Помоги проекту - поделись книгой:
Пять дней отделение старшего сержанта Дерябина шло впереди полка. Гитлеровцы много раз пытались уничтожить смельчаков, но бойцы отбивали все атаки.
Пробираясь по захламленному двору, бронебойщики заметили красную нить телефонного провода, к ней присоединялась вторая, потом — третья. Ясно, поблизости штаб или наблюдательный пункт. Провод вел к стене полуразрушенного дома и исчезал в окне третьего этажа.
Степан Александрович внимательно оглядел стену дома, водосточную трубу на ней и, размышляя вслух, сказал:
— По трубе можно забраться на третий этаж, а там — на балкон и…
— Товарищ старший сержант, разрешите, — вызвался солдат Погольский.
— Давай, — согласился Дерябин.
Погольский быстро взобрался на третий этаж, шагнул на балкон и мгновенно исчез в проеме окна. Раздался взрыв, и через несколько минут с командным пунктом врага было покончено.
В жестоких уличных боях старший сержант Дерябин лично уничтожил пять пулеметных точек противника, поджег два бронетранспортера и три автомашины с боеприпасами. В сражениях за столицу Литвы отделение старшего сержанта Дерябина уничтожило более десяти бронетранспортеров, пятнадцать автомашин, восемь пулеметов с прислугой, два командных пункта и не один десяток гитлеровцев.
Высоко оценило командование подвиг бронебойщиков. На груди у старшего сержанта Дерябина орден Славы 3-й степени.
В августе 1944 года Степан Дерябин получил приказ форсировать со своим отделением Неман и прикрыть от танков наступающую роту.
Трудная была эта задача. В подчинении Степана было всего шесть противотанковых ружей, 12 смелых, закаленных в боях солдат. Дерябин разъяснил им задачу, проверил готовность каждого расчета к бою. Он внимательно просмотрел подходы к гитлеровским траншеям, запомнил каждую лощинку, деревце, кустик.
Как только над землей нависла темная ночь, штурмовые роты поползли к реке. Степан Дерябин и его бронебойщики впереди. Переправившись на левый берег, отделение Дерябина и рота старшего лейтенанта Суслова без выстрела и шума сняли вражескую охрану и очутились у самой бровки фашистских окопов. В гитлеровцев полетели гранаты, затрещали пулеметы и автоматы. Враг отступил.
В прорыв входили новые роты и батальоны. Близилась государственная граница, наступательный порыв советских воинов возрастал. Но и гитлеровцы поспешно подтягивали с других участков и из резерва новые силы, вводили их в бой. Сопротивление врага усилилось, а на подступах к государственной границе на советские батальоны обрушился шквал огня. Наступление замедлилось, штурмовые роты и батальоны припали к земле. Степан Дерябин очутился в небольшой воронке. Отдышавшись от быстрого бега, он чуть приподнялся, посмотрел вперед. Перед ним метрах в ста виднелся красный кирпичный дом, вероятно, здание советской пограничной заставы, а дальше, с севера на юг, тянулась государственная граница, а там за ней — польская земля. Только один бросок, только одна лишь стремительная перебежка, и фашисты выброшены с советской земли.
Дерябин оглянулся. Вправо и влево от воронки, впереди и сзади залегли солдаты. Степан стремительно вскочил на ноги, сорвал с пояса гранату и громко крикнул:
— Коммунисты и комсомольцы, за мной!
Первым поднялся командир, роты и с криком:
— Вперед, товарищи! — бросился за Степаном. Но тут же упал, сраженный вражеской пулей. Смерть ротного не остановила бойцов. За старшим сержантом уже бежало десять-пятнадцать автоматчиков, потом поднялись еще и еще, и взметнулся весь батальон.
На пограничной заставе тотчас затрепетало алое полотнище, раздались дружеские залпы, а штурмовые роты, преследуя врага, пересекли государственную границу. И совсем неожиданно с фланга резанул вражеский пулемет. Его губительный огонь опять прижал роту к земле. Степан с разбегу прыгнул в попавшуюся на пути траншею и, пригнувшись, пробежал по ней несколько метров. Потом приподнялся над бруствером и увидел неглубокую лощинку. Не раздумывая, перемахнул через бруствер. Над головой свистели пули, но Степан упрямо полз в ту сторону, откуда лился смерч раскаленного металла. Впереди показались реденькие кустики лозняка, сквозь них четко просматривался холмик дота, чернела амбразура. Ложбинка кончилась. Перед лозняком — открытое место. Пожалуй, метров пятьдесят. Если бросить гранату, можно и не попасть. Надо пробежать хоть половину этого расстояния, тогда бросок наверняка. «А ну, старший сержант Дерябин, вперед!» — приказал себе Степан. Когда до дота осталось метров двадцать, он взмахнул правой рукой. Граната попала в цель. В этот же миг Степана что-то с силой толкнуло в спину. Он упал. А когда вскочил на ноги, мимо него уже шли в атаку пехотинцы.
Через месяц после этого памятного дня командир дивизии приколол на грудь старшине Дерябину орден Славы 2-й степени.
«В боях при выходе на границу, — написано в наградном листе, — старшина Дерябин первый поднялся в атаку. Его примеру последовали другие. Достигли траншей противника и вступили с ним в бой. Сбоку заработал вражеский пулемет, он прижал роту к земле. Из ружья его нельзя было поразить. Тогда старшина пополз туда и бросил гранату. В том бою он был ранен, но не ушел с поля боя…»
В эти дни Степан Александрович был принят в ряды партии.
По земному шару твердой поступью шагал победоносный апрель 1945 года. Раненый фашистский зверь яростно сопротивлялся. Батальон расположился в фольварке Кильгиз, оседлав шоссейную дорогу Кенигсберг — Линдудт.
Стояла теплая весенняя ночь. Солдаты отдыхали. Лишь дозорные, не смыкая глаз, зорко всматривались в темноту ночи, чутко прислушиваясь к шорохам. Неожиданно послышался рокот моторов. Поднятый по тревоге батальон занял круговую оборону. Два «фердинанда» шли прямо на позиции отделения старшины Дерябина, а два во главе с «тигром» направились в обход. Гитлеровцы, видимо, решили окружить батальон и уничтожить.
Приготовив связки гранат, Степан Дерябин зорко следил за самоходными пушками. Когда «фердинанд» обходил сваленное дерево, метким броском подорвал его. Вторую пушку расстрелял киевлянин, черноусый солдат Николай Подкидыш. Из лощины в это время выползли еще два «фердинанда» и стремительно понеслись на бронебойщиков. Степан пополз по кювету навстречу грозной пушке. «Фердинанд», не подозревая опасности, стремительно шел по шоссе. Как только пушка поравнялась со Степаном, он быстро вскочил и бросил гранату. Послышался оглушительный взрыв боекомплекта пушки. Дерябина ударило о землю. Пересиливая боль, он подполз к противотанковому ружью. Его товарищи были убиты. Степан выстрелил в приближавшийся танк. «Тигр» продолжал двигаться. Степан еще сделал выстрел и услышал грохот разрыва: это подоспевшие автоматчики швырнули под гусеницу танка две связки гранат. Тотчас откинулся верхний люк. Гитлеровцы стали удирать. Но меткие очереди наших автоматчиков нагнали их.
В горячке боя Степан не заметил, что расчет противотанкового ружья, что прикрывал фольварк со стороны Кенигсберга, погиб, а «фердинанд» безнаказанно продвигался вперед. Обнаружив опасность с тыла, Степан крикнул солдату Подкидышу:
— Коля, следи тут, а я попытаюсь заткнуть глотку вон тому!
«Фердинанд» шел медленно, пристально присматриваясь к целям. И после каждого его выстрела умолкал то пулемет, то автомат. Стиснув зубы, Степан быстро полз навстречу грозной пушке. А когда закованное в броню орудие подошло к нему, он со всего размаху швырнул под гусеницу противотанковую гранату. Лишившись поддержки артиллерии, гитлеровцы поспешно отступили.
В этом бою старшина Дерябин лично уничтожил шесть гитлеровцев, два «фердинанда» и взял в плен 12 немецких солдат.
За подвиг у фольварка Кильгиз Степан Александрович Дерябин и был удостоен ордена Славы 1-й степени. Так скромный труженик войны стал полным кавалером ордена Славы.
КАВАЛЕР ПОЛНОГО БАНТА
Стоял август 1941 года. Кавалерийский полк, где наводчиком в батарее служил Андрей Жиленков, уральский паренек из села Писклово Еткульского района Челябинской области, стремительным маршем приближался к передовой. Навстречу тревожно поскрипывали колесами километровые обозы беженцев, понуро брели толпы людей, жалобно мычали и блеяли истомленные длительным переходом голодные гурты скота. В воздухе кружились самолеты с черными крестами на плоскостях. Клубящийся дым от разрывов бомб стлался над лесом. Все это нестерпимой болью отзывалось в сердце солдата.
Свой первый бой Андрей Жиленков принял на дальних подступах к Новгороду. Полк занял оборону на обширном скошенном поле. За ночь конники окопались, установили пулеметы и минометы, замаскировали пушки, отвели лошадей в укрытия. А утром, чуть свет, показались вражеские танки, за ними автоматчики.
Навалившись грудью на щиток замаскированной в ракитнике пушки, Жиленков пристально смотрел на врата. «Почему нет команды стрелять? — со страхом думал он. — Почему наша передовая молчит?» И вдруг от окопа к окопу, от пушки к пушке передался приказ: «Пропустить танки в тыл, пехоту отрезать и уничтожить!»
Твердые слова командира вселили уверенность. Андрей припал глазом к панораме. Дал пристрелочный — перелет. Сделал поправку, ударил осколочным. Металлический град посыпался на немецкие цепи. Враг попятился. Приподнявшись над щитком, Жиленков увидел пять пылающих вражеских танков, а по скошенному полю удирали фашисты, оставляя убитых, раненых.
Потом был бой у стен древнего русского города Новгорода. Чадили десятки вражеских танков, много полегло от огня наших пушек и пулеметов гитлеровцев. Стойко держались советские пехотинцы и конники, храбро сражались танкисты и летчики, по пришлось отступить.
В терзающих душу думах тянулись дни и ночи 1941 года. Сердца воинов душили невыплаканные слезы, крепло ожесточение и лютая ненависть к захватчикам.
Не одну сотню километров шел фронтовыми дорогами Андрей Жиленков, храбро сражаясь с врагом. На подступах к станции Кириши Андрей был тяжело ранен. Обессилев, он припал грудью к гриве коня. Почуяв неладное с всадником, его верный друг — боевой конь перешел с галопа на рысь, свернул в молодой сосняк и мелкими, осторожными шажками вынес своего хозяина с поля боя.
Долго лежал Андрей в госпитале, и только в январе 1943 года попал в 122-й конноартиллерийский полк. Здесь он встретил своих эскадронцев, а среди них и односельчанина Алексея Гавриловича Власова. Встретились они, как родные братья, да так и не расставались до конца войны. А дорога была длинная. 122-й артиллерийский полк шел в боевых порядках пехоты, уничтожая живую силу противника и огневые точки. Здесь в освобожденных селах и городах Андрею Жиленкову впервые довелось увидеть слезы радости людей, спасенных из фашистской неволи.
На левом лесистом берегу реки Шелонь, там, где когда-то было село, которое угадывалось по обгорелым трубам, торчащим из-под сугробов снега, да холмикам землянок, стихийно возник митинг. Сжимая от ярости кулаки, слушал Жиленков рассказы стариков и женщин о зверствах фашистов, клялся отомстить за сожженные села и города, за слезы матерей и сестер.
Командир огневого взвода лейтенант В. А. Дудукалов, бывший рабочий Днепропетровского металлургического завода, приказал Жиленкову выдвинуть пушку на правый фланг стрелкового батальона.
Шестерка лошадей вынесла пушку на кромку густого сосняка. Впереди километров на десять тянулось заснеженное поле, по которому шла торная дорога. Пробитые в снегу тропки выдавали среди сугробов доты и дзоты. Четко проявлялись два ряда траншей с пулеметными и минометными ячейками. Справа тянулось холмистое поле. Слева шумел молодой сосняк. Лейтенант внимательно осмотрелся по сторонам, проверил готовность орудия к бою.
— Отсюда надо ожидать танки. — Он кивнул в сторону леса. — Будьте начеку, вас поддержит второе орудие.
Проводив лейтенанта, Андрей Иванович Жиленков разрешил расчету отдыхать в утепленном ровике, а сам с заряжающим Баяром Ильметовым остался дежурить.
Наступило ясное мартовское утро 1944 года. Тихо. Только где-то в глубине леса громко стучал дятел, да стрекотала неуемная сорока.
Слева донесся рокот моторов, глухой, отдаленный, он нарастал с каждой секундой. И вот из молодого сосняка выползло шесть «тигров».
Расчет Жиленкова с начала войны действовал с пехотой и конницей, поддерживал их в бою, защищал от артиллерийского огня противника, уничтожал доты, и дзоты, пулеметные и минометные гнезда. А тут танки, и не обычные, а «тигры». С ними Жиленков знаком только по рассказам. Опытные истребители танков говорили, что бить «тигра» с дальних дистанций или прямо в лоб — бесполезно. Вернее — с фланга в ходовую часть, и, пожалуй, самое точное — пустить бронебойным в борт, туда, где баки с горючим.
«Тигры» быстро приближались к окопам батальона. Пехотинцы забеспокоились. Телефонист Власов услышал тревожный голос с командного пункта батальона.
— Почему молчите? — спрашивал батальонный связной. — Бейте гадов!
— Андрей! — закричал Власов. — Комбат огонька просит. Бейте, говорит, по танкам.
Жиленков промолчал. Он решил стрелять с самой короткой дистанции и внимательно следил за головным танком, стараясь поймать такой момент, когда выстрел по «тигру» будет смертельным. Поднятый по тревоге расчет замер у орудия, ожидая команды.
Дистанция, между тем, быстро сокращалась. Вот уже пушку от танков отделяет двести метров, сто пятьдесят… На пути оказался валун. «Тигр» стал обходить его, поворачиваясь бортом к пушке. Жиленков ударил бронебойным. Танк окутался дымом, а со второго выстрела вспыхнул. Еще выстрел — и на одной гусенице закрутился второй танк.
Три дня на этом заснеженном поле гремели пушки, трещали пулеметы, лопались мины и бомбы. Сотни трупов и не один десяток, подбитых танков оставил на поле боя отступивший враг.
После этого боя на груди у Андрея Ивановича, рядом с орденом Красной Звезды, засверкал, отливая серебром, орден Славы 3-й степени.
Развивая наступление, войска натолкнулись на сильное сопротивление врага. Воздушная и наземная разведка кропотливо изучали каждый метр вражеской обороны. На карты наносились новые и новые огневые точки врага. День и ночь артиллерийские наблюдатели сидели у стереотруб. А в тылу каждой дивизии саперные батальоны возводили копии укреплений противника, полки и батальоны учились штурмовать их.
Дивизии, в которой служил Жиленков, ставилась задача — ложным наступлением отвлечь внимание противника и содействовать успеху соседей. Артиллерийский полк передвинули южнее поселка Вишняки.
1 июля 1944 года, как только забрезжил рассвет, пушки лейтенанта Дудукалова открыли огонь. За огневым валом поднялся в атаку штурмовой батальон. Внезапность атаки и мощный огонь пушек ошеломили врага: пехотинцы без потерь овладели первой линией обороны, завязали рукопашную во второй. Лейтенант Дудукалов приказал следовать за пехотой. Впереди глубокий ров, но это не помеха. На помощь артиллеристам спешат пехотинцы — и ров позади. Пушки установлены, но по ним уже бьет немецкая артиллерия. С первого выстрела орудие сержанта Вакульченко выведено из строя. Вторым выстрелом убит Вакульченко и ранен лейтенант Дудукалов. Жиленков, взял на себя командование взводом, призвал бойцов:
— Ребята, отомстим за смерть Вакульченко и рану лейтенанта!
— Отомстим! — отозвались батарейцы.
Минут десять длилась артиллерийская дуэль. Пять разбитых вражеских пушек и более тридцати трупов гитлеровцев осталось на поле боя, а батальон уже вломился в третью траншею врага. Не отстают и батарейцы. Но вот движение батальона замедлилось: на пути дзоты. Минута — и атака захлебнется, надо действовать быстро и решительно. Автоматчики помогают катить пушки. «Быстрее, быстрее вперед, вперед!» — торопит Жиленков. А вот и дзот. Жиленков припадает к панораме. Наводка, выстрел — на месте дзота вспышка, в воздух летят земля и расщепленные бревна.
Меняя прицел, Жиленков переносит огонь с одного дзота на другой, а пушки его товарищей засыпают осколками вражескую пехоту.
Немцы вводят в бой новые силы, снимая их с соседних участков. Но внезапность атаки, решительные и умелые действия артиллеристов сломили их сопротивление. Оборона прорвана. В брешь введены новые батальоны. Уничтожены десятки вражеских огневых точек, захвачены пленные, а пушки все бьют и бьют без промаха и пощады. И вдруг в воздухе прочертила крутую траекторию зеленая ракета — сигнал отходить. Позади остались исковерканные вражеские пушки и пулеметы, взорванные доты и дзоты, чадящие танки и сотни трупов немецких солдат и офицеров.
Через пять дней на опушке березового леска под развернутым знаменем полка подполковник Святенко вручил Андрею Ивановичу Жиленкову высокую солдатскую награду — орден Славы 2-й степени. Еще через месяц за освобождение эстонского города весь расчет сержанта Жиленкова был награжден орденами и медалями, а пушке присвоено высокое звание: «снайперская».
Дивизия обошла стороной небольшое латвийское местечко, занятое немцами, и следовала на Тукумс. Черной лентой стелется асфальтированная дорога. Машина Жиленкова замыкает колонну. Вокруг стоит тишина, ярко светит прибалтийское солнце.
— Андрей, там моторы гудят. — Власов кивнул в сторону леса.
Жиленков прислушался к едва слышному рокоту моторов и сказал:
— Дай сигнал взводному.
Через несколько минут из леса вырулило пять бронетранспортеров и до десятка автомашин, переполненных солдатами. Жиленков быстро развернул пушку. Выстрел — один бронетранспортер свалился в кювет. Еще выстрел — вспыхнул второй. Над автомашинами тут же вскинулись белые флаги. Немецкий резервный батальон сложил оружие.
Апрель 1945 года. Весна победы. Открывая путь пехотинцам, орудие Жиленкова день и ночь громило гитлеровцев на их земле. На подступах к одному немецкому городу завязался жаркий бой. Четыре «тигра» и три «пантеры» уничтожил в этом последнем бою расчет Жиленкова.
30 апреля пришла радостная весть — над куполом рейхстага взвилось Красное знамя страны Советов.
…Орден Славы 1-й степени Андрей Иванович получил в 1946 году, когда вернулся уже в свой родной колхоз. Несколько лет он возглавлял полеводческую бригаду, а потом стал трактористом. За высокие трудовые показатели, за ударный труд не раз был премирован, получал путевку на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. И поныне Андрей Иванович Жиленков и его бывший однополчанин Алексей Гаврилович Власов трудятся в своем родном селе.
ЕГО ИМЯ СОЛДАТ
Шел морозный декабрь 1942 года. Дивизия, в которой служил уральский паренек Саша Емельянов, переправившись через Дон, натолкнулась на сильное сопротивление врага. Завязался встречный бой. Сражение затягивалось, и штабу дивизии потребовался «язык». На выполнение боевого задания с восемью бойцами отправился сержант Емельянов. Минуя Суровикино, он решил проникнуть в тыл врага. В полночь группа миновала советские передовые дозоры и поползла к вражеским окопам.
Вот уже позади остался пригорок, ползли по ровному открытому месту. Наконец, балка. Можно выпрямиться и метров шестьсот пройти в рост. Но вот балка разветвилась. Сержант оставляет на развилке солдата Юдаева, а остальным приказывает идти по правой стороне балки.
Опять вперед. Неожиданно перед разведчиками открылась ровная степь. Группа вернулась обратно и пошла по левой ветви балки. В завывание ветра ворвался условный сигнал Юдаева — короткая, а потом две длинных автоматные очереди.
— Соколов, бери двух человек и бегите по берегу балки, а ты, Миша, с остальными прямо по гребню. Я иду балкой, — распорядился сержант и, прижав автомат к груди, быстро пошел к развилке.
Впереди стрельба нарастала. Емельянов побежал. Над его головой просвистели пули. Он остановился и, услышав поскрипывание снега, дал в ту сторону короткую очередь. Гитлеровец упал. Другой кинулся к склону балки, стал взбираться по нему. Емельянов опять нажал на спусковой крючок. Автоматная очередь прижала немца к земле. Александр сорвался с места, подбежал к нему, выбил у него из рук автомат.
Пять гитлеровцев во главе с офицером, уложил меткими выстрелами Юрий Юдаев.
Семь вражеских автоматов, сумку с ценными документами и стратегической картой, знающего «языка» доставила в штаб в ту декабрьскую ночь группа сержанта Емельянова.
За этот ночной рейд Александр Емельянов получил первую боевую награду — медаль «За отвагу». Орден Красной Звезды украсил грудь Юрия Юдаева.
Храбрый и по-уральски спокойный, Емельянов не раз проникал в тылы врага, попадал, казалось, в самое безвыходное положение, но всегда возвращался с победой. Был случай, когда сержант Емельянов, возглавляя группу разведчиков, переправился через водный рубеж, проник в тыл врата, совершил внезапный налет на штаб крупного соединения и, лишив полки и батальоны управления, принудил гитлеровцев покинуть обжитые окопы и блиндажи.
В декабре 1943 года Александр Емельянов уже командует взводом разведки 207-го стрелкового полка. Его разведчики добывают ценные сведения о противнике.
На подходе к городу Ковель Емельянову приказали любой ценой достать «языка». Ночь и день просидели разведчики в березовом леске, по опушке которого шла передовая гитлеровцев. А вечером по топкому болоту приволокли двух немцев.
Спустя две недели взвод Емельянова ворвался на окраину польского города Бяла-Подляска и вступил в бой с превосходящими силами противника. Двадцать часов длился неравный поединок. Не раз гитлеровцы безуспешно бросались в атаку.
К концу дня враг прекратил огонь. А вскоре, размахивая белым флажком, показался немецкий парламентер. Он подошел к зданию электростанции, где, заняв круговую оборону, забаррикадировались разведчики, и сказал:
— Гер офицер, мы предлагаем — не надо напрасно проливать кровь. Наш гер капитан с вами желает иметь разговор. Вон у того столба, — он показал на срубленный снарядами телеграфный столб.
Емельянов, связавшись с командиром полка, получил согласие начать переговоры. В сопровождении солдат Касьянова, Юдаева и Степаношвили отправился к указанному месту.
Из-за угла дома, вскинув над головой белый флаг, вышел немецкий офицер, его сопровождало двадцать вооруженных автоматчиков. Вперед выступил тот же солдат, что приходил парламентером.
— Гер капитан предлагает вам сдаться. Ведь вы окружены. Зачем напрасно умирать.
— Скажите господину капитану, что окружены вы, а не мы. Я предлагаю вот здесь построить батальон и сложить оружие. Наше командование вам всем гарантирует жизнь и свободу. Сроку даю ровно час, — твердо добавил Емельянов.
Как только советские бойцы зашли за ограду электростанции, немцы открыли огонь. В ответ грянули наши пушки. А через час немецкий батальон сложил оружие. Взвод Емельянова первым вступил на площадь Бяла-Подляска. Александр Дмитриевич водрузил над зданием ратуши советский флаг.
Через несколько дней сержант Емельянов был награжден орденом Красной Звезды. А за штурм Праги Александр Дмитриевич получил орден Славы 3-й степени.
Поделиться книгой: