Мир без хозяина

– Вера, господин генерал, – пожав плечами, ответил гость. – Людская вера – великая вещь. Мощнейший из катализаторов. Философский камень, искомый во все века алхимиками и герметистами. Всеобщая вера в Судный День как раз и ускорила его приближение.

Пабло нервно постучал костяшками пальцев по столу.

– И зачем это кому-то понадобилось?

– Не кому-то. Нашему врагу, – с максимальной строгостью сказал человек. – Тому, кто считает, что миру должен прийти конец, как было предначертано Создателем на этапе сотворения. Но Творец… он отошел от дел, позабыв не только о своих деяниях, но и о своих детях. Он оставил нас. И мы… это мы подняли мир из тьмы и праха. Мы воссоздали из руин крепость. Мы выстроили свой дом, и нам, а не ему, решать, как впредь распоряжаться Земным Престолом!

Вспышка молнии завершила речь гостя, на миг осветив напряженное, ожесточившееся лицо. Но уже вскоре он заговорил привычным мягким тоном.

– Прошу простить мне мои эмоции, господин генерал. Ваш вопрос был чересчур… острым.

Он посмотрел на Пабло как-то по-новому.

– Вы ведь хотели бы его увидеть, не так ли? – спросил темный гость.

– Что?

– Его обличие. Настоящее обличие.

Генерал покачал головой.

– Не знаю. Не понимаю, как можно хотеть увидеть то, о чем не имеешь представления.

– Некоторые находят в подобном величайший интерес, – краем рта улыбнулся человек.

– Некоторые находят интерес в разведении цыплят. К чему этот вопрос?

– К тому, чтобы понять, насколько прочны остались ваши сомнения.

Тяжелый взгляд генерала послужил ему ответом.

– Что ж, очевидно, слова требуют доказательств, – развел руками гость, сверкнув золотом перстней. – Разумеется, завтра утром вы прибудете в Санта-Креспо и воочию увидите все, о чем мы тут разговаривали. Однако это будет завтра. А решение хорошо бы принять сегодня. Хочется сказать, что раньше одних наших слов было достаточно… – сожалея, расправил он ладони. – Но времена меняются, а с ними и правила, и власть, и прочая… Итак, что до доказательств, – он извлек из бокового кармана пиджака небольшую полукруглую пластину из затемненного стекла и пододвинул ее генералу. – Вам известно, что это такое?

Пабло принял пластину и покрутил ее в руках. Устройство было ему знакомо. Оно представляло собой визорную панель с нейронными контактами, симулирующую запись, сделанную, обычно, ранее от первого лица. Гарнитура такого рода предназначалась, прежде всего, для тренировки агентов спецслужб и боевых подразделений особого назначения. Тончайший, практически незаметный микрочип, крепящийся на одежду или, при необходимости, под кожу, фиксировал каждое действие бойца. При позднейшем анализе записей, будучи интегрированным в визорную панель, чип был способен не только воспроизвести последовательность движений, но и дать информацию об активность мозговой деятельности пользователя, о его болевых ощущениях, а при должной настройке – продемонстрировать и более тонкие состояния организма, такие как испуг, радость или стресс. Разумеется, если таковые были испытаны при записи. Прототип похожего устройства был куплен у американцев около полугода назад. Рабочие модели, насколько было известно генералу, в нынешний момент находились на этапе отладки, но и те, которые ему демонстрировали, существенно отличались от той, что он держал сейчас в руках. Даже не являясь гением инженерии, он понимал, насколько отсталыми технологиями располагает его армия.

Чтобы подтвердить свои догадки относительно назначения устройства, сеньор Леонорис приподнял тыльный экран, открепил зажим и отыскал среди соединенных тонкими проводами плат микрочип, установленный в рабочее положение.

– Вижу, конструкция вам знакома, – проследив за манипуляциями генерала, заметил гость. – Превосходно. Тогда, по-видимому, мне не придется объяснять вам принцип работы, а также почему фальсификация данных невозможна.

“Это действительно так. Но разве можно быть хоть в чем-то уверенным после этой ночи?”

– Невозможна для нас или для вас? – с оттенком цинизма в речи спросил Пабло Матео.

– О, не стоит нас так очернять, – отмахнулся гость. – После просмотра вы можете забрать визуатор себе и убедиться в этом лично. Считайте это жестом дружбы.

– Непременно так и поступлю, – пообещал сеньор Леонорис. – Что на чипе?

– Запись, сделанная человеком, имевшим несчастье наблюдать события в Санта-Креспо.

“Очевидно, погибшим, – подумал генерал. – Но… каким тогда образом запись попала сюда?”

– Погибшим, как вы, сеньор Леонорис, вероятно, могли предположить, – словно прочитав мысли генерала, сказал незнакомец.

– И как…

– Мы изыскали способ доставить чип к вам. Признаюсь, это оказалось непросто. Я сам получил записи незадолго до нашей с вами встречи.

– Выходит, вы знали.

– О чем? – с недоумением спросил человек.

– О чем? Не притворяйтесь! – стукнув кулаком по столу, выпалил генерал. – Вы знали, где и когда это произойдет! Иначе как бы вам удалось сделать запись? Вы знали заранее, и только то и сделали, что прицепили кому-то чертов чип!

Гость склонил голову, как делает это провинившийся ребенок, и заговорил тише.

– Да, вы правы, генерал, мы примерно просчитали, когда это произойдет. Но мы не знали, где. Этот несчастный – да упокоится он с миром – был выбран нами семь лет назад наряду с сотнями тысяч других, рассеянных по миру, когда нам стало понятно, к чему все движется. Повторяюсь, мы не знали, где это произойдет, сеньор Леонорис. Мы не могли оградить всех. Но мы могли собрать доказательства чудовищного преступления, когда оно будет совершено. И вот доказательства перед вами.

Пабло сжал кулаки. Сколько он не пытался уличить незнакомца в злых деяниях, тот всегда умел обратить обвинения в свою пользу.

– Кто еще увидит это? – указав на визуатор, спросил сеньор Леонорис.

– Все те, к кому мы сегодня пришли. С разницей в привязке к территории.

– Так что видел этот человек?

– Всё. От начала и до скорбного конца.

“Вот, сукин сын, ты и попался!”

– И я увижу… его истинный лик?

– Увидите…

Генерал гомерически засмеялся.

– Тогда какого черта?!

– Увидите с максимальной безопасностью…

– Вздор!

– …с которой только можно увидеть…

– Всё вздор! Всё, что вы мне тут наговорили!

– Мы специально отобрали для этих целей людей, визуальное восприятие которых…

– Молчать! – приказал генерал, ударив по столу обеими руками. – Вас осудят как шпиона и политического преступника, и я лично позабочусь о том, чтобы наказание было максимально строгим!

– Если вы не верите…

– Ни единому слову!

– Тогда, дьявол вас возьми, наденьте эту чертову маску, ради одной доставки которой было уплачено жизнями. Наденьте, и будьте прокляты в своем неверии! – со стоном, будто задыхаясь, прохрипел гость. Прохрипел и встал из-за стола, заслонив окно силуэтом. Встал, наклонился к генералу и повторил: – Будьте. Прокляты. Потому что в бездействии ничем не отличаетесь от тех, кто желает смерти всему живому. Мы очень надеемся, что эти слова будут звучать у вас в ушах, когда вы в последний раз поднимите голову к небу и увидите там то, от чего мы тщетно пытались вас предостеречь.

Пабло Леонорису вдруг показалось, что над ним нависла сама ночь, черная и беспроглядная, и безмолвный трепет снова овладел им, придя на смену ярости. Мог ли этот человек убить его, если бы захотел? Безусловно. Револьвер, брошенный генералом, лежал прямо перед сумеречным визитером, и ему не составило бы труда поднять оружие в любой момент. Но он этого не сделал. Тогда какой же немыслимой цели незнакомец пытается достичь с помощью лжи? Что стоит за обманом таких космических масштабов?

– Мне нужно это видеть? – взяв себя в руки, произнес генерал.

Темный гость медленно опустился на кресло.

– Вы обязаны, – выделил он последнее слово.

– И вы даете гарантию, что со мной не произойдет того же, что произошло с этим человеком? – “Если вообще с кем-либо что-то произошло”.

Незнакомец приложил перстень к ладони острым углом и совершил резкое движение от запястья к пальцам. На стол упали густые капли. В знак клятвы он поднял руку перед собой.

– Этого… будет достаточно?

Потрясенный, генерал кивнул, сжав губы в тонкую линию.

– Мы рады, что жертва не напрасна.

– Это последнее, что я сделаю для вас, – сказал Пабло Матео.

Окончив ритуал обета, человек вынул из нагрудного кармана платок и закрыл рваную рану.

– Не совсем, генерал. Прошу вас, не забудьте, что после вы должны будете поднять трубку и сообщить о своем решении всем тем, кто его ждет. Всем тем, кто сообщит о своем решении вам. Как отразить атаку врага, вы знаете. Мы предложили вам способ. От вас зависит, воспользуетесь ли вы советом или проигнорируете его. Вот мой последний вопрос, ответ на который вы дадите друг другу: правду ли мы сказали вам, или слова наши были ложью? Действие ли предпочтете вы или же бездействие? Копьем ли вы встретите неприятеля или склоненной головой? Жизнь ли выберете для себя и своих детей или вечное забвение? Скажите один другому, что ждет вас – свет или тьма, расцвет или тлен, восход или закат? Ответьте предельно просто, сеньор генерал, и ответы остальных будут также просты и понятны. Без лишних слов скажите “да” или скажите “нет”.

* * *

Утомительно-долгий день подходил к концу, чему Энеко Риверо был несказанно рад. Жара, стоявшая над городом вот уже четвертый день, сводила с ума; тонкая дымка перистых облаков покрыла небо волнистой рябью, создавая невыносимую духоту, и всякое желание покидать укрытие отпадало вмиг и надолго, стоило только вдохнуть горячий и тяжелый, как недавно приготовленный клейстер, воздух. Ночь дарила лишь краткосрочное избавление. Недостаточно долгое, чтобы им можно было насытиться, но такое, что давало возможность отдохнуть от дневного пекла. По ночам воздух наполнялся свежестью озона. Было понятно, что где-то неподалеку идет дождь, но по какой-то причине тучи обходили Санта-Креспо, к величайшей радости верующих и на беду тех, кому обычно есть, чем заняться. Город ждал знамения.

“Чертова погода рехнулась”, – с абсолютной уверенностью думал Энеко, откровенно завидуя тем, кто по всей стране мок под дождем. Если бы не работа, он еще третьего дня отправился бы куда-нибудь к западному побережью в поисках прохлады. Жару Риверо переносил плохо. Однако обязанности не позволяли ему покидать город более чем на сутки.

Впрочем, на работу он не жаловался. В его распоряжении находился склад по утилизации автомобилей. Склад – громко сказано. Свалка под открытым небом, куда время от времени доставляли проржавевшие корпуса развалюх производства чуть ли не середины прошлого века, которые он должен был сжать под прессом и приготовить для дальнейшей транспортировки на завод. Но здесь он был сам себе начальником – роскошь, мало кому доступная, а если учесть, каким чудом ему досталась эта должность, можно сказать, что он выиграл в лотерею. Между тем, деньги ему платились немалые, и потерять такую работу Энеко боялся.

Дождавшись седьмого часа вечера, когда палящее солнце зашло за горы, он передал вахту ночному сторожу и отправился домой с единственным желанием отдохнуть в прохладе. “Когда-нибудь всё закончится, – размышлял Энеко по пути в город. – И треклятая жара, и необходимость жить в этом городе, оторванном от мира. Четыре года, – прикинул он, – будет вполне достаточно, чтобы собрать денег на дом у мар де Кортеса, где-то не слишком далеко от Пуэрто-Пеньяско. – Дальнейшую свою жизнь сеньор Риверо представлял довольно прозрачно: – Сам я буду жить в одной комнате – большего мне не надо, – а две другие сдавать туристам. Со временем, быть может, дострою еще парочку. Но сначала подправлю зрение. Да, именно четыре года, пока я еще не стар”. Сейчас дела обстояли противоположно. Не имея собственного жилья в Санта-Креспо, Энеко вынужден был снимать одну из комнат в накренившимся деревянном доме, имеющим высоту в три этажа, со скулящими половицами и удобствами во дворе, доме, по недоразумению называемом гостиницей.

Припарковав машину на заднем дворе, он зашел внутрь через боковой вход и поднялся к себе на второй этаж, минуя разговоров с сеньорой Маскара, хозяйкой гостиницы. Она хоть и была женщиной порядочной и услужливой, но уж очень разговорчивой, если не сказать навязчивой, а временами даже вспыльчивой. За последнее Энеко ее не винил. Он понимал, что забот о детях и о таком огромном доме слишком уж много для одного человека. “Ей бы мужа работящего, – думал как-то сеньор Риверо, однако оставил эту затею и больше к ней не возвращался. – Не моего это ума дело”. Попав к себе, он снял очки и разделся, бросил в таз для белья джинсы и футболку, из которой на спор смог бы выжать стакан пота, открыл окно, включил вентилятор и без ног грохнулся на кровать лицом вниз. Уходящий день выпил его всего без остатка.

Сквозь сон Энеко вдруг услышал, что его кто-то зовет.

– Сеньор Риверо!

Голос был звонким, детским, доносящимся откуда-то с улицы.

– Сеньор Риверо!

Не желая просыпаться, Энеко закрыл голову подушкой.

– Сеньор Риверо, вы спите?

“Да что за черт?” – он открыл глаза и повернулся в сторону, где звучал голос. В окне он увидел одного из сыновей сеньоры Маскара, которого, насколько Энеко помнил, звали Рамон. Мальчику было немногим больше семи лет, он имел пухлое, как у матери, лицо и короткие взъерошенные волосы.

– Сеньор Риверо, здравствуйте!

– Что тебе нужно? – сонно спросил Энеко.

– Сеньор Риверо, вы идете на площадь?

– Какую площадь? Зачем?

– Все идут на площадь. Там будут показывать Иисуса! – радостно взмахнул руками мальчуган.

– Какого Иисуса? – перевернувшись на спину, спросил Риверо. “Какой-то фильм? При чем тут площадь? – не понимал он. – О чем я думаю вообще? Это же ребенок”.

– Иисуса! На небе!

– Господи… – прошептал Энеко, обуздав, в конце концов, собственные мысли. Весь мир как будто помешался на этих предсказаниях. На каждом шагу только и разговоров о божественных явлениях и различных тайных знаках, которых раньше никто не замечал.

Всё там же, за окном, раздались восклицания сеньоры Маскара.

– Дева Мария, что за ребенок? Зачем ты будишь людей, негодяй? Где твоя сестра? На кого ты ее оставил, я тебя спрашиваю?

Мальчик умолк и надул губы.

– Отвечай матери, безобразник!

– С ней капитан Пес… – виновато сказал Рамон.

– Капитан Пес набит опилками, как твоя глупая голова! Живо внутрь, пока я тебя не отхлестала! Ну! Где твоя сестра, негодник? За что мне такая напасть, дева Мария? Чтоб не смел больше будить людей!

Пожалуй, отныне главным недостатком своего жилья Энеко считал не отсутствие туалета в здании, а общий балкон, объединяющий комнаты второго этажа. В окне показалась сеньора Маскара и, отвесив сыну подзатыльник, обратилась к постояльцу:

– Разбудил вас негодяй?

Прикрывшись простынею, Энеко присел на кровати.

– Не ругайтесь на него, сеньора Маскара, – вытерев пот со лба, отмахнулся он.

– Да как тут не ругаться? Весь день на ногах, а от паршивца никакой помощи! – запричитала хозяйка отеля. – Денег и так не видим – расходы больше любых доходов, так что ж мне, сеньор Риверо, сиделку еще им нанимать? – сеньора Маскара уперла руки в бока, будто требуя ответа от Энеко. Она была женщиной полной, с румяным от кухонной жары лицом и недлинными вьющимися волосами, одетой в простое двухцветное платье и рабочий засаленный передник.

– Вырастет сын – будет вам помощь.