Воинский класс

— Они могут вас чем-то удивить.

— Мы сталкивались с ними раньше над Черным морем, в ходе учений и патрулирований, — сказал Сиварек. — Украинцы, кажется, уверенно демонстрируют все их возможности. Это понятно, я полагаю. Но я надеюсь, НАТО не слишком на них рассчитывает.

— Быть может, мы поможем им улучшить их тактику.

Сиварек кивнул, его лицо снова помрачнело. Он подавленно сжал губы: — Да, ваши новые друзья в Восточной Европе, я полагаю, — сказал он. — Турция прибывала сюда на «Красный флаг» и другие учения более двадцати лет, но, похоже, мы не снискали особого уважения со стороны США в отношении наших действий в этом регионе. Но когда Украина хочет играть в воинов НАТО, мир встречает их с распростертыми объятиями.

— Я думаю, это не совсем так, — сказала Ребекка. Но она знала, что он, по крайней мере частично, был прав. Во время российско-украинского конфликта Турция понесла огромные людские и материальные потери, но отношения Турции с западом остались, в основном, прежними, словно этого конфликта никогда и не было. Вместо того, чтобы поспешить на помощь своим восточным союзникам, чтобы помочь им восстановит и модернизировать свои вооруженные силы, США и НАТО оставили их самими по себе, проявляя не больше, чем обычно поддержки и сотрудничества.

— Вы верный своей стране американский офицер, — сказал Сиварек с улыбкой. — Я был бы очень рад, если бы вы остались в мой стране вместе с вашими невероятными истребителями-бомбардировщиками RF-111 и после этого конфликта.

— Не знаю, могло ли так быть.

— RF-111 «Вампир» были бы, по моему мнению, идеальными для обороны Турции, — сказал Сиварек. — Единый самолет для разведки, воздушного боя, авиационной поддержки, бомбовых ударов, противокорабельных средств и радиоэлектронной борьбы. Мне бы очень хотелось две эскадрильи таких. К сожалению, вы продали их все в Австралию. Это был черный день для Турции.

— А кто-то может сказать, что это был праздничный день для курдов и греков.

— Мы не воевали с Грецией и никогда не будем, — ответил Сиварек. — Все стороны понимают, что мы должны найти мирное решение кипрского вопроса. Но курды — совсем другие дело. Это палачи, террористы, анархисты и отродья Шайтана.

— Картина F-111, бомбящих курдские деревни, вызвала бы отвращение у большинства американцев, — напомнила Ребекка. — Я понимаю, что СМИ рисуют совсем иную картину, чем представляется вам, изображая курдов угнетенной нацией, преследуемых фанатичными исламистскими правительствами, лишенных родины как в Ираке, так и в Турции. Правительства всегда будут изображаться угнетателями, а курды — героическими изгнанниками, вроде евреев. Их трудности будут изображаться подвигами в борьбе против тирании.

— Aci patlicani kiragi calmaz — вы бесполезны, если не страдаете, — сказал Сиварек. — Итак, Турция, член НАТО, презирается западом. Украина когда-то направила в нашу страну ядерное оружие. Иран однажды пытался потопить американский авианосец и направлял бесчисленные теракты против американских интересов. Но теперь вы благоволите к ним, так как импортируете их нефть и уравновешиваете им возрождающуюся российскую гегемонию. Турция же сотрудничает с Америкой тридцать лет, стоя на переднем крае обороны против России, но нас практически игнорируют. Итак, что это должно говорить о внешней политике США?

— Как сказал один умный человек, если вам не нравиться внешняя политика США, подождите пару дней, она поменяется, — сказала Ребекка.

— Ах да, ваш новый президент, этот хиппи а-ля Джефферсон, — сказал Сиварек с легкой, почти насмешливой улыбкой. — Я думаю, он раздробит НАТО. Это оставит Турцию в одиночке против русских. Очень прискорбно. Что же вы будете делать? Вернетесь и поможете защищать нашу страну, полковник Ребекка? Или же вы придете на помощь вашим новым украинским друзьям?

— Я не думаю, что президент когда-либо решиться фактически оставить или распустить НАТО, — сказала Ребекка. — Это было бы не в наших интересах. Но я бы очень хотела поговорить с вами о вашей стране и о ваших оборонных потребностях.

— Да? — Сиварек дерзко улыбнулся. — Вы так и не сказали ничего о своем подразделении, полковник Ребекка.

— Нет, не сказала, — ответила Ребекка с лукавой улыбкой. Она протянула руку, и он тепло пожал ее. — Gidelim[31], генерал.

В это же время, когда Энни Дьюи выбралась и кабины ведущего бомбардировщика, она встретила Дэвида Люгера, и подбежала к нему, радостно раскинув руки.

— О, боже, Дэвид, — выдохнула она. — Как я рада тебя видеть!

— Добро пожаловать, — пробормотал Люгер, но она сразу же ощутила, что его внимание было приковано к чему-то другому. Посмотрев на него, дабы понять, что случилось, она заметила, что он с отсутствующим выражением смотрит на Ту-22М «Бэкфайер».

— Эй, Дэвид, — сказала она, рассматривая его лицо с нарастающим беспокойством. — Все нормально?

— Дда… Да, конечно, — но что-то явно было не в порядке. Ей показалось, что ее собственные руки холодеют, когда заметила, что его лицо было белым, как бумага.

— Ты что, никогда не видел такого раньше? — Спросила она. — Я думала, ты знаешь все, что можно знать о каждом самолете во всей галактике.

— Да… Да, я знаю все о Speka.

— Speka? Что это?

— Эй! Второй! Энни! — Услышала она за спиной. Это был генерал Роман Смолий. — Ого, я и не знал, что вы положили глаз на кого-то еще! И кто же этот узурпатор, посмевший бросить мне вызов?

— Дэвид Люгер повернулся и увидел лицо Дьявола.

— Генерал, это мой хороший друг, половник… — Но Энни прервалась, когда Люгер неожиданно повернулся и быстро зашагал прочь.

— Дэвид! — Крикнула она ему вслед. Но он быстро затерялся в толпе пришедших увидеть украинские бомбардировщики вблизи.

Энни повернулась к Смолию.

— Извините, генерал. Я не знаю, что… — Но посмотрев на крупного украинского летчика, она увидела, что тот смотрит на место, где стоял Люгер, со странным выражением.

— Генерал Смолий? Что случилось?

— Ничего, Harniy, — рассеянно ответил он, назвав ее прозвищем «красивая». — Ничего. Мне показалось, что я увидел… Нет, это невозможно. — Он потряс голосов, взял Энни за руку и поцеловал ее. — Он для вас что-то значит?

— Да, он для меня что-то значит.

— Это хорошо, — сказал Смолий. — Очень хорошо. Позаботьтесь о нем. — Энни попыталась понять по глазам крупного генерала, что здесь происходит, но не смогла.

* * *

Несколько часов спустя, после приветственных мероприятий и краткой встречи с командиров центра боевого управления и командиром авиакрыла, украинского и турецкого командующих сопроводили в отведенные им помещения, а генерал Петерсон направился в свой Боевой штаб, располагающийся в командном центре базы. Там его ожидали двое офицеров.

— Так, так, значит, тебя все-таки выпускают из твоей песочницы, а, Бульдозер? — сказал он одному из ожидавших его офицеров.

— Только в особых случаях, Лазер, — ответил с улыбкой генерал-лейтенант Террилл Самсон, начальник Центра высокотехнологичных аэрокосмических оружейных разработок. Крупный чернокожий трехзвездный генерал протянул Петерсону огромную руку. — Помните моего заместителя, Патрика Маклэнэхана?

— Еще бы не помнить, — сказал Петерсон, пожимая руку Маклэнэхану. — По твоей работе в 57-м авиакрыле разбирательство еще продолжается. Но, как бы то ни было, ты, Щебень, хотя и бомбовоз, а все-таки лучший человек для такой работы. Вот только бы имя тебе поменять, и все будет в ажуре. Немедленно возьму телефон и дам указание Колледжу ВВС зарезервировать для тебя место. Просто скажи.

— Спасибо, генерал, — ответил Патрик. — Но я к этому пока что не готов. — Сорокапятилетний, плотный, непритязательный, со светлыми медленно, но верно, седеющими волосами, Маклэнэхан больше походил на полицейского или школьного учителя физкультуры, однако большую часть своей жизни занимался проектированием и испытанием экзотически высокотехнологичных самолетов для ВВС США. В действительности, он никогда не стремился быть командиром авиакрыла. Он уже получил то, чего действительно хотел — признания его талантов начальством. Большего продвижения он в действительности не хотел.

— Я придержу для тебя место, — сказал Петерсон, улыбнувшись и подмигнув Самсону. Затем он предложил им обоим сесть и протянул по сигаре. — Черт побери, Боевой штаб нам за эти дни сгодился на что-то только потому, что два чучела из «царства снов» решили заглянуть в реальный мир, — сказал он. — А я увел их в курилку. Я, конечно, знаю, что здесь курение запрещено, но да пошло оно все. — Самсон и Маклэнэхан закурили.

— Итак, решили взглянуть на «Бэкфайер»? Собираетесь полетать на нем в своем «царстве снов»?

— Быть может, — сказал Самсон. — Довольно скоро от нас в НАТО останутся только межконтинентальные бомбардировщики.

— Что ты сказал, Буль… — Выдохнул Петерсон. Его челюсть отвисла, испуская изо рта завитки табачного дыма. — Якорный бабай. Это что, правда? Соединенные Штаты выходят из НАТО? Уходят из Европы? — Самсон кивнул. — У вас есть подробности?

— Сейчас могу сказать не очень много, — ответил Самсон. — Американские подразделения, размещенные в Европе, будут сокращаться, что означает, что их численность будет медленно уменьшаться в течение долгого времени, пока они не утратят боеспособность, после чего будут полностью закрыты. Некоторые подразделения, особенно размещенные на основании двусторонних договоров, будут заменены подразделениями Резерва и Национальной гвардии, пока договоры не будут перезаключены.

— Невероятно! — Вскрикнул Петерсон. — Соединенные Штаты просто уйдут из Европы? Забыв о шестидесяти годах партнерства и поддержания мира, и просто уйдут домой?

— Боюсь, что да, — сказал Самсон. — Конгрессом уже утвержден Билль о нашем выходе из НАТО, а президент объявил о сокращениях финансирования зарубежных частей. Когда кончатся средства, и они больше не смогут выполнять свои задачи, они вернуться в Штаты. Финансирование программ НАТО будет сокращаться в течение пяти лет.

— Ничего себе… — Это было все, что Петерсон мог сказать. Он покачал головой. — Что еще слышно? Армия…?

— Спущена в мусорное ведро.

— Без войск за рубежом?

— Что касается боевых подразделений где-либо, — сказал Самсон. — То ничего. — Единственной обязанностью армии станет административная, поддерживающая и обучающая деятельность, а также спасательные операции. Остальное выводиться в Резерв и Национальную гвардию. Никаких баз на неамериканской территории. Если страна будет нуждаться в армии, президент должен будет обращаться с соответствующим запросом в Конгресс и просить на это денег. Развернутыми останутся только экспедиционные силы Корпуса морской пехоты на кораблях; а также Гвардия и Резерв во время учений.

— Господи! Что Торн курит? Он что, свихнулся? Американский народ взбунтуется против него! Европу же останется только придти и взять!

— Это пока остается дело будущего, — сказал Самсон. — Как бы то ни было, мы начинаем готовиться к все более дальним операциям. Мы будем принимать здесь, на Неллис намного больше иностранных ВВС, для их обучения, поскольку теперь они должны будут нести ответственность за защиту своих территорий, в качестве не только фронтовых частей, а полноценных вооруженных сил до тех пор, пока США не подготовиться и не развернет Резерв. HAWC интересуют тактические и стратегические бомбардировщики, а сейчас к ним добавляются любые силы, способные нести дальнобойное ударное вооружение. Мы хотим знать, как Украина покажет себя на фоне ВВС Турции.

— Судя по личным отношениям Смолия и Сиварека, я бы сказал, что в ближайшие несколько недель здесь будет твориться черт знает что, — сказал Петерсон. — Он мгновение смотрел на Самсона через сигаретный дым, а затем повернулся к Патрику и спросил.

— Собираетесь поиграть вместе с ними? Своими суперсекретными игрушками? Так сказать, немного полетать рядом?

— О каких таких суперсекретных игрушках вы говорите, сэр? — Спросил Патрик, маскируя улыбку целым облаком ароматного сигаретного дыма.

— Вот только не надо мне компостировать мозги, Щебень, — сказал со смехом Петерсон. — Я прошу вас только помнить, что вы играете на моем поле, так что информируйте экипажи хотя бы о приблизительных характеристиках того, что вы будете использовать. Вам не нужно выдавать им никаких секретов — просто следите, чтобы никто не пострадал. Это, все-таки, учения. Я не хочу, чтобы эти ребята думали, что за ними по небу гонялось НЛО.

— Хорошо, — сказал Патрик.

Петерсон снова покачал головой и сделал глубокую затяжку.

— Без Армии. Теперь на кухню понабежит тараканов.

* * *

Поздним вечером, несколько офицеров охраны авиабазы Неллис сопроводили двоих офицеров ВВС США в изолированный сектор в восточной части базы, где, вдали от главной стоянки, расположились два украинских Ту-22М «Бэкфайер». Рядом с одним из них находился генерал Роман Смолий. Он потягивал сигару, где двое неторопливо подошли к нему.

— Эй, Harniy! Милая леди-капитан, — приветствовал Смолий Энни Дьюи. — Я не ожидал вас сегодня — я думал, вы протанцуете всю ночь с моими людьми. Я рассказал им все о вас и о ваших нежных и умелых руках.

Энни Дьюи подошла к нему, отдав честь. Смолий отдал честь в ответ, держа в руке остаток сигары.

— Уже слишком поздно и я слишком расслабился для точных протоколов, — сказал он. Затем он обратил внимание на второго офицера и сказал:

— Если не возражаете, полковник, я бы хотел сегодня побыть со своими. Это был долгий день.

Полковник Дэвид Люгер ничего не сказал, но уставился на Смолия, затем на бомбардировщик Ту-22М «Бэкфайер» за его спиной.

— Это не займет много времени, генерал. Обещаю.

— Хорошо, хорошо, — сказал Смолий. Он тщательно изучал взглядом Люгера на мгновение, то сужая глаза, то смотря косо, словно пытаясь вытянуть из памяти какие-то давно забытые образы. Он снова посмотрел на Люгера, открыл рот, закрыл его. Люгер посмотрел на него в ответ, и снял пилотку. Смолий сглотнул, широко раскрыл глаза от удивления и выдохнул:

— Idi k yobanay matiri…

— Da, генерал, — обыденно ответил Люгер на замечательном русском.

— Dobriy vyechyeer. On zassal yimu mazgi.

Энни Дьюи удивленно повернулась к Дэвиду.

— Я не знала, что ты говоришь по-русски…

— Озеров, — охнул Смолий. — Иван Озеров. Вы здесь? В Америке? В американской военной форме? — Дэвид Люгер сглотнул. Он не слышал этого имени многие годы — но очень хорошо его помнил.

Люгер был ветераном ВВС с пятнадцатилетним стажем из Амарилло, штат Техас. Его опыт авиаконструктора и специалиста по компьютерным системами, системному проектированию и передовым разработкам, а также многолетний опыт оператора вооружения и штурмана бомбардировщика В-52 делал его желанным руководителем авиационного проекта в любой стране мира. Если бы Дэйв Люгер был гражданским специалистом, он бы уже, конечно, был вице-президентом «Боинга» или «Рэйтона», или заместителем министра обороны в пентагоне… И если бы не инцидент «Краснохвостый ястреб» он бы уже мог быть главой лаборатории ВВС…

Но в 1988 году, после секретной операции, проведенной Центром высокотехнологичных аэрокосмических оружейных разработок против наземной лазерной системы в Советском Союзе, Люгер остался умирать на заснеженной взлетной полосе в Сибири. Он был схвачен, ему промыли мозги, а затем вылечили в КГБ. В следующие пять лет он был вынужден использовать свои блестящие инженерные знания для создания следующего поколения советских дальних бомбардировщиков.

Для американских вооруженных сил и разведывательных служб, Дэвид Люгер был предателем. ЦРУ полагало, что он был всего лишь оператором вооружения В-52 ВВС США, самовольно сбежавшим в другую страну. Уровень секретности вокруг Центра высокотехнологичных аэрокосмических оружейных разработок был настолько высок, что никто, даже ЦРУ, не знало, что Люгер находился на борту ЕВ-52 «Старый пес», выполнявшего операцию против лазерной установки в Кавазне, что он был оставлен на сибирской авиабазе в Анадыре и считался погибшим. Прикрытие, разработанное предыдущим директором HAWC, генералом Брэдом Эллиотом, гласило, что Люгер погиб при крушении сверхсекретного экспериментального самолета. ЦРУ же знало, что Люгер находился в Советском Союзе, и предположило, что он дезертировал. Все, что они знали, это то, что он был очень одаренным выпускником военно-воздушной академии, американским гражданином, членом экипажа В-52 и участником сверхсекретной военной исследовательской группы с ученой степенью и допуском к сверхсекретным материалам, который теперь занимался повышением уровня русских дальних бомбардировщиков до следующего поколения.

Он был обнаружен и спасен Патриком Маклэнэханом в ходе совместной операции ВВС и подразделения Вспомогательной разведывательной службы Корпуса морской пехоты США под кодовым названием «сумасбродный маг» прежде, чем ЦРУ успело отменить ее, одновременно предотвратив полномасштабную войну между новообразованным балтийскими странами и устанавливающемся неосоветским руководством России. Еще пять лет ушло на то, чтобы депрограммировать и реабилитировать Люгера, и вернуть его к жизни в качестве офицера американских ВВС и эксперта по аэрокосимческим разработкам.

Он вернулся, полностью реинтегрировавшись в сверхсекретный мир на авиабазе Эллиот в Грум-Лэйк в Неваде, домой, в Центр высокотехнологичных аэрокосмических оружейных разработок. Он добился своего повышения до полковника ценой многих лет самоотверженной работы, как в личной, так и в профессиональной жизни, и успешно справился с годами перенесенных пыток с целью управления его сознанием. Но теперь, жуткие ужасы вернулись с бомбардировщиком «Бэкфайер» и его командиром, Романом Смолием…

… Потому что Роман Смолий, молодой пилот бомбардировщика советских ВВС, получивший когда-то назначение в институт исследований и технологий «Физикус» в Вильнюсе, Литва, был одним из главных мучителей Дэвида Люгера.

— Озеров? Какой Озеров? — Спросила Энни. — Дэйв, что происходит?

— Это не Иван Озеров, генерал, это Дэвид Люгер, — сказал он, не обращая внимания на Энни, продолжая гневно смотреть на Смолия. — Я никогда не был Иваном Озеровым. Озеров был изобретением садиста-офицера КГБ, из «Физикуса», который издевался надо мной пять долбаных лет!

— Я… Я не знал! — Запинаясь, произнес Смолий. — Я не знал, что вы были американцем!

— Да, вы думали, что я какой-то чудаковатый гений, отправленный в «Физикус», чтобы рассказать вам, как летать на советском военном самолете, — сказал Дэвид. — Вы сделали все, чтобы сделать мою жизнь еще несчастнее, просто потому что вы были напыщенным лихим пилотом.

— Дэйв, давай пойдем отсюда, — сказала Энни, ощущая, как волны страха прокатываются по ее спине. — Ты действительно меня пугаешь.

— Почему вы так делаете, полковник? — Спросил Смолий умоляющим тоном. — зачем вам преследовать меня сейчас? Все изменилось. «Физикуса» больше нет. Советских ВВС больше нет. Вы живете в своей стране и…

— Я просто хотел, чтобы вы знали, что это был я, генерал, — язвительно сказал Люгер. — Я хочу, чтобы вы знали, что я никогда не забуду того, что вы и другие ублюдки в «Физикусе» сделали со мной.

— Но я не знал…

— Вы знали, что я был русским специалистом по аэрокосмосу, — сказал Дэвид. — Но я был слабее, слабее из-за наркотиков и пыток, которым меня подвергали ради контроля сознания так долго. Я был одним из вас, я знал всех вас, а вы все равно вываливали на меня говно! — Он подошел к крупному украинцу и сказал: — Я никогда не прощу и никогда не забуду. Смолий, вы садист и ублюдок. Теперь ты на моей территории.

Он развернулся на каблуках и зашагал прочь. Энни посмотрела на Смолия в полном недоумении, а затем бросилась за Люгером.

— Дэвид, подожди!

— Я ухожу отсюда, Энни.

— Что это было? Как ты мог узнать его? «Физикус»? Литва? Как ты мог знать его по старому советскому научно-исследовательскому центру?

Они вернулись к штабной машине. Люгер долго молчал, пока они не проехали главные ворота базы Неллис.

— Энни… Энни, я был в «Физикусе». Много лет назад. Господи… Я не могу рассказать тебе.

— Не можешь рассказать мне? Ты был в сверхсекретном советском научно-исследовательском центре и не можешь рассказать мне, как ты там оказался? — Недоверчиво спросила Энни. — Дэвид, ты не можешь держать это в секрете, это уже между нами. Для тебя это, наверное, что-то глубоко личное, тяжелое, даже… даже…

— Психологически? Эмоционально тяжело? — Сказал Дэвид. — Энни, все глубже, гораздо глубже. Но пока я не могу тебе рассказать. Я сожалею, что втянул тебя во все это.

— Ты втянул меня в это, потому что теперь мы разделяем все, Дэйв, — сказала она. — Мы вместе. Это больше не ты и не я, это теперь мы. Ты попросил меня пойти с тобой, потому что решил, что тебе нужна поддержка. И я пошла с тобой. Скажи, чем я могу помочь тебе? Разреши мне помочь. — Она остановилась, а затем спросила. — Это имеет отношение к памятнику «Мегафортрессу» в секретном ангаре? К операции в Кавазне? Твои карты и твоя летная куртку с пятнами крови? То, что генерал Маклэнэхан рассказывал о тебе?