Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

On entering the dining-room, by the orders of the individual in gaiters, Rebecca found that apartment not more cheerful than such rooms usually are, when genteel families are out of town.	Войдя, по указанию субъекта в гетрах, в столовую, Ребекка нашла это помещение таким же малоуютным и унылым, какими обычно бывают подобные апартаменты, когда знатные семейства уезжают из города.
The faithful chambers seem, as it were, to mourn the absence of their masters.	Верные покои как будто оплакивают отсутствие своих хозяев.
The turkey carpet has rolled itself up, and retired sulkily under the sideboard: the pictures have hidden their faces behind old sheets of brown paper: the ceiling lamp is muffled up in a dismal sack of brown holland: the window-curtains have disappeared under all sorts of shabby envelopes: the marble bust of Sir Walpole Crawley is looking from its black corner at the bare boards and the oiled fire-irons, and the empty card-racks over the mantelpiece: the cellaret has lurked away behind the carpet: the chairs are turned up heads and tails along the walls: and in the dark corner opposite the statue, is an old-fashioned crabbed knife-box, locked and sitting on a dumb waiter.	Турецкий ковер сам скатался и смиренно уполз под буфет; картины притаились под листами оберточной бумаги; висячая лампа закуталась в коричневый холщовый чехол; оконные занавески напялили на себя всякую ветошь; мраморный бюст сэра Уолпола Кроули глядит из своего темного угла на голые столы, на медный каминный прибор, обильно смазанный жиром, и на пустые подносы для карточек на каминной доске; ящик с бутылками укрылся под ковром; стулья, перевернутые вверх тормашками и поставленные друг на друга, жмутся к стенам; а в темном углу, против мраморного сэра Питта, взгромоздился на столик старомодный грубый поставец, запертый на замок.
Two kitchen chairs, and a round table, and an attenuated old poker and tongs were, however, gathered round the fire-place, as was a saucepan over a feeble sputtering fire.	Однако поближе к камину собралось кое-какое общество: два табурета, круглый стол, погнутая старая кочерга и щипцы, а на слабо потрескивавшем огне грелся сотейник.
There was a bit of cheese and bread, and a tin candlestick on the table, and a little black porter in a pint-pot.	На столе лежали кусочек сыра и ломоть хлеба, а рядом с жестяным подсвечником стояла кружка с остатками черного портера.
"Had your dinner, I suppose?	- Обедали? Так я и думал.
It is not too warm for you?	Вам не жарко?
Like a drop of beer?"	Хотите глоток пива?
"Where is Sir Pitt Crawley?" said Miss Sharp majestically.	- Где сэр Питт Кроули? - надменно произнесла мисс Шарп.
"He, he!	- Хе-хе!
I'm Sir Pitt Crawley.	Я и есть сэр Питт Кроули!
Reklect you owe me a pint for bringing down your luggage.	Помните, вы должны мне пинту пива за то, что я перенес ваши веши.
He, he!	Хе-хе-хе!
Ask Tinker if I aynt.	Спросите у Тинкер, кто я такой!
Mrs. Tinker, Miss Sharp; Miss Governess, Mrs. Charwoman.	Миссис Тинкер, познакомьтесь: мисс Шарп. Мисс гувернантка - миссис поденщица!
Ho, ho!"	Ха-ха-ха!

The lady addressed as Mrs. Tinker at this moment made her appearance with a pipe and a paper of tobacco, for which she had been despatched a minute before Miss Sharp's arrival; and she handed the articles over to Sir Pitt, who had taken his seat by the fire.	Леди, к которой адресовались, как к миссис Тинкер, только что вошла в комнату с трубкой и пачкой табаку, за которыми она была послана за минуту до прибытия мисс Шарп. Она вручила требуемое сэру Питту, занявшему свое место у камина.
"Where's the farden?" said he.	- Где фартинг сдачи? - сказал он.
"I gave you three halfpence.	- Я дал вам три полупенса.
Where's the change, old Tinker?"	Где же сдача, старуха?
"There!" replied Mrs. Tinker, flinging down the coin; it's only baronets as cares about farthings."	- Вот! - ответила миссис Тинкер, швыряя монету.- Только баронетам и под стать хлопотать о каких-то фартингах!
"A farthing a day is seven shillings a year," answered the M.P.; "seven shillings a year is the interest of seven guineas.	- Фартинг в день - семь шиллингов в год, -отвечал член парламента. - Семь шиллингов в год - это проценты с семи гиней.
Take care of your farthings, old Tinker, and your guineas will come quite nat'ral."	Берегите фартинги, старуха Тинкер, - и к вам потекут гинеи.
"You may be sure it's Sir Pitt Crawley, young woman," said Mrs. Tinker, surlily; "because he looks to his farthings.	- Можете быть уверены, барышня, что это сэр Питт Кроули, - угрюмо заявила миссис Тинкер,- судя уже по тому, как он трясется над своими фартингами.
You'll know him better afore long."	Вы скоро его узнаете!
"And like me none the worse, Miss Sharp," said the old gentleman, with an air almost of politeness.	- И, наверное, полюбите, мисс Шарп, - добавил старый джентльмен почти любезным тоном.
"I must be just before I'm generous."	- У меня уж такое правило: сперва справедливость, а уж потом щедрость.
"He never gave away a farthing in his life," growled Tinker.	- Он за всю свою жизнь и фартинга никому не подал, - проворчала Тинкер
"Never, and never wilname = "note" it's against my principle.	- Верно! И никогда не подам! Это против моих правил.
Go and get another chair from the kitchen, Tinker, if you want to sit down; and then we'll have a bit of supper."	Ступайте и принесите еще один табурет из кухни, Тинкер, если хотите сидеть. А потом мы поужинаем.
Presently the baronet plunged a fork into the saucepan on the fire, and withdrew from the pot a piece of tripe and an onion, which he divided into pretty equal portions, and of which he partook with Mrs. Tinker.	Тут баронет полез вилкой в сотейник, стоявший на огне, и вытащил оттуда немного требухи и луковицу. Разделив все это на две более или менее равные части, он одру протянул миссис Тникер.
"You see, Miss Sharp, when I'm not here Tinker's on board wages: when I'm in town she dines with the family.	- Видите ли, мисс Шарп, когда меня не бывает здесь, Тинкер получает на харчи. Если же я в городе, то она обедает за семейным столом.
Haw! haw!	Ха-ха-ха!
I'm glad Miss Sharp's not hungry, ain't you, Tink?"	Я рад, что мисс Шарп не голодна. А вы, Тинк?
And they fell to upon their frugal supper.	И они принялись за свой скудный ужин.

After supper Sir Pitt Crawley began to smoke his pipe; and when it became quite dark, he lighted the rushlight in the tin candlestick, and producing from an interminable pocket a huge mass of papers, began reading them, and putting them in order.	После ужина сэр Питт Кроули закурил трубку, а когда совсем стемнело, зажег тростниковую свечу в жестяном подсвечнике и, вытащив из бездонного кармана целый ворох бумаг, принялся читать их и приводить в порядок.
"I'm here on law business, my dear, and that's how it happens that I shall have the pleasure of such a pretty travelling companion to-morrow."	- Я здесь по судебным делам, моя дорогая, этому я и обязан тем, что буду иметь удовольствие ехать завтра с такой хорошенькой спутницей.
"He's always at law business," said Mrs. Tinker, taking up the pot of porter.	- Вечно у него судебные дела, - заметила миссис Тинкер, взявшись за кружку с портером.
"Drink and drink about," said the Baronet.	- Пейте, пейте себе на здоровье! - сказал баронет.
"Yes; my dear, Tinker is quite right: I've lost and won more lawsuits than any man in England.	- Да, моя дорогая. Тиикер совершенно права: я потерял и выиграл больше тяжб, чем кто-либо другой в Англии.
Look here at Crawley, Bart. v. Snaffle.	Вот посмотрите: Кроули, баронет, - против Снэфла.
I'll throw him over, or my name's not Pitt Crawley.	Я его в порошок сотру, или не быть мне Питтом Кроули!
Podder and another versus Crawley, Bart.	Поддер и еще кто-то - против Кроули, баронета.
Overseers of Snaily parish against Crawley, Bart.	Попечительство о бедных прихода Спэйлби -против Кроули, баронета.
They can't prove it's common: I'll defy 'em; the land's mine.	Им нипочем не доказать, что земля общинная. Плевать я на них хотел - земля моя!
It no more belongs to the parish than it does to you or Tinker here.	Она в такой же мере принадлежит приходу, как вам или вот Тинкер!
I'll beat 'em, if it cost me a thousand guineas.	Я побью их, хотя бы мне это стоило тысячу гиней.
Look over the papers; you may if you like, my dear.	Посмотрите-ка бумаги! Можете почитать их, если хотите!
Do you write a good hand?	А что, у вас хороший почерк?
I'll make you useful when we're at Queen's Crawley, depend on it, Miss Sharp.	Я воспользуюсь вашими услугами, когда мы будем в Королевском Кроули, так и знайте, мисс Шарп.
Now the dowager's dead I want some one."	Мамашу я похоронил, и, значит, мне нужна какая-нибудь переписчица.
"She was as bad as he," said Tinker.	- Старуха была не лучше его! - заметила Тинкер.
"She took the law of every one of her tradesmen; and turned away forty-eight footmen in four year."	- Тянула к суду каждого поставщика и прогнала за четыре года сорок восемь лакеев.
"She was close--very close," said the Baronet, simply; "but she was a valyble woman to me, and saved me a steward. "--And in this confidential strain, and much to the amusement of the new-comer, the conversation continued for a considerable time.	- Прижимиста была, что говорить, - спокойно согласился баронет. - Но очень ценная для меня женщина - сберегала мне расходы на управителя. И в таком откровенном тоне, к великой потехе вновь прибывшей, беседа продолжалась довольно долго.

Whatever Sir Pitt Crawley's qualities might be, good or bad, he did not make the least disguise of them.	Каковы бы ни были свойства сэра Питта Кроули, хорошие или дурные, но только он ни малейшим образом не скрывал их.
He talked of himself incessantly, sometimes in the coarsest and vulgarest Hampshire accent; sometimes adopting the tone of a man of the world.	Он не переставая разглагольствовал о себе - то на грубейшем и вульгарнейшем хэмпширском наречии, то принимая тон светского человека.
And so, with injunctions to Miss Sharp to be ready at five in the morning, he bade her good night.	Наконец, раз десять наказав мисс Шарп, чтобы она была готова в пять часов утра, он пожелал ей спокойной ночи.
"You'll sleep with Tinker to-night," he said; "it's a big bed, and there's room for two.	- Вы ляжете сегодня с Тинкер, - сказал он. -Кровать большая, места хватит на двоих.
Lady Crawley died in it.	На этой постели умерла леди Кроули.
Good night."	Спокойной ночи!
Sir Pitt went off after this benediction, and the solemn Tinker, rushlight in hand, led the way up the great bleak stone stairs, past the great dreary drawing-room doors, with the handles muffled up in paper, into the great front bedroom, where Lady Crawley had slept her last.	После такого пожелания сэр Питт удалился, и угрюмая Тинкер, с тростниковой свечою в руке, провела девушку по большой холодной каменной лестнице наверх, мимо больших мрачных дверей гостиной, у которых ручки были обернуты бумагой, в большую, выходившую на улицу спальню, где леди Кроули почила вечным сном.
The bed and chamber were so funereal and gloomy, you might have fancied, not only that Lady Crawley died in the room, but that her ghost inhabited it.	Кровать и комната имели такой похоронный и унылый вид, что можно было вообразить, будто леди Кроули не только умерла в этой спальне, по что дух ее и до сих пор здесь обитает.
Rebecca sprang about the apartment, however, with the greatest liveliness, and had peeped into the huge wardrobes, and the closets, and the cupboards, and tried the drawers which were locked, and examined the dreary pictures and toilette appointments, while the old charwoman was saying her prayers.	Пока старая поденщица читала молитвы, Ребекка с величайшей живостью обежала всю комнату, заглянула в огромные гардеробы, шкафы и комоды, попробовала, не открываются ли ящики, которые оказались запертыми, и осмотрела мрачные картины и туалетные принадлежности.
"I shouldn't like to sleep in this yeer bed without a good conscience, Miss," said the old woman.	- Кабы не то, мисс, что совесть у меня чиста, мне было бы не по душе улечься на эту постель, -промолвила старуха.
"There's room for us and a half-dozen of ghosts in it," says Rebecca.	- Тут места хватит на нас обеих да еще на пяток духов! - заметила Ребекка.
"Tell me all about Lady Crawley and Sir Pitt Crawley, and everybody, my DEAR Mrs. Tinker."	- Расскажите-ка мне все о леди Кроули, сэре Питте Кроули и о всех, о всех решительно, миленькая моя миссис Тинкер!
But old Tinker was not to be pumped by this little cross-questioner; and signifying to her that bed was a place for sleeping, not conversation, set up in her corner of the bed such a snore as only the nose of innocence can produce.	Но из старухи Тинкер нашему маленькому следователю ничего не удалось вытянуть. Указав Ребекке, что кровать служит местом для сна, а не для разговоров, она подняла в своем уголке постели такой храп, какой может производить только нос праведницы.

Rebecca lay awake for a long, long time, thinking of the morrow, and of the new world into which she was going, and of her chances of success there.	Ребекка долго-долго лежала не смыкая глаз, думая о завтрашнем дне, о новом мире, в который она вступила, и о своих шансах на успех в нем.
The rushlight flickered in the basin.	Ночник мерцал в тазу.
The mantelpiece cast up a great black shadow, over half of a mouldy old sampler, which her defunct ladyship had worked, no doubt, and over two little family pictures of young lads, one in a college gown, and the other in a red jacket like a soldier.	Каминная доска отбрасывала большую черную тень на половину пыльного, выцветшего старого коврика на стене, вышитого, без сомнения, еще покойной леди, и на два маленьких портрета, изображавших двух юнцов -одного в студенческой мантии и другого в красном мундире, вроде солдатского.
When she went to sleep, Rebecca chose that one to dream about.	Засыпая, Ребекка именно его выбрала предметом своих сновидений.
At four o'clock, on such a roseate summer's morning as even made Great Gaunt Street look cheerful, the faithful Tinker, having wakened her bedfellow, and bid her prepare for departure, unbarred and unbolted the great hall door (the clanging and clapping whereof startled the sleeping echoes in the street), and taking her way into Oxford Street, summoned a coach from a stand there.	В четыре часа такого нежно-розового летнего утра, что даже Грейт-Гонт-стрит приняла более приветливый вид, верная Тинкер, разбудив девушку и наказав ей готовиться к отъезду, отодвинула засовы и сняла крюки с большой входной двери (их звон и скрежет спугнули спящее эхо на улице) и, направив свои стопы на Оксфорд-стрит, взяла там на стоянке извозчичий экипаж.
It is needless to particularize the number of the vehicle, or to state that the driver was stationed thus early in the neighbourhood of Swallow Street, in hopes that some young buck, reeling homeward from the tavern, might need the aid of his vehicle, and pay him with the generosity of intoxication.	Нет никакой надобности вдаваться здесь в такие подробности, как номер этой колесницы, или упоминать о том, что извозчик расположился в такую рань по соседству с Суоллоу-стрит в надежде, что какому-нибудь молодому повесе, бредущему, спотыкаясь, домой из кабачка, может понадобиться его колымага и он заплатит ему со щедростью подвыпившего человека.
It is likewise needless to say that the driver, if he had any such hopes as those.above stated, was grossly disappointed; and that the worthy Baronet whom he drove to the City did not give him one single penny more than his fare.	Равным образом нет надобности говорить, что извозчик, если у него и были надежды, подобные только что указанным, жестоко разочаровался, ибо достойный баронет, которого он отвез в Сити, не дал ему ни единого гроша сверх положенного.
It was in vain that Jehu appealed and stormed; that he flung down Miss Sharp's bandboxes in the gutter at the 'Necks, and swore he would take the law of his fare.	Тщетно возница взывал к лучшим чувствам седока, тщетно бушевал, пошвыряв картонки мисс Шарп в канаву у постоялого двора и клянясь, что судом взыщет свои чаевые.
"You'd better not," said one of the ostlers; "it's Sir Pitt Crawley."	- Не советую, - сказал один из конюхов, - ведь это сэр Питт Кроули.
"So it is, Joe," cried the Baronet, approvingly; "and I'd like to see the man can do me."	- Совершенно правильно, Джо, - одобрительным тоном подтвердил баронет, - желал бы я видеть того человека, который с меня получит на чай.
"So should oi," said Joe, grinning sulkily, and mounting the Baronet's baggage on the roof of the coach.	- Да и я тоже! - добавил Джо с угрюмой усмешкой, втаскивая багаж баронета на крышу дилижанса.

"Keep the box for me, Leader," exclaims the Member of Parliament to the coachman; who replied,	- Оставь для меня место на козлах, капитан! -закричал член парламента кучеру, и тот ответил:
"Yes, Sir Pitt," with a touch of his hat, and rage in his soul (for he had promised the box to a young gentleman from Cambridge, who would have given a crown to a certainty), and Miss Sharp was accommodated with a back seat inside the carriage, which might be said to be carrying her into the wide world.	"Слушаю, сэр Питт!", дотрагиваясь до своей шляпы и кляня его в душе (он пообещал место на козлах молодому джентльмену из Кембриджа, который наверняка наградил бы его кроной), а мисс Шарп была устроена на заднем сиденье внутри кареты, увозившей ее, так сказать, в широкий мир.
How the young man from Cambridge sulkily put his five great-coats in front; but was reconciled when little Miss Sharp was made to quit the carriage, and mount up beside him--when he covered her up in one of his Benjamins, and became perfectly good-humoured--how the asthmatic gentleman, the prim lady, who declared upon her sacred honour she had never travelled in a public carriage before (there is always such a lady in a coach--Alas! was; for the coaches, where are they?), and the fat widow with the brandy-bottle, took their places inside--how the porter asked them all for money, and got sixpence from the gentleman and five greasy halfpence from the fat widow--and how the carriage at length drove away--now threading the dark lanes of Aldersgate, anon clattering by the Blue Cupola of St. Paul's, jingling rapidly by the strangers' entry of Fleet-Market, which, with Exeter 'Change, has now departed to the world of shadows--how they passed the White Bear in Piccadilly, and saw the dew rising up from the market-gardens of Knightsbridge--how Turnhamgreen, Brentwood, Bagshot, were passed--need not be told here.	Едва ли нужно здесь описывать, как молодой человек из Кембриджа мрачно укладывал свои пять шинелей на переднее сиденье и как он мгновенно утешился, когда маленькой мисс Шарп пришлось уступить свое место в карете и перебраться на империал, и как он, укутывая ее в одну из своих шинелей, пришел в отличнейшее расположение духа; как заняли свои места внутри кареты страдающий одышкой джентльмен, жеманная дама, заверявшая всех и каждого, что она еще в жизни не ездила в почтовой карете (в карете всегда найдется такая дама - вернее, увы! находилась, - ибо где они теперь, почтовые кареты?), и, наконец, толстая вдова с бутылкой бренди; как работник Джо требовал денег за свои услуги и получил всего шесть пенсов от джентльмена и пять засаленных полупенсов от толстой вдовы; как в конце концов карета тронулась, осторожно пробираясь по темным переулкам Олдерсгета; как она одним духом прогремела мимо увенчанного синим куполом собора св. Павла и бойко пронеслась мимо въезда на Флитский рынок, давно уже вместе со зверинцем отошедший в область теней; как она миновала "Белого Медведя" на Пикадилли и нырнула в утренний туман, курившийся над огородами, что тянутся вдоль улицы Найтс-бридж; как остались позади Тэрнхем-Грин, Брентфорд и Бегшот, - едва ли нужно говорить здесь обо всем этом!
But the writer of these pages, who has pursued in former days, and in the same bright weather, the same remarkable journey, cannot but think of it with a sweet and tender regret.	Однако автор этих строк, не раз совершавший в былые дни в такую же ясную погоду такое же замечательное путешествие, не может не вспоминать о нем без сладостного и нежного сожаления.
Where is the road now, and its merry incidents of life?	Где она теперь, большая дорога и ее веселые приключения, обыкновенные, как сама жизнь?
Is there no Chelsea or Greenwich for the old honest pimple-nosed coachmen?	Неужто для старых честных кучеров с угреватыми носами не нашлось своего рода Челси или Гринвича?
I wonder where are they, those good fellows?	Где они, эти славные ребята?

Is old Weller alive or dead? and the waiters, yea, and the inns at which they waited, and the cold rounds of beef inside, and the stunted ostler, with his blue nose and clinking pail, where is he, and where is his generation?	Жив ли старый Уэллер или умер? И куда девались трактирные слуги да и сами трактиры, в которых они прислуживали, и увесистые куски холодного ростбифа? Где красноносый коротышка-конюх с звенящим ведром, - где он и все его поколение?
To those great geniuses now in petticoats, who shall write novels for the beloved reader's children, these men and things will be as much legend and history as Nineveh, or Coeur de Lion, or Jack Sheppard.	Для тех великих гениев, что сейчас еще ковыляют в детских платьицах, а когда-нибудь будут писать романы, обращаясь к милым потомкам нынешнего читателя, эти люди и предметы станут такой же легендой и историей, как Ниневия, Ричард Львиное Сердце или Джек Шеппард.
For them stage-coaches will have become romances --a team of four bays as fabulous as Bucephalus or Black Bess.	Пассажирские кареты будут представляться им романтической небывальщиной, а четверка гнедых уподобится таким баснословным созданиям, как Буцефал или Черная Бесс.
Ah, how their coats shone, as the stable-men pulled their clothes off, and away they went--ah, how their tails shook, as with smoking sides at the stage's end they demurely walked away into the inn-yard.	Ах, как лоснилась их шерсть, когда конюхи снимали с них попоны, и как они дружно пускались вперед! И ах, как дымились их бока и как они помахивали хвостами, когда, добравшись до станции, с нарочитой степенностью въезжали на постоялый двор.
Alas! we shall never hear the horn sing at midnight, or see the pike-gates fly open any more.	Увы! Никогда уже не услышим мы звонкого рожка в полночь и не увидим взлетающего вверх шлагбаума!
Whither, however, is the light four-inside Trafalgar coach carrying us?	Но куда же, однако, везет нас скорая четырехместная почтовая карета "Трафальгар"?
Let us be set down at Queen's Crawley without further divagation, and see how Miss Rebecca Sharp speeds there.	Давайте же высадимся без дальнейших проволочек в Королевском Кроули и посмотрим, как там поживает мисс Ребекка Шарп.
CHAPTER VIII	ГЛАВА VIII,
Miss Rebecca Sharp to Miss Amelia Sedley, Russell Square, London. (Free.--Pitt Crawley.)	приватная и конфиденциальная "От мисс Ребекки Шарп к мисс Эмлии Седли, Рассел-сквер, Лондон (Свободно от почтовых сборов. Питт Кроули)
MY DEAREST, SWEETEST AMELIA,	Моя драгоценнейшая, любимейшая Эмилия!
With what mingled joy and sorrow do I take up the pen to write to my dearest friend!	С каким смешанным чувством радости и печали берусь я за перо, чтобы написать своему самому дорогому другу!
Oh, what a change between to-day and yesterday!	О, какая разница между сегодняшним днем и вчерашним!
Now I am friendless and alone; yesterday I was at home, in the sweet company of a sister, whom I shall ever, ever cherish!	Сегодня я без друзей и одинока; вчера я была дома, с нежно любимой сестрой, которую всегда, всегда буду обожать!

I will not tell you in what tears and sadness I passed the fatal night in which I separated from you. YOU went on Tuesday to joy and happiness, with your mother and YOUR DEVOTED YOUNG SOLDIER by your side; and I thought of you all night, dancing at the Perkins's, the prettiest, I am sure, of all the young ladies at the Ball.	Не стану рассказывать, в каких слезах и тоске провела я роковой вечер, в который рассталась с тобой. Тебя ожидали во вторник радость и счастье в обществе твоей матушки и преданного тебе юного воина, и я поминутно представляла себе, как ты танцуешь у Перкинсов, где ты была, конечно, украшением бала.
I was brought by the groom in the old carriage to Sir Pitt Crawley's town house, where, after John the groom had behaved most rudely and insolently to me (alas! 'twas safe to insult poverty and misfortune!), I was given over to Sir P.'s care, and made to pass the night in an old gloomy bed, and by the side of a horrid gloomy old charwoman, who keeps the house.	Меня в старой карете отвезли в городской дом сэра Питта Кроули, где я была передана на попечение сэра П., подвергшись сперва самому грубому и нахальному обращению со стороны грума Джона. (Увы, бедность и несчастье можно оскорблять безнаказанно!) Там мне пришлось провести ночь на старой жуткой кровати, бок о бок с ужасной, мрачной старой служанкой, которая присматривает за домом.
I did not sleep one single wink the whole night.	Ни на один миг не сомкнула я глаз за всю ночь!
Sir Pitt is not what we silly girls, when we used to read Cecilia at Chiswick, imagined a baronet must have been.	Сэр Питт ничуть не похож на тех баронетов, которых мы, глупенькие девочки, воображали себе, зачитываясь в Чизике "Сесилией".
Anything, indeed, less like Lord Orville cannot be imagined.	Право, трудно себе представить кого-нибудь менее похожего на лорда Орвиля.
Fancy an old, stumpy, short, vulgar, and very dirty man, in old clothes and shabby old gaiters, who smokes a horrid pipe, and cooks his own horrid supper in a saucepan.	Представь себе коренастого, приземистого, неимоверно вульгарного и неимоверно грязного старика в заношенном платье и обтрепанных старых гетрах, который курит ужасную трубку и сам готовит себе какой-то ужасный ужин в кастрюле.
He speaks with a country accent, and swore a great deal at the old charwoman, at the hackney coachman who drove us to the inn where the coach went from, and on which I made the journey OUTSIDE FOR THE GREATER PART OF THE WAY.	Говорит он как последний мужлан, и надо было бы тебе слышать, какими поносными словами он ругал старуху служанку и извозчика, отвезшего нас на постоялый двор, откуда отправлялась карета, - та самая, в которой мне и пришлось совершить путешествие, сидя большую часть пути на империале.
I was awakened at daybreak by the charwoman, and having arrived at the inn, was at first placed inside the coach.	Служанка разбудила меня чуть свет, и мы отправились на постоялый двор, где мне сперва было отведено место внутри кареты.
But, when we got to a place called Leakington, where the rain began to fall very heavily--will you believe it?—I was forced to come outside; for Sir Pitt is a proprietor of the coach, and as a passenger came at Mudbury, who wanted an inside place, I was obliged to go outside in the rain, where, however, a young gentleman from Cambridge College sheltered me very kindly in one of his several great coats.	Но когда мы прибыли в селение, называемое Ликингтон, и полип страшный дождь, то -поверишь ли? - меня заставили занять наружное место. Сэр Питт - один из владельцев этих карет, и когда в дороге явился новый пассажир, пожелавший получить место внутри, я была вынуждена пересесть наверх, под дождь; впрочем, мой сосед, молодой джентльмен из Кембриджского колледжа, очень любезно закутал меня в одну из своих многочисленных шинелей.

This gentleman and the guard seemed to know Sir Pitt very well, and laughed at him a great deal.	И этот джентльмен и кондуктор хорошо знают, по-видимому, сэра Питта и изрядно потешались над ним.
They both agreed in calling him an old screw; which means a very stingy, avaricious person.	Оба с полным единодушием называли его старым сквалыгою, что обозначает очень прижимистого, скупого человека.
He never gives any money to anybody, they said (and this meanness I hate); and the young gentleman made me remark that we drove very slow for the last two stages on the road, because Sir Pitt was on the box, and because he is proprietor of the horses for this part of the journey.	Он дрожит над каждым грошом, говорили они (а такую мелочность я ненавижу). Молодой джентльмен пояснил мне, что два последних перегона мы плелись так тихо потому, что сэр Питт восседал на козлах, а он владелец лошадей, которых запрягают на эту часть пути.
"But won't I flog 'em on to Squashmore, when I take the ribbons?" said the young Cantab.	"Зато и буду же я их стегать до самого Скуошмора, когда вожжи перейдут в мои руки!" - говорил молодой студент.
"And sarve 'em right, Master Jack," said the guard.	"Жарьте вовсю, мистер Джек!" - поддакивал кондуктор.
When I comprehended the meaning of this phrase, and that Master Jack intended to drive the rest of the way, and revenge himself on Sir Pitt's horses, of course I laughed too.	Когда я уяснила себе смысл этой фразы, поняв, что мистер Джек намерен сам править остальную часть пути и выместить свою досаду на лошадях сэра Питта, то, разумеется, расхохоталась тоже.
A carriage and four splendid horses, covered with armorial bearings, however, awaited us at Mudbury, four miles from Queen's Crawley, and we made our entrance to the baronet's park in state.	Однако в Мадберн, в четырех милях от Королевского Кроули, нас ожидала карета с четверкой великолепных лошадей, в сбруе, украшенной гербами, и мы самым парадным образом совершили свой въезд в парк баронета.
There is a fine avenue of a mile long leading to the house, and the woman at the lodge-gate (over the pillars of which are a serpent and a dove, the supporters of the Crawley arms), made us a number of curtsies as she flung open the old iron carved doors, which are something like those at odious Chiswick.	К дому ведет прекрасная аллея в целую милю длиной, а около сторожки у ворот (над столбами которых красуются змея и голубь, поддерживающие герб Кроули) привратница сделала нам тысячу реверансов, открывая во всю ширь старые резные чугунные ворота, напомнившие мне такие же у нас в противном Чизике.
"There's an avenue," said Sir Pitt, "a mile long.	- Эта алея тянется на целую милю, - сказал сэр Питт.
There's six thousand pound of timber in them there trees.	- Тут строевого лесу на шесть тыщ фунтов.
Do you call that nothing?" He pronounced avenue --EVENUE, and nothing--NOTHINK, so droll; and he had a Mr. Hodson, his hind from Mudbury, into the carriage with him, and they talked about distraining, and selling up, and draining and subsoiling, and a great deal about tenants and farming-much more than I could understand.	Как, по-вашему, пустячки? - он вместо "аллея" говорит "алеа", а вместо "тысяч" - "тыщ", представляешь? Усадил с собой в карету некоего мистера Ходсона, своего приказчика из Мадбери, и они повели беседу о каких-то описях за долги и продаже имущества, об осушке и пропашке и о всякой всячине насчет арендаторов и фермеров, - многого я совершенно не поняла.
Sam Miles had been caught poaching, and Peter Bailey had gone to the workhouse at last.	Сэма Майлса накрыли с поличным, когда он охотился в господском лесу, а Питера Бэйли отправили наконец в работный дом.

"Serve him right," said Sir Pitt; "him and his family has been cheating me on that farm these hundred and fifty years."	- Так ему и надо! - сказал сэр Питт. - Он со своей семейкой обдувал меня на этой ферме целых полтораста лет!
Some old tenant, I suppose, who could not pay his rent.	Наверное, это какой-нибудь старый арендатор, который не мог внести арендной платы.
Sir Pitt might have said "he and his family," to be sure; but rich baronets do not need to be careful about grammar, as poor governesses must be.	Сэр Питт мог бы, конечно, выражаться поделикатнее, говорить, скажем, "обманывал", вместо "обдувал", но богатым баронетам не приходится особенно стесняться насчет стиля, не то что нам, бедным гувернанткам!
As we passed, I remarked a beautiful church-spire rising above some old elms in the park; and before them, in the midst of a lawn, and some outhouses, an old red house with tall chimneys covered with ivy, and the windows shining in the sun.	По дороге мое внимание привлек красивый церковный шпиль над купой старых вязов в парке, а перед вязами, посреди лужайки и между каких-то служб, - старинный красный дом, весь увитый плющом, с высокими трубами и с окнами, сверкавшими на солнце.
"Is that your church, sir?" I said.	- Это ваша церковь, сэр? - спросила я.
"Yes, hang it," (said Sir Pitt, only he used, dear, A MUCH WICKEDER WORD); "how's Buty, Hodson?	- Разумеется... провались она! - сказал сэр Питт (но только он, милочка, употребил еще более гадкое выражение). - Как поживает Бьюти, Ходсон?
Buty's my brother Bute, my dear--my brother the parson. Buty and the Beast I call him, ha, ha!"	Бьюти - это мой брат Бьют, - объяснил он мне. -Мой брат - пастор! Ха-ха-ха!
Hodson laughed too, and then looking more grave and nodding his head, said,	Ходсон тоже захохотал, а затем, приняв более серьезный вид и покачивая головой, заметил:
"I'm afraid he's better, Sir Pitt.	- Боюсь, что ему лучше, сэр Пии.
He was out on his pony yesterday, looking at our corn."	Он вечером выезжал верхом взглянуть на наши хлеба.
"Looking after his tithes, hang'un (only he used the same wicked word).	- Подсчитать, сколько ему придется с десятины, чтоб его (тут он опять ввернул то же самое гадкое слово)...
Will brandy and water never kill him?	Неужели же грог его не доконает?
He's as tough as old whatdyecallum--old Methusalem."	Он живуч, словно сам... как бишь его? - словно сам Мафусаил!
Mr. Hodson laughed again.	Мистер Ходсон опять захохотал.
"The young men is home from college.	- Молодые люди приехали из колледжа.
They've whopped John Scroggins till he's well nigh dead."	Они отколотили Джона Скроггинса так, что тот едва ноги унос.
"Whop my second keeper!" roared out Sir Pitt.	- Как? Отколотили моего младшего лесника? -взревел сэр Питт.
"He was on the parson's ground, sir," replied Mr. Hodson; and Sir Pitt in a fury swore that if he ever caught 'em poaching on his ground, he'd transport 'em, by the lord he would.	- Он попался на земле пастора, сэр, - ответил мистер Ходсон. Тут сэр Питт, вне себя от бешенства, поклялся, что если только уличит их в браконьерстве на своей земле, то не миновать им каторги, ей-богу!

However, he said,	Потом он заметил:
"I've sold the presentation of the living, Hodson; none of that breed shall get it, I war'nt"; and Mr. Hodson said he was quite right: and I have no doubt from this that the two brothers are at variance--as brothers often are, and sisters too.	- Я продал право предоставления бенефиции, Ходсон. Никто из этого отродья не получит ее. Мистер Ходсон нашел, что баронет поступил совершенно правильно; а я поняла из всего этого, что оба брата не ладят между собой, как часто бывает с братьями, да и с сестрами тоже.
Don't you remember the two Miss Scratchleys at Chiswick, how they used always to fight and quarrel--and Mary Box, how she was always thumping Louisa?	Помнишь в Чизике двух сестер, мисс Скретчли, как они всегда дрались и ссорились, или как Мэри Бокс постоянно колотила Луизу?
Presently, seeing two little boys gathering sticks in the wood, Mr. Hodson jumped out of the carriage, at Sir Pitt's order, and rushed upon them with his whip.	Но тут, завидев двух мальчиков, собиравших хворост в лесу, мистер Ходсон по приказанию сэра Питта выскочил из кареты и кинулся на них с хлыстом.
"Pitch into 'em, Hodson," roared the baronet; "flog their little souls out, and bring 'em up to the house, the vagabonds; I'll commit 'em as sure as my name's Pitt."	- Вздуйте их, Ходсон! - вопил баронет. - Выбейте из бродяг их мерзкие душонки и тащите обоих ко мне домой! Я их отдам под суд, не будь я Питт Кроули!
And presently we heard Mr. Hodson's whip cracking on the shoulders of the poor little blubbering wretches, and Sir Pitt, seeing that the malefactors were in custody, drove on to the hall.	Мы услышали, как хлыст мистера Ходсона заходил по спинам несчастных мальчуганов, ревевших во все горло, а сэр Питт, убедившись, что злоумышленники задержаны, подкатил к парадному подъезду.
All the servants were ready to meet us, and . . .	Все слуги высыпали нам навстречу, и мы...
Here, my dear, I was interrupted last night by a dreadful thumping at my door: and who do you think it was?	....................................На этомместе, милочка, я была прервана вчера страшным стуком в дверь. И кто же, по-твоему, это был?
Sir Pitt Crawley in his night-cap and dressing- gown, such a figure!	Сэр Питт Кроули собственной персоной, в ночном колпаке и халате. Ну и фигура!
As I shrank away from such a visitor, he came forward and seized my candle.	Я отшатнулась при виде такого посетителя, а он вошел в комнату и схватил мою свечу.
"No candles after eleven o'clock, Miss Becky," said he.	- Никаких свечей после одиннадцати, мисс Бекки,- сказал он мне.
"Go to bed in the dark, you pretty little hussy" (that is what he called me), "and unless you wish me to come for the candle every night, mind and be in bed at eleven."	- Можете укладываться в потемках, хорошенькая вы плутовка (так он меня назвал). И если не желаете, чтобы я являлся к вам каждый вечер за свечкой, запомните, что надо ложиться спать в одиннадцать часов.
And with this, he and Mr. Horrocks the butler went off laughing.	Сказав это, он и мистер Хорокс, дворецкий, со смехом удалились.
You may be sure I shall not encourage any more of their visits.	Можешь быть уверена, что я не стану поощрять в дальнейшем подобные визиты.
They let loose two immense bloodhounds at night, which all last night were yelling and howling at the moon.	Поздно вечером были спущены с цепи две огромные собаки-ищейки, которые всю ночь лаяли и выли на луну.

"I call the dog Gorer," said Sir Pitt; "he's killed a man that dog has, and is master of a bull, and the mother I used to call Flora; but now I calls her Aroarer, for she's too old to bite.	- Этого пса я зову Хватом, - сообщил мне сэр Питт. - Он загрыз как-то человека, право слово, и справляется с быком. Мать его прежде звали Флорой, но теперь я дал ей кличку Аврора, потому что она от старости не может кусаться.
Haw, haw!"	Хе, хе.
Before the house of Queen's Crawley, which is an odious old-fashioned red brick mansion, with tall chimneys and gables of the style of Queen Bess, there is a terrace flanked by the family dove and serpent, and on which the great hall-door opens.	Перед господским домом - вообрази себе пребезобразное старомодное кирпичное здание с высокими печными трубами и фронтонами в стиле королевы Бесс - тянется терраса, охраняемая с обеих сторон фамильной змеей и голубем, а отсюда вход прямо в огромную залу.
And oh, my dear, the great hall I am sure is as big and as glum as the great hall in the dear castle of Udolpho.	Ах, моя милочка, эта зала такая же пустынная и унылая, как в нашем дорогом Удольфском замке!
It has a large fireplace, in which we might put half Miss Pinkerton's school, and the grate is big enough to roast an ox at the very least.	Там огромнейший камин, куда можно было бы упрятать половину пансиона мисс Пинкертон, и решетка таких размеров, что на ней можно при желании изжарить целого быка!
Round the room hang I don't know how many generations of Crawleys, some with beards and ruffs, some with huge wigs and toes turned out, some dressed in long straight stays and gowns that look as stiff as towers, and some with long ringlets, and oh, my dear! scarcely any stays at all.	Кругом по стенам развешано уж и не знаю сколько поколений Кроули: одни с бородами, в жабо; другие в чудовищной величины париках и в диковинных башмаках с загибающимися кверху носками; дамы облачены в длинные прямые корсеты и платья-панцири, а некоторые с длинными локонами и - представь себе, милочка! - пожалуй, и вовсе без корсетов.
At one end of the hall is the great staircase all in black oak, as dismal as may be, and on either side are tall doors with stags' heads.over them, leading to the billiard-room and the library, and the great yellow saloon and the morning-rooms.	В одном конце залы - широкая лестница, вся из черного дуба, такая мрачная, что уж мрачнее и быть не может, и по обеим ее сторонам высокие двери с прибитыми над ними оленьими головами, - они ведут в бильярдную, библиотеку, большую желтую залу и в гостиные.
I think there are at least twenty bedrooms on the first floor; one of them has the bed in which Queen Elizabeth slept; and I have been taken by my new pupils through all these fine apartments this morning.	На втором этаже по меньшей мере двадцать спален, и в одной из них кровать, на которой спала королева Елизавета. По всем этим великолепным покоям меня водили сегодня утром мои новые ученицы.
They are not rendered less gloomy, I promise you, by having the shutters always shut; and there is scarce one of the apartments, but when the light was let into it, I expected to see a ghost in the room.	Могу тебя уверить, что ни одно помещение не выигрывает от того, что в нем постоянно закрыты ставни, и не становится от этого более уютным; а когда их открывали, я так и думала, что на нас откуда-нибудь из угла выскочит привидение!
We have a schoolroom on the second floor, with my bedroom leading into it on one side, and that of the young ladies on the other.	Наша классная помещается во втором этаже, и из нее одна дверь ведет в мою спальню, а другая в спальню девиц.

Then there are Mr. Pitt's apartments--Mr. Crawley, he is called--the eldest son, and Mr. Rawdon Crawley's rooms --he is an officer like SOMEBODY, and away with his regiment.	Затем идут апартаменты мистера Питта -мистера Кроули, как его здесь называют, -старшего сына, и покои мистера Г одона Кроули - он офицер, как и еще некто, и находится сейчас в полку.
There is no want of room I assure you.	Словом, недостатка в помещении тут нет, могу тебя уверить!
You might lodge all the people in Russell Square in the house, I think, and have space to spare.	Мне кажется, в этом доме можно было бы разместить все население Рассел-сквер, да и то еще осталось бы место!
Half an hour after our arrival, the great dinner-bell was rung, and I came down with my two pupils (they are very thin insignificant little chits of ten and eight years old).	Через полчаса после нашего приезда зазвонил большой колокол к обеду, и я спустилась в столовую со своими двумя ученицами (это худенькие, невзрачные создания десяти и восьми лет).
I came down in your dear muslin gown (about which that odious Mrs. Pinner was so rude, because you gave it me); for I am to be treated as one of the family, except on company days, when the young ladies and I are to dine upstairs.	Я сошла вниз в твоем чудном кисейном платьице (из-за которого мне так нагрубила противная мисс Пиннер, когда ты мне подарила его); дело в том, что я буду здесь на положении члена семьи, кроме дней больших приемов, когда мне положено обедать с барышнями наверху.
Well, the great dinner-bell rang, and we all assembled in the little drawing-room where my Lady Crawley sits.	Ну, так вот, большой колокол прозвонил к обеду, и мы все собрались в маленькой гостиной, где обыкновенно проводит время леди Кроули.
She is the second Lady Crawley, and mother of the young ladies.	Миледи - вторая жена сэра Питта и мать девочек.
She was an ironmonger's daughter, and her marriage was thought a great match.	Она дочь торговца железным и скобяным товаром, и ее брак с сэром Питтом считался блестящей для нее партией.
She looks as if she had been handsome once, and her eyes are always weeping for the loss of her beauty.	Видно, что когда-то она была хороша собой, но теперь глаза у нее вечно слезятся, словно они оплакивают ее былую красоту.
She is pale and meagre and high-shouldered, and has not a word to say for herself, evidently.	Она бледна, худа, сутуловата и, очевидно, не умеет за себя постоять.
Her stepson Mr. Crawley, was likewise in the room.	Пасынок ее, мистер Кроули, тоже находился здесь.
He was in full dress, as pompous as an undertaker.	Он был в полном параде, важный и чинный, как гробовщик!
He is pale, thin, ugly, silent; he has thin legs, no chest, hay-coloured whiskers, and straw- coloured hair.	Он бледен, сухощав, невзрачен, молчалив. У него тонкие ноги, полное отсутствие груди, бакенбарды цвета сена и волосы цвета соломы.
He is the very picture of his sainted mother over the mantelpiece--Griselda of the noble house of Binkie.	Это вылитый портрет в бозе почившей матушки - Гризельды из благородного дома Бинки, чье изображение висит над камином.
"This is the new governess, Mr. Crawley," said Lady Crawley, coming forward and taking my hand. "Miss Sharp."	- Это новая гувернантка, мистер Кроули, - сказала леди Кроули, подходя ко мне и взяв меня за руку, - мисс Шарп.

"0!" said Mr. Crawley, and pushed his head once forward and began again to read a great pamphlet with which he was busy.	- Гм! - произнес мистер Кроули, мотнув головой, и опять погрузился в чтение какой-то объемистой брошюры.
"I hope you will be kind to my girls," said Lady Crawley, with her pink eyes always full of tears.	- Надеюсь, вы будете ласковы с моими девочками,- сказала леди Кроули, взглянув на меня своими красноватыми глазами, вечно полными слез.
"Law, Ma, of course she will," said the eldest: and I saw at a glance that I need not be afraid of THAT woman.	- Ну да, мама, конечно, будет! - отрезала старшая. Я с первого же взгляда поняла, что этой женщины мне нечего опасаться.
"My lady is served," says the butler in black, in an immense white shirt-frill, that looked as if it had been one of the Queen Elizabeth's ruffs depicted in the hall; and so, taking Mr. Crawley's arm, she led the way to the dining-room, whither I followed with my little pupils in each hand.	- Кушать подано, миледи! - доложил дворецкий в черном фраке и огромном белом жабо, напомнившем мне одно из тех кружевных украшений времен королевы Елизаветы, которые изображены на портретах в зале. Леди Кроули, приняв руку, предложенную ей мистером Кроули, направилась впереди всех в столовую, куда последовала за ними и я, ведя за руку своих маленьких учениц.
Sir Pitt was already in the room with a silver jug. He had just been to the cellar, and was in full dress too; that is, he had taken his gaiters off, and showed his little dumpy legs in black worsted stockings.	Сэр Питт уже восседал там с серебряным жбаном в руках, - он, видимо, только что побывал в погребе. Он тоже приоделся - то есть снял гетры и облек свои пухлые ножки в черные шерстяные чулки.
The sideboard was covered with glistening old plate--old cups, both gold and silver; old salvers and cruet-stands, like Rundell and Bridge's shop.	Буфет уставлен сверкающей посудой -старинными чашами, золотыми и серебряными, старинными блюдами и судками, словно в магазине Рандела и Бриджа.
Everything on the table was in silver too, and two footmen, with red hair and canary- coloured liveries, stood on either side of the sideboard.	Вся сервировка тоже из серебра, и два лакея, рыжие, в ливреях канареечного цвета, вытянулись по обе стороны буфета.
Mr. Crawley said a long grace, and Sir Pitt said amen, and the great silver dish-covers were removed.	Мистер Кроули прочел длинную предобеденную молитву, сэр Питт сказал "аминь", и большие серебряные крышки были сняты.
"What have we for dinner, Betsy?' said the Baronet.	- Что у нас на обед, Бетси? - спросил баронет.
"Mutton broth, I believe, Sir Pitt," answered Lady Crawley.	- Кажется, суп из баранины, сэр Питт, - ответила леди Кроули.
"Mouton aux navets," added the butler gravely (pronounce, if you please, moutongonavvy); "and the soup is potage de mouton a l'Ecossaise.	- Mouton aux navets {Баранина с репой (франц.).}, - важно добавил дворецкий (он произнес это "мутонгонави"), - на первое potage de mouton a l'Ecossaise {Бараний суп по-шотландски (франц.).}.
The side-dishes contain pommes de terre au naturel, and choufleur a l'eau."	В качестве гарнира pommes de terre an naturel и chou-fleur a l'eau {Вареный картофель и цветная капуста (франц.).}.
"Mutton's mutton," said the Baronet, "and a devilish good thing.	- Баранина есть баранина, - сказал баронет, - и ничего не может быть лучше.
What SHIP was it, Horrocks, and when did you kill?"	Какой это баран, Хорокс, и когда его зарезали?

"One of the black-faced Scotch, Sir Pitt: we killed on Thursday.	- Из черноголовых шотландских, сэр Питт... Зарезали в четверг.
"Who took any?"	- Кто что взял?
"Steel, of Mudbury, took the saddle and two legs, Sir Pitt; but he says the last was too young and confounded woolly, Sir Pitt."	- Стил из Мадбери взял седло и две ноги, сэр Питт. Он говорит, что последний баран был чересчур тощ, - одна, говорит, шерсть да кости, сэр Питт.
"Will you take some potage, Miss ah--Miss Blunt? said Mr. Crawley.	- Не желаете ли potage, мисс... э... мисс Скарн? -спросил мистер Кроули.
"Capital Scotch broth, my dear," said Sir Pitt, "though they call it by a French name."	- Отличная шотландская похлебка, моя милая, -добавил сэр Питт, - хоть ее и называют как-то по-французски.
"I believe it is the custom, sir, in decent society," said Mr. Crawley, haughtily, "to call the dish as I have called it"; and it was served to us on silver soup plates by the footmen in the canary coats, with the mouton aux navets.	- Мне кажется, сэр, в приличном обществе принято называть это блюдо, как я его назвал, -произнес мистер Кроули высокомерно. И лакеи в канареечных ливреях стали разносить суп в серебряных тарелках одновременно с mouton aux navets.
Then "ale and water" were brought, and served to us young ladies in wine-glasses.	Затем был подан эль с водой, причем нам, молодым особам, налили его в рюмки.
I am not a judge of ale, but I can say with a clear conscience I prefer water.	Я не большой знаток эля, но могу сказать по чистой совести, что предпочитаю воду.
While we were enjoying our repast, Sir Pitt took occasion to ask what had become of the shoulders of the mutton.	Пока мы наслаждались трапезой, сэру Питту пришло на мысль спросить, куда девались бараньи лопатки.
"I believe they were eaten in the servants' hall," said my lady, humbly.	- Вероятно, их съели в людской, - ответила смиренно миледи.
"They was, my lady," said Horrocks, "and precious little else we get there neither."	- Точно так, миледи, - подтвердил Хорокс, - да ведь это почитай и все, что нам досталось.
Sir Pitt burst into a horse-laugh, and continued his conversation with Mr. Horrocks.	Сэр Питт разразился хриплым смехом и продолжал свою беседу с мистером Хороксом.
"That there little black pig of the Kent sow's breed must be uncommon fat now."	- А черный поросенок от кентской матки, должно быть, здорово разжирел?
"It's not quite busting, Sir Pitt," said the butler with the gravest air, at which Sir Pitt, and with him the young ladies, this time, began to laugh violently.	- Да не сказать, что лопается от жиру, сор Питт, -ответил дворецкий с серьезнейшим видом. Но тут сэр Питт, а за ним и обе девочки начали неистово хохотать.
"Miss Crawley, Miss Rose Crawley," said Mr. Crawley, "your laughter strikes me as being exceedingly out of place."	- Мисс Кроули, мисс Роза Кроули, - заметил мистер Кроули, - ваш смех поражает меня своей крайней неуместностью.
"Never mind, my lord," said the Baronet, "we'll try the porker on Saturday.	- Успокойтесь, милорд, - сказал баронет, - мы отведаем в субботу поросятники.
Kill un on Saturday morning, John Horrocks.	Заколоть его в субботу утром, Джон Хорокс!
Miss Sharp adores pork, don't you, Miss Sharp?"	Мисс Шарп обожает свинину. Не правда ли, мисс Шарп?

And I think this is all the conversation that I remember at dinner.	Вот, кажется, и все, что я запомнила из застольной беседы.
When the repast was concluded a jug of hot water was placed before Sir Pitt, with a case-bottle containing, I believe, rum.	По окончании трапезы перед сэром Питтом поставили кувшин с кипятком и графинчик из поставца, содержавший, по-моему, ром.
Mr. Horrocks served myself and my pupils with three little glasses of wine, and a bumper was poured out for my lady.	Мистер Хорокс налил мне и моим ученицам по рюмочке вина, а миледи - целый бокал.
When we retired, she took from her work-drawer an enormous interminable piece of knitting; the young ladies began to play at cribbage with a dirty pack of cards.	Когда мы перешли в гостиную, леди Кроули вынула из ящика своего рабочего стола какое-то бесконечное вязанье, а девочки засели играть в крибедж, вытащив засаленную колоду карт.
We had but one candle lighted, but it was in a magnificent old silver candlestick, and after a very few questions from my lady, I had my choice of amusement between a volume of sermons, and a pamphlet on the corn-laws, which Mr. Crawley had been reading before dinner.	У нас горела всего только одна свеча, но зато в великолепном старинном серебряном подсвечнике. И после нескольких весьма скупых вопросов, заданных миледи, мне для собственного развлечения был предоставлен выбор между томом проповедей и той самой брошюрой о хлебных законах, которую мистер Кроули читал перед обедом.
So we sat for an hour until steps were heard.	Так мы и просидели около часа, пока не послышались шаги.
"Put away the cards, girls," cried my lady, in a great tremor; "put down Mr. Crawley's books, Miss Sharp"; and these orders had been scarcely obeyed, when Mr. Crawley entered the room.	- Бросьте карты, девочки! - закричала миледи в страшном испуге. - Положите на место книги мистера Кроули, мисс Шарп! - И едва мы успели выполнить эти приказания, как в комнату вошел мистер Кроули.
"We will resume yesterday's discourse, young ladies," said he, "and you shall each read a page by turns; so that Miss a--Miss Short may have an opportunity of hearing you"; and the poor girls began to spell a long dismal sermon delivered at Bethesda Chapel, Liverpool, on behalf of the mission for the Chickasaw Indians.	- Мы продолжим нашу вчерашнюю беседу, молодые девицы, - сказал он, - каждая из вас будет поочередно читать по странице, так что мисс... э... мисс Шорт будет иметь случай послушать вас. - И бедные девочки принялись читать по складам длинную унылую проповедь, произнесенную в капелле Вифезды в Ливерпуле по случаю обращения в христианство индейцев племени Чикасо.
Was it not a charming evening?	Не правда ли, какой восхитительный вечер!
At ten the servants were told to call Sir Pitt and the household to prayers.	92 В десять часов слугам было приказано позвать сэра Питта и всех домочадцев на общую молшву.
Sir Pitt came in first, very much flushed, and rather unsteady in his gait; and after him the butler, the canaries, Mr. Crawley's man, three other men, smelling very much of the stable, and four women, one of whom, I remarked, was very much overdressed, and who flung me a look of great scorn as she plumped down on her knees.	Сор Пдтт пожаловал первый, с изрядно раскрасневшимся лицом и довольно неуверенной походкой. За ним явились дворецкий, обе канарейки, камердинер мистера Кроули, еще трое слуг, от которых сильно несло конюшней, и четыре женщины, причем одна из них, разодетая, как я заметила, в пух и прах, прежде чем бухнуться на колени, смерила меня уничтожающим взглядом.

After Mr. Crawley had done haranguing and expounding, we received our candles, and then we went to bed; and then I was disturbed in my writing, as I have described to my dearest sweetest Amelia.	После того как мистер Кроули покончил со своими разглагольствованиями и назиданиями, нам были вручены свечи, а затем мы отправились спать. И вот тут-то меня и потревожили, не дав дописать письмо, о чем я уже сообщала моей драгоценной Эмилии.
Good night.	Спокойной ночи!
A thousand, thousand, thousand kisses!	Целую тысячу, тысячу, тысячу раз!
Saturday.--This morning, at five, I heard the shrieking of the little black pig.	Суббота. Сегодня в пять часов утра я слышала визг черного поросенка.
Rose and Violet introduced me to it yesterday; and to the stables, and to the kennel, and to the gardener, who was picking fruit to send to market, and from whom they begged hard a bunch of hot-house grapes; but he said that Sir Pitt had numbered every "Man Jack" of them, and it would be as much as his place was worth to give any away.	Роза и Вайолет вчера знакомили меня с ним, а также водили на конюшню, на псарню и к садовнику, который снимал фрукты для отправки на рынок. Девочки клянчили у него по кисточке оранжерейного винограду, но садовник уверял, что сэр Питт пересчитал каждую ягодку и он поплатится местом, если даст им что-нибудь.
The darling girls caught a colt in a paddock, and asked me if I would ride, and began to ride themselves, when the groom, coming with horrid oaths, drove them away.	Милые девочки поймали жеребенка на конном дворе и предложили мне покататься верхом, а потом давай скакать на нем сами, пока прибежавший со страшными ругательствами грум не прогнал их.
Lady Crawley is always knitting the worsted.	Леди Кроули вечно вяжет что-то из шерсти.
Sir Pitt is always tipsy, every night; and, I believe, sits with Horrocks, the butler.	Сэр Питт вечно напивается к концу дня. Мне кажется, он коротает время с Хороксом, дворецким.
Mr. Crawley always reads sermons in the evening, and in the morning is locked up in his study, or else rides to Mudbury, on county business, or to Squashmore, where he preaches, on Wednesdays and Fridays, to the tenants there.	Мистер Кроули вечно читает проповеди по вечерам. Утром он сидит запершись в своем кабинете или же ездит верхом в Мадбери по делам графства, а то в Скуошмор - по средам и пятницам, - где проповедует тамошним арендаторам.
A hundred thousand grateful loves to your dear papa and mamma.	Передай от меня сто тысяч благодарностей и приветов своим милым папе и маме.
Is your poor brother recovered of his rack- punch?	Что твой бедный братец, поправился ли он после аракового пунша?
Oh, dear! Oh, dear!	Ах, боже мой!
How men should beware of wicked punch!	Кат; мужчинам следовало бы остерегаться этого гадкого пунша.
Ever and ever thine own REBECCA	Вечно, вечно твоя Ребекка ".
Everything considered, I think it is quite as well for our dear Amelia Sedley, in Russell Square, that Miss Sharp and she are parted.	Принимая все это в соображение, я считаю совершенно правильным и полезным для нашей дорогой Эмилии Седли на Рассел-сквер, что она и мисс Шарп расстались.

Rebecca is a droll funny creature, to be sure; and those descriptions of the poor lady weeping for the loss of her beauty, and the gentleman "with hay-coloured whiskers and straw-coloured hair," are very smart, doubtless, and show a great knowledge of the world.	Ребекка, разумеется, шаловливое и остроумное существо; ее описания бедной леди, оплакивающей свою красоту, и джентльмена с "бакенбардами цвета сена и волосами цвета соломы" бесспорно очень милы и указывают на известный житейский опыт.
That she might, when on her knees, have been thinking of something better than Miss Horrocks's ribbons, has possibly struck both of us.	Хотя то, что она могла, стоя на коленях, думать о таких пустяках, как ленты мисс Хорокс, вероятно, немало поразило нас с вами.
But my kind reader will please to remember that this history has "Vanity Fair" for a title, and that Vanity Fair is a very vain, wicked, foolish place, full of all sorts of humbugs and falsenesses and pretensions.	Но пусть любезный читатель не забывает, что наша повесть в веселой желтой обложке носит наименование "Ярмарки Тщеславия", а Ярмарка Тщеславия - место суетное, злонравное, сумасбродное, полное всяческих надувательств, фальши и притворства.
And while the moralist, who is holding forth on the cover ( an accurate portrait of your humble servant), professes to wear neither gown nor bands, but only the very same long- eared livery in which his congregation is arrayed: yet, look you, one is bound to speak the truth as far as one knows it, whether one mounts a cap and bells or a shovel hat; and a deal of disagreeable matter must come out in the course of such an undertaking.	И хотя изображенный на обложке моралист, выступающий перед публикой (точный портрет вашего покорного слуги), и заявляет, что он не носит ни облачения, ни белого воротничка, а только такое же шутовское одеяние, в какое наряжена его паства, однако ничего не поделаешь, приходится говорить правду, поскольку уж она нам известна, независимо от того, что у нас на голове: колпак ли с бубенцами или широкополая шляпа; а раз так - на свет божий должно выйти столько неприятных вещей, что и не приведи бог.
I have heard a brother of the story-telling trade, at Naples, preaching to a pack of good-for-nothing honest lazy fellows by the sea-shore, work himself up into such a rage and passion with some of the villains whose wicked deeds he was describing and inventing, that the audience could not resist it; and they and the poet together would burst out into a roar of oaths and execrations against the fictitious monster of the tale, so that the hat went round, and the bajocchi tumbled into it, in the midst of a perfect storm of sympathy.	Я слышал в Неаполе одного собрата по ремеслу, когда он, проповедуя на морском берегу перед толпой откровенных и честных бездельников, вошел в такой азарт, изобличая злодейство своих выдуманных героев, что слушатели не могли устоять: вместе с сочинителем они разразились градом ругательств и проклятий по адресу выдуманного им чудовища, так что, когда шляпа пошла по кругу, медяки щедро посыпались в нее среди настоящей бури сочувствия.
At the little Paris theatres, on the other hand, you will not only hear the people yelling out	С другой стороны, в маленьких парижских театрах вы не только услышите, как публика выкрикивает из лож:
"Ah gredin!	"Ah, gredin!
Ah monstre:" and cursing the tyrant of the play from the boxes; but the actors themselves positively refuse to play the wicked parts, such as those of infames Anglais, brutal Cossacks, and what not, and prefer to appear at a smaller salary, in their real characters as loyal Frenchmen.	Ah, monstre!" {Ах, негодяй! Ах, чудовище! (франц.).} - и осыпает ругательствами выведенного в пьесе тирана, - бывает и так, что сами актеры наотрез отказываются исполнять роли злодеев, вроде, например, des infames Anglais {Гнусных англичан (франц.).}, неистовых казаков и тому подобное, и предпочитают довольствоваться меньшим жалованьем, но зато выступать в более естественной для них роли честных французов.

I set the two stories one against the other, so that you may see that it is not from mere mercenary motives that the present performer is desirous to show up and trounce his villains; but because he has a sincere hatred of them, which he cannot keep down, and which must find a vent in suitable abuse and bad language.	Я сопоставил эти два случая, дабы вы могли видеть, что автор этой повести не из одних корыстных побуждений желает вывести на чистую воду и строго покарать своих злодеев; он питает к ним искреннюю ненависть, которую не в силах побороть и которая должна найти выход в подобающем порицании и осуждении.
I warn my "kyind friends," then, that I am going to tell a story of harrowing villainy and complicated--but, as I trust, intensely interesting--crime.	Итак, предупреждаю моих благосклонных друзей, что я намерен рассказать о возмутительной низости и весьма сложных, но - как я надеюсь - небезынтересных преступлениях.
My rascals are no milk-and-water rascals, I promise you.	Мои злодеи не какие-нибудь желторотые разини, смею вас уверить!
When we come to the proper places we won't spare fine language--No, no!	Когда мы дойдем до соответствующих мест, мы не пожалеем ярких красок. Нет, нет!
But when we are going over the quiet country we must perforce be calm.	Но, шествуя по мирной местности, мы будем поневоле сохранять спокойствие.
A tempest in a slop-basin is absurd.	Буря в стакане воды - нелепость.
We will reserve that sort of thing for the mighty ocean and the lonely midnight.	Предоставим подобного рода вещи могучему океану и глухой полуночи.
The present Chapter is very mild.	Настоящая глава - образец кротости и спокойствия.
Others--But we will not anticipate THOSE.	Другие же... Но не будем забегать вперед.
And, as we bring our characters forward, I will ask leave, as a man and a brother, not only to introduce them, but occasionally to step down from the platform, and talk about them: if they are good and kindly, to love them and shake them by the hand: if they are silly, to laugh at them confidentially in the reader's sleeve: if they are wicked and heartless, to abuse them in the strongest terms which politeness admits of.	И я хочу просить позволения, на правах человека и брата, по мере того как мы будем выводить наших действующих лиц, не только представлять их вам, но иногда спускаться с подмостков и беседовать о них; и если они окажутся хорошими и милыми, хвалить их и жать им руки; если они глуповаты, украдкой посмеяться над ними вместе с читателем; если же они злы и бессердечны, порицать их в самых суровых выражениях, какие только допускает приличие.
Otherwise you might fancy it was I who was sneering at the practice of devotion, which Miss Sharp finds so ridiculous; that it was I who laughed good-humouredly at the reeling old Silenus of a baronet--whereas the laughter comes from one who has no reverence except for prosperity, and no eye for anything beyond success.	Иначе вы можете вообразить, что это я сам язвительно насмехаюсь над проявлениями благочестия, которые мисс Шарп находит такими смешными; что это я сам добродушно подшучиваю над пошатывающимся старым Силеном - баронетом, тогда как этот смех исходит от того, кто не питает уважения ни к чему, кроме богатства, закрывает глаза на все, кроме успеха.
Such people there are living and flourishing in the world --Faithless, Hopeless, Charityless: let us have at them, dear friends, with might and main.	Такие люди живут и процветают в этом мире, не зная ни веры, ни упования, ни любви; давайте же, дорогие друзья, ополчимся на них со всей мощью и силой!
Some there are, and very successful too, mere quacks and fools: and it was to combat and expose such as those, no doubt, that Laughter was made.	Преуспевают в жизни и другие - шарлатаны и дураки, и вот для борьбы с такими-то людьми и для их обличения, несомненно, и создан Смех!

CHAPTER IX	ГЛАВА IX
Family Portraits	Семейные портреты
Sir Pitt Crawley was a philosopher with a taste for what is called low life.	Сэр Питт Кроули был философ с пристрастием к тому, что называется низменными сторонами жизни.
His first marriage with the daughter of the noble Binkie had been made under the auspices of his parents; and as he often told Lady Crawley in her lifetime she was such a confounded quarrelsome high-bred jade that when she died he was hanged if he would ever take another of her sort, at her ladyship's demise he kept his promise, and selected for a second wife Miss Rose Dawson, daughter of Mr. John Thomas Dawson, ironmonger, of Mudbury.	Его первый брак с дочерью благородного Бинки совершился с благословения родителей, и при жизни леди Кроули он частенько говорил ей, что хватит с него одной такой анафемски сварливой клячи хороших кровей и что разрази его бог, если он после ее смерти возьмет еще раз жену такого сорта. После кончины миледи он сдержал обещание и выбрал себе второй женой мисс Розу Досон, дочь мистера Джона Томаса Досона, торговца железным и скобяным товаром в Мадбери.
What a happy woman was Rose to be my Lady Crawley!	Каким счастьем было для Розы стать леди Кроули!
Let us set down the items of her happiness.	Давайте же подведем итог ее счастью.
In the first place, she gave up Peter Butt, a young man who kept company with her, and in consequence of his disappointment in love, took to smuggling, poaching, and a thousand other bad courses.	Прежде всего она отказалась от Питера Батта, молодого человека, с которым до этого водила дружбу и который вследствие разочарования в любви пошел по плохой дороге, начал заниматься контрабандой, браконьерством и другими непохвальными делами.
Then she quarrelled, as in duty bound, with all the friends and intimates of her youth, who, of course, could not be received by my Lady at Queen's Crawley--nor did she find in her new rank and abode any persons who were willing to welcome her.	Затем она, как это и подобало, разошлась со всеми друзьями юности и близкими, которых миледи, конечно, не могла принимать в Королевском Кроули. Но и в своем новом положении и новой жизненной сфере она не нашла никого, кто пожелал бы отнестись к ней приветливо.
Who ever did?	Да и что тут удивительного?
Sir Huddleston Fuddleston had three daughters who all hoped to be Lady Crawley.	У сэра Хадлстона Фадлстона было три дочери, и все они рассчитывали стать леди Кроули.
Sir Giles Wapshot's family were insulted that one of the Wapshot girls had not the preference in the marriage, and the remaining baronets of the county were indignant at their comrade's misalliance.	Семейство сэра Джайлса Уопшота было оскорблено тем, что предпочтение не оказано одной из девиц Уошпот, а остальные баронеты графства негодовали на неравный брак своего собрата.
Never mind the commoners, whom we will leave to grumble anonymously.	Мы умалчиваем о простых смертных, которым предоставляем ворчать анонимно.
Sir Pitt did not care, as he said, a brass farden for any one of them.	Сор Питт, по собственному его заявлению, никого из них в медный грош не ставил.
He had his pretty Rose, and what more need a man require than to please himself?	Он обладал своей красавицей Розой, - а что еще может потребоваться человеку, чтобы жить в свое удовольствие?

So he used to get drunk every night: to beat his pretty Rose sometimes: to leave her in Hampshire when he went to London for the parliamentary session, without a single friend in the wide world.	Он только и знал, что напиваться каждый вечер, иногда поколачивал красавицу Розу и, уезжая в Лондон на парламентскую сессию, оставлял ее в Хэмпшире без единого друга на белом свете.
Even Mrs. Bute Crawley, the Rector's wife, refused to visit her, as she said she would never give the pas to a tradesman's daughter.	Даже миссис Бьют Кроули, жена пастора, отказалась поддерживать с ней знакомство, заявив, что ее ноги не будет в доме дочери торговца.
As the only endowments with which Nature had gifted Lady Crawley were those of pink cheeks and a white skin, and as she had no sort of character, nor talents, nor opinions, nor occupations, nor amusements, nor that vigour of soul and ferocity of temper which often falls to the lot of entirely foolish women, her hold upon Sir Pitt's affections was not very great.	Так как единственными дарами, которыми ее наделила природа, были розовые щечки да белая кожа и так как у нее не было ни ярко выраженного характера, ни талантов, ни собственного мнения, ни любимых занятий и развлечений, ни той душевной силы и бурного темперамента, которые часто достаются в удел совсем глупым женщинам, то ее власть над сердцем сэра Питта была весьма кратковременной.
Her roses faded out of her cheeks, and the pretty freshness left her figure after the birth of a couple of children, and she became a mere machine in her husband's house of no more use than the late Lady Crawley's grand piano.	Розы на ее щеках увяли, от прелестной стройности фигуры не осталось и помину после рождения двух детей, и она превратилась в доме своего супруга в простой автомат, от которого было столько же пользы, сколько и от фортепьяно покойной леди Кроули.
Being a light- complexioned woman, she wore light clothes, as most blondes will, and appeared, in preference, in draggled sea- green, or slatternly sky-blue.	Как и большинство блондинок с нежным цветом лица, она носила светлые платья преимущественно оттенка мутно-зеленой морской волны или же грязновато-небесно-голубого цвета.
She worked that worsted day and night, or other pieces like it.	День и ночь она вязала что-нибудь из шерсти или сидела за другим рукоделием.
She had counterpanes in the course of a few years to all the beds in Crawley.	В течение нескольких лет она изготовила покрывала на все кровати в Кроули.
She had a small flower-garden, for which she had rather an affection; but beyond this no other like or disliking.	Был у нее цветничок, к которому она, пожалуй, питала привязанность, но, кроме этого, она ко всему относилась равнодушно.
When her husband was rude to her she was apathetic: whenever he struck her she cried.	Когда супруг обращался с нею грубо, она оставалась апатичной, когда он бил ее - плакала.
She had not character enough to take to drinking, and moaned about, slipshod and in curl-papers all day. 0 Vanity Fair-- Vanity Fair!	У нее не хватало характера даже на то, чтобы пристраститься к вину, и она только горько вздыхала, целыми днями просиживая в ночных туфлях и папильотках, О Ярмарка Тщеславия, Ярмарка Тщеславия!

This might have been, but for you, a cheery lass--Peter Butt and Rose a happy man and wife, in a snug farm, with a hearty family; and an honest portion of pleasures, cares, hopes and struggles--but a title and a coach and four are toys more precious than happiness in Vanity Fair: and if Harry the Eighth or Bluebeard were alive now, and wanted a tenth wife, do you suppose he could not get the prettiest girl that shall be presented this season?	Если бы не ты, Роза была бы жизнерадостной девушкой, а Питер Батт и мисс Роза стали бы счастливыми мужем и женой на уютной ферме, среди любимой семьи и с достаточной долею удовольствий, забот, надежд и борьбы. Но на Ярмарке Тщеславия титул и карета четверней -игрушки более драгоценные, чем счастье. И если бы Генрих VIII или Синяя Борода были еще живы и если бы который-нибудь из них пожелал обзавестись десятой по счету супругой, как, по-вашему, разве они не добились бы красивейшей из тех девиц, которые должны представляться ко двору в нынешнем сезоне?
The languid dulness of their mamma did not, as it may be supposed, awaken much affection in her little daughters, but they were very happy in the servants' hall and in the stables; and the Scotch gardener having luckily a good wife and some good children, they got a little wholesome society and instruction in his lodge, which was the only education bestowed upon them until Miss Sharp came.	Тягостное томление матери, как и следует предположить, не пробудило особой привязанности к ней в ее маленьких дочках, и они чувствовали себя куда лучше в людской и в конюшнях; а так как у садовника-шотландца, по счастью, была добрая жена и хорошие дети, то девочки нашли у них в домике небольшое, но здоровое общество и кое-чему научились - в этом и состояло все их образование до приезда мисс Шарп.
Her engagement was owing to the remonstrances of Mr. Pitt Crawley, the only friend or protector Lady Crawley ever had, and the only person, besides her children, for whom she entertained a little feeble attachment.	Приглашение Ребекки в замок объяснялось настояниями мистера Питта Кроули, единственного друга или покровителя, какого когда-либо имела леди Кроули, и единственного человека, кроме ее детей, к которому она питала хотя бы слабую привязанность.
Mr. Pitt took after the noble Binkies, from whom he was descended, and was a very polite and proper gentleman.	Мистер Питт пошел в благородных Бинки, своих предков, и был очень вежливым, благовоспитанным джентльменом.
When he grew to man's estate, and came back from Christchurch, he began to reform the slackened discipline of the hall, in spite of his father, who stood in awe of him.	Окончив курс и вернувшись домой из Крайст-Черча, он начал налаживать ослабевшую домашнюю дисциплину, невзирая на отца, который его побаивался.
He was a man of such rigid refinement, that he would have starved rather than have dined without a white neckcloth.	Он был человек столь непреклонных правил, что скорее умер бы с голоду, чем сел за обед без белого галстука.

Once, when just from college, and when Horrocks the butler brought him a letter without placing it previously on a tray, he gave that domestic a look, and administered to him a speech so cutting, that Horrocks ever after trembled before him; the whole household bowed to him: Lady Crawley's curlpapers came off earlier when he was at home: Sir Pitt's muddy gaiters disappeared; and if that incorrigible old man still adhered to other old habits, he never fuddled himself with rum-and-water in his son's presence, and only talked to his servants in a very reserved and polite manner; and those persons remarked that Sir Pitt never swore at Lady Crawley while his son was in the room.	Однажды, вскоре после того как он вернулся домой, закончив курс наук, дворецкий Хорокс подал ему письмо, но положив оное на поднос. Мистер Питт бросил на слугу суровый взгляд и отчитал его так резко, что с тех пор Хорокс боялся его как огня. Весь дом трепетал перед ним: папильотки леди Кроули снимались в более ранний час, когда Питт бывал дома, грязные гетры сэра Питта исчезали с горизонта, и хотя этот неисправимый старик продолжал держаться других застарелых привычек, он не накачивался ромом при сыне и обращался к прислуге лишь в самой сдержанной и вежливой форме. И слуги замечали, что сэр Питт в присутствии сына не посылал леди Кроули к черту.
It was he who taught the butler to say,	Это Питт научил дворецкого докладывать:
"My lady is served," and who insisted on handing her ladyship in to dinner.	"Кушать подано, миледи!" - и настоял на том, чтобы под руку водить миледи к обеду.
He seldom spoke to her, but when he did it was with the most powerful respect; and he never let her quit the apartment without rising in the most stately manner to open the door, and making an elegant bow at her egress.	Он редко разговаривал с мачехой, но когда разговаривал, то с величайшим уважением, и никогда не забывал при уходе ее из комнаты подняться самым торжественным образом, открыть перед нею дверь и отвесить учтивый поклон.
At Eton he was called Miss Crawley; and there, I am sorry to say, his younger brother Rawdon used to lick him violently.	В Итоне его прозвали "Мисс Кроули", и там, как я вынужден с прискорбием сказать, младший брат Родон здорово его поколачивал.
But though his parts were not brilliant, he made up for his lack of talent by meritorious industry, and was never known, during eight years at school, to be subject to that punishment which it is generally thought none but a cherub can escape.	Хотя его способности были не блестящи, но он восполнял недостаток таланта похвальным прилежанием и за восемь лет пребывания в школе, насколько известно, пи разу не подвергся тому наказанию, которого, как принято думать, может избежать разве только ангел.
At college his career was of course highly creditable.	В университете карьера его была в высшей степени почтенной.
And here he prepared himself for public life, into which he was to be introduced by the patronage of his grandfather, Lord Binkie, by studying the ancient and modern orators with great assiduity, and by speaking unceasingly at the debating societies.	Здесь он готовился к гражданской деятельности; - в которую должно было ввести его покровительство дедушки, лорда Бинки, -ревностно изучая древних и современных ораторов и участвуя в студенческих диспутах.
But though he had a fine flux of words, and delivered his little voice with great pomposity and pleasure to himself, and never advanced any sentiment or opinion which was not perfectly trite and stale, and supported by a Latin quotation; yet he failed somehow, in spite of a mediocrity which ought to have insured any man a success.	Но хотя речь его лилась гладко, а слабенький голос звучат напыщенно и самодовольно и хотя он никогда не высказывал иных чувств и мнений, кроме самых избитых и пошлых, и не забывал подкреплять их латинскими цитатами, все же он не добился больших отличий, - и это несмотря на свою посредственность, которая, казалось бы, должна была стяжать ему лавры.

He did not even get the prize poem, which all his friends said he was sure of.	Сочиненная им поэма не была даже удостоена приза, хотя друзья наперебой пророчили его мистеру Кроули.
After leaving college he became Private Secretary to Lord Binkie, and was then appointed Attache to the Legation at Pumpernickel, which post he filled with perfect honour, and brought home despatches, consisting of Strasburg pie, to the Foreign Minister of the day.	Окончив университет, он сделался личным секретарем лорда Бинки, а затем был назначен атташе при посольстве в Пумперникеле, и этот пост занимал с отменной честью, добросовестно отвозя на родину, министру иностранных дел, пакеты, состоявшие из страсбургского пирога.
After remaining ten years Attache (several years after the lamented Lord Binkie's demise), and finding the advancement slow, he at length gave up the diplomatic service in some disgust, and began to turn country gentleman.	Пробыв в этой должности десять лет (в том числе и после безвременной кончины лорда Блики) и находя, что продвижение на дипломатическом поприще совершается слитном медленно, он бросил службу, успевшую набить ему оскомину, предпочитая стать помещиком.
He wrote a pamphlet on Malt on returning to England (for he was an ambitious man, and always liked to be before the public), and took a strong part in the Negro Emancipation question.	По возвращении в Англию мистер Кроули написал брошюру о солоде - как человек честолюбивый, он любил быть на виду у публики - и горячо высказывался за освобождение негров.
Then he became a friend of Mr. Wilberforce's, whose politics he admired, and had that famous correspondence with the Reverend Silas Hornblower, on the Ashantee Mission.	По этому случаю он был удостоен дружбы мистера Уилберфорса, политикой которого восторгался, и вступил в знаменитую переписку с преподобным Сайласом Хорнблоуэром об обращении в христианство ашантиев.
He was in London, if not for the Parliament session, at least in May, for the religious meetings.	Он ездил в Лондон, если не на парламентские сессии, то, по крайней мере, на происходившие в мае религиозные собрания.
In the country he was a magistrate, and an active visitor and speaker among those destitute of religious instruction.	В своем графстве он был судьей и неустанным ревнителем христианского просвещения, разнося и проповедуя его среди тех, кто, по его мнению, особенно в нем нуждался.
He was said to be paying his addresses to Lady Jane Sheepshanks, Lord Southdown's third daughter, and whose sister, Lady Emily, wrote those sweet tracts,	Ходили слухи, что он питает нежные чувства к леди Джейн Шипшенкс, третьей дочери лорда Саутдауна, сестра которой, леди Эмили, написала такие восхитительные брошюры, как
"The Sailor's True Binnacle," and	"Истинный компас моряка" и
"The Applewoman of Finchley Common."	"Торговка яблоками Финчлейской общины".
Miss Sharp's accounts of his employment at Queen's Crawley were not caricatures.	То, что мисс Шарп писала о его занятиях в Королевском Кроули, отнюдь не карикатура.
He subjected the servants there to the devotional exercises before mentioned, in which (and so much the better) he brought his father to join.	Он заставлял слуг предаваться благочестивым упражнениям, как уже упоминалось, и (что особенно служит ему к чести) привлекал к участию в них и отца.

He patronised an Independent meeting-house in Crawley parish, much to the indignation of his uncle the Rector, and to the consequent delight of Sir Pitt, who was induced to go himself once or twice, which occasioned some violent sermons at Crawley parish church, directed point-blank at the Baronet's old Gothic pew there.	Он оказывал покровительство молитвенному дому индепендентов прихода Кроули, к великому негодованию своего дяди-пастора и, следовательно, к восхищению сэра Питта, который даже соблаговолил побывать на их собраниях раз или два, что вызвало несколько громовых проповедей в приходской церкви Кроули, обращенных в упор к старой готической скамье баронета.
Honest Sir Pitt, however, did not feel the force of these discourses, as he always took his nap during sermon-time.	Впрочем, простодушный сэр Питт не почувствовал всей силы этих речей, ибо всегда дремал во время проповеди.
Mr. Crawley was very earnest, for the good of the nation and of the Christian world, that the old gentleman should yield him up his place in Parliament; but this the elder constantly refused to do.	Мистер Кроули самым серьезным образом считал, что старый джентльмен обязан уступить ему свое место в парламенте - в интересах нации и всего христианского мира, но Кроули-старший и слышать об этом не хотел.
Both were of course too prudent to give up the fifteen hundred a year which was brought in by the second seat (at this period filled by Mr. Quadroon, with carte blanche on the Slave question); indeed the family estate was much embarrassed, and the income drawn from the borough was of great use to the house of Queen's Crawley.	Оба были, конечно, слишком благоразумны, чтобы отказаться от тысячи пятисот фунтов в год, которые приносило им второе место в парламенте от округа (в ту пору занятое мистером Кводруном с carte blanche {Полной свободой действий (франц.).} по невольничьему вопросу). Да и в самом деле, родовое поместье было обременено долгами, и доход от продажи представительства приходился как нельзя более кстати дому Королевского Кроули.
It had never recovered the heavy fine imposed upon Walpole Crawley, first baronet, for peculation in the Tape and Sealing Wax Office.	Поместье до сих пор не могло оправиться от тяжелого штрафа, наложенного на Уолпола Кроули, первого баронета, за учиненную им растрату в Ведомстве Сургуча и Тесьмы.
Sir Walpole was a jolly fellow, eager to seize and to spend money (alieni appetens, sui profusus, as Mr. Crawley would remark with a sigh), and in his day beloved by all the county for the constant drunkenness and hospitality which was maintained at Queen's Crawley.	Сэр Уолпол, веселый малый, мастер и нажить и спустить деньгу (Alien! appetens sui profusus {Стремящийся к чужому упускает свое (лат.).}, - как говаривал со вздохом мистер Кроули), в свое время был кумиром всего графства, так как беспробудное пьянство и хлебосольство, которым славилось Королевское Кроули, привлекали к нему сердца окрестных дворян.
The cellars were filled with burgundy then, the kennels with hounds, and the stables with gallant hunters; now, such horses as Queen's Crawley possessed went to plough, or ran in the Trafalgar Coach; and it was with a team of these very horses, on an off- day, that Miss Sharp was brought to the Hall; for boor as he was, Sir Pitt was a stickler for his dignity while at home, and seldom drove out but with four horses, and though he dined off boiled mutton, had always three footmen to serve it.	Тогда погреба были полны бургонского, псарни -собак, а конюшни - лихих скакунов. А теперь те лошади, что имелись в Королевском Кроули, ходили под плугом или запрягались в карету "Трафальгар". Кстати, упряжка этих самых лошадей, оторвавшись в тот день от своих бесчисленных повинностей, и доставила в поместье мисс Шарп, - ибо, как ни мужиковат был сэр Питт, однако у себя дома он весьма щепетильно охранял свое достоинство и редко выезжал иначе, как на четверке цугом; и хотя у него к обеду и была лишь вареная баранина, зато подавали ее на стол три лакея.

If mere parsimony could have made a man rich, Sir Pitt Crawley might have become very wealthy--if he had been an attorney in a country town, with no capital but his brains, it is very possible that he would have turned them to good account, and might have achieved for himself a very considerable influence and competency.	Если бы скаредность вела к богатству, сэр Питт Кроули, наверное, был бы крезом; с другой стороны, окажись он каким-нибудь стряпчим в провинциальном городке, где единственным принадлежащим ему капиталом была бы его голова, он, возможно, с ее помощью добился бы весьма значительного положения и влияния.
But he was unluckily endowed with a good name and a large though encumbered estate, both of which went rather to injure than to advance him.	Но, на свою беду, он был наделен громким именем и большим и даже не заложенным еще поместьем, - и оба эти обстоятельства скорее вредили ему, чем помогали.
He had a taste for law, which cost him many thousands yearly; and being a great deal too clever to be robbed, as he said, by any single agent, allowed his affairs to be mismanaged by a dozen, whom he all equally mistrusted.	Он питал к сутяжничеству страсть, которая обходилась ему во много тысяч ежегодно, и, будучи, по его словам, слишком умен, чтобы дать себя грабить одному агенту, предоставил запутывать свои дела целой дюжине и никому из них не верил.
He was such a sharp landlord, that he could hardly find any but bankrupt tenants; and such a close farmer, as to grudge almost the seed to the ground, whereupon revengeful Nature grudged him the crops which she granted to more liberal husbandmen.	Он был таким прижимистым землевладельцем, что только вконец разорившиеся горемыки решались арендовать у него землю, и таким расчетливым сельским хозяином, что буквально трясся над каждым зерном для посева; и мстительная при рода платила ему тем же -обсчитывая его на урожае и награждая более щедрых хозяев.
He speculated in every possible way; he worked mines; bought canal-shares; horsed coaches; took government contracts, and was the busiest man and magistrate of his county.	Он участвовал во всевозможных спекуляциях: разрабатывал копи, покупал акции обществ для постройки каналов, поставлял лошадей для почтовых карет, брал казенные подряды и был самым занятым человеком и судьей во всем графстве.
As he would not pay honest agents at his granite quarry, he had the satisfaction of finding that four overseers ran away, and took fortunes with them to America.	Так как ему не хотелось платить честным управителям на своих гранитных каменоломнях, то он имел удовольствие узнать, что четверо его надсмотрщиков удрали в Америку, захватив с собой по целому состоянию.
For want of proper precautions, his coal-mines filled with water: the government flung his contract of damaged beef upon his hands: and for his coach-horses, every mail proprietor in the kingdom knew that he lost more horses than any man in the country, from underfeeding and buying cheap.	Из-за непринятия вовремя мер предосторожности его угольные шахты заливало водой; казна швыряла ему обратно контракты на поставку мяса, оказавшегося испорченным; и любому содержателю почты в королевстве было известно, что сэр Питт терял больше лошадей, чем кто-либо другой во всей стране, потому что плохо их кормил, да и покупал по дешевке.

In disposition he was sociable, and far from being proud; nay, he rather preferred the society of a farmer or a horse-dealer to that of a gentleman, like my lord, his son: he was fond of drink, of swearing, of joking with the farmers' daughters: he was never known to give away a shilling or to do a good action, but was of a pleasant, sly, laughing mood, and would cut his joke and drink his glass with a tenant and sell him up the next day; or have his laugh with the poacher he was transporting with equal good humour.	В обращении с людьми он был обходителен и прост и даже предпочитал общество какого-нибудь фермера или барышника обществу джентльмена, вроде милорда - своего сына. Он любил выпить, загнуть крепкое словцо и переброситься шуткой с фермерскими дочками. Всем было известно, что он и шиллинга не даст на доброе дело, но у него был веселый, лукавый, насмешливый нрав, и он мог пошутить с арендатором или распить с ним бутылку вина, а наутро описать его имущество и продать с молотка; мог балагурить с браконьером, которого он с таким же неизменным добродушием на следующий день отправлял на каторгу.
His politeness for the fair sex has already been hinted at by Miss Rebecca Sharp--in a word, the whole baronetage, peerage, commonage of England, did not contain a more cunning, mean, selfish, foolish, disreputable old man.	Его галантность по отношению к прекрасному полу была уже отмечена мисс Ребеккой Шарп. Словом, среди всех баронетов, пэров и членов палаты общин Англии вряд ли нашелся бы другой такой хитрый, низкий, себялюбивый, вздорный и малопорядочный старик.
That blood-red hand of Sir Pitt Crawley's would be in anybody's pocket except his own; and it is with grief and pain, that, as admirers of the British aristocracy, we find ourselves obliged to admit the existence of so many ill qualities in a person whose name is in Debrett.	Багровая лапа сэра Питта Кроули готова была полезть в любой карман, только не в его собственный. Как почитатели английской аристократии, мы с величайшим огорчением и прискорбием вынуждены признать наличие столь многих дурных качеств у особы, имя которой занесено в генеалогический словарь Дебрета.
One great cause why Mr. Crawley had such a hold over the affections of his father, resulted from money arrangements. The Baronet owed his son a sum of money out of the jointure of his mother, which he did not find it convenient to pay; indeed he had an almost invincible repugnance to paying anybody, and could only be brought by force to discharge his debts.	То влияние, какое мистер Кроули имел на отца, объяснялось преимущественно денежными расчетами: баронет позаимствовал у сына некоторую сумму из наследства его матери и не находил для себя удобным выплатить эти деньги. По правде сказать, он чувствовал почти непреодолимое отвращение ко всяким платежам, и заставить его расплатиться с долгами можно было только силой.
Miss Sharp calculated (for she became, as we shall hear speedily, inducted into most of the secrets of the family) that the mere payment of his creditors cost the honourable Baronet several hundreds yearly; but this was a delight he could not forego; he had a savage pleasure in making the poor wretches wait, and in shifting from court to court and from term to term the period of satisfaction.	Мисс Шарп подсчитала (она, как мы скоро услышим, оказалась посвященной в большую часть семейных тайн), что одни лишь платежи по процентам его кредиторам обходились почтенному баронету в несколько сот фунтов ежегодно. Но тут таилось для него неизъяснимое наслаждение, от которого он не мог отказаться: он испытывал какое-то злобное удовольствие, заставляя несчастных томиться и ждать, перенося дела из одной судебной инстанции в другую, оттягивая от сессии к сессии и стараясь всячески отдалить момент уплаты.
What's the good of being in Parliament, he said, if you must pay your debts?	Что пользы быть членом парламента, говорил он, если все равно приходится платить долги!
Hence, indeed, his position as a senator was not a little useful to him.	Таким образом его положение сенатора приносило ему немало преимуществ.

Vanity Fair--Vanity Fair!	Ярмарка Тщеславия! Ярмарка Тщеславия!
Here was a man, who could not spell, and did not care to read--who had the habits and the cunning of a boor: whose aim in life was pettifogging: who never had a taste, or emotion, or enjoyment, but what was sordid and foul; and yet he had rank, and honours, and power, somehow: and was a dignitary of the land, and a pillar of the state.	Вот перед нами человек едва грамотный и нисколько не интересующийся чтением, человек с привычками и хитрецой деревенщины, чья жизненная цель заключается в мелком крючкотворстве, человек, никогда не знавший никаких желаний, волнений или радостей, кроме грязных и пошлых, - и тем не менее у него завидный сан, он пользуется почестями и властью. Он важное лицо в своей стране, опора государства.
He was high sheriff, and rode in a golden coach.	Он верховный шериф и разъезжает в золоченой карете.
Great ministers and statesmen courted him; and in Vanity Fair he had a higher place than the most brilliant genius or spotless virtue.	Великие министры и государственные мужи ухаживают за ним; и на Ярмарке Тщеславия он занимает более высокое положение, чем люди самого блестящего ума или незапятнанной добродетели,
Sir Pitt had an unmarried half-sister who inherited her mother's large fortune, and though the Baronet proposed to borrow this money of her on mortgage, Miss Crawley declined the offer, and preferred the security of the funds.	У сэра Питта была незамужняя сводная сестра, унаследовавшая от матери крупное состояние. Хотя баронет и предлагал ей дать ему эти деньги взаймы под закладную, но мисс Кроули предпочла найти своим капиталам более надежное помещение.
She had signified, however, her intention of leaving her inheritance between Sir Pitt's second son and the family at the Rectory, and had once or twice paid the debts of Rawdon Crawley in his career at college and in the army.	Впрочем, она выражала намерение разделить свое состояние по духовной между вторым сыном сэра Питта и семейством пастора и раз или два уже оплачивала долги Родона Кроули в бытность того в колледже и за время его службы в армии.
Miss Crawley was, in consequence, an object of great respect when she came to Queen's Crawley, for she had a balance at her banker's which would have made her beloved anywhere.	Мисс Кроули была предметом великого почитания, когда приезжала в Королевское Кроули, потому что на ее счете у банкиров значилась такая сумма, которая делала старушку желанной гостьей где угодно.
What a dignity it gives an old lady, that balance at the banker's!	Какой вес придает любой старой даме подобный вклад у банкира!
How tenderly we look at her faults if she is a relative (and may every reader have a score of such), what a kind good-natured old creature we find her!	С какой нежностью мы взираем на ее слабости, если она наша родственница (дай бог каждому нашему читателю десяток таких!), какой милой и доброй старушкой мы ее считаем!
How the junior partner of Hobbs and Dobbs leads her smiling to the carriage with the lozenge upon it, and the fat wheezy coachman!	С какой улыбкой младший компаньон фирмы "Хобс и Добс" провожает ее до украшенной ромбом кареты, на козлах которой восседает разжиревший, страдающий одышкою кучер!
How, when she comes to pay us a visit, we generally find an opportunity to let our friends know her station in the world!	Как мы, осчастливленные ее приездом, ищем случая оповестить всех друзей о том положении, какое она занимает в свете!

We say (and with perfect truth) I wish I had Miss MacWhirter's signature to a cheque for five thousand pounds.	Мы говорим (и вполне искренне): "Хотел бы я иметь подпись мисс Мак-Виртер на чеке в пять тысяч фунтов!" -
She wouldn't miss it, says your wife.	"Ну, для нее это пустяк!" - добавляет ваша жена.
She is my aunt, say you, in an easy careless way, when your friend asks if Miss MacWhirter is any relative.	"Она мне родная тетка", - отвечаете вы рассеянным, беспечным тоном, когда ваш друг спрашивает, не родственница ли вам мисс Мак-Виртер.
Your wife is perpetually sending her little testimonies of affection, your little girls work endless worsted baskets, cushions, and footstools for her.	Ваша жена постоянна посылает ей маленькие доказательства своей любви, ваша дочурка вышивает для нее шерстью бесконечные ридикюли, подушки и скамеечки для ног.
What a good fire there is in her room when she comes to pay you a visit, although your wife laces her stays without one!	Какой славный огонь пылает в приготовленной для нее комнате, когда тетушка приезжает к вам погостить, хотя ваша жена зашнуровывает свой корсет в нетопленной спальне!
The house during her stay assumes a festive, neat, warm, jovial, snug appearance not visible at other seasons.	Весь дом во время ее пребывания принимает праздничный, опрятный и приветливый вид, какого у нею не бывает в иную пору.
You yourself, dear sir, forget to go to sleep after dinner, and find yourself all of a sudden (though you invariably lose) very fond of a rubber.	Вы сами, мой милый, забываете вздремнуть после обеда и внезапно оказываетесь страстным любителем виста (хотя неизменно проигрываете).
What good dinners you have--game every day, Malmsey-Madeira, and no end of fish from London.	А какие у вас бывают прекрасные обеды: ежедневно дичь, мальвазия и самая разнообразная рыба, выписанная прямо из Лондона.
Even the servants in the kitchen share in the general prosperity; and, somehow, during the stay of Miss MacWhirter's fat coachman, the beer is grown much stronger, and the consumption of tea and sugar in the nursery (where her maid takes her meals) is not regarded in the least.	Даже кухонная челядь приобщается к общему благоденствию, и, пока у вас проживает толстяк-кучер мисс Мак-Виртер, пиво становится значительно крепче, а потребление чая и сахара в детской (где кушает ее камеристка) и вовсе не учитывается.
Is it so, or is it not so?	Так это или не так?
I appeal to the middle classes.	Я обращаюсь к вам, средние классы!
Ah, gracious powers! I wish you would send me an old aunt--a maiden aunt --an aunt with a lozenge on her carriage, and a front of light coffee-coloured hair--how my children should work workbags for her, and my Julia and I would make her comfortable!	О силы небесные, если б вы ниспослали мне какую-нибудь старую тетушку с ромбовидным гербом на дверцах кареты и с накладкой светло-кофейного цвета! Ах, какие ридикюли стали бы ей вышивать мои дочки, и оба мы с Джулией как старались бы ее ублажать!
Sweet--sweet vision!	О сладостное видение!
Foolish--foolish dream!	О безумные мечты!
CHAPTER X	ГЛАВА X
Miss Sharp Begins to Make Friends	Мисс Шарп приобретает друзей

And now, being received as a member of the amiable family whose portraits we have sketched in the foregoing pages, it became naturally Rebecca's duty to make herself, as she said, agreeable to her benefactors, and to gain their confidence to the utmost of her power.	И вот, когда Ребекка заняла столь доверенное положение в милом семействе, портреты которого мы набросали на предыдущих страницах, эта юная леди натурально сочла своим долгом, как она говорила, стать приятной своим благодетелям и всячески завоевать их доверие.
Who can but admire this quality of gratitude in an unprotected orphan; and, if there entered some degree of selfishness into her calculations, who can say but that her prudence was perfectly justifiable?	Можно ли не восхищаться таким чувством признательности со стороны бедной сироты? А если тут и был известный расчет и некоторая доля корысти, то кто по увидит в этом проявления вполне естественного благоразумия?
"I am alone in the world," said the friendless girl.	"Я одна на свете, - рассуждала эта безродная девушка.
"I have nothing to look for but what my own labour can bring me; and while that little pink-faced chit Amelia, with not half my sense, has ten thousand pounds and an establishment secure, poor Rebecca (and my figure is far better than hers) has only herself and her own wits to trust to.	- Я могу надеяться только на то, что заработаю своим трудом. И если у этой дурехи с розовой мордашкой - Эмилии, которой я вдвое умнее, есть десять тысяч фунтов и обеспеченное положение, то бедная Ребекка (а ведь я сложена куда лучше Эмилии) может полагаться только на себя да на собственный ум.
Well, let us see if my wits cannot provide me with an honourable maintenance, and if some day or the other I cannot show Miss Amelia my real superiority over her.	Ну что ж, посмотрим, не выручит ли меня мой ум и не удастся ли мне в один прекрасный день доказать Эмилии мое действительное над нею превосходство!
Not that I dislike poor Amelia: who can dislike such a harmless, good-natured creature?--only it will be a fine day when I can take my place above her in the world, as why, indeed, should I not?"	И ие потому, что плохо отношусь к бедной Эмилии, - кто может не любить такое безобидное, добродушное создание? По все же счастлив тот день, когда я займу в обществе место выше ее. Да почему бы, собственно, и нет?"
Thus it was that our little romantic friend formed visions of the future for herself-- nor must we be scandalised that, in all her castles in the air, a husband was the principal inhabitant.	Так наш маленький романтический друг рисовал себе картины будущего. И нас не должно смущать, что неизменным обитателем ее воздушных замков был преданный супруг.
Of what else have young ladies to think, but husbands?	О чем же и думать молодым особам, как не о мужьях?
Of what else do their dear mammas think?	О чем ином помышляют их милые маменьки?
"I must be my own mamma," said Rebecca; not without a tingling consciousness of defeat, as she thought over her little misadventure with Jos Sedley.	"Я сама должна быть своей маменькой", -думала Ребекка, не без болезненной досады вспоминая о неудаче с Джозом Седли.
So she wisely determined to render her position with the Queen's Crawley family comfortable and secure, and to this end resolved to make friends of every one around her who could at all interfere with her comfort.	Итак, она пришла к мудрому решению сделать свое положение в семействе Королевского Кроули приятным и прочным и с этой целью положила завязать дружбу со всеми, кто мог так или иначе помешать ее планам.

As my Lady Crawley was not one of these personages, and a woman, moreover, so indolent and void of character as not to be of the least consequence in her own house, Rebecca soon found that it was not at all necessary to cultivate her good will--indeed, impossible to gain it.	Поскольку леди Кроули не принадлежала к числу таких лиц и, больше того, была женщиной столь вялой и бесхарактерной, что с нею никто не считался в ее собственном доме, то Ребекка скоро нашла, что не стоит добиваться ее расположения, - да и, по правде говоря, его и невозможно было снискать.
She used to talk to her pupils about their "poor mamma"; and, though she treated that lady with every demonstration of cool respect, it was to the rest of the family that she wisely directed the chief part of her attentions.	В разговорах с ученицами она обычно называла миледи "бедной мамочкой", и хотя относилась к ней со всеми знаками должного уважения, но главную часть своего внимания благоразумно обратила на остальных членов семейства.
With the young people, whose applause she thoroughly gained, her method was pretty simple.	В отношении своих питомиц, чьей симпатией она полностью заручилась, ее метод был более чем прост.
She did not pester their young brains with too much learning, but, on the contrary, let them have their own way in regard to educating themselves; for what instruction is more effectual than self-instruction?	Она не забивала их юных мозгов чрезмерным учением, но, наоборот, предоставляла им полную самостоятельность в приобретении знаний. И правда, какое образование скорее достигает цели, если не самообразование?
The eldest was rather fond of books, and as there was in the old library at Queen's Crawley a considerable provision of works of light literature of the last century, both in the French and English languages (they had been purchased by the Secretary of the Tape and Sealing Wax Office at the period of his disgrace), and as nobody ever troubled the book-shelves but herself, Rebecca was enabled agreeably, and, as it were, in playing, to impart a great deal of instruction to Miss Rose Crawley.	Старшая девочка отличалась пристрастием к чтению, а в старой библиотеке Королевского Кроули было немало произведений изящной литературы прошлого столетия как на французском, так и на английском языках (книги были приобретены министром по Ведомству Сургуча и Тесьмы в период его опалы); и так как никто никогда не тревожил книжных полок, кроме одной Ребекки, то она и получила возможность играючи преподать мисс Розе Кроули немало полезных сведений.
She and Miss Rose thus read together many delightful French and English works, among which may be mentioned those of the learned Dr. Smollett, of the ingenious Mr. Henry Fielding, of the graceful and fantastic Monsieur Crebillon the younger, whom our immortal poet Gray so much admired, and of the universal Monsieur de Voltaire.	Таким образом, они с мисс Розой прочли много восхитительных французских и английских книг, среди которых следует упомянуть сочинения ученого доктора Смоллета, остроумного мистера Г енри Фильдинга, изящного и прихотливого monsieur Кребийона-младшего, необузданной фантазией которого так восхищался наш бессмертный поэт Грэй, и, наконец, всеобъемлющего мосье Вольтера.
Once, when Mr. Crawley asked what the young people were reading, the governess replied	Однажды, когда мистер Кроули осведомился, что читает молодежь, гувернантка ответила:
"Smollett."	"Смоллета". -
"Oh, Smollett," said Mr. Crawley, quite satisfied.	"Ах, Смоллета! - отозвался мистер Кроули, совершенно удовлетворенный.
"His history is more dull, but by no means so dangerous as that of Mr. Hume.	- Его история скучновата, но хотя бы не столь опасна, как история мистера Юма.
It is history you are reading?"	Вы ведь историю читаете?" -

"Yes," said Miss Rose; without, however, adding that it was the history of Mr. Humphrey Clinker.	"Разумеется", - ответила мисс Роза, не прибавив, однако, что это была история мистера Хамфри Клинкера.
On another occasion he was rather scandalised at finding his sister with a book of French plays; but as the governess remarked that it was for the purpose of acquiring the French idiom in conversation, he was fain to be content.	В другой раз он был неприятно поражен, застав сестру с книгой французских комедий, но гувернантка заметила, что таким путем легче усвоить французский разговорный язык, и мистеру Кроули пришлось с этим согласиться.
Mr. Crawley, as a diplomatist, was exceedingly proud of his own skill in speaking the French language (for he was of the world still), and not a little pleased with the compliments which the governess continually paid him upon his proficiency.	Мистер Кроули, как дипломат, чрезвычайно гордился своим умением говорить по-французски (ибо все еще был светским человеком), и ему доставляли немалое удовольствие комплименты, которыми гувернантка осыпала его за успехи в этой области.
Miss Violet's tastes were, on the contrary, more rude and boisterous than those of her sister.	У мисс Вайолет наклонности были более грубые и буйные, чем у ее сестры.
She knew the sequestered spots where the hens laid their eggs. She could climb a tree to rob the nests of the feathered songsters of their speckled spoils.	Она знала заповедные местечки, где неслись куры; она ловко лазила по деревьям и разоряла гнезда пернатых певцов, охотясь за их хорошенькими пестрыми яичками.
And her pleasure was to ride the young colts, and to scour the plains like Camilla.	Первым ее удовольствием было объезжать лошадь и носиться по полям, подобно Камилле.
She was the favourite of her father and of the stablemen.	Она была любимицей отца и конюхов.
She was the darling, and withal the terror of the cook; for she discovered the haunts of the jam-pots, and would attack them when they were within her reach.	Она была кумиром и грозой кухарки, потому что всегда находила укромные уголки, где хранилось варенье, и когда добиралась до банок, учиняла на них опустошительные набеги.
She and her sister were engaged in constant battles.	С сестрой у ней бывали постоянные баталии.
Any of which peccadilloes, if Miss Sharp discovered, she did not tell them to Lady Crawley; who would have told them to the father, or worse, to Mr. Crawley; but promised not to tell if Miss Violet would be a good girl and love her governess.	Мисс Шарп если и открывала ее проделки, то не сообщала о них леди Кроули, которая могла бы насплетничать отцу или, чего доброго, мистеру Кроули, но давала обещание не говорить никому, если мисс Вайолет станет хорошей девочкой и будет любить свою гувернантку.
With Mr. Crawley Miss Sharp was respectful and obedient.	С мистером Кроули мисс Шарп была почтительна и послушна.
She used to consult him on passages of French which she could not understand, though her mother was a Frenchwoman, and which he would construe to her satisfaction: and, besides giving her his aid in profane literature, he was kind enough to select for her books of a more serious tendency, and address to her much of his conversation.	Она часто советовалась с ним относительно тех или иных французских выражений, которых не понимала, хотя ее мать и была природной француженкой, и мистер Кроули, к ее полному удовлетворению, растолковывал ей трудные места. Но, помимо оказания ей помощи по части светской литературы, он бывал настолько любезен, что подбирал для Ребекки книги более серьезного содержания и в своих беседах особенно часто обращался к ней.

She admired, beyond measure, his speech at the Quashimaboo-Aid Society; took an interest in his pamphlet on malt: was often affected, even to tears, by his discourses of an evening, and would say--"Oh, thank you, sir," with a sigh, and a look up to heaven, that made him occasionally condescend to shake hands with her.	Она безмерно восхищалась его речью в Обществе вспомоществования племени Квошимабу; проявляла интерес к его брошюре о солоде; нередко бывала растрогана, и даже до слез, его вечерними назиданиями и произносила: "О, благодарю вас, сэр!" - с таким вздохом устремляя взоры к небесам, что мистер Кроули иной раз удостаивал Ребекку рукопожатия.
"Blood is everything, after all," would that aristocratic religionist say.	"Как-никак, а кровь сказывается, - говаривал этот аристократ-проповедник.
"How Miss Sharp is awakened by my words, when not one of the people here is touched.	- Как благотворно действуют на мисс Шарп мои слова, тогда как никого другого они здесь не трогают!
I am too fine for them--too delicate. I must familiarise my style--but she understands it. Her mother was a Montmorency."	Я слишком тонок, слишком изыскан, придется упростить свой слог, - но она его понимает: ведь ее мать была Монморанси".
Indeed it was from this famous family, as it appears, that Miss Sharp, by the mother's side, was descended.	Да, да, представьте, по материнской линии мисс Шарп происходила из этого славного рода.
Of course she did not say that her mother had been on the stage; it would have shocked Mr. Crawley's religious scruples.	Конечно, она не упоминала о том, что мать ее подвизалась на сцене: этого не вынесла бы щепетильность набожного мистера Кроули.
How many noble emigres had this horrid revolution plunged in poverty!	Какое множество знатных эмигрантов повергла в нищету эта ужасная революция!
She had several stories about her ancestors ere she had been many months in the house; some of which Mr. Crawley happened to find in D'Hozier's dictionary, which was in the library, and which strengthened his belief in their truth, and in the high-breeding of Rebecca.	Не успела Ребекка хорошенько осмотреться в доме Кроули, как в запасе у нее оказалось множество рассказов о ее предках. Некоторые из них мистеру Кроули вскоре посчастливилось найти в словаре д'Озье, имевшемся в отцовской библиотеке, но это обстоятельство лишь укрепило его веру в их подлинность и в знатность происхождения Ребекки.
Are we to suppose from this curiosity and prying into dictionaries, could our heroine suppose that Mr. Crawley was interested in her?--no, only in a friendly way.	Можем ли мы предположить, основываясь на такой любознательности и поисках в словаре, -могла ли наша героиня предположить, что мистер Кроули заинтересовался ею?
Have we not stated that he was attached to Lady Jane Sheepshanks?	Нет, речь могла идти разве только о дружеском участии.
He took Rebecca to task once or twice about the propriety of playing at backgammon with Sir Pitt, saying that it was a godless amusement, and that she would be much better engaged in reading	Ведь мы уже упоминали, что мистер Кроули дарил своим вниманием леди Джейн Шипшенкс. Раз или два он делал Ребекке замечание насчет ее обычая играть с сэром Питтом в триктрак и говорил, что эточ богопротивное занятие и лучше бы ей заняться чтением
"Thrump's Legacy," or	"Наследия Трампа", или

"The Blind Washerwoman of Moorfields," or any work of a more serious nature; but Miss Sharp said her dear mother used often to play the same game with the old Count de Trictrac and the venerable Abbe du Cornet, and so found an excuse for this and other worldly amusements.	"Слепой прачки из Мурфильдоа", или какого-либо другого серьезного произведения; на что мисс Шарп отвечала, что ее дорогая маменька часто играла в эту игру со старым графом де Триктраком или достопочтенным аббатом дю Корнетом, - и всегда у нее находилось оправдание как для этого, так и для других морских развлечений.
But it was not only by playing at backgammon with the Baronet, that the little governess rendered herself agreeable to her employer. She found many different ways of being useful to him.	Но не только игрой в триктрак маленькая гувернантка снискала расположение своего нанимателя, она находила много способов быть ему полезной.
She read over, with indefatigable patience, all those law papers, with which, before she came to Queen's Crawley, he had promised to entertain her. She volunteered to copy many of his letters, and adroitly altered the spelling of them so as to suit the usages of the present day. She became interested in everything appertaining to the estate, to the farm, the park, the garden, and the stables; and so delightful a companion was she, that the Baronet would seldom take his after-breakfast walk without her (and the children of course), when she would give her advice as to the trees which were to be lopped in the shrubberies, the garden-beds to be dug, the crops which were to be cut, the horses which were to go to cart or plough. Before she had been a year at Queen's Crawley she had quite won the Baronet's confidence; and the conversation at the dinner-table, which before used to be held between him and Mr. Horrocks the butler, was now almost exclusively between Sir Pitt and Miss Sharp.	С неутомимым терпением перечитала она судебные дела, с которыми еще до ее приезда в Королевское Кроули обещал познакомить ее сор Питт; она вызвалась переписывать его письма и ловко изменяла их орфографию в соответствии с существующими правилами; она интересовалась решительно всем, что касалось имения, фермы, парка, сада и конюшни, и оказалась такой приятной спутницей, что баронет редко предпринимал свою прогулку после раннего завтрака без Ребекки (и детей, конечно!). И тут она советовала ему, какие деревья подрезать шпалерами, какие грядки вскопать, и обсуждала с ним, не пора ли уже приступить к уборке и каких лошадей взять под плуг, а каких запрячь в подводы Она не пробыла и года в Королевском Кроули, как уже приобрела полнейшее доверие сэра Питта; застольные беседы, прежде происходившие между ним и дворецким, мистером Хороксом, теперь велись только между сэром Питтом и мисс Шарп.
She was almost mistress of the house when Mr. Crawley was absent, but conducted herself in her new and exalted situation with such circumspection and modesty as not to offend the authorities of the kitchen and stable, among whom her behaviour was always exceedingly modest and affable.	Она была почти хозяйкой в доме, когда отсутствовал мистер Кроули, но вела себя в своем новом высоком положении с такой скромностью и осмотрительностью, что нисколько не задевала кухонных и конюшенных властей, с которыми была всегда приветлива и мила.
She was quite a different person from the haughty, shy, dissatisfied little girl whom we have known previously, and this change of temper proved great prudence, a sincere desire of amendment, or at any rate great moral courage on her part.	Она стала совсем другим человеком - не тон надменной, болезненно самолюбивой и обидчивой девочкой, какую мы знали раньше; и эта перемена характера доказывала большое благоразумие, искреннее желание исправиться и, во всяком случае, свидетельствовала о незаурядной выдержке и твердости характера.
Whether it was the heart which dictated this new system of complaisance and humility adopted by our Rebecca, is to be proved by her after-history.	Сердце ли диктовало эту новую систему покорности и смирения, принятую нашей Ребеккой, покажут дальнейшие ее дела.

A system of hypocrisy, which lasts through whole years, is one seldom satisfactorily practised by a person of one-and- twenty; however, our readers will recollect, that, though young in years, our heroine was old in life and experience, and we have written to no purpose if they have not discovered that she was a very clever woman.	Система лицемерия, которой надо следовать годами, редко удается особе двадцати с небольшим лет. Впрочем, читателям следует помнить, что наша юная по годам героиня была взрослой по своему жизненному опыту, и мы напрасно потратили время, если не убедили их, что Ребекка была на редкость умна.
The elder and younger son of the house of Crawley were, like the gentleman and lady in the weather-box, never at home together--they hated each other cordially: indeed, Rawdon Crawley, the dragoon, had a great contempt for the establishment altogether, and seldom came thither except when his aunt paid her annual visit.	Старший и младший сыновья семейства Кроули - подобно джентльмену и даме в ящичке, предсказывающим погоду, - никогда не живали вместе, они от души ненавидели друг друга; нужно сказать, что Родон Кроули, драгун, питал величайшее презрение к родительскому дому и редко туда наведывался, если не считать того времени, когда тетушка наносила свой ежегодный визит.
The great good quality of this old lady has been mentioned.	Мы уже упоминали о выдающихся заслугах этой старой дамы.
She possessed seventy thousand pounds, and had almost adopted Rawdon.	Она обладала капиталом в семьдесят тысяч фунтов и почти что усыновила Родона.
She disliked her elder nephew exceedingly, and despised him as a milksop.	Зато она решительно не выносила старшего племянника, считая его размазней.
In return he did not hesitate to state that her soul was irretrievably lost, and was of opinion that his brother's chance in the next world was not a whit better.	В свою очередь, мистер Питт без малейших колебаний заявлял, что душа ее безвозвратно погибла, и высказывал опасение, что шансы его брата в загробном мире немногим лучше.
"She is a godless woman of the world," would Mr. Crawley say; "she lives with atheists and Frenchmen.	"Она величайшая безбожница, - говаривал мистер Кроули. - Она водится с атеистами и французами.
My mind shudders when I think of her awful, awful situation, and that, near as she is to the grave, she should be so given up to vanity, licentiousness, profaneness, and folly."	Все во мне трепещет, когда я подумаю об ее ужасном, ужаснейшем положении и о том, что она, стоя одной ногой в могиле, может так предаваться суетным, греховным помышлениям, мерзкой распущенности и сумасбродству!"
In fact, the old lady declined altogether to hear his hour's lecture of an evening; and when she came to Queen's Crawley alone, he was obliged to pretermit his usual devotional exercises.	И в самом деле, старая дама наотрез отказывалась выслушивать его вечерние назидания, и во время ее приездов в Королевское Кроули мистеру Кроули приходилось на время прекращать свои благочестивые беседы.
"Shut up your sarmons, Pitt, when Miss Crawley comes down," said his father; "she has written to say that she won't stand the preachifying."	- Никаких проповедей, Питт, когда приедет мисс Кроули, - говорил ему отец, - она писала, что не намерена выносить пустословие.
"O, sir! consider the servants."	- О сэр, вспомните о благе ваших слуг!
"The servants be hanged," said Sir Pitt; and his son thought even worse would happen were they deprived of the benefit of his instruction.	- Да ну их в болото! - отвечал сэр Питт; но сыну казалось, что им угрожает место и похуже, если они лишатся благодати его поучений.
"Why, hang it, Pitt!" said the father to his remonstrance.	- Ну и наплевать, Питт! - говорил отец в ответ на возражения сына.

"You wouldn't be such a flat as to let three thousand a year go out of the family?"	- Не такой же ты болван, чтобы дать трем тысячам ежегодного дохода уплыть из наших рук?
"What is money compared to our souls, sir?" continued Mr. Crawley.	- Что такое деньги по сравнению с душевными благами, сэр! - упорствовал мистер Кроули.
"You mean that the old lady won't leave the money to you?"--and who knows but it was Mr. Crawley's meaning?	- Ты хочешь сказать, что старуха не оставит этих денег тебе? И - кто знает, - может быть, таковы и были мысли мистера Кроули.
Old Miss Crawley was certainly one of the reprobate.	Старая мисс Кроули, вне всякого сомнения, была нечестивицей.
She had a snug little house in Park Lane, and, as she ate and drank a great deal too much during the season in London, she went to Harrowgate or Cheltenham for the summer.	У нее был уютный особнячок на Парк-лейн, и так как во время лондонского сезона она позволяла себе пить и есть довольно неумеренно, то на лето уезжала в Харроугет или Челтнем.
She was the most hospitable and jovial of old vestals, and had been a beauty in her day, she said. (All old women were beauties once, we very well know.) She was a bel esprit, and a dreadful Radical for those days.	Это была на редкость гостеприимная и веселая старая весталка; в свое время, по ее словам, она была красавицей (все старухи когда-то были красавицами - мы это отлично знаем!). Ее считали bel esprit {Острой на язык (франц.).} и страшной радикалкой.
She had been in France (where St. Just, they say, inspired her with an unfortunate passion), and loved, ever after, French novels, French cookery, and French wines.	Она побывала во Франции (где, говорят, Сен-Жюст внушил ей несчастную страсть) и с той поры навсегда полюбила французские романы, французскую кухню и французские вина.
She read Voltaire, and had Rousseau by heart; talked very lightly about divorce, and most energetically of the rights of women.	Она читала Вольтера и знала наизусть Руссо, высказывалась вольно о разводе и весьма энергически о женских правах.
She had pictures of Mr. Fox in every room in the house: when that statesman was in opposition, I am not sure that she had not flung a main with him; and when he came into office, she took great credit for bringing over to him Sir Pitt and his colleague for Queen's Crawley, although Sir Pitt would have come over himself, without any trouble on the honest lady's part.	Дома в каждой комнате у нее висели портреты мистера Фокса, боюсь, не поигрывала ли она с ним в кости, когда этот государственный муж находился в оппозиции; когда же он стал у власти, она кичилась тем, что склонила на его сторону сэра Питта и его сотоварища по представительству от Королевского Кроули, хотя сэр Питт и сам по себе перебежал бы к Фоксу, без всяких хлопот со стороны почтенной дамы.
It is needless to say that Sir Pitt was brought to change his views after the death of the great Whig statesman.	Нужно ли говорить, что после смерти великого государственного деятеля-вига сэр Питт счел за благо изменить свои убеждения.
This worthy old lady took a fancy to Rawdon Crawley when a boy, sent him to Cambridge (in opposition to his brother at Oxford), and, when the young man was requested by the authorities of the first-named University to quit after a residence of two years, she bought him his commission in the Life Guards Green.	Сия достойная леди привязалась к Родону Кроули, когда тот был еще мальчиком, послала его в Кембридж (потому что второй племянник был в Оксфорде), а когда начальствующие лица предложили молодому человеку покинуть университет после двухлетнего в нем пребывания, купила племяннику офицерский патент в лейб-гвардии Зеленом полку.

A perfect and celebrated "blood," or dandy about town, was this young officer.	Молодой офицер слыл в городе первейшим и знаменитейшим шалопаем и денди.
Boxing, rat-hunting, the fives court, and four-in-hand driving were then the fashion of our British aristocracy; and he was an adept in all these noble sciences.	Бокс, крысиная травля, игра в мяч и езда четверней были тогда в моде у пашей английской аристократии, и он с увлечением занимался всеми этими благородными искусствами.
And though he belonged to the household troops, who, as it was their duty to rally round the Prince Regent, had not shown their valour in foreign service yet, Rawdon Crawley had already (apropos of play, of which he was immoderately fond) fought three bloody duels, in which he gave ample proofs of his contempt for death.	И хотя Родон Кроули служил в гвардии, еще не имевшей случая проявить свою доблесть в чужих краях, поскольку ее обязанностью было охранять особу принца-регента, он имел уже на своем счету три кровопролитные дуэли (поводом к которым была карточная игра, любимая им до страсти) и таким образом в полной мере доказал свое презрение к смерти.
"And for what follows after death," would Mr. Crawley observe, throwing his gooseberry-coloured eyes up to the ceiling.	- И к тому, что последует за смертью, - добавлял мистер Кроули, возводя к потолку глаза, цветом напоминавшие ягоды крыжовника.
He was always thinking of his brother's soul, or of the souls of those who differed with him in opinion: it is a sort of comfort which many of the serious give themselves.	Он никогда не переставал печься о душе брата, как и о душах всех тех, кто расходился с ним во мнениях: в этом находят утешение многие серьезные люди.
Silly, romantic Miss Crawley, far from being horrified at the courage of her favourite, always used to pay his debts after his duels; and would not listen to a word that was whispered against his morality.	Взбалмошная, романтичная мисс Кроули, вместо тою чтобы приходить в ужас от храбрости своего любимца, после каждой такой дуэли уплачивала его долги и отказывалась слушать то, что ей нашептывали про его беспутства.
"He will sow his wild oats," she would say, "and is worth far more than that puling hypocrite of a brother of his."	"Со временем он перебесится, - говорила она. -Он в десять раз лучше этого нытика и ханжи, своего братца".
CHAPTER XI	ГЛАВА XI
Arcadian Simplicity	Счастливая Аркадия
Besides these honest folks at the Hall (whose simplicity and sweet rural purity surely show the advantage of a country life over a town one), we must introduce the reader to their relatives and neighbours at the Rectory, Bute Crawley and his wife.	Познакомив читателя с честными обитателями замка (чья простота и милая сельская чистота нравов, несомненно, свидетельствуют о преимуществе деревенской жизни перед городской), мы должны представить ему также их родственников и соседей из пасторского дома - Бьюта Кроули и его жену.
The Reverend Bute Crawley was a tall, stately, jolly, shovel-hatted man, far more popular in his county than the Baronet his brother.	Его преподобие Бьют Кроули, рослый, статный весельчак, носивший широкополую пасторскую шляпу, пользовался несравненно большей популярностью в своем графстве, чем его брат -баронет.
At college he pulled stroke-oar in the Christchurch boat, and had thrashed all the best bruisers of the "town."	В свое время он был загребным в команде Крайст-Черча, своего колледжа, и укладывал лучших боксеров в схватках студентов с "городскими".

He carried his taste for boxing and athletic exercises into private life; there was not a fight within twenty miles at which he was not present, nor a race, nor a coursing match, nor a regatta, nor a ball, nor an election, nor a visitation dinner, nor indeed a good dinner in the whole county, but he found means to attend it.	Пристрастие к боксу и атлетическим упражнениям он сохранил и впоследствии: на двадцать миль кругом ни одного боя не обходилось без его присутствия; он не пропускал ни скачек, ни рысистых испытаний, ни лодочных гонок, ни балов, ни выборов, ни парадных обедов, ни просто хороших обедов по всему графству и всегда находил способ побывать на них.
You might see his bay mare and gig-lamps a score of miles away from his Rectory House, whenever there was any dinner-party at Fuddleston, or at Roxby, or at Wapshot Hall, or at the great lords of the county, with all of whom he was intimate.	Гнедую кобылу пастора и фонари его шарабана можно было встретить за десятки миль от пасторского дома, торопился ли он на званый обед к Фадлстону, или к Роксби, или к Уопшоту, или к знатным лордам графства - со всеми ними он был на дружеской ноге.
He had a fine voice; sang	У него был отличный голос, он певал:
"A southerly wind and a cloudy sky"; and gave the "whoop" in chorus with general applause.	"Южный ветер тучи погоняет..." - и лихо гикал в припеве под общие аплодисменты.
He rode to hounds in a pepper-and-salt frock, and was one of the best fishermen in the county.	Он выезжал на псовую охоту в куртке цвета "перца с солью" и считался одним из лучших в графстве рыболовов.
Mrs. Crawley, the rector's wife, was a smart little body, who wrote this worthy divine's sermons.	Миссис Кроули, супруга пастора, была пребойкая маленькая дама, сочинявшая проповеди для этого достойного священнослужителя.
Being of a domestic turn, and keeping the house a great deal with her daughters, she ruled absolutely within the Rectory, wisely giving her husband full liberty without.	Будучи домовитой хозяйкой и проводя время по большей части в кругу своих дочерей, она правила в пасторской усадьбе полновластно, мудро предоставляя супругу делать за стенами дома все, что ему угодно.
He was welcome to come and go, and dine abroad as many days as his fancy dictated, for Mrs. Crawley was a saving woman and knew the price of port wine.	Он мог приезжать и уезжать, когда ему хотелось, и обедать в гостях сколько вздумается, потому что миссис Кроули была женщиной экономной и знала цену портвейна.
Ever since Mrs. Bute carried off the young Rector of Queen's Crawley (she was of a good family, daughter of the late Lieut.-Colonel Hector McTavish, and she and her mother played for Bute and won him at Harrowgate), she had been a prudent and thrifty wife to him.	С тех самых пор, как миссис Бьют прибрала к рукам молодого священника Королевского Кроули (она была хорошего рода - дочь покойного полковника Гектора Мак-Тэвиша; они с маменькой ставили на Бьюта в Харроугете и выиграли), она была для него разумной и рачительной женой.
In spite of her care, however, he was always in debt.	Впрочем, несмотря на все ее старания, он не вылезал из долгов.
It took him at least ten years to pay off his college bills contracted during his father's lifetime.	Ему пришлось по меньшей мере десять лет выплачивать долги по студенческим векселям, выданным еще при жизни отца.
In the year 179-, when he was just clear of these incumbrances, he gave the odds of 100 to 1 (in twenties) against Kangaroo, who won the Derby.	В 179... году, едва освободясь от этого бремени, он поставил сто против одного (из двадцати фунтов) против "Кенгуру", победителя на дерби.

The Rector was obliged to take up the money at a ruinous interest, and had been struggling ever since.	Пришлось пастору занять денег под разорительные проценты, и с тех пор он бился как рыба об лед.
His sister helped him with a hundred now and then, but of course his great hope was in her death--when "hang it" (as he would say), "Matilda must leave me half her money."	Сестра иногда выручала его сотней фунтов, по он, конечно, возлагал все свои надежды на ее смерть, когда "Матильда, черт ее побери, -говаривал он, - должна будет оставить мне половину своих денег!"
So that the Baronet and his brother had every reason which two brothers possibly can have for being by the ears.	Таким образом, у баронета и его брата были все причины ненавидеть друг друга, какие только могут существовать у двух братьев.
Sir Pitt had had the better of Bute in innumerable family transactions.	Сэр Питт неизменно одерживал верх над Бьютом в бесчисленных семейных распрях.
Young Pitt not only did not hunt, but set up a meeting house under his uncle's very nose.	Молодой Питт не только не увлекался охотой, но устроил молитвенный дом под самым носом у дяди.
Rawdon, it was known, was to come in for the bulk of Miss Crawley's property.	Родон, как известно, притязал на большую часть состояния мисс Кроули.
These money transactions--these speculations in life and death--these silent battles for reversionary spoil--make brothers very loving towards each other in Vanity Fair.	Эти денежные расчеты, эти спекуляции на жизни и смерти, эти безмолвные битвы за неверную добычу внушают братьям самые нежные чувства друг к другу на Ярмарке Тщеславия.
I, for my part, have known a five-pound note to interpose and knock up a half century's attachment between two brethren; and can't but admire, as I think what a fine and durable thing Love is among worldly people.	Я, например, знаю случай, когда банковый билет в пять фунтов послужил яблоком раздора, а затем и вконец разрушил полувековую привязанность между двумя братьями, и могу только радоваться при мысли, сколь превосходна и нерушима любовь в нашем меркантильном мире.
It cannot be supposed that the arrival of such a personage as Rebecca at Queen's Crawley, and her gradual establishment in the good graces of all people there, could be unremarked by Mrs. Bute Crawley.	Трудно предположить, чтобы прибытие в Королевское Кроули такой личности, как Ребекка, и постепенное снискание ею благосклонности всех тамошних обитателей остались незамеченными для миссис Бьют Кроули.
Mrs. Bute, who knew how many days the sirloin of beef lasted at the Hall; how much linen was got ready at the great wash; how many peaches were on the south wall; how many doses her ladyship took when she was ill—for such points are matters of intense interest to certain persons in the country--Mrs. Bute, I say, could not pass over the Hall governess without making every inquiry respecting her history and character.	Миссис Бьют, которой было в точности известно, на сколько дней хватало в замке говяжьего филе, сколько белья поступало в большую стирку, сколько персиков созревало на южной шпалере, сколько порошков принимала миледи, когда была больна, - ибо такие вопросы горячо принимаются к сердцу провинциальными кумушками, - миссис Бьют, говорю я, не могла оставить без внимания объявившуюся в замке гувернантку и не произвести самого тщательного расследования ее прошлого и репутации.
There was always the best understanding between the servants at the Rectory and the Hall.	Между прислугой обоих семейств было самое полное взаимопонимание.

There was always a good glass of ale in the kitchen of the former place for the Hall people, whose ordinary drink was very small--and, indeed, the Rector's lady knew exactly how much malt went to every barrel of Hall beer-- ties of relationship existed between the Hall and Rectory domestics, as between their masters; and through these channels each family was perfectly well acquainted with the doings of the other.	На кухне у пасторши всегда находилась добрая кружка эля для замковой челяди, весьма неизбалованной по части выпивки, - пасторше было, разумеется, в точности известно, сколько солоду идет в замке на каждую бочку пива, - а кроме того, слуг, так же как их господ, связывали родственные узы.
That, by the way, may be set down as a general remark.	И таким-то путем каждое семейство бывало великолепно осведомлено о том, что делается у другого.
When you and your brother are friends, his doings are indifferent to you. When you have quarrelled, all his outgoings and incomings you know, as if you were his spy.	Кстати, это общее правило: пока вы друзья с вашим братом, его поступки для вас безразличны; но если вы поссорились, то каждый его шаг становится известен вам так подробно, словно вы за ним шпионите.
Very soon then after her arrival, Rebecca began to take a regular place in Mrs. Crawley's bulletin from the Hall.	Очень скоро Ребекка стала занимать постоянное место в бюллетенях, получаемых миссис Бьют Кроули из замка.
It was to this effect:	Содержание их было примерно таково:
"The black porker's killed--weighed x stone--salted the sides--pig's pudding and leg of pork for dinner.	"Закололи черного поросенка - весил столько-то -грудинку посолили - свиной пудинг и окорока подавали к обеду.
Mr. Cramp from Mudbury, over with Sir Pitt about putting John Blackmore in gaol--Mr. Pitt at meeting (with all the names of the people who attended)-- my lady as usual--the young ladies with the governess."	Мистер Кремп из Мадбери совещался с сэром Питтом относительно заключения в тюрьму Джона Блекмора - мистер Питт был на молитвенном собрании (с перечислением имен всех присутствовавших) - миледи в обычном своем здоровье - барышни проводят время с гувернанткой".
Then the report would come--the new governess be a rare manager--Sir Pitt be very sweet on her--Mr. Crawley too--He be reading tracts to her--"What an abandoned wretch!" said little, eager, active, black-faced Mrs. Bute Crawley.	Затем поступило донесение: "Новая гувернантка всеми командует - сэр Питт в ней души не чает - мистер Кроули тоже - он читает ей брошюры". "Негодная тварь!" - кипятилась маленькая, живая, хлопотливая черномазая миссис Бьют Кроули.
Finally, the reports were that the governess had "come round" everybody, wrote Sir Pitt's letters, did his business, managed his accounts--had the upper hand of the whole house, my lady, Mr. Crawley, the girls and all--at which Mrs. Crawley declared she was an artful hussy, and had some dreadful designs in view.	Наконец последовали донесения, что гувернантка "обошла" всех и каждого, пишет для сэра Питта письма, ведет его дела, составляет отчеты -словом, прибрала к рукам весь дом: миледи, мистера Кроули, девочек и всех, всех, - на что миссис Кроули заявила, что гувернантка хитрющая бестия и что все это неспроста.
Thus the doings at the Hall were the great food for conversation at the Rectory, and Mrs. Bute's bright eyes spied out everything that took place in the enemy's camp--everything and a great deal besides.	Таким образом, жизнь в замке давала пищу для разговоров в пасторском доме, и зоркие глазки миссис Бьют видели все, что происходило во вражеском стане, да и еще многое сверх того.
Mrs. Bute Crawley to Miss Pinkerton, The Mall, Chiswick. Rectory, Queen's Crawley, December--.	"От миссис Бьют Кроули к мисс Пинкертон, Чизикская аллея. Пасторский дом в Королевском Кроули, декабрь 18.. года.

My Dear Madam,--Although it is so many years since I profited by your delightful and invaluable instructions, yet I have ever retained the FONDEST and most reverential regard for Miss Pinkerton, and DEAR Chiswick.	Милостивая государыня! Хотя уже столько лет прошло с тех пор, как я пользовалась вашими чудными и драгоценными наставлениями, я по-прежнему питаю самые нежные и самые почтительные чувства к мисс Пинкертон и милому Чизику.
I hope your health is GOOD.	Надеюсь, вы в добром здоровье.
The world and the cause of education cannot afford to lose Miss Pinkerton for MANY MANY YEARS.	В интересах общества и дела воспитания все мы молим Провидение, чтобы оно сохранило нам мисс Пинкертон еще на долгие, долгие годы.
When my friend, Lady Fuddleston, mentioned that her dear girls required an instructress (I am too poor to engage a governess for mine, but was I not educated at Chiswick?)--"Who," I exclaimed, "can we consult but the excellent, the incomparable Miss Pinkerton?"	Когда мой друг, леди Фадлстон, в разговоре со мной упомянула, что ее милые девочки нуждаются в воспитательнице (пусть я слишком бедна, чтобы нанять гувернантку для своих девочек, но разве я не получила образования в Чизике?), я, разумеется, воскликнула: "С кем же нам посоветоваться, как не с превосходнейшей, несравненной мисс Пинкертон?"
In a word, have you, dear madam, any ladies on your list, whose services might be made available to my kind friend and neighbour?	Словом, нет ли у вас, милостивая государыня, на примете какой-нибудь молодой особы, чьи услуги могли бы пригодиться моему доброму другу и соседке?
I assure you she will take no governess BUT OF YOUR CHOOSING.	Смею вас уверить, что она решится взять гувернантку только по вашему выбору.
My dear husband is pleased to say that he likes EVERYTHING WHICH COMES FROM MISS PINKERTON'S SCHOOL.	Мой милый супруг пользуется случаем заявить, что он одобряет все, что исходит из школы мисс Пинкертон.
How I wish I could present him and my beloved girls to the friend of my youth, and the ADMIRED of the great lexicographer of our country!	Как мне хотелось бы представить его и моих любимых девочек другу моей юности, предмету восхищения Великого лексикографа нашей страны!
If you ever travel into Hampshire, Mr. Crawley begs me to say, he hopes you will adorn our RURAL RECTORY with your presence.	Мистер Кроули просит меня передать, что, если вам когда-либо случится попасть в Хэмпшир, он надеется приветствовать вас в нашем сельском пасторском доме.
'Tis the humble but happy home of Your affectionate Martha Crawley	Это скромный, но счастливый приют любящей вас Марты Кроули.
PS.	P. S.
Mr. Crawley's brother, the baronet, with whom we are not, alas! upon those terms of UNITY in which it BECOMES BRETHREN TO DWELL, has a governess for his little girls, who, I am told, had the good fortune to be educated at Chiswick.	Брат мистера Кроули, баронет, с которым мы, увы, не находимся в тех отношениях тесной дружбы, какие подобают братьям, пригласил для своих маленьких дочерей гувернантку, удостоившуюся, как мне передавали, чести получить образование в Чизике.

I hear various reports of her; and as I have the tenderest interest in my dearest little nieces, whom I wish, in spite of family differences, to see among my own children--and as I long to be attentive to ANY PUPIL OF YOURS--do, my dear Miss Pinkerton, tell me the history of this young lady, whom, for YOUR SAKE, I am most anxious to befriend.--M. C.	До меня доходят различные толки о ней. И так как я принимаю горячее участие в своих драгоценных маленьких племянницах и хотела бы, невзирая на семейные разногласия, видеть их среди своих собственных детей, и так как я стремлюсь оказать внимание всякой вашей воспитаннице - то, пожалуйста, дорогая мисс Пинкертон, не откажите рассказать мне историю этой молодой особы, которой я, из любви к вам, мечтаю оказать самое дружеское расположение. М. К."
Miss Pinkerton to Mrs. Bute Crawley.	"От мисс Пинкертон к миссис
Johnson House, Chiswick, Dec. 18--.	Бьют Кроули. Джонсон-Хаус, Чизик, декабрь 18.. г.
Dear Madam,--I have the honour to acknowledge your polite communication, to which I promptly reply.	Милостивая государыня! Честь имею подтвердить получение вашего любезного письма, на которое спешу ответить.
'Tis most gratifying to one in my most arduous position to find that my maternal cares have elicited a responsive affection; and to recognize in the amiable Mrs. Bute Crawley my excellent pupil of former years, the sprightly and accomplished Miss Martha MacTavish.	Сколь радостно для особы, пребывающей в неусыпных трудах и тревогах, убедиться, что ее материнские заботы вызывают ответное расположение, и узнать в милой миссис Бьют Кроули мою превосходней тую ученицу минувших лет. жизнерадостную и блещущую многими талантами мисс Марту Мак-Тэвиш.
I am happy to have under my charge now the daughters of many of those who were your contemporaries at my establishment --what pleasure it would give me if your own beloved young ladies had need of my instructive superintendence!	Я счастлива иметь на своем попечении дочерей многих леди, которые были вашими сверстницами в моем заведении, - и какое же бы мне доставило удовольствие, если бы и ваши драгоценные девочки нуждались в моем воспитательном руководстве!
Presenting my respectful compliments to Lady Fuddleston, I have the honour (epistolarily) to introduce to her ladyship my two friends, Miss Tuffin and Miss Hawky.	Свидетельствуя чувства своего полного уважения к леди Фадлстон, я имею честь (через посредство письма) рекомендовать ее милости двух моих друзей, мисс Таффин и мисс Хоки.
Either of these young ladies is PERFECTLY QUALIFIED to instruct in Greek, Latin, and the rudiments of Hebrew; in mathematics and history; in Spanish, French, Italian, and geography; in music, vocal and instrumental; in dancing, without the aid of a master; and in the elements of natural sciences.	Каждая из этих юных особ способна в совершенстве обучать греческому, латыни и начаткам древнееврейского, затем математике и истории, испанскому, французскому и итальянскому, а также географии, музыке -вокальной и инструментальной, танцам без помощи учителя и основам естествознания.
In the use of the globes both are proficients.	В обращении с глобусом обе они очень искусны.
In addition to these Miss Tuffin, who is daughter of the late Reverend Thomas Tuffin (Fellow of Corpus College, Cambridge), can instruct in the Syriac language, and the elements of Constitutional law.	Вдобавок ко всему этому мисс Таффин - дочь покойного преподобного Томаса Таффина (члена совета колледжа Corpus Christi в Кембридже) -изрядно умеет по-сирийскому и сведуща в вопросах государственного устройства.

But as she is only eighteen years of age, and of exceedingly pleasing personal appearance, perhaps this young lady may be objectionable in Sir Huddleston Fuddleston's family.	Но так как ей всего лишь восемнадцать лет от роду и она обладает на редкость привлекательной наружностью, то, быть может, приглашение этой молодой особы встретит известные препятствия в семействе сэра Хадлстона Фадлстона.
Miss Letitia Hawky, on the other hand, is not personally well-favoured.	С другой стороны, мисс Летиция Хоки в отношении наружности менее счастливо одарена.
She is-twenty-nine; her face is much pitted with the small-pox.	Ей двадцать девять лет, и лицо у нее сильно изрыто оспой.
She has a halt in her gait, red hair, and a trifling obliquity of vision.	Она немножко прихрамывает, у нее рыжие волосы и легкое косоглазие.
Both ladies are endowed with EVERY MORAL AND RELIGIOUS VIRTUE.	Обе девицы отличаются всеми нравственными и христианскими добродетелями.
Their terms, of course, are such as their accomplishments merit.	Их условия, конечно, соответствуют тому, него заслуживают их совершенства.
With my most grateful respects to the Reverend Bute Crawley, I have the honour to be, Dear Madam, Your most faithful and obedient servant, Barbara Pinkerton.	Посылая свою благодарность и свои почтительные приветствия его преподобию Бьюту Кроули, имею честь быть, милостивая государыня, вашей верной и покорной слугой, Барбарою Пинкертон.
PS.	P. S.
The Miss Sharp, whom you mention as governess to Sir Pitt Crawley, Bart., M.P., was a pupil of mine, and I have nothing to say in her disfavour.	Мисс Шарп, о которой вы упоминаете, гувернантка сэра Питта Кроули, баронета и члена парламента, была моей воспитанницей, и я не могу сказать о ней ничего дурного.
Though her appearance is disagreeable, we cannot control the operations of nature: and though her parents were disreputable (her father being a painter, several times bankrupt, and her mother, as I have since learned, with horror, a dancer at the Opera); yet her talents are considerable, and I cannot regret that I received her OUT OF CHARITY.	Правда, она не хороша собой, но мы не в силах руководить предначертаниями природы. Правда и то, что ее родители славились дурной репутацией (отец у нее был художник и несколько раз банкротился, а мать, как я потом узнала, к своему ужасу, танцевала в опере), но все же у нее значительные дарования, и я не могу сожалеть о том, что взяла ее в свой пансион из милости.
My dread is, lest the principles of the mother--who was represented to me as a French Countess, forced to emigrate in the late revolutionary horrors; but who, as I have since found, was a person of the very lowest order and morals--should at any time prove to be HEREDITARY in the unhappy young woman whom I took as AN OUTCAST.	Боюсь только, как бы принципы ее матери, которая была представлена мне в качестве французской графини, вынужденной эмигрировать от ужасов минувшей революции, но которая, как я потом открыла, была особой самого низкого происхождения и нравственности, - как бы эти принципы в один прекрасный день не оказались унаследованными несчастной молодой женщиной, которую я призрела вследствие того, что она была всеми отвергнута.
But her principles have hitherto been correct (I believe), and I am sure nothing will occur to injure them in the elegant and refined circle of the eminent Sir Pitt Crawley.	Но до сей поры ее принципы (насколько мне известно) были безупречны, и я уверена, что не произойдет ничего такого, что изменило бы их к худшему в избранном и утонченном кругу высокославного сэра Питта Кроули".

Miss Rebecca Sharp to Miss Amelia Sedley.	"От мисс Ребекки Шарп к мисс Эмилии Седли.
I have not written to my beloved Amelia for these many weeks past, for what news was there to tell of the sayings and doings at Humdrum Hall, as I have christened it; and what do you care whether the turnip crop is good or bad; whether the fat pig weighed thirteen stone or fourteen; and whether the beasts thrive well upon mangelwurzel?	Я не писала моей милой Эмилии уже много недель, ибо что нового могла бы я сообщить тебе о тех разговорах и происшествиях, которые имеют место в Замке Скуки, как я окрестила его. Какое тебе дело до того, хорошо или плохо уродился турнепс, сколько весил откормленный боров - тринадцать стоунов или четырнадцать, и идет ли впрок скоту откармливание свекловицей?
Every day since I last wrote has been like its neighbour.	Со времени моего последнего письма к тебе все дни у нас проходили, как один.
Before breakfast, a walk with Sir Pitt and his spud; after breakfast studies (such as they are) in the schoolroom; after schoolroom, reading and writing about lawyers, leases, coal-mines, canals, with Sir Pitt (whose secretary I am become); after dinner, Mr. Crawley's discourses on the baronet's backgammon; during both of which amusements my lady looks on with equal placidity.	Перед завтраком прогулка с сэром Питтом и его потомством; после завтрака - занятия (какие ни на есть) в классной; после классной - чтение и писание бумаг с сэром Питтом касательно судебных дел, аренды, каменноугольных копей, каналов (я превратилась в его секретаря); после обеда - поучения мистера Кроули или игра в триктрак с баронетом; за любым из этих развлечений миледи наблюдает с одинаковой невозмутимостью.
She has become rather more interesting by being ailing of late, which has brought a new visitor to the Hall, in the person of a young doctor.	Она стала несколько интереснее, потому что за последнее время начала прихварывать, и это обстоятельство привлекло в замок нового посетителя в лице молодого доктора.
Well, my dear, young women need never despair.	Ну, душечка, молодым женщинам никогда не следует отчаиваться!
The young doctor gave a certain friend of yours to understand that, if she chose to be Mrs. Glauber, she was welcome to ornament the surgery!	Молодой доктор дал попять одной твоей приятельнице, что если она пожелает стать миссис Глаубер, то окажется же данным украшением его врачебного кабинета!
I told his impudence that the gilt pestle and mortar was quite ornament enough; as if I was born, indeed, to be a country surgeon's wife!	Я ответила нахалу, что золоченый пестик и ступка уже являются достаточным для него украшением. В самом деле, как будто я рождена для того, чтобы быть женой деревенского лекаря!
Mr. Glauber went home seriously indisposed at his rebuff, took a cooling draught, and is now quite cured.	Мистер Глаубер отправился восвояси, серьезно опечаленный таким отпором, принял жаропонижающее и теперь совершенно исцелился.
Sir Pitt applauded my resolution highly; he would be sorry to lose his little secretary, I think; and I believe the old wretch likes me as much as it is in his nature to like any one.	Сэр Питт весьма одобрил мое решение; мне кажется, ему было бы жаль потерять своего маленького секретаря. Я уверена, что старый пройдоха расположен ко мне, насколько вообще в его натуре питать расположение к кому-либо.
Marry, indeed! and with a country apothecary, after--No, no, one cannot so soon forget old associations, about which I will talk no more.	Вот еще - выйти замуж! И притом за деревенского аптекаря, после того как... Нет, нет, нельзя так скоро забывать старые отношения, о которых не стану больше распространяться.
Let us return to Humdrum Hall.	Вернемся к Замку Скуки.

For some time past it is Humdrum Hall no longer.	С некоторых пор это уже не Замок Скуки.
My dear, Miss Crawley has arrived with her fat horses, fat servants, fat spaniel--the great rich Miss Crawley, with seventy thousand pounds in the five per cents., whom, or I had better say WHICH, her two brothers adore.	Дорогая моя, сюда приехала мисс Кроули, на раскормленных лошадях, с жирными слугами, с жирной болонкой, - великая богачка мисс Кроули, с семьюдесятью тысячами фунтов в пятипроцентных бумагах, перед которой - или, вернее, перед которыми - раболепствуют оба ее брата.
She looks very apoplectic, the dear soul; no wonder her brothers are anxious about her.	У бедняжки весьма апоплексический вид; не удивительно, что братья страшно тревожатся за нее.
You should see them struggling to settle her cushions, or to hand her coffee!	Если бы ты только видела, как они чуть не дерутся, бросаясь поправить ей подушки или подать кофе!
"When I come into the country," she says (for she has a great deal of humour), "I leave my toady, Miss Briggs, at home.	"Когда я приезжаю в деревню, - говорит гостья (она не без юмора!), - то оставляю свою приживалку, мисс Бригс, дома.
My brothers are my toadies here, my dear, and a pretty pair they are!"	Мои братцы у меня за приживалок, милочка! И что это за достойная пара!"
When she comes into the country our hall is thrown open, and for a month, at least, you would fancy old Sir Walpole was come to life again.	Когда она прибывает в деревню, двери нашего замка открываются настежь и, по крайней мере, целый месяц кажется, будто сам сэр Уолпол восстал из мертвых.
We have dinner- parties, and drive out in the coach-and-fourDthe footmen put on their newest canary-coloured liveries; we drink claret and champagne as if we were accustomed to it every day. We have wax candles in the schoolroom, and fires to warm ourselves with.	У нас устраиваются званые обеды; мы выезжаем в парадных каретах четверней; лакеи облачаются в новенькие ливреи канареечного цвета; мы пьем красное вино и шампанское, словно привыкли пить их каждый день; даже в классной горят восковые свечи, и мы греемся у разведенного в камине огня.
Lady Crawley is made to put on the brightest pea-green in her wardrobe, and my pupils leave off their thick shoes and tight old tartan pelisses, and wear silk stockings and muslin frocks, as fashionable baronets' daughters should.	Леди Кроули заставляют облачаться в самые яркие ее платья, цвета зеленого горошка, а мои воспитанницы сбрасывают свои грубые башмаки и старые узенькие клетчатые платьица и щеголяют в шелковых чулках и кисейных оборках.
Rose came in yesterday in a sad plight--the Wiltshire sow (an enormous pet of hers) ran her down, and destroyed a most lovely flowered lilac silk dress by dancing over it--had this happened a week ago, Sir Pitt would have sworn frightfully, have boxed the poor wretch's ears, and put her upon bread and water for a month.	Роза попала вчера в большую беду: уилтширская свинья (ее любимица, преогромных размеров) сбила девочку с ног и изорвала на ней очень миленькое шелковое сиреневое платье с цветочками. Случись это неделю назад, сэр Питт страшно изругал бы дочку, нахлестал бы ее по щекам и целый месяц продержал на хлебе и воде.
All he said was,	Но он только сказал:
"I'll serve you out, Miss, when your aunt's gone," and laughed off the accident as quite trivial.	"Вот я задам вам, мисс, когда уедет тетушка!" - и посмеялся над происшествием, словно это был сущий пустяк.
Let us hope his wrath will have passed away before Miss Crawley's departure.	Бог даст, до отъезда мисс Кроули гнев его пройдет.

I hope so, for Miss Rose's sake, I am sure.	Надеюсь на это ради мисс Розы.
What a charming reconciler and peacemaker money is!	Каким очаровательным успокоителем и миротворцем являются деньги!
Another admirable effect of Miss Crawley and her seventy thousand pounds is to be seen in the conduct of the two brothers Crawley.	И особенно благотворно воздействие мисс Кроули и ее семидесяти тысяч фунтов сказывается на поведении обоих братьев.
I mean the baronet and the rector, not OUR brothers--but the former, who hate each other all the year round, become quite loving at Christmas.	Я имею в виду баронета и пастора (не наших братьев), которые ненавидят друг друга круглый год и только на Рождестве проникаются взаимной любовью.
I wrote to you last year how the abominable horse-racing rector was in the habit of preaching clumsy sermons at us at church, and how Sir Pitt snored in answer.	Я писала тебе в прошлом году, что у этого омерзительного жокея-пастора хватает нахальства читать нам в церкви нескладные проповеди, на которые сэр Питт неизменно отвечает храпом.
When Miss Crawley arrives there is no such thing as quarrelling heard of--the Hall visits the Rectory, and vice versa--the parson and the Baronet talk about the pigs and the poachers, and the county business, in the most affable manner, and without quarrelling in their cups, I believe--indeed Miss Crawley won't hear of their quarrelling, and vows that she will leave her money to the Shropshire Crawleys if they offend her.	Но с приездом сюда мисс Кроули о ссорах нет и помину. Замок наносит визиты пасторскому дому и vice versa {И обратно (лат.).}. Пастор и баронет беседуют о свиньях и браконьерах и о делах графства в самой дружелюбной форме и не затевают свар за стаканом вина, насколько мне приходится наблюдать; правда, мисс Кроули и слышать не хочет ни о каких сварах и клянется, что оставит деньги шропширским Кроули, если ее будут оскорблять здесь.
If they were clever people, those Shropshire Crawleys, they might have it all, I think; but the Shropshire Crawley is a clergyman like his Hampshire cousin, and mortally offended Miss Crawley (who had fled thither in a fit of rage against her impracticable brethren) by some strait-laced notions of morality.	Мне кажется, будь эти шропширские Кроули умными людьми, они могли бы получить все. Но шропширский Кроули - священник, такой же как его хэмпширский кузен, и он смертельно оскорбил мисс Кроули (которая бежала к нему в припадке гнева на своих несговорчивых братьев) какими-то слишком чопорными суждениями о нравственности.
He would have prayers in the house, I believe.	Он, кажется, не прочь был бы перенести богослужения к себе на дом!
Our sermon books are shut up when Miss Crawley arrives, and Mr. Pitt, whom she abominates, finds it convenient to go to town.	С приездом мисс Кроули наши душеспасительные книжки откладываются, а мистер Питт, которого мисс Кроули не выносит, находит для себя более удобным отправиться в город.
On the other hand, the young dandy--"blood," I believe, is the term--Captain Crawley makes his appearance, and I suppose you will like to know what sort of a person he is.	Зато здесь появился молодой денди - "шалопай", так. кажется, они называются, - капитан Кроули, и, мне думается, тебе небезынтересно узнать, что это за личность.
Well, he is a very large young dandy.	Так вот, это молодой денди очень крупных размеров.
He is six feet high, and speaks with a great voice; and swears a great deal; and orders about the servants, who all adore him nevertheless; for he is very generous of his money, and the domestics will do anything for him.	Он шести футов ростом, говорит басом, не стесняется в выражениях и помыкает прислугой, которая тем не менее его обожает. Он щедро сыплет деньгами, и слуги готовы сделать для него все.

Last week the keepers almost killed a bailiff and his man who came down from London to arrest the Captain, and who were found lurking about the Park wall--they beat them, ducked them, and were going to shoot them for poachers, but the baronet interfered.	На прошлой неделе сторожа чуть не убили бейлифа и его помощника, которые явились из Лондона арестовать капитана и подстерегали его у ограды парка, - их избили, окатили водой и собирались было застрелить, как браконьеров, но тут вмешался баронет.
The Captain has a hearty contempt for his father, I can see, and calls him an old PUT, an old SNOB, an old CHAW-BACON, and numberless other pretty names.	Капитан, сколько я могла заметить, от всей души презирает отца и называет его старым чертом, старым греховодником и старым хреном, не говоря уж о всяких других миленьких прозвищах.
He has a DREADFUL REPUTATION among the ladies.	Среди местных дам он пользуется ужаснейшей репутацией.
He brings his hunters home with him, lives with the Squires of the county, asks whom he pleases to dinner, and Sir Pitt dares not say no, for fear of offending Miss Crawley, and missing his legacy when she dies of her apoplexy.	Он привозит с собой своих охотничьих лошадей, водит компанию с окрестными помещиками, приглашает к обеду кого вздумает, а сэр Питт и пикнуть не смеет из боязни обидеть мисс Кроули и лишиться наследства, когда она умрет от удара.
Shall I tell you a compliment the Captain paid me?	Рассказать тебе, каким вниманием удостоил меня капитан?
I must, it is so pretty.	Непременно расскажу, это так мило.
One evening we actually had a dance; there was Sir Huddleston Fuddleston and his family, Sir Giles Wapshot and his young ladies, and I don't know how many more.	Как-то вечером у нас вздумали потанцевать; был сэр Хадлстон Фадлстон с семейством, сэр Джайлс Уопшот с дочерьми и еще много гостей.
Well, I heard him say--	Так вот я услышала, как капитан сказал:
"By Jove, she's a neat little filly!" meaning your humble servant; and he did me the honour to dance two country- dances with me.	"Черт возьми, премилая девчурка!" - имея в виду вашу покорнейшую слугу, и тут же оказал мне честь протанцевать со мною в контрдансе.
He gets on pretty gaily with the young Squires, with whom he drinks, bets, rides, and talks about hunting and shooting; but he says the country girls are BORES; indeed, I don't think he is far wrong.	Он очень недурно проводит время с помещичьей молодежью, кутит, бьется об заклад, устраивает верховые прогулки и разговаривает только об охоте и стрельбе. О наших деревенских барышнях говорит, что с ними "тощища", и, право, мне кажется, что он не так уж ошибается.
You should see the contempt with which they look down on poor me!	Поглядела бы ты, с каким презрением они смотрят на меня, бедняжку!
When they dance I sit and play the piano very demurely; but the other night, coming in rather flushed from the dining-room, and seeing me employed in this way, he swore out loud that I was the best dancer in the room, and took a great oath that he would have the fiddlers from Mudbury.	Когда они танцуют, я сажусь за фортепьяно и смирненько играю. Но как-то капитан пожаловал в гостиную из столовой, несколько разрумянившись, и, увидев меня за таким занятием, заявил во всеуслышание, что я здесь танцую лучше всех, и поклялся, что пригласит музыкантов из Мадбери.

"I'll go and play a country-dance," said Mrs. Bute Crawley, very readily (she is a little, black-faced old woman in a turban, rather crooked, and with very twinkling eyes); and after the Captain and your poor little Rebecca had performed a dance together, do you know she actually did me the honour to compliment me upon my steps!	- Я сыграю вам контрданс, - с большой готовностью предложила миссис Бьют Кроули (маленькая черномазая старушка в тюрбане, несколько сутулая и с бегающими глазками). И после того как капитан и твоя бедненькая Ребекка протанцевали, она, представь себе, удостоила меня комплимента, похвалив грацию моих движений!
Such a thing was never heard of before; the proud Mrs. Bute Crawley, first cousin to the Earl of Tiptoff, who won't condescend to visit Lady Crawley, except when her sister is in the country.	Раньше ничего подобного не бывало. И это -гордячка миссис Бьют Кроули, двоюродная сестра графа Типтофа, не удостаивающая своими посещениями леди Кроули, кроме тех случаев, когда в имении гостит ее золовка!
Poor Lady Crawley! during most part of these gaieties, she is upstairs taking pills.	Бедненькая леди Кроули! Во время таких увеселений она обычно сидит у себя наверху и глотает пилюли.
Mrs. Bute has all of a sudden taken a great fancy to me.	Миссис Бьют внезапно воспылала ко мне нежными чувствами.
"My dear Miss Sharp," she says, "why not bring over your girls to the Rectory ?--their cousins will be so happy to see them."	"Дорогая моя мисс Шарп, - говорит она мне как-то, - отчего вы с девочками никогда не заглянете к нам в пасторский дом? Их кузины будут так счастливы с ними повидаться!"
I know what she means.	Я поняла, куда она метит.
Signor Clementi did not teach us the piano for nothing; at which price Mrs. Bute hopes to get a professor for her children.	Синьор Клементи недаром обучал нас играть на фортепьяно. Миссис Бьют рассчитывает получить бесплатную учительницу музыки для своих детей.
I can see through her schemes, as though she told them to me; but I shall go, as I am determined to make myself agreeable--is it not a poor governess's duty, who has not a friend or protector in the world?	Я насквозь вижу все ее подходцы, словно она сама их мне расписала. Но я пойду к ней, так как решила быть любезной со всеми, - разве это не обязанность бедной гувернантки, у которой нет ни одного друга, ни одного покровителя на свете?
The Rector's wife paid me a score of compliments about the progress my pupils made, and thought, no doubt, to touch my heart--poor, simple, country soul!--as if I cared a fig about my pupils!	Супруга пастора наговорила мне уйму комплиментов по поводу успехов, сделанных моими ученицами, и, несомненно, думала тронуть этим мое сердце - бедненькая простодушная провинциалка! - словно я хоть капельку интересуюсь моими ученицами.
Your India muslin and your pink silk, dearest Amelia, are said to become me very well.	Твоя индийская кисея и розовый шелк, драгоценная моя Эмилия, по общим отзывам, очень мне к лицу.
They are a good deal worn now; but, you know, we poor girls can't afford des fraiches toilettes.	Теперь эти платья уже порядком поизносились, но ведь мы, бедные девушки, не можем заводить себе des fraiches toilettes {Новые туалеты (франц.).}.
Happy, happy you! who have but to drive to St. James's Street, and a dear mother who will give you any thing you ask.	Счастливица, счастливица ты! Тебе стоит только поехать на Сент-Джеймс-стрит, и твоя добрая маменька накупит тебе всего, что ты попросишь.

Farewell, dearest girl,	Прощай, моя милочка.
Your affectionate Rebecca.	Любящая тебя Ребекка.
P.S.--I wish you could have seen the faces of the Miss Blackbrooks (Admiral Blackbrook's daughters, my dear), fine young ladies, with dresses from London, when Captain Rawdon selected poor me for a partner!	P. S. Хотела бы я, чтобы ты видела физиономии девиц Блекбрук (дочерей адмирала Блекбрука), милочка, - красивых молодых особ в платьях, выписанных из Лондона, когда капитан Родон избрал меня, бедняжку, своей дамой! Вот они. Вышло очень похоже. Прощай, прощай!"
When Mrs. Bute Crawley (whose artifices our ingenious Rebecca had so soon discovered) had procured from Miss Sharp the promise of a visit, she induced the all- powerful Miss Crawley to make the necessary application to Sir Pitt, and the good-natured old lady, who loved to be gay herself, and to see every one gay and happy round about her, was quite charmed, and ready to establish a reconciliation and intimacy between her two brothers.	Когда миссис Бьют Кроули (подвохи которой наша умница Ребекка так легко разгадала) заручилась у мисс Шарп обещанием навестить ее, она убедила всемогущую мисс Кроули походатайствовать перед сэром Питтом, и добродушная старая леди, сама любившая повеселиться и видеть всех вокруг себя веселыми и довольными, пришла в полный восторг и выразила готовность установить мирные и родственные отношения между братьями.
It was therefore agreed that the young people of both families should visit each other frequently for the future, and the friendship of course lasted as long as the jovial old mediatrix was there to keep the peace.	Было решено единогласно, что младшие представители обоих семейств будут отныне часто посещать друг друга; и дружеские отношения продолжались ровно столько времени, сколько жизнерадостная старая посредница гостила тут и поддерживала общий мир.
"Why did you ask that scoundrel, Rawdon Crawley, to dine?" said the Rector to his lady, as they were walking home through the park.	- Зачем ты пригласила к нам на обед этого негодяя Родона Кроули? - пенял пастор супруге, когда они возвращались к себе домой парком.
"I don't want the fellow.	- Я этого молодца не желаю видеть.
He looks down upon us country people as so many blackamoors.	Он смотрит на нас, провинциалов, сверху вниз, как на негров.
He's never content unless he gets my yellow-sealed wine, which costs me ten shillings a bottle, hang him!	Все ему не нравится, да подавай ему непременно моего вина с желтой печатью, а оно обходится мне по десять шиллингов за бутылку, чтоб ему неладно было!
Besides, he's such an infernal character--he's a gambler--he's a drunkard--he's a profligate in every way.	А ко всему прочему у него такая ужасная репутация: он игрок, он пьяница, - свет не видел такого распутника и негодяя.
He shot a man in a duel--he's over head and ears in debt, and he's robbed me and mine of the best part of Miss Crawley's fortune.	Он убил человека на дуэли, он по уши в долгах и ограбил меня и мое семейство, оттягав у нас большую часть состояния мисс Кроули.
Waxy says she has him"--here the Rector shook his fist at the moon, with something very like an oath, and added, in a melancholious tone, "--, down in her will for fifty thousand; and there won't be above thirty to divide."	Уокси говорит, что она отказала ему по завещанию, - тут пастор погрозил кулаком лупе, произнеся что-то весьма похожее на ругательство, - целых пятьдесят тысяч фунтов, так что в дележку пойдет не больше тридцати тысяч, - прибавил он меланхолически.

"I think she's going," said the Rector's wife.	- Мне кажется, она долго не протянет, - ответила его супруга.
"She was very red in the face when we left dinner.	- Когда мы встали из-за стола, у нее было ужасно красное лицо.
I was obliged to unlace her."	Пришлось распустить ей шнуровку.
"She drank seven glasses of champagne," said the reverend gentleman, in a low voice; "and filthy champagne it is, too, that my brother poisons us with--but you women never know what's what."	- Она выпила семь бокалов шампанского, -заметил его преподобие, понизив голос. - Ну и дрянным же шампанским отравляет нас мой братец; но вы, женщины, ни в чем не разбираетесь.
"We know nothing," said Mrs. Bute Crawley.	- Мы решительно ни в чем не разбираемся, -подтвердила миссис Бьют Кроули.
"She drank cherry-brandy after dinner," continued his Reverence, "and took curacao with her coffee.	- После обеда она пила вишневую наливку, -продолжал его преподобие, - а к кофе - кюрасо.
I wouldn't take a glass for a five-pound note: it kills me with heartburn.	Я и за пять фунтов не выпил бы рюмки этой гадости: от ликера у меня убийственная изжога!
She can't stand it, Mrs. Crawley--she must go--flesh and blood won't bear it! and I lay five to two, Matilda drops in a year."	Она не перенесет этого, миссис Кроули! Она обязательно помрет! Тут никакое здоровье не выдержит. Ставлю пять против двух, что Матильда не протянет и года.
Indulging in these solemn speculations, and thinking about his debts, and his son Jim at College, and Frank at Woolwich, and the four girls, who were no beauties, poor things, and would not have a penny but what they got from the aunt's expected legacy, the Rector and his lady walked on for a while.	Предаваясь таким важным размышлениям и задумавшись о долгах, о сыне Джиме в университете, и о сыне Фрэнке в Вуличе, я о четырех дочерях - бедняжки далеко не красавицы, и у них нет ни гроша сверх того, что им достанется из наследства тетки, - пастор и его супруга некоторое время шли молча.
"Pitt can't be such an infernal villain as to sell the reversion of the living.	- Не будет же Питт таким отъявленным негодяем, чтобы продать право на предоставление бенефиций.
And that Methodist milksop of an eldest son looks to Parliament," continued Mr. Crawley, after a pause.	А этот размазня-методист, его старший сынок, так и метит попасть в парламент, - продолжал мистер Кроули после паузы.
"Sir Pitt Crawley will do anything," said the Rector's wife.	- Сэр Питт Кроули на все способен, - заметила его супруга.
"We must get Miss Crawley to make him promise it to James."	- Надо убедить мисс Кроули, пусть заставит его пообещать приход Джеймсу.
"Pitt will promise anything," replied the brother.	- Питт пообещает тебе что хочешь! - отвечал его достойный брат.
"He promised he'd pay my college bills, when my father died; he promised he'd build the new wing to the Rectory; he promised he'd let me have Jibb's field and the Six- acre Meadow--and much he executed his promises!	- Обещал же он оплатить мои студенческие векселя, когда умер отец; обещал же пристроить новый флигель к пасторскому дому; обещал отдать мне поле Джибса и шестиакровый луг, - а выполнил он свои обещания?
And it's to this man's son--this scoundrel, gambler, swindler, murderer of a Rawdon Crawley, that Matilda leaves the bulk of her money.	И сыну этакого-то человека - негодяю, игроку, мошеннику, убийце Родону Кроули - Матильда оставляет большую часть своих денег!

I say it's un-Christian. By Jove, it is.	Не по-христиански это, ей-богу!
The infamous dog has got every vice except hypocrisy, and that belongs to his brother."	Этот молодой нечестивец наделен всеми пороками, кроме лицемерия, то досталось его братцу!
"Hush, my dearest love! we're in Sir Pitt's grounds," interposed his wife.	- Тише, друг мой! Мы еще на земле сэра Питта! -остановила ею жена.
"I say he has got every vice, Mrs. Crawley.	- Я говорю - он вместилище всех пороков, миссис Кроули.
Don't Ma'am, bully me.	Не раздражайте меня, сударыня!
Didn't he shoot Captain Marker?	Разве не он застрелил капитана Маркера?
Didn't he rob young Lord Dovedale at the Cocoa-Tree?	Разве не он ограбил юного лорда Довдейла в "Кокосовой Пальме"?
Didn't he cross the fight between Bill Soames and the Cheshire Trump, by which I lost forty pound?	Разве не он помешал бою между Биллом Сомсом и Чеширским Козырем, из-за чего я потерял сорок фунтов?
You know he did; and as for the women, why, you heard that before me, in my own magistrate's room "	Ты знаешь, что это все его проделки! А что касается женщин, то чего тут рассказывать!.. Ты же знаешь - в моей судейской камере...
"For heaven's sake, Mr. Crawley," said the lady, "spare me the details."	- Ради бога, мистер Кроули, - взмолилась дама, -избавьте меня от подробностей!
"And you ask this villain into your house!" continued the exasperated Rector.	- И ты приглашаешь этого негодяя к себе в дом! -продолжал пастор, все более распаляясь.
"You, the mother of a young family--the wife of a clergyman of the Church of England.	- Ты - мать малых детей, жена священнослулжителя англиканской церкви!
By Jove!"	Черт возьми!
"Bute Crawley, you are a fool," said the Rector's wife scornfully.	- Бьют Кроули, ты дурак! - заявила пасторша с презрением.
"Well, Ma'am, fool or not--and I don't say, Martha, I'm so clever as you are, I never did.	- Ну, ладно, сударыня, пускай я дурак, - я ведь не говорю, Марта, что я так умен, как ты, да и не говорил никогда.
But I won't meet Rawdon Crawley, that's flat.	Но я не желаю встречаться с Родоном Кроули, так и знай!
I'll go over to Huddleston, that I will, and see his black greyhound, Mrs. Crawley; and I'll run Lancelot against him for fifty.	Я поеду к Хадлстону - обязательно, миссис Кроули, - посмотреть его черную гончую. И поставлю против псе пятьдесят фунтов за Ланселота.
By Jove, I will; or against any dog in England.	Ей-богу, так и сделаю! А то и против любого пса в Англии!
But I won't meet that beast Rawdon Crawley."	Лишь бы не встречаться с этой скотиной Родосом Кроули!
"Mr. Crawley, you are intoxicated, as usual," replied his wife.	- Мистер Кроули, вы, по обыкновению, пьяны, -ответила ему жена.

And the next morning, when the Rector woke, and called for small beer, she put him in mind of his promise to visit Sir Huddleston Fuddleston on Saturday, and as he knew he should have a wet night, it was agreed that he might gallop back again in time for church on Sunday morning.	Но на следующее утро, когда пастор выспался и потребовал пива, миссис Кроули напомнила ему его обещание съездить в субботу к сэру Хадлстону Фадлстону. Пастор знал, что там предстоит крупная выпивка, и потому было решено, что он вернется домой в воскресенье утром, пораньше, чтобы не опоздать к богослужению.
Thus it will be seen that the parishioners of Crawley were equally happy in their Squire and in their Rector.	Таким образом, мы видим, что прихожанам Кроули одинаково повезло и на помещика и на священника.
Miss Crawley had not long been established at the Hall before Rebecca's fascinations had won the heart of that good-natured London rake, as they had of the country innocents whom we have been describing.	Прошло не так много времени с водворения мисс Кроули в замке, а чары Ребекки уже пленили сердце благодушной лондонской жуирки, как пленили они сердца наивных провинциалов, которых мы только что описывали.
Taking her accustomed drive, one day, she thought fit to order that "that little governess" should accompany her to Mudbury.	Однажды, собираясь на свою обычную прогулку в экипаже, она сочла нужным приказать, чтобы маленькая гувернантка сопровождала ее до Мадбери.
Before they had returned Rebecca had made a conquest of her; having made her laugh four times, and amused her during the whole of the little journey.	Они еще и вернуться не успели, как Ребекка завоевала ее расположение: она заставила мисс Кроули четыре раза рассмеяться и всю дорогу ее потешала.
"Not let Miss Sharp dine at table!" said she to Sir Pitt, who had arranged a dinner of ceremony, and asked all the neighbouring baronets.	- Это что еще за выдумка - не разрешать мисс Шарп обедать с гостями! - выговаривала старуха сэру Питту, затеявшему парадный обед и пригласившему к себе всех окрестных баронетов.
"My dear creature, do you suppose I can talk about the nursery with Lady Fuddleston, or discuss justices' business with that goose, old Sir Giles Wapshot?	- Милейший мой, уж не воображаешь ли ты, что я стану беседовать с леди Фадлстон о детской или же обсуждать всякие юридические кляузы с этим простофилей, старым сэром Джайлсом Уопшотом?
I insist upon Miss Sharp appearing.	Я требую, чтобы мисс Шарп обедала с нами.
Let Lady Crawley remain upstairs, if there is no room.	Пусть леди Кроули обедает наверху, если больше нет места!
But little Miss Sharp!	Но мисс Шарп должна быть!
Why, she's the only person fit to talk to in the county!"	Во всем графстве с нею одной только и можно разговаривать!
Of course, after such a peremptory order as this, Miss Sharp, the governess, received commands to dine with the illustrious company below stairs.	Конечно, после такого приказа мисс Шарп, гувернантка, получила распоряжение обедать внизу со всем знатным обществом.
And when Sir Huddleston had, with great pomp and ceremony, handed Miss Crawley in to dinner, and was preparing to take his place by her side, the old lady cried out, in a shrill voice,	И когда сэр Хадлстон с весьма торжественным и церемонным видом предложил руку мисс Кроули и, подведя ее к столу, уже готовился занять место с нею рядом, старая леди пронзительно крикнула:

"Becky Sharp!	- Бекки Шарп!
Miss Sharp!	Мисс Шарп!
Come you and sit by me and amuse me; and let Sir Huddleston sit by Lady Wapshot."	Идите сюда, садитесь со мной и развлекайте меня, а сэр Хадлстон пусть сядет с леди Уопшот.
When the parties were over, and the carriages had rolled away, the insatiable Miss Crawley would say,	Когда вечер закончился и кареты покатили со двора, ненасытная мисс Кроули сказала:
"Come to my dressing room, Becky, and let us abuse the company"--which, between them, this pair of friends did perfectly.	"Пойдем ко мне в будуар, Бекки, и разберем-ка там по косточкам всю честную компанию!" И парочка друзей отлично выполнила это, оставшись с глазу на глаз.
Old Sir Huddleston wheezed a great deal at dinner; Sir Giles Wapshot had a particularly noisy manner of imbibing his soup, and her ladyship a wink of the left eye; all of which Becky caricatured to admiration; as well as the particulars of the night's conversation; the politics; the war; the quarter-sessions; the famous run with the H.H., and those heavy and dreary themes, about which country gentlemen converse.	Старый сэр Хадлстон ужасно сопел за обедом; у сэра Джайлса Уошпота смешная манера громко чавкать, когда он ест суп, а миледи, его жена, как-то подмаргивает левым глазом. Все это Бекки великолепно изображала в карикатурном виде, не забывая посмеяться и над темой обеденных бесед - политика, война, квартальные сессии, знаменитая охота с гончими - и над другими тяжеловесными и скучнейшими предметами, о которых беседуют провинциальные джентльмены.
As for the Misses Wapshot's toilettes and Lady Fuddleston's famous yellow hat, Miss Sharp tore them to tatters, to the infinite amusement of her audience.	А уж туалеты барышень Уопшот и знаменитую желтую шляпу леди Фадлстон мисс Шарп разнесла в пух, к великому удовольствию своей слушательницы.
"My dear, you are a perfect trouvaille," Miss Crawley would say.	- Милочка, вы настоящая trouvaille {Находка (франц.).}, - повторяла мисс Кроули.
"I wish you could come to me in London, but I couldn't make a butt of you as I do of poor Briggs no, no, you little sly creature; you are too clever--Isn't she, Firkin?"	- Я очень хочу, чтобы вы приехали ко мне в Лондон. Но только мне нельзя будет подтрунивать над вами, как над бедняжкой Бригс... Нет, нет, маленькая плутовка, вы слишком умны! Не правда ли, Феркин?
Mrs. Firkin (who was dressing the very small remnant of hair which remained on Miss Crawley's pate), flung up her head and said,	Миссис Феркин (приводившая в порядок скудные остатки волос, которые еще росли на макушке у мисс Кроули) вздернула нос кверху и сказала с убийственным сарказмом:
"I think Miss is very clever," with the most killing sarcastic air.	- Я нахожу, что мисс очень умна!
In fact, Mrs. Firkin had that natural jealousy which is one of the main principles of every honest woman.	В миссис Феркин, естественно, говорила ревность, ибо какая же честная женщина не ревнива.
After rebuffing Sir Huddleston Fuddleston, Miss Crawley ordered that Rawdon Crawley should lead her in to dinner every day, and that Becky should follow with her cushion--or else she would have Becky's arm and Rawdon with the pillow.	Отвергнув услуги сэра Хадлстона Фадлстона, мисс Кроули приказала, чтобы Родон Кроули впредь предлагал ей руку и вел ее к столу, а Бекки несла бы за нею ее подушку; или же она будет опираться на руку Бекки, а подушку понесет Родон.
"We must sit together," she said.	- Мы должны сидеть вместе, - заявила она.

"We're the only three Christians in the county, my love" --in which case, it must be confessed, that religion was at a very low ebb in the county of Hants.	- Ведь во всем графстве, прелесть моя, нас всего трое честных христиан (в каковом случае необходимо признаться, что религия в Хэмпширском графстве стояла на весьма низком уровне).
Besides being such a fine religionist, Miss Crawley was, as we have said, an Ultra-liberal in opinions, and always took occasion to express these in the most candid manner.	Такое похвальное благочестие не мешало мисс Кроули, как мы уже говорили, придерживаться весьма либеральных убеждений, и она пользовалась всяким случаем, чтобы высказывать их в самой откровенной форме.
"What is birth, my dear!" she would say to Rebecca--	- Что значит происхождение, милочка? -говорила она Ребекке.
"Look at my brother Pitt; look at the Huddlestons, who have been here since Henry II; look at poor Bute at the parsonage--is any one of them equal to you in intelligence or breeding?	- Посмотрите на моего брата Питта, посмотрите на Хадлстонов, которые живут здесь со времен Г енриха Второго, посмотрите на бедного Бьюта, нашего пастора, - разве кто-нибудь из них может сравниться с вами по уму или воспитанию?
Equal to you--they are not even equal to poor dear Briggs, my companion, or Bowls, my butler.	Да уж какое там с вами! Они не ровня даже бедной милой Бригс, моей компаньонке, или Боулсу, моему дворецкому.
You, my love, are a little paragon--positively a little jewel--You have more brains than half the shire--if merit had its reward you ought to be a Duchess--no, there ought to be no duchesses at all--but you ought to have no superior, and I consider you, my love, as my equal in every respect; and--will you put some coals on the fire, my dear; and will you pick this dress of mine, and alter it, you who can do it so well?"	Вы, прелесть моя, маленькое совершенство, вы положительно маленькое сокровище! У вас больше мозгов, чем у половины графства, и если бы заслуги вознаграждались по достоинству, вам следовало бы быть герцогиней. Впрочем, нет! Вовсе не должно быть никаких герцогинь, - но вам не пристало занимать подчиненное положение. И я считаю вас, дорогая моя, равной себе во всех отношениях и... подбросьте-ка, пожалуйста, угля в огонь, милочка! А потом - не возьмете ли вы вот это мое платье, его нужно немножко переделать, ведь вы такая мастерица!
So this old philanthropist used to make her equal run of her errands, execute her millinery, and read her to sleep with French novels, every night.	И старая филантропка заставляла равную себе бегать по ее поручениям, исполнять обязанности портнихи и каждый вечер читать ей вслух на сон грядущий французские романы.
At this time, as some old readers may recollect, the genteel world had been thrown into a considerable state of excitement by two events, which, as the papers say, might give employment to the gentlemen of the long robe.	В описываемое нами время, как, возможно, помнят более пожилые наши читатели, великосветское общество было повергнуто в немалое волнение двумя происшествиями, которые, как пишут газеты, "могли бы дать занятие джентльменам в мантиях".
Ensign Shafton had run away with Lady Barbara Fitzurse, the Earl of Bruin's daughter and heiress; and poor Vere Vane, a gentleman who, up to forty, had maintained a most respectable character and reared a numerous family, suddenly and outrageously left his home, for the sake of Mrs. Rougemont, the actress, who was sixty-five years of age.	Прапорщик Шефтон похитил леди Барбару Фицзурс, дочь и наследницу графа Брейна, а бедняга Вир Вейн, джентльмен, пользовавшийся до сорока лет безупречной репутацией и обзаведшийся многочисленным семейством, самым внезапным и гнусным образом покинул свой дом из-за мисс Ружемон, шестидесятипятилетней актрисы,

"That was the most beautiful part of dear Lord Nelson's character," Miss Crawley said. "He went to the deuce for a woman.	- Это было поистине неотразимой чертой милого лорда Нельсона, - говорила мисс Кроули, - ради женщины он готов был на все.
There must be good in a man who will do that.	В мужчине, способном на это, должно быть что-то хорошее.
I adore all impudent matches.--What I like best, is for a nobleman to marry a miller's daughter, as Lord Flowerdale did—it makes all the women so angry --I wish some great man would run away with you, my dear; I'm sure you're pretty enough."	Я обожаю безрассудные браки. Больше всего мне нравится, когда знатный человек женится на дочери какого-нибудь мельника, как сделал лорд Флауэр-дейл. Все женщины приходят от этого в такое бешенство! Я хотела бы, чтобы какой-нибудь великий человек похитил вас, моя дорогая. Не сомневаюсь, что вы для этого достаточно миленькая!
"Two post-boys!--Oh, it would be delightful!" Rebecca owned.	- С двумя форейторами!.. Ах, как это было бы восхитительно! - призналась Ребекка.
"And what I like next best, is for a poor fellow to run away with a rich girl.	- А еще мне нравится, когда какой-нибудь бедняк убегает с богатой девушкой.
I have set my heart on Rawdon running away with some one."	Я мечтаю, чтобы Родон похитил какую-нибудь девушку!
"A rich some one, or a poor some one?"	- Какую девушку, богатую или бедную?
"Why, you goose!	- Ах вы, дурочка!
Rawdon has not a shilling but what I give him.	У Родона нет ни гроша, кроме тех денег, что я даю ему.
He is crible de dettes--he must repair his fortunes, and succeed in the world."	Он crible de dettes {По уши в долгах (франц.).}. Ему нужно поправить свои дела и добиться успеха в свете.
"Is he very clever?" Rebecca asked.	- А что, он очень умен? - спросила Ребекка.
"Clever, my love?--not an idea in the world beyond his horses, and his regiment, and his hunting, and his play; but he must succeed--he's so delightfully wicked.	- Умен? Да что вы, душечка! У него в голове и мыслей никаких не бывает, кроме как о лошадях, о своем полку, охоте да игре! Но он должен иметь успех - он так восхитительно испорчен!
Don't you know he has hit a man, and shot an injured father through the hat only?	Разве вы не знаете, что он убил человека, а оскорбленному отцу прострелил шляпу?
He's adored in his regiment; and all the young men at Wattier's and the Cocoa-Tree swear by him."	Его боготворят в полку, и все молодые люди у Уотьера и в "Кокосовой Пальме" клянутся его именем!
When Miss Rebecca Sharp wrote to her beloved friend the account of the little ball at Queen's Crawley, and the manner in which, for the first time, Captain Crawley had distinguished her, she did not, strange to relate, give an altogether accurate account of the transaction.	Когда мисс Робекка Шарп посылала своей возлюбленной подруге отчет о маленьком бале в Королевском Кроули и о том, как капитан Кроули впервые выделил ее из ряда других, она, как это ни странно, дала не совсем точный отчет об этом случае.
The Captain had distinguished her a great number of times before.	Капитан отличал ее и раньше бесчисленное количество раз.
The Captain had met her in a half-score of walks.	Капитан раз десять встречался с нею в аллеях парка.

The Captain had lighted upon her in a half-hundred of corridors and passages.	Капитан сталкивался с нею в полсотне разных коридоров и галерей.
The Captain had hung over her piano twenty times of an evening (my Lady was now upstairs, being ill, and nobody heeded her) as Miss Sharp sang.	Капитан по двадцати раз в вечер наваливался на фортепьяно Ребекки, когда та пела (миледи по нездоровью проводила время у себя наверху, и никто не вспоминал о ней).
The Captain had written her notes (the best that the great blundering dragoon could devise and spell; but dulness gets on as well as any other quality with women).	Капитан писал Ребекке записочки (какие только был в силах сочинить и кое-как накропать неуклюжий верзила-драгун, - но женщины охотно мирятся с тупостью в мужчине).
But when he put the first of the notes into the leaves of the song she was singing, the little governess, rising and looking him steadily in the face, took up the triangular missive daintily, and waved it about as if it were a cocked hat, and she, advancing to the enemy, popped the note into the fire, and made him a very low curtsey, and went back to her place, and began to sing away again more merrily than ever.	Однако, когда он вложил первую свою записочку между нотных страниц романса, который Ребекка пела, маленькая гувернантка, поднявшись с места и пристально глядя в лицо Родону, грациозно извлекла сложенное треугольником послание, помахала им в воздухе, как треугольной шляпой, и, подойдя к неприятелю, швырнула записочку в огонь, а затем, сделав капитану низкий реверанс, вернулась на место и начала снова распевать - веселее, чем когда-либо.
"What's that?" said Miss Crawley, interrupted in her after-dinner doze by the stoppage of the music.	- Что случилось? - спросила мисс Кроули, потревоженная в своей послеобеденной дремоте неожиданно прерванным пением.
"It's a false note," Miss Sharp said with a laugh; and Rawdon Crawley fumed with rage and mortification.	- Фальшивая нота! - отвечала со смехом мисс Шарп, и Родон Кроули весь затрясся от гнева и досады.
Seeing the evident partiality of Miss Crawley for the new governess, how good it was of Mrs. Bute Crawley not to be jealous, and to welcome the young lady to the Rectory, and not only her, but Rawdon Crawley, her husband's rival in the Old Maid's five per cents!	Как мило было со стороны миссис Бьют Кроули, увидавшей явное пристрастие мисс Кроули к новой гувернантке, позабыть о ревности и ласково встретить молодую особу в пасторском доме, и не только ее, но и Родона Кроули, соперника ее мужа по части пятипроцентных бумаг старой девы!
They became very fond of each other's society, Mrs. Crawley and her nephew.	Между миссис Кроули и ее племянником установилась нежная дружба.
He gave up hunting; he declined entertainments at Fuddleston: he would not dine with the mess of the depot at Mudbury: his great pleasure was to stroll over to Crawley parsonage--whither Miss Crawley came too; and as their mamma was ill, why not the children with Miss Sharp?	Он бросил охотиться; он отклонял приглашения к Фадлстонам, у которых одни торжества сменялись другими; он перестал обедать в офицерском собрании в Мадбери. Самым его большим удовольствием было забрести в пасторский дом, куда ездила теперь и мисс Кроули. А так как маменька была больна, то почему бы и девочкам баронета не прогуляться туда с мисс Шарп?
So the children (little dears!) came with Miss Sharp; and of an evening some of the party would walk back together.	Вот дети (милые создания) и приходили с мисс Шарп. А вечерами часть гостей обычно возвращалась домой пешком.

Not Miss Crawley--she preferred her carriage--but the walk over the Rectory fields, and in at the little park wicket, and through the dark plantation, and up the checkered avenue to Queen's Crawley, was charming in the moonlight to two such lovers of the picturesque as the Captain and Miss Rebecca.	Конечно, не мисс Кроули - та предпочитала свою карету. Но прогулка при лунном свете по нивам пастора, а потом (если пройти через парковую калитку) среди темных деревьев и кустов, по лабиринту аллей вплоть до самого Королевского Кроули приводила в восторг двух таких любителей природы, как капитан и мисс Ребекка.
"O those stars, those stars!" Miss Rebecca would say, turning her twinkling green eyes up towards them.	- Ах, эти звезды! Эти звезды! - вздыхала мисс Ребекка, обращая к ним свои искрящиеся зеленые глаза.
"I feel myself almost a spirit when I gaze upon them."	- Я чувствую себя каким-то бесплотным духом, когда взираю на них!
"O--ah--Gad--yes, so do I exactly, Miss Sharp," the other enthusiast replied.	- О... да! Гм!.. Черт!.. Да, я тоже это чувствую, мисс Шарп, - отвечал второй энтузиаст.
"You don't mind my cigar, do you, Miss Sharp?"	- Вам не мешает моя сигара, мисс Шарп?
Miss Sharp loved the smell of a cigar out of doors beyond everything in the world--and she just tasted one too, in the prettiest way possible, and gave a little puff, and a little scream, and a little giggle, and restored the delicacy to the Captain, who twirled his moustache, and straightway puffed it into a blaze that glowed quite red in the dark plantation, and swore--"Jove --aw--Gad--aw--it's the finest segaw I ever smoked in the world aw," for his intellect and conversation were alike brilliant and becoming to a heavy young dragoon.	Напротив, мисс Шарп больше всего на свете любила запах сигар на свежем воздухе и как-то даже попробовала покурить - с прелестнейшими ужимками выпустила облачко дыма, слегка вскрикнула, залилась тихим смехом и вернула деликатес капитану. Тот, покручивая ус, тотчас же раскурил сигару так, что на конце ее появился яркий огонек, пылавший в темных зарослях красной точкой. - Черт!.. Э-э!.. Ей-богу... э-э, - божился капитан, - в жизни не курил такой чудесной сигары! - Его умственное развитие и умение вести беседу были одинаково блестящи и вполне подобали тяжеловесному молодому драгуну.
Old Sir Pitt, who was taking his pipe and beer, and talking to John Horrocks about a "ship" that was to be killed, espied the pair so occupied from his study-window, and with dreadful oaths swore that if it wasn't for Miss Crawley, he'd take Rawdon and bundle un out of doors, like a rogue as he was.	Старый сэр Питт, сидевший с трубкою за стаканом пива и беседовавший с Джоном Хороксом насчет барана, предназначенного на убой, заметил как-то из окна кабинета эту парочку, поглощенную приятной беседой, и, разразившись страшными ругательствами, поклялся, что, если бы не мисс Кроули, он взял бы Родона за шиворот и вытолкал за дверь, как последнего мерзавца.
"He be a bad'n, sure enough," Mr. Horrocks remarked; "and his man Flethers is wuss, and have made such a row in the housekeeper's room about the dinners and hale, as no lord would make--but I think Miss Sharp's a match for'n, Sir Pitt," he added, after a pause.	- Да, хорош! - заметил мистер Хорокс. - Да и лакей его Флетерс тоже гусь лапчатый. Такой поднял содом в комнате экономки из-за обеда и эля, что любому лорду впору! Но, мне думается, мисс Шарп ему под стать, сэр Питт, - прибавил он, помолчав немного.
And so, in truth, she was--for father and son too.	И в самом деле, она была под стать - и отцу и сыну.
CHAPTER XII	ГЛАВА XII,
Quite a Sentimental Chapter	весьма чувствительная

We must now take leave of Arcadia, and those amiable people practising the rural virtues there, and travel back to London, to inquire what has become of Miss Amelia	Но пора нам распроститься с Аркадией и ее любезными обитателями, упражняющимися в сельских добродетелях, и отправиться обратно в Лондон, чтобы узнать, что сталось с мисс Эмилией.
"We don't care a fig for her," writes some unknown correspondent with a pretty little handwriting and a pink seal to her note.	"Мы ею нимало не интересуемся, - пишет мне какая-то неизвестная корреспондентка красивым бисерным почерком в записочке, запечатанной розовой печатью.
"She is fade and insipid," and adds some more kind remarks in this strain, which I should never have repeated at all, but that they are in truth prodigiously complimentary to the young lady whom they concern.	- Она бесцветна и безжизненна", - тут следует еще несколько не менее любезных замечаний в том же роде, о коих я бы не упомянул, если бы они, в сущности говоря, не были скорее лестными для упомянутой молодой особы.
Has the beloved reader, in his experience of society, never heard similar remarks by good-natured female friends; who always wonder what you CAN see in Miss Smith that is so fascinating; or what COULD induce Major Jones to propose for that silly insignificant simpering Miss Thompson, who has nothing but her wax-doll face to recommend her?	Разве любезный читатель, вращающийся в обществе, никогда не слыхал подобных замечаний из уст своих милых приятельниц, которые не перестают удивляться, чем обворожила его мисс Смит или что заставило майора Джонса сделать предложение этой ничтожной дурочке и хохотушке мисс Томпсон, которой решительно нечем гордиться, кроме личика восковой куклы?
What is there in a pair of pink cheeks and blue eyes forsooth? these dear Moralists ask, and hint wisely that the gifts of genius, the accomplishments of the mind, the mastery of Mangnall's Questions, and a ladylike knowledge of botany and geology, the knack of making poetry, the power of rattling sonatas in the Herz-manner, and so forth, are far more valuable endowments for a female, than those fugitive charms which a few years will inevitably tarnish.	"Ну что, в самом деле, особенного в розовых щечках и голубых глазках?" - спрашивают наши милые моралистки и мудро намекают, что природные дарования, совершенство ума, овладение "Вопросами мисс Меннол", дамские познания в области ботаники и геологии, искусство стихоплетства, умение отбарабанить сонаты в духе герцовских и тому подобное являются для особы женского пола куда более цепными качествами, чем те мимолетные прелести, которые через короткий срок неминуемо поблекнут.
It is quite edifying to hear women speculate upon the worthlessness and the duration of beauty.	Слушать рассуждения женщин о ничтожестве и непрочности красоты - вещь крайне назидательная.

But though virtue is a much finer thing, and those hapless creatures who suffer under the misfortune of good looks ought to be continually put in mind of the fate which awaits them; and though, very likely, the heroic female character which ladies admire is a more glorious and beautiful object than the kind, fresh, smiling, artless, tender little domestic goddess, whom men are inclined to worship--yet the latter and inferior sort of women must have this consolation--that the men do admire them after all; and that, in spite of all our kind friends' warnings and protests, we go on in our desperate error and folly, and shall to the end of the chapter.	Но хотя добродетель несравненно выше, и злополучным созданиям, которые, на свою беду, наделены красотою, нужно всегда помнить об ожидающей их судьбе, и хотя весьма вероятно, что героический женский характер, которым так восхищаются женщины, объект более славный и достойный, чем милая, свежая, улыбающаяся, безыскусственная, нежная маленькая домашняя богиня, которой готовы поклоняться мужчины, - однако женщины, принадлежащие к этому последнему и низшему разряду, должны утешаться тем, что мужчины все-таки восхищаются ими и что, несмотря на все предостережения и протесты наших добрых приятельниц, мы продолжаем упорствовать в своем заблуждении и безумии и будем коснеть в них до конца наших дней.
Indeed, for my own part, though I have been repeatedly told by persons for whom I have the greatest respect, that Miss Brown is an insignificant chit, and Mrs. White has nothing but her petit minois chiffonne, and Mrs. Black has not a word to say for herself; yet I know that I have had the most delightful conversations with Mrs. Black (of course, my dear Madam, they are inviolable): I see all the men in a cluster round Mrs. White's chair: all the young fellows battling to dance with Miss Brown; and so I am tempted to think that to be despised by her sex is a very great compliment to a woman.	Да вот хотя бы я сам: сколько ни повторяли мне разные особы, к которым я питаю величайшее уважение, что мисс Браун - пустейшая девчонка, что у миссис Уайт только и есть, что ее petit minois chiffonne {Смазливое личико (франц.).}, а миссис Блек не умеет слова вымолвить, однако я знаю, что у меня были восхитительные беседы с миссис Блек (но, конечно, сударыня, они не для разглашения), я вижу, что мужчины целым роем толкутся пред креслом миссис Уайт, а все молодые люди стремятся танцевать с мисс Браун: поэтому я склоняюсь к мысли, что презрение своих сестер женщина должна расценивать как большой комплимент.
The young ladies in Amelia's society did this for her very satisfactorily.	Молодые особы, составлявшие общество Эмилии, не скупились на такие изъявления дружбы.
For instance, there was scarcely any point upon which the Misses Osborne, George's sisters, and the Mesdemoiselles Dobbin agreed so well as in their estimate of her very trifling merits: and their wonder that their brothers could find any charms in her.	Например, едва ли существовал другой вопрос, в котором девицы Осборн - сестры Джорджа, и mesdemoiselles Доббин выказывали бы такое единодушие, как в оценке весьма ничтожных достоинств Эмилии, выражая при этом изумление по поводу того, что могут находить в ней их братья.
"We are kind to her," the Misses Osborne said, a pair of fine black- browed young ladies who had had the best of governesses, masters, and milliners; and they treated her with such extreme kindness and condescension, and patronised her so insufferably, that the poor little thing was in fact perfectly dumb in their presence, and to all outward appearance as stupid as they thought her.	- Мы с нею ласковы, - говорили девицы Осборн, две изящные чернобровые молодые особы, к услугам которых были наилучшие гувернантки, модистки и учителя. И они обращались с Эмилией так ласково и снисходительно и покровительствовали ей так несносно, что бедняжка и в самом деле лишалась в их присутствии дара слова и казалась дурочкой, какой они ее считали.
She made efforts to like them, as in duty bound, and as sisters of her future husband.	Она старалась изо всех сил полюбить их, как этого требовал долг по отношению к сестрам ее будущего мужа.

She passed "long mornings" with them --the most dreary and serious of forenoons.	Она проводила с ними долгие утра -скучнейшие, тоскливейшие часы.
She drove out solemnly in their great family coach with them, and Miss Wirt their governess, that raw-boned Vestal.	Она выезжала с сестрами на прогулку в их огромной парадной карете в сопровождении сухопарой мисс Уирт, их целомудренной гувернантки.
They took her to the ancient concerts by way of a treat, and to the oratorio, and to St. Paul's to see the charity children, where in such terror was she of her friends, she almost did not dare be affected by the hymn the children sang.	Они развлекали Эмилию тем, что возили ее на всякие душеспасительные концерты, на оратории и в собор св. Павла полюбоваться на приютских детей, но наводили такой страх на свою юную подружку, что она не решалась приходить в волнение от пропетого детьми гимна.
Their house was comfortable; their papa's table rich and handsome; their society solemn and genteel; their self-respect prodigious; they had the best pew at the Foundling: all their habits were pompous and orderly, and all their amusements intolerably dull and decorous.	Дом у Осборнов был роскошный; стол у их отца богатый и вкусный; их общество - чинно и благородно; их самодовольство - безгранично; у них была самая лучшая скамья в церкви Воспитательного дома; все их привычки были торжественны и добропорядочны, а все их развлечения невыносимо скучны и благопристойны.
After every one of her visits (and oh how glad she was when they were over!) Miss Osborne and Miss Maria Osborne, and Miss Wirt, the vestal governess, asked each other with increased wonder,	И после каждого визита Эмилии (о, как она бывала рада, когда они заканчивались) мисс Джейн Осборн, мисс Мария Осборн и мисс Уирт, целомудренная гувернантка, с возрастающим изумлением вопрошали друг друга:
"What could George find in that creature?"	- Что нашел Джордж в этом создании?
How is this? some carping reader exclaims.	Как же так? - воскликнет придирчивый читатель.
How is it that Amelia, who had such a number of friends at school, and was so beloved there, comes out into the world and is spurned by her discriminating sex?	Возможно ли, чтобы Эмилия, у которой было в школе столько подруг и которую так любили там, вступив в свет, встретила лишь пренебрежение со стороны своего же разборчивого пола?
My dear sir, there were no men at Miss Pinkerton's establishment except the old dancing-master; and you would not have had the girls fall out about HIM?	Милостивый государь, в заведении мисс Пинкертон не было ни одного мужчины, кроме престарелого учителя танцев. Не могли же девицы в самом деле ссориться из-за него!
When George, their handsome brother, ran off directly after breakfast, and dined from home half-a-dozen times a week, no wonder the neglected sisters felt a little vexation.	Но когда Джордж, их красавец брат, стал убегать сейчас же после утреннего завтрака и не обедал дома раз шесть в неделю, то нет ничего удивительного, что заброшенные сестры сочли себя вправе на него дуться.
When young Bullock (of the firm of Hulker, Bullock & Co., Bankers, Lombard Street), who had been making up to Miss Maria the last two seasons, actually asked Amelia to dance the cotillon, could you expect that the former young lady should be pleased?	Когда молодой Буллок (совладелец фирмы "Халкер, Буллок и Кo" - банкирский дом, Ломбард-стрит), ухаживавший за мисс Марией последние два сезона, позволил себе пригласить Эмилию на котильон, то как, по-вашему, могло это понравиться вышеозначенной девице?
And yet she said she was, like an artless forgiving creature.	А между тем, как существо бесхитростное и всепрощающее, она сказала, что очень рада этому.

"I'm so delighted you like dear Amelia," she said quite eagerly to Mr. Bullock after the dance.	"Я в таком восторге, что вам нравится милочка Эмилия, - заявила она с большим чувством мистеру Буллоку после танца.
"She's engaged to my brother George; there's not much in her, but she's the best-natured and most unaffected young creature: at home we're all so fond of her."	- Она обручена с моим братом Джорджем; правда, в ней нет ничего особенного, но она предоброе и пренаивное создание. У нас все так ее любят!"
Dear girl! who can calculate the depth of affection expressed in that enthusiastic SO?	Милая девушка! Кто может измерить всю глубину привязанности, выраженную этим восторженным гак?
Miss Wirt and these two affectionate young women so earnestly and frequently impressed upon George Osborne's mind the enormity of the sacrifice he was making, and his romantic generosity in throwing himself away upon Amelia, that I'm not sure but that he really thought he was one of the most deserving characters in the British army, and gave himself up to be loved with a good deal of easy resignation.	Мисс Уирт и обе эти любящие молодые особы столь упорно и столь часто внушали Джорджу Осборну, как велика приносимая им жертва и какое это сумасбродное великодушие с его стороны снизойти до Эмилии, что я, признаться, боюсь, не возомнил ли Джордж, будто он и в самом деле один из замечательнейших людей во всей британской армии, и не позволял ли поэтому любить себя из беззаботной покорности судьбе.
Somehow, although he left home every morning, as was stated, and dined abroad six days in the week, when his sisters believed the infatuated youth to be at Miss Sedley's apron-strings: he was NOT always with Amelia, whilst the world supposed him at her feet.	Впрочем, хоть он и уходил куда-то каждое утро, о чем мы уже упоминали, и обедал дома только по воскресеньям, причем его сестры думали, что влюбленный юноша сидит пришитый к юбке мисс Седли, на самом деле он не всегда бывал у Эмилии, когда, по мнению окружающих, должен был проводить время у ее ног.
Certain it is that on more occasions than one, when Captain Dobbin called to look for his friend, Miss Osborne (who was very attentive to the Captain, and anxious to hear his military stories, and to know about the health of his dear Mamma), would laughingly point to the opposite side of the square, and say,	Во всяком случае, не раз случалось, что, когда капитан Доббин заходил проведать друга, старшая мисс Осборн (она всегда бывала очень предупредительна к капитану, с большим интересом слушала его военные рассказы и осведомлялась о здоровье его милой матушки), со смехом указывая на противоположную сторону сквера, говорила:
"Oh, you must go to the Sedleys' to ask for George; WE never see him from morning till night."	- О, вам следует пройти к Седли, если вам нужен Джордж! Мы его не видим с утра до поздней ночи!
At which kind of speech the Captain would laugh in rather an absurd constrained manner, and turn off the conversation, like a consummate man of the world, to some topic of general interest, such as the Opera, the Prince's last ball at Carlton House, or the weather--that blessing to society.	На каковые речи капитан отвечал смущенным и натянутым смехом и, как подобает человеку, знающему тонкости светского обращения, менял разговор, переводя его на какие-нибудь интересные для всех предметы, вроде оперы, последнего бала у принца в Карлтон-Хаусе или же погоды - этой благодарной темы для светских разговоров.
"What an innocent it is, that pet of yours," Miss Maria would then say to Miss Jane, upon the Captain's departure.	- Ну и простофиля же твой любимчик! - говорила мисс Мария мисс Джейн после ухода капитана.
"Did you see how he blushed at the mention of poor George on duty?"	- Ты заметила, как он покраснел при упоминании о дежурствах бедного Джорджа?

"It's a pity Frederick Bullock hadn't some of his modesty, Maria," replies the elder sister, with a toss of he head.	- Как жаль, что Фредерик Буллок не обладает хотя бы долей его скромности, Мария! -отвечала старшая сестра, вскинув голову.
"Modesty!	- Скромности?
Awkwardness you mean, Jane.	Ты хочешь сказать - неуклюжести, Джейн!
I don't want Frederick to trample a hole in my muslin frock, as Captain Dobbin did in yours at Mrs. Perkins'."	Я вовсе не хочу, чтобы Фредерик обрывал мне кисейные платья, как это было на вечере у миссис Перкигс, когда капитан Доббин наступил тебе на шлейф.
"In YOUR frock, he, he! How could he?	- Ну, Фредерику было трудно наступить на твое платье, ха-ха-ха!
Wasn't he dancing with Amelia?"	Ведь он танцевал с Эмилией!
The fact is, when Captain Dobbin blushed so, and looked so awkward, he remembered a circumstance of which he did not think it was necessary to inform the young ladies, viz., that he had been calling at Mr. Sedley's house already, on the pretence of seeing George, of course, and George wasn't there, only poor little Amelia, with rather a sad wistful face, seated near the drawing- room window, who, after some very trifling stupid talk, ventured to ask, was there any truth in the report that the regiment was soon to be ordered abroad; and had Captain Dobbin seen Mr. Osborne that day?	На самом же деле капитан Доббин так покраснел и смутился только потому, что думал об одном обстоятельстве, о котором считал излишним оповещать молодых особ. Он уже заходил к Седли - конечно, под предлогом свидания с Джорджем, - но Джорджа там не было, и бедняжка Эмилия с печальным, задумчивым личиком одиноко сидела в гостиной у окна. Обменявшись с капитаном пустячными, ничего не значащими фразами, она решилась спросить: правда ли, будто полк ждет приказа выступить в заграничный поход, и видел ли сегодня капитан Доббин мистера Осборна.
The regiment was not ordered abroad as yet; and Captain Dobbin had not seen George.	Полк еще не получал приказа выступить в заграничный поход, и капитан Доббин не видел Джорджа.
"He was with his sister, most likely," the Captain said.	- Вероятно, он у сестер, - сказал капитан.
"Should he go and fetch the truant?"	- Не пойти ли за ним и не привести ли сюда лентяя?
So she gave him her hand kindly and gratefully: and he crossed the square; and she waited and waited, but George never came.	Эмилия ласково и благодарно протянула ему руку, и капитан отправился на ту сторону сквера. Эмилия все ждала и ждала, но Джордж так и не пришел.
Poor little tender heart! and so it goes on hoping and beating, and longing and trusting.	Бедное нежное сердечко! Оно продолжает надеяться и трепетать, тосковать и верить.
You see it is not much of a life to describe.	Как видите, о такой жизни мало что можно написать.
There is not much of what you call incident in it.	В ней так редко случается то, что можно назвать событием.
Only one feeling all day--when will he come? only one thought to sleep and wake upon.	День-деньской одно и то же чувство: когда он придет? Одна лишь мысль, с которой и засыпают и пробуждаются.

I believe George was playing billiards with Captain Cannon in Swallow Street at the time when Amelia was asking Captain Dobbin about him; for George was a jolly sociable fellow, and excellent in all games of skill.	Мне думается, что в то самое время, как Эмилия расспрашивала о нем капитана Доббина, Джордж был в трактире на Суоллоу-стрит и играл с капитаном Кенноном на бильярде. Джордж был веселый малый, он любил общество и отличался во всех играх, требующих ловкости.
Once, after three days of absence, Miss Amelia put on her bonnet, and actually invaded the Osborne house.	Однажды, после трехдневного его отсутствия, мисс Эмилия надела шляпу и помчалась к Осборнам.
"What! leave our brother to come to us?" said the young ladies.	- Как! Вы оставили брата, чтобы прийти к нам? -воскликнули молодые особы.
"Have you had a quarrel, Amelia?	- Вы поссорились, Эмилия?
Do tell us!"	Ну, расскажите нам!
No, indeed, there had been no quarrel.	Нет, право, никакой ссоры у них не было.
"Who could quarrel with him?" says she, with her eyes filled with tears.	- Да разве можно с ним поссориться! - говорила Эмилия с глазами, полными слез.
She only came over to--to see her dear friends; they had not met for so long.	Она просто зашла... повидаться со своими дорогими друзьями: они так давно не встречались.
And this day she was so perfectly stupid and awkward, that the Misses Osborne and their governess, who stared after her as she went sadly away, wondered more than ever what George could see in poor little Amelia.	И в этот день она казалась до того глупенькой и растерянной, что девицы Осборн и их гувернантка, провожая гостью взором, когда та печально возвращалась домой, пуще прежнего дивились, что мог Джордж найти в бедной маленькой Эмилии.
Of course they did.	Да и ничего в этом нет странного!
How was she to bare that timid little heart for the inspection of those young ladies with their bold black eyes?	Как могла Эмилия раскрыть свое робкое сердечко для обозрения перед нашими востроглазыми девицами?
It was best that it should shrink and hide itself.	Лучше ему было съежиться и притаиться.
I know the Misses Osborne were excellent critics of a Cashmere shawl, or a pink satin slip; and when Miss Turner had hers dyed purple, and made into a spencer; and when Miss Pickford had her ermine tippet twisted into a muff and trimmings, I warrant you the changes did not escape the two intelligent young women before mentioned.	Я знаю, что девицы Осборн отлично разбирались в кашемировых шалях или розовых атласных юбках; и если мисс Тернер перекрашивала свою в пунцовый цвет и перешивала потом в спенсер или если мисс Пикфорд делала из своей горностаевой пелерины муфту и меховую опушку, то, ручаюсь вам, эти изменения не ускользали от глаз двух проницательных молодых особ, о которых идет речь.
But there are things, look you, of a finer texture than fur or satin, and all Solomon's glories, and all the wardrobe of the Queen of Sheba--things whereof the beauty escapes the eyes of many connoisseurs.	Но, видите ли, есть вещи более тонкого свойства, чем меха или атлас, чем все великолепие Соломона, чем весь гардероб царицы Савской, - вещи, красота которых ускользает от глаз многих знатоков.

And there are sweet modest little souls on which you light, fragrant and blooming tenderly in quiet shady places; and there are garden-ornaments, as big as brass warming-pans, that are fit to stare the sun itself out of countenance.	Есть кроткие, скромные души, которые благоухают и нежно расцветают в тихих тенистых уголках; и есть декоративные цветы величиной с добрую медную грелку, способные привести в смущение само солнце.
Miss Sedley was not of the sunflower sort; and I say it is out of the rules of all proportion to draw a violet of the size of a double dahlia.	Мисс Седли не принадлежала к разряду таких подсолнечников, и, мне кажется, было бы ни с чем не сообразно рисовать фиалку величиной с георгин.
No, indeed; the life of a good young girl who is in the paternal nest as yet, can't have many of those thrilling incidents to which the heroine of romance commonly lays claim.	Поистине, жизнь юной простодушной девушки, еще не выпорхнувшей из родительского гнезда, не может отличаться такими волнующими событиями, на какие претендует героиня романа.
Snares or shot may take off the old birds foraging without--hawks may be abroad, from which they escape or by whom they suffer; but the young ones in the nest have a pretty comfortable unromantic sort of existence in the down and the straw, till it comes to their turn, too, to get on the wing.	Силки или охотничьи ружья угрожают взрослым птицам, вылетающим из гнезда в поисках пищи, а то и ястреб налетит, от которого то ли удастся спастись, то ли придется погибнуть; между тем как птенцы в гнезде ведут очень спокойный и отнюдь не романтический образ жизни, лежа на пуху и соломе, пока не наступает и их черед расправить крылья.
While Becky Sharp was on her own wing in the country, hopping on all sorts of twigs, and amid a multiplicity of traps, and pecking up her food quite harmless and successful, Amelia lay snug in her home of Russell Square; if she went into the world, it was under the guidance of the elders; nor did it seem that any evil could befall her or that opulent cheery comfortable home in which she was affectionately sheltered.	В то время как Бекки Шарп где-то в далекой провинции носилась на собственных крыльях, прыгала с ветки на ветку и, минуя множество расставленных силков, успешно и благополучно поклевывала свой корм, Эмилия безмятежно пребывала у себя дома на Рассел-сквер. Если она и выходила куда, то лишь в надежном сопровождении старших. Никакое бедствие, казалось, не могло обрушиться на нее или на этот богатый, приветливый, удобный дом, служивший ей ласковым приютом.
Mamma had her morning duties, and her daily drive, and the delightful round of visits and shopping which forms the amusement, or the profession as you may call it, of the rich London lady.	У матери были свои утренние занятия, ежедневные прогулки и те приятные выезды в гости и по магазинам, которые составляют привычный круг развлечений, или, если хотите, профессию богатой лондонской дамы.
Papa conducted his mysterious operations in the City--a stirring place in those days, when war was raging all over Europe, and empires were being staked; when the	Отец, совершал свои таинственные операции в Сити, жившем кипучей жизнью в те дни, когда война бушевала по всей Европе и судьбы империй ставились на карту; когда газета
"Courier" newspaper had tens of thousands of subscribers; when one day brought you a battle of Vittoria, another a burning of Moscow, or a newsman's horn blowing down Russell Square about dinner-time, announced such a fact as--"Battle of Leipsic--six hundred thousand men engaged-total defeat of the French--two hundred thousand killed."	"Курьер" насчитывала десятки тысяч подписчиков; когда один день приносил известие о сражении при Виттории, другой - о пожаре Москвы, или в обеденный час раздавался рожок газетчика, трубивший на весь Рассел-сквер о таком, например, событии: "Сражение под Лейпцигом - участвовало шестьсот тысяч человек - полный разгром французов - двести тысяч убитых".

Old Sedley once or twice came home with a very grave face; and no wonder, when such news as this was agitating all the hearts and all the Stocks of Europe.	Старик Седли раз или два приезжал домой с очень озабоченным лицом. Да и не удивительно, ведь подобные известия волновали все сердца и все биржи Европы.
Meanwhile matters went on in Russell Square, Bloomsbury, just as if matters in Europe were not in the least disorganised.	Между тем жизнь на Рассел-сквер, в Блумсбери, протекала так, как если бы в Европе ничего решительно не изменилось.
The retreat from Leipsic made no difference in the number of meals Mr. Sambo took in the servants' hall; the allies poured into France, and the dinner-belI rang at five o'clock just as usual.	Отступление от Лейпцига не внесло никаких перемен в количество трапез, которые вкушал в людской мистер Самбо. Союзники вторглись во Францию, но обеденный колокол звонил по-прежнему в пять часов, как будто ничего не случилось.
I don't think poor Amelia cared anything about Brienne and Montmirail, or was fairly interested in the war until the abdication of the Emperor; when she clapped her hands and said prayers--oh, how grateful! and flung herself into George Osborne's arms with all her soul, to the astonishment of everybody who witnessed that ebullition of sentiment.	Не думаю, чтобы бедняжка Эмилия хоть сколько-нибудь тревожилась за исход боев под Бриенном и Монмирайлем или чтобы она серьезно интересовалась войной до отречения императора, но тут она захлопала в ладоши, вознесла молитвы - и какие признательные! - и от полноты души бросилась на шею Джорджу Осборну, к удивлению всех свидетелей такого бурного проявления чувств.
The fact is, peace was declared, Europe was going to be at rest; the Corsican was overthrown, and Lieutenant Osborne's regiment would not be ordered on service.	Свершилось, мир объявлен, Европа собирается отдыхать, корсиканец низложен, и полку лейтенанта Осборна не придется выступать в поход.
That was the way in which Miss Amelia reasoned.	Вот ход рассуждении мисс Эмилии.
The fate of Europe was Lieutenant George Osborne to her.	Судьба Европы олицетворялась для нее в поручике Джордже Осборне.
His dangers being over, she sang Te Deum.	Для него миновали все опасности, и Эмилия благословляла небо.
He was her Europe: her emperor: her allied monarchs and august prince regent.	Он был ее Европой, ее императором, ее союзными монархами и августейшим принцем-регентом.
He was her sun and moon; and I believe she thought the grand illumination and ball at the Mansion House, given to the sovereigns, were especially in honour of George Osborne.	Он был для нее солнцем и луной. И мне кажется, Эмилия воображала, будто парадная иллюминация и бал во дворце лорд-мэра, данный в честь союзных монархов, предназначались исключительно для Джорджа Осборна.
We have talked of shift, self, and poverty, as those dismal instructors under whom poor Miss Becky Sharp got her education.	Мы уже говорили о корыстии, эгоизме и нужде, как о тех бессердечных наставниках, которые руководили воспитанием бедной мисс Бекки Шарп.
Now, love was Miss Amelia Sedley's last tutoress, and it was amazing what progress our young lady made under that popular teacher.	А у мисс Эмилии Седли ее главной наставницей была любовь; и просто изумительно, какие успехи сделала наша юная ученица под руководством этой столь популярной учительницы!

In the course of fifteen or eighteen months' daily and constant attention to this eminent finishing governess, what a deal of secrets Amelia learned, which Miss Wirt and the black-eyed young ladies over the way, which old Miss Pinkerton of Chiswick herself, had no cognizance of!	После пятнадцати- или восемнадцатимесячных ежедневных и постоянных прилежных занятий с такой просвещенной воспитательницей какое множество тайн познала Эмилия, о которых понятия не имели ни мисс Уирт, ни черноглазые девицы, жившие по ту сторону сквера, ни даже сама старуха мисс Пинкертон из Чизика!
As, indeed, how should any of those prim and reputable virgins?	Да и, по правде говоря, что могли в этом понимать такие чопорные и почтенные девственницы?
With Misses P. and W. the tender passion is out of the question: I would not dare to breathe such an idea regarding them.	Для мисс П. и мисс У. нежной страсти вообще не существовало: я не решился бы даже заподозрить их в этом.
Miss Maria Osborne, it is true, was "attached" to Mr. Frederick Augustus Bullock, of the firm of Hulker, Bullock & Bullock; but hers was a most respectable attachment, and she would have taken Bullock Senior just the same, her mind being fixed--as that of a well-bred young woman should be--upon a house in Park Lane, a country house at Wimbledon, a handsome chariot, and two prodigious tall horses and footmen, and a fourth of the annual profits of the eminent firm of Hulker & Bullock, all of which advantages were represented in the person of Frederick Augustus.	Мисс Мария Осборн питала, правда, "привязанность" к мистеру Фредерику-Огастесу Буллоку, совладельцу фирмы "Халкер, Буллок и Кo", но ее чувства были самые респектабельные, и она точно так же вышла бы замуж за Буллока-старшего, потому что все ее домыслы были направлены на то, на что и полагается их направлять всякой хорошо воспитанной молодой леди: на особняк на Парк-лейн, на загородный дом в Уимблдоне, на красивую коляску, на пару чудовищно огромных лошадей и выездных лакеев и на четвертую часть годового дохода знаменитой фирмы "Халкер, Буллок и Кo", -словом, на все блага и преимущества, воплощенные в особе Фредерика-Огастеса.
Had orange blossoms been invented then (those touching emblems of female purity imported by us from France, where people's daughters are universally sold in marriage), Miss Maria, I say, would have assumed the spotless wreath, and stepped into the travelling carriage by the side of gouty, old, bald- headed, bottle-nosed Bullock Senior; and devoted her beautiful existence to his happiness with perfect modesty --only the old gentleman was married already; so she bestowed her young affections on the junior partner.	Если бы был уже изобретен флердоранж (эта трогательная эмблема женской чистоты, ввезенная к нам из Франции, где, как правило, дочерей продают в замужество), то, конечно, мисс Мария надела бы на себя венок непорочности и уселась бы в дорожную карету рядом со старым, лысым, красноносым подагриком Буллоком-старшим и с похвальным усердием посвятила бы свою прекрасную жизнь его счастью. Только старый-то джентльмен был уже давно женат, и потому мисс Мария отдала свое юное сердце младшему компаньону.
Sweet, blooming, orange flowers!	Прелестные распускающиеся цветы померанца!
The other day I saw Miss Trotter (that was), arrayed in them, trip into the travelling carriage at St. George's, Hanover Square, and Lord Methuselah hobbled in after.	На днях я видел, как некая новобрачная (в девичестве мисс Троттер), разукрашенная ими, впорхнула в дорожную карету у церкви св. Георга (Ганновер-сквер), а за нею проковылял лорд Мафусаил.
With what an engaging modesty she pulled down the blinds of the chariot--the dear innocent!	С какой чарующей скромностью она опустила на окнах экипажа шторки - о милая непорочность!
There were half the carriages of Vanity Fair at the wedding.	На бракосочетание съехалась чуть ли не половина всех карет Ярмарки Тщеславия.

This was not the sort of love that finished Amelia's education; and in the course of a year turned a good young girl into a good young woman--to be a good wife presently, when the happy time should come.	Не такого рода любовь завершила воспитание Эмилии и за какой-нибудь год превратила славную молодую девушку в славную молодую женщину, которая станет хорошей женой, едва лишь пробьет счастливый час.
This young person (perhaps it was very imprudent in her parents to encourage her, and abet her in such idolatry and silly romantic ideas) loved, with all her heart, the young officer in His Majesty's service with whom we have made a brief acquaintance.	Юная сумасбродка эта (быть может, со стороны родителей было очень неразумно поощрять ее в таком беззаветном поклонении и глупых романтических бреднях) полюбила от всего сердца молодого офицера, состоявшего на службе его величества и нам уж несколько знакомого.
She thought about him the very first moment on waking; and his was the very last name mentioned m her prayers.	Она начинала думать о нем с первой же минуты своего пробуждения, и его имя было последним, которое она поминала в своих вечерних молитвах.
She never had seen a man so beautiful or so clever: such a figure on horseback: such a dancer: such a hero in general.	В жизни не видела она такого умного, такого обворожительного мужчины; как он хорош верхом на коне, какой он танцор - словом, какой он герой!
Talk of the Prince's bow! what was it to George's?	Рассказывают о поклоне принца-регента! Но разве можно сравнить это с тем, как кланяется Джордж!
She had seen Mr. Brummell, whom everybody praised so.	Эмилия видела мистера Браммела, которого все так превозносили.
Compare such a person as that to her George!	Но можно ли этого человека ставить рядом с ее Джорджем?
Not amongst all the beaux at the Opera (and there were beaux in those days with actual opera hats) was there any one to equal him.	Среди молодых щеголей, посещавших оперу (а в те дни были щеголи не нынешним чета, они появлялись в опере в шапокляках!), не было ни одного под стать Джорджу!
He was only good enough to be a fairy prince; and oh, what magnanimity to stoop to such a humble Cinderella!	С ним мог сравниться только сказочный принц; как великодушно с его стороны снизойти до ничтожной Золушки!
Miss Pinkerton would have tried to check this blind devotion very likely, had she been Amelia's confidante; but not with much success, depend upon it.	Будь мисс Пинкертон наперсницей Эмилии, она, несомненно, попыталась бы положить предел этому слепому обожанию, но едва ли с большим успехом.
It is in the nature and instinct of some women.	Такова уж природа некоторых женщин.
Some are made to scheme, and some to love; and I wish any respected bachelor that reads this may take the sort that best likes him.	Одни из них созданы для интриг, другие для любви; и я желаю каждому почтенному холостяку, читающему эти строки, выбрать себе жену того сорта, какой ему больше по душе.
While under this overpowering impression, Miss Amelia neglected her twelve dear friends at Chiswick most cruelly, as such selfish people commonly will do.	Под властью своего всепоглощающего чувства мисс Эмилия самым бессовестным образом оставила в небрежении всех своих двенадцать милых подруг в Чизике, как обычно и поступают такие себялюбивые особы.

She had but this subject, of course, to think about; and Miss Saltire was too cold for a confidante, and she couldn't bring her mind to tell Miss Swartz, the woolly-haired young heiress from St. Kitt's.	Разумеется, у нее было только одно на уме, а мисс Солтайр была слишком холодна для наперсницы, писать же мисс Суорц, курчавой и смуглой наследнице с Сент-Китса, Эмилии и в голову не приходило.
She had little Laura Martin home for the holidays; and my belief is, she made a confidante of her, and promised that Laura should come and live with her when she was married, and gave Laura a great deal of information regarding the passion of love, which must have been singularly useful and novel to that little person.	Она брала к себе на праздники маленькую Лору Мартин и, боюсь, сделала ее поверенной своих тайн, пообещав бедной сиротке взять ее к себе после своего замужества и преподав ей бездну всяких сведений относительно любовной страсти, которые, вероятно, были исключительно полезны и новы для этой юной особы.
Alas, alas!	Увы, увы!
I fear poor Emmy had not a well-regulated mind.	Боюсь, что ум у Эмилии был недостаточно уравновешен!
What were her parents doing, not to keep this little heart from beating so fast?	Но что же делали ее родители, как они не уберегли это сердечко, позволив ему так сильно биться?
Old Sedley did not seem much to notice matters.	Старик Седли, по-видимому, мало обращал внимания на творившееся вокруг.
He was graver of late, and his City affairs absorbed him.	В последнее время он казался очень озабоченным, дела в Сити поглощали его целиком.
Mrs. Sedley was of so easy and uninquisitive a nature that she wasn't even jealous.	Миссис Седли была такой покладистой и безучастной натурой, что даже не ревновала дочь.
Mr. Jos was away, being besieged by an Irish widow at Cheltenham.	Мистер Джоз находился в Челтнеме, где выдерживал осаду со стороны какой-то ирландской вдовушки.
Amelia had the house to herself--ah! too much to herself sometimes--not that she ever doubted; for, to be sure, George must be at the Horse Guards; and he can't always get leave from Chatham; and he must see his friends and sisters, and mingle in society when in town (he, such an ornament to every society!); and when he is with the regiment, he is too tired to write long letters.	Весь дом был в распоряжении Эмилии, и - ах! -иной раз она чувствовала себя в нем слишком одинокой, - не то чтобы ее одолевали сомнения, ибо Джорджу нужно же бывать в казармах конной гвардии и он не всегда может отлучиться из Чатема! Кроме того, он должен навещать друзей и сестер и показываться в обществе (ведь он - украшение всякого общества!), когда бывает в Лондоне; а когда бывает в полку, то слишком утомляется, чтобы писать длинные письма.
I know where she kept that packet she had--and can steal in and out of her chamber like Iachimo--like Iachimo?	Я знаю, где Эмилия прячет пакет с письмами, и могу пробраться в ее комнату и исчезнуть незаметно, как Иакимо... Как Иакимо?
No--that is a bad part.	Нет, это некрасивая роль.
I will only act Moonshine, and peep harmless into the bed where faith and beauty and innocence lie dreaming.	Лучше я поступлю, как Лунный Свет, и, не причиняя вреда, загляну в постель, где грезят во сне вера, красота и невинность.

But if Osborne's were short and soldierlike letters, it must be confessed, that were Miss Sedley's letters to Mr. Osborne to be published, we should have to extend this novel to such a multiplicity of volumes as not the most sentimental reader could support; that she not only filled sheets of large paper, but crossed them with the most astonishing perverseness; that she wrote whole pages out of poetry-books without the least pity; that she underlined words and passages with quite a frantic emphasis; and, in fine, gave the usual tokens of her condition.	Но если письма Осборна были кратки и отличались слогом, свойственным воину, то нужно признать, что, вздумай мы напечатать письма мисс Седли к мистеру Осборну, нам пришлось бы растянуть этот роман на такое количество томов, что он оказался бы не под силу и самому чувствительному читателю. Эмилия не только исписывала целые листы вдоль и поперек и даже крест-накрест, в самых противоестественных комбинациях, не оставляя живого места на полях и между строк, но и без зазрения совести выписывала целые страницы из стихотворных сборников и подчеркивала отдельные слова и фразы с самым неистовым жаром, являя все признаки расстройства, свойственного такому душевному состоянию.
She wasn't a heroine.	Она не была героиней.
Her letters were full of repetition.	Ее письма были полны повторений.
She wrote rather doubtful grammar sometimes, and in her verses took all sorts of liberties with the metre.	Она нередко забывала о грамматике, а в стихах не соблюдала размера.
But oh, mesdames, if you are not allowed to touch the heart sometimes in spite of syntax, and are not to be loved until you all know the difference between trimeter and tetrameter, may all Poetry go to the deuce, and every schoolmaster perish miserably!	Но, о mesdames, если вам не разрешается взволновать преданное вам сердце иной раз и не по правилам синтаксиса или если вас нельзя любить, пока вы не усвоите разницы между трехстопником и четырехстопником, то пусть тогда поэзия летит к чертям и да погибнут самым жалким образом все школьные учителя.
CHAPTER XIII	ГЛАВА XIII,
Sentimental and Otherwise	чувствительная, но богатая и другим содержанием
I fear the gentleman to whom Miss Amelia's letters were addressed was rather an obdurate critic.	Боюсь, что джентльмен, к которому были адресованы письма мисс Эмилии, отличался критическим складом ума.
Such a number of notes followed Lieutenant Osborne about the country, that he became almost ashamed of the jokes of his mess-room companions regarding them, and ordered his servant never to deliver them except at his private apartment.	Где бы ни находился поручик Осборн, за ним по пятам следовало такое множество записок, что в офицерском собрании ему покоя не было от всяких шуточек. В конце концов он приказал слуге передавать их ему, только когда он будет один у себя в комнате.
He was seen lighting his cigar with one, to the horror of Captain Dobbin, who, it is my belief, would have given a bank-note for the document.	Кто-то видел, как он зажигал одной из них сигару, к ужасу капитана Доббина, который, я уверен, не пожалел бы банковского билета за такой автограф.
For some time George strove to keep the liaison a secret.	Долгое время Джордж старался держать свои сердечные дела в секрете.
There was a woman in the case, that he admitted.	Что тут была замешана дама - этого он не скрывал.
"And not the first either," said Ensign Spooney to Ensign Stubble.	"И не первая, - говорил прапорщик Спуни прапорщику Стаблу.

"That Osborne's a devil of a fellow.	- Этот Осборн - настоящий дьявол!
There was a judge's daughter at Demerara went almost mad about him; then there was that beautiful quadroon girl, Miss Pye, at St. Vincent's, you know; and since he's been home, they say he's a regular Don Giovanni, by Jove."	В Демераре дочка судьи просто с ума по нем сходила, и потом еще эта красавица квартеронка мисс Пай в Сент-Винсенте. А уж с тех пор как полк вернулся домой, он, говорят, стал сущим Дон-Жуаном, ей-богу!"
Stubble and Spooney thought that to be a "regular Don Giovanni, by Jove" was one of the finest qualities a man could possess, and Osborne's reputation was prodigious amongst the young men of the regiment.	По мнению Стабла и Спуни, стать "сущим Дон-Жуаном, ей-богу" - значило обладать самым лестным для мужчины качеством. Да и вообще репутация Осборна среди полковой молодежи стояла очень высоко.
He was famous in field-sports, famous at a song, famous on parade; free with his money, which was bountifully supplied by his father. His coats were better made than any man's in the regiment, and he had more of them.	Он отличался во всех видах спорта, и в пении застольных песен, и на смотрах; сыпал деньгами, которыми его щедро снабжал отец, и одевался лучше всех в полку, обладая самым богатым и добротным гардеробом.
He was adored by the men.	Солдаты его обожали.
He could drink more than any officer of the whole mess, including old Heavytop, the colonel. He could spar better than Knuckles, the private (who would have been a corporal but for his drunkenness, and who had been in the prize-ring); and was the best batter and bowler, out and out, of the regimental club. He rode his own horse, Greased Lightning, and won the Garrison cup at Quebec races.	Он мог перепить всякого другого офицера в собрании, не исключая старика Хэвитопа, полковника; он мог устоять в боксе даже против рядового Наклза, который раньше выступал на ринге и которого давно произвели бы в капралы, не будь он отпетым пьяницей; был лучшим игроком в крикетной команде полкового клуба; скакал на собственной лошади Молнии и выиграл гарнизонный кубок на квебекских скачках.
There were other people besides Amelia who worshipped him. Stubble and Spooney thought him a sort of Apollo; Dobbin took him to be an Admirable Crichton; and Mrs. Major O'Dowd acknowledged he was an elegant young fellow, and put her in mind of Fitzjurld Fogarty, Lord Castlefogarty's second son.	Не только Эмилия боготворила Осборна - Стабл и Спуни видели в нем некоего Аполлона; Доббин считал его Чудо-Крайтоном, а супруга майора, миссис О'Дауд, соглашалась, что он блестящий кавалер и напоминает ей Фицджеральда Фогарти, второго сына лорда Каслфогарти.
Well, Stubble and Spooney and the rest indulged in most romantic conjectures regarding this female correspondent of Osborne's--opining that it was a Duchess in London who was in love with him--or that it was a General's daughter, who was engaged to somebody else, and madly attached to him--or that it was a Member of Parliament's lady, who proposed four horses and an elopement--or that it was some other victim of a passion delightfully exciting, romantic, and disgraceful to all parties, on none of which conjectures would Osborne throw the least light, leaving his young admirers and friends to invent and arrange their whole history.	Итак, Стабл, Спуни и вся остальная компания предавались самым романтическим догадкам насчет корреспондентки Осборна, высказывая мнение, что в него влюбилась некая герцогиня в Лондоне, или что это дочь генерала - она сговорена с другим, а сама без памяти от Джорджа, или жена некоего члена парламента, которая спит и видит, как бы бежать с ним на четверке вороных; называли и другие жертвы страсти, восхитительно пламенной, романтической и одинаково компрометантной для обеих сторон. Но в ответ на все эти догадки Джордж хранил упорное молчание, предоставляя своим юным почитателям и друзьям изобретать всякие истории и разукрашивать их всеми средствами своей фантазии.

And the real state of the case would never have been known at all in the regiment but for Captain Dobbin's indiscretion.	В полку так бы ничего и не узнали, если бы не нескромность капитана Доббина.
The Captain was eating his breakfast one day in the mess-room, while Cackle, the assistant-surgeon, and the two above-named worthies were speculating upon Osborne's intrigue--Stubble holding out that the lady was a Duchess about Queen Charlotte's court, and Cackle vowing she was an opera-singer of the worst reputation.	Однажды капитан сидел за завтраком в офицерском собрании, когда Кудахт, помощник полкового лекаря и оба ранее названных достойных джентльмена обсуждали на все лады интрижку Осборна. Стабл твердил, что его дама сердца - герцогиня и что она близка ко двору королевы Шарлотты, а Кудахт божился, что она оперная певица самой незавидной репутации.
At this idea Dobbin became so moved, that though his mouth was full of eggs and bread-and-butter at the time, and though he ought not to have spoken at all, yet he couldn't help blurting out,	Услышав это, Доббин так возмутился, что, хотя рот его был набит яйцами и хлебом с маслом и хотя ему вообще следовало бы молчать, не удержался и выпалил:
"Cackle, you're a stupid fool.	- Кудахт, вы совершеннейший болван!
You're always talking nonsense and scandal.	Вечно вы несете чепуху и сплетничаете.
Osborne is not going to run off with a Duchess or ruin a milliner.	Осборн не собирается убегать с герцогинями или губить модисток.
Miss Sedley is one of the most charming young women that ever lived.	Мисс Седли - одна из самых очаровательных молодых особ, какие когда-либо жили на свете.
He's been engaged to her ever so long; and the man who calls her names had better not do so in my hearing."	Джордж давным-давно с ней: помолвлен. И я никому не советовал бы говорить о ней гадости в моем присутствии!
With which, turning exceedingly red, Dobbin ceased speaking, and almost choked himself with a cup of tea.	На этом Доббин прервал свою речь, весь красный от волнения, и едва не поперхнулся чаем.
The story was over the regiment in half-an- hour; and that very evening Mrs. Major O'Dowd wrote off to her sister Glorvina at O'Dowdstown not to hurry from Dublin--young Osborne being prematurely engaged already.	Спустя полчаса эта история облетела весь полк, и в тот же вечер жена майора, миссис О'Дауд, написала своей сестре Глорвине в О'Даудстаун, чтобы та не торопилась с отъездом из Дублина: молодой Осборн, оказывается, давно помолвлен.
She complimented the Lieutenant in an appropriate speech over a glass of whisky-toddy that evening, and he went home perfectly furious to quarrel with Dobbin (who had declined Mrs. Major O'Dowd's party, and sat in his own room playing the flute, and, I believe, writing poetry in a very melancholy manner)--to quarrel with Dobbin for betraying his secret.	В тот же самый вечер за стаканом шотландского грога она, как водится, поздравила поручика, и Осборн, взбешенный, отправился домой отчитать Доббина (который отклонил приглашение на вечер к майорше О'Дауд и сидел у себя в комнате, играя на флейте и, как мне думается, сочиняя стихи самого меланхолического свойства) - за то, что он выдал его тайну.
"Who the deuce asked you to talk about my affairs?" Osborne shouted indignantly.	- Кой черт просил тебя трезвонить о моих делах? -набросился Осборн на приятеля.
"Why the devil is all the regiment to know that I am going to be married?	- За каким дьяволом нужно знать всему полку, что я собираюсь жениться?

Why is that tattling old harridan, Peggy O'Dowd, to make free with my name at her d--d supper-table, and advertise my engagement over the three kingdoms?	К чему позволять этой болтунье, старой ведьме Пегги О'Дауд, трепать мое имя за ее распроклятым ужином и звонить в колокола о моей помолвке на все три королевства?
After all, what right have you to say I am engaged, or to meddle in my business at all, Dobbin?"	Да, кроме того, Доббин. какое ты имел право говорить, что я помолвлен, и вообще вмешиваться в мои дела?
"It seems to me," Captain Dobbin began.	- Мне кажется... - начал капитан Доббин.
"Seems be hanged, Dobbin," his junior interrupted him.	- Наплевать, что тебе кажется! - перебил его младший товарищ.
"I am under obligations to you, I know it, a d--d deal too well too; but I won't be always sermonised by you because you're five years my senior.	- Я тебе кругом обязан, я это знаю, знаю слишком хорошо! Но не хочу я вечно выслушивать всякие твои наставления только потому, что ты меня на пять лет старше!
I'm hanged if I'll stand your airs of superiority and infernal pity and patronage.	Не стану я, черт возьми, терпеть твой тон превосходства, твое проклятое снисхождение и покровительство.
Pity and patronage!	Да, снисхождение и покровительство!
I should like to know in what I'm your inferior?"	Хотелось бы мне знать, чем я тебя хуже?
"Are you engaged?" Captain Dobbin interposed.	- Ты помолвлен? - прервал его капитан Доббин.
"What the devil's that to you or any one here if I am?"	- Какое, черт подери, дело тебе или кому угодно, помолвлен я или нет?
"Are you ashamed of it?" Dobbin resumed.	- Ты стыдишься этого? - продолжал Доббин.
"What right have you to ask me that question, sir? I should like to know," George said.	- Какое вы имеете право, сэр, задавать мне подобный вопрос, хотелось бы мне знать?
"Good God, you don't mean to say you want to break off?" asked Dobbin, starting up.	- Великий боже! Уж не собираешься ли ты отказаться от помолвки? - спросил Доббин, вскакивая с места.
"In other words, you ask me if I'm a man of honour," said Osborne, fiercely; "is that what you mean?	- Иными словами, вы меня спрашиваете, честный ли я человек или нет? - окончательно разъярился Осборн. - Это вы имеете в виду?
You've adopted such a tone regarding me lately that I'm -- if I'll bear it any more."	За последнее время вы усвоили себе со мной такой тон, что будь я... если стану и дальше это терпеть!
"What have I done?	- Что же я такого сделал?
I've told you you were neglecting a sweet girl, George.	Я только говорил тебе, что ты невнимателен к очень милой девушке, Джордж.
I've told you that when you go to town you ought to go to her, and not to the gambling- houses about St. James's."	Я говорил тебе, что, когда ты ездишь в Лондон, тебе нужно сидеть у нее, а не в игорных домах в районе Сент-Джеймса,
"You want your money back, I suppose," said George, with a sneer.	- Очевидно, вы не прочь получить обратно свои деньги, - сказал Джордж с усмешкой.
"Of course I do--I always did, didn't I?" says Dobbin.	- Конечно, не прочь и всегда был не прочь, разве тебе это не известно? - ответил Доббин.

"You speak like a generous fellow."	- Ты говоришь, как подобает благородному человеку.
"No, hang it, William, I beg your pardon"--here George interposed in a fit of remorse; "you have been my friend in a hundred ways, Heaven knows.	- Нет, к черту, Уильям, прошу прощения! -перебил его Джордж в порыве раскаяния. - Ты выручал меня по-дружески один бог знает сколько сотен раз!
You've got me out of a score of scrapes.	Ты вызволял меня из множества всяких бед!
When Crawley of the Guards won that sum of money of me I should have been done but for you: I know I should.	Когда гвардеец Кроули обыграл меня на такую огромную сумму, я пропал бы, если бы не ты. Непременно пропал бы, не спорь!
But you shouldn't deal so hardly with me; you shouldn't be always catechising me.	Но только зачем ты вечно изводишь меня, пристаешь со всякими расспросами.
I am very fond of Amelia; I adore her, and that sort of thing.	Я очень люблю Эмилию, я обожаю ее... и тому подобное.
Don't look angry.	Не смотри на меня сердито.
She's faultless; I know she is.	Она само совершенство, я знаю это.
But you see there's no fun in winning a thing unless you play for it.	Но, видишь ли, всякий интерес теряется, когда что-нибудь само дается тебе в руки.
Hang it: the regiment's just back from the West Indies, I must have a little fling, and then when I'm married I'll reform; I will upon my honour, now.	Черт побери! Полк только что вернулся из Вест-Индии, надо же мне немного побеситься, а потом, когда я женюсь, я исправлюсь... Честное слово, я образумлюсь!
And--I say--Dob--don't be angry with me, and I'll give you a hundred next month, when I know my father will stand something handsome; and I'll ask Heavytop for leave, and I'll go to town, and see Amelia to-morrow--there now, will that satisfy you?"	И... слушай, Доб, не сердись, я отдам тебе в следующем месяце ту сотню фунтов - отец, я знаю, раскошелится! И я отпрошусь у Хэвитопа в отпуск, съезжу в Лондон и завтра же повидаюсь с Эмилией... Ну, как? Удовлетворен?
"It is impossible to be long angry with you, George," said the good-natured Captain; "and as for the money, old boy, you know if I wanted it you'd share your last shilling with me."	- На тебя, Джордж, нельзя долго сердиться, -промолвил добряк-капитан, - а что касается денег, старина, то ты ведь сам знаешь: нуждайся я в них, и ты поделишься со мной последним шиллингом.
"That I would, by Jove, Dobbin," George said, with the greatest generosity, though by the way he never had any money to spare.	- Конечно, Доббин, честное слово! - заявил Джордж с необычайным великодушием, хотя, по правде сказать, у него никогда не бывало свободных денег.
"Only I wish you had sown those wild oats of yours, George.	- Одного я только желал бы: чтобы ты, Джордж, наконец перебесился.
If you could have seen poor little Miss Emmy's face when she asked me about you the other day, you would have pitched those billiard-balls to the deuce.	Если бы ты видел личико бедняжки мисс Эмми, когда она на днях справлялась у меня о тебе, ты послал бы свои бильярды куда-нибудь подальше.
Go and comfort her, you rascal.	Поезжай утешь ее, негодный!
Go and write her a long letter.	Поди напиши ей длинное письмо.
Do something to make her happy; a very little will."	Сделай что-нибудь, чтобы ее порадовать. Для этого так мало нужно.

"I believe she's d--d fond of me," the Lieutenant said, with a self-satisfied air; and went off to finish the evening with some jolly fellows in the mess-room.	- Она и в самом деле чертовски в меня влюблена,- сказал Осборн с самодовольным видом и отправился в офицерское собрание заканчивать вечер в кругу веселых товарищей.
Amelia meanwhile, in Russell Square, was looking at the moon, which was shining upon that peaceful spot, as well as upon the square of the Chatham barracks, where Lieutenant Osborne was quartered, and thinking to herself how her hero was employed.	Тем временем на Рассел-сквер Эмплия смотрела на луну, озарявшую тихую площадь так же, как и плац перед Чатемскими казармами, где был расквартирован полк поручика Осборна, и размышляла, чем-то сейчас занят ее герой.
Perhaps he is visiting the sentries, thought she; perhaps he is bivouacking; perhaps he is attending the couch of a wounded comrade, or studying the art of war up in his own desolate chamber.	Быть может, он на бивуаке, думалось ей; быть может, делает обход часовых; быть может, дежурит у ложа раненого товарища или же изучает военное искусство в своей одинокой комнатке.
And her kind thoughts sped away as if they were angels and had wings, and flying down the river to Chatham and Rochester, strove to peep into the barracks where George was. . . .	И ее тихие думы полетели вдаль, словно были ангелами и обладали крыльями, вниз по реке, к Чатему и Рочестеру, стремясь заглянуть в казармы, где находился Джордж...
All things considered, I think it was as well the gates were shut, and the sentry allowed no one to pass; so that the poor little white-robed angel could not hear the songs those young fellows were roaring over the whisky-punch.	Если принять это в соображение, то, пожалуй, удачно, что ворота оказались запертыми и часовой никого не пропускал в казармы, -бедному ангелочку в белоснежных одеждах не привелось услышать, какие песни орали наши молодые люди за стаканом пунша.
The day after the little conversation at Chatham barracks, young Osborne, to show that he would be as good as his word, prepared to go to town, thereby incurring Captain Dobbin's applause.	На другой день после упомянутой беседы в Чатемских казармах молодой Осборн, решив показать другу, как он держит слово, собрался ехать в Лондон, чем вызвал горячее одобрение капитана Доббина.
"I should have liked to make her a little present," Osborne said to his friend in confidence, "only I am quite out of cash until my father tips up."	- Мне хотелось бы сделать ей какой-нибудь подарочек, - признался Джордж другу, - но только я сижу без гроша, пока отец не расщедрится.
But Dobbin would not allow this good nature and generosity to be balked, and so accommodated Mr. Osborne with a few pound notes, which the latter took after a little faint scruple.	Доббин не мог допустить, чтобы такой порыв великодушия и щедрости пропал зря, и потому ссудил Осборна несколькими фунтовыми билетами, которые тот и принял, немного поломавшись.
And I dare say he would have bought something very handsome for Amelia; only, getting off the coach in Fleet Street, he was attracted by a handsome shirt-pin in a jeweller's window, which he could not resist; and having paid for that, had very little money to spare for indulging in any further exercise of kindness.	И я осмеливаюсь утверждать, что Джордж непременно купил бы для Эмилии что-нибудь очень красивое, но только при выходе из экипажа на Флит-стрит он загляделся на красивую булавку для галстука в витрине какого-то ювелира - и не мог устоять против соблазна. Когда он заплатил за нее, у него осталось слишком мало денег, чтобы позволить себе какое-нибудь дальнейшее проявление любезности.
Never mind: you may be sure it was not his presents Amelia wanted.	Но ничего: поверьте, Эмилии вовсе не нужны были его подарки.

When he came to Russell Square, her face lighted up as if he had been sunshine.	Когда он пожаловал на Рассел-сквер, лицо у нее просияло, словно Джордж был ее солнцем.
The little cares, fears, tears, timid misgivings, sleepless fancies of I don't know how many days and nights, were forgotten, under one moment's influence of that familiar, irresistible smile.	Маленькие горести, опасения, слезы, робкие сомнения, тревожные думы многих дней и бессонных ночей были мгновенно забыты под действием этой знакомой неотразимой улыбки.
He beamed on her from the drawing-room door--magnificent, with ambrosial whiskers, like a god. Sambo, whose face as he announced Captain Osbin (having conferred a brevet rank on that young officer) blazed with a sympathetic grin, saw the little girl start, and flush, and jump up from her watching-place in the window; and Sambo retreated: and as soon as the door was shut, she went fluttering to Lieutenant George Osborne's heart as if it was the only natural home for her to nestle in.	Когда он появился в дверях гостиной, великолепный, с надушенными бакенбардами, разливая сияние, словно какое-то божество, Самбо, прибежавший доложить о капитане Осборне (на радостях он произвел молодого офицера в следующий чин), тоже просиял сочувственной улыбкой, а увидев, как девушка вздрогнула, залилась румянцем и быстро поднялась, оставив свой наблюдательный пункт у окна, поспешил ретироваться; и как только дверь за ним закрылась, Эмилия, вся трепеща, бросилась на грудь к Джорджу Осборну, словно это было естественное убежище, где она могла укрыться.
Oh, thou poor panting little soul!	О бедная, растревоженная малютка!
The very finest tree in the whole forest, with the straightest stem, and the strongest arms, and the thickest foliage, wherein you choose to build and coo, may be marked, for what you know, and may be down with a crash ere long.	Самое красивое дерево в лесу, с самым прямым стволом, с самыми крепкими ветвями и самой густой листвой, на котором ты собираешься вить свое гнездо и ворковать, может быть, обречено на сруб и скоро с треском рухнет...
What an old, old simile that is, between man and timber!	Какое старое-старое сравнение человека со строевым лесом!
In the meanwhile, George kissed her very kindly on her forehead and glistening eyes, and was very gracious and good; and she thought his diamond shirt-pin (which she had not known him to wear before) the prettiest ornament ever seen.	Джордж между тем нежно целовал Эмилию в лоб и сияющие глаза и был весьма мил и добр; а она думала о том, что ею брильянтовая булавка в галстуке (которой она еще на нем не видала) -самое прелестное украшение, какое только можно себе вообразить.
The observant reader, who has marked our young Lieutenant's previous behaviour, and has preserved our report of the brief conversation which he has just had with Captain Dobbin, has possibly come to certain conclusions regarding the character of Mr. Osborne.	Наблюдательный читатель, от которого не ускользнуло кое-что и в прошлом поведении нашего молодого офицера и который сохранил в памяти наш рассказ о краткой беседе, имевшей место между ним и капитаном Доббином, вероятно, пришел уже к кое-каким заключениям касательно характера мистера Осборна.
Some cynical Frenchman has said that there are two parties to a love-transaction: the one who loves and the other who condescends to be so treated.	Некий циник-француз сказал, что в любовных делах всегда есть две стороны: одна любит, а другая позволяет, чтобы ее любили.
Perhaps the love is occasionally on the man's side; perhaps on the lady's.	Иногда любящей стороной является мужчина, иногда женщина.

Perhaps some infatuated swain has ere this mistaken insensibility for modesty, dulness for maiden reserve, mere vacuity for sweet bashfulness, and a goose, in a word, for a swan.	Не раз бывало, что какой-нибудь ослепленный пастушок по ошибке принимал бесчувственность за скромность, тупость за девичью сдержанность, полнейшую пустоту за милую застенчивость, - одним словом, гусыню -за лебедя!
Perhaps some beloved female subscriber has arrayed an ass in the splendour and glory of her imagination; admired his dulness as manly simplicity; worshipped his selfishness as manly superiority; treated his stupidity as majestic gravity, and used him as the brilliant fairy Titania did a certain weaver at Athens.	Быть может, и какая-нибудь наша милая читательница наряжает осла во всю пышность и блеск своего воображения, восхищаясь его тупоумием, как мужественной простотой, преклоняясь перед его себялюбием, как перед мужественной гордостью, усматривая в его глупости величественную важность; словом, обходясь с ним так, как блистательная фея Титания с неким афинским ткачом.
I think I have seen such comedies of errors going on in the world.	Мне сдается, я видел, как разыгрываются в этом мире подобные "комедии ошибок".
But this is certain, that Amelia believed her lover to be one of the most gallant and brilliant men in the empire: and it is possible Lieutenant Osborne thought so too.	Во всяком случае, несомненно, что Эмилия считала своего возлюбленного одним из самых доблестных и неотразимых мужчин во всей империи. Вполне возможно, что и сам Осборн придерживался этого мнения.
He was a little wild: how many young men are; and don't girls like a rake better than a milksop?	Джордж был несколько легкомыслен. Но разве не легкомысленны многие молодые люди? И разве девушкам не правятся больше повесы, чем рохли?
He hadn't sown his wild oats as yet, but he would soon: and quit the army now that peace was proclaimed; the Corsican monster locked up at Elba; promotion by consequence over; and no chance left for the display of his undoubted military talents and valour: and his allowance, with Amelia's settlement, would enable them to take a snug place in the country somewhere, in a good sporting neighbourhood; and he would hunt a little, and farm a little; and they would be very happy.	Просто он еще не перебесился, но скоро перебесится. Выйдет в отставку - ведь мир уже объявлен, корсиканское чудовище заключено на острове Эльба, всякому продвижению по службе настал конец, и нет никаких перспектив для дальнейшего применения его несомненных военных талантов и его доблести. Получаемых от отца средств в добавление к приданому Эмилии хватит на то, чтобы уютно устроиться где-нибудь в деревне, в какой-нибудь местности, где можно развлекаться спортом. Джордж стал бы немножко охотиться, немножко заниматься сельским хозяйством, и они с Эмилией были бы счастливы.
As for remaining in the army as a married man, that was impossible.	О том, чтобы оставаться в армии в качестве женатого человека, наш герой и думать не хотел.
Fancy Mrs. George Osborne in lodgings in a county town; or, worse still, in the East or West Indies, with a society of officers, and patronized by Mrs. Major O'Dowd!	Представьте себе миссис Джордж Осборн на офицерской квартире в какой-нибудь провинциальной дыре. Или, еще того хуже, в Ост- или Вест-Индии, в обществе офицеров, под крылышком майорши миссис О'Дауд.
Amelia died with laughing at Osborne's stories about Mrs. Major O'Dowd.	Эмилия умирала со смеху, слушая рассказы Осборна о майорше.

He loved her much too fondly to subject her to that horrid woman and her vulgarities, and the rough treatment of a soldier's wife.	Нет, он слишком горячо любит Эмилию, чтобы заставлять ее сносить вульгарные выходки этой ужасной женщины и обрекать на суровую долю жены военного.
He didn't care for himself--not he; but his dear little girl should take the place in society to which, as his wife, she was entitled: and to these proposals you may be sure she acceded, as she would to any other from the same author.	О себе-то он не заботится, но его дорогая девочка должна запять в обществе место, подобающее его жене. Можете быть уверены, что она соглашалась со всеми этими планами, как согласилась бы со всякими другими, лишь бы они исходили от того же лица.
Holding this kind of conversation, and building numberless castles in the air (which Amelia adorned with all sorts of flower-gardens, rustic walks, country churches, Sunday schools, and the like; while George had his mind's eye directed to the stables, the kennel, and the cellar), this young pair passed away a couple of hours very pleasantly; and as the Lieutenant had only that single day in town, and a great deal of most important business to transact, it was proposed that Miss Emmy should dine with her future sisters-in-law.	Поддерживая такой разговор и строя бесчисленные воздушные замки (которые Эмилия украшала всевозможными цветниками, тенистыми аллеями, деревенскими церквами, воскресными школами и тому подобным, тогда как мысли Джорджа были направлены на конюшни, псарни и винный погреб), наша юная чета провела очень весело часа два. А так как в распоряжении поручика был всего лишь один день и его ждала в Лондоне куча самых неотложных дел, то было внесено предложение, чтобы Эмилия пообедала у своих будущих золовок.
This invitation was accepted joyfully.	Это предложение было с радостью принято.
He conducted her to his sisters; where he left her talking and prattling in a way that astonished those ladies, who thought that George might make something of her; and he then went off to transact his business.	Джордж проводил Эмилию к сестрам и там оставил ее (причем Эмилия на этот раз болтала и щебетала с таким оживлением, что удивила молодых девиц, решивших, что Джордж, пожалуй, может сделать из нее что-нибудь путное), а сам отправился по своим делам.
In a word, he went out and ate ices at a pastry-cook's shop in Charing Cross; tried a new coat in Pall Mall; dropped in at the Old Slaughters', and called for Captain Cannon; played eleven games at billiards with the Captain, of which he won eight, and returned to Russell Square half an hour late for dinner, but in very good humour.	Другими словами, он вышел из дому, съел порцию мороженого в кондитерской на Чаринг-Кросс, примерил новый сюртук на Пэл-Мэл, забежал к "Старому Слотеру" проведать капитана Кеннона, сыграл с капитаном одиннадцать партий на бильярде, из которых выиграл восемь, и вернулся на Рассел-сквер, опоздав на полчаса к обеду, но зато в отличнейшем расположении духа.
It was not so with old Mr. Osborne.	В совершенно ином состоянии духа был старый мистер Осборн.
When that gentleman came from the City, and was welcomed in the drawing-room by his daughters and the elegant Miss Wirt, they saw at once by his face--which was puffy, solemn, and yellow at the best of times--and by the scowl and twitching of his black eyebrows, that the heart within his large white waistcoat was disturbed and uneasy.	Когда этот джентльмен приехал из Сити и был встречен в гостиной дочерьми и чопорной мисс Уирт, они сразу увидели по его лицу - оно и в лучшую-то пору было одутловатым, торжественно-важным и желтым - и по нахмуренным, судорожно подергивающимся черным бровям, что за его широким белым жилетом бьется сердце, чем-то расстроенное и взволнованное.

When Amelia stepped forward to salute him, which she always did with great trembling and timidity, he gave a surly grunt of recognition, and dropped the little hand out of his great hirsute paw without any attempt to hold it there.	Когда же Эмилия подошла к нему поздороваться, что она всегда делала с превеликим трепетом и робостью, старик что-то глухо проворчал вместо приветствия и выпустил ее руку из своей большой волосатой лапы, не сделав ни малейшей попытки пожать эти маленькие пальчики.
He looked round gloomily at his eldest daughter; who, comprehending the meaning of his look, which asked unmistakably,	Он мрачно оглянулся на старшую дочь, которая безошибочно поняла значение этого взгляда, вопрошавшего:
"Why the devil is she here?" said at once:	"На кой черт она здесь?" - и сейчас же ответила:
"George is in town, Papa; and has gone to the Horse Guards, and will be back to dinner."	- Джордж в городе, папа. Он поехал в казармы и будет к обеду.
"O he is, is he?	- Ах, вот как, он здесь?
I won't have the dinner kept waiting for him, Jane"; with which this worthy man lapsed into his particular chair, and then the utter silence in his genteel, well-furnished drawing-room was only interrupted by the alarmed ticking of the great French clock.	Имей в виду, Джейн, ждать с обедом мы его не будем! С этими словами достойный муж опустился в свое любимое кресло, и в аристократически холодной, пышно обставленной гостиной воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только испуганным тиканьем больших французских часов.
When that chronometer, which was surmounted by a cheerful brass group of the sacrifice of Iphigenia, tolled five in a heavy cathedral tone, Mr. Osborne pulled the bell at his right hand-violently, and the butler rushed up.	Когда этот хронометр, увенчанный жизнерадостной бронзовой группой, изображавшей жертвоприношение Ифигении, гулко, словно почтенный осипший соборный колокол, отсчитал пять ударов, мистер Осборн яростно дернул за сонетку, и в гостиную поспешно вошел дворецкий.
"Dinner!" roared Mr. Osborne.	- Обедать! - рявкнул мистер Осборн.
"Mr. George isn't come in, sir," interposed the man.	- Мистер Джордж еще не вернулся, сэр, - доложил слуга.
"Damn Mr. George, sir.	- К черту мистера Джорджа, сэр!
Am I master of the house? DINNER!- Mr. Osborne scowled. Amelia trembled.	Разве я не хозяин в доме? Обедать! Мистер Осборн грозно насупился, Эмилия задрожала.
A telegraphic communication of eyes passed between the other three ladies.	Остальные три дамы обменялись взглядами, посылая друг другу телеграфные знаки.
The obedient bell in the lower regions began ringing the announcement of the meal.	Послушный колокол на нижнем этаже зазвонил, извещая о трапезе.
The tolling over, the head of the family thrust his hands into the great tail-pockets of his great blue coat with brass buttons, and without waiting for a further announcement strode downstairs alone, scowling over his shoulder at the four females.	Когда звон замолк, глава семейства засунул руки в широкие карманы длинного синего сюртука с бронзовыми пуговицами и, не дожидаясь дальнейшего приглашения, стал спускаться по лестнице один, хмурясь через плечо на четырех женщин.
"What's the matter now, my dear?" asked one of the other, as they rose and tripped gingerly behind the sire.	- В чем дело, дорогая? - спрашивали они друг дружку, сорвавшись со своих мест и на цыпочках поспешая за родителем.

"I suppose the funds are falling," whispered Miss Wirt; and so, trembling and in silence, this hushed female company followed their dark leader.	- Должно быть, фонды упали на бирже, -прошептала мисс Уирт; и с трепетом, в молчанье, оробевшая дамская компания трусцой последовала за своим мрачным главою.
They took their places in silence.	Все молча расселись за столом.
He growled out a blessing, which sounded as gruffly as a curse.	Старик пробурчал молитву, прозвучавшую с суровостью проклятия.
The great silver dish-covers were removed.	Большие серебряные крышки были сняты с блюд.
Amelia trembled in her place, for she was next to the awful Osborne, and alone on her side of the table --the gap being occasioned by the absence of George.	Эмилия дрожала, сидя на своем месте, - она была ближайшей соседкой грозного Осборна, и, кроме нее, по сю сторону стола никого больше не было - свободное место принадлежало Джорджу.
"Soup?" says Mr. Osborne, clutching the ladle, fixing his eyes on her, in a sepulchral tone; and having helped her and the rest, did not speak for a while.	- Супу? - замогильным голосом вопросил мистер Осборн, схватив разливательную ложку и пронизывая взором Эмилию. Налив ей и всем остальным, он некоторое время не произносил ни слова.
"Take Miss Sedley's plate away," at last he said.	- Уберите тарелку мисс Седли, - приказал он наконец.
"She can't eat the soup--no more can I.	- Она не может есть этот суп, да и я не могу.
It's beastly.	Он никуда не годится.
Take away the soup, Hicks, and to-morrow turn the cook out of the house, Jane."	Уберите суп, Хикс, а ты, Джейн, завтра же прогони кухарку!
Having concluded his observations upon the soup, Mr. Osborne made a few curt remarks respecting the fish, also of a savage and satirical tendency, and cursed Billingsgate with an emphasis quite worthy of the place. Then he lapsed into silence, and swallowed sundry glasses of wine, looking more and more terrible, till a brisk knock at the door told of George's arrival when everybody began to rally.	Сделав эти замечания насчет супа, мистер Осборн очень кратко высказался относительно рыбы, также в весьма свирепом и ядовитом тоне, и помянул недобрым словом Биллингсгетский рынок с решительностью, вполне достойной этого места; после чего он в полном молчании стал пить вино, принимая все более и более грозный вид, пока резкий стук в дверь не возвестил о прибытии Джорджа, отчего все несколько оживились.
"He could not come before.	Он не мог прийти раньше.
General Daguilet had kept him waiting at the Horse Guards.	Г енерал Дагилет заставил его дожидаться в конногвардейских казармах.
Never mind soup or fish.	Все равно, супу или рыбы.
Give him anything--he didn't care what.	Дайте что-нибудь. Ему совершенно безразлично.
Capital mutton--capital everything."	Чудесная баранина, да и все чудесно!
His good humour contrasted with his father's severity; and he rattled on unceasingly during dinner, to the delight of all--of one especially, who need not be mentioned.	Радужное настроение молодого офицера представляло разительный контраст с суровостью его отца.

As soon as the young ladies had discussed the orange and the glass of wine which formed the ordinary conclusion of the dismal banquets at Mr. Osborne's house, the signal to make sail for the drawing-room was given, and they all arose and departed.	И Джордж в течение всего обеда без умолку болтал, к полному восхищению всех, а особенно одной из присутствующих, называть которую нет надобности. Как только молодые леди покончили с апельсинами и стаканом вина, которым обычно завершались унылые трапезы в доме мистера Осборна, был дан сигнал к отплытию, и дамы поднялись со своих мест и удалились в гостиную.
Amelia hoped George would soon join them there.	Эмилия надеялась, что Джордж скоро присоединится к ним.
She began playing some of his favourite waltzes (then newly imported) at the great carved-l egged, leather-cased grand piano in the drawing- room overhead.	Она принялась играть его любимые вальсы (лишь недавно ввезенные в Англию) на большом, одетом в кожаный чехол рояле с высокими резными ножками.
This little artifice did not bring him.	Но эта маленькая уловка не привлекла Джорджа.
He was deaf to the waltzes; they grew fainter and fainter; the discomfited performer left the huge instrument presently; and though her three friends performed some of the loudest and most brilliant new pieces of their repertoire, she did not hear a single note, but sate thinking, and boding evil.	Он оставался глух к призыву вальсов; звуки становились все нерешительнее и постепенно замирали. Огорченная музыкантша оставила наконец в покое огромный инструмент. И хотя три ее приятельницы исполнили несколько бравурных пьесок, представлявших самое свежее и блестящее пополнение их репертуара, Эмилия не слышала ни единой ноты и сидела задумавшись, предчувствуя сердцем какую-то беду.
Old Osborne's scowl, terrific always, had never before looked so deadly to her.	Нахмуренные брови старика Осборна, и обычно-то грозные, никогда еще так не страшили Эмилию.
His eyes followed her out of the room, as if she had been guilty of something.	Его взгляд провожал ее до порога столовой, словно она была в чем-то виновата.
When they brought her coffee, she started as though it were a cup of poison which Mr. Hicks, the butler, wished to propose to her.	Когда ей подали кофе, она вздрогнула, точно дворецкий, мистер Хикс, предложил ей чашу с ядом.
What mystery was there lurking?	Какая тайна скрывалась за всем этим?
Oh, those women!	О женщины!
They nurse and cuddle their presentiments, and make darlings of their ugliest thoughts, as they do of their deformed children.	Они возятся и нянчатся со своими предчувствиями и любовно носится с самыми мрачными мыслями, как матери с увечными детьми.
The gloom on the paternal countenance had also impressed George Osborne with anxiety.	Угрюмый вид отца заронил некоторые опасения и в душу Джорджа Осборна.
With such eyebrows, and a look so decidedly bilious, how was he to extract that money from the governor, of which George was consumedly in want?	Если родитель так хмурит брови, если у него такой невероятно желчный вид, то как выжать из него деньги, в которых молодой офицер отчаянно нуждался?

He began praising his father's wine.	И Джордж пустился расхваливать родительское вино.
That was generally a successful means of cajoling the old gentleman.	Это был обычный способ умаслить старого джентльмена.
"We never got such Madeira in the West Indies, sir, as yours.	- Мы никогда не получали в Вест-Индии такой мадеры, как ваша, сэр.
Colonel Heavytop took off three bottles of that you sent me down, under his belt the other day."	Полковник Хэвитоп вылакал три бутылки из тех, что вы послали мне прошлый раз.
"Did he?" said the old gentleman.	- Правда? - сказал старый джентльмен.
"It stands me in eight shillings a bottle."	- Она обходится мне по восемь шиллингов за бутылку.
"Will you take six guineas a dozen for it, sir?" said George, with a laugh.	- Не возьмете ли вы шесть гиней за дюжину такой мадеры, сэр? - продолжал Джордж со смехом.
"There's one of the greatest men in the kingdom wants some."	- Один из самых великих людей в королевстве хотел бы приобрести такого винца.
"Does he?" growled the senior.	- Да что ты? - проворчал старик.
"Wish he may get it."	- Что ж, желаю ему удачи!
"When General Daguilet was at Chatham, sir, Heavytop gave him a breakfast, and asked me for some of the wine.	- Когда генерал Дагилет был в Чатеме, сэр, Хэвитоп давал завтрак в его честь и попросил меня ссудить ему несколько бутылок вашей мадеры.
The General liked it just as well--wanted a pipe for the Commander-in-Chief.	Генералу она страшно поправилась, и он пожелал приобрести для главнокомандующего целую бочку.
He's his Royal Highness's right-hand man."	Он правая рука его королевского высочества!
"It is devilish fine wine," said the Eyebrows, and they looked more good-humoured; and George was going to take advantage of this complacency, and bring the supply question on the mahogany, when the father, relapsing into solemnity, though rather cordial in manner, bade him ring the bell for claret.	- Да, вино недурное! - заметили нахмуренные брови, и настроение их явственно улучшилось. Джордж собирался уже воспользоваться благоприятной минутой, чтобы поговорить о деньгах, когда отец, опять напустивший на себя важность, велел сыну, впрочем довольно сердечным тоном, позвонить, чтобы подали красного вина.
"And we'll see if that's as good as the Madeira, George, to which his Royal Highness is welcome, I'm sure.	- Посмотрим, Джордж, уступит ли оно мадере, которая, конечно, к услугам его королевского высочества.
And as we are drinking it, I'll talk to you about a matter of importance."	А пока мы будем распивать вино, я хочу поговорить с тобой об одном важном деле.
Amelia heard the claret bell ringing as she sat nervously upstairs.	Эмилия, сидевшая наверху в тревожном ожидании, слышала звонок, требовавший красного вина.
She thought, somehow, it was a mysterious and presentimental bell.	Невольно она подумала, что это какой-то зловещий звонок, предвещающий недоброе.

Of the presentiments which some people are always having, some surely must come right.	Если вас постоянно томят предчувствия, то некоторые из них обязательно сбудутся, будьте уверены!
"What I want to know, George," the old gentleman said, after slowly smacking his first bumper--"what I want to know is, how you and--ah--that little thing upstairs, are carrying on?"	- Вот что мне хотелось бы знать, Джордж, -начал старый джентльмен, смакуя первые глотки вина. - Вот что мне хотелось бы знать: как у тебя и... гм... и у этой малышки наверху обстоят дела?
"I think, sir, it is not hard to see," George said, with a self-satisfied grin.	- Мне кажется, сэр, это нетрудно заметить, -сказал Джордж с самодовольной усмешкой.
"Pretty clear, sir.--What capital wine!"	- Достаточно ясно, сэр... Какое чудесное вино!
"What d'you mean, pretty clear, sir?"	- Что это значит - достаточно ясно, сэр?
"Why, hang it, sir, don't push me too hard.	- Черт возьми, сэр, не нажимайте на меня так энергически!
I'm a modest man.	Я человек скромный.
I--ah--I don't set up to be a lady-killer; but I do own that she's as devilish fond of me as she can be.	Я... гм... не считаю себя покорителем сердец, но должен признаться, что она чертовски влюблена в меня!..
Anybody can see that with half an eye."	Всякий это заметит, если он не слепой.
"And you yourself?"	- А ты сам?
"Why, sir, didn't you order me to marry her, and ain't I a good boy?	- Да разве, сэр, вы не приказывали мне жениться на ней? А ведь я пай-мальчик!
Haven't our Papas settled it ever so long?"	И разве наши родители не уладили этот вопрос в незапамятные времена?
"A pretty boy, indeed.	- Нечего сказать, пай-мальчик!
Haven't I heard of your doings, sir, with Lord Tarquin, Captain Crawley of the Guards, -the Honourable Mr. Deuceace and that set.	Вы думаете, я по слышал о ваших делах, сэр, с лордом Тарквином, с капитаном гвардии Кроули, достопочтенным мистером Дьюсэйсом и тому подобное?
Have a care sir, have a care."	Берегитесь, сэр, берегитесь!
The old gentleman pronounced these aristocratic names with the greatest gusto.	Старый джентльмен произносил эти аристократические имена с величайшим смаком.
Whenever he met a great man he grovelled before him, and my-lorded him as only a free-born Briton can do.	Где бы он ни встречал вельможу, он раболепствовал перед ним и величал его милордом с таким пылом, на какой способен только свободнорожденный бритт.
He came home and looked out his history in the Peerage: he introduced his name into his daily conversation; he bragged about his Lordship to his daughters.	Приезжая домой, он выискивал в Книге пэров биографию этого лица и поминал его на каждом третьем слове, хвастаясь сиятельным знакомством перед дочерьми.
He fell down prostrate and basked in him as a Neapolitan beggar does in the sun.	Он простирался перед ним ниц и грелся в его лучах, как неаполитанский нищий греется на солнце.
George was alarmed when he heard the names.	Джордж встревожился, услышав перечисленные фамилии.

He feared his father might have been informed of certain transactions at play.	Он испугался, не осведомлен ли отец о некоторых его делишках за карточным столом.
But the old moralist eased him by saying serenely:	Но старый моралист успокоил его, заявив невозмутимо:
"Well, well, young men will be young men.	- Ну, ладно, ладно! Молодые люди все одинаковы.
And the comfort to me is, George, that living in the best society in England, as I hope you do; as I think you do; as my means will allow you to do--"	Меня утешает, Джордж, что ты вращаешься в лучшем английском обществе... надеюсь, что это так, верю и надеюсь... мои средства дают тебе эту возможность.
"Thank you, sir," says George, making his point at once.	- Благодарю вас, сэр, - сказал Джордж, сразу хватая быка за рога.
"One can't live with these great folks for nothing; and my purse, sir, look at it"; and he held up a little token which had been netted by Amelia, and contained the very last of Dobbin's pound notes.	- Но нельзя жить среди такой знати, не имея ни гроша в кармане. А мой кошелек - вот, взгляните, сэр! - И он поднял двумя пальцами подарочек, связанный Эмилией и содержавший в себе последний фунтовый билет из числа полученных от Доббина.
"You shan't want, sir.	- Вы не будете нуждаться, сэр.
The British merchant's son shan't want, sir.	Сын английского купца не будет нуждаться, сэр!
My guineas are as good as theirs, George, my boy; and I don't grudge 'em.	Мои гинеи не хуже, чем у них, Джордж, мой мальчик! И я не трясусь над ними.
Call on Mr. Chopper as you go through the City to-morrow; he'll have something for you.	Зайди к мистеру Чопперу, когда будешь завтра в Сити: у него найдется кое-что для тебя.
I don't grudge money when I know you're in good society, because I know that good society can never go wrong.	Я не жалею денег, когда мне известно, что ты в хорошем обществе, потому что в хорошем обществе ты не свихнешься.
There's no pride in me.	Не думай, что во мне говорит гордость.
I was a humbly born man--but you have had advantages.	Я рожден в скромной доле, но тебе больше повезло.
Make a good use of 'em. Mix with the young nobility.	Воспользуйся же своим положением, водись со знатной молодежью.
There's many of 'em who can't spend a dollar to your guinea, my boy.	Многим из них не под силу истратить шиллинг там, где ты можешь кинуть гинею, мой мальчик.
And as for the pink bonnets (here from under the heavy eyebrows there came a knowing and not very pleasing leer)--why boys will be boys.	А что касается розовых шляпок (тут из-под нависших бровей был брошен многозначительный, но не очень приятный взгляд) - что ж, мальчишки все одинаковы!
Only there's one thing I order you to avoid, which, if you do not, I'll cut you off with a shilling, by Jove; and that's gambling,	Есть только одна вещь, которой я приказываю тебе избегать, а в случае непослушания не дам тебе больше ни шиллинга, клянусь богом! Это касается игры, сэр!
"Oh, of course, sir," said George.	- Ну конечно, сэр! - сказал Джордж.

"But to return to the other business about Amelia: why shouldn't you marry higher than a stockbroker's daughter, George--that's what I want to know?"	- Однако вернемся к вопросу об Эмилии. Почему бы тебе не жениться на какой-нибудь девице познатнее дочери биржевого маклера, Джордж? Вот что мне хотелось бы знать!
"It's a family business, sir,".says George, cracking filberts.	- Ведь это дело семейное, сэр, - сказал Джордж, пощелкивая орехи.
"You and Mr. Sedley made the match a hundred years ago."	- Вы с мистером Седли договорились о пашем браке чуть ли не сто лет тому назад!
"I don't deny it; but people's positions alter, sir.	- Так-то оно так, но времена меняются, сэр.
I don't deny that Sedley made my fortune, or rather put me in the way of acquiring, by my own talents and genius, that proud position, which, I may say, I occupy in the tallow trade and the City of London.	Я не отрицаю, что Седли помог мне сколотить состояние, или, вернее сказать, направил мои способности и таланты по верному пути, вследствие чего я и завоевал то руководящее положение, которое, смею надеяться, я занимаю в торговле свечным салом и в Сити.
I've shown my gratitude to Sedley; and he's tried it of late, sir, as my cheque-book can show.	Я доказал Седли свою признательность, и он подверг ее слишком серьезным испытаниям за последнее время, сэр, как это вам подтвердит, сэр, моя чековая книжка.
George!	Джордж!
I tell you in confidence I don't like the looks of Mr. Sedley's affairs.	Скажу тебе по секрету: мне не нравится, как идут дела у мистера Седли.
My chief clerk, Mr. Chopper, does not like the looks of 'em, and he's an old file, and knows 'Change as well as any man in London. Hulker & Bullock are looking shy at him.	Мой главный конторщик, мистер Чоппер, придерживается того же мнения, а он человек опытный и знает биржу, как никто в Лондоне. "Халкер и Буллок" сторонятся Седли.
He's been dabbling on his own account I fear.	Боюсь, что он промахнулся в своих расчетах.
They say the Jeune Amelie was his, which was taken by the Yankee privateer Molasses.	Говорят, будто судно "Jeune Emilie" {"Юная Эмилия" (франц.).}, захваченное американским капером "Меласса", принадлежало ему.
And that's flat--unless I see Amelia's ten thousand down you don't marry her.	Так и знай: пока я не буду уверен, что за Эмилией дают десять тысяч приданого, ты не женишься на ней.
I'll have no lame duck's daughter in my family.	Не желаю вводить в свою семью дочь банкрота!
Pass the wine, sir--or ring for coffee."	Ну-ка, налей мне еще вина... или лучше позвони, чтобы подали кофе!
With which Mr. Osborne spread out the evening paper, and George knew from this signal that the colloquy was ended, and that his papa was about to take a nap.	С этими словами мистер Осборн развернул вечернюю газету, и Джордж понял по этому намеку, что беседа кончена и папаша хочет немножко вздремнуть.
He hurried upstairs to Amelia in the highest spirits.	Он поспешил наверх к Эмилии в очень веселом расположении духа.
What was it that made him more attentive to her on that night than he had been for a long time--more eager to amuse her, more tender, more brilliant in talk?	Что заставило его быть в этот вечер таким внимательным к ней, чего уж давно не замечалось, так усердно занимать ее, быть таким нежным, таким блестящим собеседником?

Was it that his generous heart warmed to her at the prospect of misfortune; or that the idea of losing the dear little prize made him value it more?	Великодушное ли его сердце прониклось теплотой в предвидении несчастья, или же мысль об утрате этого маленького сокровища заставила Джорджа ценить его больше?
She lived upon the recollections of that happy evening for many days afterwards, remembering his words; his looks; the song he sang; his attitude, as he leant over her or looked at her from a distance.	Эмилия много дней потом жила впечатлениями этого счастливого вечера, вспоминала слова Джорджа, его взгляды, романсы, которые он пел, его позу, когда он склонялся над ней или же смотрел на нее издали.
As it seemed to her, no night ever passed so quickly at Mr. Osborne's house before; and for once this young person was almost provoked to be angry by the premature arrival of Mr. Sambo with her shawl.	Ей казалось, что никогда еще ни один вечер в доме мистера Осборна не проходил так быстро. И впервые наша молодая девица едва не рассердилась, когда за нею раньше времени явился мистер Самбо с ее шалью.
George came and took a tender leave of her the next morning; and then hurried off to the City, where he visited Mr. Chopper, his father's head man, and received from that gentleman a document which he exchanged at Hulker & Bullock's for a whole pocketful of money.	На следующее утро Джордж зашел к Эмилии и нежно с нею распрощался, а затем поспешил в Сити, где посетил мистера Чоппера, главного конторщика отца, и получил от этого джентльмена документ, который и обменял у "Халкера и Буллока" на целую кучу денег.
As George entered the house, old John Sedley was passing out of the banker's parlour, looking very dismal. But his godson was much too elated to mark the worthy stockbroker's depression, or the dreary eyes which the kind old gentleman cast upon him.	Когда Джордж входил в банкирскую контору, старый Джон Седли выходил из приемной банкира с очень мрачным видом, но крестник был слишком весело настроен, чтобы заметить угнетенное состояние достойного биржевого маклера или печальный взгляд, которым окинул его старый добряк.
Young Bullock did not come grinning out of the parlour with him as had been his wont in former years.	Молодой Буллок не выглянул из приемной с веселой улыбкой, чтобы проводить старика, как это бывало в прежние годы.
And as the swinging doors of Hulker, Bullock & Co. closed upon Mr. Sedley, Mr. Quill, the cashier (whose benevolent occupation it is to hand out crisp bank-notes from a drawer and dispense sovereigns out of a copper shovel), winked at Mr. Driver, the clerk at the desk on his right.	И когда широкие двери банкирского дома "Халкер, Буллок и Кo" закрылись за мистером Седли, кассир мистер Квил (чье человеколюбивое занятие состоит в том, чтобы выдавать хрустящие банковые билеты из ящика конторки и выбрасывать медной лопаточкой соверены) подмигнул мистеру Драйверу, конторщику, сидевшему справа от него.
Mr. Driver winked again.	Мистер Драйвер подмигнул в ответ.
"No go," Mr. D. whispered.	- Не выгорело, - шепнул мистер Драйвер.
"Not at no price," Mr. Q. said.	- Да, дело дрянь! - сказал мистер Квил.
"Mr. George Osborne, sir, how will you take it?"	- Как позволите уплатить вам, мистер Джордж Осборн?
George crammed eagerly a quantity of notes into his pockets, and paid Dobbin fifty pounds that very evening at mess.	Джордж живо рассовал по карманам кучу банковых билетов, и в тот же вечер в офицерском собрании он рассчитался с Доббином, вернув ему пятьдесят фунтов.
That very evening Amelia wrote him the tenderest of long letters.	И в этот самый вечер Эмилия написала ему нежнейшее из своих длинных писем.

Her heart was overflowing with tenderness, but it still foreboded evil.	Сердце ее было преисполнено любви, но все еще чуяло беду.
What was the cause of Mr. Osborne's dark looks? she asked.	"Почему мистер Осборн так мрачен? -спрашивала она.
Had any difference arisen between him and her papa?	- Не вышло ли у них чего-нибудь с ее отцом?
Her poor papa returned so melancholy from the City, that all were alarmed about him at home--in fine, there were four pages of loves and fears and hopes and forebodings.	Бедный папа вернулся из Сити таким расстроенным, что все домашние за него в тревоге", - словом, целых четыре страницы любви, опасений, надежд и предчувствий.
"Poor little Emmy--dear little Emmy.	- Бедняжка Эмми... милая моя маленькая Эмми!
How fond she is of me," George said, as he perused the missive--"and Gad, what a headache that mixed punch has given me!"	Как она влюблена в меня, - говорил Джордж, пробегая глазами ее послание. - Черт возьми, до чего же голова трещит от этого пунша!
Poor little Emmy, indeed.	В самом деле - бедняжка Эмми!
CHAPTER XIV	ГЛАВА XIV
Miss Crawley at Home	Мисс Кроули у себя дома
About this time there drove up to an exceedingly snug and well-appointed house in Park Lane, a travelling chariot with a lozenge on the panels, a discontented female in a green veil and crimped curls on the rumble, and a large and confidential man on the box.	Около того же времени к чрезвычайно уютному и благоустроенному дому на Парк-лейн подъехала дорожная коляска с ромбовидным гербом на дверцах, с недовольною особою женского пола, в зеленой вуали и локончиках, на заднем сиденье, и с величественным слугой на козлах - очевидно, доверенным лицом своих господ.
It was the equipage of our friend Miss Crawley, returning from Hants.	Это был экипаж нашего друга мисс Кроули, возвращающийся из Хэмпшира.
The carriage windows were shut; the fat spaniel, whose head and tongue ordinarily lolled out of one of them, reposed on the lap of the discontented female.	Стекла кареты были подняты; жирная болонка, чья морда и язык обычно высовывались в одно из окошек, покоилась на коленях недовольной особы.
When the vehicle stopped, a large round bundle of shawls was taken out of the carriage by the aid of various domestics and a young lady who accompanied the heap of cloaks.	Когда экипаж остановился, из кареты был извлечен объемистый сверток шалей, - для чего оказалась необходимой помощь нескольких слуг и молодой леди, сопровождавшей эту груду одежды.
That bundle contained Miss Crawley, who was conveyed upstairs forthwith, and put into a bed and chamber warmed properly as for the reception of an invalid.	Сверток содержал в себе мисс Кроули, которая была немедленно доставлена наверх и уложена в постель, в спальне, надлежащим образом протопленной для приема болящей.
Messengers went off for her physician and medical man.	За доктором для мисс Кроули были разосланы гонцы.
They came, consulted, prescribed, vanished.	Врачи явились, посовещались, прописали лекарства и исчезли.

The young companion of Miss Crawley, at the conclusion of their interview, came in to receive their instructions, and administered those antiphlogistic medicines which the eminent men ordered.	Молодая спутница мисс Кроули по окончании консилиума вышла к ним, выслушала наставления, а затем употребила по назначению противогорячечные средства, прописанные учеными мужами.
Captain Crawley of the Life Guards rode up from Knightsbridge Barracks the next day; his black charger pawed the straw before his invalid aunt's door.	На следующий день из Найтсбриджских казарм прискакал капитан лейб-гвардии Кроули. Его вороной взрыл копытами солому, разостланную перед домом страждущей тетушки.
He was most affectionate in his inquiries regarding that amiable relative.	Капитан с большим участием расспросил о здоровье своей любезной родственницы.
There seemed to be much source of apprehension. He found Miss Crawley's maid (the discontented female) unusually sulky and despondent; he found Miss Briggs, her dame de compagnie, in tears alone in the drawing-room.	По-видимому, имелись основания для самых худших опасении: он нашел горничную мисс Кроули (недовольную особу женского пола) необычайно сердитой и удрученной; мисс Бригс, компаньонку тетушки, он застал всю в слезах, одиноко сидящей в гостиной.
She had hastened home, hearing of her beloved friend's illness.	Мисс Бригс поспешила домой, услышавЛ болезни своего любимого друга.
She wished to fly to her couch, that couch which she, Briggs, had so often smoothed in the hour of sickness.	Она хотела лететь к ее ложу, к тому ложу, которое она, Бригс, так часто оправляла в часы болезни.
She was denied admission to Miss Crawley's apartment.	Но ее не допустили в апартаменты мисс Кроули.
A stranger was administering her medicines--a stranger from the country--an odious Miss . . .--tears choked the utterance of the dame de compagnie, and she buried her crushed affections and her poor old red nose in her pocket handkerchief.	Какая-то чужая подавала ей лекарства, чужая из провинции, какая-то противная мисс... Тут слезы прервали речь компаньонки, и она спрятала свои оскорбленные чувства и свой бедный старенький красный носик в носовой платок.
Rawdon Crawley sent up his name by the sulky femme de chambre, and Miss Crawley's new companion, coming tripping down from the sick-room, put a little hand into his as he stepped forward eagerly to meet her, gave a glance of great scorn at the bewildered Briggs, and beckoning the young Guardsman out of the back drawing- room, led him downstairs into that now desolate dining-parlour, where so many a good dinner had been celebrated.	Родон Кроули послал сердитую горничную доложить о его приезде, и новая компаньонка мисс Кроули, живо спустившаяся из спальни больной, протянула маленькую ручку капитану, предупредительно поспешившему ей навстречу, смерила презрительным взглядом растерявшуюся Бригс и, поманив за собой молодого гвардейца, увела его вниз, в пустынную теперь парадную столовую, видевшую в своих стенах столько званых обедов.

Here these two talked for ten minutes, discussing, no doubt, the symptoms of the old invalid above stairs; at the end of which period the parlour bell was rung briskly, and answered on that instant by Mr. Bowls, Miss Crawley's large confidential butler (who, indeed, happened to be at the keyhole during the most part of the interview); and the Captain coming out, curling his mustachios, mounted the black charger pawing among the straw, to the admiration of the little blackguard boys collected in the street.	Здесь они беседовали вдвоем минут десять, обсуждая, несомненно, симптомы болезни старой хозяйки дома. К концу этой беседы резко зазвонил звонок в столовой, и на него немедленно отозвался мистер Боулс, величественный дворецкий мисс Кроули (который - разумеется, случайно - оказался у замочной скважины и простоял у двери в течение большей части разговора). Капитан вышел из дому, покручивая усы, и вскочил на своего вороного, рывшего копытами солому, к восхищению маленьких сорванцов, собравшихся на улице.
He looked in at the dining-room window, managing his horse, which curvetted and capered beautifully --for one instant the young person might be seen at the window, when her figure vanished, and, doubtless, she went upstairs again to resume the affecting duties of benevolence.	Он взглянул на окна столовой, сдерживая лошадь, которая выкидывала курбеты и красиво приплясывала на месте. На одно мгновение в окне показалась молодая особа, но затем ее фигурка исчезла, - без сомнения, она удалилась наверх и опять приступила к выполнению трогательных обязанностей милосердия.
Who could this young woman be, I wonder?	Кто же была эта молодая женщина, хотелось бы мне знать?
That evening a little dinner for two persons was laid in the dining- room--when Mrs. Firkin, the lady's maid, pushed into her mistress's apartment, and bustled about there during the vacancy occasioned by the departure of the new nurse--and the latter and Miss Briggs sat down to the neat little meal.	Вечером в малой столовой был подан скромный обед на две персоны (тем временем миссис Феркин, горничная миледи, бросилась в опочивальню хозяйки и все хлопотала там, пока, за временной отлучкой самозванки, место оставалось свободным), и новая сиделка уселась с мисс Бригс за мирную трапезу.
Briggs was so much choked by emotion that she could hardly take a morsel of meat.	Бригс от волнения не могла проглотить ни кусочка.
The young person carved a fowl with the utmost delicacy, and asked so distinctly for egg-sauce, that poor Briggs, before whom that delicious condiment was placed, started, made a great clattering with the ladle, and once more fell back in the most gushing hysterical state.	Молодая особа с отменным изяществом разрезала курицу и так отчетливо попросила подливки из яиц, что бедная Бригс, перед которой находилась эта великолепная приправа, вздрогнула и после неудачных попыток удержать в руке непослушную соусную ложку снова впала в состояние истерики, разразившись рыданиями.
"Had you not better give Miss Briggs a glass of wine?" said the person to Mr. Bowls, the large confidential man.	- Может быть, вы дадите мисс Бригс стакан вина?- обратилась молодая особа к мистеру Боулсу, величественному дворецкому.
He did so.	Тот подал вино.
Briggs seized it mechanically, gasped it down convulsively, moaned a little, and began to play with the chicken on her plate.	Бригс машинально схватила стакан, судорожно проглотила вино, тихо постонала и принялась ковырять вилкой курицу.
"I think we shall be able to help each other," said the person with great suavity: "and shall have no need of Mr. Bowls's kind services.	- Мне кажется, мы обойдемся и без любезных услуг мистера Боулса, - заявила молодая особа с величайшей мягкостью.

Mr. Bowls, if you please, we will ring when we want you."	- Мистер Боулс, сделайте милость, мы позвоним, когда вы нам понадобитесь.
He went downstairs, where, by the way, he vented the most horrid curses upon the unoffending footman, his subordinate.	Боулс отправился вниз, где, между прочим, накинулся с самыми страшными ругательствами на ни в чем не повинного лакея, своего подчиненного.
"It is a pity you take on so, Miss Briggs," the young lady said, with a cool, slightly sarcastic, air.	- Какая жалость, что вы принимаете все это так близко к сердцу, мисс Бригс, - сказала молодая леди спокойным, чуть насмешливым тоном.
"My dearest friend is so ill, and wo--o--on't see me," gurgled out Briggs in an agony of renewed grief.	- Мой бесценный друг так болен и не же-е-е-е-лает видеть меня! - воскликнула мисс Бригс в неудержимом порыве горя.
"She's not very ill any more.	- Она вовсе не так плоха.
Console yourself, dear Miss Briggs.	Утешьтесь, дорогая мисс Бригс.
She has only overeaten herself--that is all.	Она просто объелась, вот и все.
She is greatly better.	Ей уже гораздо лучше.
She will soon be quite restored again.	Скоро она выздоровеет.
She is weak from being cupped and from medical treatment, but she will rally immediately.	Она ослабела от банок и лекарств, но теперь ей станет легче.
Pray console yourself, and take a little more wine."	Прошу вас, утешьтесь и выпейте еще вина.
"But why, why won't she see me again?" Miss Briggs bleated out.	- Но почему же, почему она не хочет меня видеть? - захныкала мисс Бригс.
"Oh, Matilda, Matilda, after three-and- twenty years' tenderness! is this the return to your poor, poor Arabella?"	- О Матильда, Матильда, после двадцатитрехлетней привязанности так-то ты платишь своей бедной, бедной Арабелле?
"Don't cry too much, poor Arabella," the other said (with ever so little of a grin); "she only won't see you, because she says you don't nurse her as well as I do.	- Не проливайте столь обильных слез, бедная Арабелла, - заметила ее собеседница с легкой усмешкой. - Она не хочет вас видеть только потому, что вы будто бы не так хорошо за ней ухаживаете, как я.
It's no pleasure to me to sit up all night.	Мне же не доставляет никакого удовольствия просиживать без сна все ночи.
I wish you might do it instead."	Я хотела бы, чтобы вы меня заменили.
"Have I not tended that dear couch for years?" Arabella said, "and now--"	- Разве я не дежурила у этого дорогого ложа в течение многих лет? - возопила Арабелла. - А теперь...
"Now she prefers somebody else.	- А теперь она предпочитает других.
Well, sick people have these fancies, and must be humoured.	Знаете, у больных людей бывают подобные фантазии, и им приходится потакать.
When she's well I shall go."	Когда она поправится, я уеду.
"Never, never," Arabella exclaimed, madly inhaling her salts-bottle.	- Никогда, никогда! - воскликнула Арабелла, с остервенением вдыхая из флакона нюхательную соль.

"Never be well or never go, Miss Briggs?" the other said, with the same provoking good-nature.	- Никогда не поправится или я никогда не уеду? Что вы имеете в виду, мисс Бригс? - спросила ее собеседница с тем же вызывающим добродушием.
"Pooh--she will be well in a fortnight, when I shall go back to my little pupils at Queen's Crawley, and to their mother, who is a great deal more sick than our friend.	- Вздор! Через две недели она будет здоровехонька, и я уеду к своим маленьким ученицам в Королевское Кроули и к их матери, которая больна гораздо серьезнее, чем наш друг.
You need not be jealous about me, my dear Miss Briggs.	Вам нечего ревновать ее ко мне, дорогая моя мисс Бригс.
I am a poor little girl without any friends, or any harm in me.	Я бедная молоденькая девушка, без единого друга на свете и никому не делаю зла.
I don't want to supplant you in Miss Crawley's good graces.	Я не хочу оттеснить вас и лишить благосклонности мисс Кроули.
She will forget me a week after I am gone: and her affection for you has been the work of years.	Она позабудет меня через неделю после моего отъезда, а ее привязанность к вам создавалась годами.
Give me a little wine if you please, my dear Miss Briggs, and let us be friends.	Пожалуйста, налейте мне немного вина, дорогая мисс Бригс, и давайте будем друзьями.
I'm sure I want friends."	Право, я нуждаюсь в друзьях!
The placable and soft-hearted Briggs speechlessly pushed out her hand at this appeal; but she felt the desertion most keenly for all that, and bitterly, bitterly moaned the fickleness of her Matilda.	В ответ на этот призыв миролюбивая и мягкосердечная Бригс безмолвно протянула сопернице руку, но с тем большей остротой почувствовала свою обиду и стала горько сетовать на непостоянство Матильды.
At the end of half an hour, the meal over, Miss Rebecca Sharp (for such, astonishing to state, is the name of her who has been described ingeniously as "the person" hitherto), went upstairs again to her patient's rooms, from which, with the most engaging politeness, she eliminated poor Firkin.	Через полчаса, когда обед окончился, мисс Ребекка Шарп (потому что, как ни странно, таково было имя той, которую до сей поры мы изобретательно называли "молодой особой") отправилась снова наверх в покои своей пациентки и с самой изысканной вежливостью выпроводила оттуда бедную Феркин.
"Thank you, Mrs. Firkin, that will quite do; how nicely you make it!	- Благодарю вас, миссис Феркин, так будет хорошо. Как чудесно вы все делаете!
I will ring when anything is wanted."	Я позвоню, когда понадобится.
"Thank you"; and Firkin came downstairs in a tempest of jealousy, only the more dangerous because she was forced to confine it in her own bosom.	- Благодарю вас! - И Феркин сошла вниз, охваченная бурой ревности, тем более опасной, что ей приходилось таить ее в своей груди.
Could it be the tempest which, as she passed the landing of the first floor, blew open the drawing-room door?	Но эта ли буря распахнула дверь гостиной, когда горничная проходила по площадке первого этажа?
No; it was stealthily opened by the hand of Briggs.	Нет, дверь была тихонько приоткрыта рукою мисс Бригс.
Briggs had been on the watch.	Бригс стояла на страже.

Briggs too well heard the creaking Firkin descend the stairs, and the clink of the spoon and gruel-basin the neglected female carried.	Бригс ясно слышала, как скрипнули ступени лестницы, когда Феркин спускалась по ним, и как звенела ложка в кастрюльке из-под кашицы, которую несла женщина, в чьих услугах не нуждались.
"Well, Firkin?" says she, as the other entered the apartment.	- Ну, Феркин, - сказала Бригс, когда горничная вошла в комнату.
"Well, Jane?"	- Ну, Джейн?
"Wuss and wuss, Miss B.," Firkin said, wagging her head.	- Час от часу не легче, мисс Бригс, - ответила та, покачав головой.
"Is she not better then?"	- Разве ей не лучше?
"She never spoke but once, and I asked her if she felt a little more easy, and she told me to hold my stupid tongue.	- Она всего только один раз и заговорила со мной. Я спросила ее, не полегчало ли ей, и она велела мне попридержать мой глупый язык.
Oh, Miss B., I never thought to have seen this day!"	Ох, мисс Бригс, никогда я не думала, что доживу до такого дня!
And the water-works again began to play.	И чувства ее неудержимо хлынули наружу.
"What sort of a person is this Miss Sharp, Firkin?	- Скажите, Феркин, что за особа эта мисс Шарп?
I little thought, while enjoying my Christmas revels in the elegant home of my firm friends, the Reverend Lionel Delamere and his amiable lady, to find a stranger had taken my place in the affections of my dearest, my still dearest Matilda!"	Вот уж не думала я, когда предавалась святочному веселью в благородном доме моих близких друзей, преподобного Лайонеля Деламира и его любезной супруги, что мне придется увидеть, как чужой человек вытеснил меня из сердца моей любимой, все еще горячо любимой, Матильды!
Miss Briggs, it will be seen by her language, was of a literary and sentimental turn, and had once published a volume of poems--"Trills of the Nightingale"--by subscription.	Мисс Бригс, как можно судить по оборотам ее речи, отличалась склонностью к изящной литературе чувствительного толка и даже выпустила как-то в свет - по подписке - томик своих стихотворений "Трели соловья".
"Miss B., they are all infatyated about that young woman," Firkin replied.	- Все они там с ума посходили от этой девицы, мисс Бригс, - отвечала Феркин.
"Sir Pitt wouldn't have let her go, but he daredn't refuse Miss Crawley anything.	- Сэр Питт ни за что не хотел отпускать ее сюда, да не посмел отказать мисс Кроули.
Mrs. Bute at the Rectory jist as bad--never happy out of her sight.	Миссис Бьют, пасторша, - еще того хуже: просто жить без нее не может!
The Capting quite wild about her.	Капитан совсем от нее без ума.
Mr. Crawley mortial jealous.	Мистер Кроули смертельно ее ревнует.
Since Miss C. was took ill, she won't have nobody near her but Miss Sharp, I can't tell for where nor for why; and I think somethink has bewidged everybody."	С тех пор как мисс Кроули занемогла, она никого не хочет возле себя видеть, кроме мисс Шарп. А почему и отчего - не знаю. Скорей всего, она их всех околдовала!

Rebecca passed that night in constant watching upon Miss Crawley; the next night the old lady slept so comfortably, that Rebecca had time for several hours' comfortable repose herself on the sofa, at the foot of her patroness's bed; very soon, Miss Crawley was so well that she sat up and laughed heartily at a perfect imitation of Miss Briggs and her grief, which Rebecca described to her.	Ребекка провела эту ночь в неусыпном бдении у постели мисс Кроулщ но на следующую ночь старая леди так спокойно спала, что Ребекке тоже удалось чудесно отдохнуть несколько часов, устроившись на диванчике, поставленном в ногах у ложа ее покровительницы. Очень скоро мисс Кроули настолько оправилась, что могла уже сидеть и от всей души хохотать над импровизацией Ребекки, с большим искусством изображавшей разобиженную мисс Бригс.
Briggs' weeping snuffle, and her manner of using the handkerchief, were so completely rendered that Miss Crawley became quite cheerful, to the admiration of the doctors when they visited her, who usually found this worthy woman of the world, when the least sickness attacked her, under the most abject depression and terror of death.	Всхлипывания и причитания Бригс и ее манера прибегать к помощи носового платка передавались ею с таким совершенством, что мисс Кроули совсем развеселилась, к изумлению приехавших докторов, которые при малейших заболеваниях этой достойной светской дамы обычно находили ее в состоянии самого жалкого уныния и страха смерти.
Captain Crawley came every day, and received bulletins from Miss Rebecca respecting his aunt's health.	Капитан Кроули заезжал ежедневно и получал от мисс Ребекки бюллетени о здоровье тетушки.
This improved so rapidly, that poor Briggs was allowed to see her patroness; and persons with tender hearts may imagine the smothered emotions of that sentimental female, and the affecting nature of the interview.	Оно столь быстро улучшалось, что бедной Бригс было позволено повидаться со своей благодетельницей. Люди с нежным сердцем могут себе представить чувства этой сентиментальной особы и трогательный характер свидания.
Miss Crawley liked to have Briggs in a good deal soon.	Вскоре мисс Кроули стала чаще допускать к себе верную Бригс.
Rebecca used to mimic her to her face with the most admirable gravity, thereby rendering the imitation doubly piquant to her worthy patroness.	Ребекке пришло в голову передразнивать почтенную даму в лицо с самым невинным видом и неподражаемой серьезностью, что придавало этим мимическим сценам двойную пикантность в глазах ее достойной приятельницы.
The causes which had led to the deplorable illness of Miss Crawley, and her departure from her brother's house in the country, were of such an unromantic nature that they are hardly fit to be explained in this genteel and sentimental novel.	Причины, повлекшие за собой прискорбную болезнь мисс Кроули и ее отъезд из имения брата, были столь непоэтического свойства, что их едва ли удобно пояснить на страницах нашей благопристойной и чувствительной повести.
For how is it possible to hint of a delicate female, living in good society, that she ate and drank too much, and that a hot supper of lobsters profusely enjoyed at the Rectory was the reason of an indisposition which Miss Crawley herself persisted was solely attributable to the dampness of the weather?	В самом деле, можно ли сказать о деликатной особе женского пола, принадлежащей к лучшему обществу, что она объелась и опилась и что обильный ужин из горячих омаров в доме пастора послужил причиной заболевания, упорно приписываемого самой мисс Кроули исключительно действию сырой погоды?

The attack was so sharp that Matilda--as his Reverence expressed it--was very nearly "off the hooks"; all the family were in a fever of expectation regarding the will, and Rawdon Crawley was making sure of at least forty thousand pounds before the commencement of the London season.	Припадок был такой острый, что Матильда - как выразился его преподобие - едва не "окочурилась". Памятуя о ее духовной, все семейство было охвачено лихорадкой ожидания, а Родон Кроули уже твердо рассчитывал, что к началу лондонского сезона у него будет, по крайней мере, сорок тысяч фунтов.
Mr. Crawley sent over a choice parcel of tracts, to prepare her for the change from Vanity Fair and Park Lane for another world; but a good doctor from Southampton being called in in time, vanquished the lobster which was so nearly fatal to her, and gave her sufficient strength to enable her to return to London.	Мистер Кроули прислал тетушке пачку тщательно подобранных брошюрок, дабы подготовить ее к переходу с Ярмарки Тщеславия и с Парк-лейн в лучший мир. Но какой-то сведущий саутгемптонский врач, приглашенный вовремя, одержал победу над омаром, чуть было не оказавшимся роковым для мисс Кроули, и влил в нее достаточно сил для возвращения в Лондон.
The Baronet did not disguise his exceeding mortification at the turn which affairs took.	Баронет не скрывал своей досады при таком обороте дел.
While everybody was attending on Miss Crawley, and messengers every hour from the Rectory were carrying news of her health to the affectionate folks there, there was a lady in another part of the house, being exceedingly ill, of whom no one took any notice at all; and this was the lady of Crawley herself.	В то время как все ухаживали за мисс Кроули и гонцы из пасторского дома ежечасно привозили нежным родственникам вести о ее здоровье, в самом замке лежала тяжелобольная дама, на которую никто не обращал внимания, - леди Кроули.
The good doctor shook his head after seeing her; to which visit Sir Pitt consented, as it could be paid without a fee; and she was left fading away in her lonely chamber, with no more heed paid to her than to a weed in the park.	Добряк доктор только покачал головой, осмотрев больную (сэр Питт согласился на его визит, так как платить за него особо не приходилось), и леди Кроули предоставили тихонько угасать в ее одинокой спальне, уделяя ей не больше внимания, чем какой-нибудь сорной траве в парке.
The young ladies, too, lost much of the inestimable benefit of their governess's instruction, So affectionate a nurse was Miss Sharp, that Miss Crawley would take her medicines from no other hand.	Молодые девицы тоже оказались в небрежении, лишившись бесценных благ, приносимых им уроками гувернантки. Мисс Шарп была такой нежной сиделкой, что мисс Кроули соглашалась принимать лекарства не иначе как из ее рук.
Firkin had been deposed long before her mistress's departure from the country. That faithful attendant found a gloomy consolation on returning to London, in seeing Miss Briggs suffer the same pangs of jealousy and undergo the same faithless treatment to which she herself had been subject.	Феркин была низложена еще задолго до отъезда своей хозяйки из деревни; эта верная служанка по возвращении в Лондон нашла для себя горькое утешение в том, что мисс Бригс терзается темп же муками ревности и терпит такое же поношение, как и она, миссис Феркнн.
Captain Rawdon got an extension of leave on his aunt's illness, and remained dutifully at home.	Капитан Родон получил продление отпуска по случаю болезни тетки и, послушный долгу, нес дежурство в ее доме.

He was always in her antechamber. (She lay sick in the state bedroom, into which you entered by the little blue saloon.) His father was always meeting him there; or if he came down the corridor ever so quietly, his father's door was sure to open, and the hyena face of the old gentleman to glare out.	Он все время торчал у тетки в передней (больная лежала в парадной спальне, в которую можно было войти через маленькую голубую гостиную). Здесь он то и дело сталкивался с отцом; а если Родон тихонечко проходил по коридору, то можно было наперед знать, что дверь, за которой скрывается его отец, приотворится и в щель выглянет лицо старого джентльмена, похожее на морду гиены.
What was it set one to watch the other so?	Что заставило их так выслеживать друг друга?
A generous rivalry, no doubt, as to which should be most attentive to the dear sufferer in the state bedroom.	Несомненно, благородное соперничество: кто из них окажется внимательнее к дорогой страдалице, лежащей в парадной спальне.
Rebecca used to come out and comfort both of them; or one or the other of them rather.	Ребекка выходила и утешала их обоих, вернее - то одного, то другого.
Both of these worthy gentlemen were most anxious to have news of the invalid from her little confidential messenger.	Оба достойных джентльмена горели нетерпением узнать новости о больной из уст ее маленькой доверенной посланницы.
At dinner--to which meal she descended for half an hour--she kept the peace between them: after which she disappeared for the night; when Rawdon would ride over to the depot of the 150th at Mudbury, leaving his papa to the society of Mr. Horrocks and his rum and water.	За обедом, к которому Ребекка спускалась на полчаса, она поддерживала мир между отцом и сыном, а потом исчезала на всю ночь. Тогда Родон уезжал верхом в 15-й полк, стоявший в Мадбери, и оставлял папашу в обществе мистера Хорокса и рома.
She passed as weary a fortnight as ever mortal spent in Miss Crawley's sick-room; but her little nerves seemed to be of iron, as she was quite unshaken by the duty and the tedium of the sick-chamber.	Ребекка провела у одра мисс Кроули такие томительные две недели, какие только могут выпасть на долю смертного; но нервы у нее, как видно, были железные, и ее ничуть не изнуряли ни уход за больной, ни скука такого существования.
She never told until long afterwards how painful that duty was; how peevish a patient was the jovial old lady; how angry; how sleepless; in what horrors of death; during what long nights she lay moaning, and in almost delirious agonies respecting that future world which she quite ignored when she was in good health.--Picture to yourself, oh fair young reader, a worldly, selfish, graceless, thankless, religionless old woman, writhing in pain and fear, and without her wig.	Лишь много, много времени спустя она позволила себе признаться, как тяжелы были ее обязанности; какой несносной пациенткой оказалась веселая старуха, какой она была капризницей и злючкой, какими страдала бессонницами, как боялась смерти; сколько долгих ночей лежала она, стеная, словно в безумном мучительном бреду, осаждаемая видениями того будущего мира, о котором и слышать не хотела, когда бывала в добром здравии. Представь себе, о прекрасная юная читательница, суетную, себялюбивую, противную, неблагодарную, неверующую старуху в корчах от боли и страха, да еще без парика!
Picture her to yourself, and ere you be old, learn to love and pray!	Представь ее себе и, пока ты еще не состарилась, научись молиться и любить!
Sharp watched this graceless bedside with indomitable patience.	Мисс Шарп с неистощимым терпением бодрствовала у этого неприглядного ложа.

Nothing escaped her; and, like a prudent steward, she found a use for everything.	Ничто не ускользало от ее внимания, и, как мудрая управительница, она научилась извлекать пользу из всего решительно.
She told many a good story about Miss Crawley's illness in after days-- stories which made the lady blush through her artificial carnations.	В последующие дни она рассказывала множество забавных историй о болезни мисс Кроули, - историй, которые заставляли эту даму заливаться краской смущения под слоем искусственного румянца.
During the illness she was never out of temper; always alert; she slept light, having a perfectly clear conscience; and could take that refreshment at almost any minute's warning.	Но за время ее болезни Ребекка ни разу не вышла из себя и всегда была начеку; засыпала легко, как человек с чистой совестью, и в любую минуту могла погрузиться в освежающее забытье.
And so you saw very few traces of fatigue in her appearance.	Да и по ее внешнему виду вы не заметили бы следов большой усталости.
Her face might be a trifle paler, and the circles round her eyes a little blacker than usual; but whenever she came out from the sick-room she was always smiling, fresh, and neat, and looked as trim in her little dressing-gown and cap, as in her smartest evening suit.	Правда, лицо у нее немного побледнело, а круги под глазами стали чуть темнее. Но когда бы мисс Шарп ни выходила из комнаты болящей, она всегда улыбалась, всегда была свежа и опрятна и так же мила в своем халатике и чепце, как в самом прелестном вечернем туалете.
The Captain thought so, and raved about her in uncouth convulsions.	Так думал капитан, - он бешено, до безумия влюбился в Ребекку.
The barbed shaft of love had penetrated his dull hide.	Зубчатая стрела любви пробила его толстую кожу.
Six weeks--appropinquity-- opportunity-had victimised him completely.	Шесть недель тесной близости и вынужденных встреч обрекли его на заклание.
He made a confidante of his aunt at the Rectory, of all persons in the world.	Его наперсницей каким-то образом оказалась тетушка-пасторша.
She rallied him about it; she had perceived his folly; she warned him; she finished by owning that little Sharp was the most clever, droll, odd, good-natured, simple, kindly creature in England.	Миссис Бьют сначала подняла племянника на смех - она заметила эту сумасбродную страсть -и стала его предостерегать, но кончила тем, что признала малютку Шарп самым умным, самым забавным, чудесным, добродушным, наивным и милым созданием во всей Англии.
Rawdon must not trifle with her affections, though--dear Miss Crawley would never pardon him for that; for she, too, was quite overcome by the little governess, and loved Sharp like a daughter.	Однако Родону не следует шутить с ее чувствами: милая мисс Кроули никогда ему этого не простит. Ведь она тоже без ума от гувернанточки и любит эту Шарп, как дочь.
Rawdon must go away--go back to his regiment and naughty London, and not play with a poor artless girl's feelings.	Родон должен уехать, вернуться в свой полк, в гадкий Лондон, и не играть чувствами бедной простодушной девушки.
Many and many a time this good-natured lady, compassionating the forlorn life-guardsman's condition, gave him an opportunity of seeing Miss Sharp at the Rectory, and of walking home with her, as we have seen.	Много, много раз эта участливая дама, снисходя к отчаянному положению лейб-гвардейца, доставляла ему, как мы видели, случай встретиться с мисс Шарп в пасторском доме и проводить ее домой.

When men of a certain sort, ladies, are in love, though they see the hook and the string, and the whole apparatus with which they are to be taken, they gorge the bait nevertheless--they must come to it--they must swallow it--and are presently struck and landed gasping.	Милостивые государыни, когда мужчина известного сорта влюблен, то хоть он и видит крючок и леску и весь тот снаряд, с помощью которого будет пойман, тем не менее он заглатывает приманку - он вынужден к ней подойти, он вынужден ее проглотить, - и вот его подсекают и вытаскивают на берег.
Rawdon saw there was a manifest intention on Mrs. Bute's part to captivate him with Rebecca. He was not very wise; but he was a man about town, and had seen several seasons.	Родон догадывался о намерении миссис Бьют поймать его Ребеккой, - он не отличался умом, но кой-какой опыт успел приобрести.
A light dawned upon his dusky soul, as he thought, through a speech of Mrs. Bute's.	Свет забрезжил в потемках его души - или так ему показалось - после одного его разговора с миссис Бьют.
"Mark my words, Rawdon," she said.	- Попомни мое слово, Родон, - сказала она.
"You will have Miss Sharp one day for your relation."	- В один прекрасный день мисс Шарп будет твоей родственницей.
"What relation--my cousin, hey, Mrs. Bute?	- Какой родственницей? Кузиной, э, миссис Бьют?
James sweet on her, hey?" inquired the waggish officer.	Уж не Джеймс ли страдает но ней, а? -осведомился игривый офицер.
"More than that," Mrs. Bute said, with a flash from her black eyes.	- Ищи ближе, - сказала миссис Бьют, сверкнув черными глазами.
"Not Pitt?	- Не Питт ли?
He sha'n't have her.	Ну нет, ему она не достанется.
The sneak a'n't worthy of her.	Подлец ее не стоит.
He's booked to Lady Jane Sheepshanks."	К тому же у него расчеты на леди Джейн Шипшенкс.
"You men perceive nothing.	- Вы, мужчины, ничего не замечаете.
You silly, blind creature --if anything happens to Lady Crawley, Miss Sharp will be your mother-in-law; and that's what will happen."	Эх ты, простак, слепец! Ежели что случится с леди Кроули, мисс Шарп станет твоей мачехой, так и знай.
Rawdon Crawley, Esquire, gave vent to a prodigious whistle, in token of astonishment at this announcement. He couldn't deny it.	Родон Кроули, эсквайр, протяжно свистнул в знак своего изумления при таком открытии. Отрицать это было трудно: явная склонность отца к мисс Шарп не ускользнула и от него.
His father's evident liking for Miss Sharp had not escaped him.	Проделки почтенного родителя были ему известны.
He knew the old gentleman's character well; and a more unscrupulous old--whyou-- he did not conclude the sentence, but walked home, curling his mustachios, and convinced he had found a clue to Mrs. Bute's mystery.	Более бессовестного старого греховодника... фью-ю!.. И, не окончив фразы, он зашагал домой, покручивая усы и вполне уверенный, что им найден ключ к загадочному поведению миссис Бьют.
"By Jove, it's too bad," thought Rawdon, "too bad, by Jove!	"Ну и ну, честное слово! - думал Родон. - До чего дошло!

I do believe the woman wants the poor girl to be ruined, in order that she shouldn't come into the family as Lady Crawley."	Эта баба хочет погубить бедную девочку для того, чтобы она не могла войти в семью в качестве леди Кроули!"
When he saw Rebecca alone, he rallied her about his father's attachment in his graceful way.	Встретившись с Ребеккой наедине, он с присущим ему изяществом пошутил над привязанностью к ней отца.
She flung up her head scornfully, looked him full in the face, and said,	Она гневно вскинула голову, взглянула ему прямо в лицо и сказала:
"Well, suppose he is fond of me.	- Ну, хорошо, предположим, он привязался ко мне.
I know he is, and others too.	Так ведь не только он один, не правда ли, капитан Кроули?
You don't think I am afraid of him, Captain Crawley?	Не думаете ли вы, что я боюсь его?
You don't suppose I can't defend my own honour," said the little woman, looking as stately as a queen.	Или вы полагаете, что я не сумею защитить свою честь? - заявила маленькая женщина с высокомерием королевы.
"Oh, ah, why--give you fair warning--look out, you know--that's all," said the mustachio-twiddler.	- О... а... почему же... я просто предостерегаю вас... будьте, знаете, осторожны... вот и все! -ответил растерявшийся усач.
"You hint at something not honourable, then?" said she, flashing out.	- Вы намекаете на что-то неблаговидное? - сказала она, вспыхнув.
"O Gad--really--Miss Rebecca," the heavy dragoon interposed.	- О... черт... да что вы... мисс Ребекка, -защищался неповоротливый драгун.
"Do you suppose I have no feeling of self-respect, because I am poor and friendless, and because rich people have none?	- Уж не полагаете ли вы, что у меня нет чувства собственного достоинства только потому, что я бедна и одинока, или потому, что им не обладают богачи?
Do you think, because I am a governess, I have not as much sense, and feeling, and good breeding as you gentlefolks in Hampshire?	Вы думаете, что если я гувернантка, так я лишена понятий, тех правил чести и хорошего воспитания, какие есть у вас, хэмпширских дворян?
I'm a Montmorency.	Я - Мопморанси.
Do you suppose a Montmorency is not as good as a Crawley?"	Чем, по-вашему, Монморанси хуже Кроули?
When Miss Sharp was agitated, and alluded to her maternal relatives, she spoke with ever so slight a foreign accent, which gave a great charm to her clear ringing voice.	Когда мисс Шарп пребывала в волнении и ссылалась на свою родню со стороны матери, она всегда говорила с легким иностранным акцептом, который придавал особую прелесть ее чистому, звонкому голосу.
"No," she continued, kindling as she spoke to the Captain; "I can endure poverty, but not shame--neglect, but not insult; and insult from--from you."	- Нет, - продолжала она, все больше воспламеняясь, - я могу перенести бедность, но не позор, пренебрежение, но не надругательство, да еще от кого - от вас!
Her feelings gave way, and she burst into tears.	Ее чувства вырвались наружу, и она залилась слезами.

"Hang it, Miss Sharp--Rebecca--by Jove--upon my soul, I wouldn't for a thousand pounds.	- К черту, мисс Шарп... Ребекка... ей-богу... клянусь своей душой... я и за тысячу фунтов не стал бы...
Stop, Rebecca!"	Погодите, Ребекка!..
She was gone.	Она ушла.
She drove out with Miss Crawley that day.	В тот день она выезжала кататься с мисс Кроули.
It was before the latter's illness.	Это было еще до болезни последней.
At dinner she was unusually brilliant and lively; but she would take no notice of the hints, or the nods, or the clumsy expostulations of the humiliated, infatuated guardsman.	За обедом Ребекка была необычайно остроумна и весела, но не желала обращать ни малейшего внимания на все намеки, кивки, неловкие оправдания посрамленного, безумно влюбленного гвардейца.
Skirmishes of this sort passed perpetually during the little campaign --tedious to relate, and similar in result. The Crawley heavy cavalry was maddened by defeat, and routed every day.	Такого рода стычки постоянно происходили во время этой маленькой войны - о них утомительно рассказывать, - и кончались они всегда одинаково: тяжелая кавалерия Кроули терпела поражения в изматывающих схватках с противником и, что ни день, обращалась в бегство.
If the Baronet of Queen's Crawley had not had the fear of losing his sister's legacy before his eyes, he never would have permitted his dear girls to lose the educational blessings which their invaluable governess was conferring upon them.	Если бы баронет из Королевского Кроули не боялся упустить сестрино наследство, он никогда бы не позволил, чтобы его милые девочки лишались тех благ образования, которыми их наделяла бесценная воспитательница.
The old house at home seemed a desert without her, so useful and pleasant had Rebecca made herself there.	Старый дом казался без нее опустевшим - столь полезной и приятной сумела сделать себя Ребекка.
Sir Pitt's letters were not copied and corrected; his books not made up; his household business and manifold schemes neglected, now that his little secretary was away.	Письма сэра Питта не переписывались и не исправлялись; книги велись неаккуратно; все его домашние дела и многообразные проекты оставались в небрежении, с тех пор как уехал его маленький секретарь.
And it was easy to see how necessary such an amanuensis was to him, by the tenor and spelling of the numerous letters which he sent to her, entreating her and commanding her to return.	Уже самый тон и орфография многочисленных писем, которые сэр Питт посылал Ребекке, умоляя ее и повелевая ей вернуться, показывали, сколь необходим ему этот личный секретарь.
Almost every day brought a frank from the Baronet, enclosing the most urgent prayers to Becky for her return, or conveying pathetic statements to Miss Crawley, regarding the neglected state of his daughters' education; of which documents Miss Crawley took very little heed.	Чуть ли не каждый день приносил освобожденное от почтовых сборов письмо баронета к Ребекке с настоятельными просьбами вернуться или же с обращенными к мисс Кроули убедительными представлениями насчет печального положения дел с образованием его дочерей.

Miss Briggs was not formally dismissed, but her place as companion was a sinecure and a derision; and her company was the fat spaniel in the drawing-room, or occasionally the discontented Firkin in the housekeeper's closet.	Но мисс Кроули не удостаивала вниманием эти дипломатические ноты. Мисс Бригс не получила формальной отставки, но ее положение в качестве компаньонки превратилось в пустую видимость и насмешку. Компанию ей в пустой гостиной составляла отныне жирная болонка да иной раз - в комнате экономки - недовольная Феркин.
Nor though the old lady would by no means hear of Rebecca's departure, was the latter regularly installed in office in Park Lane.	С другой стороны, хотя старая леди и слышать не хотела об отъезде Ребекки, однако та не занимала никакой определенной должности на Парк-лейн.
Like many wealthy people, it was Miss Crawley's habit to accept as much service as she could get from her inferiors; and good-naturedly to take leave of them when she no longer found them useful.	Подобно многим состоятельным людям, мисс Кроули привыкла пользоваться услугами низших до тех пор, пока это было ей нужно, и, нимало не задумываясь, отпускала их от себя, едва эта надобность проходила.
Gratitude among certain rich folks is scarcely natural or to be thought of.	Некоторым богатым людям органически несвойственна благодарность, да и трудно ждать ее от них.
They take needy people's services as their due.	Они принимают услуги людей неимущих как нечто должное.
Nor have you, O poor parasite and humble hanger-on, much reason to complain!	Но и у вас, бедные паразиты и смиренные блюдолизы, мало оснований жаловаться.
Your friendship for Dives is about as sincere as the return which it usually gets.	В ваших дружеских чувствах к богачу столько же искренности, как и в его ответном к вам расположении.
It is money you love, and not the man; and were Croesus and his footman to change places you know, you poor rogue, who would have the benefit of your allegiance.	Вы любите деньги, а не самого человека! И если бы Крез и его слуга поменялись ролями, то ты отлично знаешь, о несчастный плут, в чью пользу расположило бы тебя твое подобострастие!
And I am not sure that, in spite of Rebecca's simplicity and activity, and gentleness and untiring good humour, the shrewd old London lady, upon whom these treasures of friendship were lavished, had not a lurking suspicion all the while of her affectionate nurse and friend.	И я не уверен, что, несмотря на всю простоту, живость, кротость и неутомимую веселость Ребекки, хитрая лондонская старуха, на которую расточались все эти сокровища дружбы, не относилась с первых же дней с затаенной подозрительностью к своей нежной сиделке и приятельнице.
It must have often crossed Miss Crawley's mind that nobody does anything for nothing.	Должно быть, в голове у мисс Кроули не раз мелькала мысль, что никто ничего не делает даром.
If she measured her own feeling towards the world, she must have been pretty well able to gauge those of the world towards herself; and perhaps she reflected that it is the ordinary lot of people to have no friends if they themselves care for nobody.	Если она отдавала себе отчет в своих собственных чувствах по отношению к миру, то должна была знать цену чувствам этого мира по отношению к себе. Быть может, задумывалась она и над тем, что таков обычный удел людей - не иметь ни одного истинного друга, если сам никого не любишь.

Well, meanwhile Becky was the greatest comfort and convenience to her, and she gave her a couple of new gowns, and an old necklace and shawl, and showed her friendship by abusing all her intimate acquaintances to her new confidante (than which there can't be a more touching proof of regard), and meditated vaguely some great future benefit--to marry her perhaps to Clump, the apothecary, or to settle her in some advantageous way of life; or at any rate, to send her back to Queen's Crawley when she had done with her, and the full London season had begun.	Но пока Бекки была для нее очень нужна и полезна; поэтому она подарила ей два-три новых платья, старое ожерелье и шаль и выказывала свою дружбу тем, что перемывала с новой фавориткой косточки всем близким знакомым (можно ли найти более трогательное доказательство расположения?) и довольно неопределенно подумывала о каком-то великом благодеянии для Ребекки в будущем - не выдать ли ее замуж за аптекаря Клампа, или не устроить ли ее счастье каким-нибудь еще образом? В крайнем случае, когда Ребекка ей прискучит и начнется разгар лондонского сезона, ее можно будет отослать обратно в Королевское Кроули.
When Miss Crawley was convalescent and descended to the drawing-room, Becky sang to her, and otherwise amused her; when she was well enough to drive out, Becky accompanied her.	Когда мисс Кроули перешла на положение выздоравливающей и начала спускаться в гостиную, Бекки пела ей и всячески ее развлекала; когда же она настолько оправилась, что могла выезжать, Бекки сопровождала ее.
And amongst the drives which they took, whither, of all places in the world, did Miss Crawley's admirable good-nature and friendship actually induce her to penetrate, but to Russell Square, Bloomsbury, and the house of John Sedley, Esquire.	И во время этих выездов какое из всех мест на свете могло привлечь мисс Кроули, преисполненную благодушия и чувства дружбы, как не дом Джона Седли, эсквайра, на Рассел-сквер в Блумсбери.
Ere that event, many notes had passed, as may be imagined, between the two dear friends.	Мы знаем, что еще до этого события между обеими любящими подругами шла горячая переписка.
During the months of Rebecca's stay in Hampshire, the eternal friendship had (must it be owned?) suffered considerable diminution, and grown so decrepit and feeble with old age as to threaten demise altogether.	Однако за короткий срок пребывания Ребекки в Хэмпшире вечная дружба молодых девиц (следует ли в том признаться?) значительно ослабела и так износилась и выдохлась с возрастом, что грозила окончательно захиреть.
The fact is, both girls had their own real affairs to think of: Rebecca her advance with her employers--Amelia her own absorbing topic.	Да и не мудрено. Ведь каждая из них была занята собственными важными делами: Ребекке надо было думать о своем преуспеянии у нанимателей, а у Эмилии была своя всепоглощающая тема.
When the two girls met, and flew into each other's arms with that impetuosity which distinguishes the behaviour of young ladies towards each other, Rebecca performed her part of the embrace with the most perfect briskness and energy.	Когда обе приятельницы встретились и бросились друг другу в объятия с пылкостью, отличающей молодых девиц при свидании, Ребекка разыграла свою роль с отменной стремительностью и энергией.
Poor little Amelia blushed as she kissed her friend, and thought she had been guilty of something very like coldness towards her.	Бедная же маленькая Эмми густо покраснела, целуя подругу, ибо ее мучило чувство, что она виновата перед нею в чем-то очень похожем на холодность.
Their first interview was but a very short one.	Первая их встреча была весьма краткой.
Amelia was just ready to go out for a walk.	Эмилия как раз собиралась идти гулять.