Помоги проекту - поделись книгой:
Алексей молча выслушал всю историю. Задумчиво пробормотал:
– Мертвецы, мертвецы.
Затем посмотрел на Виталия:
– Вот тут ты не прав. Тут нет ни одного трупа. Ну, то есть совсем ни одного.
Виталий удивленно взглянул на лохматого «рокера»:
– Как это? Да ты же завалил, как минимум, одного.
– То-то и оно, что не завалил. Есть у меня для тебя одна интересная история.
Алексей поерзал на стуле, пытаясь найти удобную позицию и, найдя, начал:
– Наш городок в советские времена был совершенно бесперспективным. Ни тебе реки, ни железной дороги. Связь с городом одна – дорога, по которой ты приехал. Да и она, сам видел, не ремонтировалась, наверное, с Рождества Христова. Наши местные власти не могли между собой решить, кто несет ответственность за участок. В общем, жизнь у нас тут глохла. И такое безобразие продолжалось до восемьдесят седьмого года. Началась перестройка. Тут и пошел разброд в мозгах. Короче, образовалась у нас тут секта сатанистов – кошек резали, волосы жгли, мессы и все такое прочее. Народ их не любил. Основателя и главу секты зовут Антон. Он начало восьмидесятых в районной «дурке» провел, где, видимо, и осознал свое предназначение.
Летом восемьдесят седьмого сектанты поехали в соседнюю область на сатанинский сбор. Народу, говорят, набежала тьма. В результате они там что-то не поделили, и Антона пырнули в бок. Друзья его привезли в поселок. Доктор наш осмотрел Антона, все, что мог, сделал, а потом отправил его домой – помирать.
Алексей сделал паузу.
– Терять Антону было уже нечего. Он вычитал в Книге Мертвых (сатанисты ее Некрономикон называли), как стать бессмертным. Антон соорудил у себя дома место для ритуала, оформил все, как полагается. Единственным сложным моментом оказалось то, что Дьяволу необходима жертва. И не просто жертва, а священник. У нас в Добром сердце жил всего один поп, он же заправлял в нашей церквушке.
Алексей остановился, чтобы сделать глоток из своей кружки. Виталий вспомнил церковь – маленькое обшарпанное здание с окнами, забитыми досками. Она располагалась в ста метрах от остановки, на которой мужчина вышел.
– Антон пришел ночью к святому отцу в приход, стукнул обухом топора по голове и потащил бездыханное тело к себе домой. По крайней мере, так рассказывают. А это километра два, как минимум. Да еще если учесть, что сам Антон был без пяти минут мертвец, так и вообще фантастика получается. В общем, больше попа никто не видел. К слову сказать, он был четыре тысячи первый житель поселка.
Виталий слушал, раскрыв рот.
– Сделка с Дьяволом, сам понимаешь, ни к чему хорошему никогда не приводила. Но тем не менее Антон после этого встал на ноги за неделю. Бабки все удивлялись: они его уже заочно похоронили, а он все ходит и ходит.
Чуть позже начались еще большие странности. Как раз в это время помирал один мужичок. Алкоголик. Так и не помер до сих пор. Петр Ильич зовут. Он поднялся на ноги и продолжил пить. Но и это выздоровление – не самое странное. Дед начал гнить. Он пах. Смердел. В магазин, куда он ходил за водкой, его перестали пускать. На улице от него шарахались.
Через неделю после того, как дед встал на ноги, к нему приехал сын, мужик лет сорока. Все его звали Петровичем. Он ехал на похороны к отцу, а попал в еще более неприятную ситуацию. Однажды Петрович сидел на скамейке возле дома. Внутрь он идти боялся – в доме все пропахло трупным запахом его отца. Как только он увидел старого алкоголика, подошел и сказал: мол, папаша, вижу, у тебя все хорошо, значит, я поеду. А алкаш без всяких причин хлоп поллитровкой сыну по голове. Мужик упал, а старик присел и всадил «розочку» прямо в живот. Бабки, которые все это наблюдали, взвыли как сумасшедшие. А потом произошла очередная странность – дед полез целоваться. Точнее, было похоже, что он полез целоваться. Петр Ильич прикоснулся губами к губам сына и тут же рухнул как подкошенный. Минут десять ничего не происходило. Собралась вся улица, позвали местного участкового. И вот когда милиционер подошел, чтобы осмотреть тела, сынок встал. Сначала его шатало, но через полминутки он перестал мотаться. Голова была вся в крови. В животе торчало горлышко от водочной бутылки. Мужик осмотрелся по сторонам, потом заметил у себя в животе «розочку» и выдернул ее. Повернулся к бабкам: «Ну что, мол, дуры, столпились?» И пошел прочь от них.
Труп деда потом закопали. Официальная версия гласила, что Петр Ильич словил белую горячку и напал на сына, а слабое сердце не выдержало – старик и помер. Но по Доброму сердцу, естественно, шли слухи. Кроме того, сынок этот перемотал свои раны изолентой и продолжил дело усопшего папеньки – стал безбожно пить. Мало того, еще и всем сообщал, что зовут его… Петром Ильичом.
Алексей замолчал, любуясь произведенным эффектом. Виталик же сидел и пытался переварить услышанное. Что за ерунда? Дед убил сына и помер, а сын оказался живой, правда.
Виталий сделал вдох, но выдоха не последовало. Так вот почему мальчика называли Игорем Семеновичем, а мужика Танюшей!
– Этот дед переселился в тело своего сына? – предположение, высказанное вслух, показалось Виталию полнейшим бредом. – Вот почему сынок пил и называл себя именем своего отца.
– Ты быстро соображаешь, Виталик. Этот сатанист заразил бессмертием весь поселок – четыре тысячи душ. Но Лукавый не звался бы Лукавым, если делал все, как его просят. Бессмертна душа горожанина, его жизненная энергия. А вот тело, увы и ах, осталось бренным.
Виталик сглотнул ком в горле.
– Так вот почему дед гнил. Его тело.
– Его тело было мертво. За несколько минут до так называемого «выздоровления», его сердце остановилось, а мозг перестал функционировать.
– Но откуда же он знал, как перейти в тело сына?
Алексей улыбнулся:
– Господь создал человека, но не объяснял бестолковому млекопитающему, как надо размножаться или что нужно делать, когда наступает голод. Инстинкты заложены в человеке изначально. Поэтому старик даже не раздумывал, а положился на интуицию.
Еще один вопрос возник в голове Виталия:
– Но ведь кто-то же в городе должен остаться в живых? Прошло всего двадцать четыре года.
Алексей допил остатки чая и сказал:
– Естественно, есть и живые. И достаточно много. Но они все больше сидят по домам, стараются не выходить. Сидят и ждут своего часа. Они не могут покинуть город. Никто не может. Естественно, постоянно есть необходимость выезжать за пределы города. Такие люди могут перейти городскую черту, но их постоянно тянет сюда как магнитом. Никто еще не смог преодолеть эту тягу.
Остальные же упираются в невидимый купол, закрывший наш городок.
– Поначалу – продолжил Алексей, – официальных смертей было не так много, чуть больше, чем до воскрешения старика. Но потом смертность стала расти и расти достаточно сильно. Ну, представь себе, умер человек. Начал потихоньку подгнивать. Приходится искать телу замену. Когда находит, старое тело культурно хоронится, а человек носит новый паспорт и новое лицо. Но… – Алексей сделал паузу, – это тоже ненадолго, ведь новая оболочка мертва и постепенно сгнивает. То есть замена тела нужна постоянно. А теперь представь себе, что таких удальцов несколько сотен. Это конвейер.
– Боже! – по спине Виталия пробежали мурашки.
– Господь, боюсь, тут не при чем. А вот Дьявол обрек весь городок на существование в постоянном поиске нового тела. Он проклял Доброе сердце. И ты должен был стать очередным донором.
У Виталия закружилась голова. Естественно, он знал, что его не собираются угощать чаем разложившиеся трупы (нет, не трупы, они не трупы), но перспектива стать ходячей гниющей оболочкой, одеждой, пугала его гораздо больше, чем смерть.
Алексей продолжил:
– Администрация города даже начала принимать организационные меры. Ввела очередность по замене тел. Естественно, отцы городка имели преимущества – они обслуживались телами вне очереди. Ведь они же – лицо Доброго сердца. Смерти официально регистрировались в ЗАГС'е, поэтому для района и области все выглядело довольно пристойно. Не считая повышенной смертности.
Виталик вспомнил про некрологи. Ни дня без смерти. Газеты, он же прихватил газеты из библиотеки. Мужчина стал вытаскивать из-под рубашки измятые листы бумаги.
– Что это? – спросил Алексей.
– «Добрая правда». Там есть один интересный момент, о котором я забыл упомянуть.
Виталий нашел номер от четвертого июня и показал собеседнику некролог несчастного Фадеева. Алексей мельком взглянул на газету и сказал:
– Планирование в действии. Видимо, Петр Сергеевич, указанный тут, дождался своей очереди. Своего донора.
Внезапно Виталия осенило. Он вытащил самый нижний номер Доброй правды. Второе июля. Сегодняшняя газета. Перевернул. Опять некрологи, около десятка. Но Виталика интересовал только один – последний.
Виталий молча посмотрел на Алексея. Тот ответил на незаданный вопрос:
– Да, с сегодняшнего дня ты должен стать библиотекарем. Зовут ее Вера Дмитриевна Сергеева. Первый раз она умерла в девяносто седьмом году. Обычно Вера Дмитриевна подбирает себе доноров, внешне соответствующих должности библиотекаря, но сейчас все сложнее и сложнее найти жертв – немногие посещают наш городок. Поначалу каждый приглашал своих родственников, но этот источник через некоторое время иссяк. Теперь горожане стараются всеми правдами и неправдами заманить сюда людей. Например, через главного редактора какой-нибудь желтой газеты. Очень помогает то, что некоторое время приезжий все видит, скажем так, в розовых очках. Городок как городок, жители как жители. Очередной пунктик договора от Лукавого.
Виталию внезапно стало нечем дышать.
– Леша, открой, пожалуйста, окно, очень душно.
– Конечно, секунду. – Алексей подошел к старому рассохшемуся окну и открыл створку. Свежий воздух, пахнущий дождем, ворвался в тесную сторожку.
Осталось выяснить только одно:
– Слушай, Леш, мне теперь как-то надо выбраться из этой клоаки.
Алексей подошел к стоящему в углу столу и включил электрическую плитку, на которой стоял грязный чайник.
Дождь почти закончился и капал редко-редко.
– Поможешь, Леш?
– Зови меня Антон. Это имя мне нравится больше.
Виталий встал, оперевшись на палку, и выглянул в окно. Он понял, что сказал его собеседник, и увидел жителей одновременно. Горожане медленно шли вдалеке. Мужчина оглянулся. Антон стоял, на лице играла легкая улыбка. В руках он держал шприц.
– Наверное, мы с тобой уже все обсудили. Пора и честь знать.
Виталий судорожно пытался что-то придумать.
– Сколько тел поменял лично ты? – единственное, что придумал сказать.
– Пытаешься тянуть время? Глупо. Но, пожалуй, я сделаю исключение. Это мое тело.
Виталий посмотрел на стол. Топор лежал рядом с плиткой. Два метра. Далеко, особенно с больной ногой. Антон стоял, оперевшись на стол, и глядел на мужчину. На донора.
Виталий спросил:
– Но ведь тебе всего… Сколько? Тридцать пять? Сорок?
– Угадал с первого раза. Тридцать пять.
Виталий напрягся. У него будет только одна возможность. Всего одна.
– Но ведь получается, что в восемьдесят седьмом.
– Мне было одиннадцать. А с шести лет я сидел в психушке за убийство своего отчима. Эта пьяная сволочь даже не проснулась. А жаль! Я хотел, чтобы он все понял!
Антон распалялся все больше:
– Этот гад меня никогда не держал за человека. Я бы ему сказал: «Ну что, папа, как теперь ты меня накажешь?»
Виталий чуть согнул колени, уперев руки в подоконник.
– А он сдох, говнюк, так ничего и не поняв. А вот я подыхать не собираюсь! Я буду всегда!
Виталий рванул вперед. Он намеревался сбить Антона с ног, но тот оказался достаточно проворным: чуть сместился вправо и схватил мужчину за шиворот. Виталий бедром врезался в крышку стола. Наступил на больную ногу, но боли не почувствовал. Антон из-за спины произнес:
– Не порти нам статистику, Виталик.
Шею что-то кольнуло. Виталик, не раздумывая, схватил первое, что оказалось под рукой, и, развернувшись, с размаху ударил в лицо Антона. Раздался визг, и тут же запахло паленым. Сатанист упал на пол, закрывая окровавленное лицо ладонями. Он свернулся в позу эмбриона и приглушенно скулил. Виталий посмотрел вниз: возле стола лежала покореженная электроплитка. Нагревательный элемент валялся рядом.
Виталий схватил топор со стола и ударил. Железо вошло в череп, мгновенно прервав стоны Антона. Виталик потерял равновесие и рухнул рядом с трупом. Больше всего на свете ему сейчас хотелось лежать и не вставать. Расслабиться. И очень сильно хотелось плакать.
В голове мелькнул образ: горожане, подходящие к сторожке. Надо было бежать. Виталий нашарил на полу ветку, оперся на нее и со стоном встал. Выглянул в окно: толпа находилась метрах в пятидесяти от домика и приближалась.
Мужчина обернулся, и тут шею пронзила острая боль. Он пошарил сзади рукой. В ладони оказался шприц.
«Вроде бы полный, – решил Виталий. – Дай Бог, чтобы полный».
Напротив окна мужчина увидел второй выход. Он засунул топор под ремень джинсов и прохромал до двери. Открыв ее, он увидел маленькие сени, набитые разным хламом. В другом конце маленького помещения располагалась вторая дверь.
Внутри стоял сильный запах. Виталий принюхался. «Аромат» однозначно указывал на то, что рядом находилась…
– Соляра! – Виталий не верил своему счастью, – Черт, это же соляра!
Он чуть не подпрыгнул от радости. Пошарив в полутемном помещении, мужчина нащупал железную канистру, потом вторую.
– Ох ребята, будет жарко.
Разливать из канистры солярку с больной ногой оказалось делом малоприятным, но адреналин позволил не обращать внимание на боль. Виталий даже умудрился задвинуть засов. И вовремя, потому что через секунду в дверь десятком молотов начали стучать многочисленные руки. Женский голос произнес:
– Антон Романович, откройте!
Виталий осмотрел стол в поисках спичек. Ага, вот и они. Мужчина дохромал до выхода в сени и зажег спичку. Результат его не порадовал – топливо гореть не желало. Стук снаружи прекратился, и тот же голос произнес:
– Ломайте.
Виталий вернулся к столу и схватил газеты.
Дверь начала ходить ходуном. Бумага некоторое время горела на полу.
Виталий уже решил, что ничего не произойдет, когда сине-зеленое озеро огня появилось посередине комнаты и стало шириться по всем направлениям.
Мужчина поскакал через сени к выходу. В голове мелькнула запоздалая мысль: он же не проверил, открыта ли дверь. Но тут Виталию повезло. Он выскочил из домика, чуть не поскользнувшись на еще влажной траве, и остановился. Виталий понимал, что нужно уходить отсюда как можно быстрее, но поделать с собой ничего не смог – оглянулся.
Через распахнутые двери виднелось адское пекло: комната полыхала, посередине двигалось несколько свечек – жители, которые первыми забежали внутрь.
Виталий развернулся и начал рывками двигаться в глубь парка, туда, где растительность погуще. Пять метров. Десять метров. Двадцать метров. Внезапно раздался глухой хлопок, и секунду спустя Виталия сбила с ног обжигающая взрывная волна. Он пополз – остервенело, бездумно. Все, что он знал, – это то, что надо ползти. Виталий потерял счет времени.
Когда его рука ударилась обо что-то твердое, он остановился. Над ним возвышалась железная ограда. В этот момент он услышал звук проезжающего автомобиля. Рокот двигателя доносился откуда-то спереди – по ту сторону забора. Последним усилием мужчина взобрался на ограду, аккуратно слез, стараясь не задеть больную ногу, и сел на траву лицом в парку. В глубине виднелось зарево пожара. Огонь расходился, начиная облизывать пламенем близлежащие деревья.
– Чтоб вы все сгорели, ублюдки бессмертные.
Поделиться книгой: