Стальная корона

Итак, юг в качестве источника пакостей отброшен. Он нейтрализован теми, кого нельзя назвать союзниками, но можно считать «полезными нейтралами». Стоп! Но ведь таких можно искать не только на юге. На юге мы их УЖЕ нашли и правильно разыграли выпавшие в раскладе карты. Восток сейчас вообще оставим в покое, там свои заморочки, в которых мы участвовали в недавнем прошлом, но не теперь. Теперь немалая часть восточных соседей парализована страхом.

Запад… Польша – безусловный враг, тут и гадать нечего. Во главе Венгрии Геза Арпад – тварь хитрая и коварная, но вместе с тем умна-ая! Он сейчас занят своими делами и к нам нейтрален не просто, а абсолютно. Конечно, за большие деньги он хоть черта лысого, хоть ангела волосатого через свои земли пропустит, но сам участвовать ни в чем не станет. Не удивлюсь, если пропуская одну из сторон, предупредит другую. Тоже, конечно, не за «спасибо». Ну и Священная Римская империя… О ней и так все известно – наш ныне главный противник, антагонист, научно выражаясь.

Зато имеется север. И я не имею в виду разных дикарей, до которых мне нет никакого дела. Они вообще интересны лишь новгородским ушкуйникам и прочим ватагам, ищущим добычу в виде моржовой кости, оленьих шкур да невольников-траллсов с целью продажи на различных рынках цивилизованного мира. И не имею в виду Британские острова, они слишком далеко и с нашими проблемами не соприкасаются почти никак. Есть кое-что поближе.

– Норвегия… – подождав несколько мгновений и видя, что жена с побратимом никак, помимо легкого непонимания, не реагируют, я добавил: – Хакон Могучий, соправитель Норвегии. Ну же!

Змейка продолжала недоумевать, а вот хитромудрый жрец Локи начал помаленьку осознавать. Правда, вновь попытался свалить мои задумки на богов.

– Опять, Мрачный, боги тебе на ухо шепчут… Ха-кон нашей веры, Норвегия при нем лишь считается зависимой от Свена Вилобородого, короля данов. Он его уже побеждал. Да, побеждал…

– Вместе с йомсвикингами. Но вроде особого зла на них не затаил, на побежденных единоверцев. А вот Свена с его ныне мертвым отцом он презирал с того самого дня, когда они отреклись от богов, в которых и сами верили, и предки их.

– Но он и сам…

Магнус замолк на полуслове. Ну да, жрецу Локи грешно не понять суть произошедшего еще в семидесятых, во время войны с императором Оттоном II Рыжим. Тогда, по условиям мирного договора, Хакон вместе с королем данов Харальдом и его сыном Свеном должен был принять христианство. Вот только почитающие Одина и прочих обитателей Асгарда с детства знают, что клятвы, данные под принуждением, ни мелкой медяшки не стоят. Такие можно и нужно обходить. Не зря же в сказаниях многократно описываются хитрые придумки Локи, этого полуйотуна и трикстера. Описываются как необходимые в подобных ситуациях.

Согласен ли я с таким подходом? Целиком и полностью! Коли тебя под дулом пистолета – или его незримого, но по сути заменителя по уровню угрозы – заставляют дать какое-то обещание, то какой идиот будет всерьез считать его обязательным к исполнению? То-то и оно! Вот и Хакон Могучий, едва вернувшись в Норвегию, во всеуслышание заявил, что в заднице у Сурта видал соблюдение подобных клятв. И вообще, Локи свидетель, что подобные слова, как мнение раба-траллса насчет проблем правления страной, то есть ничто. Естественно, ни норвежские ярлы, ни их хирдманы и не думали возражать. Плевать они хотели на странные требования жрецов распятого.

А вот Харальд с сыном учудили… Впрочем, не они первые, не они последние. К моему глубокому сожалению. Хотя с крещением Харальда все было совсем смутно. То ли он и раньше играл в странные игры с христианством, то ли нет… В общем, смутно и странно, никто толком ничего не знал, а вот слухов было море.

Одно дело слухи, а другое – реальность. После того самого мирного договора и началась серьезная христианизация Дании. Не одним махом, как делали некоторые, а шаг за шагом. Используя в качестве «переходного периода» некоторый срок. Давление авторитетом короны, потом приближением к себе ново-окрещенных… И лишь затем силовые методы, поначалу тоже очень-очень осторожные. Это я памятью того, истинного Хальфдана помню. И хоть процесс насаждения новой веры еще отнюдь не был закончен, но было ясно – с такими вот королями, как уже мертвый Харальд, Свен Вилобородый, ничего хорошего веру предков не ждет. Из истории помню, что при следующих королях, Харальде II и Кнуде Великом все станет еще серьезнее. Монастыри, массовый приход священников и монахов из серьезных таких орденов вроде бенедиктинского – и все к этому прилагающееся…

Однако не о том речь! Хакон Могучий сейчас нейтрален к нам, но враг датского короля Свена Вилобородого. По сути хоть они и считаются соправителями Норвегии, на деле между ними так и идет непрекратившаяся война. Сейчас, правда, вялотекущая, почти без активных действий. Но сам факт ее наличия… обнадеживает.

– Норвегия как Болгария?

– Это будет сложнее, Магнус. Болгары сцепились с ромеями без нашего участия, ожесточение достигло неимоверной высоты само по себе. И, что забавно, мы хотели установить мир. А не усугубить войну. Это сделали другие. Мы лишь воспользовались ситуацией, получив, помимо проблем, еще и пользу. Сейчас же все иначе… Сложнее и проще, тут зависит от того, с какой стороны посмотреть.

Побратим вновь схватился за мешочек с рунами. Вынул несколько, взглянул… После этого налил себе полный кубок вина и выпил залпом, даже ничем не закусив. Шумно выдохнул и произнес:

– Любит тебя Локи, Хальфдан! Хоть ты и Мрачный, но это явно не мешает главному весельчаку Асгарда. Удачные руны, но море крови все так же остается, оно лишь ширится.

– Тогда пусть Тор посмеется, видя, как вместе с кровью из тел врагов детей Асгарда уходит и жизнь.

– Хорошие слова, конунг! Но что с делами?

– Нынче же ищем подходящего человека, который станет нашим тайным послом к Хакону Могучему. С ним будет грамота, написанная моей рукой. Заверенная моей печатью. В ней будет предложение о встрече, на которую я прибуду лично, а он может явиться как сам, так и отправить одного из своих родичей, кого сочтет нужным. Этим я показываю, что доверяю Хакону, а заодно, что мне важна эта встреча.

– Загордится!

– А от этого нам что, плохо будет? У Руси и Норвегии нет никаких споров и в обозримое время не должно появиться. А вот общих недругов найти можно.

– Дания и ее король? Слегка усмехнувшись, я ответил:

– По мелководью плывешь, брат. Сама Дания… Я не мелочен и хоть помню потерю родовых земель Трагтон-фиорда и окрестностей, бесчестие Харальда Синезубого, предавшего богов и вольных ярлов, но… Одно дело вольный ярл Хальфдан, а совсем другое – великий князь Киевский Хальфдан. Нет, тут другое. Дания и ее король лишь средство, но не цель.

– Война за богов?

Умница моя! Захотелось расцеловать Змейку прямо тут, но я усилием воли сдержался, ограничившись лишь улыбкой и легким прикосновением к чуть обветренной щеке любимой воительницы.

– Верный выстрел в центр! Нынче войны за веру многочисленны и кровавы. Испанцы ведут свою Реконкисту против мавров. Христианство против ислама, которые, по сути своей, две ветви одного дерева. У них даже священные книги частично общие.

– Общие?

– Не о том речь, Магнус. Королевства Леон, Наварра и графство Барселона ведут Реконкисту в испанских землях. На севере, как мы видим, идет медленная, но от этого не менее серьезная война сторонников старых богов и тех, кто насаждает храмы распятого. Ромеи пытались тоже поиграть в эту игру. Сначала успешно, а потом случились мы. В общем, куда ни посмотришь – всюду войны под знаменами того или иного бога. Вот именно это я и буду внушать Хакону. Лично или посредством того, кого он пришлет на встречу.

– Тебе нельзя отправляться в Норвегию…

– Да, нельзя. А Хакона или кого-то из его родичей не следует приглашать на земли Руси. Слишком сильное внимание привлечем. Лучше всего, на мой взгляд, подойдет… Йомсборг. Уверен, что улыбнутся не только боги, но даже сам Хакон. Он способен оценить подобное.

Магнус кивнул, соглашаясь. Его же лицо, на нем явственно проступало глубокое удовлетворение. Тоже оценил иронию. Ведь глава йомсвикингов ярл Сигвальди в битве при Хьерунгаваге сражался на стороне короля данов. Сражался и… потерпел поражение. Теперь же ему будут предложены йомсвикинги как помощники в войне с тем же Свеном Вилобородым. Сильно сомневаюсь, что гордая натура Хакона Могучего будет способна противостоять подобному искушению – сокрушить врага руками его бывшего союзника. Да и другие аргументы в пользу совместных действий у нас найдутся.

Интересно, сколько времени пройдет перед тем, как я смогу отправиться на столь важную встречу? Не мало, но и не много. К тому же для начала придется уламывать венедов через их посла Земомысла. Не остановить, нет. Всего лишь отложить полномасштабные военные действия. И все равно, даже на это может уйти огромное количество сил, нервов, времени. Эх, венеды, вроде бы голова на месте, а пользоваться ей у них не всегда правильно получается. Эмоции их захлестывают, а ведь на то и расчет. Ну да ничего, попробуем справиться. А пока…

– Хватит делами важными заниматься. Пошли лучше прогуляемся. Хоть и холодно, а все равно хочется на свежий воздух.

– Хорошая затея, – улыбнулась Змейка, слезая с моих порядком отсиженных колен. Ну не невесомая она пушинка, что тут скажешь – может, мне дочек взять. Им почаще гулять надо, чтобы сильными и здоровыми росли! Глядя на страдальческое выражение моего лица, Магнус, зараза ехидная, столь приторно заулыбался, что мне захотелось… Не знаю уж чего, но только чтобы эта улыбка исчезла. Боги, за что?! Ну не мое это – прогулки с детьми, да еще из младенчества толком не вышедшими!

Интерлюдия

Январь (просинец). Рим

Любая система состоит из частей явных и тайных. И порой тайные становятся куда более важными для эффективной и правильной работы. Папа Иоанн XV знал это получше многих. Равно как и то, что не для всех дел можно использовать помощников, имеющих сан.

Взять того же Майоля Клюнийского или монахов-бенедиктинцев, нужных и полезных для многих дел. Они важны, необходимы, некоторые являются его доверенными лицами, от которых почти нет тайн. Но все равно, они принадлежат Богу и не миру! А это часто мешает.

Джованни да Галлина Альба искренне улыбнулся, осознавая все несоответствие между внешним и внутренним. Внешне он понтифик, викарий Христа, Папа Римский, наместник Бога на Земле… Зато внутри остался тем же знатным итальянцем, сыном римского пресвитера, любящим деньги, власть, роскошь. Он добился всего этого, став первым среди слуг Бога, но суть осталась неизменной. Именно потому и планы были скорее земные, нежели духовные. А то, что от этих его планов власть и величие Святого Престола должны были многократно возрасти… Что ж, судьбы человеческие порой идут по необычным дорогам. Главное, чтобы росла лично его власть!

А с этим были проблемы. Имя же одной из двух проблем – Иоанн Кресцентий, консул, а по сути и правитель Рима. Именно он оспаривал немалую часть власти над землями «патримониума святого Петра», то есть теми, что должны были находиться под абсолютной властью Святого Престола. Должны, но вот почему-то не совсем находились.

Вторая проблема тоже носила громкое имя – император Священной Римской империи. Причем не столь важно, кто именно был на троне, важно было то, что назначение и смещение Пап зависели именно от находящегося в настоящее время на троне империи человека.

Враг внутри, враг снаружи… Власть Папы огромна, но ограничена силой военной, силой светской. Вот и приходилось знатному италийцу из рода ди Галлина Альба играть на противоречиях. И хорошей идеей было приглашение сюда, на земли Святого Престола, императрицы-матери Феофаны. Ее присутствие заставляло римскую знать, поддерживающую Кресцентия, быть более скромной и сдержанной. А где скромность и сдержанность, там и уменьшившееся число возможностей.

Иоанн XV понимал, что, начиная с возведенного Оттоном Великим на Святой Престол Льва VIII, Папы были немногим более, чем марионетками германских императоров. Такое положение ему было глубоко противно, но заявить об этом открыто, тем самым став явным врагом еще и для империи…

Он помнил, как быстро и просто Оттон Великий расправился с Иоанном XII. Сначала изгнал того из Рима, посадив на Престол нового Папу, того самого Льва VIII, а прежнего низложив. Потом же, когда беглец, воспользовавшись отбытием Оттона, с оставшимися сторонниками, все же смог отвоевать город… Всего через пару месяцев Иоанн XII умер, причем отнюдь не своей смертью. Всем было ясно, кто стоит за этим, но мало кто осмелился заявить об этом вслух.

Подобной судьбы для себя Иоанн XV не желал, но и быть покорной марионеткой тоже не собирался. Потому и стремился набрать достаточно сил для того, чтобы не повторить судьбу предшественника. Тот, задумав противостоять Оттону Великому, пытался опереться на венгров и византийцев. Ну и еще на того, кто находился совсем под боком – на Адальберта Иврейского, сына Беренгара, последнего независимого от империи короля Италии. Не вышло, силы оказались очень уж не равны.

Ошибка… Джованни ди Галлина Альба уже успел понять, какова была главная ошибка его предшественника. А может, и не ошибка, всего лишь неудачное стечение обстоятельств.

Слишком опасно идти против врага, находящегося на пике силы и влияния. Иоанн XII пытался противопоставить силе врага силу вероятных союзников и проиграл. Кто-то не поддержал, кто-то не успел прийти на помощь. А оставшиеся оказались слабы в сравнении с противником. Надо было действовать по-другому…

Как? Так, как сейчас делает он. А ведь возможностей у него было – да и есть, чего тут скрывать от себя самого – куда меньше, чем у Иоанна XII. Зато он использует их правильно, то есть старается ослабить своих врагов и лишь потом нанести удар. Ну и усилить себя тоже не забывает. Клюнийская реформа – вот один из камней, что должны лечь в основу восстановления власти Святого Престола и его личного могущества.

На Кресцентия ему удалось натравить императрицу-мать. Воспитанная среди византийских интриг, Феофано охотно восприняла подброшенную ей мысль о том, что консул Рима хочет со временем поднять мятеж против него – понтифика, что всецело предан империи, ее сыну и ей лично. Да и от титула короля Италии в будущем не откажется этот зловредный и преисполненный грехом гордыни смутьян.

В такое византийка поверила легко, ведь сам Кресцентий, ведущий себя с откровенной враждебностью по отношении к нему, Папе, словно бы подыгрывал. По крайней мере не осознавал того, что сейчас ему лучше было бы утихнуть самому и сторонников успокоить. Но нет, он добился того, что императрица-мать сама была вынуждена утихомиривать его вместе со сторонниками. Тем самым дав возможность ди Галлина Альба аккуратно, осторожно наращивать влияние за счет соперника. И он собирался лестью и уговорами удерживать Феофано в Риме и италийских землях столько, сколько получится.

Что же касается ослабления противника не внутреннего, но внешнего, то есть Священной Римской империи, то тут ему немало помог, казалось бы, враг христианской веры – князь Киевский. И еще должен был помочь, сам того не понимая. Стать ожившим кошмаром для христианской церкви, а главное для тех, на кого она опиралась, без кого не стала бы тем, чем есть – королей, герцогов, маркграфов… Особенно тех из них, кто еще помнил времена обращения из тьмы идолопоклонничества в истинную веру. Помнил и боялся, что механизм может раскрутиться и в обратную сторону.

Сначала он не воспринял всерьез ту неудачу византийцев в их плане крещения Руси. Потом решил использовать печенегов. Этих диких степняков… И вот когда ЭТО не получилось, его мнение изменилось. Про истинное же изменение не следовало знать никому, даже преданному как охотничий пес Майолю Клюнийскому. Ему он приоткрыл лишь часть, но не все.

Хальфдан обязан был выжить тогда, в болгарских землях. Он отдавал этот строгий приказ не потому, что сильно опасался иного исхода. О нет, Джованни ди Галлина Альба умел чувствовать настоящих соперников, способных переворачивать мир вверх ногами. Свой своего издалека чует! Но все же следовало исключить любую случайность. По возможности, ибо воля Творца неисповедима.

Князь Киевский должен был ввязаться в войну. Сразу или потом, защищая союзников-венедов, которых предательство считавшихся своими и надежными военачальников взбесило до потери разума. Вопрос был не в том, ударят ли они, но лишь в том, КОГДА они ударят по имперским маркграфствам. Война должна быть сложной, с большими жертвами. Только тогда Святому Престолу дадут сделать то, что он хочет. Ускорение Клюнийской реформы для начала. Увеличенный налог на дело защиты веры. А главное – объявление чего-то вроде Реконкисты, которую испанцы ведут против мавров-мусульман. Назвать это можно…

Поход Креста… Нет, лучше Крестовый поход. Во имя защиты веры в Господа нашего Иисуса Христа и распространения света истинной веры в земли диких и коварных идолопоклонников.

Собрать, помимо золота, под свою руку лишние земли, а первей всего – воинов, привлеченных верой или золотом, – это не так важно. И только когда будет уверенность в собственных силах – сбросить с шеи Рима власть германского императора. Что до будущего Крестового похода, о котором будет многое сказано… Что ж, потом будет видно, куда его направить. Мест много… Испания с ее Реконкистой, иные мусульманские владения. А может, и вовсе туда, откуда пошла вера в единого Бога. В город Иерусалим, где находятся самые важные святыни всего христианского мира.

А славяне… Что славяне? Пока они будут полезны как противовес Священной Римской империи. Потом… видно будет. Рим и Киев слишком далеки друг от друга. Да к тому же между ними много владений. Вся эта блажь о «несении света истинной веры»… Джованни ди Галлина Альба лишь усмехнулся. Он не Майоль и не ему подобные, чтобы ставить размытое благо церкви выше своего собственного. Если учесть и…

Стук в двери личных папских покоев нарушил его мысли. Но гневаться понтифик и не собирался. Знал, что к нему прибыл ожидаемый и лично приглашенный гость. Гость из числа тех, кому не стоит показываться на глаза никому из посторонних. Еще одна важная часть его плана по восстановлению величия Рима и Италии в целом. Под его, разумеется, властью.

– Проходи!

Звук открывающейся двери, тихие, почти неслышные шаги. Так передвигаются даже не воины, а убийцы. Впрочем, вошедший человек с лицом, скрытым не только капюшоном, но и бархатной черной полумаской, был всем сразу: воином, убийцей, шпионом. Наемником…

– Ваше святейшество…

– Здравствуй, Джованни. Дверь…

С полуслова понимая желание нанимателя, Джованни ди Торрино плотно прикрыл дверь, после чего все таким же неслышным шагом приблизился к сидящему в кресле Папе и застыл в нескольких шагах, ожидая приказаний.

– Говори!

– Командиры наемных отрядов охотно берут ваше золото в счет будущего найма. Срок – лето. К нему они обязуются привести свои отряды в лучший из возможного вид, обновить амуницию и все такое… Как и было приказано, истинного нанимателя знают не все из них. Но отказаться от своих слов они не смогут. Репутация, тайные грешки, долги… Они в ваших руках.

– Хорошо. Ты помнишь, что наемники не должны скапливаться поблизости от Рима?

– Конечно, – губы ди Торрино исказились в презрительной усмешке. Впрочем, Иоанну XV было плевать на то, что его человек не испытывает и тени благоговения перед викарием Христа. – У каждого из отрядов заранее выбрано место и готовы разумные обоснования, почему они там оказались. Некоторые вообще как бы поступают в наем к знатным семьям. Защита, вражда с соседями, подготовка к маленьким война, которые никогда не прекращаются в патримонии святого Петра и вообще в Италии. Только на этот раз это ложно, а не истинно.

– Я доволен.

– Я тоже. И буду еще довольнее, если золота окажется больше. Потрачено почти все, даже неприкосновенный запас пуст на две трети. Да мне лично будет правильным прибавить звонких желтых монет.

– Получишь. А сейчас постой и помолчи, мне надо подумать. Если хочешь, можешь угоститься вином. Выбирай и наливай сам, слугам сейчас тут не место.

Стеснительностью Джованни не отличался, поэтому с охотой воспользовался предложением. Знал, что Папа Иоанн XV никоим образом не аскет, а значит, и вина у него великолепные. Да и обстановка его личных покоев была роскошная и уютная. Ди Торрино вообще любил наслаждаться жизнью, а понимая, что его ремесло может привести к смерти в любой момент, не желал откладывать удовольствия на потом, используя любую возможность.

Капюшон и полумаска были сброшены как мешающие. Открывшийся же вид… Глубокий рваный шрам через все лицо, почти закрывшийся глаз, который хоть и видел кое-что, но все же был далек от прежнего идеала. В общем, маска была не столько средством скрыть себя, сколько скрыть обезображенный лик. Возможно, именно этот шрам и сделал наемника тем, кто он есть. Не наемником как таковым, а человеком, предпочитающим скрытность. О Джованни ди Торрино не шла громкая слава на италийских землях. Однако среди таких же наемников он был довольно известен. Как ценами за свои услуги, так и их качеством. А еще тем, что ни разу не подводил нанимателя. Не подводил… но иногда отказывался, от казалось бы, крайне выгодных предложений. Вот только впоследствии оказывалось, что не зря он это сделал. Недооценка нанимателем своих проблем, предательства наемников, внезапно возникающие сложности, что можно было предвидеть, да не хватило сообразительности… Зато у ди Торрино хватало и разума, и чутья. Оно вообще было схоже с нюхом на западни и охотников у старого, битого жизнью волка или иного хищного зверя.

Именно поэтому Джованни ди Галлина Альба, вскоре после своего восшествия на Святой Престол рассматривая возможных кандидатов на место своего личного убийцы и шпиона, выбрал именно ди Торрино. Выбрав, использовал очень выборочно и ни в коем случае не открывал само наличие такого помощника никому из явных приближенных.

Более трех лет флер тайны так никуда и не исчез. Ходили определенные слухи по Риму, но ничего конкретного наружу не просочилось. А меж тем тайное войско не Святого Престола, а лично Папы Иоанна XV все росло. Сейчас и вовсе должно было сделать качественный и количественный рывок. Туда, именно туда шла большая часть денег, а вовсе не на то, в чем его обвиняли многие и многие.

Обвинения… Любовь к денежным и земельным подношениям, кумовство, огромные для лица духовного сана траты на пиры и прочие увеселения, делающие его сходным с такими транжирами и любителями наслаждений, как Иоанн XII и подобные ему… Удобная маска. Ведь когда прячешь грех за добродетелью – это привычно и понятно, это легко увидеть. Не всем, но проницательным, а такие всегда найдутся. Зато спрятать за грехом другой грех, более опасный… Вот тут-то наблюдающие за ним недруги и просчитались!

Да, Джованни ди Галлина Альба любил вкусно есть, хорошо пить, жить в роскоши и быть рядом с красивыми и доступными женщинами. Но не это все было его главной страстью. Власть! Она была краеугольным камнем его души, стремлений. Именно к ней он шел все годы, а с достижением папства идти стало и легче, и сложнее.

– Джованни, мне нужно, чтобы ты ответил, как ко мне относятся римляне? – Смотря какие, ваше святейшество, – пожал плечами наемник, не выпуская из руки кубка с вином. – Простой народ вас не любит, считая грешником, мздоимцем и тираном, тянущим соки из крестьян и ремесленников. Ну так их любовь и ненависть переменчивы. Дайте им хлеба и зрелищ, как правильно заметил Цезарь, они скоро будут вновь целовать пыль, которая осела на ваших туфлях.

– Позже. Их любовь недолговечна. Ты верно сказал. Но мне более интересны другие…

– Патриции… Вас поддерживает несколько больше, чем род Кресцентиев, но их сторонники богаче и влиятельнее. Так что можете считать, что поддерживающие вас и его равны по силам. А в землях за пределами Рима патриции склоняются на вашу сторону. И конечно, вы всегда можете рассчитывать на Уго, маркграфа Тосканы, герцога Сполето и Камерино.

Понтифик злорадно потер руки друг о друга, вспоминая, как удачно вышло с правителем Тосканы. Ему повезло надавить на стремление Уго Тосканского к объединению Италии. Именно из-за этого стремления Уго сильно недолюбливали как мать, так и бабка Оттона III. Ведь ему уже удалось подмять под себя центр Италии, подчинив своей власти Сполето и Камерино, не считая более мелких владений.

Переписка, редкие встречи… Но все вне подозрений, всего лишь в рамках заботы викария Христа о ближних к Риму землях и поддержании хороших отношений с их правителями. И намеки. Сначала очень редкие и осторожные, а потом все более весомые про то, что Италия разделена, часть ее находится под властью Византии, Сицилия захвачена Египетским халифатом, да и оставшиеся земли терзают то одни, то другие беды.

Уго слушал и слышал. Но вместе с тем в речах не было ничего опасного, обычная тревога Папы за судьбу христианских земель. А эмоции… Их собеседник мог воспринимать по-разному.

Зато теперь у Джованни ди Галлина Альба был надежный тыл. Он мог не опасаться удара в спину, а вот получить оттуда помощь вполне мог надеяться. Особенно если Уго Тосканский увидит, что позиции Иоанна XV крепки и помощь ему не станет для Тосканы предвестником серьезных бедствий.

– Ты получишь много золота, Джованни. Сейчас только золото, а потом, после победы, станешь куда большей персоной, чем простой наемник. Ты мне нужен, ди Торрино, важен и полезен!

– Но за этими словами…

– Да, за этими словами я подразумеваю выполнение опасной работы. Но сделать ее должен не ты и ни один из твоих людей. На нас никто не должен даже подумать. Хватит лишь малого подозрения, чтобы причинить нам очень большие неприятности.

– Неужели вы наконец решились убить Иоанна Кресцентия? Давно пора, консул запаздывает на встречу с Богом уже не первый год. Я не первый раз позволил себе давать нужные советы…

– И кого сразу же обвинят в смерти этого напыщенного ублюдка? – поморщился ди Галлина Альба. – Меня и обвинят. Все его сородичи побегут прямо с императрице-матери, будут проливать слезы, жалуясь на меня, умоляя обуздать греховное чудовище, неведомым попущением дьявола оказавшееся викарием Христа. Я могу потерять куда больше, чем получу.

– Если не его, то кого надо убить?

Понтифик воздел глаза к небу. Правда, там вместо небесной синевы был всего лишь расписанный потолок замка Святого Ангела. Всем был хорош ди Торрино, но иногда печалила его склонность решать проблемы самым простым способом, устраняя людей, их создавших. В большинстве случаев это было неплохо, но «большинство» и «всегда» – немного разные слова.

– Как ты относишься к фанатикам?

– Я не из их числа, – мгновенно открестился Джованни. – Среди моих людей таких тоже нет, я из гоняю любого, в ком это замечу.

– Почему?

– Они непредсказуемы в своем умоисступлении. Заранее не понять, что вызовет их гнев. Сочтут, будто отряд делает нечто не угодное Богу, могут наброситься на своих или сбежать, выдав врагу все планы отряда. Или умилятся благочестию и ничего не станут делать. Вредные в нашем деле люди!

– А нам нужен фанатик… – задумчиво произнес Папа. – Не из числа твоих людей, а совсем наоборот, из людей, поддерживающих Кресцентия. Очень нужен! И тебе придется поискать таковых.

– Чтобы приступить к поискам, мне нужно знать цель. Фанатики все разные. Если вы хотите натаскать его на определенную дичь, то… Это от много зависит. Прежде всего от имени той двуногой дичи.

Вот и наступило время, когда от просто доверенного и тайного помощника Джованни ди Торрино должен был стать для понтифика поверенным самых опасных тайн. Впрочем, он и так знал очень, чрезвычайно много.

– Императрица Феофано…

Слово было сказано, и теперь Иоанн XV внимательно смотрел на Джованни, следя за выражением его лица. Чего он ожидал увидеть: изумление, негодование, страх?.. Однако Папа вынужден был признать, что недооценил своего личного убийцу, когда тот лишь снова отпил из кубка и заявил: