Профессор: Не надо! Я всю правду… я тут ни при чем! Я все сказал! Это там, за верстаком, в чемоданчике таком… сереньком…
1–ый Амбал: Кончай, Саня. Ты что, не видишь: фраер он конченый. Все, что знал, давно уже вывалил. Тут шкура мазу качает. Она и бабки перепрятала, к гадалке не ходи. Вот только времени у нас нету ее здесь колоть. Придется с собой забирать. Неси баян из тачки, вколем ей вкусненького, чтоб не шумела.
2–ой Амбал: Времени нету? А чего так? Тут вроде как тихо…
1–ый Амбал: Ты засек, как халдей на нас смотрел? В баре? Неровен час, легавых вызвал. Они ведь тут все друг другу кенты, в дыре этой. Нет, надо уходить. Неси баян…
Профессор (обеспокоенно): Леночка, что такое баян?
Леночка: Шприц. Порадуют напоследок.
Профессор: Молодой человек, мне ничего такого нельзя. У меня сердце слабое…
1–ый Амбал: А тебе и не предлагают…
2–ой Амбал выходит, 1–ый достает из кармана пистолет и принимается накручивать глушитель. Из‑за кулис появляется Человек-с-лопатой.
Человек-с-лопатой: Ну нет! Опять! И, главное, в том же месте! (1–ому Амбалу) Опусти пистолет! Опусти волыну, тебе говорят!
Амбал в недоумении оглядывается вокруг, пожимает плечами, опускает пистолет.
Человек-с-лопатой: Второе действие едва началось, и уже два трупа? А кто‑нибудь спросил меня? Меня кто‑нибудь спросил? (Леночка, профессор и амбал отрицательно мотают головами) Вот что! Давайте‑ка отматывайте назад! Назад, я сказал! Ну?!
Звучит сирена. На сцену, едва не сбивая Человека-с-лопатой, врываются «инопланетяне», бегут из одной кулисы в другую. Затемнение.
Картина 12–я. Бар «Как в Гоа»
Ами, Карподкин, Лео, Давид, два амбала.
Действие возвращается в конец 11–ой картины. Давид и 1–ый Амбал у стойки, Ами и анархисты за столиком, 2–ой Амбал застыл у входа.
Давид: Альександер? Конечно, знаю. Хороший мужик. Повезло тебе с другом.
1–ый Амбал: Ну и чудо — вещь. Объясни, как доехать.
Давид: Как доехать?..
Пауза.
1–ый Амбал: Что‑то ты долго думаешь… Неужели так далеко? (кладет на стойку еще одну банкноту) Вот, чтобы легче думалось.
Давид: Вообще‑то, недалеко… Как выйдешь из бара, так сразу налево, до конца улицы. Последний дом у угла.
Амбал залпом допивает виски и выходит, не прощаясь. Слышен шум отъехавшей машины. Карподкин разражается восторженными аплодисментами, Лео хихикает.
Ами: Ты ж его в другую сторону послал! Надеюсь, у тебя будет подходящее объяснение, когда они вернутся.
Давид: А чего там объяснять… (достает из‑под стойки блокнот, начинает листать) Скажу, что они не так поняли, а вы подтвердите. Черт, да где же он? Ты на память профессорский телефон помнишь?
Ами: Нет, не помню. Так зачем ты их обманул?
Давид: Наивный ты человек, Ами. По — твоему, эти гориллы похожи на профессорских друзей? И если они такие друзья, то почему узнают дорогу в баре, а не звонят своему другу домой?
Ами (удивленно): Да… в самом деле…
Карподкин: Русские… их всегда хрен поймешь.
Давид: А! Вот он! (набирает номер) Алло! Госпожа Элена? Хотел вас предупредить: тут какие‑то громилы дорогу к вам спрашивали. Так что, ждите гостей… Госпожа Элена?.. Алло! (озадаченно смотрит на трубку)
Ами: Что?
Давид: Бросила трубку…
Включается сирена. Все вслушиваются в воющий звук.
Давид: На пол, ребята! Это мины! Сюда!
Давид и анархисты бросаются на пол, Ами остается сидеть. Слышен звук близкого взрыва.
Ами: Сюда, но не совсем. Это на том конце улицы… как раз там, куда ты этих послал… Надо бы посмотреть.
Давид: Ложись! Летит!
Воющий звук минометного обстрела. Гаснет свет. Слышны звуки взрывов. По авансцене пробегают «инопланетяне» в противогазах и фосфоресцирующих комбинезонах.
Картина 13–я. Улица Матарота
Ами, Сироткин.
«Инопланетяне» в разгаре рабочей суеты на месте взрыва. Мина угодила точнехонько в машину амбалов. Повсюду мигают огни спецмашин, суетятся люди в комбинезонах и противогазах. За этим наблюдает Боаз Сироткин. К нему подъезжает Ами на своем инвалидном кресле.
Ами: Что случилось, Боаз?
Сироткин: Прямое попадание. Чей‑то «БМВ — шник», не наш.
Ами: А где пассажиры?
Сироткин: Да вон, уже обуглились, все трое. Это ж не джип бронированный. Мина через крышу вошла, взорвалась внутри. Не повезло ребятам…
Ами: Жуть.
Сироткин: Ага. Пошли отсюда. А то начнут опрашивать: кто да что, до утра промурыжат. А чего нас мурыжить? В Матароте «БМВ — шников» не бывает. «Субары» были, а «БМВ — шников» не припомню. Пойдем лучше, я тебе оранжерею покажу. Ты как‑то просил, помнишь?
Ами (удивленно): Просил?
Сироткин: Пошли, пошли, разговор есть…
Медленно движутся вдоль сцены, оставляя позади суету спецов и мелькание мигалок.
Ами: Боаз, ну говори уже. Или так и будем молчать, пока до города не дойдем?
Сироткин (неловко): Ты ведь в саперах служил, правда?
Ами: Правда.
Пауза. Видно, что Сироткин собирается с духом.
Ами: Тебе помощь нужна? Так скажи какая. Письмо по — английски написать? Поговорить с кем‑то?.. Да не молчи ты, чудак — человек…
Сироткин: А в Полосе… в Полосе тоже бывать приходилось?
Ами: Приходилось. Но только до депортации анклава. (сделав особый упор на предлог) До.
Сироткин: До. Значит, во время депортации тебя там не было. Точно?
Ами (потеряв терпение): Слушай, отстань ты с этими своими «точно»! Следователь нашелся! Либо говори, чего тебе надо, либо я поехал домой. Ну?!
Сироткин: Просто многие тогда были внутри…
Ами: Многие были, а нас на север отправили, на плато.
Сироткин: Марва хорошая в этом году… мягкая… (приседает на корточки, разглядывает траву)
Ами: Ладно, я пошел…
Сироткин: Погоди. А это… ну… с туннелями ты тоже дело имел? Когда в Полосе воевал…
Ами: А как же. Это, считай, наша специализация была. Полосята копали, мы взрывали. Видел бы ты, сколько нор они там нарыли. Как крысы, честное слово…
Включается сирена. Нарастающий звук летящей ракеты.
Сироткин (прислушавшись): Это сюда! Ложись! Ами, в кювет, в кювет! (бросается к Ами, хватается за рукоятки кресла)
Ами: Я сам! Сам! Отстань!
Оставив Ами, Боаз бросается на землю и закрывает голову руками. Ами, секунду постояв, заваливается набок вместе с креслом. Взрыв в нескольких метрах от него. Когда пыль рассеивается, оба некоторое время лежат без движения. Ами, придя в сознание первым, поднимается на ноги. Он в сомнамбулическом состоянии.
Ами: Где это мы? Погоди… патруль… джип… Где джип? Где пацаны? (подходит к лежащему Боазу, склоняется над ним). Нево, вставай, братан! Слышь, Нево…
Сироткин: Какой Нево… ты что… Ами! Ты стоишь?!
Ами: Это не Нево… Ты кто, дед?
Сироткин: Сироткин. Боаз Сироткин. Тебе что, заместо ног мозги отшибло?
Ами: Ах да… Боаз… Привет, Боаз. Где это мы? Давай, вставай, чего разлегся. Ну что ты на меня смотришь, как на привидение?
Сироткин (садясь): Ами, ты не бойся, я никому не расскажу. Честное слово.
Ами: О чем не расскажешь?
Сироткин: О ногах… Ну симулируешь — а кто из нас не симулировал? Я понимаю, так тебе удобнее: инвалидность, пенсия и все такое. Машина без налогов. Скидки всякие…
Ами: Какая инвалидность, ты что, сбрендил? Какие ноги… (вдруг, осекшись, осознает произошедшее изменение) ноги… Ноги! (ощупывает внезапно включившиеся в работу ноги, делает несколько пробных шагов)
Сироткин: Ами…
Ами пробует ноги и так, и эдак. Подходит к креслу, садится в него, ощупывает подлокотники и снова принимается сгибать и разгибать ноги.
Ами (удивленно): Работает… Это работает…
Сироткин (торопливо): Ами, сейчас спецы подъедут. Времени не так много. Давай договоримся, ладно? Я тебя ни за что не выдам, в любом случае. Просто раньше я тебе не мог доверять, а сейчас могу, из‑за секрета. Ну, так получилось, сам понимаешь. Разве я за тобой следил? Нет ведь. Если бы не ракета, я бы и не узнал никогда, что ты на самом деле ходишь как все.
Ами (смакуя каждое слово): Я хожу. Я хожу как все.
Сироткин (горячечно): Ну вот. Это твой секрет, и я теперь его знаю, и обязуюсь… в общем, буду… ну, сам понимаешь. А ты тогда — так же и к моему секрету, ладно? Потому что у меня тоже кое‑что есть, свой секрет то есть, понимаешь? И мне одному уже трудно, раньше еще кое‑как справлялся, а теперь уже совсем никак, хоть ты тресни. А Далия — ну какой из Далии помощник? Нет, ты не подумай, она старается, очень старается. Но ведь женщина, да и годы уже, и радикулит тоже не помогает, позавчера ее так прихватило, встать не может, только на уколах и держу… понимаешь?
Ами (обратив наконец внимание на собеседника): Да погоди ты, Боаз. Я пока ни слова не понимаю. О чем это все? Что ты несешь? Какие секреты?
В глубине сцены слышатся сирены машин, видны мигалки спецов.
Сироткин (шепотом): Собака… Там у меня собака, Ами. Моя собака. У меня. Там. Понимаешь?
Ами (тоже шепотом): Где «там»?
Сироткин: Там, на Полосе. Ты не думай, я бы ее ни в жисть не оставил. Но это получилось как‑то само… (садится на землю и недоверчиво рассматривает свои руки). Они же хватали нас прямо из домов. И заталкивали. Хватали и заталкивали, по нескольку жлобов на человека. Тут за детьми‑то не уследишь, понимаешь? Я и внуков‑то не считал — все ли. А уж собаку и подавно… (всхлипывает) и пода — а-авно…
Ами (мягко, как умалишенному): Боаз, дорогой. Я, конечно, тебе помогу. Во всем, что потребуется. Я вот только не понимаю — в чем? Ты не мог бы объяснить мне еще раз? Только не торопись: времени у нас хватит. Никакие спецы не помешают, не волнуйся. Ну, давай, все по порядку…
Сироткин (выталкивая слова в перерывах между мучительными всхлипами): Я… я, наверное, сам виноват. То есть, не наверное, не наверное, а точно… Я должен был подумать о ней. А я не подумал. Они заперли ее в комнате, оставили там. Понимаешь?
Ами: Кого? Оставили кого?
Сироткин: Собаку. Мою собаку…Тебе это, может, смешно, да? В конце концов, это всего лишь собака, тьфу… они мне так и сказали, когда я пришел просить: это всего лишь собака, тьфу, мы не пойдем в Полосу из‑за твоей собаки. А я сказал: ладно, я и не хочу, чтобы вы шли, пустите меня одного, я схожу за ней сам, вы ведь заперли ее в комнате, вы ведь… а они…
Утыкается лбом в колени Ами Бергера, бормочет что‑то вовсе неразборчивое. Появляются спецы — «инопланетяне», неразличимые в своих комбинезонах и противогазах. Один из них встряхивает за плечо сидящего в инвалидном кресле Ами Бергера. Двое других отрывают Сироткина от Ами, начинают укладывать его на носилки. Сироткин вяло сопротивляется.
Спец: Эй, солдат, ты в порядке?
Ами (задумчиво): Хватали и заталкивали…
Спец: Что?
Ами: Хватали и заталкивали… (вдруг кричит) Оставьте его! Оставьте его в покое! Сейчас же! (крутанув колеса кресла, преграждает дорогу спецам) Я в порядке. И он тоже! Вам что, сто раз повторять надо? Он тоже в порядке. Отпустите его. Ну! Руки прочь, говорю, падлы!
Спецы ставят носилки с Сироткиным на землю, и тот, скуля, начинает выбираться из них, вставать на ноги.
Спец: Ты что, парень? Мы ж как лучше хотим. У него ведь шок явный, ты глянь только, сам убедишься: вон, вся будка в слезах…
Ами: В башке у тебя шок! Пойдем, Боаз, пойдем. Я тебе провожу. Вот так… вот так…
Ами и Сироткин покидают сцену. Затемнение.
