Дом восходящего солнца

Владлен Александрович раздраженно погремел кастрюлями, нашел одну с борщом и накрыл ею пылающую конфорку. Сам же сел за стол, откуда просматривался весь коридор и, в частности, дверь комнаты дочери.

— Это Муррей Хэд, — внимая вокальным излияниям Иуды Искариота, доносящимся из под иглы проигрывателя, поделился молодой человек: — Интересный человек.

— Откуда ты знаешь? — саркастично поинтересовалась у него девушка.

— А ты не слышишь? — нарочито наивно ответил тот.

— Слышу, — согласилась девушка и шепнула: — Знаешь, чем это все закончится?

— Предательством, — после недолгой паузы, отозвался Солнце.

— Нет! Я о нас, — уточнила Саша.

— А! — улыбнулся молодой человек: — Ничем. Это вообще не может закончиться.

— Жалеешь?

— Нет. Хочу умыться. Можно?

— Конечно.

Солнце поднялся на ноги и скинул с себя рубашку.

— Откуда у тебя этот шрам? — спросила она и коснулась пальцем шрама у него на животе.

— Меня хотели зарезать.

— За что?

— Я сказал правду.

— Кто?

— Друзья.

— Можно я поцелую? — попросила Саша и, не дожидаясь согласия, прикоснулась губами к животу молодого человека. Солнце погладил ее ладонью по голове и вышел из комнаты.

Употребляющий наваристый борщ Владлен Александрович был, застигнут видом полуобнаженной фигуры молодого человека врасплох. Капустный лист, любовно поглощаемый им в тот момент, безвольно провис и прилип к подбородку, брови взметнулись и закостенели, глаза обрели цвет спелого мандарина. Впрочем, фигура мелькнула лишь на мгновенье и тут же скрылась в ванной, откуда вскоре до слуха Владлена Александровича донесся шум воды. Вторичное появление молодого человека в коридоре, но на этот раз в бирюзовом банном халате, вывело хозяина дома из оцепенения. В один вздох, подтянув капустный лист и жеванув скулой, он поднялся из-за стола и подозвал нахального гостя к себе коротким движением руки. Солнце светло улыбнулся и подошел к нему.

— Скажешь — Это на всю жизнь? — мрачно полюбопытствовал взбешенный отец, приглядывая заодно место на теле собеседника, наиболее пригодное для нанесения травмы средней тяжести.

— Не скажу, — честно признался молодой человек, чем поставил Владлена Александровича в двусмысленное положение.

Саша, поджав под себя колени, сидела в изголовье кровати, испуганно прислушиваясь к звукам, доносящимся с кухни. По истечению десяти минут дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился спокойный Солнце.

— Что случилось? — спросила она, заглядывая ему в глаза. — Смекалистый у тебя фазер, вот шузы мне подарил, — показал ей ботинки он и предложил: — Проводи меня.

— Уже? — расстроилась девушка.

— Пора, — развел руками он.

— Дай мне кличку. Я тоже хочу быть хиппи, — неожиданно попросила Саша и добавила: — Я завтра уезжаю.

— Я помню, — кивнул Солнце, накинул рубашку и пошел к двери.

Владлен Александрович вернулся в спальню, находясь в странном расположении духа. Не отреагировав должным образом на вопросительный кивок супруги, он вытащил из комода початую бутылку армянского коньяка, глотнул прямо из горлышка и, переведя дух, заявил изумленной Елизавете Анатольевне: — Может мне отпуск взять, а то я за этими делами и жизни не увижу.

Саша и Солнце целовались на лестничной площадке. Наконец Саша первая прервала поцелуй и попросила: — Приходи меня завтра провожать. А!? Посадка на автобус у....

— Я знаю, — прервал ее молодой человек: — У театра Сатиры, в одиннадцать.

— Откуда? — удивилась она.

— Твой отец сказал, — ответил он и зашагал вниз.

— Я буду тебя ждать! — крикнула Саша ему вслед.

— Обязательно дождись меня, — донеслось снизу.

«Солнышко мое...» — проникновенно звучал голос Визбора из динамиков радиолы, стоящей у изголовья кровати в спальне родителей. Сами родители сидели, обнявшись и разглядывая пухлый фотоальбом.

— А это мы с Родькой в первой командировке на Памире, — тыкал пальцем в очередную фотографию Владлен Александрович: — Помню - по глупости тогда приударили за проводницей, чуть шеи себе не своротили. Супруга весело пихала его локтем, не забывая отхлебывать из бутылки, и укоряла:

— Мне бы изменщик не рассказывал.

— Я тебя еще и не знал, — смущался супруг и продолжал: — Лиза! Какие там звезды! Я больше нигде таких звезд не видел. С грецкий орех! А луна! С арбуз.

Утром Сашу разбудил голос отца, доносящийся из прихожей:

— Лизок, а где мои коричневые ботинки, которые я из Чехословакии привез?

— Зачем тебе ботинки Владик? — отвечала с кухни Елизавета Анатольевна: — Не помню. Может на антресолях.

— Не может быть! — продолжал настаивать он: — Я же их вчера вазелином пропитывал.

— Отстань! — сквозь шум воды кричала супруга: — Потом найдем. Мне сейчас надо Сашеньке вещи собирать. Два часа до отъезда. Саша сладко потянулась в кровати и протянула к окну, сквозь которое в комнату проникала небесная бирюза, руки, широко растопырив пальцы, словно желая ухватить кусок небосклона.

Родители проводили ее до отцовского ЗИЛа.

— С иностранцами особо не болтай. Лучше купайся больше. А то вышлют - мама не скажешь, — предупредил отец.

— Жалко Вадима не позвали, — посетовала Елизавета Анатольевна: — Обидится он.

— Ладно! — отмахнулся Владлен Александрович: — Хрен с ним. Мешок с говном. Только задницы чужие умеет лизать. Не по товару купец.

— Влад! — усовестила его супруга: — Не в поле.

— Я вас очень люблю, — бросилась их целовать Саша.

— Ходи, ходи. Не рви сердце, — растрогался отец и приказал шоферу: — Иваныч вези ее уже. Опоздает.

Когда они добрались к театру Сатиры, автобусы уже были на месте. Николай Иванович выставил из машины Сашин чемодан, молча пожал ей на прощание руку и уехал. Девушка оглянулась по сторонам. Солнца ни где не было. Она взяла чемодан и направилась к ближайшему автобусу. У дверей автобуса ее остановила строгая женщина со списками в руках.

— В Болгарию? Фамилия? — сухо осведомилась она у Саши.

— В Болгарию. Бехтина. — ответила та.

— Есть, — вычеркнула ее фамилию из списков женщина и монотонно проинформировала: — Я ваш сопровождающий. Меня зовут Ирина Петровна Салтыкова. Паспорт и путевку отдашь мне в аэропорту. Алкогольные напитки, сигареты, ножи, в том числе перочинные и столовые, в самолет нельзя. Поедешь во втором автобусе. Поняла? Девушка покорно кивнула.

— Ты комсомолка? — напоследок уточнила Ирина Петровна и, получив утвердительный ответ, остановила идущего следом за Сашей, субтильного молодого человека: — В Болгарию? Фамилия?

Время неуклонно приближалось к одиннадцати, а Солнца все еще не было. Уже отъехал первый автобус, и последние пассажиры входили в дверь второго. Сашей охватило отчаяние. Она судорожно оглядывалась по сторонам, в надежде, что Солнце вот — вот появится. Но, увы — он так и не появился.

— Бехтина!? — окликнула ее Ирина Петровна: — Немедленно занимай свое место в автобусе. Мы уже на четыре минуты опаздываем.

Девушка уже было, собралась последовать ее приказу, но тягостный приступ тоски овладел ею. Отчего то ей вспомнился недавний сон, перед глазами явственно мелькнул пустынный берег, сидящий в закатных лучах человек и внутренний голос подсказал ей ответ: — Я не поеду Ирина Петровна. Мне не привезли путевку и паспорт.

— Плохо, — констатировала строгая женщина: — Семеро одного не ждут. На путевке указан телефон. Позвони, назови номер путевки и скажи, что от Салтыковой. Пусть тебя переоформят на послезавтра, — и добавила теплее: — Не расстраивайся. Ты же комсомолка. Еще нагуляешься.

Дверь автобуса закрылась, и он тронулся с места.

— Спасибо, — вслед автобусу шепнула Саша.

— Салтыкова — хороший человек, — раздалось у нее за спиной.

Она обернулась и увидела стоящего Солнце.

— Спасибо, что дождалась, — поблагодарил он и протянул ей розу. Девушка машинально приняла цветок и, не зная, что именно сказать, все-таки сказала: — Я в Болгарию опоздала.

— Значит, у тебя появилось одна свободная неделя, — сказал он и показал на стоящую неподалеку пожарную машину: — Я кое, что хочу тебе предложить. Как хиппи хиппи.

Саша пригляделась и обнаружила, что в машине помимо бравого водителя пожарного еще сидят Малой, Скелет, Герда и Хуан.

— Что это значит? — спросила она у молодого человека.

— Это значит, что мы едем в Калининград на неделю и зовем тебя с собой. Через неделю ты вернешься в Москву, а из нее полетишь на все оставшееся время в Болгарию. Вернешься домой со всеми. Никто ничего и не заметит. — ответил он.

— Это невозможно!— воскликнула она.

— Ты не веришь мне? — улыбнулся Солнце.

— Верю, — после недолгой паузы согласилась девушка.

— Тогда иди к машине, — подтолкнул ее к пожарной машине молодой человек.

— А ты? — испугалась Саша.

— Я приеду прямо на вокзал, — успокоил Солнце.

Пожарная машина с оглушительным ревом неслась по тихим московским улочкам, вертлявые старушки и бессмысленные голуби едва успевали уворачиваться от ее массивного рифленого рыла. В машине задумчиво, в такт, раскачивались хаейры отъезжающих на курорт друзей, и на их лицах царило осоловелое счастье, как бывает, когда могло случиться что-то страшно неприятное, а случилось приятное весьма.

— Семь, — упорствовала проводница, с тревогой разглядывая группу длинноволосых пассажиров.

— Как же семь, восемь. Две ячейки. Мать моя женщина, — возмущенно настаивал Малой и тыкал указательным пальцем в кожаную сумку проводницы.

— Ну, черт с вами, заходите, — наконец сдалась усталая женщина, и система принялась закидывать вещи в вагон.

— Торопись молодежь, ща отъезжаем, — покрикивала проводница.

— Где Солнце? — дернула за рукав Герду Саша.

— Появится, — уверенно заявила деловая девица.

— Я никуда не поеду.

— Во дура, — возмутилась Герда: — Ты что, он всегда так.

— Не поеду, — повторила девушка. Уже лязгнули колодки на колесах внизу, и поезд плавно потянулся вдоль перрона.

— Влазь, — заверещала Герда, но Саша лишь отрицательно покачала головой. Проводница, не умудренная опытом хиповских интриг, отпихнула Герду внутрь вагона и захлопнула дверь. Саша осталась одна.

— Саша!? — кто-то вполголоса позвал ее. Девушка подняла глаза и расцвела от счастья: на подножке третьего по счету вагона стоял Солнце и протягивал ей руку. Саша цепко ухватилась за нее, и молодой человек втащил ее внутрь.

— Почему ты туда не пришел? — спросила девушка у него.

— Там же плацкарт, не поцелуешься, — обычно улыбнулся он: — А тут СВ, двухместное удобство.

— Нечестно, — усовестила его девушка.

— Ченьчь, — уточнил Солнце: — Немцы едут, хотят великорусских чувств. Устали от порядка.

И он повел девушку за собой по устланному пурпурной ковровой дорожкой коридору. У дверей очередного купе он остановился и постучался. Из купе в коридор вывалились два упитанных господина в традиционных тирольских костюмах.

— Экзотик о кей, — показал им куда-то направо Солнце. Господа радостно заверещали по своему и направились в указанном направлении, волоча за собой тугие кожаные чемоданы на колесиках. Сам же молодой человек провел Сашу в уютное двухместное купе класса полу люкс.

— Классно, — оценила девушка обстановку вокруг и вдруг обеспокоилась: — А как же мой чемодан?

— Зачем? — не понял Солнце.

— Зубная щетка, пижама, — объяснила она.