Антропология пола

Простейшее объяснение этих различий состоит в том, что для лиц с более высоким уровнем тестостерона характерна меньшая иммунная устойчивость на клеточном уровне и, следовательно, больше риск заражения паразитами. С другой стороны, изменения в поведении, вызванные токсоплазмой, могут являться побочным эффектом повышенного уровня тестостерона, спровоцированного паразитом для повышения собственных шансов на выживание в клетках хозяина. Не исключено также, что указанные изменения в мужском и женском поведении каким-то образом повышали вероятность распространения паразита в популяции.

Шведскими иммунологами было недавно показано, что токсоплазма способна управлять иммунными клетками грызунов, хищных и приматов (включая человека), внедряясь в клетки иммунной системы хозяина и активизируя в них синтез гамма-аминомасляной кислоты (ГАМК).

5.6. Конфликты в реальной жизни: супруги и партнеры

Конфликты между полами у человека могут проявляться и в более явном виде. Имеются в виду конфликты и реальное насилие между супругами и лицами, состоящими в гражданском браке. Рукоприкладство и разнообразные виды психологического издевательства, к сожалению, представляют собой печальную реальность брачной жизни. В традиционных обществах физическое насилие в отношении женщин является более распространенным и частым явлением, чем в отношении мужчин. Тому есть несколько причин: мужчины, как правило, физически сильнее и крупнее женщин, имеют более высокий социальный статус.

В состоянии стресса мужчины часто вымещают свой дискомфорт на женах. Сегодня в условиях города это приводит к самым трагичным последствиям: данные статистики фиксируют неуклонный рост насилия в отношении супруга. Так, по данным 2000-го года, в США за 12 месяцев 1,2 млн женщин и 835000 мужчин стали жертвой физической агрессии со стороны постоянного партера. Однако в 2011 году тот же источник (National Intimate Partner and Sexual Violence Survey) зафиксировал 5365 000 случаев физического насилия в отношении мужчин и 4 741 000 случаев — в отношении женщин. Таким образом, сегодня в США от супружеского насилия спасать нужно не только женщин, но и мужчин. И это только официальная статистика. В реальности агрессия в отношении постоянных партнеров гораздо более распространенное явление. Впрочем, как показывает статистика, в современных западных странах жертвами семейных конфликтов все чаще становятся мужчины. Кроме того, тот же источник фиксирует более высокий уровень вербальной агрессии со стороны женщин.

На этом фоне важно отметить, что женщины, будучи физически более слабыми, реже наносят партнерам тяжелые увечья и еще реже убивают их. По данным на 2011 г. тяжелые увечья во время семейных разборок зафиксированы полицией у 66,7% женщин (из 4 741 000 зафиксированных случаев) против 42,3% у мужчин (из 5365000 случаев). На помощь женщинам, подвергшимся супружескому насилию, в сегодняшней Америке ежегодно тратится 1 млрд долл., тогда как реабилитацией мужчин, подвергшихся жестокому обращению со стороны супруги, практически не занимается ни одна служба, да и денег на эту помощь в бюджете США не предусмотрено. А ведь речь идет о 2-х млн человек! Как полагает сотрудник университета Финикса Берт Хоф (Hoff, 2012), в современных западных странах проблема насилия в отношении интимного партнера из специфически женской превратилась в общечеловеческую.

А как обстоят дела с насилием между супругами в традиционных обществах? Наши данные и данные других авторов свидетельствуют, что проблема агрессии между супругами стара как мир. Однако, если в наши дни агрессивные столкновения супругов в западном обществе носят относительно симметричный характер, то в традиционных обществах насилие преимущественно было направлено против женщин. Случаи жестокого обращения с женами сегодня отмечены во многих африканских странах. По официальным данным, представленным в парламент Объединенной Республики Танзании в 2000 году, 144 мужчины и 384 женщины были убиты супругами в пылу семейных разборок. Причем большинство убитых женщин (293) проживали в районе Килиманджаро. В районе Аруши у 99% замужних женщин имеются шрамы от жестоких побоев мужа.

Предсказателем насилия в отношении жен служат такие критерии общественной организации как индивидуализм, в противовес коллективизму (в последнем случае жена часто рассматривается как собственность мужа); баланс власти между супругами — в обществах, где доминирование мужчин над женщинами выражено слабо, частота избиения жен ниже, а симметричность супружеской агрессии — выше. Особенно выражена асимметрия в отношениях доминирования между супругами в полигинных обществах (масаи, датога, покот, самбуру, догоны и пр.). В качестве своеобразного оправдания регулярного избиения жен, мужчины в этих обществах заявляют, что женщины глупее, ведут себя по-детски и нуждаются в принуждении к дисциплине. Невзирая на различные образовательные программы по правам человека, проводящиеся в северной Танзании, сегодня 85% замужних женщин сообщают о насилии со стороны мужа.

Насилие в семье интегрировано в повседневную жизнь общества и тесно сопряжено с официальными установками, регламентирующими статус и место каждого пола в обществе (это верно как для традиционных доиндустриальных обществ, так и для современных обществ западного типа). Более уязвимая позиция женщин в традиционных обществах связана также с практикой калыма или выкупа жен. Поскольку мужчины покупают жен, то и считают себя вправе распоряжаться ими как собственностью. Эта ситуация особенно характерна в тех случаях, когда за невестами не дают приданое, или когда выданное приданое переходит в собственность мужа и/или его родителей.

У полигинных датога — традиционных скотоводов Танзании, с которыми мы работаем многие годы, битье жен считается допустимым и рассматривается в качестве инструмента «воспитания» и наказания за различные провинности (Butovskaya, 2012). Один из старейших и уважаемых мужчин датогской общины в разговоре со мной пояснил: «Жены — они как дети — как же мы может учить их правилам хорошего тона, если мы (мужчины) не будем иметь права наказывать их за лень, глупость, нерадивость и невыполнение материнских обязанностей? Как же они будут уважать нас (мужчин), если мы не сможем наказывать их». 47% женщин опрошенной нами выборки сказали, что подвергались избиениям (хотя бы единожды) со стороны супруга. Из них 15 % получили травмы от побоев. В этой культуре женщин никогда не бьют рукой, для этого используют палки, розги, сыромятные ремни. По этой причине побои часто буквально навсегда впечатываются в тело несчастной.

Многие женщины демонстрировали устрашающие рубцы на руках, спине и голове. Женщин наказывают за то, что они потеряли скот (или не доглядели, когда гиена уносила ягненка или козочку), за то, что запоздали с готовкой еды, за то, что ребенок все время плачет, или просто по причине собственного плохого настроены (чаще всего, под пьяную руку). За исключением одного случая, ни одна из опрошенных женщин не выразила возмущения поведением мужа, и не пыталась сопротивляться насилию. Женщины также говорили, что после подобных ссор старались вести себя более осторожно и внимательно, избегать заведомо конфликтных ситуаций.

Несколько раз в интервью с женщинами я задавала провокационный вопрос: «Что будет, если жена, в ответ на агрессию мужа, ответит агрессией?» Женщины задумывались, потом давали на удивление сходный ответ: «Так вести себя недопустимо, потому что слух об этом расползется по всей округе и их семья будет опозорена. И пятно ляжет на дочерей и сыновей данной пары. И они либо вовсе не смогут найти себе брачного партнера среди датога, либо им достанется партнер, которого другие уже отвергли. Беспокойство за судьбу детей вынуждает женщину терпеть тиранию мужа. Впрочем, датогское общество обладает рычагами воздействия на мужей-тиранов. Спасаясь от насилия мужа, женщина может бежать в дом своих родственников или даже родственников мужа и просить защиты, в которой ей обычно никогда не отказывают.

В дальнейшем, муж-обидчик должен сам прийти и урегулировать конфликт. Он и сторона пострадавшей детально разбирают сложившуюся ситуацию, и если женщина была ранена или наказана за несовершенную провинность, муж обязан просить прощение и возместить ущерб самой женщине (подарить корову, а то и две), а также заплатить ее родственникам (посредникам) за причиненное беспокойство. В итоге, если женщина была избита, но не ранена, то выплата ущерба ее семье предоставлялась в 54 % случаев и ей самой в 61 %, а в случае травм — в 77% и ей самой — в 86% случаев (этот процент вычислен от количества случаев обращения женщин за помощью к родственникам).

Так что агрессия и неумение разрешать конфликты в семье путем беседы бьет напрямую по благосостоянию мужа. Получается, что полигинное датогское общество создало идеальную в этих условиях модель защиты женщины от семейного насилия, и эта модель работает в наши дни едва ли не более эффективно, чем судебная власть на государственном уровне.

Жаклин Кембел из университета Джона Хопкинса на основании данных кросс-культурных исследований выявила факторы, предсказывающие вероятность насилия в отношении женщины в семье. Важным фактором является статус женщины в семье, симметричность власти (право женщины на собственность и независимую экономическую деятельность, а также на развод), Если женщина имеет определенный социальный статус и участвует во властных решениях за пределами семьи (как например, у !кунг, вейп, герифуна, майотт), то вероятность подвергнуться насилию в семье ниже. Кроме того, агрессия в направлении супруга у охотников-собирателей (!кунг, мбути, хадза) носит симметричный характер. Супруги просто дерутся друг с другом, а в интервью с хадза мы даже слышали, что в ряде случае жена наносила побои мужу, и он вынужден был спасаться бегством, а то и вовсе уходил от нее. Асимметричное насилие в отношении жен крайне редко встречается в целом ряде современных африканских стран, включая Малави, Мадагаскар, Габон, Свазиленд, Того, Эритрея и др.

Подводя итоги этой главы, хотелось сказать следующее: «битва полов» является естественным производным полового размножения в животном мире. Мужские и женские особи, наряду с общими репродуктивными интересами, связанными с выращиванием общего потомства, для успешного выживания должны также отстаивать собственные интересы и выгоды.

В процессе эволюции у каждого пола совершенствуется целый набор конкурентный стратегий. Одни направлены на представителей своего пола (борьба за получения доступа к репродуктивной партнерше), другие — на потенциальных представителей противоположного пола. Как правило, мужской пол старается затратить минимум усилий на получение доступа к представительницам женского пола, тогда как женский пол тратит немало энергии для того, чтобы стимулировать потенциальных партнеров к максимальному экономическому вкладу в них самих и их потомство. Битва полов реализуется не только в виде поведенческих стратегий, она затрагивает также уровень организма, работу отдельных органов и тканей и даже активность работы отдельных генов и их комплексов. Последнее отчетливо заметно на примере эмбриогенеза, когда гены, полученные от отца, стимулируют «эгоистические» попытки плода к более интенсивному росту и развитию в ущерб здоровью организма матери. В результате, мужские и женские конкурентные стратегии постоянно усложняются. Закон Красной Королевы действует применительно к человеку вне зависимости от уровня общественного развития. Он столь же актуален в постиндустриальном обществе, как и в любом традиционном.

Глава 6

Манипулирование родительским вкладом

6.1. Возраст партнерши и пол ребенка

Кросс-культурный анализ возраста вступления в брак свидетельствует о том, что во всех без исключения обществах при выборе невесты особое внимание уделяется ее возрасту. Молодым женщинам повсеместно отдается предпочтение, и это обстоятельство часто объясняется с позиций женской плодовитости и фертильности (молодая женщина может успеть родить больше детей до наступления менопаузы). Но только ли общее количество детей является причиной подобных универсальных предпочтений? Может возраст матери каким-то образом связан с полом ее потомков (в первую очередь, ее первенцев)? Ведь известно, что в большинстве обществ родители оказывают явное предпочтение сыновьям. Это определяется в значительной мере культурными факторами: наследование движимого и недвижимого имущества, титула или звания по мужской линии, патриархальностью и патрилокальностью, равно как перспективами более высокого репродуктивного успеха мальчика, по сравнению с девочкой. Мне представляется, что существуют определенные основания, чтобы ответить на этот вопрос положительно. Уже в 60-е годы XX века было показано, что вероятность рождения мальчика тем выше, чем моложе родители. Для женщин, родивших в возрасте 18-20 лет, соотношение родившихся мальчиков и девочек было 120:100, тогда как для матерей 38-40 лет это соотношение было обратным — 90:100. Установлено также, что у первородящих женщин мальчики рождаются чаще, чем девочки.

Каждые последующие роды повышают вероятность рождения девочек. Кроме того, если к моменту овуляции сперматозоид уже находится в половых путях женщины, больше вероятность рождения девочки, если же он попадает туда после овуляции — возрастает вероятность рождения мальчика.

Наблюдения также показывают, что мальчиков в большинстве традиционных обществ дольше кормят грудью и ухаживают за ним более тщательно. Смертность мальчиков выше, чем у девочек. Мальчики склонны к более рискованным играм не только в традиционных, но и в индустриальных обществах (трудно представить девочек, которые ищут ржавые снаряды и пытаются их взрывать). Кроме того, распространение практики набегов и военных рейдов даже в условиях традиционных обществ существенно снижает процент молодых мужчин в популяции. Эти обстоятельства определили не только большую желательность рождения сыновей, но и развитие различных культурных традиций, направленных на ограничение количества рождающихся девочек. Хотя соотношение полов при рождении всегда чуть смещено в сторону мужского пола, во многих культурах количество новорожденных девочек сводится практически к нулю, причем прибегают даже к инфантициду.

Кто-то из читателей, возможно, задаст вопрос: если во многих традиционных обществах из-за полигинии сильна конкуренция между мужчинами, почему же в этих обществах родители предпочитают мальчиков девочкам? Можно ли это объяснить естественной убылью мужской части группы, коль скоро убыль не отменяет конкуренции?

Действительно, антропологи произвели подсчет, который показал, что в большинстве традиционных обществ родители больше и лучше кормят мальчиков, уделяют им больше внимания, чем девочкам. В терминах этологии это называется «манипулирование родительским вкладом». Данное явление вполне объяснимо с точки зрения репродуктивного успеха. Вспомним снова о том, что репродуктивный потенциал у мужчин выше. Это означает, что родители сына теоретически могут иметь больше внуков, чем родители дочери. Если жизненный успех индивида оценивать в количестве собственных генов, переданных следующему поколению, то сыновей иметь выгоднее.

Гипотеза Трайверса-Вилларда предсказывает, в каких случаях родители будут больше заботиться о сыновьях, чем о дочерях. Важнейшим условием является наличие стабильной, хорошо выраженной системы социальной стратификации и возможность практики полигинии. Туркмены йомуты, обитающие на территории Ирака, представляют собой хорошую иллюстрацию применимости данной гипотезы к человеческим популяциям. Американский антрополог Вильям Айронс провел несколько лет (1973-1974 гг.) среди туркмен йомутов и определил, что средний уровень плодовитости мужчин (10,6 ребенка) существенно превышал таковой у женщин (7,7 ребенка). Йомуты — достаточно специфичная группа, в том плане, что они вступают в брак достаточно поздно: средний возраст вступления в брак у женщин равен 30,1 года, мужчин и того выше — 39,6 года. Репродуктивный успех мужчин и женщин старше 45 лет также различался: 5,12 и 3,87 соответственно. Репродуктивная кривая для мужчин и женщин отчетливо различаются: очевидно, что рождение ребенка у женщины старше 45 лет явление достаточно редкое, тогда как для мужчин вполне обыденное. По подсчетам В. Айронса число детей, родившихся у женщин старше 45 лет, примерно соответствовало 0,25, тогда как мужчины в возрасте 45-75 лет в среднем являлись отцами 4,3 ребенка. Такая ситуация для женщин в традиционных обществах типична, поскольку по данным антропологов менопауза здесь наступает в возрасте 45 лет.

У йомутов, как и у большинства групп, практикующих многоженство, часть мужчин вовсе не имеют жен, тогда как меньшая, более обеспеченная часть имеет больше одной жены. В этих условиях наблюдается отчетливая тенденция уделять больше заботы и внимания сыновьям. На 1567 мужчин в возрасте от рождения до 29 лет у йомутов приходилось 1436 женщин.

В большинстве обществ родители предпочитают мальчиков. Но не забудем о том, что в полигинных обществах репродуктивный успех мужчин сильно варьирует: у кого-то десятки жен и множество детей, а кто-то совсем лишен возможности передавать свои гены. Ясно, что чем богаче семья, тем скорее можно ожидать, что сын без жены не останется. Отсюда кажущийся парадокс: чем выше экономический статус семьи, тем больше вероятность, что будет убита новорожденная девочка. Предсказания о предпочтении сыновей в семьях с высоким статусом оказывались верными для Китая, Северной Индии, средневековой Европы и многих других зон.

Достоверную информацию (летописи и прочие документы) удалось собрать по некоторым культурам, начиная с XIV века! Например, англичане в период колонизации Индии заметили, что в некоторых кастах, если верить сведениям, которые подавали местные власти, вообще не рождаются девочки. Ясно, что естественным феноменом это быть не могло. Стали более пристально следить за населением, и выяснилось, что в некоторых высоких кастах предпочитают убивать всех новорожденных девочек, а жен сыновьям брать из более низких каст (Таблица 6.1). Девушкам же бывает трудно найти жениха в пределах собственной касты, а из низшей касты брать категорически запрещено. Англичане попытались исправить эту ситуацию, обещая существенные денежные премии родителям за сохраненную девочку. Убивать перестали, но за дочерьми так плохо ухаживали, что несчастные девочки умирали в течение первого года жизни.

Таблица 6.1. Абсолютное количество мужчин и женщин брачного возраста (дано по Dickenian, 1979)

Обратные стратегии — предпочтения дочерей встречаются крайне редко, и возникают они не случайно, а связаны с какими-то кризисами в обществе или характерны для малоимущих слоев населения. Типичный пример родительского предпочтения девочек приводит американский антрополог Ли Кронк, много лет проработавший среди макогодо. Макогодо — в недавнем прошлом охотники-собиратели, обитающие на севере Кении, говорящие на языке северо-кушитской лингвистической группы. В качестве выкупа за невесту мужчины макогодо традиционно преподносили ее родителям пчелиные ульи. Вследствие британского влияния в Кении в начале XX века, сопровождавшегося существенным ростом популяции и миграциями населения, макогодо стали постоянно контактировать с соседними масае-язычными группами (включая самбуру, собственно масаев, диггири и пр.).

По мере общения с соседними, более высокостатусными группами, макогодо постепенно утратили собственный язык и стали говорить по-масайски, кроме того, в новых условиях существования они стали осваивать скотоводство. Макогодо в наши дни остаются одним из наиболее низкостатусных племен в местной иерархии по критериям богатства и брачного успеха. Контакты с соседними скотоводческими племенами повлекли за собой обмен брачными партнерами. Однако этот обмен в случае макогодо носил односторонний характер: они выдавали девушек в соседние группы, тогда как юноши макогодо не имели практически никаких шансов получить невесту из соседнего племени в силу низкого статуса в иерархии местных племен. Соседи, говорящие на масайском языке, смотрели на макогодо сверху вниз и презрительно говорили о них как об «И-torrobo» (термин, обозначающий образ жизни, который могут вести разве что дикие животные — охота и собирательство). Чтобы получить невесту даже из собственного племени, в новых условиях требовался выкуп в виде определенного числа голов рогатого скота, а макогодо могли предложить в подарок лишь ульи.

Анализ ситуации показал следующее: родителям девушек было выгодно отдавать их в жены масаям, потому что те платили за невесту выкуп скотом. А иметь скот означало в новых условиях — иметь больше шансов на обеспеченную жизнь и лучшие перспективы для вступления в брак для других детей. Тенденция сохранилась и в наши дни: девушек макогодо чаще отдают в жены мужчинам из масайских племен. Уровень полигинии среди макогодо много ниже, чем у соседей, возраст вступления в первый брак у мужчин — существенно выше. Единственным выходом для мужчин макогодо оказалось быстрое освоение навыков скотоводства и разведение собственного скота. Однако и сейчас макогодо остаются самыми бедными среди окружающих племен, и размеры их стад — существенно меньше.

В новых условиях поведение родителей макогодо полностью соответствует предсказаниям гипотезы Трайверса-Вилларда: они откровенно отдают предпочтение дочерям. Данные полевых исследований Ли Кронка в 1985-1987 гг. свидетельствуют об отчетливом смещении объема родительского вклада в пользу дочерей. Прежде всего это проявлялось в соотношении полов у детей в возрасте 0-4 года: на 67 мальчиков в 1986 г. у макогодо приходилось 100 девочек. Матери дольше кормили девочек грудью и чаще обращались за медицинской помощью, когда те болели. О девочках больше заботились не только матери, но и другие родственники (Таблица 6.2).

Таблица 6.2. Забота о детях, по материалам наблюдений за каждым ребенком (дано по Cronk, 2000)

Обозначения: среднее расстояние до нянек дано в метрах; приводится средний процент времени, в течение которого ребенка держали на руках и кормили.

Антропометрические измерения детей макогодо показали, что рост и развитие девочек происходит более благополучно, чем мальчиков.

Другой пример резкого смещения родительского вклада в пользу девочек приводят в своей работе Т. Беречки и Р. Данбар, наблюдавшие венгерских цыган. У этой этнической группы очень низкий социатьный статус в рамках венгерского общества, и если дочери, выросшие в цыганской семье, имеют некоторый шанс выйти замуж за венгра и тем самым улучшить свое положение, то у сыновей такого шанса нет — венгерская женщина никогда за цыгана замуж не пойдет. Поэтому матери и отцы (очевидно, неосознанно) больше внимания уделяют девочкам: их дольше кормят грудью, с ними больше занимаются, стараются лучше обеспечить и дать образование. Кроме брачных перспектив для детей, в том же направлении действует и другой фактор. У венгерских цыган существует традиция, приносящая родителям девочки дополнительную выгоду: первая дочь обязана длительное время оставаться с родителями и помогать им воспитывать последующих детей, играя роль няньки. Зачастую старшие дочери остаются с родителями и помогают им даже после того, как выходят замуж. Подсчитано, что в цыганских семьях, в которых имеется старшая дочь, интервалы между родами у матери меньше, количество детей больше — иначе говоря, эффективность репродукции матери заметно повышается.

Предпочтение девочек наблюдается также в беднейших семьях в современных Соединенных Штатах. Гулин и Робинс показали, что матери со среднегодовым доходом ниже $10 000, равно как и матери-одиночки, чаще и в среднем на 5,5 месяцев дольше кормили грудью дочерей, чем сыновей.

Кстати сказать, реально наблюдаемые модели поведения часто идут вразрез с тем, что сами родители сообщают по поводу своего отношения к детям. В этом алане прямые этологические наблюдения являются исключительно ценным источником сведений о поведении человека. Опросы, проведенные среди матерей макогодо в 1986 и 1993 гг. показали, что они не склонны отдавать предпочтение девочкам, их отношение можно было характеризовать как уравновешенное с легким креном в сторону предпочтения мальчиков (Таблица 6.3). Однако прямое наблюдение с очевидностью свидетельствовало о фаворитизме по отношению к девочкам.

Таблица 6.3. Предпочтения детей мужского и женского пола у матерей макогодо (дано по Cronk, 2000)

Расхождение реального поведения и сообщений, полученных при разговоре с матерями, может поставить в тупик человека, далекого от антропологии. Однако разгадка достаточно проста: для культуры самих макогодо, равно как и культурных представлений соседних масаеязычных народов, типично предпочтение сыновей. Высказываемые матерями макогодо предпочтения следует, скорее, расценивать как желание или стремление соответствовать нормам масайской культуры, как попытку создать впечатление у окружающих об их сходстве с соседями, а не как передачу информации об истинном положении вещей. В силу сложившихся условий жизни и культурного окружения, макогодо вряд ли сформируют культурные стереотипы, открыто озвучивающие предпочтения детей женского пола, а вот на поведенческом уровне такая тенденция будет сохраняться до тех пор, пока статус этой группы будет сохраняться низким на региональном уровне.

6.2. Порядок рождения и манипулирование родительским вкладом у человека

В исследованиях в области эволюционной антропологии в последние годы большое внимание уделяется вопросу о роли раннего социального опыта в формировании поведения человека и его жизненного успеха. В непосредственной связи с этой проблематикой изучаются стратегии манипулирования родительским вкладом и избирательностью родителей в отношении к детям разного пола и ранга по порядку рождения.

Этнографическая литература изобилует фактами родительского фаворитизма по отношению к мальчикам (выше мы уже останавливались на эволюционных теориях, позволяющих объяснить данное явление), ф. Салловей, ориентируясь на теоретические постулаты эволюционной теории, убедительно показал в своей книге, что порядок рождения, наряду с полом, может служить одним из факторов, напрямую влияющих на адаптацию человека к социальному окружению, и одним из условий жизненного успеха. Эффект порядка рождения становится понятным, если рассматривать его как одно из проявлений эволюционностабильных стратегий у человека. Порядок рождения определяет семейные «ниши», различающиеся по размерам родительского вклада и по детерминируемой ими в дальнейшем социальной ориентации индивида. В основе эволюционно-психологической концепции порядка рождения лежит теория «конфликта между родителями и потомством», предложенная Трайверсом в 1974 г., согласно которой каждый ребенок требует от родителей больше ресурсов, чем те могут предоставить. Теоретически брат или сестра должны являться социальными союзниками, однако известно, и об этом пишет крупнейший специалист по родительскому поведению Т. Клаттон-Брок, что сиблинги (братья и сестры) постоянно соперничают за внимание родителей и их ресурсы, которых всегда оказывается недостаточно.

В нашей работе, проведенной совместно с Е. Ю. Бойко (Бутовская, Бойко, 2001) отчетливо показано, что на фоне конфликта родители-дети родители склонны избирательно относиться к своему потомству. Фаворитизм проявляется в самых разных формах и сферах жизни, начиная с питания и заканчивая проявлением родительской ласки. В результате у детей вырабатываются адаптивные стратегии получения доступа к родительским ресурсам, а отношения сиблингов часто носят амбивалентный характер.

Совокупная приспособленность родителей напрямую связана с будущей репродуктивной способностью детей: чем больше здорового потомства оставят дети, тем более успешными оказываются их родители с точки зрения эволюционной теории. В силу этих рассуждений очевидно, что старший ребенок является более «ценным ресурсом», ибо он имеет больше шансов стать родителем при жизни своих отца и матери.

Разумеется, родительский фаворитизм в отношении старшего ребенка бывает всячески замаскирован (родительское отношение меняется в соответствии с меняющимися потребностями и возможностями ребенка), однако он становится очевидным при необходимости выбора в экстремальной ситуации. Когда один ребенок должен быть принесен в жертву, чтобы спасти остальных, с наибольшей вероятностью пожертвуют младшим, и это является по мнению М. Дали и М. Вильсон кросс-культурной универсалией. Как показал в своем фундаментальном исследовании ф. Салловей, именно собственная безопасность делает старших детей защитниками родительских ценностей, более консервативными и желающими сохранения status quo в семье, в то время как остальные дети, и особенно средние, более склонны быть «бунтовщиками и мятежниками».

Возраст родителей оказывает существенное влияние на их внимание к детям — чем старше родители, тем больше они вкладывают в своих детей. Это происходит потому, что вероятность появления новых детей с возрастом становится все меньше (однако родители действуют так скорее бессознательно, нежели с четким осознанием причин своего поведения). Ценность ребенка любого возраста у пожилых родителей возрастает, т. к. их совокупная приспособленность начинает все больше зависеть от репродуктивной способности детей.

Хотя изначально более высокий статус и большая включенная приспособленность дают старшему ребенку «преимущество в соискании родительского вклада», оно может быть нивелировано растущим желанием стареющих родителей посвятить себя младшему ребенку, как последнему произведенному ими наследнику, и кроме того, самому слабому и уязвимому в силу возраста. Последний ребенок обычно становится «маленьким любимцем всей семьи». В результате, как показали кросс-культурные исследования, проведенные нами совместно с коллегами из стран Западной Европы и Северной Америки, в проигрыше по всем статьям остаются средние отпрыски (Rohde et al., 2003).

Даже если родители, казалось бы, обо всех заботятся одинаково, в целом средние дети получают меньше ресурсов, чем остальные. Случайно ли, что средние дети стремятся быстрее обрести независимость и завести собственную семью?

Нами были проведены количественные исследования родительского фаворитизма у русских, армян, бурят, калмыков и крымских татар. Действительно, средние дети у русских меньше других оказались привязаны к родителям, сильно — к сиблингам и более всего — к друзьям и партнерам. У крымских татар модель привязанностей для средних детей оказалась практически полностью противоположной предсказаниям эволюционных психологов: мать была близка средним детям гораздо больше, чем старшим и младшим, а, кроме того, средние дети меньше всего привязаны к неродственникам. Армяне не обнаружили каких-либо ярких тенденций в картине привязанностей, кроме, пожалуй, несколько более выраженного предпочтения сиблингов у средних детей. В бурятской выборке ни старшие, ни средние дети не демонстрировали ни одной из предсказываемых ф. Салловеем модели предпочтений.

Любопытен тот факт, что у крымских татар средние дети чаще, чем у всех других групп, выбирают мать и родственников в качестве объекта своей наибольшей привязанности (против всех ожиданий ф. Салловея и его коллег). Возможно, что крымские татары в силу до сих пор сохраняющихся черт родового общества были существенно ограничены в своем общении кругом родственников, в результате чего с друзьями и партнерами они общались меньше, чем русские. У русских в круг первостепенных партнеров по общению традиционно включались друзья и потенциальные женихи и невесты, у крымских татар, армян и бурят — преимущественно родственники. Таким образом, весьма вероятно, что привязанность крымских татар к матери и к родне является компенсаторным психологическим механизмом, а не свидетельством ответной реакции на сильное материнское предпочтение. Тем более, что по собственному ощущению средних детей у татар мать любит их как раз меньше остальных сиблингов.

Что касается материнского фаворитизма и привязанностей у юношей и девушек, то только русские продемонстрировали четко выраженную тенденцию выбирать мать как наиболее близкого человека, когда они сами любимы ею больше, нежели сиблинги. Данный факт свидетельствует в пользу нашей догадки об искажениях в семейных отношениях в культурах с большей ориентацией на семейные ценности (в нашем исследовании это татары, армяне и буряты) (Бутовская, Гуччнова, Бойко, 2004). Если же обратиться к привязанностям у русских вне зависимости от фаворитизма, то средние дети выбирали родителей и сиблингов действительно реже всех остальных, а друзей и партнеров — гораздо чаще. Ни в одной из трех традиционных культур такой «чистой эволюционно-психологической» закономерности не наблюдалось.

Связь между выбором матери в качестве объекта привязанности и обозначением себя как семейного миротворца с одной стороны, и между выбором прочих лиц и ролью мятежника — с другой, четко прослеживалась нами во всех четырех культурах, что подтверждает базовые положения об эволюционных корнях конфликта родители — дети.

Глава 7

Сексуальные стратегии мужчин и женщин

7.1. Теория сексуальных стратегий

Начиная с 1972 г. зоологи стали широко использовать теорию полового отбора для объяснения феномена сексуальности у животных. Однако до конца 70-х годов XX века ее даже не пытались применять к анализу феномена человеческой сексуальности.

Формулируя теорию полового отбора, Ч. Дарвин не смог до конца объяснить причин, по которым такой отбор иногда благоприятствует признакам, не связанным с индивидуальными преимуществами в выживании, а порой и откровенно затрудняющим выживание особей-носителей. Объяснение было дано лишь 100 лет спустя. Дональд Саймонс, специалист в области эволюционной антропологии, сформулировал в 1979 г. теорию сексуальных стратегий, в рамках которой постулировалось наличие половых различий в функционировании мозга у всех видов млекопитающих, включая человека.

В 1979 г. Саймонс опубликовал труд «Эволюция человеческой сексуальности», ставший в настоящее время классическим. Развивая свои представления о сущности полового отбора в человеческом обществе, Саймонс исходил из соображений, что все наши психологические характеристики можно разделить на две категории: результат естественного отбора (суть адаптации), и побочный результат отбора (характеристики могут быть нейтральными и даже вредными для выживания).

Саймонс дал исчерпывающее объяснение причин существующих в то время концептуальных заблуждений, наводнивших литературу по сексуальному поведению. В американской научной мысли того времени преобладали бихевиористские взгляды на поведение человека, в русле которых внешние проявления поведения считались единственно возможным объектом исследования. Он доказал в своем труде, что подобная постановка вопроса ошибочна. Возьмем, к примеру, такое явление как кратковременные сексуальные связи. С математической точки зрения среднее число таких связей одинаково для мужчин и женщин. Однако сходство внешних проявлений поведения скрывает за собой существенные различия в психологических установках относительно желательного количества половых партнеров: мужчины выражают желание иметь больше кратковременных партнерш, чем женщины — кратковременных партнеров.

Откровенные различия в психологических установках мужчин и женщин маскируются реально демонстрируемым поведением (фактическое поведение ограничено целым рядом средовых, социальных и личностных факторов).

Д. Саймонс (Symons, 1979) заключает, что теоретические представления о сексуальных стратегиях человека следует строить на основе изучения их психологических механизмов, а не отталкиваясь от реально наблюдаемого поведения.

Вывод о начичии специфических психологических механизмов отбора половых партнеров у человека явился достаточно смелым шагом. В американской психологии того времени преобладали скиннеровские идеи о наличии универсатьных психологических механизмов, действующих сходным образом в разных сферах поведения человека, будь-то при выборе полового партнера, пищевых объектов, мест отдыха или партнеров по кооперации. Идеи Саймонса по своей сути были ближе к этологическим представлениям об основах поведения. По теории этологов внешние стимулы (температура, освещенность, наличие пищи, наличие хищников и пр.) в коматексе с внутренними факторами (мотивации, готовность к проявлению данного поведения, связанная с непосредственным физиологическим состоянием) запускают работу конкретных центров поведения (врожденный разрешающий механизм), которые имеются в мозгу индивида.

У мужчины и женщин в процессе эволюции сформировались различные предпочтения, связанные с выбором партнера:

1) у человека женский пол достоверно больше вкладывает в потомство, чем мужской, поэтому желание иметь доступ к большему числу партнеров — адаптивно для мужчин, но не для женщин;

2) мужчины и женщины ориентируются на разные качества при выборе партнера: мужчины ищут в женщине те качества, которые сигнализируют о ее репродуктивной ценности, а женщины — качества, свидетельствующие о способности мужчины обеспечить ресурсами и защитой ее и потомство.

Примечательно, что в рамках своей книги Саймонс говорит также о том, что далеко не все аспекты человеческой сексуальности следует считать адаптациями По его мнению, молочные железы у мужчин являются побочным продуктом эволюции, связанным с формированием универсального дизайна тела у мужчин и женщин, тогда как оргазм у женщин является побочным продуктом оргазма у мужчин. Последнее оказалось неверным, о чем свидетельствуют данные приматологов и эволюционных психологов. Однако базовая идея о том, что не все аспекты сексуальности человека следует считать адаптивными, оказалась исключительно продуктивной и получила дальнейшее развитие в трудах многих специалистов по эволюции репродуктивного поведения человека.

В последние несколько десятилетий теория сексуальных стратегий особенно активно разрабатывается в работах американских эволюционных психологов Д. Басса (Buss 1989, 1998) и Л. Мили (Mealey, 2000). В значительно мере благодаря стараниям этих исследователей, теория сексуальных стратегий послужила основой для интеграции эволюционной биологии и психологии человеческой сексуальности.

Сексуальная психология человека представляет собой комплекс стратегий выбора постоянного и кратковременного полового партнера, каждая из которых активируется под влиянием специфических социальных и сексуальных факторов. Мужчины и женщины демонстрируют разную степень сексуального влечения и потребности в новизне полового партнера. Мужчины и женщины во всех культурах ориентированы на разные качества при поиске постоянного полового партнера. Оба пола проявляют ревность, однако у мужчин она связана, в первую очередь, с боязнью физической измены партнерши (в основе такой боязни лежит неуверенность в отцовстве), а у женщин ревность больше сопряжена с вероятностью эмоциональной измены. Мужская ревность концентрируется на поиске признаков сексуальной измены постоянной партнерши, что не удивительно, ведь от правильного выбора партнерши и от способности мужчины предотвратить измены зависит, в сущности, его репродуктивный успех.

С точки зрения первобытной женщины, сексуальная неверность мужчины сама по себе никак не снижает ее уверенности в материнстве. Но измены могут быть чреваты потерей части отцовского вклада, который мужчина мог бы внести в обеспечение ее собственных детей. В силу обозначенных базовых различий между полами, теория сексуальных стратегий предсказывает, что мужская ревность будет проявляться применительно к постоянной партнерше идентичным образом во всех культурах и в существенной мере провоцироваться признаками женской сексуальной измены.

Напротив, выраженность женской ревности и ее проявления будут существенно варьировать от культуры к культуре, а также от ситуации к ситуации.

7.2. Общие принципы различий между полами

Хотя у каждого вида животных могут присутствовать собственные отличия тактики сексуального поведения, можно выделить целый ряд универсальных моделей поведения. В своей замечательной книге «Половые различия: Онтогенетические и эволюционные аспекты сексуальных стратегий» Линда Миле обращает внимание на следующие принципиальные половые различия в стратегиях спаривания.

Половые различия в стратегиях спаривания определяются такими факторами как доступность партнера, степень сексуальной возбудимости и преданность партнеру.

1. Доступность представителей противоположного пола: в силу того обстоятельства, что самцы обычно прикладывают больше усилий в обеспечении себя сексуальными партнершами, именно самцы оказываются более доступным полом. В зависимости от вида такая доступность может проявляться в форме большей мобильности мужского пола, более продолжительного сезона спаривания (у видов с сезонным размножением), более выраженных половых демонстраций, более частой инициативой сексуальных контактов и более частой готовностью откликаться на сексуальную инициативу партнерш.

2. Возбудимость: вследствие большего вклада усилий в сам процесс спаривания, самцы, как правило, возбуждаются быстрее и с меньшими усилиями, чем самки. Возбудимость подразумевает более высокую чувствительность к сексуальным стимулам, более выраженную реакцию на стимул, более высокую частоту реакции и сексуальную реакцию на более широкий круг стимулов (сексуальных и несексуальных).

3. Преданность: вследствие большего вклада усилий в сам процесс спаривания, самцы чаще, чем самки ориентированы на поиск большого количества партнерш. Эта мотивация проявляется в виде стремления к внебрачным связям в условиях социальной моногамии, большей вероятности применения силы для получения доступа к партнерше, большей ориентации на полигинию, чем на полиандрию.

Половые различия в стратегиях взаимодействия проявляются по таким параметрам как непосредственное вмешательство в спаривание, ограничение круга потенциальных половых партнеров, извлечение ресурсов, находящихся в пользовании партнера.

1. Вмешательство в спаривание: как тактика, более типична для самцов. Эта тенденция проявляется в форме доминирования, при которой самец доминант устраняет конкурентов из размножения, и непрямых конкурентных стратегий, типа «конкуренции спермы».

2. Ограничение круга потенциальных партнеров: также можно назвать типично мужской стратегией. Эта стратегия проявляется в формировании гаремов и пастьбы самок, химическом манипулировании женской фертильностью, угрозы сексуального насилия, насильном спаривании, инфантициде.

3. Извлечение полезных ресурсов: тактика в большей мере типична для самок. Она включает в себя обмен секса на ресурсы питания и другие ценные ресурсы, формирование ложных признаков уверенности в отцовстве, сексуальный каннибализм (например, после спаривания самка богомола может поедать самца-партнера).

Мужской и женский пол существенно различаются по родительским стратегиям. Стратегии родителей могут принимать форму родительской заботы, они опосредованы типом систем спаривания и могут варьировать в зависимости от конкретных условий.

1. Родительская забота: у видов с наружным оплодотворением (насекомых, рыб, червей) родительская забота может совсем отсутствовать, либо оба пола заботятся о потомстве. У видов с внутренним оплодотворением, в силу неуверенности в отцовстве, чаще забота о потомстве ложится на плечи самки.

2. Система спаривания определяет, кто из родителей будет заботиться о потомстве, у видов с внутренним оплодотворением вероятность того, что оба родителя будут заботиться о потомстве, может быть вычислена из расчета того, насколько присутствие второго родителя повышает вероятность выживания детенышей. У тех видов, у которых присутствие второго родителя слабо влияет на выживание потомства, обычно воспитывает детенышей одна самка. Постоянные пары формируются только у тех видов, где участие обоих родителей необходимо и существенным образом повышает шансы детенышей на выживание (например, у гиббонов, тити, каллимико).

3. Факультативная изменчивость: родители могут варьировать свой вклад в детенышей. Матери варьируют родительский вклад с учетом качества потомства, качества партнера, наличия ресурсов, собственного статуса и здоровья. Отцы варьируют свой вклад, отталкиваясь от таких факторов, как уверенность в отцовстве, качество полового партнера, наличие ресурсов и реальных собственных возможностей.

7.3. Брак в эволюционной перспективе

Брак человека представляет собой универсалию, присутствующую во всех без исключения человеческих обществах. Это социальный институт, регламентирующий социально-экономические отношения брачных партнеров, а также их взаимоотношения с родственниками и свойственниками. Вместе с тем, брак предполагает длительные репродуктивные отношения между мужчиной и женщиной, в этом аспекте его сущность достаточно убедительно объясняют теории эволюционной антропологии. Возникновение долговременных связей между мужчиной и женщиной объясняется необходимостью разделения труда между полами и возрастающим значением отцовского вклада, поскольку новорожденный ребенок рождается совершенно беспомощным и остается полностью зависимым от родителей многие годы (модель снабженца или хорошего отца).

Данные палеоантропологии показывают, что в процессе эволюции человека последовательно удлинялся период младенчества и детства, а количество потомства определялось потенциальным уровнем плодовитости и интервалами между родами. В этих условиях, наряду с материнским вкладом, неизбежно возрастала роль отцовского вклада. Помимо этого, формирование постоянных связей обеспечивало мужчине монопольный доступ к плодовитой женщине (модель усилий по спариванию).

Данные стандартной кросс-культурной выборки из современных традиционных обществ свидетельствуют, что супружеская неверность выступает наиболее частой причиной для развода. Более того, супружеская неверность (в основном, правда, это касается женщин) жестоко наказуема в рамках обычного права, а также сводом законов во многих государственных обществах. Между тем, невзирая на явные опасности и возможные проблемы, многочисленные факты говорят о том, что сексуальная неверность столь же универсально распространенное явление в человеческих обществах, как и брак. Факторами риска супружеской неверности являются молодость и некоторые черты личности (нарциссизм, низкий уровень сговорчивости). Кроме того, вероятность адюльтера также зависит от удовлетворенности браком, длительности брака и потенциальных возможностей для измены.

Ряд авторов критикуют модель отца-кормильца, указывая на то обстоятельство, что в обществах простых охотников-собирателей мужчина обязан делиться охотничьей добычей с другими членами группы и, тем самым, не может с должной эффективностью обеспечивать собственную семью. В качестве аргумента они апеллируют к тому обстоятельству, что наиболее престижной добычей охотника является дичь крупного размера, которую, собственно, и делят с другими присутствующими. Если бы мужчина хотел максимально заботиться о собственной семье, он бы предпочтительно охотился на дичь среднего и мелкого размера, тогда бы она практически вся доставалась семье. Однако он все же предпочитает рисковать, охотясь на крупного зверя. Почему? Возможно первоочередной целью охотника является не снабжение семьи, а нечто иное. Например, обретение социальных и сексуальных бонусов от демонстрации охотничьего мастерства и дележа добычи с другими членами группы. Если подобное допущение справедливо, то постоянные брачные пары стали формироваться в человеческом обществе не для оптимизации родительского вклада, а для снижения конкуренции между мужчинами за сексуальных партнерш. То есть такое поведение лучше интерпретируется в рамках модели усилий по спариванию, чем на взаимовыгодный обмен гарантированного секса со стороны женщин на обязанности мужчин по защите и обеспечению пропитанием. Возможно определенную роль играли оба стимулирующих фактора.

Однако наблюдения и интервью с представительницами обществ охотников-собирателей (хадза Танзании) больше свидетельствуют в пользу модели отца-кормильца. Действительно, женщины хадза предпочитают вступать в брак с лучшими охотниками и выражают открытое негодование, узнав, что муж завел любовницу, или хочет взять еще одну жену (Бутовская, Буркова, 2011). В пользу модели отца-кормильца говорят также данные, полученные Винкингом с соавторами для тсимани Боливии, которые живут за счет земледелия, охоты и рыболовства (Winking et al., 2007). Оказалось, что вероятность супружеских измен напрямую зависит от числа маленьких детей в семье и возраста мужчины. В течение жизни мужчина может переключаться с одной модели на другую: в молодости он делает больший упор на усилия по спариванию, а становясь старше, переориентируется на модель отца-кормильца. Подобные трансформации мужского поведения с возрастом типичны как для традиционных обществ (например, для датога, масаев и самбуру Восточной Африки), так и современных.