Помоги проекту - поделись книгой:
Именно этим обстоятельством объясняется резкое ужесточение позиции официального Кишинева по отношению к Приднестровью, в том числе по вопросу о выборах в местные органы власти, которые молдавский МИД заранее назвал "вызывающим и антиконституционным действием".
Крайне интересными выглядят также итоги визита Виктора Ющенко к Туркменбаши. Известно, что нынешняя богатая газом и бедная численностью Туркмения находится под сильным влиянием Ирана. Известно также, что "оранжевая революция", вознесшая Виктора Ющенко к вершинам власти, во многом спонсировалась США. И, наконец, известно, что Вашингтон имеет крайне напряженные отношения с Тегераном, еще более обострившиеся после американского вторжения в Ирак — вплоть до того, что не исключаются военные действия против Ирана.
Это с одной стороны. А с другой — друг Америки Ющенко едет к другу Ирана Сапармурату Ниязову договариваться не только о текущих поставках газа, но и — внимание! — о новом маршруте экспорта туркменского газа в Европу, козыряя тем, что деньги на этот проект (свыше 1 млрд. долл.) ему обещаны немецкими финансовыми структурами! Для этого в состав российско-украинского газового консорциума должны войти также Казахстан, Туркмения и Германия. Несомненно, что с помощью этих заявлений, в перспективе лишающих Газпром "монополии газовой трубы", официальный Киев рассчитывал добиться от "ведомства Миллера" значительных уступок на двухсторонних переговорах, что вскоре и произошло. В ту же лузу ложатся требования Ющенко провести "инвентаризацию" имущества Черноморского флота РФ на территории Украины — видимо, с целью определить возможную налоговую базу.
Пока украинский президент таким образом решает — и небезуспешно, хотя не слишком этично — вопросы новой финансовой схемы выживания своего правительства, основные политические игроки Украины готовятся к новому раунду схватки за реальную власть — к предстоящим в 2006 году парламентским выборам. Здесь главными операторами, держащими друг друга на спусковом крючке и в прорези прицела, несомненно, являются премьер-министр Юлия Тимошенко и спикер Верховной Рады Владимир Литвин, позиции партии которого, весьма выгодные в стратегическом плане (никакой ответственности за социальные последствия правительственного курса), столь же уязвимы в плане тактическом, поскольку основные средства массовой информации и силовые структуры перешли под контроль "оранжистов".
В этих условиях четко проявленные политическая слабость и безволие России на постсоветском пространстве, несомненно, будут играть на руку антироссийским силам бывших союзных республик, одновременно провоцируя и подогревая центробежные и сепаратистские процессы внутри самой РФ.
НА СВЯЗИ — МИНСК
НА СВЯЗИ — МИНСК
Евгений Ростиков
Евгений Ростиков
НА СВЯЗИ — МИНСК
НА ДНЯХ ПРЕЗИДЕНТ РОССИИ огорошил всех очередным "откровением", заявив, что если Евросоюз выступает собирателем и объединителем стран и экономик, то СНГ способствует своего рода "цивилизованному разводу" государств на постсоветском пространстве. Еще ранее, перехватив у Лукашенко инициативу создания союзного государства Беларуси и России, которую белорусский президент несомненно привел бы к результату, устраивающему оба братских народа, Путин, резко отделяя "мух от котлет" и подчеркнув разный масштаб двух государств, якобы не позволяющий строить союз равных, тут же как вариант предложил Беларуси войти в состав России. "Беларусь никогда не станет 90-м субъектом Российской Федерации", — сходу парировал это предложение Лукашенко, и разговор об объединении двух государств перешел в область фантастики.
Так что пока Путин "разводил", а точнее беспомощно руководил бегством от России последних стран СНГ, той же Грузии, Украины, Молдовы, а теперь еще и Киргизии, Лукашенко осторожно оглядывался и размышлял. Ясно, что если события будут развиваться таким образом (а других предпосылок не видно), то уже в ближайшие два-три года начнет разбегаться в разные стороны и сама Россия. И, как это ни покажется странным, но спасти Россию сегодня может только Лукашенко и союз с Белоруссией. Время расшаркиваний и дружеских похлопываний по плечу давно ушло. Сегодня надо действовать, действовать решительно, без оглядки. А Путин всё еще размышляет, выбросят его, как бедного родственника, из той же "большой восьмерки", или нет, что скажет "президент" Саакашвили, или как на это посмотрит какой-нибудь полусумасшедший лорд в Страсбурге.
Спасти ситуацию на просторах СНГ, тем более у себя в стране, можно, только распорядившись данной властью. Не играя во власть, а последовательно применяя ее. Лукашенко это понял, Путин — нет. И дело даже не в том, что последнему она была преподнесена на блюдечке. Просто Путин не знает, для чего она ему дана. У него нет национальной идеи, или, как модно теперь говорить, — проекта. Он пришел-ушел. Раздул пожар очередной чеченской войны, но с таким же успехом может заключить очередной чеченский "мир". А тех, что полегли в этой постыдной "драчке" списать на неизбежную "усушку и утруску". Лукашенко, не приемлющий подобных властных игр, всю ответственность готов взвалить на себя. И столь возмутивший безответственных либералов референдум, и продление президентского срока — из этого разряда. Лукашенко не уйдет, пока не закончит данное ему судьбой и народом державное дело.
Кому-то всё еще кажется, что Россия, как в 1812 или в 1941 году, может сколько угодно отступать, сдавать свои и чужие территории, и, прежде всего, Беларусь. Но в том-то и проблема, что отступать уже некуда, по периметру границ сегодняшней России всё уже сдано. Осталась одна Беларусь. Точнее — Лукашенко, несмотря на невиданное давление Запада, удержал ее от этой постыдной всеобщей сдачи. Но НАТО стоит уже на границе с Брестом, и многим хотелось бы, чтобы этот альянс поскорее вышел на рубежи Смоленска, как вышел на рубежи Новгорода и Пскова. Им не нравятся расположенная в Беларуси российская радиолокационная станция раннего предупреждения "Волга", отслеживающая пуски баллистических ракет на всей территории Европы, а также Вилейский узел связи ВМФ России, ретранслирующий радиосигналы для морского и подводного флотов на Атлантику и Средиземноморье.
Не нравятся ежедневно заступающие на боевое дежурство хорошо подготовленные и обученные войска ПВО Беларуси, вооруженные стационарными и мобильными зенитными ракетными комплексами С-300 всех модификаций, С-200, С-125 "Бук" плюс войсковые ПВО, имеющие в своем распоряжении ЗРК "Оса", "Стрела-10", "Тунгуска" и ЗСУ "Шилка", которые обеспечивают безопасность не только нашей республики, но и России, Москвы. Особенно не нравится, что на Западе у России отлажен надежный наземный путь, по которому она может гнать не только свою несчастную нефть и газ, но и уверенно продвигать свои интересы. Надо только иметь их. Но, похоже, всё это мало заботит сегодняшних правителей России.
Не хочется верить, что причиной конфликта личная неприязнь Путина и Лукашенко — чай, это не рассорившиеся гоголевские герои, а руководители государств. Тем не менее, неприязнь, которую демонстрирует все последние годы Кремль к единственному оставшемуся верному союзнику, превосходит по интенсивности злобу и неприязнь к своим самым заклятым врагам. Такое у нашего брата случается, бьют своих, чтоб другие боялись. Но в том-то и дело, что эти "другие" только злорадствуют, и лишний раз перекрестятся, что им удалось расстаться с таким собратом. Хорошо еще, что Лукашенко греет великая идея союза белорусов с русским народом, и таким образом непоколебимой остается вера в возрождение этой горькой и трудной земли.
Но время не ждет. Пока кое-кто расточает свои многозначительные ухмылочки и, маскируя свое бессилие, списывает за ненадобностью в утиль СНГ и союз двух государств, нашу объединительную идею подхватили к западу от Буга. Там исподволь уже приступают к созданию серьезного противовеса не только России, но и Германии. Этот американский проект берется воплотить, конечно же, Польша. В новое геополитическое образование, помимо самой Польши, должны войти Литва, Украина и... Белоруссия. Такой претендент, весьма успешный, существовал в истории вплоть до XVII века и назывался Великое княжество Литовское, раскинувшееся "от моря до моря". Уже сегодня за этой идеей угадываются большие деньги, амбиции влиятельных государственных лидеров, делаются высокие политические и военные ставки.
Еще бы не делать! Располагая завидным экономическим потенциалом, населением, по количеству превосходящим любое государство Европы, беспрецедентным географическим положением, позволяющим контролировать практически весь российский транзит на Запад, такой новый союз или конфедерация способен уравновесить в интересах США как мощь объединенной Германии, так и приближающийся хаос России. Дело сегодня за малым — перетянуть на свою сторону Белоруссию. А для этого надо попросту убрать Лукашенко.
РЕВОЛЮЦИЯ МАКА
РЕВОЛЮЦИЯ МАКА.
Кыргызстан: проблема геополитического выбора
Эмиль Джумабаев
КЫРГЫЗСТАН ГЕОГРАФИЧЕСКИ, исторически, культурно, расово принадлежит к Средней Азии или Туркестану. В этногенезе всех народов Туркестана, за исключением таджиков, участвовали древние тюрки — выходцы из Южной Сибири, поэтому "сибирский компонент" присутствует в казахах, каракалпаках, туркменах, узбеках. Но единственным народом Средней Азии, сложившимся уже в Сибири, являются киргизы. Это и определило особенности национальной психологии и мироощущения. Вплоть до революции 1917 года киргизы были наименее мусульманским народом в Средней Азии, и в то же время сохраняли больше всего откровенно шаманских представлений и практик, буквально совпадающих с обрядами алтайских народов. Еще в XVII веке мусульманские авторы называли киргизов "кяфирами" или "ни кяфирами, ни мусульманами". Ислам стал по-настоящему распространяться среди киргизов только с начала XIX века под военно-административным давлением Кокандского ханства. В результате Юг Кыргызстана можно отнести к окраине мусульманской цивилизации, а Север — к евразийской кочевой Великой Степи. Мало где разные части одной страны принадлежат разным цивилизациям (на память приходит разве что бывшая Югославия или нынешняя Украина с делением на "униатский Запад" и "православный Восток").
Поэтому северные киргизы добровольно приняли подданство Российской империи — не только из-за экономических или других выгод (налоговый гнет России превосходил соответствующий кокандский, после присоединения появилось и много других "неудобств"). Нет, киргизы отвергли власть мусульманского Коканда и приняли власть русского "белого царя" как единственно легитимную в Евразии, восходящую к Чингиз-хану, далее к тюркским каганам и хуннскому шаньюю Моде (Огуз-хану эпической истории). Российская империя в глазах северных киргизов, через Московскую Русь была законной наследницей Монгольского Улуса — идеального государства кочевой Евразии.
В то же время южные киргизы оказали российским войскам упорное сопротивление, из них состояла значительная часть кокандской кавалерии. Киргизы же составили основную и самую активную силу в восстании под предводительством муллы Исхака-Болот-хана, этого "кокандского Пугачева", киргиза из рода бостон племени кесек, направленного одновременно и против Коканда, и против России. В алайской экспедиции генерала Скобелева 1876 года, подавившей последние очаги этого восстания, принял участие отряд северокиргизского (из племени сарыбагыш) манапа Шабдана Джантаева, который отнюдь не считал свое участие в жестокой карательной операции предательством. Значит, в его сознании поход против "южан" не был войной против своего народа.
Точно так же в Северной Киргизии без особого труда установилась Советская власть. В то время как Юг стал одним из самых горячих участков так называемого басмаческого Ферганского фронта, полностью ликвидированного лишь в 1924 году. Никаких иных, кроме цивилизационных, объяснений такой разницы в действиях одного, причем небольшого народа — нет.
Во времена российского подданства различия между Севером и Югом из цивилизационных превращались в культурные, а при советской власти стали исчезать и они, поскольку были уничтожены как остатки кочевой культуры, так и живая мусульманская традиция. В настоящее время эта инерциальная оппозиция "Север-Юг" разжигается внешними силами в политических целях.
Если с Казахстаном и Таджикистаном налицо в целом дружественные и добрососедские отношения, и единственной серьезной проблемой остается контроль за южными границами, потому что через Таджикистан из Афганистана идет печально известный наркотрафик и всё еще не исключается возможность проникновения вооруженных групп исламских фундаменталистов (напомним, что оба вторжения в Баткен были совершены с территории Таджикистана), то с Узбекистаном ситуация намного сложнее.
Официальный Ташкент постоянно претендовал на лидерство и гегемонию в Средней Азии. Претензии эти были подкреплены ставкой большевиков именно на узбеков. Москва, совершенно не считаясь с вековыми национально-государственными традициями Туркестана, создала "Узбекистан" из территорий, исторически принадлежащих другим народам. Хорезм, бывшее Хивинское ханство, принадлежал туркменам, каракалпаки были насильно "пристегнуты" к Узбекистану, Ташкент и окрестности принадлежали казахам, Бухара и Самарканд — таджикам, а большая часть Ферганской долины — кыпчакам, то есть южным киргизам. Возникает уместный вопрос: а где же собственно "узбекские" земли?
В Средней Азии — этом перекрестке цивилизаций и котле народов, начиная с XVI века сложилось особое население городов и предместий — сарты, потомки древних согдийцев и тюрок, арабов, монголов, средневековых тюркских народов (последних обобщенно называли в Восточной Европе "татары", в Средней Азии "моголы"). Сарты жили по всему Туркестану и своей национальной территории не имели, будучи "гражданами" всего Туркестана. Вплоть до 1917 года в Средней Азии никогда не путали "сартов" и "узбеков" — наследников Золотой Орды, то есть, в конечном счете, отюреченных монголов. Но при образовании Узбекистана в "узбеки" были записаны не только все сарты, но и множество таджиков, туркмен, казахов, кыпчаков, киргизов — вместе с их историческими землями. Непредвзятый наблюдатель легко заметит искусственность нынешнего "узбекского народа" по его этнографической и даже расовой пестроте.
Но, как бы то ни было, сегодня Узбекистан предъявляет территориальные претензии на Ошскую и Джалал-Абадскую области, где роль "пятой колонны" играет многочисленная узбекская диаспора, обладающая весомой экономической властью (в руках киргизов на Юге политико-административный ресурс, не всегда эффективно используемый). Первой открытой попыткой территориального передела в пользу Узбекистана явились ошские события 1990 года. Тогда гегемонистские планы Ташкента и закулисные махинации КГБ были сорваны народным сопротивлением, без всякой поддержки со стороны официальных структур Киргизской ССР.
После распада Союза давление официального Ташкента на Кыргызстан выражалось в форме минирования границ, оккупации спорных участков и даже прямо киргизской территории, таможенном произволе, прекращении подачи газа в самые холодные месяцы и т.д. Бишкек только успевал "подставлять щеки". В 1999 году в Кыргызстан из Таджикистана вторглись отряды ИДУ ("Исламское Движение Узбекистана"). И хотя заявленной целью вторжения был Узбекистан, киргизские власти, правильно оценив возможную угрозу для региона в целом, преградили путь боевикам. Первое вторжение, с грехом пополам, было отбито, и мы все помним узбекского президента, расточавшего похвалы мужеству и стойкости киргизской армии. Но в ту же зиму, в самое холодное время, газ снова был аккуратно перекрыт "за долги". Долги долгами, но киргизы своей кровью защитили каримовский режим, однако после разгрома отрядов "Талибана" и гибели Джумы Намангани, официальный Ташкент вздохнул свободно и с новой силой возобновил свою прежнюю политику в отношении Кыргызстана, косвенным следствием которой стали и нынешние события. Нужно ли снова и снова, по русской поговорке, плевать в колодец?
Определенную роль играет в нынешних событиях и Турция. Еще в конце XIX века, на закате Османской империи, в среде турецкой буржуазной интеллигенции зародились идеи так называемого "пантюркизма". В воображении пантюркистов "Тюркский каганат" простирался от Гагаузии на западе до Якутии на востоке. Активность Турции в Кыргызстане несколько поутихла по сравнению с началом 90-х, к тому же стали ясно видны утопизм и двусмысленность этой концепции. Утопизм ее в том, что языковое родство, общность происхождения, общая религиозная принадлежность — тем не менее, не гарантируют единства, сотрудничества, дружбы, процветания. Все подобные движения — например, "панславизм", "панарабизм" и др., оказались фикцией, народы и государства не смогли преодолеть взаимных противоречий и предпочли "одиночное плавание". Такие "панславянские" государства, как СССР, Югославия и даже Чехословакия распались. Известны и такие неудачные опыты "панарабизма", как недолгое объединение Египта и Сирии. Двусмысленность же "турецкого проекта" в том, что Турция — член НАТО и сателлит США. "Тюркская империя", даже если смогла бы осуществиться, была бы зависимым и прозападным государством, а не "воплощенной мечтой тюрков" о новом Каганате...
Кыргызстан сегодня и без того — безусловно прозападная страна, выполняющая геополитические задачи США в регионе. После исчезновения СССР Кыргызстан втянуло в сферу американских интересов, а эта сфера, как известно, включает в себя весь мир. База "Ганси" в аэропорту "Манас" и на земле Манаса — символ. Само существование Кыргызстана как государства целиком зависит от финансовой помощи и кредитов международных организаций: либо западных, либо контролируемых Западом. Понятие "суверенности" в таком контексте становится фикцией. Ну что же, внешне всё нормально — у нас утвердились демократия и рынок, существует свобода слова, кредиты поступают, национальная валюта стабильна, американцы аккуратно платят за аренду земли под военную базу, за каждый взлет своих бомбардировщиков, молодежь поголовно учит английский и мечтает о работе на Западе.
Но задумываемся ли мы о фундаментальных последствиях нынешнего геополитического выбора? Усыпленные долларовыми подачками, мы уже встали на путь, ведущий к полной потере национальной идентичности, к духовной, а затем и к физической смерти. И можем повторить судьбу индейцев в тех же самых США, кстати, наших далеких родственников по Сибири. Только их убивали алкоголем, а нас будут убивать, скорее всего, наркотиками — если нынешние события приведут к негласной легализации "афганского" наркотрафика, на что они, собственно, и направлены. Поэтому "ошским" и "джелалабадским" революционерам и демократам в качестве символического цветка их действий — куда же теперь без него — можно рекомендовать вовсе не желтый горный тюльпан, а розовый опиумный мак — так будет ближе к действительности.
«УПРАВЛЯЕМЫЙ ХАОС»
«УПРАВЛЯЕМЫЙ ХАОС»
Антон Суриков
Антон Суриков
«УПРАВЛЯЕМЫЙ ХАОС»
КИРГИЗСКИЙ ВСАДНИК во дворце Акаева — нечто, еще невиданное на постсоветском пространстве. На первый взгляд, перед нами живое творчество революционных масс. Но на самом деле это и так, и, одновременно, далеко не так. Все происходящие в последнее время события конструируются единственной сверхдержавой — США — в определенном ранжире и направлении. Это неуклонное сжимание кольца вокруг остатков бывшей Советской России. Одновременно, применительно к Центральной Азии, это создание искусственного заповедника радикального исламизма для жесткого давления на геополитических конкурентов Америки: Китай, Иран и РФ.
Чем сложнее становится для США обстановка в Ираке, тем сильнее проявляется их революционное рвение на Северном Кавказе и в Центральной Азии. В тоже время Закавказье пока выпало из фокуса их внимания. Так, американцы согласились с переходом власти в Баку от Алиева-отца к сыну. "Бархатная революция" в Ереване также отложена до лучших времен. Применительно к Тбилиси США видят неспособность Саакашвили решить абхазскую и югоосетинскую проблемы. Неприятное впечатление на них произвело и убийство Жвании, которого начали было рассматриватья как альтернативу неуравновешенному "Мише". Поэтому активность США в Грузии пока ограничена давлением на предмет скорейшей ликвидации российских военных баз. А на Северном Кавказе, наоборот, активизация Вашингтона весьма заметна. Но не напрямую, так как это противоречило бы договоренностям на саммите РФ—США в Братиславе, а через Саудовскую Аравию, имеющую тесные идеологические связи с пришедшим на смену Масхадову шейхом Абдулхалимом — жестким сторонником продолжения джихада. Не исключено, что в ближайшие месяцы эта активность выльется в акции индивидуального или массового террора с целью дестабилизации нашей внутренней ситуации.
И всё же, в настоящий момент на первом месте в фокусе внимания Вашингтона на постсоветском пространстве оказалась Киргизия. Важную причину здесь следует искать в обострении американо-китайских противоречий. Пекин в последнее время активизировал свою политику на северном направлении. Об этом свидетельствуют его участие в экспроприации "Юганскнефтегаза", лоббирование строительства ответвления на Дацин от будущего нефтепровода на Находку, фиксация в соглашении о вступлении РФ в ВТО расширенной квоты на миграцию на наш Дальний Восток китайской рабочей силы. Одновременно Китай фактически дал карт-бланш КНДР на антиамериканский демарш в ядерной сфере, усилил политическую поддержку Ирана, принял закон, легализующий возможное военное вторжение на Тайвань. Всё это было крайне болезненно для Вашингтона, который, заручившись поддержкой Лондона, приступил к ответным действиям в Центральной Азии.
Как известно, Великобритания имеет сильные позиции на севере соседствующего с Киргизией Афганистана. В Кундузе расположен британский воинский контингент. Более того, англичане официально отвечают за борьбу с наркотиками на всей территории страны. Между тем, производство героина там с момента свержения талибов возросло, по данным ООН, примерно в сорок раз. Фактически британские спецслужбы в Афганистане занимаются "крышеванием" наркоторговли. Аналогична ситуация и на Памире, который сейчас полностью открыт для наркотрафика: недавно оттуда были выведены последние пограничники РФ, и единственной влиятельной силой там остается "Фонд Ага-Хана IV", штаб-квартира которого также расположена в Лондоне. Если в Оше и Джелалабаде и, более широко, во всей Ферганской долине и вокруг нее реальный контроль перейдет к "Хизб-ут-Тахрир" и в северном направлении хлынет поток беженцев, весь маршрут наркотрафика из Афганистана в РФ окажется открытым. А у нас, по данным ООН, уже более миллиона героиновых наркоманов, что в девять раз больше чем в 1995 году. Более того, через 3-4 года англичане вполне могут перенести производство опиума и героина непосредственно в Фергану. То есть, образно говоря, передвинуть "нарко-Афганистан" на 1000 километров на север.
В отличие от британских союзников цели американцев в Центральной Азии выглядят более размыто. Пожалуй, за исключением цели превращения Ферганской долины в полигон для отработки перманентной исламской социальной революции и плацдарм для ее экспорта в Казахстан и волжско-уральский регион РФ, где она должна соединиться с северокавказским джихадом. Еще одна видимая цель — перекрыть возможный транзит нефти из западного Казахстана в Китай. С другой стороны, не понятно, что будет при таком развитии с военными базами Запада в Ханабаде, Манасе и Кулябе. Правда, все эти объекты расположены далеко в стороне от эпицентра исламизма — Ферганы. Если США договорятся с местными кланами Киргизии, Таджикистана и Узбекистана о фрагментации этих государств, то теоретически базы могут быть удержаны. Однако рассчитывать, что хаос можно ограничить территориальными рамками, по меньшей мере, наивно. Также как и на то, что хаос не затронет Туркмению. Ведь, по ряду признаков, американцы всерьез собираются напугать Туркменбаши исламистами и добиться его согласия на размещение своих войск в этой богатой нефтью и газом республике. Случись такое, США вышли бы на Каспий с востока и замкнули бы кольцо окружения вокруг Ирана. Однако реализуемость подобного сценария сомнительна как ввиду ожидаемого противодействия того же Ирана, так и из-за невозможности контролировать радикальный ислам.
Так или иначе, американцы и англичане затеяли в Центральной Азии крайне опасную игру с джихадистами. Опасную не столько для них самих — они находятся слишком далеко, и даже не для Китая, сколько для нас. Между тем, на саммите в Братиславе Буш дал обещание не раскачивать внутреннюю ситуацию в РФ. Более того, после саммита от него последовало прямое указание американским спецслужбам "стучать" по конфиденциальным каналам в официальные структуры РФ на тех наших гражданах, кто, пребывая на Западе, ведет антикремлевскую деятельность. В особенности о тех, кто ищет контакты с Соросом и Березовским. Выходит, американцы обещают Кремлю одно, а делают другое. Либо администрация Буша уже не контролирует собственные спецслужбы. Что, впрочем, совсем неудивительно.
БЛЕСК И НИЩЕТА БУНТАРЕЙ
БЛЕСК И НИЩЕТА БУНТАРЕЙ
Юрий Дубровин
БЛЕСК И НИЩЕТА БУНТАРЕЙ
Начнем с того, что понятие "империя" возникло в Древнем Риме, и что истинных империй было две: империя Александра Македонского, которая была предшественницей древнеримской и распалась со смертью ее основателя, и Римская империя, просуществовавшая пять веков. Только они имеют право на это название: во-первых, потому что они занимали большие территории, а во-вторых, были сверху донизу централизованными. Такие империи, как Ассирийская, Китайская, к этому термину не имеют никакого отношения — в них нет ни централизации, ни иерархического господства. Империя Хардта и Негри ожидается в будущем, сейчас ее нет, и авторы это признают. Таким образом, так же, как и в Манифесте Маркса и Энгельса, речь идет о будущем. Но будущее, как известно, либо будет, либо нет. Проект, предложенный авторами, имеет несколько возражений. Во-первых, сейчас налицо не тенденция — о ней пророчествуют авторы — к созданию Империи, а все расширяющиеся и углубляющиеся процессы глобализации. Стоит пройтись по московским улицам, как вы где-нибудь да увидите рекламу транснациональной корпорации. Глобализация — это всемирная торговля решительно всем, начиная колготками и заканчивая нефтью и цинком. И не в последнюю очередь торговля интеллектуальными достижениями. Так, например, в США работают ученые всех национальностей, и это дает громадные успехи в области стратегии, торговли, науки и даже искусства. Голливудская кинематография постоянно переманивает выдающихся мастеров. Есть одна особенность этой книги, которая бросается в глаза. Если Маркс в "Манифесте" писал, что капитализм обладает мощными достижениями, даже с некоторым восхищением подчеркивал, что капитализм опутал мир сетью морских перевозок, трансатлантических кабелей, железных дорог, то естественно задать вопрос, что дает предлагаемая авторами Империя человечеству? Хардт и Негри уверяют нас, будто она будет информационной империей, которая объединит весь мир, скажем, через Интернет. Но информация, которую мы сейчас получаем по Интернету, по большей части либо тривиальна, (любому компетентному человеку она не нужна), либо это лживая информация, суть которой состоит в промывке мозгов, что выгодно только создателям "информации", а значит, это всего лишь пропаганда, старинное занятие идеологов власти.
Есть у этой книги вторая особенность. Книга на десятках страниц призывает к борьбе с Империей с помощью бунта. Однако сомнительно, чтобы в настоящее время нашлось достаточное число бунтарей, которые смогли бы побороть громадную власть США. Сейчас с экономической политикой США вынуждены считаться решительно все. Бунт здесь ничем помочь не может, да и все бунты, указанные авторами, кончались ничем. Если бы бунты заканчивались переходом власти в руки бунтовщиков, то уже никто бы не осмелился назвать совершившееся событие бунтом — это была бы революция.
Авторы с большим восхищением пишут о Парижской коммуне. Однако историки марксистского толка проходят мимо отрицательных сторон этого эксперимента. Коммунары, например, расстреляли двух престарелых генералов, сожгли картинную галерею, дворец Тюильри. Зачем? Чтобы показать свой радикализм?
Третья особенность книги, да и всего марксизма в целом — это бесчувственность и жестокость по отношению ко всем, кто не заодно с ними. Старая ненависть к реформаторам, розовым социалистам — нелепа. Ведь реформатор (не перестроечный, разумеется) — прежде всего честный человек, его биография не начинается с прислужничества. У наших нынешних "реформаторов" — все начинается и кончается именно лакейством.
Интересно, что существовала Империя, опыт которой был бы во многом полезен. Это Британская Империя. Фактически это была мировая федерация при главенстве Англии. Она создавалась усилиями таких людей, как Сесил Родс, который был таким же рыцарем идеи, как и многие большевики. Для того, чтобы создать Империю, непременно должны быть строители Империи, то есть люди, о которых мечтал умирающий Ленин, люди с честью и совестью.
И в "Манифесте", и у Хардта и Негри совершенно не поднимаются этические вопросы, как будто вопросы нравственности вообще не существуют. Но любое дело начинается с определенной этики, даже в мафиозной организации.
Актуальность книги в том, что в ней ставится старый вопрос: "Что делать?" Авторы утверждают, что нужно бунтовать, все разрушать и т.д.
Мне кажется разумной точка зрения, что нужно создать новый класс, который Писарев удачно назвал "мыслящим пролетариатом". Это люди, работающие по найму, служащие, но не прислуживающиеся, не продающие за деньги и виллы ни чести, ни совести. Таким настоящим интеллектуалом и безупречно честным человеком могу назвать, например, Бертрана Рассела. Если бы наши "реформаторы" хотя бы отдаленно походили на него, все сейчас было бы иначе.
Вопрос "Что делать?" — вопрос, безусловно, очень важный, но ответа на него нельзя найти в книге "Империя". Нельзя в этой многословной, малопонятной и путаной терминологически книге найти ответ на очень важные вопросы: кто будет сегодня во главе этой Империи и какой социальный строй возникнет на ее развалинах? Перевод этой книги говорит о том, что "мыслящий пролетариат" в России еще не родился, потому что мыслящий человек сразу бы различил в ней под маской "учености" и "интеллектуализма" попытку ввести в заблуждение и привлечь новых баранов в новые "красные бригады". Быть может, в России мыслящие пролетарии никогда и не существовали, и у нас были только белые вороны вроде Писарева, Чернышевского, Петра Лаврова и Владимира Соловьева.
ВОЗВРАЩЕНИЕ УТОПИИ
ВОЗВРАЩЕНИЕ УТОПИИ
Максим Фетисов
ВОЗВРАЩЕНИЕ УТОПИИ
"У нас на глазах Империя обретает плоть". Эти слова, открывающие, наверное, самый значительный политико-философский трактат последних десяти лет, впервые прозвучали четыре года назад, положив начало полемике, не утихающей и по сей день. Книга получила массу отзывов: ее восторженно сравнивали с "Коммунистическим манифестом", называли Библией противников глобализации, наиболее емкую и лаконичную характеристику дала The New York Times: "the next big theory". Были и иные оценки: после 11 сентября консервативная американская пресса обвинила авторов в потворстве "мировому терроризму" (такое же мнение содержалось в рецензии на русское издание, опубликованной в одном очень влиятельном российском деловом еженедельнике). Не были особенно благосклонны и многие товарищи слева, не увидевшие в успехе книги ничего, кроме очередной интеллектуальной моды: Хардту и Негри постоянно приходится отбиваться от обвинений в ренегатстве и "забвении основ".
Какое направление в дальнейшем не приняла бы полемика, очевидно одно: "Империи" удалось пробудить левую мысль от многолетней спячки, в которую та была загнана различными концепциями "конца идеологии", "постистории", "Третьего пути", суть которых сводится к одному: не может быть никакой альтернативы власти глобального капитала, всякая мысль о сопротивлении существующему порядку есть опасная и вредная утопия, а утопии, сами знаете, куда ведут…
Именно разрушение этого запрета на утопию, в течение многих лет сковывавшего западных интеллектуалов, стало основной заслугой "Империи". Недаром одна из немецких газет окрестила книгу "лекарством от неолиберальной депрессии".
Безусловно, причина подобного успеха отчасти кроется в фигуре одного из авторов — Антонио Негри, философский enfant terrible, икона для одних и профессор Криминале для других.
Сын адвоката-коммуниста, Негри очень быстро достиг успехов на академическом поприще, уже в тридцатилетнем возрасте став профессором политической философии в Падуанском университете. Однако наука была далеко не единственным его занятием. 60-70-е годы прошлого столетия в Италии были временем ожесточенных классовых битв и подъема рабочего и студенческого движения. Негри был ведущим теоретиком таких леворадикальных непарламентских организаций, как "Рабочая власть" и "Рабочая автономия", не признавших "исторический компромисс" с властью капитала, на который пошла компартия Италии.
К середине 1970-х гг. радикальные организации достигают пика своей активности. Государство отвечает так называемой "стратегией напряженности", выразившейся в репрессиях против активистов и постоянных провокациях итальянских спецслужб. Противостояние подходит к своей высшей точке весной 1978 года, когда "Красные бригады" похищают и казнят председателя итальянской ХДП Альдо Моро.
7 апреля 1979 года профессор Негри был арестован по обвинению в разработке плана похищения Моро и в организации вооруженного восстания итальянского государства. Он провел более четырех лет в тюрьме в ожидании суда, на котором так и не признал своей вины. Несмотря на то, что главные обвинения остались без доказательств, его приговаривают к тридцати годам как "морально ответственного" за террор и саботаж. В 1983 году Негри избирается депутатом итальянского парламента от Радикальной партии, однако вскоре коллеги-депутаты лишают его иммунитета, и он бежит во Францию, где живет четырнадцать лет в изгнании.
В 1997 году Негри принимает решение вернуться на родину в знак солидарности с находящимися в тюрьме товарищами. Здесь, вновь оказавшись в заключении, он вместе с Хардтом работает над "Империей", которая выходит в свет в 2000 году…
И все же главная причина успеха книги — ее общий пафос, который можно передать словами обозревателя одной из швейцарских газет: "Десятилетие меланхолии для левых закончилось. Стряхнув с себя социал-демократическое пораженчество, они снова пошли в теоретическую атаку".
Глобализация, по мнению авторов, необратима. Любые попытки противостоять ей на уровне национальных государств или каких-либо еще локальных сообществ обречены. Ни одно, даже самое могущественное, национальное государство, не в состоянии нести на себе бремя управления "новым мировым порядком". Поэтому представления об империализме (американском или каком бы то ни было еще), бывшем столько времени святой скрижалью для левых, также должны отойти в прошлое. Они просто неадекватны новой политико-экономической реальности. Складывающейся на наших глазах глобальной власти "коллективного капитала" соответствует возникновение новой политико-правовой структуры, нового источника суверенитета, именуемого "Империей". Базовыми характеристиками имперского суверенитета являются представление об отсутствии границ, стремление представить себя единственной гарантией вечного мира, а также смешанное конституционное устройство — равновесное сочетание трех типов правления: монархии, аристократии и демократии. Первый, "монархический" элемент, воплощают в себе США как носитель самой могущественной военной силы, страны "Большой семерки", разного рода международные организации типа МВФ, Парижского и Лондонского клубов, Давосского форума, "аристократическая" компонента представлена ТНК, обладающими глобальной экономической властью. "Демократический" элемент состоит из "обычных" национальных государств, неправительственных организаций и различных общественных объединений.
Суверенитет Империи не имеет территории и центра, что позволяет ей контролировать население планеты на элементарном, телесном уровне. Это означает, что эксплуатация трудящихся достигает невиданных ранее масштабов. Теперь капитал претендует уже не просто лишь на восемь часов вашего рабочего дня, но на все время вашей жизни. Картина безрадостная. Тем не менее, утверждают авторы, именно этот факт как раз и является главным поводом для оптимизма, поскольку Империя в процессе своего возникновения готовит и собственного могильщика: "постсовременные массы", новый пролетариат, включающий в себя уже не только промышленный рабочий класс, но множество всех угнетенных и эксплуатируемых. Именно их борьба на протяжении всего ХХ столетия привела к кризису системы национальных государств, вызвав к жизни Империю, последний оборонительный рубеж капитала, ниспровержение которого приведет к установлению абсолютной демократии, т. е. коммунизма. Хардт и Негри не предлагают конкретных форм и рецептов, поскольку, как они справедливо замечают, проблема организации политического действия есть вопрос опыта и практики, а не теоретического размышления.
Выводы Хардта и Негри относительно грядущей мировой революции могут многим показаться поспешными или же недостаточно обоснованными — по этому поводу уже было очень много сказано и написано. Все же одно из достоинств "Империи" представляется несомненным: это возвращение в философию "оптимизма интеллекта", того горизонта утопии, без которого всякая политическая мысль, претендующая называться левой, вряд ли возможна.
Поделиться книгой: