На электричках: Путешествие из Владивостока в Москву

— Вы как-то связаны с железной дорогой? — поинтересовался я у нее, когда бригада контролеров удалилась в следующий вагон.

Она не была похожа на железнодорожного работника, хотя утверждала обратное.

— У меня вся жизнь прошла на железной дороге. В Хабаровске окончила железнодорожное училище. Оттуда по распределению попала в Смоляниново, да там и осталась, — рассказала женщина-железнодорожник. — Пришлись по вкусу здешние места, и в Хабаровск возвращаться не стала.

На кривых участках пути колеса поезда издавали характерный свист. Это гребни колесных пар в поворотах давят на рельсы и свистят. На спуске из-за нагрева чугунных тормозных колодок в салоне появлялся запах раскаленного металла, какой бывает в кузнечных мастерских и слесарных цехах. За окном — сопки. Они появляются внизу и вверху, то справа, то слева. Дорога проходит по сложному рельефу, и места тут необычайной красоты. Остается удивляться: как здесь, среди этих диких рельефных мест, проложена и работает железная дорога.

От Смоляниново до Партизанска станций мало, места здесь глухие. После затяжного подъема перевалили через хребет. Перевал внутри тоннеля. Раньше дорога была однопутной, и в сопке пробили узкий тоннель для единственного полотна. А когда появился второй путь, для тоннеля места на перевале не хватило. Поэтому на вершине пути расходятся, проходят через разные тоннели на некотором удалении друг от друга, а потом снова сходятся. Тоннели охраняются. У каждого портала — по будке с охраной и сторожевые собаки на длинной цепи. Подходы ограждены «колючкой». Забота о безопасности здесь нелишняя. Закроется перевал — прервется железнодорожное сообщение с важным портом Приморья — Находкой.

На спуске электричка шла накатом. Под гору поезд разогнался, и машинист урезонивал его пневматическим тормозом. Слышалось шипение сжатого воздуха и свист колодок. Перегревшиеся электродвигатели отдыхали после затяжного подъема, и звук натужно воющих двигателей сменился перестуком колес. Длина плетей рельсов на этом участке небольшая, стыки частые. Колеса не грохочут, а перестукиваются, ритмично и слаженно. Настоящая железнодорожная симфония! После крупного Партизанска станции пошли часто. Чем ближе к Находке, тем меньше расстояние между станциями. Перед Находкой перегоны длиной всего по пять километров.

Поезд сделал остановку на станции Екатериновка. Единственная низкая платформа лежала в поле. Слева был изгиб реки Партизанская, а за деревьями просматривался песчаный пляж. Я приметил это место для стоянки на случай, если придется задержаться в Находке еще на день.

На остановке Радиостанция один из пассажиров совершил бессмысленный и необъяснимый поступок: прыжок на насыпь из окна туалета электрички. Оно маленькое, сантиметров пятьдесят в ширину, а форточка и того меньше. Когда электричка остановилась, из форточки показалась голова. Затем, виляя и извиваясь, как ошпаренный уж, вылезло и тело. Перевесив, тело сползло вниз и повисло на ноге, зацепившись за край окна. Повисев немного вниз головой вдоль борта вагона, тело гулко шмякнулось на гравийную насыпь под вагон и откатилось в сторону. Когда электричка поехала, по насыпи заковылял помятый, сильно нетрезвый мужчина. Пассажиры вагона, наблюдавшие за трюком, прильнули к окнам, чтобы взглянуть на героя. Как это было возможно, до сих пор не понимаю. После я специально подходил к тому окну. Если в него и можно протиснуть голову, то как надо извернуться, чтобы прошли плечи? Да и какой смысл вылезать в окно, если дверь открыта? Загадочная, странная русская душа.

Когда электричка шла по Находке, у меня не было ощущения, что мы в городе. С левой стороны бухта, порт, разгрузка угля, судостроительный завод. Справа — редкие дома и сопки. На вершине одной из сопок сияли пять золотых куполов православного храма. Строение было правильной прямоугольной формы и среди окружавших его деревьев и небольших домишек выглядело величественно. Поезд останавливался каждый километр. Платформы на станциях короткие и низкие. После станции Тихоокеанская путь стал одноколейным. Некоторые из платформ были оборудованы прямо на изгибах кривых. Железная дорога искусно огибала попадающие на пути препятствия, повторяя естественные обводы бухты и сопок. Станция Крабовая была такая же, как и остальные в Находке, — маленькая и уютная. Сойдя с платформы, я очутился на тротуаре автодороги, ведущей к пляжу. Нужно было успеть разбить лагерь до наступления темноты.

Дорога пошла вниз, и на спуске открылся шикарный вид на небольшую бухту подковообразной формы. Бухта Мусатова. С обеих боков она зажата сопками. Внизу пляж Читувай, над которым нависает долина с крошечным дачным поселком. За ним сопка. Бухта имеет выход в Японское море. Место закрыто с трех сторон, что создает атмосферу уединенности. Пляж был абсолютно пуст. Семейная компания загружала переносной мангал в автомобиль. Когда машина уехала, я остался один в этом райском уголке и был свободен в выборе стоянки. Я поставил палатку на холме, в стороне от пляжа. Недавние посетители этого места оставили скромный запас дров, и мусора было совсем мало, что радовало. Над сопками хмурились тучи. Темнело. Прогноз погоды, которому я уже научился доверять, обещал ночной дождь и солнечную погоду днем. Отложив купание на следующий день, я приготовился к ночевке.

Находка

Синоптики обещали теплую погоду, и я решил задержаться в Находке на день — осмотреть город и вечерней электричкой выехать в Екатериновку. Там можно поставить палатку на берегу реки и спокойно переночевать неподалеку от станции, а рано утром сесть на электричку до Угольной.

Ночью зарядил дождь. Я несколько раз просыпался оттого, что поднявшийся ветер колыхал тент палатки. Задумался об его укреплении. Но тент, к счастью, не сдуло. С утра из-за сопки проглядывали лучи восходящего солнца. Они отражались в окнах здания на противоположном берегу. Дом был прямо под вершиной сопки. Вечером я его не заметил.

Несмотря на раннее утро, на пляж активно прибывали отдыхающие. Сначала семейная чета с детьми расположилась неподалеку от моего лагеря. Отец семейства, облачившись в гидрокостюм, плавал с маской и ластами по всей бухте, выискивая крабов и складывая их в мешок, остальные члены семьи грелись на пляже, сидя на раскладных стульях. Ясное небо и яркое солнце предвещали жаркий день, подходящий для пляжного отдыха. К полудню по всей длине пляжа вился дымок от мангалов. Кто-то уже купался. Море было чистым и прозрачным. Сперва вода показалась мне прохладной, но потом привык. Впервые я купался в Тихом океане. Водорослей почти не было. Приятно удивило отсутствие насекомых. По словам отдыхающих, в разгар лета тут не продохнуть от мошки.

Шашлыки у соседей дымили, скворчали, пахли и горели. Интересно, почему шашлыки так популярны в России? Приготовление этого блюда на природе уже стало национальной традицией. На Кавказе и в Средней Азии — да. В ресторанах и кафе железно есть шашлык. Во дворах мужчины крутят шампура с сочными скворчащими кусками баранины, маринованной в луке. Но чтобы на пляжах и в парках?…

Компания детей играла на пляже. Они жгли хворост, ковырялись в песке, бегали вдоль берега. При этом страшно матерились. Необычно было слышать от вполне обычных на вид детей жуткой гадостности матерные выражения, произносимые детскими голосами. Взрослые делали им замечания, на что каждый раз получали ответ: «Это не мат, это литература!»

Дети-матерщинники, бранясь на все лады, шагали по кромке пляжа. В прибрежных водах охлаждались алкогольные напитки в банках, бутылках, пакетах, заботливо припасенные отдыхающими. Когда дети натыкались на очередную бутылку или батарею из пивных банок, они доставали их и швыряли подальше в море со словами: «Опять это чертово бухло здесь валяется!» Никакие окрики, угрозы и предостережения не действовали. Компания упорно продвигалась по берегу, грозя «очистить» бухту и оставить трезвым весь пляж. Владельцы алкоголя принялись за его спасение, экстренно доставая бутылки и запрятывая подальше.

Вечером, искупавшись в прогревшемся за день море, я вышел по направлению к городу. Мне предстояло пройти по тропе, перевалить через сопку и проделать по городу семь километров до станции. Времени хватало, чтобы поужинать и добраться на электричке до Екатериновки. Когда я поднимался на вершину сопки, дневная жара еще не спала. На подъеме лямки рюкзака впились в плечи, футболка намокла от пота. Я поминутно останавливался и оборачивался, чтобы в очередной раз полюбоваться открывающимся сверху видом: зеленые сопки, зажатая между ними голубая рябь бухты и бескрайняя даль моря с туманной линией горизонта. И над этим — синее-синее небо.

По городу до Тихоокеанской можно добраться на автобусе. Они ходят часто. Однако времени было достаточно для пешей прогулки. Я решил пересечь город пешком, несмотря на тяжелый рюкзак. Лямки терли начавшие болеть плечи. Кажется, я обгорел на пляже.

По дороге попался китайский рынок-барахолка. Мне как раз был нужен карабин, чтобы прицепить флягу к рюкзаку, а не снимать его каждый раз, когда хочется сделать глоток воды. Рынок — это металлические контейнеры, обращенные створками друг к другу так, чтобы между ними оставалось пространство для выкладки товара и узкого прохода. Сверху пространство между контейнерами закрывали щиты из затемненного пластика. Из-за этого на базаре было темно и душно.

В одном из контейнеров, на развале, я нашел нужный карабин и спросил цену у продавца-китайца, разговаривавшего по мобильному телефону. Китаец показал два пальца. Я протянул ему двухрублевую монету. Китаец взглянул на нее, округлил глаза и сказал: «Дфа лубля ничиго не может стоить! Дфасать!» Я слышал, что на Востоке не принято покупать на базаре не торгуясь. Этим можно обидеть продавца. Я начал торговаться и предложил 15 рублей. Тут началось действо, хорошо знакомое тем, кто торгуется на азиатских рынках. К слову сказать, в это время на рынке было довольно пусто и я был чуть ли не единственным покупателем. Продавцы скучали. А тут им представился случай себя развлечь торгом и разговорами. Речь шла о копеечном карабине, но это было уже не так важно. Я увидел тот живой блеск в глазах продавца, какой бывает у жуликов, продавцов и людей, сильно увлеченных своим делом. Китаец вел себя так, как будто речь шла о нескольких контейнерах с карабинами. Он показывал таблицы с цифрами, звонил боссу и спрашивал об уступке, приглашал коллег засвидетельствовать истинную стоимость товара. После 15 минут торгов мы достигли согласия: карабин был приобретен за 17 рублей.

Находка — город на берегу бухты. Судостроительный завод и порт. Железная дорога, жилые дома и магазины ловко вписались в рельеф между сопками и бухтой. Подойдя к станции Тихоокеанская, я заметил стоящую на путях электричку с открытыми дверями. «Молодцы железнодорожники! — отметил я про себя. — За сорок минут поезд подают». Жаль, что тогда я не уточнил расписание.

Перед выездом я поужинал в кафе в торговом центре рядом со станцией. С четвертого этажа здания открывался прекрасный вид на бухту и станцию Тихоокеанская. Только электрички я уже не видел. Вместо нее у перрона растянулся состав спальных вагонов пассажирского поезда, перед которым маневрировал электровоз. Я поспешил на станцию. Шла посадка пассажиров на поезд Тихоокеанская — Хабаровск. В хвосте состава был прицеплен красный вагон-рельсосмазыватель — штука, необходимая на железных дорогах со сложным профилем. На крутых подъемах рельсы нужно посыпать песком, чтобы колеса поезда не проскальзывали. А на кривых малого радиуса — смазывать для снижения износа рельсов и колесных пар вагонов. Если этого не делать, в поворотах колеса поезда начинают истошно свистеть и вытачивают канавку на рельсе.

Электрички нигде не было. Проводники поезда, стоящего у перрона, утверждали, что она уже ушла. Для просмотра расписаний пригородных поездов я пользовался приложением на смартфоне. По моим данным, до отправления оставалось еще пять минут. Полицейские, дежурившие на платформе, оказались более осведомлены. Они назвали точное время отправление всех электричек от Тихоокеанской. По их словам, моя ушла полчаса назад. До Екатериновки ехать ровно 30 минут. Кое-что начинало проясняться: я смотрел расписание не по той станции. Я проклинал свою беспечность. Следующая электричка идет слишком поздно, а ведь еще предстояло найти место для ночлега и разбить палатку. Полицейские подсказали, как добраться до Екатериновки на автобусах. Один из них сказал:

— А я вас узнал! Это вы сегодня с Южной по городу шли?

— Да, шел. Человека с таким рюкзаком трудно не заметить. Особенно в Находке. Здесь больше никто с такими рюкзаками не ходит.

Полицейские рассмеялись. Это действительно так.

До Екатериновки я добрался на автобусах за те же полчаса, что и электричка. Автобус, с которого я сошел, повернул налево, на Красную Силу. Я пошел по трассе прямо. Пассажиры отъезжающего автобуса показывали мне в сторону моста. Это был мост через реку Партизанская. С него видны песчаные пляжи, окруженные ветвистыми деревьями. Разведка правого берега выявила, что вода возле него уже успела зацвести и имела изумрудный оттенок. Я решил перейти через мост и остановиться на противоположном берегу. Это несколько удлиняло завтрашний утренний путь на станцию, но было вполне оправданно с точки зрения комфортного отдыха и безопасной ночевки. Место для стоянки пришлось поискать. Но оно было просто отличным: на изгибе реки, под ветвями большого старого дуба. Берег возвышался над водой. Здесь был и небольшой песчаный пляж. Это позволило выкупаться в теплой речной воде.

Памятуя сегодняшнее недоразумение с расписанием, перед сном я еще раз проверил время отправления электрички из Екатериновки на Угольную. И, как оказалось, не напрасно. Утренняя электричка Екатериновку проходит без остановки. Она не останавливается и на следующей станции — 159-й километр. Делает остановку только на станции Боец Кузнецов. Я измерил расстояние по карте, вышло не меньше семи километров. Значит, нужно проснуться на полтора часа раньше и пройти эти два перегона пешком. Знал бы раньше — по-другому спланировал бы ночевку. Опять моя беспечность в планировании вышла мне боком! С другой стороны, я уже начал получать ценный опыт и понял, к каким вещам в путешествии нужно относиться с особым вниманием, чтобы избежать подобных ошибок в будущем. Заснул я под грохот товарняков, которые шли каждые десять минут. Все-таки Находка — грузовой порт.

Екатериновка — Угольная — Спасск-Дальний

Ночью со стороны Екатериновки басили электровозы и гремели железнодорожные цистерны. Внизу журчала река. Я проснулся среди ночи. Было светло, и я подумал, что проспал. Но это была луна. Она освещала поляну под дубом, палатку и изгиб реки. В лунном свете была хорошо видна ферма на противоположном берегу.

Проснулся я спозаранку, и выспаться толком не удалось. Собравшись и наскоро перекусив, двинулся в путь. Мне предстояло одолеть два железнодорожных перегона от Екатериновки до станции Боец Кузнецов. Передвигаться решил по проселочной дороге, вдоль железки. Можно было идти по асфальту через населенные пункты, по пути следования автобуса. Но это приличный крюк, а времени и так было в обрез. Прикинув пройденное расстояние и оставшееся до поезда время, пришлось поднажать и ускорить шаг.

Прошел водозабор, от которого дорога пошла круто вверх, на сопку. Железка тянулась внизу. Проселок был хорошо укатан автомобилями. Я поднялся на сопку, спустился с нее. Дальше дорога уходила в сторону. Это соответствовало карте. Перешел небольшую речку вброд. Грунтовка, ведущая на станцию и отмеченная на карте, отсутствовала. Вместо нее было поле, поросшее густой травой по колено. Возвращаться было поздно — я уже удалился от железной дороги вправо. Это значило потерять время и опоздать на электричку. Если бы была страхующая электричка, я бы так и поступил. Но рейс из Находки во Владивосток единственный, и опоздание привело бы к задержке в Находке еще на сутки. Этого я позволить себе не мог.

Не теряя времени, рванул через поле. Сквозь заросли в траве перебегал от одной борозды к другой. Порой натыкался на глубокую колею, поросшую колючками и лопоухим подорожником, но она терялась в поле, и я снова утопал в море травы. Утром выпала сильная роса. Через пять минут хода одежда вымокла насквозь, хоть отжимай. В ботинках хлюпало, мокрые штанины прилипли к ногам. Я уже бежал через это бескрайнее поле, держа в одной руке навигатор. Непрерывно следил за отклонением точки от жирной линии на карте, обозначающей проезжую часть. Наконец показался край поля, перелесок и джип на опушке. «Дорога! — пронеслась в голове радостная мысль. — Там, где прошел я, джип бы точно увяз».

Действительно, вдоль леса тянулась дорога, которая вплотную подходила к железнодорожному полотну. Их разделяла лишь небольшая речка, та самая, которую я переходил вброд. На берегу сидели рыбаки с удочками.

— К станции как пройти? — отдышавшись, спросил я у них.

— По дороге, вдоль линии. Там через речку перекат из камней. И по линии на станцию, — напутствовали рыбаки. — Если ты на электричку, то она уже скоро. Торопись!

Я прибавил ходу. Дорога пересекала речушку. Среди деревьев журчала вода — там был брод и переход, выложенный из крупных булыжников. Я прошел по воде вброд. Глубина была небольшой, а времени на то, чтобы переходить по камням, уже не было. Все равно обувь вымокла от росы и терять было нечего. Дальше бежал по шпалам. Сильно пахло креозотом и металлом рельсов. Впереди виднелся входной семафор и передний край платформы станции Боец Кузнецов. До электрички оставались считаные минуты, и я поминутно оглядывался назад, ожидая появления кабины головного вагона. Перепрыгивая через шпалы, вбежал на станцию. Рюкзак мотался за спиной, и я прижал его локтями. Пот заливал глаза. Утренний приморский воздух обжигал легкие после пробежки. Когда я шагнул на платформу, послышался короткий свисток подходящей электрички. Как подъехал состав и как я садился — не помню. Я сидел в совершенно пустом вагоне. Колеса выбивали дробь. На кривых и подъемах состав извивался, как удав. Это я видел в окно хвостового вагона. Хвостового, потому что успел добежать только до него. В висках стучало, а в голове крутилась только одна мысль: «Успел! Успел!»

На станции Партизанск в электричку подсело много пассажиров. Люди отсюда ездят на работу во Владивосток. Возможностей там больше, и зарплаты выше. Вышел я на Угольной — узловой станции Транссиба, соединяющей приморское ответвление с участком Владивосток — Хабаровск. Здесь мне предстояло сделать пересадку на электричку, следующую до Спасска-Дальнего. Я расположился у билетных касс в ожидании. Со стороны моря нарастал шум, как будто кто-то колотил палкой по пустому ведру. Ветер нес с залива грозу. У берега фронт грозы повернул и пошел в сторону Владивостока. Над морем хмурилось серое небо. Где-то высоко, за слоем облаков сверкали вспышки молний. Тем не менее на Угольной светило солнце. Потрясающие контрасты приморской погоды: солнечный день и гроза мирно сосуществуют всего в нескольких сотнях метров друг от друга!

Привычный четырехвагонный состав электрички производства Демиховского завода уносил меня на север, в сторону Хабаровска. Хотя нет. На Транссибе нет направления «на север», есть только восток и запад. Значит, я ехал на запад, в еще неведомый мне Спасск-Дальний.

В поезде время летит незаметно. Стук колес убаюкивает, вводя в полутрансовое состояние. Хорошее время, чтобы привести мысли в порядок, составить планы или просто, ни о чем не думая, наблюдать за проносящимся за окном пейзажем.

Спасск-Дальний — конечная станция электрички. Еще ходит экспресс Владивосток — Ружино. На нем от Спасска можно проехать 108 километров на запад. И все! Дальше пригородное сообщение прерывается. Идут только пассажирские поезда. И только под Хабаровском пока еще ходит электричка Вяземская — Хабаровск-1. Ехать на вечернем экспрессе в Ружино не очень удобно: он приходит слишком поздно, уже за полночь — а в планах у меня было переночевать в палатке и с утра сесть в пассажирский на Хабаровск. Первый по расписанию поезд делает остановку в Спасске в 8:18. Для отдыха и ночевки времени более чем достаточно.

По прибытии в Спасск я пустился на поиски столовой. Хотелось хорошего горячего обеда. В кафе на привокзальной площади взглянули на купюру 500 рублей, которую я достал из кошелька, и порекомендовали обратиться в магазин за разменом — сдачи нет. В магазине мне тоже не помогли. Зато водители автобусов, собравшиеся на площади в тени деревьев, разменяли деньги охотно. Крупный шофер с мозолистыми руками посмотрел мою купюру на просвет, вынул из кармана треников свернутую пополам пачку сторублевок и ловко выхватил из нее ровно пять штук. Узнав о том, что я путешественник и собираюсь остановиться в Спасске с палаткой, водители порекомендовали мне озеро Силикатное, неподалеку от города. Они отговорили меня обедать в выбранном мной кафе и посоветовали бар на противоположной стороне площади — вкуснее и дешевле. Телевизор есть, туалет чистый.

Я проверил, отобедав в рекомендованном шоферами баре, и ни капли не пожалел. Девушки-официантки, хихикая и перемигиваясь, принесли мне огромную мясную котлету с картофельным пюре и чашку обжигающего кофе. Цены были действительно низкими, если сравнивать со стоимостью такого же обеда во Владивостоке.

Я уже взял за правило: уточнять одну и ту же информацию у разных людей. Совмещая сведения, полученные из различных источников, можно получить более полную картину действительности. Дорогу к озеру мне подсказывали разные люди. И все в один голос советовали с палаткой идти на «Первую Силикатку». В Спасске-Дальнем есть озеро Силикатное. На самом деле водоема два. Местные жители именуют их «Первая Силикатка» и «Вторая Силикатка». На втором озере платные пляжи и кафе. Там «гуляют» и отдыхают местные жители. Первое — дальше от города и более «дикое». Больше подходит для рыбалки. Такое мнение у меня сложилось после расспросов горожан о возможных местах стоянки. Я выбрал первое озеро.

Идти нужно было по грунтовке. Ежеминутно пылили грузовики с песком — на озере находится намывочная станция. Навстречу мне попался мужчина, одетый в серую робу, со шрамом на правой щеке. «Иди прямо, потом через мост, потом увидишь — металл копают. Оттуда к озеру выйдешь», — напутствовал он. Поблагодарив за подробное объяснение, я продолжил путь по подсказанным ориентирам: мост, гаражи, свалка, камыши. В навигаторе экран светился зеленым цветом, на котором были два голубых круга — два озера. Никакой детальной информации — ни дорог, ни названий улиц.

Проходя мимо свалки, я заметил трех человек со скребками, которые выгребали из кучи мусора металлические предметы и складывали их в мешки. Мусорная куча с одной стороны была отфрезерована скребками до состояния вертикальной стены. Люди перерывают заброшенные свалки и мусор в поисках любых металлических предметов и сдают их на металлолом. Так зарабатывают на жизнь. Вот, оказывается, какие «раскопки» имелись в виду. Я-то уж было подумал про золотой прииск.

Вскоре вышел к озеру. Вода чистая и удивительно прозрачная, на глубине видно песчаное дно. В заводи рыбачили двое. У каждого в одной руке удочка, в другой — банка с пивом. По соседству обнаружил хорошее место для стоянки. Лучи солнца прогрели берег за день. Поляна была окружена деревьями, неподалеку — заход в озеро. На противоположном берегу ярко зеленели кроны сосен на тонких стволах. Я разбил палатку, постирал одежду, выкупался и улегся спать, не дожидаясь, когда солнце скроется за лесом. В палатке было жарко, а в спальном мешке — тем более.

Ночью поднялся ветер, и по тенту зашелестел дождь. Опять локальная погода! Я вылез из спального мешка и, собрав успевшую высохнуть на закате одежду, забрался обратно в палатку. Снаружи было темно. Сквозь единственную на небе тучу, которая нависала прямо над озером, пробивались блики луны. На часах было два ночи.

Задержка в Спасске

В эту ночь я превосходно выспался. Пробудившись, чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Собрался быстро. Когда каждое утро собираешь палатку и переукладываешь рюкзак, время сбора сокращается. Но все равно от подъема до выхода проходит не менее часа. Настоящей проблемой стала роса с внутренней стороны тента палатки. Тент удалось слегка просушить под появившимся на небе утренним солнцем. Однако ранний подъем не оставляет шансов полностью просушить тент, и приходится до следующей ночевки таскать с собой тяжелую мокрую палатку.

С запасом по времени пришел к поезду. На вокзал стекались пассажиры с разных частей города: шли пешком, выходили из автобусов, брали билеты в кассе. Дежурная объявила посадку на электричку до Владивостока. Скоро и мой поезд. Билет я не брал. Ехать всего 400 километров. Лучше сначала попробовать договориться с начальником поезда, а если не получится — есть запасной вариант. Взять билет на следующий проходящий поезд в общий вагон и спокойно уехать по билету. Электричка до Владивостока загружалась у единственного пассажирского перрона Спасска-Дальнего. Тем временем я вычислил, где будет середина моего поезда. Именно там обычно находится купе начальника поезда. С ним мне предстояло договориться об условиях проезда.

Электричка, забрав последних бегущих по перрону пассажиров, ушла к Тихому океану. Перрон опустел. Дежурный по станции спрятал жезл и собрался уходить. Кроме меня, не осталось никого. Мне это показалось странным. Вот-вот должен был появиться поезд, но его все не было.

— Где же поезд? — обратился я к дежурному.

— Ближайший через семь часов, — невозмутимо отозвался он.

— А по расписанию сейчас, — уже в нетерпении я показал экран смартфона с расписанием поездов.

— Все правильно, отправление по московскому времени, минус семь часов от местного, — пояснил дежурный. — Почти сто лет, как все железные дороги в России работают по единому времени. Вы читайте!

Вот это прокол! Я знал об этом, но как я мог упустить этот момент?! Ну конечно, в расписании указано московское время!

— А электрички по местному времени ходят? — не отставал я от дежурного, который между тем продвигался через вокзал к своему кабинету.

— По местному. Разные ведомства — разные правила. Электрички — это пригородная компания.

Последняя часть фразы была произнесена из-за двери с повешенной на нее табличкой «Посторонним вход воспрещен!». Позднее, в Хабаровске на вокзале, я видел на электронном табло расписание электричек с указанием отправления по московскому времени. У пригородных билетных касс висело расписание, в котором отправление этих же поездов было указано по местному времени. По какому все-таки времени ходят хабаровские электрички? Окошко дежурной по вокзалу Хабаровска было закрыто табличкой «Дежурная на перроне». Мои попытки разыскать ее результата не принесли. Позже мне встречались расписания, где часть пригородных поездов шла по московскому времени, а часть — по местному. Чтобы определить время отправления наверняка, нужно внимательно читать примечания в расписаниях и спрашивать в справочных и кассах вокзала.

Я решил добраться до Хабаровска ночным поездом Владивосток — Совгавань. Из-за промашки с московским временем я и так терял семь часов и не мог себе позволить дальнейших задержек. Поезд прибывал в Хабаровск рано утром, и на осмотр города оставался целый день.

Билет на поезд решил взять перед отправлением. Касса на вокзале в Спасске работает круглосуточно. Забронировав место в одной из хабаровских гостиниц, я со спокойной душой отправился обследовать Спасск-Дальний. Непомерную ношу — рюкзак — сдал в камеру хранения, предварительно вытащив из него полотенце и плавки. Необходимые вещи сложил в маленький рюкзак, специально припасенный для таких случаев, и взял с собой. День обещал быть жарким. Почему бы не провести время на пляжах местного курорта «Вторая Силикатка»?

В уже знакомом баре поинтересовались проведенной на озере ночью и удивились, что все в порядке.

— У нас город очень криминальный. Тащат все! — сетовал водитель автобуса, который сделал мне вчера размен. — Я тебя как увидел с маленьким рюкзаком, так и подумал: «Все! Обчистили!»

— Нет, — успокоил я водителя. — Рюкзак сдал в камеру хранения. А маленький — мобильный вариант.

Знакомство со Спасском я начал с центральных улиц. Главная улица вывела от вокзала к виадуку через железную дорогу. Здесь я нашел нечто вроде центра местной торговли: павильоны, небольшую площадь и фонтан. От виадука перпендикулярно железной дороге вглубь города уходит широкий проспект. Он упирается в кинотеатр. Над козырьком здания дугой изогнулась цитата «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». Классический лозунг кинотеатров Советского Союза — фраза, произнесенная Владимиром Ильичом Лениным. Есть версия, что в оригинале фраза звучала иначе: «Пока народ безграмотен, из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк».

Кстати, бронзовый памятник автору этого высказывания стоит на пьедестале на площади рядом с кинотеатром. Выкрашенный серебрянкой, знакомый силуэт указывает на кинотеатр, призывая посетить дневной сеанс. Несколько магазинов и кафе довершили образ культурного центра города. Дальше начались жилые пятиэтажки и промышленная зона.

Идя по городу, случайно наткнулся на одноэтажный деревянный дом, выкрашенный зеленой краской. Кое-где рейки отошли, образуя щели. На уровне чердака название: гостиница «Турист». Оказалось, что это Центр детского туризма, попутно оказывающий услуги приема гостей. Самое дешевое койко-место стоит 400 рублей. Есть душ по цене два рубля за литр. На трубе стоит счетчик. Интересная схема, позволяющая экономить воду при водных процедурах. Дежурная рассказала о базе «Туриста» на озере Ханка, что в 20 километрах от Спасска. Там можно остановиться в вагончике неподалеку от озера. Стоит это удовольствие 100 рублей за ночь. Хороший вариант, если ехать целенаправленно на озеро.

Чтобы искупаться, я шел уже знакомой дорогой на озера. Свернул раньше обычного на первый мост и, пройдя через лес, вышел на второе озеро. Оно было поразительно похоже на то, где я провел ночь. Сперва я даже принял его за «Первую Силикатку», но все-таки нашел отличия. На берегу выстроился ряд наскоро сколоченных беседок. Территория была обнесена забором. Рядом с беседочным городком — пляж с плакатом «Купаться запрещено». Обычно такие предупреждения устанавливают на бесплатных пляжах там, где не обеспечено спасение. На территории базы с беседками было пусто. У ворот припарковалось несколько праворульных авто. Среди беседок и столов возвышалась квадратная эстрада.

Под деревянным навесом кухни расположились люди. Видимо, обслуживающий персонал. Со стороны эстрады кухня имела длинную барную стойку. В тени навеса отдыхали повар-узбек и официантка, которая не отрывалась от экрана телефона. Узнав, что я путешественник, повар тут же предложил кофе и, не дожидаясь моего ответа, наполнил мне кружку. Маленькая, теплая частичка восточного гостеприимства в этом суровом крае — это было приятно. Гостеприимство — обычное дело на Востоке и редкость в России. «Когда ко мне приезжает гость, там, в Узбекистане, — мечтательно произнес повар, — приходит сосед и просит, чтобы мой гость у него отобедал». На Востоке существует поверье: чтобы было благополучие в жизни, нужно сделать все возможное для приема гостей: дать кров, угостить, снабдить необходимым. Так и поступают, даже конкурируют за гостей и путников. Я неоднократно получал этому подтверждение, путешествуя по Закавказью.

Кафе с беседками уже работало на полную мощность. Разумеется, посетители гуляют в нем ночью. Пока мы общались, подъехали клиенты, чтобы заказать беседки. Бронь расписана на две недели вперед. Особой популярностью среди местных жителей пользуются шашлыки. Несмотря на то что лето только началось, к полудню стало совсем жарко, и ужасно потянуло искупаться. Я нырнул в озеро, а после растянулся под солнцем на чистейшем песчаном пляже.

Хотелось поскорее начать писать. Материала накопилось прилично, а записывать было некогда. По дороге на станцию среди пятиэтажек, ржавых качелей и труб теплотрассы, проходящей прямо по тротуару, мне попался «оазис». За металлической оградой правильной прямоугольной формы журчал фонтан. В деревянной беседке у фонтана были удобные сиденья. Подходит, чтобы разложить клавиатуру и написать пару абзацев. За беседкой — двухэтажное кирпичное здание. Вывеска у входа гласила: «Государственный биосферный природный заповедник Ханкайский». Я наслаждался минутами спокойствия посреди города, рядом с прохладой фонтана, в тени беседки. Но продолжалось это недолго. Сперва подошел охранник и поинтересовался целью моего визита. Я ответил, что путешественник, писатель, делаю путевые заметки. Через десять минут появился человек неприятной наружности: невысокий рост, седая борода, квадратные очки в пластмассовой оправе и блестящие стальные зубы. Из-за его спины выглядывал охранник.

— Кто вы такой и что здесь делаете? — величественным тоном поинтересовался стальной рот.

— Путешественник, пишу путевые заметки, отдыхаю, — спокойно ответил я.

— Я директор заповедника. Документы прошу! — уже строго официально, с нажимом попросил он.

Внимательно изучив мой паспорт и сопроводительное письмо, директор улыбнулся блестящими зубами.

— Вы железной дорогой интересуетесь? Вам на вокзал, молодой человек. Железная дорога там. Покиньте, пожалуйста, территорию.

Никакие увещевания не помогали. Антигостеприимство и излишняя подозрительность. Не думал, что столкнусь с этим на территории государственного заповедника.

На вокзале я взял билет в общий вагон поезда Хабаровск — Совгавань. От Спасска-Дальнего до Хабаровска билет обошелся в 650 рублей.

— Поезд № 351Э, отправление в 14:56 по Москве, место 25, — скороговоркой прогнусила женщина в железнодорожном жилете за стеклом кассы.

— Двадцать пятое — это в середине вагона? — уточнил я.

— Это общий вагон, без мест. Где займете — там поедете. Желаю удачи! — Она смотрела на меня с сочувствием.

Репродуктор прохрипел объявление о прибытии поезда. Нужно было идти на перрон. Вдалеке в темноте ночи грохотал товарняк. Послышался гудок, и из-за поворота показалась светлая точка — прожектор локомотива поезда Хабаровск — Совгавань.

В общем вагоне поезда Владивосток — Совгавань

Немногочисленные пассажиры стояли на перроне в ожидании поезда. Было неясно, с какой стороны перрона остановится состав. С запада в сторону Владивостока на станцию заходил почтовый поезд. Очевидно, пассажирский остановится на другом пути, с противоположной стороны перрона. Многие перебегали прямо перед почтовым, который, въехав на станцию, беспрерывно гудел. С другой стороны станции мерцали огни прибывающего пассажирского. Кучка людей оказалась зажата между двумя поездами, на узком перроне, среди грохочущих колес. Звонко цокая, поплыли мимо вагоны почтового. За ними тянулся шлейф угольного дыма. И когда последний вагон почтового, мелькнув красными огнями, исчез в темноте, взвизгнули колодки пассажирского. Он уже стоял у перрона. «Стоянка две минуты», — объявил дежурный по вокзалу.

Я нашел свой вагон. Внутри полумрак, подсвеченный мягким желтым светом ламп накаливания. На жестких полках без матрацев лежали люди, заснув в самых необычных позах. На боковом месте сидя спал мужчина, уткнувшись широким лбом в откидной столик. Общий вагон — это плацкарт без постельных принадлежностей, в котором едет неограниченное число пассажиров. По норме их должно быть в полтора раза больше, чем в плацкарте, чтобы все уселись на лавках. Но поскольку пассажиры, желая выспаться лежа, занимают верхние и багажные полки, народу в вагон может поместиться больше.

Я прошел по коридору почти до конца вагона и нашел свободное место на верхней боковушке. В соседнем купе полицейский отчитывал шумную компанию. «Музыку на телефоне выключить! Говорите тише! Пиво не пить! Не курить в туалете! — наставлял он. — Второй раз повторять не стану». И действительно, больше он не появился, хотя компания продолжала пить пиво, ставить шансон на телефоне, травить анекдоты и поминутно бегала курить, запираясь в туалете. Заснуть не представлялось возможным. «Хочешь получить ходку — приезжай к нам в Находку!» — звучал откуда-то из конца вагона сиплый голос.

К счастью, большинство пассажиров вышли в Ружино, и мне удалось занять место поближе к купе, где располагались проводники с полицейскими. Они сидели друг напротив друга и разгадывали кроссворды, закусывая семечками. Ошкурки от семечек складывались в аккуратные кучки на уже разгаданных кроссвордах. Вглубь вагона проводники не ходили. Была глубокая ночь. Поезд шел по Транссибу в Хабаровск.

Согласно расписанию пригородных поездов, от Владивостока до Ружино ходит электричка-экспресс. Ходит ежедневно, кроме вторника. По вторникам электропоезд встает на техобслуживание в депо. Те, кому нужно попасть в Ружино, едут в общем вагоне пассажирского поезда. Был вторник, и вот почему в общем вагоне оказалось так много пассажиров. Многие сошли в Ружино, но были те, кто ехал дальше: до Хабаровска, Комсомольска-на-Амуре и Совгавани. Поистине героический поступок — добраться от Владивостока до Татарского залива в общем вагоне. Полтора суток в пути! А там можно на пароме и в Южный Сахалин махнуть.

Хабаровск

В Хабаровске я сошел с поезда. После короткой стоянки тот двинулся дальше по магистрали. Свинцовые тучи перекатывались по небу, наползая одна на другую. Местами проглядывало солнце. Чтобы попасть в город, нужно пройти по длинному виадуку над многочисленными железнодорожными путями, вагонами, электричками и прочим железнодорожным хозяйством. Можно пойти направо или налево. Один путь ведет на вокзал, к площади, фонтану, транспортным пересадкам и торговым точкам. Второй скромно обозначен указателем «ул. Ухтомская». Пешком до гостиницы ближе этой дорогой. Разумно оставить вещи в номере до вечера и отправиться осматривать город. На улице Ухтомская было неприветливо. Деревянные бараки, полуразрушенные избушки и огромные лужи на грунтовых дорогах. Я спустился по ржавой металлической лестнице и, пройдя через промзону, вышел к сгоревшему рынку и брошенным почтовым вагонам. Меня удивляло, что такой пейзаж можно увидеть в центре крупного города.

Вскоре пошли жилые пятиэтажки, и все вокруг стало привычным: детские площадки, гаражи, припаркованные на газонах старые иномарки. В этом городе, как и во Владивостоке, засилье праворульных машин. Они составляют 90 % парка частных автомобилей. Большинство из них — древние старушки 1990-х годов выпуска. Авто государственных служб: пожарных, коммунальных, аварийных — напротив, привычные жителям Центральной России КамАЗы, ЗИЛы и ГАЗы.

Было раннее утро буднего дня. Рабочий люд спешил на службу. На автобусных остановках скопления людей, одетых по-осеннему. По статистике, на Дальнем Востоке Хабаровск лидирует по количеству солнечных дней в году, но верилось в это слабо. В узкие проходы между панельными домами сквозил прохладный ветер.

Гостиница занимала первый этаж жилого пятиэтажного дома. Сначала у меня закрались сомнения, не промахнулся ли я здесь? Неподалеку был рынок. По-утреннему помятый мужчина вышел из продуктового магазина и направился к гостинице. В руке его была банка с пивом. У входа курили постояльцы в тапочках и шортах. Войдя внутрь, я сразу попал в длинный коридор, по обеим стенам которого тянулись деревянные пронумерованные двери. С улицы может зайти кто угодно, вахтера нет. Комната с надписью «Администратор» была заперта. Я приступил к поиску альтернативного варианта заселения в другую гостиницу. Но все завершилось благополучно. Пришел администратор — вежливая девушка. Меня поселили в комнату с пятью кроватями, выдали белье. Я принял душ и постирал вещи в стиральной машине, за что с меня не взяли ни копейки. Даже не взяли платы за проживание. Я вспомнил о том, что забыл заплатить, только перед выходом на прогулку. Администратор равнодушно приняла плату, отметив, что такое иногда бывает по рассеянности. Вспомнился рассказ узбека из Спасска, как ташкентские таксисты, желая выполнить норму добрых дел, положенную по Корану, в некоторые дни работают бесплатно.

С компактным рюкзаком и навигатором я вышел в город. Если оказываюсь в незнакомом городе, предпочитаю покупать бумажную карту на месте и пользоваться ею. Такой формат удобнее. «Бумагу» страхует навигатор. Всегда можно включить электронную карту и подглядеть. Но в экспедиции мне предстояло посетить более сотни населенных пунктов — не покупать же каждый раз карту! Я заранее загрузил нужные электронные карты в навигатор, а из бумажных носителей использовал атлас автодорог России и атлас железных дорог России.