Синако: Итак, переходим непосредственно к предмету обсуждения. Начнем с супругов Кавасима.
Тосинори: Госпожа Сакурама, зачем вы говорите? Зачем выговорите словами? Вам нужно или молчать, или плакать. У вас такой прекрасный голос. Не тратьте его попусту.
Синако: И тем не менее…
Тосинори: Вы сказали «тем не менее». Не хочу слушать никаких извинений. Вы думаете, что какие–то слова могут повлиять на меня? Это — не больше чем мгла или туман. Вы думаете, что что–нибудь видимое может тронуть меня. Я — слепой. И вы это знаете. Может быть, меня тронет то, что я могу потрогать руками? Я чувствую только неровности. Человеческое лицо — всего лишь неровности.
Г-жа Кавасима (
Тосинори: У меня изнутри идет свет во всех направлениях. Вы видите?
Г-жа Кавасима: Конечно, вижу.
Г-жа Такаясу (
Тосинори: Отлично. Ведь ваши глаза предназначены исключительно для этой цели. Чтобы видеть этот свет. Иначе вам лучше лишиться ваших глаз.
Г-жа Такаясу (
Тосинори (
Кавасима: Вижу.
Такаясу: О-о, я вижу.
Тосинори (
Г-жа Такаясу: Тосинори!
Тосинори: У меня нет формы. Я — свет. Я свет в прозрачном теле.
Кавасима: Конечно, ты — свет.
Тосинори (
Г-жа Такаясу: Твоя душа?
Тосинори: В отличие от вас, моя душа блуждает обнаженная по всему миру. Смотрите, от меня во всех направлениях идет сияние. Оно может поджечь другое тело и поддерживает огонь в моей душе. Какое мучение — жить обнаженным. Потому что я обнажен в сто миллионов раз больше, чем все остальные. Госпожа Сакурама, может быть, я уже стал звездой?
Кавасима, Такаясу (
Тосинори: Все правильно. Далекая звезда, до которой много световых лет. Но если источник моего света так далеко, как я могу спокойно жить здесь? Да потому что мир уже исчез.
Г-жа Такаясу: Что ты такое говоришь?
Тосинори: Мир исчез. Понятно вам? Если ты не призрак, то этот мир — призрак. А если, этот мир не призрак (
Г-жа Такаясу: Ах! (
Такаясу: Держи себя в руках. Если еще и ты потеряешь рассудок, это будет конец всему.
Кавасима: Разве я не говорил вам, что он сумасшедший. Но он часто говорит умные вещи. За то время, которое мы провели вместе, мы стали хорошими друзьями.
Г-жа Кавасима: Как бы там ни было, теперь вы поняли, что не сможете справиться с ним?
Тосинори: Дайте мне сигарету. У меня во рту пересохло от этих красноречивых высказываний.
Кавасима (
Тосинори: У тебя, как всегда, для меня сигареты разных сортов. Смотрите, госпожа Сакурама, я могу на ощупь определить сорт каждой сигареты. (
Кавасима: Да
Тосинори: А это — … «Нэви Кат». Возьму ее. (
Такаясу (
Тосинори: Да.
Такаясу: В следующий раз я принесу тебе сигарет.
Тосинори: Спасибо. Пока я курю, можете передохнуть.
Кавасима: Ты самоотверженно переносишь все это.
Тосинори: Я могу спокойно ездить в метро и ходить за покупками. Я не осуждаю других за их повседневную суету. К сожалению для зрячих, они в состоянии видеть картину их жизни каждый день. И к счастью для меня, я не могу этого видеть. Это — единственное отличие. Да лучше и не видеть вещи, которые выглядят ужасно. Я не против поливать цветы или косить траву на газоне. И я могу совершать страшные вещи, не видя этого. Но разве не ужасно то, что цветы распускаются в мире, которому пришел конец. И зачем поливать землю в мире, которому пришел конец.
Г-жа Кавасима: Конечно, это ужасно.
Кавасима: Мы все живем в кошмаре.
Тосинори: Но не все осознают весь этот кошмар. И живут как трупы.
Кавасима: Все правильно, мы и есть трупы.
Г-жа Кавасима: Я тоже труп.
Г-жа Такаясу: Плохая примета — говорить о трупах.
Такаясу: Подожди, подожди, ты не понимаешь.
Тосинори: Больше того, вы все трусы! Жалкие червяки!
Г-жа Кавасима: Трусы!
Кавасима: Червяки!
Г-жа Такаясу: Они портят ребенка! Родители — не червяки!
Такаясу: Если ты хочешь получить Тосинори назад, тебе нужно со всем соглашаться.
Г-жа Такаясу (
Тосинори: Мама… Червяк…
Г-жа Такаясу: Наконец он назвал меня мамой.
Такаясу: Я услышал и слово «червяк».
Тосинори: Вы все — тупые идиоты.
Кавасима, Такаясу (
Синако: Может быть, в этом есть и моя вина, но сегодня мы с вами так ни к чему и не пришли. Насколько мне стало понятно, и супруги Кавасима, и супруги Такаясу обладают достаточной квалификацией, чтобы быть родителями. Обе супружеские пары испытывают такие глубокие искренние чувства, что даже я не могу удержаться от слез. Но пока — ничья. Весы, в центре которых находится Тосинори, не склонились ни в одну, ни в другую сторону. Прошу обе стороны удалиться в соседнюю комнату. Я должна поговорить с Тосинори с глазу на глаз. Вы не возражаете?
Итак, прошу вас…
Г-жа Кавасима: Думаю, вы уже поняли, что этот юноша опасен. Очень опасен. Остерегайтесь яда, которого в нем очень много.
Синако: Что вы имеете в виду?
Г-жа Кавасима (
Тосинори: Они ушли?
Синако: Да.
Тосинори (
Синако: Ты не должен так говорить о своих родителях, они так добры к тебе. И очень любят тебя.
Тосинори: Родители, которые воспитали меня, уже стали моими рабами. А мои настоящие родители — конченые идиоты.
Синако: Прошу тебя не разговаривать в подобной манере.
Тосинори: Чего они все от меня хотят? У меня ведь нет формы.
Синако: Форма очень важна. Форма не принадлежит тебе, она принадлежит обществу.
Тосинори: Вы тоже озабочены моей формой?
Синако: Конечно, раз у меня есть глаза, у меня нет другого способа вынести решение о человеке.
Тосинори: Но я не могу видеть вашей формы. Это несправедливо. Моя приемная мать говорит, что вы — красивая.
Синако: Ничего особенного. К тому же я почти старуха.
Тосинори (
Синако: Твои слова придают мне мужества. Общество оценивает всех, особенно женщин по их возрасту.
Тосинори: Зрячие видят только форму.
Синако (
Тосинори: Солнце заходит?
Синако: Лучи словно танцуют по окну.
Тосинори: Но окно ведь выходит на восток. Разве сегодня солнце собирается садиться на востоке?
Синако: Что? Нет, солнце заходит на западе. Ворота парка под окном выходят на запад. А за ними можно увидеть, как солнце садится за кроны деревьев в парке. Окна выходят в парк, небо всегда открыто, и можно наблюдать закат.
Тосинори: Вот в чем дело, поэтому солнце заходит на востоке. Вы сказали сейчас «ворота на западе». А ведь эти паршивые ворота обращены к восточным воротам ада, которые смотрят сюда широко открытой черной пастью. Перед ними — широкая площадь, покрытая всегда безупречно выровненным черным песком в ожидании новых гостей.
Синако: Твоя манера издеваться отпугивает людей. Как красиво стало в парке! Небо — словно открытая печь, а какая яркая зелень! Даже огни в парке потускнели, как нешлифованные камни. Окна машин вспыхивают, отражая лучи заката.
Тосинори (
Синако: Что? Ты видишь?
Тосинори: Конечно, я вижу красное пылающее небо.