Помоги проекту - поделись книгой:
Сотрудники Рича отвечали своему боссу преданностью и готовностью много работать. У них было «мало ученых степеней, но много трудолюбия».[70] 15–16-часовой рабочий день в компании Рича не был редкостью. «Мне нравился мой рабочий режим, — сказал мне один трейдер, вспоминая о работе в Marc Rich + Co. — Я приходил в офис без четверти восемь утра, а уходил в час ночи. Я работал по субботам и воскресеньям. Я приходил на работу в Рождество и в Новый год. Все другие трейдеры работали так же». Потом он по секрету признался мне, что впоследствии лечился от трудоголизма.
«Мы, сырьевые трейдеры, все трудоголики», — сказала мне одна из немногих женщин — сырьевых брокеров, когда мы с ней ехали в такси. Она оставила эту работу много лет назад, но до сих пор отслеживает текущие цены на бокситы и забастовки в Гвинее, одном из главных производителей этого сырья. Похоже, эту зависимость можно обуздать, но избавиться от нее полностью невозможно. Несколько трейдеров говорили мне, что много лет после ухода из бизнеса носили в кармане пиджака список телефонов своих основных контрагентов или список перерабатывающих заводов и их ассортимента. Один бывший сотрудник Рича рассказал мне, как жена одного из пяти основателей предостерегла его: «Не дай им сожрать твою душу!»
Бывало, что трейдеры Рича становились знаменитостями в своей сфере, а зарабатывали больше, чем инвестиционные банкиры. Компания гордится тем, что из нее вышло больше миллионеров, чем из любой другой швейцарской фирмы. Сотрудников Marc Rich + Co. с момента ее создания побуждали покупать акции компании — в то время это был революционный шаг. «Я хотел, чтобы мои люди работали на свою компанию и получали прибыль от ее успехов», — объясняет Рич. Акции фирмы были даже у секретарш.
«В том, кто мне нужен, должен гореть огонь, — сказал Рич, объясняя мне свои кадровые принципы. — Он должен страстно увлекаться бизнесом. Он должен хотеть работать долго и упорно. Он должен уметь добиваться своей цели».
Один из его топ-менеджеров сказал, что в фирме задавали тон горизонтальная иерархия и политика открытых дверей. «Марк так относился к сотрудникам, что они чувствовали себя членами семьи; люди гордились, что работают с ним».
Пионер глобализации
«Марк Рич был пионером глобализации. Он понял, что рано или поздно она все равно наступит. Одним из ключевых моментов глобализации была нефть — сырье, которое нужно всем», — говорил мне трейдер, занимавшийся нефтяным бизнесом с самого его зарождения. Я встретился с ним в Мадриде, где у него была собственная торговая фирма. Его офис состоял из двух крошечных комнаток. Три телефона, секретарь, компьютер и контакты, которые он наработал за прошедшие годы, — вот и все, что ему было нужно для заключения серьезных сделок. Он с подъемом говорил о 1970-х — времени, когда он был молод и дерзок: «Тогда все бредили нефтью. Мы, нефтетрейдеры, были тогда звездами, примадоннами. Мы занимались совершенно новым делом. Нефть была новым товаром».
Я слышал похожие рассказы от разных трейдеров, работавших с Ричем в те годы. Они все говорили об открытии и развитии новых рынков как о самом волнующем периоде в своей жизни. «Самое чудесное — это найти нетронутую страну и затеять там переговоры, — сказал трейдер, который занимался африканскими странами, получившими независимость в 1960–1970-х гг. — Кто тут ключевые фигуры? Как на них выйти? Какие дела тут можно организовать? А за твоей спиной стоит такая компания, как Marc Rich + Co., у которой не задрожат коленки, если ты заключишь контракт на сотню миллионов баксов. Чувствуешь ты себя при этом просто фантастически».
«Мы открывали новые миры», — с восторгом рассказывал трейдер, работавший в компании с самого ее основания. И это действительно были новые миры. 1960–1970-е гг. ознаменовали начало волны глобализации, невиданной со времен первой эры глобализации — эпохи международной торговли, продлившейся с начала XIX в. и до Первой мировой войны. Вторая эра глобализации оказала долгосрочное воздействие на мировую экономику. В конце 1960-х лишь 5 % мировой нефти продавалось помимо олигополии «Семи сестер». Всего лишь десятью годами позже более половины всей нефти продавалось на спотовом рынке или по ценам, привязанным к рыночным.[71]
Никто не умел заработать на переменах лучше Марка Рича, который за пять лет превратил свою компанию в торговую империю. Он был первым за долгое время новичком, сумевшим не просто укорениться в отрасли, заняв скромную нишу, а потеснить прежних лидеров. К концу 1970-х у компании было 30 офисов по всему миру. Пять основателей работали в Нью-Йорке (Рич и Грин), Лондоне (Джон Траффорд), Мадриде (Жак Ачуэль) и Цуге (Алек Хакель).
И тут нефтяной рынок вновь захлестнула волна нестабильности — важнейший двигатель всякого сырьевого трейдера. В четверг 16 января 1979 г. древняя персидская монархия, возраст которой составлял 2507 лет, прекратила свое существование. Шах Мохаммед Реза Пехлеви и его жена императрица Фарах покинули страну. По официальной версии, супружеская пара отравилась в Египет на отдых, но все понимали, что они больше не вернутся. Протесты против самодержавной власти шаха поставили Иран на грань гражданской войны. Забастовка нефтяников в провинции Хузестан парализовала экономику и значительно уменьшила возможности нефтяного экспорта страны. Казалось, что Марк Рич с низложением шаха лишился своего важнейшего торгового козыря — иранской нефти.
Глава 8
Бизнес с Ираном при Хомейни
Падение власти Пехлеви, несомненно, стало для Марка Рича тяжелейшим испытанием во всей его карьере. С первого дня существования Marc Rich + Co. Иран был ее важнейшим поставщиком нефти. Рич покупал 8–10 млн т иранской нефти в год, 200 000 баррелей в день. Без иранской нефти Марк Рич никогда бы не стал нефтяным королем. И вот его лучшие деловые партнеры вместе с «царем царей» — шахиншахом Ирана отправляются в изгнание, где на их счетах в иностранных банках лежат немалые суммы. «Доктор» Парвиз Мина, директор Национальной иранской нефтяной компании (NIOC), отправился в Париж, где вскоре получил работу советника в нефтяной сфере. «Мистер Сталь» Али Резаи, иранский предприниматель и сенатор, улетел на частном самолете в Лос-Анджелес. Казалось, иранское предприятие Рича пришло к своему печальному концу.
Компаньоны решили, что настала пора спасать то, что еще можно спасти. Пинки Грин, который был специалистом по Ирану и говорил на фарси, решил полететь туда лично и попытаться наладить контакты с новой властью. В первые две недели после свержения монархии попасть в Тегеран было невозможно: новое правительство во главе со светским политиком Шапуром Бахтияром первым делом закрыло международный аэропорт Мехрабад. 1 февраля 1979 г. — день, который войдет в историю Ирана, — Грин прилетает одним из первых рейсов, которые принял только что открывшийся аэропорт. Это был смелый поступок: американскому бизнесмену, да к тому же еще и еврею, в то время находиться в Иране было небезопасно. Часть населения страны пылала ненавистью к Соединенным Штатам. Многие считали, что американцы помогли ненавистному шаху и его коррумпированным пособникам захватить власть, а затем покровительствовали ему. Израиль, во времена шаха поддерживавший относительно хорошие (и не слишком заметные) отношения с Ираном, тоже превратился в мишень для народного гнева. Одним из первых указов Бахтияра был запрет на экспорт нефти в Израиль. Этим популистским шагом новый премьер-министр надеялся умиротворить общественное мнение и религиозную оппозицию.[72]
Неприятности Грина начались уже в аэропорту Мехрабад. Сотрудник иммиграционной службы забрал его американский паспорт. Грин вежливо, но твердо потребовал вернуть паспорт, без которого он не мог ездить по стране. Чиновник отрицательно покачал головой, и Грин понял, что паспорт не получит. Но он был опытный торговец, умевший искать нестандартные выходы из ситуации. Нужно было придумать, как вернуть свой паспорт, чтобы иммиграционный сотрудник «не потерял лицо». И Грин попросил его на фарси написать расписку о получении паспорта. Его находчивость принесла свои плоды. На листе упаковочной бумаги чиновник записал имя Грина, его дату рождения и номер паспорта, поставил свою подпись на этой необычной расписке и отдал ее Грину.
Возвращение Хомейни
В тот день, 1 февраля 1979 г., огромные толпы иранцев терпеливо стояли в аэропорту Мехрабад, пока рейсом авиакомпании Air France на самолете Boeing 747 не прилетел тот, кого они ждали. После 15 лет изгнания в Иран вернулся 76-летний аятолла Рухолла Хомейни. Через четыре дня он назначил «исламское революционное правительство», и вскоре после этого Бахтияра в кресле премьер-министра сменил «назначенец» Хомейни Мехди Базарган.
Тем временем Грин оказался в Тегеране без паспорта. Он не имел права ни работать, ни передвигаться по стране. С ним не было связи. В штаб-квартире компании в Цуге беспокоились о его безопасности. Но Грин показал, что толковый торговец способен на многое. Через неделю он пришел в иммиграционную службу с листком бумаги, на которой аэропортовский чиновник написал его имя, дату рождения и номер паспорта. Так ему удалось вернуть паспорт и покинуть страну в то время, когда американцы и евреи в Иране подвергались серьезной опасности.
Через две недели после возвращения аятоллы Хомейни Иран оказался в железной хватке исламских фундаменталистов. «Исламские народные суды», судившие по упрощенной процедуре, приговорили к смерти десятки высших должностных лиц, оставшихся верными шаху. Были схвачены и расстреляны тысячи военных и полицейских офицеров. Премьер-министр Базарган разорвал отношения с Израилем, а израильское посольство разгромила разъяренная толпа. Через несколько дней аятолла Хомейни отдал Организации освобождения Палестины здание посольства, и председатель ООП Ясир Арафат прилетел в Иран, чтобы лично поднять над зданием палестинский флаг. Аятолла задал тональность будущих отношений Ирана с еврейским государством, назвав Израиль «раковой опухолью», которая разрушит исламский регион и самих мусульман, если ее не удалить.[73] Хомейни утверждал, что сам Коран отказывает Израилю в праве на существование.
Соединенные Штаты и Израиль эвакуировали своих граждан из Ирана. Почти все международные компании отозвали работников и закрыли свои иранские офисы. Но одна компания в самые страшные дни переворота держала офис открытым: это была компания Marc Rich + Co. У Рича был кубинский и боливийский опыт работы в условиях политической нестабильности и внезапной смены режимов. Ни при каких обстоятельствах он не собирался отказываться от столь важного для него иранского нефтяного рынка и был намерен держаться до последнего. Его представителем в Иране был француз, много лет проработавший в этой стране. Во время переворота он полностью лишился связи с внешним миром. Временами ему приходилось баррикадировать дверь в офис и укрываться от залетавших рикошетом пуль. Ему удалось удержать свою крепость — и, конечно, его упорство было по достоинству вознаграждено.
Исламская революция в одной из важнейших нефтедобывающих стран привела к беспрецедентной нестабильности на нефтяных рынках. Иранская нефтедобыча резко упала, временами она сокращалась почти до нуля. Если в 1977 г. Иран добывал 7 млн баррелей нефти в день, то в первые месяцы 1979 г. дневная добыча упала до 500 000 баррелей. По законам спроса и предложения такое резкое падение должно было серьезно отразиться на ценах на нефть, и вскоре цены действительно взлетели. После завершения арабского эмбарго цена нефти с 1974 по 1978 г. лишь немного плавала в пределах от $10,73 до $13,39 за баррель.[74] Вскоре после иранской революции 1979 г. доведенные до отчаяния американские нефтяные компании внезапно согласились платить цену спотового рынка — более $28 за баррель, что вдвое превышало официальную цену ОПЕК, составлявшую $13,34.[75] ОПЕК два раза повышала цену, каждый раз на 15 %, доведя официальную цену барреля до $16,75. Для нефтяной отрасли это был самый безумный год в безумном десятилетии 1970-х.
Кризис с заложниками
А затем настало 4 ноября 1979 г. — день, который изменил весь мир, включая Соединенные Штаты, а заодно и имидж Марка Рича в глазах общества. В то воскресенье поздним утром пятьсот иранцев, именовавших себя членами «союза мусульманских студентов имама Хомейни», ворвались в американское посольство в Тегеране и захватили 90 заложников, в том числе 63 гражданина США. Американского поверенного в делах Брюса Лейнгена и двух других дипломатов захватили в здании иранского МИДа. Аятолла Хомейни немедленно поддержал захват посольства, назвав это «естественной реакцией народа», а само посольство — «американским шпионским логовом». Хомейни наградил Соединенные Штаты прозвищем «Большой Сатана» («Малым Сатаной» он позже назовет Израиль).
Взамен за освобождение заложников мнимые студенты потребовали, чтобы Соединенные Штаты выдали им изгнанного шаха Мохаммеда Резу Пехлеви, который к тому времени две недели проходил лечение от рака лимфатической системы в Корнеллском медицинском центре в Нью-Йорке. Толпа скандировала: «Хомейни борется, Картер дрожит! Отдайте нам шаха! Америка, Америка — смерть твоим заговорам!» Под «заговором» они имели в виду свержение предыдущего иранского премьер-министра Моссадыка. Мохаммед Моссадык в 1951 г. национализировал иранскую нефтяную промышленность и ограничил шахскую власть до такой степени, что шаху в конце концов пришлось покинуть страну. В 1953 г. Моссадык был свергнут офицерами иранской армии при поддержке ЦРУ и Секретной разведывательной службы Великобритании.
Нападение на посольство США и взятие заложников было нарушением дипломатического иммунитета, установленного на Венском конгрессе 1814–1815 гг. Его соблюдали даже нацисты во время Второй мировой войны. Территория посольств неприкосновенна, на ней не действуют законы принимающей страны. Президент Джимми Картер справедливо назвал нападение на посольство США нарушением международных законов и актом терроризма. Заложников оскорбляли, их выставили перед телекамерами связанными и с повязками на глазах. Сверхдержава могла лишь бессильно наблюдать, как сжигают американский флаг и вешают чучело Картера. Каждый вечер по телеканалу ABC шла программа «Америка в заложниках», приковывавшая внимание зрителей к страданиям заложников. Иранский кризис с заложниками был одним из горчайших унижений Соединенных Штатов за всю историю страны и в то же время событием, сплотившим нацию. По всей стране на деревьях, на дверях домов висели желтые ленточки — символ солидарности с заложниками.
В середине ноября 1979 г. администрация Картера обрушила на Иран лавину политических и экономических санкций. Был запрещен импорт иранской нефти, были заморожены около $8 млрд на иранских счетах в банках США. Указом Картера была запрещена передача «любого имущества или имущественных прав правительства Ирана, его органов и подконтрольных организаций, Центрального банка Ирана, которые подпадают или подпадут под юрисдикцию Соединенных Штатов».[76] Иранцы, в свою очередь, аннулировали все контракты с американскими нефтяными компаниями и запретили экспорт иранской нефти.[77]
7 апреля 1980 г. Соединенные Штаты разорвали дипломатические отношения с Ираном. (С тех пор интересы США в Иране в качестве державы-покровительницы представляет Швейцария.) Картер издал президентский указ, запрещающий любые финансовые операции с Ираном, и запретил «любому лицу, попадающему под юрисдикцию Соединенных Штатов, любые операции с участием Ирана, иранских правительственных организаций, предприятий, контролируемых Ираном, иранской правительственной организацией, или любым лицом в Иране», а также «любые платежи, кредиты или передачу других фондов, собственности или дохода, за исключением международных денежных переводов для членов семьи».[78] Заложников освободили только 20 января 1981 г., через 444 дня.
Иранский кризис с заложниками стал для Соединенных Штатов трагедией, обнажившей еще более болезненную истину — печальный провал американской внешней политики. После этого провала средоточие власти на мировом нефтяном рынке стало неумолимо сдвигаться от Соединенных Штатов и других промышленно развитых стран Запада к нефтедобывающим странам.[79]
Второй нефтяной шок
Обострение отношений с Ираном имело три главных последствия для нефтяного рынка. Во-первых, официальная цена ОПЕК в 1980 г. выросла до $38 за баррель, а за отдельные партии доходила до $50, в три-четыре раза превышая цены до свержения шаха, — рекордные цены в истории нефтяного бизнеса! Цена бензина за тот же период взлетела вдвое — с $0,63 до $1,30 за галлон. Во-вторых, обеспечение Соединенных Штатов нефтью оказалось под угрозой — по крайней мере, на какое-то время. И наконец, новая иранская власть разорвала контакты с американскими и европейскими компаниями. Если Иран собирался продавать свою нефть за рубеж, то ему позарез был нужен новый посредник.
Тут-то решение зарегистрировать Marc Rich + Co. в нейтральной Швейцарии окупилось сторицей. Рич торговал нефтью в основном через свою фирму в Цуге. Главным образом это делалось по причинам налогового характера, но в случае с Ираном (а позднее с Южной Африкой) Рич воспользовался политическими преимуществами выбора. Президент Картер своим актом запретил «любому лицу, подлежащему юрисдикции Соединенных Штатов и не являющемуся небанковской ассоциацией, корпорацией или иной организацией,
Весной 1979 г. началось одно из самых поразительных деловых партнерств прошлого века. Вскоре после революции антисемитский, антикапиталистический и антиамериканский режим Хомейни решил вести бизнес не с кем иным, как с американским евреем Марком Ричем. Новая иранская власть, разорвав большинство контрактов шахских времен, решила в конце концов продолжать вести дела с одним из главных партнеров беглого шаха.
«Они выполняли прежние договоренности, — рассказывает мне Рич за ланчем. NIOC по-прежнему продавал Marc Rich + Co. 8–10 млн т (60–75 млн баррелей) нефти в год — в полном соответствии с контрактом, который Рич заключил с правительством Мохаммеда Резы Пехлеви. — И не предъявляли никаких претензий», — буднично продолжает Рич, словно в его рассказе нет ничего особенного.
Я спрашиваю, как ему, работавшему с шахом, удалось войти в доверие к режиму Хомейни. Его лаконичный ответ помогает понять, почему такие трейдеры, как Рич, существуют и пользуются огромным спросом: «Мы просто оказывали им услуги. Покупали, перевозили и продавали их нефть. Они этого не умели, а мы умели».
Самые лучшие, самые опытные менеджеры NIOC шахских времен эмигрировали из страны вслед за шахом, иностранные специалисты также покинули страну. Новое руководство иранской нефтяной отрасли не обладало необходимым опытом. Их поставили во главе нефтяной компании по идеологическим и религиозным соображениям. Они не знали даже основ торговли сырьем, они не разбирались в вопросах оплаты, страховки, погрузки-разгрузки, транспортировки. «Их явно ничему не научили», — говорит Рич. Значит, новые директора NIOC зависели от компании Рича? Без него они были бы беспомощны? «Они вели себя иначе, — смеется Рич, — но в каком-то смысле это так».
Рич поддерживал гораздо более интенсивные и длительные деловые отношения с Ираном, чем об этом было известно раньше. Конечно, он заключил с иранцами не только те пять сделок, которые перечислил в обвинительном заключении федеральный прокурор Рудольф Джулиани. Ежегодно перезаключавшийся контракт с Ираном действовал и во время кризиса с заложниками. «Это было политическое событие, не влиявшее на бизнес, — говорит Рич. — Очень неприятное для заложников и унизительное для Америки, но на бизнес оно не влияло. Мы продавали их нефть, потому что имели возможность ее купить по выгодной цене. Вот почему мы занимались этим бизнесом. Мы никого не заставляли покупать у нас или продавать нам нефть. Продавец всегда продавал, потому что это было ему выгодно, а покупатель покупал по той же причине. Это был бизнес». Я спросил, сколько времени он торговал с Ираном. «Все время, пока не продал компанию правлению», — ответил он. То есть до 1994 г.[81]
«Нам хватало нефти, а конкурентам — нет»
Второй глобальный нефтяной кризис 1979 г., как и первый кризис, вызванный арабским нефтяным эмбарго 1973 г., был для Марка Рича даром небес. Опираясь на информацию, полученную от своих контрагентов в нефтедобывающих странах, Рич полагал, что политическая ситуация на Ближнем Востоке и дальше будет нестабильной. Он был уверен, что цены на нефть в среднесрочной перспективе будут расти. Поэтому он продолжал искать новых поставщиков и был готов заключать с ними долгосрочные контракты по высокой на тот момент цене.
Иран для Рича однозначно был самым главным (хотя и не единственным) источником нефти. Как мы уже говорили в предыдущей главе, Жак Ачуэль еще до кризиса заключил для Marc Rich + Co. долгосрочный контракт с Эквадором. Очень важным было и сотрудничество компании с двумя африканскими государствами. Расположенная в Западной Африке Нигерия в 1970-х гг. вышла в лидеры континента по экспорту нефти. Эта самая населенная африканская страна — яркий пример так называемого «ресурсного проклятия». Обильные запасы нефти не идут на пользу ее жителям. В Нигерии часто случаются перевороты, и новые властители набивают себе карманы, грабя природные богатства страны. Рич, имеющий богатый опыт работы с Нигерией, называл ее «мировой столицей коррупции». «Очень неприятная ситуация для народа, — говорил он, качая головой. — Такая богатая ресурсами страна, а людям от этого ничего не достается». Впрочем, это не помешало Ричу заключить в ноябре 1976 г. и сентябре 1978 г. долгосрочные контракты с государственной Nigerian National Petroleum Corporation на поставку более 15 000 баррелей нефти в день. В 1976 г. он заключил крупный долгосрочный контракт и с марксистским режимом в Анголе (см. гл. 14).
Рич считает важным компонентом своего успеха стратегический, долгосрочный подход. «Для меня это всегда было очевидно. Нам необходимы долгосрочные связи с контрагентами. Долгосрочные договоры о поставках были нашим огромным преимуществом. Нам хватало нефти, а нашим конкурентам — нет». Он мог поставлять американским (и европейским) компаниям нефть, в которой они так отчаянно нуждались. «Рич был надежным трейдером: если он говорил, что у него есть нефть, значит, нефть у него действительно была», — рассказывал один из бывших американских покупателей.[82] «Марк Рич всегда выполнял свои обязательства и был на хорошем счету у крупных корпораций», — соглашается директор компании Chevron по международной торговле нефтью Ричард Перкинс.[83]
Внезапно иссякнувший поток иранской нефти привел к серьезным проблемам в Соединенных Штатах, импортировавших примерно 1 млн баррелей иранской нефти в день — 6 % общего потребления США. Относительно небольшое, казалось бы, снижение поставок пробило серьезную брешь, и на бензозаправках вновь выстроились длинные очереди. В своей речи о кризисе доверия президент Картер назвал энергетический кризис «моральным эквивалентом войны».[84] Особенно тяжко это ударило по небольшим американским компаниям, входившим в иранский Международный нефтяной консорциум. Этот консорциум, состоявший из государственной иранской нефтяной компании, англо-голландской, французской и американских компаний, был основан в начале 1950-х гг. после национализации иранской нефтяной промышленности. После хомейнистской революции он распался.[85] И если американские корпорации Exxon, Gulf Oil и Mobil могли восполнить недостаток нефти из других источников, то компании поменьше, такие как Atlantic Richfield, оказались на грани банкротства.
Проблемы малых нефтяных компаний мы можем увидеть на примере ARCO, седьмой по величине нефтяной компании США в те бурные времена. Компания неожиданно недосчиталась 125 000 баррелей нефти в день — нефти, которую правительство Хомейни больше не желало продавать. Вскоре выяснилось, что ARCO не сможет выполнять свои обязательства по контрактам, что грозило компании полным крахом. Как мы говорили в гл. 7, именно благодаря контракту с ARCO Рич получил первую кредитную линию в 1974 г. Уильям Ариано, старший трейдер ARCO, с тех пор оставался хорошим другом и постоянным клиентом Рича. В августе 1979 г., лишившись доступа к иранской нефти после исламской революции, Ариано в отчаянии обратился к Ричу, и на протяжении всего кризиса Marc Rich + Co. была крупнейшим поставщиком нефти для ARCO. В 1979 и 1980 гг. компания Рича отгружала десятки тысяч баррелей нефти, в основном нигерийской, в день. В общей сложности ARCO купила у Marc Rich + Co. почти 27 млн баррелей. ARCO платила за баррель от $2,5 до $8 выше цены, которую Рич платил своим поставщикам. «„Старайтесь купить как можно дешевле, но в любом случае покупайте“ — такие указания получал отдел закупок сырой нефти», — вспоминает сотрудник ARCO.[86] Только на контрактах с ARCO Рич за полтора года получил около $120 млн прибыли. Компания с готовностью платила запрошенную Ричем цену, поскольку для нее это все равно была очень выгодная сделка: цены спотового рынка (текущие цены при продаже за наличные) все равно были гораздо выше цен, которые Рич брал с постоянных клиентов.
Он не хотел запрашивать максимально возможные цены, поскольку это противоречило его долгосрочной стратегии. «Продавать товар по максимальной цене — это все равно, что отобрать конфету у ребенка, — разъясняет стратегию компании один из опытных трейдеров Рича. — Мы просто хотели что-то на этом заработать. Мы понимали, что клиенты будут нам благодарны и когда-нибудь тоже не останутся в долгу. Мы делали вложения в будущее. Максимальная цена — не главный фактор. Главное — создать устойчивую ситуацию и стабильные деловые отношения».
Это, конечно, не значило, что компания не должна получать серьезную прибыль. Бывший сотрудник Рича говорил мне, что после иранской революции Marc Rich + Co. иногда зарабатывала до $14 с каждого барреля.
Спасение Израиля
В те годы самым важным клиентом Рича — клиентом, который останется ему благодарен и позднее придет к нему на помощь, — был Израиль. «Малый Сатана» и «враг ислама», как называл Хомейни еврейское государство, пострадал от падения шаха больше любой другой страны, за исключением разве что Южной Африки. Новый иранский режим добавил во все контракты пункт о запрете на перепродажу иранской нефти Израилю и ЮАР. Во времена Мохаммеда Резы Пехлеви иранская нефть покрывала от 60 до 90 % израильского импорта — снабжение Израиля энергоресурсами почти полностью зависело от Ирана.[87] Иранская революция поставила Израиль в отчаянное положение.
Спасение пришло не от кого иного, как от Марка Рича, — факт, не очень известный и по сей день. «Израиль в огромном долгу перед Марком. Он дал Израилю всю нужную ему нефть в самые тяжелые времена», — сказал мне Авнер Азулай. Сегодня Азулай, отставной полковник Армии обороны Израиля, бывший высокопоставленный сотрудник «Моссада» с солидными политическими связями, руководит благотворительным фондом Рича.
На протяжении 20 лет, начиная с 1973 г., Рич был одним из важнейших израильских поставщиков нефти. От него зависело само существование Израиля. По словам Рича, он поставлял Израилю от 1 до 2 млн т нефти (7–15 млн баррелей) в год. В 1970-х потребность Израиля в нефти составляла 100 000–200 000 баррелей в день.[88] Иными словами, каждый пятый баррель израильского нефтяного импорта приходился на долю Рича.
Для Рича это был, наверное, идеальный бизнес. Он заработал кучу денег, одновременно помогая Израилю выжить. «Как еврей я был не против помочь Израилю — вовсе даже наоборот», — здесь Рич явно скромничает. «Это был бизнес, но Марк понимал, что Израилю нужна его помощь», — говорит мне один из его немногих близких друзей. Официально иранский режим не признавал за Израилем право на существование, но в правящих кругах страны было известно о связях Рича с еврейским государством. Иранцы знали, куда идет их нефть, но в NIOC это никого не интересовало. «Им все равно, — сказал мне Рич. — Профессионалов иранского нефтяного бизнеса это не волнует. Им нужно продавать нефть». Эти деловые связи, длившиеся до середины 1990-х, говорят о лицемерии иранских фундаменталистов. Когда речь идет о деньгах, прибыль оказывается важнее радикальной риторики. Свободный рынок одержал триумфальную победу над идеологией. Кроме того, эта сделка еще раз продемонстрировала умение Рича сохранять деловые связи, невзирая на любые препятствия, включая смену правящего режима.
Услуги, оказанные Ричем Израилю, обеспечили ему доступ к высшим эшелонам власти. Он был лично знаком с несколькими премьер-министрами: Ицхаком Рабином, Менахемом Бегином, Ицхаком Шамиром и Шимоном Пересом. «Я с ними встречался по деловым вопросам и вообще по израильским делам», — поясняет Рич. Бизнес с Израилем укрепил и его контакты с израильской внешней разведкой, которая всегда принимала участие в стратегическом вопросе обеспечения страны энергией. «Моссад», как мы увидим в главе 12, проявлял большой интерес к деловым контактам Рича.
К началу 1980-х гг. Рич достиг пика влияния. Он был крупнейшим в мире независимым нефтяным трейдером, за день он продавал больше нефти, чем весь Кувейт. «В 1979 г. нужно было знать Марка Рича, чтобы понять, сможешь ли ты купить нефть на спотовом рынке», — считает Эми Майерс Яффе из Института Джеймса Бейкера.[89] «Рич стал такой крупной фигурой на нефтяном рынке, что, подобно саудовскому шейху, возникал — зачастую к замешательству американских нефтяных компаний — везде, где только затевалась нефтяная сделка», — пишет Крейг Копетас.[90]
В 1980 г. оборот компании Рича составил $15 млрд — больше, чем ВВП некоторых стран, с которыми он торговал.[91] Согласно налоговым ведомостям в Цуге, Рич только в Швейцарии имел собственности на 292 млн швейцарских франков (в то время $175 млн). Его швейцарская компания в том же году заявила о чистой прибыли в размере 406 млн швейцарских франков ($260 млн).[92] Период с 1974 по 1983 г., от основания компании до иранской революции, люди Рича называют «золотым веком». «Это было чудесное ощущение, — с восторгом рассказывает трейдер, работавший в компании в тот период. — Мы могли одолеть кого угодно. Мы могли победить весь мир». И тут, на самом пике карьеры, удача повернулась к Ричу спиной.
Все началось с телефонного звонка.
Глава 9
То самое дело
Однажды утром, поздней осенью 1981 г., в кабинете Морриса («Сэнди») Вайнберга на Сент-Эндрюс Плаза, 1 зазвонил телефон. Тогда Вайнберг был молодым честолюбивым помощником федерального прокурора Южного округа Нью-Йорка. На другом конце провода был сотрудник отдела по борьбе с мошенничеством Министерства юстиции. Его ведомство получило оперативную информацию о нефтяном трейдере по имени Марк Рич, у которого был офис на Парк-авеню в Нью-Йорке. «Марк… как?.. — переспросил Вайнберг. — Рич? Первый раз о таком слышу».
Бывший помощник прокурора, а ныне партнер в процветающей юридической фирме, выглядит намного моложе своих 57 лет. На нем синяя рубашка и желтый галстук, временами он делает глоток из бутылки Perrier. Мы сидим за огромным овальным столом в мягких офисных креслах из искусственной кожи. Этим прохладным весенним флоридским утром из офиса Вайнберга на 13-м этаже здания Bank of America в центре города Тампа хорошо виден расположенный неподалеку Сент-Питерсберг. За окном пролетает пеликан.[93]
Для начала мы немного поболтали о швейцарском теннисисте Роджере Федерере, в то время первой ракетке мира. Вайнберг, в юности увлекавшийся борьбой и однажды выигравший чемпионат Среднего Юга, считает Федерера самым талантливым игроком за всю историю тенниса.
Уроженец Чаттануги, Вайнберг говорит с напевно-тягучими интонациями южанина. Он типичный либерал с Юга, выросший под сильным влиянием движения за гражданские права. Его мать — прихожанка Южной баптистской церкви, отец — бруклинский еврей, который испытал на себе все прелести дискриминации. Вайнберг говорит, что получил «очень прогрессивное воспитание». Он, как и его братья, учился в Принстонском университете и закончил его с отличием. Затем он учился на юридическом факультете престижного Университета Вандербильта. С 29 лет Вайнберг работал в прокуратуре. Когда ему позвонили из Министерства юстиции с вопросом о Марке Риче, Моррису Вайнбергу было 30 лет.
«Марк… как?..»
Поздней осенью 1981 г. Рич, крупнейший в мире независимый нефтяной трейдер и один из самых богатых людей в Америке, был практически неизвестен широкой публике. За пределами узкого круга товарно-сырьевых трейдеров его имя почти никому ничего не говорило. Статьи о Риче или его компании появлялись лишь в отраслевых журналах, Рич никогда не давал интервью и был очень доволен, что у журналистов нет ни одной его фотографии. Как мне однажды сказал один трейдер, еврей из Цюриха, «лучше всего, когда о тебе ничего не пишут. Будь я католиком, я бы сказал, что биржевые трейдеры бегут от любой известности, как черт от ладана».
Пройдет не так много времени после звонка из Министерства юстиции, и имя Марка Рича узнает весь мир. ФБР уже изучало сделки, заключенные компанией Marc Rich International — «дочкой» Marc Rich + Co. AG с офисом в Нью-Йорке.[94] Два нефтяных трейдера из Техаса сообщили федералам, что Рич скрывает прибыли от Федеральной налоговой службы США, перекачивая деньги в офшорные компании и на зарубежные банковские счета. В декабре 1981 г., спустя лишь несколько недель после звонка из Министерства юстиции, Вайнберг и агент ФБР вылетели в Техас, чтобы встретиться с этими трейдерами.
«Наводка» на Рича пришла от Дэвида Ратлиффа и Джона Троланда, возглавлявших компанию West Texas Marketing (WTM) в Абилине. В то время они отбывали 14-месячный срок в федеральной тюрьме в городе Биг-Спринг в Техасе, куда угодили по делу о незаконных операциях с нефтью. Они искали сотрудничества с властями в надежде, что им скостят срок.[95] По просьбе Вайнберга Ратлиффа и Троланда на день выпустили из тюрьмы для разговора. «И я на все выходные застрял в этом богом забытом Абилине, — рассказывает мне Вайнберг. — Они показали мне свою схему большого куша и объяснили, как она работает. Они мне объяснили, что речь о десятках миллионов. В 1980 и 1981 гг. Марк Рич получил больше $70 млн прибыли на незаконных перепродажах и вывел эти средства в свою швейцарскую компанию, чтобы не платить подоходный налог и обойти федеральные правила в отношении нефти».
Вайнберг тут же понял, что ему попалось очень крупное дело. «Это был настоящий крупняк. Мне очень повезло. Благодаря ему я состоялся как юрист». Кроме того, благодаря этому расследованию имя Вайнберга попало во все заголовки, он стал звездой национального масштаба, что в конечном счете помогло ему начать успешную карьеру адвоката в Тампе. Изучив деловые отношения Троланда и Ратлиффа с Марком Ричем, Вайнберг пришел к выводу, что раскрыл «величайшее налоговое мошенничество всех времен» (как он мне гордо сказал). «Все очень просто, — говорит Вайнберг, устремив на меня холодный, изучающий взгляд. — Человек незаконно заработал целую кучу денег. Провести их по бухгалтерии он не мог. Отдавать их он тоже не хотел, поэтому ему было нужно их как-то вывести из страны. И он придумал схему отмывания денег за пределами Соединенных Штатов через эти фиктивные транзакции с нефтью».
Улетая в Нью-Йорк, Вайнберг уже мысленно собирал следственную группу: в нее должны были войти люди из ФБР, Министерства финансов, налоговой и таможенной служб и Госдепа. Вайнберг был взволнован. «Я весь проникся этим делом, — говорит он. — Это был не какой-то обычный проходняк. Нет, здесь намечалось дело прецедентного уровня».
«Паля из всех стволов»
Эдвард Беннетт Вильямс всякое повидал на своем веку. Ничто не могло смутить легендарного вашингтонского адвоката, которому довелось защищать в суде таких высокопоставленных клиентов, как певец Фрэнк Синатра, сенатор Джозеф Маккарти, владелец журнала
Марк Рич знал Вильямса. Адвокат был членом правления киностудии 20th Century Fox, половина которой негласно принадлежала Ричу. Когда вскоре стало понятно, что прокуратура Южного округа Нью-Йорка не намерена шутки шутить, Рич нанял Вильямса своим представителем. И тому было чем успокоить Рича. Возникшая проблема казалась обычным делом в сфере энергетики, которые рассматриваются как налоговые дела, — государственные органы обычно стремились их урегулировать, не выдвигая уголовных обвинений. Адвокат уверял, что сможет урегулировать дело без обвинительного заключения, если Рич согласится заплатить штраф и часть предположительной налоговой задолженности. Он дал Ричу тот же совет, который давал всем своим клиентам: сохранять спокойствие и молчание. «Хуже всего — это начать говорить с обвинителями. Я все улажу за 30 миллионов, — заверил он Рича, а затем, пытаясь его ободрить, произнес следующее: — Мы придем в прокуратуру, паля из всех стволов».[97]
С таким настроем Вильямс в мае 1983 г. вошел в кабинет Сэнди Вайнберга в Нью-Йорке. Он уселся в кресло, откинулся назад, положил ноги на стол и спросил Вайнберга, сколько денег хочет правительство, чтобы закрыть дело. «Не волнуйтесь, — снисходительно добавил Вильямс, — мои клиенты не убегают».[98] Он предложил закрыть дело, а Рич заплатит неуплаченные налоги и солидный штраф.
Не переоценил ли Вильямс свою репутацию? Наверное, он думал, что легко одолеет молодого помощника прокурора? Как бы там ни было, с Сэнди Вайнбергом эта тактика не сработала.
Вайнберг посмотрел Вильямсу прямо в глаза и, покачав головой, ответил знаменитому суперадвокату — так же вежливо, как ответил бы любому другому посетителю, — что досудебное соглашение о признании вины его не интересует. Озадаченный Вильямс спросил Вайнберга, что у того на уме. Вайнберг отчетливо произнес: «Тюрьма.[99] Правительство не пойдет на досудебное соглашение, — продолжил он, — если оно не будет включать огромный штраф и серьезный срок в тюрьме». Вайнберг не передумал, даже когда Вильямс увеличил свое предложение до $100 млн (см. гл. 13). По свидетельству Андре Вики, швейцарского адвоката Рича, Вайнберг намеревался посадить Рича на 25 лет. Он пригрозил, что, если его условия не будут приняты, он обвинит Рича, его партнера Пинки Грина и компании Рича в организованной преступной деятельности.
Было видно, что Вайнберг восхищен своей дерзостью. Он говорит: «От моих слов у Эда Вильямса немного перехватило дыхание». Адвокат, который теперь по иронии судьбы защищает экономических преступников, считает, что его отказ заключить соглашение с Вильямсом был делом принципа. «Если бы мы позволили этим людям откупиться, если бы можно было совершить величайшее в истории [по мнению Вайнберга] налоговое мошенничество и не попасть в тюрьму, нам больше бы не удалось возбудить ни одного налогового иска».
Бегство Рича в Швейцарию
Как всегда в это время года, Ричи жили в их коттедже в поселке Лидо-Бич на Лонг-Айленде. «Мы были на пляже, и Марк сказал, что нам, наверное, придется уехать из страны», — с дрожью вспоминает Дениз Рич. Мы сидим в ее пентхаусе на Пятой авеню, 785. На стене над свадебными фотографиями ее дочерей висит натюрморт Марка Шагала с цветами.
Дениз Рич умеет донести свои эмоции до собеседника. Она в изумлении трясет головой, словно только что услышала эту поразительную новость от Рича. «Я ничего не знала, поверьте. Я не знала, что происходит. Я спросила Марка: „Почему?“ Он ответил: „Могут быть кое-какие проблемы“. — „Что случилось?“ — „Адвокат тебе все расскажет.“ Мы с адвокатом Бобом Томаджаном три раза обошли вокруг квартала в Нью-Йорке, но я все равно ничего не поняла. Если нам нужно уехать, то что мне делать? Конечно, я люблю своего мужа. Я люблю своих детей. Я посоветовалась с отцом, он был очень умный человек, он был моей опорой в жизни. Что мне делать? Папа сказал: „Конечно, ты должна поехать с мужем“».
Дениз последовала совету отца (его звали Эмиль Айзенберг). В первую неделю июня 1983 г. семейство Рич спешно перебралось в Швейцарию, где Марк Рич девятью годами ранее основал свою компанию. Рича потрясло то, что Вильямс не справился с этим делом и теперь невозможно все уладить без суда. Рич, который всегда заявлял о своей невиновности, был испуган агрессивной позицией прокуратуры. Угроза предъявления обвинений, связанных с организованной преступной деятельностью, резко поднимала ставки. Как объяснил Вильямс, обвинение по статье закона «О коррумпированных и находящихся под влиянием организованной преступности организациях» (RICO) означало, что все средства Рича могут быть заморожены даже прежде, чем дело дойдет до суда. Кроме того, этот закон, о котором я расскажу подробнее в этой главе, предусматривает драконовские тюремные сроки.
Рич был потрясен. Человек, который умел улаживать проблемы с помощью денег, не ожидал, что ситуация так обернется против него. Он воспринял это как знак, что нужно бежать из страны. Отъезд на пару недель, на что сначала надеялась Дениз Рич, вскоре превратился в отъезд навсегда. Рич воспринимал бегство в Швейцарию как второе спасение (первым был побег из Антверпена), как путешествие без возврата. В сентябре 1982 г. Рич отказался от американского гражданства и стал испанским гражданином. «Я принял гражданство по законам Испании, принес присягу на верность королю Испании и официально заявил, что тем самым отказываюсь от гражданства США», — заявил он.[100] Однако Государственный департамент США считает его отказ от американского гражданства недействительным, поскольку Рич не получил Сертификат об утрате гражданства.[101] В июле 1983 г. Рич также принял израильское гражданство.
Биограф Эда Вильямса описывает, как адвокат отреагировал на известие о том, что его клиент подался в бега. Вильямс, стоя в лос-анджелесском офисе нефтяного магната Марвина Дэвиса, орал в трубку: «Знаешь что, Марк?! Ты наплевал на американский флаг! Ты наплевал на суд присяжных! Ты заслужил все, что тебе дадут! Ты мог отделаться по минимуму! А теперь тебе конец!»[102] Рич утверждает, что в этой версии нет ни капли истины и что ни Вильямс, ни другой его адвокат никогда не просили его вернуться в Соединенные Штаты.
Как бы там ни было, самонадеянность Вильямса привела к плачевным последствиям. Из-за того что он не разобрался в ситуации, его клиент попал в тупиковую ситуацию и в заголовки газет. «Эд сразу пошел с крупных козырей, — говорит Майкл Грин, который вошел в группу адвокатов Рича в 1985 г. — У него была репутация крутого переговорщика. Иногда это срабатывает. В деле Рича это не сработало».
За дело берется Рудольф Джулиани
Дело было как раз из тех, что обожают СМИ. «Дело исторического значения», как не уставали подчеркивать представители обвинения, — дело, в котором замешан никому не известный миллионер с красивой женой из пентхауса на Парк-авеню. Журналисты вскоре выяснили, что Рич владел половиной студии 20th Century Fox как неактивный компаньон. Когда нефтяной магнат из Денвера Марвин Дэвис в июне 1981 г. купил киностудию за 722 млн, Рич ухитрился остаться в тени.[103] В то время у 20th Century Fox продолжалась полоса удач. На экраны только что вышел фильм «Возвращение Джедая», третья часть саги «Звездные войны» Джорджа Лукаса, и это был крупнейший кассовый успех в истории кинематографа. В совет директоров студии входили видные фигуры, включая экс-президента США Джеральда Форда и бывшего государственного секретаря Генри Киссинджера.
Когда весной 1983 г. Рудольфа Джулиани назначили прокурором Южного округа Нью-Йорка, дело Рича, которое уже год как тихонько варилось на малом огне, внезапно попало в раскаленную печь. Джулиани требовал от подчиненных быстрее расследовать дела. Он хотел быть не только победоносным борцом с мафией, но и прокурором, способным одолеть преступников-финансистов в строгих деловых костюмах. В то время Джулиани чаще всего именовали агрессивным. Его тактика, как однажды заметил бывший мэр Нью-Йорка Дэвид Динкинс, находилась в «опасной близости» к философии «цель оправдывает средства».[104] Биограф Эда Вильямса охарактеризовал прокурора Южного округа и будущего мэра Нью-Йорка как «ретивого человека с политическими амбициями».[105] По словам Леонарда Гармента, специального советника президента Ричарда Никсона и представителя США в ООН, который с 1985 г. был представителем Марка Рича, Джулиани быстро понял, что у него на руках не дело, а «бомба».[106]
Контакты между адвокатами Рича и представителями власти катастрофически ухудшились. Ситуация осложнялась еще и тем, что тогдашние адвокаты Рича перепробовали все сомнительные способы отсрочить дело. Сэнди Вайнберг до сих пор не может понять, почему Рич так себя вел. «Это было просто глупо, — произносит он, качая головой. — Просто самоубийственно. Он нас недооценил. Он хитрил с документами. Из-за него дело раздулось в десять раз. Если бы он остался и нормально с нами работал, мы бы разобрались с этим делом. Конечно, ему пришлось бы посидеть в тюрьме, но мы бы с этим разобрались».
Искрой в пороховом погребе стал спор о деловой документации компаний Рича. Когда суд Южного округа приступил к рассмотрению дела, было созвано большое жюри, которое начало запрашивать бесконечное количество документов компаний Marc Rich International, Marc Rich + Co. AG, а также американских нефтедобывающих компаний и посредников, работавших с Ричем. И если Marc Rich International, швейцарская дочерняя компания с отделением в Нью-Йорке, платившая налоги в США, подчинилась требованиям суда, то Marc Rich + Co. AG, швейцарская компания, работавшая в Швейцарии по швейцарским законам, отказалась это делать. Компания заявила, что согласно швейцарским законам о конфиденциальности она не имеет права передавать документы без официального разрешения правительства Швейцарии.[107]
Драконовский штраф
Однако окружной судья Леонард Сэнд отклонил ходатайство адвокатов Рича о непринятии требований следствия и постановил, что компания Marc Rich + Co. AG обязана представить суду документы, находившиеся в головном офисе компании в Цуге. Затем, поскольку компания по-прежнему отказывалась делать это, судья Сэнд назначил драконовский штраф за неуважение к суду в размере $50 000 в день, пока документы не будут представлены. Это решение вступило в силу в конце июня 1983 г., несмотря на то что швейцарское правительство как никогда энергично протестовало против недопустимого нарушения швейцарского суверенитета.
Рич отказался оплачивать штраф. Он тайно продал компанию Marc Rich International своему близкому другу и одному из основателей компании Алеку Хакелю, который переименовал ее в Clarendon Ltd. Судья Сэнд назвал продажу «уловкой с целью саботажа судебного решения» и пригрозил заморозить средства Marc Rich + Co. AG в 20 американских и европейских банках, а также долги других фирм перед компанией Рича на общую сумму $55 млн.[108]
Вскоре из-за небывалого штрафа и серьезной угрозы заморозить счета у бизнеса Рича начались проблемы. Некоторые деловые партнеры и банки давили на Рича, требуя как-то разрешить ситуацию. Сталкиваясь с растущими трудностями при получении кредитов, Рич велел своим адвокатам начать переговоры об урегулировании дела. 5 августа 1983 г. юристы обеих сторон встретились у судьи Сэнда на Манхэттене и до глубокой ночи обсуждали дело. Наконец, незадолго до полуночи, им удалось договориться: Рич согласился оплатить нью-йоркскому суду $1,35 млн из накопившейся суммы штрафа, предоставить суду затребованные документы и в дальнейшем оплатить остаток штрафа. Казалось, эта договоренность позволит преодолеть препятствия и вернуть ход событий в нормальное русло.
Однако через четыре дня, 9 августа 1983 г., у Вайнберга зазвонил телефон. «Этот парень сказал: „Меня зовут ‘Глубокая глотка’.“ Так и сказал, честное слово, прямо как в истории с Уотергейтом, — рассказывает мне Вайнберг. — Кто-то из Milgrim, Thomajan & Lee, юридической фирмы Марка Рича, позвонил и предупредил нас, что затребованные судом документы собираются вывезти из Соединенных Штатов рейсом авиакомпании Swissair. Он даже перезвонил и назвал номер рейса: SR 111 в Женеву и Цюрих». Вайнберг ушам своим не поверил. Он так громко ругался, что в кабинет прибежали его коллеги узнать, что случилось. Успокоившись, Вайнберг немедленно отправил несколько агентов в международный аэропорт имени Джона Кеннеди.
Boeing 747 авиакомпании Swissair в 19:00 уже стоял на взлетной полосе, готовый к взлету, — полиции удалось задержать самолет в последние минуты. Благодаря наводке от юридической фирмы самого Рича агенты нашли два чемодана с деловыми документами. Вскоре умевший работать на публику Джулиани организовал доставку чемоданов в зал судебных заседаний и тут же провел пресс-конференцию, рассказав о конфискованных документах как вещественных доказательствах наглости Рича. Этот эпизод получил название «история с чемоданами». «К тому времени доверие к Марку Ричу было полностью утрачено, его репутация упала ниже уровня плинтуса, — продолжает Вайнберг. По его мнению, трейдер своими действиями усилил позиции обвинения. — Рич настроил против себя суд и общественное мнение. Когда кто-то препятствует правосудию и мешает расследованию, можно не сомневаться, что вы на верном пути». Адвокаты Рича утверждали, что отправляли документы в Швейцарию, чтобы там юрист проверил, не содержат ли они конфиденциальной информации. В результате разъяренный судья Сэнд приказал представить затребованные документы всех компаний Рича к следующей пятнице. «К пятнице? — ошеломленно переспросил поверенный Рича. — У нас 48 офисов по всему миру». — «К пятнице!» — отрезал судья Сэнд.
Под перекрестным огнем
Август 1983 г. оказался самым жарким за всю историю метеонаблюдений в Швейцарии, а в головном офисе Рича в Цуге было еще жарче. Десяток сотрудников сортировали документы, которые было необходимо отправить в США на реактивном самолете, специально нанятом Ричем. «Мы работали днем и ночью, — рассказывал мне один из участников, — по 14, по 15 часов в сутки». В Цуге находились четверо из пятерки отцов-основателей компании: Марк Рич, Пинки Грин, Алек Хакель и Джон Траффорд, а также два юриста и несколько молодых работников. За три дня эта группа передала американским властям 200 000 документов, и это было только начало.
13 августа в дверь офиса компании Marc Rich + Co. AG в Цуге постучались сотрудники генеральной прокуратуры Швейцарии. Они намеревались изъять все оставшиеся после запроса американского суда документы. Швейцарцы ссылались на статью 273 Уголовного кодекса Швейцарии, в которой идет речь о передаче информации зарубежным государствам и об экономическом шпионаже. Швейцарское правительство направило письмо в Государственный департамент США и окружной суд Нью-Йорка, указав, что «компания Marc Rich + Co. AG не имеет законной и физической возможности передать прокурору США какой-либо документ, находящийся в Швейцарии».[109] К проблемам Рича добавилась новая головная боль: теперь и швейцарское правосудие имело к нему претензии. «Он попал под перекрестный огонь», — вспоминает один из участников событий, который по-прежнему занимается сырьевой торговлей.
Действия швейцарских правоохранителей ничуть не уменьшили решимости судьи Сэнда. Он продолжал настаивать на передаче всех затребованных документов и вынес решение не отменять штраф $50 000 в день за неуважение к суду. Весь следующий год один из курьеров Марка Рича каждую пятницу привозил в здание федерального суда чек на $200 000, а каждый понедельник — на $150 000, в сумме более чем на $21 млн. Швейцария повторила свой протест, заявив о «нарушениях общепризнанных принципов международного права». В официальной ноте указывалось, что «вынесение и исполнение иностранными органами решений, имеющих силу на швейцарской территории, нарушает суверенитет Швейцарии и потому неприемлемо».[110]
О Риче, который год назад был одним из «великих невидимок» международной торговли нефтью, теперь узнало полмира, и это, разумеется, работало на репутацию Руди Джулиани и Сэнди Вайнберга. Американские и международные масс-медиа подробно освещали дело Рича и его последствия, превратив этих двух юристов в знаменитостей.
Однако у Джулиани, который требовал от своих подчиненных выдвигать все новые обвинительные заключения, в рукаве было еще несколько тузов. В середине сентября 1983 г. он устроил для журналистов пресс-конференцию, каких им раньше не доводилось видеть. С точки зрения Джулиани, эта пресс-конференция была историческим событием.
«Крупнейшее из всех обвинений — в уклонении от налогов»
19 сентября 1983 г. журналистов пригласили в юридическую библиотеку на восьмом этаже здания прокуратуры Южного округа, и там они смогли наблюдать уникальное зрелище: прокурор зачитывал вслух обвинительное заключение. Когда Рудольф Джулиани возгласил: «Соединенные Штаты Америки против Марка Рича, Пинкуса Грина…» в зале повеяло атмосферой Чикаго времен сухого закона. Обвинительное заключение содержало 51 пункт с эпизодами мошенничества, организованной преступной деятельности, уклонения от налогов и других преступлений.[111]
По словам Джулиани, это было «крупнейшее из всех обвинительных заключений по обвинению в уклонении от налогов».[112] «Используя эту схему, — продолжал читать он, — являющуюся частью организованной преступной деятельности, обвиняемые скрыли свыше $100 млн облагаемого налогом дохода компании Marc Rich International, большая часть которого была незаконно получена за счет нарушения законов США и нормативов Федерального управления по энергетике. Эти схема и структура организованной преступной деятельности позволили компании Marc Rich International в 1980 и 1981 фискальных годах совершить уклонение от налогов США на сумму $48 млн».[113]
Однако самое серьезное обвинение Джулиани придержал до конца пресс-конференции. Это обвинение будет преследовать Рича всю оставшуюся жизнь. «4 ноября 1979 г. иранские граждане вторглись в посольство США в Тегеране. В результате этого 53 американских гражданина находились в заложниках более 14 месяцев вплоть до их освобождения 19 января 1981 г.». В обвинительном заключении указывалось, что, несмотря на торговое эмбарго и дальнейшие ограничения, наложенные президентом Джимми Картером после инцидента с захватом заложников, компания Marc Rich + Co. «заключила контракт с компанией National Iranian Oil Company (NIOC) с целью закупки у Ирана сырой нефти и мазута». Марк Рич и Пинкус Грин лично «вели переговоры из офисов компании Marc Rich International в Нью-Йорке о закупке 6 250 000 баррелей иранской нефти на сумму, оцениваемую в $202 806 291».[114]
Торговля с врагом — серьезнейшее из обвинений. Конгрессмен-республиканец от штата Коннектикут Крис Шейс так выразил отношение американского общества к Марку Ричу и Пинкусу Грину: «Это были два предателя своей страны и нашей страны».[115] Сэнди Вайнберг сказал мне, что торговые связи с Ираном вскрылись в ходе расследования случайно. По его мнению, «эти иранские сделки были просто возмутительны».
Поделиться книгой: