Месть Медеи

Расталкивая толпу, Маша отыскала одного из сотрудников. На его лице читалось крайнее изумление. Я шла за ней по пятам.

— Что здесь произошло? — прокричала Маша, пытаясь перекричать общий гомон.

— Покойник… Тележка с гробом уже направлялась в крематорий, а труп вдруг взял и сел в гробу.

Через десять минут снаружи раздался вой сирены. Черная толпа в холле разбавилась людьми в серой форме. Гроб с трупом, вновь улегшимся на прежнее место, сняли с рельсов, и над ним склонился оперативно прибывший врач. Нам с Машей удалось пристроиться рядом с ним. На вид покойник было мертвее мертвого, и я не могла поверить, что еще недавно он подавал признаки жизни.

— Похоже, он мертв. — подтвердил мои сомнения врач. В этот момент глаза трупа широко распахнулись, и он с отсутствующим выражением во взгляде уставился прямо на врача. Мужчина в белом халате резко отшатнулся и, похоже, только усилием воли подавил крик.

Народ продолжал бестолково носиться вокруг. Труп с некоторым усилием приподнялся и сел, по прежнему глядя прямо перед собой неподвижным взглядом. На мгновение все смолкли, затем чей-то истошный вой, который мог бы заглушить любую сирену, разрезал тишину, подав сигнал толпе. Она завыла на десяток голосов, и я невольно заткнула руками уши. Но глаза оставались открытыми, поэтому я видела, как бывший труп внезапно встал, попытался выйти из гроба, но зацепился за бортик и с размаху грохнулся лицом вниз, на затоптанный пол.

Побледневшая Маша крепко вцепилась мне в руку. Толпа вокруг бросилась врассыпную, вокруг гроба образовалось довольно большое пустое пространство. Сотрудники органов тоже подались было в стороны, но потом все же начали осторожно приближаться к лежащему ничком ожившему трупу. Врач приблизился к нему первым и протянул было руку, чтобы помочь подняться. Но Семибаев уже встал на колени и, проигнорировал протянутую руку.

Народ продолжал бестолково носиться вокруг. Труп с некоторым усилием приподнялся и сел, по прежнему глядя прямо перед собой неподвижным взглядом. Врач подошел следом и слегка потряс его за плечо:

— Вам плохо?

Бывший труп не шевелился. Народ вокруг тоже безмолвствовал. Наконец, врач силой оторвал Семибаева от стены и заставил повернуться, и все опять вздрогнули: лицо с заострившимся носом, похожее на восковую маску, было так же неподвижно, остекленевший взгляд по-прежнему ничего не выражал. Два опера по сигналу врача подхватили ожившего мертвеца под руки, и поволокли его к выходу из крематория. Коллеги кинулись за ними, остальные продолжали стоять, как громом пораженные. Лишь через несколько минут народ отмер, и отовсюду снова стали раздаваться голоса:

— Зомби… Колдуны… Теперь он вернется домой, в семью, и всех передушит во сне…

Я повернулась к застывшей Маше. Она стояла застыв, как восковая фигура, не шевелилась и, по-моему, даже не дышала. По крайней мере, на мой призыв она никак не прореагировала. Пришлось слегка потрясти ее за плечи:

— Эй, подруга, очнись! Ты меня здорово развлекла, ничего не скажешь. По-крайней мере, мои проблемы теперь и в самом деле кажутся ничтожными.

Отвлекла она меня и в самом деле на все сто. На весь вечер я забыла о своей беде, в головой погрузившись в мир Интернета: На тему зомби там было немало материалов, но самым интересным мне показался следующий:

Зомби. «Бестиарий»

«Само слово «зомби» современной фантастике досталось от культа вуду (в котором оно означает «живой труп»), распространенного в Карибском бассейне и имеющего африканские корни. Там на многочисленных островах можно встретить немало людей, которые взахлеб будут рассказывать вам, как собственными глазами видели восставших мертвецов. Но на вопрос, откуда же взялся этот мертвяк, как смог он подняться из земли, вам никто ничего не ответит. Это — табу. Обычно полагают, что хозяевами зомби являются бокоро — по-нашему, колдуны. Именно они и практикуют поднятие умерших людей из могил.

Если следовать научному определению, то классический зомби представляет собой оживший труп, который не способен мыслить самостоятельно, не способен испытывать какие-либо эмоции. На сегодняшний день наука, похоже, смирилась с тем фактом, что зомби — не плод больного воображения шаманов и ученых-фанатиков, попавших под влияние колдунов. Слишком много фактов, опровергнуть которые не получается даже у самых ярых противников потусторонних теорий.

В вудуистской практике человека, точнее его труп, зомбируют с расчетом использовать мертвяка в течение ближайших двух-трех дней. За это время он может совершить кровавое преступление, выполнить сложную физическую работу или вернуться к родственникам… Возвращение зомби в семью считается худшим из всего возможного. Это значит, что на семье лежит проклятие, избавиться от которого можно только принесением в жертву одного из членов семьи.

Для того, чтобы предотвратить «воскрешение» умерших, жители Антильских островов прибегают к самым разнообразным уловкам. Зашивают трупам рот, чтобы мертвец не мог ответить на зов бокоро. Вбивают в грудь деревянные колья — практика, распространенная у многих народностей. В последние 15–20 лет стало модно заливать могилы бетоном. Из каменного плена зомби уж точно не подняться. В фэнтези-произведениях для того, чтобы не дать мертвяку восстать из могилы, чаще всего используют различные заклятья. Подобными уловками пользуются и в реальной жизни, но практика чтения заклятий не всегда дает должный эффект, поэтому бетоном пользоваться надежнее.»

За окном послышался какой-то шорох. Я невольно вздрогнула. Ого, уже полночь, час Х, время, когда оживает всяческая нечисть. Но я-то в эти сказки не верю!

Тем не менее, мне стало как-то неуютно. Вот был бы тут Саша, я бы ни на кой шорох и реагировать не стала! Слезы снова навернулись мне на глаза, но тут же высохли. Странный шорох раздался снова, и я, ругая себя за это последними словами, все же подошла к окну и раздвинула шторы. Нет, никаких оскаленных морд за стеклом не обнаружилось, лишь полная луна, как фонарь, светила вдали. Надо бы вернуться к компьютеру, еще почитать… Или лучше лечь?

Но одна мысль о том, что придется потушить свет, вызвала неожиданную нервную дрожь. Похоже, крепость своих нервов я несколько переоценила. Я снова села за компьютер. Глаза выхватили на мониторе строку: «На многочисленных островах можно встретить немало людей, которые взахлеб будут рассказывать вам, как собственными глазами видели восставших мертвецов.» Сегодня я сама, своими глазами, видела ожившего мертвеца. Увы, это случилось отнюдь не на островах, а в моем родном городе. И, судя по всему, этот случай далеко не единственный.

А что с остальными, погребенными заживо? Они уже задохнулись в своих могилах, или чьи-то злые чары вытащили их оттуда, и они с побелевшими бессмысленными лицами бродят по городу? Я вытерла со лба выступившие капельки пота. Нет, конечно же, они остались погребенными, если бы свежие могилы на кладбище оказались бы раскопаны, об этом говорил бы уже весь город. За окном снова что-то зашуршало, словно по стеклу провели листом тончайшей бумаги. Я нервно вскочила со стула, но усилием воли заставила себя снова сесть. Теперь мне показалось, что затылок сверлит чей-то неподвижный недобрый взгляд. Я резко обернулась — разумеется, никого. Да что это со мной творится? Я вновь повернулась к яркому монитору, и вновь почувствовала, как по спине пробежали мурашки. В комнате кто-то есть… или мне это только кажется?

Уговаривая себя не психовать, я встала и начала методично осматривать комнату. В небольшом шкафу, разумеется, никого. За плотными занавесками — тоже. А больше в комнате спрятаться негде. На всякий случай я заглянула даже под кровать. Никого, лишь слой пыли поднялся в воздух.

Прочихавшись, я немного успокоилась. Но читать про зомби мне больше не хотелось. Надо выпить валерьянки и лечь спать, утро вечера мудренее. Главное — не думать про Сашу. Я пошла на кухню, залпом выпила полпузырька валерианки и поплелась умываться. Затем легла в кровать, оставив на всякий случай включенным маленький зеленый ночник. Закрыла глаза, и тут выяснилось, что думы о Саше мне нынешней ночью уж точно не грозят.

Стоило мне сомкнуть веки, как тут же возникала четкая картинка: покойник с осунувшимся, восковым лицом приподнимается в гробу, садится… Потом вылезает из гроба и тупо идет вперед, утыкаясь лицом в стену… А затем разворачивается, и я вижу, что его остекленевший взгляд направлен прямо на меня. Наверное, я все же на минуту отключилась, поскольку от этого жуткого взгляда истошно закричала и проснулась. В комнату вбежала перепуганная мамочка:

— Полина, что случилось? Тебе плохо?

— Все в порядке, — ответила я, дрожащей рукой вытирая мокрый лоб. — Кошмар приснился, не пугайся.

Покачав головой, мама ушла. Я села на постели, попытавшись собраться с мыслями. Нет, этой ночью мне не уснуть, нечего и пытаться. В этот момент зазвонил мой мобильный. Вздрогнув, я схватила аппаратик, чуть не уронив его на пол:

— Кто это?

— Полина, я тебя разбудила? — голос Маши звучал виновато.

— Нет! — обрадовалась я. — Как-то мне спать пока не хочется.

— Мне тоже… Оскар на дежурстве, а мне… Неуютно как-то.

— Кошмары замучили?

— Не то чтобы кошмары… — Маша немного помолчала. — Поля, мне кажется, что в квартире кто-то есть! Кто-то, кого я не вижу! Я сошла с ума, да?

— У меня такое же чувство. — призналась я. — Будто бы чей-то взгляд спину буравит. И за окном что-то шуршит…

— В твоей квартире еще мать живет. — жалобно протянула Маша. — А я совсем одна. Поля, можно, я к тебе приеду? А то ведь поседею за эту ночь.

— Приезжай! — обрадовалась я. — Будем бояться вместе. Постой, а тебе на улицу не страшно выходить? Полночь, вокруг — ни души…

— Ничего, я такси вызову. — Судя по голосу, Маша сразу повеселела. — Так что хоть одна живая душа в лице таксиста возле моего подъезда точно будет. Все, выезжаю.

Я еще некоторое время подержала пипикающую трубку возле уха, затем задумчиво положила ее на место, встала и начала нервно разгуливать по комнате. Надо же, оказывается, нервы сдали не только у меня. Маша всегда казалась мне воплощением хладнокровия, и вдруг такая истерика… Даже дома боится одна оставаться. Конечно, зрелище ожившего трупа не из приятных, но, тем не менее… Мы с ней и не такое видали. Я невольно посмотрела на наручные часы. Прошло уже двадцать минут, где же Маша? Все еще ждет такси?

Уже плохо отдавая себе отчет в своих действиях, я схватила мобильник и начала звонить подруге. «Абонент временно недоступен» — послышался механический голос в трубке. Охватившая меня паника еще усилилась. Перед глазами встала жуткая картина: веселая Маша спускается по лестнице, вот уже перед ней заветная дверь подъезда, за которой ждет такси… В подъезде темно, Маша на ощупь добирается до двери, протягивает руку. чтобы ее открыть… И в этот момент слышит сзади чье-то тяжелое дыхание. Она резко оборачивается — из темноты на нее с безумной ненавистью смотрят два желтых глаза. Костлявая рука перехватывает ее горло, в зародыше давя готовый вырваться крик.

Картинка представилась настолько ярко, что я сама почувствовала на своей щеке чье-то зловонное дыхание, и чуть не заорала от ужаса. Еще раз набрала номер — нет, абонент все так же недоступен. Что мне делать? Надо одеваться и ехать к Маше! Или сначала позвонить Оскару? Так ничего и не решив, я выбежала в коридор, кинулась было к вешалке, чтобы одеть пальто, и в этот момент в дверь легонько поскреблись. На мгновение я в ужасе застыла, но затем, преодолев страх, заставила себя на цыпочках подойти к двери и заглянуть в глазок. На плохо освещенной площадке стоял знакомый силуэт. Маша все же доехала, живая и здоровая!

Полночи мы пили на кухне чай с давно засохшими баранками. обнаружившимися в моем кухонном шкафчике. Мага чуть не лишилась зуба, зато мучающие нас совсем недавно страхи как-то разом отступили, и теперь мы готовы были посмеяться над недавними кошмарами. Правда, смех получался несколько истерическим.

— Да уж, не думала, что начну вот так труса праздновать. — внезапно сказала Маша. — Поля, а что-то еще на этих жутких похоронах произошло? Ну, кроме кульминации?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, может, там была отравительница? И это ее… ну, биополе так на нас подействовало?

Несколько минут я ошарашено глядела на подругу. Затем неуверенно сказала:

— Ну, этого мы знать не можем… Но почему биополе подействовало именно на нас?

— Так вот я к тому и клоню… Там никого из наших знакомых не было?

Я отрицательно помотала головой. Нельзя сказать, что я пристально в сматривалась в собравшихся, но уж знакомых бы наверняка узнала. Или… не узнала бы?

Глава 6

Наутро я рассказывала Синтии про вчерашнее воскресение из мертвых, правда, умолчав о мучивших меня весь вечер кошмарах. Остальные гадалки собрались вокруг, потрясенно ахая в нужных местах. Правда, мне показалось, что они отнеслись к моему рассказу лишь как к интересной сказке, не имеющей к реальной жизни никакого отношения.

— Ну вот, летаргические засони вам уже наскучили, теперь зомби в ход пошли. — фыркнула Федора.

— Ах ты, Фома Неверующий, — накинулась на нее Марина. — Говорят же тебе, что он из гроба встал и пошел! Это полиция зафиксировала, а не бабка на дворе сказала. А ты, небось, даже в то, что зимой снег идет, все равно не поверишь!

— Я верю в здравый смысл. — отрезала Федора.

— Ага, и поэтому работаешь гадалкой. — съехидничала Синтия.

— А куда мне еще податься в моем возрасте? — грустно ответила Федора, поправляя седую прядь. — Образования у меня нет, едва среднюю школу закончила. Профессии приличной тоже нет, даже на панель выйти в престарелом возрасте неприлично. Уборщицей работать здоровье не позволяет — радикулит замучил, проклятый. Здесь же хоть заработать дают. А мне дочку на ноги поднимать.

— А сколько лет твоей дочке? — поинтересовалась Зара.

— Шестнадцать недавно стукнуло. — чуть повеселела Федора. — Такая свистулька, еще школьница, а с дискотек ночных не вылазит. Одни танцульки на уме.

— Ничего, скоро подрастет и за ум возьмется. — успокоила ее Синтия. — Моя вот тоже вертихвосткой была, а как школу окончила, такой серьезной сразу стала! Поступила на платное отделение в универе, а чтобы за учебу заплатить, устроилась в приличный ресторан официанткой.

— Мои двое пока все лоботрясничают. — вздохнула цыганка Зара. — Ничего, у нас клан большой, образумят непослушных деток.

— А вот у меня сынок серьезный, целыми днями у компьютера сидит, ни тебе вина, ни дворовых компашек, ни девочек. — похвасталась Марина.

— Так и просидит у компьютера до старости? — ехидно поинтересовалась администраторша.

Марина набрала в грудь побольше воздуха для ответа, но, видимо, хотя бы относительно пристойные слова ей в голову просто не приходили. Я молча обводила глазами своих работниц. Надо же, сколько лет вместе работаем, а что я про них знаю? Знаю настоящие имена, фамилии, прежние места работы… Знаю, кто из них разведен, кто не был замужем, сколько у кого детей… Вот, пожалуй, и все. Почему я никогда не интересовалась, что у них на душе, о чем они мечтали в юности, что делают долгими осенними вечерами?

— А меня только что муж бросил. — неожиданно для себя выпалила я. Женщины замерли и уставились на меня одновременно округлившимися глазами.

— Твой Саша? — первой опомнилась Синтия. — Да брось ты, быть того не может! Он с тебя всегда пылинки сдувал!

Я лишь криво улыбнулась в ответ.

— Постой, у тебя же ребенок грудной! — потрясенно сказала Федора.

— Не такой уж грудной, Маруське уже полтора годика стукнуло. — грустно ответила я и разревелась. Женщины всполошились, захлопотали вокруг, Марина мигом воткнула в розетку электрический чайник, администраторша притащила откуда-то из закромов родины пачку овсяного печенья, и меня начали активно отпаивать и откармливать. Зара тем временем сбегала в свой кабинет и притащила оттуда здоровенную бутыль валерианки.

— На, выпей пару глотков! — совала она мне под нос остро пахнущую жидкость.

— Не надо, я же не кот… — отбивалась я, пытаясь улыбнуться сквозь слезы. — Девочки, да не волнуйтесь вы так, со мной все в порядке. Жизнь не кончается!

— Может, еще вернется? — робко спросила Марина. — А из-за чего он ушел?

— Другую встретил… — слезы из моих глаз полились с новой силой. — Молоденькую, ей всего 19. И она уже беременна от него.

— И ты так все оставишь? — возмутилась Синтия. — Ну ты, блин, даешь!

— А что мне делать? Подкараулить девчонку и глаза ей выцарапать?

— А что? И подкараулить! — распалилась Синтия. — Боишься, что не справишься с ней? Так мы все поможем! Скрутим ее и выдерем маленькой дрянюхе все волосы, пусть твоего дурного муженька на парик раскручивает!

— И дружно сядем в тюрьму за разбойное нападение, совершенное в группе. — невольно развеселилась я.

— Да быть того не может. — удивилась Марина. — За то, что выдерем ей пару прядок, нас посадят? Не заливай! Меня саму пару лет назад кавалер оставил, другую бабу нашел. Так я купила здоровенную железную кочергу, в любом хозяйственном магазине такие продаются, проследила за бывшим любовничком, дождалась, пока со своей кралей встретится, проводила голубочков до подъезда, а там преградила им дорогу. Только помахала кочергой в воздухе, так мой-то бывший как заверещит, как наутек бросится! Про бабу свою мигом забыл. Ох и отходила я ее кочергой! Думаю, ближайшие пару суток она ни сидеть, ни лежать не могла. — гордо закончила гадалка. — И видишь, ничего, никто меня не посадил.

Правда, приходил ко мне участковый, — отдышавшись, продолжила она свой рассказ. — Эта баба в моем районе проживала. Участковый меня долго расспрашивал, что да как, грозился уголовное дело открыть. А я ему сообщила, что это была самооборона. Дескать, когда я ей по телефону звонила, она мне ножиком угрожала, вот я пришла на встречу с кочергой. А когда мой бывший наутек кинулся, она зачем-то в сумочку полезла, вот я и решила, что там как раз ножик и есть. Пусть докажет, что я вру!

— Все это замечательно. — похвалила я. — А твой бывший после драки к тебе вернулся?

— Нет. — слегка нахмурилась Марина. — Но зато моя гордость не пострадала. Я не дала себя использовать и выкинуть, как ненужную вещь.

— Нет, спасибо вам всем. — немного подумав, грустно сказала я. — Не хочется мне пока никого избивать. Ни самой. Ни в вашей помощью.

— Ох, Полина, мягкий у тебя характер, от таких, как ты, всегда мужики уходят. — подытожила Федора.

— Они уходят, как только настоящая стерва на горизонте покажется. — продолжала подливать масло в огонь Синтия.

— Поля, а давай я ему отворот сделаю? — недобро сверкнув черными очами, предложила молчавшая доселе Зара.

— Делай. — невольно усмехнулась я, хотя слезы еще понемногу сочились из глаз. — Хуже уж точно не будет.

В этот момент мой мобильный залился веселой трелью.

— Ты что сейчас делаешь? — раздался в трубке излишне бодрый и громкий голос Маши.

— Реву. — честно ответила я.

— Бросай это бесполезное занятие! — скомандовала подруга. — Сейчас я тебя развлеку. Оказывается, случай с нашим зомби вовсе не единственный в нашем городе. Мы тут отыскали человека, который помнит еще один такой случай.

— Что, тоже недавний? — заинтересовалась я, чувствуя, как высыхают на глазах слезы.

— Да нет, совсем древний, кажется, двадцатилетней давности. И человек этот тоже древний, ему не то за восемьдесят, не то за девяносто годков перевалило. Но память его вроде в порядке, так что мы с Оскаром сейчас к нему едем. Забрать тебя по дороге?

— Давай, приезжай в салон, я уже собираюсь! — воскликнула я, вскакивая с места. Гадалки удивленно глядели на меня.

— Девочки, милые, вы тут поработайте, а я через часик вернусь и много интересного вам расскажу! — возбужденно выкрикивала я, пробегая мимо ошеломленной Синтии в туалет. Быстро умыла заплаканное лицо, с сомнением поглядела на заплывшие от слез и превратившиеся в щелки глаза, забежала в свой кабинет за косметичкой, кое-как подкрасилась, накинула плащ и побежала к выходу, кинув на прощание администраторше:

— Если до через час не вернусь, значит, опять ты за главную!

Машина Оскара уже стояла возле входа. Я запрыгнула на заднее сидение, и мы поехали. По дороге Маша просвещала меня:

— Нашему дедуле 82 года, Лев Соломонович Эйнгард — профессор-химик, до развала Союза руководил сверхсекретной научной медицинской лабораторией. Так вот, у него в лаборатории как раз велись разработки по тетрадоксину…

Подробный рассказ я выслушала лишь через полчаса, когда мы прикатили на окраину города, где в старом блочном доме проживал старый профессор. Однокомнатная квартира и без того была крошечной, но казалась еще меньше от того, что была заставлена сверху донизу книжными полками. Лев Соломонович оказался ветхим сгорбленным старичком, и только глаза его по-молодому блестели, когда он вспоминал события давно минувших дней.

Эта история началась еще в пору большого Союза. Советская медицина старалась не отставать от западной. В 1964 году выдающийся американский ученый, лауреат Нобелевской премии по химии Р. Б. Вудворд, изучая механизм химических реакций, расшифровал структуру тетрадоксина.

Это яд нервно-паралитического действия. Он в 1200 раз опаснее цианистого калия, в несколько тысяч раз превосходит яд кураре. Смертельная доза для человека — 1 миллиграмм. Яда, который содержится в любимом блюде японцев, рыбе-фугу, хватит для того, чтобы прекратить бренное существование 40-ка человек или 30-ти народных депутатов. Яд действует, в частности, на неопаллеум — то есть на кору головного мозга. Попав в человеческое тело, яд блокирует нервную передачу, в результате почти останавливается дыхание, сердцебиение почти не ощутимо. Со стороны человек кажется мертвым, и только при самых тщательных исследованиях можно понять, что жизнь в нем еще теплиться. Но в малых дозах это сильнейшее вещество действует и как лекарство. Предполагалось, что тетрадоксин в микроскопических дозах можно использовать для обезболивания, в частности, для ран, полученных во время боевых действий.