Газета Завтра 591 (12 2005)

Извращенческая клика Гайдара растерзала в 90-х годах советскую государственность. Теперь комитет-2008, все та же шайка, мечтает о новом витке, о новом куше и о новом всевластии. Любая патриотическая сила, встающая у них на пути, будет объявляться этими врагами народа "фашистской" или "красно-коричневой". Мы все были свидетелями того, как Чубайс, почувствовавший угрозу в возникновении и первых успехах партии "Родина", обвинил ее в "национал-социализме", в "нацизме".

Самое омерзительное — слышать их "либеральную философию", озвучиваемую в узком кругу. Самую настоящую людоедскую, фашистскую "философию". Дескать, ничего, что поумирали все эти "пъяницы, лодыри, наркоманы". Так происходит, мол, самоочищение народа. Хорошо-то как — не будут мешать строить светлое будущее!

Негодяи даже не берут в расчет, что среди этих "алкашей и наркоманов" большую долю составляют совсем молодые люди, не по своей вине или осознанному выбору вставшие на гибельный путь. А именно по вине тех, кто лишил их будущего и буквально подталкивал все эти годы к падению.

Среди погибших — неисчислимое множество активных, талантливых и трудолюбивых людей, погубленных криминалом. Они поверили в "реформы" — и получили в награду пулю. Много и отчаявшихся, не выдержавших слома всех устоев, лишения профессии и положения в обществе, которого добивались десятилетиями: ученые, творческая инеллигенция, инженеры, военные.

Устроители и штатные сотрудники ига легко отмахиваются от подобных жертв. Что уж говорить о стариках, которых официально назвали людьми "периода доживания".

И ВОТ ОНИ ИСПУГАЛИСЬ ПРОТЕСТА ПЕНСИОНЕРОВ. Одни, как Грызлов, с выпученными глазами стали требовать репрессий. Другие — либеральная тусовка — стали подискиваться под народ, желая вновь обмануть его и возглавить бунт. Но грядет не бунт. Наступает общенациональное прозрение. Наступает время освобождения. И чтобы легче было бороться, необходимо видеть не только слабые стороны противника, но и источник его силы.

Наипервейший источник успеха химеры, терзающей страну, состоит в ее сплоченности, которой необходимо противопоставить национальное единство. Никакие разговоры о разногласиях "красных", "белых", "старых", "молодых", "чистых", "нечистых" далее невозможны. Мы все — один народ. Перед нами стоит одна задача — освободиться от ига, уничтожающего нас.

Необходимо запомнить, что в этом противостоянии нам враждебна целая система имеющихся в химерическом обществе институтов. Это лживое телевидение и радио, пытающиеся канализировать гнев народа в направлении демонтажа государственности и суверенитета по примеру Грузии и Украины. Это нынешнее правительство, министры которого учиняют своими реформами геноцид и развал всех отраслей. Это армия журналистов, политиканов и политологов, снующих за инструкциями в посольство США и на западные форумы. Это олигархи.

Олигархия — состоящая из многих известных и неизвестных миллиардеров и миллионеров (спасибо Полу Хлебникову — знаем имена некоторых) — огромная сила. Именно она ниболее опасна. Именно ей наиболее выгодно продолжение ига. На ее службе полчища вооруженных охранников, "государственный аппарат подавления", обширная пресса, радио, телевидение, поддержка Запада. Она сажает в правительственные кресла таких, как довольный и розовый в розовой рубашке "министр развития" Греф, который считает, что "государственников надо изолировать от управления государством". Таких, как плотненький, покрытый свеженьким сальцем "министр культуры" Швыдкой, который, не стесняясь, утверждает, что "русский фашизм хуже немецкого". Таких, как состоящий из очков и неизвестной субстанции "министр финансов" Кудрин, который говорит, что "очень выгодно платить западным кредиторам с опережением", что "в России нет сфер для инвестиций".

Вихляющий гуттаперчивыми пальцами "министр образования" сквозь щель рта выговаривает "запрещения" на преподавание "Основ православной культуры" в школах и ведет дело к тому, чтобы даже среднее образование стало платным, к приватизации имущества Академии Наук. Спортивные обозреватели млело следят за успехами игрушки Абрамовича (клуб "Челси") и навязывают свое постыдное мление обездоленным, у которых нет денег не то что на футбольный мяч — на кусок хлеба.

Если будет принято решение убрать это правительство, то на его место придет точно такое же (а может быть, и хуже) новое. Придут те, на кого укажут Путину заграничные повелители и местные олигархи. Трагедия Путина состоит в том, что он по каким-то причинам не в силах выйти на прямой контакт с патриотами и с народом. Что он по каким-то причинам опирается на систему прогнившего ига и не в силах ничего изменить. Но время не ждет. Рассыпается страна, уничтожается армия, гибнет народ, который вот-вот будет смотреть на Путина как на врага России, если тот сам объявит ей, по существу, вражду. Но мы должны понять, что дальше нам придется вести борьбу с лживой системой вне контекста путинского присутствия. Так как будто бы его не существует. Как будто бы даже не присутствует.

Потому что Горбачев, Ельцин, а теперь, как видно, и Путин — явления временные. Постоянна совершенствующаяся от этапа к этапу система всесторонненого убийства России.

Носители тотального ига, его человеческий материал — вот самое слабое звено системы. Время оцепенения проходит. Зомбирование средствами телеоблучения, спаивания, растления, наркотизации постепенно теряет действенную силу. Нашему народу потребовались годы и миллионы жертв, чтобы выработать иммунитет к данным воздействиям. Теперь будут все более очевидными внутренняя ничтожность и гнилость всех цепляющихся за иго, как за родную среду. В ближайшие месяцы и годы мы станем очевидцами и участниками превращения вчерашних надутых вельмож и нуворишей в жалких, мечущихся, блеющих персонажей.

Вместе с тем, это, как правило, люди довольно темные, малограмотные и ущербные. Гордыня ослепила им глаза. Они не видят того, насколько смешно выглядят по сравнению с преуспевающим классом развитых стран, где капитал добывался и добывается реальным умом и трудолюбием из поколения в поколение. Что их сметут и сомнут, как туземных князьков, при первом же удобном случае. Не понимают они, к счастью, и того, что рядом с ними живут и развиваются гораздо более талантливые люди, чей час придет, когда наступит освобождение.

Химера или антисистема (Л.Гумилев) воспитывает, как она думает, на "аглицкий салтык" собственное подрастающее поколение. Головы этих бедных недорусско-недоеврейских мальчиков и девочек забиты презрением и отчуждением от бедняков, от "низших каст", тлетворными построениями Ницше, преклонением перед западной моделью жизни. Выпестован целый легион самовлюбленных, высокомерных существ, измеряющих все на деньги, думающих, что они представители некоей плутократической расы "сверхлюдей". Они даже не понимают, что становятся, стали обыкновенными "социальными фашистами". В горделивом самоослеплении они превосходят собственных родителей.

Важнейшим фактором в освободительной борьбе против ига является религия. Все последнее десятилетие мы видим, как Православие упорно пытаются превратить в этнографический элемент и "опиум для народа". В устах многих проповедников наивысшей христианской категорией стало склоняемое на все лады "смирение". Смирение перед чем? Об этом, как правило, умалчивается. Хотя понятно, что Писание говорит о смирении перед Богом и перед ближними. На деле же учат смирению перед так называемыми "властями", смирению перед всяким творимым злом.

Без устали талдычат апостольское "всякая власть от Бога". Но неужели можно назвать словом "власть" анонимный тоталитаризм ХХ1 века? Тоталитаризм СМИ и закулисы. Меняющий ежедневно правила и порядки, не имеющий никаких других ценностей, кроме наживы и похоти. Апостол понимал под словом "власть" нечто легитимное, нечто имеющее персонификацию, нечто опрерирущее, пусть не всегда и христианскими, но ценностными категориями, опирающееся на устоявшиеся законы.

Опаснейшим заблуждением (да и заблуждение ли это?) являются поползновения некоторых православных (того же поттеромана Кураева) к враждебному настрою по отношению к Исламу. К "радикальному Исламу", как они говорят. Ислам — самая дружественная и близкая к христианству религия. В союзе этих двух традиций — залог успеха освобождения России, создания свободного Евразийского пространства.

Да, у нас есть основания считать, что мы ближе к Истине. Но раз так, значит, мы первыми должны принести мир, наладить взаимопонимание с братьями мусульманами.

Церковь, не участвующая в защите обездоленных, не препятствующая растлению общества, принимающая участие в словопрениях на пустые темы постоянно отмалчивающаяся по главным вопросам — именно такая церковь нужна системе угнетения.

Характерно, что очень вежливое и сдержанное обращение Патриарха по поводу отмены льгот вызвало волну неистовства прислужников ига и провокаторов, долгое время успешно дискредитировавших идею патриотизма — так называемых "народных избранников" от партии Жириновского.

Иго, как огня боится возвращения Веры в истинные формы. Ведь тогда имеющие уши услышат, имеющие глаза увидят. И никакой пропагандой невозможно станет их обмануть. Никаким валом голливудских фильмов, прославляющих Америку, и "отечественных" телепрограмм, унижающих все русское.

Церковь сегодня должна сделать то, что она уже однажды сделала в лице Патриарха Гермогена, поднявшего своими посланиями ополчение против польско-литовских интервентов. Св. Гермоген был замучен палачами, но государство спаслось, Смута исчезла на долгие века. Сегодня все честные священники и иерархи должны обратится к народу с разъяснением сущности происходящего, пробудить его, призвать к борьбе.

Вопреки нелепым утверждениям церковь является и социальным, и политическим институтом. И если священники РПЦ хотят, чтобы у них было одно будущее с православным народом, им больше нельзя оставаться в стороне. Иначе они рискуют получить временное довольство ныне, участие в профанированной и конформной программе "Русский взгляд" и полное отчуждение от религиозной жизни, изгнание из нее в будущем. Им надо помнить, что Церковь — вовсе не только и не столько они, сколько вся совокупность православных христиан, живущих здесь на земле и ушедших. Христос "скорее из камней создаст себе служителей", чем из изолгавшихся фарисеев.

Более того, молчаливое согласие со всем происходящим сейчас в будущем приведет к новым гонениям, репрессиям, уничтожению монастырей, силовому и экономическому диктату, а также тихому, незаметному убийству непокорных священнослужителей.

В ситуации верховного безвластия, тупого отчуждения от простых людей чиновничьего быдла и лицемерной политики либеральных демагогов у нас есть только один путь — объединение в борьбе за национальное освобождение. Против нас — ненасытная, тупая, презирающая все высокое, заражающая все вокруг своим растлением орда. Орда, не имеющая национальности и корней. Орда, пришедшая не с какого-нибудь края земли, а будто бы из самой преисподней. Они — носители онтологического зла. Они — наболее явное и наиболее мерзкое ответвление мирового зла. По сути, мы вновь вынуждены вести борьбу не только за себя. Ведь если Россия сдастся и народ ее исчезнет, то исчезнет последняя надежда многих других народов на избавление. Кабала постигнет всех. Придет в своих страшных формах на Восток и на Запад, на Север и на Юг. Сбудутся инфернальные предсказания залитого желчью Бжезинского о том, что ужасы русской революции покажутся детской игрой. Просто РФ сегодня — это экспериментальная площадка, где тотальное иго теневой олигархии спешит воплотиться в развернутых формах. Любопытно, что действия "Комитета 2008" координируются профессиональным шахматистом Каспаровым, что перекликается с названием книжки Бжезинского "Великая шахматная доска".

Реальная политика наступающих дней и будет состоять в острой конкуренции, в политической войне "Комитета 2008" и "Комитета национального освобождения". От того, кто победит, — зависит будущее.

Сейчас должны очнуться и заставить себя делать хоть что-нибудь, даже и через не хочу, через не могу, все порядочные люди. Сейчас от шага к шагу необходимо наращивать темп и напряжение политических атак. Ни в коем случае нельзя слушать лукавых политологов, затягивающих оппозицию в болото "стабилизации". Потом, авось все как-нибудь образуется, — нашептывают они, — появится лидер. "Нельзя расшатывать государственность". Однажды, в конце 80-х, мы уже обманывали себя подобным образом. И пожинаем до сих пор стыд и позор политического провала, общенационального унижения. Само собой ничего не появится. Говорят, Господь не любит ленивых и робких. Истинно так.

Всевышний не оставит нас, если мы станем едины, честны перед собой, перед своей историей и перед Ним. Бог существует для человека, если человек для Него существует. Россия будет существовать для нас, если мы будем существовать для России.

ЖИЛИ-БЫЛИ

ЖИЛИ-БЫЛИ

Анна Серафимова

Анна Серафимова

ЖИЛИ-БЫЛИ

"Хлеба и зрелищ" — известная естественная потребность любого народа (пища для души и для тела). В организации граждан для удовлетворения этих потребностей и заключается одна из основных функций государства. Россия в данном случае — не исключение. Хотя бы в этом (признаться, редком) случае, мы — как все цивилизованные и не очень страны.

Правда, в России в последние годы прошло разделение труда: хлебом обеспечивают одни, зрелища поставляют другие. Разделение совершенно четкое, причем, по национальному признаку: среди хлеборобов вы не встретите представителей одной национальности, как среди массовиков-затейников больших и малых сцен и экранов -другой. Небезынтересно, что сообщество хлеборобов-пахарей, ни слова не говоря об открытом обществе, свободе выбора, и слов-то таких зачастую не знающее, совершенно открыто для всех желающих: хочешь стать пахарем, попотеть на стерне — милости просим, берись за плуг, впрягайся, надевай хомут на шею — здесь рады рабочим рукам. Т.е. их общество является открытым и де-факто, и де-юре. В то время как общество массовиков-затейников, действительные члены которого языки стерли о тему открытости, о необходимости таковой, является абсолютно, совершенно, герметично закрытым для чужих: они там не ходят, не вхожи, носа не сунут ни при каких обстоятельствах.

Надо отметить, что огромному количеству хлеборобов не до зрелищ нынче. Тем более, многие деревни по воле Чубайса отрезаны от электричества, телевизор там не смотрят годами. Ну а о том, чтобы в такую деревню заехали живые артисты — и речи нет. Так что тысячи и тысячи хлебопашцев годами обходятся без зрелищ и прекрасно себя при этом чувствуют.

Но ни один из затейников ни дня не прожил без хлеба с маслом, с икрой. Многие из них при этом уверены, что хлеб растет на хлебном дереве, а единственная корова, которую они в своей жизни видели, была выставлена в галерее Гарата Мельмана с поднятым хвостом, заглянув под каковой можно было, по мысли этих затейников, заглянуть в глубь России. Да и добывать столь любимую икру не отправлялась армада затейников на утлых суденышках. Не рисковали они сгинуть в морской или речной пучине, погибнуть от рук пиратов, попасть в справедливые сети рыбнадзора и впоследствии мотать срок.

Продукцию хлебопашцев шуты запрашивают наилучшего качества: никакой там второй свежести в обмен на свои бородатые смердящие анекдотцы они не потерпят. Обменивают свой лежалый, нигде и никому в мире не нужный виртуальный умозрительный товар не на картинки, телевизионный видеоряд или помятую фотографию окорока, лохани с паюсной, не на натюрморт с караваем. Не довольствуются картинкой, даже пусть и хорошего, очень натурального вида и качества. Нет, им подай все вживую. Чтобы не только око видело, но чтобы собственный зуб надкусывал. Ну а свою продукцию хлеборобам они предоставляют исключительно в виртуальном виде. Это олигархи и другое ворье может то ли на концерт прийти, то ли к себе в резиденцию вызвать спеть-сплясать. А у хлебороба таких возможностей нет и при нынешней власти никогда не будет. Вообще, позавидуешь шутам: 10 минут покривлялся в студии перед камерой — обеспечил себя на год-другой со чады. Да и крути потом этот сюжетец бессчетно. Не то с продукцией хлебороба!

При всем том наши и икра, и зерно, и масло востребованы во всем мире, расходятся на "ура", труд производящих все это людей (как мы выяснили, одной национальности) котируется повсеместно. Ну а где и кому на фиг нужны российские шуты с их продукцией? Известен ли кому-то хоть один западный идиот, который готов был бы заплатить пару (евро)центов за продукцию тутошних паяцев? И при всем этом братия сия мерилом своих поделок считает именно конвертируемую валюту, ее себе щедро запрашивает, в ней купается. А хлебороб, доярка, рыбак, продукция которых моментально разлетается по всему миру, за которую платят именно столь любимой шутами валютой, годами не видит даже жалких рублей. Что это: парадокс или кем-то четко упорядоченное положение вещей?

Вообще, если ты с высокой трибуны, широкого экрана, сцены с утра до вечера разжигаешь национальную рознь, изображая хлеборобов, на чьем теле паразитируешь, ленивыми беспробудными пьяницами, пропагандируешь употребление наркотиков ("будем опиум курить"), совершенно гарантированно будешь отмечен государственными званиями, наградами, обеспечишь безбедное существование потомкам до седьмого колена.

А если безропотно годами пашешь, сеешь, жнешь, выпекаешь хлеба, до кровавых мозолей доишь коров (света-то в деревнях нету), то одной только нищетой обойдешься лишь в том случае, если ни разу ни в какой форме не поставишь вопрос о невыплачиваемой зарплате. Но если вдруг поставишь, то, кроме нищеты, получишь обвинение в экстремизме, дестабилизации обстановки в стране, что на руку международным террористам, и государство в целях обеспечения мира и спокойствия во всем мире просто вынуждено будет бросить тебя в тюрьму к сидящим там уже по аналогичным обвинениям комсомольцам, коммунистам и лимоновцам.

СОЗИДАЮЩИЕ

СОЗИДАЮЩИЕ

Савва Ямщиков

Савва Ямщиков

СОЗИДАЮЩИЕ

Заочное мое знакомство с отцом Сергием (Симаковым) началось давно, еще в 70-е годы. Сначала я услышал об этом человеке от Паши Аносова и других своих друзей, которые учились раньше или одновременно с Сергеем Симаковым в Архитектурном институте. Потом я узнавал о нем в мастерских, подвалах, чердаках художников. Пару-троечку светских его работ тогда и повидал. Правда, я не был особенно частым гостем на Малой Грузинской, в горкоме графиков, как реставратора меня больше тянуло к классическим проявлениям в творчестве художников. Но все-таки иногда захаживал туда на выставки, потому что в так называемом андерграунде были люди, которых я ценил, за творчеством которых следил. Это и Володя Немухин, с которым близок по сей день: я его считаю очень основательным человеком, настоящим русским художником. Упоминал имя Сергея Симакова в мимолетных беседах Толя Зверев, Царство ему Небесное. Слышал я о Симакове и от Славы Калинина. Бывая на выставках горкома графиков, я видел несколько раз Сергея Симакова и его красивую спутницу — супругу Елену Котикову. Тогда мы так и не познакомились, никто нас другу другу не представлял. Но насколько же все предопределено судьбой, даже в мелких деталях!

Спустя какое-то время узнал я, что Сергей Симаков отошел в своём творчестве от светской манеры, от прежних своих поисков. А поиски эти, как вижу теперь, изучая каталоги выставок, были очень разнообразными. Он художник с хорошей базой, прекрасно знающий историю искусства. Рассказывали, что сейчас у него большая тяга к исторической, а точнее, к религиозной живописи. И вот в 90-е годы, болея и пользуясь как основным средством общения с миром телевидением, я увидел фильм, снятый под Угличем, где храм Михаила Архангела в бору. О том, как отец Сергий вместе с матушкой и детьми там, в деревне Загайново обосновался. Знаете, в кино все очень красиво смотрится, даже несмотря на трудности, о которых они рассказывали. Для нас с дочкой Марфой этот фильм стал глотком свежего воздуха среди всей той чернухи, которую показывало и показывает телевидение.

Позже услышал я о жизни отца Сергия от моих подруг из Ярославского художественного музея. Я ведь, занимаясь иконами и русскими портретами, никогда не обходил своим вниманием и дела современных художников, выставки помогал делать. Так вот замечательные сотрудницы музея часто стали говорить о том, что общаются с отцом Сергием — он уже был рукоположен в священники. Берут его работы на выставки, и даже персональные показы устраивают. Надежда Петрова, директор музея, об этом рассказывала, а потом и друг мой давний, Виктор Ерохин, тогда еще директор Угличского музея. Я его считаю большим подвижником. Он много сделал для того, чтобы музей стоял на ногах.

Два года назад Надя Петрова и священники Данилова монастыря пригласили меня в Новый Манеж на открытие персональной выставки отца Сергия "Под благодатным покровом". Тогда и состоялось настоящее мое знакомство с его творчеством. Выставка огромная, и в первые мгновения мне показалось, что и здесь вижу то, что меня очень отталкивает в творчестве современных художников, обратившихся к теме религиозной и исторической. Потому что обычно этим людям хочется показать в своих работах, как они защищают Россию, как ее понимают. Но на самом деле не глубоко копают, рассуждают поверхностно, а профессиональное исполнение неряшливо.

Потому-то в Новом Манеже я испугался, честно говоря, и прежде чем познакомиться с отцом Сергием, решил посмотреть работы. Но подойдя к ним поближе, у первой же картины "Борис и Глеб" понял, что опасался напрасно. От холста исходила Вера, а мне для этого распознания многого времени не надо — сразу чувствую ауру человека, реставрирующего храм, или пишущего икону, религиозную картину. И я уже не мог оторваться от этих полотен. Вглядывался в пейзажи, фигуры. Потом еще два раза пришёл на выставку. На вернисаже ведь речи, толкучка. Я люблю прийти, после всей этой суеты, со стульчиком, посмотреть повнимательней. Для себя я сразу определил, что это иконы-картины, жанр, о котором, кстати, часто спорят. Мол, икона должна быть канонической, написанной на доске, по левкасу. Прекрасно понимаю, что умозрение в красках — икона. Но ведь есть картины Нестерова и Васнецова, которые имеют прямое отношение к иконописи. Другое дело, что в них язык уже нового времени, конца XIX — начала XX века.

В общем, все в работах отца Сергия меня сильно привлекло к себе. Я понял, что это явление, которое из-за своего отношения к изобразительному искусству, из-за отношения к живописи церковной никогда уже не вычеркнуть. Не вычеркнуть ни из памяти, ни из восприятия мира.

Виктор Ерохин познакомил меня с отцом Сергием и с матушкой Еленой. А потом так случилось, что благодаря Элеоноре Михайловне Шереметьевой, мэру города Углича, благодаря Ерохину и ярославским музейщикам я положил себе обязательно побывать в Загайнове. Потому что я знал, что, кроме того, что отец Сергий несет там послушание священника, они вместе с матушкой помогают людям, потерявшимся в жизни, помогают бездомным детям. И поездка в Загайново из Ярославля через Углич стала для меня одним из тех событий, которые навсегда остаются в памяти.

Это удивительное место. Храм стоит на той самой земле, где еще в XV веке, был знаменитый монастырь Михаила Архангела в бору. Попадая в такие места — мне везет на них, — позволяешь себе надеяться на то, что у Отечества нашего есть будущее. Это те самые места, в которых отмаливается наше Отечество и в которых молятся за то, чтобы оно встало на ноги и не погибло под всеразрушающим нынешним нашествием. Мне уже неоднократно приходилось говорить, что мы попали в очень трудное время, которое даже тяжелее Смутного. Но в таких местах, как Загайново, становится спокойнее, и понимаешь, что остаётся только одно — делать дело.

В прошлом году, по пути на Соловки, я снова встретился с отцом Сергием. Свидание, к сожалению, получилось кратким, поскольку пароход в Угличе стоял недолго. У отца Сергия были нелёгкие заботы, но мы с ним посмотрели возведенную недавно часовню памяти всех воинов — защитников Углича. Часовня прекрасная, а недоделки отец Сергий как архитектор сейчас помогает устранять. Я понял, что имею дело не только со священником, но и с профессионалом-художником, профессионалом-архитектором. И еще об одной детали, предваряя беседу с отцом Сергием, хочу упомянуть.

Опять же провидение судьбы. Три года назад мы задумали выпустить книгу воспоминаний об архимандрите Алипии: собрать рассказы тех людей, которые встречались с отцом Алипием и которые до сих пор несут в себе его свет. Я, проведший почти десять лет бок о бок с батюшкой, знаю, что судьбы тех, кто встретился с игуменом Псково-Печерского монастыря, уже не могли не повернуть на ту дорогу, которая ближе к Богу. По моей просьбе отец Сергий тоже написал страницы для этого сборника. Рассказ отца Сергия занимает свое место рядом с воспоминаниями замечательного художника Николая Кормашова, отца Зинона, многих священников, писателей. Мне очень радостно, что наши пути пересеклись именно в этом месте. В Печерском монастыре у архимандрита Алипия.

НЕ В СРОКАХ ДЕЛО

НЕ В СРОКАХ ДЕЛО

Савва Ямщиков

Савва Ямщиков

НЕ В СРОКАХ ДЕЛО

В Таганский районный суд ЦАО г. Москвы

от Ямщикова Савелия Васильевича,

искусствоведа-реставратора

Заявление

В газете "Коммерсантъ" (№ 37, 3/13.2005) была опубликована заметка, сообщающая, что гособвинитель попросила суд назначить наказание директору музея и общественного центра имени Сахарова Юрию Самодурову в виде лишения свободы сроком на три года, сотруднице центра Людмиле Василовской и художнице Анне Михальчук — на два года.

Мне пришлось принимать участие в судебном следствии по делу в отношении организаторов выставки "Осторожно, религия!" в качестве эксперта. Не отказываясь ни от одного из своих заключений, выражая протест против аморальной, порочащей христианскую религию направленности выставки, считаю недопустимым применение к ее организаторам тюремных мер наказания. Участники прошедшего только что в Москве художественного биеннале пошли гораздо дальше в своей непотребной разрушительной вакханалии, оскорбляющей человеческое достоинство, но и с их идеями надо бороться идеями. Юридические же санкции следует применять по отношению к руководителям культурных ведомств, отпускающих государственные деньги на подобные перформансы, тогда как музеи, реставрационные институты, театры и консерватории сажаются на голодный паек.

В своем выступлении в зале суда я предложил следователям приглашать в качестве экспертов не искусствоведов и богословов, а представителей психиатрической медицины. Вдохновителей же и защитников "сахаровской" выставки г-жу Боннэр и г-на Ковалева не мешало бы осудить нашим организациям, борющимся за права человека.

09.03.2005

«НАШ ДОЛГ — СБЕРЕЧЬ РОДНУЮ ЗЕМЛЮ!»

«НАШ ДОЛГ — СБЕРЕЧЬ РОДНУЮ ЗЕМЛЮ!»

о. Сергий (Симаков):

«НАШ ДОЛГ — СБЕРЕЧЬ РОДНУЮ ЗЕМЛЮ!»

Савва ЯМЩИКОВ. Отец Сергий, я знаю, что у вас сейчас времена, как и у всех, тяжелые, но еще и случилась огромная личная утрата. Вы недавно потеряли свою спутницу, матушку Елену. Последний раз, когда мы с ней виделись на моем дне рождения в Ярославле, я восхищался этой красивой, удивительной русской женщиной. Вам тяжело сейчас. Но все-таки мне хотелось бы поставить вопрос, который я задаю всем моим собеседникам: что вы считаете самым главным в жизни? Что вам ближе всего? Что навсегда осталось в сердце и в душе? Ваш рассказ втройне дорог, потому что это рассказ не просто человека, художника, но еще и рассказ священника, а нам сейчас слово пастыря необходимо как никогда.

Отец Сергий. Я, во-первых, бесконечно благодарен, Савва, за эти потрясающие слова обо мне, о матушке, о картинах, которые, собственно говоря, без своей жены я тоже бы не создал. Потому что мне была нужна очень сильная, весомая, действенная, постоянная поддержка в творчестве. И ее я получал от своей жены.

Мне даже неловко слушать такие красивые, очень добрые слова в мой адрес. И как бы оставляя это где-то "за кадром", хотел бы сказать, что выставку в Новом Манеже было сделать крайне сложно, но необходимо. Потому что, видимо, подошел такой период, и дальнейшие события показали, что так оно и есть, когда надо подвести итог своей жизни и тем, что сделано, поделиться с людьми. Выставок, начиная с 1988 года, 1000-летнего юбилея крещения Руси, прошло много, по всей стране, от Прибалтики до Иркутска. Но такой полной, какую удалось собрать в этот раз, не было. Она могла быть и более полной: меня просто пугали, что места мало, в трех залах все не поместится. Но, в общем, что получилось, то получилось. Нам с покойной моей супругой хотелось показать, как это происходило. И самим было, конечно, интересно увидеть все одновременно, и людям показать странный, но для нас очень серьезный, торжественный, еще не закончившийся, но к чему-то ведущий путь, который мы прошли.

Потому что, конечно, всю нашу нынешнюю жизнь — мою, оставшегося здесь, и матушки Елены, продолжающей жить там, с Богом, и здесь, рядом с нами, я это чувствую, ощущаю, — нам, самим, своим выбором, самостоятельным решением невозможно было бы осуществить. Как невозможно было бы, даже физически, писать одновременно и написать в короткий срок пять или шесть работ, посвященных Русской Православной Церкви, истории нашей страны. Как это сложно и практически невозможно, горожанам, которым, интересна судьба их родины и судьба народа, среди которого они живут. Народа, который выживается со своей исконной территории, лишается земли в полях, лесах и в самих весях — деревни пустеют, и продаются берега рек. Практически уже все, наверное, проданы. Но ведь и земля под домами, которые якобы теперь частично принадлежат людям, она не принадлежит им, и граждане, живущие в своих многоэтажных домах, в один прекрасный момент могут быть переведены куда угодно, потому что то, что находится под постройками, не их собственность. Состояние в Москве у меня крайне тяжелое бывает, когда я хожу по улицам, а ходить мне здесь много приходится, потому что мы церковь содержим, как и прежде, на свои средства и на средства тех, кто нам пожертвует, добрых людей со всей России. Но ведь надо с ними встретиться, надо совершить массу всяких дел, которые сопутствуют церковному служению, и стараться привлечь как можно больше людей. Раньше я имел возможность делать это только с помощью своих картин, пытаясь средствами живописи объяснить, что такое Православие, и рассказать об истории нашей Русской Церкви. А сейчас все расширилось, и проповедь священническая должна выходить за рамки храма. Мне приходится и статьи писать, и принимать участие в съемках фильмов, посвященных церковным нашим делам, и рассказывать не только о нашем храме, но и о многих других. Это мое состояние оторванности от родного города, от столицы нашей, святого града, меня, может быть, больше, чем кого-то другого, приводит в состояние великой тягости и печали, когда я вижу Москву в ее нынешнем виде. Вчера пришло мне на ум такое сравнение: в детстве я видел фильмы, где французы снимали с большой болью и горечью свою столицу, Париж, во время оккупации. У меня сейчас такое же ощущение, такая же боль и такая же горечь, какая у них была, когда они видели фашистов на своих улицах. А сейчас я знаю, в чем это может заключаться. Впрямую враги не ходят по улицам, но тот вой, тот грохот, который стоит, когда могут старушку спокойно переехать на бешеной скорости на каких-то машинах, летящих непонятно, по какой полосе и невзирая ни на какие человеческие тела и лица. Для меня это примерно то же самое, что для тех, кто пережил оккупацию во время войны. Время, действительно, тяжелое, страшное. И то, что нам Господь позволил в это время жить там, где раньше, в общем, не то, что всё процветало, но все-таки люди жили, многими поколениями жили. Обихаживали данный Богом кусок земли, берегли сокровища, которые Господь даровал в виде престолов своих на земле, охраняемых церковным зданием, монастырским зданием. Все это не брошено, попало к нам в руки. И то, что мы смогли там что-то сделать за эти годы, конечно, за это великая благодарность людям, которые нам помогали. И, конечно, Господу Богу за то, что Он позволил к этому прикоснуться. Сейчас, когда матушка ушла из этой жизни, здоровье мое тоже стало катиться куда-то под горку, особенно заботит меня, кому все это можно будет передать? Потому что сделано много. Окружающая церковь земля поступила в церковное владение, около 200 гектаров. Кроме того, что отреставрированы сама церковь, колокольня рядом с ней, сейчас заканчивается реставрация ее на 40-метровую высоту — строятся дома, скотные дворы, скотины много у нас. Коровы, овцы, были лошади, вот сейчас опять надо их привлекать в хозяйство. Живут люди, работают. Забота самая бoльшая о том, чтобы это продолжалось, не прекратилось.

С. Я. Отец Сергий, я уверен, что вам еще долго предстоит служить в вашем замечательном храме. У меня все время перед глазами увиденное во время той поездки. Это не та Россия, которую нам рисуют на картинках интуристовских, а настоящая, искренняя Русь. Таких мест много на земле, но их не очень любят посещать наши современники. Я уверен, что вам еще Бог даст сил, но как вы думаете, меня даже встревожили ваши слова — кому передать? Есть у вас помощники?

О. С. Помощников у нас очень много, но они на некотором расстоянии от этого места, и вот сейчас, когда я заболел и не смог из Москвы приехать обратно на службу, после Рождества и на Крещение — мне пришлось святить великим освящением воду в часовне больничной. Сейчас эти люди, которые нам помогали и искренне желают того, чтобы у нас продолжалась церковная жизнь, в мое отсутствие постоянно посещают это место, присматривают за ним. Строительство несколькими бригадами продолжается — и на колокольне, и дом строится, и часовню надкладезную начинают делать. Машины ремонтируют, скотину выхаживают: все происходит, все делается. Единственная моя забота сейчас о том, чтобы, кроме меня, там был еще священник, потому что я уже сейчас не в состоянии служить столько, сколько раньше. И кроме того, мне все равно придется, пока я жив, заниматься делами церковными и в Москве, и в Угличе, и в других местах, и продолжать заниматься тем, чтобы отдел Угличского музея, в который переданы мои картины, начал функционировать в городе. И чтобы это была очередная наша как бы площадка для того, чтобы мы могли проповедь церковную на ней вести.