В лабиринте из визитов

Ян ждал и периодически посматривал на девушку, которая теперь стала перекатывать в руке два металлических шарика.

— Опасайся общих тел и остерегайся общих душ. Они как путь, через который всегда происходит переход. Не приносят они никогда никому ничего хорошего. Путь Сумрака в другом, а это неправильный путь. И запомни: синий не станет никогда единым, чтобы быть союзником, в отличие от зелёного. Старайся понимать.

Шарики вдруг заскрипели очень неприятно и девушка перестала их катать, а вместо этого произнесла насмешливо:

— Бойся знакомцев, советы дающих, — после чего снова исчезла в соседней комнате.

— А ты кто? — попытался выяснить ещё раз Ян.

Незнакомец проигнорировал попытку Яна и протянул ему небольшой и аккуратный деревянный ящичек и небольшой клочок обгорелой бумаги.

…

Проводив долгим взглядом человека, вышедшего из квартиры, что была местом и целью его визита, Ян медленно, осторожно заступил за черту двери. От стен навевало зябким холодом. Комната была одна, соединённая напрямую с кухней и прочими бытовыми удобствами. В коридоре на стойке стоял чёрный телефон с дисковым набором. Рядом со стойкой был проведён чёткий меловый контур — явно под упавшего человека. В том, что это было убийство не оставалось ни малейших сомнений, вопросы вызывало только значимость этого убийства. Стоит осмотреться. Ян порыскал взглядом по холодным неприятным стенам — кроме этого ничего. Ковёр на полу ещё до сих пор был насквозь мокрый — хорошо его кто-то пырнул… Стоп, почему пырнул? Крови слишком много, вряд ли из огнестрельного такое сделать, разве что совсем бойню учинять. Ян поднялся с корточек и проследовал на кухню.

Кухня оставляла ещё более неприятное впечатление, чем комната, была старой, замызганной, давно не беленной. Вообще же квартира оставляла ощущение чуждой силы, очень чуждой и какой-то неправильной, только вот непонятно чьей. То существо, что пришло на смену Натану и та девушка… они могли быть союзниками Агенту, но не являлись никак друзьями. Но от них не было такого ощущения, как в этой квартире — да, неприятно, но не чужеродно.

На столе одиноко лежал нож… Нож — странный, почерневший, замерший на столе в ожидании руки. И рука сама потянулась и ухватилась за нож. Тот разместился в руке удобно, хорошо, прочно уселся. Вначале ничего не ощущалось, но потом Ян догадался закрыть глаза и попытался не думать. Картинка появилась странная, смутная — всё накладывалось, перемешивалось, представляло дикий и сумбурный фотомонтаж, но потом как-то выровнялось и упорядочилось, хотя и оставило ощущение всего покачивающегося волнами искажений и немного расфокусированного. Ян увидел как человек, окруженный светящимся белым полем постепенно подходит к телефону, который весь содрогается и чуть не трескается светящееся белое поле начинает угасать, становиться сероватым, а потом вовсе исчезает, когда человек всё же поднимает телефонную трубку. Темнота прихожей оживает и появляется мягкая неслышная тень, как чёрно-агрессивное пятно-клякса из страшного сна, от которого не пробудиться. Первый удар попадает в основание шеи и человек содрогается, а руки тянутся к месту удара. А тень изгибается и плывёт, пригинаясь. Второй удар плоский и направлен в душу-сердце. Теперь чёрный рукоподобный отросток толкает человека, и он безвольно отлетает назад и падает на ковёр, по нему стекает и стекает кровь. Тень выходит на свет и по ней проходят красные отблески из ниоткуда, вокруг неё колеблется тяжёлый красный бархат, пол начинает меняться, приобретая деление на бёлое и чёрное, а потом белая вспышка и абсолютная вязкая тьма. Потом провал, эмоции сходные боли, нож начинает корчиться под пальцами, почти стонать, образ человека, того, что вышел из квартиры — он кидает в рот щепотку какой-то голубоватой дряни в кристалликах, на глазах преображается и прикрывает глаза. И снова темнота.

Вот это получается и нужно было ему увидеть? Возможно, возможно. Теперь нужно достать из кармана телефон. Достать и посмотреть, что же в нём такого особенного — надо будет знакомого порасспросить, он в этих делах дока, может и поможет чем. На экранчике мобильника, вчера ещё таком пустом, надпись — «1. Антон». Больше тут ничего интересного нет. Нужно идти. Хотя нет — посмотреть, что за ящичек и клочок бумаги.

Ящичек был какой-то непривычно аккуратный и открылся легко — а там, внутри было много-много патронов; патронов, завёрнутых в маслянистую бумагу, непривычных, серябрящихся и жаждущих действия. Ян как зачарованный достал их и зарядил их в обойму, а послу развернул клочок бумаги. На нём от руки, в страшной спешке — так коряво и неопрятно было выведено: «Не человек выбирает путь, но путь выбирает человека. Если страшно — не закрывай глаза. Сумрак повсюду, а люди не те, кем они кажутся».

Выйдя на улицу, Ян немного притормозил, присмотрелся вокруг, заметил скамейку, даже уже очищенную от снега, и уселся на неё. Следовало обдумать. Итак, вчера к нему попал неизвестно как странный тип, поговорил про какую-то игру и исчез не менее странным, чем он сам, образом. Что же это творится такое. И ведь хотел же сам, рвался, бредил, шептал «Сумрак» ночами, а теперь даже и не знаешь, что делать с тем, что уже узнал.

— Вы Ян? — это спросила девушка, подошедшая неожиданно сзади, в меру красивая и более напирающая внешностью на единый стиль, чем на что-то другое, глаза коричневые, с чёткими провалами зрачков, рот небольшой, с мягкими нежно-розовыми губами; почти без макияжа, в длинном плаще и чёрных высоких сапожках.

— Да-да, я Ян, а что вы хотели, а если познакомиться? — он даже улыбнулся.

— Вы думаете не так и не о том — я от Агента. Всё происходит не так и приближается чёрное. Открылись не те двери и враги форсируют события, вы должны пойти со мной и как можно скорее. Ян, ну давайте же! — девушка даже притопнула ногой от нетерпения.

— Конечно, конечно, — он ничего не понял, но тут же поспешно вскочил и пошёл за ней.

— Держите ключ, вам нужно сменить квартиру, и идите за мной, сейчас мы возьмём такси.

Такси словили быстро, благо было не очень поздно. Потом долго ехали в полной тишине и взаимном бездействии. Ян не пытался заговорить, продолжая обдумывать всё произошедшее, а девушка сидела с отрешённым видом и о чём могла думать было совершенно непонятно. Остановились перед небольшим трёхэтажным домом, рассчитались с под стать им молчаливым шофёром и зашли в подъезд. Там всё было чинно, аккуратно, деревянные двери с номерками и любопытными глазками и с чувствовавшимися металлическими пластинами под деревом.

Вошли в квартиру. Открывал Ян, тем ключом, что ему дали. Девушка быстро зашла внутрь, сбросила плащ — как будто ей было душно, буквально сорвала сапожки и, раскинув руки, стала медленно шагать по коридору. Ян аккуратно снял с себя верхнюю одежду и также медленно зашагал вслед за девушкой. Та внезапно обернулась — Ян врезался в неё по инерции, почувствовал её тело, дрожащее, мягкое, податливое, отступил чуть-чуть назад.

— Мы должны сделать это, понимаешь, должны! — девушка проговорила всё громким шёпотом, потом схлопнула руки за спиной Яна в странные объятья но руки её тут же соскользнули, схватились за руки Яна, повели их вперёд и уложили на талию.

— Не противься — всё предрешено, это поступь твоей судьбы, ну же, Ян, работай, — в словах девушки сквозило безумие, — работай. Или я тебе не нравлюсь? — Ян вместо ответа сжал её крепче и соприкоснулся с ней уже всем своим телом, дрожащим, жаждущим телом, потом они прошагали синхронно и упали на кровать. Затрещала ткань…

Тёмный туннель

Три высокие фигуры проходят по узкому круглому туннелю и останавливаются перед маленькой, влившейся в стену дверью, с чётко-серыми внешними контурами и маленькой круглой ручкой. Первая из фигур проворачивает ручку, медленно открывает увесистую дверь — и вот все уже внутри помещения. Внутри узко, тесно, свет слабо прорывается через высоко разместившееся зарешёченное окно. Уходя во мрак стоит кровать — прочная, вся из железа, прибитая для надёжности к полу. На кровати слабо мечется молодая коротко блондинистая девушка в одном пеньюаре и с глазами, прикрытыми чёрной шёлковой, и оттого поблескивающей на сгибах повязкой глазами.

— Не надо! Ну… пожалуйста! не надо, — стонет девушка.

Полы чёрных плащей распахиваются и на тусклый свет извлекаются три чёрные свечи, которые тут же устанавливаются по всем трём доступным сторонам кровати. Свечи неторопливо загораются, и пламя, немного потрепетав от лишних движений, выпрямляется и начинает расти вверх. Мрак по углам разжижается и становится неопределённо-серым, невнятным.

Девушка же пытается дёргать руками, прикреплёнными наручниками к спинке кровати и плаксиво стонет:

— Ну почему я, почему? Кто вы такие?

Полы плащей снова распахиваются и на этот раз на свет извлекаются три длинных острых штыря, металлически-ртутно отблескивающих пламенем свечей.

— Прорицай! — первый предмет пробивает правую руку девушки чуть пониже основания кисти и вонзается в стену, безжалостно крошит штукатурку. Пыль лениво зависает в воздухе.

— Прорицай! — и вторая рука также пригвождена.

Третья фигура стоит и ждёт.

Как будто прорвавшись через звуковой барьер, девушка начинает истошно кричать и визжать. Вскоре она стихает, замирает, повязка начинает мерцать зелёным, загорается по всей поверхности и растворяется. Слепые глаза бессмысленно вытаращены…

— Знай же каждый и помни каждый, что идёт бог! бог крови! Ослепшие рты беззубо вопиют, выжженные глаза слепо корчатся! кровь умирает и кипит! ибо идёт жнец, жнец, собирающий жатву! И каждому воздастся по делам его! Каждый, кто прост, будет наказан! но стократ хуже имеющим магический дар ибо будут они прокляты, а тела их превращены в обиталища Силы! Славься Ламагра! Твои жрецы и жрицы ждут ТЕБЯ и готовы послужить ТЕБЕ! Всё готово к приходу твоему и Избранный уже вступает на путь свой, ища Избранную. Дойдёт ли он до конца?!

Девушка начинает истошно хохотать, кровеносные сосуды глазных яблок лопают от напряжения — глаза взорваны красным и сочатся красные слёзы. Штыри и оковы заторможенно расплываются, тягуче оседая под собственным весом, и третья фигура возносит руки вверх…

Третий виток

«Мы застыли перед развилкой. Выбор был непонятен, а на стенах чернели символы и знаки, путающие ещё больше вместо внесения окончательной ясности»

1

Тук-тук. Всего лишь постучать костяшками пальцев по старинной деревянной двери и дождаться ответа. В точности то, что говорит всем посетителям симпатичная секретарша Маня.

— Заходи, Антон!

Осторожно приоткрыв дверь, я зашел в комнату. Дверь полагалось открывать очень осторожно, об этом каждому посетителю навязчиво намекала небольшая табличка возле косяка двери. Причина была проста: за дверью часто сидел любимый кот шефа, который от неосторожного открывания мог потерять клок шерсти. Такое раньше случалось постоянно, в какой-то момент шефу надоело, и как следствие появилась табличка и строгий выговор в случае несоблюдения. Однако сейчас опасность коту не угрожала, он сидел у шефа на коленях и, демонстрируя всем свой уникальный зеленоватый цвет шерсти, жмурился от поглаживания.

— Здравствуйте, Иван Сергеевич!

— Привет, Антон. — Шеф жестом указал на кресло напротив, предлагая присесть. Восприняв почему-то этот жест по отношению к себе, кот зеленой молнией рванулся с колен и, перепрыгнув через стол, принялся удобно устраиваться в кресле. Хм, неудачная ситуация.

Когда такой казус произошел в первый раз, я, помнится, растерялся. Но сейчас я был в курсе того, как нужно поступать в таких случаях, и, осторожно приподняв кота, я сел на кресло. Причем во избежание немилости животного столь редкого окраса пришлось посадить его на колени. Немилость кота означала ходить пару месяцев с царапинами и частично подраной одеждой, а особенность царапин состояла в том, что никакие средства — ни магические, ни обычные — их особо и не лечили. Наши сотрудники, которые прошли через это, потом особо не рвались еще раз обидеть животное.

— Наверное, ты уже посетил писателя — так чем же порадуешь? Или наоборот, огорчишь? — сразу приступил к расспросам шеф.

— Узнал я одну новость, Иван Сергеевич. Чрезвычайно интересную. — Шеф приподнял одну бровь — заинтересовался? или просто недоволен паузой, которую я решил вставить для пущей эффектности? — Убийца-то наш, который дайвер, так вот, он женского пола оказался.

Шеф приподнял удивленно вторую бровь. Удивился, значит.

— Нож неподалеку валялся, — пояснил я, — На нем все и отразилось.

А это что? Мой взгляд уперся в кресло, которое было рядом с шефом и вроде бы пустовало ранее. В кресле медленно материализовывался человек. Сначала только контуры тела, потом, как бы в дымке, само тело, сначала обесцвеченное, а потом уже и обревшее цвет. Нет, я, конечно же, понимал, что не в человеческих силах, и даже не в силах Иного вот так просто материализовываться — мне просто позволили увидеть себя. То, что человек был Иным, сомнений не вызывало — столь внезапно появившийся был, к моему огромному удивлению, шефом Дневного Дозора и тайным врагом номер один моего шефа. Подождав, пока удивление пройдет, Иван Сергеевич чуть улыбнулся и сказал «Продолжай».

— А, собственно, продолжать особо и нечего. Посмотрел я на убийство; то, что силуэт был женский и убийца была дайвером — это абсолютно точно. Я попытался просмотреть След — не вышло, Следа просто нет, дайвер достаточно силен. А потом пришел какой-то молодой парень, тоже дайвер, скорее всего с той же целью, расследовать. Тут я и ушел.

— Понятно. — Шефы переглянулись, и Иван Сергеевич сообщил:

— Ты, наверное, удивился, что здесь присутствует Леопольд Аристархович, и беседа наша протекает относительно спокойно, никто не кидается огнюхами, — и вновь я удивился. Хм. Чего это шеф стал слэнгом пользоваться, чем ему не угодило звучное слово «огнешар»?.. — Как это происходило ранее. Однако, как ты можешь догадаться, раз такое происходит, значит времена настали другие. Сложные. В мире постоянно происходят различные события, и все они между собой так или иначе связаны. А по взаимосвязям между событиями можно узнать много чего нового и интересного. Убийство писателя, как и еще несколько весьма интересных последних событий ведут нас к одному выводу. Начинается очередная Игра. В результате мы с Леопольдом решили объединить Дозоры в преддверии предстоящих событий.

Такого поворота событий я не ожидал.

— Я тебе поясню, почему так случилось, — продолжил Леопольд Аристархович тихим голосом, — Дело в том, что от исхода этой Игры очень сильно зависит позиция Иных в мире. Мы и так не очень сильны, а если еще во время Игры будем вставлять друг другу палки в колеса, то ни к чему хорошему для Иных это не приведет. А при чем тут я, скорее всего хочешь ты спросить. А при том. О, Антон. Ты оказался в самом круговороте этих событий, ты — Игрок.

— Антон, это абсолютно серьезно, — вмешался Иван Сергеевич, видя, что на моем лице начало проявляться скептическое выражение (какие-то игры, игроки, бред вообще), — Как я говорил ранее, твоя жизнь может подвергаться опасности. Ты, наверное, не воспринимаешь это всерьез. Поэтому было решено дать тебе некий артефакт. Видишь — на столе, рядом с пепельницей лежит кольцо. Оно твое.

Я протянул руку и, взяв кольцо, принялся его рассматривать. Кольцо как кольцо, из красивого сероватого металла (может, платина?), с множеством мелких граней. Интересно сделано… Присмотревшись, я заметил надпись из мелких непонятных значков на нескольких гранях. Немного подумав, я решил его надеть. Странное ощущение. Мне показалось, что кольцо само решило, что его надо надеть. Само по себе это для меня не должно быть странным, у нас в архивах лежит куча вещей, которые устанавливают между собой и носителем отношения «раб-хозяин» (причем в любом порядке) — всякие старинные мечи, ножи, да и не только оружие. Но тут было нечто другое… Будто бы кольцо стало частью меня, я даже не знаю, как это выразить… В сознании сразу всплыло слово «симбионт», но это немного не то, другой какой-то оттенок взаимосотрудничества… Хм. Может быть. Я еще раз поглядел на надпись, и неожиданно понял ее.

«Сила Судьи — в его поступках».

Оба шефа напряженно смотрели на меня:

— Ты прочел надпись? — нарушил молчание Леопольд.

Я прочел ее вслух, шефы переглянулись. Сволочи, подумалось мне, ведь наверняка умеют, как Высшие Иные, общаться телепатически.

Многое еще осталось непонятным. Собственно, почти ничего мне и не объяснили.

— А может вы меня еще какой-нибудь информацией порадуете? — осмелел почему-то я. То ли из-за оказанного доверия (в виде подарка кольца), то ли из-за острого недостатка информации.

— Да, я еще не окончил, — сказал Иван Сергеевич, — Для тебя — главное знать, что будет Игра, а ты — Игрок. Что это такое, и какова твоя роль, ты должен узнать сам. Есть правила Игры, и их нарушать нарушать не следует. За этим всем стоят наши судьбы, наше будущее. В принципе — это и есть все информация, которую ты должен знать. Ладно. Перейдем, собственно, к заданию. — Шеф щелкнул пальцами, через секунд двадцать вошла секретарша с тремя крохотными чашечками горячего кофе. Я осторожно, чтобы не разбудить задремавшего кота, потянулся за чашкой и пригубил необыкновенно ароматный напиток. Спайс она в кофе добавила, что ли? Вкусно же как!.. Иван Сергеевич продолжал: — Задание заключается в следующем. Пока мы поищем в наших базах данных все упоминания про дайверов-девушек, — Леопольд Аристархович, не скрывая, улыбнулся компьютерная база Дневного Дозора была гораздо обширней нашей, и искать точно будут только в ней, что не могло не потешить самолюбие шефа Дневного Дозора, — Твоя задача будет состоять в поиске одного пацана. Зовут его Павел Атридов, возрастом — пятнадцать лет. Пацан неинициированный Иной, хотелось бы, чтобы в ближайшие два дня ты нашел его, помог инициироваться и попытался вовлечь в благородное дело Дозоров. Вот фотография, где его последний раз видел наш Дозор. Это все.

Намек я понял, поэтому быстренько встал (кот, к счастью, сам догадался спрыгнуть), поблагодарил за кофе и вышел. В дверях задержался на секунду и высказал терзавший меня вопрос:

— Извините, а… Пацан связан с этой Игрой?

— Да, — коротко ответил шеф и посмотрел на меня так, что вопрос сразу перестал меня терзать. Попрощавшись, я закрыл за собой дверь и направился было к улыбнувшейся мне секретарше, но, казалось бы, прямо из воздуха прогремел грозный голос шефа:

— Рублева! Не задерживайте Антона, он на важном задании!!!

Вздохнув, пришлось покинуть приемную.

Улица сразу же встретила меня волной холодного зимнего воздуха в лицо, хотелось закутаться получше в пальто, как обычному человеку, но мне достаточно было просто вспомнить вкус спайса, его горечь… Горячей веревкой будто прошлись по голому телу, холод моментально исчез, ветер попытался было швырнуть за шиворот горсть снежинок, но не долетали они, испарялись, и кожи достигало лишь теплое дыхание. Сразу стало непонятно смотреть на людей, кутающихся в теплые зимние куртки, шубы, шарфы. Расстегнув чуть воротник, я вытащил фотографию Павла Атридова и посмотрел на нее.

Надпись тоненьким карандашом «Павел». Пятнадцать лет. Большие, не по-детски серьезные карие глаза, прямой нос. Короткие светлые волосы. Наушник в одном ухе, другой наушник болтается на ниточке-проводе. Парень явно чем-то сильно удивлен, челюсть чуть отвисает.

Так, а что это за местность на фотографии?.. Этот магазинчик я знаю. Видел уже. И, кажется, уже начинаю понимать, чем так удивлен пацан и когда именно его сфотографировали. Недавно поймали наши двух ампиров (Вконец обнаглели, сволочи. Пьют кровь прямо на улицах), одного убили, другого поймали. Говорят, пацан там был какой-то, не поддавшийся ихнему Зову. Неужто он?..

Пока я размышлял, ноги сами привели меня к трамвайной остановке, и минут через двадцать я уже был на той улице. Нет, «улица» слишком гордое название, скорее уж «улочка» или «переулок». А вот и то место. Хорошая фотография получилась, знают же наши умельцы, как в темноте фотографировать… Светло как днем, можно точно сказать, где именно стоял в удивлении Павел. Вот тут, возле этого деревца. Закрыв глаза, я сконцентрировался…

Да… Действительно этот пацан — Иной… Я четко вижу его след тонкую белесую полосу, что оставляют в Сумраке все слабые или неинициированные Иные при движении. Именно по нему мы их находим и инициируем. Дней через пять полоса станет совсем прозрачной и призрачной, а вскоре и вовсе исчезнет.

У дайверов же след другой. Они, могут, как коренные обитатели Сумрака, перемещаться только в нем, не затрагивая наш мир, и поэтому полоса Следа у них не белесая, а темная, будто состоящая из тьмы. И держится она меньше — дня два для очень слабых дайверов. Темных полос поблизости не было.

…След парня скорее всего вел домой. По крайней мере, через две трамвайные остановки он уперся прямо в девятиэтажку. В нее же (или оттуда? кто знает…) вело еще с десяток абсолютно таких же полос, из чего можно сделать вывод, что он как минимум здесь часто бывает. А скорее всего, живет.

Что ж, подумал я, посмотрев на часы, пол-одиннадцатого. Видимо, придется ждать. Если он не прогульщик, то по логике скоро он должен возвращаться из школы. Сбив снег с лавочки и устроившись поудобнее на ней, я принялся ждать.

2

Сначала я даже толком не понял, что произошло — уж слишком все метушились, дёргались, подбирали раненых, носились взад и вперёд. Некоторые присыпали снегом чёрные и красные пятна на снегу, а одна девушка неподалёку тоскливо завывала — и всё это задолго до самого места происшествия.

…Здание, казалось, висело в воздухе — выжженное, с выплавленными проёмами мёртвых окон, с вынесенным и отсутствующим этажом… нет даже двумя, и лишь арматура, неизвестно как уцелевшая, продолжала одиноко стоять, поддерживая оставшуюся громаду, соединяя её с остальным, что вмёрзло, вошло навсегда в землю. Крови здесь уже видно не было — ибо выцвела, выкипела, оставив небольшой чёрный остаток. Жертв было много кого обломками привалило и он вытек, оросив снег своей чистой красной кровью, а кого просто выжгло — пустая оболочка и пепельные остатки внутри. Потом ко мне подошёл патруль, тройка молодых и насупленных парней. Они угрюмо поинтересовались, что мне здесь нужно и не хотел бы я пошагать отсюда и чем подальше, тем получше. Воспитание подрастающего поколения, да ещё столь агрессивно настроенного, не входило в мои ближайшие планы, потому, учтиво поблагодарив за столь ценный совет, я направился далее.

Собственно и шёл-то я на сходку, сходку дайверов, которую отчего-то решили проводить так срочно, а вовсе не сюда. Нет, определённо, творится что-то просто редкостной мерзости. Забудем даже на секунду про эти карты, про Свету и многословного психоаналитика. Но что это за кровавые дайверы по городу шастают, и почему штаб-квартиру Дневного Дозора взрывают (или что?) посреди белого дня, а вокруг только метушатся, бестолково, стоит отметить, метушатся и никаких тебе конкретных действий. А самое интересное будет, когда начнут искать виновных…

…

Быстро обменявшись паролями с дежурным, я вошёл в зал. Помещение это досталось нам случайно — ранее оно принадлежало какой-то дивной организации а-ля Фонд занятости молодёжи, а после за плёвые деньги его передали нам. Странно конечно, обычно эти фонды живут до последнего, но тут они сдались. Все твёрдо уверены, что это благодаря Настеньке, нашей главной активистке, умнице и организатору от рождения. Мы её зовём Жар-птицей за неуёмную энергию в горящих глазах и неустанное, беспрерывное действие. Нет, чёрт возьми, приятно бывает посмотреть, что хоть кто-то не предлагает «надо что-то делать» или сообщает с видом скорбным и символизирующим о глубоком познании всех горестей и печалей этого мира: «А жизнь-то — дерьмо, братушки. Форменное», а что-то делает, и полезное причём дело делает.

Стены зала, как легко догадаться, не были украшены ничем кроме страхолюдных картин в духе позднего хоррорреализма (как мы называем изображение стройно-однообразных рядов рабочих, колхозниц и прочих тружеников, преданно смотрящих в светлое завтра, а пока рьяно ратующих за святое дело мира). Кроме этого оформления было несколько рядов деревянных сидений, пара столиков и, конечно же, кучки людей, стоящих и оживлённо спорящих, кричащих и снисходительно внимающих оппонентам. Крики «Да в морду за такое нужно бить!», «Нет уж, позвольте…», «Нет, ну ты представляешь, Светка? А я ему и говорю…». Всё как всегда, и всё как везде. Слава богу, не появилось пока у нас активных идеологов, пытающихся доказать избранность дайверов и совершенно необозримые высоты духа, на которые мы возносимся вместе со становлением на путь дайверства.

— Лёнька, иди сюда, к тебе вопрос есть срочный!

Подхожу. Это меня зовут представители самой молодой здесь кучки. Четыре парня лет двадцати и две демонстративно скучающих девушки. Лица все знакомые. Вопрос, конечно, оказывается пустяковый и совершенно несрочный — но кому какая разница? — быстро отвечаю и двигаюсь дальше. А вот и наш совет, самые старшие, мудрые и невозмутимые. Сидят за столом, переговариваются. Их четверо: Александр Степанович, уже довольно пожилой, седой, с длинной белой бородой, в безупречном костюме и поблескивающем пенсне; та самая Настя, сейчас тоже вполне серьёзная, в вечернем платье, кстати, волосы собраны в пучок сзади, но как-то небрежно; Костя — мой главный боевой товарищ, думаю, от него будет что услышать; и, наконец, Галина Прохоровна, уже немолодая, напоминающая ведьму, но ведьму культурную, почему и миновавшую костры инквизиции.

Кстати, интересно, но пожилых дайверов очень мало, исчезающе мало. Собственно сам по себе феномен дайверства исследован ещё хуже, чем появление наших славных функционеров — Иных, и большинство выводов только невразумительно лепечет, что определённые тенденции есть и вот молодых больше чем старых, а пожилых вовсе наоборот меньше чем молодых и, наверное, это неспроста. Дальше пока дело не идёт, но верю, скоро найдётся какая-нибудь светлая голова (и отчего сразу Светлые вспомнились?) да и про нашу избранность сказать не забудет.

— Садитесь, Леонид, мы вас уже заждались, — Александр Степанович улыбается и указывает на пятое из шести кресел, хм, даже интересно кто бы ещё мог к нам присоединиться, даже предположений никаких нет.

— Итак, теперь мы можем наконец приступать. Наше внеочередное заседание объявляю открытым, — Александр Степанович всегда произносит такие фразы, и произносит веско, да так что всякому становится понятно, что мы не какая-то там шайка или сброд, а организация! Ну как после такого вступления не настроиться на серьёзный лад?! — Наши самые лучшие люди, наш, можно сказать костяк, сердцевина и мозговой центр уже в сборе, — добродушное оглядывание нас всех с целью убедиться, что вот какие мы замечательные. — Ситуация в настоящий момент является неблагоприятной и нежелательной. Крайне! — поднятый вверх палец. Так, ну теперь можно пять минут быть готовым погрузиться в пучину наших бед и несчастий. Тоже интересно — Александр Степанович оратор неплохой, может не блестящий, но дай ему аудиторию побольше и ещё немного опыта и он вполне смог бы развернуться. Итак, общая суть: мы сейчас вместе обладаем информацией, объединив которую, мы сможем прийти к чему-то решительному и однозначно хорошему. Ну… Возможно. «Информация сейчас является грозным оружием!». Тоже особо не поспоришь. «Мы должны сосредоточиться и выжать из себя всё возможное!». Хм. Без комментариев. «Враги не дремлют!» Ой… Пропускаем. А вот теперь финальный пассаж про выводы и общие черты, теперь можно послушать внимательнее:

— Да, вот, — Александр Степанович поправляет пенсне и как бы мимоходом подсматривает в положенный перед собой листик, — Вопросом номер один повестки дня для нас является… — пауза, — Кровавый дайвер. Название условное, не стоит воспринимать это слишком буквально. Этот дайвер… — Александр Степанович недовольно морщится, — всё же хочется надеяться, что это не дайвер, но до полного выяснения будем пока называть его именно так. На его счету три трупа. Я послал Костю посмотреть лично, что же там случилось. Всё же рассказы посторонних людей — это рассказы посторонних людей. Ну а Костя… Впрочем, прошу, рассказывай.

— Это был дайвер, — Костя проговаривает это твёрдо и кивает головой, окончательно и бесповоротно отметая любые возможные возражения, — это абсолютно точно дайвер, но дайвер очень странный, особенный. Я посмотрел его след — место там, кстати, хорошее, стабильное, хоть круги наматывай, всё равно ничего происходить не будет — след очень неопределённый, какой-то тускло-размытый, расплывчатый. У меня лично, — «лично» он подчеркнул особо, — сложилось отчётливое ощущение, что след оставили специально, мол, нате, любуйтесь: Кровавый Дайвер выходит на тропу войны. Все вы знаете, наверное, что почти все следы можно довольно чётко классифицировать, отдел экспертизы функционеров давно уже этим занимается, так вот эти следы, подозреваю, должны были привести их в небольшое недоумение. Судя по всему, не привели… Ещё есть один любопытный моментик, обнаруженный в самой квартире: если посмотреть на реальные стены из Сумрака, то видна грязь, грязная грязь, мерзкая грязь. Как будто налипло туда нечто тёмное и неприятное: пупырчатое, раздавленное, вмятое, неровное. Что-то не то там. Ну вот, скажем, как будто паутина пыталась прорваться из Сумрака наружу, а её взяли и размазали по стене, по ходу дела вдавили и расплющили и не дали ни малейшего шанса сделать ещё что-то.

— Кстати, о паутине, — это уже оживилась Настя, — девочки говорят, что она сейчас активизировалась, да и вообще в последнее время всё как с ума сходит — пути нестабильные жутко, провалов куча; говорят, что нескольких ампиров засосало внаглую; а паутина бесится, пыталась на людей кидаться, но функционеры хоть что-то полезное сделали, выпили её. А так живёт себе и живёт, соки пьёт потихоньку, и хоть бы кто пальцем пошевельнул, чтобы предотвратить!

— Погоди, Настя, — Александр Степанович улыбается — он симпатизирует Насте, но сейчас не хочет, чтобы что-то нарушало составленный план, — мы до всего дойдём постепенно, не спеши. Костя, продолжай.

Костя продолжает.

— Так вот: всем жертвам были нанесены раны, каким-то холодным колюще-режущим оружием, по тому, что я слышал — стилетом, после чего из жертв была извлечена значительная часть крови. Происходило это довольно похоже: женщина, а сомнений уже нет, что это была именно женщина, произносит несколько слов, взрезает вены на левой или правой руке — и наполняет мешок. Потом уходит. Все движения выверены, продуманны, цель у неё вполне конкретная. Цель непонятная. На маньяка не похоже, а кому это нужно пока неясно. Да, проникает она через телефонный аппарат, тут тоже сомнений никаких. Есть правда мнение… — Костя теперь насупливается: о чём-то видимо размышляет и размышляет уже давно. — Есть мнение, что это Тёмный Дайвер. Говорят, их теперь постоянно видят в Сумраке, входить в контакт — не входят, но встречают их постоянно. Вполне возможно, что эта женщина как раз и является Тёмным Дайвером, и тогда мы вступаем на почву сомнительных догадок и неясных подозрений…

— Но Костя, мы же вообще ничего не знаем о них, — мягко вступает Галина Прохоровна, — ну да, тоже через телефонную трубку появляются, но кто они, почему ничего больше не делают, ну ничего же не знаем. Как же тут можно делать выводы?

— Нет, уж простите, — Костя начинает горячиться, чувствуется, что идея принадлежит именно ему и он готов бросаться в бой, — о них мы кое-что да знаем. Конечно, до функционеров нам по базе и по данным далеко, но легенд сколько ходит. Нужно их просто взять и выявить общие факты, моменты в них, проанализировать на достоверность, составить частотное распределение встреч каждого события и…

— Ну назови хоть одну легенду, где кровь упоминается? — теперь встревает Настя.

— Ха. Ты думаешь ты все о них их знаешь? Типичное заблуждение! Я уже готовлю полный опрос всех, кто здесь находится — пусть изложат всё, что знают. И вообще подошла пора упорядочивать наши знания о том, что происходит, упорядочить, что мы знаем о Ночном Дозоре, Дневном Дозоре, ампирах этих проклятых, Тёмных Дайверах опять же. Все факты про Сумрак: что, где, когда, кто это был, всю феноменологию.

— Где же ты раньше был, исследователь ты наш? — ну вот они сейчас как начнут с Настей спорить, так и просидишь тут час, а то и все два. Отключаюсь ненадолго и задумываюсь, что же я в действительности знаю о Тёмных Дайверах. (На фоне слышится язвительное «Ха-ха, всезнайка!» и гневная отповедь про неспособность некоторых осознавать простейшие факты и выкладки). Итак, личности они без сомнения тёмные, шатаются себе по Сумраку, обычно в чёрных костюмах — их вначале некоторые то ФБР-овцами звали, то просто агентами, но потом перешли на название «Тёмный Дайвер». Кстати, стоит вспомнить — или узнать? — мне тогда Костя сказал, точно помню, что Костя — я упомянул, мол, Агента видел, а он и сказал «Какой же это Агент, скорее Тёмный Дайвер», так вот и стал говорить, а откуда Костя это всё взял… Чёрт, ну почему так поздно начинаешь задумываться, чувствую же — всё только разгорается, а потом оно как ухнет, и не то что двух этажей, тут после можно не досчитаться многого.

— Кстати, слышали, — немного не в тему появляюсь, но что уж поделаешь, — кто-то на штаб-квартиру Дневного Дозора нападение совершил, неизвестно даже сколько погибло, там сейчас такое творится…