Помоги проекту - поделись книгой:
— Сержанта Степкина назначаю командиром группы захвата, — распоряжался старший сержант Рябков. — Я буду командовать группой прикрытия. Сержант Петров возглавляет блокирующую группу, с ним же идет и младший сержант Булаев.
Ночь выдалась темная. Разведчики оделись в белые халаты, вооружились автоматами. У каждого финка, по паре гранат. Но главным оружием, по словам сержанта Петрова, оставалась смелость, решительность, умение действовать скрытно и осторожно.
Передний край противника проходили в двух километрах от землянки разведчиков. Три расторопных минера быстро сделали проход в минном поле противника, и скоро разведчики оказались перед проволочным заграждением, которое протянулось подле брустверов немецких окопов.
Степкин приказал залечь и замаскироваться. Алексей слился с сугробом снега и так пролежал целый день, засекая огневые точки врага. Как только сгустились сумерки, минеры прорезали три хода в проволочном заграждении.
Алексей полз рядом с солдатом Гордиенко. Справа затрещал немецкий пулемет. Протянулись нити трассирующих пуль.
— Гордиенко, Булаев, — послышался голос сержанта Петрова, — огневую точку справа подавить.
Разведчики вернулись на рассвете. Добытый «язык» дал ценные сведения. Командир дивизии объявил участникам ночного рейда благодарность, особо отметив группу сержанта Петрова.
Крепко полюбил Алексей сержанта. Но вскоре пришлось расстаться, Петрова перевели в другую часть. Отделение принял Алексей Булаев, а через несколько дней разведчиков передвинули в Синявинские болота. Отделение Булаева придали стрелковому батальону, которому было поручено провести разведку боем в сторону станции Мга.
Под прикрытием огневого вала батальон, прорвав передовую врага, овладел первой и второй линиями обороны. Разведчики просочились в ближние тылы и повели наблюдение. Вот уже нанесены на карту минные поля, ранее невыявленные доты и дзоты, минометные и пулеметные гнезда, в зарослях леса обнаружены дальнобойные пушки. Радист передал первые сведения на командный пункт дивизии. Булаев принял решение двигаться дальше, и вдруг приказ: отходить.
Прижимаясь к земле, разведчики поползли. Булаев внимательно следил за ними. Вот один скрылся в зарослях леса, второй, третий, а где же Иван Степанов. Алексей пополз к воронке, в которую несколько минут тому назад прыгнул Степанов. Вот и воронка. Солдат лежал, воткнувшись лицом в мерзлые комья земли.
— Иван, ты ранен?
— Кажется, малость задело, — чуть слышно прошептал солдат, — но я дойду.
Он сделал попытку подняться, но тут же сунулся вперед головой и застонал. Булаев поволок его. Степанов до боли стиснул зубы, а сержант, обливаясь потом, тащил раненого товарища. Бой между тем уходил все дальше и дальше к нашей передовой. Пробираясь от воронки к воронке, от дерева к дереву, Алексей благополучно миновал передовую врага и оказался в нейтральной зоне. На пути попалась глубокая воронка. Алексей осторожно спустил в нее солдата и прошептал:
— Ваня, полежи пока тут.
— Товарищ сержант, вы не бросите меня? Товарищ сержант, не уходите.
— Лежи спокойно. Я вернусь!
Прохода в нашем минном поле не оказалось. Пришлось с риском для жизни самому снимать мины. Разгребая снег руками, Булаев извлекал из-под него мины и фугасы, вывинчивая из них взрыватели. Метр за метром очищал он проход. Вот уже показались брустверы наших окопов. Алексей облегченно вздохнул и, тщательно провешивая проход, пополз к воронке. Взвалил на плечи раненого — и в проход. Радостно бьется сердце. Еще десять метров, пять, три, два… Алексей вскочил на ноги и, не выпуская из рук товарища, метнулся вперед, скатился в траншею и тут же услышал:
— Руки вверх!
— Свои мы, братишечки! Свои. Из немецкого тыла выбирались, — ответил Алексей, бережно опуская на дно траншеи Степанова.
Через день Алексей вернулся в свою роту. А вскоре сержант Булаев получил первую награду — медаль «За боевые заслуги».
Шел буранный январь 1944 года. Освобождая город за городом, по пятам преследуя противника, дивизия неожиданно натолкнулась на сильное сопротивление врага. Чувствовалось, что силы противника нарастают с каждым днем. Командованию срочно требовалось знать наличие живой силы врага и техники. Действовать вслепую опасно. Командир 286-го стрелкового полка подполковник Фоменко поручил сержанту Булаеву разгадать замысел врага.
Алексей направился к разведчикам. Перед входом в землянку остановился, смахнул с валенок снег и перешагнул порог. Отделение было в сборе.
— Как, товарищ сержант, к фрицам в гости пойдем или загорать будем? — спросил ефрейтор Петренко.
— Идем в гости, — улыбнулся Булаев.
В сумерки разведчики миновали нашу передовую, проползли по глубокому снегу, залегли перед траншеями противника и повели наблюдение. Не час и не два пролежали в сугробах снега, изучая вражескую оборону. Давно уже ночь сменилась утром, а утро — днем. Вновь стали сгущаться сумерки, Булаев подозвал Степанова и зашептал.
— Зови всех, проверим вон ту траншею, — он указал налево. — Может, по ней в тыл удастся пробраться.
Чутье следопыта не подвело — траншея оказалась пустой. Двинулись по ней дальше. Благополучно миновав передовую немцев, разведчики углубились в лес. Идти стало легче. Ветер не толкал в спину, не бросал в лицо сухим колючим снегом. Впереди показалась поляна. Солдат Фомченко, идущий головным, остановился, поднял руку вверх. Все опустились в снег, только сержант неслышно подошел к солдату:
— В чем дело?
— Тропинка, — прошептал Фомченко и опустился на колени.
Булаев присел рядом с ним, внимательно присматриваясь к пробитой в снегу тропинке. «Ясно, что вправо она ведет на передний край, влево — в лес, а возможно и в село. Туда и идем. Только тропинкой опасно, придется целину месить», — решил сержант и подал сигнал двигаться.
По колено утопая в снегу, прошли метров сто. Внезапно как из-под земли вырвался яркий луч прожектора. Разведчики едва успели упасть в снег. Луч пробежал по поляне, обшарил опушку, и, разрезая черноту ночи, взметнулся вверх.
Алексей дал сигнал двигаться. Разведчики бесшумно поползли к лесу. Вскоре они могли уже различать заснеженные землянки. Вот мигнул огонек. Подползли — кухня. Из дверей одной землянки вырвался яркий сноп света. Не спеша вышел немец, подошел к кухне. Подбросил в топку дров, открыл котел и стал помешивать в нем черпаком. У сержанта Булаева решение созрело мгновенно.
Когда немец закрыл котел и спустился с приступка, в грудь ему уперся ствол автомата.
Повар штурмового батальона оказался человеком словоохотливым, он дал командованию ценные сведения. А сержант Булаев был награжден орденом Славы 3-й степени.
Дивизия остановилась на северном берегу Псковского озера. Предстояло изучить путь по льду и противоположный берег. Начальник штаба полка пригласил Булаева.
— Как ваши разведчики, товарищ сержант.
— Все время в пути.
— Знаю, но отдыха дать не могу. Есть очень важное задание.
Майор и сержант склонились над картой.
Через час-два разведчики залегли на северном берегу Псковского озера. Долго вели наблюдение, прислушивались, а с наступлением темноты двинулись по скользкому льду. Часто попадались полыньи. Лучи прожектора ежеминутно обшаривали каждый метр озера, посвистывали пули. Ползли долго. Вот и прибрежный камыш, до берега метров двести. Разведчики отдохнули в камыше, проверили оружие и поползли вперед. На пологом берегу озера стояли три постройки: не то обветшалые домики, не то сараи, никого там не было. Справа черноту ночи прорезала искорка. Бесшумно двинулись в ту сторону. Впереди обозначился холмик. Сквозь промерзлые прутья тальника едва пробивался бледный луч света. Перед разведчиками была землянка. А вот и тропинка, ведущая к входу. Дверь оказалась полуоткрытой. Из землянки слышался смех.
— Саша, — шепнул Булаев Смирнову, — пойдешь со мной, а остальным быть начеку.
Резкий рывок — и разведчики ворвались в землянку. За столом четверо немцев играли в карты. Трое из них покорно подняли руки вверх. Четвертый сделал бросок к Алексею и ухватился руками за ствол автомата. Сержант едва успел нажать на спуск. Короткая очередь — и гитлеровец упал замертво.
На рассвете разведчики вернулись в полк, доставили три «языка». За этот подвиг Алексея Николаевича Булаева наградили орденом Славы 2-й степени.
Показания пленных подтвердили предположения нашего командования о том, что на подступах к Пскову противник сумел создать мощную оборону с системой инженерных сооружений.
День и ночь разведчики и саперы следили за противником. Офицеры штаба кропотливо наносили на карты данные наблюдений, а особые разведывательно-поисковые группы проверяли и уточняли данные наземной и воздушной разведки.
Одной из них руководил Алексей Булаев. В его группе действовали Саша Смирнов, Николай Фомченко и Иван Вдовин. Едва наступали сумерки, группа Булаева проникала в тыл противника, тщательно изучала оборону врага, систему расположения огневых средств, минные поля, которые часто доходили до самых немецких траншей.
Когда система инженерных сооружений, расположение огневых точек и вся оборона противника были тщательно изучены, дивизия стала готовиться к прорыву укреплений. На передний край вывели всех саперов и разведчиков, с задачей — пропустить через минные поля штурмовые батальоны.
Артиллерийская подготовка началась на рассвете. Несколько минут не смолкая ухали пушки и минометы. Потом в воздух поднялись советские бомбардировщики. На передний край противника и ближние тылы обрушились бомбовые удары. Батальоны поднялись в атаку. Правофланговый батальон прорвал первую линию обороны врага и завязал бой во второй. Потеснили противника и на левом фланге. В центре атака захлебнулась: мощный дзот преградил путь. Отразив атаку, немцы сумели к центру подтянуть резервы. Командир полка подполковник Фоменко вызвал разведчиков.
— Надо взорвать дзот! — поставил он перед ними задачу.
Слившись с землей, две группы смельчаков поползли навстречу свинцовой метели. Группа Булаева обходила дзот слева, сержант Петренко с автоматчиками справа. Петренко первым достиг дзота, поднял солдат на штурм, но тут же, срезанные мощным огнем пулемета, все они замертво упали в снег. Огонь вражеских пулеметов прижал к земле и группу Булаева.
Близ дзота в запорошенной снегом воронке лежал Булаев. В руках — связка гранат. Мысль работает лихорадочно: «А что, если промахнусь? Нет, этого не должно быть, надо собрать все силы». Приподнявшись на колено, он с силой метнул связку гранат. Дзот замолчал. Резкий рывок вперед — и в распахнувшуюся дверь дзота летит еще граната.
Прошло пять дней. На древней площади Пскова командир дивизии генерал Лященко вручил старшине Булаеву Алексею Николаевичу орден Славы 1-й степени.
Окончилась война. Старшина Булаев ушел в отставку. И вот уже больше двадцати лет работает Алексей Николаевич в техническом училище № 18 города Касли, с любовью воспитывает тех, кто должен стать на смену отцам.
ПОДВИГ МИНЕРА
В 1942 году бывший рыбак Иван Васильевич Гладышев был направлен в саперную бригаду. Сапер Гладышев строил мосты и наводил переправы, возводил доты и дзоты, оборудовал командные пункты. Вскоре смекалистого солдата направили в школу подрывников. Быстро пролетели три месяца упорной учебы, и красноармеец Гладышев получил назначение в саперную роту 364-го полка 139-й стрелковой дивизии.
Как-то на подступах к Ржеву срочно потребовался «язык». Пройти в тыл врага разведчики не смогли, всюду — минные поля. Потребовалась помощь минеров.
Шагая впереди разведчиков, Иван Васильевич внимательно просматривал каждый метр земли. Вот щуп уперся во что-то твердое. Иван присел на корточки и осторожно стал шарить руками. Ладонь правой руки натолкнулась на чуть заметный бугорок, а палец нащупал ушко взрывателя мины.
— Ясно, — прошептал минер, — значит, тут противопехотная мина. Начиненная шрапнельными шариками, при взрыве она разбрасывает их в радиусе 150 метров.
Иван поднял руку. Его напарник Николай Малков тотчас просигналил разведчикам, те залегли. Иван Васильевич стал снимать с мины земляной покров. Надо ощупать каждую горсть земли, потрогать каждый бугорок и, прежде чем поднять мину, надо убедиться, не тянется ли от нее проволочка или шнурок. Умело и быстро разгребал минер землю. Вот и головка взрывателя. Минута — и с него удалена земля. А ловкие и чувствительные пальцы минера уже прощупывают дальше. Сбоку взрывателя находится отверстие для предохранительной чеки. А вот и оно. Привычным движением Иван вставил в него гвоздь и облегченно вздохнул: мина стала безопасной.
Обезвредив первую мину, Гладышев натолкнулся на вторую, со взрывателем затяжного действия. Обезвредил и ее. И так в темную, дождливую ночь, прижавшись к сырой земле, он прокладывал путь советским разведчикам. Одно неверное движение — и все будет покончено, ведь сапер ошибается только один раз.
Через несколько часов Гладышев вместе с разведчиками оказался во вражеском тылу. Удачно взяли «языка», писаря штаба дивизии, и благополучно вернулись в полк.
Без устали бил Иван Гладышев фашистскую нечисть. Не раз смерть смотрела ему в глаза.
…Гладышеву, минеру Агаркову и сержанту Байбухтину дали задание сделать проходы через минное поле врага, дать сигнал батальонам и своим огнем содействовать их продвижению. К концу второй ночи тридцатиметровый проход был готов. В предутренней мгле взвились две зеленые и одна красная ракета — сигнал. Роты поднялись в атаку. Но враг мощным огнем прижал их к земле. Атака захлебнулась. Тройка отважных минеров оказалась во вражеском кольце.
— Русс, сдавайся! — раздались голоса гитлеровцев.
В ответ короткие автоматные очереди. Обозленный враг обрушил на маленький окопчик шквал огня. Весь день длился неравный бой. Погибли Байбухтин и Агарков. Иван остался жив. А вечером пришла помощь. Более пятидесяти трупов немецких солдат и офицеров насчитали солдаты около окопа отважных минеров.
Летом 1944 года Иван Васильевич Гладышев с бойцами своего отделения оказался во вражеском тылу. Пропустив мимо себя немецкую пехоту и танки, они принялись минировать дорогу. Три дня устанавливали мины. На четвертый день советская дивизия перешла в наступление. Десять танков и больше сотни гитлеровцев подорвались на минах солдата Гладышева.
В Центральном Государственном архиве Советской Армии хранится пять наградных листов на Ивана Васильевича Гладышева. Вот один из них:
«Товарищ Гладышев показал себя героическим бойцом-сапером, С 20.8 по 14.9.1944 года под огнем противника он снял 600 мин и обезвредил сотни фугасов, чем дал возможность продвигаться вперед нашей пехоте и танкам».
Как мало говорят о подвиге солдата эти скупые строки. А дело было так. У единственного моста через реку Нарев скопились наши крупные танковые соединения, пехота, обозы, артиллерия. Все это надо было немедленно переправить на противоположный берег, но мост и подходы к нему оказались минированы. По показаниям военнопленных, поставлены мины замедленного действия. На том берегу, истекая кровью, сдерживала натиск врага наша пехота. Требовалась срочная помощь артиллеристов и танкистов, но мост мог в любую минуту взлететь на воздух. Командир полка приказал Гладышеву и его напарнику Малкову найти мины и обезвредить. Без отдыха, без приборов, обдирая руки в кровь, Иван Васильевич прощупывал каждый сантиметр дороги, ведущей к мосту, и сам мост. И уловил-таки стук часового механизма. Осторожно разобрали настил моста и в верхнем основании трех бычков обнаружили вмонтированные мины замедленного действия. Иван Васильевич подал сигнал. Все удалились. Он с затаенным дыханием стал подбираться к ящику, куда был упрятан заряд. Опираясь коленом в ребро бычка, собрав все мужество, Иван приподнял наполненный взрывчаткой ящик. Мина у него в руках, надо выпрямиться и сделать плавное движение на себя, чтобы вытащить ящик из углубления. Потом, не тряхнув его, спуститься с моста, подойти к реке, поставить ящик на плотик, который Малков оттянет метров на триста от моста и подорвет.
Тяжелый груз стремится вырваться из окоченевших рук. Прижав ящик к животу, Иван Васильевич медленно сошел с моста, спустился под откос, присел перед плотиком и осторожно опустил на него груз. Гладышев перевел дыхание, рукавом гимнастерки вытер потное лицо.
Остальные мины он извлек спокойнее. Движения его стали точнее, решительнее. Казалась, что и сил-то у него стало больше, и только после того, когда по мосту пошли танки, а вслед за ними загрохотали колесами пушки, он почувствовал страшную усталость.
В селе Кичигино Увельского района Челябинской области на улице Мира в доме 32 живет рабочий Увельского ремонтного завода Иван Васильевич Гладышев, кавалер ордена Славы. Это он в годы войны десяткам тысяч людей сохранил жизнь, обезвредив 9000 мин и 2000 вражеских фугасов.
СОЛДАТ ИЗ ЕТКУЛЯ
Степан Александрович Дерябин работает заведующим охотничьим хозяйством Челябинского тракторного завода. Угодья хозяйства раскинулись неподалеку от Каратабанского совхоза на живописном берегу озера Малый Сарыкуль.
Как-то мне довелось заехать туда. Мы сидели на берегу озера. Весело потрескивал костер, тихо шелестел лист на березах. Степан Александрович, подбросив в костер охапку хвороста, посмотрел на меня.
— Вы просите рассказать о том, как я и мои однополчане дрались с врагами в годы войны. Не доводилось мне больше бывать в тех местах, где кипели жаркие схватки. Окопы и траншеи, конечно, сравнялись с землей, ведь и раны, что нанесла война, тоже залечены.
Помню, в ноябре 1941 года наш лыжный батальон выгрузился на станции Малая Вишера и с ходу в бой. Крепко мы закалились в первую военную зиму. Тяжело было воевать, смерть на каждом шагу подстерегала.
Вспомнил Степан Александрович промозглую осень 1942 года. Дивизия вгрызалась во вражескую оборону на одном из участков Ржевского направления. Рота автоматчиков вела разведку боем. Вот и траншеи гитлеровцев. Еще бросок — и окраина деревни Бондарево. И вдруг с фланга застрочил пулемет. Замертво упал командир роты. Командование принял младший командир Сушков, а кинжальный огонь противника все косит и косит.
— Товарищ сержант, — обратился младший лейтенант к Дерябину, — надо заглушить… — Он кивнул в сторону пулемета.
Метр за метром Дерябин подбирался к немецкому пулемету. А когда осталось шагов пятьдесят, неожиданно скатился в канаву и скоро оказался в тылу вражеской огневой точки. Вскинув автомат, Степан дал длинную очередь. Пулемет заглох. Сушков поднял роту в атаку. Новая пулеметная очередь свалила его. А гитлеровцы, строча из автоматов, сомкнутым строем двинулись на советских воинов. И в эту минуту поднялся девятнадцатилетний сержант Дерябин.
— Рота! — громко крикнул он. — По врагам нашей Родины огонь!
Последовал дружный залп, потом — второй, третий. Контратака врага захлебнулась.
За бой на окраине маленькой деревеньки Бондарево Степану Александровичу присвоили звание старшего сержанта и назначили командиром взвода автоматчиков.
На подступах к станции Сычовка Дерябина оглушило и засыпало землей. С трудом откопали его санитары и отправили в полевой госпиталь. Не успел вылечиться — новое ранение. После госпиталя, где пролежал более трех месяцев, оказался в артдивизионе. Быстро овладел пушкой, крепко подружился с батарейцами. Здесь на батарее получил первую награду — медаль «За отвагу». Да опять подкараулила его фашистская пуля. Ранение было тяжелое. Кое-кто из врачей советовал отправить Дерябина в тыл. Но молодой организм победил.
Летом 1944 года старший сержант Дерябин оказался в роте противотанковых ружей 262-го стрелкового полка. И вновь повела его фронтовая дорога.
Отделение старшего сержанта Дерябина, прорвавшееся одним из первых в Вильнюс, натолкнулось на баррикаду. Дерябин приказал бойцам Станкевичу и Зайкину вести наблюдение за противником.
— Товарищ старший сержант, — послышался голос Станкевича, — пулемет установлен в подвале. Видите выбитое окно? Из него и палят.
Прижимаясь к земле, Дерябин вместе с Зайкиным быстро поползли вперед. Вот и угол дома. Красная кирпичная стена иссечена пулями и осколками. Окна дома черными глазницами смотрят на улицу. Воздух насыщен пороховым дымом, вокруг идет пулеметная и минометная стрельба. Слышится грохот разрывов снарядов, лопанье мин.
В оконный проем на первом этаже хорошо просматривался подвал, где расположился немецкий пулеметчик. Степан тщательно прицелился — выстрел, и пулемет замолчал. Через несколько минут было покончено и со вторым пулеметом, строчившим из окна соседнего дома. Отделение тотчас оказалось за баррикадой.
Поделиться книгой: