Особое место в поэзии аль-Мутанабби занимают многочисленные лирико-философские отступления, проникнутые разочарованием и мрачными размышлениями о бренности бытия. Его философские строфы тяготеют к сентенциям, а многие блестящие бейты-афоризмы превратились впоследствии в пословицы.
Традиционные образы древних касыд органически переплетаются с усложненными фигурами нового стиля. Использование антитез и антонимов в качестве фигур поэтической речи придавали строкам касыд аль-Мутанабби законченность и экспрессивность.
[Две касыды] / Пер. В. Р. Розена // Крачковский И. Ю. Избр. соч.: В 2 т. — М.; Л., 1956. — Т. 2. — С. 558–562.
[Касыда: Отрывок] / Пер. с араб. И.Н. Холмогорова // Всеобщая история литературы / Под ред. B.Ф. Корша, А. И. Кирпичникова. — СПб., 1882.— Т. 2 — С. 365–367.
[Касыды] / Пер. с араб. М.О.Аттаи, А. Е. Крымского // Восточный сборник в честь А. Н. Веселовского. — М., 1914.— С. 39–53.
[Стихи] / Пер. С.Северцева, В. Волосатова // Арабская поэзия средних веков. — М., 1975. — C. 381–420.
[Стихи] / Пер. Г. Регистана, С. Северцева // Из классической арабской поэзии, — М., 1983. — С. 186–190.
Крачковский И.Ю. Избр. соч.: В 2 т. — М.; Л., 1956,— Т. 2,— С. 548–562.
Крымский А. Е., Аттая М. О. Художественные представители пограничной Сиро-Месопотамии времен византийского героя X века Дигениса Акрита: поэт-витязь Абу Фирас и панегирист Мотанаббий // Восточный сборник в честь А. Н. Веселовского. — М., 1914,— С. 17–82.
Фильштинский И. М. [Аль-Мутанабби] // Фильштинский И. М. Арабская классическая литература, — М., 1965,- С. 171–185.
Blanchere R. Un poete arabe du IV siecle de l’Hegire: Abou-t-Tayyib al-Motanabbi. — Paris, 1935. Dieterici F. Mutanabbi und Seifuddaula. — Leipzig, 1847.
АБУ ФИРАС (932–967/968)
Поэт-воин из Мосула Абу Фирас аль-Хамдани прожил бурную и трагическую жизнь. Принимая участие в войне с Византией, Абу Фирас дважды попадал в плен, где провел в общей сложности около семи лет (959–966), пока эмир Сайф ад-Даули, его двоюродный брат, не выкупил его. Абу Фирас погиб в одном из сражений в борьбе за власть после смерти Сайф ад-Даули.
Основные темы ранней лирики Абу Фираса — рыцарская доблесть и рыцарская любовь. И по композиции, и по тематике его касыды носят традиционный характер с обязательным самовосхвалением и восхвалением бедуинских доблестей предков поэта, героических подвигов племени таглиб, от которого он вел свое происхождение. Диван поэта включает короткие любовные стихотворения (часто любовные диалоги), стихи о дружбе (цикл «ихванийят») и элегии на смерть родных. Наиболее известны его «Румийят» — цикл стихов византийского (румийского) периода, в которых отразились переживания поэта-пленника. В «Румийят» поэт часто восхваляет Сайф ад-Даули, умоляя его отвергнуть клевету недоброжелателей, вспомнить о законах родства и выкупить его из плена.
Поэзия Абу Фираса впечатляет силой и искренностью чувств и страстностью их выражения.
[Касыды: Отрывки] / Пер. с араб. Н. М. Чаева, Н. В. де Витта // Восточный сборник в честь А. Н. Веселовского. — М., 1914.— С. 24–34.
[Стихи] / Пер. А. Ибрагимова // Арабская поэзия средних веков, — М., 1975,— С.421–429. [Стихи] / Пер. А. Ибрагимова // Из классической арабской поэзии. — М., 1983,— С. 205–210.
Крымский А. Е., Аттая М. О. Художественные представители пограничной Сиро-Месопотамии времен византийского героя X века Дигениса Акрита: поэт-витязь Абу Фирас и панегирист Мотанаббий // Восточный сборник в честь А. Н. Веселовского. — М., 1914.— С. 17–82.
Фильштинский И. М. Абу Фирас // Фильштинский И. М. Арабская классическая литература. — М., 1965. — С. 185–190.
Dvork R. Abu Firas, ein arabischer Dichter und Held. — Leiden: Brill, 1895. — 344 S.
Hammer-Purgstall J. Ebu Firas el-Hamdani // Hammer-Purgstall J. Literatuigeschichte der Araber. — Wien, 1854,- Bd. 5,- S. 49–51, 734–743.
БАДИ АЗ-ЗАМАН АЛЬ-ХАМАЗАНИ (968/969-1007)
Абу-ль-Фадль Ахмад аль-Хусейн из Хамазана, прозванный Вади аз-Заманом («чудом эпохи»), является основоположником своеобразного жанра макамы в арабской литературе, отличающегося усложненностью, изощренной образностью и широким применением рифмованной прозы.
Родился в городе Хамадан на северо-западе Ирана. В 990 г. уехал из Хамазана в Джурджан, затем в Нишапур (Иран), где прославился, победив на литературном состязании знаменитого литератора аль-Хорезми. Впоследствии Бади аз-Заман аль-Хамазани переезжал из одного города в другой в поисках заработка; умер в Герате.
Макамы Бади аз-Замана аль-Хамазани представляют собой короткие рассказы, объединенные одним героем — неким Абу-ль-Фатхом аль-Искандарани. По утверждению автора, им было создано более 400 макам, но до нас дошла только 51. Повествование ведется от имени купца Исы ибн Хишама, который оказывается в различных городах халифата и встречает там героя макам Абу-ль-Фатха аль-Искандарани — бродячего литератора, добывающего средства к существованию хитростью, а иногда и мошенничеством. Встретив Абу-ль-Фатха, Иса ибн Хишам становится всякий раз свидетелем его очередной проделки, узнает его и разоблачает. Абу-ль-Фатх выступает то в роли врача, продающего чудодейственное лекарство, то как оратор, призывающий мусульман на борьбу с «неверными» и собирающий средства на «священную войну», то как аскет, призывающий к благочестию и воздержанию, и так далее. При этом он обнаруживает незаурядный поэтический талант и поразительную эрудицию. Между макамами нет сюжетного единства, однако композиция их сравнительно однородна. Стиль макам предельно усложнен и насыщен риторическими фигурами и реминисценциями из различных литературных произведений. Часто употребляется рифмованная проза. В повествование вкраплены многочисленные стихотворные отрывки.
Из макам Хамадания / Пер. А. С. Фохта // Крымский А. Е. Арабская поэзия
Мосульская история; Амулет; Голод; Знание; Динар; Макамы / Пер. с араб. А. Халидова // Восточная новелла, — М., 1963.— С. 114–121.
Крымский А. Е. Составители макам: Бади аз-Заман Хамаданий и Харирий // Крымский А. Е. Арабская поэзия в очерках и образцах. — М., 1906.— С. 263–272.
Фильштинский И. М. Аль-Хамазани // Фильштинский И. М. Арабская классическая литература. — М., 1965,- С. 211–216.
Brockelmann С. Badi az-zaman // Brockelmann С. Geschichte der arabischen Literatur. — Leiden, 1937,- Supplementbd. 1,- S. 150–152.
Meynard B. de. Notice biographique sur Hamadani // Journal asiatique. — 1891.— Vol. 17.— P. 339–347.
Monroe J. T. The art of Badi’ az-Zaman al-Hammadhani as picaresque narrative. — Beirut: Amer. univ. of Beirut, 1983. — 175 p.
АБУ-ЛЬ-АЛА АЛЬ-МААРРИ (973-1057/1058)
Творчество поэта-философа явилось вершиной и синтезом сложной и разнородной арабской культуры классического периода. Знаменитый слепец из Мааррат ан-Ну’ман (Северная Сирия) был образованнейшим человеком своего времени, блестящим знатоком поэзии, философии, истории, филологии. Большую часть жизни Абу-ль-Ала провел в родном селении, куда со всех концов халифата к нему съезжались ученики и почитатели. Современники не случайно видели в гениальном слепце учителя жизни, так как все творчество аль-Маарри проникнуто высоким пафосом искания истины. В его взглядах сложно переплетаются влияния античной мысли, мусульманских рационалистических учений, философско-религиозной доктрины шиитской секты исмаилитов и мусульманского правоверия. Его творчество венчает долгий путь развития арабской философской лирики.
Сохранилась лишь незначительная часть обширного поэтического и научного наследия аль-Маарри (около семидесяти сочинений). Кроме двух собраний стихотворений ему принадлежит множество научных сочинений, относящихся к различным областям знаний, и посланий научно-литературного характера.
«Послание о прощении» — произведение сатирическое, в котором ставятся под сомнение догматы мусульманского богословия и подвергаются осмеянию пороки современного поэту общества. Критика мусульманского богословия с его примитивными представлениями и идеалами занимала значительное место в творчестве поэта-гуманиста. «Послание» написано в ответ на ханжеское, проникнутое мусульманской ортодоксией письмо литератора Ибн аль-Кариха, обратившегося к аль-Маарри с рядом философских и богословских вопросов.
«Послание» распадается на две мало связанные между собой части: пародию на кораническое представление о загробной жизни и ответ на письмо Ибн аль-Кариха. В первой, пародийной части описывается путешествие, которое совершает Ибн аль-Карих в потусторонний мир, где перед ним предстает картина загробной жизни и Страшного Суда. После нескольких месяцев мучительных скитаний по загробному миру Ибн аль-Карих пытается попасть в рай при помощи своих стихов, помогавших ему в земной жизни, однако это ему не удается, и он попадает в рай лишь после чистосердечного раскаяния во всех своих грехах. В загробном мире Ибн аль-Карих встречает множество известных арабских поэтов и ученых, живших в различные времена, однако именно тех, кого он считал достойными рая, он встречает в аду, а тем, кто заслужил своей земной жизнью адские муки, удалось при помощи различных ухищрений, а то и просто по недосмотру Аллаха, попасть в рай. Таким образом, на небе царит та же несправедливость, что и на земле, а обитатели рая и ада своим невежеством, ханжеством, корыстолюбием удивительно напоминают современное поэту общество.
Во второй части «Послания» аль-Маарри, отвечая на вопросы Ибн аль-Кариха и выдавая себя при этом за правоверного мусульманина, иронизирует над представлениями о воскрешении из мертвых, о загробной жизни, о переселении душ, отвергает учение о предопределении и объявляет разум единственным критерием истины.
Наиболее зрелые в философском и поэтическом отношении стихотворения аль-Маарри вошли в сборник «Лузум ма ла йалзам» («Обязательность необязательного», или сокращенно «Лузумийят»), который во все времена считался вершиной арабской классической поэзии. Заглавие сборника истолковывается по-разному: некоторые критики предполагают, что оно подразумевает обязательность выраженных в сборнике взглядов для автора и необязательность их для читателя, другие критики объясняют заглавие применением в сборнике необязательной в классической арабской поэзии двойной рифмы.
Поэтика сборника, как обычно у аль-Маарри, изощренная и утонченная.
Стихотворения, собранные в этом диване, — поэтическое выражение философских, религиозных и общественно-политических исканий великого арабского мыслителя. В философских взглядах аль-Маарри чувствуется влияние древнегреческой философии, рационализма мутазилитов, а также скептицизма и пессимизма его арабских предшественников, поэтов Абу-ль-Атахии и аль-Мута-набби.
Лирика аль-Маарри проникнута ощущением бессмысленности жизни. Человек бессилен противостоять злу и несправедливости, присущим бытию, бессилен постигнуть его тайны. Бог в понимании аль-Маарри — некий высший принцип всего сущего. Во многих стихотворениях поэта понятие Бога как бы сливается с понятием природы. К религиозным представлениям ислама и других религий поэт неизменно относится скептически. И ханжество мусульманских ортодоксов, и нетерпимость сектантов равно вызывают презрение поэта, все искания которого проникнуты высокой терпимостью и верой в силу разума.
Из сборника «Лузумийят» / Пер. с араб. В.Демидчика // Восточный альманах. — М., 1962.— Выл. 5. — С. 327–332.
[Стихи] / Пер. И. Ю. Крачковского; Публ. и предисл. В. А. Крачковской // Сов. востоковедение. — 1957,- № 6,- С. 111–113.
[Стихи] / Пер. с араб. А. Е. Крымского // Крымский А. Е. Арабская поэзия в очерках и образцах. — М., 1906. — С. 93–99.
[Стихи] / Пер. А. Тарковского // Арабская поэзия средних веков. — М., 1975.— С. 444–508. [Стихи] / Пер. А. Тарковского // Из классической арабской поэзии. — М., 1983.— С.218–237.
Крачковский И. Ю. Ал-Муганабби и Абу-л-Ала // Крачковский И. Ю. Избр. соч. — М.; Л., 1956. — Т. 2.— С. 63–115.
Крачковский И. Ю. К вопросу о возникновении и композиции «Рисалат ап-гуфран» Абу-л-Ала // Там же, — С. 297–308.
Шидфар Б. Я. Абу-ль-Аля аль-Маарри. — М.: Наука, 1985.— 212 с.
Широян С. Г. Великий арабский поэт и мыслитель Абу-ль-Аля аль-Маарри. — М.: Знание, 1957. — 32 с. Hammer-Purgstall J. Ebu-Ola el-Maarri // Hammer-Purgstall J. Literaturgeschichte der Araber. — Wien, 1855,- Bd. 6,- S. 900–973.
Kremer A. Philosophische Gedichte des Abu L-Ala Maarry // Zeitschrift der Deutschen Morgenlandischen Gesellschaft. - 1876,- Bd. 30,- S. 40–52; 1877,- Bd. 31,- S. 471–483; 1884,- Bd. 38,- S. 499–529.
Nicholson R. A. «The Risalatu’l-Ghufran» by Abu ’1-Ala al-Ma’arri // Journal of the Royal Asiatic Society — 1900,- P. 637–720; 1902,- P. 75–101, 337–362, 813–847.
ИБН XA3M (994-1063/1064)
Писатель и ученый, жил в последние годы существования Кордовского халифата. В молодости был видным государственным деятелем при омейядских халифах, а после падения династии отдалился от политики, уехал в маленький городок на берегу Средиземного моря Альмерию, где провел остаток жизни в занятиях наукой и литературной деятельностью. С творчества Ибн Хазма начинается расцвет арабской литературы в Испании. Находясь в Альмерии, создал весьма своеобразное произведение «Ожерелье голубки».
Это сочинение представляет собою нечто среднее между этико-психологическим трактатом о любви и художественной прозой. Автор поставил себе задачу создать некий свод, охватывающий все основные ситуации и этапы любовного чувства. Тема сочинения заявлена в названии, так как голубь в те времена считался символом любовной страсти.
Каждая глава «Ожерелья голубки» посвящена рассмотрению одной из проблем или ситуаций любви: природе любви, признакам любви, единению, разрыву, верности, о полюбивших во сне, о полюбивших по описанию, о полюбивших с первого взгляда, о посреднике, о соглядатае и т. д. За морально-психологическим, а подчас и философским анализом рассматриваемой проблемы следуют примеры: короткие анекдоты и новеллы из испанской жизни того времени или литературные реминисценции. Согласно сложившейся в арабской прозе традиции, Ибн Хазм перемежает прозаический текст поэтическими вставками, иллюстрирующими выдвинутые в данной главе положения. У автора нет высокомерного отношения к женщине, в его сочинении сформулировано понятие просвещенного андалусского горожанина с его мусульманским представлением о добродетели и достойном поведении.
«Ожерелье голубки» представляет большой культурно-исторический интерес: «теоретическая» часть является универсальным памятником философских, нравственных и психологических представлений эпохи, а в рассказах, иллюстрациях, сохраняющих поэтическое обаяние и для современного читателя, перед нами оживают быт и нравы Кордовского халифата X–XI вв.
Ожерелье голубки / Пер. с араб. М. А. Салье; Под ред. И. Ю. Крачковского. — М.: Изд-во вост, лит., 1957. - 234 с.
Le collier du pigeon ou l’amour et des amants. T’awq al-h’amlima fi’l-ulma wa’l-ullaf / Texte arabe et trad, franfaise avec un avant-propos, des notes et un index par Leon Bercher. — Alger: Carbonell, 1949. — 425 p.
Салье М. «Ожерелье голубки» и его автор // Ибн Хазм. Ожерелье голубки. — М.; Л., 1933. — С. VII–XLII.
Nykl A. R. [Ibn Hazm] // Ibn Hazm. Tawq al-hamama. — Paris, 1931.— P. XIII–CXXIV.
Palacios M.A. Abenhazam de Cordoba у su Historia de las ideas religiosas. — Madrid, 1927.— Vol. 1.
Petrof D.K. Introduction // Ibn Hazm. Tawq al-hamama. — St. Peteisburg; Leide, 1914.— P. VII–XXXVIII.
«Тысяча и одна ночь» — одно из самых популярных произведений восточной литературы. Эго многотомный свод сказок и новелл, части которого создавались в течение нескольких столетий (примерно с X по XVI в.).
В основу свода, по-видимому, лег арабский перевод индийских преданий из персидского сборника «Тысяча сказок», обрамленный историей сказочницы, оттягивающей своими рассказами грозящую ей смерть. «Тысяча и одна ночь» обрамлена сказкой с аналогичной фабулой: царь Шахрияр, рассердившись на вероломную жену, решил каждую ночь брать себе наложницу с тем, чтобы наутро ее казнить. Так погибло множество несчастных женщин. Чтобы предотвратить гибель новых жертв, дочь царского визиря Шахразада соглашается стать женой царя и во время брачной ночи начинает рассказывать ему занимательную историю, которая к утру обрывается на самом интересном месте. Стремясь услышать продолжение рассказа, царь откладывает казнь Шахразады до следующего утра. Шахразада рассказывает свои сказки в течение тысячи и одной ночи, пока полюбивший ее царь не отменяет казнь.
В эту емкую форму на протяжении столетий сказочники и переписчики включали все новые и новые рассказы, причем некоторые из них поныне бытуют и как самостоятельные произведения. Свод существует в нескольких редакциях, различающихся и по составу, и по расположению новелл. Новеллы арабского происхождения делятся по месту
Большинство волшебных сказок (или фантастических новелл) «Тысячи и одной ночи» — индийского происхождения. Эти сказки поэтичны, изящны, занимательны. Действие в них движут сверхъестественные существа, помогающие или мешающие героям (см. «Сказка о купце и духе», «Сказка о рыбаке», «Царевич Бадр и царевна Джаухар» и др.). Примером фантастической новеллы египетского происхождения может служить широко известная сказка «Аладдин и волшебная лампа».
Новеллы из городской жизни принято подразделять на багдадские и каирские (по месту действия). Содержание багдадских новелл чаще всего любовно-эротическое, завершаются они обычно счастливой развязкой, наступившей благодаря вмешательству «доброго» халифа Харун ар-Рашида, сказочный облик которого весьма далек от его исторического прототипа (см. «Рассказ о Ниме и Нуме», «Рассказ об Уне аль-Вуджуде», «Повесть о Нураддине и его брате» и др.). Каирские новеллы, значительная часть которых также строится на эротическом сюжете, отличаются от багдадских более выраженной социальной окраской. Герои каирских новелл обычно мелкие купцы и бедные ремесленники, наделенные здравым смыслом и находчивостью: по ходу действия они хитрят и изворачиваются, переживают забавные приключения и совершают ловкие плутовские проделки, а в конце концов добиваются успеха (женятся на принцессе или сами становятся царями). Царь в этих новеллах обычно изображается иронически, а его визирь откровенно враждебно. Сверхъестественные силы здесь также особые: герою обычно служат джинны, слепо подчиняющиеся тому, кто владеет властвующим над ним талисманом. Таким образом, действия волшебников, подчиненные воле и поступкам людей, естественно вписываются в весьма реальную и исторически достоверную картину жизни египетского города периода правления мамлюкских султанов и турок (см. «Рассказ о Мааруфе-башмачнике»).
К бытовым новеллам близки по материалу бытовые и исторические анекдоты: короткие забавные рассказы о смешном или необычном происшествии, остроумной полемике, ловком ответе и т. д. В рассказах этого жанра немалую роль играет «ночная» жизнь города (описания ночных приключений халифа, различных форм разврата и т. д. — см. «Рассказ о Харуне ар-Рашиде и невольницах», «Рассказ о женщине и медведе», «Рассказ о девушке и обезьяне» и т. д.).
Исторические анекдоты перекочевали в «Тысячу и одну ночь» из антологий и трудов средневековых арабских историков. Герои их — обычно известные исторические личности: Александр Македонский, мамлюкские султаны, персидские цари, а чаще всего — Харун ар-Рашид.
Значительное место в рассказах Шахразады занимают назидательные истории и притчи о животных, восходящие в основном к индийским источникам (см. цикл «Джиллиад и Шимас», рассказ об умной рабыне Таваддуд, посрамившей своей мудростью ученых, живших при дворе Харуна ар-Рашвда, цикл о мудром Синдбаде и др.). Эти истории составляют самую скучную и бледную часть свода.
Особняком стоят два больших рыцарских романа «Повесть о царе Омаре ибн ан-Ну’мане» и «Рассказ об Аджибе и Гарибе», сложившиеся, по-видимому, в XIII в. в феодальной среде и включенные в «Тысячу и одну ночь» на позднейшем этапе оформления свода. Герои этих романов наделены всеми традиционными рыцарскими добродетелями — это мусульманские богатыри, храбрые и великодушные борцы за распространение ислама. Здесь совершенно отсутствует фантастический элемент, отодвинута на задний план и любовная тематика; основная тема повестей — «священная война» против немусульман, изображение которой проникнуто религиозным фанатизмом.
В это же время в свод была включена и повесть о Синдбаде-мореходе, основанная, по-видимому, на книге персидского мореплавателя Бузурга ибн Шахрияра «Чудеса Индии» (середина X в.), в которой собраны рассказы капитанов о путешествиях в Индию, Восточную Африку и на острова Тихого океана. Таким образом, в основе фантастических приключений Синдбада-морехода лежит реальный опыт купцов и моряков средневекового Ирана, проводивших свою жизнь в опасных плаваниях в далекие неведомые страны.
В целом сотканная из богатейшего и разнообразного материала «Тысяча и одна ночь» дает почти всестороннюю картину жизни позднесредневекового общества и является ценнейшим культурно-историческим памятником эпохи.
Художественный метод рассказчиков, совокупными усилиями на протяжении веков создававших этот сплав народной фантазии и опыта, весьма элементарен. В новеллах действуют условные типы (царь, визирь, купец, ремесленник, судья, колдунья, нищий и т. д.), чьи качества не проявляются в поступках, но лишь описываются рассказчиком наряду с прочими реалиями. Однако живой юмор, неисчерпаемая фантазия и удивительное искусство занимательного рассказа и поныне обеспечивают этому собранию широкую популярность во всем мире.
Книга тысячи и одной ночи: В 8 т. / Пер., вступ. ст. и коммент. М.А. Салье; Под ред. И. Ю. Крачковского — М. — Л.: Academia, 1932–1939.
Книга 1001 ночи / Пер. с араб. М.А.Салье: В 8 т. — М.: Гослитиздат, 1958–1960.
Тысяча и одна ночь: Избранные сказки / Пер. М. Салье; Вступ. ст., сост. и примеч. Б. Шидфар. — М.: Худож. лит., 1975. — 478 с. — (Б-ка всемирной лит.).
Горстер А., Крымский А. Е. К литературной истории «Тысячи и одной ночи» // Юбилейный сборник в честь В. Ф. Миллера. — М., 1900.— С. 225–240.
Эструп И. Исследование о 1001 ночи, ее составе, возникновении и развитии / Пер. с датск. Т. Ланге. — М., 1905 — 117 с.
Burton R. F. Love, war and fancy. — London: Kimber, 1964. — 288 p.
Elisseeff N. Themes et motifs des «Mille et une nuits». — Beyrouth, 1949.— 241 p.
Oestrup I. Studien iiber 1001 Nacht. — Stuttgart, 1925.