Помоги проекту - поделись книгой:
На центральной улице, разделяющей весь поселок на две части, зеркальными окнами сияло кафе. «Закрыто на ремонт» — оповещал пожелтевший тетрадный листок на металлической двери, сплошь покрытой объявлениями. Рядом с кафе продавался квас: на раскладном стуле в тени бочки сидела продавщица и внимательно наблюдала за мной. Видимо, она заметила разочарование на моем лице и посоветовала:
— Попробуйте в деповскую столовку, если успеете.
— Хороший вариант, — согласился я. — Как туда попасть?
И тут же получил инструкцию, как пройти на территорию депо и как среди переплетений железнодорожных линий и нагромождения цехов найти столовую. Подумать только, что такой стратегической информацией обладает простая продавщица кваса! Поселок небольшой, каждый житель все знает.
Я незамедлительно отправился в депо. Следуя инструкциям продавщицы, прошел по территории в корпус № 1. Здания депо выстроены уступами, и, чтобы добраться до конца шестого корпуса, нужно было пройти депо насквозь.
Я шел по депо, поминутно оглядываясь по сторонам. Чуть зазеваешься — тут же свалишься в ремонтную яму или получишь по голове крюком от крана. В здании с высоким потолком были проложены пути. На них — локомотивы в ожидании ремонта: электровозы и тепловозы, разобранные и полуразобранные. Вокруг грохот станков, запах солярки, масла, графита. По депо шныряли рабочие в промасленных робах. В следующем корпусе цеховой кран перегружал на платформу огромные колесные пары электровоза с косозубыми шестернями на осях. Работали токарные станки, гудели машины. Перекрикивая грохот, я обратился к рабочему в промасленной спецовке: «Где здесь столовая?» Он махнул на засаленную дверцу, ведущую в следующий корпус.
Переходя из одного здания в другое, я миновал шесть корпусов и вышел на улицу. К наружной стене было пристроено голубое крылечко с вывеской «Столовая депо». Дверь была заперта, и никаких объявлений. От стоявшего поблизости электровоза ко мне направилась женщина в темно-синей робе. На ходу она протирала тряпкой черные от машинного масла руки. «Столовая уже закрылась. Заведующая рано приходит и рано уходит, — пояснила она, кивая на закрытую дверь. — У вас сто рублей не будет?»
Вспомнился утренний случай со страховкой. «Опять сто рублей», — подумал я. Магдагачи обязательно хотели получить от меня эту сумму, и не важно, каким способом. Я поспешил ретироваться. Идти пришлось тем же путем. Теперь у меня уже были навыки обхода катящихся кранов и торчащих в самых неожиданных местах вагонных домкратов.
Оставался последний вариант общепита в Магдагачи — узбекское кафе на рынке. О нем вспомнил кто-то из работников депо. Я вышел на окраину города и, расспрашивая прохожих, по ориентирам нашел рынок, который располагался в подвале пятиэтажки. Над лестницей, ведущей в подвал, была приколочена выцветшая табличка. Голубой краской на листе фанеры было начертано: «Торговый центр». Подвал фанерными перегородками разбили на отсеки, каждый из которых был занавешен шторой. Никаких вывесок.
Поочередно отодвигая занавески, я нашел кафе. На угловом диване за деревянным грубо сколоченным столом сидела женщина и смотрела телевизор. На обед предлагалось: хашлама на первое и самса с мясом на второе. Цена обеда в пределах хорошего городского бизнес-ланча. Пришлось довольствоваться тем, что есть.
На ночевку я решил устроиться у озера, километрах в трех от поселка. С одного берега — плотина и водозаборная станция. За стоком плотины — речка. В ней купались подростки, а рыбаки предпочитали правый берег. Перейдя по дамбе, я обогнул пляжи озера, на которых отдыхали семейные пары. У водозаборного узла долговязый мужчина обливал из пластикового ведра белый «Лексус». Мыть машину у водоема? Внутренне я его осуждал. Экологии это вредит. Но кто в этих краях задумывается об экологии? Рядом с сияющим чудом японского автопрома разгуливала женщина с детской коляской. Неподалеку дымил костерок из листвы — лучшее средство от надоедливой мошкары. «Мужчина, извините, — окликнул меня шофер „Лексуса“. — Я вас за день уже несколько раз в поселке видел. Вы путешествуете?»
Этот вопрос мне задавали очень часто. У меня выработалось несколько вариантов ответа, в зависимости от ситуации и времени, которым я располагал. Когда времени было достаточно, я подробно рассказывал об экспедиции. Если торопился, то ограничивался коротким комментарием или дарил открытку «Москва — Владивосток на электричках». По этой фразе легко найти информацию в сети. На этот раз я ответил, что путешествую, и рассказал о маршруте. «Может, вам помощь какая нужна? — предложил мужчина. — Если что, обращайтесь. Еще минут пятнадцать я здесь буду».
Чертовски приятно, когда незнакомые люди предлагают помощь просто так! У меня все было в порядке. В планах было найти место для стоянки на берегу озера, разбить палатку, искупаться и устроиться отдыхать. Мошка ела беспощадно, но противомоскитная куртка, сшитая из легкой сетки, спасала. Мошка и комары садятся на нее, но прокусить не могут: сетка неплотно прилегает к телу. Куртку лучше использовать вместе с такими же сетчатыми брюками. В таком комплекте на природе можно пробыть сколь угодно долго и отдыхать на берегу знойным днем, не опасаясь укусов насекомых.
Я разбил лагерь на берегу и устроился на ночлег. Вокруг было спокойно. Я даже подумал, как здорово все складывается. Знал же, что подобные мысли — предвестники беды. И впрямь, ночью произошли две неприятности.
Пока я спал, у меня украли носки. На растяжках от палатки, натянутых между деревьями, я развесил сушиться вещи после стирки. Из всех вещей украли только этот предмет одежды. Любопытно, что пара носок была приобретена мною за сто рублей. Все-таки Магдагачи забрали свою сотню. Хорошо, что таким способом.
Вдобавок со мной произошло то, что рано или поздно случается с любым путешественником, — я отравился. Острая интоксикация и обезвоживание организма. Последствия обеда в сомнительном кафе.
В четыре ночи я кое-как собрал вещи, сунул их в рюкзак и двинулся к станции. В ногах была слабость, и из-за этого меня пошатывало. Дорога шла на подъем. Озеро окутал туман, перелесок и железнодорожные пути накрыло молочным одеялом. Я прислушался, не идет ли поезд. Вокруг была тишина. Даже птицы спали. Добравшись до водяной колонки, я пополнил запасы питьевой воды. Организму требовалась жидкость, чтобы нейтрализовать последствия обезвоживания.
На станцию Магдагачи подали пригородный поезд на Сковородино — сидячий вагон с мягкими креслами. Я плюхнулся на сиденье и попросил у проводницы кипяток. Мне просто необходимо было выпить горячего чая, чтобы хоть как-то мобилизоваться и привести организм в порядок после отравления. Проводница пообещала включить генератор и нагреть воду через полчаса после начала движения. Ровно через 30 минут она подошла: кипяток в титане готов. Горячий чай привел меня в норму, и я снова мог полноценно наслаждаться живописными пейзажами Забайкальского участка Транссиба.
Магдагачи — Сковородино
Дальнейший путь пролегал по Амурской области. Пригородные перевозки при малом пассажиропотоке убыточны — это факт. Чтобы сохранить маршруты, местные власти вынуждены компенсировать из региональных бюджетов разницу между стоимостью прогона поезда и кассовым сбором за проданные билеты. Чем больше компенсация, тем дешевле проезд для пассажира. Тарифная политика на пригородные перевозки в каждом регионе России своя. У властей в Амурской области свой взгляд на пригородные тарифы. Стоимость билета от Магдагачи до Сковородино 748 рублей. Расстояние 188 километров. Итого — 4 рубля за километр. Это втрое выше стоимости билета на пассажирский поезд! О причине такой несправедливости я поинтересовался у дежурной по станции Сковородино. Почему проезд в пригородном поезде дороже, чем в пассажирском, когда везде наоборот? Вместо ответа она сунула в окошко листок с номером телефона горячей линии РЖД: все вопросы в центр.
Нужно было вздремнуть после бессонной ночи. До пересадки на следующий поезд оставалось пять часов. Судя по карте, по окраине Сковородино протекала речка. Единственное, о чем я думал, — добрести до берега, разбить палатку и поспать часа три. Тем временем палатка, влажная от утреннего тумана, высохнет, обдуваемая теплым ветром с холмов.
Пойдя по правильным прямым улицам полуразрушенных серых бараков и изб с заколоченными окнами, я вышел к реке, перешел на противоположный берег по шаткому деревянному мосту. Двигался осторожно, чтобы не свалиться в горную речку, журчащую под опорами моста. Удивило, что даже сюда добралась свадебная традиция навешивать на перила мостов висячие замки с гравировкой имен вроде: «Толя + Маша = …» За рекой были полуразвалившиеся сараи и заросшие огороды. За ними вертикально возвышалась скала, которая щетинилась острыми хрупкими камнями. Издали казалось, что она покрыта чешуей. На склоне из оструганных деревянных палок была выложена надпись «СПАСИБО ДЕДУ ЗА ПОБЕДУ!».
Я разложил палатку на берегу реки посреди заросшего огорода. Жердевая ограда давно сгнила и местами повалилась. Берега реки были покрыты острыми камнями, которые впивались в стопы и ранили их. Чтобы подойти к воде и умыться, пришлось надеть ботинки. По пологой стороне скалы круто вверх поднимались козы. Маленькие, пушистые, черно-белого окраса. Иногда из-под их копыт вылетали угловатые булыжники и с шумом падали на камни под скалой. До палатки они не долетали.
Мне удалось отдохнуть и восстановить силы. К поезду я пришел заранее. Предстояло сделать покупки в магазине. Нужен был чай, сахар и лимон, чтобы получить порцию витамина С. От его недостатка сводило икры. Объявили посадку на пригородный поезд Сковородино — Ерофей Павлович. Ради интереса я узнал цену билета в кассе. Полный билет 770 рублей, и для местного сообщения это дорого. Билет я не взял, надеясь договориться с проводником. В каждом вагоне пригородного поезда у проводников есть кассовый аппарат. В крайнем случае билет можно приобрести у проводника с доплатой за услугу оформления.
Сковородино — Ерофей Павлович
На этот раз вагон был плацкартный, без постелей. Нижние и верхние полки подняты, на полу следы влажной уборки. Несмотря на то что вагон был уже «дедушкой», внутри было чисто и аккуратно. Можно задвинуть шторку, чтобы не светило солнце, и ехать с комфортом. Я занял боковое место. Сидеть за столом на боковушке удобнее, особенно если собираешься печатать на клавиатуре. А если на сиденье напротив поставить рюкзак, уже не подсядет пассажир, который будет всю дорогу плевать семечками и потягивать пиво из горлышка. К сожалению, на Забайкальском участке дороги таких хватает.
Поезд шел не торопясь. Стальные колеса скрежетали на поворотах, вытачивая канавку на рельсе и прибавляя работы путейцам. Поезд то карабкался вверх, то круто нырял вниз. Профиль на этом участке один из самых сложных. Сначала состав идет в одном направлении, а потом круто поворачивает на кривой и двигается обратно. Часто в окно можно увидеть участок пути, по которому только что проехали. Железная дорога выписывает замысловатые петли и кривые. Путь проложен между таежными реками, холмами и болотами. На станцию Ерофей Павлович поезд прибыл незадолго до наступления темноты. Вечер был теплым. Пассажиры предупредили, что гулять по Ерофею Павловичу в темное время суток небезопасно. На осмотр поселка у меня был час.
Темные бараки смотрели на меня глазницами окон, пока я шел по центральной улице. Бараки явно были жилыми. Некоторые окна — со стеклами и даже с занавесками. Кое-где на подоконниках стояли горшки с высохшими растениями. Улицу пересекали кривые подъездные пути котельной, черные от угля. У облезлого здания с приставленной к нему закопченной дымовой трубой высилась огромная куча каменного угля.
Карта подсказала путь к парку Победы. Не дойдя до него, я увидел, как оттуда, покачиваясь, выходят местные жители. У каждого в руке было по бутылке с пивом. Широкими шагами, не оглядываясь, я направился на вокзал. Понравилось, что незнакомые дети здороваются на улице. Идешь, а навстречу компания ребят, и все хором: «Здра-а-авствуйте!»
В местных магазинах продавцы держат собак — прямо в магазине или у входа. Псы иногда бывают агрессивны к чужакам. Для продавцов это единственное средство защиты от неадекватных покупателей.
На вокзале я ждал поезд № 077 Нерюнгри — Новосибирск. Думал о полке в плацкарте, мягком матрасе и чистых простынях. Все это я получил спустя 20 минут, когда поезд прибыл на станцию. Короткая стоянка — и состав тронулся. Поезд мотало из стороны в сторону, и под полом вагона гремела извечная железнодорожная симфония. В полночь в вагоне погасили свет. Крахмальные простыни на моей верхней полке приятно хрустели. Впереди целая ночь в поезде, несущемся по Транссибирской магистрали.
Ерофей Павлович — Чернышевск-Забайкальский
В Чернышевск поезд прибывал утром. Вагон был чистый, белье свежее, в титане — кипяток. Я позавтракал и принялся готовиться к дневке. Сутки мне предстояло провести в Чернышевске в ожидании следующего поезда. Единственный пригородный поезд Чернышевск — Шилка отправился за час до моего прибытия. Не всегда поезда в расписании стыкуются идеально.
Сойдя с поезда, я пошел вдоль состава по перрону. Несмотря на раннее солнечное утро, электронные часы на фасаде вокзала показывали 23:55 — московское время.
На железной дороге есть практика, когда к пассажирскому поезду подцепляют спецвагоны: рельсосмазыватели, путеизмерители, вагонзаки, почтовые и багажные вагоны. В хвосте моего поезда был прицеплен «столыпинский вагон» (вагонзак) с пересыльными заключенными. С перрона была видна только глухая ребристая стена вагона с двумя зарешеченными окнами. Сквозь решетку просматривались силуэты вохровцев. Из тонкой и длинной трубы, выходившей из-под вагона, журчала вода.
Снаружи вагон похож на почтовый, но есть одно важное отличие. На борту почтового вагона имеется погрузочный люк. У «столыпинского» же там глухая стена, а за ней — деревянные полки с заключенными. К «столыпинке» прицепили вагон-рельсосмазыватель. У его подножки, дожидаясь отправления поезда, стоял оператор в ярко-оранжевом жилете со светоотражающими полосами.
Почти вся Забайкальская дорога лежит на деревянных шпалах. Плети рельсов короткие, стыки частые — отсюда характерный частый перестук колес. Там, где лежат бетонные шпалы, путь перешивают на бесстыковой. Рельсы сваривают между собой в длинные плети, избавляясь от стыков. Длина каждой плети пути получается 800 метров. Чтобы сделать такой путь, нужна сложная рельсосварочная машина. Колеса на бесстыковых участках не стучат и меньше изнашиваются. Все это мне рассказал оператор вагона-рельсосмазывателя. Работа нравится, жить в крае тоже нравится, и Читу, где он живет, ни за что не променял бы на другой город.
Чернышевск-Забайкальский — поселок маленький. Закупив необходимый провиант, я отправился на реку. Вдоль извилистого русла проходит магистраль Транссиба, огибая холм. За ним железная дорога и река разбегаются в разные стороны. Я пошел вдоль реки и вскоре обнаружил место для дневки. Небольшая уютная поляна, аккурат под размер палатки, с трех сторон скрыта от дороги деревьями. В 30 метрах вверх по течению — крохотный пляж. Лучше не придумаешь!
Пекло полуденное солнце, но деревья давали благодатную тень. Разбив палатку, я искупался в речке и улегся на берегу. На море в Находке у меня обгорела и облезла кожа на спине, теперь же появился шанс выровнять загар.
Толком позагорать не получилось: стала доставать мошкара. Сперва неназойливо, но скоро уже не спасала и противомоскитная куртка. Я спрятался от насекомых в палатке, где было тихо и прохладно. Мошка билась о тент, но внутрь не проникала. Вскоре солнце переместилось по небосклону и светило уже со стороны реки. Палатка нагрелась и превратилась в духовку. Я вылез наружу, где меня ждала новая атака насекомых. Это была мошка, мухи, комары, жуки — разномастная армия жалила и кусала одновременно.
За рекой над холмами послышался грохот, похожий на удар в шаманский бубен. Небо за вершинами почернело, над одним из холмов сверкнула молния. Надвигалась гроза. В подтверждение этому влажной прохладой повеял ветерок. Я проверил и укрепил тент палатки. Судя по всему, меня ждало испытание ливнем. Туча двигалась быстро и уже была над поселком. На дальние холмы небо выливало тонны воды в виде косых струй дождя. Ветер усилился и колыхал палатку, проверяя ее на прочность. Несмотря на то что солнце продолжало палить, стало прохладно и влажно. Хлынул дождь. Я едва успел заскочить в палатку и закрыть молнию, как по тенту забарабанили крупные капли.
После часового ливня, как и прежде, ярко засветило солнце. Тент палатки быстро высох. Небо было ясным, и о прошедшем ливне напоминали только мелкие капли на траве. Из-за рощи, скрывавшей палатку от дороги, послышался шум автомобиля. Затем до меня донесся грубый голос. Один говорил другому: «Там рыбак уже стоит с палаткой! Рыбы ловит до фига! Погнали ко второй скале!» Машина уехала. Через четверть часа подъехал велосипедист с удочкой и тоже заглянул на мою стоянку. Как оказалось, я занял рыбное место. Прямо у берега были заводи, образованные кустами. Течение в них небыстрое, и рыба стояла у берега. Только сейчас я заметил вереницу рогаток под удочки, воткнутых в песок у самой воды. Перед рогатками примятая трава — насиженные места рыбаков. После дождя самый клев! Нежданный ливень выгнал любителей рыбалки на реку, и на мою стоянку заглядывали подъезжающие рыбаки. Они ругались между собой и уезжали к загадочной «второй скале».
Чернышевск-Забайкальский — Шилка-Пассажирская
Ранним утром я шел на станцию. Солнце еще не показалось, но было уже светло. Проселочная дорога граничила с Транссибом, а с другой стороны протекала река. На окраине поселка хаотично кучковались гаражи и сараи. Гаражи здесь особенные, «вагонной компоновки», то есть сделаны из списанных вагонов. В основном из теплушек, что само по себе удобно: отрезал полвагона — вот тебе и гараж. Но были и другие типы вагонов: пассажирские, рефрижераторы и даже корпус тепловоза.
Придя на станцию, я обнаружил несоответствие в расписании утреннего пригородного поезда Чернышевск — Шилка. В сети значилось одно время отправления, а в местном расписании на вокзале — на час позже. Допускаю, такое могло произойти из-за изменения границ часовых поясов. У меня появился запас времени, чтобы разобраться.
Маневровый тепловоз притащил к перрону пассажирский вагон. Подошел электровоз и прицепился к вагону. Объявили посадку на пригородный поезд, и немногочисленные пассажиры лениво потянулись к вагону с разных концов станции.
Тарифы здесь ниже предыдущего участка — всего 224 рубля за 140 километров. Правда, эти километры поезд делает за 3 часа 20 минут. Учитывая небольшое количество остановок, это значит — еле тащится. Забайкальский участок железной дороги изобилует подъемами и кривыми. Дорога проходит вдоль реки Шилки, которая петляет и извивается. Иногда пути лежат прямо на краю холма, под которым протекает река. Поезд идет над обрывом: с одной стороны — широкая Шилка, с другой — крутой бок горы, на склоне которой застряли гигантские валуны. Местами в горах пробиты проходы. Это заметно, когда за окном появляется почти отвесная каменная стена. По пути в поезд подсело довольно много пассажиров, так что по прибытии в Шилку все места в вагоне были уже заняты. Когда поезд остановился и люди стали двигаться к выходу, с платформы послышалась фраза — кошмарный сон любого проводника: «Граждане, приготовьте билеты для проверки! Перронный контроль! Выход из вагона только по билетам!»
Билета у меня не было, как и у половины пассажиров вагона. Высадка шла очень медленно. Когда я спустился с подножки вагона, первое, что я увидел, — налитое кровью лицо контролера. В руках он держал блокнот, в котором делал пометки. Рядом стояла бледная проводница. Она просила пассажиров поискать билеты получше. Люди с недоуменными лицами хлопали себя по карманам, шуршали какими-то бумажками, изображая поиски билета. Постепенно толпа пассажиров у вагона рассасывалась. Люди по двое-трое отходили в сторону виадука, ведущего в поселок. Контролер какое-то время наблюдал за этой картиной. Потом обратился к ставшей мертвенно-бледной проводнице: «Безбилетников у тебя полвагона!»
В Шилке мне предстояло пересесть на электричку до Карымской, где была запланирована ночевка. Я дожидался поезда на вокзале. В зале ожидания были свободные кресла. Сразу, как зашел в вокзал, я заметил на себе цепкий взгляд полицейского. Он следил за мной неотступно. Протокол досмотра из Архары был при мне, документы в порядке. Не было только билета, а это дело поправимое.
Я ждал, когда полицейский ко мне подойдет, и через десять минут он таки это сделал. Представившись, полицейский попросил предъявить документы, и я протянул паспорт. Дальше произошло нечто из ряда вон выходящее. Полицейский медленно и обстоятельно убористым почерком переписал все данные из паспорта на клочок бумаги. После этого вернул документ и стал задавать уже привычные вопросы о цели пребывания на вокзале, маршруте поездки и прочем. Шутить с представителями власти в России не принято. На подобные вопросы есть стандартные ответы, которые не вызывают дополнительных вопросов. Когда опрос закончился, наступила очередь моих вопросов. Прежде всего меня интересовало, как поступит полицейский с маленькой бумажкой, куда он переписал мои данные. Ответ удивил меня еще больше: «Проверю по компьютеру». При этом полицейский приосанился, а лицо его приобрело важное выражение. Наверное, ожидалось, что этот прием должен произвести на меня особый эффект.
В многочасовых ожиданиях на вокзалах и станциях я из любопытства заглядывал в окошко линейных пунктов полиции. Казенный стол, пара стульев, шкаф, карта района — весь нехитрый инвентарь станционных полицейских. Никаких компьютеров я там не видел.
Чтобы не расстраивать полицейского, я сделал вид, что удивлен. Для порядка попросил показать служебное удостоверение. В его обложку были вложены маленькие записочки, банковская карта, телефоны с отрывных объявлений. Старшина Колун на фотографии выглядел более представительно, чем в жизни.
В окно вокзала было видно, как подошедший пригородный поезд из Карымской тоже подвергся перронному контролю. Из-за закрытой двери дежурного ожидающие пассажиры могли слышать, как начальство отчитывало провинившихся проводниц: «Вы что?! Не понимаете, какая сейчас ситуация? Всех увольняют! Ничего, сейчас не зима, как-нибудь выкрутитесь». Дело шло к увольнению.
Тем временем подошел маневровый тепловоз и оттащил вагон Карымская — Шилка в тупик. Мимо станции прошел товарный поезд, и вагон снова появился у перрона. Электровоз перецепили по ходу движения. Объявили посадку на пригородный поезд на Карымскую. Я поспешил занять место на боковушке за столиком.
Шилка-Пассажирская — Карымская
Плацкартный вагон был заполнен до отказа. Внутри шумно. Какофония разговоров, встречи знакомых…
— Как вы?
— Помаленьку, — произносится со вздохом.
— А Семеныч у вас в поселке, долговязый такой. Жив еще?
— Помер уж.
— Давно?
…
В соседнем купе расположилась компания знакомых и малознакомых людей. Обсудили, что пенсии в крае мизерные, выживать сложно. Коренастый мужчина в оранжевом жилете рассказал, что его зарплата всего 5000 рублей в месяц. Работает сцепщиком на лесозаводе. Передвигаясь на подножке движущегося вагона, сцепляет и расцепляет лесовозные платформы на заводском пункте. Работа на свежем воздухе, вне зависимости от погоды. Опасно! Целый день висишь на подножке, лазишь под сцепками, ставишь башмаки под колеса. Он снимает комнату в бараке неподалеку от лесозавода за полторы тысячи. На жизнь остается три с половиной. Маловато для взрослого мужчины.
— Как же ты живешь?! — удивлялись попутчики.
— А что? Нормально! — улыбнулся сцепщик. — Спецовку выдают. Огород кормит. Охота, рыбалка, мед. Зимой барсучий жир. Выкрутиться можно.
Дедушка вез швейную машинку из гарантийного ремонта. Только купили, и бабка сразу сломала. Машинка нитку рвет и рвет. Ее спрашивают в мастерской: «Вы инструкцию-то читали? Нитку же неправильно заправляете!» А она в ответ: «А что ее читать-то? Я двадцать лет шью!» Общий смех.
На столе росла горка шелухи от семечек. Пиво в пластиковой бутылке заканчивалось. Пассажиры пили, поглядывая на парочку полицейских, сидящих поодаль: не скажут ли чего насчет пива? Распитие спиртных напитков в поезде запрещено. Но полицейские спокойно смотрели сериал на планшете. Им не до этого. Смотрели без наушников, так что звук фильма был слышен в вагоне.
Постепенно число пассажиров в вагоне уменьшалось. Жители затерянных в тайге деревень сходили на станциях, таща баулы с одеждой, канистры с топливом, сумки с продуктами — все то, что удалось достать в относительно крупной Шилке.
Когда прошли поворот на перевале, машинист включил экстренное торможение. Раздался длинный гудок. Поезд задергался, свистя колесами. Пассажиры полетели по вагону, хватаясь за что попало. Остановились. Машинист непрерывно гудел. Полицейские бросились в передний тамбур, сбивая на своем пути приходящих в себя пассажиров. Что-то случилось. Полицейские и проводники столпились в тамбуре, высовываясь из открытых дверей. Им хотелось заглянуть за поворот. Выходить из поезда и идти проверять никто не рискнул — поезд мог в любую минуту тронуться. Связи с машинистом нет, а останешься в тайге за полсотни километров от ближайшего населенного пункта — выбирайся потом. Вскоре вагон скрипнул и покатился, поезд быстро набрал ход.
О причине остановки так и не сообщили. Проводники предположили, что путейцы не выставили на рельсах знак, предупреждающий о ремонте путей. Выскочивший из-за поворота поезд мог сбить путейца. Мы проехали ремонтируемый участок дороги, где работала бригада в оранжевых жилетах.
Машинист разогнал поезд, наверстывая упущенное время, и скоро добрался до Карымской. На весь вагон хрипящим телефонным звуком разносились слова песни: «Для тебя моря и океаны…» Балующийся мальчик оторвал поручень с подножкой, которые привинчены к стенке вагона для удобства залезания на верхнюю полку. Подножка валялась на полу, а вокруг нее катался блестящий болтик. На конечной пассажиры медленно продвигались по коридору, переминаясь с ноги на ногу, переступали через лежавшую на полу подножку. Мужчина в засаленной синей робе с сумкой наперевес нагнулся, подобрал болтик, покрутил его в руках и сунул в карман. В хозяйстве пригодится.
За поселком текла река. На ночевку я решил встать на берегу. По навигатору выходило километра три. Пройдя по трассе, я вышел к автомобильному мосту. Навстречу проехали рыбаки на мотоциклах. Идя по левому берегу, я надеялся найти место для палатки. Но везде были непроходимые кусты. Дальше начиналось болото, за ним — молочная ферма. Возвращаться и переходить по мосту на другой берег было поздно — уже темнело. Я продрался сквозь кусты к реке. Пологая насыпь спускалась к воде.
Установил палатку на каменистой площадке три на три метра. Свежие водоросли, свисающие с веток кустов, говорили о том, что недавно эта поляна была дном реки. Устраиваясь на ночлег, я думал только о том, чтобы за ночь уровень в реке не поднялся, иначе мне грозило затопление. Но река спокойно журчала в нескольких метрах от палатки. Дождя не предвиделось, и, успокаивая себя этим, я заснул.
Карымская — Чита-2
Проснулся я раньше времени от журчания под самым ухом. Выбравшись из палатки, в ужасе обнаружил, что мои опасения были не напрасны. Вода поднялась сантиметров на пятнадцать и журчала уже в метре от палатки. Нужно было экстренно сворачиваться. Сборы заняли рекордно короткий срок, и через полчаса я уже шел к станции.
На станцию вел виадук — длинный переход над землей. Несмотря на ранний час, на путях уже трудился маневровый тепловоз, вытаскивая старенький ВЛ80 с территории депо. Бок локомотива был тронут коррозией, а на борту белела надпись «Депо Чита». Это первый электровоз ВЛ — «Владимир Ленин», который встретился мне на Транссибирской магистрали от Владивостока до Читы. До этого мне попадались только новые трехсекционные электровозы ЭС с обтекаемой кабиной. ВЛ из Читы состоял из трех головных секций. Других у этих электровозов не бывает: дань унификации — способу промышленной экономии в СССР. Все должно быть одинаково и взаимозаменяемо. Головной фонарь и стекла секции, зажатой в середине сцепки, были покрыты толстым слоем пыли.
У здания вокзала на путях ждала электричка. Вагоны Рижского вагоностроительного завода RVR в красно-серой раскраске. Наконец-то настоящая электричка, электропоезд! С четырьмя полноценными вагонами, автоматическими дверьми, объявлением остановок. Даже не верилось. Значит, близко крупный город.
Потарахтев воздушным компрессором, электричка загудела электродвигателями и набрала скорость. Отправились мы точно по расписанию. Четырехвагонный состав петлял между возвышенностями и проемами в скалах. Для защиты от камнепадов крутые склоны покрыты металлической сеткой, прижимающей булыжники.
До Читы без малого 100 километров. Стоимость проезда символическая — 162 рубля. Единственный на весь состав кондуктор переходил из вагона в вагон, обилечивая входящих пассажиров. Электричка дачная, и за окном мелькали симпатичные домики, выкрашенные в яркие цвета — желтый, голубой, зеленый. Эти дачи поразительно контрастировали с серыми бараками и поваленными заборами, которые я наблюдал на Забайкальском участке дороги.
Электропоезд подъезжал к Чите. В вагон садились люди с рюкзаками, корзинами, баулами и прочим дачным скарбом. Даже названия станций пошли жизнерадостные: Земляничная, Дачная, Атамановка. Когда электричка прибыла на вокзал Читы, был уже разгар дня. Ярко светило солнце, высушивая асфальт после недавнего дождя. Прохожие перескакивали через огромные лужи на вокзальной площади. Забавно стрекоча, к вокзалу подъехал городской троллейбус ЗиУ-9.
Я преодолел наиболее протяженный отрезок маршрута между крупными городами: Хабаровском и Читой. Две тысячи километров тайги, возвышенностей, рек и болот с редкими, серыми и невзрачными поселками. Один из самых сложных участков пути.
Чита
Когда выходишь из вокзала Читы, первое, что бросается в глаза, — Кафедральный собор во имя Казанской иконы Божией Матери. Проходя мимо, я залюбовался сияющими куполами и был чуть не сбит батюшкой на белом праворульном «Лексусе», выезжающем из-за собора. Улица Бутина вывела меня к хостелу, номер в котором я бронировал заранее. Отель располагался в подвале техникума. Вывеска с названием была продублирована китайскими иероглифами. Вопреки моим ожиданиям, хостел оказался перворазрядным: портье, ковровые покрытия в коридорах и номерах, широкие удобные кровати. Душевые кабины и туалеты чистые и в достаточном количестве. Кухня с дизайнерской мебелью и керамической посудой радовала глаз. Гостей было немного. В номере, куда меня поселили, одна из трех кроватей была занята. На ней спал юноша-бурят. В коридоре мне встретился пожилой грузный мужчина в очках, ни дать ни взять — профессор.
— Ну как, сегодня совещание у губернатора состоится? — совершенно серьезно спросил он.
— Думаю, да! — подыграл я.
У него была привычка интересоваться собственными делами у других людей. В конце концов, это безобидно. Профессор собирался на совещание к губернатору Читы и заметно нервничал.
Было раннее утро и целый день на осмотр города. Тяжелый рюкзак натер плечи. Хорошо, что он оставался в номере, а я — отправился на прогулку налегке. В Чите необыкновенно широкие улицы. По дорогам бежали троллейбусы ЗиУ-9. Модель старая, но сами троллейбусы были в приличном состоянии и шустро передвигались по городу.
Пользуясь тем, что установилась теплая солнечная погода, я направился в парк Победы пешком. Парк являл собой пустырь, в центре которого торчали срезанные стволы тополей. У входа — деревянное кафе с плакатом на стене «Мы открылись!!!». Из кафе доносился запах подгоревших шашлыков. На пустыре — укрепления для игры в пейнтбол. Огромный ржавый металлический зонт уродливо торчал в центре парка. От него расходились дорожки, зажатые зеленой порослью кустов. На окраине парка стоял обелиск — ладонь с торчащими вверх пятью пальцами.
Послышался тепловозный гудок. Судя по карте, за парком должна быть короткая железнодорожная линия. Я пересек несколько дорожек и вышел к зданию, обнесенному металлическим забором. На вывеске значилось: «Читинская детская железная дорога РЖД».
На территории ДЖД — лавочки и клумбы. Рядом с административным зданием находится тепловозное депо. Станцию покрывает паутина железнодорожных путей со стрелками и обгонами. В тупике стоял тепловоз ТУ6 с прицепленными к нему несколькими железнодорожными платформами. На пьедестале — старый тепловоз ТУ2, выкрашенный синей краской. По деревянному перрону рассредоточились школьники в серой форменной одежде с наплечными нашивками «РЖД».
Читинская детская железная дорога представляет собой узкоколейную ветку протяженностью семь километров. На линии три станции. На главной расположено депо, общежитие для детей и вокзал. Северная — конечная станция. На ней разъезд, где локомотив обгоняет вагон и поезд едет в обратную сторону. Между ними — промежуточная станция Солнечная. На этой дороге дети получают практические знания. Каждый участник отыгрывает заранее определенную роль: дежурный по вокзалу, начальник поезда, стрелочник, проводник, контролер. Отрабатываются инструкции и железнодорожные правила.
Поделиться книгой: