно». Мама чуть виновато улыбнулась: - Ты не злишься на меня, родная?

Я от изумления чуть не поперхнулась соком, но все же сумела совладать со своенравным напитком, и уставилась на мать во все глаза, ожидая разъяснений.

- Ну я ведь тебя, фактически, продала, - пояснила мама.

Я задумалась. С такой точки зрения я ситуацию не рассматривала...

- Задорого хоть продала? - на всякий случай уточнила я, хотя в маме не сомневалась.

Она слабо улыбнулась и кивнула. - Ну, и чего тогда переживать? - И правда, - легко улыбнулась мама.

А кризис у Феррерса, выходит, миновал. И если прикинуть и как следует вспомнить, то уже давненько - раз уж связь успела переродиться в двустороннюю, да и в целом... Энергетический канал между нами выглядел слишком уж... Надежным, что ли? Прочным. Устойчивым. Не так на демонстрациях выглядели каналы типа «донор-реципиент», ох, не так. Да еще и я во время инициации по этой полянке здорово потопталась, развернув ее во всей красе... Выбора у меня, конечно не было - но там теперь, небось, сам маг-прародитель не разберет, что в итоге вышло.

Я мысленно признала очевидный вывод - Феррерсу запретят ко мне и близко подходить. Ибо нечего одному из перспективнейших молодых магов, наследнику древнего знатного рода, связь с простолюдинкой крепить. А что чем теснее общение, тем сильнее она укрепляется, я не сомневалась. Теоретически, если свести контакты к минимуму - энергетический канал без подпитки должен свернуться. Связь перейдет в спящее состояние, а потом и вовсе развеется...

Мама осталась со мной до вечера, а те двое суток, что я была без сознания, она и вовсе была рядом неотрывно. Слабость отступала быстро, сменяясь зверским голодом и обманчивым ощущением энергии. бьющей через край. В том, что это чувство иллюзорно, я убедилась, когда потребовала убрать от меня судно и пустить в туалет.

Мудрая, опытная школьная целительница миссис Квельз просто дала мне попробовать - а потом подхватила на руки и вернула на место, когда я, не успев сделать двух шагов от больничной кровати, почувствовала, что у меня трясутся все жилки, я падаю - и ничего не могу с этим сделать. Стоило же мне лечь - и мерзкое чувство почти сразу отступило. К вечеру мне, впрочем, разрешили (и даже рекомендовали) вставать и делать под маминым контролем по паре шагов. И обещали, что уже завтра мне станет гораздо лучше. Кроме мамы, в тот день ко мне никого не пустили, прописав соблюдать покой и избегать сильных переживаний. Зато на следующий день посетители было хоть отбавляй. И я бы отбавила.

- Доброе утро, Кейт. Ты разрешишь мне называть тебя Кейт? - уточнил незнакомый маг со знаком дознавателя службы безопасности на лацкане пиджака.

Он пришел вместе с куратором, и при виде мистера Вилсона я невольно подобралась. Честно говоря. куратора я сейчас опасалась больше, чем дознавателя. Ну что мне может сделать дознаватель? Пальчиком погрозить? Я со всех сторон героиня, и хоть он на пупу извертись, этот факт бьет все остальные, не напрягаясь. А вот от куратора я за свои подвиги могла огрести за милую душу, и процедуру эту предпочла бы переносить в отсутствие посторонних дядек - мистер Вилсон и без моральной поддержки мне ремней из шкуры прекрасно нарежет, не извольте беспокоиться. Ну и безопаснику тяжелая артиллерия на поддержке была совершенно ни к чему, по моему скромному, чтобы не сказать, трусливому, мнению. Словом, принимать этих посетителей я бы предпочла по отдельности, будь моя воля. А еще лучше, не принимать вовсе. Но воля была их - и дознаватель, представившись мистером Ингридсоном,устроился на мамином стуле возле моей кровати, а куратор прошел к окну, да там и остался, неизвестно что в нем высматривая.

- Кейт, как вы себя чувствуете?