Помоги проекту - поделись книгой:
Так называли семь транснациональных корпораций, в середине ХХ в. господствовавших на международном нефтяном рынке: американские Chevron, Esso (Standard Oil of New Jersey), Gulf, Mobil, Texaco, British Petroleum и англо-голландская Shell.[49] В 1960-х гг. рынок нефти был совсем не похож на сегодняшний. Нефть не продавалась по законам свободного рынка, цены на нее менялись лишь незначительно. Добывающие страны продавали «Семи сестрам» практически всю свою нефть по фиксированным ценам, установленным на длительное время (до двух лет), и только приблизительно 5 % нефти продавалось свободно, по законам спроса и предложения. Если вам была нужна нефть, вам приходилось покупать ее у корпораций. Крупные нефтяные корпорации редко продавали или покупали нефть в срочном порядке на открытом рынке — только если у них был временный избыток нефти или, наоборот, чтобы восполнить ее неожиданную нехватку.
После Второй мировой войны «Семь сестер» контролировали мировой нефтяной рынок и вертикально, и горизонтально. Они контролировали все этапы: нефтедобычу, последующую транспортировку, переработку и так далее, вплоть до шланга на бензоколонке. «Семь сестер» создали так называемую олигополию — ситуацию, при которой несколько поставщиков контролируют весь рынок. Они могли диктовать цены независимо от спроса и предложения. «Семь сестер» в первую очередь стремились заключать долгосрочные контракты по фиксированным ценам, что позволяло им легче контролировать цены и поставки нефти.
Таким образом, нефтяную отрасль контролировали американские и европейские корпорации. На их долю приходилось 3/4 мировой добычи нефти (за исключением добычи США и социалистических стран).[50] У «Семи сестер» рентабельность была гораздо выше, чем в других отраслях промышленности. Добыча и перевозка в США одного барреля (158,9 л) нефти обходились всего в 40 центов, а с покупателя «Семь сестер» брали $2,5 и больше.[51] C 1948 по 1970 г. цена оставалась более или менее постоянной — $2,5–3 за баррель. Цены немного поднимались во время кризисов — например, во время Корейской войны 1950–1953 гг. и Шестидневной войны 1967 г. Такая ситуация вызывала раздражение у нефтедобывающих стран, поскольку цены на промышленную продукцию за тот же период существенно выросли. То есть нефтедобывающие страны не только получали относительно мало денег за свою нефть, но еще и могли купить меньше импортируемых товаров за те же самые деньги. Сложилась парадоксальная ситуация: спрос на нефть со времен Второй мировой войны устойчиво рос, но в сравнении с покупательной способностью нефтедобывающих стран цена на нефть за период 1948–1970 гг. упала почти на 40 %. Иными словами, промышленно развитые страны выигрывали от низких (а если брать в сравнительных терминах, то снижающихся) цен на нефть и энергию.
Цунами нефтяной национализации
Нефтедобывающие страны попытались переломить эту тенденцию и одновременно усилить свои позиции в борьбе с нефтяными концернами. В 1960 г. Иран, Ирак, Кувейт, Саудовская Аравия и Венесуэла создали Организацию стран — экспортеров нефти (ОПЕК). Они объединились, чтобы противостоять давлению концернов, стремившихся как можно меньше платить за нефть и за пользование недрами. В первые годы своего существования ОПЕК стремилась добиться для стран-участниц большей доли в прибылях нефтяных компаний и усилить их возможности в установке квот на объем добычи. В 1960-х ОПЕК поставила целью широкомасштабную национализацию нефтяных месторождений государств-участниц, но тогда до осуществления этих замыслов дело не дошло. В 1970-х ситуация кардинально изменилась: за короткое время все устои нефтяной торговли были потрясены до самого основания.
Столь кардинальные перемены имели две важные предпосылки. В августе 1971 г. президент США Ричард Никсон отменил золотой стандарт, и американский доллар тут же «полегчал» по отношению к другим валютам на 20–40 %. Так как международная нефтяная торговля была привязана к доллару, нефтедобывающие страны потеряли изрядную часть реального дохода. Иными словами, за прежнее количество товаров на международных рынках им предстояло отдавать больше девальвированных долларов. И в 1971 г. несколько крупных нефтедобывающих стран приступили к национализации своей нефтяной промышленности. Первой ласточкой был Алжир, а вслед за ним — его соседка Ливия. Шлюзы национализации по-настоящему открылись в июне 1972 г., когда Ирак, один из крупнейших центров нефтедобычи, национализировал концессии, принадлежавшие British Petroleum, Royal Dutch Shell, French Compagnie Française des Pétroles, Mobil и Standard Oil of New Jersey (будущий Exxon). Через полгода ОПЕК приняла план постепенной национализации всех западных концессий в Кувейте, Катаре, Абу-Даби и Саудовской Аравии, а весной 1973 г. шах Ирана национализировал все нефтяные активы страны.[52] За каких-то несколько лет равновесие сил в нефтяной индустрии изменилось полностью и навсегда. В 2009 г., ко времени написания этой книги, нефтяные концерны, входившие в состав «Семи сестер», больше не контролируют мировую торговлю нефтью. В наше время 3/4 мировых нефтяных резервов контролируются 10 государственными компаниями.[53] Самые важные из них находятся в политически неустоявшихся государствах: это саудовская Saudi Aramco, российский «Газпром» и иранский NIOC.
«Нужный человек в нужном месте»
В 1969 г. никто не мог предвидеть таких радикальных перемен, но люди прозорливые уже могли уловить, к чему идет дело. События на нефтяном рынке открывали широкие возможности перед теми, кто сумеет первым их осознать и будет готов пойти на риск. Как показывает история, периоды нестабильности — благодатное время для торговцев сырьем. Неустойчивость на рынках сырья идет рука об руку с увеличением предложения со стороны независимых трейдеров, готовых выручить покупателей, предоставив им товар за наличные деньги.
Алан Флакс первым из трейдеров Phillip Brothers прорвался на нефтяной рынок, но на следующий шаг он не решился. У Флакса не было опыта для решения специфических проблем, присущих этому рынку. Концепция риска была так же чужда ему, как и всей компании, это явственно видно в девизе Philipp Brothers, который по-немецки звучит как «Besser gut schlafen, als gut essen» («Лучше спокойный сон, чем набитый желудок»). Сотрудники твердо усвоили принцип Phillip Brothers: лучше отказаться от заманчивой сделки, если риск чересчур велик и может затронуть всю компанию.
Марк Рич был смелее своих боссов, и именно из-за их страха перед риском, помимо прочего, он впоследствии ушел из Philipp Brothers, чтобы основать собственную компанию. «Я оказался нужным человеком в нужном месте, — говорит он мне, словно больше можно ничего не объяснять. — Я работал в компании, торгующей сырьем, а олигополия „Семи сестер“ шла к концу. Миру внезапно понадобилась новая система поставки нефти из стран-производителей в страны-потребители, и именно этим я и занялся».
Рич понимал, что, если страны-производители хотят разрушить господство корпораций, им понадобятся независимые трейдеры — такие, как он. Сами эти страны просто не имели возможностей — каналов сбыта, контактов с нефтепереработчиками, знания рыночных тонкостей, — чтобы самостоятельно торговать нефтью. Рич мог им все это предложить, используя интернациональные структуры Philipp Brothers. Он стремился повторить свой успех с торговлей ртутью. Он хотел создать новый рынок.
Предстояло решить три проблемы. Во-первых, найти нефть. Во-вторых, найти покупателя. Третьей, самой серьезной проблемой была транспортировка: как переправлять нефть покупателям? Обработка и транспортировка нефти значительно сложнее и дороже транспортировки металлов. Нефть — жидкость с изменяющимся уровнем вязкости, ее можно потерять из-за испарения и утечек. Физические характеристики нефти могут изменяться во время транспортировки и при изменениях температуры. Кроме того, нефтью торгуют в больших количествах, для ее покупки требуется большой кредит. Для перевозки нефти нужны специальные нефтеналивные танкеры, а сделки с нефтью проводятся быстрее, чем с другим сырьем. В торговле бокситами, марганцем или медью время не играет такой важной роли, как в случае с нефтью.
Каждый трейдер знает, что самый важный элемент сделки — это ее исполнение. Один из самых опытных специалистов по перевозкам посвятил меня в азы искусства исполнения сделки. Как и многие мои собеседники, он предпочел сохранить инкогнито. Он даже настаивал, чтобы я не указывал, где именно мы с ним разговаривали. Я заинтересовался, почему он так настаивает на анонимности. «Для меня и моего бизнеса будет лучше, если меня никто не будет знать, — без утайки ответил он. — Трейдер может заключить фантастически выгодную сделку, но она ничего не будет стоить, если что-то пойдет не так с исполнением. Хуже того, любая ошибка может привести к катастрофе. Я не раз такое видел. Например, у вас оказался неправильный аккредитив, и в результате груз отправлен позже запланированного срока или не отправлен совсем. Или вы фрахтуете судно, а оно вдруг не смогло прийти в порт назначения. Сделка провалилась, вы потеряли миллионы или платите огромные деньги за простой судна, за хранение груза, — а все потому, что не приготовили домашнее задание».
Пинкус Грин
Чтобы войти в нефтяной бизнес и создать свободный рынок, Рич нуждался в специалисте по исполнению сделок. Он знал, что ему понадобится собственная система перевозок, и он точно знал, кто лучше всех сможет такую систему наладить, — Пинкус («Пинки») Грин. Вскоре Грин стал не просто одним из самых главных людей в жизни Рича — он стал в некотором роде его альтер эго, вторым «я». Пинки Грин с 1965 г. работал в европейском отделении Philipp Brothers в швейцарском городе Цуг. Многие считали его гением логистики, обладающим фотографической памятью. Грин всегда знал, кто предлагает самые выгодные фрахтовые ставки и где именно находится каждая партия груза.
Грин был всего лишь на пару месяцев старше Рича, а их семейные корни были на удивление похожи. Грин родился в Бруклине 11 марта 1934 г., в разгар Великой депрессии. В семье было восемь детей, он был седьмым. Его родители Сейди и Исраэль Грин в начале 1920-х гг. эмигрировали из советской Украины. Октябрьская революция 1917 г. положила начало затянувшейся до зимы 1920–1921 гг. кровопролитной гражданской войне. Украинские части, вооруженные крестьяне, Красная Армия и контрреволюционные белогвардейские войска сражались друг с другом, и украинское еврейство попало в эту кровавую мясорубку: 1200 погромов, 530 разгромленных еврейских общин, 60 000 убитых.[54] Евреи, которые смогли убежать, покинули страну.
Исраэль Грин держал процветавшую бакалейную лавку в Бруклине, и это обеспечивало семье приемлемый уровень жизни. Но их процветание длилось недолго. В «черный четверг» 1929 г. их банк лопнул. Разразившийся экономический кризис полностью разорил семью Гринов. Во времена массовой безработицы и нищеты найти работу было нелегко, а для ортодоксального еврея Грина, соблюдающего субботние запреты, практически невозможно. Его четырем сыновьям пришлось трудиться, чтобы помочь семье свести концы с концами. По воскресным дням и после школы Пинкус ходил от двери к двери, продавая сладости с маленькой тележки. Он посещал еврейскую школу в Бруклине. В 16 лет он оставил школу и стал складским рабочим в «швейном квартале» Манхэттена. Потом поступил в почтовую экспедицию Philipp Brothers и прошел тот путь, которым прошел каждый трейдер фирмы и который еще предстояло пройти Марку Ричу. Отслужив в армии с 1955 по 1957 г., он в 1957 г. женился. В этом браке, который длится и по сегодняшний день, любимая жена Либби родила ему четверых детей; сейчас они уже совсем взрослые.
Грин, впервые услышав о планах Рича торговать нефтью так же, как торгуют любым другим сырьем, очень заинтересовался. Рич и Грин представляли собой своеобразную пару, ведь они были настолько разными, насколько это возможно. Не верящий в Бога (как он мне сам признался) космополит Рич, любитель хорошего вина и сшитых на заказ костюмов — и глубоко религиозный Грин, который, даже заработав миллионы, остался жить в скромном оштукатуренном домике в бруклинском районе Флэтбуш, населенном евреями-эмигрантами. Они были отличной иллюстрацией для старой пословицы о сходящихся противоположностях. Сойдясь вместе, они совершили революцию на мировом рынке сырья.
Глава 6
Израиль и шах Ирана
Трейдеры, которым вскоре предстояло встряхнуть мировой рынок нефти, начинали довольно скромно. «Мы провели пару сделок с Тунисом», — вспоминает Рич. Эти сделки принесли $60 000— деньги не такие уж огромные, но достаточные для того, чтобы их боссы поняли, что можно зарабатывать и на нефти. Джессельсон и Ротшильд, в принципе, были не против этой идеи, но они не любили риск и предостерегали Рича от возможных опасностей. Они понимали, какие риски связаны с капиталоемкой нефтяной торговлей, в которой всего лишь одна сорвавшаяся сделка способна пустить на дно целую компанию.
У Рича была идея, впоследствии оказавшаяся гениальной. Именно благодаря этой идее (которая говорит о Риче больше всяких слов) Philipp Brothers вскоре стала центром мировой торговли нефтью. Рич предложил наладить торговлю между сторонами, которые — по крайней мере официально — не желали иметь друг с другом ничего общего. Сделка эта, в высшей степени секретная и политически крайне взрывоопасная, до сих пор укрыта покровом тайны.
Об этой сделке я впервые услышал, когда беседовал в Мадриде с бывшими работниками Рича из числа руководителей фирмы. Меня интересовало, как ему удалось так быстро пробиться в нефтяную торговлю. С одним из бывших трейдеров мы быстро нашли общий язык благодаря нашей любви к Африке. Мы обсуждали, выберется ли когда-нибудь Африка из пут нищеты и страданий, и сошлись на том, что «черный континент» сможет справиться только собственными силами, без иностранной помощи. Внезапно мой собеседник постучал указательным пальцем, подавая мне предостерегающий знак, и попросил выключить диктофон.
На условиях полной конфиденциальности он рассказал мне почти неправдоподобную историю об иранско-израильском нефтепроводе от Эйлата — ворот Израиля в Красном море — до средиземноморского Ашкелона. Благодаря этому трубопроводу — и негласному сотрудничеству Ирана с Израилем — Рич сумел втиснуться в узкие двери мировой нефтяной торговли.
Сверхсекретный израильский трубопровод
До сегодняшнего дня причастность Ирана к израильскому нефтепроводу остается одним из важнейших государственных секретов Израиля.[55] С помощью этого трубопровода еврейское государство пыталось решить одну из серьезнейших стратегических проблем — проблему надежного обеспечения нефтью, необходимого для существования страны. Есть такая старая израильская шутка: Моисей 40 лет водил евреев по всему Ближнему Востоку, пока не нашел единственное место, где нет нефти. Враждебные Израилю нефтедобывающие соседи старались отрезать его от этого важнейшего ресурса. До 90 % израильского нефтяного импорта шло из Ирана. Эта страна, населенная не арабами, а персами, с середины 1950-х гг. тайно обеспечивала Израиль черным золотом.[56]
Летом 1965 г. израильский министр иностранных дел Голда Меир встретилась с иранским шахом Мохаммедом Резой в Тегеране. Она предложила проект совместного строительства и эксплуатации нефтепровода. Встреча была совершенно секретной, ведь официально Иран не признавал Израиль. У шаха были собственные региональные амбиции, и он не собирался портить отношения с арабским миром. Израиль для арабских стран был изгоем, которого они дружно бойкотировали. Тем не менее шах, который проходил у израильтян под кодовым словом «Помещик», дал знать, что готов к секретным переговорам. Иранская сторона была представлена Национальной иранской нефтяной компанией NIOC, израильтяне прислали на переговоры высокопоставленных правительственных чиновников и моссадовцев — факт, подчеркивающий стратегическую важность проекта.
Через два года переговоры дошли до завершающей точки. Когда президент Египта Насер после Шестидневной войны перекрыл Суэцкий канал, шах решил, что идея трубопровода отвечает стратегическим интересам Ирана. Мохаммед Реза Пехлеви понимал, что действия Насера угрожают главной транспортной артерии Ирана, переправлявшего три четверти своей нефти через Суэцкий канал.[57] Это представляло прямую угрозу планам шаха превратить Иран в ведущую нефтедобывающую страну региона. Шах, правивший единственной в регионе неарабской страной — членом ОПЕК, считал соседние арабские страны, союзников Египта, помехой своим замыслам быть противовесом президенту Насеру. Благодаря израильскому нефтепроводу Мохаммед Реза Пехлеви мог уменьшить зависимость Ирана от египетского Суэцкого канала.
Израиль и Иран договорились создать совместное партнерство в равных долях; Trans-Asiatic Oil Ltd зарегистрировали в Швейцарии. Шах требовал сохранить участие Ирана в тайне. «Мы не продаем нефть Израилю», — всегда утверждал официальный Иран. В распоряжении Trans-Asiatic Oil был нефтепровод, нефтяные терминалы и нефтехранилища в Эйлате и Ашкелоне и нефтеналивной флот для транспортировки нефти.
Нефтепровод диаметром 106 см и длиной 254 км был достроен в 1969 г., а в декабре того же года по нему потекла первая иранская нефть. За первый год было перекачано 10 млн т нефти, из них 3 млн т Израиль приобрел для собственных нужд. Иранские ВМС сопровождали танкеры из портов загрузки до Ормузского пролива, а израильские военные корабли вели танкеры по Аккабскому заливу и Тиранском проливу.
Сделка с нефтепроводом была, если пользоваться терминологией теории игр, «ситуацией обоюдного выигрыша», когда обе стороны получают равную выгоду. «Благодаря нефтепроводу шах сумел понемногу переиграть транснациональные нефтяные компании и стать сильным игроком на нефтяном рынке», — сказал мне один из участников той сделки. NIOC впервые смогла свободно продавать свою нефть на открытом рынке. Шах получил много денег, что позволило ему и дальше вести свой экстравагантный образ жизни. Более того, нефтепровод оказался ему полезен для обуздания нефтяных компаний. Израиль же хорошо заработал на транзите нефти и смог надежно обеспечить себя нефтью.
Торговля с шахом Ирана
Рич хотел найти иранскому шаху покупателей на его нефть, которая перекачивается через Израиль. Это была дерзкая идея, которая привела в конце концов к огромному успеху. Именно этой сделке Рич обязан своим стремительным взлетом; она же, по словам знающего человека, заложила основу его собственного предприятия. «Инсайдерам» — тем, кто имеет доступ к конфиденциальной информации, — известно, что без Пинкуса Грина Рич не стал бы крупнейшим независимым нефтетрейдером. «Марк предвидит, а Пинки реализует. Без одного не будет другого», — сказал мой приятель, много лет знакомый с ними обоими. Все получилось в первую очередь — хотя и не только — благодаря умениям и опыту Грина как специалиста по перевозкам. Именно Пинки (как его зовут все знакомые) сумел установить нужные контакты с Ираном. Именно эти контакты заложили основу будущей компании Marc Rich + Co. Иран сыграл настолько важную роль в карьере Грина, что свой семейный офис (частную компанию по управлению семейным капиталом), созданный им после ухода на покой, он назвал Yeshil Management. На языке фарси «yeshil» значит «зеленый» — так же, как и «Грин».
Пинки Грину в 1983 г. выдвинули то же обвинение, что и Марку Ричу, а в 2001 г. президент Клинтон подписал помилование ему и Ричу одновременно. Но Грина «полоскали» в газетных заголовках гораздо меньше, чем Рича. Поиск в интернете дает лишь 6710 упоминаний его имени против 230 000 у Марка Рича.[58] Даже противники Грина не могут сообщить о нем ничего плохого. «Если бы я выбирал соседа, то Пинкус Грин был бы отличной кандидатурой», — сказал мне судебный маршал США Кен Хилл.
В 1960-х Грин занимался в Philipp Brothers в основном хромовой рудой, которую используют в производстве нержавеющей стали, и медью. Оба эти металла добывают в Иране, и Грин часто летал из Нью-Йорка в Тегеран, где подружился с Али Резаи. Семья Резаи владела и управляла хромовыми и медными рудниками. Али, прозванный «мистер Сталь» из-за связей его семьи с металлургической промышленностью, позднее стал членом иранского парламента. Что еще важнее, он был другом иранского шаха Мохаммеда Резы Пехлеви. «Пинки был очень, очень дружен с Али Резаи», — сказал мне один специалист по Ирану.
Контакты с Резаи открывали двери в высшие эшелоны иранской экономической и политической элиты, что было крайне важно. Грин получил доступ к высшему источнику власти — к самому шаху. «Эти контакты позволили Пинки установить отношения с Национальной нефтяной компанией Ирана», — сказал мне Рич. Сам он познакомился с шахом лишь много лет спустя, когда жил по соседству с ним в Санкт-Морице.
Главным действующим лицом в нефтяных сделках Рича был Парвиз Мина. Когда Рич с ним познакомился, он отвечал за международные отношения в исполнительном совете NIOC. Мина, по общему мнению, был человеком в высшей степени интеллигентным и весьма компетентным в технических вопросах. Британский министр энергетики Тони Бенн называл его не иначе как «блистательным».[59]
Мина получил ученую степень по нефтепромысловому делу в Британии, в Бирмингемском университете. Он работал в иранской нефтяной отрасли со времен свержения в 1953 г. патриотически настроенного премьер-министра Мохаммеда Моссадыка. У Мины были превосходные контакты в других нефтедобывающих странах, он два года был членом Комитета по выработке долгосрочной стратегии ОПЕК.
Нефтяной посредник
Когда я спросил у Рича об истории с трубопроводом, он сначала только молча разглядывал меня. Казалось, он раздумывает, можно ли доверить мне свою тайну. Наконец он поведал мне, что трубопровод действительно был важной вехой в его карьере — «очень, очень важным делом», как он выразился. Этим делом он занялся в 1973 г. благодаря связям с нефтяным боссом Парвизом Миной и «мистером Сталь» Али Резаи. Рич уже не помнит, сколько нефти они продавали вначале. Он помнит, что смог за несколько лет увеличить бизнес с Ираном до 8–10 млн т. в год (60–75 млн баррелей). «Покупатели боялись связываться с трубопроводом, потому что нефть шла через Израиль, — сказал мне Рич. (Тот, кто официально вел дела с Израилем, рисковал попасть в черный список арабских стран.) — Тем не менее трубопровод имелся. Я решил, что это интересная возможность, и понемногу ввел его в дело». Рич негласно переправлял политически сомнительную нефть — частично в израильских же танкерах — через Средиземное море на свою вторую родину, в Испанию. Чтобы замаскировать происхождение нефти, танкеры иногда заходили в Румынию. Эта коммунистическая страна, которой с 1965 г. правил диктатор Николае Чаушеску, единственная из стран Восточного блока сохранила дипломатические отношения с Израилем после Шестидневной войны.
В такой предусмотрительности был смысл. Как мы уже говорили, глава франкистского режима Испании генералиссимус Франсиско Франко упорно не желал признавать Израиль, но был очень заинтересован в нефти. В 1960-х гг. в Испании началась бурная индустриализация и экономический бум — так называемое испанское чудо, — и страна крайне нуждалась в нефти. Как это часто бывает, экономические соображения взяли верх над идеологией. «Испания покупала нефть через Израиль, хотя и не имела с ним дипломатических отношений, — сказал мне один осведомленный человек. — Политика, сами понимаете», — усмехнулся он, покачав головой.
Поскольку нефть была относительно дешевой, Рич мог предложить цену меньшую, чем у конкурентов. Для покупателей, которых могла беспокоить связь этой нефти с Израилем, это был решающий аргумент. «У нас было большое ценовое преимущество, — объясняет Рич. — Наша нефть была дешевле из-за гораздо более дешевого фрахта, транспортировка иранской нефти по трубопроводу гораздо дешевле морских перевозок с огибанием Африки». Тонна иранской нефти в Эйлате стоила $21, та же самая нефть, доставленная в Европу в обход мыса Доброй Надежды, стоила $28.[60] А короткий путь через Суэцкий канал был с 1967 по 1975 г. блокирован Египтом.
Рич сумел завязать деловые отношения с правительством Франко благодаря своему другу, экономисту Альфредо Сантосу Бланко. «Он мне очень помог, — говорит Рич. — Он знал всех, и все знали его. Благодаря Альфредо мы связались с испанским правительством и испанскими нефтеперерабатывающими заводами, которые в результате стали нашими клиентами». Сантос Бланко в 1974 г. занял пост министра промышленности, а впоследствии, уйдя со службы, стал пресс-атташе в компании Рича. Рич добился права на поставки нефти в Испанию, потому что сумел решить проблему, стоявшую между Испанией и Египтом. Египет занял у Испании существенную сумму и не мог расплатиться. Рич договорился о покупках египетской нефти для Испании, а часть денег за нефть шла на погашение этого кредита. «В качестве вознаграждения Испания отдала мне часть правительственной квоты на поставки», — поясняет Рич. В Испании, как и во многих странах, правительство контролировало определенный процент нефтяного импорта. Рич многие годы продавал «трубопроводную нефть» испанскому правительству в счет этой 30-процентной правительственной квоты.
«Да, нефтепровод был для меня очень важен», — повторяет Рич, закрывая тему. Вся эта история говорит о тесном сотрудничестве Рича с Ираном, Израилем и Испанией, сотрудничестве очень ценном для всех сторон, в следующих главах мы еще коснемся его значения. Это сотрудничество говорит и о контактах Рича с израильской разведкой «Моссад». Немногие сделки Рича так повлияли на его судьбу, как этот трубопровод. Рич окончательно поверил своей интуиции. Кроме того, он оказался в правильном месте в правильное время — и принял правильное решение. С учетом политических баталий вокруг Израиля это был немалый риск, но Рич смог им управлять. Еще важнее то, что сделка эта окупилась сторицей. В начале 1970-х гг. Philipp Brothers почти мгновенно превратилась в одну из крупнейших нефтетрейдинговых компаний, а Рич заложил основы спотового рынка нефти, который в будущем усовершенствует его собственная компания. В основном Рич торговал нефтью с Испанией, но еще и с Италией, и с американскими нефтяными компаниями второго эшелона. Такого еще никогда не было. Нефть теперь можно было купить тут же, на месте, без долгосрочных контрактов, без обязательств перед транснациональными концернами или нефтяными шейхами.
Талант Рича сводить вместе самых невообразимых бизнес-партнеров вскоре станет его фирменной торговой маркой. Он постоянно будет выступать в роли осмотрительного связующего звена — своеобразного нефтяного посредника. Такого рода сделки оказываются весьма прибыльными. Во времена кризисов правительства готовы доплачивать за стратегически важное сырье, например за нефть. Рич отвоевал себе рыночную нишу, позволившую заводить связи и накапливать опыт нефтяной торговли самого высокого уровня. Благодаря этим связям он вскоре сможет уйти из Philipp Brothers и основать собственную компанию. Благодаря Израилю, Испании и, конечно же, Ирану Рич вскоре удостоится славы неоспоримого нефтяного короля.
Война Судного дня
Знания — сила. В торговле сырьем эта истина верна, возможно, больше, чем где-либо еще, за исключением военных действий. От доступа к лучшей информации зависит, разбогатеешь ты или разоришься. Те контакты, которые Рич и Грин установили в Иране, были на вес золота — черного золота. Благодаря этим отношениям Рич уже в начале 1970-х знал, что нефтедобывающие страны разгневаны. Высокая инфляция вкупе с девальвацией американского доллара привели к резкому падению их реальных доходов от нефти. Весной 1973 г. Рич и Грин раньше своих конкурентов узнали о «новых структурах», вырисовывающихся в нефтяной сфере, а также о стремлении ОПЕК поднять цены. «Я бы назвал это не инсайдерской, а открытой информацией, — сказал мне один трейдер, принимавший участие в иранских операциях. — Мы, в отличие от других компаний, были на месте и держали нос по ветру. В отличие от них, мы получали всю информацию, что только была на рынке».
Рич увидел возможность, которую проглядели остальные. «Мы чувствовали, что рынок меняется, — вспоминает он. — Мы знали больше, чем конкуренты. Ну и, конечно, я всегда заботился об отношениях с покупателями». Грин во время очередной поездки в Иран весной 1973 г. услышал, что NIOC хочет продавать нефть на свободном рынке. «Мы решили, что было бы здорово открыть длинную позицию по нефти». Не сомневаясь, что цены на нефть пойдут вверх, они тут же подписали долгосрочный контракт с Ираном, не согласовав его со своими шефами в нью-йоркской штаб-квартире Philipp Brothers. Рич говорит, что они обязались купить 1 млн т (примерно 7,5 млн баррелей) за длительное время по фиксированной цене $5 за баррель. Общая стоимость сделки составила $37,5 млн.
Узнав о сделке, президент Philipp Brothers Людвиг Джессельсон пришел в неистовство. «Как вы смели?!» — кричал он на Рича. Пять долларов за баррель — это было на два с лишним доллара дороже текущей рыночной цены на нефть. Более того, тут была не встречная сделка типа «купил и сразу продал»: у Рича и Грина еще не было покупателя на такое огромное количество нефти. Иными словами, Philipp Brothers брали на себя весь риск, заплатив $15 млн сверх текущей рыночной цены. Для Джессельсона, который жил по принципу «лучше спокойный сон, чем набитый желудок», это было чересчур.
Потом была длинная череда телефонных переговоров, иногда на повышенных тонах, иногда откровенно грубых, и в конце концов Джессельсон принудил Рича и Грина как можно скорее избавиться от этой нефти. «Все это было очень обидно», — говорит Рич. У них не было выбора, но повиновались они с неохотой. «Пинки с небольшой прибылью продал нефть компании Ashland Oil из Кентукки. Они перекупили весь контракт. Очень жаль», — заключает Рич. Он воспринял поведение Джессельсона как отказ в доверии. Это было предвестие окончательного разрыва с Philipp Brothers, который был уже не за горами.
Похоже, для Ashland Oil эта сделка была одной из лучших в истории фирмы — буквально через считаные месяцы стало ясно, что Рич и Грин были правы. 6 октября 1973 г., в еврейский праздник Йом Киппур — Судный день, Египет и Сирия напали на Израиль. Впервые арабские страны поставили Израиль на грань военной катастрофы. Советский Союз поддерживал Египет и Сирию, а Соединенные Штаты встали на сторону Израиля. Еврейское государство, потеряв вначале большие территории, все же сумело отбросить своих противников. В этой трехнедельной войне, четвертой в серии арабо-израильских войн (первой была Война за независимость 1948–1949 гг. затем Суэцкий кризис 1956–1957 гг., и, наконец, Шестидневная война 1967 г.), не оказалось победителя.
Тогда нефтедобывающие страны вновь решили пустить в ход «нефтяное оружие». В прошлый раз, во время Шестидневной войны, эта тактика принесла жалкие плоды, но теперь политико-экономическая ситуация была иной. Первыми отказались поставлять нефть Соединенным Штатам и Западной Европе Ливия и Саудовская Аравия. К исходу 1973 г. к ним присоединились еще шесть крупных экспортеров нефти: Объединенные Арабские Эмираты, Иран, Ирак, Кувейт, Алжир и Катар. В то же время ОПЕК решила сократить добычу нефти и поднять цены. «Нефтяное оружие», давшее осечку шестью годами ранее, на этот раз выстрелило как следует. Примерно в то же время президент Никсон подписал Чрезвычайный закон о распределении запасов нефти, установив контроль над нефтяными ценами в Соединенных Штатах — десятилетие спустя этот закон создаст для Рича колоссальные проблемы (см. гл. 9).
Разрыв
К концу года всем стало ясно, насколько безошибочным был инстинкт Марка Рича. Долгосрочный контракт с Ираном оказался гениальной идеей. Цена за баррель выросла с довоенных $3 до официальных $11,60, а на свободном рынке поднялась до рекордных $13 — на $8 выше, чем в контракте, который Рич заключил с Ираном. Если бы руководство Philipp Brothers ему доверилось, компания легко заработала бы 60 млн на одной лишь этой сделке. Впрочем, Philipp Brothers и так получил прибыль от сделок Рича с Израилем, Испанией и Ираном. Компания, к тому времени ставшая подразделением Engelhard Mineral & Chemicals, в 1973 г. объявила рекордную прибыль — в основном благодаря торговле нефтью. Благодаря Марку Ричу и Пинки Грину Philipp Brothers быстро вошла в число крупнейших мировых нефтетрейдеров. Никогда еще два человека не приносили компании такую прибыль. В 1973 г. одни лишь нефтяные сделки Рича и Грина принесли $4–5 млн прибыли. Марк Рич в то время получал не больше $70 000 в год, с премиальными сумма, возможно, доходила до $100 000. Рич, добившийся столь поразительных успехов, решил, что ста тысяч ему совершенно недостаточно.
В феврале 1974 г. он вылетел из Мадрида в Швейцарию на переговоры с Джессельсоном, который проводил отпуск в Швейцарских Альпах, катаясь на лыжах. Рич запросил по полмиллиона долларов премиальных для себя и для Грина. «На мою просьбу повлияло то, что я знал, сколько заработала компания», — комментирует Рич. Джессельсон, которому тогда было уже 63 года, предложил Ричу $150 000. Кроме того, он уговаривал Рича вернуться в нью-йоркскую штаб-квартиру, где он в будущем сменит Джессельсона на посту президента Philipp Brothers. «Я сказал „да“, но при условии, что мы договоримся о вознаграждении», — говорит Рич. Однако Джессельсон принципиально отказался платить больше $150 000. «Так что мне пришлось уйти, — продолжает Рич. — Я не хотел уходить. Я проработал там больше 20 лет. Я любил компанию, мне нравился Джессельсон, и, наверное, я ему тоже нравился. Я всегда думал, что останусь в компании до конца своих дней, но Джессельсон пошел на принцип».
Сразу после встречи с Джессельсоном Рич позвонил Грину, который был тогда в Нью-Йорке. «Я сказал, что не смог сговориться с Джессельсоном. „Значит, мы уходим“, — не колеблясь ни секунды, ответил Пинки». Этот телефонный звонок положил начало самой успешной сырьевой компании в мировой истории.
Глава 7
Марк Рич и его компания
А дальше все понеслось вскачь. После тяжелого разговора с Джессельсоном Рич немедленно вернулся из Швейцарии в Мадрид. Из аэропорта он прямиком отправился в свой офис и все рассказал двум своим самым ценным сотрудникам: рассказал о том, что уходит из Philipp Brothers, чтобы вместе с Пинки Грином создать свою компанию. Кроме того, Рич сказал им, что ему нужны два-три компаньона. Его личный секретарь Джон Траффорд и специалист по африканской и южноамериканской нефти Жак Ачуэль согласились без малейших колебаний. «Мы в деле», — ответили они. Вскоре после этого позвонил Грин. Он переманил из швейцарского офиса Philipp Brothers специалиста по алюминию и Восточной Европе Александра («Алека») Хакеля.
Не прошло и суток после разрыва с Джессельсоном, а Рич уже сформировал ядро будущей компании — основателей или партнеров, как их почти благоговейно называли многие сотрудники Рича, у которых я брал интервью. «Мы хорошо относились друг к другу, и они чувствовали, что здесь больше возможностей заработать», — говорит Рич. «Заработать деньги», — эти слова я то и дело слышал от Рича, когда разговор заходил о его мотивации и мотивации других людей. Деньги были главной движущей силой. Руководители Philipp Brothers осознали случившееся, лишь когда собрались, чтобы сделать групповую фотографию для годового отчета 1974 г. Рич и Грин отсутствовали. «Пока не пошли слухи, — начал свою речь Джессельсон, — я хочу сказать, что Рич и Грин затребовали огромные премиальные, что шло вразрез с нашими правилами и традициями. Они ушли. Нам нужно сомкнуть ряды».[61] Многие сочли это предательством. Сотрудники Philipp Brothers приходили в фирму в юности и оставались в ней до пенсии. В этом уходе, как обычно случается, была горечь ожесточения. Рич и Джессельсон больше не сказали друг другу ни слова. «Это грустная глава в моей личной жизни, — сказал Джессельсон. — Они мне были как дети. Я вырастил их с нуля, а они повернулись ко мне спиной».[62] «Он забыл упомянуть меня в завещании, — насмешливо ответил Рич, когда я спросил его об этом разрыве. — А его жена позвонила моей маме и нажаловалась на меня», — добавил он.
3 апреля 1974 г. в швейцарском Цуге стояла теплая малооблачная погода. В тот день в юридической фирме в деловой части города было зарегистрировано акционерное общество Marc Rich + Co. AG. Пять партнеров внесли в общей сложности 2 млн швейцарских франков стартового капитала. Рич занял деньги у своего тестя Эмиля Айзенберга и у собственного отца. Джон Траффорд, чтобы внести свою долю, продал антикварный автомобиль. У Алека Хакеля денег не было совсем, и Рич одолжил ему нужную сумму. Обыкновенные акции на общую сумму 1 055 000 швейцарских франков были депонированы в банке Credit Suisse. Рич стал президентом, Грин занял пост главы наблюдательного совета, куда вошли также три швейцарских юриста. Директором компании избрали Алека Хакеля.
Швейцарская конфиденциальность
Конечно, Рич совсем не случайно выбрал для своей фирмы Швейцарию. С 1957 г. европейская штаб-квартира Philipp Brothers находится в Цуге — идиллическом городке, расположенном в предгорьях на берегу озера с тем же названием. Помимо природных красот, у Цуга есть три важных достоинства. Прежде всего это политический нейтралитет Швейцарии, которая в середине 1970-х еще даже не вступила в ООН. Во-вторых, от Цуга недалеко до Цюриха, одного из лучших и, благодаря жестким правилам банковской конфиденциальности, самых безопасных финансовых центров в мире, с международным аэропортом и высококлассными международными школами. И наконец, Цуг — налоговый рай с относительно низкими по международным стандартам подоходным и корпоративным налогами. В середине 1970-х среднестатистической американской компании приходилось отдавать налоговому управлению США почти половину прибыли. В Цуге компания отдавала в виде налогов только около 10 %. «В Цуге только один недостаток — туман», — говорит Рич.
Политика низких налогов и упрощенного делопроизводства (все это появилось после Второй мировой войны) привлекала в Цуг иностранные корпорации, превратив город в международный центр торговли и услуг. Первыми в 1950–1960-е гг. туда пришли американские компании — такие, как Philipp Brothers. Вслед за ними в 1970–1980-х гг. город облюбовали немецкие и британские фирмы, а в следующем десятилетии стало появляться все больше россиян. Цуг — прекрасный пример практического осуществления так называемой экономики предложения. Столетиями жители кантона Цуг, с трудом сводя концы с концами, занимались сыроварением и племенным животноводством, сегодня же кантон стал одним из самых богатых в Швейцарии. Уровень безработицы в марте 2009 г. составлял лишь 2,5 %.
Создание Marc Rich + Co. AG было тяжелым ударом для Philipp Brothers, гиганта сырьевой торговли, пережившего две мировые войны. «Немногие события имели для компании столь далекоидущие последствия, как уход Рича», — сказал Хельмут Васкис, проработавший в Philipp Brothers больше половины жизни.[63] В сырьевой торговле нет брендов и торговых марок. Этот бизнес построен в первую очередь на личных отношениях и доверии. «Уходя, ты уводишь с собой своих крупных клиентов и маленькие секреты компании», — сказал мне один трейдер. Рич славился умением создавать сеть контактов. Его черная записная книжка, где мелким почерком были педантично выписаны каждое имя, каждый адрес и каждая дата, была притчей во языцех среди сотрудников компании. Он не пропускал ни одного дня рождения, регулярно слал цветы к праздникам и не забывал поддерживать отношения со своими знакомыми. «Он высоко ценит преданность, — говорит Урсула Санто-Доминго. — Он до сих пор мне звонит, когда прилетает в Мадрид».
Вендетта
Начало фирмы Рича было скромным. Несколько трейдеров работали в четырехкомнатном офисе в Ридматте, не слишком престижном квартале Цуга. Офис был обставлен более чем скромно. «В первое время, чтобы послать телекс, приходилось идти на почту», — вспоминает Рич. И хотя у компании вскоре появился собственный телекс, место для него, по воспоминаниям ветеранов, нашлось только возле умывальника. Обладая лишь знаниями и контактами, Рич и его партнеры намеревались перебить сделки у своей бывшей фирмы и отобрать ее долю рынка — то, чему их учили в Philipp Brothers.
Ходили разговоры о вендетте между компанией Рича и Philipp Brothers (теперь она называлась Phibro). Некоторые истории были словно взяты из шпионских фильмов.[64] В Буэнос-Айресе сотрудники Phibro поймали человека Рича, заплатившего большие деньги за телексы конкурента. «Они перебивали каждое наше предложение на металлы на самую малость, — возмущался представитель Phibro. — Они узнавали, сколько мы будем предлагать, раньше нас самих!» В токийском офисе Phibro удалось обнаружить «крота» Рича благодаря «кроту» Phibro, внедренному в Marc Rich + Co. Поговаривали, что Рич сознательно шел на финансовые потери, лишь бы вытеснить Philipp Brothers. «Все это пустые сплетни, — говорит Рич. Он объясняет эти истории шквалом эмоций, который вызвал его уход из компании. — Никому не понравится, когда твои лучшие работники уходят и начинают с тобой конкурировать».
Пусть все эти истории о промышленном шпионаже всего лишь небылицы, но по ним все же видно, что торговля сырьем была делом непростым, а атмосфера заметно накалилась. Конкуренция между двумя фирмами разгорелась не на шутку, и Philipp Brothers изо всех сил старалась «дожать» конкурента. Как рассказал мне финансовый эксперт, знакомый с подноготной этой истории, они даже нажали на банки Рича, вынуждая их не продлять линию кредита. Компании Рича это сулило безвременную кончину.
Срочная торговля сырьевыми ресурсами на международном рынке невозможна без кредита. Кредит важен для любого трейдера, но для молодой компании Marc Rich + Co., практически не имевшей ни наличности, ни собственного капитала, кредит был жизненно необходим. Поэтому главнейшей задачей компании было найти достаточный кредит для торговли нефтью. Это происходит следующим образом: банк открывает компании кредитную линию, и компания всякий раз, когда появится необходимость, может брать деньги вплоть до оговоренной суммы. Обеспечением кредита служит сам приобретенный на эти деньги товар. Кредитное письмо, или аккредитив, является обязательством банка оплатить товар. Это форма страховки и для продавца, и для покупателя. Покупатель обязан заплатить лишь после того, как продавец поставит оговоренное количество сырья оговоренного качества. Продавцу гарантирована оплата, когда он в доказательство поставки представит необходимые документы.
Благодаря иранской нефти
Решение Рича создать собственную компанию не было импульсивным. Когда годом раньше Джессельсон вынудил его разорвать долгосрочный контракт с Ираном, Рич понял, что его работа в Philipp Brothers идет к концу. Он всерьез отнесся к возможному уходу и, как всякий хороший трейдер, хотел заранее быть к этому готовым.
Главным козырем Рича было то, что он по-прежнему участвовал в ирано-израильской нефтепроводной сделке. Благодаря связям с «мистером Сталь» Али Резаи и «доктором Миной» (как Рич любил называть директора NIOC Парвиза Мину) Ричу удалось сохранить эту сделку за своей компанией. «Мое участие в этой сделке позволило мне создать новую компанию», — говорит Рич. У него был покупатель на иранскую нефть — испанское правительство, которому он уже втайне эту нефть сбывал. Еще одним покупателем была американская нефтяная фирма Atlantic Richfield Company (ARCO), в дальнейшем один из лучших клиентов Рича. Контракт с ARCO был особенно важен: его, в отличие от испанской сделки, было незачем прятать. Наоборот, Рич сумел использовать эту сделку как форму обеспечения кредита, открыв себе первую жизненно важную линию кредитования.
Джон Траффорд создал для молодой компании новое направление деятельности. У бывшего секретаря Рича были хорошие контакты с французской нефтяной компанией Elf, добывавшей нефть в Западной Африке — в Нигерии. У Рича, с другой стороны, были хорошие отношения со Standard Oil of Ohio (Sohio — компании, которую основал Дж. Д. Рокфеллер в 1870 г.). «Так что мы свели Sohio с Elf и получили прибыль: 15 центов с барреля, — вспоминает Рич. — В то время это была очень хорошая прибыль». Сделка в 1,1 млн баррелей нигерийской нефти «бонни легкая» принесла новой компании $165 000 прибыли. Что еще важнее, Sohio тоже согласилась рассчитаться аккредитивом, на который Рич смог купить новую нефть. «Сначала они не решались платить аккредитивом, но потом все-таки согласились, потому что и цена, и поставки были для них очень привлекательными, — объясняет мне Рич. — А полученные аккредитивы мы передали нашим поставщикам».
Так Marc Rich + Co. за короткое время сумела создать долгосрочную и стабильную сеть поставщиков и потребителей. Первые сделки профинансировали Bankers Trust Company и, что более ценно, французский банк Paribas. «Им нравился этот бизнес. Они открывали аккредитивы везде и всегда, когда нам было нужно», — рассказывает Рич. «Делать деньги чужими деньгами на деньги банка» — такой, по выражению бывшего сотрудника, была финансовая философия компании Рича. В этих сделках с сырьем основной риск нес банк, открывший кредитную линию. Обеспечением кредита выступало сырье, в нашем случае — нефть.
Нефтяной шок 1974 года
Это было прекрасное время для сырьевого трейдера, решившего работать самостоятельно. Мир навсегда изменился из-за арабского нефтяного эмбарго, введенного после войны Судного дня, и взлетевших до небес цен на нефть. Это привело к первому в мировой истории нефтяному шоку, имевшему серьезные последствия для мировой экономики. Цена на галлон (3,79 л) бензина выросла с 38,5 цента в мае 1973 г. до 55,1 в июне 1974 г.[65] В первый раз со времен Второй мировой войны в Соединенных Штатах возник дефицит бензина. По всей стране к бензоколонкам выстроились длинные очереди. Такое раньше можно было увидеть только в беднейших африканских и южноамериканских странах. В промышленных странах взлетевшие цены на нефть вызвали экономический кризис.
Для Рича и его партнеров это было сказочное время. В то время как американские автомобилисты сидели без бензина, Marc Rich + Co. просто купались в нефти, за которую американские и европейские нефтяные компании были готовы заплатить очень хорошую цену. «Для нас это была прекрасная ситуация, — с улыбкой вспоминает Рич. — Везде нефти не хватало, а у нас она была». Его компания смогла постепенно нарастить закупки иранской нефти до 8–10 млн т (60–75 млн баррелей) в год. «Потом я узнал, что Эквадор собирается продавать свою долю нефти, и послал туда Жака Ачуэля», — рассказывает Рич.
В этой южноамериканской стране после военного переворота установилась диктатура популистского типа. Гильермо Родригес Лара по прозвищу «генерал Бомбита» делал огромные инвестиции в школы, больницы, в инфраструктуру страны. Такие расходы можно было компенсировать только за счет значительного увеличения нефтедобычи, поскольку «оро негро» — черное золото — приносило твердую валюту. И вновь удача улыбнулась Marc Rich + Co. Ачуэль, уроженец Аргентины, вернулся не с пустыми руками. Он привез не танкер, под завязку наполненный нефтью, а кое-что получше — долгосрочный контракт с национальной нефтяной компанией Эквадора Corporacion Estatal Petrolera Ecuatoriana (CEPE). Основную часть эквадорской нефти Рич продал ARCO.
С первых дней существования Marc Rich + Co. компании сопутствовал поразительный финансовый успех. В 1974 г., первом финансовом году компании, она показала оборот более 1 млрд долларов США и $28 млн чистой прибыли. В 1975 г. прибыль компании составила $50 млн, а в следующем, 1976-м, взлетела до фантастических $200 млн.
Быстро, агрессивно, надолго
Успех, которого добился Рич — и который застал отрасль врасплох, — имел под собой основания. Прежде всего, компания Рича гораздо больше конкурентов была готова рисковать. Во-вторых, на компанию работали лучшие специалисты отрасли. И наконец, Marc Rich + Co. первой разработала и внедрила продуманную систему независимой торговли нефтью. Не будет преувеличением сказать, что Марк Рич и Пинкус Грин изобрели нефтяной спотовый рынок.
У Marc Rich + Co. AG и Philipp Brothers были совершенно разные подходы к бизнесу. Компания Рича была агрессивнее, быстрее, стремилась заключать более долгосрочные контракты. Рич и его партнеры искали новые возможности и реагировали на них быстрее конкурентов. Они чувствовали себя первопроходцами, вступающими на новые земли, и стремились заключать контракты, простирающиеся как можно дальше в будущее. Эквадор продает нефть? Летим туда немедленно и не просто покупаем выставленную на продажу нефть, а уговариваем клиента заключить долгосрочный контракт. Турция ищет нефть? Летим туда немедленно и продаем нефть туркам. «Как-то мы с Пинки летели в Хьюстон, чтобы обсудить сделку по нефти, — вспоминает Рич. — По пути мы узнали, что Турция ищет нефть. Пинки, который когда-то жил в Турции, тут же изменил маршрут и вместо Хьюстона отправился в Стамбул. Заключил очень выгодную сделку. Мы успевали быстрее других».
Готовность идти на риск оказалась большим преимуществом в период после нефтяного шока. Многие контракты Рич заполучил благодаря тому, что был готов платить нефтедобывающим государствам больше, чем конкуренты. Он предлагал заманчивые условия и получал контракты, обеспечивавшие его компанию стабильными запасами нефти на несколько лет вперед. Проанализировав ситуацию, Рич пришел к выводу, что Ближний Восток останется неспокойным регионом. «Мировой рынок менялся. Весь мир менялся. Цены шли вверх, — объяснял мне Рич. По его теории, цены на нефть должны были продолжить свой рост и с лихвой компенсировать ему те цены, которые он предлагал продавцам. — Самое важное для трейдера — увидеть возможности. Другие не видели того, что видел я».
Для осуществления своих планов Ричу были нужны помощники. Выбирая компаньонов, он хорошо себе представлял, какие именно люди ему нужны. Каждый из четырех основателей отвечал за свой участок работы. Рич в основном торговал нефтью с Ираном и занимался кадровыми вопросами. Жак Ачуэль отвечал за новые рынки Африки и Южной Америки. Джон Траффорд занимался Северной Африкой и Францией. И наконец, Алек Хакель, специалист по металлам и минералам, хорошо ориентировался в Восточной Европе. Хакель был одним из тех немногих, кому Рич доверял безоговорочно. «Он мудрый человек, — сказал Рич, — и всегда знает правильные ответы — или правильные вопросы».
Изобретение спотового рынка
И еще был Пинки Грин — «адмирал», человек, без которого Рич никогда бы не добился успеха. Основной сферой деятельности Грина были транспорт и финансы. «Каждый фрахт — это отдельная сделка, — объясняет Рич. — Пинки всегда все знал — не только цены, но и технические вопросы, лучшие маршруты, условия фрахта, что приемлемо и что неприемлемо и так далее». «В прежние времена трейдеры смотрели на фрахтователей свысока, — говорил мне один из лучших специалистов отрасли. — Пинкус Грин поднял репутацию фрахтователей, к ним стали относиться с уважением». Швейцарский банкир, постоянно финансировавший сделки Marc Rich + Co., сказал мне: «Грин был гением логистики, который, благодаря учету сроков и расстояний, мог выжать прибыль из малейшей ценовой разницы».
Занятный пример из более поздней истории компании показывает, как Грин использовал разницу цен. В 1980-х гг. Советский Союз поставлял нефть «братскому социалистическому народу» Кубы. Вместо того чтобы везти нефть из далекой России, государственная торговая компания Кубы Cuba Metales договорилась с Marc Rich + Co., чтобы компания Рича доставляла на Кубу то же количество нефти из соседней Венесуэлы, а взамен получала по сниженной цене предназначенную Кубе русскую нефть, которую затем могла с прибылью продать на мировом рынке.
Грин изобрел танкерную торговлю, которая раньше существовала только в сети поставок «Семи сестер». Без этого свободный спотовый рынок нефти был бы невозможен. С появлением спотового рынка потребитель больше не зависел от корпорации, контролирующей всю цепочку, от нефтяной скважины до бензоколонки. Теперь купить нефть можно было где угодно и у кого угодно. Появилось множество продавцов, и покупатель мог выбирать самый дешевый баррель на спотовом рынке. С экономической точки зрения спотовый рынок был гораздо эффективнее олигополии «Семи сестер». Теперь участники нефтяного рынка искали свою нишу на одном из этапов процесса и старались не потерять конкурентоспособность.
Развитие открытых рынков было особенно на руку молодым африканским странам, которые имели нефть, но самостоятельно добывать и продавать ее не умели. «Благодаря спотовому рынку нефти эти страны могли и хотели искать, разрабатывать и экспортировать свои природные ресурсы — свою нефть», — сказал мне один нефтяной трейдер. Поэтому с середины 1970-х гг. рынок нефти становился все более открытым, эффективным и прозрачным. Благодаря независимым нефтяным трейдерам, таким как Марк Рич, затраты на транспортировку и переработку нефти — постоянные затраты — использовались эффективнее, чем в ТНК или государственных структурах. Рич добился того, чего не могли «Семь сестер», благодаря конкуренции, а также изменению структуры издержек. К примеру, он мог продать половину танкера нефти испанскому покупателю, а вторую половину — его конкуренту из Соединенных Штатов. Оба оставались в выигрыше, ведь совместная перевозка нефти наливным транспортом обходилась им дешевле других вариантов, а купить и переработать целый танкер нефти поодиночке они не могли. Покупателей на небольшие количества нефти найти было легче, и это позволяло быстрее ликвидировать узкие места — иными словами, было легче уравновесить спрос и предложение. Спотовый рынок повлек за собой рост эффективности, что привело к кардинальным изменениям во всей отрасли. Нефть стала именно тем, что предсказывал Рич несколькими годами раньше, — товаром. «Марк Рич стал такой значительной фигурой в истории торговли, потому что создал само понятие независимой нефтяной торговли», — сказал специалист, помогавший мне разобраться в технических деталях торговли нефтью.
Рич и его партнеры воплотили на практике теорию, о которой годами твердили экономисты. Опытные трейдеры особенно востребованны, когда риск высок, а поставки осложнены из-за кризисов. Лишь в таких условиях трейдеры могут полностью использовать свое конкурентное преимущество. «Торговые компании облегчают поиск и переговоры, снижают операционные издержки, — говорит Джеффри Джонс, специалист по торговым компаниям, преподающий историю бизнеса в Гарвардской школе бизнеса. — Их услугами чаще пользуются (по крайней мере, на начальном этапе), когда риски международной торговли высоки».[66] Трейдеры восполняют клиентам нехватку информации и доверия.
Кто хоть раз торговался на арабском базаре, покупая специи или ковер, знает, как тяжело покупать товар, не имея справочной цены. Опытный торговец сырьем знает, где и с кем можно торговать; это особенно важно в регионах, где заключить контракт не так легко. «Мы понимаем, что роль трейдера имеет существенное значение, когда он в условиях всеобщей нестабильности руководит движением товаров во времени и пространстве. По большому счету именно нестабильность придает смысл самому существованию торговли», — говорит французский экономист, профессор Филипп Шальмен — специалист по товарным рынкам, имеющий практический опыт работы в этой сфере.[67]
По иронии судьбы способностями Рича работать в условиях нестабильности и обеспечивать надежные поставки нефти воспользовалось и Министерство обороны США. Marc Rich + Co. поставлял нефть для Стратегического нефтяного резерва США (его создали после нефтяного шока 1973 г., чтобы обеспечить энергетическую безопасность страны): на $45,6 млн в июле 1978 г., затем на $46,7 млн в августе — в общей сложности около 7,1 млн баррелей (1 млн т).
Секрет доверия
Сотрудникам Marc Rich + Co. нравилось, что их считают молодыми агрессивными трейдерами. Рич культивировал систему поощрения самых способных. В этом отношении он следовал традиции испытания на практике, которой научился в Philipp Brothers. Рич не слишком полагался на университетское образование, он давал своим сотрудникам столько свободы и ответственности, сколько они могли выдержать. «Мы сталкивали молодежь в воду, — сказал однажды Рич, — так что они или тонули, или выплывали». «Марк Рич выкупил мою свободу, — довольно патетически сказал мне один трейдер. — Он позволил мне стать тем, кто я есть».
«Когда он кому-то доверяет, то доверяет по-настоящему, — говорит Авнер Азулай, проработавший с Ричем больше четверти века. — Он позволяет тебе действовать по твоему усмотрению. Он позволяет тебе отдаться своему делу всецело, без всяких ограничений. Он позволяет тебе думать своим умом». Доверие — один из секретов успеха Рича — несет также и экономические преимущества. Политический экономист Фрэнсис Фукуяма в своей знаменитой книге «Доверие» показывает, как степень доверия и в обществе, и в компании может сыграть решающую роль в их процветании и конкурентоспособности.[68] В обществах с низким уровнем доверия — например, в Китае, Франции или Италии — нет уверенности, что все будут играть по правилам. В этих обществах нужно постоянно договариваться о правилах или даже обращаться в суд. В обществах с высоким уровнем доверия — как в Германии или Японии — бизнесмены больше склонны верить, что все придерживаются одинаковых ценностей, а потому обман считается недопустимым. Высокий уровень взаимного доверия существенно снижает деловые издержки. Крупным и успешным частным предприятиям гораздо легче вести дела в обществе с высоким уровнем социального доверия.
Выдающийся экономист, лауреат Нобелевской премии Кеннет Эрроу считает доверие «важным смазочным материалом социальной системы. Доверие крайне важно, оно избавляет от массы проблем, связанных с определением правильной степени уверенности в чужих словах… Доверие и подобные ценности, такие как верность и правдивость, — примеры того, что экономисты называют экстерналиями, или факторами внешнего порядка. Это товары, это вещи; они имеют реальную, прикладную экономическую ценность; они повышают эффективность системы».[69]
Я на себе испытал, насколько Рич верен своему слову. Прежде чем он согласился со мной встретиться, прошло несколько лет. Но, решив, что моя книга его устроит, он дал мне полную свободу. Мне не пришлось (как я предполагал) препираться с его адвокатами. Он не потребовал права на цензуру моей рукописи. Наоборот, он поддержал мое стремление провести самостоятельное расследование и написать книгу на его основе. Рич пообещал, что только я буду полностью контролировать ее содержание.
Когда я спросил Роберта Финка, который много лет был юристом Рича, о сильных сторонах его клиента, он какое-то время молча разглядывал меня. Казалось, он обдумывает, поверю я ему или нет. Наконец он сказал: «Рич — человек слова. Надежность, умение держать слово, честность — вот причины его успеха». Доверие и надежность — решающие факторы в сырьевой торговле 1970-х гг., когда рынок был далеко не так прозрачен, как в наши дни. Не было интернета, не было мобильных телефонов, был только постоянный поток деловой информации от новостных агентств, таких как современные Bloomberg и Thomson Reuters. В те времена сравнить цены было не так легко. Надежные деловые контакты выступали огромным конкурентным преимуществом.
«Не дай им сожрать твою душу»
Поделиться книгой: