Леди Макбет Мценского уезда

Вочнев. И?..

Катерина. Никого больше. Я одна была.

Вочнев. Ну что ж… Видимо, этого не избежать.

Вочнев звонит в колокольчик. Входит Надзирательница.

Вочнев. Привели?

Надзирательница. Тут дожидается.

Вочнев. Пусть войдет.

Надзирательница. Заходи.

В кабинет входит Сергей в арестантской робе.

Катерина. Сереженька…

Вочнев. Терентьев Сергей Филиппович. Что вы можете сказать по делу об удушении малолетнего Федора Лямина?

Сергей. Ее вон рук дело. Она его подушкой накрыла и держала, пока не затих.

Катерина удивленно посмотрела на Сергея.

Сергей. Ей на Страшном суде ответ держать. Велите еще у Измайловых в подвал спуститься, там в песке Зиновий Борисович, муж ейный, лежит без погребения уж который месяц.

Вочнев. Вот как. Что же с ним случилось?

Сергей. Она его подсвечником по голове ударила, а уж потом я… пояском… докончил.

Вочнев. Катерина Львовна, он верно говорит? так было дело?

Катерина. Если ему охота сказывать, то и мне запираться нечего. Я убила.

Вочнев. Для чего?

Катерина. Для него. Ох…

Катерина схватилась за живот и медленно опустилась на пол. Вочнев звонит в колокольчик, появляется Надзирательница.

Вочнев. Помогите ей дойти.

Надзирательница. В камеру?

Вочнев. Вы что, слепая? Она сейчас родит. В острожную больницу, скорее!

Картина тринадцатая

В кабинете следователя.

Вочнев, надзирательница.

Вочнев. Когда Измайлову из лазарета в камеру переведут?

Надзирательница. Сегодня уже.

Вочнев. Вот пришло из уголовной палаты: «Судом присяжных Мценского уезда от десятого марта сего года решено вдову купца третьей гильдии Измайлову Катерину Львовну и приказчика Терентьева Сергея Филипповича признать виновными в смерти Измайлова Зиновия Борисовича, а также малолетнего Федора Лямина и в качестве наказания сослать обоих в Сибирь для каторжных работ пожизненно». Сообщите ей об этом.

Надзирательница. Сделаю.

Картина четырнадцатая

Женская камера Мценской тюрьмы. Сонетка роется в узле с вещами Катерины. Достает теплые чулки, примеряет, прислушивается, быстро снимает и сует их обратно в узел. Входят Надзирательница и Катерина.

Надзирательница. Заходи.

Катерина. Погоди! Мне бы человека одного повидать. Вот.

Достает из потайного кармана деньги и сует Надзирательнице. Та молча смотрит на Катерину.

Катерина. Мало? Вот еще, возьми. Я тебе потом еще гривну додам, после.

Надзирательница. Ладно.

Катерина. Его зовут Сергей Терентьев, он тут где-то.

Надзирательница. Знаю.

Катерина. Сюда приведи.

Надзирательница выходит.

Сонетка. С разрешением тебя. Кто родился-то?

Катерина. Мальчик.

Сонетка. Эт хорошо. Мужикам на свете легче живется. И куда его теперь? С собой на каторгу?

Катерина. Отстань.

Сонетка. В приютный дом сдай. Все лучше, чем по этапу с тобой мыкаться. Не ровен час – помрет.

Надзирательница приводит Сергея.

Надзирательница. Недолго.

Выходит. Катерина бросается к Сергею, обнимает его. Целует.

Сергей. Ну, будет, будет, не одни чай. (Сонетке.) Наше вам особенное.

Сонетка. Себе оставь.

Катерина. Давай посидим, Сереженька, слабость что-то в ногах.

Сергей. Ты заместо того, чтоб статуй этот подкупать, лучше мне эти деньги предоставила.

Катерина. Я немного дала, четвертачок всего, Сереженька.

Сергей. А четвертак что, не деньги? Много ты их тут насобирала?

Катерина. Зато же свиделись.

Сергей. Вот еще, радость какая после этакой муки видеться-то! Жисть свою проклял бы, не то что свидание.

Катерина. А мне, Сережа, все равно, мне лишь бы тебя видеть.

Сергей. Глупости все это.

Катерина. Что ж ты неласков так ко мне, Сереженька.

Сергей. Сказал же, глупости.

Катерина. Мальчик у нас, Сережа. Сын.

Сергей. По мне хоть сын, хоть кто, на кой он мне? Мне теперь о другом думать надо – как на этапе не сгинуть.

Входит Надзирательница.

Надзирательница. Измайлова, к следователю.

Катерина. Зачем? Я ж во всем созналась.

Надзирательница. Пошла.

Сергей. Иди-иди, Катя, я тебя здесь подожду.

Надзирательница. Не положено.

Сергей достает из кармана деньги и дает Надзирательнице. Катерина изумленно смотрит на него.

Надзирательница. Ладно. Сиди.

Уводит Катерину.

Сонетка. Чего глядишь? Нравлюсь, что ли?

Сергей. А верно про тебя говорят, будто ты вьюн: возле рук вьешься, в руки не даешься?

Сонетка. А ты проверь.

Сергей подхватывает Сонетку на руки, она хохочет, отбивается.

Сергей. А легонька-то! Целый день бы на руках носил, не уморился!

Сонетка. Ой ли?

Сергей. Верно говорю. В Аравию счастливую занес бы!

Хочет ее поцеловать, но Сонетка его отталкивает.

Сонетка. Ну-ка! Чего даром руки распускать!

Сергей. Так ведь здесь добра-то немного. А чего ты хочешь?

Сонетка. Я у купчихи твоей чулки теплые видела.

Сергей. Ну, это задача нехитрая. Будут тебе чулки!

Картина пятнадцатая

В кабинете следователя. На стуле сидит Прасковья. Надзирательница вводит Катерину, та в смятении постоянно оглядывается на дверь.

Вочнев. Проходите, Катерина Львовна, садитесь.

Катерина. Чего еще вам от меня надо? Я все признаю.

Прасковья. Душегубица…

Вочнев. У Прасковьи Степановны есть к вам вопрос.

Катерина. Какой еще вопрос?

Вочнев. По поводу вашего ребенка. Дело в том, что он является законным сыном убитого вами мужа и, следовательно, единственным наследником всего теперь уже состояния Измайловых.

Катерина. Ну так что?

Прасковья. Как с ним-то быть? Неуж с собой по этапу потащишь? Тебе на Страшном Суде ответ держать, загубила ты свою душу, а он дитя невинное. Отдай его мне на воспитание.

Катерина молчит. Входит Надзирательница, в руках у нее завернутый в тряпки младенец.

Надзирательница. Вот. Кормить пора.

Катерина. Ну его совсем!

Прасковья. Вот и хорошо, матушка, вот и ладно! А при мне и сыт, и ухожен будет, не сумлевайся. Настоящим Измайловым вырастет.

Катерина отворачивается. Прасковья забирает ребенка из рук Надзирательницы, кланяется Вочневу и выходит.