Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника

Православные монастыри внутри Святого Града

Мужские: Патриарший. – Авраамиев. – Гефсиманское подворье. – Архангельский. – Георгиевский. – Никольский. – Дмитриевский. – Предтеченский. – Харлампиев. – Еще Георгиевский

Женские: Феодоровский. – Васильевский. – Екатерининский. – Евфимиевский. – Малой Панагии. – Большой Панагии.

Для читателей (не бывавших в Святом Граде) прежде всего надобно заметить, чтобы, услышавши слово: монастырь, они не составляли себе понятия о монастырях палестинских по тому, что видят на своей родине.

В Иерусалиме монастырями называются дома, по внешнему виду ничем не отличающиеся от прочих городских зданий, а некоторые и даже большую часть по самому назначению своему следовало бы называть не монастырями, а странноприимницами, ибо они исключительно служат для помещения богомольцев. Начальники таких странноприимных домов, из иноков Патриархии, именуются игуменами, имея в помощь себе одного или двух послушников и служителей из наемных арабов. Странноприимницы эти отдаются в полное распоряжение своих начальников, с уплатою в Патриаршую казну положенной с каждого такого странноприимного дома суммы, смотря по тому, сколько каждый может вместить в себе богомольцев; плата же за помещение во всех странноприимных монастырях одинаковая: с каждого лица по 60 левов (3 руб. серебром) за весь поклоннический период. Сверх того каждый вносит единовременно, вступая в странноприимный монастырь, 20 левов в пользу начальника оной; сумма, составляемая из сих взносов, остается в непосредственном распоряжении игумена, для ремонта зданий и вещей, как-то: мебели, матов, посуды, содержания привратников, очистки нечистот и т. п.

Нельзя не заметить, что смешение названий странноприимницы и монастыря служит нередко, в глазах наших богомольцев и туристов, поводом к нареканиям, которые сами собою устраняются при названии предмета свойственным ему именем.

а) Мужских монастырей в Иерусалиме девять и одно подворье: 1) патриарший Свв. Константина и Елены, 2) Авраамиев, 3) Гефсиманское подворье, 4) Михаила Архангела, 5) Георгиевский монастырь, 6) Николаевский, 7) Дмитриевский, 8) Св. Иоанна Предтечи, 9) Харлампиев, 10) еще Георгиевский монастырь.

1) Патриарший монастырь свв. Константина и Елены уже описан нами выше.

2) Авраамиев, или жертвы Авраама, примыкает своим боковым фасадом к южной стене храма Воскресения, а именно к Голгофе. Главная церковь сего монастыря, находящаяся в верхнем этаже, по преданию, построена на том месте, где отец верующих Авраам намеревался, в знак своей покорности Богу, принести в жертву своего сына Исаака и вместо него принес овна (Быт 22, 7, 8, 13). Место этого прообразовательного жертвоприношения означено посреди церкви мраморным кругом. Близость этой церкви к Голгофе (от которой она отделяется лишь стеною и построена на окраине Голгофской скалы) и, таким образом, соединение в одном месте прообраза ветхозаветного с событием, совершившимся в Новом Завете, места жертвоприношения Агнца бессловесного взамен Исаака с местом, на котором пожерт был Агнец Божий за грехи всего мира, – умилительно действует на чувства благоговейного поклонника святыни. В память того сада «Савек», в котором Авраам узрел овна для всесожжения, на верхней монастырской террасе посажен развесистый куст. Другая монастырская церковь, во имя «Дванадесяти апостолов», сохраняет память о монастыре сего имени, развалины коего находятся позади Авраамиева монастыря. Строение монастыря сего связано тесно, кельи и службы расположены в три этажа, не по порядку. Звание игумена Авраамиева монастыря, как ближайшего к храму, обыкновенно принадлежит иеромонаху, управляющему братией Святого Гроба, а потому в нем находится келья его и святогробского письмоводителя.

Во время Великого поста здесь, так же как и в прочих монастырях, помещаются богомольцы. Нижний этаж не весь принадлежит грекам. К северу от монастырских (входных) дверей в стене находится церковь Св. Иоанна Богослова, коею владеют армяне. Они завладели этим местом, испросив позволение у одного из авраамиевских игуменов поставить в бывшей здесь кладовой свои запасы. Далее в углу через дверцы между стеною Великой церкви и двумя молитвенницами, коптской и абиссинской, – проход на подворье абиссинское, которое помещается в развалинах бывшего монастыря Свв. Апостолов, имея здесь несколько келий или, лучше сказать, темных и сырых чуланов.

Монастырь Авраамиев отделяется узким проходным переулком от Гефсиманского подворья, занимающего большую половину южной стороны той площади, которая находится перед храмом Святого Гроба. Ключ от калитки, ведущей из этого переулка на площадь, находящуюся пред храмом Святого Гроба, – находится в ведении гефсиманского игумена. В этом переулке находятся с одной стороны (южной) развалины готического здания, принадлежавшего во время крестоносцев рыцарям святого Иоанна Иерусалимского, главный вход коего заложен камнями (мы опишем эти развалины в своем месте), а левая сторона переулка до 1858 года была занята кожевенными заводами (Табахана), зловоние которых в течение долгого времени оскорбляло физические и еще более моральные чувства христиан, и больших трудов и хлопот стоило Иерусалимской Патриархии приобрести это место в собственность Патриархии; мы были свидетелями той шумной радости, с которою православные иерусалимские христиане весною 1858 года приняли полученное из Константинополя известие, что место это сделалось собственностью Греческой Патриархии и иерусалимский паша получил приказание, дозволявшее грекам снести находившиеся здесь кожевенные заводы, заражавшие нестерпимым зловонием воздух окрестных святых мест. Сотни православных арабов, вооруженных лопатами и ломами немедленно явились по зову Патриарха и под наблюдением каваса паши и солдат, охранявших их безопасность от мусульманского фанатизма, с радостными восклицаниями и песнями в несколько часов срыли издавна ненавистные им лавки мусульманских кожемятников… А как событие это случайно совпадало с прибытием в Иерусалим Русской Духовной Миссии, то многие из православных жителей, привыкшие искони возлагать большие надежды на покровительство единоверной России, – видели в этом деле первое оправдание своих пылких надежд, рассказывая, что все это выхлопотал русский мутран (архиерей), который может сделать все, чего только ни пожелает душа его. Теперь здесь помещаются лавки, сдаваемые греками своим соплеменникам; позади их «русское городское место», имеющее выход в этот переулок через одну из угловых лавок. Оно на запад граничит с Авраамиевым и абиссинским монастырями; с востока заграждено турецкими лавками, выходящими на улицу Колонн; на север граничит с мыльным заводом Башкатиба и в углу имеет выход на улицу Колонн; на юг с греческими лавками и имеет выход через угловую лавку в улицу Паломников. Внутри видны следы развалин, принадлежащих к портикам древнего храма Воскресения; заметны остатки колонны с капителями; на одной высечен четырехсторонний крест.

3) Гефсиманское подворье – как выше упомянуто – занимает южную сторону площади, бывшей некогда под портиками храма Святого Гроба. Здесь живет игумен гефсиманского подземного храма и несколько его помощников из послушников. На открытой террасе второго яруса разведен небольшой цветник; рядом с игуменской кельей небольшой параклис (церквица), в коем имеет постоянное помещение икона Успения Божией Матери, ежегодно с торжественностью переносимая отсюда накануне праздника Успения Богоматери в Гефсиманию в честь сего великого праздника. Икона эта представляет вырезанную по контуру фигуру Божией Матери, возлежащей во гробе, и с обеих сторон обложена сребро-позлащенным окладом; венец украшен драгоценными камнями; есть довольно привесок. Риза на ней – дар русской Мелании, графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской. В этом параклисе служащие в Гефсимании вычитывают вечерню и утреню, отправляясь после сего прямо в Гефсиманию для служения Литургии. Хорошую копию с упомянутой иконы желающие могут видеть в девичьем Аносином монастыре, находящемся в Звенигородском уезде; она принесена в дар этой обители одною из русских паломниц, принята с верою и благоговейно чествуется обителью и ее посетителями; икона сия богато украшена усердием одного из благотворителей обители. С запада к этому подворью примыкает древняя мусульманская мечеть, обновленная в 1858 и 1859 годах; она построена на том месте, где первый мусульманский завоеватель калиф Омар на разостланном ковре совершил свое моление (намаз), объяснив Патриарху, что он совершил свою молитву вне храма для того, чтобы преемники его не отняли оный у христиан. Ибо мусульмане присваивают себе право обращать в мечети все те места, где молились их калифы.

4) Архангельский или Св. Архангела Михаила находится по соседству с латинским монастырем против дома, занимаемого Русскою Духовною Миссиею (до 1864 года), в улице, ведущей к Судным вратам и к храму Гроба Господня. Монастырь этот основан сербским кралем Стефаном Милутиным около 1303 года для паломников славянского племени[40]; в половине же XVI столетия, когда иноки этой обители испросили себе у греков лавру Св. Саввы Освященного, покинутую сими последними по случаю утеснения от бедуинов, – Архангельский сербский монастырь сделался городским подворьем (около 1504 года) Саввинской лавры и оставался в ее ведении до удаления сербов из этой лавры в 1630-х годах.

Любопытен рассказ об этой обители паломника XVI века, московского купца Трифона Коробейникова, с которым царь и великий князь Иоанн Васильевич в 1582 году послал из Москвы в Царьград, в Антиохию, в Александрию и во Святой Град Иерусалим, в Синайскую гору и в Египет милостыню по сыне своем, убиенном им, царевиче Иоанне Иоанновиче. Трифон в записках своих, веденных во время этой поездки, рассказывает о монастыре Архангела Михаила так: «в том монастыре живут старцы Саввина монастыря, и в том монастыре трапеза была каменная, коей верх разоривши, турки долгое время не допускали заделать оного. В лето же по Рождестве Христове 1552 посланы были в Москву два монаха – к государю царю и великому князю Иоанну Васильевичу всея России и к митрополиту Макарию, кои просили всероссийского государя, дабы он благоволил подать милостыню на сооружение трапезы; государь, пожаловав множество злата, к которому еще несколько присовокупил и митрополит Макарий, отпустил сих двух монахов; а они, прияв с благоговением злато, оставя Москву, прибыли в Царьград, где, давши оного турецкому султану, требовали позволения, дабы он повелел заделать верх означенные трапезы. Султан, принявши от сих монахов злато, приказал им дать грамоту к Санчаку, которую взявши, прибыли они в монастырь. По сем показав Санчаку означенную грамоту и приняв от него позволение, приступили к деланию верха трапезы и собственными своими руками с превеликим трудом окончили оный. Санчак же, может быть досадуя на то, что не получил из дара царева части злата, а для того презрев султанскую грамоту, приказал своим подчиненным вторично разломать верх трапезы, что видя иноки, и не могши сему воспротивиться, оплакивали горестное свое состояние и, с сими слезами представ пред образом Архистратига Михаила, просили сего Бесплотных Сил Начальника о прекращении Санчаковой злобы. Сей небесный воин, вняв их усердному молению, чудесным образом умертвил сего злобствующего Санчака; ибо в ту же ночь, пришед к сему начальнику, покоящемуся с своею женою, неизвестный человек, и поднявши его с ложа, сошел с ним со двора так, что не только люди, в покоях находящиеся, но и самые стражи, у ворот стоящие, не могли видеть ни того, ни другого. Но как скоро по наступлении дня узнали, что их начальник в продолжение ночи неведомо куда сокрылся, то в ту же минуту по разным местам начали искать Санчака, коего наконец и нашли мертвого, лежащего пред вратами монастыря Архистратига Михаила, изъязвленного мечом. Сыскавши же и взирая на Санчака, удивлялись, каким образом возмог он, утаясь от стражи, сойти с своего двора. Наконец положили, что монахи, отмщая ему за разорение верха трапезы, его умертвили. Утвердясь в таковых мыслях, решились омыть смерть Санчакову кровью иноков тогда, ежели у них какое-либо найдено будет смертоносное орудие. Посем, вступивши в монастырь и взошед в самый храм, увидели молящихся иноков, коих обыскавши и не нашед никакого смертного орудия, вострепетали и, исполнившись превеликого страха, в ту же минуту оставили монастырь, не препятствуя уже более монахам в заделании верха трапезы, которая с того времени даже и доднесь молитвами святого Архистратига Михаила стоит в целости»[41]. Подтверждением этого предания кроме местного образа, на коем изображается Архистратиг, попирающий лежащего навзничь «Санчака», служит отчасти и то, что из всех иерусалимских церквей лишь на куполе церкви Архангельского монастыря водружен четвероконечный металлический крест, держимый Архангелом. Монастырская церковь уютная и опрятно содержимая, особенно с тех пор как предоставлена во временное пользование Русской Духовной Миссии для ежедневного служения (до 1864 года). Кроме вышеупомянутого местного образа святого Архангела Михаила в ряду местных же икон изображение преподобного Саввы Освященного. В этой церкви на правой стороне есть небольшой параклис без иконостаса, с прислоненным к стене престолом, во имя святого Иоанна Златоустого, устроенный, как можно полагать, дарами русского царя Иоанна IV в память его царской щедрости. На древней иконе большого размера, висящей на южной стене, изображен святой с именословным благословением, и вообще иконы сей церкви имеют печать древности.

Ныне Архангельский монастырь, не завися от лавры Преподобного Саввы, служит для помещения русских богомольцев мужеского пола, духовного чина и бессемейных мужчин; заведует им, как и прочими монастырями, особый игумен из славян.

5) Георгиевский, так называемый больничный, в одной улице с Архангельским рядом с арабской школой латинского монастыря. Монастырская церковь небольшая и не заключает в себе ничего особенно замечательного. Здесь до учреждения русских временных приютов помещались обыкновенно семейные богомольцы.

6) Никольский, построен кахетинскою царицею Еленою, в иночестве Елисаветою. При нынешнем Патриархе в нем устроена типография на два станка, в коей печатают духовные греческие и арабские книги и тут же переплетают их. Когда я посетил впервые эту типографию с ее образованным и весьма обязательным справщиком и корректором о. Кириллом, учителем греко-арабской народной школы, в то время в ней набирались сочинения Евгения Булгара, известного своими учеными трудами и в нашем отечестве. Монастырская церковь трехпрестольная с приделами во имя преподобного Антония Великого и святой великомученицы Варвары. В главном иконостасе местные образа российского иконного письма, пожертвованные Иерофеем архиепископом Фаворским (ныне Антиохийский Патриарх), бывшим за сбором в Москве в 1851 году. В левом приделе обращает на себя внимание другая древняя икона великомуч. Варвары. По стенам довольно старинных икон, из которых некоторые служат обличением мудрований наших мнимых старообрядцев, как относительно безразличия перстосложения, так и формы крестов, держимых мучениками и мученицами: они большею частью шестиконечные (без подножия); перстосложение у одних изображено не ясно, у других прямо именословное. Мы еще будем иметь случай возвращаться по местам к этому предмету при осмотре иерусалимских церквей.

7) Монастырь Дмитриевский, древняя метохия лавры Св. Саввы Освященного (в которой останавливался во время своего пребывания в Святом Граде наш паломник XII века игумен Даниил), с большим помещением для богомольцев; здесь преимущественно помещаются болгары, которые, как известно, составляют главную массу православных поклонников в Иерусалиме. Церковь монастырская не имеет в себе ничего особенно замечательного. В том же монастыре особый параклис во имя святого великомученика Георгия. Здесь болгарские священники из поклонников с дозволения Патриарха невозбранно совершают службу на славянском языке. Я познакомился с одним из них из Тернова, который прибыл на поклонение Святому Гробу с матерью и сыном, и из его простодушных рассказов узнал довольно грустные подробности о состоянии православных в древней столице Болгарии.

8) Монастырь Св. Иоанна Предтечи Господня – в конце главной и лучшей улицы Христианского квартала. Как на другом конце этой улицы, стоящие по обеим сторонам ее здания Патриархии соединяются между собою перекинутою через улицу аркою, так и здания этого монастыря соединены перекинутою через улицу аркою, с зданиями, находящимися на другой стороне улицы, которая, заметим, почти вся занята домами, принадлежащими Греческой Патриархии; они большею частью отдаются в наем; тут лучшие иностранные магазины и немецкая гостиница, если не единственная, то пока лучшая в городе. С верхней террасы ее открывается вид на храм Святого Гроба и противолежащий большой пустырь, на коем были во время крестоносцев здания иерусалимских рыцарей святого Иоанна (Иоаганнитеров), госпитальников; орден этот возобновлен не без особых целей Пруссиею.

Передний фасад этого пустыря, обращенный к улице, занят турецкими лавками, так называемою «Патриаршею банею» и частными домами. Они построены так, что верхняя площадь пустыря равняется с плоскими крышами и куполами этих зданий. Остальная часть пустыря в ширину составляет груду развалин, верхняя площадь которых выровнена и покрыта слоем пыльной земли и кучами сора; к северу пустырь этот почти примыкает к храму Гроба Господня, отделяясь от Авраамиева монастыря и абиссинского подворья узким переулком (в коем были прежде кожевенные заводы Табахана). В северо-восточном углу пустыря развалины церкви и палаты (о которых будет сказано в своем месте); с юго-востока он ограничен базарною улицею; тут же неподалеку (через улицу) древние «железные врата», принадлежавшие древней городской стене и упоминаемые в Деяниях апостольских, а в юго-западном углу монастырь Св. Иоанна Предтечи с древней церковью, от которой уцелела лишь алтарная стена, остальное обновлено в 1836 году. Саладин, овладев Иерусалимом в 1167 году, раздраженный против латинян, тогда же отдал Святые места во владение православных, а здания, принадлежавшие иерусалимским рыцарям святого Иоанна (странноприимникам), сравнял с землею и на месте их госпиталя построил дом умалишенных. Крестоносцы, овладевши снова Иерусалимом, разорили здания, воздвигнутые Саладином, но, как известно, и сами не успели укрепиться в Святом Граде и с тех пор место это находится в запустении доселе, служа приютом единственным ночным стражам Иерусалима – собакам[42]. Противу Табаханы (бывших кожевенных заводов) есть живописные остатки госпиталя рыцарей святого Иоанна Иерусалимского. Главный вход заложен, а внутренность состоит из двух больших дворов, с крытыми в несколько ярусов по сторонам галереями; в первом дворе видны остатки церкви (алтарная часть). Находящееся тут же подземелье латинское предание называет «темницею святого Петра», откуда он был чудесно изведен Ангелом. Греческое же предание указывает ее в другом месте.

Нынешний греческий монастырь Св. Иоанна Предтечи восстановлен в 1836 году: полукружие алтарное и часть стены древние. Под всю церковь есть подземный ход, спуск в него в юго-западном углу; подземелье, открытое при обновлении церкви, состоит из двух отделений: в первом систерна, а в нише с правой (восточной) стороны каменный престол; верхняя доска цельная; напротив окно; при расчистке этой части нашли два черепа, которые лежали тут же на престоле; в другом отделении такая же ниша, но без престола и в конце видно продолжение подземного хода на север по направлению к храму Святого Гроба, оставленное без исследования, как выходящее из пределов монастырских. Из соседних садов также открыты подземные ходы, которые, как надобно полагать, имели связь с этим и с теми таинственными ходами, о которых носятся темные, но не лишенные основания слухи, что они идут под весь храм Святого Гроба и известны лишь одним возобновителям храма после пожара 1808 года – грекам. Эту подземную церковь греки почитают «темницею святого Петра», а положение ее близ «железных врат» как нельзя более подтверждает это предположение. Западные писатели, напротив, говорят, что церковь эта построена на месте дома святого евангелиста Иоанна и Заведея отца его, но мы увидим далее, что дом святого евангелиста Иоанна Богослова православное предание правильнее указывает на Сионе.

По сторонам церкви кельи в два яруса с галереями; двор большой. Здесь, так же как в Дмитриевском и Харлампиевом монастырях, помещаются преимущественно поклонники из болгар. Церковь обширная, иконостас нового письма; в ней главная святыня – часть лобной кости святого Иоанна Предтечи Господня, вделанная в круглую золотую оправу. Она была подарена восточным императором грузинским царям, откуда перешла в Валахию; а Патриарх Досифей добыл часть этой святыни для своего патриаршего монастыря, о чем значится в его истории. Каждый вторник в этом монастыре бывает служение, к которому сходятся православные поклонники и из других монастырей.

Я был в этом монастыре на служении в праздник Рождества святого Иоанна Предтечи Господня. Литургию совершал преосвященный Неофит Фаворский с игуменом и двумя священниками. Пели на два клироса. Апостол читали по-гречески и арабски. По приглашению игумена Евангелие по-славянски читал иеродиакон нашей миссии о. Христофор, а меня пригласили прочесть вслух Символ веры и Отче наш, которые по общему обычаю Восточной Церкви не поются, а читаются, иногда и кем-либо из почетных мирян. Некоторые ектении также были возглашаемы по-славянски. После Литургии владыка в облачении сел у дверей церковных на дворе и раздавал выходящим антидор. После, разоблачившись, был у игумена, где по обычаю угощались глико и кофеем; богомольцев была полна церковь.

Во время осмотра сего монастыря игумен сделал мне приятный сюрприз: перейдя на другую сторону улицы по перекинутой через нее арке и пройдя еще несколько коридоров и переходов, мы пришли в пустую и сырую комнату, окно которой выходило на большой водоем вроде пруда, заключенный со всех сторон зданиями: с запада дом Латинского Патриарха, с севера коптский хан, с востока дома, принадлежащие Греческой Патриархии, с юга здание монастыря Иоанна Предтечи. Этот водоем называют исторически водоемом Езекии, или проще «Беркет гамам-ель-батрак» (водоем патриаршей бани). Водоем летом почти высыхает, стены зданий обращенных к воде покрыты зеленой плесенью и вьющимися растениями. Несмотря на то, что вид этот не представляет ничего особенного, но в безводном Иерусалиме для северных жителей, привыкших считать воду необходимою принадлежностью всякого человеческого жилья, вода этого полуиссохшего водоема была так отрадна, что я не раз впоследствии приходил сюда любоваться им.

9) Монастырь Харлампиев построен вновь в 1840-х годах. Он находится на одной улице с Архангельским монастырем внизу близ Судных врат. В церкви иконостас простой, – иконы посредственной работы. На западной стене обращает внимание икона ведения Спасителя на распятие; Он окружен воинами; позади Его Симону Киринейскому задевают понести крест; толпа народа и жены издалеча зряще; впереди видна Голгофа. Возле монастыря недавно куплено Патриархом древнее здание времен крестоносцев и также переделывается для помещения поклонников: болгар и греков.

10) Монастырь Св. Георгия в Еврейском квартале. Он находится позади армянского монастыря Св. Иакова. Прямо против ворот в глубине двора возвышается беседка с навесом, по которому вьются виноградные лозы; пред входом в нее две развесистые маслины. На левой стороне двора церковь небольшая; в алтаре на горнем месте замечательны три большие древние иконы из числа перенесенных в иерусалимский монастырь из иорданских, после их упразднения.

С верхней террасы монастырской открывается восхитительный вид на Елеонскую гору, Иорданскую долину и Мертвое море; горы скалистой Аравии ограничивают горизонт с этой стороны.

По сказанию грузинского архиепископа Тимофея (1758 года), монастырь этот выстроен князьями Дадианами и тут же находились их надгробные памятники, но теперь нет и следов их.

б) Женские обители:

1) Феодоровский монастырь, назначенный для помещения русских поклонниц; им заведывает в звании игуменьи мать патриаршего грамматика (секретаря) о. Павла, обучавшегося в Афинах. Монастырь велик и удобен. Церковь небольшая. На храмовой иконе изображены Феодор Тирон и Феодор Стратилат совместно. Этот монастырь служил некогда для помещения царственных поклонников из Трапезунта. Сад монастырский на второй террасе; в нем систерна и каменный водоем, возле которого растет столетний певк (род нашей сосны); корни его проходят далеко вниз.

2) Неподалеку от Феодоровского монастыря и в соседстве с латинским находится небольшой монастырь Васильевский, тоже, по свидетельству вышеупомянутого архиепископа Тимофея, грузинской постройки; в нем ныне проживают несколько стариц. Церковь маленькая, но весьма чисто содержимая. Жасминовые деревца, растущие на террасе, благоуханием своих цветов наполняли эту лепообразную церковь, когда мы ее посетили; рядом с нею фондарик. Монастырь поддерживается попечением эконома патриаршего и состоит под его наблюдением.

Монастыри: 3) Екатерининский, 4) Св. Евфимии и 5) Малой Панагии (Сретенский). Эти три монастыря расположены почти рядом недалеко от монастыря Архангельского и дома русской миссии (бывшего до 1864 года). Монастырь Св. Екатерины грузинской постройки; церковь небольшая. Храмовая икона святой великомученицы Екатерины русского письма, украшена привесками; две лампады работы похожей на встречающихся в наших старинных крестах-тельниках (сквозных). Между прочими иконами есть две иконы русские: святителей Димитрия и Митрофана. В этом монастыре, так же как и в Георгиевском, более помещаются семейные русские поклонники.

Монастырь Евфимиев древней постройки служил некогда подворьем лавры Св. Евфимия (развалины коей обращены в мечеть турецких дервишей и называются Неби-Муса). Нас встретила старица игуменья 68 лет; она в этом монастыре 58 лет и более 40 лет игуменьей. Она родом из Фессалии (близ Лариссы). Пришла в монастырь 10 лет с матерью и сестрой; мать скончалась монахиней в этом монастыре, а сестра еще жива. Под ее окормлением подвизаются 12 стариц; все живут трудами рук своих, получая малое вспоможение от Патриархии. Церковь маленькая и тесная, с низкими сводами, от коих веет древностью. Она обновлена, как значится в надписи по иконостасу, в 1838 году. По сторонам иконостаса обращают внимание иконы преподобного Евфимия Великого и Феоктиста (поясные) и большая икона Иорданской Божией Матери древнего письма. Напротив ее икона «Достойно есть» арабского письма. Притом на стенах есть большие иконы в рост преподобного Евфимия письма 1710 года и преподоб. Саввы Освященного письма 1752 года и древняя икона святого Иоанна Предтечи Господня, похожая на Саввинскую (в церкви святого Иоанна Дамаскина). Св. Иоанн изображен с крыльями. Монастырь Малой Панагии, Сретенский или Сайданая так называется от иконы Матери Божией; эта икона по преданию будто бы пришла в Святой Град из дамасской женской обители Сайданая и, отнесенная туда обратно, снова чудесным образом явилась в этой обители, где и остается доселе. В последствии времени икона эта была украдена из церкви, но так же чудесно исчезла от похитителя и явилась паки в церкви на своем обычном месте; похититель же впал в расслабление и, покаявшись, получил молитвами Богоматери исцеление и в знак признательности украсил чудодейственную икону серебряною ризою. Теперь она стоит в особой нише за проволочною решеткой в приделе Всех Святых; Икона небольшая, имеет форму складной: на средней доске изображена Матерь Божия, держащая на коленях предвечного Младенца. На правой дверце вверху: пророк Исаия и Ангел, внизу Василий Великий и Антоний Великий; на левой вверху: царь и пророк Давид и Благовещение Пресвятой Богородицы; внизу: святые Иоанн Златоуст и Иоанникий Великий. Главный престол во имя Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы. Местные иконы хорошего русского письма. На правой стороне церкви в особом отделении в симметрии с левым приделом стоит русская икона, так называемой Елецкой Божией Матери; об этой иконе рассказывают следующее: она открыта в Ельце, по видению, бывшему одной больной девице в старом приделе одной из городских (елецких) церквей. Писана на холсте, хорошего письма. Матерь Божия изображена во весь рост стоящею; на руках держит Младенца. На иконе риза шита по бархату жемчугом и убрана камнями, между коими есть и настоящие бриллианты. Занесена сюда одной русской монахиней из дворян Улитой, которая достигла глубокой старости – около 120 лет. Игуменья-гречанка, девяностолетняя старица, уважаемая за свое благочестие; под ее окормлением проживает 20-ть сестер и обитель по-видимому благоустроена.

6) Монастырь Большая Панагия находится неподалеку от Патриархии и храма Святого Гроба, против коптского хана (подворья).

Этот монастырь есть также один из древнейших в Иерусалиме и составляя издавна собственность православных, служа приютом девиц и жен, посвятивших себя на служение Господу на месте Его страдания и славного воскресения.

По сказанию нашего паломника Даниила, самое место, занимаемое этою обителью, ознаменовано воспоминанием священных событий, о чем он говорит так: «и есть же распятие Господне (Голгофа) и Гроб и вся святая места на удольнем месте; есть бо возгорье от запада над Гробом Господним и над Распятием. Место идеже плакася святая Богородица, то место есть на пригории том. На то место притече скоро святая Богородица, тщашебося текуще в след Христа. И прииде на место то святая Богородица и узре с горы тоя Сына своего распинаема на кресте, ужасеся вельми, и согнувся седе, печалию и рыданием одержима бяше. И ту сбыться пророчество Симеона, яко рече о святей Богородице прежде: се лежит на падение и на возстание многим во Израили; тебе же самой душу пройдет оружие, то-есть, егда узрит Сына своего распинаема. Ту стояху мнози на месте том друзи и знаемии издалече зряще: Мария Магдалина, Мария Иаковля и Соломия, те стояху вси, иже от Галилеи пришедше, со Иоанном, с Матерью Иисусовой и зряще издалеча, якоже пророк Давид глаголет о том: друзи же мои и ближнии мои прямо мне приближишася и ближнии мои отдалече мене сташа. А то место подалее от Распятия Христова, якоже полтараста сажен далее на запад от Распятия, а имя месту тому Спудия, еже протолкуется тщание Богородично. И есть на месте том монастырь во имя святыя Богородицы, а в нем церковь добра, создава клетцки, верх есть сперт».

Коротко знакомый с топографией Святого Града не затруднится сказать, что это описание заключает в себе прямое указание на место, занимаемое ныне монастырем Большой Панагии (всесвятой, чем и упраздняется предание латин, которые приурочивают описанное событие к часовне, пристроенной к Голгофе, тогда как эта часовня, по древнему описанию, служит лишь указанием того возвышенного места или трона, где святая царица Елена производила суд над иудеями при изыскании святыни животворящего древа Господня.

Но возвратимся к монастырю Большой Панагии; нынешнее его название происходит от древней Богородичной иконы сего имени, обретенной в пепле храма Святого Воскресения (после пожара 1808 года), нимало не поврежденной с лицевой стороны; икона большого размера; на ней риза сребро-позлащенная. Икона помещена в церковном притворе на стене противу входа в церковь. Кроме сего есть часть мощей святой Иулиты и кости бывшего турчанина Омара, умученного своими за исповедание Христовой веры при виде чуда. Они хранятся в ковчежцах и выставляются для чествования посетителям храма. По преданию, в этом самом монастыре подвизалась в лике дев, знаменитая своими добродетелями и милостынею Мелания Римляныня. Из церкви есть подземный ход в пещеру, где она проводила свою подвижническую жизнь; пещера небольшая, продолговатая; каменное ложе – место седалища и отдохновения после труда и молитвы. В церкви указывают место ее гроба, но мощи увезены крестоносцами в Венецию.

В церкви показывают древнее харатейное Евангелие, которым инокини весьма дорожат, относя его ко временам преподобной Мелании; надписи, сделанные на полях, указывают на позднейшие времена – XV и XVI столетия. На нем сребро-позлащенный оклад и надпись вязью, также никем еще не разобранная. Игуменью хвалят за кроткий нрав и благорассудное управление. В монастыре до 30 сестер, между коими одна русская монахиня Евгения из купеческого сословия Тамбовской губернии, по фамилии Аносова. Она живет здесь около десяти лет. Патриаршая ризница обязана ей щедрыми пожертвованиями.

Религиозные общины в Иерусалиме: армян, коптов, абиссинцев и сириан (яковитов)

Последователи секты евтихианской, составляющей в настоящее время четыре частные общины: армян, коптов, абиссинцев и сириан (яковитов), все имеют своих представителей в Святом Граде. Секта евтихианская, как известно, получила свое наименование от Евтихия, настоятеля одного из константинопольских монастырей, который, восстав с ревностью против лжемудрования Нестория, по невежеству стал распространять, а потом и защищать противоположную ему ересь, говоря, будто в Иисусе Христе божеское и человеческое естества так слились между собою в воплощении, при ипостасном соединении, что последнее из них утратило все свойственное ему, кроме видимого образа, что в Нем посему явилось и жило на земле собственно Слово, под видом только плоти, и что Слово именно и страдало и было погребено и воскресло.

Заблуждение Евтихия, несмотря на поддержку его Диоскором епископом Александрийским, было окончательно осуждено на вселенском соборе, составившемся из 630 епископов, собравшихся в 451 году в Халкидоне. Этот собор произнес анафему на Евтихия (уже лишенного сана и отлученного от церкви на поместном Константинопольском соборе в 448 году) и осудил его к изгнанию несмотря на его старость. Вместе с ним осужден и поддерживавший его Диоскор, епископ Александрийский. Но александрийцы возмутились и не приняли Халкидонского собора. Преследуемые гражданскою властью, еретики разбрелись по разным странам Востока, где и начали распространять свое лжеучение среди еще не утвержденных в вере племен. Таково происхождение секты евтихианской, последователи которой однако же и до сих пор тяготеют более к православной восточной, нежели латинской западной церкви.

Армяне

Армяне составляют самую богатую и сильную общину в Иерусалиме. Пространство, занимаемое их монастырями и другими принадлежащими им домами, по своей величине именуется Армянским кварталом.

По вероисповеданию армяне называются восточными христианами из секты евтихиан[43], живших некогда только в Армении, а в настоящее время рассеявшихся по разным странам света. Число армян весьма значительно: в одной Армении насчитывают их около 50 000 тысяч. Армяне в духовном отношении состоят под управлением Католикоса, живущего в пределах России (в армянской области) в монастыре Эчмиадзине близ Еривани; он имеет титул архиепископа Эчмиадзинского, Патриарха Араратского, Католикоса всех армян, наследника святого апостола Фаддея и святого Григория просветителя Армении. Иерусалимские армяне-григориане (так называется большинство армян в отличие от армян-католиков, состоящих в унии с Латинскою Церковью), хотя и управляются особым Католикосом или Патриархом, но он, так же как Константинопольский и прочие их Католикосы, носит сие титло лишь для почести; в делах, подлежащих их разбирательству, эти Католикосы служат более посредниками между пашами и своею паствою, вступая в должности не иначе как по фирманам султана. Известно сказание о посольстве Авгаря, одного из царей Армении, к Господу нашему Иисусу Христу и о нерукотворенном образе воплотившегося Сына Божия, изображенного на убрусе, посланном к нему в подкрепление его веры[44]. После вознесения Иисуса Христа на небо явился с проповедью о Нем к армянам святой апостол Фаддей (от семидесяти), к которому присоединились потом святые апостолы Варфоломей и Иуда Левий, и все трое запечатлели эту проповедь своею кровью. В конце третьего века прибыл в Армению святой Григорий, крестил царя ее Тиридата (в 301 году), утвердил насажденное в ней святыми апостолами христианство и стал известен в истории церковной под именем «просветителя Армении». В святительство одного из преемников его Исаака (390–440), Армения подпала под иго персов и подвергнулась гонению. По политическим и военным обстоятельствам она не могла принять участие в Халкидонском четвертом вселенском соборе, рассмотревшем и осудившем ересь Евтихия, и через то вскоре отпала от союза с Православною Церковью. Поводом к тому послужила ложная мысль, рассеваемая последователями Евтихия, будто Халкидонский собор, отвергнув ересь монофизитов, принял и утвердил ересь Нестория, прежде того осужденную на третьем вселенском соборе (в 431 году). В 491 году армянский Католикос Пабкен составил из своих епископов собор в Агаршабаде, на коем отверг собор Халкидонский. С этого времени армяне остаются в разрыве с Православною Церковью, и хотя были частные попытки воссоединиться с нею, но они не привели к желаемой цели, более всего по племенной вражде, разделяющей их с греками, которая, к сожалению, особенно сильно и резко проявляется в Святом Граде, – так что почти ни один праздник Св. Пасхи не проходит без столкновения между двумя племенами, и ареною им, – тяжело вымолвить, – чаще всего служит храм Святого Гроба; посредники в примирении – турки, а средством к сему хлысты и ружейные приклады, а иногда и штыки. Такова, например, драка, происходившая в навечерии Великой Субботы 1858 года (равно великой и для армян, ибо Пасха празднуется ими одновременно с православной). По тщательном и разностороннем расспросе дело происходило так: накануне великой субботы храм по обычаю увешивают лампадами, с особым же тщанием украшается часовня Гроба Господня; духовенство трех вероисповеданий, греческого, армянского и латинского, имеет право на совершение в ней службы. Ссора началась из того, что одна из ножек лестницы греческого пономаря пришлась на пространство, принадлежащее армянам; один из армянских послушников с грубостью стал требовать, чтобы тот ее отодвинул; пономарь отвечал, что исполнит это, лишь только поправит лампаду; но тот, не дожидаясь сего, с досадою выдернул из-под греческого пономаря лестницу, от чего сей последний упал на каменный помост и ушибся. Видя напрасную обиду, единоверные пономарю греки из поклонников заступились за него; началось с бранных слов, потом армяне взялись за дрова, которые, как оказалось по турецкому расследованию, были запасены заранее и с умыслом. Скоро завязалась в храме всеобщая драка. По первому о ней известию прибыл в храм со стороны греков наместник митрополит Мелетий, а со стороны армян сам Патриарх; но увещания их действовали слабо на ожесточенных взаимными оскорблениями. Между тем кто-то из злонамеренных армян дал знать в свой монастырь, что будто Патриарх убит греками; тогда более 400 человек, вооруженных дрекольями, бросились к храму. По счастью турки, усилив караул, успели занять единственный узкий вход с западной стороны на площадь храма и встретили вооруженных армян прикладами и штыками. Только эта мера остановила драку, грозившую обратиться в кровопролитный бой. Будем надеяться, что посредство Русской Духовной Миссии, расположения которой весьма заискивают армяне, успеет предотвратить подобные сцены, смягчив по возможности характер взаимных отношений духовных представителей двух враждующих племен.

Армяне владеют в Иерусалиме обширным монастырем во имя святого Иакова Алфеова, который, по согласному свидетельству греческих и грузинских писателей, принадлежал прежде грузинам. Последние пишут, что монастырь этот выстроен царем их Георгием Куропалатом. Самое внутреннее устройство церкви, разделенной по православному обычаю на три отделения, показывает, что храм некогда принадлежал православным. Монастырь построен в виде укрепленного замка и со всех сторон обнесен высокою стеною; внутри разделяется на множество дворов и заключает в себе до 700 келий, которые ежегодно все бывают заняты армянскими поклонниками, стекающимися со всех концов света на поклонение Святым местам; число их доходит до 5000 человек, т. е. в половину против православных. Главная церковь во имя святого апостола Иакова обширна и светла; стены одеты цветными кафлями (синими по белому полю) и увешаны иконами особого, отличного от всех других армянского стиля живописи (это искусство находится у них на первой степени развития, ниже нашего суздальского письма); все эти изображения отличаются совершенным отсутствием перспективы и мутно-водянистым цветом красок. Бросив общий взгляд на храм, по указанию проводника, мы повернули налево, где в стенной нише (палатке) сделан открытый престол на месте усекновения главы святого апостола Иакова брата Господня; место сие обозначено под престолом мраморною, умащенной благоуханиями плитою, к которой и прикладываются поклонники; место это освещено повешенными под престолом лампадами. Главный алтарь храма находится на возвышенности, значительно поднятой над помостом, открытый, без иконостаса, который заменяется завесою.

Во время первого посещения монастыря нашим епископом он был встречен у ворот его диаконами в стихарях и с курильницами, а на дворе двумя архиереями (без облачения), в сопровождении которых из церкви, по поклонении месту усекновения главы святого Иакова, наш епископ со свитою прошел прямо в обширные покои Патриарха, недавно построенные. По широкой и чистой лестнице мы пришли в предсенок, а отсюда прямо в длинную и широкую залу, освещенную с запада большими окнами, выходящими в сад. Патриарх вышел к нам навстречу в преддверие и принял нашего преосвященного в свои объятия. Патриарху Иерусалимскому Иоаннесу на вид около 60 лет; лицо его умное, выразительное; одет был, как и все армянские иноки, в рясе одинакового с греческою покроя, в остроконечном клобуке (похожем на наш схимнический кукуль); на шее он имел панагию, полученную еще в сане епископа от покойного государя императора; на руке перстень, как у латинских епископов. Комната убрана портретами Лазаревых; над ними небольшой портрет покойного государя императора Николая Павловича, которого в своих беседах Патриарх не раз называл «благодетелем армянского народа». Усадив нас на диване, Патриарх сел по-восточному, поджав под себя ноги. Вместе с беседою через переводчика, которым служил один из его монахов о. Филипп, могущий довольно свободно объясняться по-русски, начались обычные угощения: подавали глико, потом кофе; между прочим Патриарх показал нам книгу на армянском языке, родословную Лазаревых, украшенную портретами замечательных лиц их фамилии. Провожание происходило с тою же церемониею. Патриарх на прощание снова заключил владыку в объятия, прося посещать его запросто. Справедливость требует заметить, что и на деле армяне (говорю о том времени, в которое я был в миссии) оказывают всей русской миссии самое предупредительное внимание, показывая, что они помнят, что большая часть бывшего Армянского царства находится под скипетром русского монарха и, благодаря нашей веротерпимости, они наслаждаются у нас полною свободою в отношении своих духовных прав.

Армянский Патриарх служит лишь несколько раз в год; одно из таких служений бывает на второй день Пасхи. Любопытствуя его видеть, я с своим товарищем И. Ю. в назначенный час отправился в монастырь Св. Иакова. По принятой в отношении нас армянами политике – всевозможной предупредительности и вежливости, – едва был замечен Патриархом наш приход, он приказал пригласить нас войти на возвышение, на коем находится алтарь, откуда мы могли лучше видеть и его служение и последовавшую за оным процессию. Патриарх служил один (т. е. без сослужащих); только несколько диаконов прислуживали ему при совершении Литургии (Патарак). Я следил за ее подробностями, имея в руках перевод Литургии на русский язык армянского архиепископа Иосифа (из князей Аргутинских-Долгоруких). Она в главных чертах сходна с нашею, отличаясь в частностях некоторыми особенностями. Так например: а) по открытии завесы совершается каждение святых икон, в сопровождении диаконов с рипидами и хоругвями, при пении священной песни; б) апостол и Евангелие читают, обратившись лицом к народу; в) Литургия совершается непременно в сандалиях, которые, так же как и митра, снимаются по выносе Даров, и священник остается без всякой обуви до причащения. Но главное различие заключается в том, как мы уже заметили выше, что у армян употребляется один только опреснок, приготовляемый всегда самим священником при чтении псалмов и молитв; наверху этого опреснока изображено Распятие с обычными надписями по сторонам. Во время важнейших моментов Литургии диаконы потрясали круглыми рипидами, из коих к каждой по обводу круга укреплено по нескольку колокольчиков. В конце Литургии Патриарх причащал несколько человек из богомольцев; причем заметим, что таинство преподается под обоими видами, но не лжицею, как у нас, а служащий перстами извлекает из потира омоченные Святою Кровью частицы и влагает в уста причащающихся.

После Литургии начался крестный ход вокруг храма (в ходу участвовало духовенство коптское и абиссинское): шли шесть пар архиереев в богатых вакхасах (навыйники, род продолговатых и широких воротников, прикрепляющихся поверх фелони, вокруг выи священника) и в митрах, имеющих форму ветхозаветного кидара или латинской тиары; десять пар иеромонахов и десять пар вартопедов (степень, равняющаяся архимандриту) в митрах нашей формы. Диаконы также в митрах, одни с кадильницами предшествовали процессии, другие несли балдахин над Патриархом, некоторые предшествовали ему; все священники несли в руках ковчеги разной формы (например в форме руки) с частицами святых мощей; несколько пар диаконов шли с кацеями, и в конце всей процессии шел под богато убранным балдахином (малинового бархата с золотыми кистями) сам Патриарх с открытою головою, держа Животворящий Крест в руках. Обойдя один раз вокруг церкви с процессиею, Патриарх взошел на алтарное возвышение, уступив свое место под балдахином (для продолжения хода) почетному своему гостю архиепископу эчмиадзинского синода Макарию, который навестил Иерусалим на возвратном пути из Константинополя, куда ездил приглашать от лица эчмиадзинского синода вновь избранного в Католикосы всего армянского народа Матфея – Патриарха константинопольских армян. Причем было два ассистента (телохранителя), одетых в нарядные красные кафтаны грузинского покроя. Процессия, обойдя трижды внутри галереи собора, подошла к алтарю. Епископы и вартопеды поднялись на алтарное возвышение; внизу выстроилось порядно все остальное духовенство. Патриарх в кругу архиереев и вартопедов прочел, обратясь лицом к народу, одно из отделений Евангелия от Иоанна, чем всегда оканчивается Литургия у армян, и осенил крестом (с частью животворящего древа) народ. После окончания службы Патриарх с церемонией возвратился в свои кельи, где и раздавал посетителям и богомольцам частицы освященного опреснока (антидор). Церковь Св. апостола Иакова была в этот день убрана с особенным тщанием. Вверху на полках вокруг всей церкви была выставлена лучшая церковная утварь: митры, церковные сосуды, Евангелия, облачения патриаршие и прочего духовенства блестели золотом и драгоценными камнями.

Армянское духовенство в Иерусалиме живет общежительно, т. е. ежедневно все собираются за общую трапезу, по чину монашескому, – что, к сожалению, опущено у греков; по праздникам участвует в сей трапезе и сам Патриарх; во время стола бывает обычное чтение.

Против армянского монастыря через улицу, в ширину до самой городской стены, а в длину равняясь лицевому фасаду всего монастыря, разведен самый обширный в Иерусалиме сад, в коем поражает своею величественною красотою высокий развесистый кедр, единственный в Иерусалиме, а может быть и во всей Палестине. В саду кроме масличных и плодовых деревьев (апельсинных, лимонных, миндальных) разведены бальзамические кустарники и целебные травы, а между деревьев огородные овощи. Ибо здесь сады не имеют того назначения, какое у нас служат для прогулки; это одними признается ненужным вовсе, а для других служат этой цели обширные террасы; желающие же пройтись в некоторой тени могут отправляться в Никифорию (публичное городское гульбище) или на кладбища, окружающие город со всех сторон, не забывая однако посматривать на солнечный диск: ибо вместе с захождением солнца запираются все ворота, и опоздавшие рискуют быть ограбленными или растерзанными собаками.

В соседстве с главным монастырем недалеко от врат Сионских есть другой армянский, женский монастырь, церковь коего построена на месте дома первосвященника Анны. Она украшена во вкусе собора Св. Иакова, хотя и гораздо его менее. Тут показывают снаружи алтаря отрасли того дерева (маслины), к которому по преданию был привязан Господь наш Иисус Христос на дворе архиерейском; это небольшое дерево огорожено наглухо решеткою; а внутри церкви показывают то место, где Он, будущий грозный и неумытный Судия, Сам предстал судилищу судии неправедного и где, безмоленно внимая лживым обличениям, претерпел заущение в ланиту. В женском монастыре от десяти до двенадцати монахинь.

Наконец, третий небольшой монастырь армянский находится на самом Сионе за Сионскими вратами и не вдали от них. По преданию, он занимает место дома Каиафы. Это здание обнесено со всех сторон высокою стеною; вход с юга через низкую железную дверь. При входе внутрь представляется чистенький вымощенный плитою дворик; на левой стороне небольшая церковь. Высокий алтарь основан на большой части камня, отваленного от Гроба Господня Ангелом; но камень этот заделан и только небольшая часть его поверхности оставлена для лобзания поклонникам. На правой стороне близ алтаря тесная квадратная палатка: в ней престолом означено то место, которое служило темницею Господу Иисусу в ночь, предшествовавшую Его страстям. Снаружи в нише церковной стены указывают место, где апостол Петр отрекся от Христа, и напротив сего места старую и рослую виноградную лозу, высоко поднимающуюся на террасу; говорят, что корень этой лозы современен событию и что здесь-то петел возгласил трикраты… Двор монастырский состоит из надгробных плит над погребенными здесь армянами большею частью духовного звания. А на северной стороне у стены в крытой галерее видны особые места, некоторые с саркофагами и надписями, указывающими место погребения армянских Католикосов (Патриархов) иерусалимских. Рядом с последними почившими приготовлена могила и для настоящего. Вид ее составляет несомненно одно из поучательных для него напоминаний о тщете земного величия. Напротив входа разведен небольшой садик, а вокруг кладбище армянское и других христианских исповеданий, но без крестов, не допускаемых мусульманским фанатизмом. В этом монастыре живут несколько человек, более для его сохранения, в галерее, окружающей церковь с северовосточной стороны.

Возвращаясь в город Сионскими вратами, увидите по правую сторону их вдоль городской стены «жилища прокаженных», похожие скорее на собачьи конуры, нежели на человеческие жилища. В них обитают около пятидесяти человек этих несчастных, из мужчин, женщин и детей. Число их увеличивается через позволение вступать между собою в брак; дети, рождающиеся от сего, до юношеского возраста не имеют проказы, но после известного термина она с силою действует на члены, покрывая их белыми струпами, цвет которых и подал повод к сравнению в книгах Священного Писания проказы со снегом (Числ 12, 10). С отверстием городских врат прокаженные, выходя за город для сбора милостыни, располагаются на главных более людных Иерусалимских путях (в городе им запрещено просить милостыню, кроме своего квартала). Выезжая из Яффских ворот, вы всегда увидите на дорогах Яффской и Вифлеемской группу прокаженных, лежащих на солнце и прикрытых лохмотьями своей абы (шерстяного плаща); перед ними стоит лукошко и они, не трогаясь с места, сиплым голосом умоляют проезжих и проходящих о сострадании. По субботам поутру вы увидите их на дороге в Гефсиманию на мосту, перекинутом через Кедронский поток, ибо они хорошо знают, что в это время толпы русских богомольцев стремятся на слушание Литургии ко гробу Матери жизни, и не один лев (паричка, наша копейка серебром) перепадет в их лукошки от помнящих блаженство милостивых. Во время владычества христиан хижины прокаженных были вне города. Императрица Евдокия построила для них госпиталь, в котором находилось 400 прокаженных. Болезнь эта не переводится в Азии, и прокаженные встречаются во всех городах азиатской Турции до ворот самого Константинополя, где можно встретить прокаженных на кладбище Скутари. Учреждение на общем иждивении всех христианских вероисповеданий за городом госпиталя для призрения этих несчастных было бы делом достойным гуманной Европы, но кто возьмет на себя обязанность согласить к этому общество, разделенное долговременной враждой, интригами и побуждениями, лишь прикрытыми личиной христианства или явно антихристианскими? Кстати заметим, что корыстолюбивая турецкая полиция облагает и этих несчастных известною податью за право собирания милостыни и позволение жить в городе. Как ни возмутительно это известие, но оно по тщательном расспросе у туземцев оказывается справедливым. Русские поклонники оказываются в отношении подаяния милостыни, как прокаженным, так и нищим, щедрее всех других, особенно женщины, и потому слово «матушка» сделалось между ними однозначащим со словом: «подайте», и они преследуют им проходящих европейцев без различия национальностей и полов. Повествуют, что когда берега Мертвого моря были доступны для безопасного их посещения, прокаженные проводили там дни и ночи, купаясь в воде его, и получали исцеление. Теперь некоторые пользуются купаньями в теплых минеральных водах близ города Тивериады на берегу Тивериадского озера, в одной из древних, запустевших купален и, как свидетельствуют местные евреи, получают облегчение.

Копты

Коптами называются африканские последователи древнего евтихианства, живущие исключительно в Египте, под управлением своего самостоятельного Патриарха, имеющего кафедру в Каире. Название коптов одни производят от слова κοπτειν «обрезывать», на том основании, что копты обрезываются, а другие – от испорченного в произношении слова «египтянин». Последнее достовернее, ибо копты, как показали новейшие исследования, потомки древних египтян. Известно, что христианская вера между обитателями Египта насаждена была еще во времена святых апостолов и, по преданию, была проповедуема им святым евангелистом Марком, который был епископом в Александрии, где и скончался. Когда Евтихий и Диоскор были осуждены вселенским Халкидонским собором, некоторые из александрийских епископов, державшиеся их ереси, убедили свой клир и паству, будто собор сей, осудив Евтихия и Диоскора, принял под свое покровительство ересь Нестория, и тем обольстили их. Несмотря на усилия восточных императоров возвратить обольщенных в недра православной церкви, последователи Евтихия и Диоскора из египтян, избегая преследования, в большом числе удалились в верхний Египет. Помогая калифам сарацинским в завоевании Египта, они тем самым приобрели их покровительство и обеспечили себе на время свободу вероисповедания. Говорю: на время, ибо впоследствии они не раз подпадали жестоким гонениям от неверных, особенно в царствование калифа Гакема (996–1026), выдававшего себя сперва за Мессию, а потом за Бога; гонение повторилось с силою в XIV веке в царствование Ибн-Калауна. Тогда многие из коптов погибли насильственною смертью; большая часть их церквей на пространстве всего Египта была обращена в мечети, а другие разрушены. Такие гонения, повторяясь неоднократно, значительно уменьшили число коптов или совратили их в магометанство. В настоящее время считается коптов около 200 000, а церквей и с монастырскими у них 130. Главное поселение их в городе Фаиуме в верхнем Египте. Богослужение у них совершается на древнекоптском языке, который есть отрасль древнего египетского и который понимают не все и из их священников. На сем же языке имеют они и священное Писание. Коптов-латин в Египте около 5000.

Копты имеют в Иерусалиме два монастыря; один близ храма Воскресения на север, а другой на западе близ греческого монастрыря Св. Димитрия, и еще подворье или так называемый «Коптский хан», который с 1859 года до 1864 года отдавался внаймы русскому консульству во временный приют для помещения наших богомольцев. В обоих монастырях есть церкви. Кроме того им же принадлежало до 1859 года место позади храма Воскресения Господня, которое в этот год формальным образом продано русскому правительству. В здании Авраамиева монастыря внизу принадлежит им церковь во имя святого Архангела Михаила, через которую есть проход в молитвенницу и оттуда на подворье абиссинов и на вышеупомянутое принадлежавшее коптам место. В церкви этой иконостас украшен наборною мозаикою из дерева, перловой матицы и слоновой кости, так же как и кафедра их епископа. Образа большею частью греческой посредственной живописи.

Монашествующих коптских проживает в Иерусалиме до пятидесяти человек, которыми заведует епископ. Одеяние все черное; головная повязка подобна той, какую носят православные арабские священники.

Абиссинцы

Абиссинцы (хабежи или эфиопы, как они себя называют), африканские последователи древнего евтихианства, живущие преимущественно в абиссинии или эфиопии, составляют отдельное христианское общество под верховным управлением митрополита, которого посвящает и присылает к ним из Александрии коптский Патриарх, когда они о том его просят (но этим только и ограничивается влияние на них сего иерарха). Начало христианства в Абиссинии также восходит ко временам апостольским; можно полагать, что абиссинцы приняли его от апостола Матфея, который проповедовал Евангелие в Эфиопии. Но окончательно насадил его здесь святой Фрументий, египетский путешественник, абиссинский пленник, архивариус индейского царя, правитель Абиссинии по смерти царя Абрега и напоследок (329 г.), абиссинский епископ, посвященный в этот сан святым Афанасием Александрийским[45]. Проповедь евангельская была принята здесь мирно и принесла вскоре самые вожделенные плоды. Абиссиния украсилась множеством храмов христианских и получила название Царства христианского. Но будучи разобщена с востоком преградами естественными, она не долго оставалась живым членом церкви вселенской. В VI веке абиссинские христиане, пославши в Александрию своего Патриарха, впали в ересь евтихианскую под влиянием коптов. Усилия некоторых царей ее войти снова в общение с Православною Церковью не увенчались успехом. Опасение остаться вовсе без епископов вынудило абиссинцев в эпоху смут и колебаний церковных (в VIII столетии) принять митрополита от коптского Александрийского Патриарха, занимавшего тогда кафедру православного Александрийского Патриарха; и хотя с половины X и до XV века абиссинцы не раз обнаруживали желание иметь не коптского митрополита и даже пытались образовать у себя отдельную иерархию, но успели достигнуть лишь того, что в настоящее время церковными их делами заведывает синод; в догматическом же и обрядовом отношении, по крайнему необразованию своему, еще не избавились от тех заблуждений, которые усвоились долгим временем и разобщением с православными. Латинские проповедники начиная с XVI века постоянно покушались привлечь на свою сторону абиссинцев, но доселе имеют мало успеха в этом. Протестантские покушения были еще менее удачны; заслуги протестантов состоят главнее в том, что они, особенно г. Гобат (нынешний протестантский епископ в Иерусалиме), познакомили Европу с малоизвестною доселе страною. Абиссинцы сверх заблуждений, общих всем евтихианам, соблюдают некоторые из обычаев еврейских, как-то: обрезание, празднование субботы; пляска духовенства почитается у них за священную. Крещение детей мужеского пола совершается в сороковой, а женского в осьмидесятый день от рождения; причащение мирян не ранее двадцатипятилетнего возраста. Священное Писание существует у них на языке тигрийском; богослужение, состоящее в чтении Св. Писания и раздаянии Св. Причастия, совершается в круглых, построенных на высотах, при реках, и обсаженных кедрами церквах, при входе в которые каждый обязан снять обувь, а стоя в них, отнюдь не должен плевать. Благочестие их заслуживает внимания. В прошлом столетии в столице абиссинской Гондаре считалось до ста церквей и не было ни одной лавки; посол английский Гаррис свидетельствует, что в Абиссинии больше церквей, нежели в каком-либо другом краю света.

Абиссинцы – самая бедная из всех религиозных общин в Иерусалиме. Их единоверцы, армяне, поселившись в Иерусалиме в турецкие времена, служа попеременно на их престолах и пользуясь оскудением их общины, умели лишить их всего ими здесь владеемого, как пишет о сем подробно Досифей Патриарх Иерусалимский[46]. В настоящее время только копты имеют (в храме Святого Гроба) свои престолы, прислоненные к западной внешней стене часовни Святого Гроба; подземельную же церковь Св. Елены, которая по фирманам принадлежит абиссинцам, армяне присвоили себе; равно как и принадлежащие им в галерее кельи, за что обязались снабжать их ежедневно пищею, состоящею из небольшой булки и похлебки (чорбы); но вытеснив абиссинцев из храма и удерживая крепко за собою завладенные ими таким образом места, обязательство, соединенное с сим, исполняют неохотно и пользуют бедных своих единоверцев такою пищею, о которой не видавши не можем составить себе никакого понятия, и сие навлекает на армян справедливый упрек в нечеловечности.

Абиссинцы со времен водворения в Иерусалиме Русской Духовной Миссии, всячески ищут сближения с нею – как бы чувствуя свое духовное сиротство. Так, абиссинский игумен, не зная, чем изъявить свое расположение к начальнику нашей миссии, прислал ему однажды свой жезл (род тонкой трости с медною ручкой). Преосвященный решился отблагодарить за сей подарок посылкою игумену напрестольного серебряного вызолоченного креста с финифтяными изображениями, осыпанными стразами, и поручил отнести этот подарок мне. Это было в августе месяце 1858 года. Часов в 12 отправился я в сопровождении драгомана г-на Фадлаллы Саруфа в абиссинское монастырское подворье, расположенное в развалинах древнего монастыря Свв. Апостолов, позади алтаря храма Воскресения Господня и Авраамиева монастыря. На площадку двора абиссинцев выходит купол с окнами подземного храма Св. Елены и тут же в садике в юго-восточном углу находится каменный голубец над местом обретения Креста. Церковь же их находится в здании Авраамиева монастыря внизу, смежно с коптскою церковью, с которою соединена темным коридором. Пройдя через двор, мы вошли в келью начальника, расположенную в юго-западном углу монастыря в древних развалинах. Это лучшая келья во всем подворье, своим состоянием ясно изображающая бедственное положение абиссинцев. Начальник их принял нас так ласково, как умел; он был одет в синей ряске с низкою камилавкою (афонского покроя) такого же цвета. Вскоре явился монах, умевший кое-как объясняться по-арабски, и при его-то посредстве устроился разговор, хотя и не без затруднений, ибо наш драгоман видимо затруднялся в понимании его беседы. Лицо абиссинского начальника кроткое, задумчивое, речь внятная и положительная, обличающая человека, получившего начатки духовного образования, манеры скромные; тут же было двое иереев, одетых в рясах и камилавках с повязкою (как у арабских священников). Келья начальника могла быть названа кельею разве по своей относительной величине, но была так же сыра, бедна и неопрятна, как и остальные, которые приличнее можно назвать чуланами, ибо свет в них проходит только через отверстие, служащее дверью. По стенам игуменской кельи висели кожаные и плетеные сумки, служившие футлярами к священным и богослужебным книгам, и тут же на веревках были развешаны без порядка церковные облачения. Я попросил позволения осмотреть их. Дьяконские облачения вроде наших стихарей из разных материй; оплечья вышиты шелками со священными изображениями, наприм. Матери Божией с предстоящими, а на плечах Ангелов священные фелони без рукавов, вроде плаща, облегают плотно около шеи. Лучшие фелони из красного штофа. Игумен на мои вопросы о состоянии их церкви отвечал мне, что она управляется синодом, состоящим из митрополитов и епископов, что особа, сопровождавшая их наследного принца в путешествии в Иерусалим, есть посредник между духовенством и правительством. В столице их Годурасе ныне 44 церкви и вообще в государстве довольно церквей и при каждой есть школа для первоначального обучения детей прихожан закону Божию. Есть монастыри мужские и женские. Бедность абиссинцев выразилась еще ярче в их хлопотах о обыкновенном угощении кофеем; не вдруг мы догадались, в чем состоит главное затруднение: оказалось, что у них всего одна чашка, тогда как нас было двое. Это объясняется кроме бедности еще и тем, что они находятся на содержании у армян, которые за право владения принадлежащими им престолами и кельями в храме Гроба Господня обязались доставлять им дневное продовольствие и, пользуясь их безответностью, кормят их хуже, чем добрый хозяин собак: на каждого человека они получают в день по небольшому ячменному хлебцу и порцию похлебки, похожей на помои.

Исполнив поручение, я просил игумена показать мне их церковь. Надобно было со двора спускаться вниз по нескольким ступеням. Церковь продолговатой формы, алтарь обращен на восток, темный и отделен от остальной части храма глухой перегородкой, служащей иконостасом, украшенным, как и у коптов, деревянною наборною мозаикою, перемешанною с перламутром и костью. Вход в алтарь через одни царские двери. На престоле под покровом доска в виде бруса мерою в пол-локтя длины и четверти полторы ширины (заменяющая антиминс); кроме сего на престоле лежал небольшой деревянный четвероконечный крест и еще какая-то точеная из дерева фигурка (о назначении которой дознаться не мог). Солея около иконостаса отделяется от остальной части храма замкнутою со всех сторон сквозною деревянною решеткою. Евангелие печатано в Лондоне (издание Английского Библейского Общества); остальные богослужебные книги писаны на пергамене. На иконостасе в беспорядке развешаны разные иконы, некоторые старинного греческого письма, другие армянского. А на том месте, где у нас помещается обычно образ Христа Спасителя, поставлено изображение Его, писанное бывшим иеромонахом Русской Духовной Миссии (ныне епископ) о. Феофаном. На южной стене две больших иконы греческого письма: одна изображает Спаса Вседержителя, сидящего на престоле, а по углам символические изображения четырех Евангелистов; другая – святого Архангела Михаила. Для женщин отгорожена решеткою западная часть храма. Между этою церковью и коптскою, расположенною рядом с нею, в темном коридоре, в нише за решеткою, поставлен образ Божией Матери Кесарийской; пред оным теплится неугасимая лампада. Когда мы проходили этим коридором, мимо иконы, то застали неподвижно стоящего пред нею абиссинца, закутанного в белое покрывало, перекинутое через плечо. Не раз в последствии времени случалось мне встречать подобные же фигуры абиссинцев, с кротким, как бы страдальческим выражением лица, стоящих на молитве, в разных местах храма Святого Гроба, особенно же на Голгофе. Прислонясь к какой-либо колонне, они стоят неподвижно по нескольку часов сряду, походя более на припаянную к колонне кариатиду, нежели на живое существо; удивляясь их терпению, молча проходил я мимо их, стараясь не замечать их, дабы не помешать их сосредоточенной молитве, и жалея в душе, что столь кроткие и бедные овцы Христова стада силою обстоятельств оставлены блуждать вне Истинной Церкви; это достойно сожаления тем более, что они чувствуют свое духовное сиротство и заметно ищут общения с православными, для которого пока главную преграду составляет взаимное незнание языка. Некоторые из иноков саввинской лавры еще помнят то время, когда в братстве их постоянно были по одному и по два абиссинца, что и дало возможность некоторым из любознательных иноков ознакомиться с разговорным абиссинским языком. Таков был нынешний настоятель саввинской лавры о. архимандрит Иоасаф; по ревности своей к православной вере, он не раз порывался идти в абиссинию на проповедь слова Божия, но был удержан от сего силою обстоятельств, ибо Провидение готовило его служить духовным нуждам своих православных собратий – иерусалимских христиан, которым он светит доселе светом своих иноческих подвигов и мудростью духовных советов. Три раза он достигал Каира с целью проникнуть оттуда на проповедь в Абиссинию, но каждый раз встречал к тому неодолимые препятствия; последний раз, заболев смертельно в Каире, выздоровел лишь тогда, когда дал обет возвратиться в свою обитель и пребывать в ней неисходно.

В заключение скажем, что абиссинцев в Иерусалиме сорок человек (в том числе тринадцать женщин); в числе их живет один бывший придворный царя Феодора, отличающийся от других красным плащом и белою повязкою на чалме, старик лет шестидесяти. Они получают некоторое вспомоществование от своих единоверцев, но по поводу междуусобий, терзающих постоянно это несчастное государство, вспоможения эти, постепенно оскудевая, в последнее время и совсем было прекратились. Приезд в Иерусалим их наследного принца, снова оживил надежды этой бедной общины. Турки, требующие от всех имеющих с ними дело прежде всего денег, на не могущих поддержать свои права ежегодными взносами смотрят с презрением. Так, однажды в мою бытность в Иерусалиме паша посадил в тюрьму абиссинского игумена за то, что кто-то из его паствы праздновал свадьбу с музыкой, а это почему-то не всем дозволено. Но на сей раз благовременное предстательство о нем нашего епископа ускорило его освобождение.

В саду абиссинского подворья, на восточной его стороне, примыкающей к месту, приобретенному нами у коптов, есть небольшое двухэтажное здание, выстроенное в недавнее время (в 1860-х годах) для приема поклонников их нации. В том же саду одно из старых деревьев все обвешано лоскутами из разноцветных материй; очевидно, что они придают этому дереву какое-либо религиозное значение.

Сириане (яковиты)

Сириане (яковиты) – последователи евтихианства из жителей Сирии; название яковитов они получили от Иакова Занзала, Едесского епископа в 541 г. Ныне их Патриарх имеет свою резиденцию в Кара-Амиде (Диарбекире). Яковиты имеют в Святом Граде свой монастырь, церковь коего, по преданию, построена на месте дома святого евангелиста Марка; дом этот упоминается в Деяниях апостольских: в нем по вознесении Господнем собирались апостолы на молитву; сюда-то и направил свои стопы святой апостол Петр, будучи чудесно изведен из темницы Ангелом. Монастырь сирианский расположен недалеко от армянского на пути к нему от древних железных врат, что также подтверждает справедливость предания о месте сего монастыря.

При первом посещении сей древней обители нашею миссиею епископ сирийский, узнав, что мы прошли прямо в церковь, вышел к нам навстречу; он человек лет пятидесяти, с проседью, глаза умные, живые; одет в рясу коричневого цвета, одинакового покроя с греческой; полукафтанье подпоясано широким цветным кушаком; на голове камилавка, обвитая черною повязкой, подобно тому как у православных арабских священников. Церковь небольшая, но украшена очень благолепно. Главный алтарь на возвышении, открытый, как в церквах армянских. На нем стоит древняя икона греческого письма, по преданию, одна из тех, кои писаны святым евангелистом Лукою. В южной части храма у стены устроена сень и престол, а посреди храма купель, закрытая серебряною крышкою. По преданию, в этой купели крестили первых христиан. У той же стены ближе к главному престолу сделана другая сень и престол, на месте, где, по преданию, сидела матерь Божия во время собрания здесь апостолов на молитву. Над престолом икона, изображающая сие событие. На противуположной стороне (северной) в нише, род шкапа, где хранятся богослужебные книги. По моей просьбе епископ показал нам рукописные их книги на древнем сирском языке: два Евангелия в четвертую долю листа в серебряном окладе, писанные на пергамене. По словам епископа, они относятся к отдаленной древности. Из церкви, по приглашению епископа, должны были посетить его. Когда мы вошли в его приемные покои (архондарик), уже застали его сидящим на полу на ковре, а как дивана в комнате не было, то пришлось поневоле и нам последовать примеру хозяина, что по непривычке было очень неудобно. Перед ним стоял низменный столик, на котором лежало несколько книг; на полках, расположенных по стене, и на одном из окон тоже книги и все рукописные. Он показал нам некоторые, называя толкованием на Св. Писание. Тут же были двое молодых людей из его клира; он показал нам труды одного из них (краснописца) – рукопись, написанную мелким и красивым почерком. Епископ достал из стола Евангелие миниатюрного размера, писанное донельзя мелким шрифтом, которое, по его словам, написано за 1100 лет, что означено надписью на книге, равно как и то, кто и где писал эту рукопись. По его словам, другая подобная древняя рукопись послана была их Патриархом в дар покойному государю императору; так как это сведение сообщалось при официальном визите, то любопытно было бы знать, правда ли это и где и у кого находится этот подарок? В заключение всего наш любознательный хозяин достал из того же стола сверток, накатанный на палку, на котором изображено, как принимали и встречали его их индейские единоверцы в Малабаре. Тут изображена сперва его высадка на берег и почетная встреча; потом – как несли его на носилках; впереди шел хор туземной музыки; конвой стрелял непрерывно из пушечек и ружей; наконец изображено прибытие гостя к храму, который по внешнему виду походит на обычную индейскую пагоду, отличаясь от ней лишь крестом.

Сириане имеют в храме Святого Гроба свой престол, который находится в нижней галерее, окружающей кувуклию (часовню) Святого Гроба, против коптской часовни, пристроенной, как известно, к западной наружной стене кувуклии. На второй (верхней) галерее есть и келья, принадлежащая сирианам, но они, по своей бедности, уступили ее армянам; постоянно в храме не живут; службу на своем престоле отправляют изредка, пользуясь отверзением врат храма для других вероисповеданий. Клир их епископа состоит не более как из 10 человек, да и те с трудом имеют насущное пропитание от своих поклонников, посещающих от времени до времени Святой Град.

Латины (католики)

Францисканская миссия в Иерусалиме. – Ее история. – Латинский Патриарх Валерга, его отношение к консулам католических держав и францисканам. – Заведения францискан в Палестине. – Латинские богомольцы. – Загородный замок Валерги. – Греко-униатский Патриарх. – Рыцари Гроба Господня.

Католики в Святом Граде обычно называются латинами. Говоря о них, православные греки и арабы никогда не употребляют слово «католик», считая это название также неправильно присвоенным ими, как нашими раскольниками название старообрядцев; греки употребляют слово: «католики», в применении к латинам в ином значении, – произнося его раздельно, они говорят: като-лики, что значит в переводе с греческого: «прочь, волки!»

Представителями латинских интересов в Иерусалиме после крестовых походов и до нашего времени были исключительно францискане, прибывшие, по словам историков их ордена, в Святой Град босыми и с крестом в руках, в то самое время как рыцари, овладевшие им с помощью огня и меча, вынуждены были теми же самыми средствами оставить его. Франциск из Асизи (город Неаполитанского королевства) в 1219 году высадился в Птолемаиде (нынешней Акре) в сопровождении двенадцати монахов основанного им ордена, и основал королевство, несравненно сильнейшее королевства Готфрида Бульонского. Умирая, он оставил множество учеников в Акре и Иерусалиме. Те и другие нашли смерть: одни в храме Гроба Господня, другие в Птолемаиде в 1291 году. Таким образом началась францисканская миссия в Палестине. В том же году пало латинское государство в Палестине, а с ним и незаконный Латинский Патриархат Иерусалимский и его четыре архиепископства – в Кесарии, Назарете, Караке и Тире – и девять епископий: в Лидде, Хевроне, Бейруте, Птолемаиде, Сидоне, Панее, Севастии, Тивериаде и в Синае – и множество монастырей женских и мужских, которые густою сетью оцепили всю Святую Землю с целью отторгнуть от православия ее древнее достояние. Ученики Франциска (почитаемого Латинскою Церковью за святого) спешили заступить место изгнанных крестоносцев и в 1299 году получили некоторые права. Турки, по внешним регулам их ордена принимая их за дервишей, оказывали им некоторое внимание, уступили им жилище на Сионе и позволили нескольким человекам пребывать и в храме Гроба Господня. Папа Климент, внимательный, как и все Папы, ко всем частным усилиям последователей своей религии и не скупившийся на благословение всего, что служит к расширению папского влияния, подтвердил их духовные права особой буллой 1342 года. Санха, супруга сицилийского короля Роберта, приказала построить на горе Сионе прекрасный монастырь и пожертвовала на его содержание двенадцать монахов и трех братий. Вот краткая история утверждения францискан в Иерусалиме. Нельзя не отдать им справедливости, что они преследовали свою цель с терпением и искусством, несмотря на многие неудачи и препятствия, общие для всех христиан. Так, в 1368 году турки вырезали их поголовно. Новая колония из братии того же ордена заступила место убиенных. Турки убили четырех из них в 1391 году. В 1482 году убили Иоанна Калабрийского, монаха Сионского монастыря, а в 1537 году собрали всех их и заперли частью в Дамаске, частью в замке Пизанском в Иерусалиме. Католический паломник писатель Шатобриан собрал порядочный список францискан, сделавшихся жертвою своей привязанности к Святой Земле. В 1551 году под предлогом, что гора Сион командует над городом и всякое здание на нем могло бы послужить христианам для нападения на оный, равно как и потому, что не следует, чтобы «псы гяуры» владели гробом Давида, к которому турки питают большое уважение, – францискан выгнали из Сионского монастыря. Предание о гробе Давида на горе Сион служило лишь видимым предлогом для овладения монастырем; церковь его немедленно обращена в мечеть, а монастырь заняли сантоны.

По другим преданиям, изгнание францискан из Сионского монастыря приписывают проискам жидов в отмщение за то, что латины не пустили одного из них на поклонение ко гробу Давидову; оскорбленный таким отказом, богатый еврей поклялся отмстить латинам и, поехав в Константинополь, ценою золота купил их изгнание из заветного святилища.

Однако францискан не выгнали вовсе из города: турки взамен отнятого у них на Сионе монастыря, уступили им за небольшую сумму церковь и монастырь Спасителя, который прежде принадлежал грузинам, как и многие другие иерусалимские монастыри, и по обеднении грузин пришел в запустение. В то время искусственно возбужденный в западной Европе жар к завоеванию Св. мест уже охладел и никто из западных государей и не думал о Святых местах. Карл IX царствовал во Франции, Елизавета в Англии, Фердинанд I в Германии, а Солиман II в Константинополе. Реформация мстила латинству в Европе за его гнёт умственный и религиозный: целые области одна за другой отпадали от уз, скреплявших их с папским троном. Но таково свойство папства во все периоды его истории: в то время когда ему рубят одну голову, у него растет другая. В то время как папство теряло в Европе, францискане, не требуя от святого отца ничего другого, кроме благословения на вся и имея его, повидимому забытые всеми, кроме Испании и отчасти Неаполя, трудились усердно над расширением власти папской на Востоке: стерегли Святой Гроб, соединяли воедино свое рассеянное по Палестине стадо, утверждали его в религии, строили церкви и монастыри и с течением времени, когда о них вспомнила наконец политика, приготовили сильный элемент, если не для преобладания, то для уравновешения латинян с православием.

Только в начале XVII века Франция впервые вспомнила о праве своего протекторства над Святыми местами – титул, который признала так называемая столица апостольская – Рим за Людовиком XIV, но которого исключительность не была признана никогда ни европейскими державами, ни даже Оттоманскою Портою. И хотя дух XVIII столетия и наступившая вследствие оного французская революция снова отвратили внимание от вопроса о Святых местах, но латинские монахи продолжали постоянно пользоваться этим протекторством, употребляя его то как угрозу, то как протест против православной греческой общины, поддерживаемой влиянием России. Впрочем, влияние России, которому французские писатели приписывают в вопросе о Святых местах слишком много с целью уменьшить заслуги греков, ограничивалось по большей части лишь денежною помощью, и то не от правительства, а, как и ныне, посредством частной благотворительности собираемою. Францискане, почти оставленные Франциею в XVIII столетии относительно политической и денежной поддержки (ибо, по словам их писателей, Франция почти со времени Людовика XV не посылала им ни людей, ни денег), в то же время продолжали получать поддержку от других католических держав: Австрии, Испании и Неаполя. Такое положение дел продолжалось до 1849 года. Восточная война изменила его вовсе: нота, поданная французским посланником в Константинополе в конце 1849 или в начале 1850 года, вызвала так называемый вопрос о Святых местах, который, составляя лишь часть доселе не разрешенного восточного вопроса, имеет значение более политическое, нежели религиозное, и не трудно предвидеть, что срок его разрешения, сколько ни стараются по-видимому отдалить его, приближается. Рим давно уже предвидел это и на восстановление в Иерусалиме Патриархата (возникшего при крестоносцах и окончившегося вместе с их изгнанием) можно смотреть как на духовное средство к разрешению вопроса о Святых местах. Не трудно догадаться, что побуждением к восстановлению Патриархата со стороны Папы было желание объединить и слить в одно целое влияние государств католических в Палестине, а поставлением своего представителя устранить всякий антагонизм между католиками, усилить их согласием и сильнее подкрепить их общие интересы. Но последствия не соответствовали ожиданиям. Столь восхваляемый своими и чужими Иерусалимский Латинский Патриарх понял свою миссию не с той стороны, что зависит от его личного характера. При замечательном уме, способностях и научном образовании (он знает несколько восточных языков и вполне приготовлен к настоящему служению прежними опытами миссионерского служения), он обладает непомерным честолюбием, которое не дает ему покоя и побуждает к действиям, которые противоречат дальновидным расчетам столицы апостольской. Удивляться нечему, – недаром же сказано: уловляет Бог хитрых в лукавстве их, а хитрее монсеньора Валерги в Святом Граде трудно найти человека. Как истинный иезуит, он не устает применять их коренное правило: «разделяй и царствуй» – для утверждения своего личного влияния, пользуясь для применения его несогласиями между собою католических держав. Франция не желает поступиться для мира ни одной из своих привилегий, прежде добытых; так, например, в храме Гроба Господня только один французский консул имеет кресло (при богослужении), а консулы других католических держав не могут иметь их в том же самом (переднем) ряду; далее, все возникающие в Иерусалиме человеколюбивые учреждения должны носить название учреждений французских, хотя бы средства к их поддержанию доставляли и другие католические державы и т. д. А через это происходит постоянное соперничество между консулами французским и австрийским. Так, граф Пиццомани (австрийский консул) никогда не бывает при служении у Гроба Господня и в церкви Бичевания, чтобы не сидеть позади французского консула де Баррера. Нежелание австрийского правительства, чтобы жертвуемые им на благотворительные заведения суммы шли во славу, ежели не на помощь той стране, которая сама меньше всех участвует в денежных пособиях, заставило австрийского консула действовать отдельно.

Вообще же австрийцы жалуются, что Латинский Патриарх со времени своего поступления на это место оказывает явно свои симпатии к Франции и дает ей во всем первенство. А французы с своей стороны полагают, что этому так и быть следует. Таким образом возник в латинской среде вопрос о Иерусалимском Патриархате, имеющий, как и все вопросы на свете, своих защитников и противников, другая сторона которого, сторона материальная, еще несравненно запутаннее. Положение Латинского Патриарха в Иерусалиме требует, чтобы он мог иметь в своем распоряжении значительные суммы для поддержания своего громкого титула как перед другими вероисповеданиями, так и перед турками. А как столица апостольская, благословляя своего питомца Валергу на вся в честь и славу папства, положительно объявила ему, что снабжать его нужными для сего деньгами не может, то он и нашелся вынужденным испросить себе у Папы благословение пользоваться из казны францисканских монастырей Святой Земли, которые, как известно, сами содержатся ежегодными милостынными подаяниями Австрии, Испании и Неаполя.

Прежде эти пособия главным образом шли от Испании: она присылала до 300 000 франков ежегодно. В последние годы цифра эта, уменьшаясь постепенно, доходит лишь до 20 000 франков. Португалия, которая высылала прежде 200 000 франков на поддержание латинских учреждений в Палестине, с некоторого времени не присылает ничего. Франция, некогда столь щедрая на религиозные пожертвования во время Карла X, присылала ежегодно лишь по 2000 франков, но и то не всегда исправно. Государи Италии, исключая Рим, также уменьшили свои подаяния. Неаполь и Сардиния, которые прежде отличались обильными дарами, в последнее время (пред объединением Италии) присылали гораздо менее. Австрия от 1755 до 1782 года выслала 113 264 дуката. Иосиф II упразднил комиссариат Святой Земли в Вене и запретил пересылку подаяний за границу. Это запрещение продолжалось полвека. В 1842 году император Фердинанд восстановил комиссариат и позволил пересылать милостыню, которая в том году простиралась на сумму 64 249 рейхсталеров. Словом, в течение 1849, 1850 и 1851 годов сумма ежегодных подаяний, входивших в казну францисканских монастырей, простиралась до 500 000 франков (125 000 руб. серебром). Расходы превышали эту сумму, а ежегодный дефицит простирался до 25 000 франков. Итак, доходы, которых обыкновенно недоставало на покрытие огромных нужд латинских благотворительных заведений в Палестине, на милостыню, плату турецким властям и т. д., теперь должны еще покрывать расходы Патриарха и его свиты (из иезуитов). Различные платы турецким властям (бакшиши), хотя вследствие ближайшего влияния французского консульства значительно уменьшились, но все еще довольно значительны. Кроме всего этого не могло быть, конечно, приятно францисканам и ослабление их исключительного шестивекового влияния в Святой Земле властью духовного сановника, окруженного иезуитами, которым справедливо не сочувствуют францискане наравне со всеми другими монашескими орденами Латинской Церкви. Следствием всего этого было то, что Австрия перестала посылать свои пожертвования прямо в монастырскую кассу, а поручила непосредственное распоряжение ими консульству, которое уже выдает их собственно на монастырские нужды. Вероятно, по этому же поводу Испания назначила в Иерусалим особого консула и поставила монастырские доходы под его контроль. Таким образом Патриарх Латинский относительно вещественных средств по необходимости поставлен в полную зависимость от светской власти и поневоле должен будет служить ее политическим целям, чего не было во время исключительного влияния францискан. – В таком-то состоянии была в мое время латинская миссия в Святом Граде.

Теперь остается сделать краткий обзор всех заведений, от нее зависящих:

I. В Иерусалиме – монастырь Спасителя, церковь, гостиница (Casa Nuova), 28 ксендзов[47], 32 брата, 940 прихожан мужского пола католиков, школа для мальчиков, состоящая из двух отделений с 68-ю учениками. С 1851 года заведена и школа для девочек, состоящая под руководством трех монахинь Св. Иосифа. В храме Гроба Господня 10 или 12 ксендзов для стражи Святых мест и богослужения; число это удваивается во время нарочитых празднеств.

Латинский монастырь Спасителя в Иерусалиме – здание обширное и древнее. Церковь находится на первом этаже, также и библиотека и кельи монахов. Нижний этаж весь состоит из комнат под сводами, занятых главными складами хозяйственных вещей. Ворота железные совершенно соответствуют чрезвычайной толстоте стен, которые в случае надобности могли бы выдержать внезапную осаду и нападение. Заметим, что почти все латинские заведения в Святой Земле построены этим способом, то есть вроде укрепленных замков, – предосторожность нелишняя, по крайней мере против туземцев и черни. В монастыре Спасителя в Иерусалиме живет начальствующий над всеми латинскими монастырями в Святой Земле. По уставу ордена (францисканского) он должен быть непременно из итальянцев и, если не ошибаюсь, даже из папских подданных. Он зависит от генерала своего ордена, который имеет пребывание в Риме, и от Пропаганды. Он именуется префектом миссии в Сирии, Кипре и Египте, стражем горы Сионской и Святого Гроба, блюстителем Святой Земли, имеет право служить как епископ (in pontifi calibus), титулуется отцом реверендиссимусом. Второе лицо в монастырской иерархии – викарий реверендиссимуса; по статуту ордена это место должен занимать француз, но по неимению до 1852 года в братстве францисканском монахов из французов место это занимал также итальянец, а в 1852 году монсеньор Валерга с целью иметь опору в своем влиянии на монастырь или, проще говоря, с целью прибрать к рукам его денежные средства, пользуясь упомянутою статьей статута, посадил на это место француза Иосифа Арезо. Третью степень в монастыре Спасителя занимает генеральный прокуратор. Он исправляет обязанность казначея и занимается внешней и внутренней администрацией ордена. На этом месте должен быть всегда испанец.

Начальником 10 человек францискан, пребывающих посменно (чрез каждые три месяца меняются) в храме Святого Гроба, в мое время был по происхождению немец; он носит титул президента. Орден имеет 10 духовников, которые могут принимать исповедь на всех известных языках. Согласно статуту ордена, францискане Святой Земли могли прежде возвращаться в свое отечество (Италию и Испанию) по истечении трех лет службы на Востоке; но с 1841 года термин этот продолжен для рядовых братий до шести, а для миссионеров до двенадцати лет. Архив монастырский заключает в себе послужные списки всех реверендиссимусов; от водворения ордена в Иерусалиме число их от 1226 года по 1850-й простирается до ста семидесяти.

II. В Вифлееме – монастырь, церковь, гостиница, десять ксендзов, шесть рядовых братий, 1500 прихожан и школа с девятьюстами учениками.

III. В Горней (близ Иерусалима): монастырь, гостиница, церковь на месте рождества святого Иоанна Крестителя, три ксендза, двое братий, несколько прихожан.

IV. В Назарете – монастырь с особою (т. е. вне монастырских стен) гостиницею для пилигримов; несколько Святых мест; десять ксендзов, семь братий; 600 прихожан латинского исповедания и 400 маронитов; школа мужская с восьмьюдесятью учениками и женская с шестьюдесятью ученицами.

V. В Тивериаде – церковь, монастырь для приема чужестранцев, один ксендз и несколько прихожан.

VI. В Дамаске – монастырь, церковь, два ксендза, один брат; 5000 прихожан разных обрядов; школа на 100 детей, кроме школы лазаритов.

VII. В Гаррисе на Ливане – монастырь, предназначенный собственно для миссионеров, прибывающих из Европы с целью обучения арабскому языку.

VIII. В Алеппе – монастырь, церковь; пять ксендзов, трое братий; 600 прихожан.

IX. В Рамле – церковь, большой монастырь для богомольцев, пять ксендзов, двое братий, несколько прихожан.

X. В Яффе – церковь, монастырь, гостиница, по латинскому преданию, стоящие на месте дома Симона усмаря; три ксендза, двое братий, 200 прихожан, школа с двенадцатью учениками.

XI. В Акре – монастырь, церковь, гостиница, два ксендза, один брат, 1200 прихожан, почти все марониты.

XII. В Саиде (древнем Сидоне) – монастырь, церковь, гостиница, два ксендза, один брат, 500 прихожан.

XIII. В Бейруте – монастырь, церковь, гостиница, три ксендза, один брат, 3000 прихожан.

XIV. В Триполи – монастырь, церковь, гостиница, два ксендза, 500 прихожан.

XV. В Латакии, древней Лаодикии – монастырь, церковь, один ксендз, несколько прихожан латинского исповедания, 260 Маронитов, школа на 200 детей.

XVI. В Никосии (на острове Кипре) – монастырь, церковь, два ксендза, школа с двадцатью пятью учениками.

XVII. В Ларнаке (на острове Кипр) – монастырь, церковь, два ксендза, несколько прихожан.

XVIII. В Каире – монастырь, церковь, шесть ксендзов, три брата, 1200 прихожан, школа для мальчиков из двух отделений на 200 учеников, школа для девиц под руководством монахинь «Доброго пастыря» с шестьюдесятью восьмью ученицами.

XIX. В Александрии – монастырь, церковь, пять ксендзов, три брата, 4000 прихожан, школа с тридцатью учениками.

XX. В Файуме (в Нижнем Египте) – гостиница, один ксендз, несколько прихожан.