Стальная корона

Никаких попыток отговорить – в бою власть ярла, а тем паче конунга и вовсе абсолютна. Всем понятно, что в этой ситуации «толкать под руку» – смерти подобно. А посему…

Хирд, повинуясь командам Карнаухого, перестраивался для удара. Это было не шибко заметно со стороны, но вот изнутри. Сокращалось количество стрелков, хирдманы не из первых линий готовились к тому, чтобы заменить уставших или выбитых из строя. И все это совершалось быстро, нереально быстро в сравнении с теми же ромеями. Другая организация, иные принципы обучения воинов. И как по мне, куда более эффективные.

Есть контакт. Удар с фланга по уже завязшей коннице оказался и эффективным, и эффектным. Неудивительно, что довольно скоро наемники сначала ослабили натиск на уже поддавшийся строй болгар, а потом и вовсе стали разворачивать коней. Но отступали они без паники, отбиваясь в арьергарде, как и положено в таких вот случаях. Ну и вновь перешли к тактике обстрела, но уже с малых дистанций, запуская зарекомендовавшую себя «карусель». Кружат вокруг, стреляют, получают арбалетные болты в от-ветку. И ждут, понимая, что ромеев их товарищи или размололи в пыль, или вот-вот закончат.

А мы свое дело сделали, поддержали болгар Самуила. Только вот число их заметно поубавилось. Вместо полных пяти сотен теперь в его отряде было от силы три, а уж сколько среди них полноценных бойцов осталось – тайна великая. Ведь раненых-то никто не отменял. Иной может еще держаться на ногах, но вот боец уже никакой. Знакомое дело. Вот тяжелые раны – то иное. В подобных случаях человек обречен, его добьют свои, поскольку нести на импровизированных носилках просто-напросто нет возможности. Оставить же – обречь в лучшем случае на ту же смерть. А в худшем еще и на пытки. Мало ли какие цели у врага, да и вообще…

Нам было полегче. Потери незначительные, раненых тоже не шибко много, а нескольких тяжелых тащим, люди на то пока есть. Ничего, надо лишь до драккаров добраться, а там уже решаемо.

Ускоряемся. Лучше уж малость вымотать людей, чем, доигравшись, дождаться подхода к наемникам подкрепления. А оно, как я понимаю, вот-вот появится. Звуков боя со стороны ромеев уже не слышно. И я не настолько оптимист, чтобы даже помыслить насчет их победы. Не тот расклад, совсем не тот. И воодушевление противостоящих нам тому прямое свидетельство. Никакого упадка духа, полного отступления. Лишь тактическое, из тех, которые воспринимаются как один из нормальных, спланированных заранее ходов. Дескать сейчас мы отошли, но ничего еще не кончено.

А самому мне ничего не угрожало. Твою же мать! Хирдманы охраны словно сказились, взяв меня «в коробочку» буквально со всех сторон. Раньше, когда был простым вольным ярлом, ничего подобного не было. Сейчас же все совсем по-иному. «Конунга надо беречь!» – такой вот их нынешний подход. Про появление в первых рядах и вовсе стоит забыть – не пустят-с и все тут.

– Среди врагов – венеды, – шипит змеей Магнус, а в глазах глубочайшее изумление. – Не христиане, при них амулеты исконных богов! Во главе отрядов тоже венеды не из крещеных. Не понимаю!

– Пленных не убивать, даже не пытать. Разговорим потом, на драккарах.

– И пальцем не трогаем. Только связали, чтоб не сбежали. О, Локи!

Последний возглас раздался лишь после того, как взгляд побратима скользнул в сторону. Смотрю туда же и… Понимаю, почему столь яркая эмоциональная реакция возникла. Вот она, вторая часть вражеской конницы. И становится очевидно – они успеют нас догнать, пусть и почти что у самой воды. Но там будет хотя бы поддержка со стороны камне– и стрелометов с бортов четырех драккаров.

Четырех! Пятого можно считать что не было – он, приткнувшись к берегу, горел ярким и дымным пламенем, явно попав под выпущенную из ромейского сифонофора струю пламени. Но и от трех ромейских судов – хеландия и двух памфилосов – не осталось ничего, кроме таких же костров. Любомир справился, показав, что у Эйрика Петли подросла достойная смена, случись что.

Бой на берегу… Сложный и в то же время простой, особенно учитывая поддержку с воды. Это понимали мы, но и наши противники не выглядели идиотами. Я уже предвидел их дальнейшие действия. Рывок конницы. Отсечение болгар и их полное уничтожение. А мы им не нужны, неведомо уж по каким таким причинам. Болгары… вряд ли выдержат второй удар, тут и к жрецам-гадателям ходить не стоит. Следовательно…

– Передать болгарам… Пусть своего правителя и его ближних к нам в центр хирда. Остальные – прикрытие посадки на драккары. Кому повезет – тоже доберутся. Нет… Значит, судьба их такая. Зато войско их царства не будет обезглавлено. Быстро!

Единственный шанс – не для нас, мы-то сумеем добраться при любом раскладе. А вот у болгар другого варианта нет. Или их гвардия спасает своего царя, пожертвовав собой. Или… Он гибнет вместе с теми, кто должен его защищать. Впрочем, назначение гвардии именно такое – одержать победу даже ценой собственной смерти. Так повелось с древних времен и так было вплоть до моего времени. Болгары же – далеко не из худших в этом плане. Но вот как в такой ситуации будет ощущать себя Самуил…

Плоховато он себя ощущает! Это стало ясно спустя малое время, когда из центра болгарского строя буквально вытолкнули небольшое «ядро» из собственно царя и трех десятков воинов. Быстро, не медля ни мгновения, эта малая группа одним рывком преодолела расстояние между болгарами и строем нашего хирда. Затем же, подобно капле ртути, втянулась внутрь. Все, передача особо ценной персоны прошла успешно. Хотя сама эта персона выглядит… Живым подобием статуи выглядит – ноль эмоций на лице, но в глазах дикая смесь эмоций. Понимает необходимость подобного поступка, но не нравится ему это, сильно не нравится. Тяжек он, груз правителя! В такие вот моменты особенно, когда другие своей кровью платят за сохранность твоей головы. Но в то же время эти вот отражающиеся в глазах болгарина эмоции говорят о том, что он человек а не дерьмо собачье. И не мелочь, и приятно, и, что особо важно, полезно.

Полезно видеть человека без маски, ведь перед лицом смерти все наносное слетает. А смерть она вот, рядышком ходит, под звуковое сопровождение криков раненых и умирающих, звона клинков, команд, которые командиры болгар отдают своим воинам. Тем самым воинам, которые сейчас будут заслоном работать, перекрывая путь коннице наемников. Надолго их, само собой, не хватит, но хотя бы разгон им сломают, да и какое-никакое время нам выиграют.

Смотреть, как четверть тысячи воинов идут на явную смерть, выгадывая время для спасения своего лидера – это… страшно. Но и оторваться от подобного не получится. Отвернуться? Стыдно. Да, именно стыдно, потому как герои достойны того, чтобы их подвиг запомнили.

Вот я и смотрел, против воли запоминая эту «симфонию смерти». Совершив должное перестроение, болгарский отряд оказался, по сути дела, нашим арьергардом, прикрытием. Напасть на нас, не проломив их строй, было малореально. Нет, конечно, конная лавина могла обогнуть болгар, но тогда и скорость была бы потеряна. А конница, потерявшая скорость, хирду не шибко опасна. Учитывая же, что вот-вот мы войдем в зону действия камне– и стрелометов, действующих с бортов драккаров… Нет, у наемников имелся лишь один шанс – с ходу проломить ощетинившуюся копьями стену щитов болгар, а потом уже и до нас дотянуться.

Так они и поступили. И на сей раз коннице удалось прорвать строй, врубиться внутрь, но… Уменьшаясь числом, теряя бойцов, гвардия царя Самуила выигрывала своими жизнями те малые частицы времени, которые, собравшись воедино, превращались в нечто куда более весомое.

Хирд уже шел даже не «волчьим шагом», а откровенно перешел на бег. Плевать на усталость, равно как и на сильно упавший темп стрельбы. Скорость – вот то единственное, что было особо важным. Ведь вот он, берег, ясно виден. Видны и драккары, метательные машины которых уже изготовлены и ждут лишь команды на залп. Все четыре корабля не сбились в кучу, а грамотно рассредоточились, чтобы у каждого был свой сектор обстрела.

Вот и оно… дождались. Дали первый залп камнеметы. Правильно, сейчас только навесным бить, настильной траекторией высок риск зацепить своих, поэтому стрелометы временно вне игры. А вот камешки…

Часть «в молоко», но три все же приземлились как надо, аккурат в конной массе. Эффект не столько физический – хотя раздавленные и покалеченные тут бы не согласились – сколько моральный. Да и страх у коней перед падающим с неба камнем никуда не денется. Животине же не объяснишь!

Все, берег. Дошли до цели, но теперь надо еще и на драккары погрузиться, а делать это под непрекращающимися наскоками противника – то еще удовольствие. С другой стороны, конница в прибрежной зоне атаковать толком не может. Почему? А все просто, копыта во влажном грунте вязнут, скорость падает, а значит, наскока и быстрого отступления тоже не получится толком. Теперь им или валить куда подальше, так и не выполнив задание до конца, или же спешиваться, пусть не всем, но солидной части.

– Спешиваются, – заметил вернувший себе ледяное спокойствие Магнус. – Решительно настроены. Оно и понятно.

– Что тебе понятно, Магнус?

– Это не наемники, брат. То есть не все наемники. Я тут одного из пленных на скорую руку… И пальцем не тронул, сам запел, словно соловей из куста. Я аж изумился, до чего все красиво обстряпали! Сейчас расскажу, пока враги наши спешиваются и строятся, а Любомир готовится два драккара к берегу подогнать.

Вот оно как… Хотя все правильно, другие способы эвакуации куда хуже будут. А так… Два драккара к берегу, чтобы на борт поднялась часть хирда, но все это под прикрытием стрелков с двух других. Потом пересменка. Главное правильно время рассчитать, выгадать нужный момент между атаками врага. Ну да на то есть чутье у Карнаухого, я в этом деле ему как-то уступаю.

Малая пауза, но расслабиться никак не получится – Магнус кратенько так рассказывает, что именно ему удалось узнать от одного из пленников. И узнанное мне сильно не нравится. Нет, не так. Это мне ОЧЕНЬ не нравится.

Венеды. Во главе отрядов стояли венеды из числа тех, земли которых находились под властью маркграфов Священной Римской империи. Им с неведомого рожна пришла в голову мысль, что убийство ромейского базилевса и болгарского царя поспособствует скорейшему освобождению захваченных венедских земель. Какие уж извилистые траектории выделывали мысли в их головах – разве что Один ведает, да и то далеко не факт. Или, что более вероятно, это изначально не их мысли, а тщательно вбитые под особо прочные черепушки.

Эх, поговорить бы с этими самыми предводителями по душам! Да выяснить, кто да почему их надоумил на подобные действия, откровенно вредные не только для Руси, но и для того же Венедского союза. Впрочем, это мысль, отнюдь не являющаяся бредовой. К тому же попытка переговоров по-любому не повредит. Пусть даже поможет выиграть время для посадки на драккары. Оно ведь нам и нужно. Понимаю, что шансов маловато, но чем Локи не шутит, пока Один не замечает.

Магнус, услышав подобную идею, покривился, но отметать в сторону не стал. Понимал, что мы ничего не теряем, а получить хоть что-то вполне сможем. Только и нужно было, что вывесить знак желания переговоров. А дальше… все зависело от адекватности противника и его настоящих целей.

Интерлюдия

Июль (червень), 989 год. Болгария, берег Дуная

Петру было… тоскливо. Он смотрел на реку, воды которой безмятежко неслись вперед, к морю, и думал невеселые думы. Особенно отсутствию веселья способствовал прорвавшийся к берегу отряд князя Хальфдана Мрачного и находящийся внутри плотного строя болгарский царь Самуил. Печали добавляли и четыре корабля, с которых регулярно летели камни, распугивая конницу, да и пехоту вниманием не обделяющие. А как все начиналось…

Крепость была окружена, никто не мог из нее выскользнуть незаметно. А они, находящиеся там, вовсе не собирались таиться. Просто в один миг у одних ворот была замечена какая-то суета, впрочем, быстро прекратившаяся. Ее не пропустили, начав стягивать к этим воротам силы, но времени не хватило. Ну кто, кто мог предположить, что эти буйные варяги сумеют сговориться с болгарами, прорываясь двумя пусть и разделенными, но совместно действующими отрядами?

Во всем надо искать выгоду, ведь Творец всегда подаст знак склонившимся пред его волей, как говорили святые отцы, поэтому Петр и не пал духом. Более того, сумел разглядеть выгоду. Ведь одна из целей, император Византии Василий остался один против собранных сил. Именно поэтому три отряда из шести, включая и его собственный, наиболее большой и боеспособный, были брошены именно на византийцев. И еще малая толика заняла уже открытые ворота Переяславца, а заодно и стену близ оных.

Император, не будь глупцом, тоже решил покинуть крепость, понимая, что там его задавят, пусть и чуть погодя. Надеялся проскользнуть, само собой покидая крепость через вторые, еще не занятые противником ворота. Но… На выходе его уже ждали. Дали выйти, после чего и ударили двумя клиньями. Очень уж местность к этому располагала, да и возникшая сумятица в рядах византийцев тоже. Не дело вмешивать в одном отряде приворных и воинов, первые всегда будут мешать последним. Но обычаи, куда без них!

Вот из-за этих обычаев византийцев и вырубили под корень даже быстрее, чем сам Петр рассчитывал. И вроде бы сразу надо было торопиться, чтобы соединиться с другими отрядами, но нет… Наемники, коих было немало, первым делом торопились взять богатую, очень богатую добычу с тел. Что с боя взято – свято! Это Петр понимал, но время уходило, как вода сквозь пальцы. Единственное, что он мог – ускорить грабеж тел.

Помогло, но не так чтобы сильно. Уже потом, почти догнав прорывающиеся к реке отряды Хальфдана и Самуила, он ощутил первый укол беспокойства. Болгары были сильно потрепаны, их осталось чуть более половины. А вот варяжский строй, ими хирдом именуемый, выглядел так, словно и вовсе не страдал от ведущегося обстрела. Более того, оттуда летели болты, выпущенные из самострелов. Летели часто, не вразнобой, стрельбой явно управляли, причем умело. Но не в том дело… Хальфдана и не было приказа трогать. Так, попугать для порядку, чтобы не подумал, что он не входит в число целей.

Тревогу вызвало другое. Небольшая часть болгар переместилась из рядов соплеменников в сторону варяжского хирда. И без какого-либо противодействия, так что на случайность это никак не походило. А это значило… Царь Самуил! Ну да, о договоренности русичей с болгарами стало ясно и раньше. Просто Петр не ожидал, что дойдет до такого. Сейчас ведь болгарский царь осмелился доверить свою жизнь князю Киевскому. Тогда…

У него есть приказ – уничтожить базилевса Василия и царя Самуила. Его он и будет исполнять. А Бог, триединый и неделимый в ипостасях своих, сам решит, нужен ли ему живой князь Хальфдан. Специально за ним охотиться не будут, а случай… Бог рассудит, только Бог. А клинок воина, сражающегося во славу его, пусть о том и не ведающего, можно и направить. На все воля Божья, на все!

Но и тут удача не оказалась на его стороне. Удар конницы пробил болгарское построение, наемники и венеды выбили преградивших путь к искомой цели почти поголовно, но… Варяги уже добрались до берега. Под прикрытие своих кораблей. Теперь с тех летели камни, стрелы, да и сами русичи, остановившись у берега, принялись опустошать колчаны с новой силой.

Пришлось отдать приказ спешиваться, строиться для атаки. Другого ему не оставалось, ведь нарушить приказ своих истинных хозяев Петр не мог. Но внезапно…

– Они хотят говорить с нами, вождь, – вымолвил подбежавший к Петру-Бранивою Велимир. Запыхавшийся, в помятой броне и с перетянутой рукой, но все такой же воодушевленный. – Не желают напрасно лить кровь тех, в ком течет родственная кровь, кто верит в тех же богов.

– Нам нужен Самуил!

– Вот и поговорим с ними!

Ловушка. Петр-Бранивой ощутил его обострившимся за годы верности Святому Престолу чутьем. Он не мог отказаться от переговоров, его бы не поняли венеды, вождем которых он как бы являлся. Ведь вся его власть над ними держалась на идее возвращения завоеванных Священной Римской империей земель. А для этого Венедскому союзу, как силе, объединяющей славянские племена поморья, важен был союз с Русью.

Приказать атаковать? Не пойдут венеды на того, в ком видят союзника. Наемники иных кровей – те да, но хватит ли их. Да и кто знает, что сделают славяне-язычники? Могут и ударить в спину недавним союзникам, понимая, что наемники верны лишь приказу, а не идеалам.

Разве что… Во время разговора тем или иным способом разъярить предводителей варягов, выставить их зачинщиками. Надежда слаба. Но она все же есть. Но сначала надо поговорить с остальными предводителями отрядов. Они свои. Они понимают суть происходящего. И побыстрее!

Верные, как и сам Петр-Бранивой, слуги Святого Престола появились незамедлительно. Тоже понимали, что события пошли совсем не так, как они надеялись. Вот они, те пятеро. Прячущие под масками венедских вождей куда менее приглядные лица. Что ни говори, а предатели своего народа, веры… Петр отогнал от себя столь греховную мысль. Раньше она стучалась в его разум часто, но теперь значительно реже. Последнее время и вовсе было сгинула. Но вот опять вернулась. Нет, гнать ее, гнать! Ведь вдруг окажется, что…

– Надо добраться до Самуила, – тихо вымолвил Владислав, один из таких же, как и Петр, проводников воли Рима. – Нам не простят, если упустим.

– Может, все же хватит и головы византийского императора? – Мало, Добронрав! – сорвавшись, повысил голос Петр-Бранивой. – И переговоры вести нельзя, и не вести не получится. Куда ни кинь – везде клин. Даже бежать некуда. Руки наших хозяев везде, где их храмы. А если к тем, кого… Еще быстрее прикончат, узнав, кто мы есть.

– Тогда остается использовать переговоры как щит. И ударить резко, неожиданно, – процедил мрачный, словно грозовая туча, Ладимир, в крещении Федор. – Среди моих славян-язычников мало, больше простые наемники. Они все сделают, ожидая хорошую добычу. Сказать, что на телах Самуила со свитой и Хальфдана возьмут много золота. Больше, чем на ромеях…

– Не на теле Хальфдана, – поморщился Владислав. – Только не на его, он нужен им!

– Безразлично, – отмахнулся Федор-Ладимир. – Главное, что у меня, Владислава и Добронрава больше наемников, чем венедов. У Радко примерно поровну, и лишь у тебя, Бранивой, да у Яросвета наймитов меньше. Думайте сами, как это решить, я уже свое сказал.

Предложение «думайте сами» было довольно лукавым по сути своей. Выбора-то особо и не было – Рим не любит, когда его поручения не выполняются в полной мере. А если уж придется оправдываться, напирать на то, что для выполнения приказанного было сделано все и даже более. Так что… славянами-язычниками предстояло пожертвовать. Но сделать все это так, чтобы те до последнего момента не догадались о планах своих мнимых вождей. Благо что на всякий случай имелись договоренности с наемниками иных племен. Нужно было только дать тем знак.

Время ждать не любит. Особенно когда враг, вывесив знак призыва к переговорам, одновременно готовится к тому, чтобы сесть на корабли. Да и отплыть восвояси. Вон, два драккара уже подошли к берегу, с них даже спущены мостки для более быстрой посадки воинов на борт. Правда сама посадка еще не началась. Все понимают, что начало станет концом недолгого затишья, сорвет саму возможность разговора.

Петр, уже отдавший нужные распоряжения, зная, что остальные пятеро сделали то же самое, смотрел, в сторону переговорщиков, которые самую малость выдвинулись из плотного построения варягов. Точнее сказать, переговорщик был всего один, остальные так, охрана при нем. Но этот самый «один» был узнаваем. Не в лицо, но по доспеху и еще одной примете. Уши у него не сказать что полностью отсутствовали, но были изрядно… укорочены. Одни говорили, что отрезали, другие – отморозил во время особо лютого холода в набеге. В любом случае, именно они дали тогда еще вольному варяжскому князю прозвище Карнаухий. Ратмир Карнаухий, один из ближников князя Хальфдана Киевского, вот кто вышел говорить от имени своего князя. Он даже не смотрел в сторону Радко, которого Петр-Бранивой с остальными избрали в качестве принимающего на себя самый большой риск. Под прикрытием наемников, но все равно.

Но Ратмир Карнаухий обратил на Радко внимания не более чем на стоящий в лесу дуб. Ну стоит, ну так и что с того? Самое место ему там, вот и нечего на него взор переводить. Поважнее виды есть. А еще были слова, которые он сразу обрушил не только в сторону Радко, но и на всех, до кого могла дотянуться сила его пусть хриплого, но звучного голоса:

– Может, я брежу, но почему-то кажется, что меж Русью и венедскими племенами нет вражды! Союз есть, а вражды нет. И вдруг мой князь Хальфдан Мрачный видит, что на нас нападают те, кто с нами одной крови, одного языка, одной веры. Венеды, дети тех же богов, что и мы… Вы что, ума-разума лишились или вам его кто-то помутил?

Радко пытался было что-то говорить, но голосина Карнаухого не давал вставить ни одного слышимого слова. Вот этого Петр-Бранивой никак не мог учесть. И подать прямо сейчас знак наемникам ударить как по варягам, так и раньше всего в спину венедам, было… рано. Еще не все было готово для этого. Но совсем скоро… Наемники ударят, как только поймут, что готовы. Лучше их не торопить. Впрочем…

– Самуила, царя болгарского, хотите получить, да? – хоть Карнаухий и орал во всю глотку, напрочь заглушая Радко, но вот сам не упускал сказанное им. – Понимаю, что хотите его голову, да без остального тела. Но вам ли это нужно, венеды? Или тем, кто использует вас, вашими руками пытается горячие угли загребать. Мертвый Самуил вреден Руси, да и вам никакой пользы не принесет. Это не мои слова, я сейчас голос своего князя. Хальфдан Мрачный честен с теми, кого считает своими друзьями. Или то вам неведомо? Если же ведомо, то не венеды вы, а слуги тех, кто ни вашим племенам, ни Руси другом никогда не был и ни за что не станет. Бросьте попытки напасть на нас, нечего зря кровь лить. Мы сейчас погрузимся на драккары, а те из вас, кто хочет говорить, пусть тоже поднимутся на палубу. Там и обсудим, кто вас на столь глупое и вредное надоумил. Может, тогда глаза то и откроются! Ну, венеды? Умеете ли вы думать или же хотите, чтобы вас как тупое стадо гнали на бойню, умирать ни за что ни про что?

Неприятные, опасные… верные слова для того, чтобы заставить славян-язычников всерьез засомневаться в правильности того, что творится вокруг. Ведь венеды не были наемниками, они пришли сюда сражаться за то, что считали правильным, идущим на пользу делу освобождения из родных земель от владычества империи. А тут… Убить ромейского базилевса, болгарского царя – это укладывалось в ощущение верных поступков. Изобразить угрозу князю Хальфдану. Но большого вреда не наносить – то тоже понять было можно. Воинские хитрости, без них никуда. Зато атаковать уже варяжский хирд, положить многих своих и варягов, по сути воевать с союзным венедским племенам правителем с риском убить его самого… ради чего? Ради головы Самуила, которого этот самый союзник сейчас защищает, которому он нужен для каких-то дел? Причем дела эти ну никак к венедам не относятся и угрожать не могут по причине немалой удаленности болгар и собственно венедов.

Неудивительно, что, чуя серьезные неприятности, Петр-Бранивой был просто вынужден дать знак о начале атаки. Тот самый знак, который повторили и остальные вожди с двойным дном в душе, внешне радеющие за свой народ, но внутри уже давно и с потрохами продавшиеся Святому Престолу. И началось…

Глава 8

Июль (червень), 989 год. Болгария, берег Дуная

Громко орет Ратмир Карнаухий. Хорошо орет! Да не просто так, а все по делу, правильно, находя нужные слова. И чувствуется, что часть людей его начинает не просто слушать, а прислушиваться. Та часть, которая относится к славянскому роду-племени.

А вот переговорщик с их стороны явно злобится, пытаясь вещать о необходимости выдать им Самуила живым или мертвым, но понимая, что его требования никому не нужны, не важны и уж точно не интересны. Ратмир сейчас лишь рупор, через который передается пожелание разойтись миром, причем без претензий с нашей стороны и даже с желательностью последующего разговора.

И только я позволил себе осторожный оптимизм насчет результата этих даже не переговоров, а скорее агитации, как внезапно…

Они ударили! Явно не спонтанно, повинуясь полученному приказу. Причем сперва даже не по нам, а по своим. Одна часть наших противников ударила в спину другой части. Хана переговорам!

Под прикрытием щитовиков Карнаухий рванул обратно, под защиту плотного строя хирда. Успешно, лишь несколько выпущенных стрел сломались об окованные железом щиты хирдманов охраны или бессильно завязли в специально обработанном дереве. Мне же оставалось лишь просто смотреть и одновременно контролировать посадку первой половины хирда на драккары, либо отдать еще один дополнительный приказ. И я все же решился на это.

– Стрелять только по тем, которые атакуют венедов. Но не в ущерб себе!

Вот так вот. Теперь стрелкам будет сложнее, причем значительно. Но тут срабатывает максима «враг моего врага мне если и не друг, то временный союзник». Хотя, если судить по выражению лица Карнаухого, который не только внутри хирда, но и поблизости, то он бы такой приказ не отдал. И его можно было понять.

Зато сейчас… Отступление на борт драккара – именно это сейчас было в приоритете. И первым делом туда переправляли сначала меня заодно с Магнусом, а затем и Самуила со свитой. Слишком ценный сейчас этот живой груз, очень не хотелось бы потерять. Ну а Карнаухий пока оставался на берегу. Он будет управлять боем до начала второй части посадки, когда эти два драккара отойдут от берега. А два оставшихся займут их место.

Под ногами уже не песок, не вода, а твердое дерево палубного настила. Ф-фух… отпустило. Не полностью, но все же груз свалился с плеч. Часть дела сделана, противник УЖЕ упустил свою добычу. Интересно, он знает об этом или только догадывается?

Знает, точно знает! Быстро выбив большую часть бойцов-венедов, остальные наемники обрушились на убавившийся числом и боеспособностью хирд. Ясно было, что это их последняя атака. Не удастся – отступят окончательно и уже не вернутся. Должны понимать, что больше им ничего тут не светит, если цель окажется отделена от них речной гладью. Они ж не мифические водные чудища, да и по воде, аки по суше, ходить не умеют.

Ударили в строй, попробовали на зуб и… откатились. Наемники. Они рисковать своими шкурами сверх необходимого не будут. Помирать на клинках врага и не иметь возможности потратить заработанное – ищите дураков. Так что только до определенной грани, чтобы репутацию не испоганить.

Да и добыча у них знатная, это просто очевидно. Мертвые болгары, мертвые ромеи, причем в числе последних базилевс со свитой… Редкая удача для «псов войны». Вот и пятятся, держа строй и даже не обращая внимания на малую толику недобитых венедов. Какие-то шевеления… Хм, неужто командиры всего этого сорного войска пытаются что-то приказывать, а их не особо и слушают? Вот умора будет в таком случае! Ан нет, это всего лишь приказ ускорить движение подальше от нас, но чтобы по дороге попробовать добить выживших венедов. Тем или помирать, или…

Ага, они выбрали второе, то есть метнулись в нашу сторону. Не делая никаких угрожающих движений. Более того, бросают оружие, показывая, что сдаются на нашу милость. И вот уже Карнаухий подает сигнал-вопрос.

– Поговорить не помешает, – как бы в никуда говорит Магнус. – Да и живые видоки произошедшего не из числа наших тоже лишними не станут.

– Ну ты, брат, и скажешь порой. Как будто я их всех под корень вырубить собираюсь. Они лишь клинок в руке, его наказывать неосмотрительно. Легче использовать, пусть даже предварительно перековав, ежели в исходном виде по руке не придется.

Улыбнувшись, я смотрел в сторону берега. Сейчас меня почти все радовало: отступающие отряды врага, малое число потерь, солнечное небо, плеск волн и еще сотни разных мелочей. Жить хорошо. Особенно когда в очередной раз удалось обмануть смерть, которая так настойчиво пытается дотянуться до твоего горла.

Спешить особо не следовало, хотя и задерживаться тоже. Как ни крути, а нам еще предстояло добраться до основной части нашей эскадры, что ждала в устье Дуная под началом Эйрика Петли. Эскадра… Тут такого термина и не ведают! Только суть от этого ничуть не меняется. А я уж по-старому. Как привык еще там, много лет тому вперед.

Суета на берегу. Хирдманы добивали раненых врагов, сочтенных бесполезными, тащили на драккары как своих, так и венедских покалеченных. Последнее, правда. Только после недвусмысленно озвученного приказа. Ну и тела, поскольку бросать на поживу стервятникам можно было лишь врагов. Возиться еще и с ними не было ни малейшего желания. Да и для своих устраивать огненное погребение времени не хватало. Так что вода их примет. Ну а жрецов хватает, они у меня среди хирдманов не так редко встречаются. Вон, к примеру, побратим мой, Магнус. Воин и жрец одновременно. Храмовые воины вообще дело особое. В последнее время они…

Та-ак, и кого это по мою душу принесло? Обернувшись в сторону звука, я увидел, что в нескольких шагах от меня стоит недавний знакомец, правитель Болгарии Самуил. Разумеется, под бдительным присмотром людей Одинца, ну да о том и говорить даже не стоило. Они вечно бдят, мимо них даже не всякий комар пролетит.

– Император Василий не мог приказать убить сам себя, – изрек и так очевидный факт болгарин. – Им нужен был он и я, но не ты, князь Хальфдан. Но ты спас меня. Зачем? Что дальше?

– Да ничего особенного. Вернешься обратно, как только найдем место, где можно тебя высадить на берег и быть уверенным, что по дороге не прирежут. Людей-то у тебя мало осталось.

– Погибли…

– Спасая не столько тебя, сколько оберегая свою родную землю. Ты, царь Самуил, истинный правитель, то всем ведомо. Да и случись что с тобой, ромеям выиграть войну куда легче будет. А что до того, зачем я тебя спас… Мы не враги. Да и выгодно для Руси, чтобы Болгария не пала в войне с империей ромеев. А умри вместе с Василием еще и ты, кого бы обвинили?

Чуток подумав, болгарин все же ответил, хотя видно было, что ему не хочется поднимать эту тему.

– Тебя, Хальфдан.

– То-то и оно, что меня! А вот теперь пусть даже и обвинят, у меня найдется что в ответ сказать. И все же я готов поклясться на мече, что я здесь ни при чем. И мои ближние тоже. А никто еще не осмелился сказать, что Хальфдан Мрачный нарушил хотя бы одну из данных им клятв.

– Даже если ты… – видя, как я поморщился, болгарин сделал останавливающий жест. – ДАЖЕ если бы ты и был причастен, то от смерти Василия Болгария многое получила. Потому я в любом случае буду говорить, что князь Киевский не причастен к случившемуся. Ослабленная Византия, спокойствие на порубежных с Русью землях… Болгарии есть за что поблагодарить.

Приятно слышать, что тут еще скажешь. Пусть и делая скидку на нынешнюю ситуацию, люди, подобные Самуилу, не слишком любят разбрасываться словами впустую. Делать же широкий и откровенно глупый жест, отказываясь от этой самой благодарности, я вовсе не собираюсь. Но и перегибать палку не стоит, ведь тогда быстро сдаст назад, и слова так и останутся всего лишь словами.

– Сейчас у нас есть еще одна сложность, – не стал я скрывать от собеседника важную деталь. – В устье Дуная почти два десятка ромейских кораблей и полтора десятка моих. Искренне надеюсь, что все обойдется, но возможны любые неожиданности. Сегодняшние события это ярко показали.

Вновь пауза в разговоре. На сей раз более длительная, а на лицо Самуила набежала тень печали, и одновременно в глазах загорелся огонь ненависти. Уверен, что он очень хотел бы узнать виновников произошедшего. Ведь его чуть было не прикончили, а правители подобное не прощают. В общем, его вопросу я ничуть не удивился.

– Кто, князь, кто это затеял? У тебя есть пленники, выведай у них все. Разорви их на части, утопи в воде, но только чтобы они все рассказали!

– Простых наемников нет смысла ни каленым железом прижигать, ни прочими членовредительствами заниматься. Они и так все рассказывают, некоторые даже добровольно. Да только ничего им толком и не ведомо. Те, которые вели отряды, к нам в руки не попали. Держались сзади, следили за творящимся. Потому и отдали приказ одной части наемников перебить другую, когда та засомневалась в правильности своих действий. Ну да я не о том. Тебя ведь интересует голова, а не руки…

– Да!