Пострусские

Неизбывная тоска, безнациональная безысходность и ощущение подмены живого национального организма кучей песка заставили многих русских пассионариев предпочесть смерть на Донбассе гниению заживо в РФ. Соорудить из русских пескоструйный аппарат для быстрой абразивной обработки Украины – об этом шла речь на известной встрече Рогозина с избранными представителями националистов в феврале 2014. Если хотя бы четверть состава тех организаций пошла в добровольцы – Путин бы выиграл. Но не вышло, песок не поехал эшелонами на Украину самовывозом, как планировалось, пришлось кидать его вручную лопатами, как уголь в топку. В итоге забросать огонь Майдана сырым русским песком не вышло, даже для спасения ДЛНР пришлось задействовать боевые группы «отпускников».

Просеянный песок не восприимчив к формовке и планы творцов идеологического симулякра «Русский мир», практиков спецоперации «Русская весна» и националистов неосуществимы. Нельзя мобилизовать этническое самосознание несуществующего этноса. Русские – отчужденная от своего прошлого деэтнизированная масса с порванными внутренними связями, с отсутствующими политическими и гражданскими институтами, с дискредитированной РПЦ религией, с глубоким кризисом института семьи и негативной идентичностью. Блуждая в темной комнате в поисках черной кошки, они пытаются нащупать загадочную русскость – то, что их объединяет, но вместо этого находят лишь то, что их отличает. Они ставят себе метки на лбу (русский значит трезвый / православный / антисоветчик / родновер / патриот / антифашист / националист и т.д., нужное подчеркнуть) и по этим меткам ищут друг друга и пытаются объединиться. Понимают ли они, что такое объединение вторично? Осетины или калмыки, например, не создают таких конструкций, ибо их общность этнична и не нуждается в скрепах и надстройках. Этничность же русских сломана, она не работает. Подчеркнем: дееспособные группы русских основаны не на этничности, а на идеологии. Теперь так: дееспособны лишь идеологические, дискурсивные группы русских.

Патологическое изобилие русских организаций, враждующих меж собой из-за идейных разногласий, и даже воевавших друг против друга на Украине, прямо-таки кричит о том, что в русском национализме первично, а что надумано. Мы отброшены на полторы тысячи лет назад, во внеисторическое безвременье, в донациональное, дохристианское и доэтническое состояние. Мы – дезинтегрированное белое множество, рассеянное на большом пространстве, сохраняющее общий язык и менталитет, но не способное к этнической самоорганизации. Разорваны все виды связей, даже родственные серьезно ослаблены. Если пролетариату было нечего терять, кроме своих цепей, то в нашем случае отсутствуют и цепи. Для того, чтобы использовать это в строительстве, надо осознать, что русские – сырье, куча рыхлого песка, в которой вязнут любые попытки на нее опереться. Меж тем песок – важнейший строительный материал, но не сам по себе, а как наполнитель. Располагая одним лишь песком – много не наваяешь: попытки строить из песка на песке обречены.

Поэтому страшно заблуждаются люди, видящие панацею в создании пресловутого русского национального государства. Приведем типовую цитату: «Вывести страну из кризиса может только Русская национально-ориентированная элита, а не безнациональная советская номенклатура ельцино-путинистов. Только Русское национальное государство, а не Многонационалия РФ, может дать нашему народу защиту и возможность для процветания». Громкое словосочетание «Русская национально-ориентированная элита» означает сегодняшних профессиональных русских, опирающихся на несуществующую этничность и пытающихся говорить от имени химерического 100-миллионного народа. Советская же номенклатура – реальная сила, опирающаяся на советскую идентичность, широко разлитую в безнациональной массе.

Допустим, мечта националистов сбылась, и страна приступила к построению РНГ. Представим даже, что произошло очищение власти – массовая люстрация и посадки. Для формирования новой власти на местах понадобятся новые люди, разумеется из русских национальных организаций. Но во всех субъектах РФ они представлены прежде всего кластером прикормленных администрацией «национально-патриотических обществ» от вездесущих казаков до «Боевого братства», это концентрат Русского мира, боевая сила имперского дискурса путинизма. Все остальные формы русского национализма зачищены, загнаны в подполье и разобщены. Даже если мы допустим равное соотношение сил во власти РНГ, разбуженная Путиным реваншиза охлоса склонит чашу весов к себе, и мы получим Киселева с коловратом, Охлобыстина с имперкой, «Хирурга» с автоматом и Русский мир 2.0 со всеми вытекающими. Этот идеологический симулякр суть попытка собрать из мертвых частей функционирующий организм, он подобен детищу Франкенштейна и уже сейчас неловко пытается выйти из-под контроля. Если же наведенный шовинизм масс будет сбит экономическими бедствиями и работой СМИ, то гипотетическое РНГ столкнется с другой проблемой. Переход от идеократии СССР к клептократии РФ дался достаточно тяжело. Переход же от клептократии РФ к этнократии РНГ мы считаем невозможным. Если советские идеи, воплощенные в социалистическом государстве, работали сколько могли; если клептократия, выраженная в круговой поруке и вертикали взятки, также будет работать, пока сможет; то русская этнократия невозможна по причине отсутствия этноса, связей и доверия внутри масс и появления новой, по сути самозваной, элиты. Возникнет очередной разлом меж властью и обществом, и из него привычно полезут колючие побеги кланово-корпоративной системы, врастающие во власть и общество и подменяющие их собою по мере того, как дюна РНГ будет осыпаться и развеиваться ветром. Государство, живущее идеологическим симулякром, состоит в перманентном кризисе идентичности и обречено упасть, высвободив место для сплоченных, ясно осознающих свою идентичность и свои политические интересы групп (А. Давыдов).

В этом плане показательна «Русская весна» на Украине. Организованное, распиаренное и поддержанное политически, экономически и военной силой «русское восстание» сдулось за пару месяцев, вынудив официальную пропаганду выключить «русский пафос». На местах же, вместо ожидаемой Новороссии, появились интернациональные атаманские республики а-ля «Свадьба в Малиновке», нафаршированные кавказскими боевиками и бурятскими отпускниками. Эти новообразования называют «гнойниками» даже покрывающие их высшие чиновники России. Попытки сыграть русскую карту дали любопытнейшие результаты: русские вновь и вновь пытаются заменить утраченную этничность атрибутикой и дискурсами: православие, белогвардейщина, казачество, культ Победы, антифашизм, радикальные субкультуры и прочее. Причем все вместе это работает плохо, увеличивая раздрай. То же будет и с РНГ. Кстати, возникнуть оно может только сверху, путем реструкта на федеральном уровне. Становление РНГ снизу исключено, так как в массах отсутствует само понимание предмета. Поэтому опыт ДЛНР столь ценен: это и есть воплощенный русский мир. Это работающие модели русского национального государства во всей красе и другим оно быть не может. Операбельна ли Россия для столь серьезной перемены?

Полная денационализация русских уже вызывает некоторые опасения режима, возможно, что современная его озабоченность производством скреп вызвана необходимостью остановить осыпание русского песка. Его шуршание по внутренним полостям несущих конструкций действует обитателям кабинетов на нервы. Утрата связей между элементами наполнителя в бетоне ведет к «эффекту Ленинакана»: при толчке выше средней амплитуды высотки складываются вовнутрь. Этот урок 1988г поколение власти, видимо, помнит.

Сегодня Кремль применяет два эффективных метода связывания русского песка. Первый – пропитывание его отработанным советским машинным маслом. Сцепляет оно хорошо, но есть и минусы. Старое масло слишком густое и плохо распространяется в песке, поэтому его нужно много. Но советская машина давно сломана и масло для нее уже не производится, т.е. этот ресурс почти исчерпан. Второй и главный метод – орошение песка водою. Сырым песком удобно закидывать занимающиеся там и тут пожары, он легко формуется в куличики патриотических организаций и сдавливается в похожие, как следы одного ботинка, «нужные» митинги; из него можно лепить скульптуры и даже замки строить. Ненадолго – пока не высохнет. Что это за вода в нашем контексте? Хотелось бы упростить и написать: вода – это ложь и пропаганда, производимая СМИ России в промышленных масштабах. Но это не так, ибо ложь и пропаганда воспроизводятся в РФ не только в СМИ, а и в сфере науки, культуры, церкви, экономики, экспертных сообществ и т. д. вперемешку с правдой и знаниями. Поэтому вода – это системный дискурс, в нашем случае состоящий на 86% из лжи и пропаганды. Запомним это и продолжим.

Основа советской интернациональной идентичности – героический миф Великой отечественной войны. Основа национальной идентичности – не столь мифология, сколько живая этничность, проявленная не в тюбетейках и вышиванках (это лишь атрибутика), а в связях. Русская идентичность – самообман. Русская идентичность – отсутствие идентичности. Это хорошо чувствуют другие, например, рэпер Тимати заявил, что его отец мусульманин, а мать еврейка, поэтому он, наверное, русский. А без идентичности нет субъекта гражданской активности, поэтому упрекать русских в пассивности смешно. Распространяющаяся сегодня русофобия будет спадать с пониманием того, что применять к стройматериалу песку и стройматериалу кирпичу одинаковые требования бессмысленно, ибо у них абсолютно разные показатели качества и предназначение.

Русские националисты полагают себя частью огромного непроснувшегося народа и выступают от его имени, считая его ресурсной базой и тратя все силы на его пробуждение. Многие думают, что вот еще немного пропаганды, еще немного мигрантов, еще немного репрессий – и критический рубеж будет перейден, и стомиллионный русский народ, ведомый националистами, обретет наконец самосознание и станет монолитом. Это заблуждение: не бывать дюне айсбергом. Только просеивание тонн песка в поиске немногих социально живых и биологически активных элементов, «подобных зернам горчичным», приводит к образованию в русской среде дееспособных сообществ на идейной основе. Их будущее во многом зависит от работы дискурсоводов, распространяющих адаптированные к России идейные конструкты – воду для нациестроительства.

Последнее время русские под давлением со всех сторон (читай – из-под палки) многое осознали и проявили склонность к объединению, они уже жаждут его, как пустыня дождя. Найти объединяющий импульс внутри они не могут (ибо песок бесплоден) и потому интеграция идет извне, на основе внешних дискурсов, как во времена империй. Предпосылкой организации групп становится общая идентичность, причем не бессознательно воспринятые в детстве мифы и не наведенный русский морок, а выработанное самостоятельно политическое мировоззрение. Сформировавшиеся в результате дискурсивные группы пытаются привить свою идентичность русскому массиву, но она уходит в него, как вода в песок. Связи крови и почвы у русских настолько редки и коротки, что этносистема не складывается. Замена этих связей на идеологические позволит создать систему, но она изначально не будет этнической.

Пора отказаться от самообмана. Нет никаких русских. Есть строительное сырье – замечательный мелкодисперсный песок. И есть группы неэтнических идентичностей – советские, нацболы, охранители, анархисты, клептократы, национал-социалисты и прочие. От типовых русских они отличаются не видом, а сущностью, как горчичные зерна от песчинок. Каждая из таких групп несет свою идею интеграции, устроения своего порядка.

Гибридный советский тяни-толкай, сочетающий наднациональную идентичность с имперской подоплёкой, лидирует по масштабу. Роль в нем русских как расходного материала в строительстве грандиозного концлагеря крайне мазохична и потому многим нравится. Оценивая применимость такой интегративной идеи, как евразийство, следует указать, что если классическую теорию Трубецкого и Гумилева можно в какой-то мере сравнить с великолепным эллинизмом, то современное конъюнктурное азиопство уже резко диссонирует с ним. То же касается и западных либеральных конструктов, вызывающим уже слишком много вопросов и на самом Западе. Ислам сделал рубеж цивилизаций непреодолимым для любых интегративных идей, кроме исламизации. Возникла мембрана с односторонней проницаемостью, и это касается не только ислама – религиозно-расовый барьер с Югом (мир ислама) и Востоком (Восточная Азия) русские могут преодолеть лишь ценой полного растворения в чуждых обществах, что станет грандиозной потерей для расы, ибо русские – ее последний резерв.

На наш взгляд, оптимален такой метод использования русских как наполнителя: русский песок должен быть смешан с цементом живого этнонационализма, щебнем радикальных групп и водою соответствующего дискурса нацбилдинга. Вариантов не так много, ибо якутский, чеченский или китайский этнонационализм тут решительно не подходят. Этот замес уже идет на Украине, и если там его смогут верно оценить и армируют политической структурой – у новой восточноевропейской нации будет большое будущее. Постепенная украинизация, пропитывание настоящей этничностью и пассионарный транзит мы полагаем для русских лучше нынешней безнациональной безысходности. И кровь в замесе лишь улучшает раствор при верном сочетании компонентов. Не так в ДЛНР. Отсутствие этноцемента там попытались возместить избытком воды и фекалий, при нормальном количестве русского песка и щебня радикальных групп. Но сколько крови не вливай в эту кашицу – раствор не встанет.

Пока же русские России остаются неиспользованным наполнителем. Конкуренция за этот ресурс будет усиливаться с осознанием статус-кво. Живые этносы уже двигаются в этом направлении за счет межрасовых и межнациональных браков, всячески стимулируемых государством как показатель «дружбы народов». Многие ученые, например, Леонид Рыбаковский – маститый социолог, специалист по миграции и демографии – открыто призывают русских женщин Дальнего Востока выходить замуж за китайцев. Так, по их мнению, решится проблема демографического опустошения региона.

Но есть и альтернативные проекты на основе почти утраченных субэтносов: финно-угров, поморов, казаков и старообрядцев. Их возродила негативная русская идентичность. Трудно сказать, насколько эти реконструкции живучи, но все же они предпочтительнее подпитки чуждых этнорасовых систем белым сырьем. В Сибири, где этнических вариантов для русских нет, пытается прорасти региональная сибирская субэтничность.

РФ с развитием внутри нее «титульных республик» и распределительной квазиэкономикой имитирует единое социокультурное пространство все менее и менее убедительно. Замковый камень в этой арке – Москва. Вынь его – и все рассыплется. Но так как этнических зародышей мало, открываются перспективы создания на построссийском пространстве наций – идеологических конструктов. Ни один народ мира в настоящее время на это не способен; лишенные же этничности и исторической преемственности пострусские обладают немыслимой дискурсивной свободой и могут принять что угодно.

Из исторических аналогий на ум приходят разве что граждане Рима времен всесмешения и упадка, которые, утратив связи крови и почвы, восприняли наиболее близкий им дискурс, став постантичными ранними христианами. Другой, более приближенный к нам пример – 1920—21 годы, время фееричной республики Фиуме, анархического Гуляйполя, Красного террора Москвы, Белого Острова Крым и Желтого похода Унгерна, когда зачатки новых идентов появлялись как грибы после дождя.

Рассмотрим подробнее возможные процессы интеграции и конкуренции за русское сырье в историческом и этнофутуристическом ключе, слегка утрировав наши выкладки для контраста.

Руские и русские

Будущее Восточной Европы и Северной Азии куется прямо сейчас в разворачивающейся схватке идентичностей, наиболее остро проявленной войной на Украине. «Вата» и «вышивата» трогательно едины в попытках представить конфликт этническим, но это не так, всё гораздо сложней и живописней. Здесь мы попытаемся грубыми мазками наметить один из смысловых пластов.

Давление новых постсоветских идентичностей, их интеграция и конкуренция определит идейный и политический расклад сил и одним из факторов будет вопрос правопреемства рус (с) кого имени.

Каноничная схема России известна: Древняя Русь (с политическим, а затем символическим центром в Киеве) – Батыево нашествие – Москва как собирательница земель русских. Существование Западной Руси эта концепция игнорирует, а ее народы представлены меньшими братьями, а скорее, блудными сыновьями.

На Украине интереснее. С одной стороны, распад СССР позволил ей вести свою линию исторического преемства, с другой стороны, тесное партнерство с РФ, довлеющее наследие УССР и постсоветское существование в рамках СНГ мешало бросить серьезный смысловой и символический вызов Москве, признав ее узурпатором руского имени.

Не секрет, что украинцы веками называли себя рускими. Наиболее долго это самоназвание сохранялось вдали от России – на Западной Украине и в Америке. В Российской же империи руские «вiд Сану до Дону» были поставлены перед выбором идентичности. Остаться рускими им не дозволялось – это угрожало мифу Москвы.

До сих пор значительная часть русских уверена, что украинцев как нации не существует, а значительная часть украинцев, в пику им, готова откреститься от всего русского, в том числе имени, памяти и наследия. Российская империя, озабоченная интеграцией, предписала им быть малороссами; антиимперия СССР, озабоченная конкуренцией, предписала им быть украинцами. Борьба интегративного проекта малороссийства и конкурентного проекта украинства в СССР предсказуемо закончилась победой украинства, так же как в РИ победило бы малороссийство. Украинство, помимо своей великолепной живучести и пассионарности, интересно тем, что из-за перехода конкуренции в конфронтацию в нем сплелись последовательно возникшие антимосковский, антироссийский и антирусский векторы. В результате многие украинцы (руские) стали русофобами, развилась дискурсивная амбивалентность, расщепление сознания.

С одной стороны, революционный национальный подъем и мятежевойна с Россией настолько увлекли всех украинством и русофобией, что само имя руское стало выморочным и не используется, его присвоение «клятыми москалями и монголо-кацапами» негласно принято украинским обществом, в отличие от аншлюса Крыма, например. Зачумленность руси уже привела к побасенкам о древних украх и перлу в указе Порошенко, вещающем об украинской государственности ранних Рюриковичей. Даже героев древнерусских былин Киев скоро запишет в украинцы, если уже не записал.

С другой стороны, нарастает отрицание эксклюзивного права Москвы на русь. Русских на Украине упорно называют россиянами (в лучшем случае). Ни в одном современном украинском тексте вы не встретите слово «русский» в привычном смысле, везде будет написано» російський». Налицо неявное табу, некий комплекс: «русских называть русскими нельзя, себя называть рускими тоже нельзя, замнем до ясности». Видимо, только новая генерация киевских политиков, менее советизированная и склонная к «договорнякам», сможет проявить волю и бросить Москве историософскую перчатку. Шансы Украины на победу в борьбе за имя руское бесспорны, и в случае ее грамотного ведения нарратив российской государственности рухнет, и Москва окончательно погрязнет в азиатчине.

Что же будет с русскими в средне- и долгосрочной перспективе? Развернутся процессы интеграции и конкуренции идентичностей, намного превосходящие сходные процессы в средневековой Западной Руси. Чтобы в самом общем виде их представить, нужно помнить, что русские внеэтничны и пассивны. Поэтому они станут объектом процесса. Конкуренция субъектов за раздел и освоение этого сырья уже началась. Как мы писали, наименее болезненна и наиболее предпочтительна для русских взаимовыгодная интеграция в Украину-Русь. Но пока этот субъект гипотетичен, он находится в обмороке, вызванном войной и контрреволюцией, а потому в конкурсе не участвует. Наиболее амбициозен чеченский «конкистадорский» проект, довольно опасен «расовый» китайский проект, есть несколько внутренних проектов.

Покорение

Пишущий на русском чеченский писатель Герман Садулаев устами своих героев обрисовал суть чеченского проекта: Входящие в семерку наибольших по численности народов России чеченцы являются наиболее быстрорастущим и самым сильным народом федерации. Им тесно в своих старых горах. Они видят себя конкистадорами, перед которыми простерлась огромная страна возможностей. Конкурентов внутри РФ практически нет. С конца прошлого века на наших глазах произошел диалектический переход количества в новое качество (причем старое не исчезло): криминально-силовая экспансия чеченцев в РФ обрела экономические, политические и отчасти даже идеологические формы.

В проекте «Ч» русским уготована роль туземного населения Латинской Америки. Уничтожать их никто не собирается, они нужны как податное и тягловое население. Возможно, отдельным племенам в глубинке даже будет предоставлено подобие автономии. Взаимная склонность чеченских воинов и русских женщин в сравнительно короткий срок обеспечит широкую «креолизацию» России и в этой массе первоначальный состав завоевателей растворится, как в той же Латинской Америке или Индии тысячелетия назад. Кадыров, озвучивая волю чеченского народа, абсолютно искренне выступает за целостность РФ. Россия нужна им как единое государство, способное своими ресурсами, размерами и инфраструктурой придать обделенным всем этим (и самим государственным инстинктом, в частности) чеченцам высочайший глобальный статус.

Для иллюстрации мы выбрали трех взаимосвязанных человек:

1. Рамзан Кадыров, научившийся так говорить о Чечне в составе России, что имеющий уши слышит о России в составе Чечни.

2. Владислав Сурков (Дудаев), интеллектуальный и политический плацдарм проекта «Ч» в Кремле.

3. Дени Байсаров, внук Аллы Пугачевой, сын Кристины Орбакайте и олигарха Байсарова, кадет корпуса в Центорое (родовое село Кадыровых).

Очищение

В отличие от проекта «Ч», китайский не претендует на всю Россию – его суть иная. РФ (в частности, ее политическое устройство, способ хозяйствования и ментальность) представляется китайцам недоразумением. Все это им совершенно не подходит и подлежит реструкту. Мы не относимся к числу «китайских алармистов», но интерес Китая к Северным территориям определенно есть. Многие из упомянутых кричат о том, что китайцам нужны лишь земли, воды и ресурсы, а население будет изгнано или уничтожено, ибо людской ресурс Китая позволит ему заполнить земли ханьцами. В пользу этого утверждения выступает вековая (или тысячелетняя) практика вытеснения, замещения и китаизации многочисленных народов Восточной Азии собственно китайцами – народностью хань, начальный ареал которой включал лишь нижнее междуречье Янцзы и Хуанхэ. Эта практика и сейчас применяется в Южном Китае, Внутренней Монголии, Тибете и СУАО. Но тамошние туземцы антропологически близки китайцам, а русские – нет.

Тут мы подошли к сути китайского проекта использования белого сырья. Дело в том, что китайцы, подобно многим восточным азиатам – расисты совершенно особого толка. Упростим и примем за расизм бессознательное антропологическое предпочтение своей расы другим. То есть белые полагают идеалом белых, черные – черных, а вот желтые очень часто – белых. Нет, конечно, они в любом случае предпочтут белому своего желтого, но вот чем белее будет этот желтый, тем больший успех его ждет. Это правило лучше работает не в расовом пограничье, а в хартленде корневой желтой расы – Китае, Индокитае, Корее и Японии.

Нам довелось в Москве беседовать с китайским врачом, большим интеллектуалом. И он поведал автору любопытные вещи, которые в КНР стали звучать тем чаще, чем дальше она отходит от коммунизма. Возможно, это выдумка, а возможно, нет.

Генотип и фенотип (внешний облик) ханьцев, возводящих свою цивилизацию к таинственным белым и бородатым динлинам, в последнюю тысячу лет сильно пострадал от нашествий завоевателей с севера. Причем эти нашествия совершали народы не основного восточно-центрально-азиатского типа, а тунгусского расотипа2. Китайская элита считает его воздействие на облик и менталитет нации негативным и решительно настроена на вымывание этого элемента сначала из своих рядов, а затем и общее очищение хань от примесей гуннов, чжурчжэней и всех прочих.

Сделать это путем евгенического отбора невозможно – слишком велика популяция (даже элитная) и слишком глубоко поражение. Но клин клином вышибают – и метисация с противоположным тунгусскому белым расотипом уже доказала свою эффективность в возвращении к древним канонам китайской красоты. Загвоздка была в одном – не было нужного количества белого субстрата, ибо единичными случаями проблема не решалась. Таким образом, есть основания полагать, что в случае вступления Китая в конкурс за русское сырье часть его будет использована именно как расовый ресурс – отбеливатель —наполнитель, тем более что тягловые и податные способности русских китайцы оценивают весьма низко.

Дробление

От наших смелых евразийских схем вернемся к внутренним проектам и процитируем мнение одного из идеологов евразийства Льва Платоновича Карсавина (1882—1952) – философа, историк-медиевиста: «Нас ближайшим образом занимает субъект русской культуры, в частности русской государственности. Его я называю русским народом, не придавая этому термину никакого определенного этнологического смысла. Русский народ многоединство (или, если угодно, многоединый субъект) частью существующих, частью исчезнувших, частью на наших глазах определяющихся или ожидающих самоопределения в будущем народностей, соподчиненных – пока что – великороссийской. Мы сможем всецело его понять только во всех его проявлениях: тогда, когда он, завершив путь своего развития, всецело актуализуется в бытии, а значит, и в нашем познании3». В 1922г Карсавин писал это, разделяя господствующий тогда взгляд о триединстве ветвей русского народа (великороссов, малороссов и белорусов), сейчас мы смело можем применить его слова именно к русским россиянам.

Оценивая возможности переформатирования построссийского политического пространства, мы увидим, что один из самых ранних его проектов – 7 русских республик Алексея Широпаева – устарел. Сама идея децентрализации, похоже, безальтернативна, хоть и непопулярна в массах, привыкших оценивать величие размерами (отсюда Царь-пушка, Царь-колокол и прочие интересные в психоанализе национальные символы). В логике уважаемого Алексея Алексеевича русские республики похожи друг на друга, возникают после мирного роспуска федерации и уж точно не враждуют между собой, картинка в целом напоминает распад СССР. Сейчас это выглядит совершенной утопией. Повторение распада СССР невозможно во многом именно из-за мирного его характера. Не было смены элит. Не было мировоззренческих разломов и обособлений. Не было войны и не было выбора пути группами населения. Не случилось осознания политической ответственности каждого за свой выбор, за будущее своих близких и детей. Все это впереди.

Число русских республик не важно, важно другое. Мы уже знаем, что слово русский лишено реального этнического наполнения, поэтому в трактовке Алексея Широпаева русская значит, ничья, общая. Это уже было: РСФСР, РФ. Мы утверждаем, что дееспособны только дискурсивные группы русских и это значит, что будущие государства должны быть идеологически мотивированными и очень разными, иначе им не устоять. Они должны привлекать своих адептов отовсюду, а местное население пусть голосует ногами, как в Новороссии, решая: уйти или остаться.

В 2011г. президент Медведев на встрече с лидерами думских фракций заявил о необходимости «развивать самые лучшие черты русского характера» и «выработать синтетические национальные ценности». Годы прошли не даром и появился Русский мир, сочетающий, казалось, несочетаемое: вульгарные версии большевизма, православия и национализма, собранные на патриотической платформе любви к текущему государству. На зачищенном идеологическом поле РФ только он дает сырью иллюзии сверхценности, самодостаточности и самоорганизации.

Русский мир – наиболее сильный из субъектов внутренней конкуренции за сырье, ибо идеология именно такого пошиба максимально востребована массами. Если забытое с началом нового века понятие «красный пояс» РФ имело четкую локализацию, то окрас и широту распространения новых «народных республик» в случае БП предсказать невозможно, все будет решаться оперативно на местах, как в Донецке, Луганске, Харькове и Одессе.

Загонять людей силой к счастью, к иному образу жизни, к иному образу мысли, к красным или белым, к воевавшим дедам или языческим пращурам, в Евросоюз или в Евразию, куда бы то ни было – неправильно. Пусть чьи-то убеждения кажутся другим заблуждениями и наоборот – это нормально. Это вопрос знаний, убедительности и выбора.

Война стала основой правосубъектности «республик Донбасса» и этим себя исчерпала. Именно в ситуации войны вопрос выбора обретает значение жизни и смерти. Такова цена выбора, который делают жители ДЛНР, сначала головой, затем ногами. Все, кому немыслимо дышать воздухом Новороссии, оттуда уехали. И наоборот, тысячами приехали ее адепты. Де-факто прошел размен населением меж Украиной, РФ и Новороссией и он вызван факторами в том числе и мировоззренческими. ДЛНР явили прецедент постсоветского реваншистского государственного строительства. Мы увидим еще и Новороссию, и Динороссию, и Старосоветию, и республику Уралвагонзавод. Ничего страшного в этом нет, миллионы людей стремятся именно к этому, и лучший способ их переубедить – допустить существование таких резерваций в череде оформления, слияния, поглощения и развития новых квазигосударственных образований. Размежевание, а далее – сегрегация: раздельное развитие различных дискурсивных формаций, возможно в общем экономическом пространстве.

Современное (противо) зачаточное состояние внутренних проектов конкуренции за русское сырье объясняется тем, что лишь идеология и регионализм способны объединить вокруг себя сгустки биомассы. Постепенно усиливается вырусь – уход ищущих живые корни в проекты реконструкции мери, мещеры и проч. Резонно предположить развитие и славянских проектов субэтнической реконстукции – вятичей, древлян и т. п. Сплоченные общей идеей политические сообщества также будут стремиться к концентрации и образованию анклавов – котлов для варки новых идентичностей. Общий расклад будет подобен игре го, где помимо черных и белых появится множество цветных камней. Русские же, как рогатый муж, поймут все последними, когда иные проекты будут идти полным ходом. Рассказывать русским про этничность – все равно что описывать радугу слепым. Масса, мнящая себя нацией, уповает на национальное возрождение и прочие миражи, вынуждая дискурсоводов-националистов их создавать и поддерживать.

3. Карго-национализм и этнореальность

И тут самое время поговорить о русских националистах. 90-е стали годами национального возрождения на постсоветском пространстве. 14 из 15-ти союзных республик создали национальные государства, в которых националисты и их риторика из андеграунда мгновенно перешли в мейнстрим. Примерно то же произошло в национальных республиках внутри РФ, где местные националисты (зачастую совсем небольших титульных этносов) внезапно стали выразителями воли своих народов и субъектами региональной политической власти. Наблюдающие за этим русские правые сделали естественный вывод и началась бурная институционализация русского национализма. Были созданы десятки движений и организаций, сотни медиаресурсов и программ, тысячи теоретических и пропагандистских трудов, несколько «серьезных» политических партий и прочая, и прочая. Потрачены десятки лет и миллионы человекочасов.

В итоге русский национализм развился в карго-культ, где дикари строят макеты самолетов, взлетно-посадочные полосы и радиорубки, воссоздавая условия появления чудесного груза (cargo), который военные сбрасывали в джунгли для обеспечения своих операций. Туземцы, не понимая подлинной природы вещей, упускают из вида главное, и это делает их манипуляции бесполезными и трогательно жалкими. Слепленные из говна и веточек самолеты и кустарные взлетные полосы не привлекут массу в объятия русналистов, божественный карго не спустится с небес на землю, вожделенное РНГ не придет. Можно штудировать Адольфа Гитлера, Бенедикта Андерсона и иных экспертов, ставить припарки б/у величием, колоть в/в Русский мир, но труп не оживить и воображаемое сообщество не станет более реальным. Карго-национализм, основанный на подражании и воле активистов, не нужный и не востребованный населением, может существовать еще долго на радость досужим зевакам, упоенно ломающим макеты правоохранителям и либералам, сладко ужасающимся «русскому фашизму».

Кто есть современные русские националисты, как не ронины4? Русской нации не существует, смолотая в фарш масса не может быть сюзереном, а русский этнос мертв уже давно – но тем не менее, русские националисты упорно хранят верность умершему господину, отказываясь признать его смерть и полагая его наследником все русскоязычное население, навязывая ему свой меч, любовь и доблестное служение. Русские националисты, часто способные на самоотверженную гражданскую активность, на тяготы и лишения ради идеи, на самоорганизацию и самозащиту (что, собственно, и отличает их от русской массы), – годами стучатся в двери к этой самой массе с просьбой впустить их, – но без толку.

Масса любит разговоры о национальном величии, но в то же время страшится и не понимает этих опасных людей с их экстремизмом, странными кодексами чести, агрессией и непонятной идеей принадлежности и служения чему-то. Бандиты? – нет. Блаженные? – нет. Масса видит в них не то героев, не то преступников, но точно знает, что ни тем, ни этим любить ее не за что, и принимает любовь ронинов за ловушку и обман. Никакого ответного чувства они от массы не дождутся, и не помогут тут ни горячие признания, ни Марши Ронинов, ни великие жертвы, ни пафосные воззвания, ни военные заслуги в боях за Русский мир, ни все прочие доступные ронинам изъявления преданности вплоть до харакири.

Масса, конечно, поддерживает этих реликтовых самураев, когда их стремления ей понятны, например, в борьбе с вечными врагами русских – нерусскими. Но эта поддержка чаще виртуальна: ни денег, ни людей масса ронинам не даст и в дом не пустит. Идея этнической взаимовыручки массе чужда и, хотя она видит примеры успеха таковой среди нерусских, масса твердо убеждена, что внутри нее такому не бывать. И она права, она себя знает. А ронины в который раз пойдут скитаться под дождем от избы к избе, предлагая свой меч мертвому господину.

В русских националистах заложена здоровая потребность в самоорганизации и связях – это их главное отличие от типовых русских амебоидов. Русналисты заменили негодные этнические связи идейными, но сами эту подмену не заметили и пребывают в удивлении – почему их «этнические» связи не работают с русскими?

В этой связи показательны попытки многих националистов представить руководителей РФ нерусскими. Для этого коверкаются фамилии, изобретаются генеалогии, публикуются фейки и прочее. Мол, все так плохо в РФ потому, что у власти нерусские, и вокруг них та же тусовка. Смысл этих действий в том, чтобы оправдать абсолютное безразличие таких руководителей к русскому населению, ибо по мнению националистов русский так поступать со своими не должен и не может. А вот когда к власти придут русские – вот тут-то и заживем. Под русскими националисты понимают себя, конечно. Поэтому их электоральные перспективы никогда не подойдут даже к 3%, ибо масса понимает, что ронины чужды и даже опасны, ибо имеют какие-то далеко идущие планы по преобразованию РФ в национальное государство, а массы – в нацию. Массе это совершенно не нужно, она безошибочно чует, что в современной России демократия – это власть демократов, коммунизм – власть коммунистов, а нациократия – власть националистов. В отличие от ронинов, масса знает: если вдруг посадить в Кремль реального русского человека массы: соседа Петровича или таксиста Смирнова – ничего русского в РФ не прибавится, ибо у человека русской массы отсутствует этническая валентность, у него и родственные-то связи еле выражены. Поэтому он делает ставку на проверенных друзей и пацанскую этику, выстраивая клановые паханаты разного масштаба, как в РФ и ДЛНР. Поэтому первые лица государства вовсе не какие-то криптоеврееи, новиопы и пр. Они типовые представители русской массы, не чувствующие никакой привязанности к соплеменникам.

Русский национализм в тяжелейшем положении, и оно усугублено тем, что его интеллектуальные лидеры в критический период оказались несостоятельны. Одни в стремлении слиться с народом сами стали зомби русского мира, другие в попытках спасти остатки политического капитала понизили уровень дискуссии до полупещерного уровня, ограждая рядовых ронинов от неудобных тем и поддерживая режим самообмана. Мы даже не знаем, что хуже. Путь от поражения к поражению обещает все большие потрясения и разочарования. Сон русского разума породил сонм химер. Ему снится собственное бытие и могущество, тогда как физическое тело народа расползлось в кашу, а самосознание стало неизлечимо советским.

Это трагедия профессиональных русских. Их обращения к русскому народу тонут в советском населении, а основной вывод из эксперимента с Новороссией таков: любая русская весна обращается в советскую осень, где «русская повестка» обречена стать советской или погибнуть.

Россия – страна победившего конструктивизма, где деэтнизированное большинство в ХХв стало костяком искусственной исторической общности – советского народа. За десятилетия работы жерновов добровольно-принудительного нацбилдинга живая плоть под советской маской давно истлела, этничность выжжена, национальная культура выхолощена или коллективизирована. Взращенная на крови советская идентичность толстым слоем покрыла русскую, изъев и исчерпав ее до дна, как колония бактерий питательную среду. Поэтому все попытки русских националистов сорвать с народа советскую маску бесплодны – та давно приросла к кости, а советские мифы, памятники и классика стали нациеобразующими. В нас, пострусских первого порядка, заложен советский культурный код. Год эксплуатации забористого синтетика «русский мир» показал его высокое сродство народу, и националисты вынуждены либо взапуски догонять одуревшую толпу в попытке возглавить ее хотя бы частично, либо ей всерьез противиться, своими руками уничтожая свои партийные проекты, наступая на горло едва начавшейся легализации. Результат, как ни странно, одинаков: все русские национальные партийные и общественные проекты раздавлены, приблизиться к власти никому не удалось, раскручивается новый виток маргинализации, теперь в форме противостоящих установок: за Русский мир или против. Их аннигиляция (взаимное уничтожение) – наиболее удобный режиму исход.

Самую серьезную проверку – проверку войной – русский национализм, в отличие от украинского, не прошел. Он проиграл эту схватку, но не украинскому, а советскому национализму, чьи уши торчат в ДЛНР из-за каждого куста. В итоге «заукраинские» русские националисты ушли в глухую оборону, а их оппоненты пропитались Русским миром до полного осовечивания. Но победы химер эфемерны. Разброд и шатания среди ополченцев, глубокое уныние их спикеров, отстрел политически ненулевых «зарусских» атаманов, посадки несогласных и злорадство непримиримых – все это звенья одной цепи, ведущей нас в новую пострусскую реальность следующего извода.

Профессор В. Д. Соловей в 2015г констатировал политический крах русского национализма: «Все достижения за последние полтора года обнулились, превратились в пыль под кремлевскими стенами… Эта игра проиграна полностью и бесповоротно. Бывшие соратники превратились во врагов, квазиимперская и ирредентистская идеи скомпрометированы в глазах общества, репутации рухнули, надежды разрушены… Даже как протосубъект политики русский национализм исчез. Его поддержка не нужна Путину. Партии „Родина“ для Кремля более чем достаточно. Русские националисты не нужны никакой широкой оппозиционной коалиции. Они не нужны даже сами себе. Попытка поставить на возвращение бойцов из Донбасса выглядит отчаянной авантюрой. Это не просто ошибка или неудача. Это – политическая катастрофа».

Крушение – закономерный финал любого здания, выстроенного на песке как русский национализм. Он осыпается на глазах, и этот распад не внешний, политический, а внутренний, сущностный. Русские не являются этнофорами – носителями этничности. Русская идентичность ущербна. Русский национализм бессмыслен, как жареный лед. Смеетесь над украинцами, наряжающими статуи в вышиванки? За этим – живое национальное единство. Если то же самое сделают русские, это будет не смешно, а глупо и страшно, ибо русское национальное единство существует только как РНЕ. Внеэтничность «скрепляющего страну» русского населения до последнего времени не позволяла построить даже беззубый гражданский российский национализм, ибо отсутствует ядро, вместо него – песок.

В национализм уходят лишь граждански и политически активные единицы, взыскующие идентичности, «русская» составляющая для них лишь внешнее оформление внутренних политических убеждений, декларация, почти не соотносящаяся с реальной этничностью. Отсутствие живых этнических связей дезавуирует русский народ, оставляя от него лишь русскоязычное население, а русскую идентичность делает негативной, вызывая этнодезертирство. В 1990-е гг. это поняла и живо подсуетилась РПЦ, попытавшись подменить этничность собой. Сейчас она активно эксплуатирует мазохические архетипы мучеников и юродивых как наиболее подходящие моменту, продавая «духовность» как панацею и индульгенцию одновременно. К 2015г РПЦ стала крупнейшим производителем синтетика Русский мир и столпом советской идентичности вместо КПСС. Неосоветская симфония власти и церкви повторяется ныне в соотношении, обратном тому, что было вначале, в 1940-е гг: сильная РПЦ и шатающийся постсоветский кадавр. РПЦ протягивает государству руку помощи, активно проникая в образование, СМИ, культуру и искусство. Вместе им пока удается массово воспроизводить советскую идентичность благодаря системной инерции. Рассмотрим подробнее, как это происходит.

Дело в образовательной программе. Речь не только о школьной, но остановимся на ней как базовой. Подчеркнем, что функция школы в новое и новейшее время – не только образование, но социализация и формирование основ мировоззрения. С конца 19в роль школьного учителя в формировании нации, ее интеллектуального потенциала, морали, духа и пр. общепризнана в Европе. Огромного успеха в этой сфере добились большевики. Смолотый ими в основном из русских советский народ стал реальностью и остается ею через десятки лет после развала Союза.

В сфере образования и культуры ведущим фактором успеха советского нацбилдинга стало составление идейно выверенного взаимосвязанного и непротиворечивого списка классиков и их произведений, включенных в обязательную программу, наряду с раскулачиванием и коллективизацией высокой русской культуры.

Грандиозная работа большевиков по созданию классики как основы образовательной программы, выпускающей советского человека, началась задолго до 1917г. Метод задал В. И. Ленин в статье «Лев Толстой как зеркало русской революции», опубликованной в 1908г в газете «Пролетарий». К 1912г Ленин уже выстроил первую цепочку-матрицу: «Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию. Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями «Народной воли» (статья «Памяти Герцена»). Затем эта цепочка только прирастала, в одну сторону – от декабристов к Фонвизину, Чаадаеву и Радищеву, и в другую – от Чернышевского к Горькому и Симонову.

После того, как большевики удержали власть, они повели настоящую борьбу за классиков, сумев выиграть Маяковского, Есенина, Алексея Толстого, Горького и многих других. Оставшиеся же в эмиграции творцы русской культуры были вымараны Москвой из классики и до сих пор слабо известны широкой российской публике – продукту (жертве?) массового образования. «Прошитое» в самом внушаемом возрасте население несет в себе советские базовые посылы, заложенные хитрым избирательным монтажом «списка классиков и классических произведений». Падение Союза в 1991г, вопреки необходимости, не принесло с собой десоветизации образования и пересмотра устоявшихся схем, разве что Чернышевского стало меньше и школьникам открыли Бунина, Куприна и прочих, ранее неназываемых. Большевицкая цепочка классики сохранилась вместе с номенклатурой и советскими кадрами образовательной сферы, обеспечив передачу советской идентичности детям, родившимся в 90-е и «нулевые».

Схема составления этой цепочки незамысловата – она сохранилась нетронутой со времен первой заявочной статьи: посыл текста «Лев Толстой…» в том, что писатель искусно живописал и бичевал язвы прогнившей церкви и царизма, в то же время излишне уклоняясь в религию и непротивление злу силою. Этот шаблон далее применялся для всех деятелей культуры и кандидатов в классики – вся отечественная культурная рефлексия должна всенепременно вести к Великой Октябрьской революции и дальнейшему развитию советского строя и государства, а «отдельные несоответствия» объявлялись вредными уклонами во «в целом прогрессивном творчестве» имярек. Если же вредные уклоны преобладали, то творчество имярек объявлялось реакционным и в классики путь ему был закрыт. Аналогичный процесс шел и при отборе «классических произведений» уже одобренного классика – «реакционные» отправлялись в корзину, «прогрессивные» – в программу.

Так мы обрели советскую классику и советскую школу как мощные инструменты советизации населения, при этом потеряв десятки имен и сотни произведений. И если сейчас мы знаем имена, например, Загоскина, Булгарина или Аверченко, то главным образом потому, что они упомянуты в утвержденных ВКП (б) сочинениях. При составлении списка классики целый сад цветущего разнообразия русской культуры был сведен к одному грандиозному древу Познания добра и зла, и это древо – наша великая советская Родина. Архангел Наркомпрос огненным мечом выжег все «ненужные, идейно чуждые» культурные поросли. Прямо сейчас наши дети в самом нежном и податливом возрасте, будучи «чистыми листами» аки Адам и Ева, вкушают взращенные дедушкой Лениным плоды чудовищного древа.

Завершая описание проблемы, мы приведем мнение миллионов людей, которое слышал каждый читатель: «советская школа напрочь убила во мне любовь к русской классике». Это заблуждение: в советской школе нет и быть не может русской классики, а есть лишь адаптированная советская. Русской классики как цельного канона не существует. Этим вопросом лет сто никто не занимался.

В 1990-е гг вместо системной реформы и пересмотра программ ограничились паллиативом – внесли в список Булгакова и Солженицына. Но советскую систему не изменить простой добавкой антисоветских элементов. Все старые части взаимосвязаны и притерты, а внедренные «лишние детали» просто не работают, ибо лишены связей как меж собою, так и с другими деталями. Для того, чтобы получить на выходе иной продукт, нужна иная система. Иная классика.

И формировать ее нужно прямо сейчас, когда, казалось бы, нет ни малейшего шанса что-то изменить. Когда он появится, наработки должны быть готовы. Современная школа России нуждается в грандиозных переменах, которые не коснутся разве что зданий и помещений, все остальное должно быть изменено. Но об этом пишут довольно, сосредоточимся на классике.

Мы не будем утомлять читателя обсуждением кандидатур классиков по списку – для этого у нас нет ни нужной компетенции, ни времени, ни желания. Хотя широкое обсуждение этого вопроса обещает быть интересным. Этот текст лишь мнение, затравка. Мы озабочены поиском наиболее эффективных методов отбора и утверждения новой классики, поэтому предлагаем лишь примеры действий. Сначала необходимо устранить из школы такие явно избыточные элементы как Чернышевский. Попавший в классики волею Ильича неплохой для своего времени публицист представлен в программе чудовищным романом «Что делать?», прочесть который не смог ни один наш знакомый ни в школе, ни позже.

После удаления явного шлака надо полностью разрушить ленинскую цепочку, центральным элементом которой является Лев Толстой. Мы не собираемся свергать его с заслуженного пьедестала и, безусловно, в мировую классику он вписан навечно, но вот роль произведений Льва Николаевича в школьной программе и советской классике крайне спорна. Требование к детям не то чтобы понять, а хотя бы прочесть «Войну и мир», испещренную обширными иноязычными вставками, лишено смысла. «Крейцерова соната» и «Детство. Отрочество. Юность» это вообще отдельная тема. «Страшно далеки они от народа», – писал Ленин о декабристах в «Памяти Герцена», но мы применим эти слова к многим нашим классикам 19 века, писавшим, увы, совсем не для нас и наших детей. Даже Шекспир и Платон читаются легче и лучше. Страшно далеки, чужды и непонятны, – первую очередь это относится именно к русским писателям-барам: Толстому и Тургеневу (оба в школьной программе). Особняком стоит Достоевский, небаре Гоголь и Чехов ясны и близки читателю так же, как барин Салтыков-Щедрин, ставший снова актуальным.

Взамен большевицкой цепочки, где каждый автор «прицеплялся» к предыдущему по мере «развития прогрессивного мышления», мы предлагаем иной путь подбора классики, подходящий любой будущей идентичности Северной Евразии. Нужно свить дискурсивную нить из ведущих ценностей, мифов и принципов новой формации, и на этой нити сами собой завяжутся узелки – классики мировой величины. Пушкин и Лермонтов, Гоголь и Булгаков, многие другие. Затем надо нанизать самые разные бусины из, так сказать, второго эшелона. Главное, чтобы бусины под нить подходили. Например, Пастернака нет смысла преподавать в ДЛНР, ну не нужен он там.

Назвать конкретные ряды, имена и произведения новых классиков сейчас невозможно, ибо будущие идентичности не очерчены. Можно предположить, что наиболее востребованы будут неосоветская идентичность (в этом случае изменения не нужны), проукраинская пассионарная перезагрузка может дать толчок неоруской идентичности (в этом случае могут быть востребованы Гоголь, Шевченко, возможно возвращение интереса к текстам Сковороды и неизвестного в России Юрия Липы, возможно, некоторых русинских классиков). Видимо, появятся и региональные идентичности вроде уральской, сибирской и поморской, для которых тоже будет нужна классика и программа, основанная на местных кодах – для Урала Бажов, для Сибири Распутин и т. д.

И ни в коем случае нельзя отметать творцов, послуживших некогда Советам, если они могут послужить и нам, пусть хотя бы примером. Вот, например, Аркадий Петрович Гайдар (Голиков). Талантливый детский писатель, кровавый маньяк и психопат-убийца. Сейчас он забыт, человек, который в 14 ушел на войну, в 15 стал коммунистом, а в 16—17 командовал подразделениями ЧОН (частей особого назначения) от роты до полка, подавляя восстания на тамбовщине, в Башкирии и Хакассии. Уволен из ЧОН за зверства и расправы (!). Гайдар – мастер разноплановых работ для детей и юношества. Трудно представить, что один автор написал и русский народный до слез Бумбараш и библейский стих Сказа о Мальчише-Кибальчише – вещь в литературном плане никем не превзойденную. Что нам делать с безумцем Гайдаром? Учиться, учиться и учить, уважая чужой талант и воспитывая свои, которых неизбежно вызовет к жизни ветер перемен.

Безумие в наше время – не так уж и плохо, лишь такое сильное средство может прорвать изнутри сплетенный из паутины рацио мягкий кокон, убаюкивающе-удушающий общество. Фанатичные упрямцы на грани безумия, могущие увлекать за собою немногих живых, не до конца опутанных конформизмом, способные совершать широкие движения душой – такие люди будут востребованы на построссийском пространстве более всех прочих. Ибо только очень живые могут вдохнуть и передать жизнь, положить начало чему-то новому, в том числе новой нации, новой классике, новой школе, новой религии, если нужно. Наверное, нужно, ибо Россия стремглав бежит по пути Склепа, по которому плетется Запад. Народ-кадавр, населяющий кадавр-государство, в неверном свете энергосберегающих ламп, заменивших солнце, видит таких людей фриками, испускающими жуткое сияние. Тогда как некоторые из них на деле являются светочами, пытающимися дать свое видение, осветить хоть что-то хоть кому-то. Только сильные магниты способны вытаскивать из кучи песка и сора, пыли и праха крупицы металла, расставляя их по силовым линиям. Нам нужны новые классики, и они придут. Нужно будет только узнать их.

Вернемся к текущему расколу карго-национализма. В то время как советские русналисты занимаются банальной перекраской советского в русское (занятие скучное, неблагодарное, и на наш взгляд противное), антисоветские заняты гораздо более интересным делом – реставрацией русских. Реставраторское движение вполне в духе времени, но исход сомнителен при всем благородстве побуждений.

Какой уклон хуже: трансмутация или некромантия? Ответ известен, но мы его обоснуем. Советский человек – манкурт с ордынским сознанием и оборванными связями, и даже надев на него георгиевский кокошник и икону-диптих с Николаем Вторым и Сталиным сути мы не изменим. Попытка же превратить советских обратно в русских подобна попытке провернуть фарш назад в кусок мяса. Утраченную этничность не вернуть, можно лишь построить новую.

Долой интеллектуальную трусость: больной скорее мертв, чем жив. Русская нация и русское национальное государство (РНГ) – химеры, сны бестелесного разума, одурманенного «русским миром». Что толку обсуждать сны? Нужна новая, пострусская дискуссия. Уже складываются новые общности, основанные на идеях, в том числе региональных.

Но что же делать сейчас? Осознать ситуацию. Это непросто, ибо страсти накалены, а инерция мысли чудовищна. И все же – поднимитесь над схваткой и посмотрите вниз, отрешившись от типовых схем мышления. Нет никаких русских националистов, ни правильных, ни неправильных. Нет ни русофобов, ни выруси, нет изменников и предателей нации, нет нации. Нет русских. Есть две расходящиеся группы пострусских. Большая – плоть от плоти, дух от духа Орды и советского народа, имперцы, ведущей чертой которых является зацикленность на Москве. Чтобы не использовать украинское определение, неспроста кажущееся кому-то оскорбительным, назовем их московитами. Этот старый дискурс с богатой традицией и мифологией переживает сейчас второе рождение. Пусть стерта этничность, но базовые ментальные прошивки этих людей неизменны со времен Калиты. Когда говорят они о третьем Риме – говорят свое, ибо первый их Рим – Каракорум, а второй – Сарай. Москвацентричность мышления наиболее наглядно проявляется в виде мы-маркера. Московиты не в силах разорвать эту ментальную пуповину и разотождествить себя с Москвой, поэтому все ее действия оценивают, как свои: мы ввели войска, наши интересы, мы вывели войска, мы присоединили, нас там нет и прочее. Особенно интересно это выглядит последнее время, когда многие московиты не одобряют действия Москвы, продолжая употреблять мы-маркеры. В итоге они пишут и говорят о глупых, ошибочных, преступных, подлых и предательских «наших решениях», совершенно не ощущая ни дискомфорта, ни чувства со-ответственности, обусловленной отождествлением. Амбивалентность, перерастающая в критику себя и восстание против себя есть прямые признаки психотизации. Раскрывать этот вопрос подробно мы здесь не будем, дабы не лишать читателя удовольствия самому поразмыслить над этим. Ограничимся лишь справкой, что самоотождествление себя с внешним субъектом одновременно с возбуждением ненависти к этому субъекту – один из путей развития шизофрении. В цикличной истории России именно этой психопатологией вызваны русские бунты, бессмысленные и беспощадные. С психиатрической точки зрения эти обострения вполне объяснимы и даже закономерны. Скажем больше – всю русскую историю, начиная с возвышения Москвы, можно рассматривать как историю болезни.

Противостоящая московитам общность малочисленна, но интересна, ибо совершенно нова. Это пострусские второго порядка, люди, мечтающие вырваться из ордынской клинической сансары. В отличие от московитов у них нет структурированного мифа и разработанной традиции, поэтому они вынуждены сами создавать их, опираясь на исторические альтернативы: Новгородская республика, Великое княжество Литовское и Русское, князь Курбский, Лжедмитрий, Белое дело, эмигранты, РОА, диссиденты и т. п. Поэтому мы назовем их альтернатами.

Неравная борьба московитов с альтернатами расколола немало организаций и групп, рассорила тысячи людей, бывших соратниками, друзьями, родственниками. Ситуация в России уже напоминает ситуацию в Риме времен распространения христианства – альтернативной идеологии в многонациональном имперском социуме, развращенном потреблением. Тогдашние альтернаты-христиане также были преследуемым меньшинством, отказавшимся признавать императора богом – только за этот политический момент их и казнили в веротерпимом Риме. Тем не менее раскол пошел дальше и довольно быстро по античным меркам христиане возобладали. Государство же устояло, ибо имело большой запас прочности.

В майданогенной борьбе русских националистов меж собой нет правых и неправых, ибо отсутствует предмет спора. Обе стороны используют русскую химеру как дубину, вопя об интересах несуществующего народа. Московиты защищают свой особый путь к последнему морю, альтернаты отстаивают право на иной вариант. Это может продолжаться долго, а результаты будут негативными для всех, как в случае с русским миром. Мыслящие люди с обеих сторон должны отложить боевую демагогию и осознать, что предателей среди них нет и они просто представляют разные пути развития. Это историческая развилка, бифуркация. Быть может, вчера они и были братьями, но сегодня чужие. Только через принятие этого лежит путь к диалогу, он уже назрел. Пока стороны размахивают русским флагом, обмениваясь обвинениями в продажности и ренегатстве, понимание невозможно. Пострусским лидерам, идеологам и спикерам пора формулировать новые позиции, признав диагноз и перестав перетягивать расползающийся русский саван над мумией.

Катастрофа позволяет выбрать иной путь, но для этого ее нужно осознать. Уйдет в будущее тот, кто отбросит бесполезную ношу, отряхнет прах со своих ног и пойдет налегке. Если среди альтернатов уже распространяется понимание этнической и ментальной безнадежности русских, то московиты продолжают упорствовать, подтверждая наш предварительный диагноз. Что ж, возможно, украинцы правы, уклоняясь от борьбы за русское имя. Стоит ли оно того? Слишком много накоплено отрицательных коннотаций, слишком плохая карма. Оставим урну русских останков некрофилам-московитам как выигранный ими кубок. Для них это святые мощи, для нас пыль. Они устраивают вокруг своего приза пляски, службы и парады, пируют, обмазываясь пеплом предков и смеясь над чумой, уже гнездящейся в них. Россия обратилась в страну слабоумных и прокаженных. Мы, альтернаты, уходим подальше от зачумленных. У нас нет ни Америки, ни Австралии: бежать некуда, поэтому строить свой дом придется на старой площадке, где уже стоит уродливое растрескавшееся здание советской идентичности. Только его снос позволит приступить к нацбилдингу. Наши красно-коричневые оппоненты предлагают сохранить советский фундамент и строить на нем. Это значит завершить московскую логическую цепочку храм-бассейн-храм, заложив бассейн в храме или храм в бассейне.

Отжившая советская идентичность стремится к ватному апокалипсису, ибо это ее единственный путь, ни на что иное она не годится, кроме как уйти, громко хлопнув дверью, уничтожив вместе с собой все, до чего сможет дотянуться. Постсоветский народ может лишь разрушаться и разрушать, ему не нужен образ будущего, ибо он страшен. Их будущее – погибель. Масса это чует и потому отворачивается, предпочитая глядеть куда угодно – в прошлое, в огород соседа, в телефон, стакан или телевизор. Ломать здание советской идентичности нужно вместе с фундаментом, иначе новая постройка будет подобна предыдущей. Внезапная реинкарнация совка в РФ это подтвердила. Полная расчистка площади даст полную свободу в планировке новых зданий. Даже многие имперцы сегодня отказались от гипнотического гигантизма мегадержавы от Карпат до Камчатки. Даже заявленная «Любэ» Расея от Дона до Енисея в контексте событий выглядит нечетко. Предсказать ареалы будущих идентичностей невозможно. Живого регионализма в РФ почти нет, есть этнонационализм республик. Русские расколоты идейно, а не регионально, поэтому границы протосубъектов пройдут по семьям, по коллективам, по клубам, по группам бывших единомышленников. Ситуация неслучайно напоминает размежевание времен гражданской войны. Из одного протосубъекта может вырасти (условно) Германия, из другого Албания, а из третьей КНДР, но их локализация непредсказуема. Со сносом советского остова на поле прорастут живые зерна тысяч активных групп. Первыми взойдут сорняки банд – они-то и объявят себя регионалистами. Так как идейная база у них отсутствует, это будет неосоветский регионализм а-ля русский мир, – об этом весь опыт ДЛНР. Затем из сорняков поднимутся различные кусты и деревья – поросль новых идентичностей. Возможно, в парке пострусского периода стоит использовать метод Странника: подождать, когда появятся тропинки, и уже по ним заасфальтировать дорожки и разметить территорию, помогая деревьям и уничтожая бурьян и борщевик. Но так в истории еще не бывало, тут все зависит от того, кто будет главным. Не факт, что кто-то вообще возьмется за роль прогрессора, хотя глобальная ядерная безопасность этого прямо требует, иначе финалом станет не парк, а Красный Смех5.

Итак, многолетнюю деятельность русских националистов юридически следует охарактеризовать как попытку с негодными средствами, ибо опора на работающие идеи и неработающий народ изначально сделала руснализм хромоногим и ущербным.

Бесплодный русский национализм умирает – туда ему и дорога, слишком многих он подвел под монастырь и разочаровал.

Дальнейшие пути русских, вероятно, разойдутся еще шире. Масса частично останется безгласна и пассивно примет свою участь, частично войдет в формирующуюся дискурсивную российскую нацию во главе с московитами (об этом далее). Наиболее способные правые альтернаты, использовав отказ от массовости, ставку на идейные, а не этнические связи, устранение избыточных нарративов, работу с идентичностью и серьезные изменения в подходе, постараются слить воедино правых либералов и экс-националистов. Немалая часть ронинов продолжит цепляться за химеру. Инерция сознания, авторитет лидеров, призывающих биться до конца, архаичность собственного мышления (убить этого дракона в голове непросто) – все это заставит многих идти на бессмысленные смотры, марши и жертвы. Одни попадут в жернова системы, другие в попытке единения с народом убьются о стену его равнодушия. Возможно, они выиграют нам время на сложнейший маневр стратегического отступления с проигранных позиций русского национализма на пострусские рубежи.

Рубежи эти едва намечены. Мы полагали, что будет больше времени. Но план ясен – отвод живой силы с целью ее сохранения и перегруппировка. Единого пострусского фронта нет – для этого нет ни людей, ни ресурсов, ни необходимости. Предстоит размежевание в идейном спектре, создание новой, узловой системы обороны, и ее привязка к региональным политическим ландшафтам. В каждом опорном пункте должен знать, кто на флангах, где стыки и ходы сообщения. Время на это будет. Маски исторических реконструкторов, дискуссионных чайных клубов, любителей пейнтбола, железа и прочего – все, что угодно, кроме стигматизированной русской темы, она проклята. Садиться Зарусь в осаду в режиме Брестской крепости – наихудший выход. Оставьте руины русского национализма Рогозину и Баркашову – и пусть мертвые хоронят своих мертвецов.

Поговорим о межэтнических отношениях в РФ, точнее, о роли в них русских. Этносы России подобны химическим реактивам. Они имеют определенные характеристики, позволяющие их группировать по различным основаниям. И если реактивы можно разделить на соли, щелочи и кислоты, органические и неорганические реагенты, спирты, бензолы и т.д., то этносы группируются по языку, религии, менталитету и месту в иерархии народов РФ. Как и реактивы, этносы взаимодействуют друг с другом по-разному. Евреи, например, показывают чудеса растворимости, но со временем выпадают в осадок и становятся заметны. Армяне с азербайджанцами в чистых условиях часто демонстрируют реакцию нейтрализации с выделением тепла, а малые народы Севера исчезают при контакте со спиртосодержащей русской массой. Большинство этнических реакций негативны, ибо вызваны столкновением интересов, соперничеством за ресурсы и пространство. Русские же сами являются ценнейшим ресурсом режима, ибо своих национальных интересов не имеют и потому не являются реактивом. Их роль в лаборатории РФ – замедлитель реакции, ингибитор и буферный раствор. Процентная доля русских в регионе (буферная емкость) определяет уровень его стабильности. Стабильность в российской логике – это не экономическое и культурное развитие и качество жизни, это консервация. Это предельная терпимость, как в сфере межэтнического взаимодействия, где буфер принимает на себя удары сильных реагентов, так и в сфере внутренней политики и экономики, где он формирует пассивно покорное большинство, обволакивающее и нейтрализующее любую протестную реакцию. Общая буферная емкость России 80% позволяет режиму относиться к русским столь же расточительно, как к иным доставшимся даром ресурсам. Осложнения возникают лишь там, где буферная емкость падает до 50% и менее, как в Туве, где Москве приходится поддерживать феодальное государство 18 века, или Татарстане, которому пришлось отдать львиную долю его же нефтяных доходов, или Дагестане, где идет бесконечная АТО, или Чечне, с которой надо либо воевать, либо заливать деньгами.