Стоик - английский и русский параллельные тексты

"I must say I find her so," said Stane.	- Признаться, я тоже так думаю, - подтвердил Стэйн.
"And I am pleased that Pryor's Cove has appealed to Mrs. Carter and her daughter."	- Я очень рад, что Прайорс-Ков пришелся по душе миссис Картер и ее дочери.
"Yes, they certainly seem to have found it an ideal place.	- Да, они от него в восторге.
It is really beautiful."	Там и в самом деле очень красиво.
Fortunately, to break the personal trend of the conversation, Johnson arrived at this moment.	Тут, как нельзя более кстати, появился Джонсон и прервал этот щекотливый разговор.
Bustling in and apologizing for having been unavoidably detained, he inquired after Cowperwood's welfare before putting on his most officially expectant and executive manner. And there followed a concise and vigorous presentation by him of all that had been done, together with a review of the situation as it now stood.	Он шумно и торопливо вошел в комнату и, извинившись за опоздание, - задержали срочные дела, - прежде всего спросил, как поживает мистер Каупервуд; потом, приняв угодливую мину человека, готового к любым услугам, стал отчитываться в том, что было за это время проделано. Сжато и точно он обрисовал положение.
Decidedly, he announced, Cowperwood's proposed invasion of the London underground field had evoked a furore.	- В Лондоне только и разговору, что о вас, мистер Каупервуд, и о том, что вы намерены захватить всю нашу систему подземных железных дорог в свои руки, - заявил он.
With but few exceptions, directors and shareholders of both of the old loop companies were against him.	- За редким исключением, почти все директора и акционеры обеих старых компаний настроены очень враждебно.
"They seem to want to take over your ideas, Mr. Cowperwood," he said, "and work them out themselves.	По-моему, они решили сами воспользоваться вашей идеей.
The only thing that is delaying them is lack of agreement among themselves, and, of course," he added, with a twinkle in his eye, "they are a little disturbed by the amount of money it is going to take.	Останавливает их сущий пустяк, - тут Джонсон хитро подмигнул, - никак не могут договориться между собой, и, конечно, их немножко беспокоит, что эта затея будет стоить таких денег.
They don't know how they're going to get it without too much expense to themselves."	Они понятия не имеют, как собрать такую сумму, не залезая слишком глубоко в собственный карман.
"Precisely," commented Cowperwood, "and for that very reason delay will be the most expensive thing that can be indulged in.	- То-то и оно, - заметил Каупервуд. - Именно поэтому всякая проволочка и обойдется нам очень дорого.
There is a program here which, if entered upon vigorously, can be held within attractive financial limits.	Если мы энергично примемся за выполнение плана, который я наметил, мы сумеем уложиться в сумму, не слишком для нас обременительную.
Delay and argument will only attract speculators and prospectors who will pile up options on whatever shares or franchises are floating about and hold them for a rise.	А всякие споры и проволочки будут лишь на руку спекулянтам и ловкачам, которые постараются скупить все концессии и акции, какие только можно, чтобы играть на повышение их курса.
For that reason it is essential that we reach an agreement as quickly as possible."	Вот почему нам и необходимо договориться поскорее.

"Now, as I understand it," put in Stane, agreeably enough, "your proposal was for Johnson and myself to pool our interests in the District as well as the Metropolitan, and in addition either buy, or bring together under some working agreement which you are to control, 51 per cent of either the District or the Metropolitan, or both."	- Итак, насколько я понимаю, - вежливо вмешался Стэйн, - ваше предложение сводится к тому, чтобы мы с Джонсоном действовали заодно в правлениях Районной и Метрополитен и, кроме того, скупили бы контрольный пакет акций одной из этих компаний, а то и обеих вместе. Если же это не удастся, то предложили бы акционерам, в руках у которых находится не меньше чем пятьдесят один процент акций, объединиться на определенных условиях под вашим руководством.
"Right!" said Cowperwood.	- Правильно! - сказал Каупервуд.
"And against that, either on a hundred-year lease or in perpetuity, you agree to guarantee interest at 5 per cent."	- А взамен вы гарантируете нам пять процентов дохода в течение ста лет или навечно.
"Right!"	- Правильно!
"And, in addition, give the refusal of at least 10 per cent of the preferred shares of the Charing Cross, together with 10 per cent of the shares of any additional subsidiary which you or the larger company may see fit to organize and join up with the parent company, at 8 per cent of their par value."	- И, сверх того, вы уступаете нам не менее десяти процентов привилегированных акций линии Чэринг-Кросс, а также десять процентов акций любого дочернего предприятия, которое вы сами или ваша держательская компания пожелаете создать под своей эгидой, по цене, составляющей восемь процентов их номинальной стоимости.
"Right!"	- Правильно!
"The interest on all these shares to be a first lien on the property of the entire company at the time it is fully organized."	- Проценты по этим акциям компания обязана будет выплатить в первую очередь, после того как она будет окончательно учреждена.
"That is my proposal," said Cowperwood.	- Да, именно это я и предлагал, - подтвердил Каупервуд.
"I must say I see nothing wrong with that," said Stane, staring at Johnson, who in turn stared back at him.	- По-моему, все это разумно и вполне приемлемо, - сказал Стэйн, переглянувшись с Джонсоном.
"In short," said Johnson, turning to Cowperwood, "once we perform our part, you bind yourself to reconstruct and equip in the most modern fashion both of the old lines and such new ones as you can secure, and to mortgage the entire property in such a way as to guarantee the interest on all of the present shares of the District and the Metropolitan, also on whatsoever amount of the 10 per cent of the shares of these new companies or subsidiaries we may elect to subscribe for at eighty."	- Короче говоря, мистер Каупервуд, - заговорил Джонсон, - как только мы выполним свои обязательства, вы должны будете реконструировать и переоборудовать на современный лад обе старые линии и те новые, которые нам удастся прибрать к рукам. Кроме того, вы заложите всю недвижимость новой компании с тем, чтобы гарантировать выплату процентов по уже выпущенным акциям Районной и Метрополитен, а также по любым акциям новых компаний или их дочерних предприятий, которые мы пожелаем приобрести в счет договорных десяти процентов, по цене, составляющей восемь процентов их номинальной стоимости.
"Such is my intention," said Cowperwood.	- Совершенно верно, - сказал Каупервуд.
Once more Johnson and Stane stared at each other.	И снова Джонсон и Стэйн переглянулись.

"Well," said Stane, finally, "subject to such difficulties as we are certain to encounter, I pledge myself to perform my part of the undertaking as quickly as possible, and to the best of my ability."	- Ну что ж, - произнес Стэйн, - нас, безусловно, ожидают большие трудности, но я постараюсь выполнить свои обязательства как можно быстрее и как можно лучше.
"And I," said Johnson, "shall be glad to work in entire harmony with Lord Stane, and to do whatever is necessary to bring this to a successful conclusion."	- А я, - добавил Джонсон, - буду счастлив работать рука об руку с лордом Стэйном и приложу все силы к тому, чтобы довести дело до успешного конца.
"Well, gentlemen," said Cowperwood, rising, "I am not only pleased but honored by this understanding, and to show you the soundness of my intentions, I propose-if both of you are agreeable to the idea, of course-to ask Mr. Johnson to act as my legal advisor, and have him prepare all papers concluding this general agreement between us.	- Что ж, джентльмены, - сказал, вставая, Каупервуд, - я не только очень рад, но и польщен тем, что мы с вами договорились. Чтобы доказать вам, что у меня слово не расходится с делом, я попрошу мистера Джонсона, - конечно, если вы оба согласны, - быть моим юрисконсультом и подготовить все необходимые бумаги, чтобы мы могли официально оформить наше соглашение.
And when the time comes, he added, smiling at them, "I would be delighted to have you both serve as directors."	А в свое время, - с улыбкой добавил он, - я буду счастлив видеть вас обоих на директорских постах.
"As to that, time and circumstances will have to decide," said Stane. "It should be helpful, certainly."	- Будем надеяться, - сказал Стэйн. - Впрочем, время и обстоятельства покажут, что из этого выйдет.
"It will be my pleasure to serve both of you to the very best of my ability," added Johnson.	- Я почту величайшим счастьем служить вам обоим в меру своих скромных сил, - заявил Джонсон.
All three were not a little conscious of the grandiose note that had slipped into these mutual felicitations, but it was quickly eased by Stane's proffer of a parting glass of old cognac-a case of which, without any previous mention, he had sent to Cowperwood's rooms at the Cecil.	Все трое отлично сознавали всю преувеличенную пышность этих взаимных славословий. Торжественность атмосферы разрядил Стэйн, предложив на прощание выпить по рюмке старого коньяка, - ящик этого драгоценного напитка он уже отправил, не обмолвившись о том ни словом, в апартаменты Каупервуда в отеле "Сесиль".
Chapter 51	51
One of the painful phases of Cowperwood's further negotiations at this time was the need he faced, or thought he did, of employing Englishmen rather than Americans as his assistants in all departments of his work.	Переговоры продолжались, и едва ли не тяжелее всего была для Каупервуда необходимость - быть может, не столь уж настоятельная, как ему казалось - брать себе в помощники англичан, а не американцев.
De Sota Sippens was the first victim, and he was almost brokenhearted, for he had come to like London. Joined with his ever-successful Chief, as he argued, he expected to shine here.	Первой жертвой этой необходимости пал де Сото Сиппенс. Он был в отчаянии, ибо успел привыкнуть к Лондону, ему здесь даже нравилось, и он рассчитывал, прославиться в этих краях заодно со своим удачливым патроном.
More than that, he was eager to sharpen his wits and energies against those of these assured and almost condescending Englishmen, who, he was perfectly satisfied, knew nothing about the business of traction.	Больше того: он надеялся понатореть в делах, состязаясь в предприимчивости и сметке с этими самоуверенными и высокомерными англичанами, которые, по его глубокому убеждению, ровно ничего не смыслят в железнодорожном деле.

However, to soften the blow as much as possible, Cowperwood placed him in charge of his Chicago financial affairs.	Каупервуд, желая по возможности смягчить удар, поручил ему вести свои финансовые дела в Чикаго.
One of Cowperwood's methods of raising capital was the use of the holding company, an underlying organization which would bring in sufficient money to buy the companies which he wished to control and at the same time furnish him with the necessary shares for that control.	Одним из методов привлечения капитала, к которым обычно прибегал Каупервуд, было создание держательских компаний. Это давало ему необходимые средства для приобретения контрольных пакетов акций тех компаний, которые он хотел прибрать к рукам и таким образом иметь реальные возможности для подчинения деятельности этих компаний своему контролю.
In this instance, his Railway Equipment & Construction Company was formed, with dummy directors and chairmen, and in which all who joined him were eventually to possess founder's shares.	Именно с такой целью он создал Компанию по строительству железнодорожного оборудования и прокладке железных дорог. Ее возглавляли подставные директора, а всем, кто входил в дело, предполагалось обеспечить право на владение учредительскими акциями.
Johnson acted as solicitor and counsel at a salary of ?3,000 a year.	Джонсон состоял поверенным этой компании с годовым окладом в три тысячи фунтов стерлингов.
And thereafter, in a private agreement drawn by him-but most carefully gone over by Cowperwood's attorneys-and signed by Johnson, Stane, and Cowperwood, it was stipulated that from then on their various shares in both the District and the Metropolitan, either then and there owned or subsequently to be acquired, were to be voted as one in any official vote that looked to the reorganization and sale of the District and the Metropolitan to the new company later to be organized.	И вот Джонсон составил частное соглашение, -кстати, тщательно просмотренное поверенными Каупервуда, - которое подписали он сам, Стэйн и Каупервуд и где говорилось, что принадлежащие им акции Районной и Метрополитен, - как те, которыми они уже владеют, так и те, которые будут приобретены впоследствии, - должны фигурировать в качестве единого пакета при официальном решении вопроса о реорганизации и продаже Метрополитен и Районной с целью последующего учреждения новой, более крупной компании.
And in this new company they were to receive three shares of its issue for each one of their old shares.	После того как будет создана эта новая компания, Стэйн и Джонсон получат по три акции новой компании за каждую принадлежавшую им старую акцию.
And now, for Johnson, there was the really great task of running about in quest of blocks of scattered shares of both the District and the Metropolitan, which shares, up to ?500,000 he had orders from Cowperwood to buy, but under various names.	Теперь для Джонсона наступили горячие дни: нелегкая задача - выискивать поодиночке сговорчивых обладателей значительных пакетов акций Районной и Метрополитен и, действуя, как приказал Каупервуд, под разными именами, скупить у них эти акции на сумму до полумиллиона фунтов стерлингов.
Also to work up, among the old directors, knowledge of as well as enthusiasm for Cowperwood and his proposed plans.	Кроме того, Джонсон должен был растолковать директорам обеих компаний, что мистер Каупервуд великий человек, и внушить им желание участвовать в осуществлении его замыслов.

As for Stane, he was to buy as many more shares of these old companies as he could obtain, with a view to voting with Cowperwood in his new undertaking, and he, too, where possible, was to bring his personal influence to bear on all such as he knew.	Что же до Стэйна, то ему предстояло скупать - и как можно больше - акции обеих старых компаний и голосовать заодно с Каупервудом по всем вопросам, касающимся нового предприятия. Разумеется, и он тоже должен был употребить все свое влияние и оказать давление на всех, кого только знал.
As a result of these activities, a veritable landslide of investors descended upon Cowperwood.	И вот на Каупервуда лавиной ринулись люди, жаждавшие вложить свой капитал в его предприятие.
And many American as well as English financiers, realizing the importance of the properties which he was gathering in, now also attempted to get franchises for themselves, which franchises by that time were most difficult to obtain.	Многие американские и английские финансисты, поняв, какое выгодное дело затевает Каупервуд, теперь стали лезть из кожи вон, чтобы самим получить концессии, но добиться этого было уже почти невозможно.
One of those who became interested was no less a person than Stanford Drake, also an American financier, who made applications to Parliament for franchises for lines which, if built, would have paralleled the Cowperwood lines for a very considerable distance, and thus, practically split the income for these territories.	Одним из серьезных соперников Каупервуда был не кто иной, как Стэнфорд Дрейк, крупный американский финансист. Он обратился в английский парламент с просьбой предоставить ему концессии на прокладку новых подземных линий, которые - в случае, если бы его просьба была удовлетворена - проходили бы на большом протяжении параллельно линиям Каупервуда, и значит, Дрейк фактически отнял бы у Каупервуда половину дохода.
This disturbed Cowperwood not a little, for it had to be stopped without arousing English opposition to both men, since the English were opposed to American entrance into this field, whether it be the entrance of Mr. Drake or Mr. Cowperwood.	Каупервуд встревожился: надо было обезвредить Дрейка и притом не обозлить англичан, которые и так всячески противились вторжению в эту область американцев, все равно - будь то Дрейк или Каупервуд.
In consequence, the usual legal battles on the part of each ensued.	И вот между противниками завязалась обычная в таких случаях борьба, где были пущены в ход всевозможные юридические уловки и всяческая казуистика.
For each pointed out the assumed defects of the other and each minimized the import of what his rival was trying to do.	Каждая сторона старательно выискивала и подчеркивала слабые стороны соперника, пыталась раскритиковать и опорочить его планы.
For his part, Cowperwood pointed out that the Drake line as planned would run, in part, through fairly good residence sections, but it would also be compelled to run through open fields for a distance of ten miles before it would reach paying territory.	Каупервуд, например, указывал, что хотя линия, намеченная Дрейком, частично и захватит густо населенные кварталы, где она сможет окупаться, но ведь она целые десять миль будет проходить под пустырями.
He also pointed out that the Drake line was to be a single-track line, one track in a tunnel, while his system would be double-track throughout.	Он указывал также на то, что Дрейк намечает прокладку одноколейных линий, тогда как система его, Каупервуда, вся двухколейная.

At the same time, the Drake interests proceeded to counter with the claim that Cowperwood's roads were under the Thames embankment, while their roads were under the Strand and other business streets; that Mr. Cowperwood's roads were away from trade, and theirs would take people to trade.	Ходатаи Дрейка в ответ на это заявляли, что дорога Каупервуда проходит под набережной Темзы, их же подземка - под Стрэндом и деловыми кварталами; подземка мистера Каупервуда не задевает торговых районов, тогда как линия Дрейка будет способствовать оживлению торговли.
However, Cowperwood added that parallel lines were mutually destructive, did not pay, for he knew if the Drake crowd succeeded in getting franchises for their system, no matter how it was developed, his own line would be affected to a considerable extent.	Каупервуд понимал, что две параллельные линии убьют друг друга - они не окупят даже самих себя, не говоря уже о прибылях; если Дрейк и его приспешники заполучат концессию и проложат свою линию, то, как бы ни шли в дальнейшем дела их компании, его собственные дела, несомненно, пострадают.
This, of course, he did not admit at the time; instead, he announced that he could not understand why the House of Drake would indulge in any such venture.	Все это он, конечно, держал про себя, - вслух же он заявил, что не понимает, зачем банкирскому дому Дрейка понадобилось пускаться в такую авантюру.
And to make matters as smooth as possible, he said he believed that Mr. Drake's London branch, rather than Mr. Drake himself, was responsible for the error.	И, чтобы подсластить пилюлю, Каупервуд высказал предположение, что во всем виновато лондонское отделение банка, а не сам мистер Дрейк, который не мог совершить такую ошибку.
He went on to say further that Mr. Drake was a great man, and he believed eventually, when the matter was made clear to him, he would not put any money into it.	Мистер Дрейк - человек большого ума, и, несомненно, разобравшись в положении дел, он откажется вкладывать деньги в столь сомнительное предприятие.
Yet in spite of all these sweet words, Mr. Drake's lawyers, going before Parliament, introduced a bill seeking a franchise, and Mr. Cowperwood's lawyers introduced a rival bill for the lines he wanted to build.	Однако все эти сладкие речи ни к чему не привели: адвокаты Дрейка вошли в парламент с ходатайством о предоставлении ему концессии на прокладку метрополитена, а адвокаты Каупервуда - с встречным ходатайством о предоставлении такой концессии их доверителю.
The result was that Parliament put both bills off until the following November and did not favor either one, which delay was a kind of victory for Cowperwood, he being so much further ahead in the development of his over-all scheme.	Дело кончилось тем, что парламент отложил рассмотрение обоих ходатайств до ноября месяца, не отдав предпочтения ни тому, ни другому, но уже сама по себе эта отсрочка означала победу Каупервуда; ведь он проделал огромную подготовительную работу и стоял неизмеримо ближе, чем его противник, к осуществлению своих планов.
In fact, he was heard to say that he did not enjoy going into any project unless there was some opposition, and, as everything was fair in love and war, he was prepared to oppose the Drake interests to the last ditch.	Ходили даже слухи, будто он сказал, что ему неинтересно браться за дело, в котором не с кем помериться силами, а коль скоро в любви и на войне допустимы любые ухищрения, он решил сражаться с Дрейком до конца.
But the interest of Stanford Drake was aroused to the necessity for a real battle with Cowperwood.	Любопытно, что необходимость вступить с Каупервудом в борьбу не на жизнь, а на смерть только подхлестнула интерес Дрейка к делу.

Having vast funds at his disposal, he made Cowperwood an offer of $5,000,000 for the privilege of sharing the Piccadilly Circus Station, which belonged to Cowperwood and which would obviously be needed by Drake in his system.	Располагая крупными капиталами, Дрейк предложил Каупервуду пять миллионов долларов за право пользования станцией на Пикадилли-серкс, которая принадлежала Каупервуду, ко была совершенно необходима Дрейку для его подземки.
At the same time he also offered Cowperwood $2,500,000 if he would call off his army of lawyers who were then and there preparing to fight Drake's application to Parliament for permission to build his proposed road.	Кроме того, он предложил Каупервуду два с половиной миллиона долларов за то, чтобы тот отозвал свою армию юристов, которые готовились дать Дрейку бой в парламенте, куда он обратился за концессией.
Of course, the offers were refused by Cowperwood.	Каупервуд, разумеется, отклонил оба эти предложения.
At the same time there was the London United Company which was planning to build a road from Hyde Park Corner to Shepherd's Bush, the preliminary negotiations for which they had worked out.	Надо сказать, что существовала еще некая Объединенная лондонская компания, намечавшая проложить подземку от Хайд-парк-корнер к Шеперд-Буш, - предварительные переговоры относительно прокладки этой линии были уже закончены.
They went to Drake and offered to unite their line with his, and asked for a franchise from the city.	Теперь представители этой компании предложили Дрейку объединиться и сообща просить муниципалитет о разрешении на прокладку линии.
They also asked Drake to operate the line as a whole if and when completed.	Они предлагали Дрейку взять на себя эксплуатацию новой линии, как только она будет проложена.
Drake refused.	Дрейк ответил отказом.
Then they asked to be permitted to operate their section.	Тогда они попросили его не мешать им довести дело до конца.
Again Drake refused.	Дрейк снова ответил отказом.
Whereupon they offered their section to Cowperwood, although they had as yet no franchise for it.	После этого они предложили Каупервуду взять на себя прокладку их линии, хотя еще и не имели на нее разрешения.
Cowperwood notified them to see Speyer & Company, a financing concern that operated not only in England and America but throughout Europe.	Каупервуд посоветовал им обратиться к банкирскому дому Спайер и Кь, имевшему свои отделения не только в Англии и Америке, но и по всей Европе.
This firm, after looking into the matter and seeing that they might, by benefiting Cowperwood, eventually benefit themselves, decided to buy all the existing rights which this particular company owned, after which they proceeded to syndicate the entire block of shares.	Разобравшись в этом деле, Спайер и Кь поняли, что это предложение выгодно не только Каупервуду, но в конечном счете и им самим, и решили купить у компании имевшиеся у нее права. Вслед за тем банкирский дом приступил к синдицированию контрольного пакета акций этой компании.

Their counsel, then and there before the Parliament Tubes Committee on other matters, asked to withdraw their request for a franchise. As Drake had been pleading for only one total franchise for a year, this invalidated the whole plea.	Его адвокат, выступая перед парламентской комиссией по делам подземных дорог в связи с другими вопросами, попросил снять с обсуждения заявку Объединенной лондонской о предоставлении ей концессии, что наносило серьезный удар планам Дрейка, лишая его возможности обеспечить через год сквозное движение по городу.
Drake returned with a request to be allowed a franchise for their section.	Тогда Дрейк обратился в парламент с новым ходатайством о предоставлении концессии и на тот участок, на который в свое время подавала заявку Объединенная лондонская.
But as their original request had called for no such thing, and there was no such bill before the committee, Cowperwood's counsel argued that the whole matter must be thrown out.	Но, коль скоро этого пункта не было в первоначальном ходатайстве и на рассмотрение комиссии такой законопроект не вносился, адвокат Каупервуда опротестовал этот ход Дрейка и потребовал, чтобы ходатайство было отклонено.
And Mr. Drake's scheme was withdrawn.	Так были погребены планы Дрейка.
The dramatic conclusion of this fight between two such outstanding adversaries was reported in detail by both English and American newspapers, and the London County Council, which favored a system of transit development which would make travel convenient for all London, enthused over the victory of Mr. Cowperwood, citing him as a man of broad and valuable social qualities which deserved a most favorable reception everywhere.	Драматический эпилог этой борьбы двух столь выдающихся соперников был подробно описан как английской, так и американской прессой, а совет Лондонского графства, склонявшийся в пользу системы сквозного сообщения, удобной для жителей любой части Лондона, в восторженных тонах приветствовал победу Каупервуда: это, несомненно, человек большого ума и неоценимых качеств, он заслуживает самого благожелательного отношения.
Cowperwood, taking advantage of this sentiment, made much of the social benefits that would result from his vast enterprise.	Каупервуд, воспользовавшись такими настроениями, принялся усиленно рекламировать свое предприятие, которое, конечно же, принесет огромную пользу обществу.
His system, he announced, would ultimately carry as many as 200,000,000 passengers a year, would have one class of coach, a uniform five-cent fare, and be a fully connected system which would enable a traveler to go all the way by subway, thereby providing an object lesson in rapid transit, cheap fares, and frequent service.	Его подземные дороги будут перевозить до двухсот миллионов пассажиров в год, все вагоны будут одного класса, и, следовательно, будет установлена единая цена за проезд - пять центов. Все линии будут связаны между собой, - вы сможете проехать в любую часть города, не выходя из-под земли! В руках Каупервуда метрополитен станет самым быстрым, дешевым и массовым средством сообщения!
Personally, at this time, Cowperwood was prospering so enormously that he was able to attend to matters other than those concerning the gathering of shares and profits.	Дела Каупервуда шли настолько блестяще, что он мог теперь уделять внимание не только приобретению новых акций и заботам о прибылях.
For instance, for mere publicity purposes, he bought Turner's painting, "Rockets and Blue Lights," for $78,000, and hung it in his office.	Так, например, он купил за семьдесят восемь тысяч долларов картину Тернера "Огни на Темзе" и повесил ее у себя в кабинете - ради вящей рекламы.
Chapter 52	52

For all of his success, however, there was a new and difficult situation arising in connection with Aileen that was about to descend on Cowperwood with full force.	Итак, Каупервуд преуспевал, и не подозревая о новой беде, готовой обрушиться на него. Гроза надвигалась со стороны Эйлин.
Aileen had returned to Paris and was again being entertained and amused by Tollifer and his friends.	Вернувшись в Париж, Эйлин вновь закружилась в вихре развлечений, которые устраивали для нее Толлифер и его друзья.
The fact was, however, that Marigold Brainerd, noting that Aileen favored Tollifer to such an extent that she might even wish to marry him eventually, decided that it was time for her to check this growing interest.	Но вскоре Мэриголд Брэйнерд заметила, что Эйлин слишком благосклонна к Толлиферу, -пожалуй, она в конце концов захочет женить его на себе! Нет, пора вмешаться и положить этому конец!
Aware of his connection with Cowperwood, she believed she had a weapon that might easily clear the field for her.	Зная о зависимости Толлифера от Каупервуда, Мэриголд считала, что ей будет вовсе не трудно убрать с пути соперницу.
For Tollifer had confessed as much to her one night on the yachting cruise, when he had had too much to drink.	Дело в том, что как-то вечером, во время поездки на яхте, Толлифер, выпив лишнее, рассказал ей обо всем.
And accordingly at her first opportunity she acted.	И вот при первом же удобном случае она начала действовать.
It was at a party that Tollifer gave at the studio of one of his friends, a celebration in honor of their return to Paris, that Marigold, having consumed more than her share of alcohol and noting how gayly Aileen was trifling with Tollifer, suddenly turned on her.	Это произошло на вечере, который Толлифер устроил в студии одного из своих друзей по случаю возвращения в Париж; Мэриголд, выпив больше, чем следовало, и заметив, как весело Эйлин флиртует с Толлифером, внезапно перешла в наступление.
"If you knew as much as I do about your friend, you might not be so eager to have him at your heels all the time," she said, sarcastically.	- Если бы вы знали о вашем приятеле столько, сколько знаю я, вы, пожалуй, не стали бы таскать его повсюду за собой, - сказала она с язвительной усмешкой.
"Well, if you know anything that is so certain to annoy me," said Aileen, "why don't you come out with it instead of insinuating?	- Вам хочется сказать мне что-то неприятное, -спросила Эйлин, - так почему же не сказать этого прямо? К чему намеки и недомолвки?
Or is it just your jealousy that is getting the best of you?"	Или это в вас говорит ревность?
"Jealousy!	- Ревность?!
Me jealous of Tollifer and you!	Мне ревновать Толлифера к вам?!
I happen to know what's back of all these attentions he's showering on you, that's all!"	Нет, я просто знаю, почему он к вам так внимателен, вот и все!
Startled and irritated by this sudden assertion, Aileen exclaimed: "Just what are you driving at?	- К чему это вы клоните? - гневно воскликнула Эйлин, пораженная этим неожиданным заявлением.
Come on, tell me!	- Говорите прямо, в чем дело!
Otherwise, turn your jealousy on someone else!"	Или поищите для своей ревности какой-нибудь другой объект.
"Jealousy!	- Ревность?!

How silly!	Вот глупости!
I'm sure it never occurred to you that your attentive friend might be pursuing you for reasons other than your personal charm.	Вам, конечно, и в голову не приходило, что этот ваш усердный поклонник ходит за вами по пятам вовсе не ради ваших прекрасных глаз.
And besides, where do you suppose he gets all the money that he spends on you?	Да и откуда, по-вашему, у него столько денег, чтобы тратить на ваши развлечения?
I've known him for years, and he's never had a shilling of his own, you know."	Я знакома с ним много лет, и у него, как вам должно быть известно, никогда не было ни гроша.
"No, I didn't know.	- Нет, мне это неизвестно.
But please come out with what you want to say," said Aileen.	А дальше что?
"I suggest that you ask Mr. Tollifer, or, better yet, your husband.	- Спросите мистера Толлифера, а еще лучше -вашего супруга.
I'm sure he could enlighten you," concluded Marigold, as she edged away from Aileen.	Он уж наверно может просветить вас на этот счет, - заключила Мэриголд и поспешно отошла от Эйлин.
Whereupon, intensely wrought up, Aileen left the room, got her wraps, and returned to her apartment, but not to dismiss the subject from her mind.	Не на шутку взволнованная этим разговором, Эйлин тотчас вышла из комнаты, взяла накидку и вернулась к себе в номер. Разговор с Мэриголд не выходил у нее из головы.
Tollifer!	Толлифер!
The peculiar energy with which he had thrust himself into her life!	Как внезапно, как решительно ворвался он в ее жизнь!
Penniless, and yet spending so much money!	Ни гроша в кармане, а тратит так много!
And why Cowperwood's willingness to encourage this friendship between them, even occasionally crossing over to Paris to attend these parties given by Tollifer? The darkest aspect of Marigold's suggestion suddenly struck her with great force: that he had used this man to clear her out of his life!	И с чего бы это Каупервуду так поощрять дружбу между ними? Он ведь даже приезжал в Париж на званый вечер, который они устраивали с Толлифером... И вдруг то самое страшное, что таилось в намеках Мэриголд, как ножом резнуло Эйлин: муж пользовался услугами этого человека, чтобы убрать ее с дороги!
She must get to the bottom of this; she must know.	Она должна докопаться до истины, она должна знать.
Within the hour, Tollifer, having missed her at the party, called her on the telephone, whereupon she demanded that he come to see her at once, there was something she must discuss with him immediately.	Не прошло и часа, как Толлифер, заметив исчезновение Эйлин, позвонил ей по телефону, и она потребовала, чтобы он сейчас же к ней пришел: ей нужно немедленно с ним поговорить.
And, upon his appearance, a stormy scene.	Едва он вошел, грянула буря.
Whose idea was it that he should invite her to Paris and pay her so much attention and at the same time spend so much money on her?	Чья это была затея, чтобы он пригласил ее в Париж, оказывал ей столько внимания, тратил на нее столько денег?
Her husband's or his own?	Кто это придумал - ее муж или он сам?
What nonsense!	- Что за вздор! - запротестовал Толлифер.
Why should he spend money on her if he did not care for her personally?	- Чего ради я стал бы тратить на вас деньги, если бы вы мне не нравились?

To which Aileen replied that she heard that he had no money of his own, and never had had any.	- Но я слышала, что у вас нет собственных средств и никогда их не было, - возразила Эйлин.
And, come to think of it, what did he really do to earn money, unless it was for service of some personal nature, such as that of dancing attendance on those who were able to spend their time playing but would not trouble to bother with all the tiresome details?	- Да и вообще, чем вы, собственно, зарабатываете деньги? Служите на побегушках у тех, кто может тратить все свое время на развлечения и не желает заботиться о всяких обременительных мелочах?
This was an insult that cut him to the bone, since it placed him in the servant class.	Это оскорбление поразило Толлифера в самое сердце: Эйлин ставит его на одну доску с прислугой!
"That's not true," he said, weakly.	- Это неправда, - еле слышно сказал он.
But there was something in the tone of his voice that made Aileen doubt him, and this awakened a fury in her.	Но что-то в его тоне заставило Эйлин усомниться в искренности этих слов, и гнев ее вспыхнул с новой силой.
To think that any man should stoop to such degrading employment!	Подумать только, чтобы человек мог так низко пасть!
To think that she, Frank Algernon Cowperwood's wife, due to her husband's plotting, should be the victim of it!	И она, жена Фрэнка Алджернона Каупервуда, по воле своего коварного мужа стала жертвой таких интриг!
To be thus publicly displayed as an unwanted wife, one so distasteful to her husband that he had to hire help to get rid of her!	Теперь все знают, что она - нелюбимая жена, до того постылая и ненавистная, что муж вынужден нанимать кого-то, лишь бы отделаться от нее.
But wait!	Но подождите!
Here and now, or by tomorrow at the latest, she would show this parasite and trickster, and also her husband, that she was not to be disgraced in this fashion!	Вот сейчас, не сходя с места, или уж в крайнем случае завтра, она отплатит этому паразиту и обманщику, а заодно и своему супругу! Она не позволит, чтобы с нею так обращались! Какой позор!
For here and now, Tollifer's services, as far as she was concerned, were ended.	Нет, она этого не потерпит. Сейчас же, сию минуту она выставит этого Толлифера за дверь.
And Cowperwood was to learn by wire that she was aware of his plotting, and that she was through with him forever; that she was returning to New York to stay in her own home, where she belonged, and that if he attempted to follow her, she would take him into court and expose him in the public press; she would relieve herself once and for all time of his lies, infidelities, and his mental cruelties!	А Каупервуду телеграфирует, что ей известны его интриги и что она больше знать его не желает! Она возвращается в Нью-Йорк и будет жить в своем доме, а если он попытается последовать за нею, она подаст на него в суд и разоблачит в газетах. Наконец-то она раз и навсегда избавится от этого негодяя, от этого лжеца и изменника!
After which, turning to Tollifer, she exclaimed. "You may go now.	- Уходите! - крикнула она Толлиферу.
Your services to me are ended.	- Довольно с меня ваших услуг.
I'm returning to New York at once, and if you ever cross my path or annoy me in any way, I'll see that you are exposed for what you are.	Я сейчас же возвращаюсь в Нью-Йорк, и попробуйте только еще когда-нибудь попасться мне на глаза или надоедать мне. Уж я позабочусь, чтобы все узнали, что вы собой представляете!

Run to Mr. Cowperwood and see if he won't give you something more respectable to do!"	Отправляйтесь к мистеру Каупервуду - может быть, он найдет для вас более пристойное занятие!
With which she walked to the door and opened it for him to depart.	Она подошла к двери и настежь распахнула ее перед Толлифером.
Chapter 53	53
At the same time that all of this was happening to Aileen in Paris, Berenice, still at Pryor's Cove, was finding herself the object of a truly surprising series of social invitations, introductions, and successes which were far beyond anything she had anticipated.	В то время как в Париже происходили описанные выше события, Беренис, продолжавшая по-прежнему жить в Прайорс-Кове, внезапно оказалась в центре внимания местного общества, -ее то и дело знакомили с новыми людьми, со всех сторон сыпались приглашения на званые обеды и вечера, - словом, успех превзошел все ее ожидания.
And while she felt she must credit a good portion of this success to Cowperwood, a greater portion, as she well knew, was due to Lord Stane's infatuation and his desire to introduce her to his circle of very important social connections.	Беренис сознавала, что немалой долей этого успеха она обязана Каупервуду, но, конечно, еще больше обязана Стэйну: он был влюблен и жаждал ввести ее в круг своих высокопоставленных знакомых.
With Aileen in Paris, Cowperwood had decided it would be safe to accept, for Berenice and himself, the invitation to cruise on Stane's yacht, the Iola.	Поскольку Эйлин была в Париже, Каупервуд полагал, что он и Беренис могут безбоязненно принять приглашение лорда Стэйна покататься на его яхте "Айола".
Among the guests aboard were Lady Clifford, of Chadleigh, whose husband had one of the oldest titles in England; the Duchess of Marlborough, one of Stane's most intimate friends as well as one of the Queen's favorites; and Sir Wyndham Whitley, a diplomat closely associated with Court life.	Кроме них, были приглашены: леди Клиффорд из Чадлея - ее муж принадлежал к одному из древнейших родов Англии; герцогиня Мальборо -большая приятельница Стэйна и к тому же любимица королевы, и сэр Уиндхэм Уитли -дипломат, с большими связями при дворе.
When the Iola eventually anchored at Cowes, Stane informed his guests that he had had word that the Queen was there and would be pleased to receive him and his friends for tea that afternoon: an announcement which aroused intense excitement in all of them, particularly Berenice, who had been nervously sensitive as to the possible publicity that might follow from this.	Когда "Айола" бросила якорь в Каус, Стэйн сообщил гостям, что королева, которая пребывает сейчас здесь, приглашает его вместе с друзьями на чашку чая. Это известие чрезвычайно взволновало всех, а в особенности Беренис: ведь об этом приеме, наверно, станут кричать газеты!
The Queen was exceedingly gracious and appeared herself to enjoy this informal visit.	Королева была очень любезна, и, казалось, эта неофициальная встреча доставляет ей большое удовольствие.
She evinced a particular interest in Berenice and made various inquiries, which, if Berenice had answered them truthfully, might have resulted in great injury to herself, but since she did not, resulted in the wish, expressed by the Queen, that she might see more of her in London; in fact, that she hoped she would be free to attend her next Court reception.	Она особенно заинтересовалась Беренис, о многом ее расспрашивала, и если бы та откровенно отвечала на вопросы королевы, это могло бы печально окончиться для Беренис. Но поскольку Беренис сочла за благо не откровенничать, королева выразила желание видеть ее у себя в Лондоне. В самом деле, она надеется, что Беренис не будет ничем занята и сможет присутствовать на ближайшем приеме при дворе.

This courtesy on the part of the Queen all but startled Berenice, yet gave her still greater assurance as to what she could achieve for herself, if she wished.	Любезность королевы безмерно поразила Беренис и вместе с тем укрепила ее веру в свои силы: да, конечно, она может достичь многого, стоит ей только пожелать!
As for Stane, it enormously increased his desire for her affection. At the same time, its effect on Cowperwood was to cause him even more misapprehension as to Stane's possible influence on Berenice.	После этого приема Стэйн с удвоенным пылом стал добиваться взаимности Беренис, а Каупервуд теперь еще больше опасался того, что Беренис может не устоять против лорда.
But there was even greater cause for worry on his part awaiting him on his return to his hotel suite in London.	Однако, вернувшись в Лондон, Каупервуд нашел там новую, более серьезную причину для тревог и опасений.
There was the letter from Aileen, mailed to him just before she sailed for New York, and which read as follows:	У него в номере лежало письмо от Эйлин, которое она послала ему перед своим отъездом в Нью-Йорк.
At last I know the truth about my humiliating position in relation to your servant, Tollifer, and yourself; your shameful employment of him in order to be rid of me and leave you free to go your customary libertine way.	"Наконец-то я узнала правду! Ты поставил меня в унизительное положение. Ты нанял этого лакея, Толлифера, чтобы избавиться от меня и на свободе предаваться распутству. Какой позор!
What a reward for all my years of devotion!	Нечего сказать, хороша награда за мою многолетнюю верность!
However, don't worry, for you are free to go now, to run with your prostitutes where and when you will.	Но можешь не беспокоиться - теперь ты свободен. Заведи себе хоть сотню девок, мне все равно.
For today I am leaving Paris for New York, where I expect to be finally free from your infidelities and indulgences.	Я сегодня же уезжаю из Парижа в Нью-Йорк. Я не желаю больше терпеть твои измены и твое распутство.
I warn you not to follow me. If you do, I will take you and your present mistresses into court and expose you in the press of London and New York.	Не смей показываться мне на глаза, иначе я выведу тебя на чистую воду. Посмотрим, что ты скажешь, когда тебе придется предстать со своими нынешними любовницами перед судом и я ославлю тебя во всех лондонских и нью-йоркских газетах.
Aileen.	Эйлин".
On receiving this, Cowperwood devoted considerable time on the contemplation of the possible angles and results of this savage indictment of himself.	Это послание заставило Каупервуда призадуматься. Да, Эйлин в ярости. И кто знает, к чему это приведет.
It seemed to him to be the better part of wisdom to return immediately to New York and see what, if anything, he could do to avoid a public scandal.	Пожалуй, самое разумное - немедленно вернуться в Нью-Йорк и сделать все возможное, чтобы как-нибудь предотвратить публичный скандал.
However, closely connected with this was the position of Berenice.	Ведь это чревато серьезными неприятностями для Беренис.
For if Aileen proceeded to do as she threatened, Berenice's future would be greatly injured.	Если Эйлин приведет в исполнение свои угрозы, будущее Беренис испорчено!
And that he did not wish to have happen, at any cost.	Нет, что угодно, только не это!

His first move, therefore, was to go at once to see Berenice, whom he found in a cheerful and highly ambitious mood.	И Каупервуд прежде всего направился к Беренис. Она встретила его веселая, полная честолюбивых планов и надежд.
But once he told her of Aileen's latest attack, and the nature of her threats, he could tell by her sudden change of expression that she looked upon it as a serious matter.	Но как только он рассказал о последнем выпаде Эйлин и о ее угрозах, улыбка исчезла с лица Беренис. Она тотчас поняла, что дело нешуточное.
She was interested to know what could have persuaded Tollifer to confess his position.	- Непонятно, что заставило Толлифера признаться Эйлин, какую роль он в этом играет.
"Surely, he had everything to gain by silence," she said, nervously.	Ведь в его же интересах было молчать, - с беспокойством сказала она.
"You don't understand the Lady Aileen, dear," responded Cowperwood, ironically.	- Ты не знаешь почтенной леди Эйлин, дорогая, -усмехнулся Каупервуд.
"She's not a person who thinks problems through to their ultimate conclusion.	- Она не из тех, кто способен до конца все обдумать и предусмотреть.
Instead, she develops a rage that does more harm than good to herself and everyone concerned.	Нет, она сразу приходит в ярость - и, конечно, только вредит себе и другим.
In fact, she can become so violent as to sweep anyone into confessions equally disastrous to both.	Она может так обрушиться на человека, -поневоле выложишь все, что есть на душе, хотя бы и на погибель себе и ей.
The only thing I can think of doing at this time is to return to New York by the fastest boat, and maybe get there first.	Сейчас остается одно - отправиться в Нью-Йорк самым быстроходным пароходом: может быть, мне удастся опередить ее.
In the meantime, I have already wired Tollifer to come to London at once, because by continuing his employment I can easily arrange with him to say nothing.	Я уже телеграфировал Толлиферу, чтобы он немедленно явился в Лондон, - если он по-прежнему будет у меня на жаловании, я без труда заставлю его придержать язык.
But I'm wondering what suggestions you might have to make, Bevy."	Но может быть, ты посоветуешь еще что-нибудь, Беви?
"I agree with you, Frank," she said.	- По-моему, ты прав, Фрэнк.
"I think you should return to New York as soon as possible, and see what you can do to placate her.	Возвращайся как можно скорее в Нью-Йорк и постарайся утихомирить ее.
After you talk to her, she's very likely to realize how futile an explosion of this kind would be.	После того как ты поговоришь с ней, она, вероятно, поймет, что скандалами ей ничего не добиться.
For, of course, she has known of me before this, and others also," and here she smiled an ironic smile.	Ведь она, конечно, и раньше знала о моем существовании... и не только о моем, - с лукавой улыбкой добавила Беренис.
"And you certainly are the one to tell her that.	- Напомни ей об этом.
After all, you haven't done her any harm in this instance.	В конце концов ты не сделал ей ничего дурного.
Nor has Tollifer, for that matter.	Да и Толлифер тоже, если на то пошло.

In fact, you've provided her with the best guide to the pleasures of Paris that anybody would want, and, incidentally, you might also make clear to her that your work over here has taken every moment of your time.	Ведь ты ей дал такого гида для экскурсий по увеселительным местам Парижа, что лучше не сыскать. Кроме того, скажи ей, что дела не оставляли тебе ни одной свободной минуты.
After all, it seems to me that could hardly fail to have some ameliorating effect.	Мне кажется, все это хоть немного смягчит ее.
The papers are full of your labors and achievements, as you could point out to her"-a burst of wisdom which was by no means lost on Cowperwood.	Сошлись на газеты - они полны сообщений о твоей деятельности, о твоих успехах... Все эти мудрые совета Каупервуд со вниманием выслушал.
His one grief, as he now declared, was that it was he, not Stane, who had to go.	Вся беда только в том, заметил он, что не Стэйн, а он должен расстаться с ней.
"Never mind, dear," she said, consolingly, "you're too great a man to be broken by this.	- Не тревожься, мой дорогой, - успокоила его Беренис, - ты слишком большой человек, чтобы эта история могла испортить тебе жизнь.
I know positively you will return triumphant, as usual.	Я убеждена, что ты и на этот раз одержишь победу.
And you know I will be with you all the way," and she put her arms around him and smiled up into his face with deep affection.	И знай: я всегда, все время буду с тобой. И она обвила его шею руками и с улыбкой заглянула ему в глаза.
"If that is so, then I know everything will be all right," he said, confidently.	- Ну, если так, все будет хорошо, - уверенно сказал Каупервуд.
Chapter 54	54
Before sailing for New York, Cowperwood talked with Tollifer, who demonstrated to him his personal innocence in connection with this development; also that as far as he was concerned, his lips were sealed and would open only to say whatever Cowperwood desired him to say.	Перед тем как отплыть в Нью-Йорк, Каупервуд вызвал к себе Толлифера, и тот сумел доказать свою полную невиновность в случившемся; мистер Каупервуд может быть спокоен: впредь он и рта не раскроет, будет говорить лишь то, что желательно мистеру Каупервуду.
Five days later, landing in New York, Cowperwood was met by a brigade of newspapermen with enough inquiries to fill a small catalogue.	Пять дней спустя Каупервуд сошел на берег в Нью-Йорке и был встречен целой армией репортеров, налетевших на него с таким множеством вопросов, что ответов хватило бы для издания небольшого справочника.
Was he after more money to buy more London subways, or was it for the purpose of disposing of his remaining American street railway holdings?	Какова цель его приезда: мобилизовать капитал, чтобы скупить новые линии лондонского метрополитена или сбыть с рук то, что у него осталось от американской трамвайной сети?
What paintings had he purchased in London?	Какие картины он приобрел в Лондоне?
Was there anything to the story that he had just paid $78,000 for Turner's "Rockets and Blue Lights"?	Правда ли, что он на днях заплатил семьдесят восемь тысяч долларов за "Огни на Темзе" Тернера?
And, in connection with paintings, had he agreed to pay a certain artist $20,000 for his portrait, and on its completion sent the artist $30,000 instead?	Кстати, о картинах - верно ли, что он должен был заплатить одному художнику двадцать тысяч долларов за свой портрет, а когда портрет был закончен, послал ему не двадцать, а тридцать тысяч?

And also, by now, what did he think of English business methods?	Ну, а что он теперь думает об умении англичан вести дела?
All of this caused him to realize that while there was more interest in him as a public figure than had ever previously been manifested, as yet there was no trace of scandal in connection with him.	Эта встреча показала Каупервуду, что он более чем когда-либо привлекает к себе всеобщее внимание и что пока скандалом не пахнет.
Accordingly, he was more inclined to answer the questions, at least as many as it was diplomatically possible for him to answer without injury to himself.	Вот почему на этот раз он охотнее обычного отвечал на вопросы, по крайней мере на те из них, на которые он мог дипломатически ответить без ущерба для себя.
According to him, everything was progressing smoothly in London.	Да, дела в Лондоне идут гладко.
In fact, he was justifiably proud, since he expected to have the London Underground electrified and in operation by January of 1905.	Больше того: он, Каупервуд, смело может гордиться своими достижениями, поскольку к январю 1905 года он рассчитывает электрифицировать и сдать в эксплуатацию лондонский метрополитен.
Also, it would have an $85,000,000 capital and one hundred and forty miles of track.	Будет проложено сто сорок миль железнодорожных путей, а капитал компании составит восемьдесят пять миллионов долларов.
And it was also true that he was now building the largest electrical power plant in the world, and when it was completed London would have the finest underground in the world.	Да, он действительно строит крупнейшую в мире электростанцию, а когда она будет готова, лондонский метрополитен станет лучшим в мире.
As to the English, he now asserted that he considered their attitude toward large business projects, such as his, superior to the American attitude; that is, the English appeared to understand the importance of a great constructive program, and when they granted a franchise, it was not for a limited time, but granted in perpetuity, which gave men with large creative purposes an opportunity to build things lasting.	Что же касается деловых качеств англичан, то в Англии к таким крупным начинаниям, как, скажем, его проект, относятся с большим интересом, нежели в Америке: англичане, очевидно, понимают, какое значение во всяком деле имеет размах, и если уж они предоставляют концессию, то не на какой-то ограниченный срок, а навечно, - это позволяет осуществлять более широкие замыслы и строить монументальные сооружения.
As to paintings, yes, he had purchased several since being in New York last, and those he was bringing back with him, a Watteau, a Sir Joshua Reynolds (portrait of Lady O'Brien), and a Frans Hals.	Картины? Да, с тех пор как он в последний раз был в Нью-Йорке, он приобрел несколько новых полотен; сейчас он везет с собою Ватто, Джошуа Рейнольдса (портрет леди О'Брайен) и Франса Гальса.
And yes, he had paid the artist in question $30,000 for his portrait when he needed to give him $20,000 only.	Да, он действительно заплатил художнику, о котором идет речь, тридцать тысяч долларов за свой портрет, хотя уговор был о двадцати тысячах.
But the artist had returned the $10,000 to him with the request that he contribute the sum to a charity-which caused a gasp of surprise from the reporters.	Но художник вернул ему лишние десять тысяч с просьбой пожертвовать деньги на бедных, -услышав это, репортеры ахнули от удивления.

The significance of such data as this, blazoned as it was in all of the newspapers, did not fail to impress Aileen, who, under another name, had arrived only two days before.	Интервью было расписано в газетах на все лады и не могло не поразить воображения Эйлин, которая всего за два дня до приезда Каупервуда вернулась в Нью-Йорк под чужим именем.
Notwithstanding her anger, she was moved to meditate on the wisdom of her original plan.	Несмотря на всю свою ярость, она подумала, что, пожалуй, стоит пересмотреть свои намерения. Так ли уж они разумны?
What was to become of these paintings that he was purchasing?	Что Фрэнк будет делать с этими картинами, которые он сейчас покупает?
For she recalled that recently he had spoken of the possibility of enlarging the New York Mansion with a view to housing additional art objects.	Еще совсем недавно он говорил, что надо бы сделать пристройку к нью-йоркскому дворцу, чтобы было где разместить новые произведения искусства.
If so, her exposure of him and a threatened divorce suit might force him to change his plans in favor of one other than herself: the same dilemma which some years before she had faced and lost.	Но если она разоблачит его в печати и ему будет угрожать бракоразводный процесс, он, пожалуй, изменит свои планы в пользу другой женщины. Эйлин оказалась в том же безвыходном положении, что и несколько лет назад, когда ей не оставалось ничего другого, как только отступить и сдаться.
But, accepting her threat at its face value, Cowperwood thought it best, during his stay in New York, to make his headquarters at the Waldorf-Astoria instead of the Fifth Avenue residence, and having once settled there, he took up the matter of trying to reach Aileen by telephone, with no success. For she had made up her mind not to allow him to come and discuss his, to her, seemingly inexcusable crime, and she had even gone so far as to request a New York lawyer to call on her.	Однако Каупервуд, встревоженный угрозами жены, счел наиболее благоразумным на время своего пребывания в Нью-Йорке остановиться в "Уолдорф-Астории", а не в своем доме на Пятой авеню. Обосновавшись в отеле, он стал ловить Эйлин по телефону, но безуспешно: она решила не встречаться с ним, не дать ему возможности оправдаться в том, что, с ее точки зрения, было непростительным преступлением. На всякий случай она даже вызвала к себе одного нью-йоркского адвоката.
Yet reading the papers, which continued to report his doings, evoked in her, from hour to hour, a change of emotions.	Но в то же время она не пропускала в газетах ни одного сообщения о Каупервуде, - и гнев ее час от часу утихал.
For, naturally, she was proud of his success, and yet she was jealous, because she was satisfied that somewhere, lurking in the background, was one of his mistresses-Berenice, no doubt-who was undoubtedly sharing this most iridescent period of his life.	Она, естественно, гордилась его успехами и в то же время терзалась ревностью: уж конечно за всем этим скрывается какая-нибудь любовница -скорее всего Беренис, - которая, несомненно, и разделяет с ним этот наиболее радужный период его жизни.
For Aileen loved show and glitter.	А ведь Эйлин сама любила блистать и быть предметом всеобщего внимания.
At times she was almost childishly arrested by any startling phase of publicity concerning Cowperwood, good, bad, or indifferent.	Порой она совсем по-детски радовалась какому-нибудь сенсационному сообщению о Каупервуде - хвалебному, ругательному или беспристрастному.

In fact, one newspaper picture of the immense electrical plant he was building in London so fascinated her as to make her almost forget her ills.	Увидев в одной газете фотографию громадной электростанции, которую Каупервуд строил в Лондоне, она пришла в такой восторг, что почти забыла о всех прегрешениях своего неверного супруга.
On the other hand, when he was savagely attacked in one newspaper article, she could not help resenting it, at the same time that she was moved to attack him herself.	А когда он подвергся яростным нападкам в другой газете, Эйлин не могла не оскорбиться, хотя и сама только что собиралась напасть на него.
After contemplating the immense variety of opinions and applause which greeted his return, Aileen's rage became confused with a certain degree of admiration, at which point in her oscillating moods it was that Cowperwood calmly walked into the living room of her suite to find her lying on a chaise longue, the floor about her littered with newspapers which she had obviously been reading.	Эйлин просмотрела великое множество самых разнообразных высказываний и поздравлений по поводу возвращения Каупервуда на родину и к ее ярости и досаде стало уже примешиваться восхищение. В таком настроении застал ее Каупервуд. Он преспокойно вошел в гостиную, где Эйлин лежала в шезлонге среди вороха разбросанных на полу, очевидно только что прочитанных ею газет.
She jumped to her feet on his entrance, trying to arouse in herself her treasured anger as he stood facing her.	При виде его Эйлин вскочила, стараясь пробудить в себе столь тщательно взлелеянный гнев; Каупервуд быстро пересек комнату и остановился перед ней.
"Well, I see you keep up with the news, don't you, dear?" he commented, smiling a broad, free smile.	- Ну-с, я вижу, ты не отстаешь от жизни, дорогая, - заметил он и весело и непринужденно улыбнулся.
"It isn't bad, is it?"	- Газеты недурно встречают меня, правда?
"You!" she almost screamed.	-Ты! - выкрикнула она.
"The effrontery!	- Какая наглость!
If they only knew you as I do!	Знали бы они тебя, как знаю я!
The hypocrisy of it all!	Твое лицемерие!
The cruelty!"	Твою жестокость!
"Now, listen, Aileen," he went on, as calmly as he could, "you know, if you stop to think about it, I haven't injured you in any way.	- Послушай, Эйлин, - продолжал он, стараясь говорить как можно спокойнее. - Подумав, ты сама признаешь, что я не сделал тебе ничего плохого.
If you've read any of these papers, you know I've been working almost twenty-four hours a day on this proposition ever since I went to London.	Если ты читала хоть одну из этих газет, тебе должно быть известно, что в Лондоне я работал по двадцать четыре часа в сутки над своим проектом.
As for this man, Tollifer, what better guide could a person have in a city like Paris?	А этот Толлифер - да можно ли было подыскать тебе лучшего гида по Парижу?
If I remember correctly, in the old days you never passed through that city with me without complaining bitterly because I couldn't spend all my time with you visiting places you considered interesting but which I had no time for.	Вспомни, в былые времена, всякий раз, как мы с тобой попадали в Париж, ты жаловалась и упрекала меня за то, что я уделял тебе мало внимания и не ездил с тобой всюду, куда тебе хотелось? Тогда у меня попросту не было на это времени.

And so, when Tollifer showed up, and was going to Paris anyhow, I thought, since you appeared to like him, that your going there at the same time might give you the opportunity of satisfying your old desire to see Paris without having me about to interfere in any way.	А тут появился Толлифер, который тоже собирался в Париж и, как видно, понравился тебе, - вот я и решил, что если он поедет туда в одно время с тобой, твое давнишнее желание исполнится: ты сможешь посмотреть город безо всяких помех с моей стороны.
And that's the only reason for Tollifer, and you know it!"	Только поэтому около тебя и появился Толлифер, и ты это знаешь!
"Lies, lies, lies!" cried Aileen, savagely.	- Ложь, ложь, ложь! - бешено крикнула Эйлин.
"Always lies!	- Всегда ложь!
But this time they won't work.	Но на этот раз ты меня не обманешь.
At least, I can let the world know what you really are, and how you've treated me.	Нет уж, теперь все узнают, что ты такое и как ты обращаешься со мной.
The articles about you will read a little differently then, you can bet!"	Будь уверен, тогда в газетах начнут писать о тебе по-другому.
"Now, Aileen," he interrupted, "just be reasonable.	- Послушай, Эйлин, - прервал ее Каупервуд, -будь благоразумна.
You know that from a material point of view I have never deprived you of anything you wanted, and all along I have been counting on you to take charge of my affairs after I'm gone.	Ты же знаешь, я никогда тебе не отказывал ни в деньгах, ни в чем другом - у тебя было все, что только ты могла пожелать. И ведь я собирался включить тебя в число моих душеприказчиков.
This house here, of which you certainly are proud.	Возьмем хотя бы этот дом, которым ты, конечно, гордишься.
As you know, I've been planning to add to it in a way that will make it even more beautiful.	Ты ведь знаешь, я думал достроить его и сделать еще красивее.
For some time now I've wanted to buy the house next door, in order to enlarge the palm room for you and make an additional gallery for pictures and statuary.	Недавно мне пришла в голову мысль приобрести соседний дом, чтобы расширить твой зимний сад и устроить еще одну галерею для картин и скульптур.
I was intending to leave it all in your hands, to express yourself as you pleased."	Я собирался оставить все это тебе в полную твою собственность.
But true to his natural secretiveness, he failed to state that before leaving London he had already purchased the house in question.	Однако он и тут не изменил своей скрытности и не прибавил, что уже купил этот дом, когда был в Лондоне.
"Why not get Pyne and let him submit some plans," he continued, "and we'll look them over."	- Давай вызовем Пайна, - продолжал он. - Пусть представит нам несколько проектов.
"Oh, yes," said Aileen, wistfully, "that would be interesting."	- Д-да, это было бы интересно, - задумчиво сказала Эйлин.
But Cowperwood did not hesitate.	Но Каупервуд не терял времени зря.
"As for my life being separate from yours, Aileen, that's a ridiculous idea, really.	- А эта твоя идея жить порознь - право, Эйлин, это смешно!
In the first place, we've been too long together, and although we have had our troubles, here we are.	Прежде всего, мы слишком давно женаты, и хотя у нас не все шло гладко, как видишь, мы по-прежнему вместе.

Outside of my work, which makes strenuous demands on me physically, my personal life is nothing.	Своей личной жизни у меня нет никакой - одни дела, на них уходят все мои силы.
Besides, I am no longer young, and if you care to make friends with me again, once I get this London underground off my hands, I'll really be glad to return to New York and live with you here."	И не забудь, я уже не молод. Если ты хочешь снова стать мне другом, - дай только сбросить с плеч заботы о лондонской подземке - и, право, я с удовольствием вернусь в Нью-Йорк и поселюсь здесь с тобой.
"Do you mean me with six others?" she asked, sarcastically.	- Ты хочешь сказать, со мной и еще с полудюжиной других? - ядовито заметила Эйлин.
"No, I mean just what I said.	- Нет, я хотел сказать только то, что сказал.
I should think you could see that I may have to retire some day.	Ты, я думаю, сама понимаешь, что рано или поздно мне придется уйти от дел.
If so, it will be for peace and quiet, and not more work."	Я избавлюсь от хлопот, и мы с тобой будем вести тихое и мирное существование.
Aileen was now getting ready to make an additional ironic comment, but looking up at him she caught a particularly weary and almost depressed look on his face, a look such as never she had previously seen, and this caused her mood to alter from one of criticism to one of unexpected sympathy.	Эйлин собралась было сделать еще какое-то ироническое замечание, но, взглянув на Каупервуда, уловила в его лице такую усталость, даже подавленность, какой она никогда еще у него не видела. И ее желание уязвить Фрэнка вдруг сменилось жалостью.
Perhaps he was tired and needed rest, for he was getting along in years and had so much to do: one of the kindest thoughts she had experienced in connection with him for years.	Наверно, он переутомился и нуждается в отдыхе, -ведь годы его не маленькие и вечно у него дела, дела... С такою теплотой она уже давно не думала о нем.
At this point, however, her maid came in to tell her that Mr. Robertson, her lawyer, was on the telephone, at which she stirred uneasily, and then said, rather defiantly:	Но в эту минуту вошла горничная и сообщила, что мистер Робертсон - адвокат Эйлин - просит ее к телефону; Эйлин в замешательстве поднялась было с шезлонга, но, передумав, вызывающе бросила:
"Tell him I've gone out!"	- Скажите ему, что меня нет дома!
The import of this was not lost on Cowperwood.	Каупервуд сразу все понял.
"Have you said anything to anybody about all this?" he asked her.	- Ты кому-нибудь говорила о нашей размолвке? -спросил он Эйлин.
"No, I have not," she replied.	- Нет, пока не говорила, - ответила она.
"Good!" said Cowperwood, genially.	- Отлично! - сказал Каупервуд, сразу повеселев.
And after explaining that various financial matters made it necessary for him to go to Chicago for a few days, he succeeded in extracting from her a promise not to do anything until he returned.	Объяснив, что ему придется на несколько дней съездить по делам в Чикаго, Каупервуд сумел выудить у Эйлин обещание ничего не предпринимать, пока он не вернется.
For by that time, as he now argued, he thought they could work things out to their mutual satisfaction.	И тогда, доказывал он, они уж наверно смогут все уладить к взаимному удовлетворению.
Since she seemed satisfied to let the matter rest for the present, he took out his watch and remarked that he had just enough time to catch the train; he would see her again on his return.	Видя, что Эйлин как будто не прочь оставить все, как есть, Каупервуд взглянул на часы: времени до поезда остается в обрез, сказал он. Они увидятся, когда он приедет.

And, calmed down considerably by this time, she accompanied him to the door, and then returned to consult the newspapers which previously she had been reading.	И Эйлин, успокоенная, проводила его до двери, а потом вернулась к своим газетам.
Chapter 55	55
The visit to Chicago was important enough, involving, as it did, negotiations for a loan or investment of $5,000,000.	Поездка в Чикаго имела для Каупервуда большое значение: предстояло склонить местных дельцов либо предоставить ему заем, либо вложить в его предприятие пять миллионов долларов.
And then there was Sippens to see for a report as to the gradual disposal of his real estate holdings.	Кроме того, надо было повидать Сиппенса и выслушать его отчет о том, как идет распродажа принадлежащих Каупервуду земельных участков.
Another matter that required his attention was a recent lawsuit against one of the large traction companies of Chicago, which, several years before, had taken over two of the elevated lines which Cowperwood had originally built and operated.	Еще одно дело требовало его внимания: против одной крупной чикагской транспортной компании, в чье ведение несколько лет назад перешли две надземные дороги, построенные и сданные в эксплуатацию Каупервудом, недавно было возбуждено судебное преследование.
However, once he had withdrawn from Chicago and gone to London, these lines, due to poor management, had not only lost the income that previously had flowed from an excellent public patronage, but had since been confronted by a tremendous deficit that had wiped out all interest on stocks still held by investors.	Надо сказать, что с тех пор как он уехал из Чикаго и занялся лондонским метрополитеном, эти две линии, попав в плохие руки, не только перестали приносить прибыль, которая раньше текла рекой, поскольку публика широко пользовалась ими, но работали с огромными убытками, и это окончательно подорвало всякий интерес к их акциям.
In fact, it was locally asserted that nothing in the history of public service corporations had shown such an utter collapse as this particular traction company.	В местных кругах даже утверждали, что история корпораций, объединяющих предприятия городского хозяйства, еще не знала такого полного краха, какой потерпела эта компания.
And since this loss was blamed on Cowperwood, it had become necessary for him to make clear to investors that the fault was not his, that it was due to mismanagement by those who had taken over the property: a clarification that later caused him to be called a "financial wizard" instead of a "sharper," because at the time he had operated the lines it was a well-known fact that he paid an 8 to 12 per cent dividend on stocks in his company.	Поскольку во всем обвиняли Каупервуда, ему необходимо было разъяснить вкладчикам, что он тут ни при чем, - виноваты те, кто перекупил у него дороги, они неумело и нерасторопно повели дело. После того как все это выяснилось, Каупервуда стали называть уже не жуликом, а финансовым чародеем: ведь когда дороги находились в его ведении, он выплачивал акционерам своей компании от восьми до двенадцати процентов дивидендов.
So now, in addition to securing the $5,000,000 he had come to borrow, he left with his reputation greatly enhanced.	Итак, он не только раздобыл пять миллионов долларов, ради которых ездил в Чикаго, но и значительно улучшил свою репутацию.
However, there was one unexpected incident in connection with this Chicago trip, and that was the reappearance of Lorna Maris, who, because of newspaper notices of his presence in the city, sought him out in the hope of reviving his interest in her.	Однако поездка в Чикаго не обошлась без неожиданностей; Лорна Мэрис, узнав из газет о приезде Каупервуда, разыскала его в надежде возродить в нем прежнее чувство.

But this thought of hers was doomed to disappointment, because his mood had changed for the time being, and he was anxious to get back to New York, and, eventually, to Berenice.	Но ее попытка была обречена на неудачу, так как настроение у Каупервуда было теперь совсем другое: он рвался назад, в Нью-Йорк, а потом к Беренис.
Noticing, however, that her clothes reflected a less successful state of affairs than when he had last seen her, he was moved to inquire into her life, and finding that her popular appeal had shrunk and her income also, he did pretend an interest in her welfare, and assured her that he would arrange a stable drawing account for her, and furthermore would see what he could do toward interesting a theatrical producer in her career: a series of favors which effectively rekindled her original courage and gaiety.	Заметив, однако, по одежде Лорны, что дела ее идут много хуже, чем в ту пору, когда они виделись в последний раз, Каупервуд решил расспросить девушку, как она живет; выяснилось, что ее успех у публики стал неизмеримо меньше, а с ним уменьшились и доходы. Тогда Каупервуд сделал вид, будто он озабочен ее благополучием и обещал открыть в банке постоянный счет на ее имя; более того: он постарается заинтересовать ею какого-нибудь театрального режиссера, - словом, он посулил ей уйму всяких благодеяний и этим сразу воскресил ее былой оптимизм.
But once he was aboard the train and it had begun to move past Lorna as she stood on the platform waving a final and wistful farewell, he could not help thinking on the changeful crisscross pattern woven by all creatures and forces.	Но когда он оказался в вагоне и поезд тронулся, а Лорна, стоя на платформе, в последний раз печально махнула ему на прощанье рукой, Каупервуд невольно задумался над изменчивым переплетением человеческих судеб и страстей.
For here he was, being attacked by these Chicago stockholders and at the same time watched by the daily press, as well as Aileen in New York, and, for that matter, the beautiful Berenice in London, who, reasonably enough, did not trust him any more than did Aileen.	Взять хотя бы его: на него нападают чикагские акционеры, за ним неусыпно следят газеты, Эйлин шпионит - из Нью-Йорка, да и прелестная Беренис - из Лондона; Беренис доверяет ему не больше, чем Эйлин, - и не без оснований.
And yet, for what reason?	А все из-за чего?
Emotions, sensual predilections, reactions to other types of human beings, which were not of his invention or creation.	Из-за его влюбчивости, его темперамента, из-за того, что его влечет к человеческим существам другого пола, но ведь эти чувства не им созданы и не им придуманы.
Clack, clack, clack! went the wheels on the rails.	Мерно постукивали колеса.
Too-hooo! Too-hooo! the whistle of the engine.	Протяжно гудел паровоз.
And a level landscape flowing, not unlike time, past the window through which he gazed, reflecting dreamily on life, time and change.	А за окном мимо Каупервуда проносились поля и равнины, как проносится неудержимым потоком время, - и он сквозь дремоту думал о жизни и о тех переменах, которые несет с собою бег времени.
Chapter 56	56
When Cowperwood went to see Aileen in New York on his return, he met with a pleasant surprise, for since he had been away she had been thinking about the value of his suggestions in regard to possible enlargement of the house, and his expressed desire to consider her taste in regard to the alterations.	Вернувшись в Нью-Йорк, Каупервуд решил навестить Эйлин, и тут его ждал приятный сюрприз. За это время она много думала о его предложении расширить и перестроить дом, сообразуясь с ее вкусом.
This had pleased her beyond anything he could have said.	Он не мог бы предложить ей ничего приятнее.

Consequently, she brought forth several drawings, designs, and color arrangements which already she had had prepared by the architect and now wished him to examine.	И теперь Эйлин показала ему на выбор несколько вариантов проекта, подготовленных по ее заказу архитектором, - все это были эскизы в цвете.
He was pleased to see that Raymond Pyne, the American architect who had designed this mansion in the first place, had produced a series of sketches of proposed changes which harmonized the old house with the new.	Каупервуд остался очень доволен эскизами: Раймонд Пайн, американский архитектор, проектировавший в свое время его дворец, теперь представил проекты слияния двух домов в единый ансамбль.
Aileen emphasized the fact that she liked this, that, and the other phase of artistic interpretation.	Эйлин оживленно сообщила, что ей нравится и этот эскиз, и вон тот, и еще третий, совсем по-иному трактующий задачу.
And deciding that he would see Pyne and advise him to take his time in the matter, he finally left her with the feeling that she was to be importantly employed in connection with something that would not only reflect their joint artistic tastes but might well bring about their social reunion.	Решив повидаться с Пайном и посоветовать ему не спешить, Каупервуд, наконец, простился с Эйлин; это очень хорошо, думал он - занять ее таким делом, которое не только воплотит художественные вкусы их обоих, но и будет в глазах общества доказательством их примирения.
Nevertheless, adjusting himself to New York and America at this time was not an easy matter for Cowperwood.	Однако на сей раз Каупервуду было нелегко привыкать к жизни в Нью-Йорке, да и в Америке вообще.
His social viewpoint, since going to London, had changed.	Со времени поездки в Лондон его взгляды изменились.
It was not that the English were less shrewd or sharp in their efforts to advance their own interests. But, as he had noticed since encountering Stane, Johnson, and their associates, there was an almost unconscious consideration of the need of interweaving rest or pleasure with their commerce and trade, whereas here at home, business was business, as the phrase ran.	Не то, чтобы англичане оказались менее изворотливы или напористы, когда они отстаивают свои интересы, - нет, но, познакомившись со Стэйном, Джонсоном и их компаньонами, Каупервуд убедился, что они как-то даже бессознательно умеют сочетать отдых и удовольствия с делами, будь то торговля или финансы, а вот здесь, в Америке, как говорится, бизнес превыше всего.
Ever since his arrival in New York there had been nothing but business dealings.	Вот и он, с тех пор как приехал в Нью-Йорк, не занимался ничем, кроме дел.
There seemed to him nothing else interesting to do here, and it was because of this that his mind was constantly returning to Berenice and Pryor's Cove, although he still found it necessary to visit all of the cities he had listed as sources for capital-hurried trips all over the east that left him feeling more or less exhausted.	Здесь его больше ничто не интересовало и потому его мысли непрестанно возвращались к Беренис и Прайорс-Кову. Тем не менее он решил объехать все города, где рассчитывал добыть капитал, - это была бешеная гонка по Восточным штатам, и Каупервуд отчаянно устал.
For the first time in his life he began to think rather than feel that he might be getting old.	Впервые в жизни он не то, чтобы почувствовал, а подумал, что стареет.
Satisfactorily enough, however, this situation was finally relieved by the arrival of an urgent cable from Johnson, which said that owing to the activity of various pressure groups, his presence was of paramount import.	К счастью, этой изнурительной поездке положила конец телеграмма от Джонсона: некоторые группы пытаются оказать давление на парламент и потому присутствие мистера Каупервуда в Лондоне совершенно необходимо.

He showed the cable to Aileen, and after she had read it she commented on the weariness which showed in his face and warned him to remember that his health, after all, was of prime importance, and, if possible, he ought to wind up his European affairs and retire.	Каупервуд показал телеграмму Эйлин. Прочитав ее, Эйлин подняла глаза на Каупервуда и сказала, что у него усталый вид: должен же он позаботиться о себе! Здоровье - прежде всего, об этом нельзя забывать. Пора бы ему свернуть дела в Европе и уйти на покой.
He replied that he had already been thinking of that, and in order to make it easier for her in his absence had appointed Mr. Cuthbert to take charge of his entire art collection, because he was one in whose judgment he had confidence.	Он ответил, что и сам подумывает об этом; кстати, он не хочет обременять ее заботами о своей галерее: пока он будет в отъезде, за картинами присмотрит мистер Касберт - человек, суждению которого вполне можно доверять.
In the meantime, Berenice was beginning to wonder when he would return.	А тем временем Беренис уже стало беспокоить длительное отсутствие Каупервуда.
She was finding herself, as time went on, more and more lonely without him.	С каждым днем, проведенным без него, она чувствовала себя все более одинокой.
Although Lord Stane had taken her to various receptions and evening parties to meet more of his friends, and even to a reception at Court, she missed Cowperwood in some strange, inexplicable way.	Лорд Стэйн не раз возил ее на различные приемы и званые вечера, где знакомил со своими друзьями, а однажды они были даже при дворе, -и все же Беренис недоставало Каупервуда, ею владела странная, необъяснимая тоска по нем.
He was such a dominant force in her life, a power that dwarfed the social atmosphere surrounding Lord Stane.	Он был в ее жизни всем, - сила его личности затмевала для нее блеск высшего света, которым пленял ее воображение лорд Стэйн.
For while she found Stane a warm and attractive companion, on returning to the quiet of Pryor's Cove she always joined Cowperwood again in thought and mood as well as emotion.	Да, конечно, Стэйн приятный и интересный спутник... но, вернувшись в Прайорс-Ков, она снова всеми помыслами, всем сердцем была с Каупервудом.
What was he doing, whom seeing?	Что-то он сейчас делает, с кем проводит время?
Would he become interested again in Lorna Maris?	Неужели он снова увлекся Лорной Мэрис?
Or someone new?	Или кем-нибудь еще?
Or would he return to her as he had left her: obviously in love with her?	А быть может, он вернется к ней таким же страстно влюбленным, как и уехал?
And would Aileen return with him, or had he placated her sufficiently to cause her to give him a period of rest?	И приедет ли с ним Эйлин, или ему удалось задобрить ее и она хоть на время оставит его в покое?
The jealousy of women!	Ох уж эта женская ревность!
Her own jealousy, where he was concerned!	А сама она как ревнует его!
And after all he had done for her!	Он столько для нее сделал!
Not only for her but for her mother!	И не только для нее, но и для ее матери!
It was he who had paid for her schooling, and after that had given her a beautiful New York house on fashionable Park Avenue.	Ведь это он платил за ее образование, а потом подарил ей чудесный особняк в Нью-Йорке, на шикарной Парк авеню.

Mentally and philosophically, Berenice was more of a cold, realistic turn than otherwise, and just before Cowperwood had been compelled by Aileen's threats to return to New York, she had about made up her mind that if no too great ill flowed to herself from this last assault of Aileen's, she might be more gracious to Lord Stane than up to now she had been.	По складу своего ума и взглядам на жизнь Беренис была холодной, расчетливой натурой: как раз перед тем как угрозы Эйлин заставили Каупервуда вернуться в Нью-Йорк, она почти решила, что если эта новая выходка ревнивой жены не кончится для нее плачевно, ей следует быть впредь полюбезнее с лордом Стэйном.
For plainly, he was deeply infatuated with her; he had even led her to believe that he was entertaining the thought of marriage.	Он серьезно увлекся ею - это ясно. Похоже, что он подумывает даже о женитьбе на ней.
If I only cared enough, she thought at this time.	"Если б только я была по-настоящему влюблена в него, - думала она.
If only he was less conventional, not so English.	- Если б только он не цеплялся так за условности, не был англичанином до мозга костей".
She had heard that there was no law in England to prevent him from divorcing a wife who had deceived him by fraud-such as she would be guilty of if she married him-and this possibility, throughout Cowperwood's absence, kept her silent and semidistant, thinking of her social state in case Aileen should choose to act.	Она слышала, что по английским законам можно развестись с женщиной, которая, выходя замуж, обманула мужа, скрыв свое прошлое, - а ведь именно так поступила бы она, выйдя замуж за Стэйна. Вот почему в отсутствие Каупервуда Беренис отмалчивалась и держалась подальше от Стэйна, - ведь Эйлин, если захочет, может нанести непоправимый удар ее положению в обществе!
However, her anxiety was gradually relieved by the day to day silence on the part of the London press, and also by a letter from Cowperwood in which he outlined his various difficulties, among them his sudden reduction in health and strength, and at the same time expressed his desire to return to England in order that he might rest and see her again.	Но лондонская пресса молчала, и Беренис постепенно успокоилась; к тому же она получила письмо от Каупервуда, - он делился с нею своими бедами: вот и здоровье что-то вдруг сдало, и силы пошатнулись, скорее бы вернуться в Англию, отдохнуть, побыть подле нее!
This reference to his health caused her to ponder on the wisdom of a trip they might take to some region of quiet and beauty which should be comparatively free of the hustle and bustle of trade.	Прочитав о его недомогании, Беренис подумала, не отправиться ли им вместе в какой-нибудь тихий красивый уголок, подальше от спешки и суеты делового мира.
But where was such a land?	Но есть ли на земле такие края?
It was possible that he had already seen and wearied of it, for he had traveled so much-Italy, Greece, Switzerland, France, Austria-Hungary, Germany, Turkey, the Holy Land.	И если есть, то, возможно, Фрэнк уже бывал там и они успели наскучить ему, - ведь он так много путешествовал: был в Италии, Греции, Швейцарии, во Франции, Австро-Венгрии, Германии, Турции, в Святой Земле.
But what of Norway?	А что, если съездить в Норвегию?
As she now recalled, she had never heard him speak of it.	Насколько помнится, Каупервуд никогда не рассказывал о ней.
And accordingly, so moved was she by the desire to persuade him to take a rest in a strange and different land that she purchased a book about that country in order to inform herself in detail as to its novelty and beauty.	Она непременно убедит его поехать вместе в эту незнакомую, непонятную страну! Беренис даже купила книжку о Норвегии, чтобы подробно ознакомиться с ее красотами и достопримечательностями.

Enthusiastically she turned the pages to study photographs of dark, high cliffs; mountains or fjells rising perpendicularly to thousands of feet over gorges cut by Nature in a stern, relentless mood; cataracts and leaping waterfalls, at the base of which lay beautiful, peaceful lakes.	С увлечением перелистывала она страницы, рассматривая фотографии сумрачных высоких скал; горы поднимались круто вверх на тысячи футов, между ними зияли пропасти, прорубленные, словно взмахом меча, рукой суровой, неумолимой природы; с вершин низвергались водопады, шипя и пенясь неслись горные потоки, а в долинах дремали живописные мирные озера.
And clinging to the sides of tall mountains, like shipwrecked sailors to a life raft, were little farms.	То тут, то там к каменным склонам, словно моряки к плоту после кораблекрушения, лепились крошечные фермы.
She read about their strange gods: Odin, the god of battle; Thor, the god of thunder; and, Valhalla, a heaven of sorts prepared for the souls of those who had perished in battle.	Беренис читала о древних богах норвежцев: об Одине - боге войны, о Торе - боге грома, и о Валгалле - своеобразном рае, уготованном для душ тех, кто погиб сражаясь.
Reading and examining these pictures, the country appeared to be entirely free of industrialism.	Читая книгу и разглядывая иллюстрации, Беренис пришла к убеждению, что в стране этой нет никаких следов промышленности.
This land should indeed prove restful for him.	Вот такое место и нужно Каупервуду для отдыха!
Chapter 57	57
By the time Cowperwood, looking exceedingly tired, arrived in England, Berenice was able to inoculate him with some of her own enthusiasm for Norway, which, strangely enough, he had not previously visited.	Каупервуд вернулся в Англию осунувшийся, усталый; Беренис быстро сумела заразить и его желанием побывать в Норвегии, где, как ни странно, он еще ни разу не был.
And so it was, not long after, that he set Jamieson to the task of finding and chartering a yacht.	Вскоре он уже поручил Джемисону отыскать и зафрахтовать для него яхту.
But before one was found, a certain Lord Tilton, hearing through Stane of Cowperwood's intention, very generously insisted on loaning him his own yacht, the Pelican, for the purpose.	Но прежде чем Джемисону удалось что-либо найти, некий лорд Тилтон, узнав от Стэйна о намерениях Каупервуда, любезно предложил ему для поездки свою яхту "Пеликан".
And eventually, toward midsummer, he and Berenice were cruising smoothly along the west coast of Norway toward Stavanger Fjord.	И вот, в разгаре лета, Каупервуд и Беренис оказались на борту яхты, плавно скользившей вдоль западного побережья Норвегии по направлению к фиорду Ставангер.
The yacht was a handsome craft, and Eric Hansen, the Norwegian skipper, a man of skill.	Яхта оказалась очень красивой, а Эрик Хансен, шкипер-норвежец, искусным мореходом.
He was powerfully built, although of not more than medium height, with a florid complexion and sandy-colored hair that fountained out over his forehead.	Он был могучего сложения, хотя и невысок ростом, румяный, с целой копной желтых волос, падавших ему на лоб.
His eyes were a steely blue that seemed to challenge any sea or any experience connected with it.	Его голубые, холодные, как сталь, глаза словно бросали вызов всем морям и непогодам.
His movements seemed to suggest a natural bracing against rough weather, even when he walked on level ground-a kind of rhythmic oneness with the sea at all times.	Его движения наводили на мысль об извечной борьбе с бурями: он ходил враскачку даже по земле, будто хотел всегда жить в одном ритме с морем.

He had been a seafaring man all of his life, and he truly loved these inland waterways that wound through a maze of mysterious mountains soaring straight up thousands of feet from their depths to thousands of feet below the water line.	Всю жизнь он был моряком и всей душой любил эти прибрежные воды, изрезанные лабиринтом таинственных гор, что выступают на тысячи футов из морских глубин и уходят на тысячи футов под воду.
Some said they were the result of faulting or cracking of the crust of the earth's surface; others thought volcanic eruptions had caused them.	Иные говорят, что горы эти образовались от сдвигов или трещин в земной коре; другие - что это застывшая лава вулканов.
But Eric knew that they had been cut through by mighty prehistoric Vikings who had the power to carve their way through any barrier in order to make highways to the rest of the world.	Но Эрик знал: эти берега и эту землю в незапамятные времена изрубили мечами грозные викинги - они могли проложить себе путь сквозь любые преграды, хоть на край света.
But as Berenice viewed these steep hillsides, with the cottages perched so far above the water's edge, she could not imagine how the inhabitants got down to a passing boat or climbed up to their little homes again.	Беренис, глядя на крутые склоны, где далеко в вышине прилепились домики, не могла даже представить себе, как это их обитатели умудряются спускаться к проходящим судам, а потом взбираться к себе наверх.
Or for what reason they did it.	Да и зачем это им нужно?
It all seemed so strange.	Все здесь казалось таким необыкновенным.
She was not familiar with the art of mountain-climbing, which the Norwegian had probably learned, out of sheer necessity, from watching his goats maneuver themselves from crag to crag.	Беренис была незнакома с искусством лазания по горам, которое норвежцу, по-видимому, пришлось изучить волей-неволей, беря пример с коз, перепрыгивающих со скалы на скалу.
"What a strange land," Cowperwood said.	- Странный край, - говорил Каупервуд.
"I'm glad you brought me up here, Bevy, but it does seem to me, beautiful as it is, this country is one of Nature's climatic mistakes.	- Я рад, что ты привезла меня сюда, Беви. Но мне кажется, природа, создав эту страну такой прекрасной, обидела ее климатом.
There's too much daylight in summer and too little in winter.	Днем в летнюю пору здесь чересчур много света, а зимой - чересчур мало.
Too many romantic waterways and too many sterile mountains.	Слишком уж много тут романтических заливов и фиордов, слишком много голых скал.
Although I must confess that it interests me enormously."	А все же, должен признаться, мне здесь очень нравится.
Indeed, Berenice had noticed his interest in the country was intense.	Беренис уже заметила, какой живой интерес пробудила в нем поездка.
He frequently rang for his very respectful skipper in order that he might ask questions.	Каупервуд то и дело звонил и, вызвав к себе учтивого шкипера, засыпал его вопросами.
"What do they live on in these towns, outside of fish?" he inquired of Eric.	- Чем, кроме рыбы, промышляют здешние жители? - спрашивал он Эрика.
"Well, Mr. Dickson"-the name assumed by Cowperwood-"they have a number of other things.	- Видите ли, мистер Диксон (под этим именем путешествовал Каупервуд), у них немало всякой всячины.
They have goats and they sell goat's milk.	Есть козы, и они продают козье молоко.
They have chickens, and so, eggs.	Есть куры, а значит, и яйца.

They have cows.	Есть коровы.
In fact, they often judge a man's wealth by the number of cows he owns.	Здесь часто судят о богатстве человека по тому, сколько у него коров.
Also they have butter.	Есть, понятно, масло.
These are sturdy, hard-working people, and they can make five acres yield more than you would believe.	Тут у нас упорный, выносливый народ: они добиваются с пяти акров такого урожая, что вы и не поверите.
Although I'm not an expert on the subject, and really can't tell you much about it, they get along better than you would think.	Хоть я и немного в этом смыслю и ничего особенного не могу вам рассказать, но они, право, живут лучше, чем вы думаете.
Another thing," he continued, "most of the young men of this region go in for training in navigation.	И потом, - продолжал он, - большинство молодых людей в здешних краях учится мореходному делу.
When they get a little older, they get positions as captains, mates, or cooks, on the hundreds of vessels coming in and out of Norway and touching the cities and shipping centers all over the world."	С годами они становятся капитанами, матросами или коками: ведь в норвежские гавани заходят сотни судов - и откуда и куда только не идут эти суда - во все порты и гавани мира.
At this point Berenice spoke up.	Тут в разговор вмешалась Беренис.
"It strikes me that what they lack in quantity, they make up in quality," was her comment.	- Вот что, по-моему, любопытно, - сказала она, - у них здесь всего немного, зато все - отличного качества.
"You're right, madam," said the skipper, "that's what I mean," and, becoming more enthusiastic, he continued: "In fact they've learned to live comfortably within themselves.	- Вы правы, сударыня, - отозвался шкипер, - я и хотел это сказать. Видите ли, мы, норвежцы, научились довольствоваться тем, что у нас есть, -продолжал он с воодушевлением.
But they know the world, not only from the outside of books but inside. We Norwegians are a bookish people, prizing education.	- И мы знаем мир не по книгам, а как он есть на самом деле, хотя мы и любим книги и ценим ученость.
Illiterates are almost non-existent here, and you may not believe it, but Norway has more telephones than Spain or Poland.	У нас почти нет неграмотных, и хотите верьте, хотите нет, но в Норвегии больше телефонов, чем в Испании или Польше.
It also has its literary and musical celebrities: Grieg, Hamsun, Ibsen, Bjornson"-names, which caused Cowperwood to pause and think how small a part literature had played in his life, and to suggest to Berenice that she give him some of the books she had been reading.	Есть у нас и знаменитые литераторы, и музыканты - Григ, Гамсун, Ибсен, Бьернсон. Каупервуд молча выслушал эти имена. Если подумать - как мало места занимала в его жизни литература! Надо бы взять у Беренис кое-что из книг, которые она читала.
And Berenice, noting his meditative mood, and suspecting that he might be contrasting this wonder world with his own troublesome one, decided to switch the conversation to something a little more cheerful, and turning to Skipper Hansen, she asked: "Captain Hansen, are we likely to see any Lapps when we get a little farther north?"	А Беренис, заметив его задумчивость и полагая, что он, должно быть, мысленно сравнивает этот удивительный мир со своим собственным, шумным и беспокойным, решила перевести разговор на что-нибудь более веселое. - Скажите, капитан, - спросила она Хансена, - а мы увидим лопарей, когда заберемся немного севернее?
"Oh, yes, madam," returned the captain.	- Конечно, сударыня, - ответил капитан.
"We might run into them, anywhere north of Trondheim.	- Их сколько угодно севернее Тронхейма.

We're almost to that point now."	Нам уже недалеко до этого места.
From Trondheim the yacht steamed northward toward Hammerfest, the land of the midnight sun.	От Тронхейма яхта направилась на север, в сторону Гаммерфеста - солнце тут уже не заходило.
Several stops were made on the way, one of these being a little extension of rock from one of the great cliffs, called Grotto.	По пути сделали несколько остановок - один раз у маленького скалистого выступа под названием Гротто, отрога большой горы.
It was a very small place of perhaps a dozen houses, used principally as a whaling station.	Здесь расположилась китобойная станция -крошечный поселок домов в десять.
The houses were the usual stone huts, roofed over with grass and earth.	Это были, как и всюду на побережье, просто каменные хижины с крышами, обложенными дерном.
It was customary for the whalers at Grotto to buy coal or wood from any boat that was going north or south.	Рыбаки Гротто имели обыкновение покупать уголь и дрова на судах, проходящих мимо в северном или южном направлении.
And now a small group of fishermen approached the yacht.	И вот небольшая группа рыбаков окружила яхту.
And though its supply of coal was not more than was actually needed, Cowperwood instructed the skipper to give them several tons, because he felt that these people had so little in their lives.	И хотя угля на яхте было в обрез, Каупервуд велел шкиперу выдать им несколько тонн, ибо почувствовал, что жизнь далеко не щедра к этим людям.
After breakfast Captain Hansen went ashore, and on his return told Cowperwood that a tribe of Lapps from much farther north had arrived and pitched their camp on the mainland, about a half-mile from Grotto.	После завтрака капитан Хансен сошел на берег; вернувшись, он рассказал Каупервуду, что с далекого севера сюда прибыло племя лопарей, -они разбили стоянку примерно в полумиле от Гротто.
There were about fifteen hundred reindeer, he said, and over a hundred Lapps, with their children and dogs.	Там около сотни лопарей с детьми и собаками, сказал он, и стадо оленей, тысячи в полторы голов.
On hearing this, Berenice expressed a desire to see them.	Беренис тотчас изъявила желание посмотреть на них.
Whereupon Captain Hansen and the mate rowed them over to visit the camp. After disembarking on the shore of the mainland, they walked over toward the reindeer, which were scattered about the tents which spread in all directions.	Тогда капитан Хансен спустил шлюпку и, прихватив с собой одного из матросов, повез Беренис и Каупервуда к стоянке лопарей. Высадившись на берег, они увидели оленей, которые бродили вокруг разбросанных по всей долине чумов.
The captain, who knew a few words of their language, talked with the Lapps, and some of them came toward the visitors, making them welcome by shaking hands and inviting them to their tents.	Капитан, умевший кое-как изъясняться на языке лопарей, заговорил с ними; несколько лопарей подошли к прибывшим и, обменявшись с ними рукопожатиями, пригласили к себе в чумы.
In one tent, there was a large pot hanging over a fire, which the mate proceeded to investigate and pronounced to be "dog stew," but which turned out to be a nice, fat, juicy bear, of which all had a serving.	В одном чуме над огнем висел большой котел; матрос, заглянув в котел, заявил, что это "собачья бурда", но это оказалась похлебка из отличной жирной и сочной медвежатины, которой и угостили всех присутствующих.

Another tent was packed with fisherfolk and farmers from the surrounding country, for this gathering was in the nature of an annual fair, at which the Lapps disposed of their reindeer products and bought supplies for the winter.	В другом чуме теснились рыбаки и жители окрестных ферм: каждый год с приездом лопарей на их стоянках открывалось нечто вроде ярмарки, где они продавали продукты оленеводства и закупали припасы на зиму.
At this point a Lapp woman elbowed her way through the crowd.	Вдруг толпа зашевелилась, и какая-то лопарка протиснулась к гостям.
She greeted Captain Larsen as an old acquaintance, and he informed Cowperwood that she was one of the wealthiest members of the tribe.	Она поздоровалась с капитаном Хансеном как со старым знакомым, а он тут же сообщил Каупервуду, что эта женщина едва ли не богаче всех в этом племени.
There followed group singing and dancing, in which all attempted to join.	Потом лопари начали петь хором и плясать.
And after liquor and food, and much laughter all around, Cowperwood and his party said good-by and returned to the Pelican.	Пили, ели, смеялись. Наконец Каупервуд и его спутники распростились с лопарями и вернулись на "Пеликан".
By the light of the never-setting sun, the yacht was turned about, heading its way back to the south.	При свете незаходящего солнца яхта повернула обратно на юг.
By this time a dozen large bowhead whales came along within sight of the yacht, and the skipper ordered all sails set in such a fashion as to cause the boat to maneuver among them with the utmost grace.	Тут, на виду у яхты, показалось-с десяток гренландских китов, и шкипер распорядился так поставить паруса, чтобы судну легче было лавировать среди них.
There was intense excitement among passengers and crew as they stood watching the whales.	И пассажиры и команда в волнении не сводили глаз с огромных животных.
But Cowperwood was more interested in the skill of the captain than he was in the spectacle before his eyes.	Но Каупервуда это необычайное зрелище интересовало куда меньше, чем то необыкновенное искусство, с каким капитан управлял своей яхтой.
"There you have it!" he said to Berenice.	- Вот видишь! - сказал он Беренис.
"Every profession, every trade, every form of labor, requires alertness and skill.	- Каждая профессия, каждое ремесло, любой вид труда требуют умения и сноровки.
The skipper, as you see, has complete control of his yacht, and that, in itself, is an achievement."	Посмотри на шкипера - как он ловко подчинил яхту своей воле, а одно это - уже - победа.
She smiled at his remark, but made no comment, while he gave himself up to thinking and philosophizing about this arresting world of which, for the time being, he was a part.	Беренис улыбнулась, но ничего не ответила, а он глубоко задумался, размышляя о поразительном крае, который лежал перед ним.
The thing that impressed him most about this entire northern scene was the fact that it represented such a sharp and socially insignificant phase of a world that really had no need for any such temperament as his.	Как непохожи эти северные места на весь остальной мир, как чуждо им все, что связано с крупной промышленностью, с банками, - такой характер, такие устремления, как у него, Каупервуда, здесь вовсе ни к чему.
The immense oceans, in a large sense, supported its inhabitants by the process of supplying them with fish, and there was enough of employment to enable them to build and make habitable sufficient spaces of soil when they returned, and thus round out their lives in comparative comfort.	Необозримый океан - вот кормилец здешних жителей, он дает им рыбу - основной источник их существования; поистине рыба их кормит, поит и одевает, дает средства возделать клочок земли и безбедно прожить остаток дней, вернувшись из морских странствий.

And yet he felt that these people had more from life in sheer beauty, simple comfort, and charming social customs than he and thousands of others like him who were so strenuously engaged in accumulating money.	И Каупервуд вдруг почувствовал, что эти люди получают от жизни больше, чем он, - столько здесь чистой, безыскусственной красоты, нехитрого уюта, столько простоты и прелести в нравах и обычаях; а у него этого нет, ни у него, ни у тысячи ему подобных, тех, кто посвятил себя погоне за деньгами, ненасытному стяжательству.
As for himself, he was getting old, and the best part of his life was already gone.	Вот он уже стареет и лучшая пора его жизни миновала.
What, really, lay ahead for him?	А что впереди?
More subways?	Подземные дороги?
More art galleries?	Картинные галереи?
More irritations due to public opinion?	Скандалы и ехидные заметки в газетах?
True enough, this trip had been restful.	Правда, за время этой поездки он отдохнул.
But now hourly he was moving into many things that were far from peaceful, and if continued by him could only result in more arguments, more lawyers, more newspaper criticism, more domestic ills.	Но она подходит к концу, и теперь каждый час приближает его к тому, что никак нельзя назвать спокойным существованием: если все пойдет по-старому, ему ждать нечего, кроме новых конфликтов, новых совещаний с адвокатами, новых газетных нападок, новых домашних неурядиц.
He smiled to himself ironically.	Каупервуд иронически усмехнулся собственным мыслям.
He must not think too much.	Не стоит задумываться.
Take things as they come and make the best of them.	Надо принимать вещи такими, как они есть, и пользоваться ими с наибольшей для себя выгодой.
After all, the world had done more for him than for most, and the least he could do was to be grateful, and he was.	В конце концов жизнь была к нему гораздо щедрее, чем ко многим другим, не следует быть неблагодарным! И он благодарен.
Several days later as they neared Oslo on the return trip, he suggested that in order to avoid danger of publicity, Berenice would better leave the yacht there and return by steamer to Liverpool, which would bring her within a short distance of Pryor's Cove.	Через несколько дней, когда яхта была уже недалеко от Осло, Каупервуд, опасаясь огласки, предложил Беренис сойти на берег и вернуться пароходом в Ливерпуль, - оттуда до Прайорс-Кова рукой подать.
He was happy to see how practically she accepted this decision, and yet he could sense from her expression how much she resented the forces which invariably controlled and interrupted their relationship.	Он обрадовался, когда она спокойно и деловито согласилась, - и все же по выражению ее лица видно было, как досадна ей необходимость вечно жить с оглядкой, как тяжело, что все мешает им, все стремится их разлучить.
Chapter 58	58
Cowperwood's vacation in Norway having put him in such excellent physical condition, he was anxious to proceed with his business affairs, in a concentrated effort to reach the goal he had set for himself of $185,000,000 capital and one hundred and forty miles of track and electrification of the entire underground mileage by January of 1905.	После поездки в Норвегию Каупервуд почувствовал себя много бодрее, ему не терпелось приступить к делам, чтобы к январю 1905 года достичь намеченной цели - довести капитал своей компании до восьмидесяти пяти миллионов долларов, проложить сто сорок миль подземной дороги и электрифицировать всю сеть.

He was so driven by his renewed ambition and desire to complete this work and prove its import that he could scarcely permit himself to rest, at Pryor's Cove or anywhere else.	Честолюбие, желание побыстрее довести задуманное до конца и доказать всему свету его значение не давали Каупервуду покоя, он с головой ушел в дела и почти не позволял себе отдыхать ни в Прайорс-Кове, ни где-либо еще.
And so, for the next few months, there were directors' meetings, discussions with interested and important investors, engineering problems, and private sessions, sometimes in the evenings, with Lord Stane and Elverson Johnson.	Так прошло несколько месяцев - он совещался с директорами компаний, обсуждал всевозможные вопросы с заинтересованными и влиятельными акционерами, разрешал технические проблемы и вел неофициальные переговоры, чаще всего по вечерам, с лордом Стэйном и Элверсоном Джонсоном.
Finally, there arose the necessity of making a trip to Vienna, in order to examine an electric motor device invented by a man named Ganz, which promised to reduce the cost of underground operation by a very considerable sum.	Потом пришлось поехать в Вену, чтобы осмотреть модель нового электромотора, изобретенного неким Г анцем и сулившего значительную экономию владельцам метрополитена.
After seeing the motor and observing its operation, he was convinced of its value, and at once wired several of his engineers to come to Vienna to confirm his opinion.	Понаблюдав за работой мотора, Каупервуд убедился, что это дело выгодное и тотчас телеграммой вызвал в Вену своих инженеров, чтобы они проверили его заключение.
On his way back to London, he stopped off at the Ritz Hotel, in Paris.	На обратном пути в Лондон Каупервуд остановился в Париже, в отеле "Ритц".
On his first evening there he met an old colleague in the lobby of the hotel, one Michael Shanley, a one-time employee of his in Chicago, who suggested that they go to hear a concert at the Paris Opera House. There was much talk of the compositions of a Pole by the name of Chopin that were to be played there.	В первый же вечер он встретил в вестибюле старого знакомого, некоего Майкла Шенли, который когда-то служил у него в Чикаго. Тот предложил Каупервуду пойти в парижскую Оперу, на концерт: там будут играть сочинения какого-то поляка по фамилии Шопен, о котором сейчас много говорят.
The name was only vaguely familiar to Cowperwood, and even less so to Shanley, but they went; and Cowperwood was so entranced by the music that on reading in the program notes that Chopin was buried at Pere-Lachaise, he suggested they visit that world-famous burial ground next day.	Эту фамилию Каупервуд лишь мельком где-то слышал, а Шенли она и вовсе ничего не говорила. Тем не менее они отправились на концерт, и музыка так захватила Каупервуда, что, узнав из концертной программы, где похоронен Шопен, он предложил своему спутнику посетить кладбище Пер-Лашез - это знаменитое место упокоения великих людей.
Accordingly, the following morning he and Shanley went to P?re-Lachaise, where they engaged a guide, who, in English, furnished them with much information as they walked along the cypress-bordered avenues of the cemetery.	И вот на следующее утро Каупервуд и Шенли отправились на Пер-Лашез: там они взяли гида, и он по-английски рассказал им немало интересного, водя их по обсаженным кипарисами дорожкам кладбища.
Thus they learned that here, under this shaft, lay Sarah Bernhardt, who, in past days in Chicago, had so moved him with her golden voice.	Вон под тем обелиском лежит Сара Бернар, чей дивный голос когда-то в Чикаго так глубоко взволновал Каупервуда.
A little farther on was the tomb of Balzac, of whose works he knew only that they were considered great.	Немного дальше - могила Бальзака, о произведениях которого Каупервуд знал лишь то, что их считают гениальными.

As he paused and gazed, he once again became sensible of the fact that his own particular labors had barred him from knowledge of the intellectual and artistic significance of genius in many other fields.	Он останавливался то перед одним надгробием, то перед другим, рассматривал их - и вдруг снова почувствовал, что дела до сих пор занимали слишком большое место в его жизни: они помешали ему узнать творения многих и многих великих мыслителей и художников.
They passed the tombs of Bizet, de Musset, Moli?re, and at last they came to Chopin's resting place, which they found to be strewn with ribbon-tied bouquets of roses and lilies.	Они миновали могилы Визе, Мюссе, Мольера и наконец подошли к месту упокоения Шопена; на могильной плите лежали букеты роз и лилий, перевязанные лентами.
"Think of that now!" exclaimed Shanley.	- Подумать только! - воскликнул Шенли.
"To be sure, he's a great musician, but he's been dead for more than half a century, and here are all these flowers!	- Он, конечно, великий музыкант, но ведь умер-то он больше пятидесяти лет назад, а посмотрите -какая уйма цветов!
Be gorra, no one will ever do that for me, I know!"	Э, черт возьми, вот для меня этого наверняка никто не сделает!
Which thought caused Cowperwood to question the likelihood of flowers being strewn over his own grave, even a year after his death-an idea which amused more than it irritated him, for he well knew there were few graves anywhere, earnest labors or no earnest labors, strewn with flowers after so many years.	А Каупервуд подумал, что даже спустя год после его смерти вряд ли его могила будет усыпана цветами. Эта мысль не столько раздосадовала, сколько позабавила его: он прекрасно знал, что, как бы человек ни трудился при жизни - хорошо или плохо, - не много на свете таких людей, чьи могилы осыпают цветами через десятки лет после их смерти.
However, before leaving P?re-Lachaise, he was destined for one more surprise.	Однако на кладбище Каупервуда ждал сюрприз.
For as they turned south toward an exit, they suddenly came upon the lovely double tomb of Ab?lard and H?lo?se, concerning which their guide proceeded to recite the well-known tragic romance of the ill-starred pair.	Когда они уже направились было к выходу, их взорам предстало чудесное двойное надгробие на могиле Абеляра и Элоизы, и гид рассказал всем известную трагедию этой злосчастной пары.
H?lo?se and Ab?lard!	Элоиза и Абеляр!
The love of a young girl for the spiritually brilliant monk, and the savage brutality of her father, the cruel member of a bishop's council of a cathedral of the eleventh century!	Одиннадцатый век: юная девушка, влюбленная в ученого монаха, и неумолимый, жестокосердый отец ее, член соборного капитула!
Cowperwood, up to this hour, had never heard of these lovers.	Каупервуд никогда в жизни не слыхал об этих несчастных влюбленных.
But now, as he stood listening to the guide, an obviously refined and very attractive woman, carrying a basket filled with flowers, approached the tomb and began to strew the multicolored blossoms upon and around it.	Пока гид рассказывал, подошла молодая, изящная и очень красивая женщина с корзиночкой цветов в руках и стала пригоршнями бросать на могилу алые, голубые, белые цветы.
Both Cowperwood and Shanley were so moved by this that they removed their hats, and, catching her eye, respectfully bowed. She acknowledged their interest by saying:	Это зрелище так поразило Каупервуда и Шенли, что оба сняли шляпы и, выждав, пока она обратит на них внимание, почтительно поклонились.

"Merci beaucoup, messieurs," and walked away.	-Merci beaucoup, messieurs,[5] - прошептала она уходя.
But this colorful and moving incident set up a train of thought in Cowperwood's mind which related to himself and the Aileen of his earlier days.	Этот яркий и трогательный эпизод навел Каупервуда на размышления о тех чувствах, что связывали его когда-то с Эйлин.
For, after all, when he, at one point of his career, had been imprisoned in Philadelphia, it was she who, in face of all his enemies, including her father, had visited him faithfully to declare her unchanging love and ease his lot in any way she could.	Ведь в то время, когда он сидел в филадельфийской тюрьме, именно она наперекор всем его врагам, в том числе и своему отцу, словно верная жена, приходила к нему на свидание, уверяла его в своей неизменной любви и всеми силами старалась облегчить его участь.
Like H?lo?se with Ab?lard, she had wanted him and no one else, and still did so, as he knew.	Подобно Элоизе, любившей Абеляра, она стремилась, да и сейчас стремится только к нему, и никто другой ей не нужен.
Suddenly there flashed into his mind the idea of a tomb for the two of them, a beautiful and enduring resting place.	Внезапно у Каупервуда возникла мысль построить красивый склеп, который простоит века и где они с Эйлин будут покоиться вдвоем.
Yes, he would employ an architect, secure designs, he would build a beautiful tomb which would commemorate the fact that at least at one time he had cared for her as much as she cared for him.	Да, он наймет архитектора, сам выберет проект, -он воздвигнет прекрасную гробницу, которая увековечит память о том, что и он когда-то любил Эйлин так же, как она любит его до сих пор.
Chapter 59	59
On Cowperwood's return to London, Berenice was startled by the change in his appearance. He seemed utterly weary, and had obviously lost weight.	Наконец Каупервуд вернулся в Лондон, и Беренис, увидев его, не на шутку испугалась: он заметно похудел и казался совсем измученным.
She complained to him about his lack of consideration of his own physical welfare and the fact that she saw so little of him.	Она посетовала, что он плохо следит за своим здоровьем и что она теперь редко видит его.
"Frank, dear," she began, in an affectionate tone, "why do you let these things take so much of your time and energy?	- Фрэнк, милый, - ласково говорила она, - зачем ты отдаешь этим своим делам так много времени и сил?
You seem so strained and nervous.	Ты слишком переутомился и стал таким нервным.
Don't you think you should see a doctor and have a thorough examination before you go any further?"	По-моему, тебе надо посоветоваться с врачом, пусть тебя внимательно исследуют.
"Bevy, dear," he said putting his arm around her waist, "there's no need for you to be so concerned.	- Беви, дорогая моя, - ответил он, обнимая ее за талию, - ты не беспокойся.
I know I'm working too hard, but this will soon be over and I won't have to bother with so many business angles any more, for the present, anyhow."	Правда, я чересчур много работаю, но это скоро уже кончится, и мне не придется больше ломать голову над всем этим - по крайней мере в ближайшем будущем.
"But do you really feel all right?"	- Но ты в самом деле здоров?
"Yes, dear, I think I'm all right.	- Да, дорогая, по-моему, все в порядке.
Anyhow, this particular phase of development is so important that I feel I must give it my personal attention."	Видишь ли, сейчас очень важно, чтобы я сам следил за ходом дел.

But even as he said this, he stooped forward as if stricken by a sudden pain.	Но еще не договорив, он вдруг весь как-то скрючился, согнулся вдвое, словно от приступа острой боли.
She ran to his side, exclaiming: "Frank, what is it? What's the matter? Have you ever had anything like this before?"	- Фрэнк, что с тобой? Что случилось? Так уже бывало когда-нибудь? - бросилась к нему Беренис.
"No, dear, I certainly haven't," he said.	- Нет, дорогая, никогда, - сказал он.
"But it can't be anything serious, I'm sure."	- Но это ничего, я уверен, ничего страшного нет.
And he partially recovered himself.	Он с трудом превозмог боль.
"Of course," he continued, "there must be something to cause such a sharp pain.	- Конечно, - продолжал он, - надо бы выяснить в чем дело. Такая острая боль не возникнет без причины.
Maybe you'd better call Dr. Wayne and ask him to come over and take a look at me ..." a suggestion that sent Berenice at once to the telephone.	Знаешь что: позвони-ка доктору Уэйну и попроси его зайти. Беренис тотчас кинулась к телефону.
When the doctor arrived, he was surprised to find Cowperwood looking so drawn, and after partially examining him and writing a prescription to be filled at once, he asked him to come to his office next morning for a thorough check-up, which Cowperwood agreed to do.	Когда приехал Уэйн, он был поражен измученным видом больного; бегло осмотрев его и прописав успокаивающее лекарство, которое следовало начать принимать немедленно, врач попросил Каупервуда на следующее утро приехать к нему для основательного исследования. Каупервуд сразу согласился.
However, within a week, after two of the best specialists in London had been called in by Dr. Wayne and reported to him their conclusions, he was shocked to learn that severe kidney condition had developed that might end fatally within a comparatively short time.	А через неделю, после консультации с двумя лучшими лондонскими специалистами, которые, осмотрев больного, сообщили Уэйну свое заключение, врач убедился, что у Каупервуда серьезная болезнь почек и что она довольно скоро может привести к трагическому концу.
He ordered Cowperwood to rest and take the prescribed drugs that were meant to induce less activity.	Он велел Каупервуду лежать и принимать лекарства, которые должны были приостановить развитие болезни.
However, when Cowperwood came into Dr. Wayne's office a few days later for his physical report, he told the doctor that he was feeling better and his appetite appeared to be normal.	Однако через несколько дней, придя показаться доктору Уэйну, Каупервуд объявил, что чувствует себя лучше, и аппетит у него, кажется, совсем восстановился.
"The trouble with these cases, Mr. Cowperwood," said Dr. Wayne, very quietly, at this point, "is that they are eccentric in their effects, and the pain they produce sometimes stops for a time.	- Вся беда в том, мистер Каупервуд, - спокойно отвечал доктор Уэйн, - что эти болезни очень капризны; боль, которую они вызывают, может на некоторое время вдруг прекратиться.
However, that doesn't mean that the patient is cured, or even better.	Но это вовсе не значит, что больной выздоровел или что дело идет на поправку.
The pains may return, and this often causes definite and disturbing predictions on the part of our specialists, who are not always correct by any means.	Боли могут возобновиться, и тогда наши специалисты выносят категорический и печальный приговор, который, впрочем, далеко не всегда бывает правилен.
Rather, the patient may grow better and live for years.	Нередко состояние больного улучшается, и он живет еще долгие годы.

On the other hand, he may grow worse, and that is one of the conditions which makes this disease so difficult to deal with.	Но ему может стать и хуже, - и вот из-за таких-то неожиданностей эту болезнь и трудно лечить.
So you see, Mr. Cowperwood, that is why I cannot speak to you as definitely as I would like to."	Теперь вы понимаете, мистер Каупервуд, отчего при всем своем желании я не могу вам сказать ничего определенного.
Here Cowperwood interrupted him. "I feel there's something you'd like to tell me, Dr. Wayne.	- А по-моему, вы все-таки хотите мне что-то сказать, доктор Уэйн, - прервал Каупервуд.
And I would most certainly like to know exactly what the report of the specialists is. It doesn't matter what it is, I want to know.	- И я желаю знать, какой именно диагноз поставили специалисты - все равно, хороший или плохой - я хочу его знать.
Are my kidneys so bad?	У меня что-нибудь серьезное с почками?
Is there any organic trouble which is fatal?"	Что, это заболевание - органическое и может быстро доконать меня?
Dr. Wayne looked at him with a steady gaze.	Доктор Уэйн посмотрел ему прямо в глаза.
"Well, the specialists report that with rest and no hard work, you may live a year or a little more.	- Что ж, специалисты говорят так: если вы будете достаточно отдыхать и избегать переутомления, то проживете еще год или около того.
With extreme care, you may even live longer.	А если будете очень беречь себя, соблюдать полный покой, то проживете и дольше.
Yours is a case of chronic nephritis, or Bright's disease, Mr. Cowperwood.	У вас хронический нефрит, или Брайтова болезнь, мистер Каупервуд.
However, as I have explained to you, they are not always right."	Но, как я уже говорил вам, специалисты не всегда бывают правы.
This studied reply was received by Cowperwood calmly and thoughtfully, even though now, for the first time in his almost uniformly healthy life, he was faced with news of a probably fatal disease.	Этот осторожный, тщательно обдуманный ответ был выслушан Каупервудом спокойно, в полном молчании, хотя впервые за всю свою жизнь он, человек с цветущим здоровьем, оказался во власти недуга, быть может рокового.
Death!	Смерть!
Probably no more than a year to live!	Очевидно, не больше года жизни!
An end to all of his creative labors!	И конец всем его усилиям и стремлениям!
And yet, if it was to be, it was to be, and he must brace himself and take it.	Но что суждено, то суждено, надо взять себя в руки и смириться.
After leaving the doctor's office, he felt himself not so much concerned with his own condition as with the effect of his final passing on the several personalities so closely connected with him throughout his life: Aileen, Berenice, Sippens; his son, Frank Cowperwood, Jr.; his first wife, Anna (now Mrs. Wheeler); and their daughter Anna, whom he had not seen for years, still for whom he had made ample provision over a long period.	Каупервуд вышел от врача, озабоченный не столько собственной болезнью, сколько судьбами тех, с кем он был связан в ту или иную пору своей жизни. Как-то отразится его смерть на Эйлин, Беренис, Сиппенсе, на Фрэнке Каупервуде-младшем, его сыне, на его первой жене Лилиан, ныне миссис Уилер, и их дочери Лилиан, которую он не видел много лет, - правда, он хорошо обеспечил ее, ей хватит надолго.
And there were others to whom he felt obligated.	Были и еще люди, о которых он чувствовал себя обязанным позаботиться.

On his way to Pryor's Cove later on in the day, he kept turning over in his mind the necessity of putting all his affairs in order.	Позже, по дороге в Прайорс-Ков, он все время думал о том, что нужно привести в порядок свои дела.
The first thing to do now was to make his will, even though these specialists might be wrong.	Прежде всего - составить завещание, даже если эти доктора и ошибаются.
He must provide financially for all those who were closest to him.	Он должен обеспечить всех, кто был близок ему.
And then there was his treasured art gallery, which he intended to leave to the public.	Нужно решить вопрос о своем сокровище -картинной галерее; она должна быть так или иначе доступна для публики.
There was also the hospital which he had always desired so keenly to establish in New York.	У него было и еще одно заветное желание -построить больницу в Нью-Йорке.
He must do something about that.	Надо что-то сделать в этом направлении.
After paying the various heirs and such beneficiaries as he proposed to favor, there should still be ample means for a hospital that offered the best services to all who chanced to be without funds and had no place else to turn.	После того как он выделит все, что полагается, всевозможным наследникам и тем, кого он намерен облагодетельствовать, останется еще изрядная сумма, ее с избытком хватит на больницу: люди, оказавшиеся без средств и без пристанища, смогут получить там отличную медицинскую помощь и уход.
Besides, there was the matter of the tomb which he wished to erect for himself and Aileen.	Кроме того, предстояло еще подумать и о склепе, который он хотел воздвигнуть для себя и для Эйлин.
He must consult an architect and have him carry out a design that would be beautiful and appropriate.	Нужно посоветоваться с архитектором и заказать ему эскиз. Пусть это будет красивый и достойный мавзолей.
It might compensate in some way for his seeming neglect of her.	Этим он хоть как-то загладит свое невнимание к жене.
But what about Berenice?	Но как быть с Беренис?
As he now saw it, he could not provide for her openly in his will.	Нельзя открыто упомянуть ее в завещании.
He did not wish to expose her to the prying inquiries of the press and the inescapable envy of the public in general.	Это значило бы натравить на нее свору навязчивых репортеров и сделать предметом всеобщей зависти.
But he would arrange the matter now in a different way.	Нет, он уладит это иначе.
Though he had already established an independent trust fund for her, he would now cash an additional block of bonds and shares which he held in various corporations, and transfer the cash to her.	Он уже открыл на ее имя счет в банке, а теперь еще превратит в наличные часть своих облигаций и акций и передаст деньги ей.
This would insure her against danger of lack of funds in the years to come.	Это обеспечит ее на многие годы.
But by now his carriage had arrived at Pryor's Cove, and his troublesome train of thought was interrupted by the appearance of Berenice, smiling affectionately and anxious to hear what the doctor had said.	Но тут экипаж Каупервуда подкатил к Прайорс-Кову, и его тревожные мысли были прерваны появлением Беренис, - она встретила его ласковой улыбкой и тотчас стала расспрашивать, что же сказал доктор.

But, as usual, in his independent, stoical way, he waved her inquiry aside as not too important.	Однако по своей независимой, стоической натуре Каупервуд не мог сказать правду - он только отшутился по обыкновению.
"It isn't anything of consequence, dear," he said.	- Ничего серьезного, дорогая, - сказал он.
"A little irritation of the bladder, possibly due to overeating.	- Небольшое воспаление мочевого пузыря, -наверно, я просто съел лишнее.
He gave me a prescription and advised me to ease up on work."	Доктор прописал мне лекарство и посоветовал поменьше работать.
"There I knew it!	- Ну вот! Так я и знала!
That's what I've been saying all along!	Я ведь все время это говорила!
You should rest more, Frank, and not be doing so much actual physical labor."	Ты должен больше отдыхать, Фрэнк, а не работать с утра до ночи.
But here Cowperwood successfully changed the subject.	Но тут Каупервуду удалось переменить тему разговора.
"Speaking of hard work," he said, "is anyone around here doing anything about those squabs and that special bottle of wine you were telling me about this morning . . .?"	- Кстати о тяжких трудах, - сказал он. - Ты, кажется, утром что-то говорила насчет голубей и бутылки какого-то особенного винца?
"Oh, you incorrigible!	- Вот, неисправимый!
Here comes Phenie now to set the table.	Сейчас Фини накроет на стол.
We're having dinner on the terrace."	Мы будем обедать на террасе.
He seized her hand, saying: "You see, God protects the honest and the industrious ..."	- Знаешь, бог бережет честных и трудолюбивых, -сказал он, поймав ее руку.
And cheerfully, hand in hand, they walked into the house together.	И весело, держась за руки, они вошли в дом.
Chapter 60	60
Although Cowperwood appeared to have enjoyed his dinner with Berenice very much, his mind had been, treadmill fashion, going round and round in a circle which included in one section his various commercial and financial interests and in another the various individuals, men and women, who had labored with him toward the completion of the great traction systems in which he had been so absorbed.	Хотя Каупервуд, казалось, от души наслаждался обедом в обществе Беренис, мысли его, точно по кругу, снова и снова возвращались к одному и тому же: он думал то о своих разнообразных коммерческих и финансовых делах, то о различных людях - мужчинах и женщинах, которые так или иначе помогали ему в осуществлении его планов - строительстве огромной дорожной сети.
The men, in the main so helpful, the women so entertaining; all of whom, collectively, had made him some thirty colorful years.	Эти люди действительно были ему поддержкой -мужчины помогали в делах, женщины скрашивали досуг! Ведь благодаря им он так ярко и полно прожил последние тридцать лет своей жизни.

And now, although he did not really believe the doctor's diagnosis to be as fateful as it had sounded, nevertheless, because of their prediction as to the finality of his days, plus this lovely hour with Berenice, here by the Thames, and this pleasant lawn that spread before them, he could not help but feel the fleeting beauty of life and its haunting poignancy.	Каупервуд не очень верил диагнозу врачей, -может быть, его болезнь вовсе и не приведет к трагической развязке, - а все же их предсказания о близости конца не могли не подействовать на него; и в этот дивный вечерний час, сидя с Беренис и глядя на Темзу и на зеленые луга, простирающиеся перед ним, он невольно с особенной остротой ощущал всю красоту и мимолетность жизни.
For his life had been so full, so dramatic, and so memorable.	А какой насыщенной была его жизнь, сколько в ней было драматизма, сколько сохранилось волнующих воспоминаний.
Only now to be made to contemplate the possibility of the sudden cessation of all that he could look upon as himself, had a tendency to emphasize the value of all he had been and enjoyed.	И только теперь, когда он в любую минуту мог лишиться того, что наполняло его дни и что казалось ему неотделимым от него самого, он почувствовал настоящую цену жизни и ее радостям.
Berenice-so young, so wise, and so entertaining-who, under favorable conditions, could be with him for so many years to come. And that was what she was so cheerfully and helpfully thinking about, as he could feel.	Беренис - такая умница, молодая, веселая. Будь все благополучно, сколько еще лет они могли бы провести вместе... И, конечно, именно об этом она думает сейчас, она полна надежд и желания быть ему полезной.
For once he could not contemplate the fatal processes of life with his usual equanimity.	И впервые мысль о быстротечности бытия поколебала его обычную невозмутимость.
Actually he could only consider the poetic value of this hour, and its fleetingness, which involved sorrow and nothing but sorrow.	С какой-то необычайной остротой он ощущал поэзию этих минут, их мимолетность, которая несет в себе горечь, только горечь...
However his outward manner indicated nothing of his mental depression, for he had already concluded that he must pretend, act.	Впрочем, ничто в поведении Каупервуда не выдавало владевших им тяжелых мыслей, ибо он уже решил, что должен притворяться, играть.
He must go about his affairs as usual until the very hour or moment when this medical prediction should be fulfilled, if it were to be fulfilled.	Он должен, невзирая ни на что, заниматься делами до тех пор, пока не наступит тот час, та минута, когда сбудутся предсказания врачей,-если они вообще сбудутся.
So he left Pryor's Cove in the morning for his office, as usual, where he went through his daily routine with the same calm and precision as he had always displayed in connection with decisions, procedure, etc.	Утром он, как обычно, поехал из Прайорс-Кова к себе в контору и принялся за повседневные дела с тем же спокойствием и ясностью мысли, с какими он всегда принимал решения и разрабатывал свои планы.
Only now he felt called upon to set in motion such varying processes as would lead to the fulfilment of all his personal wishes in the event of his death.	Он чувствовал: сейчас необходимо привести в действие все пружины, чтобы в случае внезапной смерти ни одно его желание не осталось неисполненным.
One of these was the tomb for himself and the disappointed Aileen.	Одним из этих желаний было воздвигнуть склеп для себя и для обманутой Эйлин.

Accordingly he called in Jamieson, his secretary, and asked him to report to him the names and unquestionable skill of any architect, either in England or on the Continent, who had achieved a reputation for the building of mausoleums.	И вот Каупервуд вызвал своего секретаря Джемисона и попросил его составить список лучших архитекторов, пользующихся широким признанием, - все равно: англичан или с континента, - которые создали себе имя постройкой памятников и мавзолеев.
He wished the data as soon as possible, as he was getting it for a friend.	Эти сведения нужны одному его приятелю - и как можно скорее!
This done, he turned his attention to his favorite interest: his art gallery, to which he wanted to add such paintings as would make his an outstanding collection.	Покончив с этим, Каупервуд занялся тем, что было ему всего дороже - картинной галереей; он хотел пополнить ее такими полотнами, чтобы она стала поистине выдающейся коллекцией.
To this end he addressed a number of letters to persons who bought and sold such masterpieces, and eventually secured some very valuable paintings: among them a Bouguereau, "Invading Cupid's Realm"; Corot's "The Path to the Village"; a Frans Hals, "Portrait of a Woman"; Rembrandt's "Resurrection of St. Lazarus."	С этой целью он написал тем, кто покупал и продавал подобные шедевры, и ему удалось приобрести несколько очень ценных полотен, в том числе "Нашествие в царство Купидона" Бутро, "Дорога в деревню" Коро, "Портрет женщины" Франса Гальса, "Воскресение св. Лазаря" Рембрандта.
These he shipped to New York.	Все это он отправил пароходом в Нью-Йорк.
Alongside of these specific activities, however, were the inevitable details in connection with the underground project. Claims, quarrels, interference from rivals, petty lawsuits!	Он занимался не только этим - неизбежные заботы, связанные со строительством метрополитена, неотступно требовали его внимания: иски, конфликты, столкновения с конкурентами, судебные процессы по всяким мелочным поводам!
However, after a time, he was able to meet all of the requirements of the situation, and also, by this time, he was beginning to feel so much better that he concluded there was nothing of import to the original pains which had caused him to consult a physician.	Но прошло всего несколько дней, и Каупервуд, освоившись со своим новым положением, начал быстро и решительно приводить в порядок свои дела; к тому же он стал чувствовать себя намного лучше и уже склонен был думать, что боли, заставившие его обратиться к врачу, были вызваны каким-то пустяком.
In fact, his future looked more rosy than at any time since first he had come to London.	В самом деле, никогда еще с тех пор, как он впервые приехал в Лондон, будущее не представлялось ему в более розовом свете.
Even Berenice decided that his old physical stamina had reasserted itself.	Даже Беренис и та решила, что он сумел восстановить былой запас жизненных сил.
In the meantime, Lord Stane, impressed by Cowperwood's creative energy, which was expressing itself in so many new and original ideas, decided that now would be the time to stage a social affair in Cowperwood's honor at his lovely sea place, Tregasal, where at least two hundred guests could be accommodated.	Тем временем лорд Стэйн, пораженный неиссякаемой энергией Каупервуда - сколько новых и оригинальных идей он за это время предложил! - подумал, что пора бы устроить в честь американского финансиста прием в Трегесоле, чудесном поместье на берегу моря, где можно разместить по меньшей мере две сотни гостей.

And so, after much meditation as to the important persons to be invited, the date was set, and Tregasal, with its beautiful grounds and its huge ballroom, with chandeliers rivaling the glitter of the moonlight, the scene of the ball.	И вот после долгих размышлений о том, кого из именитых людей следует пригласить, был, наконец, назначен день приема, и Трегесол с его изумительным парком и огромным залом для танцев, где люстры соперничали в блеске с луной, избран местом бала.
Lord Stane, standing near the main entrance, greeted the inpouring guests.	Лорд Стэйн, в дверях зала, приветствовал прибывавших гостей.
And, as he now saw Berenice entering on Cowperwood's arm, he thought she was especially beautiful tonight, in a trailing white gown of Greek design and simplicity, held at the waist with a golden cord, her red hair crowning this costume as might a wreath of gold.	Беренис, входившая под руку с Каупервудом, показалась ему на этот раз особенно красивой - ее простое белое платье с треном, стянутое в талии золотым шнуром, походило на греческую тунику, а огненно-рыжие волосы были словно золотой венец.
And to climax all for Stane, as she approached she looked and smiled at him in such a way that all he could say was:	Подойдя к Стэйну, она подарила его таким взглядом и такой улыбкой, что у него невольно вырвалось:
"Berenice!	- Беренис!
Beautifuname = "note" You are a dream of loveliness!"-a greeting which Cowperwood, stopping to exchange a few words with one of his most important stockholders, failed to catch.	Волшебница! Вы обворожительны! Это приветствие не достигло слуха Каупервуда, который как раз здоровался с одним из своих самых крупных акционеров.
"I must have the second dance," said Stane, holding her hand for a moment.	- Вы должны отдать мне второй танец, - сказал Стэйн, задержав на минуту руку Беренис.
And she graciously nodded her head.	Она грациозно кивнула.
After greeting Berenice, he welcomed Cowperwood, his honored guest, in most cordial manner, detaining him long enough for the numerous officials of the Underground and their wives to greet him.	Поздоровавшись с Беренис, Стэйн чрезвычайно тепло приветствовал своего почетного гостя -Каупервуда; они разговаривали так долго, что Стэйн успел представить ему многих высших служащих метрополитена и их жен.
It was not long before supper was announced, and the guests, entering and seating themselves, were indulging in conversation and sipping wines of rare vintage, plus a special brand of champagne which Stane was satisfied would please the most exacting taste.	Вскоре объявили, что ужин подан; за столом завязался оживленный разговор, гости отдавали должное редкостным винам и шампанскому особой марки, которое, - в этом Стэйн не сомневался, - удовлетворит самого требовательного ценителя.
Laughter and the murmur of conversation increased in volume, pleasingly modified by the soft notes of the music floating in from the adjoining chamber.	Смех, веселые разговоры, остроты слышались со всех сторон, к ним примешивались мягкие звуки музыки, доносившиеся из соседней комнаты.
Berenice found herself seated near the head of the table, with Lord Stane on one side and the Earl of Bracken on the other, the latter a rather attractive young man, who, long before the end of the third course, was urging her to be charitable enough to save for him at the least the third or fourth dance.	Беренис оказалась почти во главе стола: по одну ее руку сидел лорд Стэйн, по другую - граф Бреккен, весьма приятный молодой человек, который еще задолго до окончания ужина стал умолять ее сжалиться и оставить для него хотя бы третий или четвертый танец.

But while she was both interested and flattered, her eyes were constantly following the motions of Cowperwood, who, at the other end of the table, was indulging in lively conversation with an exceedingly attractive brunette on one side while obviously not neglecting a very engaging beauty on the other.	Но хотя такое внимание было ей и приятно и лестно, взгляд ее снова и снова возвращался к Каупервуду; она следила за каждым его движением, а он, на другом конце стола, оживленно болтал с удивительно красивой брюнеткой, своей соседкой слева, не забывая, однако, и о соседке справа - не менее обворожительной красавице.
She was pleased to find him relaxed and entertained, since for some time she had not seen him so.	Беренис радовалась, что он отдыхает и веселится, - она уже давно не видела его таким.
However, the dining being of considerable duration, and the supply of champagne unlimited, she harbored some fear as to Cowperwood.	Ужин затягивался, шампанское лилось рекой, и Беренис начала опасаться за Каупервуда.
His gestures and conversation, she noted, were becoming more and more enthusiastic, obviously because of the champagne, and this troubled her.	Его речь и жесты под действием шампанского становились все более порывистыми, и это беспокоило ее.
And when, finally, Lord Stane made the announcement that all who wished to dance could now adjourn to the ballroom, and Cowperwood came over to claim her for a dance, she was still further troubled by his elated manner.	Когда же лорд Стэйн пригласил всех желающих пройти в зал для танцев и Каупервуд, возбужденный и красный, подошел к Беренис, она совсем встревожилась.
And yet he walked with the air of one who was as sober as anyone present.	Однако он вел ее в зал с видом человека, выпившего ничуть не больше других.
As they moved together in rhythmic measures of the waltz, she whispered to him.	Кружась с ним по блестящему паркету под плавные звуки вальса, Беренис шепнула:
"Are you happy, darling?"	-Ты счастлив, милый?
"Never happier," he answered.	- Я никогда еще не был так счастлив, - ответил он.
"I'm with you, my beautiful!"	- Ведь ты со мной, моя красавица!
"Darling!" whispered Berenice.	- Милый! - прошептала Беренис.
"Isn't it wonderful, Bevy?	- Ну, скажи, Беви, разве все не чудесно?
You, this place, these people!	Ты, этот дом, эти люди!
This is what I've been seeking all my life!"	Вот к таким минутам я стремился всю свою жизнь!
She smiled affectionately at him, but just then she felt him sway slightly and then pause and place his hand to his heart, murmuring:	Она ласково улыбнулась ему, но он вдруг пошатнулся, остановился и, прижав руку к сердцу, пробормотал:
"Air, air; I must get outside!"	- Душно, душно... Выйдем на воздух!
She took firm hold of his hand and led him toward an open door out onto a balcony facing the sea.	Беренис крепко взяла его под руку и повела к открытой двери на балкон, выходивший к морю.
She urged and aided him to the nearest bench, on which he sank limply and heavily.	Всячески подбадривая Каупервуда, Беренис помогла ему добраться до ближайшей скамьи, на которую он бессильно и грузно опустился.

By now she was terribly alarmed, and ran toward a servant who was passing with a tray, exclaiming:	Неописуемая тревога овладела Беренис; в это время показался слуга с подносом, и она бросилась к нему:
"Please!	- Помогите!
I need help!	Скорее!
Get someone, and help me get him to a bedroom.	Позовите кого-нибудь, перенесем его в спальню.
He is seriously ill."	Ему очень плохо.
The frightened servant immediately called the butler, who had Cowperwood carried into an unoccupied chamber on the same floor, after which Lord Stane was notified.	Перепуганный слуга тотчас позвал дворецкого, который распорядился отнести Каупервуда в свободную комнату на том же этаже и доложил обо всем лорду Стэйну; тот поспешил к больному.
He, upon his arrival, was so shocked by Berenice's distress that he ordered the butler to remove Cowperwood to his own suite on the second floor, and at once called his own physician, Dr. Middleton.	Увидев, в каком отчаянии Беренис, он приказал дворецкому перенести Каупервуда в свои покои на втором этаже и немедленно вызвал своего врача - доктора Мидлтона.
Also the butler was instructed to insure silence on the part of all of the servants in regard to this.	Дворецкому было велено также сказать слугам, чтобы они не смели болтать о случившемся.
In the meantime, Cowperwood was beginning to stir, and as Dr. Middleton came in, was so revived as to be conscious of the need of caution and to say to Stane that the less said about this the better, other than that he had tripped and fallen.	Тем временем Каупервуд начал приходить в себя, и доктор Мидлтон застал его уже в полном сознании: Каупервуд беспокоился о том, что болезнь его вызовет разговоры, - пусть Стэйн окажет, что он оступился и упал.
He was sure, he said, he would be all right in the morning.	К утру, конечно, все пройдет.
Dr. Middleton, however, had a different idea about his illness, and gave him a sedative.	Но доктор Мидлтон был несколько иного мнения.
After which he advised the sick man remain where he was for a day or two, at least, in order that he might discover whether there were any complications.	Он дал Каупервуду болеутоляющее лекарство и посоветовал хотя бы дня два провести в постели, -тогда станет ясно, какое течение приняла болезнь и нет ли осложнений.
For, as he said to Stane, Cowperwood's condition was probably more serious than a fainting spell.	- Тут, очевидно, дело куда серьезнее, чем простой обморок, - сказал он потом Стэйну.
Chapter 61	61
The next morning, when Cowperwood awakened in the Stane suite, he found himself, except for the goings and comings of very courteous servants, alone for a time, and it was then that he began to run over in his mind the fairly disturbing phases of all that had so swiftly happened to him.	На следующее утро Каупервуд проснулся в покоях Стэйна в полном одиночестве, если не считать необычайно почтительных слуг, иногда заходивших в комнату; и тут он попытался восстановить в памяти тревожную последовательность всего, что так внезапно произошло с ним накануне.
For he was a little startled by the fact that, after having arrived at a sense of relative security in connection with his physical welfare, he should be so suddenly made aware of his illness.	Он был поражен и даже напуган тем, что именно теперь, когда он уже перестал было опасаться за свое здоровье, болезнь вдруг снова дала о себе знать.
Was it really true that he had fallen victim to this fatal Bright's disease?	Неужели правда, что эта роковая Брайтова болезнь избрала его своей жертвой?

At the time of Dr. Middleton's call he had not been sufficiently alert to discuss this matter of his collapse.	Когда его смотрел доктор Мидлтон, Каупервуд еще не настолько пришел в себя, чтобы расспросить о причине, вызвавшей обморок.
For one thing, as he now recalled, he had had the sensation of extreme shortness of breath, which finally resulted in the physical weakness which caused him to fall.	Как же это было? Сначала он почувствовал, что ему не хватает дыхания; потом страшная слабость во всем теле - и он упал.
Was that due to a kidney condition, as earlier described by Dr. Wayne, or was it a matter of too much champagne, too much food?	В чем же все-таки причина - в болезни почек, о которой говорил ему доктор Уэйн, или просто он слишком много ел и выпил слишком много шампанского?
The doctor, as he recalled, had impressed upon him that he was not to drink anything but water and eat very lightly.	Ведь доктор строго-настрого наказывал ему ничего не пить, кроме воды, и быть очень умеренным в пище.
To make sure that he was following the right course in regard to himself, he decided to have Berenice cable his old-time friend and personal physician, Dr. Jefferson James, in New York, to come to London at once.	Чтобы выяснить, что же с ним на самом деле и чего ему ждать, Каупервуд решил попросить Беренис дать знать в Нью-Йорк его старому приятелю и личному врачу - доктору Джефферсону Джемсу: пусть немедленно приедет в Лондон.
This trusted friend would be the one to satisfy him as to his true condition.	Это преданный друг, каждому его слову можно верить, и он-то сумеет установить, что у него за болезнь.
However, as he slowly and somewhat calmly surveyed the situation, there was a tap at the door, and Lord Stane entered, making of his coming a very cheerful and gracious affair.	Пока Каупервуд не торопясь, спокойно обдумывал свое положение, в дверь постучали, и вошел лорд Стэйн, - он был весел, любезен и всячески старался ободрить больного.
"There you are!" he exclaimed.	- Вот вы какой! - воскликнул он.
"You and your beautiful girls and your champagne!	- Смотрите, до чего вас довели красивые девушки и шампанское!
Think of it!	Подумать только!
Aren't you really ashamed of yourself?"	И не стыдно вам?
Cowperwood smiled broadly.	Каупервуд широко улыбнулся.
"And, incidentally," went on Stane, "I have an order to inflict severe punishment on you for at least twenty-four hours.	- Кстати, - продолжал Стэйн, - мне приказано подвергнуть вас суровому наказанию по крайней мере на двадцать четыре часа.
No champagne! Instead, water!	Никакого шампанского - только вода!
No caviar, not a grain, only a thin sliver of beef, plus more water!	Никакой икры, ни единого зернышка, - только тоненький ломтик говядины, опять же с водой!
Perhaps, when you're about ready to collapse, a bowl of thin gruel and more water!"	Ну, уж если совсем соберетесь падать в обморок, пожалуй, дадим вам чашку жидкой кашицы и, конечно, еще водички!
Cowperwood sat up.	Каупервуд сел в постели.
"I call that tops for cruelty," he said.	- Да это верх жестокости! - воскликнул он.

"But perhaps, you can be induced to share my water and gruel.	- Но, быть может, вы согласитесь разделить со мной воду и кашицу?
In the meantime, and strictly in confidence, you might tell me what Dr. Middleton told you."	А пока мы будем кутить, вы могли бы под большим секретом поведать мне, что вам сказал доктор Мидлтон.
"Well," replied Stane, "what he really said was that you were forgetting that your years are creeping up on you, and that champagne and caviar are entirely outside your present powers of digestion.	- Видите ли, - ответил Стэйн, - он сказал, что вы забываете о своем возрасте и что шампанское и икра вам абсолютно противопоказаны.
Also dancing until sunrise.	И танцы до утра - тоже.
Hence your collapse on my over polished ballroom floor.	Вот вы и поскользнулись на моем чересчур натертом бальном паркете.
And hence Dr. Middleton's approaching visit to find out how you're getting along, although he says he cannot find that there is anything seriously wrong with you other than overwork, which is something you can easily remedy.	Теперь вам предстоит принять доктора Мидлтона, который намерен посмотреть, как вы себя чувствуете. Впрочем, ничего серьезного он не находит - просто переутомление, которого впредь вы, конечно, без труда можете избежать.
And I must tell you that your lovely ward, who was good enough to accept my offer of lodging for the night, will be down shortly.	Еще позвольте сообщить вам, что ваша очаровательная сиделка любезно приняла мое предложение остаться здесь на ночь и скоро сойдет вниз.
I need not tell you, of course, that she is as greatly concerned as I am, regardless of Dr. Middleton's conclusions"-a statement which caused Cowperwood to assert rather positively: "But there's nothing of any consequence the matter with me.	Нечего и говорить, что, независимо от заключения доктора Мидлтона, и она и я очень обеспокоены... - Ничего страшного со мной не произошло, -решительно заявил Каупервуд.
I may not be as good as new, but I'm still somewhere near it.	- Я уже не мальчик, конечно, но еще далеко не дряхлая развалина.
And as far as business is concerned, I'll be on hand to cope with any difficulties there.	Что касается дел, то в случае затруднений я в любое время к вашим услугам.
As a matter of fact, you should be able to judge for yourself, by the results so far, whether our affairs are being managed capably or not."	А в силах ли я вести дела - об этом вы можете судить хотя бы по результатам, которых нам удалось достичь.
There was just a tingle of reproach in his tone, which Stane noticed.	В его тоне был едва уловимый упрек, и Стэйн заметил это.
"The results have been tremendous," he said.	- Результаты потрясающие, - сказал он.
"Anyone who could come over here with such a proposition as yours and secure $25,000,000 from American investors, certainly deserves nothing but compliments from me.	- Можно только восхищаться человеком, который пришел к нам с таким предложением, как вы, и еще сумел раздобыть двадцать пять миллионов долларов у американских вкладчиков.
And I'm glad to express my gratitude, and that of our investors, for your interest and your services.	Я рад выразить вам свою признательность и признательность наших акционеров за ваши труды.
The only trouble is, Cowperwood, it all rests on your broad American shoulders and your continued health and strength.	Беда только в том, мистер Каупервуд, что вся затея лежит на ваших широких американских плечах и зависит от вашего здоровья и сил.
And that is important."	Вот в чем суть.

At this point there was a knock on the door, following which Berenice entered.	Тут раздался стук в дверь, и в комнату вошла Беренис.
After greetings and light conversation, Stane urged both to stay as long as they wished, whether it be a week or a month.	Завязалась легкая непринужденная беседа, и Стэйн предложил обоим погостить у него подольше - неделю, месяц, сколько душе угодно.
But Cowperwood, feeling the need of extreme privacy as well as quiet and rest, insisted on their early departure.	Но Каупервуд, ощущая потребность в уединении и покое, настаивал на скорейшем отъезде.
After Stane had left, he turned to Berenice, and said:	Когда Стэйн ушел, он сказал Беренис:
"It isn't that I feel so badly, dearest.	- Я вовсе не так уж плохо себя чувствую, дорогая.
I don't, but because of the need of avoiding publicity of any kind, I would like us to leave here as soon as possible, and if I had my choice, I would rather go to Pryor's Cove than to the hotel.	Не в этом дело. Просто я хочу избежать лишней шумихи, поэтому хорошо бы уехать отсюда поскорее и, если можно, в Прайорс-Ков, а не в гостиницу.
Won't you please arrange it with Lord Stane so that we may leave here in the morning?"	Ты не поговоришь с лордом Стэйном, чтобы мы еще утром могли уехать?
"Of course, dear," replied Berenice, "if that's what you want.	- Конечно, милый, раз ты этого хочешь, - ответила Беренис.
I would feel better myself if you were over there near me."	- И мне будет спокойнее, если ты будешь подле меня.
"There's one other thing, Bevy," went on Cowperwood.	- И еще одна просьба, Беви, - продолжал Каупервуд.
"I want you to get Jamieson to cable to Dr. Jefferson James in New York.	- Скажи Джемисону, пусть телеграфирует в Нью-Йорк доктору Джефферсону Джемсу.
He's my old physician and friend.	Это мой давнишний врач и старый друг.
Ask him, if possible, to come to London.	Попроси его приехать в Лондон, если он может.
Tell Jamieson this is to be confidential and in code.	Передай Джемисону, что это конфиденциально и должно быть зашифровано.
He can reach him at the New York Medical Society."	Он может послать телеграмму на адрес Нью-йоркского медицинского общества.
"Then you do feel that there is something wrong with you?"	- Значит, ты и сам чувствуешь, что с тобой что-то неладно?
Her tone indicated her nervousness.	В ее голосе слышалась тревога.
"No!	- Нет!
Not as bad as all that by any means, but, as you see for yourself, I'm in a rather uncertain state as to what's really wrong with me.	Не так уж плохо, вообще говоря, но ты же видишь: я до сих пор не знаю, что со мной.
Besides, as far as my public affairs are concerned, it might strike any person, particularly my stockholders and investors, as very peculiar that a man should suddenly collapse for no apparent reason, although I may have overdone my eating and drinking a little bit last night, particularly as to the champagne.	Ведь я свалился так внезапно, что всякое можно подумать. Как бы не переполошились мои акционеры и вкладчики! А может быть, просто я вчера съел и выпил лишнее.
But certainly I never felt like that before.	Но мне никогда еще не было так худо.

And I surely would like to see Jefferson.	Потому-то я и хочу повидать Джефферсона.
He'll know, and will tell me the truth."	Он уж выяснит, в чем дело, и скажет мне правду.
"Frank," interrupted Berenice at this point, "what did Dr. Wayne tell you the last time you saw him that you did not tell me?	- Фрэнк, - перебила Беренис, - а ведь ты так и не рассказал мне, что сказал тебе в последний раз доктор Уэйн.
What did the specialists' report show?"	Какой диагноз поставили специалисты?
"Oh, Dr. Wayne said that the pain I had at that time might be distantly related to Bright's disease, only he was not sure, because, he said, there are two phases of Bright's disease, chronic and acute.	- Видишь ли, Уэйн сказал, что боли могли быть вызваны Брайтовой болезнью, только он не уверен, потому что Брайтова болезнь бывает либо хроническая, либо острая.
Mine, he said, was neither one nor the other.	А у меня ни то, ни другое.
He said I would have to wait and see if anything of a more serious nature developed before any specialist could give a correct diagnosis."	Он оказал, что надо подождать и посмотреть, не появятся ли какие-то более определенные симптомы, а уж тогда специалисты сумеют поставить правильный диагноз.
"Well, if that's the case, I think Dr. James should come over.	- Ну, если так, доктор Джемс непременно должен приехать!
I'll get Jamieson to cable him tomorrow.	Я скажу Джемисону, чтобы он завтра же послал телеграмму.
In the meantime, I certainly think that Pryor's Cove is the place for you until such time as Dr. James feels you are all right."	И скорее поедем в Прайорс-Ков - это для тебя самое подходящее место. Ты будешь жить там, пока доктор Джемс не признает, что ты поправился.
Whereupon she crossed to the window, drawing the shade, and asked him to try and rest for a period while she went to make all the arrangements necessary for their departure in the morning. But even as she did this, her mind was wrestling with the import of all this to him, and though she was outwardly gracious, she was trembling inwardly.	Она подошла к окну, спустила штору и вышла, наказав Каупервуду лежать тихо и постараться уснуть, пока она будет готовиться к отъезду. И все время ее мучила мысль: чем это кончится для Фрэнка? Она старалась казаться спокойной, но не могла подавить внутренней дрожи.
"You are quite right, my dear," observed Stane, when she informed him of their decision to go to Pryor's Cove.	- Совершенно правильно, - заметил Стэйн, когда Беренис сообщила ему, что они решили ехать в Прайорс-Ков.
"It is likely to have a soothing effect on him, I'm sure, as it has had on me many times in the past.	- Я уверен, мистеру Каупервуду там будет лучше. На меня Прайорс-Ков всегда действовал целительно.
Besides, your mother is there, and she will be of help to you.	К тому же там ваша матушка, и она поможет вам.
If you will permit me, I'll drive you over myself in the morning.	С вашего разрешения, утром я сам отвезу вас.
Mr. Cowperwood is far too important to me to overlook anything that might contribute to his comfort and speedy recovery."	Я высоко ценю мистера Каупервуда, и мой долг сделать все от меня зависящее, чтобы ему было удобно и чтоб он мог скорее поправиться.
Chapter 62	62

The aftermath of all this was, in the course of the next two weeks, the arrival at Pryor's Cove of Dr. James, who, seeing Cowperwood resting comfortably in a bedroom overlooking the Thames, paused to observe:	Дней через десять в Прайорс-Ков прибыл доктор Джемс; увидев Каупервуда, удобно расположившегося в спальне, выходящей окнами на Темзу, он остановился в дверях и воскликнул:
"Well, Frank, I see that you're not so ill that you can't enjoy the beautiful view through these windows.	- Я вижу, Фрэнк, вы не так уж больны, раз способны любоваться пейзажем.
I'm half-inclined to suggest that you get up and hurry over to New York and let me stretch out here until I recover from my labors of getting here.	Может, вы прокатитесь в Нью-Йорк, а я тут понежусь и отдохну от тягот путешествия?
I've been dying for a vacation for years."	Я уже столько лет мечтаю как следует отдохнуть.
"Didn't you enjoy your trip over?" asked Cowperwood.	- У вас был тяжелый переезд через океан? -спросил Каупервуд.
"I never welcomed a change more in my life.	- Ничуть. Я никогда еще так не радовался перемене обстановки.
It was beautiful. The sea was calm and there was a minstrel troupe aboard that entertained me enormously. They were headed, if you please, for Vienna, and half of them were Negroes."	Поездка была восхитительная, океан как зеркало. С нами вместе ехала труппа певцов, почти все -негры, и было очень весело. Между прочим, они направлялись в Вену.
"Same old Jeff!" commented Cowperwood.	- Все тот же Джефф! - заметил Каупервуд.
"My, what a pleasure it is to see you again!	- Господи, до чего же приятно вас видеть!
If I have wished once, I have wished a score of times that you were over here and could study some of the oddities of these English!"	Знали бы вы, сколько раз я вас вспоминал! Вот бы, думаю, вам поглядеть, какие чудаки эти англичане.
"Bad as all that, are they?" said James, amusedly.	- Никуда они не годятся, а? - подтрунивал Джемс.
"But suppose you tell me the story of all this from the beginning.	- Но расскажите-ка мне прежде о себе.
Where were you, and why were you arrested?"	Только по порядку, с самого начала: где вы были, что с вами случилось и почему вас посадили под арест?
Whereupon Cowperwood slowly and carefully proceeded to recite the incidents of his life and labor since he had returned from Norway, together with the opinions of Dr. Wayne and the specialists.	И Каупервуд не торопясь, обстоятельно изложил Джемсу, что с ним произошло со времени возвращения из Норвегии и что сказал доктор Уэйн и специалисты.
"And that's why I wanted you to come over, Jeff," he concluded.	- Вот почему я и хотел, чтоб вы приехали, Джефф, - сказал он под конец.
"I knew you would tell me the truth.	- Я знаю вы скажете мне правду.
The specialists said it might be Bright's disease.	Специалисты думают, что это Брайтова болезнь.
In fact, they said I might not live more than a year and a half at the most, although Dr. Wayne did say that the conclusions of specialists are not necessarily always correct."	Уверяют даже, что я проживу года полтора, не больше; впрочем доктор Уэйн оговорился, что заключения специалистов не всегда бывают правильны.
"Right!" said Dr. James, emphatically.	- Вот это верно! - с жаром подтвердил доктор Джемс.

"Dr. Wayne's opinion, of course," continued Cowperwood, "may have given me a false sense of security, for it wasn't so very long after that I did quite some celebrating, at Lord Stane's place, and that brought on the disturbing incident I have described to you.	- Я поверил доктору Уэйну и, как видно, успокоился раньше времени, - продолжал Каупервуд. - А очень скоро, в гостях у лорда Стэйна, как раз и произошел неприятный случай, о котором я вам говорил.
I found myself suddenly very short of breath and had to be helped from the room.	У меня вдруг перехватило дыхание, и я даже не мог без посторонней помощи выбраться из комнаты.
It's made me rather doubtful of Dr. Wayne's diagnosis.	Тут уж я усомнился в словах Уэйна.
But now that you are here, I expect to be told the truth and put on the right track."	Но теперь, надеюсь, вы скажете мне правду и поставите на верный путь.
At this point Dr. James stepped forward and put both hands on Cowperwood's chest.	Доктор Джемс подошел к Каупервуду и положил обе руки ему на грудь.
"Now show me how deep you can breathe," he said, and after Cowperwood's best effort in that direction, the doctor said:	- А ну-ка вздохните поглубже, - сказал он, и Каупервуд, набрав воздуха в легкие, глубоко вздохнул.
"Ah, I see, a little dilation of the stomach.	- Ага, понятно, - заметил врач, - небольшое расширение желудка.
I shall have to leave you something for that."	Придется прописать вам что-нибудь против этого.
"Does it look as though I have a fatal disease, Jeff?"	- Вы находите, что я опасно болен, Джефф?
"Not so fast, Frank.	- Не опешите, Фрэнк.
After all, I have to make some examinations.	Я должен прежде сделать кое-какие исследования.
But I can say this: you have already seen two doctors and three specialists, and you've learned that it might cause your death or it might not cause your death.	А сейчас я вам вот что скажу: вас уже осматривали двое врачей и трое специалистов и от них вы знаете, что ваша болезнь, быть может, смертельна.
As you know, there's always a wide margin between the possible and the impossible, between the certain and the uncertain, and there's always a wide margin between sickness and health.	Но вы знаете, как далеко от возможного до невозможного, от определенного до неопределенного и как велика разница между болезнью и здоровьем.
But looking at you here now, and taking into consideration your general physical tone, I think you are likely to be around here for some months yet, maybe for several years.	Насколько я могу сейчас судить, учитывая ваше общее состояние, вы можете протянуть еще несколько месяцев, а то и несколько лет.
You must give me time to work on you, to think out what is best for you.	Дайте мне только время повозиться с вами, обдумать, что вам лучше всего поможет.
In the meantime, tomorrow morning, fairly early, I'll be back here to make a complete physical examination."	А завтра утром пораньше я снова буду у вас и тогда уж как следует вас осмотрю.
"Wait a minute!" exclaimed Cowperwood.	- Одну минуту! - воскликнул Каупервуд.
"My orders are that you're to stay here with us, with me and my ward, Miss Fleming, and her mother."	- Я распорядился, чтобы вы жили здесь, с нами: со мной, моей подопечной мисс Флеминг и ее матерью.

"It's very good of you, Frank, to ask me, but I can't stay today.	- Вы очень любезны, Фрэнк, но сегодня я никак на могу остаться.
It just so happens that there are one or two drugs I'll have to find in London before I go on with you.	Мне нужно достать в Лондоне два-три лекарства, прежде чем приступить к вашему лечению.
But I'll come back about eleven in the morning, and after that, I'll stay with you, as you wish, at least long enough to make you a better, if not a wiser, man.	Но я вернусь завтра утром, часов в одиннадцать, и потом, если хотите, останусь у вас, хотя бы до тех пор, пока вы если уж не поумнеете, то хоть окрепнете.
But now, no champagne, in fact no liquor of any kind, for a while at least, and no food with the exception of a cream soup, perhaps, and plenty of buttermilk."	Только помните: ни капли шампанского, и вообще никакого вина - во всяком случае первое время. А питаться будете только молочной сывороткой -этого можно сколько угодно, - да еще, пожалуй, молочным супом.
Whereupon Berenice entered the room and was introduced by Cowperwood.	В эту минуту вошла Беренис, и Каупервуд представил ее врачу.
Dr. James, after greeting her turned to Cowperwood and exclaimed: "How can you be ill, with such a cure for all ills right here at your bedside!	Поздоровавшись с нею, доктор Джемс обернулся к Каупервуду. - Ну как можно хворать, -воскликнул он, - когда возле вас такое лекарство от всех бед!
You may be sure I'll be here bright and early in the morning."	Будьте уверены: теперь я не премину приехать пораньше!
After which, and very professionally, he explained to Berenice that when he returned he would require hot water, towels, and some charcoal from a brightly blazing fireplace which he saw in an adjoining room.	Затем, перейдя на профессиональный тон, он пояснил Беренис, что в следующий раз ему потребуется горячая вода и полотенца и, кроме того, уголь - в соседней комнате, кажется, есть камин, надо будет развести хороший огонь.
"To think I should have come all the way from New York to treat him, with the cure right here," he observed to her, smilingly.	- Подумать только, меня заставили проделать такой путь из Нью-Йорка, чтобы лечить его, а лекарство, оказывается, у него под рукой, -заметил он улыбаясь.
"This world is too ridiculous for any use."	- Прямо чудеса!
Berenice, noting how wise and gay he was, liked him at once, and thought of the many strong and interesting people Frank invariably drew to himself.	Беренис он сразу понравился - такой умный, веселый. Удивительно, как это Фрэнк всегда умеет окружить себя сильными и интересными людьми.
Accordingly, after an added personal talk with Cowperwood, he left for the city, but not before he had caused Cowperwood to feel that his gigantic financial obligations constituted a form of disease in themselves.	Поговорив еще немного с Каупервудом, врач уехал в город, не забыв, однако, указать больному, что его грандиозная финансовая деятельность уже сама по себе представляет своего рода болезнь.
"These varying problems prey on your mind, Frank," he told him, seriously.	- Все эти проблемы давят на ваш мозг, Фрэнк, -внушительно сказал он.
"The brain is a thinking, creative, and directive organ which can cause you as much trouble as any fatal disease, of which worry is one, and I think you have that disease now.	- А мозг - это мыслящий, созидающий и управляющий орган, который может причинить вам не меньше физических страданий, чем любой тяжкий недуг; к числу таких недугов относятся, кстати, и тревоги, а я думаю, что именно этим вы сейчас и страдаете.

My problem is to make you know that that is true, and that your life is worth more to you than any ten underground systems.	Моя задача - заставить вас признать это. Поверьте, ваша жизнь должна быть для вас дороже десятка подземных дорог.
If you insist on putting work first, any quack doctor can truthfully assure you that at your age you are likely to die.	Если вы по-прежнему будете ставить дела превыше всего, любой шарлатан будет прав, уверяя, что в вашем возрасте от этого можно умереть.
So now my problem is to get your mind off your underground systems, and get you to take a real rest."	Итак, моя задача - заставить вас забыть о метрополитене и по-настоящему отдохнуть.
"I will do the best I can," said Cowperwood, "but some of these burdens are not so easy to drop as you may imagine.	- Постараюсь изо всех сил, - сказал Каупервуд, -но не всякую ношу так легко сбросить с плеч, как вам кажется.
They concern the interests of hundreds of people who have put their complete faith in me, besides millions of Londoners who have never been able to travel beyond the limits of their own neighborhoods.	Есть обязательства, затрагивающие интересы сотен доверившихся мне людей, не говоря уже о миллионах лондонцев, которые до сих пор не имели возможности выезжать за пределы ближайших кварталов.
With my plan, they will be able to ride to all parts of London for as little as tuppence, and so get a fairly good idea of what their city is like."	А если мой план будет претворен в жизнь, они смогут разъезжать по всему Лондону и за какие-нибудь два пенса узнают, наконец, на что он похож.
"There you go, Frank!	- Вот вы опять оседлали своего конька, Фрэнк!
If your life should suddenly end, where would your Londoners be then?"	А если вы завтра умрете, что тогда будет с вашими лондонцами?
"My Londoners will be all right, whether I live or die, assuming that I get my underground plan fully launched before I die.	- Лондонцам плохо не будет, умру ли я, или буду жив, - лишь бы мне успеть наладить им подземку.
Yes, Jeff, I'm afraid I do put my work far above myself.	Боюсь, что вы правы, Джефф, для меня и вправду дела важнее всего.
In fact, this thing I've started has already grown so large that no one man is indispensable to it now, not even me, although there are many things I can do if I live long enough to carry out my ideas."	Видите ли, моя затея разрослась и пустила корни, теперь осуществление моих планов не зависит от отдельного человека, даже и от меня, хотя я еще многое смогу сделать, если проживу достаточно долго.
Chapter 63	63
Dr. James, meanwhile, had much to ponder over concerning Cowperwood's illness and the financial burdens which troubled him.	Доктору Джемсу пришлось немало поразмыслить над заболеванием Каупервуда и над тем, как отражались на нем волновавшие больного финансовые проблемы.
As for the Bright's disease which the London physician had suggested might be so swiftly fatal, he knew of related cases that had endured for many years.	Что до Брайтовой болезни, быстрый и трагический исход которой предсказывал лондонский врач, то Джемс знал случаи, когда больные жили долгие годы.

Yet there were aspects of Cowperwood's case that were serious. For one, the dilation of the stomach, and for another, the acute pains that attacked him from time to time; certainly these, along with his mental disturbance in regard to his business affairs, might do him great harm.	Но положение Каупервуда серьезно: во-первых, расширение желудка, во-вторых - периодические острые боли. А тут еще вечные заботы о делах. Все это вместе взятое может, конечно, очень и очень ему повредить.
Another disturbing factor was his worry over various problems in connection with his past life, about which James knew a great deal-his first wife, his son; Aileen, and other attachments which had from time to time been commented on in the newspapers.	И в довершение всего - Джемс хорошо знал это -немало беспокойства доставляло Каупервуду его прошлое: первая жена, сын, былые связи и, разумеется, Эйлин, - газеты время от времени охотно припоминали знаменитому финансисту его старые грехи.
What to do, what to do for this man for whom he cared so much!	Но что же, что он. Джемс, может сделать для этого человека, который так ему дорог?
What particular thing, apart from medicine, might tend to restore him, if for no more than a period of time!	Что еще, помимо медицины, может восстановить силы больного, хотя бы ненадолго?
The mind!	Разум!
The mind!	Разум!
If he could only mentally, as well as medically, influence his mind to come to its own rescue!	Если б только не одними медикаментами, но и путем внушения заставить разум Каупервуда прийти на помощь телу!
Suddenly he felt that he had stumbled upon the required idea.	И вдруг Джемс почувствовал, что напал на верную мысль.
This was that Cowperwood must be strengthened to the point where he would be willing to go on a leisurely trip abroad, not only to interest him in a change of scene but to cause the public, both in England and America, to be astonished by the news that he was well enough to be traveling, so that people would say:	Надо поставить Каупервуда на ноги и пусть он отправится за границу - не только затем, чтобы развлечься, переменить обстановку, но и чтобы вызвать сенсацию в Англии и в Америке. Узнав о его поездке, все будут говорить:
"Why, this man isn't sick!	"Помилуйте, да он вовсе не болен!
He's so much recovered that he can travel and enjoy himself!"	Он настолько оправился, что может разъезжать и развлекаться!"
The effect of this would probably not only restore Cowperwood's somewhat depleted nervous energy but cause him to believe that he was well, or at least very much better.	Все это, вероятно, подбодрит Каупервуда, укрепит его нервы, и, пожалуй, он сам поверит, что уже здоров или, по крайней мере, что ему гораздо лучше.
Strangely enough, the place that the good doctor's mind returned to again and again as a possible solution of his problem was the Riviera, Monte Carlo, the great gambling center.	Как ни странно, выбирая, куда бы отправить Каупервуда, Джемс все больше и больше приходил к мысли, что самое подходящее место -Ривьера, а вернее Монте-Карло, этот огромный игорный дом.
How effective it would be if the press were to announce his presence there, at the gambling tables, among grandiose dukes and Asiatic princes!	Как это эффектно выглядело бы в газетах: Каупервуд у игорных столов, среди напыщенных герцогов и азиатских принцев!
Psychologically! would that not enhance Cowperwood's standing as a financier?	Разве такой психологический трюк не укрепит позиций Каупервуда как финансиста?

A thousand to one it would!	Тысяча против одного, что укрепит!
The next day, when he returned to Pryor's Cove and thoroughly examined Cowperwood, the doctor put forth his suggestion.	На другой день, вернувшись в Прайорс-Ков и осмотрев Каупервуда, доктор приступил к делу.
"Personally, Frank," he began, "I think that in about three weeks you should be well enough to leave here and take a nice leisurely trip.	- Я думаю, Фрэнк, - начал он, - что недельки через три вы будете чувствовать себя вполне прилично и сможете отправиться в какую-нибудь приятную увеселительную поездку.
So my prescription now is that temporarily you abandon this life here and go abroad with me."	Поэтому вот вам мое предписание: расстаньтесь-ка на время с здешними краями и поедемте со мной за границу.
"Abroad?" queried Cowperwood, his tone expressing his astonishment.	- За границу? - с удивлением переспросил Каупервуд.
"Yes, and do you want to know why?	- Да, и знаете зачем?
Because the newspapers would certainly take note of the fact that you were able to travel.	Ведь газеты наверняка отметят, что вы в состоянии путешествовать.
That's what you want, isn't it?"	А этого-то вам и надо, не так ли?
"Quite!" replied Cowperwood.	- Совершенно верно! - ответил Каупервуд.
"Where do we go?"	- Куда же мы отправляемся?
"Well, Paris, may be, and probably we might go to Carlsbad-a most detestable watering place, I know, but excellent for you physically."	- Да, пожалуй, в Париж, или можно в Карлсбад, -знаю, знаю, неприятное место, но тамошние воды были бы вам в высшей степени полезны.
"For God's sake, where do I go from there?"	- Боже милостивый! А потом куда?
"Well," said James, "you may have your choice of Prague, Budapest, Vienna, and the Riviera, including Monte Carlo."	- Что ж, - сказал Джемс, - к вашим услугам Прага, Будапешт, Вена и Ривьера, включая Монте-Карло, - выбирайте!
"What!" exclaimed Cowperwood!	- Что?! - воскликнул Каупервуд.
"Me in Monte Carlo!"	- Я в Монте-Карло!
"Yes, you in Monte Carlo, as sick as you imagine yourself to be.	- Да, вы в Монте-Карло, со всеми вашими болезнями.
Appearing in Monte Carlo at this particular time is certain to produce just the reaction you want in connection with yourself.	Вы вдруг появляетесь в Монте-Карло, да еще в такое время года! Не сомневайтесь, эффект будет именно тот, какой вам нужен.
Yet, actually, you need not do anything more than appear in one of the gambling rooms and lose a few thousand dollars, so that the news can be spread abroad.	Достаточно вам появиться в игорной зале и проиграть несколько тысяч долларов - и об этом немедленно узнает весь свет.
People will comment on your being there, and the fact that it seems to make no difference to you as to the amount of money you toss away."	Все заговорят о том, что вы в Монте-Карло, что вы играете в рулетку, швыряете деньги без счету.
"Stop, stop!" shouted Cowperwood.	- Ладно! Ладно! - закричал Каупервуд.
"If I have the strength, I'll go, and if it doesn't turn out right, I'll sue you for breach of promise!"	- Если у меня хватит сил, я поеду. Но если ничего путного из этого не выйдет, я привлеку вас к суду за невыполнение обещания!

"Do that," returned James.	- Идет! - отозвался Джемс.
Consequently, after three weeks of constant observation and medication on the part of Dr. James, who had taken up his residence at Pryor's Cove, Cowperwood himself felt that he was much better, and James, studying him from day to day, decided that his patient had sufficiently revived physically to undertake the travel program suggested.	Три недели провел доктор Джемс в Прайорс-Кове, не спуская глаз со своего пациента; наконец и сам Каупервуд почувствовал себя много лучше, и Джемс решил, что лечение принесло плоды: больной достаточно оправился, можно пускаться в путь.
However, Berenice, delighted as she was to know that Cowperwood was improving in health, was nevertheless troubled by the idea of the trip.	Однако Беренис, как ни рада она была, что здоровье Каупервуда идет на поправку, с тревогой думала о предстоящем путешествии.
She was well aware that rumours concerning a fatal illness would probably disrupt his whole economic plan, but loving him as she did, she could not help conjuring up fears that such a trip might not prove as valuable and effective as Dr. James and Cowperwood thought.	Да, конечно, слухи о смертельной болезни Каупервуда могут повлечь за собой крушение всех его начинаний. Но она так любит его, как же ей за него не бояться! А вдруг это путешествие окажется вовсе не таким полезным и плодотворным, как считают Фрэнк и доктор Джемс?
But Cowperwood assured her that she had nothing to worry about, since he felt better, and the plan was ideal.	Но Каупервуд убедил ее, что расстраиваться нечего: он чувствует себя лучше, а план доктора Джемса - просто идеален.
The following week end they departed.	Они отплыли в конце следующей недели.
And true enough, the London press immediately announced that Frank Cowperwood, recently rumoured to be seriously ill, was apparently so completely recovered as to be able to indulge in a pleasure tour of Europe.	И, разумеется, лондонская пресса не замедлила объявить, что Фрэнк Каупервуд, которого еще недавно считали чуть ли не умирающим, по-видимому совсем поправился - он даже позволяет себе увеселительную поездку по Европе.
A little later there were still other newspaper items, from Paris, from Budapest, from Carlsbad, Vienna, and from Monte Carlo, fabulous Monte Carlo.	Немного позже о Каупервуде стали появляться сообщения из Парижа, Будапешта, Карлсбада, Вены и, наконец, из Монте-Карло, сказочного Монте-Карло.
The papers emphasized this last information by saying that "the indestructible Cowperwood, so recently ill, had chosen Monte Carlo as a place of pleasure and rest."	Эту последнюю новость подхватила вся пресса: "Несокрушимый Каупервуд, о чьей болезни сообщалось недавно, избрал местом своего развлечения и отдыха Монте-Карло".
However, on his return to London, the questions put to him by reporters took on a very frank and open character.	Однако по возвращении Каупервуда в Лондон репортеры засыпали его весьма откровенными вопросами.
One reporter asked:	Один корреспондент спросил напрямик:
"Is there any truth to the rumour, Mr. Cowperwood, that you've been seriously ill?"	- Ходят слухи, что вы серьезно больны, мистер Каупервуд, - скажите, есть ли в этом хоть доля истины?
"As a matter of fact, my boy," replied Cowperwood, "I had been working too hard and found I needed a rest.	- Видите ли, молодой человек, - ответил Каупервуд, - я слишком много работал и мне понадобилось отдохнуть.

A вoctor friend of mine did accompany me on this trip, and we've just been puttering around the Continent."	Мой приятель - врач сопровождал меня во время этого путешествия: вот мы с ним и слонялись по Европе.
He laughed heartily when the World correspondent asked whether or not it was true that he had bequeathed his priceless art treasures to the Metropolitan Museum of Art.	Он от души расхохотался, когда корреспондент "Уорлд" спросил, правда ли, что он завещал свое бесценное собрание картин нью-йоркскому музею искусств.
"If people want to know what is in my will," he said, "they'll have to wait until I'm under the turf, and I can only hope that their charity is as strong as their curiosity."	- Если люди хотят знать, что написано в моем завещании, - сказал он, - им придется подождать, пока меня не накроют дерном. Я только надеюсь, что их милосердие не уступает их любопытству.
These comments brought smiles to the faces of Berenice and Dr. James as they read them on the spacious lawn of Pryor's Cove.	Сидя на широкой лужайке Прайорс-Кова, Беренис и доктор Джемс прочли в газете ответы Каупервуда репортерам и не могли сдержать улыбки.
Dr. James, though steadily conscious of the necessity of returning to New York and his practice there, found himself drawn further and further into the affections of Cowperwood, and Berenice as well.	И хотя доктор ни на минуту не забывал о том, что его ждут в Нью-Йорке дела, дружеское внимание, каким окружали его не только Каупервуд, но и Беренис, все больше покоряло его.
For both were grateful to him beyond measure for having brought Cowperwood back to seemingly normal health and strength.	Оба были как нельзя более благодарны ему - ведь он, по-видимому, и в самом деле вернул Каупервуду здоровье и силы.
And so, when the time came for the doctor to leave, there was an emotional sense of gratitude and mental union among the three.	И когда Джемсу пришло время уезжать, все трое были взволнованы, им не хотелось расставаться.
"There's really nothing I can say to you, Jeff," said Cowperwood, as he and Berenice walked with the doctor to the gangplank of the steamer on which he was about to leave.	- У меня не хватает слов, чтобы выразить вам мою благодарность, Джефф, - говорил Каупервуд, когда они втроем подошли к трапу парохода, на котором должен был отплыть доктор Джемс.
"Anything I can do for you is yours to command.	- Если я могу что-нибудь для вас сделать, приказывайте.
I ask but one thing: that our friendship continue as it has in the past."	Я же хочу только одного: чтобы ничто не нарушило нашей дружбы.
"Don't try to reward me, Frank," interrupted James.	- Никаких вознаграждений, бросьте, Фрэнк, -перебил его Джемс.
"Knowing you all these years has been my reward.	- Знать вас столько лет - это уже награда.
Come to see me in New York when you can.	Навестите меня как-нибудь в Нью-Йорке.
I'll be waiting to see you again."	До новой встречи!
Picking up his bag, he added:	Он подхватил свой чемодан.
"Well, friends, boats wait for no man!" and with that he smiled and again shook hands, finally merging with the throng now boarding the boat.	- Что ж, друзья, корабли никого не ждут! - сказал он с улыбкой, еще раз пожал руки Беренис и Каупервуду и смешался с толпой, повалившей на пароход.
Chapter 64	64

Now that Dr. James was gone, Cowperwood was faced with many labors which had accumulated during his absence. These would require months of concentrated energy and attention, the while he found it necessary to turn to certain phases of his personal problems, one of which was a letter from Aileen, in which she stated that while the alterations being made in the new addition were going forward under the supervision of Pyne, the architect, she felt that Cowperwood should return to New York as soon as possible in order to look the whole plan over, so that he could either approve or disapprove before it was too late.	Проводив доктора Джемса, Каупервуд увидел, что за время его отсутствия накопилось множество дел, и, чтобы управиться с ними, нужны месяцы напряженных усилий и внимания. Необходимо было заняться и кое-какими личными делами. В частности, Эйлин написала ему, что хотя перестройка их дворца под наблюдением архитектора Пайна и идет полным ходом, но хорошо бы ему самому как можно скорее вернуться в Нью-Йорк, ознакомиться с планом в целом и либо принять его, либо отклонить, пока не поздно.
She was not sure there would be space enough in the new gallery for the pictures he had recently added to his collection.	Вряд ли в новой галерее хватит места для картин, которыми он за последнее время пополнил свою коллекцию.
While she respected Mr. Cuthbert's opinion as an art expert, there were times when she felt that Cowperwood would disagree wholeheartedly with him if he were present.	Разумеется, мистер Касберт большой знаток в вопросах искусства, но, право же, Фрэнк ни в коем случае не согласился бы с ним, будь он сам здесь, в Нью-Йорке.
Cowperwood realized that this was something that deserved his attention.	Каупервуд понимал, что это нельзя оставить без внимания.
Still, at this particular time he felt he could ill afford a trip to New York.	И все же сейчас ему трудно будет предпринять поездку в Нью-Йорк.
There were too many urgent matters of policy and practical details concerning the underground that demanded his personal supervision.	Слишком уж много вопросов, связанных с постройкой метрополитена, - и большая политика, и практические мелочи - требовали его присутствия.
Of course, Lord Stane, who was frequently about, assured him of the now probably smooth future of the entire system, and by his interest and efforts succeeded in lessening the former friction among the varied interests.	Правда, лорд Стэйн, часто навещавший Каупервуда, уверял, что теперь, наверно, все пойдет гладко; Стэйн сам был заинтересован в этом деле и потому не жалел усилий, чтобы сгладить противоречия между различными участниками предприятия.
Stane seemed to be very much relieved and pleased at his recovery.	Узнав о выздоровлении Каупервуда, он вздохнул с облегчением.
"Well, Cowperwood," he said to him the first morning after his return, "you look as good as new.	- А вы молодцом! - сказал он Каупервуду в день, когда тот вновь приступил к исполнению своих обязанностей. - Очень посвежели!
How did you do it?"	Как это вам удалось?
"I didn't do it," replied Cowperwood.	- Я тут ни при чем, - отвечал Каупервуд.
"It was all the work of my old friend, Jeff James.	- Это все мой старинный приятель Джефф Джемс.
He's pulled me out of a few illnesses in the past, but this time he pulled me out of a financial jam as well."	В прошлом он избавлял меня от болезней, а сейчас избавил от финансового краха.
"You're right there," said Stane.	- Вот это верно, - согласился Стэйн.
"You certainly fooled the public in a masterly fashion."	- Что и говорить, вы ловко провели публику.

"That was Jeff’s brilliant idea.	- Это у Джеффа родилась такая блестящая идея.
He not only took me on the trip to allay suspicion and rumor, but he cured me en route," said Cowperwood.	Он не только увез меня, отвлек от моей особы все подозрения и утихомирил болтунов, но попутно еще и вылечил, - сказал Каупервуд.
Another matter that compelled his personal attention at this time was the discussion with Rexford Lynnwood, one of the three American sculptors whose names had been suggested by Jamieson regarding the tomb he proposed to have built.	И еще одна задача требовала в то время внимания Каупервуда - надо было договориться о сооружении склепа с Рексфордом Линвудом, одним из трех американских архитекторов, рекомендованных Джемисоном.
Lynnwood's qualifications appealed to Cowperwood because of the fact that in connection with a prize recently offered for a tomb and statue to mark the grave of a lately deceased governor of one of the southern states, his design carried on one of its surfaces a reproduction of the cabin in which the man had been born, and at the foot of a huge, moss-covered oak tree was drawn the outline of a horse which he had ridden in various battles of the Civil War.	Только что прошел конкурс на лучший проект памятника губернатору одного из Южных штатов, и Каупервуд видел там работу Линвуда, которая понравилась ему больше всех остальных: на одной из стен склепа была изображена хижина, где родился губернатор, а у подножия огромного, поросшего мхом дуба - силуэт коня, его верного спутника в битвах Гражданской войны.
As Cowperwood looked at it, he was touched by the pathos and simplicity of the whole conception.	Работа эта глубоко тронула Каупервуда пафосом и простотой замысла.
Later as he sat opposite Lynnwood on the other side of his massive working desk, he was struck by the man's classic features, his deep-set eyes, and tall angular figure.	Позже, сидя напротив Линвуда за своим массивным письменным столом, Каупервуд не без удивления смотрел на этого человека с классически правильными чертами лица, на его глубоко сидящие глаза и высокую угловатую фигуру.
In fact, he immediately liked the fellow.	Архитектор сразу ему понравился.
As Cowperwood explained to Lynnwood, his idea for the tomb leaned toward the Greco-Roman style of architecture, but not in its purest conception.	Каупервуд объяснил Линвуду, чего он хочет: склеп должен быть в духе греко-римской архитектуры, но не чисто классической.
Rather, he would like it to be a modification, with some originality of design in its details.	Хорошо бы добавить какие-нибудь новые оригинальные детали.
It was to be large, because he had always liked the idea of space, and was to be made of pebble-gray granite of rich texture.	Желательно, чтобы это было массивное сооружение - Каупервуду всегда нравился простор - из темно-серого гранита.
He would like a narrow slit of a window at one end, and a place for two sarcophagi, with two heavy bronze doors opening into the tomb itself.	В одной из стен пусть будет прорезано узкое окно, а в другой - две тяжелые бронзовые двери, ведущие в склеп, где должно быть место для двух саркофагов.
Lynnwood approved and was even delighted with the opportunity of executing this structure.	Линвуд одобрил эту идею и был явно доволен, что ему предстоит возвести такое сооружение.
He drew several sketches as Cowperwood talked, and these pleased Cowperwood greatly.	Слушая Каупервуда, он тут же сделал несколько набросков, и тому это очень понравилось.
A contract was agreed upon and he was instructed to begin work at once.	Они договорились об условиях контракта, и Каупервуд предложил Линвуду тотчас приступить к работе.

As Lynnwood began gathering his designs and placing them in his portfolio, he paused and looked at Cowperwood.	Собирая со стола свои наброски и пряча их в портфель, архитектор вдруг остановился и посмотрел на Каупервуда.
"Well, Mr. Cowperwood," he said as he was leaving, "judging from the way you look, I'm sure it will be a long time before you will be needing this.	- Послушайте, мистер Каупервуд, - сказал он уже в дверях, - судя по вашему виду, вам еще очень не скоро понадобится склеп.
At least, I sincerely hope so."	По крайней мере я искренне на это надеюсь.
"Well, thank you very much," said Cowperwood,	- Очень вам признателен, - сказал Каупервуд.
"But don't count on that."	- Но не слишком на это рассчитывайте!
Chapter 65	65
During this time Cowperwood lived principally in the agreeable thought of returning, at the end of the day, to Pryor's Cove and Berenice.	Дни теперь проходили для Каупервуда в приятном ожидании вечера, когда можно будет вернуться в Прайорс-Ков к Беренис.
For the first time in years he was enjoying the simplicities of a genuine home, a place which, because of the spirit with which Berenice infused it, caused anything and everything from a game of checkers to a short walk along the Thames to seem rich in color and feeling and make him wish that it would go on forever.	Впервые за многие годы он наслаждался простыми радостями настоящего дома - места, где благодаря Беренис все, начиная с игры в шашки и кончая небольшой прогулкой по берегу Темзы, казалось особенно милым и значительным. Каупервуду хотелось, чтобы это длилось вечно.
Even growing old would not be such an ordeal if it could be passed under such circumstances.	Даже старость не такая уж пытка, если бы только проводить время так, как сейчас.
Yet one afternoon, about five months after his return to business, as he sat in his office preparing a note for Aileen, he was suddenly seized with the sharpest pain of any thus far experienced in connection with his illness.	Но вот однажды, когда Каупервуд сидел у себя в кабинете за письмом к Эйлин, - это было месяцев через пять после того, как он вернулся к делам, -он вдруг почувствовал такую острую боль, какой еще ни разу не испытывал за все время своей болезни.
It was not unlike a sharp knife being pushed and turned in the region of his left kidney, and from there it seemed to leap to his heart.	Казалось, кто-то воткнул ему острый нож под левую почку, медленно его повернул, и боль мгновенно отдалась в сердце.
When he attempted to get up from his chair, he was unable to do so.	Каупервуд попытался было подняться с кресла, но не смог.
In fact, as at Tregasal, his breath seemed to fail him, and he could not move.	Как и тогда, в Трегесоле, у него перехватило дыхание, и он не в состоянии был пошевельнуться.
But in a few moments the pain lessened and he was able to reach over to a push button to summon Jamieson.	Прошло несколько минут, боль стала успокаиваться, и Каупервуд сумел дотянуться до звонка, чтобы вызвать Джемисона.
As he was about to press the button, however, he drew back his hand and decided that perhaps this was simply one of those acute pains he had been warned to expect, and which he had been assured would not be fatal. And so he sat for a few moments, extremely reduced by the plain evidence that he was not cured, and fearing this might be the way it would eventually end.	Он уже собрался нажать кнопку, но передумал и снял руку со звонка: по-видимому, решил он, о таких вот острых приступах боли его и предупреждали врачи, уверяя, однако, что они отнюдь не предвещают скорого конца, Несколько минут он сидел не двигаясь, удрученный и подавленный. Стало быть, болезнь не прошла, когда-нибудь вот так все и кончится!

And what was worse, he had no one to confide in.	И самое скверное - никому этого не расскажешь, ни с кем не поделишься.
For word as to this would bring back his public situation exactly where it had been before.	Достаточно одного слова, чтобы опять пошли пересуды и кривотолки, как это было до его поездки по Европе.
And Berenice!	А Беренис!
Stane!	Стэйн!
Aileen!	Эйлин!
The newspapers!	Газеты!
And more and more days in bed!	И много, много дней в постели!
One thing he thought he should do was to return to New York.	Прежде всего, подумал он, нужно вернуться в Нью-Йорк.
For there he would be close to Dr. James, and also he could see Aileen again and go over the problems that were troubling her.	Там у него под рукой будет доктор Джемс, а кроме того, он сможет еще раз повидать Эйлин и поговорить с ней обо всем, что ее тревожит.
If he were going to die, there were things that should be put in order.	Если смерть близка, надо кое-что привести в порядок.
As for Berenice, he could explain to her his need without telling her all in regard to this latest attack, and have her also return to New York.	А Беренис он скажет, не вдаваясь в подробности, что ему необходимо вернуться - ей незачем знать о последнем приступе, но надо, чтобы и она поехала в Нью-Йорк.
After arriving at this decision he very cautiously rose from his chair, and a few hours later was able to return to Pryor's Cove, pretending that there was nothing wrong in any way.	Придя к такому решению, Каупервуд с величайшей осторожностью поднялся с кресла и через несколько часов уже был в Прайорс-Кове; он всячески старался не подавать виду, что с ним что-то неладно.
However, after dinner, Berenice, who was in a particularly pleasant frame of mind, asked him if everything was going all right.	Но после обеда Беренис, у которой в этот день было на редкость хорошее настроение, спросила, все ли у него благополучно.
"Well, no, not exactly," he replied.	- Нет, не совсем, - ответил он.
"I had a letter from Aileen complaining about conditions in New York: the work on the house, and that sort of thing.	- Видишь ли, я получил письмо от Эйлин, где она жалуется на то, как идут дела в Нью-Йорке -перестройка дома и тому подобное.
She thinks there isn't sufficient room being left for the pictures I've added to the collection.	Она считает, что не хватит места для картин, которыми я пополнил свою коллекцию.
And some of the dealers who have looked in on the alterations seem to agree with her, regardless of Pyne's opinion.	Она приглашала специалистов посмотреть, так ли это, и кое-кто согласен с ней, хотя Пайн и другого мнения.
I'm beginning to feel that I should go over, not only for that reason, but also to look after some of the follow-ups in connection with the loans that were made to me when I was there last."	Как видно, я должен поехать туда - посмотрю сам, как обстоит дело с домом, а заодно надо еще кое в чем разобраться - мне там предъявили иски в связи с займами, которые я получил в свой последний приезд.

"Are you sure you are strong enough to undertake the trip?" asked Berenice, a look of anxiety in her eyes.	- Ты уверен, что достаточно окреп для такого путешествия? - спросила Беренис, с тревогой глядя на него.
"Quite," replied Cowperwood.	- Вполне, - ответил Каупервуд.
"As a matter of fact, I am feeling better than I have been for months.	- Я уже много месяцев не чувствовал себя так хорошо.
And I cannot go too long without contact with New York."	Да и нельзя мне так долго не показываться в Нью-Йорке.
"What about me?" she inquired, in a troubled tone.	- А как же я? - с беспокойством спросила она.
"Why, you will go with me, and, for convenience sake, you can stay at the Waldorf when you get there, incognito, of course, "-a reply that modified the look of distress in her face.	- Ты, конечно, поедешь со мной, а в Нью-Йорке остановишься в отеле "Уолдорф", - это всего удобнее, только, разумеется, не под своим именем. Г орестное выражение тотчас исчезло с лица Беренис.
"But on different boats, as usual?"	- Но на разных пароходах, как всегда?
"Unfortunately, that would be the best way, hard as it is for me to even think of it.	- К сожалению, так будет лучше, хоть мне тяжело и подумать об этом.
You know so well, dear, the danger of publicity."	Ты же знаешь, дорогая, как для нас опасны сплетни и газетная болтовня.
"Yes, I know.	- Да, знаю.
I understand how you feel about it.	Я понимаю, каково тебе все это.
If you have to go, you must, and I'll be right behind you on the next boat.	Раз дела требуют, поезжай, а я выеду тотчас за тобой, следующим пароходом.
When do we go?"	Когда мы отправляемся?
"Jamieson tells me the next boat sails Wednesday.	- Джемисон сказал, что ближайший пароход отплывает в среду.
Can you get ready by then?"	Ты можешь собраться к этому времени?
"I could be ready tomorrow if it were necessary," replied Berenice.	- Я буду готова хоть завтра, если нужно, -ответила Беренис.
"Darling!	- Милая!
You are always so willing, so helpful-I don't know what my life would be without you ..."	Ты всегда так охотно идешь мне навстречу, всегда стараешься помочь!.. Право, не знаю, чем была бы моя жизнь без тебя...
As he said this Berenice walked toward him and put her arms around him, whispering:	Беренис подошла к нему и крепко обняла его.
"I love you, Frank. So why shouldn't I do everything I can to help you ..."	- Я люблю тебя, Фрэнк, - прошептала она, -потому я и стараюсь всеми силами помочь тебе...
Chapter 66	66
Once on the boat, Cowperwood felt alone, spiritually alone, at last admitting to himself that neither he nor any man knew anything about life or it's Creator.	На борту парохода Каупервуд почувствовал себя одиноким - очень одиноким. Он только сейчас понял, что ни он сам да и никто другой ничего не знает о жизни и ее творце.

He now felt that for some reason he was facing a change which involved all this great and beautiful mystery as it related itself to him.	Вот он стоит на пороге перемены, которая приподнимет для него завесу над великой, удивительной тайной, а как это получилось, почему - кто знает...
He had cabled Dr. James to meet him at the dock, and this immediately brought the following reply:	Он телеграфировал доктору Джемсу, чтобы тот встретил его на пристани, и тотчас получил следующий ответ:
"Welcome to New York.	"Добро пожаловать в Нью-Йорк.
I will be there to meet you.	Буду встречать.
Yours, Monte Carlo Jeff."	Ваш Джефф из Монте-Карло".
A message which provided Cowperwood with a laugh and a peaceful night.	Это послание рассмешило Каупервуда, и в эту ночь он спал спокойно.
Only, before he turned to rest, he took paper and ink and penned the following message to Berenice, who was traveling under the name of Kathryn Trent on the S. S. King Haakan:	Перед сном он взял бумагу и чернила и набросал телеграмму Беренис, ехавшей на пароходе "Король Хокон" под именем Кэтрин Трент:
"We are only a day apart but to me it is worse than a dozen years.	"Мы только день в разлуке, а мне кажется десять лет.
Good night, beautiful spirit, your mere vicinity comforts me and brings me rest."	Спокойной ночи, моя прелесть, одна мысль, что ты рядом, приносит утешение и отраду".
On Sunday morning Cowperwood awoke feeling less vigorous and less physically secure than he had the night before.	В воскресенье утром Каупервуд, проснувшись, почувствовал, что он совсем ослаб.
And by the time his valet had helped him dress, he felt greatly reduced in strength; in fact, he returned to bed to rest for the entire day.	Одеваясь с помощью своего лакея, он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой; пришлось снова лечь в постель на весь день.
At first, his entourage, which consisted of Jamieson; Mr. Hartley, Jamieson's assistant; Frederickson, the valet, was not alarmed, as it was thought he was merely relaxing.	Сначала это нисколько не взволновало его спутников - Джемисона, его помощника мистера Хартли и лакея Фредериксона, - они думали, что Каупервуд просто отдыхает.
But toward late afternoon he asked Jamieson to call the ship's physician, for he was feeling quite ill.	Но к вечеру он попросил Джемисона вызвать судового врача: что-то ему нехорошо.
Dr. Camden, after an examination, decided that he was a very sick man, with a temperature of 105°, and advised that his personal physician be notified to meet the boat in the morning and have an ambulance there.	Доктор Кэмден, осмотрев больного, заявил, что положение серьезное, да и температура - 39,7; надо известить его личного врача, пусть встречает утром пароход с каретой скорой помощи.
On hearing this news Jamieson took it upon himself to wire Aileen that her husband was very ill, that it was necessary to remove him from the boat in an ambulance, and what did she have to suggest in regard to further arrangements.	Услышав это, Джемисон на собственный страх и риск телеграфировал Эйлин, что муж ее очень болен, что его надо будет увезти с парохода в карете скорой помощи, и просил указаний - как быть дальше.

Whereupon Aileen answered at once, saying that owing to the fact that Mr. Cowperwood's residence was being altered to house an additional art gallery, there was an undue amount of noise and confusion; she therefore thought it wiser for him to go to the Waldorf-Astoria, where arrangements could be made for his proper care, and where he would be decidedly more comfortable.	Эйлин тотчас ответила, что дом мистера Каупервуда сейчас переделывается, расширяется картинная галерея, всюду невообразимый шум и беспорядок; поэтому самое правильное - отвезти мистера Каупервуда в отель "Уолдорф-Астория", где можно будет обеспечить ему должный уход и где ему несомненно будет удобнее.
After Dr. Camden had eased his patient by a shot of morphine, Jamieson communicated the contents of Aileen's message to Cowperwood.	Когда доктор Кэмден впрыснул Каупервуду морфий и ему стало немного легче, Джемисон прочел вслух телеграмму Эйлин.
"Yes, that would be much better," he said weakly. "Make the arrangements."	- Да, так будет лучше, - слабым голосом согласился Каупервуд, - закажите для меня номер.
But this disruption of all his plans, and such thoughts as he was now able to indulge in, caused him to feel very weary.	Рухнули все его планы, и о чем бы он ни думал -все вызывало в нем чувство безграничной усталости.
His house!	Что-то будет с его домом!
His art gallery!	С картинной галереей!
His planned hospital!	А больница, которую он собирался основать!
The idea of having to return to London and his underground affairs!	И ведь он хотел вернуться в Лондон, к своим делам, к постройке метрополитена!
Suddenly he found himself desiring not to think of anything or anyone, other than Berenice.	Но нет, довольно-он не хочет больше думать ни о чем и ни о ком, кроме Беренис.
And so he remained until morning, when the boat was nearing New York and in process of being docked, and the hustle and bustle and movement all about him caused him to awaken to the fact that they were arriving.	Так он пролежал до утра, когда пароход вошел в нью-йоркский порт и стал пришвартовываться. По царившему вокруг шуму, грохоту и движению Каупервуд понял, что путешествие окончено.
At this point, Dr. James, having chartered a pilot boat, boarded the S. S. Empress while it was still in the lower harbor, and after he had consulted Dr. Camden and Jamieson about such plans as had been made, walked into Cowperwood's room.	Тем временем доктор Джемс, наняв лодку, подъехал к борту "Императрицы", все еще стоявшей на дальнем рейде, и, расспросив доктора Кэмдена и Джемисона об их дальнейших планах, направился в каюту Каупервуда.
"Now, Frank, this is Jeff," he announced, "and I want to know exactly how you're feeling.	- Здравствуйте, Фрэнк! Вот и я! - провозгласил он с порога. - Ну, как вы себя чувствуете?
This is something that will pass, I believe, as soon as I can administer the right sort of medicine.	Вот увидите: все сразу пройдет, как только я дам вам нужное лекарство.
But I want you not to worry about anything.	И извольте ни о чем не тревожиться.
Just leave it to me, your old Monte Carlo pal."	Предоставьте уж все мне, своему сподвижнику по Монте-Карло.
"I knew when you came, Jeff," said Cowperwood, weakly, "everything would be all right," and he squeezed the doctor's hand affectionately.	- Я знал, что если вы придете. Джефф, - слабым голосом сказал Каупервуд, - все будет в порядке. И он благодарно сжал руку врача.
"We've made arrangements to move you to the Waldorf in an ambulance," continued James.	- Мы решили перевезти вас в "Уолдорф" в карете скорой помощи, - продолжал Джемс.
"You won't mind that, will you?	- Вы ведь не возражаете?

It's really better that way, much easier on you, you know."	Право, так будет лучше: вы легче перенесете поездку, вот увидите.
"No," replied Cowperwood, "I have no objection.	-Я не возражаю, - отвечал Каупервуд.
But I wish you could arrange so that I wouldn't be annoyed by the newspapermen, at least until I am settled at the hotel.	- Но только постарайтесь оградить меня от репортеров - хотя бы, пока я не устроюсь в отеле.
I'm not sure that Jamieson will know how to handle them."	Я не уверен, что Джемисон сумеет справиться с ними.
"Just leave it to me, Frank.	- Предоставьте это мне, Фрэнк.
I'll take care of it.	Я обо всем позабочусь.
The important thing for you to do is to rest and say nothing at all, until I talk to you later.	Для вас сейчас главное - лежать и молчать. Я приеду попозже, тогда и поговорим.
And now I'll have to be going to take charge."	А сейчас пойду займусь делами.
Just then Jamieson entered the room.	В эту минуту вошел Джемисон.
"Come on, Jamieson," said Dr.	- Идемте, Джемисон, - сказал Джемс.
James, "the first thing we have to do is see the captain."	- Прежде всего нам надо повидать капитана.
Whereupon they left the room together.	И они вместе вышли из каюты.
Three-quarters of an hour later an ambulance that had been waiting in the street below was allowed to back up to Exit 4, which was as vacant as though there were no passengers still waiting to leave the ship.	Через три четверти часа карете скорой помощи, ожидавшей неподалеку от порта, было приказано дать задний ход и подъехать к выходу N4, где было так пустынно, словно все уже сошли на берег и на судне не осталось ни одного пассажира.
At the direction of Jamieson, two carriers bearing a canvas stretcher proceeded to Cowperwood's suite, and he was carried to the waiting ambulance.	Два санитара с полотняными носилками проследовали за Джемисоном в каюту Каупервуда и перенесли его в карету.
The doors were closed, the driver sounded his gong, and drove away, while an astonished group of reporters standing a short distance away exclaimed, one to another:	Дверцы захлопнулись, шофер позвонил в гонг, и автомобиль помчался; в кучке репортеров, стоявших поблизости, раздались удивленные восклицания:
"What do you know about that?	- Что это значит?
We've been double-crossed this time!	Ловко же нас провели!
Who was that?"	Кто бы это мог быть?
Frustrated in their attempt to learn who had been so ill that it was necessary to remove him, or her, in an ambulance, it was not long before one of them, boasting a friendship with one of the nurses on the vessel, returned with the information that it was none other than Frank Algernon Cowperwood, the celebrated financier.	Попытка узнать, кто же это так серьезно болен, что пришлось вызывать карету скорой помощи, ни к чему не привела; тогда один из репортеров вспомнил, что у него есть на пароходе знакомая сиделка, и вскоре принес потрясающую новость: неизвестный больной - не кто иной, как Фрэнк Алджернон Каупервуд, знаменитый финансист.
However, as to what the nature of his illness was, or where he had been taken, these were items that had to be traced down.	Но чем он болен? И куда его отвезли?

But when one reporter suggested getting in touch with Mrs. Cowperwood, several of those present immediately hurried to the nearest telephone to inquire from Aileen if her husband had been taken off the S. S. Empress in an ambulance, and if so, where was he?	Кто-то предложил узнать это у миссис Каупервуд, и тотчас несколько человек бросились к ближайшему телефону, чтобы расспросить Эйлин, правда ли, что ее мужа увезли с "Императрицы" в карете скорой помощи, и если да, то где он теперь.
It was true, she replied; he was ill, but it was also true that he would have been transferred to the Cowperwood mansion if it were not for the fact that the entire building was in process of alteration in order to make room for an additional art and statuary collection which later was to become the property of the city of New York.	Это верно, ответила она, он болен и его, разумеется, отвезли бы в особняк на Пятой авеню, но дело в том, что особняк сейчас перестраивается, - ведь он должен будет вместить богатейшую коллекцию живописи и скульптуры, которая все еще пополняется и со временем станет собственностью города Нью-Йорка.
Meanwhile, it was also Mr. Cowperwood's wish that he be transferred to the Waldorf-Astoria, where he could have such quiet and attention as at present he could not obtain in his own home.	А пока что мистер Каупервуд пожелал поселиться в "Уолдорф-Астории" - там ему будет обеспечен должный уход и покой, чего ему нельзя сейчас предоставить дома.
Accordingly, by one o'clock of this same day, the news of Cowperwood's arrival and illness and present whereabouts was in every afternoon paper in the city, although, due to the precaution of Dr. James, no visitors were allowed without a written consent from the doctor himself, and three nurses were placed in charge.	И вот к часу дня все газеты уже пестрели сообщениями о прибытии Каупервуда, его болезни и о том, где он находится; однако доктор Джемс распорядился, чтобы без его письменного разрешения к Каупервуду не пропускали ни одного посетителя, - три сиделки были обязаны следить за этим.
However, Cowperwood, realizing the possibility of Berenice receiving alarming news concerning his illness, requested Dr. James to send the following telegram to her still on board ship:	Меж тем Каупервуд, понимая, что до Беренис могут дойти тревожные вести о его болезни, попросил доктора Джемса послать ей на пароход -она все еще находилась в пути - следующую телеграмму:
"Report of my illness greatly exaggerated.	"Сообщения о моей болезни крайне преувеличены.
Do everything exactly as planned.	Поступай, как условились.
Dr. James in charge.	Нахожусь на попечении доктора Джемса.
Will tell you what to do.	Он скажет, что тебе делать.
Affectionately, Frank."	Любящий тебя Фрэнк".
In spite of the fact that this telegram brought such distressing news, Berenice was somehow consoled by the fact that he was able to wire her so reassuringly.	Вести были невеселые, но все же Беренис несколько утешило, что Каупервуд был в состоянии телеграфировать, чтобы успокоить ее.
And yet she was haunted by uncertainty as to the nature of this illness.	Но что с ним, неужели болезнь обострилась?
At any rate, whatever the result, her place, as she felt, was beside him.	Во всяком случае, как бы это ни кончилось, ее место - рядом с ним.
Yet walking through the main salon of the vessel later in the afternoon, she was startled by the news poster tacked on the news board:	Однако под вечер, проходя через салон, она увидела на доске для сообщений известие, которое потрясло и испугало ее:

"Frank Cowperwood, celebrated American financier and London traction magnate, stricken on board S. S. Empress, and removed on arrival in New York to Waldorf-Astoria Hotel."	"Знаменитый американский финансист и железнодорожный магнат, владелец лондонской подземки, Фрэнк Каупервуд внезапно заболел на борту парохода "Императрица" и по прибытии в Нью-Йорк отвезен в отель "Уолдорф-Астория"".
Stunned and grieved by these cold words in black and white, she was still relieved to learn that he was to be at the hotel instead of his home.	Ошеломленная, расстроенная холодными словами газетного сообщения, Беренис все же облегченно вздохнула, узнав, что Каупервуд в отеле, а не у себя дома.
She had a suite reserved there, so at least she would be near him.	Ей ведь приготовлен там номер, так что она будет хотя бы поблизости.
Nonetheless, there was the possibility of encountering Aileen, and this would be painful, not only for her but for Cowperwood.	Правда, не исключено, что она может столкнуться там с Эйлин, - это было бы тягостно не только ей, но и Каупервуду.
And yet he had asked her to come to the hotel, as originally planned, so he must have some procedure worked out.	Да, но он просил, чтобы она не отступала от прежних планов и остановилась в отеле, - значит, он что-то придумал.
However, this new vulnerable social arrangement was such an extreme contrast to her protected seclusion at Pryor's Cove that she now wondered if she had the necessary courage or stamina to go through with it.	Однако в какое двусмысленное положение она себя ставит! Как это не похоже на уединение Прайорс-Кова, где можно было не опасаться сплетен и пересудов! А хватит ли у нее решимости и сил, чтобы пройти через такое испытание?
But even in the face of these difficulties and dangers she felt that she must be near him, regardless of consequences.	И все же, как это ни трудно, как ни опасно, она должна быть рядом с ним, а там будь что будет.
For he needed her, and she must answer that need.	Он нуждается в ней, и она должна прийти ему на помощь.
Once so decided, the following morning, as soon as the vessel docked and she had declared her luggage, she went to the hotel, where she calmly registered under the name of Kathryn Trent.	Приняв это решение, Беренис, как только пароход пристал на следующее утро к берегу и таможенники осмотрели ее багаж, тотчас отправилась в отель "Уолдорф-Астория" и преспокойно зарегистрировалась под именем Кэтрин Трент.
But once within the privacy of her own suite, she was faced with the numerous angles of her situation.	Но оставшись одна в своем номере, она призадумалась. Как все сложно и запутано!
What to do?	Что же теперь делать?
For, as she knew, Aileen might already be with him.	Эйлин, наверно, уже у него.
But while she was meditating on the problem, a call came from Dr. James, telling her that Cowperwood would like to see her, and that his suite was number 1020.	Ее размышления были прерваны телефонным звонком: доктор Джемс сообщил, что Каупервуд хочет ее видеть, он находится в номере 1020.
She thanked him very cordially and said she would go to him at once.	Беренис от души поблагодарила и сказала, что сейчас придет.

Dr. James added that although Cowperwood was in no immediate danger, rest and quiet being his principal needs at present, he had ordered that no one be allowed to see him for a few days, with the exception of herself.	Доктор Джемс добавил, что хотя Каупервуду пока и не грозит особой опасности, он все же приказал никого к нему не пускать в течение нескольких дней - никого, кроме Беренис; больному прежде всего необходим отдых и покой.
Upon arriving at his suite, she was ushered directly into his presence, where she found him lying propped up on pillows, looking pale and not a little distrait, but brightening as she neared him.	В номере 1020 Беренис тотчас провели к Каупервуду; он полулежал, весь обложенный подушками, очень бледный, с каким-то отсутствующим видом, но, едва вошла Беренис, лицо его оживилось.
She bent over and kissed him.	Она наклонилась и поцеловала его.
"Darling!	- Дорогой мой!
I'm so sorry.	Какое несчастье!
I was afraid that this trip might be too much for you.	Я так боялась, что это путешествие окажется тебе не под силу.
And I was not with you!	И меня не было с тобой!
But Dr. James assures me that it isn't serious.	Но доктор Джемс уверяет, что это не опасно.
You know you recovered from your first attack, and I'm sure, with care, you'll recover from this one.	Помнишь, ты ведь быстро оправился после первого приступа; уж конечно, если как следует за тобой ухаживать, ты и на этот раз скоро поправишься.
But, oh, if only I could be with you all of the time.	Ах, если б только я могла быть все время с тобой!
I think I could nurse you back to health!"	Я бы тебя очень скоро поставила на ноги!
"But Bevy, darling," observed Cowperwood, "just to look at you makes me feel better.	- Но, Беви, дорогая, - заметил Каупервуд, - уже от одного того, что я смотрю на тебя, мне становится лучше.
And this matter of your seeing me shall be arranged.	Конечно, мы устроим так, чтоб ты бывала у меня.
Of course, there's a lot of publicity now, and the less you are involved, the better I would feel.	Правда, обо мне сейчас слишком много кричат в газетах, и чем меньше это тебя коснется, тем легче у меня будет на душе.
But I have explained the whole matter to Jeff, and he understands and sympathizes.	Но я объяснил Джеффу, в чем дело, он все понимает и сочувствует нам.
And, better than that, he will keep in touch with you as to times and opportunities for seeing me.	Больше того - он будет сообщать тебе, когда можно меня навестить.
There's just one person, you know, that you will have to do your best to avoid.	Ты ведь знаешь, тебе надо избегать только одного человека.
But if you will keep in touch with Dr. James from day to day, I think we can manage until I'm out of this.	Но ты будешь держать постоянную связь с доктором Джемсом; я думаю, все обойдется благополучно, пока я здесь.
As a matter of fact, I am sure of it."	Я уверен, все будет в порядке.
"Darling, you are so brave, and you know that I am delighted to be here in any capacity.	- Какой ты у меня мужественный, мой Фрэнк. Ты же знаешь, я согласна на все, лишь бы находиться подле тебя.
I'll be as cautious and circumspect as possible.	Я буду как можно осмотрительнее и осторожнее.

Meanwhile, I'll be loving you and praying for you constantly."	А пока - я люблю тебя и буду все время за тебя молиться.
She bent over and kissed him again.	Она наклонилась и снова поцеловала его.
Chapter 67	67
The sudden illness and collapse of Cowperwood, flashed first by the local New York papers to their readers, was nothing less than an international sensation.	Сообщение о внезапной тяжелой болезни Каупервуда, появившееся прежде всего в местных нью-йоркских газетах, выросло чуть ли не в международную сенсацию.
For it affected and included the interests and investments of thousands of persons, to say nothing of their banks and bankers.	Это событие затрагивало интересы и капиталовложения тысяч людей, не говоря уже о банках и банкирах.
As a matter of fact, the day after he was stricken, reporters from the principal newspapers of England and France, and Europe in general, through the United and Associated press services, interviewed not only Jamieson and Dr. James but also called upon distinguished financiers in the United States for comments as to what the effect of his death might be.	На следующий же день корреспонденты крупнейших газет Англии, Франции и всех стран Европы, через агентства Юнайтед Пресс и Ассошиэйтед Пресс, не только проинтервьюировали Джемисона и доктора Джемса, но и обратились к известным американским финансистам с вопросом - каковы могут быть последствия смерти Каупервуда.
Indeed, so numerous were the apprehensive comments and misgivings on the part of some investors that most of the remaining managers of the London underground were compelled to express themselves as to the actual import of Cowperwood's illness.	Некоторые акционеры проявляли столько беспокойства, высказывали столько опасений, что многим директорам лондонской подземки пришлось выступить с заявлениями по поводу болезни Каупервуда и ее значения для дела.
For one, Mr. Leeks, acting chairman of the District Railway at the time, and who was said to have been very close to Cowperwood, was quoted as saying that "the necessary arrangements for every possible contingency arising from the possible indisposition of Mr. Cowperwood at any time had long before been made.	Например, передавали, что мистер Лике, занимавший в то время пост председателя правления Районной дороги и слывший доверенным человеком Каупервуда, сказал, что "все необходимые меры на случай болезни мистера Каупервуда и появления каких-либо затруднений в делах приняты давным-давно.
"Complete harmony," added Mr. Leeks, "exists in the entire Underground directorate.	В совете директоров метрополитена по всем вопросам существует полное согласие.
As to the future policy of this great system, I wish to say that there is not a trace of confusion or disorder."	У огромной системы подземных железных дорог -блестящее будущее, в нашем предприятии нет и следа смятения или беспорядка".
Again, one William Edmunds, director of the Railway Equipment & Construction Company of London, stated: Everything is in perfect working order.	А некто Уильям Эдмунд с, директор лондонской компании по строительству железнодорожного оборудования и прокладке дорог, заявил: "Все идет как по маслу.
The organization is so good that Mr. Cowperwood's illness or temporary absence can make no difference."	Дело поставлено настолько хорошо, что болезнь или временное отсутствие мистера Каупервуда не могут на нем отразиться".
Lord Stane made the following comment:	Лорд Стэйн сказал:

"The Underground is in splendid condition, and its affairs have been so administered from the start, by Mr. Cowperwood himself, that his unavoidable absence cannot bring about any serious injury to the system.	"Строительство подземных дорог идет как нельзя лучше; мистер Каупервуд с самого начала так поставил дело, что, хотя он сейчас и вынужден временно отстраниться от управления им, это не вызовет никаких серьезных осложнений.
Mr. Cowperwood is too great an organizer to found any vast enterprise on the indispensability of any one man.	Мистер Каупервуд слишком крупный организатор, чтобы ставить работу целого огромного предприятия в зависимость от какого-либо одного человека.
Naturally, we are all hoping for his speedy recovery and return, for his is a welcome presence here."	Но, разумеется, мы надеемся, что он скоро выздоровеет и вернется к делам, - его присутствие нам всегда желательно".
While Dr. James had attempted to keep this publicity away from Cowperwood, there were a few people he could not very well restrain and had to admit. One was Cowperwood's daughter, Anna, and his son, Frank, Jr., neither of whom he had seen for a number of years.	Хотя доктор Джемс и пытался оградить Каупервуда от всех этих пересудов, однако кое-кого ему все же пришлось допустить к больному, и это были люди, которых он не мог заставить молчать: дочь Каупервуда Лилиан и его сын Фрэнк Каупервуд-младший - он не видел их обоих много лет.
From his conversation with them he was able to sense the reaction of the public to his illness, and it was not unflattering, to say the least.	Из разговора с ними Каупервуд узнал, как относится публика к его болезни, и нельзя сказать, чтобы это не польстило ему.
Following these came Aileen, who was extremely disturbed by his physical state, for at this time he looked and felt very weak.	Вслед за детьми пришла Эйлин; она не на шутку встревожилась - таким слабым и больным выглядел Каупервуд, так плохо он себя чувствовал.
Dr. James insisted that she wait for a later time to discuss any-pressing problems, and she readily accepted his suggestion and considerately made her first visit a very short one.	Доктор Джемс настоятельно просил Эйлин не говорить пока с больным ни о каких делах, хотя бы и неотложных; она послушно согласилась, и ее первый визит был очень коротким.
After Aileen departed, Cowperwood was mentally constrained to meditate on the various social and financial angles which his sudden illness had brought into being as problems which he must solve if he could.	После ухода Эйлин Каупервуд волей-неволей задумался над различными практическими и финансовыми проблемами, возникшими в связи с его болезнью, - надо как-то их решить, а удастся ли?
One of these concerned the choice of someone to take on his duties temporarily in the face of his present unavoidable absence.	В частности, нужно подобрать себе заместителя -ведь сам он, разумеется, должен будет временно устраниться от дел.
Naturally, he first thought of Lord Stane, but considering his numerous and pressing interests, decided that Stane would not be the man.	Естественно, первая мысль Каупервуда была о Стэйне; но нет, Стэйн не подходит, у него и так слишком много разнообразных и серьезных обязанностей.
But there was one Horace Albertson, president of the St. Louis Electric Traction System, who, as he knew from previous financial relations, was one of the ablest railroad men in America.	Есть еще такой Гораций Олбертсон, президент Электро-транспортной компании в Сент-Луисе и один из самых способных в Америке железнодорожных дельцов, - с ним Каупервуд не раз встречался на финансовом поприще.
Albertson, he felt, should prove entirely satisfactory in such a crisis as this.	Вот Олбертсон, пожалуй, самый подходящий человек, на него можно положиться в такой критический момент.

And immediately following this thought he instructed Jamieson to see Mr. Albertson in St. Louis and present to him the entire problem, his reward to be whatever sum he felt he deserved.	И Каупервуд немедленно поручил Джемисону съездить в Сент-Луис и повидаться с Олбертсоном: надо изложить ему суть дела, и пусть он сам назначит, какое ему нужно вознаграждение.
However, Mr. Albertson declined the offer, saying that he was highly honored, but his own labors were constantly increasing in volume and he could not consider retiring from the American field.	Однако Олбертсон отклонил предложение: он, конечно, очень польщен, но у него с каждым днем прибавляется забот, и он не может сейчас даже и подумать о том, чтобы расстаться с Америкой.
This was a disappointment to Cowperwood, but one that he could understand and justify.	Каупервуд был разочарован, но он мог понять и оправдать отказ Олбертсона.
Although it did, for a time, cause him a degree of worry, he was relieved by a cable from Stane and the directors of the London Underground stating that they had that day appointed Sir Humphrey Babbs, well-known to Cowperwood, to take his place temporarily at the head of the system.	Впрочем, через некоторое время вопрос этот решился: Стэйн и директора лондонского метрополитена телеграммой известили его о том, что они поручили сэру Хэмфри Бэббсу, которого Каупервуд хорошо знал, временно занять его место и возглавить дело.
Aside from this cable, came several others from his London associates, including Elverson Johnson, emphasizing their unhappiness over his illness and their deep desire for his speedy recovery and return to London.	Пришло и еще несколько телеграмм от лондонских компаньонов Каупервуда, в том числе от Элверсона Джонсона, - все они выражали свое величайшее сожаление по поводу его болезни и горячо желали ему скорее выздороветь и возвратиться в Лондон.
Nonetheless, in spite of all their praises, Cowperwood's mind was troubled by the somewhat complicated and ominous drift of all of his affairs at this time.	Но несмотря на все их любезности, Каупервуд не мог не тревожиться: дела его принимали сложный и даже зловещий оборот.
For one thing, here was Berenice, his devoted love, risking so much for the rare opportunity of secretly visiting him at night, or in the early dawn, with the aid and connivance of Dr. James.	Прежде всего, Беренис - его нежная и преданная возлюбленная - рискует очень многим ради того, чтобы изредка - поздно вечером или рано утром -потихоньку навещать его при содействии доктора Джемса.
And here again was Aileen-her lack of understanding of life in general, its inexplicable eccentricities and vagaries-also visiting him occasionally, unaware of the presence of Berenice in the hotel.	И Эйлин... ох, уж эта Эйлин, с ее необъяснимыми странностями и причудами и полным непониманием жизни - она тоже время от времени навещает его и не подозревая, что Беренис совсем рядом, здесь же в отеле.
He felt that he must try to live, and yet, in spite of his efforts, felt himself losing ground physically.	Да, надо собраться с силами, надо выжить... Но как ни старайся, а земля уходит из-под ног.
So much so that one day when Dr. James was alone with him in his room, he began talking to him about it.	Ощущение это было настолько явственным, что однажды, оставшись наедине с доктором Джемсом, Каупервуд заговорил об этом:
"Jeff, I've been ill for about four weeks now, and I have the feeling that I am not getting any better."	- Послушайте, Джефф, я болен уже около месяца, а мне ничуть не лучше.
"Now, Frank," said James, quickly, "that's not the right attitude to take.	- Бросьте, Фрэнк, - поспешно перебил доктор Джемс, - не надо так говорить.
You must try to get well, and the chances are you will.	Вы должны поправиться, только надо как следует постараться.

Other cases as bad as yours have gotten better."	Ведь бывали у меня пациенты не в лучшем положении, чем вы, - и ничего, выздоравливали.
"I know that," said Cowperwood to his friend, "and naturally you want to encourage me.	- Знаю, мой друг, - сказал Каупервуд, - и вы, разумеется, хотите подбодрить меня.
But I still have the feeling that I am not going to recover.	Но только мне почему-то кажется, что я не встану.
And in connection with this, I would like you to call Aileen and ask her to come here and talk over some estate matters with me.	Так что вы, пожалуйста, позвоните Эйлин и попросите ее зайти ко мне: нам надо с ней поговорить о доме, об имуществе.
I've been thinking of this for some time, but now I feel I'd better not wait any longer."	Я уже и раньше думал об этом, но сейчас чувствую, что больше откладывать не стоит.
"Just as you say, Frank," said James.	- Как хотите, Фрэнк, - сказал Джемс.
"But I do wish you would not decide that you are not going to get well.	- Только выбросьте из головы, что вы не поправитесь.
It isn't good, you know.	Так не годится.
And besides, I think to the contrary.	Я-то ведь другого мнения.
As a favor to me, you might try a little."	Окажите мне такую услугу: попробуйте поверять, что вы выздоровеете.
"I'll try, Jeff, but please call Aileen, will you?"	- Попробую, Джефф, только вызовите Эйлин, хорошо?
"Why certainly, Frank, but don't talk too long, remember!"	- Ну, конечно, Фрэнк, но помните: вам нельзя говорить слишком долго!
And James retired to his own room, where he called Aileen on the telephone and asked her to come over to see her husband.	И Джемс, вернувшись к себе, позвонил Эйлин и попросил ее зайти к мужу.
"Would you be good enough to come this afternoon, if possible, say around three o'clock?" he asked her.	- Не могли бы вы прийти сегодня, скажем, часа в три? - спросил он ее.
She hesitated for a moment, and then replied:	Она помедлила минуту, потом ответила:
"Why, yes, of course, Dr. James," and accordingly at about the time agreed upon she came, disturbed and wondering and not a little sad.	- Да, конечно, доктор Джемс. И она пришла почти в назначенный срок, взволнованная, удивленная и огорченная.
Upon seeing her, Cowperwood experienced a sense of weariness, such as for years he had often experienced in regard to her, not so much physical weariness as aesthetic weariness.	При виде ее Каупервудом овладело знакомое ощущение усталости, которое он уже не раз испытывал за эти годы, - усталости не столько физической, сколько моральной.
She was so sadly lacking in that rare inner refinement that characterized a woman like Berenice.	Как не хватало всегда Эйлин душевной тонкости -редкого качества, отличающего вот таких женщин, как Беренис!
And yet, here she was, still his wife, and for the reason he felt that he owed her a reasonable degree of consideration in return for the kindness and affection which she had displayed at a time when he most needed them.	И все же Эйлин - его жена, и он должен позаботиться о ней, отнестись к ней с уважением, ведь она была так добра, так предана ему в те времена, когда он больше всего в этом нуждался.

And thus thinking, his mood softened somewhat toward her, and he reached out and took her hand as she greeted him.	Воспоминания смягчили его, и когда Эйлин подошла к его постели, чтобы поздороваться, он ласково взял ее за руку.
"How are you, Frank?" she asked.	- Как ты себя чувствуешь, Фрэнк? - спросила она.
"Well, Aileen, I've been here four weeks now, and although the doctor thinks I am doing well enough, I realize that I am getting weaker all the time.	- Что ж, Эйлин, я здесь уже целый месяц, а силы у меня все убывают, хотя, по мнению доктора, дела мои не так плохи.
And since there are a number of things I wanted to talk to you about, I thought I'd send for you.	Нам давно надо было поговорить, вот я и решил послать за тобой.
Is there anything you would like to tell me first about the house?"	Но, может быть, ты сначала расскажешь мне, как там перестраивается дом?
"Well, yes, a few things," she said hesitantly.	- Да, кое о чем надо бы посоветоваться, - с заминкой сказала Эйлин.
"But whatever they are, they can wait until you are better, don't you think?"	- Но, по-моему, все это может подождать, пока тебе не станет лучше, как ты думаешь?
"But you see, Aileen, I don't think I'm going to get any better.	- Ну, видишь ли, мне едва ли когда-нибудь станет лучше.
And that's the reason I wanted to see you now, today," said Cowperwood, softly.	Вот почему я хотел видеть тебя сегодня же, -мягко сказал Каупервуд.
Aileen hesitated and did not answer.	Эйлин промолчала, не зная, что ответить.
"You see, Aileen," he continued, "the bulk of my estate is going to you, although I've taken care of some others in my will, such as my son and my daughter.	- Видишь ли. Эйлин, - продолжал он, - почти все мое имущество переходит к тебе, хотя я не забыл в завещании и о других, в частности о своем сыне и о дочери.
But the great responsibility of the care of this estate is going to fall on you.	Но все заботы об имуществе падут на тебя.
It's a large amount of money, and I want to know if you feel equal to the task; and if so, if you will faithfully carry out the instructions I have written out for you in my will."	А ведь это не шутка, ты будешь распоряжаться огромными деньгами. Вот я и хочу знать, как ты сама считаешь - справишься ты? И скажи мне, выполнишь ли ты в точности все, что сказано в моем завещании?
"Oh, yes, Frank, I will do everything you say."	- Да, конечно, Фрэнк, я сделаю все, что ты скажешь.
He sighed inwardly, and continued:	Он вздохнул с чувством внутреннего облегчения и продолжал:
"Although I have made a will which gives you full control, nevertheless, that is the very reason I feel the necessity of warning you of overconfidence in anyone; for the moment I am gone, I'm sure there will be any number of people who will come to you with this and that plan, to do something for this cause or the other, or this or that institution.	- По завещанию я предоставляю тебе полное право бесконтрольного владения имуществом, но именно поэтому я хочу предостеречь тебя: никому нельзя слишком верить. Как только меня не станет, тебя, разумеется, начнут осаждать всякие прожектеры и просители, будут вытягивать у тебя деньги на одно, на другое, на третье, будут добиваться, чтобы ты жертвовала в пользу разных благотворительных учреждений.

I have tried to guard against that by instructing the executors to submit any plan they may have to you for your approval. You are to be the judge, and you must decide whether it is worthy or not.	Правда, я принял меры, чтобы оберечь свое имущество, - душеприказчики ничего не смогут предпринять без твоего ведома и одобрения, а уж ты суди и решай, какой план принять, а какой -отвергнуть.
Dr. James, you know, is one of the executors, and he is the one on whose judgment I can rely.	Один из моих душеприказчиков - доктор Джемс, на его суждение я вполне могу положиться.
He is a man not only of great medical skill but goodness of heart and intention.	Он не только опытный медик, он человек добрый и глубоко порядочный.
I have told him that you may stand in need of advice, and he has promised me faithfully to advise you to the best of his knowledge and ability.	Я сказал ему, что тебе потребуется советчик, и он обещал во всем тебе помогать, насколько хватит опыта и умения.
I want to tell you that he is so honest a man that when I told him he was to be left a sum of money for his services to me, he refused to allow it, although he was willing to act as your adviser.	Помни, это человек на редкость верный и честный: я сказал, что оставлю ему кое-какие деньги в благодарность за все, что он для меня сделал, - и, представь, он отказался наотрез, хотя и согласился быть твоим советчиком.
So if ever you should find yourself troubled as to what to do, please go to him first and see what he thinks."	Так вот, если ты когда-нибудь попадешь в затруднительное положение и не будешь знать, как поступить, прежде всего обратись к нему и послушай, что он тебе скажет.
"Yes, Frank, I will do exactly as you say.	- Да, Фрэнк, я все сделаю, как ты говоришь.
If you believe in him, I certainly will also."	Раз ты веришь ему, то и я, конечно, буду верить.
"Of course," he continued, "there are specific provisions in my will to be taken care of after the beneficiaries are satisfied.	- Должен сказать, - продолжал Каупервуд, - что в моем завещании имеются особые пункты, ими ты займешься, когда все наследники получат свою долю.
One of these is the completion and preservation of my art gallery.	Прежде всего, надо довести до конца перестройку моей картинной галереи и позаботиться о ее сохранности.
I want the mansion kept intact as it now stands; that is, as a museum for the benefit of the public.	Наш дворец пусть будет музеем, открытым для публики.
And since I have left plenty of money for its upkeep, it will be your duty to see that it is maintained in the best possible state.	Я оставляю достаточно денег на его содержание, и ты должна будешь следить за тем, чтобы он всегда был в порядке.
"In fact, Aileen, I don't know if you ever realized how much that place has meant to me.	Право, не знаю, Эйлин, понимала ли ты когда-нибудь, как много значил для меня этот дом.
It has helped me to live through the endless practical problems to which I have had to devote myself.	Сколько больших замыслов, которым я отдал свою жизнь, родилось в нем.
In building it and buying things for it, I have tried to bring into my life and yours the beauty which is entirely outside of cities and business."	Когда я строил его, покупал для него картины и статуи, я пытался внести в мою и твою жизнь частицу той красоты, что не имеет ничего общего с городской суетой и бизнесом.

And as Cowperwood talked on, Aileen at last realized to a degree, at least, and perhaps for the first time, what all this meant to him, and again she promised to do everything as he directed.	Слушая Каупервуда, Эйлин, пожалуй, впервые хотя бы отчасти поняла, как все это важно для него, и снова пообещала выполнить в точности все его пожелания.
"There's another thing," he went on, "and that is the hospital.	- Еще одно, - продолжал он. - Ты знаешь, я уже давно хотел построить больницу.
You know I have wanted for a long time to build one. It doesn't have to occupy an expensive site. A rather convenient Bronx location has been suggested in my will.	Для нее вовсе не обязательно покупать роскошный участок, - достаточно выбрать место поудобнее в районе Бронкс, я так и пишу в завещании.
Furthermore, it is to be for the poor-not for people with money who can afford to go elsewhere-and neither race, creed, nor color are to have anything to do with the right of admission."	Это будет больница для бедных, а не для тех, у кого есть средства, чтобы устроиться получше, - и пусть в нее принимают всех, независимо от расы, вероисповедания или цвета кожи.
She sat there silently while he paused for a moment.	Он помолчал, переводя дух, - молчала и Эйлин.
"There's one more thing, Aileen.	- И еще одно, Эйлин.
I haven't mentioned it to you before, because I wasn't certain how you would feel about it.	Я не говорил тебе об этом до сих пор, потому что не знал, как ты это примешь.
I am having a tomb erected over in Greenwood Cemetery, and it's very near completion: a beautiful copy of an ancient Greek design.	Я начал строить склеп на Гринвудском кладбище, он уже почти готов, - это отличная копия древнегреческой гробницы.
It contains two bronze sarcophagi, one for me and one for you, if you choose to be buried there."	В нем два бронзовых саркофага - один для меня, а другой для тебя, если ты захочешь, чтобы тебя там похоронили.
At this she stirred uneasily, for he seemed to be considering his prospective death as practically as he had taken his business affairs.	При этих словах ей стало не по себе, и она невольно поежилась: он говорил о своей близкой смерти так же спокойно и деловито, как о постройке железной дороги.
"You say it is in Greenwood?" she asked.	-Ты говоришь, на Гринвудском кладбище?-спросила она.
"Yes," said Cowperwood, solemnly.	- Да, - торжественно отвечал Каупервуд.
"And that it is already completed?"	- И этот склеп уже почти готов?
"So nearly completed that I could be buried there if I died within a short time."	- Меня можно будет похоронить там, если я умру в ближайшие дни.
"Certainly, Frank, you are the strangest of men!	- Право, Фрэнк, ты самый странный человек на свете!
The idea of building your own tomb-and mine-and you aren't certain at all that you're going to die of this ..."	Что это ты вздумал строить самому себе склеп, - и мне заодно, - как будто ты уж так уверен, что не выживешь...
"But this tomb, Aileen, will last for a thousand years," he said, with a slight lift in his voice.	- Но ведь этот склеп простоит тысячу лет, Эйлин, - сказал Каупервуд, слегка повысив голос.
"And besides, we're all going to die sometime, and you might as well rest there with me; that is, if you care to."	- Все мы когда-нибудь умрем, так почему бы тебе не быть и после смерти рядом со мной, -разумеется, если ты не против.
She remained silent.	Она не ответила.

"Well, there it is," he concluded, "and I feel it should be for the two of us, particularly since it has been built that way.	- Ну вот и все, - закончил он, - по-моему, нас обоих должны похоронить в этом склепе, раз уж он для того построен.
However, if you feel you do not want to be there ..."	Впрочем, если ты не хочешь...
But here she interrupted him.	Но тут Эйлин прервала его.
"Oh, Frank, let's not talk about that now.	- Ох, Фрэнк, не будем сейчас об этом говорить.
If you want me there, I'll be there. You know that," and a restrained sob manifested itself in her voice.	Раз ты хочешь, чтоб меня там похоронили, так и будет, ты же знаешь... - И голос ее дрогнул от еле сдерживаемого рыдания.
However, at this point the door opened and Dr. James came in to say that it was unwise for Cowperwood to talk any longer; she might come another day if she would call up beforehand.	В эту минуту открылась дверь, и доктор Джемс сказал, что больному не следует так много разговаривать; она может навестить его и в другой раз, только надо будет предварительно позвонить.
She got up from where she had been sitting beside his bed, and taking his hand, said:	Эйлин, сидевшая у постели Каупервуда, тотчас поднялась и взяла его за руку.
"I'll come in again tomorrow, Frank, just for a little while, and if there is anything I can do, please have Dr. James call me.	- Завтра я опять приду, Фрэнк, хоть ненадолго, -сказала она, - если тебе что-нибудь понадобится, попроси доктора Джемса позвонить мне.
But you must get well, Frank.	Только поправляйся, Фрэнк.
You must believe that you will.	Ты должен поправиться, должен в это верить.
There is so much that you want to do.	Ведь ты еще столько хотел сделать.
Try . . ."	Постарайся...
"Well, all right, dear, I will do my best," he said, waving his hand and adding: "See you tomorrow."	- Ну хорошо, хорошо, дорогая, я постараюсь, -ответил Каупервуд и, помахав ей рукой, прибавил: - До завтра!
She turned and passed out into the hall.	Эйлин повернулась и вышла в коридор.
Walking toward the elevators, sadly pondering on their conversation, she noticed a woman just stepping out of an elevator.	Она направилась к лифтам, невесело раздумывая о своем разговоре с Каупервудом, как вдруг из лифта вышла женщина.
She stared, and, to her astonishment, realized that the woman was Berenice.	Эйлин в изумлении воззрилась на нее - это была Беренис.
They both stood as if transfixed for a few seconds, after which Berenice crossed the hall and opened a door and disappeared down a stairway leading to the floor below.	На несколько секунд обе оцепенели, потом Беренис пересекла холл, открыла дверь и исчезла на лестнице, ведущей в нижний этаж.
Aileen, still transfixed, turned, with seeming determination to re-enter Cowperwood's suite, but instead suddenly turned in the opposite direction towards the elevators.	Эйлин, не помня себя, повернула было назад, к номеру Каупервуда, но вдруг передумала и направилась обратно к лифтам.
But before going many steps, she stopped and stood still.	Но тут же остановилась и замерла на месте.
Berenice!	Беренис!

So here she was in New York, and obviously at Cowperwood's request.	Значит, она в Нью-Йорке, и, очевидно, это Каупервуд ее вызвал.
Of course, at his request!	Ну, конечно же!
And he pretending even now that he was dying!	А он-то притворяется, что умирает.
Would the man's perfidy never reach a limit?	Неужели вероломству этого человека не будет границ?..
Imagine him asking her to come tomorrow!	И он еще просил ее прийти завтра!
And talking of the tomb in which she was to lie with him!	И толковал о склепе, где она будет погребена рядом с ним!
With him!	С ним!
Well, this was the end!	Нет, хватит!
Never again would she see him in this world, if they called her as many as a thousand times a day!	Больше она не желает его видеть, - пусть ее вызывают к нему хоть тысячу раз в день!
She would instruct her servants to ignore all calls from her husband or his accomplice, Dr. James, or any other person who pretended to represent them!	Она прикажет слугам не отвечать на звонки, если будет звонить ее муж, или этот его сообщник -доктор Джемс, или кто-либо по их поручению!
As she entered the elevator, her mind was a mental storm center, a cyclone roaring with clashing waves of rage.	Когда Эйлин вошла в лифт, в ее душе бушевала буря, ярость клокотала, словно волны морские.
She would tell the press about this scoundrename = "note" his abuse and humiliation of a wife who had done so much for him!	Она расскажет газетам об этом негодяе - о том, как он оскорбляет и унижает жену, которая столько для него сделала!
She would repay him yet!	Она ему еще отплатит!
Outside the hotel, she hurried into a taxicab and stormily urged the driver to drive, just drive, the while she repeated to herself, like a rosary of trebled length, all of the ills which she could conjure, that might be and would be, if she could manage, heaped upon Cowperwood.	Очутившись на улице, Эйлин бросилась в такси. - Все равно куда - только скорее! - кинула она шоферу и принялась перебирать про себя, точно четки невиданной длины, все беды, какие она только могла придумать, чтобы обрушить их на Каупервуда!
And as she rode, the vibration of her rage traveled directly back to Berenice.	Так она ехала все дальше, дрожа от ярости, которая словно электрический ток устремлялась туда - к Беренис.
Chapter 68	68
Berenice, in the meantime, having reached her room, sat there woodenly, finding herself powerless to think, so filled with fear was she, for Cowperwood as well as herself.	А тем временем Беренис добралась до своей комнаты, опустилась на стул и замерла, точно одеревенев. Она не в силах была даже думать, так ей было страшно за Каупервуда и за себя.
Aileen might have returned to his apartment, and how dreadful the effect of that on him at this time!	А вдруг Эйлин вернется к нему в номер, что с ним будет, ведь он теперь так слаб!
It might actually bring about his death!	Это может убить его!
And how terrible it was that she could not do anything for him!	И как ужасно, что она, Беренис, ничего не может для него сделать!

Finally, she thought of going to Dr. James and asking him how to defeat this vicious, merciless mood on the part of Aileen.	Но вот что: можно пойти к доктору Джемсу и посоветоваться с ним, как успокоить Эйлин, - ведь в порыве мстительной злобы она на все способна.
But she was held back by the fear of again meeting her.	Но страх снова столкнуться с Эйлин удержал Беренис.
Perhaps she was in the hall, or in Dr. James' room!	А вдруг она в холле или даже у доктора Джемса!
By degrees the situation became so unbearable to her that at last it produced a practical idea. She went to the telephone and called Dr. James, and, much to her relief, he answered.	Однако ждать становилось все невыносимее, и тут Беренис осенило: она подошла к телефону и позвонила Джемсу. К ее величайшему облегчению он сразу отозвался.
"Dr. James," she began, shakily, "this is Berenice.	- Доктор Джемс, - начала она запинаясь, - это я, Беренис.
I want to know if you won't please be good enough to come to my room at once.	Я вас очень прошу, может быть вы зайдете ко мне сейчас же.
Something dreadful has happened, and I am so unstrung and nervous I must talk to you!"	Случилось нечто ужасное, мне надо поговорить с вами, я просто вне себя!
"Why, certainly, Berenice.	- Ну, разумеется, Беренис.
I will come at once," he replied.	Сейчас иду, - ответил он.
Then she added, in a most unsteady voice:	Тогда она добавила совсем уже дрожащим голосом:
"If you should see Mrs. Cowperwood in the hall, please don't allow her to follow you here."	- Только осторожней. Вдруг вы встретите в холле миссис Каупервуд... я боюсь, она придет сюда за вами.
But here her voice broke off, and James, sensing danger, hung the phone up hurriedly and, seizing his medical kit, went directly to her apartment and knocked at the door.	Голос ее оборвался, и Джемс, почуяв неладное, повесил трубку, схватил свой лекарский чемоданчик и поспешил к ее номеру.
Berenice responded by whispering from behind the door:	В ответ на его стук за дверью послышался шепот Беренис:
"Are you alone, Doctor?"	- Доктор, вы один?
When he assured her he was alone, she opened the door and he stepped inside.	И лишь после того как он уверил ее, что пришел один, она отперла дверь.
"What is the matter, Berenice?	- Что случилось, Беренис?
What is all this?" he asked, almost brusquely, at the same time studying her white face.	Что все это значит? - почти резко спросил Джемс, вглядываясь в ее побелевшее лицо.
"Why are you so terrified?"	- Отчего вы так напуганы?
"Oh, Doctor, I can't tell you."	- Сама не знаю, доктор.
She was actually trembling with fear.	- Она вся дрожала от страха.
"It's Mrs. Cowperwood.	- Это все миссис Каупервуд.
I saw her here in the hall as I was coming in, and she saw me.	Я видела ее здесь в холле, когда возвращалась к себе, и она меня видела.
Her expression was so savage that I am afraid for Frank.	У нее было такое взбешенное лицо, что я боюсь за Фрэнка.

Do you know whether or not she has seen him since I left?	Вы не знаете, она не видела его после того, как я ушла?
I have the feeling that she might have returned to his apartment."	Вдруг она вернулась к нему в номер?
"Certainly, not," said James.	- Ну, разумеется, нет, - сказал Джемс.
"I have just come from there.	- Я только что оттуда.
Frank is all right, quite safe.	Фрэнк цел и невредим и ничего с ним не случилось.
But here," and taking a few small white pills from his medicine case, he handed her one.	Но вот что, - он вынул из своего чемоданчика несколько маленьких белых пилюль и подал одну Беренис.
"Take this, and don't say anything more for a few moments.	- Примите-ка это и посидите несколько минут молча.
It will quiet your nerves, and then you can tell me all about it."	Это успокоит ваши нервы, и потом вы мне все расскажите.
And going toward a sofa, he motioned her to sit beside him.	Он подошел к кушетке и знаком пригласил Беренис сесть рядом.
Gradually she showed signs of becoming more quiet.	Постепенно она стала успокаиваться.
"Now, listen, Berenice," he added,	- Теперь послушайте меня, Беренис, - вновь заговорил Джемс.
"I know that your situation here is a very difficult one.	- Я знаю, ваше положение здесь не из легких.
I have known it ever since you came here, but why are you so wrought up?	Я знал это с тех пор, как вы сюда приехали, но почему вы именно сейчас так встревожились?
Do you expect Mrs. Cowperwood to attack you personally?"	Неужели вы думаете, что миссис Каупервуд может накинуться на вас?
"Oh, no, I am not worried about myself," she replied, more calmly.	- О нет, я боюсь не за себя, - отвечала она уже спокойнее.
"It's Frank I'm really worried about.	- Я за Фрэнка очень боюсь.
He is so ill and so weak and helpless at this time, and I'm afraid that she may say or do things that might hurt him so terribly he would not want to live.	Ведь он сейчас такой больной, такой слабый и беспомощный. Вдруг она скажет или сделает что-нибудь ужасное, ранит его так больно, что ему и жить больше не захочется.
And, oh, he has been so liberal and so well-meaning toward her.	А ведь он так терпимо, так хорошо относился к ней.
And just now when he needs love, not hate, and after all he has done for her, she is ready to do I don't know what-abuse him so violently that he may suffer a relapse.	И как раз сейчас ему так нужна любовь, а не ненависть, он столько для нее сделал, а она готова бог знает на что... она может так оскорбить его, что с ним будет новый припадок.
He's told me many times that she always loses control of her emotions when she becomes jealous."	Он много раз говорил мне, что она, когда ревнует, теряет всякую власть над собой.
"Yes, I know," said James.	- Да, я знаю, - сказал Джемс.

"He is a very great man, who has married the wrong woman, and to tell you the truth, I feared something of this kind.	- Каупервуд - большой человек, но женился он очень неудачно, и, говоря откровенно, я все время опасался какого-нибудь скандала.
I thought it unwise for you to be in the same hotel.	Я считал, что вы поступаете безрассудно, живя в одном отеле.
However, love is a powerful force, and I saw how deeply you cared for each other when I was in England.	Но любовь - могучая сила, а я еще в Англии видел, как вы любите друг друга.
But I also knew, as did many people, that his relations with Mrs. Cowperwood were unsatisfactory to him.	К тому же я знал, да и не я один, что его отношения с миссис Каупервуд оставляют желать лучшего.
By the way, did you exchange any words with her?"	Кстати, вы говорили с ней?
"Oh, no," replied Berenice.	- Нет, ни слова, - ответила Беренис.
"I just saw her as I stepped out of the elevator, and her anger and opposition, as she recognized me, were so real that I felt it through my whole body.	- Я просто увидела ее, выходя из лифта, а она, как только узнала меня, пришла в бешенство - меня даже в дрожь бросило, такое у нее было злое лицо.
It came to me that she might do something desperate to both of us, if she could.	Я подумала, что она способна сделать что-нибудь отчаянное, непоправимое.
Besides, I was afraid she might return to his apartment immediately."	Кроме того, я боялась, как бы она сейчас же не вернулась к Фрэнку.
At this point Dr. James advised Berenice to stay in her suite until this storm subsided, and to wait until she heard from him.	Доктор Джемс посоветовал Беренис не выходить, пока буря не уляжется, - он даст ей знать, как идут дела.
Above all, as he instructed her, she was not to say a word to Cowperwood about this when she saw him again.	А главное, пусть она ни слова не говорит о случившемся Каупервуду, когда увидит его.
He was far too ill to endure it.	Фрэнк слишком серьезно болен, ему не по силам такие волнения.
In the meantime, as he patiently explained, he would brave the anger of Mrs. Cowperwood and call her, to determine, if possible, what she might be doing or planning to say publicly.	Сам же он, терпеливо продолжал Джемс, примет на себя гнев миссис Каупервуд и позвонит ей: надо попытаться выяснить, что она намерена делать, не собирается ли поднять шум.
And then he left Berenice to go to his own room to think the matter over.	На этом он распростился с Беренис и отправился к себе, чтобы как следует все обдумать.
However, before he had time to reach Aileen on the telephone, one of the nurses came into his room to ask if he would not please step in and look at Mr. Cowperwood; he seemed more restless than usual.	Однако, прежде чем Джемс успел вызвать Эйлин по телефону, к нему вошла сиделка и попросила взглянуть на мистера Каупервуда: он что-то беспокойнее обычного.
When he did so, he found Cowperwood stirring around in his bed as though he were uncomfortable.	Доктор Джемс тотчас последовал за нею. В самом деле, Каупервуд то и дело ворочался с боку на бок, точно ему было неудобно лежать.
And when he asked him how his visit with Aileen came out, he answered wearily:	Джемс спросил, как прошла его встреча с Эйлин, и Каупервуд устало ответил:
"Oh, everything worked out all right, I think.	- Да, по-моему, неплохо.

At least, I went over the most important points with her.	Во всяком случае я переговорил с нею обо всех наиболее важных делах.
But somehow, Jeff, I feel very tired and exhausted from our long conversation."	Но знаете, Джемс, я почему-то очень устал. Я совсем выдохся - разговор был длинный...
"Well, I expected that.	-Так я и знал.
Next time, don't talk for such a long time.	В следующий раз не говорите так долго.
And now here is something for you to take.	А теперь вот вам, примите-ка.
It will give you a little rest for the present."	Это поможет вам успокоиться и отдохнуть немножко.
And with that he handed Cowperwood a powder with a glass of water, which he swallowed as Dr. James added:	- И доктор Джемс протянул Каупервуду стакан воды и порошок. - Ну, вот и хорошо, - сказал Джемс, когда Каупервуд проглотил порошок.
"Well, that will do for now, and I'll look in on you a little later this afternoon."	- Я загляну к вам попозже, днем.
Whereupon he returned to his own room and called Aileen, who by that time had returned home.	Затем он вернулся к себе и позвонил Эйлин, которая уже была дома.
Upon hearing his name announced by her maid, she came directly to the phone.	Услышав от горничной его имя, она тотчас подошла к телефону.
James, in his most courteous tone, told her he was calling to find out how her visit with her husband had worked out, and asked if there was anything he could do to help her.	Джемс самым любезным тоном сказал ей, что хочет узнать, как прошла ее встреча с мужем, и спросил, не может ли он быть ей чем-нибудь полезен.
Her voice was angry and uncontrolled as she spoke. "Yes, Dr. James, you can help me very much by not calling me any more, if you please, for I've just found out what has been going on all the time-in London and here-between my so-called husband and Miss Fleming.	- Да, доктор Джемс, - громко, со злостью заговорила Эйлин, - вы можете оказать мне большую услугу: потрудитесь больше не звонить мне! Я только сейчас узнала, что здесь происходило между моим, с позволения сказать, мужем и мисс Флеминг.
I know she has been living with him there and is now living with him under your eyes, and apparently with your aid and approval.	Я знаю, она жила с ним в Лондоне и живет с ним сейчас у вас на глазах, и, как видно, не без вашего благосклонного содействия!
And you want to know whether I had a satisfactory interview with him!	И вы еще спрашиваете, довольна ли я встречей с ним!
And that woman hiding in the same hotel!	А эта женщина прячется здесь же в отеле!
It's the most outrageous thing I ever heard of, and one which I'm sure the public will be glad to hear about!	Ничего более гнусного я в жизни своей не слышала! Я уверена, публике будет очень интересно услышать об этой истории.
And it will, depend on that!"	И она услышит - помяните мое слово!
And then, her voice almost breaking with rage, she added: "You, a doctor!	- И голосом, срывающимся от бешенства. Эйлин добавила: - А еще доктор!
A man supposed to be concerned with the decencies of life ..."	Доктор должен заботиться о соблюдении приличий, а вы...

Whereupon Dr. James, sensing the fierceness of her rage, managed to interrupt her sufficiently to say, forcefully but calmly: "Mrs. Cowperwood, I beg to take exception to your accusations.	Тут Джемсу, почувствовавшему, что Эйлин разъярена и уже не владеет собой, удалось прервать ее. - Миссис Каупервуд, - сказал он спокойно, но веско, - я попросил бы вас не бросать огульных обвинений.
I was called in on this case in a professional capacity, not as a judge of situations which are none of my making.	Я в данном случае выступаю как врач, а не как судья, не мое дело разбираться в положении, которое создалось без моего участия.
And you have no right to judge the motives of a man about whom you know as little as you do about me.	И вы не имеете права упрекать меня в том, что я поступил так, а не иначе - для этого вы меня слишком мало знаете.
Whether you believe it or not, your husband is a very sick man, very, and if you make the grave error of giving out any story to the press, you will be hurting yourself a thousand times more than you could ever hurt him, or anyone connected with him.	Можете мне верить или не верить, но ваш муж серьезно болен, очень серьезно, и вы сделаете величайшую ошибку, если дадите газетам пищу для скандальной шумихи. Вы повредите этим себе в тысячу раз больше, чем ему или кому-либо, кто ему близок.
For he not only has powerful friends, but admirers, as you know-friends who will deeply resent any such action as you propose, and who will not fail him.	Не забудьте, у вашего мужа есть не только могущественные друзья, но и почитатели. Все, что вы скажете или сделаете во вред ему, встретит у них резкий отпор, - они встанут на его защиту.
If he dies, as he well may . . . well, judge for yourself how any such public attack as you have in mind will be received."	Если он умрет, а это вполне возможно... что ж, судите сами, как будет оценен тогда публичный выпад, который вы задумали.
These cutting words reminded Aileen of some of her own indiscretions in the not too distant past, and her voice suddenly lost some of its vibrato as she said:	Эта отповедь напомнила Эйлин о ее собственных грешках, притом совсем недавних, и в голосе ее было уже меньше азарта, когда она сказала:
"I don't want to discuss any of the personal angles of this matter with you or anyone else, Dr. James, so please, don't call me again on any matter connected with Mr. Cowperwood, no matter what happens.	- Я не желаю обсуждать свои личные дела с вами или с кем бы то ни было еще, доктор Джемс. Поэтому будьте любезны не звонить мне: я не хочу ничего знать о мистере Каупервуде, что бы там ни случилось.
You have Miss Fleming there to wait on and comfort my husband.	У вас есть мисс Флеминг, вот пускай она и ухаживает за моим мужем и ублажает его.
Let her take charge, and please don't call me.	Пусть она заботится о нем, а мне, пожалуйста, не звоните.
I'm tired of the whole wretched relationship.	Я устала, мне надоело - будь оно проклято, мое замужество.
And that's final, Dr. James."	И это мое последнее слово, доктор Джемс.
Here the telephone clicked, for she had hung up.	В телефоне щелкнуло - Эйлин повесила трубку.
As Dr. James turned away from the phone, his face wore a faint smile.	Когда доктор Джемс отошел от аппарата, на лице его была еле заметная усмешка.
From his long years of professional experience with hysterical women, he knew that the force of her rage had spent itself in the hours since she had seen Berenice.	За долгие годы практики ему не раз приходилось иметь дело с истеричками, и он знал, что с тех пор как Эйлин столкнулась с Беренис, гнев ее успел улечься.

For, after all, as he also knew, this was not a new story to Aileen.	Ведь в конце-то концов для нее это все не ново.
And he felt reasonably sure that her vanity would not allow her to give free reign to public utterances.	К тому же, разумеется, самолюбие не позволит ей затеять публичный скандал.
She had not done so in the past and would not do so now, he felt.	Она не делала этого в прошлом, не станет делать и сейчас.
And with this much assurance, he went to call on and report to Berenice, whom he found still nervous and impatiently waiting to hear from him.	Успокоившись на этот счет, доктор отправился к Беренис, чтобы обо всем рассказать ей; она встретила его по-прежнему взволнованная, горя нетерпением узнать, что произошло.
He still smiled as he proceeded to explain that he felt sure that Aileen's bark was worse than her bite.	Джемс, улыбаясь, уверил Беренис, что Эйлин только грозится и кричит, но страшного ничего не сделает.
For although she had threatened him and Cowperwood and Berenice with exposure, still, after his talk with her, he had the definite feeling that her rage had spent itself and that nothing more of a violent nature was likely to occur.	Правда, она угрожала и ему, и Каупервуду, и Беренис, но, несомненно, гнев ее уже остыл и каких-либо безрассудных выходок от нее вряд ли можно ожидать.
Now, he added, since Aileen had declared finally that she proposed never to see her husband again, it looked to him as if he should have to ask Berenice to take charge, and they would, both of them, see if they could not pull him through.	А сейчас, поскольку Эйлин заявила, что не намерена больше встречаться с мужем, он считает своим долгом просить Беренис взять на себя уход за больным, - они попытаются вдвоем вырвать Каупервуда у смерти.
She might take the evening nursing shift from four to twelve.	Она могла бы дежурить возле него вечерами, с четырех до двенадцати.
"Oh, how wonderful!" exclaimed Berenice.	- Прекрасно! - воскликнула Беренис.
"I'll be so happy to do all I possibly can to help him-anything within my power!	- Я буду так рада сделать все, все, чтобы помочь ему, - все, что в моих силах!
For, oh, Doctor, he must live!	Он должен жить, доктор!
He must get well and be free to do the things he has planned.	Он должен поправиться, чтобы осуществить все, что задумал!
And we must help him."	И мы должны помочь ему.
"I'm very grateful to you for this.	- Я вам очень признателен, - сказал Джемс.
I know that he cares for you deeply," said James, "and he will no doubt be much better in your care."	- Я знаю, он горячо любит вас, и ему, конечно, станет гораздо лучше, если вы будете при нем.
"Oh, Doctor, it is I who am truly grateful to you!" she exclaimed, taking both of his hands in hers.	- Что вы, доктор! Это я глубоко признательна вам! - воскликнула Беренис, в порыве благодарности сжимая его руки в своих.
Chapter 69	69

Cowperwood's attempt to clarify for Aileen the significance of the wealth that would be hers at his death, and the necessity on her part for a practical understanding of the problems she would be likely to encounter as its custodian, instead of inducing an atmosphere of tender regard, left him with a sense of the probable futility of it all.	Пытаясь внушить Эйлин, какое огромное значение имеет богатство, которое перейдет к ней после его смерти, и как необходимо ей уметь практически разбираться в проблемах, с которыми она, очевидно, столкнется в качестве его душеприказчицы, Каупервуд рассчитывал встретить и нежность и понимание. Однако после разговора с ней он почувствовал, что его старанья напрасны.
And this because of his knowledge of her lack of realization of how important these matters were to him, as well as to her.	Она даже не отдает себе отчета в том, как важно все это и для него, и для нее самой.
For he knew well she could not read the characters and intentions of men, and were he no longer here, what assurance could he have of the fulfilment of the various ideals which most of his bequests embodied?	Ведь она совсем не умеет разбираться в характерах и намерениях людей, а раз так, где же гарантия, что, когда его не станет, все его желания и замыслы, изложенные в завещании, будут осуществлены?
And this thought, instead of favorably affecting his mood in regard to living, really discouraged him.	И эта мысль, вместо того чтобы укрепить в нем жажду жизни, совсем обескуражила его.
So much so that he was not only a little weary, but a little bored and spiritually dubious of the import of life itself.	Он почувствовал усталость, даже скуку и мысленно задавал себе вопрос: да стоит ли жить?
For how strange the almost unbroken irritability of their lives together, covering, as they did, a period of over thirty years!	Подумать только, как странно: прожили они вместе больше тридцати лет - и почти непрерывно ссорились!
There was, to begin with, his early enthusiasm for her when she was seventeen and he was twenty-seven, and then a little later his discovery that her beauty and physical strength concealed also a lack of understanding that had kept her unaware of his financial and mental stature, at the same time that it caused her to consider that he was an unchanging possession of hers which was not to be modified by so much as a glance in any other direction than that which led to her.	Вначале, когда Эйлин было семнадцать, а ему двадцать семь, он восхищался ею и был влюблен без памяти; немного позже он обнаружил, что эта красивая, цветущая женщина недостаточно умна и чутка: она не понимала, не ценила ни его способностей, ни положения в финансовом мире, а в то же время считала, что он - ее неотъемлемая собственность и не смеет даже взглянуть на кого-либо, кроме нее.
And yet, for all the storms that followed his least diversion, here they were, after all these years, with little understanding on her part of the qualities in him which had slowly and yet surely led him to his present wealth.	И однако, несмотря на все бури, возникавшие всякий раз, когда он хоть немного увлекался кем-нибудь другим, они по-прежнему вместе, и Эйлин после стольких лет все так же плохо знает его, так же мало ценит те качества, которые постепенно привели его к нынешнему богатству.
Even so, he had finally discovered a woman whose temperament made his life supremely worth while.	И вот он, наконец, встретил женщину, которая заставила его особенно остро почувствовать вкус к жизни.
For he had found Berenice, and she had found him.	Он нашел Беренис, а она нашла его.
Together they had clarified themselves, each to the other.	Они помогли друг другу понять самих себя.
Her wondrous love shone in her voice, her eyes, her words, her touch.	Чудодейственная любовь была в голосе Беренис, в ее глазах, словах, движениях.

For bending over him from time to time, he could hear her say:	Вот она склоняется к нему, и он слышит:
"Darling!	- Дорогой мой!
Beloved!	Любимый!
This love of ours is not just for today, it is forever.	Наша любовь не на один день, она навеки.
It will live in you wherever you are, and yours in me.	Она будет жить в тебе, где бы ты ни был, и будет жить во мне.
We shall not forget.	Мы не забудем этого.
Darling, rest and be happy."	Отдыхай, милый, не тревожься ни о чем.
It was at this point in his meditations that Berenice, clad in the white uniform of a nurse, entered the room.	Размышления Каупервуда прервала Беренис, - она вошла к нему в белой одежде сестры милосердия.
He stirred at the sound of her familiar voice as she greeted him, and gazed as if not fully comprehending what his eyes beheld.	Услышав знакомый голос, он вздрогнул и устремил на нее немигающий взгляд, точно не вполне понимая, кто перед ним.
Her costume made such an attractive setting for her unusual beauty.	Этот костюм так удачно оттенял ее удивительную красоту.
With an effort he raised his head, and although obviously very weak, exclaimed:	С усилием он поднял голову и, преодолевая слабость, воскликнул:
"You!	- Это ты!
Aphrodite!	Афродита!
Goddess of the sea!	Богиня морская!
Immaculately white!"	Как ты светла!
She bent down and kissed him.	Она наклонилась и поцеловала его.
"A goddess!" he murmured.	- Богиня! - прошептал он.
"The golden red of your hair!	- Какие золотые у тебя волосы!
The blue of your eyes!"	Какие синие глаза!
And then, pressing her hand, he drew her closer to him.	- И, крепче сжав ее руку, он притянул ее к себе.
"And now I have you with me.	- Ты теперь со мною, моя!
I see you as you beckoned to me that day in Thessalonika by the blue Aegean!"	Так ты манила меня тогда, у голубого Эгейского моря!
"Frank! Frank!	- Фрэнк, Фрэнк!
If only I were your goddess, forever and ever!"	Если б я могла быть твоей богиней всю жизнь, всегда!
She knew that he had become delirious, and tried to pacify him.	Она поняла, что он бредит, и пыталась успокоить его.
"That smile," went on Cowperwood.	- Какая у тебя улыбка... - невнятно продолжал Каупервуд.
"Smile on me again.	- Улыбнись мне еще раз.

It is like sunshine.	Точно луч солнца.
Hold my hands, my Aphrodite of the Sea!"	Подержи мои руки в своих, моя Афродита -пенорожденная!
Berenice sat on the side of the bed and began to cry softly to herself.	Беренис присела на край постели и тихо заплакала.
"Aphrodite, don't ever leave me!	- Афродита, не покидай меня!
I need you so!" and he clung to her.	Ты так нужна мне! - И он порывисто припал к ней.
At this point Dr. James walked into the room, and noting Cowperwood's condition, went directly to him.	В эту минуту вошел доктор Джемс и, заметив, в каком состоянии Каупервуд, тотчас подошел к нему.
Turning and surveying Berenice, he said:	Потом он окинул внимательным взглядом Беренис.
"Be proud, my dear!	- Вы должны гордиться, дорогая! - сказал он.
A giant of the world salutes you.	- Такой гигант нуждается в вас.
But leave us along for a minute or two.	Но оставьте нас вдвоем минуты на две.
I need to restore him.	Мне нужно восстановить его силы.
He is not going to die."	Мы не дадим ему умереть.
She left the room while the doctor administered a restorative.	Она вышла из комнаты, а доктор тем временем дал больному подкрепляющее лекарство.
In a few moments, Cowperwood came out of his delirium, for he said:	Через несколько минут Каупервуд перестал бредить и пришел в себя.
"Where is Berenice?"	-Где Беренис? - спросил он.
"She will be with you in a moment, Frank, only now rest and quiet will be best for you," said James.	- Она скоро придет, Фрэнк, но сейчас для вас главное - отдых и покой, - сказал Джемс.
But Berenice heard him call her, and came in and sat on a little chair beside his bed, waiting.	Однако Беренис, услышав, что больной зовет ее, вошла и в ожидании присела на низенький стульчик у его постели.
In a few moments he opened his eyes, and began talking.	Немного спустя он открыл глаза.
"You know, Berenice," he said, as if they had been discussing the matter, "it is so important to keep the mansion intact as a home for my art objects."	- Знаешь, Беренис, - сказал он, как бы продолжая прерванный разговор, - очень важно сохранить дворец как он есть, - пусть он остается хранилищем для моих картин и скульптур.
"Yes, I know, Frank," replied Berenice, softly and sympathetically.	- Да, знаю, Фрэнк, - мягко и участливо ответила Беренис.
"You have always loved it so."	- Ты ведь всегда так любил его.
"Yes, I have always loved it.	- Да, всегда любил.

To leave the asphalt of Fifth Avenue and in ten seconds, after crossing the threshold, to be within a palm garden, walk through flowers and growing things, sit down among them, hear the plash of water, the tinkle of a rill dropping into the little pool, so that I heard notes of water music, like a brook in the cool greenness of the woods-"	Едва сойдешь с асфальта Пятой авеню, переступишь порог - и ты уже в пальмовом саду. Бродишь среди цветов и растений, присядешь -рядом плещет вода, журчат струйки, стекая в маленький пруд - и слушаешь, точно музыку, будто это звенит ручеек в зеленой прохладе леса.
"I know, darling," whispered Berenice.	- Знаю, милый, знаю, - шепнула Беренис.
"But now you must rest.	- Но сейчас ты должен отдохнуть.
I will be right near you even when you sleep.	Я буду здесь, с тобой рядом, даже когда ты будешь спать.
I am your nurse."	Теперь я твоя сиделка.
And as Berenice went about her duties that night, and on every other night, she was impressed by his unbroken interest in the many affairs which he could no longer possibly manage.	Позже в тот вечер, да и во все последующие вечера, ухаживая за больным, Беренис с удивлением убеждалась, что он все еще не утратил интереса к делам, которыми был уже не в состоянии заниматься.
One day it was the art gallery, next day the underground, and next, the hospital.	То он заговаривал о картинной галерее, то о метрополитене, то о больнице.
Although she did not actually anticipate it, any more than did Dr. James, Cowperwood had only a very few more days to live.	Хотя ни Беренис, ни доктор Джемс не подозревали этого, Каупервуду оставалось жить всего несколько дней.
And yet, during such hours as she spent with him, he seemed more cheerful, except that after talking for a moment or two, he now invariably manifested a great weariness and a desire to sleep.	И все же в присутствии Беренис он становился бодрее, но, поговорив минуты две-три, неизменно уставал и его клонило ко сну.
"Let him sleep as much as possible," counseled Dr. James. "He is merely conserving his strength."	- Пусть спит как можно больше, бережет силы, -сказал доктор Джемс.
A statement which discouraged Berenice greatly.	Эти слова совсем обескуражили Беренис.
So much so that she asked if something more could not be done for him.	Она робко спросила, нельзя ли что-нибудь еще попробовать, чтобы вылечить Каупервуда.
"No," replied James.	- Нет, - ответил Джемс.
"Sleep is truly the best thing for him, and he may pull through.	- Сон для него сейчас самое лучшее лекарство, и он еще может поправиться.
I am trying the best restoratives I know, but we can only wait.	Я применяю самые сильные подкрепляющие средства, какие мне известны, но нам остается только ждать.
He may take a turn for the better."	Еще может наступить перелом к лучшему.
Only he did not take a turn for the better.	Однако перелома к лучшему не наступило.
Instead, forty-eight hours before he died he took a definite turn for the worse, which caused Dr. James to send for his son, Frank A. Cowperwood, Jr., and Anna, his daughter, who was now Mrs. Templeton.	Наоборот, за сорок восемь часов до конца в состоянии больного наступило явное ухудшение, так что доктор Джемс поспешил послать за Фрэнком Каупервудом-младшим и дочерью Каупервуда Лилиан, ныне миссис Темплтон.

But not Aileen, as his daughter and son noticed when they arrived.	Приехав, и дочь, и сын сразу заметили, что у постели больного нет Эйлин.
When asked why Mrs. Cowperwood was not present, Dr. James explained to them that for reasons of her own she had refused to come to visit him any more.	Доктор Джемс на их вопрос, почему отсутствует миссис Каупервуд, пояснил, что по каким-то своим соображениям она отказалась посещать мужа.
However, although they had known of the existing estrangement between Aileen and Cowperwood, his son and daughter still had their own misgivings as to why she refused to come to see Cowperwood at this crucial time, and they felt obligated to inform her as to his condition.	Хотя дети Каупервуда знали, что в отношениях между Эйлин и их отцом существует холодок, все же они по-своему поняли ее отказ приехать к мужу в такое время и сочли своим долгом сообщить ей о его тяжелом состоянии.
Therefore, they hurried to a public telephone and called her. But, much to their surprise, they found she was not in a mood to consider anything in connection with him or them, asserting that Dr. James and Miss Fleming, having arranged Cowperwood's affairs with his consent and with no regard for her wishes, surely could take care of everything. She flatly refused to come.	Они тотчас поспешили к телефону-автомату и позвонили Эйлин, но, к своему удивлению, убедились, что она вовсе не желает ничего знать ни о Каупервуде, ни о его детях. Он сам хотел, чтобы доктор Джемс и мисс Флеминг ведали его делами, не считаясь с нею, вот пускай они теперь и заботятся обо всем, а она не пойдет к нему - ни за что!
And so, while they were stunned by this seeming cruelty on Aileen's part, they felt there was nothing they could do but return to watch the outcome of his turn for the worse.	Лилиан и Фрэнк были ошеломлены такой жестокостью, но им больше ничего не оставалось, как вернуться к отцу и ждать, к чему приведет кризис.
For fear controlled all present: Dr. James, Berenice, and Jamieson, all of whom stood by helpless for the want of a single clarifying idea.	Доктор Джемс, Беренис, Джемисон беспомощно стояли вокруг больного, с ужасом сознавая, что ничего сделать нельзя.
They waited for hours, the while they listened to his heavy breathing or periods of silence, until suddenly, twenty-four hours later, as if seeking to conclude a great weariness, he stirred sharply, even half-rose on one elbow as though looking about, and then as suddenly fell back and lay still.	Так они ждали часами, прислушиваясь к тяжелому дыханию Каупервуда, а оно то становилось громче, то замирало, и тогда в комнате наступала тишина... На вторые сутки он вдруг рванулся, словно желая стряхнуть с себя невыносимую усталость, приподнялся на локте, будто затем, чтобы оглядеть комнату, потом так же внезапно упал навзничь и больше не шевельнулся.
Death!	Смерть!
Death!	Смерть!
There it was-irresistible and bleak in the face of all of them!	Вот она перед ними - неотвратимая и суровая!
"Frank!" cried Berenice, stiffening and staring as if in supreme wonder.	- Фрэнк! - закричала Беренис, вся похолодев и глядя на него широко раскрытыми, изумленными глазами.
She hurried to his side and fell to her knees, seizing his damp hands and covering her face with them.	Она бросилась к нему и, упав на колени, схватила его влажные руки и зарылась в них лицом.
"Oh, Frank, my darling, not you!" she cried out, and then drooped slowly to the floor, half-fainting.	- Фрэнк, милый, нет, нет!.. - вырвалось у нее, и, теряя сознание, она медленно сползла на пол.
Chapter 70	70

The consternation that followed Cowperwood's death involved so many immediate, as well as remote, problems that for several minutes all stood as if stupefied.	Смерть Каупервуда повергла всех в смятение: сразу встало столько проблем - одни не терпели отлагательства, другими надлежало заняться в недалеком будущем; и все это было до такой степени сложно, что несколько минут все стояли вокруг умершего, как громом пораженные.
Of the entire group, the doctor was the calmest and most resourceful in his thoughts and actions, his first direction being that he and Jamieson remove Berenice to one of the couches that were in this room.	Самым находчивым и хладнокровным оказался доктор: прежде всего он с помощью Джемисона перенес Беренис в свою комнату.
After doing this, he suggested to Jamieson that he call up Mrs. Cowperwood at once in order to obtain from her instructions as to the burial.	Когда они уложили ее на кушетку. Джемс посоветовал Джемисону позвонить миссис Каупервуд и попросить ее распорядиться насчет похорон.
This inquiry, when made by Jamieson, resulted in a most shocking and disturbing reaction on the part of Aileen, a reaction plus an attitude which posed a problem that was seemingly insurmountable without resulting in practically a national scandal.	Джемисон позвонил - и ему пришлось вести пренеприятный разговор. Отношение Эйлин к смерти мужа очень встревожило и доктора и секретаря, - казалось, без скандала на всю страну не обойтись.
"Why do you ask me?" she said.	- Почему вы обращаетесь ко мне? - заявила она.
"Why don't you ask Dr. James and Miss Fleming?	- Просите совета у доктора Джемса или у мисс Флеминг!
They have been in complete charge of his affairs ever since he has been here, and before."	Это они ведали всеми его делами и здесь и в Лондоне.
"But, Mrs. Cowperwood," said Jamieson, astounded. "This is your husband.	- Но, миссис Каупервуд, - вымолвил удивленный Джемисон, - это же ваш муж.
Do you mean to say that you do not wish to have him removed to your home?"	Неужели вы не хотите, чтобы его перенесли к вам в дом?
An inquiry which brought from her the sharp and staccato reply: "I have been personally ignored and lied to by Mr. Cowperwood, and also by his doctor and his mistress.	- Мистер Каупервуд совершенно не считался со мною, - последовал лаконичный резкий ответ. -Он обманывал меня, все обманывали - и его врач и его любовница.
Let them arrange to have his body sent to a funeral parlor and have the funeral from there."	Пусть они обо всем и заботятся - пускай отправят тело в какой-нибудь морг и оттуда везут хоронить.
"But, Mrs. Cowperwood," insisted Jamieson, in an agitated voice, "this is a most unheard-of proceeding.	- Но, миссис Каупервуд! - Джемисон в волнении даже повысил голос. - Это неслыханно!
All the newspapers will find out.	Все газеты станут кричать об этом.
Surely you wouldn't like that in connection with so great a figure as your husband."	Неужели вам будет приятно, если вокруг смерти такого большого человека, как ваш муж, разыграется скандал?
But at this point Dr. James, hearing this shocking statement, came forward and took the telephone receiver from Jamieson.	Тут доктор Джемс, слышавший этот поразительный разговор, подошел к телефону и взял у Джемисона трубку.
"Mrs. Cowperwood, this is Dr. James," he said, coldly.	- Миссис Каупервуд, с вами говорит доктор Джемс, - сказал он холодно.

"I am the physician, as you know, who was called in by Mr. Cowperwood when he came back to this country.	- Как вам известно, мистер Каупервуд вызвал меня к себе, когда он вернулся в Америку.
Mr. Cowperwood is no relative of mine, and I have served him as I would any other patient, you included.	Мистер Каупервуд не родственник мне, я заботился о нем, как заботился бы о любом другом пациенте, в том числе и о вас.
But if you persist in this astounding attitude toward a man who is your husband, and whose property you are to inherit, I assure you that you will never be done with the scandal of it. It will follow you to the end of your days.	Но если вы будете упорствовать и не измените своего недостойного отношения к праху человека, который был вашим мужем и завещал вам свое имущество, - уверяю вас, вы покроете себя позором до конца дней своих.
Surely you must realize the significance of that."	Как-никак, должны же вы отдавать себе отчет в своих поступках.
He waited for a second, but there was silence on her part.	Он подождал секунду, но Эйлин не отвечала.
"Now, I am not asking you to do me any favor, Mrs. Cowperwood," he went on.	- Вот что, миссис Каупервуд, я ведь прошу вас не о каком-то одолжении, - продолжал Джемс. - Мне от вас ничего не нужно.
"Only yourself.	Подумайте о себе.
Certainly his body can be removed to an undertaker's establishment, and buried anywhere, if that is what you wish.	Конечно, тело вашего мужа можно перевезти в любое бюро похоронных процессий и похоронить где угодно, если вы этого хотите.
But is it?	Но одумайтесь.
As you know, the press can learn from me or from the undertaker as to what has become of his body.	Вы ведь понимаете, пресса может узнать от меня или в похоронном бюро, что сталось с телом.
But once more, and finally, for your own sake, I am asking you to think this over, for if you do as you say, I will see that tomorrow's papers print the whole story."	Еще раз, последний раз, ради вас же самой, прошу: подумайте, а если вы не измените своего решения, имейте в виду - завтра же вся эта история попадет в газеты.
At this point he stopped talking, waiting and hoping for a more humane reply.	Джемс умолк, рассчитывая услышать разумный ответ.
But hearing the telephone click, he realized that she had hung up the receiver.	Но в телефоне щелкнуло, и он понял, что Эйлин повесила трубку.
Whereupon he turned to Jamieson, saying:	Тогда он сказал Джемисону:
"That woman is, for the time being, not wholly sane.	- Она сейчас просто невменяема.
We'll simply have to take this matter into our own hands and act for her.	Придется нам взять все в свои руки и действовать за нее.
Mr. Cowperwood is so well liked by his own servants that I'm sure there will be no difficulty in reaching them, so that, without her knowledge, his body can be transferred to the house and remain there until it can be properly removed to his tomb.	Мистера Каупервуда любили слуги, и, я уверен, мы без труда договоримся с ними; надо без ее ведома перенести тело в дом, и оно будет лежать там до погребения.
This is something that we can and must do.	Это мы можем и должны сделать.

We cannot possibly allow this tragedy to occur."	Нельзя допустить, чтобы перед покойным захлопнулись двери его собственного дома, это было бы слишком ужасно.
And taking his hat, he went out, but not before looking in on Berenice, who by then had recovered her composure, and asking her to return to her room and wait there until she heard from him. "Do not despair, Berenice.	И, взяв шляпу, Джемс направился к выходу, но по дороге вспомнил, что надо взглянуть на Беренис. Она уже пришла в себя. - Не отчаивайтесь, Беренис, - сказал ей доктор Джемс. - Подите к себе и отдохните, а если будут новости, я вам сообщу.
Believe me, this will all be arranged in the most correct and unobtrusive manner possible.	И поверьте, все устроится как надо и без лишнего шума.
I can promise you that," and he pressed her hand affectionately.	Это я вам обещаю, - и он дружески пожал ей руку.
His next move was to have Cowperwood's body taken to an undertaking establishment located near the hotel.	Затем он приступил к делам. Прежде всего нужно было перевезти тело Каупервуда в бюро похоронных процессий, которое находилось неподалеку.
Next, he intended to consult with Jamieson as to the character and mentality of the Cowperwood servants.	Потом отправиться к Джемисону расспросить о слугах Каупервуда - узнать, кто из них посговорчивее и посообразительнее.
Surely one or two of them could be depended on for assistance.	Наверно, найдется не один, так другой, на чью помощь можно рассчитывать.
For he was morally convinced that Aileen should not have her way.	Нельзя позволить Эйлин настоять на своем.
He might have to overstep his rights, but he saw no other course.	Возможно, придется превысить права врача, но другого выхода нет.
Long before this he had sensed the basis of the difference between her and Cowperwood.	Он уже давно понимал, почему Эйлин не ладила с Каупервудом.
She was, as he had seen for himself, really deeply in love with her husband, but so jealous of his every action as to make her dream of happiness a vehicle of pain.	Конечно, она безумно любила мужа, но дико ревновала его, придиралась к каждому его шагу -и потому ее мечты о счастье обратились в непрестанную пытку.
Curiously enough, at this very difficult moment, Jamieson was called upon by one Buckner Carr, head butler at the Cowperwood home, a man who had been in Cowperwood's service since his Chicago years.	Любопытное совпадение: в эту тяжелую минуту Джемисона вызвал к телефону некий Бакнер Карр, старший дворецкий Каупервудов, служивший у них еще со времен Чикаго.
His purpose in calling, as it turned out, was to convey to Jamieson not only his great sorrow and dismay at Mr. Cowperwood's death, but, because of a telephone conversation which he had overheard, and which seemed to indicate that Mrs. Cowperwood was charging her husband with unjust accusations and, most terrible of all, refusing to allow him now to be brought into his own home, he desired to offer his service toward averting such a tragedy.	Звонил он, как оказалось, чтобы поделиться с Джемисоном своим горем и отчаянием - он только что узнал о смерти хозяина, и потом, он слышал, как миссис Каупервуд говорила с кем-то по телефону и возводила всякую напраслину на своего мужа, а главное, она даже не разрешает внести его в собственный дом - это просто ужасно. Вот он и хочет предложить свои услуги, -надо же как-нибудь избежать такого позора.

When Dr. James returned to the hotel, he found Jamieson and Carr together, and he immediately explained to them the plan he had worked out in his own mind.	Когда Джемс вернулся в отель, Карр сидел у Джемисона, и доктор изложил им обоим свой план действий.
He had instructed the undertaker, he said, to prepare the body for burial, provide a suitable casket, and await further directions.	Он уже распорядился, чтобы бюро похоронных процессий приготовило тело к погребению, заказал достойный покойника гроб и велел ждать дальнейших распоряжений.
The problem now was to decide when it could be transferred to the mansion, and whether the servants would be there to assist in the arrangement of a secret and silent reception of the body, together with the labor of taking it to the proper room, and in the most noiseless fashion, in order that Mrs. Cowperwood would not be aware of its arrival, at least until the following morning.	Теперь вопрос - когда можно будет перенести тело во дворец и окажутся ли на месте слуги, чтобы тайком принять гроб и бесшумно перенести его в наиболее подходящую для этого комнату: миссис Каупервуд не должна ни о чем догадываться, по крайней мере до следующего утра.
Did Buckner Carr believe that this could be done without interference?	Как полагает Бакнер Карр, можно будет проделать это без помехи?
Carr replied that if he were now allowed to return to the Cowperwood home for an hour or two he would call back and state whether the exact conditions outlined by Dr. James could be fulfilled.	Карр ответил, что он сейчас вернется в особняк Каупервудов, а часа через два позвонит по телефону и скажет, выполнимо ли все, о чем говорил доктор Джемс.
After which he left, and at the end of two hours called on the telephone to say that the best time would be between ten o'clock in the evening and one o'clock in the morning; all of the servants were anxious to help, and the house would be dark and silent.	Он ушел и по прошествии двух часов действительно сообщил по телефону, что удобнее всего перенести тело между десятью вечера и часом ночи; все слуги готовы помочь, в доме будет темно и тихо.
And, in consequence, as planned, the transfer of Cowperwood's body in its casket was executed, at one o'clock in the morning, while Carr outside silently patrolled a practically deserted street.	И вот в час ночи, как было условлено, богато отделанный гроб доставили во дворец Каупервудов. Снаружи по пустынной улице дозором ходил Карр.
The faithful servant followers of their former master had arranged the large living room on the second floor for the reception of the richly ornamented casket in which he lay.	Преданные слуги приготовили зал на втором этаже для гроба с телом их бывшего хозяина.
As he was being carried in, one of them stood before Aileen's door, listening, in anticipation of any least stir.	Пока гроб вносили, один из слуг стоял на страже у дверей, ведущих в апартаменты Эйлин, прислушиваясь, не раздастся ли за ними шорох или звук шагов.
Thus the unheralded funeral cortege of Frank Algernon Cowperwood, in the silence of the night-he and Aileen once more united in their own home.	Так в ночной тиши, без парадных церемоний похоронная процессия с телом Фрэнка Алджернона Каупервуда вступила в его дом, и Эйлин с мужем вновь оказались под одной крышей.
Chapter 71	71
No troublesome thoughts or dreams concerning the entire proceedings of the night disturbed Aileen before the light of early morning awakened her.	Никакие тревожные думы и сновидения не подсказали Эйлин, что происходило ночью в доме, пуха свет утренней зари не разбудил ее.

Although usually she felt disposed to linger in her bed for a period, on this occasion, hearing a noise as though some heavy object had dropped to the floor of the balcony below, and fearing that it might have been a valuable Greek marble recently purchased and more recently temporarily placed, she arose and descended the staircase that led to the balcony.	Обычно она любила немного понежиться в постели, но сейчас внимание ее привлек какой-то странный звук, донесшийся откуда-то снизу, словно что-то тяжелое упало на пол, - я Эйлин, опасаясь за драгоценную греческую статую, которую Фрэнк купил совсем недавно, - ее поставили временно на самом ходу, - тотчас встала и сошла по лестнице.
Looking around curiously as she walked past the large double doors leading into the main drawing room, she went directly to the newly placed art piece, but found it quite in order.	Пытливо оглядываясь по сторонам, она миновала большие двухстворчатые двери, ведущие в зал, и направилась прямо к новой статуе, но та оказалась цела и невредима.
Yet, as she turned about to retrace her steps, and as she again approached the doors to the drawing room, she was startled by the presence and appearance of a large black, heavily draped, oblong box, standing in the center of the huge room.	Эйлин повернула назад, но, поравнявшись с дверями зала, вздрогнула и замерла на месте: посреди огромного зала стоял большой длинный ящик, весь задрапированный черным.
A shivering cold swept across her body, and for the time being she could not move.	Холодная дрожь прошла по телу Эйлин: она стояла, не в силах шевельнуться.
Then she turned as if to run away, but then, pausing, returned again to the entrance of the room and stood there, amazed and staring.	Потом повернулась, готовая бежать прочь, но передумала и, медленно подойдя к дверям, застыла на пороге, глядя перед собой широко раскрытыми глазами.
A coffin!	Гроб!
God!	О боже!
Cowperwood!	Каупервуд!
Her husband!	Ее муж!
Cold and dead!	Хладный труп, мертвец!
And he had come to her, although she had refused to go to him when he was alive!	Он все же пришел к ней, хотя она отказывалась прийти к нему, когда он был жив!
With trembling and remorseful steps she walked forward to gaze on his cold and death-stilled body.	Ноги у нее подкашивались, когда, полная раскаяния, она подошла посмотреть на его скованное смертью, бездыханное тело.
The high forehead!	Какой высокий лоб!
The distinguished, well-shaped head!	Какая благородная, красивая голова!
The smooth brown hair, even at this time not gray! The impressive features, all of which were so familiar to her!	Волнистые каштановые волосы, почти не тронутые сединой... Как знакомы ей эти резкие, властные черты!
The whole figure suggesting power, thought, genius, which the world had so readily recognized in him from the beginning!	Весь его облик говорит о силе, о незаурядном уме, которые весь мир бесспорно признавал за ним!
And she had refused to go to him!	А она отказалась прийти к нему!
She stood stiffly, inwardly regretting something-his own errors and hers.	Эйлин стояла, словно окаменев. Как жаль, что так сложилась жизнь - и он совершил немало ошибок, да и она тоже.

And the endless, almost inhuman storms that had come and gone between them.	А сколько было между ними диких ссор, которые, как порывы бури, налетали снова и снова.
And yet, here he was, at home at last!	И все же - вот он здесь, наконец-то дома!
At home!	Дома!
But then suddenly, the strangeness, the mystery, the final defiance of her will, emphasized by his being here, aroused her to anger.	Внезапно ее охватил гнев: непонятно, загадочно -как же это он оказался здесь вопреки ее воле?
Who had brought him, and how?	Кто и как принес его сюда?
At what hour?	Когда?
For only the previous evening, she, by her orders and commands to the servants, had barred all doors.	Ведь только накануне вечером она приказала слугам запереть все двери.
Yet here he was!	И вот он здесь!
Obviously, his, not her, friends and servants must have collaborated to have done this for him.	Разумеется, его, а не ее друзья и слуги объединились, чтобы сделать это для него.
And so plainly now, all would be anticipating a change of attitude on her part, and if so, all the customary and formal last rites due to any such distinguished man.	А теперь, конечно, все рассчитывают, что она уступит, изменит своему слову, и значит, Каупервуд будет похоронен с почетом, как и подобает выдающемуся человеку.
In other words, he would have won.	Иными словами, победа останется за ним.
It would appear as though she had altered her views and condoned his unfettered self-directing actions.	Как будто она отказалась от своего мнения и простила мужу то, что он жил как хотел, ни с кем не считаясь!
But no, never should they do this to her!	Ну нет, им не удастся провести ее!
Insulted and triumphed over to the very last; Never!	До последней минуты терпеть унижения и оскорбления? Ни за что!
And yet, even as she declared her defiance to herself, there he lay, and even as she gazed on him, there was the sound of footsteps behind her, and as she turned her head, Carr, the butler, approached, a letter in his hand, saying:	А все же, наперекор ее гневному вызову - вот он тут, перед ней!.. Эйлин все еще глядела на него, когда сзади раздались шаги, - она обернулась: дворецкий Карр шел к ней с письмом в руке.
"Madam, this has just been delivered at the door for you."	- Это только что принесли для вас, сударыня, -сказал он.
And although at first she gestured as if to wave him away, he had no more than turned his back, when she exclaimed:	Эйлин махнула рукой, приказывая ему уйти, но не успел дворецкий повернуться, как она крикнула ему вслед:
"Give it to me!"	- Дайте сюда!
And then, tearing it open, she read:	И, вскрыв конверт, она прочла:
Aileen, I am dying.	"Эйлин, я умираю.
When this reaches you, I will be no more.	Когда эти строки дойдут до тебя, меня уже не будет.
I know all my sins and all those you charge me with, and I blame only myself.	Я знаю, что я виноват, и знаю, в чем ты меня обвиняешь, и во всем виню только себя.

But I cannot forget the Aileen who helped me through my prison days in Philadelphia.	Но я не могу забыть ту Эйлин, которая помогла мне пережить дни заключения в филадельфийской тюрьме.
Yet it will not help me now, or either of us, to say I am sorry.	Впрочем, что толку сожалеть - ни мне, ни тебе не станет от этого легче.
But somehow, I feel that in the depths of your heart you will forgive me, once I am gone.	Но почему-то я чувствую, что в глубине души ты все простишь мне, когда меня не станет.
Also it comforts me to know that you will be taken care of.	И я рад, что ты ни в чем не будешь нуждаться.
I have arranged for all that, as you know.	Ты знаешь, я все для этого сделал.
So now, good-by, Aileen!	Итак, прощай, Эйлин!
No more evil thoughts from your Frank, no more ever!	Больше твой Фрэнк не будет тебе досаждать -никогда".
A conclusion on his part which caused Aileen to go forward to the casket and take his hands and kiss them.	Дочитав до конца, Эйлин подошла к гробу, взяла руки Каупервуда в свои и поцеловала.
And then, after gazing at him for a moment, she turned and hurried away.	Она постояла еще минуту, пристально всматриваясь в его лицо, потом повернулась и выбежала из зала.
However, a few hours later, Carr, having been the recipient, through Jamieson and others, of various requests, was compelled to consult with Aileen concerning procedure in connection with the burial.	Несколько часов спустя Карр, которого через Джемисона и других приближенных Каупервуда засыпали вопросами о похоронах, вынужден был обратиться к Эйлин за распоряжениями.
The requests for permission to attend were so numerous that finally Carr was forced to bring forward a list of names, so long a list that it caused Aileen to say:	Желающих присутствовать на церемонии оказалось очень много, и Карру пришлось составить для Эйлин список, который получился очень длинным. Увидев его. Эйлин воскликнула:
"Oh, let them come!	- Пусть приходят!
What harm can it do now?	Вреда от этого уже не будет!
Let Mr. Jamieson and Mr. Cowperwood's son and daughter arrange everything as they please.	Пусть мистер Джемисон и дети мистера Каупервуда делают все, что хотят.
I will keep to my room, as I am not well enough to help in any way."	Я буду у себя в комнате - я нездорова и ничем не могу им помочь.
"But, Mrs. Cowperwood, wouldn't you be willing to have a minister present to pronounce the last rites?" asked Carr, a suggestion that had been made by Dr. James, but which fitted Carr's religious nature.	- Но, миссис Каупервуд, разве вы не хотели бы пригласить священника, чтоб он произнес надгробное слово?- спросил дворецкий. (Эту мысль подал доктор Джемс, и она пришлась по душе набожному Карру.)
"Oh, yes, let one come.	- Ах, да, позовите кого-нибудь.
It can do no harm," said Aileen, as her thoughts wandered back to the extreme religiosity of her parents.	Это не повредит, - сказала Эйлин; в эту минуту ей вспомнились ее родители, люди до крайности религиозные.

"But limit the number of those who are to come here to fifty, no more"-a decision which caused Carr to get in immediate touch with Jamieson and Cowperwood's son and daughter, in order to inform them that they were to go ahead with such funeral arrangements as they felt appropriate.	- Но пусть на панихиде будет не слишком много народу - человек пятьдесят, не больше... Карр тотчас сообщил Джемисону, а также сыну и дочери Каупервуда, что они могут взяться - за устройство похорон - пусть делают все так, как считают нужным.
This news, reaching Dr. James' ears, caused him to heave a sigh of relief, at the same time that he proceeded to have the many admirers of Cowperwood informed of this fact.	Услышав это, доктор Джемс вздохнул с облегчением и поспешил оповестить о предстоящей церемонии многочисленных знакомых и почитателей Каупервуда.
Chapter 72	72
Among the friends of Cowperwood who called at the mansion that same afternoon, and the morning following, those whose names were on Buckner Carr's list were allowed to enter to view the body now lying in state in the spacious drawing room on the second floor.	Многие друзья и знакомые Каупервуда заезжали в тот день и на следующее утро в его дворец на Пятой авеню, и те из них, кто попал в список Бакнера Карра, допускались к гробу, стоявшему в просторном зале второго этажа.
The others were advised to attend the tombside ceremonial at Greenwood Cemetery in Brooklyn the following day at 2 p.m.	Остальным же предлагали присутствовать при погребении, которое должно было состояться на следующий день в два часа на Гринвудском кладбище.
In the meantime, Cowperwood's son and daughter had called on Aileen, and it was arranged that they were to ride with her in the first mourner's carriage.	Тем временем сын и дочь Каупервуда навестили Эйлин и условились с нею, что они поедут все вместе в первой карете, сразу же за гробом.
By that time, however, every New York newspaper was ablaze with the so-called sudden end of Cowperwood, who only six weeks before had arrived in New York.	А все нью-йоркские газеты крупным шрифтом напечатали сообщения о безвременной, как это принято называть, кончине Фрэнка Алджернона Каупервуда, который всего полтора месяца назад вернулся в Нью-Йорк.
Because of his great number of friends, the articles stated, the funeral services would be attended by intimate friends of the family only: a statement which, however, did not deter many people from going out to the cemetery.	Принимая во внимание слишком обширные связи и знакомства покойного, писали газеты, на похороны будут допущены лишь ближайшие друзья семьи, - впрочем, это не помешало толпам любопытных явиться на кладбище.
Accordingly, the next day at noon, the funeral cortege began forming in front of the Cowperwood mansion.	Итак, на следующий день, в двенадцать часов, погребальная процессия начала выстраиваться перед дворцом Каупервуда.
Groups of people gathered on the streets outside to observe the spectacle.	Кучки зевак собирались на ближних улицах, чтобы посмотреть на это зрелище.
Following the hearse was the carriage containing Aileen, Frank A. Cowperwood, Jr., and Cowperwood's daughter, Anna Templeton.	Сразу за катафалком ехала карета, в которой сидели Эйлин, Фрэнк Каупервуд-младший и дочь Каупервуда Лилиан Темплтон.
And then, one by one, the other carriages moved into line, and proceeded along the highway, under an overcast sky, until finally they passed through the gates to Greenwood Cemetery.	А дальше, одна за другой, цепочкой потянулись остальные кареты и, медленно проследовав по широкой улице, под нависшим свинцовым небом, въехали в ворота Гринвудского кладбища.

The gravel drive gradually mounted a long incline, bordered by heavy trees, behind which ranged stones and monuments of all descriptions.	Широкая аллея, усыпанная гравием, подымалась по отлогому холму; ее окаймляли старые ветвистые деревья, за которыми виднелись ряды надгробных плит и памятников.
About a quarter of mile in, as the drive continued to rise, a roadway branched off to the right, and a few hundred feet farther on, between great trees, the tomb loomed solemnly high and majestic.	Подъем все продолжался; примерно через четверть мили процессия свернула вправо, а через несколько сотен шагов меж высоких деревьев показался склеп - суровый и величественный.
It stood alone, no other monument being within thirty feet of it, a gray, austere, and northern version of a Greek temple.	Он стоял в полном уединении - вокруг ближе чем на тридцать футов не было ни единого памятника, - серое, строгое сооружение, северное подобие древнегреческого храма.
Four graceful columns of modified Ionic design formed the "porch" and supported a plain triangular pediment, without decoration or religious symbol of any sort.	Четыре изящных колонны, по стилю близкие к ионическим, образовали портик; они поддерживали фронтон - правильный треугольник, совершенно гладкий: ни креста, ни каких-либо украшений.
Above the doors of the tomb, in heavy square-cut letters, was his name: FRANK ALGERNON COWPERWOOD.	Над дверьми, ведущими в склеп, - имя, выведенное крупными, четкими прямоугольными буквами: Фрэнк Алджернон Каупервуд.
The three graduated platforms of granite were piled high with flowers, and the massive bronze double doors stood wide open, awaiting the arrival of the distinguished occupant.	На трех широких гранитных ступенях лежали горы цветов, а массивные двойные бронзовые двери были раскрыты настежь в ожидании именитого покойника.
As all must have felt who viewed it for the first time, this was a severely impressive artistic achievement in the matter of design, for its tall and stately serenity seemed to dominate the entire area.	Каждый, кто видел этот мавзолей впервые, невольно чувствовал, что перед ним подлинное произведение искусства - строгое и внушительное, оно своей величественной простотой подавляло все вокруг.
And as her carriage came into full view of the tomb, Aileen was again and finally impressed by her husband's power of self-presentation.	Когда из окна кареты Эйлин неожиданно увидела перед собою склеп, она в последний раз оценила умение мужа внушать почтение окружающим.
But even as she thought this, she closed her eyes, as if trying to shut out the sight of the tomb, and seeking to revive her last impression of him as he stood vividly alive and self-assertive before her.	И тотчас она закрыла глаза, чтобы не видеть этой гробницы, и попыталась представить себе Каупервуда таким, каким она хорошо запомнила его, когда он стоял перед ней, полный жизни, уверенный в себе.
Her carriage waited until the hearse had reached the door of the tomb, and the heavy bronze casket was carried up and placed among the flowers, before the minister's rostrum.	Ее карета остановилась, ожидая, чтобы катафалк поравнялся с дверью склепа; затем тяжелый бронзовый гроб внесли по ступеням и поставили среди цветов, перед кафедрой священника.
Following that, the occupants of the carriages emerged and crossed over to a large marquee tent set up in front of the tomb, under the shelter of which benches and chairs awaited them.	Провожающие вышли из карет и проследовали на площадку перед склепом, - там был натянут широкий полотняный тент и приготовлены скамьи и стулья.
In one of the carriages Berenice sat silently beside Dr. James, gazing at the tomb that was to seal her beloved away from her forever.	В одной из карет, рядом с доктором Джемсом, молча сидела Беренис, устремив неподвижный взгляд на склеп, который должен был навсегда сокрыть от нее любимого.

Tears she could not cry, and would not.	Слез не было: она не плачет и не будет плакать.
For why seek to oppose an avalanche which had already gone so far as to obliterate the import of life itself, for her?	Да и что толку протестовать, спорить с лавиной, которая унесла из ее жизни все самое дорогое?
At any rate, such was her mood or reaction to all of this.	Во всяком случае так думала Беренис.
However, a word that repeated itself over and over in her mind was the word	Она опять и опять повторяла про себя одно единственное слово:
"Endure!	"Терпи!
Endure!	Терпи!
Endure!"	Терпи!"

After all of the friends and relatives had settled themselves, the Episcopal clergyman, Reverend Hayward Crenshaw, came forward and took his place on the rostrum, and in a few moments, when all had become very quiet, he began to speak, his utterances grave and clear: "I am the resurrection and the life, saith the Lord; he that believeth in me, though he were dead, yet shall he live; And whosoever liveth and believeth in me shall never die. "I know that my Redeemer liveth, and that he shall stand at the latter day upon the earth; and though this body be destroyed, yet shall I see God; whom I shall see for myself, and mine eyes shall behold, and not as a stranger. "We brought nothing into this world, and it is certain we can carry nothing out. The Lord gave and the Lord hath taken away; blessed be the name of the Lord. "Behold, thou hast made my days as it were a span long; and mine age is even as nothing in respect of thee; and verily every man living is altogether vanity. "For man walketh in a vain shadow, and disquieteth himself in vain: he heapeth up riches, and cannot tell who shall gather them. "And now, Lord, what is my hope: truly my hope is even in Thee. "When thou with rebukes doth chasten man for sin. Thou makest his beauty to consume away, like as it were a moth fretting a garment: every man therefore is but vanity. "Lord, thou has been our refuge from one generation to another. "Before the mountains were brought forth, or ever the earth and the world were made; Thou art God from everlasting and world without end. "Thou turnest man to destruction: again Thou sayest, Come again, ye children of men. "For a thousand years in Thy sight are but as yesterday; when it is past, and as a watch in the night. "As soon as thou scatterest them they are even as asleep; and fade away suddenly like the grass. "In the morning it is green, and groweth up; but in the evening it is cut down, dried up, and withered. "For we consume away in Thy displeasure, and are afraid of Thy wrathful indignation. "Thou hast set aside our misdeeds before Thee; and our secret sins in the light of Thy countenance. "For when Thou art angry, all our days are gone; we bring our years to an end, as it were a tale that is told. "The days of our age are three score years and ten; and though men be so strong that they come to four score years; yet is their strength then but labor and sorrow; so soon passeth it away, and we are gone. "O teach us to number our days: that we may apply our hearts unto wisdom. "Glory be to the Father, and to the Son, and to the Holy Ghost. "As it was in the beginning, is now, and ever shall be: world without end, Amen."

Когда все друзья и родственники уселись, священник епископальной церкви преподобный Хейворд Креншоу занял свое место на кафедре; выждав несколько минут, пока не стало совсем тихо, он торжественным голосом произнес надгробное слово.

The casket then lifted by the pallbearers and carried into the tomb and placed in the sarcophagus, while the minister knelt and prayed.

Носильщики подняли гроб, внесли его в склеп и опустили в саркофаг; священник преклонил колени и начал молиться.

Aileen having refused to enter, the other mourners remained with her.	Эйлин отказалась войти в склеп, а потому и все остались снаружи.
And shortly afterward, when the minister came outside, the heavy bronze doors were closed, and the burial services for Frank Algernon Cowperwood were over.	Вскоре священник вышел, и бронзовые двери затворились, - церемония похорон Фрэнка Алджернона Каупервуда была окончена.
The clergyman went over to Aileen to offer a few words of comfort; the friends and relatives began to leave, and soon the space about the tomb was empty.	Священник подошел к Эйлин, чтобы сказать несколько слов утешения; друзья и родственники начали разъезжаться, и вскоре все вокруг опустело.
However, Dr. James and Berenice lingered a while in the shadow of a large birch tree, and then walked slowly down the slope along a winding path, as Berenice did not wish to leave with the others.	Только доктор Джемс и Беренис задержались в тени развесистой березы, - Беренис не хотелось уходить вместе со всеми; постояв еще немного, они медленно стали спускаться по извилистой тропинке.
Walking down the path some hundred feet, Berenice looked back to see the last resting place of her beloved, as it stood high and proud in anonymity, the name not being visible from where she stood.	Пройдя около сотни шагов, Беренис оглянулась, чтобы еще раз посмотреть на место последнего упокоения своего возлюбленного, - склеп стоял высокий, надменный в своей безвестности: выгравированное на нем имя отсюда уже не было видно.
High and proud, and yet small, under the protective elms grown tall around it.	Он был высокий и надменный - и все же такой незначительный по сравнению с огромными вязами, простершими над ним свои ветви.
Chapter 73	73
Because of the troubled state of her mind following the illness and death of Cowperwood, Berenice decided that it would be best for her to remove to her own home on Park Avenue, which had been closed during her absence in England.	После болезни и смерти Каупервуда на душе у Беренис было так смутно и тяжело, что она решила перебраться в свой особняк на Парк авеню, который стоял под замком все время, пока она жила в Англии.
Now that she was uncertain as to her future, she would use it as a retreat, temporarily, at least, from prying contacts with the local press.	Теперь, когда ее будущее так неопределенно, этот дом будет ей убежищем - она хотя бы на время укроется здесь от докучных репортеров.
Dr. James agreed with her decision, believing that it would be best for him also if he could truthfully say that she had departed and he did not know her present whereabouts: a ruse that subsequently worked very well, for having answered a number of times that he knew nothing more than the newspapers did, the inquiries ceased as far as he was concerned.	Доктор Джемс одобрил ее решение, - ведь и ему будет легче отвечать, что она уехала куда-то, а куда - он в точности не знает. И хитрость эта отлично удалась: он несколько раз заявил, что ему известно не больше, чем сообщалось в газетах, и к нему перестали приставать с расспросами.
Nonetheless, from time to time there began to appear in print, references, not only to her disappearance, but her possible whereabouts.	Однако время от времени в печати снова вспоминали об исчезновении Беренис, высказывались и догадки о том, где она теперь.
Had she returned to London?	Может быть, вернулась в Лондон?

And to make sure of that, the London papers queried whether she had returned to her former residence at Pryor's Cove: a series of inquiries that brought the unsatisfactory news that although her mother was there, she stated that she knew nothing of her daughter's plans, and that they would have to wait until she obtained that information herself.	Или опять на виллу - в Прайорс-Ков? Лондонские газеты попробовали выяснить это, но безрезультатно: разыскали в Прайорс-Кове мать Беренис, но она заявила, что не знакома с планами дочери и репортерам придется подождать, пока она сама не будет лучше осведомлена.
This reply was prompted by the receipt of a cable from Berenice requesting her mother to furnish no information until she heard from her.	Ответ этот был подсказан телеграммой от Беренис, которая просила мать пока никому ничего не сообщать о ней.
While Berenice got some satisfaction out of outwitting the reporters, she found she was quite lonely in her own home, and spent most of her evenings reading.	Беренис не без удовольствия думала о том, что сумела перехитрить репортеров, но жилось ей очень одиноко, и почти все вечера она проводила у себя дома за чтением.
However, she was shocked by a special feature article in one of the New York Sunday papers which dealt entirely with herself and her previous relations with Cowperwood.	Однажды в нью-йоркской воскресной газете она увидела целый очерк, посвященный ей и ее отношениям с Каупервудом, и это страшно возмутило ее.
While she was referred to as his ward, the whole tenor of the article tended to single her out as an opportunist who had used her beauty to further her personal comfort and social pleasures in generaname = "note" an interpretation and presentation of herself which irritated as well as pained her greatly.	Хотя автор и называл ее просто подопечной Каупервуда, весь тон статьи был таков, чтобы у читателя создалось впечатление, что Беренис -ловкая авантюристка; она пользовалась своей красотой, чтобы возможно лучше обеспечить себя и получить доступ к светским развлечениям, -подобное истолкование ее чувств и поступков больно задело и раздосадовало Беренис. Это казалось ей обидным и несправедливым.
For as she saw herself, then and before, she was wholly concerned with the beauty of life, and such creative achievements as tended to broaden and expand its experiences.	С тех пор как она себя помнила, ее всегда влекла только красота - желание узнать и испытать все прекрасное, что дает жизнь.
However, as she now felt, this type of article was likely to be repeated and even reproduced in other papers, abroad as well as in her own country, for it was obvious that she had been singled out as a romantic and dramatic personality.	Но как бы то ни было, могут появиться и еще такие статейки, больше того - их могут перепечатать в других газетах, не только в Америке, но и за границей. Ее явно хотят превратить в романтическую героиню некоей драмы.
What could she do about it?	Но что делать?
Where go to live to get away from such publicity?	Куда бежать, чтобы отделаться от такого внимания прессы?
In her troubled and somewhat confused state of mind, she walked about the library of her home, the shelves of which were crowded with long-neglected volumes, and haphazardly withdrawing one of the books, she opened it casually and her eyes fell on the following words:	Взволнованная и растерянная, бродила Беренис по своей библиотеке, среди множества книг, к которым уже давно никто не притрагивался; взяв с полки первый попавшийся том, Беренис наугад раскрыла его, и взгляд ее упал на следующие строки:

Part of myself is the God within every creature, Keeps that nature eternal, yet seems to be separate, Putting on mind and senses five, the garment Made of Prakriti. When the Lord puts on a body, or casts it from Him, He enters or departs, taking the mind and senses Away with Him, as the wind steals perfume Out of the flowers. Watching over the ear and the eye, and presiding There behind touch, and taste, and smell, He is also Within the mind: He enjoys and suffers The things of the senses. Dwelling in flesh, or departing, or one with the gunas Knowing their moods and motions, He is invisible Always to the ignorant, but his sages see him With the eye of wisdom.	"Во мне есть бог, во всем живом живущий, Незримый, вечность он дарит природе; Он разум в нас вдохнул, вложил пять чувств чудесных Из Пракрики нам тело сотворил...
Yogis who have gained tranquility through the practice of spiritual discipline, behold Him in their own consciousness.	Йоги, достигшие спокойствия духа, дисциплинируя свой разум, ощущают его присутствие в своем сознании.
But those who lack tranquility and discernment will not find Him, even though they may try hard to do so.	Те же, кто не обладает спокойствием и проницательностью, никогда не постигнут его, даже если и приложат к тому все усилия".
So arresting were these thoughts that she turned the book over to see the name of it.	Беренис, заинтересовавшись, заглянула на обложку, чтобы узнать, что это за книга.
And noting that it was the Bhagavad-Gita, she remembered a certain Lord Severance's brilliant discourse on the subject matter at a dinner given one evening by Lord Stane at his town house.	Это оказалась "Бхагавадгита",[6] и ей вспомнилось, как однажды на обеде у Стэйна в его городском доме замечательно рассказывал о йогах некий лорд Сэвиренс.
She had been deeply impressed by Severence's vivid account of his sojourn in India, where for a considerable period he had lived the monastic life in a retreat near Bombay and studied with a guru.	Он долгое время провел в Индии, жил затворником в уединении близ Бомбея, учась у гуру, и его красочный рассказ произвел тогда на Беренис глубокое впечатление.
She recalled how stirred she had been by his impressions, and had wished at the time that she also might one day go to India and do likewise.	Ее так взволновало все, что он говорил, ей даже захотелось самой когда-нибудь побывать в Индии и поучиться у тамошних мудрецов.
And now, in the face of her threatened social isolation, she felt even more keenly disposed to seek sanctuary somewhere.	А теперь, когда ей грозит одиночество и всеобщее осуждение, это желание найти какое-то прибежище стало еще сильнее.
Indeed, this might be the solution of her present complicated affairs.	Ну что ж, это, пожалуй, выход из того запутанного положения, в котором она очутилась!
India!	Индия!
Why not?	Отчего бы и нет?
The more she thought about going there, the more the idea appealed to her.	Чем больше Беренис думала о такой поездке, тем соблазнительней казалась ей эта мысль.