Стальная корона

Шесть отрядов, числом воинов от четырех до восьми сотен, общим числом под три с половиной тысячи воинов. Венедов и вообще славян среди них не столь и много, хотя в отряде Петра-Бранивоя почти все были одного с ним языка и крови. В других же… Наемники из числа валахов, поляков, венгров, людей иных племен, идущих за тем, кто больше и лучше платит. Знающие, с какой стороны держаться за меч, умеющие им пользоваться, а заодно и большие любители пограбить. Добыча им также была обещана царская! А что? Император Византии со свитой, царь Болгарии тоже, да и вообще внутри самого города также есть чем поживиться.

Город… Если бы он был подготовлен к осаде, если бы на стенах стояло должное число воинов со всем подобающим снаряжением… Но чего не было, того не было! А неготовую к осаде крепость взять куда легче, тем более что внутри не одно войско, а целых три, друг другу отнюдь не доверяющих. Это Петр со товарищи также учитывали.

Один за другим появлялись вестники с донесениями. И покамест все они были хорошими. Отряды выходили в назначенные им места, разворачивались в боевые порядки, готовы были атаковать, как только поступит сигнал. Ну или по необходимости, предотвращая попытку находящихся внутри прорваться хоть к Дунаю, хоть в ином направлении.

Удивляло, что не было дозоров. Не вообще, а дальних, особенно конных. Раньше они были, причем вели себя умело. Были, но потом взяли и исчезли, словно либо подыгрывая осаждающим, что казалось невозможным, либо уже выяснив все необходимое. Второе откровенно беспокоило. Если это люди Хальфдана Киевского, то… Почему он все еще внутри городских стен? Ведь обнаружив опасность, разумнее всего было бы отступить как можно скорее. Ну или садиться в осаду… А никаких приготовлений к отражению атаки не наблюдалось. Тайна!

Пробормотав молитву своему новому богу и на всякий случай помянув старых – Петр-Бранивой сделал это с опаской, понимая, что давно уже является отступником как веры, так и крови, но все же хотелось надеяться на лучшее – он решил выждать еще немного. Благо вот-вот должно было наступить то самое время между ночью и утром. Самое лучшее, самое удобное для внезапного удара. Три костра, что должны были послужить сигналом к атаке, были уже разложены, дерево полито горючим маслом, чтобы огонь вспыхнул сразу и ярко. Осталось совсем немного… совсем.

Глава 7

Июль (червень), 989 год. Болгария, Переяславец

Если неприятность может произойти – она случается. В общем очередное подтверждение тех самых «законов Мерфи», над которыми постоянно стебались в моей компании в том еще, родном для меня, времени. Хотя большой вопрос – стебались мы над «законами» или же они над нами? Как по мне, так тут все было… гармонично, то есть сбалансировано. И мы их, но и они нас.

И здесь та же самая картина. Пусть никто даже не сформулировал их, но существовать им это ничуть не мешало. Поэтому когда в сопровождении Одинца в мою комнату ввалился Карнаухий, я совсем не удивился. Лишь порадовался, что лег спать, даже не удосужившись раздеться. Лишь снял сапоги и уж тем паче все элементы легкой брони.

– Говори, не медли! Нападение?

– Нет, Мрачный. Пока нет… – одновременно и успокоил и взбудоражил меня бывший вольный ярл. – Два конных дозора заметили движение больших отрядов в сторону города. Уж прости, но я приказал всем дозорам оттягиваться к городским стенам. Пусть думают, что их никто не заметил. Тогда попробуют одним рывком, думая, что мы тут спим и ничего не ведаем. Стражи на стенах мало, сам видел. Уж прости, коли чего не то сделал…

– Ну почему же… Все дельно, тебе не в чем себя упрекнуть. Поднять шум, значит, непременно дать знать ромеям, что их замысел раскрыт. Тогда мы получим удар с двух сторон раньше, чем сами будем к тому готовы. Не-ет, такого удовольствия я базилевсу-зазнайке не доставлю! – Отдать приказ готовиться в прорыву к Дунаю?

– И оставить на съедение Самуила с его болгарами? – покачал я головой, заодно с разговором облачаясь в броню, на сей раз отнюдь не облегченную, а полноценную. – Зачем нам еще один недружелюбный сосед на южном рубеже?

– Незачем, – признал правоту Ратмир. – Объединяем наших воинов?

– Сначала надо суметь с ним договориться, чтобы болгарин поверил нам, а не ромеям…

Взгляд на Карнаухого, откровенно лыбящегося, заставил критически отнестись к последним своим словам. Болгары с определенных пор ромеям как-то не слишком верили, и это еще очень мягко сказано. Особенно лично Самуил, перед глазами которого частенько мелькал один оскопленный пример по имени Роман.

Готово. Одоспешен, вооружен мечом и кинжалом, осталось только шлем на голову нахлобучить, но это не сейчас. Предводители до поры до времени всегда щеголяют с открытой головой – неважно при этом, предпочитают они сами шлем открытый, с поднимающимся при желании забралом или же глухой. Кстати, я предпочитал последний вариант, с кованой в виде маски личиной. Впрочем, не о том речь…

– Пора! Одинец… два десятка и сопровождаешь меня к болгарам.

– Исполняю, конунг.

– Ратмир, – секунду помедлив, я озвучил приказ и по его душу. – Собирай всех наших в кулак. В любом случае будем прорываться к драккарам. Перед выходом из города не забудь подать сигнал, чтобы нас ПРАВИЛЬНО встретили. И первым делом поднимай из мира снов Магнуса. Этот хитрец – истинный жрец нашего рыжего йотуна.

Тихие шаги… и мягкий, обманчиво ласковый голос:

– Неужели ты думаешь, что мои руны дадут крепко спать в такую ночь, брат? Да и несколько наших хирдманов на стене уже готовы дать знак воинам на драккарах.

– Магнус такой… Магнус, – усмехнулся я, выдавая известную ближним людям, но понятную лишь в своем времени присказку. – И наверняка есть свое мнение?

– Не без этого. Тебе нечего делать у Самуила, Мрачный. Соблазн простого пути часто блазнит подобных этому болгарину. Твоя голова может показаться слишком ценной. Может, остающаяся на теле, а может, я и отделенная.

– Глупо…

– А люди часто делают глупости. Или я слишком «хорошо» о них думаю?

– Да нет, в самый раз. Тогда?

Легкая тень сомнения на лице жреца Локи, но почти сразу она сменятся решимостью.

– К царю Самуилу пойду я. Моя смерть или пленение не дадут ничего, помимо неприятностей. За смерть будешь мстить, пленение тоже не забудешь. И вместе с тем я твой побратим и советник. Да еще считаюсь «придворным жрецом». Важное лицо, облеченное властью вести переговоры и передавать послания от твоего имени. Меня выслушают!

– Тогда иди. Что говорить и сам знаешь. Тебя учить – только портить. Но не один. С моей охраной.

Против этого Магнус даже и не мыслил протестовать. И для собственно охраны пригодятся, и для внушительности опять же. Мне же оставалось брать на себя общее руководство и готовиться к прорыву. Да, именно к нему. Сидеть, случись что, внутри городских стен было бы откровенной глупостью. Здесь чужая земля, а у врагов возможности явно повыше наших будут.

Ни одно резкое телодвижение не остается незамеченным. А уж если оно происходит в месте, где проходят важные переговоры враждующих сторон, так тем паче. Вот и стягивание всех наших хирдманов в кулак, да к тому же в полной боевой готовности, вызывало соответствующие шевеления как среди ромеев, так и у болгар. И если насчет последних опасений было немного, то вот первые… Могут ведь ударить в подходящий для себя момент, еще как могут!

А что тут поделаешь? Скрытно подготовиться к весьма вероятному бою не получится, а не готовиться тем более не вариант. Вот и выбирается меньшее зло из возможных.

Мало нас, слишком мало для более жестких действий, нежели простое отступление в заранее договоренное место. Но таковы уж были условия переговоров, дающие всем трем участникам оных какие-никакие, но гарантии безопасности. Вот и догарантировались! Ромеи и тут решили напакостить, согласно вечной своей традиции предавать даже в тех случаях, когда вести дела согласно договоренностям куда более выгодно. Византия, мать ее так, сохранившийся в веках символ коварства, интриг и жестокости в одном флаконе. Чтоб я еще хоть один раз попытался о чем-либо договариваться с такими вот субъектами… Не-ет уж, теперь только по варианту Олега Вещего, когда твоя нога стоит на груди побежденного и тот точно не рыпнется!

Нервы пошаливают. Да-да, и ничего удивительного в этом нет. Бойцы собраны, осведомлены насчет предстоящего им, должным образом мотивировать их и вовсе не надо, они и так не маленькие, все понимают. Дело только за Магнусом. Надеюсь на его ум и хитрость, а также на здравый смысл Самуила. Вроде он в простодушии и недооценке опасностей замечен ранее не был.

Неуютно мне находиться внутри крепости, да еще и собрав воинов не во внутреннем дворе, а по ближайшим помещениям. Почему так? А просто выведи я их во внутренний двор – сразу поднимутся по тревоге ромеи, болгары, и начнется с очень высокой вероятностью свалка «все против всех». Это в условиях внешней угрозы – верный способ самоубийства. Так что через внутренний двор будем проходить быстро, транзитом, не задерживаясь даже на малое количество времени. Путь к спасению лежит за пределами крепости, на реке. Если же кто не согласен – флан ему в задницу, ветер в спину и большой отряд врагов навстречу. А за последними, нутром чую, дело не станет!

– Магнус возвращается, князь, – вырвал меня из невеселых раздумий голос Одинца, на людях официального и почтительного до невозможности. – По виду его ничего не скажешь, но… Я мыслю, все ладно у нас.

– Твои слова да Локи в уши. Ратмир!

– Да, Мрачный?

– Готовность к выходу. Хоть одни, хоть с долгарами, а выходим из Переяславца. Без огней, не стоит обозначать себя совсем уж явно.

– Все едино кому надо, те увидят, – вздохнул Карнаухий, как хорошо разбирающийся в подобных «забавах». – Разве что ложный выход сделать, но… Своими мы не жертвуем, а болгар на это дело употребить… Самуил полезнее живым, нежели мертвым.

– Да понимаю я… Магнус! Явился, бродяга. И сразу же невозмутимая маска оказалась снятой, открывая истинные эмоции жреца. Были они очень даже приближены в полному удовлетворению. Значит…

– Человека легко убедить в том, что его враг замышляет что-то коварное, – даже не думал скромничать жрец Локи. – Куда сложнее отговорить от желания напасть сразу и без предварительной подготовки. О бегстве и говорить нечего.

– Значит…

– Мне все же удалось. Но если Самуил не убедится, что непонятные отряды за городскими стенами действительно превосходят числом, то он вернется и лично отрежет голову ромейскому базилевсу.

– Вот ведь неугомонный! Ладно, это все сейчас не столь важно. Самуил поддержит прорыв к реке?

– Он хочет уйти посуху. Но согласен, что прорываться лучше вместе, а не по отдельности.

– И то неплохо, – процедил я, в глубине души кроя упрямого болгарина многоэтажными матюгами. – Когда он соберет своих?

– Уже собирает. Сказал, что его люди будут выходить во внутренний двор. Для того, чтобы ромеям «страх Божий внушить». Я ничего не мог поделать, Хальфдан. Уперся, как бык!

А, черти бы его побрали, упрямца, властью наделенного. Теперь и нам придется показывать ромеям, что мы знаем о той подлянке, которую они нам решили устроить.

– Ратмир. Выходим во внутренний двор. Полусотню к крепостным воротам. Занять участок стены, к ним прилегающий. Если ромеи хоть пикнут – отправить их прямо в Нифльхель!

– С удовольствием, конунг! Радостно оскалившийся Карнаухий буквально вихрем умчался «наносить добро и причинять справедливость», как говаривали некоторые мои шутники-приятели. И, зная склад характера бывшего вольного ярла, ромеев, что попадутся под ноги, он вырежет не то что за попытку действия, а даже за косой взгляд в сторону любого из хирдманов. То есть с гарантией вырежет, тут даже сомневаться не приходится. Это было очевидно не только мне и Магнусу, но всем присутствующим. Правда и сожалений не наблюдалось. С чего бы?

Завертелся механизм, теперь его уже не остановить. Полусотня под личным руководством Карнаухого уже умчалась к крепостным воротам. Да к тому же прихватив с собой предусмотрительно приведенного Магнусом одного из приближенных Самуила. На кой он им? Да чтобы оказавшиеся по пути болгары не пытались дергаться, видели бы живое подтверждение нашего с Самуилом союза в нынешних условиях.

Основная же часть воинов собиралась во внутреннем дворе крепости. Не просто праздношатающейся толпой, а собравшись в хирд, готовый идти на прорыв. На фоне оного постепенно скапливающиеся болгары смотрелись… откровенно бледновато. А, пустое. Нам с ними не мастерством мерятся, а действовать хотя бы на минимально совместном уровне. К тому же главная опасность не здесь, а за воротами. Знаю я ромеев, они сейчас, видя нашу готовность, ни за что не полезут. Наверняка уже их базилевс Василий, стянув всю свою гвардию, и ждет удара извне. Удара по нам, своим врагам. Ничего, коварная сволочь, ты свое еще получишь. Не сейчас, но непременно получишь!

Вестник от болгарского царя. Ага, все так, как и планировалось. Они все здесь, никого не забыли, полностью готовы к выдвижению. И «любезно» предоставляют нам честь первыми выходить за пределы стен Переяславца. Хитрожопый же ты, Самуил! Ничего, на каждую хитрую жопу всегда находится известно что винтообразной формы.

– Ворота?

Вроде ни к кому конкретно не обращаюсь, но никакого непонимания. Успели уже приспособиться к моим непривычным для этого времени манерам. Вот и на сей раз Одинец как глава личной охраны и одновременно чуть ли не своего рода «секретарь-референт»… в доспехах ответил:

– Взяты. Было с десяток ромеев. Теперь их нет. Болгары не вмешивались.

– Хорошо. Ну, Один, Тор и Локи с нами! Вперед!

Звучат сигналы, приказывающие начать движение, и все мое небольшое, но закаленное в боях войско медленно, без суеты, направляется к уже взятому под контроль выходу из крепости. Второй выход нам и задаром не требуется, от него идти к Дунаю куда как менее удобно. И еще… Пожалуй, следует послать вестников к Любомиру, под началом которого находились те пять драккаров, на которых мы сюда прибыли. Лучше спалить ромейские корабли сразу, а не ждать у моря погоды. Внезапность удара – немалое преимущество. Особенно против хеландия, этой плавучей платформы для метательных машин, что в нашем случае затачивалась более для перевозки базилевса со свитой, тем самым утратив немалую часть боеспособности. И пошлю вестников, как только выйдем за пределы крепости…

* * *

Накаркал! Выйти за пределы Переяславца нам и правда удалось без каких-либо проблем. Ромеи внутри крепости, по докладам хирдманов-наблюдателей, сидели тише воды, ниже травы. Но едва наш и болгарский отряды оказались за пределами крепостных стен, показались и наши недоброжелатели. Конница… Это и само по себе было печально, но вот видеть, что ромеи наняли не абы кого, а действительно мастеров своего дела… Да-да, ночь-то уже постепенно уступала свои права, серое предрассветное небо позволяло пусть смутно, но различать происходящее. У каждого народа свои особенности, в том числе и на войне. Манера построения, тип доспехов, вооружения, иные малозначимые аспекты, что, тем не менее, позволяет с высокой степенью вероятности опознать национальную принадлежность.

Здесь была сборная солянка. Наемники, чего ж удивляться-то! Венгры, валахи, печенеги… славяне, причем не только и не столько поляки. Твою ж ты мать! Этим то что здесь надобно?

Но не это главное, совсем не это. Проблемы не с национальной принадлежностью наемников, а в том, что они конные, да и число, я полагаю, будет увеличиваться. Видимые сейчас противники – это только те, которые контролируют сектор одних из крепостных ворот Переяславца. На других участках и отряды должны быть другие. Иначе нельзя, иначе и быть не может. Поэтому…

– Приготовиться к отражению атаки конницы. Никаких попыток встречных атак. Нам надо не разбить их, а всего лишь прорваться. Самострелами их, самое то будет.

Находящийся рядом Ратмир кивнул, всем своим видом выражая полное согласие. Но и без уточнений не обошлось.

– Скорость или защита? – Защита.

– Так я и мыслил. Щит?

– Они и так, попробовав нас на зубок, первым делом постараются выбить менее опасную цель.

– Доколе?

А вот этот вопрос куда более интересен. До какой степени мы можем, в случае успеха, использовать болгар как своего рода прикрытие? Само собой, что до момента, пока сам Самуил, их предводитель, не будет подвергаться серьезному риску. Тут важно правильно определить этот самый момент. Тот самый, чтобы и своих хирдманов поменьше угробить, и вот этого крайне важного в данный момент болгарина не потерять. Эх, вечные проблемы выбора. Без вас ну совсем никуда.

– Самуила надо беречь. Но не его людей, они нам не нужны. Понял?

– Не дурак, – мигом отозвался Карнаухий. – Как только будет плохо – хирд наш втянет в себя остатки болгар. Ну или уж Самуила с ближними – точно.

Циничная ухмылка Магнуса, безразличие на лицах Одинца и хирдманов охраны. Ну да, один рад любым коварным замыслам и полностью их разделяет. Другим же просто глубоко безразличны политические игрища, да и сосредоточены совсем на иной задаче.

Меж тем наш недолгий разговор не отменял того, что двигались мы, двигались и наши враги. Тот факт, что кружащая поблизости конница не пыталась пока атаковать, явственно свидетельствовал о том, что они ждут подкреплений. И пока не дождутся, намерены ограничиваться лишь обстрелами нас и болгар из луков с дальней и средней дистанций.

Конные стрелки – проклятье как Византии, так и многих европейских государств. Там это искусство если и не было полностью утрачено, то уж точно изрядно съехало вниз по уровню мастерства. Мобильные, перемещающиеся с большой скоростью, что сильно затрудняло ведение ответной стрельбы из луков, особенно если требовалось делать это на ходу. Болгары мало что могли противопоставить подобному. Зато могли мы. Усиленные самострелы уже начинали доказывать свое преимущество перед конными лучниками. Особенно учитывая то, что хирдманы целились по большей части в лошадей. Цель больше, попасть легче. А получившая арбалетный болт лошадь или на хрен сбросит всадника, или, на крайний случай, будет вынуждена сначала сбавить скорость. А то и полностью выйти из боя. А нет лошади, нет и конного стрелка, который сразу перейдет в пехоту.

Шла бодрая перестрелка, но шли и мы, причем в нужном направлении. Причем, как и предполагалось, обстреливали по большей части болгарский отряд, на нас же стрелы сыпались, что называется, по остаточному принципу. Ну и чтоб не расслаблялись, не чувствовали себя, как у девушек под боком. А вот творящееся у стен Переяславца было… непонятным. Небольшой отряд, понукая четвероногий транспорт, оказался у распахнутых ворот и был занят странным делом – брал под свой контроль вход в город, а также надвратную башню и участок стены, который еще недавно занимала та сама полусотня с Карнаухим во главе.

– А ведь они должны понимать, что обратно мы не повернем, – задумчиво протянул Магнус, также заметивший суету у городских стен. – Вот оно как выходит. Если начнется и там…

– Сейчас это не наша проблема, брат. Нам бы выбраться из капкана, не отгрызая лапу.

– Подумай про то потом, Мрачный. Если ромейские ухватки, но не только против нас, но и супротив их базилевса, то… Искать того, кому выгодно. Того, кто встанет на место Василия. Сестра его Анна и ее… муж. Наш старый знакомец. О, смотри, ну ты только посмотри!

– Вижу. Хотя скорее слышу.

Звуки хорошо утром разносятся. Даже учитывая то, что вокруг нас было… шумновато. И все же можно было уловить, что остававшиеся в городе ромеи во главе со своим базилевсом сейчас не просто засуетились, поняв угрозу, но и пробовали прорваться самостоятельно. Через вторые крепостные ворота, поскольку выходить через использованные нами опасались.

Ч-черт! Угораздило же промахнуться в оценке ситуации. Выходит, это не сам базилевс послал наемников по наши души, тут поработали те, кто метит на его место. Сестрица Анна и наш старый «друг» Владимир Тмутараканский. Им-то что? Бей всех, благо и я, и Самуил для Византии враги и только враги. По большому-то счету. А для Владимира я еще и личный враг. Вот и получается, что умри мы все трое – он будет просто писаться от счастья.

Лично базилевсу Василию и всему его окружению – хана. Полутысячный отряд, идущий к реке неудобным путем, да еще учитывая немалую долю чисто придворных, сражаться не умеющих… Конница их быстро сомнет. Да и если Василий со своей гвардией и бросит некомбатантов, то толку все равно особого не выйдет. Случись чудо и дойди он с остатками своих до Дуная, что там его ждет? Ни-че-го! Любомир, он всегда дословно исполняет приказы. Сейчас у него в голове исполнение того самого, указывающего при начале заварушки спалить ко всем йотунам все три византийских корабля. И спалит, я его знаю! – Дух мой радуется, когда враги нам помогают, – чуть ли не мурлыкает Магнус, что для него явление редчайшее. Он счастлив до глубины души и даже не скрывает этого. – Они разделили силы. Не могли не разделить. Закон – сначала убей слабого, потом займись сильным. Отойти от него могут немногие, а сейчас этого им и не нужно. Слаба именно их главная цель.

Так и есть. По всем раскладам противостоящая нам конница должна была увеличиваться в числе, причем резко, скачками. Но этого не происходило. Нет, их становилось больше, спору нет, но как-то вяло. И причина очевидна – разделение сил. Вопрос был лишь в том, сумеют ли они догрызть ромеев и соединить две части войска до того, как мы можем добраться до Дуная? Жизненно важный вопрос, кстати. И ответ на него будет дан довольно скоро.

Недалек путь от Переяславца до Дуная, можно даже сказать близок. Вот только одно дело – просто так идти, этакий променад совершая, и совсем другое – прорываться под ливнем стрел и угрозой прямой конной атаки. А она, атака эта, просто обязана быть, иначе наемникам никак свое задание не выполнить. Другое дело, что сражаться до последнего наймиты не собираются, они мотивированы лишь деньгами, но никак не идеей.

Думаю, мы прошли чуть более половины пути, когда действия конницы противника кардинально поменялись. Похоже, они либо получили приказ сейчас, либо приступили к исполнению намеченного ранее. Обстрел почти прекратился, а сами конники стали выстраиваться в классический «клин», предназначенный для прорыва пехотного построения. М-да… Хорошо еще, что конница относится скорее к легкой, а у такой инерция удара меньше, да и выводить из строя лошадей и всадников несколько проще.

Хриплые крики Карнаухого, срывающего голос при отдаче команд хирду. Что делать в таких случаях, он хорошо знает с давних пор, ну а некоторые улучшения в тактике боя воспринял не просто легко, а с большим удовольствием. Арбалеты простые, усиленные, глиняные сосуды с «греческим огнем» для метания во врага… Да и сам хирд состоит не абы из кого, а из отборных варягов, прошедших множество боев и вышедших оттуда живыми и не слишком пораненными. Враги кровью умоются!

А вот что с болгарами?.. Сейчас оба наших отряда идут параллельно, почти что бок о бок. Объединяться нет никакого смысла – это очевидно. Нарушится строй, вместо двух крепких построений будет одно, но куда более рыхлое, уязвимое. Ведь слаженности никакой, школы боя разные. Да и понимать друг друга сложно, разные языки.

Пошла атака… Никаких боевых кличей, свойственных всяким-разным степнякам воплей, даже замеченные мной в рядах наемников печенеги ведут себя тихо. Похоже, что особо шумные и азартные среди наемников долго не живут, работа больно уж рискованная, а противостоящие нам на новичков никак не тянут. Клин набирает скорость, расстояние выверено почти идеально. Да-а, именно добравшись до нас, конная лавина наберет максимальное ускорение и в то же время лошади не успеют утомиться. К тому же им надо не полностью уничтожить наши отряды. А лишь взломать строй, остановить, выиграть время… Потом, когда подойдет подкрепление, сейчас занятое «помножением на ноль» ромеев, нам станет совсем кисло. Значит, надо выдержать первый удар, во что бы то ни стало выдержать.

Чет или нечет, орел или решка? В смысле, по какому из отрядов придется удар острия клина? Хотя плюс по-любому в том, что то самое острие уже несколько затуплено – непрекращающиеся щелчки арбалетов тому доказательство. Арбалетчикам – а сей предмет, пусть даже не сильно мощный, в отличие от именно что хирдманов-стрелков, есть почти у каждого – глубоко пофиг, движется строй или же стоит на месте. Они не лучники, могут стрелять и на ходу. И даже перезаряжаться, ведь воротный механизм это позволяет без проблем.

Ну же, ну… Да! Теперь никак не ошибешься – конница наемников нацелилась не на нас, а на отряд Самуила. По нему и ударит через… совсем малый промежуток времени. Ну а мы тем временем будем стараться выбить как можно большее количество всадников. Фланговый огонь, он куда как продуктивнее!

Вот и он, удар. Изрядно затупившийся конный клин все же врезался в ощетинившиеся короткими копьями ряды болгар Самуила. Строй прогнулся, затрещал, но выстоял. Неудивительно, ведь столь опытный полководец взял с собой не абы кого, а отборнейших вояк, умеющих противостоять любой угрозе. Вот конные стрелки для болгарской пехоты на марше были проблемой, а удар конной лавы – дело привычное. Но привычное и неопасное – явления далеко не всегда совпадающие. Пусть наемникам не удалось прорвать строй, но вот собрать кровавую дань они смогли. И продолжали это делать, меняя своих бойцов по вполне выгодному курсу. Реализация численного преимущества во всей своей красе. Да еще часть наемников завертела «карусель» вокруг болгар, осыпая их строй стрелами с близкого, очень близкого расстояния. Причем выцеливали именно тех, которые были в самой гуще схватки. Как более открывшихся, не способных одновременно защищаться и от всадников, и от падающих с неба стрел. Верный, абсолютно верный подход, показывающий, что командиры наемников не пальцем деланные. Сам бы на их месте действовал именно так. Ну или почти так, были кое-какие отличия в общем подходе.

Что же до нас… А нас почти не замечали, почти что показательно игнорируя. И это невзирая на наносящий солидный урон обстрел со стороны наших арбалетчиков. Подозрительно, право слово! И так думал не один я, потому как протолкавшийся вплотную ко мне Карнаухий захрипел, напрягая и так надорванные связки:

– Цель – не мы. До нас им дела нет. Самуил, Василий, но не ты, конунг!

– Или я – последний.

– Может, и так, но вот клянусь бородой перуна, ты не нужен. Мы можем ускориться и преследовать не станут. Может, лишь для вида.

– Он прав, брат, – а это уже Магнус свой веский голос подал. – Тут что-то более хитрое. Но что сейчас творить будем? На выручку или?..

Долго думать было нельзя, поэтому, отбросив в сторону все имеющиеся сомнения, я выдохнул:

– Бьем! Помрет Самуил – нас обвинить могут. Не хочется иметь с южного рубежа враждебно настроенного соседа.