Помоги проекту - поделись книгой:
В романе рассказывается история выпускника горного института Егора Пегова. Его прадед – старший штейгер Степан Пегов добывал золото на Аляске, а после возвращения на родину решил применить свои навыки на восточных окраинах России и, рискуя жизнью, нашёл золотую россыпь в реке Кулу. Дневники отважного прадеда вдохновляют потомка на продолжение его дела, и Егор Пегов становится активным участником многих событий на Колыме и Чукотке.
Биография
Вячеслав Бондаренко. Легенды Белого дела. М.: Молодая гвардия 2017. 360 с., ил. (Жизнь замечательных людей), 3000 экз.
Гражданская война – безусловно, одна из самых трагических страниц российской истории. Даже сто лет спустя нельзя дать этим событиям однозначной оценки: в братоубийственных войнах не бывает правых и виноватых.
Новая книга писателя и журналиста Вячеслава Бондаренко «Легенды Белого дела» рассказывает о судьбах пяти выдающихся фигур Белого движения – Сергея Маркова, Михаила Дроздовского, Владимира Май-Маевского, Николая Бредова и Александра Кутепова.
Через персоналии автор демонстрирует ключевые моменты истории белогвардейского движения: от создания Добровольческой армии до эмиграции.
Детская литература
Татьяна Мутко. Сказки бабушки Тани. М.: 2017. 91 с.: ил. 6000 экз.
Как объяснить маленькому ребёнку то, что взрослый человек воспринимает как аксиому? Почему нужно непременно чистить зубы и принимать лекарства, когда болеешь, даже если они горькие и противные? Почему надо есть полезную пищу, а не только конфеты? Почему нельзя разговаривать и тем более куда-то идти с незнакомцами?
Всё это можно наглядно показать детям на примере героев сказок, что и сделала Татьяна Мутко в своей книге «Сказки бабушки Тани». Книга написана очень простым языком, и потому рассказанные автором небольшие истории будут понятны даже самым маленьким. А благодаря крупному шрифту и ярким красочным иллюстрациям сказки подойдут и для первых шагов в самостоятельном чтении.
Трудная безыскусность
Трудная безыскусность
Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд
Шатурин Сергей
Теги: Вадим Фёдоров , Записки риэлтора
Вадим Фёдоров. Записки риэлтора. [б.м.] [б.и.] 2016 178 с. Тираж не указан
Мы очень редко рассматриваем книги, созданные в интеллектуальной издательской системе Ridero. Они выходят минимальными тиражами, в продажу, как правило, не поступают, а предназначены для узкого круга читателей, близко знакомых с автором. Но это вовсе не означает, что такие издания не представляют художественной ценности. Просто профессиональные издательства пока не проявляют по отношению к ним должного интереса. А зря, книга Вадима Фёдорова «Записки риэлтора», несомненно, достойна появиться в любом уважаемом издательстве.
Фёдоров – не профессиональный, но настоящий писатель, со своим оригинальным, сложившимся стилем, что сегодня – большая редкость. В аннотации его аттестуют как русского О’Генри. Ну О’Генри – не О’Генри, а явное отношение к традиции ёмкой, лаконичной, склонной к иронии прозы книга «Записки риэлтора» имеет. Можно вспомнить о Зощенко и том же Гашеке, чьи приключения Швейка тоже склонны к жанру новеллы.
Вадим Фёдоров пишет кратко, чётко, по существу, что подчёркивается и синтаксисом текста. В рассказах, составивших сборник, немало предложений усечённых, неполных, следующих одно за другим: «Он вновь набрал вес. Улыбаться стал реже. Но глаза всё так же светились. Посмотрели квартиру. Сели на кухне. Поговорить». Избранная автором стилистика не раздражает, так как соответствует содержанию и поставленным задачам.
Книга состоит из двух частей. Первая – собственно записки риэлтора. Давно известно, что лучший материал для прозаика – его личный опыт. И если человек много лет занимается недвижимостью в Чехии, то где ещё черпать сюжеты для сочинений?
Вадима Фёдорова во всякой истории привлекает психологическая сторона вопроса. Осматривая жилища, он старается ощутить атмосферу существования своих клиентов, воспринимает образ их жизни, провидит, если угодно, судьбу. Ведь продажа квартиры всегда связана с экстраординарными обстоятельствами. Покупающий обычно счастлив, он на подъёме, видит перспективу. Продающий, как правило, идёт на этот поступок под давлением трудностей, невзгод и утрат. Нередко продажа собственности связана со смертью. Memento mori!
После смерти 92-летнего старика остался архив, состоящий из описания его велопутешествий и переписки с возлюбленной Мартой, увы, не отвечавшей взаимностью. Несколько десятилетий – с довоенных времён до 2013 года. Одни почтовые марки дают возможность проследить историю Европы. Вначале на них красуется Гитлер. «Гитлер с марок пропал в 1945-м. Появились спортсмены, города, цветы. Мелькнул Гагарин. Антон Павлович Чехов…»
Вторую часть составили рассказы, взятые из жизни в СССР и Чехии. Истории простые, ясные, внешне непритязательные, но психологически напряжённые, насыщенные. В одной из них («Лариса») герой отправляется на первое свидание с незнакомкой, а вместо наслаждения получает бытовой шок: ласки внезапно прерываются приходом нетрезвого бывшего мужа с ножом в руках. В другой («Лишение невинности») друзья, желая приобщить ботана Андрея к мужской жизни, приводят того в бордель, но эта неловкая попытка терпит фиаско.
Впрочем, не все рассказы легки и безоблачны: в новелле «Сергей» описана кровавая разборка с кавказцами, приключившаяся из-за пустяшного ДТП.
Внешне проза Вадима Фёдорова может показаться чересчур безыскусной. Но любой занимающийся прозой человек подтвердит, что добиться этой безыскусности чаще всего бывает чертовски трудно.
Сергей Шатурин
О бедном „Гомере“ замолвите слово
О бедном „Гомере“ замолвите слово
Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд
Теги: Наталья Гранцева , Чудо о Князе-Крестителе
Наталья Гранцева. Чудо о Князе-Крестителе. Спб. Журнал «Нева», 2016. 240 с.
Впервые после двухвекового забвения перед читателем предстаёт монументальная эпическая поэма Михаила Хераскова (1733–1807) «Владимир», где в поэтическом слове воссоздано ключевое событие российской истории: крещение Руси и история духовного преображения киевского князя Владимира, заложившего основы христианизации страны. Сокращённая версия поэмы тактично адаптирована поэтом Натальей Гранцевой к современному языку. Тексту поэмы предпослано обширное исследование о полузабытом поэте и его творчестве, восполняющее пробелы в нашем литературоведении – ведь имени М. Хераскова, высоко ценимого современниками «русского Гомера», не встретишь в школьных учебниках, нет и монографий о нём.
А ведь ещё двести лет назад в российской поэзии не было никого, кто мог бы сравниться с Михаилом Херасковым – творцом великих героических поэм «Россиада» и «Владимир». Зайдите в любой книжный магазин. Хотите познакомиться с «Илиадой» или «Энеидой»? Пожалуйста, они изданы и доступны. Хотите насладиться образцовым слогом и совершенством композиции поэм Тассо или Мильтона? Проблем нет – прославленные шедевры найдём на книжных полках без труда. Совсем другое дело – героические эпопеи Михаила Хераскова. И «Россиаду», и «Владимира» российский читатель двух минувших веков и в глаза не видел! Может ли кто-нибудь вообразить Италию, где не переиздаётся поэма Вергилия? Может ли кто-то представить, что во Франции никто, кроме узкого круга специалистов, не знает Вольтера? А любой в России может легко удостовериться: наивысшие достижения российской поэзии, национальные эпопеи, созданные Михаилом Херасковым, неизвестны современному читателю.
Как же случилось, что несколько поколений россиян были лишены возможности гордиться блестящими произведениями автора, сравнимого с Гомером и Вергилием? Почему имя Михаила Хераскова отсутствует в школьных учебниках? Разве не обязан каждый российский гражданин с младых ногтей заучить хотя бы несколько строк из поэм автора, достойного благодарной памяти потомков?
Ответов на эти вопросы читатель не найдёт нигде. Как не найдёт и подробной биографии поэта, и монографий, посвящённых исследованию того или иного аспекта творчества стихотворца, названного любимцем Аполлона.
Может быть, по какой-то неясной причине сама личность поэта оказалась под запретом? Как иначе можно объяснить системное гонение и изгнание в небытие автора национальных эпопей? Увы, в российское культурное пространство в эпоху перестройки возвратились многие имена, но имя Хераскова в списке не значилось. Почти все запретные произведения пришли к читателю, были изданы умопомрачительными тиражами, но ни пьесы, ни романы, ни поэмы Михаила Хераскова так и не стали доступны россиянам.
Наталья Гранцева показывает истинный масштаб личности М. Хераскова, его поэтического наследия, родство (оставшееся в литературоведении «незамеченным») поэтических миров Хераскова и молодого Пушкина (поэма «Руслан и Людмила»). И конечно, подробно анализирует и комментирует поэму: это и характеристика общеполитической обстановки времён князя Владимира, подоплёка сюжетных линий, используемые автором летописные эпизоды, иносказания, связь персонажей поэмы с реальными историческими лицами, роль некоторых героев в христианизации Древней Руси, благодаря чему она из региональной европейской державы превратилась в наследницу Византийской империи.
Отрадно, что возвращение в национальное культурное пространство российского Вергилия, достойного сына великого XVIII в., и его непревзойдённого поэтического эпоса состоялось.
Вдохни небесное мне, Муза, восхищенье,
Владимирово петь святое просвещенье,
Которым древняя полночная страна,
Как солнцем с высоты, доднесь озарена;
Владимир свой народ преобразил, прославил.
Кумиров истребил и Богу храм поставил…
А ты, священный князь, России просветитель!
Как веры был святой, так будь мне предводитель;
Дозволь представить мне и терны, и цветы,
По коим шествовал к небесной славе ты.
Елена Зиновьева
В облаке образа
В облаке образа
Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд
Синельников Михаил
Теги: Три вершины , семь столетий , Антология лирики средневекового Китая в переводе Сергея Торопцева
Три вершины, семь столетий. Антология лирики средневекового Китая в переводе Сергея Торопцева. Предисловие Александра Кушнера. СПб. Гиперион, 2017 352 с. 3000 экз.
Недавно изданная антология средневековой китайской лирики, на мой взгляд, является событием. Книга создана историком и востоковедом Сергеем Торопцевым в сотрудничестве с Гу Юем, китайским профессором, переводчиком русской поэзии. Своеобразен сам прокламируемый подход к делу. В философичном послесловии Торопцева сказано: «Сотворчество» переводчика с автором… заключается в желании (и умении) встать на оригинальный ракурс поэта, увидеть изображённые в произведении мир и чувство глазами автора. Это своего рода психоделический опыт, полученный переводчиком в ходе виртуального общения с автором. Первичным, основополагающим ориентиром в такой методологии видится не формальный абрис стихотворения, а личность автора оригинала, его духовность, так или иначе проявленная через внешних посредников – лексику, ритмические акценты, рифменный рисунок…» Далее следует любопытное рассуждение о природе иероглифа и его месте в китайской поэзии.
В антологию вошли произведения пятидесяти поэтов разных столетий. Лица некоторых отпечатались совершенно отчётливо, и это удача. В одном четверостишии Синь Цицзи (1140–1207) великолепно выражен вольнолюбивый характер автора:
Домой, домой! Служение покину.
Коль не вельможа – ты не человек?
Плывёт по небу тучка весь свой век,
хочу я тоже быть себе причиной.
Замечено, что прелесть китайской лирики в её лаконизме и недосказанности. Представитель «изящной» поэтической школы Цинь Гуань (1049–1100) в полной мере обладал искусством перевоплощения. Вот стихотвореньице, написанное от лица одинокой женщины. Кажется, что в переводе нет лишних слов:
Зябко, поднимусь наверх, одна,
горница, как осенью, темна,
и на ширме – в мареве река.
За окном цветы легки, как сны.
дождик, чуть заметный, как тоска,
шторка виснет на крючке луны.
Я должен сказать, что совершенно восхищён переводом одного, равного по насыщенности целому роману четверостишия поэтессы восьмого века Ли Е:
Что ближе, что дальше, чем запад-восток?
Что глубже, что мельче, чем чистый поток?
Что выше, что ярче, чем солнце-луна?
Кто ближе, кто дальше, чем муж и жена.
Здесь стих перевода достиг нужной и блестящей сжатости, исчерпав видимый слой подлинника и выведя на свет нечто из невидимого слоя.
Герои должны жить по совести
Герои должны жить по совести
Литература / Литература / Классики
Фото: ИТАР-ТАСС
Теги: Александр Вампилов , литература , пьесы , память
Александра Вампилова всегда притягивали Достоевский и Толстой
Всё, что относилось к классикам – их произведения, дневники, письма, воспоминания о них, – было «золотым запасом» Александра Вампилова.
Поделиться книгой: