Должен существовать разброс вариантов соматизации, а значит, и дистанция по отношению к каждому из этих вариантов – она ничуть не менее важна, чем дистанция смысла. Так мы вновь возвращаемся к шкафу, по сравнению с которым все сейфы с сокровищами ничтожны. Если в нашем сейфе (соматориуме) не окажется или не останется сбережений, значит, фактическое расчеловечивание уже наступило.
Остается до конца не решенным один из важнейших вопросов. Если власть прекрасно освоена властвующими в форме
7.
Авторизованное тело, такое, в котором сохраняется хотя бы один квант уникальности присутствия, это тело вместе с его расширениями, с тем полем или пространством, которое раскрывается навстречу его перемещениям, содержит силовые линии востребованности и резонаторы сладчайшего. Прежде всего это
В первую очередь это касается
Поэтому единственной сферой, где кинематограф является индустрией повседневного телопроизводства, остается эротика: тела соблазна, обольщения и даже страсти, производимые великим иллюзионом кино, безусловно, пополняют соответствующий репертуар повседневной телесности и даже кое в чем предопределяют его. Похоже, что в ряду произведений легкого символического им принадлежит особая роль, речь действительно идет о востребованных модулях, снабженных не только признанным дизайном одежды и оболочки, как на подиумах, но и контрольными точками, через которые проходит соматизация присутствия.
Актеров в этом качестве не принято рассматривать как особенно больших художников, что по сложившимся критериям искусства вполне справедливо. Но авторское тело Мэрилин Монро обогатило репертуар соматориумов, можно сказать, оно было телепортировано (кинопортировано) сотням тысяч получателей, вернее, получательниц во всех точках планеты. Востребование (восстановление), разумеется, всякий раз происходило с большими или меньшими искажениями, но искажений при чтении этого тела было куда меньше, чем, например, при чтении «Анны Карениной». Так что тело Мэрилин, средоточие соблазна и каприза, одно из самых провокационных тел женственности, быть может, как раз и стало одним из самых ярких образцов
8.
Сон, приснившийся мне когда-то, в процессе обдумывания вызвал и другую картинку. Вот оперативник из будущего, возможно, из ближайшего будущего, детектив их «полиции тел», склонился над сидящим на низенькой табуретке человеком. Человек жив, но инспектор констатирует тяжкое преступление: кражу со взломом. Сейф взломан, все тела похищены, нанесен серьезный экзистенциальный ущерб, насколько он совместим с жизнью, решат эксперты. Сейчас благодаря телу, оставшемуся на плечах, жизнь, конечно, теплится – но разве это жизнь?
Рассмотрим наше фантастическое предположение в максимальном приближении к действительности. Пожалуй, после всего уже изложенного «дело о похищении тел» выглядит не таким уж абсурдным. Мы уже знаем, что тела можно истратить, износить, можно по неряшливости ходить день за днем в одном и том же теле, отчего оно замасливается, засаливается, теряет индивидуальные кондиции. Но кража со взломом – ее интерпретация озадачивает.
На помощь приходит фильм Валерии Гай-Германики «Девочки». Там пятнадцатилетние московские школьницы устраивают настоящую крутую разборку по поводу действительно важного, волнующего вопроса. Одна из девочек предъявляет своей подружке не по-детски серьезное обвинение, предъявляет со слезами на глазах, с отчаянием и угрозой в голосе: «Ты украла мой стиль!» Обвиняемая изо всех сил оправдывается, но, что интересно, она вовсе не ставит под сомнение серьезность и опасность самого предъявления. И надо отдать должное прозорливости режиссера: ведь для пятнадцати-шестнадцатилетней девочки этот вопрос по своей значимости равносилен вопросу «быть или не быть?»!
В этом возрасте прямое «заимствование» стиля причиняет непосредственный вред соматизации присутствия. Какого рода этот вред и почему в дальнейшем люди, как правило, оказываются гораздо лучше защищенными от подобных краж со взломом? Для ответа на вопрос придется внимательнее рассмотреть, что же девочки-подростки понимают под «стилем». Сразу видно, что это не только одежда и особенности макияжа. Сюда входят также мимика, экспрессия, позы, интонации и прочие нюансы того же рода. Большинство из них считывается с какого-нибудь эталона ближайшей идентификации типа эмо, готики и прочего в том же роде, однако итоговый продукт авторизован, что для ближнего круга, для референтной группы может иметь эксклюзивную ценность. То, что похитила, своровала подружка, было именно
В этой ситуации есть ряд любопытных моментов. Если бы наша Ирочка вдруг стала телезвездой, если бы ее тело было широко растиражировано телеэкраном, а уж затем опосредованно заимствовано, такое заимствование не рассматривалось бы как похищение, как кража тела даже самым строгим судом. Суть в том, что авторские права были бы соблюдены, и в этом случае всякое заимствование лишь подчеркивало бы востребованность и усиливало популярность. И даже если бы та же соперница после этого и «украла стиль», над ней бы только посмеялись, а Ира не претерпела бы ущерба, ее все равно не спутали бы с кем-то другим – напротив, имело бы место приумножение присутствия. Впрочем, в эпоху массовой репродукции тела вступили еще раньше, чем, например, произведения изобразительного искусства, а посредством копирования оригинал украсть невозможно, лишь
Следовательно, чтобы принять к рассмотрению дело о похищении тела, необходимо установить оригинальный характер похищенного. В этом отношении нет принципиальной разницы между литературным и «соматическим» плагиатом за исключением тяжести последствий и, как ни странно, удаленности рынков сбыта краденого. В случае литературы самый большой ущерб – это сбыт украденного под видом оригинала на мировом рынке, кража тела приносит наивысший ущерб в случае сбыта краденого в той же тусовке.
Если представить себе, что мы комментируем уголовный кодекс будущего, составленный с учетом реальной множественности тел, можно отметить, что кража тела со взломом является типично подростковым преступлением. Уже с наступлением юности повышается резистентность к хищению тел, и в дальнейшем такая резистентность продолжает расти. Воруют тела друг у дружки преимущественно нимфетки, в большинстве же случаев тела утрачиваются по небрежности, по неосторожности, по возрасту, по лени.
Еще более интересно рассмотреть поправки иного рода. Вот, скажем, отпечатки пальцев, выполняющие до сих пор важнейшую функцию идентификации преступника. Но отпечатки пальцев одинаковы у всех тел человека, а было бы интересно установить именно характерные параметры
Например. Тело, замеченное в травматических, психотравматических и автотравматических действиях, помечается чем-то вроде светящегося штрихкода (уж это точно не будет проблемой для полиции будущего), который актуализует повышенную бдительность окружающих и привлекает внимание контролирующих органов – соматического дозора. Впрочем, сигнал тревоги может остановить и самого телообладателя. Выдвижение опасного тела из шкафчика доступно отслеживанию уже сейчас – через повышение выброса адреналина, КГР, ЭЭГ, – но все это требует специального анализа, другое дело – мгновенный светящийся штрихкод… Кстати, в мире, где по решению суда, а то и психиатрической экспертизы осуществляется принудительная кастрация педофилов, маркировка и даже блокировка преступных тел вовсе не покажется чем-то таким уж тоталитарным.
Между прочим, и лишение свободы как мера пресечения может касаться не всех тел вообще, а лишь определенных, злонамеренных и запретных – что можно против этого возразить, если будет работать точная идентификация? По решению суда вскрывают наш соматориум и лишают свободы сроком на пять лет уличенное преступное тело…
Дальнейшие размышления на тему УК будущего опять наталкиваются на развилку. Направо пойдешь – и встает вопрос о пределах контроля за актуализуемыми телами. Одно дело – блокировка по решению суда и маркировка, оповещающая окружающих об опасности. Но есть ведь и тела войны – и как быть с возможностью их принудительной актуализации?
Налево пойдешь – и наткнешься на любопытное соображение. Ведь заблокированные тела отнюдь не то, что изношенные и одряхлевшие, они остаются в персональном шкафу, а значит, там же подвешены и открывающиеся им пространства. Предоставить ли им альтернативные режимы присутствия – в воображении, в сновидениях, в виртуальном мире, в искусстве в конце концов? Очень надеюсь, что об этом приснится следующий сон.
Теория трех ключиков
Эта теория пришла мне в голову лет двадцать назад, с тех пор она время от времени подтверждается, так что я наконец решил ее изложить. И начну, пожалуй, с иллюстрации.
Вот человек рождается, и при рождении ему выдают три ключика. Эти легкие, практически невесомые ключи висят наподобие маленького крестика, совершенно не утруждая владельца. Они нисколько не мешают, и в подавляющем большинстве случаев обладатель ключей просто забывает о них – порой навсегда забывает.
Между тем каждый ключик подходит к какой-нибудь двери или дверце; скажем так: в мире существует дверь, открываемая именно этим ключиком, вот только неизвестно, где она находится и что находится за ней. И, кстати, нет надежных подсказок, которые помогли бы это узнать: предчувствия обманывают за исключением тех случаев, когда дверца открылась, – тогда вошедший, проникший в сокровенное, непременно вспоминает, что предчувствие было.
В целом же попытки воспользоваться ключиком и открыть ту или иную дверь осуществляются методом проб и ошибок. Например, ничего такого я не думал, но вот оказался на даче у знакомых и, проходя мимо соседнего пустеющего домика, вдруг достал ключик, дверь открылась, и я нечто обрел. Или же это была шкатулка, был ларец, как-то и откуда-то взявшийся, ключик оказался ему впору, а содержимое ларца мне пригодилось, что-то изменило в моей жизни. Совсем необязательно иметь здесь в виду сокровища в традиционном смысле слова – просто записка, знак, важное приглашение, неожиданное объяснение в любви или объяснение устройства всего сущего…
Чаще всего бывает, что ключ пробуется зря, но сама частота таких попыток является некой психологической константой человека.
И еще. «Входимость» ключа (сходимость концов с концами) служит достаточным основанием и исчерпывающим объяснением происходящего проникновения. Почему ты здесь, как ты сюда попал? Что ты здесь делаешь? Вообще почему ты? Множество подобных вопросов снимается одной простой ссылкой: у меня был ключ, данный мне от рождения, и он подошел именно к этой дверце. Вот, стало быть, в чем дело, вот почему я здесь.
Таковы предварительные контуры теории, допускающей и даже требующей множества уточнений. Теория трех ключиков обладает, как принято говорить, большим эвристическим потенциалом, она объясняет некоторые экзистенциальные и психологические ситуации не хуже других теорий, а некоторые – гораздо лучше. Для определенного класса явлений она не годится, зато само существование теории трех ключиков сразу делает видимой обширную темную зону человеческой воли, по-новому предстает и идея судьбы.
Предварительно уместно кое-что сказать относительно теорий вообще. Всем известно, что развитие науки – это, в сущности, конкуренция теорий за право считаться лучшим объяснением. Хотелось бы, однако, подчеркнуть следующее, редко принимаемое во внимание обстоятельство: хотя критика существующих концепций составляет львиную долю того, что именуется наукой, и хотя от теории капризно требуют объяснить любой факт, высказывая ей в противном случае полное недоверие, все же каждая теория, даже самая плохонькая, что-то объясняет. Иными словами, существует ряд фактов (феноменов), под которые может быть подведен общий знаменатель, причем различными способами. Теоремы, конечно, считаются наиболее интересными из этих способов, они позволяют найти общий знаменатель для достаточно большого количества фактов, в том числе и для таких, которые прежде и в голову не пришло бы сопоставить, – и все же в распоряжении науки всегда было немалое количество теорий, в каком-то смысле избыточное количество. Некоторые из них отлично работали, ученые плодотворно пользовались ими как инструментами вплоть до появления новых теорий, которые в свою очередь брались на вооружение в весьма и весьма несовершенном виде, проходя доводку лишь впоследствии. Геоцентрическая теория Птолемея позволяла вести астрономические расчеты с приемлемой точностью, теория Коперника справлялась с этим поначалу хуже. Теория флогистона вполне удовлетворительно объясняла многие химические процессы – отчасти жаль, что с этими инструментами разучились работать. Но в сфере гуманитарных исследований ни один теоретический инструмент не выброшен на свалку. Возможно, это не так уж и плохо, пусть все они пока применяются в ожидании правильной инвентаризации, которая, возможно, чем-то будет напоминать инвентаризацию спортивных снарядов. Допустим, большинство предпочитает размяться с мячом, охотно включает скакалку, велотренажер, но всегда найдутся сторонники и более редких снарядов – кто-то пожелает метнуть молот, а кто-то пострелять из лука или арбалета.
Это все к тому, что теория трех ключиков может восприниматься как интеллектуальная гимнастика и даже как птолемеевская система, созданная уже после теории Коперника именно для проверки любопытной возможности связи феноменов. Предлагаемая здесь теория пригодна лишь для некоторого класса явлений, и одна из ее задач – способствовать приключениям чистого разума.
Разумеется, ключи не нужно понимать слишком буквально, равно как и двери, ведь и в строительной метафоре мы вовсе не думаем буквально представлять себе фундамент и процедуру возведения этажей, когда говорим о прочном фундаменте определенных взглядов. Речь в нашем случае идет об индивидуальных допусках или об
Итак, вот они, ключики, секретный код, чрезвычайный режим быстрого (instant) причинения. Можно предположить, что ключики способны взаимодействовать друг с другом на расстоянии, без попыток набора секретного кода. Тогда обладатели комплементарных записей, шифров испытывают взаимную симпатию или некую тягу, которая не носит психологического характера. Смутная идея такого подобия сказывается, например, в представлениях о зодиакальной совместимости – их сильная сторона состоит именно в удержании от психологического мотивирования. Взаимоотношения Овна и Рыб описываются, например, исходя из характера стихий, из квазифизического взаимоотношения воды, земли, воздуха и огня. Взаимное влечение может описываться и какой-нибудь игрой наподобие «камень, ножницы, бумага», ибо главная, основная интуиция таких взаимоотношений состоит в исключении, в элиминации рутинных связей, будь то «совместимость характеров» или ситуативная раскладка господства и подчинения. Вот ведь и в физике есть четыре вида взаимодействий, и, скажем, ядерные силы в макромире ничего непосредственно не причиняют – но при определенных обстоятельствах именно они решают все. В спектре влияний, где абсолютно преобладают гравитационные и электромагнитные силы, есть сингулярные точки, где решающее значение имеет, например, спин частицы – подобное положение существует и за пределами мира элементарных частиц. Например, в человеческом мире, где действуют не нуклоны, а персоны, спину может условно соответствовать предначертанный, доставшийся набор ключиков – скрытая экзистенциальная (персонологическая) монограмма, не раскрывающаяся в суете повседневности, но задающая узор судьбы.
Как описать «персонологический спин», эту экзистенциальную монограмму присутствия? Не очень-то мы это знаем, но опыт астрологии, ее скромное, но многовековое обаяние позволяет сделать кое-какие выводы. Главный вывод – описание должно быть «перпендикулярно» плоскости имманентного причинения, если угодно, оно должно быть принципиально несоизмеримо с расчетами основных мотиваций. Астрологическая константа – как число пи в ряду рациональных чисел: его некуда поместить при перечислении, но его влияния не избежать при долгосрочных расчетах. Положение звезд в момент рождения, аспекты, дома и соотношение этих показателей с получением высокого чина, с чудесным спасением при кораблекрушении, с солидным денежным кушем пользуется некоторым кредитом доверия по одной простой причине: потому что любая закономерность, будь она социологической, психологической или даже физиологической, дает принципиальный сбой, если речь идет о мире человеческих поступков и их последствий.
Вот, к примеру, сосед А. Ему ни в чем не повезло – жена бросила, денег вечно нет, на работе шансов на продвижение никаких.
– Причем же здесь астрология, – говорит наблюдатель S, – ведь этот А полный мудак, если уж резюмировать психологические наблюдения. То есть с ним все ясно без гороскопов и без ключиков.
Но вот одноклассник B добился успехов, денег – куры не клюют, с работой все в порядке, словом, полная противоположность А. Между тем и о нем достоверно известно – полный мудак, и тут никакой астрологии не надо. И какой же вывод? Может, в духе Хайяма?
Подобным же образом, однако, можно интерпретировать и противоположные случаи, когда во главу угла ставится как раз удачливость – тут тоже подойдет Хайям:
Та к что почва для астрологии с точки зрения распределения судьбы остается, но, конечно, знаки зодиака здесь совсем ни при чем, кроме того что они не психологичны. Можно выбрать любые координаты судьбы, лишь бы они отвечали этому условию. Замену для зодиакальной корреляции представить себе совсем не трудно. Например, сразу после рождения ребенка его отец и мать поочередно входят в темную комнату с фонариком. В комнате предварительно расставлен определенный набор растений в горшках и кадках – фикус, герань, маргаритка, столетник, бегония и так далее. Входящий включает фонарик, и первое же растение, выхваченное световым лучом, считается в дальнейшем флористическим покровителем. Предположим, отец определил персик, а мать выхватила маргаритку, и с этого момента новорожденный становится персиком по отцу и маргариткой по матери – во флороскопах он отныне фигурирует как ПМ, и нет никаких сомнений, что у обладателей одинаковых флороскопов найдется масса общих свойств, уж точно не меньше, чем у рожденных в одном зодиакальном созвездии. Ясно, что о «типичных маргаритках» можно будет говорить столь же уверенно и бегло, как и о типичных Рыбах, и новая наука, если только дать ей шанс, не замедлит обзавестись собственными специалистами, которые вступят в конкуренцию с астрологами, и флороскопы можно будет увидеть вместе с гороскопами на страница журналов – а то и вместо них (кстати, нечто подобное высказывал уже Курт Воннегут). Нетрудно представить себе и фрагменты повседневной беседы. И приемы знакомства, завязанные на флороскопах.
– Мы, двойные бегонии (сочетание ББ), вообще очень доверчивы. Это наша известная слабость. Зато мы всегда открыты, ни на чем не зацикливаемся.
– Ну, я-то ноготок… Ноготки любят подкалывать и прикалываться, уж не обижайся. А еще если по маме столетник, то, скажу тебе, это неисправимо. Зато так веселее жить.
Словом, союз ноготка и бегонии обещает быть нескучным и даже приятным. Кстати, все сказанное отнюдь не направлено против астрологии, скорее – против линейной психологии, против бихевиоризма и трактовки человеческих поступков по схеме «стимул – реакция». Теория трех ключиков обладает всеми преимуществами астрологии и флороскопии и при этом лишена их недостатков.
Во-первых, отпадают паразитарные, не относящиеся к делу ассоциации вроде «скользкая Рыба склонна уходишь от прямых контактов», «ноготки любят прикалываться», «Телец упирается рогом» и так далее.
Во-вторых, исчезает столь же паразитарная типизация, поскольку ключики суть ключевые точки персонологии, основания сингулярности и, стало быть, человеческой уникальности. Не будем забывать и о роли катализаторов и ферментов: три ключика суть как бы знаки отличия, незримо нашитые поверх регулярного причинения повседневности, без них «психическая ткань» пригодна только на раскрой и пошив животных шкур – ну и на обшивку больших социальных тел. В некоторых случаях и ключи, конечно, в силу остаточной наглядности могут ввести в заблуждение, вызвать свои, нерелевантные, паразитарные ассоциации, и тогда лучше говорить о персональных допусках или о наборе стандартных сингулярностей, трансцендентных как плоскости Weltlauf, так и друг другу. Но в большинстве случаев визуальный образ ключикам даже помогает, стимулируя ассоциации, которые оказываются плодотворными.
Итак, в мире человеческих поступков и свершений вводится новое
Если идею потусторонней детерминации разрабатывала астрология, а горизонты избирательного сродства исследовала алхимия (наука как таковая принципиально занималась посюсторонним, конкретным причинением), то и в сфере человекознания возникали свои объяснительные схемы и даже объяснительные практики – и это не только хиромантия и другие практики гаданий. Едва ли не самой близкой к теории трех ключиков является концепция, которую в диалоге Платона «Пир» излагает Аристофан. Согласно ей каждый человек в момент заброски в мир подвергается «рассечению» и лишается своей половинки, которую потом приходится искать. Тогда счастье – это и есть объединение с найденной половинкой: муж и жена, одна сатана, плоть едина.
В этой до сих пор не исчерпавшей себя идее наиболее любопытный аспект состоит в том, что знаменитая предустановленная гармония Лейбница хоть и предустановлена, но почему-то не установлена – вот и приходится подбирать шифры и пробовать ключики. Более того, и эта мотивация отодвинута на второй план, она вступает в действие, когда запущен режим суперигры, запущен в соответствии с какой-то тайной суммой баллов.
Теория трех ключиков отличается от концепции, изложенной в «Пире», прежде всего вот чем. Потенциальные замочки, к которым подходит тот или иной ключ, находятся не только в душах и телах смертных, они разбросаны по всей сфере присутствия – и тут уже кому что досталось. Они как билетики из лотереи в Вавилоне, провидчески описанной Борхесом, – с той разницей, что регулярных розыгрышей не проводится. Вместо этого тебе может достаться обрывок газеты с цифрами, и если ты догадаешься сличить комбинацию, может оказаться, что обретешь суженую, или вдруг будешь вознесен по социальной лестнице, или таланты обретут внезапно единственно возможное применение. Или удача, фарт застигнут тебя каким-то иным, еще неясным способом. Конфигурация отверстия, в которое попадает один из твоих ключиков, не предрешена заранее, о ней в общем виде можно высказаться лишь на манер расхожей мудрости: кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
Ключик потому-то и не один, их три, а может, два, а может, и целая связка. Один пригоден как раз для дел сердечных, другой – чтобы снискать благоволение императора, третий – для ситуации, которая может внезапно возникнуть, а может не возникнуть вообще (но нужно еще вспомнить в нужный момент о наличии ключа), и лишь в таком расширительном смысле теория трех ключиков вообще имеет смысл. Она гласит: золотой ключик есть у каждого, и где-то существует открываемая им дверь: быть может, за холстом в каморке папы Карло, может, в далекой Калифорнии, на острове Таити – бог знает где, и никто не знает когда. Карту персонального острова сокровищ, в отличие от связки ключей, при рождении никому не выдают; навскидку можно сказать, что больше шансов у того, кто не устает пробовать.
Опять же даже наличие ключиков нисколько не отменяет житейского минимализма – «не можешь достичь желаемого, научись желать достижимого», «по одежке протягивай ножки», «где родился, там и пригодился»… Если бы не эти отговорки, золотой ключик значительно чаще находил бы себе применение. И все же, если вооружиться теорией, горизонты munda humana несколько проясняются. Сразу же полезным оказывается предположение, что, помимо сугубо индивидуальных ключиков, существуют универсальные отмычки, которые вполне годятся для «раздолбанных» замков. Теорий универсальных отмычек в современной психологии полно, тут вполне годится даже какая-нибудь соционика. Работе с отмычкой можно научиться, научиться можно даже изготовлению отмычек. Создание и подгонка такого рода шаблонов – одно из самых важных, востребованных человеческих умений, оно идет сразу вслед за владением речью. Но всегда найдется Гамлет, который скажет: вы не умеете играть даже на флейте – что же вы пытаетесь играть на мне? Может быть, впрочем, и не скажет, а просто посмотрит отчужденно или с грустью…
Что самое удивительное, не так уж редки случаи, когда отмычкой изо всех сил работает обладатель золотого ключика; к тому же не будем забывать, что искусно подобранная или подогнанная отмычка всяко лучше ключика, который просто
И все же, хотя попадание ключа есть всякий раз однократная, неповторимая причина, принципиально не обобщаемая на тот или иной класс случаев, расстановка людей в мире, по крайней мере их правильная расстановка, объясняется зачастую именно поворотом ключа. Сколько сил было потрачено впустую, и результаты ничтожны – но вот вдруг сработал ключик, и все перевернулось, если угодно, расставилось по своим местам. Обрело устойчивость – как будто оно всегда так и было.
Поскольку результат срабатывания ключика
Мне, например, убедительными и даже убеждающими представляются два казуса, вообще не имеющие отношения к истории. Первый описан в романе Алексея Толстого «Петр I» и относится к знакомству будущего самодержца с будущим всемогущим вельможей Александром Меншиковым.
В общих чертах это выглядело так. Царь-подросток гулял в саду и натолкнулся на неизвестно как пробравшегося туда мальчишку. Мальчик, которого звали
Второй, столь же сингулярный, но при этом архетипический случай – это ветхозаветная история Иосифа, блестяще воссозданная и переосмысленная Томасом Манном. История прекрасного сновидца, вознесенного из тюрьмы и ставшего по правую руку от фараона. Преимущество данной истории в том, что очертания ключика даны гораздо яснее, и они связаны со сном, с толкованием сновидений. Любопытно и поучительно, что в этом рассказе Иосиф пробовал свой ключик не раз, как минимум дважды, словно о чем-то догадываясь, но смутно – что понятно, ибо относительно набора ключиков никогда и не существует полной ясности. Первый раз это случилось в присутствии братьев, и вот как описывает этот эпизод Библия:
«Он сказал им: выслушайте сон, который я видел: вот, мы вяжем снопы посреди поля; и вот, мой сноп встал и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу.
И сказали ему братья его: неужели ты будешь царствовать над нами? Неужели будешь владеть нами? И возненавидели его еще более за сны его и за слова его» (Быт. 37: 6–8).
Эффект сна был усугублен следующим сном, и в итоге Иосиф чудом остался жив, но был брошен в глухой колодец и в конце концов продан в рабство в Египет. Но и там он не отказался от попыток все же воспользоваться своим ключиком, от толкования сновидений. Иосиф истолковал сны хлебодару и виночерпию – тоже без видимых последствий. Впрочем, пробный поворот на сей раз оказался удачным, хотя чудесным образом оправданный виночерпий фараона на два года забыл своего благовестника. Но настал, наконец, и звездный час: семь тучных и семь тощих коров приснились
Результаты придворных толкований были сочтены смехотворными – вот тогда и вспомнил виночерпий об Иосифе. Иосиф истолковал сон как подобает, сумев углядеть в нем государственный смысл, и заключил свое толкование следующим образом:
«А что сон повторился фараону дважды, это значит, что сие истинно слово Божие, и что вскоре Бог исполнит сие» (Быт. 41: 32).
Владыка Египта был впечатлен не меньше, чем будущий самодержец российский, так что судьба упрямого сновидца была предопределена:
«И сказал фараон Иосифу: так как Бог открыл тебе все сие, то нет столь разумного и мудрого, как ты; ты будешь над домом моим…» (Быт. 41: 39, 40).
Итак, допустим, несколько раз ключик не подошел, однако нашлась и для него дверца. У Иакова, отца Иоси фа, ключ к завету состоял в скромном кулинарном мастерстве и своевременности чечевичной похлебки, у сына обнаружилась склонность к толкованию сновидений, кто-то третий мог оказаться владельцем коня, когда прозвучали знаменитые слова:
Для теории ключиков самым главным служит то обстоятельство, что победа над обстоятельствами не является здесь добродетелью ни в каком смысле слова. Она не результат рациональных усилий, не достижение правильно устроенной воли, в противном случае наша теория просто окажется избыточной – тогда вполне достаточно дисциплинарной психологии и регулятивной этики. Связка незримых ключей, конечно, должна висеть на брелочке, коды доступа должны размещаться на определенном носителе, но почему тот или иной телесно-душевный носитель снабжен именно такими ключами, этого нельзя объяснить никакой формой регулярного причинения.
Идея о трех ключиках беспричинна, если под причиной понимать то, что поддается воспроизведению (некоторые еще более строгие логики вообще считают причиной лишь то, что всегда поддается воспроизведению), и вопрос рано или поздно следует поставить так: в какой мере объяснением может служить нечто, не указывающее на причину и причиной не являющееся? Указание на сингулярность объекта есть скорее его описание и регистрация, и подходит ли тут вообще слово «теория»? В каком-то смысле да, поскольку, помимо регулярных причин или просто регулярностей, воспроизводящих и удерживающих фюзис, есть еще экстраординарные причины и случайные события. Куда отнести возвышение Иосифа?
Не ограничиться ли просто непритязательной формулировкой:
Но теории вероятности в принципе недостаточно для мира, который авторизован во всех своих важнейших моментах. Стохастический разброс управляет анонимными мирами, которые, впрочем, входят в человеческое присутствие, но как непременный фон. Хайдеггер говорит нам, что мирность мира принадлежит к роду Daseinmassig, а все прочие миры в этом смысле и не миры вовсе. Из этого тезиса можно как раз сделать вывод, что субъекту не обойтись без теории трех ключиков или чего-нибудь подобного, поскольку в мире, где живет он и где, следовательно, обитают субъекты, важнейшие персональные и межперсональные дверцы открываются «предустановленными» (чудесным образом обретенными) ключиками. Переходя на терминологию Канта, можно сказать, что «связка ключей» решительно отбрасывается при построениях чистого теоретического разума, но в результативности практического разума ей все равно принадлежит решающее слово. То есть ключики работают на практике и как практика, хотя их гносеологический статус остается под сомнением. Один мой знакомый математик, специалист по теории вероятности и математической статистике, очень любит вычерчивать кривые распределения вероятностей для объяснения любых социальных феноменов, однако
«Только на следующий день я вышел на балкон, а в гостиницах балконы обычно примыкают друг к другу. На соседнем и стояла Катя, смотря вдаль, на меня даже не взглянула. А я взглянул и не могу сказать, что особо впечатлился. Но так, сам не знаю почему, вернулся в номер, взял из чемодана пакетик с орешками, снова вышел на балкон и сходу спросил: “Девушка, хотите орешков?” А она посмотрела на пакетик и достала из кармана халата точно такой же. И мы одновременно засмеялись. Вот так это и случилось, так я встретил Катю, лучшую женщину мира».
Знакомый математик не разрешил называть его имя, я и не буду, но против изложения собственной теории на этот счет он не возражал. Его собственная фишка называется «совпадение эвентограмм» и является разновидностью теории ключиков-замочков. Математик (раз уж нужна какая-нибудь фамилия, пусть он будет Лобачев) представил такой ход рассуждений:
«Мы вышли на свои балконы почти одновременно. Совпали пакетики с орешками, хотя, как потом выяснилось, ни я ни она не любители орешков. Оказалось, что ей, как и мне, нужно было завтра уезжать, – ну и совпала еще пара моментов, но это уже наше личное дело. Та к вот. Есть такое понятие – “наложение фонограммы” – один из современных приемов создания музыки и вообще интересных звуковых эффектов. Наложение спектрограммы – самый наглядный способ идентификации вещества. Далее. Мы говорим о совпадении убеждений, совпадении взглядов – это подходящие основания для сближения, а то и дружбы. Совпадение вкусов – еще более притягивающая вещь. Но подобное встречается нередко, я бы сказал, что это известные и действенные аттракторы в человеческом мире. По ним можно строить кривую распределения.
Но если наложение фонограмм дает такие интересные эффекты, то наложение индивидуальных событий и обстоятельств – вещь куда более уникальная. Тут, я думаю, как раз и подходит слово “эвентограмма” от английского “event”, “событие”. Она, эвентограмма, собственно говоря, только и обнаруживается в момент сравнения – но если наложение дает резонанс совпадений, то мало не покажется. Именно так получилось у меня с Катей. Мало ли что могло бы нас сблизить: молодость, подходящие обстоятельства, ну и вкусы, в конце-то концов, – но все это так, необязательно, как говорится, не очень-то и хотелось. Я точно помню, что с первого взгляда ничего такого особенного не испытал. Но балкон, орешки, выезд в один и тот же час и еще множество обстоятельств, которые сами собой озвучились, все это обнаружилось и совпало! Наложение эвентограмм дало фантастический резонанс! Как будто случайно вытащенный ключ повернулся в попавшемся замке без усилий (именно так выразился Лобачев. –
Вот и Лобачев
– Ни за что. Во-первых, это не имеет математической и вообще научной формы, хотя я-то знаю, что принцип работает. Есть и еще причина, но это к делу не относится.
– Боишься, что в опубликованном виде твоя теория утратит действенность? – предположил я.
– Вот-вот. Тут что-то вроде корпускулярно-волнового дуализма. Эту разновидность я, между прочим, называю научно-мистический дуализм: любой феномен, зарегистрированный наукой, неизбежно потеряет свою мистическую силу. И в данном случае пострадаю я. Не хотелось бы.
Несерьезные на первый взгляд опасения друга-математика соответствовали действительности, я-то это знал – теория ключиков их полностью подтверждала. Гносеология великих сингулярностей, тем более великих персональных сингулярностей, пока, увы, отсутствует, но практика таких сингулярностей сама себя утверждает и подтверждает.
Принцип совпадения эвентограмм описывает компактную область персональных резонансов. Уместность его введения вытекает прежде всего из непредсказуемости схождений и нерегулярности сравнений. Да, мысли (идеи), которыми мы обмениваемся, образуют собственную общность. Отношения товаров и властные отношения создают социальное единство, в котором индивиды могут быть простыми переменными. Стало быть, во всех этих областях действует автономное регулярное причинение, исследуемое соответствующей наукой – социологией, политэкономией, политологией, логикой, в конце концов. Но тем самым тут нет и
«Он заметил под ее глазом у самого нижнего века, или даже на самом веке, маленькую, как маковое зернышко, родинку. Даже не маковую родинку, а соринку. Эта соринка под красивым глазом решила его судьбу. Яд любви и похоти проник не только в его тело, но и в душу»[54].
Математик Лобачев вполне мог познакомиться с женщиной, которую он назвал бы своей, при самых различных обстоятельствах – мог сыграть свою роль фактор длительности пребывания бок о бок, фактор расчета или привычки. Все это было бы обычно, медленно и
Но и песня, и сериал, и сага могли быть созданы (и создаются) об ином, искрометном сближении людей, где главное укладывается в несколько часов, а может быть, и в считанные минуты, после чего мгновенное единство проходит суровую проверку временем и порой выдерживает ее – и через годы Лобачев говорит: «Так я встретил лучшую в мире женщину».
В основе – феномен вспышки при наложении эвентограмм, и эта вспышка может светить годами, ведь она была как бы переходом в другое устойчивое состояние.
Представим себя на месте Лобачева или Кати: вот нарастает волна совпадений, и куда же от нее деваться… Опять же факторов совместности бывает сколько угодно – и общие мысли, и, в конце концов, соседнее кресло в самолете. Но совпадение эвентограмм совсем не об этом: случайные орешки, знакомые тапочки, родинка на веке (и навеки!) – и все это в быстром предъявлении, как считываемый штрих-код, включивший все зеленые лампочки. Режим коммуникации как бы теряет управление со стороны участников, но поскольку типовых программ чтения здесь не существует, то открывается потаенный режим «все возможно!» и соответственно модус высшей персонификации.
Подобно тому как символом художественной фотографии является синтез вечного и мгновенного, так и совпавшая эвентограмма включает в себя моментальную актуализацию вечного и чего-то чрезвычайно разнородного,
Озвучивание эвентограммы в ожидании совпадения – это один из важнейших эффектов поэзии, в русской поэзии непревзойденным мастером молниеносных совпадений является Осип Мандельштам.
Но все же для теории трех ключиков совпадение эвентограмм представляет собой только частный случай, хотя и чрезвычайно интересный. Для Иосифа и Александра Даниловича Меншикова триумф не связан с подобным наложением, хотя в более широком смысле онтологическая сходимость присутствовала и здесь.
Мир, в котором обитают субъекты и который пригоден для их обитания, непременно должен включать в себя линии онтологического сродства, и такие причины, которые невозможно распространить на других, но для того, для кого они все же причины, они суть важнейшие из причин.
Наложение эвентограмм позволяет также предложить дополнительные аргументы в пользу избирательного сродства и его высшей стадии – совпадающего ключика или общего кода доступа. Что еще мы имеем в виду, говоря о счастливом случае, об удивительном предзнаменовании?
Есть, конечно, случайность первого порядка, как есть тексты первого порядка, результатом считывания которых является не смысл, а нечто другое, например
В мире, авторизованном субъектами и авторизованном под субъектов, появляются случайности второго порядка, собственно