Нефтяной король: Секретная жизнь Марка Рича

Спасаясь от Холокоста

И тут «все началось снова». Настало время собирать чемоданы. 8 мая 1940 г., когда Давид Райх отдал практически все свои сбережения за подержанный черный Citroёn, угроза того, что нацисты захватят всю Европу, казалась более чем возможной. Всего лишь два дня спустя, в 5 часов 35 минут в пятницу 10 мая, вермахт вторгся в Низинные земли, а люфтваффе бомбили антверпенский порт.

«Отец посадил нас в машину, — рассказывает Марк Рич. — Маму, няню Зельму и меня. И мы поехали. Я видел немецкие самолеты. Слышал, как рвутся бомбы».

Мы сидим в его офисе в швейцарском городке Цуг и пьем кофе. Мы говорим о его детстве, об отношениях с родителями и о том, что на него повлияло. Германское вторжение и бегство их семьи — его первые настоящие воспоминания. Травма бегства и потери дома запечатлелись в сознании пятилетнего мальчика.

В тот день тысячи бельгийцев пытались убежать во Францию. Давид и Паула Райх вместе с Марселлом и Зельмой устремились на юг вместе со всеми. Французская граница была меньше чем в сотне миль от Антверпена. На границе их ждало ужасное открытие: их няне, немке Зельме, французские пограничники не разрешили въехать в страну. Франция с сентября 1939 г. была в состоянии войны с Германией, и никакие споры и доказательства не могли переубедить чиновников. Зельму пришлось оставить на бельгийской границе, предоставив ей спасаться самой.

Бегство во Францию спасло семью Райх от уничтожения. 18 мая 1940 г., через каких-то восемь дней после захвата Антверпена, нацисты схватили 6000–10 000 евреев.[34] У них изъяли все имущество, ликвидировали предприятия, запретили все их организации. Это было частью плана Гитлера по полному истреблению европейского еврейства. В 1940 г. в Бельгии находилось около 52 000–55 000 евреев; 25 000 из них до конца войны были депортированы в Восточную Европу и уничтожены в лагерях смерти, главным образом в Освенциме.[35] Весной 1940 г. нацистская Германия казалась непобедимой, а немецкое слово «блицкриг» стало известно на всех языках. Немцы захватили Бельгию, Голландию и Люксембург за считаные дни. Они вторглись во Францию в начале июня, а уже 14 июня немецкие солдаты фотографировались в Париже на фоне Триумфальной арки.

Касабланка

На своем черном Citroёn Давид Райх вывез семью в Марсель, в не оккупированную немцами южную Францию. Он надеялся, что в этом крупнейшем порту он найдет корабль, который вывезет их из Европы, хотя летом 1940 г. очень немногие страны соглашались принимать еврейских беженцев. Одной из таких стран была Австралия, но взять билет на пассажирский корабль «к антиподам» семья не могла — для них это было слишком дорого. После недель ожидания Райх наконец нашел отправлявшееся в Австралию грузовое судно «Монвизо», на которое семью еврейских беженцев взяли за несколько франков.

Пароход «Монвизо» отплыл из Марселя в субботу, из-за чего несколько беженцев-евреев отказались от спасительного путешествия. «Корабль отплывал в субботу — в Шаббат, и они отказались плыть и остались на берегу», — вспоминает Марк Рич. Набожный еврей не должен пользоваться транспортом в Шаббат. Но Давид Райх знал, что законы Шаббата разрешается нарушить ради спасения жизни, а они именно спасали свои жизни.

Семья спала на импровизированных гамаках, натянутых между трубами в подпалубных помещениях. Пассажиров кормили мясом коз, которых держали на отгороженной части палубы. Этот грузовой пароход, тесный, неудобный, грязный, пропахший нефтью, спас семейство Райх от гибели в нацистских газовых камерах. На фотографии того времени маленький Марселл в шортах и сандалиях стоит рядом с родителями, и вид у него счастливее некуда. В середине снимка застенчиво улыбается его мать, закутанная в шаль. Отец — в белых брюках, белой рубашке и в очках. На заднем плане какой-то мужчина обнимает плачущего ребенка. Почти все пассажиры корабля были бедными евреями.

Увы, далеко «Монвизо» не уплыл. Едва пароход пересек Гибралтарский пролив и повернул на юг, как его остановили у марокканского побережья неподалеку от Касабланки. Местные власти запретили судну плыть дальше, а его пассажиров задержали. Семью Райхов, продержав несколько суток на борту, интернировали в лагере беженцев в Аземмуре, к югу от Касабланки. Мечта начать новую жизнь в Австралии, вдали от нацистов, закончилась крахом.

Прошло три месяца, четыре… Чем дольше Райхи оставались в лагере, тем меньше у них было надежды оказаться на свободе. Жизнь в заключении под охраной жестокого полицейского оставила в памяти Марка тяжелые воспоминания. Он чувствовал, что отец не в силах им помочь.

Их спасли три способности Давида Райха. Он знал немецкий, идиш и французский, и в лагере стали пользоваться его услугами в качестве переводчика. Своим разумным и твердым поведением Давид завоевал уважение товарищей по заключению, и они выбрали его своим представителем. Благодаря этому он сумел установить контакты с марокканскими чиновниками в качестве представителя других заключенных. Впоследствии Давиду, в отличие от других интернированных, разрешили свободно передвигаться. Ему позволили периодически ездить в Касабланку для переговоров с властями и, наконец, разрешили связаться с сестрой, которая несколько лет назад переехала в США. Христианская организация, в которой она работала, помогла ей обратиться в Вашингтон, к государственному секретарю США Корделлу Халлу.

Это обращение обернулось для семьи Райх пропуском на свободу. Сестре Давида удалось получить въездные визы в США для брата и его семьи. Вместо путешествия в Австралию Райхи неожиданно получили разрешение на въезд в Америку, куда после принятия Закона об иммиграции 1924 г. стало нелегко попасть. И отправились они туда не в трюме грузового судна, а на пассажирском корабле регулярной судоходной линии. Пароход «Серпа Пинту» остался в памяти Марка Рича как «славный и комфортабельный».

«Мы все потеряли, зато остались живы»

Маленький мальчик из Антверпена стоял на палубе океанского корабля. Была весна 1941 г., до Перл-Харбора и вступления Америки в войну, до бойни в Бабьем Яре оставалось еще несколько месяцев.[36] Мальчик с волнением смотрел на статую Свободы и очертания Нью-Йорка. Он никогда не видел небоскребов и не знал ни слова по-английски. Благодаря зигзагу удачи Марселл Давид Райх оказался в Соединенных Штатах. Он выжил по двум причинам: во-первых, по ряду случайностей, печальных самих по себе, и, во-вторых, благодаря дальновидности и умениям отца. «Мы все потеряли, — говорит Марк Рич, — зато остались живы». И это было величайшее, важнейшее достижение в жизни Давида Райха. В то время для европейского еврея квинтэссенцией успеха было остаться в живых. В Галичине, откуда родом семья Райхов, выжил лишь один еврей из десяти. Если бы Давид Райх не переселился из Перемышля во Франкфурт, оттуда в Антверпен, а затем уже в Марсель, шансы его семьи на выживание были бы ничтожны. Теперь же Райхи оказались счастливыми обладателями пропуска в «землю обетованную».

Марселл Райх, он же Марк Рич, навсегда сохранит ментальность беженца-эмигранта, он навсегда останется «другим». Именно в этой ментальности, в ощущении вечной бездомности коренится его решимость добиться успеха. Решимость эту еще больше укрепил еврейский опыт жизни на чужбине, а также то, что он был единственным ребенком. Исследования говорят, что единственный ребенок имеет более высокую мотивацию и способность к адаптации, чем ребенок из многодетной семьи.[37] В досье на Марка Рича, собранном Службой федеральных маршалов США, есть неожиданная информация о том, что семья Райх, едва спустившись с трапа «Сепра Пинту», сразу же поселилась на Манхэттене, на элитной Пятой авеню. На самом же деле Ричи вначале поселились в доме тети — той самой, что выбила для них визу. Она жила недалеко от Нью-Йорка — в районе Крествуд города Йонкерс. В Крествуде была значительная еврейская община. Оттуда семья Рич начала свою американскую одиссею, растянувшуюся на долгие годы. Вначале была Филадельфия, затем Канзас-Сити, откуда они вернулись в Нью-Йорк: сначала поселились в Квинсе, а в конце концов — на Манхэттене.

«Он был маленький, говорил с акцентом, и он был еврей»

Марк Рич говорит, что за 12 лет поменял 12 школ. Так что завести друзей ему, эмигранту и единственному ребенку в семье, было непросто. Он рос одиночкой, был предоставлен самому себе, и это стало привычкой, впоследствии сформировавшей его характер. Рич навсегда останется одиночкой, он не принадлежит к элите и не стремится в нее попасть. У него несгибаемый характер, и он всегда готов это доказать на деле. «Немного поплачешь и идешь дальше», — ответил мне Рич на вопрос, как он справляется с поражениями.

В феврале 1943 г. семья сменила фамилию Райх на звучащую более по-американски Рич, а Марселл стал Марком. Но Ричи по-прежнему чувствуют себя европейцами; дома они разговаривают в основном по-французски и по-немецки. Год спустя они перебрались в штат Миссури, город Канзас-Сити, в дом 4404 на Холли-стрит — в тесную квартирку на втором этаже кирпичного дома в малопривлекательном районе южной части города. 14 февраля 1947 г. семья Рич получила американское гражданство. Впервые со времен бегства из Галичины у них появился настоящий дом.

Немногие одноклассники, которые помнят Марка Рича в его канзасский период жизни, говорят о нем как о скромном, тихом мальчике, почти не участвовавшем в социальной жизни. Ричи в основном общались друг с другом. Марк учился в Начальной школе Э. Ф. Суинни, в Вестпортской неполной средней школе и, наконец, в Юго-Западной средней школе. По вечерам и по выходным дням он посещал занятия по ивриту. Лицо Марка Рича можно видеть на классной фотографии в ежегоднике Юго-Западной средней школы 1949–1950 гг., но он не числится ни в одной спортивной команде, ни в одном клубе. Его одноклассница Элейн Фокс рассказывает: «Насколько я помню, он был маленький, тихий, с копной черных волнистых волос. Наверно, он был таким скромным еще и потому, что был не такой, как все. Он говорил с акцентом, и он был еврей».[38]

Он был «самым тихим мальчиком в „Лагере Оцеолы“», как вспоминает писатель Келвин Триллин, живший с Марком в одной палатке в 1949 г. в горах Озарк. Впоследствии Рич довел до совершенства свое умение оставаться незаметным. Триллин (который, в отличие от Рича, попал в школьный зал славы), был поражен тем, что Марк знал больше языков, чем любой бойскаут в лагере. Понятно, что два товарища по скаутской палатке, сидя у лагерного костра, говорили не о ценах на нефть или стратегиях купли-продажи ценных бумаг. «Если меня спросят, не пытался ли Марк Рич монополизировать какой-нибудь рынок в „Оцеоле“, я скажу, что единственным серьезным товаром в лагере был продукт с названием „Анти-Клещ“ или что-то вроде этого — он смягчал зуд от укусов клещей, да и то не всегда».[39]

В 1946 г. Давид Рич открыл ювелирный магазин Petty Gem Shop. 11-летний Марк, вместо того чтобы играть со сверстниками, помогал отцу в магазине. «Я там делал все на свете. Вешал ценники на ювелирные изделия, помогал их чистить, продавал». Ему нравилось торговаться и договариваться, торговать и продавать. Именно там, в магазинчике отца в Канзас-Сити, в нем проснулся интерес к бизнесу.

Дела шли хорошо — настолько хорошо, что Давид Рич занялся оптовой торговлей и учредил компанию Rich Merchandising. Давид был образцовым торговцем — он всегда был готов заняться чем-нибудь новым. Рене Тро, антверпенский кузен Марка Рича, вспоминает, как его дядя Давид приехал к ним вскоре после войны. «Он был полон идей: импортировать игрушечные машинки, заняться экспортом косметики, открыть банк в Боливии». Давид Рич торговал драгоценными камнями, автомобильными запчастями, джутовыми мешками и табаком. Благодаря джутовым мешкам у него завелись связи в Южной Америке, особенно в Боливии, где в такие мешки паковали оловянный концентрат, картофель, сахар. Он полетел в Ла-Пас — столицу страны, разрываемой внутренними конфликтами, революциями и гражданскими войнами. Давид Рич вместе с партнерами учредил акционерное общество Sidec Overseas (экспорт сельскохозяйственной продукции в США), туристическое агентство, а в конце 1950-х — крупнейший частный банк страны Banco Boliviano Americano, «Боливийский американский банк».

Самое большое влияние

«Мой отец умел добиваться успеха и придерживался строжайшей трудовой этики», — говорит Марк Рич, и в голосе его по-прежнему слышны нотки восхищения. Благодаря растущим доходам Ричи смогли снять кое-что получше тесной квартирки, а в конце 1940-х купили краснокирпичный дом в Нью-Йорке, на Восточной Семьдесят второй улице, 429. Дом обошелся им в $18 000 (около $160 000 в современных ценах).[40] Вскоре после этого Давиду Ричу позвонил его дальний родственник Эрик («Макси») Корнгольд, живший в Бронксе. Помня, что Давид имел дело с джутовыми мешками, Макси предложил ему поработать с компанией Melrose Bag & Burlap. В дальнейшем семья Рич переехала на Форест-Хиллс в Квинсе — район с традиционно большой еврейской общиной.

За несколько лет компания превратилась в торговый концерн, штаб-квартира которого впоследствии обосновалась на Саттон-Плейс, в элитном районе Манхэттена. Основным направлением деятельности концерна был импорт бенгальского джута для производства джутовых мешков. Давид Рич вновь продемонстрировал свое прекрасное чувство времени: начало 1950-х было лучшим временем для инвестиций в джут. 25 июня 1950 г. войска коммунистической Северной Кореи перешли 38-ю параллель и вторглись в Южную Корею, и войска 15 государств получили мандат ООН на противодействие агрессору. Длившаяся три года Корейская война предоставила Давиду Ричу счастливый случай: армии требовалось много мешковины для мешков с песком, и спрос превышал предложение. Melrose Bag & Burlap, став главным армейским подрядчиком, сорвала изрядный куш.

Марк Рич до и после школы работал у отца в офисе. Джутовый бум преподал юноше два урока: во-первых, дефицитный товар можно продать по высокой цене; во-вторых, кризисы и войны открывают хорошие перспективы для бизнеса. Рич говорит, что отец давал ему чувство защищенности, когда он больше всего в этом нуждался — и в марокканском лагере для интернированных, после бегства из Европы, и в новом неизвестном мире Соединенных Штатов. Давид Рич на всю жизнь остался для Марка образцом для подражания, Марк всегда будет стараться быть достойным отца и, даже заработав сотни миллионов, не перестанет тянуться к этому идеалу. Желание, чтобы отец гордился его успехами, всегда будет одним из главных стимулов в жизни Марка Рича.

Марк никогда не забывал, благодаря чему его отец добился успеха. Давид был надежным человеком, он заводил и поддерживал многочисленные деловые и дружеские связи, быстро приспосабливался к меняющимся обстоятельствам и никогда не упускал возможность испробовать новое поле деятельности.

Благодаря растущему благосостоянию семьи Марк Рич смог перейти из Средней школы Форест-Хиллз в частную школу на Манхэттене. Он председательствовал на собраниях Французского клуба в частной Подготовительной школе на Западной 54-й авеню, 11 — в школе, где позднее учились Дэн Браун, Джеймс Каан и Роберт Де Ниро. Рич закончил школу в 1952 г., перескочив через класс. Когда ему было 18, на вопрос в школьном еженедельнике «О какой работе ты мечтаешь?» он отвечает: «Бизнес». Школьная характеристика за 1952 г. описывает его как «крайне целеустремленного», «активного и креативного», «с высоким самоконтролем», «готового взять на себя ответственность», «в высшей степени устойчивого».[41]

Осенью 1952 г. Марк поступил в Нью-Йоркский университет и начал изучать маркетинг, но вскоре понял, что ему нужны не теоретические занятия, а практический опыт. Один немецкий еврей, знакомый его отца, организовал Марку собеседование в Philipp Brothers — крупнейшей в мире компании по торговле сырьевыми ресурсами. Рич даже не догадывался, что у Philipp Brothers он найдет то, что удается считаным единицам, — свое призвание.

Глава 4

Американская мечта

Марк Рич впервые вошел в головной офис Philipp Brothers на Пайн-стрит — улице, параллельной Уолл-стрит в финансовом квартале Манхэттена, — весной 1954 г. В том году Франция проиграла вьетнамским коммунистам решающее сражение у Дьенбьенфу, а президент Дуайт Эйзенхауэр публично изложил «теорию домино», призывая не позволить коммунистам захватить всю Юго-Восточную Азию. В июле предыдущего года Корейская война завершилась разделом страны на коммунистический Север и капиталистический Юг.

Рич не был уверен, стоило ли ему идти в ученики — пусть даже в самую крупную и уважаемую компанию по торговле сырьем. Ему как раз исполнилось 19, когда он начал работать в экспедиции — отделе обработки почтовой информации — за $40 в неделю. «Я работаю каким-то почтальоном, — думал он, получив задание рассортировать полученные телексы. — Это унизительно. В конце концов, я окончил среднюю школу и поступил в университет». Но у него не было выбора. Всякий, кто хотел работать в Philipp Brothers, начинал с разбора почты, будь он хоть выпускник университета. Кто бы мог подумать в те весенние дни, что Марк Рич вскоре войдет в число знаменитостей, не получивших университетский диплом.

Испытанная веками немецкая традиция ученичества мало изменилась со времен Средневековья. Ученик под руководством опытного мастера начинал осваивать профессию с нуля, а в оплату за обучение работал на мастера за весьма скромное вознаграждение. Со временем ученик становился подмастерьем, практически членом семьи мастера, и старший мужчина брал на себя роль опекуна, принимая на себя почти отцовские функции.

«Это был семейный бизнес, — разъяснял мне преимущества традиционной системы один трейдер-ветеран. — Кому нужны эти дипломы? Мы все знали друг друга. Босс на самом верху знал самого младшего из учеников. Тут сразу было видно, у кого какие достоинства и недостатки, у кого к чему есть талант. Твой отец или друг семьи помог тебе войти в дверь, а дальше ты сам должен был показать, что ты не просто хорош — что ты лучше других. Это не система патронажа, когда ты медленно двигаешься вверх по служебной лестнице, ступенька за ступенькой. Нет, здесь все зависело от того, как ты работаешь».

Именно по этому принципу работала фирма Philipp Brothers. Компанию основали два немецких еврея, братья Филиппы — Оскар и Джулиус. Они начали с торговли металлом в 1901 г. в Гамбурге. В 1909 г. Оскар Филипп открыл отделение в Лондоне, а в 1914 г. их кузен Зигфрид рискнул пересечь Атлантику и открыть отделение в Америке. После мировых войн головное отделение компании окончательно обосновалось в Нью-Йорке, и вскоре Philipp Brothers превратилась в крупнейшую в мире сырьевую компанию.

Евреи и коммерция

Европейские евреи, в особенности евреи немецкие, такие как Оскар и Джулиус Филиппы, с XIX в. контролировали торговлю металлами. Европейские евреи веками страдали от дискриминации. Они не могли быть крестьянами, поскольку им запрещалось владеть землей. Их не пускали в ремесленные гильдии, так что они не могли быть ремесленниками. В 1215 г. на IV Латеранском соборе (очередном Вселенском соборе Католической церкви) евреям было запрещено занимать официальные должности. Иными словами, им был закрыт доступ к основным видам экономической деятельности тех времен. Однако же евреям разрешалось заниматься тем, что у средневековых христиан было под запретом, — давать деньги в рост. Так евреи за неимением других вариантов стали ростовщиками и торговцами.

«Это злобный антисемитский умысел, — объяснял мне один сырьевой трейдер, набожный еврей. — Нас вынудили заниматься торговлей, а теперь называют жадными евреями, у которых только деньги на уме. Занятие торговлей имеет для евреев одно довольно печальное преимущество, — продолжал он. — Если у тебя нет ни земли, ни хозяйства, ни официального патента на занятие ремеслом, то, когда к тебе придут, чтобы изгнать или устроить тебе веселую жизнь, ты можешь быстро собрать вещички и сбежать». Как говорится, «если все начнется снова».

Понемногу самые преуспевающие купцы-евреи занялись торговлей драгоценными металлами и драгоценными камнями, зачастую преодолевая огромные расстояния. В XVIII–XIX вв., с развитием индустриализации, стала расти потребность в металлах и другом сырье из отдаленных стран. В результате торговля металлом сосредоточилась в основном в еврейских руках, ведь евреи имели все необходимые знания и торговые связи. Евреи жили в главных регионах добычи сырья, расположенных в основном в немецкоязычных регионах Центральной Европы: на востоке Германии, в Австрии, а также в Богемии, Польше, и Венгрии.

Ирония судьбы заключена в том, что евреи превратились в лучшее торговое сообщество именно из-за преследований и ограничения в правах. Король Эдуард I в 1290 г. изгнал евреев из Англии, а в XIV в. французские монархи Филипп IV и Карл VI изгнали их из Франции. С 1347 по 1353 г. в Европе свирепствовала эпидемия чумы — «черная смерть», и по Германии и Центральной Европе прокатилась волна еврейских погромов, сопровождавшихся массовыми убийствами. В 1492 г. евреев-сефардов изгнали из Испании. К началу современной эпохи еврейская диаспора была самой многочисленной в мире. Разбросанные по свету евреи обладали непревзойденными торговыми традициями и уверенно совершали сделки, не боясь больших расстояний и длительных сроков. Их общинам удавалось буквально восставать из пепла. Члены сообщества знали друг друга до мелочей, их объединяли родственные и религиозные узы, единые ценности и общая трудовая этика. Такой уровень социального контроля создавал чувство доверия, уверенность в том, что дела будут вестись честно и надежно.

Для успешной деятельности любого экономического сообщества важным условием является доверие. Как выражаются экономисты, высокая степень доверия снижает стоимость коммерческих сделок и компенсирует недостаток информации. Американский философ Фрэнсис Фукуяма считает доверие ключевой предпосылкой процветания.[42] Как мы увидим в главе 7, одним из секретов успеха Рича было доверие.

Когда в 1954 г. Рич пришел в Philipp Brothers, костяк компании состоял из сплоченной группы немецких евреев-эмигрантов. Имена главных сотрудников компании выдают их этнические корни: Людвиг Джессельсон, Адольфо Блум, Генри Ротшильд. Это люди, которые стояли у истоков экономической глобализации, это они писали историю торговли. Эти люди стали наставниками Рича, они знали его отца по торговым делам, они тоже были евреями-ашкеназами, они тоже сумели ускользнуть из когтей нацистов.

Да, Ричу достались прекрасные учителя. Что еще важнее, у Рича были воля и терпение, чтобы слушать, наблюдать и учиться.

Первая сделка

Почтовая экспедиция выглядит скучным местом, но способный и честолюбивый ученик сумел извлечь оттуда массу полезного и интересного. В телексах, поступавших со всех концов света, была масса увлекательных сведений. Кто продавцы? Кто покупатели? Кто кому продает? По какой цене? С какой прибылью? Это был интенсивный курс стратегии торговли. Один торговец металлом, вспоминая о первых днях работы Рича в Philipp Brothers, назвал его «поразительно толковым учеником. Расскажешь ему что-то, и он все улавливает с ходу и вопросов не задает».[43] Даже привыкших к сверхурочной работе трейдеров поражали усердие и талант новичка. Вскоре Рич заслужил репутацию настоящего трудяги — репутацию, которую в тех кругах было нелегко заработать. «Я работал долго и упорно, — вспоминает Рич, который был одержим желанием вырваться из экспедиции и заняться продажами. — Мои боссы обратили на меня внимание и дали работу посложнее. Настоящая учеба началась после экспедиции — в транспортном отделе».

В системе практического обучения, принятой в Philipp Brothers, новички после нескольких месяцев в экспедиции поднимались на следующую ступеньку — в транспортный отдел. Рич вспоминает, как стажировался у начальника транспортного отдела. Затем его послали в доки одного — самостоятельно контролировать разгрузку, проверять вес и качество и сверять накладные. И наконец, он начал оформлять торговые операции. «Я занимался отправкой партий грузов и металлов, оформлял страховку и проводил платежи по аккредитивам», — вспоминает Рич.

Он учился профессии сырьевого трейдера с самых азов. Через два года он стал младшим трейдером, и вскоре его взял под свое крыло Генри Ротшильд (который, несмотря на фамилию, не был в родстве со знаменитым банкирским семейством). Генри родился в немецком городе Бохум, занялся сырьевым бизнесом в 16 лет и когда-то вел дела с отцом Марка. Генри Ротшильда вспоминают как застенчивого и неразговорчивого, очень толкового аналитика. Наставник и ученик оказались родственными душами и быстро нашли общий язык.

Ротшильд был требовательным начальником. Он отвечал за южноамериканское направление и растущие европейские структуры Philipp Brothers. Текущие дела он все больше передоверял Ричу, который зарекомендовал себя превосходным помощником. «Меня восхищали масштабы рынка, — рассказывает Рич. — Взять хотя бы смазочные материалы или алюминий: они есть везде, куда только ни посмотришь. Они везде нужны: на западе и востоке, на севере и на юге». Это восхищение останется в нем надолго.

Первым сырьем, которое он самостоятельно продал, стало боливийское олово.

Создать новый рынок

Рич быстро заработал в Philipp Brothers репутацию вундеркинда. «Он с самого начала был очень сообразительным и осведомленным трейдером», — сказал один из тех, кто с ним работал. Одной из причин его успеха стала работа со ртутью — специфическим продуктом, спрос на который в середине 1950-х гг. был очень невелик.

Разговаривая с сырьевыми трейдерами, рано или поздно слышишь выражение, звучащее с оттенком благоговения: «Создать рынок». Это мечта каждого трейдера: свести производителя с потребителем и создать покупательский спрос на сырье, которое до тебя почти не торговалось. Трейдер, который занимается специфическим сырьем, чтобы создать новый рынок, в первую очередь должен вдумчиво анализировать ситуацию и отслеживать новые тенденции быстрее конкурентов. Кто обладает сырьевым ресурсом, не осознавая полностью его потенциал? Как повлияют на спрос технические новшества или войны? Из той же нефти веками делали битум и керосин для освещения, а когда в конце XIX в. изобрели бензиновый двигатель, ее денежная и стратегическая стоимость выросли кардинальным образом.

Многим хорошим сырьевым трейдерам так и не удалось создать рынок, у Рича же это получилось, когда он был еще младшим трейдером. Подобная удача выпадала ему не раз, не говоря уже о знаменитой истории с нефтяным рынком. Один из величайших талантов Рича — видеть то, чего не замечали другие. «Он провидец», — сказал мне Айзек Керуб, друг и бывший сотрудник Рича. «Марк — просто гений», — сказал трейдер, работавший с Ричем в Африке. «Он видел то, о чем другие даже не догадывались», — добавляет Урсула Санто-Доминго. «Видеть открывающиеся возможности — вот что самое важное для трейдера», — сказал мне сам Рич. Мы говорили о том, как в его бизнесе важны связи с «человеком с ключами» — так замысловато именуют в Африке людей, облеченных властью. Ответ Рича меня удивил. «Анализ важнее связей», — сказал он.

Свой первый новый сырьевой рынок Рич создал в середине 1950-х. Уже через два года работы в компании он стал присматриваться ко ртути. В то время ее в основном использовали в термометрах, аккумуляторных батареях и детонаторах; соответственно, объем ее продаж был довольно скромным, а цены низкими. Рич искал возможные источники ртути с целеустремленностью, впечатлявшей его коллег. Проанализировав мировую политическую ситуацию, он пришел к выводу, что вскоре спрос на ртуть взлетит, а значит, на ней можно будет хорошо заработать.

В середине 1950-х холодная война набирала обороты. В 1949 г. власть в Китае захватили коммунисты в главе с Мао Цзедуном. В 1950 г. началась затянувшаяся до лета 1953 г. Корейская война. В июне 1953 г. советские войска подавили восстание в Восточной Германии. В 1956 г. разразился Суэцкий кризис: Британия, Франция и Израиль выступили против Египта после того, как египетский лидер Гамаль Абдель Насер национализировал Суэцкий канал. В том же году советские войска вступили в Венгрию и подавили народные выступления против просоветского правительства. Когда Рич начал торговать ртутью, все говорило о скорой войне. «Он связывался с каждым производителем, имевшим хоть какое-то отношение ко ртути, чтобы ее купить», — вспоминает его коллега. Первым источником ртути для Рича стала испанская горнодобывающая компания Consejo de Administración de las Minas de Almadén y Arrayanes (сегодня она называется Mayasa). Вскоре Рич наладил связи с другими производителями и стал признанным специалистом по торговле ртутью.

Тем временем спрос на ртуть пошел в гору. Правительство США во главе с президентом-республиканцем Дуайтом Эйзенхауэром запустило программу перевооружения, из-за чего потребности армии и авиации в ртути увеличивались более чем на 50 %. Соединенные Штаты закупали сырье в больших количествах. Раньше ртуть применялась только в аккумуляторных батареях, теперь рынок ртути стал стремительно расширяться. В военном снаряжении — переносных рациях, металлоискателях, других электронных устройствах — стали использовать ртутные аккумуляторы из-за большего времени их работы.

Деликатные поручения

Теперь Рич стал «тем парнем, что предвидел ртутный бум». Это была его первая коммерческая удача, и она принесла Philipp Brothers серьезную прибыль. Молодой дилер еще совсем недолго работал в фирме, и этот успех серьезно укрепил его позиции. Начальство увидело, что у него есть и талант находить скрытые возможности, и храбрость, чтобы их использовать, и терпение, чтобы успешно завершать сделку, и достаточно здравого смысла, чтобы избегать излишнего риска.

Когда руководителю боливийского офиса Philipp Brothers пришлось вернуться в Англию (его матери должны были делать операцию), было ясно, кто его заменит. Генри Ротшильд послал Марка Рича на полгода в южноамериканскую страну, где вел бизнес его отец Давид Рич. Боливия была печально известна своей политической и экономической нестабильностью. В 1952 г. националистическое движение совершило революцию; крупные шахты перешли в собственность государства. Начиная с XVI в. в этой южноамериканской стране добывали много серебра, олова и вольфрама. В боливийском Ла-Пасе Рич освоил не только испанский язык в совершенстве, но и азы ведения бизнеса в политически нестабильных странах. Он надежно вел дела. Его коллега говорит, что Рич всегда контролировал риски и поддерживал хорошие отношения благодаря спокойному, сдержанному поведению.

После успешной работы в Боливии Philipp Brothers в 1958 г. отправили свою восходящую звезду в Южную Африку. В то время эта страна еще входила в Британское Содружество, а торговый бойкот против режима апартеида еще не начался. Эта поездка стала первым поражением Рича. Он долгие месяцы договаривался о покупке шахты марганцевой руды, вел «очень долгие, очень утомительные» переговоры, но «не смог завершить покупку и вернулся домой с пустыми руками». Его наставники Ротшильд и Джессельсон не сказали ему ни слова упрека. Оба они понимали, что Рич извлечет из этого случая полезные уроки.

Если не считать этой единичной неудачи, Рич показал, что способен выполнять деликатные поручения и не терять хладнокровия в самых неожиданных ситуациях. Он проявлял настойчивость, вел себя нешаблонно, но не безрассудно. И больше всего для Рича были характерны изобретательность и предприимчивость. Именно эти качества в начале 1959 г. больше всего требовались его компании. Бородатые революционеры-«барбудос» собирались переписать историю Кубы, что ничуть не радовало Philipp Brothers, имевшую тесные предпринимательские связи с режимом Батисты. Компании нужен был человек, который решит эти проблемы.

Кубинская революция Фиделя Кастро

В последний день 1958 г. Эрнесто Че Гевара и его друзья-революционеры вошли в Санта-Клару, следующим за ней городом была уже Гавана. После потери Санта-Клары кубинский диктатор Фульхенсио Батиста с немногочисленными сторонниками счел за благо бежать в Доминиканскую Республику. 8 января 1959 г., после двух лет партизанской войны, революционные отряды Фиделя Кастро вступили в Гавану.

Кубинцы, в особенности полунищие крестьяне кампесинос, с восторгом встретили повстанцев. Армия и полиция за считаные часы перешли на их сторону. Ликующие толпы приветствовали Кастро и его товарищей по оружию. Через 24 часа в Гаване с режимом Батисты было покончено. Клика диктатора богатела, выжимая соки из страны и эксплуатируя ее природные богатства, а народ все больше нищал. Состояние Батисты оценивалось в десятки миллионов долларов. Он пришел к власти в 1933 г. при помощи Соединенных Штатов, подписавших с ним договор о взаимной помощи. Правительство США перестало поддерживать Батисту только в последние дни его режима, когда он уже не мог поддерживать экономическую стабильность страны.

Фидель Кастро и Че Гевара, позднее назначенный министром промышленности, занялись национализацией шахт и промышленных предприятий. Для Philipp Brothers это стало серьезной проблемой. Хотя компания занималась в основном торговлей, а не производством или инвестициями, но в некоторых странах она финансировала строящиеся предприятия, получая за это эксклюзивные долгосрочные контракты. В будущем Марк Рич доведет эту стратегию до совершенства (см. гл. 14).

Революционные кубинские лидеры заморозили один такой проект — пиритовый рудник, в который Philipp Brothers вложила $1,2 млн (отметим для сравнения: в 1959 г. компания объявила, что получила $6 млн прибыли до уплаты налогов). Что можно было сделать? Ротшильд тут же предложил послать в Гавану своего молодого помощника Марка Рича. Это было в традициях компании — доверять молодым работникам и поручать им трудные задания. А Марк имел представление о латиноамериканском менталитете и свободно говорил по-испански.

И 24-летний Рич полетел в Гавану договариваться с режимом «барбудос». Переговоры затянулись на полгода. Рич-переговорщик вел себя твердо, но гибко. Он использовал весь арсенал умелого трейдера, понимая, что обязан найти решение, выгодное обеим сторонам. «Хорошая сделка — это когда обе стороны, поставив свои подписи, смеются от радости, — объяснял мне Рич. — Только у такого сотрудничества есть будущее. Иначе это будет ваша первая и последняя сделка».

Рич стал обдумывать ситуацию. В чем правительство Кастро нуждается больше всего? В твердой валюте. В международных контактах. В рабочих местах. Значит, Кастро должен быть заинтересован в том, чтобы пиритовый рудник продолжал работать, ведь это и рабочие места, и валюта для страны. И тогда Рич предложил неожиданное решение, которое вначале выглядело авантюрой. «Я предложил влить туда дополнительные деньги, — рассказывал он, когда мы в очередной раз поднимались в гору на подъемнике в Санкт-Морице. — Кубинцев эта идея заинтересовала. Благодаря этому они смогли снова запустить пиритовый рудник. А я смог полностью вернуть наши первоначальные вложения».

В начале революции многие, даже в Соединенных Штатах, относились к Кастро с симпатией. В отличие от Че Гевары (которого Рич запомнил «энергичным и деятельным»), Кастро не выглядел ортодоксальным марксистом или приверженцем Советского Союза. Но вскоре новый кубинский режим показал свою идеологическую косность. Рич, который собственными глазами видел, что происходит на Кубе, все больше разочаровывался в «барбудос». «Я не понимаю, почему они стали коммунистами, — говорил он мне, пока мы сидели на подъемнике. — Ладно, пусть они хотели изменить то, что устроил Батиста, но эти коммунисты взяли всех в ежовые рукавицы, я сам это видел. Оппозиции не осталось вообще, и люди с этим смирились. — Он удивленно качает головой. — Не понимаю, зачем им был нужен этот коммунизм, — снова говорит он. — Это так плохо для людей».

«Куба стала для Марка Рича испытанием на зрелость, — говорил мне его знакомый. — Что он может? Чего он не может? Есть ли у него новые идеи? Творческий ли он человек? Способен ли выдерживать давление?» Критики Рича заостряют внимание на другом. Биограф Крейг Копетас приводит слова анонимного «бывшего руководителя транспортного отдела», который якобы сказал, что Марк «набрался опыта в Гаване, и это сформировало его характер, он понял, что при определенных обстоятельствах закон — это не главное».[44]

Несмотря на эмбарго, Рич никогда не прекращал торговать с кубинским режимом. Сигары Cohiba, которые он курит с таким удовольствием, не единственное тому доказательство. До торгового эмбарго в феврале 1962 г. Рич постоянно летал в Гавану. Впоследствии кубинскими сделками руководили из мадридского офиса Philipp Brothers. Важнейшими видами кубинского сырья, которыми Рич торговал до середины 1990-х, были пирит и медь. Затем к ним добавились марганцевая руда, необходимая для производства стали, и никель. Его собственная компания затем покупала кубинский сахар, а привозила венесуэльскую или российскую нефть. Рич как-то даже зафрахтовал «Монвизо» — то самое грузовое судно, которое вывезло его семью из Франции в Марокко, — для перевозки пирита с Кубы в Италию. В 1991 г. кубинский беженец обвинил компанию Рича в том, что она вела переговоры с сыном Фиделя Кастро о добыче урановой руды на Кубе.[45] Рич отвергает эти обвинения, утверждая, что переговоры шли исключительно о месторождениях свинца и цинка.

После Кубы за Ричем окончательно закрепилась репутация вундеркинда, он стал восходящей звездой Philipp Brothers. За несколько следующих лет он объездил весь мир: полгода в Индии, полгода в Амстердаме; он искал новые возможности для бизнеса, путешествуя в Конго (Браззавиль) и Сенегал. («В Африке делать было особенно нечего», — замечает он.) В те времена туризм не был так популярен, и полеты были редким и весьма дорогостоящим удовольствием. Рич любил путешествия, независимость и приключения. Он обожал выискивать возможности для бизнеса. Это был именно тот образ жизни, о котором он мечтал еще в школьные годы. Ему было необходимо преодолевать препятствия. В 1964 г. Людвиг Джессельсон, руководитель Philipp Brothers, предложил 30-летнему Ричу возглавить мадридское отделение компании. Рич согласился не раздумывая.

Друзья в фашистской Испании

Марк Рич — человек хладнокровный и скрытный. Как и всякий хороший трейдер, он умеет контролировать свои чувства. Он держит эмоции при себе и не проявляет чрезмерного энтузиазма, но об Испании он говорит, как подросток о своей первой любви. Испанию он полюбил с первого взгляда, там он чувствует себя в своей стихии. Ему по-настоящему нравится испанский стиль жизни, оказавший влияние на его собственный образ жизни. Ему нравится завтракать в полдень и ужинать поздно вечером. «Я так люблю Испанию, что сам стал испанцем, — говорит он мне, сидя в шале в Санкт-Морице. — Это поразительная страна. Там и пустыни, и горы, и зеленые равнины, и море вокруг, и музыка, и искусство, и все на свете!»

Изрядную часть зимы он проводит на лыжных склонах Санкт-Морица, а летом часто летает на свою виллу в Марбелье. Роскошную виллу в мавританском стиле, которая обошлась ему в $9,5 млн, построил ученик знаменитого американского архитектора Фрэнка Ллойда Райта. В ясные дни оттуда виден марокканский берег. Именно в Испании он влюбился в свою будущую жену Дениз; две из трех его дочерей родились там. Дениз Рич сказала мне как-то, что самое счастливое время она провела в Мадриде. В их семье до сих пор говорят по-испански. «Когда мы уехали из Испании, я не хотел, чтобы дочки забыли язык, так что мы продолжали говорить по-испански», — поясняет Рич. Домашний персонал у него по-прежнему испаноязычный.

В швейцарском офисе Рича висит картина испанского художника Антонио Куироса (1912–1984). Она украшала первую съемную квартиру Рича в Мадриде и так ему понравилась, что Марк ее купил. Квартира эта была в Torre de Madrid — самом высоком тогда здании в Европе. Офис Philipp Brothers был в том же здании. Рич снял квартиру в этом доме, чтобы не тратить время на дорогу и иметь возможность в любой момент прийти в офис, если будет нужда.

«Мы работали очень, очень много. Трудоспособность у Марка просто поразительная, — вспоминает Урсула Санто-Доминго. Она впервые встретилась с ним 45 лет назад, когда пришла по его объявлению о вакансии секретаря. — Он пригласил меня на собеседование в субботу. В офисе было пусто. Ни одной живой души, кроме Марка Рича. Потом я узнала, что он постоянно работает по субботам, да и по воскресеньям тоже. Он думает о бизнесе 24 часа в сутки».

15-часовой рабочий день — с семи утра и до десяти вечера — был скорее правилом, чем исключением. Сотрудников, приходивших на работу к половине девятого, Рич в шутку приветствовал небрежным «добрый вечер».

В 1964 г. жить в Испании было очень интересно. В 1939 г. победу в гражданской войне одержал фашистский режим во главе с генералиссимусом Франсиско Франко, железной рукой управлявшим страной. Испания долго находилась в политической и экономический изоляции, лишь в 1955 г. сумев вступить в ООН. Во времена холодной войны стратегическое значение Пиренейского полуострова возросло из-за близости к Гибралтарскому проливу. В 1960-х гг. неожиданно начался экономический бум, превративший Испанию из преимущественно аграрной страны в открытое, современное индустриальное общество. «Испанское чудо» произошло благодаря радикальной либерализации экономики и мощным государственным вливаниям в инфраструктуру. Технократы выдавили «старую гвардию» фалангистов из правительства.

Одним из таких технократов был Альфредо Сантос Бланко, 40-летний преподаватель экономики, работавший в министерстве промышленности. Он стал одним из важнейших контактов Рича, его «отмычкой» ко всем дверям. «Благодаря дружбе с Альфредо я сумел завести разнообразные знакомства», — говорит Рич. Когда они впервые встретились, Сантос Бланко был президентом Minas de Almadén y Arrayanes — государственных шахт по добыче киновари (ртутной руды), с которыми Рич уже вел дела прежде. Возле города Альмаден находятся крупнейшие в мире запасы киновари, которые разрабатывают со времен античности, добывая ртуть. В XVI–XVII вв. концессией на разработку альмаденских шахт владели Фуггеры — знаменитое семейство немецких банкиров и торговцев. Сегодня эти шахты выработаны полностью. Сантос Бланко, как мы увидим в следующей главе, сыграл важнейшую роль в карьере Рича: без его помощи Марк не смог бы столь быстро добиться таких успехов.

Дружба между бизнесменом-евреем и ревностным католиком-профессором — один из парадоксов жизни Марка Рича. И конечно, удивляет, что он так влюбился во франкистскую Испанию. Франсиско Франко одержал победу в Гражданской войне во многом благодаря помощи нацистской Германии. И хотя официально Испания не участвовала во Второй мировой войне, она откровенно симпатизировала гитлеровскому национал-социализму, а немецкие подводные лодки и самолеты люфтваффе пополняли в Испании свои запасы. Франко объявил себя другом арабской нации, он не признал Израиль и не пожелал устанавливать с ним дипломатические отношения. В 1974 г. он позволил Национальному фронту освобождения Палестины (НФОП) открыть представительство в Мадриде. Испания признала Израиль лишь в 1986 г.

Рич поддерживал тесные связи с Израилем, но политика Франко его явно не смущала. «Марку на это было наплевать, — сказал мне один испанец, работавший с Ричем в те времена. — Политика его не интересовала — только бизнес и прибыль. Это одна из его сильных сторон». Подобного рода нейтральность можно счесть безнравственной, но она помогла Ричу преуспеть в бизнесе.

В 1960-х гг. Рич, по словам моего испанского знакомого, «добился огромных успехов в нашей стране». Мадридское отделение Philipp Brothers в то время отвечало за развивающиеся (как мы бы их сегодня назвали) рынки. Среди них были Южная Америка, включая Кубу с наложенным на нее эмбарго Соединенных Штатов, и Африканский континент, по которому в конце 1950-х — начале 1960-х гг. прокатилась волна деколонизации. В Африке для бизнеса Рича были особенно интересны Конго, Алжир и Нигерия — страны, богатые природными ресурсами. Средний Восток, не очень интересовавший Philipp Brothers, тоже был в поле зрения мадридского офиса. «Мадрид занимался проблемными регионами», — как сказал один их сотрудник. К таким регионам относились и многие зоны конфликтов, и новые государства с нестабильными структурами власти, и регионы без устоявшихся торговых традиций. Наконец, проблемными регионами считались все страны, обладающие природными ископаемыми. А также страны, которые собирались поднять цену на имевшиеся у них природные ресурсы.

Американский герой

Десятилетие 1960-х было временем величайшего взлета торговцев природными ископаемыми. В США, ряде европейских и азиатских стран начался экономический бум. Это было десятилетие стремительного технологического развития, кульминацией которого стала в 1969 г. высадка человека на Луне. Во всем мире царил дух безоговорочного оптимизма.

Рич знал, как важно не упустить открывающиеся возможности. Мадридский офис — во многом благодаря команде молодых честолюбивых сотрудников, которых он нанял, — стал одним из ведущих подразделений компании. «Марку было наплевать, откуда ты родом и где ты учился, — говорил мне испанец из этой команды, прошедший с Ричем огонь и воду. — Он искал людей, которые готовы работать, ездить, быть преданными компании, готовы зарабатывать деньги». И они ездили по перспективным странам третьего мира, где была возможность купить сырье за столь необходимую этим странам твердую валюту. «Это был ценнейший опыт: мы там, в Испании, торговали чем угодно, от глинозема до цинка, — рассказывал мне Рич. — Я работал со всеми видами сырья, и мне это нравилось».

К концу 1960-х Марк Рич добился своего. Родившись в небогатой семье беженцев-евреев, он благодаря упорному труду достиг больших успехов. Он вошел в высшее звено руководителей одной из крупнейших сырьевых компаний мира. Теперь его воспринимали как серьезного бизнесмена и в министерствах фалангистской Испании, и в кругах кубинских революционеров.

Такая карьера была возможна только в Соединенных Штатах. Марк Рич был олицетворением американской мечты. Он воплощал традиционные ценности этой страны: отвагу, настойчивость, умение рисковать, командный дух и, конечно, упорный труд. Соединенные Штаты гордились своим удачливым сыном: американец, сумевший перехватить сырьевую торговлю у европейцев, заслуживал величайшего уважения.

Торговлей сырьем со времен позднего Средневековья занимались европейцы. Сначала венецианцы и генуэзцы, в XV в. им на смену пришли португальцы и испанцы. В XVII в. повелителем морей был голландский торговый флот, а затем на сцену вышла Англия. До Первой мировой войны более 60 % мировой торговли было сосредоточено в руках европейцев.[46] Америка стала ведущей торговой державой не в последнюю очередь благодаря таким компаниям, как Philipp Brothers, и таким трейдерам, как Марк Рич. Вскоре Ричу предстоит стать исторической фигурой, «гением рынка металлов, на котором прежде доминировали европейцы».[47] Но торговля металлами была только началом. Настоящая революция начнется с нефти.

Глава 5

Нефть бьет фонтаном

Революция, как это обычно и бывает, началась со скромного, ничем не примечательного события, случившегося летом 1969 г., через пять лет после того, как в Тунисе, который первым из африканских стран получил независимость, нашли нефть. Алан Флакс, руководитель маленького филиала Philipp Brothers в Милане, случайно узнал, что тунисцы впервые собрались продать нефть независимому трейдеру. На торги было выставлено 25 000 т сырой нефти для немедленной отгрузки. Флакс купил эту нефть и продал ее итальянскому нефтепереработчику. Он заранее нашел заинтересованного покупателя, так что это была безрисковая сделка с быстрой прибылью. Трейдеры называют такие сделки «спаренными»: дилер покупает товар и тут же продает его покупателю, с которым договорился заранее.

Марка Рича эта новость воодушевила и в то же время расстроила, ведь это Флаксу, а не ему удалось провести сделку. Сам Рич уже давно выискивал возможности торговать нефтью через международные структуры Philipp Brothers. В те годы нефть вообще не продавалась на открытом рынке, то есть не являлась товаром в классическом смысле слова. Рич начал думать о свободной торговле нефтью еще в июне 1967 г., во время Шестидневной войны. В мае того же года египетский президент Насер отдал приказ блокировать Аккабский залив, тем самым отрезав израильский порт Эйлат от остального мира. Через Эйлат, единственный израильский порт на Красном море, страна получала основной объем нефти. А когда Египет, Иордания и Сирия стали сосредотачивать войска у израильских границ, Израиль нанес смелый предупреждающий удар. Утром 5 июня израильская авиация атаковала аэродромы противника и уничтожила всю вражескую авиацию. В результате израильского превосходства в небе сухопутные войска за считаные дни смогли захватить Синайский полуостров, Голанские высоты, сектор Газа, Западный берег реки Иордан и Восточный Иерусалим.

Первое в мире нефтяное эмбарго

Шестидневная война породила первое в мире нефтяное эмбарго. Аналитики много лет обсуждали «нефтяное оружие» — и вот это оружие зарядили и пустили в ход. Основные арабские нефтедобывающие страны — Алжир, Ирак, Кувейт, Ливия и Саудовская Аравия — договорились не поставлять нефть дружественным Израилю странам: Соединенным Штатам, Великобритании и в некоторой степени Германии, установившей в мае 1965 г. дипломатические отношения с Израилем. Эмбарго представлялось серьезной угрозой, ведь 3/4 всей нефти Западная Европа получала из стран Среднего Востока и Северной Африки.[48] Но на этот раз выстрел из нефтяного оружия оказался холостым — США, Великобритания и Германия приобрели недостающую нефть у неарабских нефтедобытчиков: Венесуэла нарастила добычу, Иран и Индонезия сделали то же самое. В проигрыше оказались организаторы бойкота, потерявшие часть прибыли. Через два месяца после объявления бойкота его организаторы возобновили поставки нефти «друзьям Израиля». Но египтяне до 1975 г. продолжали блокировать Суэцкий канал, через который из Персидского залива в Европу поступала основная часть нефти.

У двухмесячного бойкота оказался парадоксальный побочный эффект: из-за увеличения добычи нефти предложение стало превышать спрос. Предприимчивый трейдер Марк Рич увидел в этом чудесные возможности. Еще в Испании он понял, что на торговле нефтью можно хорошо заработать. Эту идею он уже обсуждал со своим другом Альфредо Сантос-Бланко, экономистом из испанского Министерства труда. Франкистская Испания, не признавшая Израиль, имела прекрасные отношения с арабским миром. Рич собирался сам использовать эту уникальную ситуацию, как вдруг откуда ни возьмись появился Алан Флакс, готовый утащить новый рынок у него из-под носа. Ричу повезло, что у Philipp Brothers для таких случаев не было четко оговоренных правил наподобие «кто первым увидел, тому и принадлежит». В их компании сделку заключал тот, кто лучше все придумал, у кого были лучшие связи, кому больше повезло. И Рич, проявляя ту же настойчивость и упорство, которые всегда выделяли его среди других трейдеров, приступил к освоению нефтяного бизнеса.

«Нефть была товаром, который имелся в больших объемах, дорого стоил, но никогда не появлялся на открытых и конкурентных рынках, — рассказывал мне Рич. — Я подумал, что можно торговать нефтью помимо „Семи сестер“. Если я вижу на рынке интересующую меня ситуацию, я пытаюсь что-то из этого получить».

«Семь сестер»