Тезей и Ариадна. Нить любви

Сказал и ушел, словно ему было все равно, что случится с Минотавром и с самим Тезеем. Поразившись такому равнодушию, Тезей осторожно двинулся вперед и тут же вспомнил о даре Ариадны. Зачем нужна путеводная нить, если один конец ее ни к чему не привязан?

Остановился, привязал, двинулся снова, осторожно выпуская красную, словно капли крови, ниточку из медальона. Сначала он усомнился, что содержимого крошечной коробочки хватит, но потом подумал, что Ариадна наверняка знает размеры Лабиринта. Потом закралось подозрение, что и сам поступок Ариадны тоже ловушка.

Тезей остановился и едва не выбросил коробочку с нитью, потом опомнился. Да что с ним такое?! Если думать о возможном обмане, то думать о победе над Минотавром станет некогда. Пусть будет сколько угодно ловушек, он сумеет добраться до зверя, убить его и вернуться!

Стоило принять такое решение, как началось что-то странное. Нет, в Лабиринте было просто невозможно заблудиться, здесь не было перекрестков, всего один коридор, ведущий вперед зигзагами, но какой! Тезею пришлось замереть, рев быка доносился далеко впереди, но рядом и сбоку кто-то двигался! Пришлось замереть.

Одновременно замерли и те, кто окружал его.

Движение – и вокруг него тоже двигались. Кто?! Осторожно оглядевшись, Тезей понял – это его собственные отражения от стен. Стены Лабиринта оказались покрыты отполированными медными пластинами, потому каждое его движение вызывало движение и его отражений. Местами пластины изгибались, превращая отражение Тезея в отражение чудовищ, местами были поставлены под углом друг к другу, что множило отражения до бесконечности.

Справиться с этим кошмаром нелегко, Тезей вспомнил совет мастера не смотреть по сторонам и просто идти вперед. Приходилось признать, что Дедал большой выдумщик…

Но Тезей не встречал ни одну из ловушек, о которых ему рассказывал мастер. Где странные камни, которые движутся при одном прикосновении, где вода, в которую нельзя вступать, чтобы не провалиться в подземелье, где тупики, из которых не выбраться? Коридор вел вперед, лишь слегка загибаясь на поворотах.

А голос Минотавра все ближе, это заставило Тезея перестать бояться ловушек, хотя осторожности он не забыл, и сосредоточиться на предстоящем бое с чудовищем.

Лестницы, ведущие то вверх, то вниз, как везде в Кносском дворце, движущиеся отражения по сторонам, нить почти закончилась, и вот, наконец, дверь, за которой явно слышен голос зверя. Что его ждет там, за дверью?

Привязав кончик нити к ручке двери, Тезей решительно отвалил огромный засов. Мелькнула мысль, что кто-то идущий следом может просто опустить этот засов, тогда никакая путеводная нить не понадобится.

Но дольше размышлять некогда. На звук открываемой двери повернулся Минотавр.

Кто это, человек или все же бык?

Тезей видел больших быков, даже прыгал на арене у Скира через их спины, но то, что стояло посреди большой комнаты, нельзя назвать быком. Быки не стоят на задних ногах, поднявшись во весь свой рост, они опираются на все четыре, и потому куда ниже. Минотавр был наполовину человеком, потому стоял на ногах, но наполовину быком, потому имел огромную бычью голову и ост быка, поставленного на задние ноги.

Тезей казался перед этим чудовищем просто новорожденным теленком по сравнению со взрослым животным.

Минотавр, увидев неожиданное вторжение в свои владения, удивленно мыкнул и уставился на непрошеного гостя. В последние недели ему было очень плохо, все раздражало, женщина, которую он взял однажды и желал бы брать снова и снова, больше не появлялась. А теперь вот этот… Бык раздраженного мыкнул еще раз. Человечек двинулся ему навстречу.

Что бы и кто Тезею ни говорил о Минотавре раньше, расписывая его размеры и дикий нрав, все они были далеки от истины. Чудовище оказалось куда больше и злее. Тезей понимал, что Минотавра просто могли чем-то напоить, но его собственного положения это понимание не облегчало. Перед ним не бык для игры, а огромный человек с бычьей головой, о его рога не обопрешься, чтобы перепрыгнуть через спину..

И все-таки он перепрыгнул! Прямо с места, как делал еще дома, в Афинах, только усилий понадобилось больше. Тезей и сам не понял, как это получилось, помогло сознание, что то чудовище победить в обычной борьбе невозможно, свернуть ему шею, взявшись за рога, тоже, Минотавр сильней даже Геракла. Оставалось перехитрить и бить сзади. Для этого и пришлось прыгать.

Прыжок – удар, заточенный клинок вонзался в тело человека с бычьей головой, пол заливало кровью. Снова прыжок – снова удар. Тезей потерял счет прыжкам через голову Минотавра и ударам. И только когда Минотавр все же упал на ступеньки, ведущие куда-то наверх, Тезей сумел прыгнуть ему на спину и, ухватив за рога, наконец, свернуть бычью шею!

Руки чудовища все еще скребли ступеньки, а ноги пытались отталкиваться от пола, чтобы подняться, но жизнь уже покидала мощное тело. Наконец, он перестал даже мычать, а глаза остекленели, подернувшись какой-то поволокой.

Тезей оглядел себя – весь в крови чудовища, к тому же Минотавр тоже сумел нанести ему раны. Заметив в углу привычный уже сосуд с водой, юноша немного смыл кровь, неотрывно наблюдая за Минотавром, но тот не подавал признаков жизни, голова скатилась на ступеньку, руки и ноги бессильно замерли в последней судороге.

Победа? Осторожно покосился на дверь, через которую вошел. Нет, она не заперта. Оставалось только смотать нить и вернуться к выходу из Лабиринта. Но что-то не давало юноше покоя, слишком все просто и обыденно. Нет, бой с Минотавром был кошмарным, у Тезея до сих пор тряслись ноги от прыжков и дрожали руки от ударов, но что-то подсказывало, что это не конец его мучениям.

Что его ждет там, за дверью, неужели засада? Почему Ариадна сказала, чтобы после боя с Минотавром он немедленно сматывал нить и возвращался? Стоит ли верить царской дочери, даже если она любит?

И вдруг Тезей увидел дверь. Не ту, через которую вошел, а другую – наверху ступенек, на которых упал Минотавр. Дедал сказал, что последняя дверь ведет к свободе. Не та, через которую вошел, а последняя. Может, это и есть последняя?

Показалось, что с прорезь двери кто-то только что смотрел, а потом отодвинули засов…Тезей осторожно потрогал Минотавра. Мертв. Прыгнул сразу на две ступеньки выше бездыханного чудовища и оказался прямо перед самой дверью. Решительно потянул на себя. Она поддалась на удивление легко, хотя была массивной. Небольшая комната без малейших признаков мебели пуста, но из нее еще одна дверь. Мелькнула мысль, что если сейчас обе двери запрут и опустят тяжелые засовы, то он окажется новым Минотавром в подземелье. Рванулся к следующей двери так, что, открыв ее, невольно выскочил. на арену!

– Тезей, – раздался сверху голос Царя Миноса, – ты сумел победить Минотавра? Слава герою!

Трибуны, полные придворных, взревели:

– Слава!

Почему же Тезею в голосе царя послышалась насмешка?

Размышлять некогда, потому что арена действительно предназначалась для танцев с быками, на противоположной стене ворота, через такие выпускают быка, только рядом никого из друзей и страховать его при прыжках будет некому. А в том, что придется прыгать, Тезей уже не сомневался. Из-за ворот доносился рев, тот самый, который пугал по ночам обитателей дворца!

Вот оно что… Минотавр просто игрушка, разминка, чтобы лишить его сил. А сам Тезей тоже игрушка, забава для царя Миноса и его придворных. Сейчас будет настоящий бык и настоящий бой.

И снова дурное предчувствие не обмануло Тезея.

То, что показалось в противоположной стороне арены, назвать животным было нельзя. Тезей видел быков дома, сам убил Критского быка, с которым с трудом справился в свое время Геракл, видел игры и в Акротири, и здесь, в Кноссе, не только видел, но сам прыгал через больших быков, но этот был в два раза больше самого огромного, к тому же блестел, словно облит золотом.

Приглядевшись, Тезей понял, что так и есть – шкура Быка выкрашена позолотой. Огромные рога даже завивались впереди, голова такой мощи, что схватиться за рога, чтобы нагнуть ее, невозможно, рук не хватит. И перепрыгнуть такого тоже невозможно, никакие ноги не оттолкнутся от земли так сильно, чтобы пролететь над рогами и сделать сальто над огромной спиной.

Если Тезей сын бога, то перед ним сам бог, живое воплощение критского бога – Быка. Быка и золота одновременно. Сын Посейдона силен, но сильней ли он Быка?

Голос поднявшегося на своем месте Миноса почти насмешлив:

– Тезей, ты желал убить Минотавра и сразиться с Быком? Первое уже исполнилось, теперь у тебя есть возможность испробовать второе. Не так часто на Крите появляются безумцы, пытающиеся противиться Быку. Но тем ценней жертва. После этой смертельной игры ты будешь принесен в жертву нашему богу.

Тезей едва успел подумать, что Минос не сказал «битвы», он произнес «игры». Почему игры? Словно все роли уже расписаны и исход предрешен.

А рядом с Миносом его дочери Федра и Ариадна. У обеих глаза полны слез.

«Как только сразишься с Минотавром, немедленно уходи из Лабиринта, сматывая красную нить…» Она знала, что в случае победы над Минотавром его ждет второе сражение, вернее, «смертельная игра». Знала, но не сказала, хотя пыталась спасти. Снова ложь.

Но размышлять некогда, Бык ждать не будет. И помочь тоже некому. Он сам избрал свой путь, и мойра, плетущая нить его судьбы, сейчас готова ее оборвать.

– Ну, это мы еще посмотрим. – пробурчал под нос Тезей.

В любом случае сдаваться он не собирался. И играть с этим чудовищем тоже, это не бык для игр на арене, это убийца.

Едва оказавшись на арене, Тезей взглядом воина заметил два копья, прислоненные к стене подле ворот, через которые выпустили Быка. Видно, забыли стражники. А еще короткий клинок с зазубринами по одной стороне, висящий на поясе. И все, никакого другого оружия. В священных играх оружие не применяется, на то и игра.

Два копья, всего два копья против такого чудища. Эти копья даже не пробьют его шкуру, блестящую на солнце, как бронзовые доспехи. И клинок почти бесполезен, он только разъярит, но не убьет. Мелькнула малодушная мысль, что если разозлить Быка по-настоящему, то смерть от его рогов будет скорой, но Тезей сам себе запретил об этом думать. Нет, царь Минос, ты не увидишь трусости сына Эгея и Посейдона, я буду биться до конца, а если и умру, то вместе с твоим чудовищем, потому что перегрызу ему горло, даже будучи насаженным на его рога!

Мысли метались, перебивая одна другую.

Главное – не смотреть в налитые кровью глаза этого чудища. Взгляд не менее опасен, чем мощь туловища!

Взгляд?!

Да, его шкуру не проколоть, его кости не поломать, но глаза-то не защищены толстой кожей, они уязвимы. Только они, губы и ноздри, но последние бесполезны, лишь сильней разъярят, а вот глаза…

Два копья – два глаза и всего одна попытка. Бросать придется одновременно, промахнуться нельзя ни одной рукой, а броски должны быть столь сильны, чтобы копье обратно не только не выпало, но и не смогло быть вырванным, если бык потрется головой о стену арены.

Однако до копий еще нужно добраться. Подход к ним загораживал собой Бык.

Ну что ж, если Быка нельзя обойти, придется через него прыгать. Вот когда Тезей с благодарностью вспомнил странную учебу Дедала. Как мог мастер предугадать, что именно понадобится его новому знакомому?

Священный танец с Быком. Хорош танец, если Бык в два раза больше самого рослого быка в стаде. На его спину и с помощью друзей запрыгнуть тяжело, а Тезею предстояло перепрыгнуть и не потерять равновесие, если упадет, то будет растоптан чудовищем раньше, чем успеет подняться на ноги. Нет держащего за рога быка (да и кто из танцоров сумел бы хоть на мгновение удержать такую громадину?), нет страхующего товарища позади, который поможет спрыгнуть со спины.

Но и выбора тоже нет. Если промедлит еще мгновение, то Бык просто нанижет его на рога и размажет бездыханное тело по стене арены.

Ну, уж нет! Тезей подобрался, прикидывая расстояние до быка, и начал движение вперед. Самое трудное в прыжке не совершить переворот над спиной животного, даже не удачно приземлиться, а точно рассчитать сам момент прыжка. Начнешь отрываться от земли на мгновение раньше, и вместо спины угодишь на рога, опоздаешь – рога встретят тебя еще на земле.

Сильные ноги оттолкнулись от земли в нужное мгновение, толпа на трибунах ахнула, когда тело Тезея вдруг подлетело вверх, перевернулось и… оказалось позади Быка, причем на ногах! Бык, не обнаруживший перед собой человека, на несколько мгновений замер в недоумении, потом мыкнул и начал поводить головой, чтобы разглядеть, куда же девался червяк, предназначенный ему в жертву.

Этого времени Тезею хватило, чтобы метнуться к копьям и схватить их.

Быку вовсе не был нужен этот человечек, но животное основательно раздразнили, прежде чем выпустить на арену, потому любое существо, оказавшееся напротив, привлекло бы внимание, а уж тот, что посмел куда-то деваться, тем более.

Повернувшись и повернув голову, Бык обнаружил пропажу. Снова раздалось раздраженное мычание.

Окружающее для Тезея перестало существовать, только Бык и он сам, только два копья в руках и эти налитые кровью глаза.

– Артемида. Богиня, ты всегда помогала мне во время охоты, помоги и теперь.

Не сказал, прошептал.

Бык уперся передними ногами в землю, правая начала подрагивать. Еще чуть, и начнет рыть пол копытом.

Казалось, прошла вечность, прежде чем это чудовище начало двигаться – немного лениво, словно нехотя. Бык не торопился, прекрасно чувствуя свою силу, зная, что стоявшая напротив мелочь, даже если окажется проворной, никуда не уйдет, что у человечка с двумя копьями в руках ни малейшего шанса спастись, все, что бедолага может – оттянуть момент своей гибели.

Началась поистине смертельная игра.

Тезей оказался в невыгодном положении – против солнца. Попросить Аполлона, чтобы спрятал солнечный диск за тучкой? Но боги не слишком торопливы, им человеческая жизнь меньше одного мига, а уж поспешить и создать условия для битвы за них же самих… Бессмертным никогда не понять смертных.

Тезей даже просить не стал, сам двинулся вдоль стены арены, внимательно следя за Быком. Тот остановился и тоже внимательно наблюдал за действиями человечка, которого предстояло нацепить на рога и размазать по крепкой стене. Тезей отошел уже довольно далеко, Быку снова пришлось повернуться, он недовольно фыркнул, переступил с ноги на ногу, мыкнул…

Но солнце все еще било в глаза человека, потому требовалось повернуть животное немного. Совсем ставить его против солнца тоже нельзя, велика опасность, что Бык просто закроет глаза в самый важный миг, и задуманное не получится. Тезей двинулся еще.

Сверху из лож раздавались смешки, там спорили не о том, погибнет Тезей или нет, а как долго продержится.

Миг растянулся на вечность. Налитые кровью глаза чудовища превратились для Тезея в горящие огни. Когда у человека единственный шанс, раздумывать или примериваться бесполезно, потому Тезей не прицеливался.

Тренированное тело все сделало само – два копья вылетели из обеих рук одновременно, словно одно целое. Никто даже не успел понять, что именно произошло, но в следующий миг раздался страшный рев, и чудовище рухнуло на колени, мотая головой, из обоих его глаз торчало по копью.

Вокруг стало тихо, только этот страшный рев, тот самый, что не давал покоя придворным во дворце по ночам. Бык мотал головой, пытаясь освободиться от копий, и тем самым загонял их все глубже. На несколько мгновений в ложах все смолкло, люди замерли, раскрыв рты.

Не терял времени только Тезей. Раненый Бык, даже если он ослеп, не менее страшен. Юноша метнулся к чудовищу, выхватывая на ходу клинок.

Яремная вена… одна-единственная, как тот шанс попасть в оба глаза сразу. Только пробив ее, можно ослабить Быка настолько, чтобы сразиться с ним почти на равных. Тезей всего дважды в жизни забивал быков, вернее, участвовал в забое при жертвоприношении, потому не смог так точно, как опытные жрецы сразу найти нужную вену, но ярость удесятерила его силы. Он с остервенением вонзал и проворачивал клинок в горле чудовища, понимая, что чем больше будет рваных ран, тем легче добраться до нужного места.

Хвала Телефу, сделавшему у клинка зазубрины с одной стороны (неужели он тоже знал о предстоящем сражении с Быком?!) – они резали бычью толстую кожу куда лучше прямого лезвия.

И снова мгновения растянулись в вечность. Сколько ударов успел нанести Тезей? Ему казалось, тысячу, но в действительности всего три, после третьего удара яремная вена чудовища была пробита и… У этого монстра невиданным было все, кровь хлынула таким потоком, каких не бывает и в больших фонтанах. Тезей едва успел увернуться, чтобы не быть сбитым с ног этим небывалым потоком, он оказался в темно-красной, почти черной крови с головы до ног.

Но не это ужаснуло.

Начавший подниматься с колен Бык рухнул снова, взревел, забился в последней агонии, не желая умирать. Рев трибун заглушил даже голос чудовища.

Священный Бык Крита бился в луже своей крови, которая залила уже все вокруг, а Тезей никак не мог поверить, что победил.

Но в следующее мгновение он понял, что на Крите нельзя доверять даже собственной победе. Нет, Бык больше не поднялся, и его кровь не оказалась ядовитой, но… в Тезея с трибун полетели стрелы!

Только зрение охотника помогло ему заметить легкие движения вверху. Уклонился, но не вполне удачно, две стрелы поцарапали плечо. И снова помогла закалка охотника и воина, Тезей метнулся в сторону и укрылся за огромной тушей, критяне не решились стрелять даже в мертвого священного Быка. Однако это только оттягивало момент расправы над самим Тезеем, кроме того, со стороны царской ложи он оставался стрелам открыт.

– Афина! – взмолился Тезей, понимая, что, даже победив Минотавра и Быка, может стать легкой добычей лучников.

– Я здесь, – отозвалась богиня.

Хорошо хоть эта богиня оказалась расторопной, ее невидимый щит отражал летевшие со стороны царской ложи в Тезея стрелы.

А тот, спрятавшись с одной стороны за тушей убитого Быка, с другой под щитом Афины, пытался понять, кто и откуда стреляет. Это было нетрудно. Крит есть Крит – по всему периметру трибун, оттеснив назад зрителей, стояли лучники со стрелами, уже наложенными на тугие тетивы, и ждали только знака Миноса повторить.

Вот, значит, какова смертельная игра? В ней невозможно оказаться победителем.

Но раздумывать некогда, Тезей поднялся на ноги – весь в крови, грязный, страшныш…

– Минос, я победил и Минотавра, и твоего Быка!

Тщетная надежда, Минос, возвышаясь в полный рост в своей ложе, с удовольствием расхохотался:

– Да, ты настоящий герой. Ты убил Минотавра и прежнее воплощение нашего Бога, а потому будешь принесен в жертву новому воплощению со всеми почестями. Это великая честь для героя Афин.

На левой руке царя повисла Ариадна:

– Отец, нет!

А Тезей вдруг увидел дверь. Прямо под царской ложей еще одна. Неужели та самая последняя на волю, о которой ему говорил Дедал? Но на Крите все лживо, Дедал не предупредил, что ему предстоит бой кроме Минотавра еще и с чудовищем.

– Прекрати сопротивляться, выйди в центр и стой спокойно. Тогда тебе позволят вымыться, накормят, дадут много вина и приведут на ночь самых красивых девушек Крита. А завтра ты будешь принесен в жертву нашему Богу. Новый Бык – его следующее воплощение, уже выбран. Да, еще одно: ты будешь не единственной жертвой, вместе с тобой завтра зальют своей жертвенной кровью эту арену твои друзья из Афин. Они все здесь.

После этих слов царя та самая дверь под ложей открылась и… Очередная ложь Крита, Дедал тоже солгал, это вовсе не была дверь на свободу, напротив, из нее на арену выбежали те, кто прибыл с Тезеем в этот раз, и те, из предыдущей дани, кого ищейки Тавра сумели разыскать. Причем даже Калликрат и еще трое, выкупившие свою свободу.

– А чтобы жертвоприношение было особенно щедрым, завтра вместе с вами Быку будет отдана моя дочь Ариадна!

В следующее мгновение стало так тихо, что, казалось, слышно, как шумит далекое море. А потом толпа на трибунах просто взревела, причем было неясно, от чего – от ужаса или восторга. Царь Минос не пожалел Быку свою дочь! Такого никогда не видел даже Кносс!

Среди общего рева никто не услышал, как теперь уже Федра вцепилась в руку отца, а тот прошипел Ариадне:

– Ты думала, я не узнаю? Сначала заниматься любовью с Минотавром, а потом полюбить этого афинянина?

Тезей не раздумывал, все получилось как-то само собой. В правой руке все еще был зажат клинок, острый, смертельно опасный для любого, кто прикоснется. Резкое движение руки, бросок и. Тавр, схватившись за горло и захлебываясь кровью, начал падать. Тезей метил не в него, но у Миноса прекрасная реакция, уловив движение руки Тезея, царь слегка отклонился, и клинок пролетел мимо.