Помоги проекту - поделись книгой:
Иногда государственная политика терпит неудачу из-за асимметричной информации. Напоминаю, это значит, что при взаимодействии двух сторон одна из них знает о деятельности, в которую вовлечена, больше, чем другая. Правительство, например, может продолжать осуществлять защиту молодой отрасли промышленности, потому что ее лоббисты говорят, что отрасль не сумела «вырасти» из-за невезения, а не из-за недостаточных усилий в повышении производительности. Даже если государственный аппарат сумел решить проблему неполноты информации и каким-то образом разработал здоровую политику, ему, особенно в бедных странах, может просто не хватать человеческих и финансовых ресурсов для ее надлежащего осуществления.
Деполитизация: избавьте рынок от политики
Когда намерения и способности правительства можно поставить под сомнение, теория неэффективности государственного вмешательства подчеркивает, что, если разрешить его в целях компенсации несостоятельности рынка, ситуация только усугубится. Рынки могут оказываться несостоятельными иногда, но правительства несостоятельны практически всегда, и даже в еще большей степени, – такой вот вывод.
Предлагаемое решение – избавить рынок от политики, или, используя более модное слово, деполитизировать экономику. Чтобы добиться этого, согласно нашей теории, следует сократить функции правительства до минимума за счет снижения его расходов (и, следовательно, налогов), дерегулирования рынков и приватизации госпредприятий. В тех немногих сферах, где мы по-прежнему нуждаемся в нем, таких как обеспечение устойчивости валютного курса или регулирование естественных монополий, политический процесс должен быть изолирован от политики путем предоставления независимости от правительства тем государственным органам, которые действительно занимаются этими вопросами – например, независимому центральному банку и независимым органам, регулирующим естественные монополии (такие как газ, телекоммуникации и другие).
Рынок и политика
Неэффективное государственное вмешательство следует принимать всерьез, но с легким оттенком скепсиса
Неэффективное государственное вмешательство – это реальная ситуация дел в разных странах, и ее необходимо воспринимать всерьез. Для понимания экономики теория неэффективности государственного вмешательства оказала нам услугу, напоминая о том, что в реальной жизни правительства не так совершенны, как написано в учебниках. Помимо «хищнического» государства, которое бывает редким исключением, примеры неэффективного государственного вмешательства окружают нас каждый день. Однако объясняющая его теория преувеличивает масштаб проблемы. Подумайте, если положения этой теории правдивы, не кажется ли вам чудом, что в мире все-таки встречаются приличные правительства? Многие из них работают достаточно хорошо, а некоторые справляются со своими обязанностями даже превосходно.
Собственно говоря, политики, чиновники и заинтересованные группы не так эгоистичны, как изображает их теория неэффективности государственного вмешательства. Можно привести много примеров реальных политиков, продвигающих национальные интересы, а не повышающих свои шансы на выборах; чиновников, руководствующихся принципами служения народу, а не желанием вести легкую жизнь; и групп заинтересованных лиц, которые сдерживают интересы своих сфер деятельности ради всеобщего блага. Кроме того, существуют способы контроля корыстного поведения людей на государственной службе, начиная с продвижения этики государственной службы до введения законов о взяточничестве и других коррупционных действиях (например, кумовства при приеме на работу). Правда, эти правила можно – и так бывает – обойти или даже исказить, как справедливо указывает данная теория. Но несовершенство этих правил не означает, что они абсолютно неэффективны. Возможно, правила и не идеальны, однако стандарты государственной службы сегодня все-таки по большей части выполняются, потому что они установлены{155}.
Антидемократичность предложения о деполитизации
Учитывая вероятность неэффективного государственного вмешательства, деполитизация экономики путем снижения значимости государства и предоставления независимости от правительства важным государственным органам, таким как центральный банк, кажется отличной идеей. Но какая «политика» там действует? Чье влияние мы рекомендуем сократить? В демократических странах это влияние народа. Рынки работают в соответствии с правилом «один доллар – один голос», в то время как демократическая политика действует по принципу «один человек – один голос». Таким образом, предложение об усилении деполитизации экономики в условиях демократии представляет собой, по сути, антидемократический проект, который нацелен дать больше власти в управлении обществом тем, у кого больше денег.
Не существует единого «научного» способа провести границу между рынком и политикой
Согласно доводу о неэффективности государственного вмешательства, экономика, или логика рынка, должна превосходить политику и, безусловно, другие сферы жизни, такие как искусство, научная деятельность и прочие. В наши дни это мнение получило настолько широкое признание, что большинство людей считают его само собой разумеющимся. Но у него есть серьезные недостатки.
Во-первых – и этот момент кажется очевидным для неэкономистов, но его с трудом принимают экономисты, – нет ни одной причины для того, чтобы логика рынка превалировала над другими сферами жизни. Не хлебом единым жив человек.
Во-вторых, аргумент основан на скрытом предположении, что существует один правильный «научный» способ принять решение о том, что следует относить к сфере рынка и что должно принадлежать сфере политики. Например, сторонники теории неэффективного государственного вмешательства говорят, что такие действия, как принятие законодательства в отношении минимальной заработной платы или тарифной защиты для молодых отраслей промышленности, представляют собой посягательство «политической» логики на священную сферу логики рыночной. И некоторые экономические теории оправдывают такую политику. В итоге получается, что, по сути, эти экономисты называют другие экономические теории «политическими», а значит, менее важными, одновременно утверждая, что их собственная экономическая теория каким-то образом является истинной – или даже «единственной».
Белая колдунья и древняя магия: безусловная невозможность деполитизации
Даже если мы признаем правильной экономическую теорию сторонников идеи о неэффективности государственного вмешательства, провести четкую границу между экономикой и политикой все равно не представляется возможным, потому что точная граница рынка в конечном счете определяется политикой, а не экономической теорией в любой ее вариации.
Прежде чем даже заключать сделки на рынке, нам нужны (явные и неявные) правила о том, что можно продавать, кто может продавать и как можно продавать на рынке. Все эти правила в некотором смысле носят ограничительный характер, следовательно, ни один рынок нельзя назвать по-настоящему «свободным»[126]. И эти основные правила не могут быть установлены экономической логикой. Не существует «научного» перечня того, что должно (или не должно) покупаться или продаваться на рынке. Это политическое решение.
Все общества не допускают определенные «товары» на рынок: людей (рабство), человеческие органы, детский труд, огнестрельное оружие, государственные должности, здравоохранение, разрешения на медицинскую практику, человеческую кровь, документы об образовании и тому подобное. Тем не менее экономических причин не разрешать торговать этим на рынках нет. В самом деле, все перечисленное уже бывало юридическим объектом рыночных сделок в разные времена, в разных местах.
При этом мы вывели на рынок то, чего там не было прежде. До принятия законов по защите патентов, авторских прав и товарных знаков в XVII–XIX веках «идеи» (интеллектуальная собственность) не продавались на рынках. Сегодня мы покупаем и продаем права на загрязнение природы («продажа квот на выбросы вредных газов») или ставки на номинальные экономические показатели (например, деривативы, основанные на индексе фондового рынка или уровне инфляции), но всего несколько десятилетий назад эти вещи даже не существовали.
Правительство также устанавливает основные правила относительно того, что экономические субъекты могут и не могут делать в пределах своей области на рынке. Ложная реклама, продажи, основанные на недостоверной информации, инсайдерская торговля[127] и другие подобные практики запрещены. Требования к минимальному размеру заработной платы, охране здоровья и безопасности на рабочем месте, продолжительности рабочего дня устанавливают границы, на основании которых компании строят свои взаимоотношения с сотрудниками. Нормы выбросов, углеродные квоты и борьба с шумовым загрязнением регулируют, каким образом компании могут производить свою продукцию.
Так политика создает, формирует и перестраивает рынки до начала любой рыночной деятельности. Это словно «древняя магия», существовавшая до начала времен, которой владел Аслан (Лев), а не Белая Колдунья в детской книге Клайва Льюиса «Лев, колдунья и платяной шкаф».
Что же делает правительство
В настоящее время правительство производит огромный ассортимент продуктов: оборона, правопорядок, инфраструктура, образование, научные исследования, здравоохранение, пенсии, пособия по безработице и уходу за ребенком, уход за престарелыми, социальные пособия для бедных людей и поддержка культуры (например, содержание музеев и национальных памятников, субсидии национальной киноиндустрии). Список можно продолжать.
Большинству правительств также принадлежат государственные предприятия по производству таких товаров и услуг, которыми в других странах занимаются частные компании: электричество, нефть, сталь, полупроводники, банковские, авиационные услуги и прочее. Для этого оно нанимает людей и тратит много денег на закупку сырья, начиная с карандашей и заканчивая ядерными реакторами. Заработная плата государственных служащих и материальные затраты оплачиваются за счет налогов и других источников государственных доходов. Налоги включают в себя: подоходный налог, налог на прибыль (налог на доходы компаний), налог на имущество, налог на добавленную стоимость (или налог с продаж), налог на определенные продукты (например, алкоголь, бензин) и прочее. Другие источники дохода включают дивиденды от государственных предприятий, процентные платежи от финансовых активов, которыми владеет государство, а в развивающихся странах еще и денежные перечисления из богатых стран (международная помощь).
Помимо этого, правительство передает много денег из одной части экономики в другую; оно облагает налогом некоторых людей и использует полученные средства для субсидирования других. Пособия по социальному обеспечению представляют собой наиболее важные трансферты, где правительство выступает в качестве посредника. Но они тоже включают в себя субсидии на отдельные виды производственной деятельности (например, сельское хозяйство, молодые отрасли промышленности, отрасли промышленности, находящиеся в кризисном состоянии) и инвестиции (например, научные разработки частных компаний, энергосберегающая реконструкция домов).
В дополнение к прямому производству, расходам и трансфертам иногда правительство использует свою власть, чтобы оказать влияние на уровень активности в экономике. Такое поведение известно как фискальная (налогово-бюджетная) политика. Просто тратя больше (или меньше) или повышая (увеличивая) налоги, независимо от точной доли таких расходов или налогов, оно может усилить (или ослабить) экономику. Используя свою монополию на выпуск банкнот, через центральный банк правительство проводит денежно-кредитную политику путем изменения процентных ставок или количества денег в обращении, влияя, соответственно, на уровень экономической активности.
Реальные цифры
Судя по удельному весу государственных расходов в ВВП, за последние полтора века влияние правительства существенно усилилось
До XIX века влияние правительств большинства стран на экономику было незначительным, поскольку в их ведении находился ограниченный перечень функций. В 1880 году среди государств, чьи данные доступны, наибольшим влиянием пользовалось правительство Франции, его расходы равнялись 15 процентам ВВП. В Великобритании и США государственные расходы были эквивалентны 10 процентам ВВП, а в Швеции – всего 6 процентам{156}.
За последнее столетие – полтора, с учетом требований современной экономики, масштаб деятельности правительств значительно расширился. Даже в развивающихся странах, где он обычно меньше, чем в богатых, государственные расходы эквивалентны 15–25 процентам ВВП[128]. Эта цифра составляет 30–55 процентов для богатых стран со средним показателем около 45 процентов (в среднем в ОЭСР в 2009 году). В нижней части диапазона (30–40 процентов) находятся (в порядке возрастания) Корея, Швейцария, Австралия и Япония. На другом конце (по 55 процентов) (в порядке убывания) расположены Дания, Финляндия, Франция, Швеция и Бельгия. В середине – США и Новая Зеландия (более 40 процентов), Германия и Норвегия (около 45 процентов) и Нидерланды и Великобритания (около 50 процентов){157}.
В составе государственных расходов значительная часть – трансферты, а не собственное потребление или инвестиции
Теперь обратите внимание, что значительная часть государственных расходов идет отнюдь не на содержание самого правительства или инвестиции. Это трансферты, то есть перевод денег из одной сферы экономики в другую, особенно на программы социальной защиты, такие как пособия малоимущим и по безработице. Поэтому при расчете ВВП вы не должны принимать их во внимание.
Выплаты по социальному обеспечению составляют эквивалент 10–25 процентов ВВП в богатых странах. Так, например, правительство, общая сумма расходов которого эквивалентна 55 процентам ВВП, может фактически тратить 30 процентов ВВП, если производимые им выплаты по социальному обеспечению составляют 25 процентов ВВП.
В развивающихся странах выплаты в виде социальных расходов значительно ниже, так что разрыв между долей государственных расходов в ВВП и долей ВВП, произведенного правительством, в этих странах намного меньше. По данным Всемирного банка, социальные расходы колеблются практически от нуля (Парагвай, Филиппины) до 4–5 процентов ВВП (Маврикий, Эфиопия) в большинстве развивающихся стран.
Несмотря на то что из-за этого роль правительства в экономике выглядит более значимой, чем есть на самом деле в показателях ВВП, большинство специалистов все еще используют данные по расходам (а не по добавленной стоимости) как показатель того, насколько важную роль оно играет в экономике страны. Такой метод можно оправдать на том основании, что если что-то было передано, это не означает, что оно не имеет никакого эффекта. Хорошо известно, что, позитивно или негативно, программы социального обеспечения влияют на отношение и поведение граждан с точки зрения экономии, выхода на пенсию и работы. Они могут даже поощрять людей пойти на больший риск в выборе профессии, предпринимательской деятельности и готовности к смене работы, предоставляя им «подстраховки», – например, известный лозунг Шведской социал-демократической партии гласит: «Защищенные люди осмеливаются».
Влияние правительства нельзя точно измерить
Ни в одной сфере жизни человека числа не в силах полностью описать реальность. Некоторые ее аспекты трудно оценить количественно. Более того, все числа построены на основе частных теорий, по определению фокусирующихся на одних аспектах реальности, при этом игнорирующих другие, в том числе исчисляемые (вспомните исключение домашней работы из ВВП).
Для оценки работы правительства это весьма серьезная проблема, потому что оно есть действующее лицо, которое однозначно наделено властью в установлении правил, ограничивающих и принуждающих граждан. Независимо от размера бюджета или количества государственных предприятий оно может оказывать сильное влияние на остальную экономику, если устанавливает множество правил и имеет силу обеспечить их исполнение.
Это не эзотерический теоретический каламбур. До 1980-х годов многие люди верили, что «экономическое чудо» стран Восточной Азии, таких как Япония, Тайвань или Корея, служило образцом политики свободного рынка на том основании, что правительства этих стран слабо влияли на экономику (судя по их бюджету). Однако это не означает, что они придерживались тактики невмешательства. В период «чуда» они сильно влияли на эволюцию экономики стран посредством экономического планирования, регулирования и других направляющих мер. Глядя только на бюджетные показатели, люди серьезно ошибались насчет истинной природы и значения правительства в этих странах.
Заключение: экономическая теория не существует вне политики
В преддверии президентских выборов в США в 2000 году Financial Times проводила опрос общественного мнения:
Неужели те американцы и правда хотели избрать на крупнейший политический пост в мире человека, который плохо разбирался в политике? Конечно, нет. Они говорили так, потому что сегодня «политика» стала грязным словом, а определение «политизированный» превратилось в мощное средство дискредитации политика.
И так думают не только граждане США. В некоторых молодых демократических странах политика вызывает такие страсти, что выборы приводят к беспорядкам и смертям. Хотя о многих других – мы постоянно слышим о самой низкой в истории явке на выборы. Повсюду в политических партиях наблюдается текучка составов. От Имрана Хана, игрока в крикет в Пакистане, до Беппо Грилло, комика в Италии, многие политики приходят на видное место именно потому, что они – как бы это сказать? – не политики.
Растущее недоверие к политике – отчасти дело рук самих политиков. По всему миру они сделали все возможное, чтобы дискредитировать себя, – взять хоть итальянца Сильвио Берлускони, просто мастера в этом искусстве. Тем не менее и он пользовался поддержкой экономистов свободного рынка. Последние, в частности сторонники теории неэффективности государственного вмешательства, сами уговорили остальную часть мира, в том числе многих политиков и чиновников, что мы не можем доверить тем, кто управляет правительством, действовать в общественных интересах. Таким образом, они уверили нас, что чем меньше делает правительство, тем лучше. Даже в тех областях, где правительство считается «неизбежным злом», его следует ограничивать жесткими правилами, которые политики не смогут не принимать всерьез. Такое недоверие к политике, в свою очередь, способствовало популяризации экономики свободного рынка, которая предлагает минимизировать влияние политики на экономику. Однако данная точка зрения основана на очень сомнительных теоретических доводах, как я уже объяснял в этой главе. И кроме того, не подтверждается доказательствами. На страницах моей книги вы не раз встречали аргументы в пользу того, что практически всем историям экономического успеха способствовала, если не организовывала их, активная позиция государства.
Примеры успешного государственного вмешательства, конечно, не доказывают, что влиятельное правительство всегда лучше для страны. Реальные государственные деятели необязательно должны быть левиафанами либертарианского дискурса или современным воплощением короля-философа Платона. Много правительств нанесли ущерб экономике своих стран, иногда даже катастрофический. Тем не менее государство по-прежнему самая мощная организационная технология, изобретенная человечеством, а значит, достичь значительных экономических (и социальных) изменений без него очень непросто.
Глава 12
«Все, что можно пожелать»: международный масштаб
Международная торговля
«В Поднебесной есть все, что только можно пожелать»
В 1792 году король Великобритании Георг III отправил специального посланника Эрла Макартни в Китай. Макартни должен был убедить китайского императора Цяньлуна позволить Великобритании вести свободную торговлю по всей территории Китая, а не только через Кантон (Гуанчжоу), в то время единственный порт, открытый для иностранцев. Британская империя имела большой торговый дефицит с Китаем (что здесь нового?), по большей части из-за недавно обретенного пристрастия к чаю, и полагала, что сумеет уменьшить разрыв, если получит право торговать свободно.
Миссия полностью провалилась. Цяньлун отправил Макартни назад с письмом к Георгу, в котором сообщал, что Поднебесная не видит необходимости вести торговлю с Великобританией. Он напомнил британскому королю, что Китай позволил европейцам торговать в Кантоне только в качестве «проявления милости», поскольку «чай, шелк и фарфор, которые производит Поднебесная, абсолютно необходимы европейским народам». Цяньлун заявил, что «в Поднебесной есть все, что только можно пожелать, и мы не испытываем недостатка в продуктах в пределах собственных границ. Нет ничего такого, что нам нужно импортировать с мануфактур заморских варваров в обмен на нашу продукцию»{158}.
Не получив возможности даже
Давид Рикардо бросает вызов китайскому императору – и Адаму Смиту: сравнительные преимущества против абсолютных
Учитывая, что Китаю в конце концов пришлось дать унизительное согласие на свободную торговлю, люди высмеивали мнение Цяньлуна о международной торговле; деспот прошлого просто не понимал, что международная торговля – это хорошо. Однако мнение китайского императора о международной торговле на самом деле совпадало с доминирующим мнением европейских экономистов того времени, включая Адама Смита. Данный подход к торговле известен как теория абсолютного преимущества; ее идея заключается в том, что страна не нуждается в торговле с соседями, если способна производить продукты дешевле, чем предлагает ее потенциальный партнер. Действительно, а зачем это делать, подсказывает здравый смысл.
Однако в соответствии с теорией сравнительных преимуществ Давида Рикардо (см. главу 4), страна обязана торговать. Согласно этой теории, она может извлечь выгоду из международной торговли с другой страной, даже если сама способна производить
Логика теории сравнительных преимуществ безупречна – если принимать ее основные положения
С момента своего появления в начале XIX века теория сравнительных преимуществ Рикардо предложила веский аргумент в пользу свободной торговли и либерализации торговли, то есть сокращения государственных ограничений на нее. И ее логика безупречна – пока принимаешь основополагающие положения теории. Как только мы ставим их под сомнение, обоснованность такого мнения становится ограниченной. Позвольте объяснить это, сделав главный акцент на двух важных допущениях теории сравнительных преимуществ в изложении Хекшера – Олина – Самуэльсона (далее ХОС), с которым мы впервые столкнулись в главе 4, поскольку оно составляет основу современной теории свободы торговли{159}.
В интерпретации ХОС исключается самая важная форма полезного протекционизма, поскольку, по их мнению, все страны имеют равные возможности
Наиболее важное предположение, лежащее в основе объяснения ХОС, заключается в том, что все страны обладают равным производственным потенциалом, то есть могут использовать любую технологию, какую пожелают{160}. В соответствии с этим мнением единственной причиной, по которой страна может специализироваться на производстве одного продукта, а не другого, служит то, что он производится с применением технологии, соответствующей относительной обеспеченности страны ресурсами, то есть в зависимости от наличия капитала и рабочей силы. Вероятность того, что технология может быть слишком сложной для страны, даже не рассматривается (вспомните пример с BMW и Гватемалой из главы 4). Это совершенно нереалистичное предположение априори исключает наиболее важную форму полезного протекционизма, а именно защиту молодых отраслей промышленности, ключевую роль которых в историческом развитии современных богатых стран мы подробно обсуждали на страницах этой книги.
Трактовка ХОС слишком оптимистично оценивает либерализацию торговли, так как предполагает, что капитал и труд можно перераспределять между отраслями без дополнительных затрат
В изложении теории ХОС свободная торговля не только приносит пользу, но ее внедрение в странах, ранее ее не знавших, никому не причинит вреда. Когда тарифы, скажем, на сталь снижаются, покупатели (например, автопроизводители, использующие стальные пластины, или конечные пользователи) сразу же окажутся в выигрыше, потому что металл станет импортироваться по более низкой цене. Однако в краткосрочной перспективе это может негативно сказаться на производителях (капиталистах и работниках) отечественной сталелитейной промышленности, потому что предприятия потеряют деньги из-за дешевого импорта, а рабочие – свои места. Но вскоре даже они окажутся в выгодном положении, потому что деятельность, в большей степени соответствующая сравнительным преимуществам страны – скажем, производство микросхем или инвестиционная банковская деятельность, – теперь будет относительно более прибыльной, а значит, начнет расширяться. Расширяющаяся промышленность поглотит капитал, а также рабочих, ранее занятых в металлургии, и благодаря высокой производительности им будут выплачивать более высокие процентные ставки и зарплаты. В результате все выиграют.
В реальности же большинство капиталистов и рабочих из индустрии, оставшейся без защиты, останутся не у дел. Факторы производства, капитал и труд, имеют конкретное физическое воплощение: есть несколько машин «общего пользования» или рабочих с «общими умениями», которым есть место в различных отраслях. Но доменные печи обанкротившегося сталелитейного завода не переделаешь в оборудование для производства микрочипов, значит, оборудование придется продать как металлолом. А скольких металлургов, переквалифицировавшихся в рабочих полупроводниковой индустрии или, что еще менее вероятно, занявшихся инвестиционной банковской деятельностью, вы знаете? (Вспомните примеры из фильмов «Роджер и я» и «Мужской стриптиз».)
Теория ХОС
Даже принцип компенсации не может полностью скрыть тот факт, что от либерализации торговли пострадает много людей
Даже когда сторонники ХОС признают, что при либерализации торговли могут быть и проигравшие стороны, экономисты – приверженцы свободной торговли оправдывают свое мнение, ссылаясь на принцип компенсации (см. главу 4). Они утверждают, что, поскольку либерализация торговли в целом принесет стране пользу, пострадавшие от нее получат полную компенсацию своих потерь, а победители, даже после выплаты компенсации, – дополнительный доход.
Как я уже говорил, компенсация, увы, обычно не выплачивается. В богатых странах есть частичная – только частичная – компенсация через систему социального страхования, которая включает пособия на случай безработицы и доступ к базовым социальным услугам, таким как образование и (за исключением США) медицинская помощь. Но в большинстве развивающихся стран система социального страхования очень слабо развита, если вообще существует; к тому же она охватывает не все сферы социальной жизни.
Если компенсация не выплачивается, то ссылаться на нее в качестве оправдания политики, которая наносит вред некоторым гражданам, как в случае с либерализацией торговли, равносильно требованию приносить жертвы во имя высшего блага – такое требование обычно выдвигалось правительствами социалистических стран, которые экономисты, ратующие за свободную торговлю, так остро критикуют.
Международная торговля имеет большое значение, особенно для развивающихся стран, однако свободная торговля для них не лучший вариант
Сторонники свободной торговли обычно обвиняют своих критиков в том, что они «против торговли» в принципе. Но критиковать свободную торговлю не значит выступать против торговли вообще.
Помимо преимуществ специализации, превозносимой теорией сравнительных преимуществ, международная торговля может принести много пользы. Открывая странам более широкий рынок, она позволяет производителям выпускать продукцию дешевле, поскольку рост объема снижает стоимость ее изготовления (это называется эффект масштаба). Это особенно важно для небольших стран, поскольку, если у них не будет большого рынка сбыта и они не смогут экспортировать продукцию, им придется выпускать ее по более высокой цене. С помощью усиления конкуренции международная торговля способна вынудить производителей стать более эффективными – за исключением компаний из развивающихся стран, которые могут быть уничтожены многократно превосходящими их во всем зарубежными компаниями. Конкуренция также стимулирует инновации, заставляя производителей генерировать новые идеи, например новые технологии, конструкции, управленческие методы.
Для развивающихся стран международная торговля особенно важна. Ради наращивания производственного потенциала и развития своей экономики они должны приобретать более совершенные технологии. Теоретически эти страны способны создать их самостоятельно, но сколько новых технологий относительно отсталые страны действительно могут изобрести? Вероятно, одну – как виналон, придуманный в Северной Корее, о котором я рассказывал в главе 7. Или ни одной. Получается, было бы глупо со стороны этих стран не воспользоваться всеми доступными технологиями, которые можно импортировать, либо в виде оборудования, либо в виде лицензий на технологии (покупка разрешения на использование запатентованной технологии), либо в виде технических консультаций.
Если развивающаяся страна хочет импортировать технологии, она должна экспортировать свой продукт и зарабатывать в твердой валюте (то есть в долларах США и евро), так как никто не станет принимать другую оплату. Поэтому международная торговля имеет такое большое значение для экономического развития.
Аргументация в пользу международной торговли бесспорна. Тем не менее это не означает, что свободная торговля представляет собой лучшую форму торговли, особенно (но не исключительно) для развивающихся стран. Принимая участие в свободной торговле, развивающиеся страны усложняют развитие своего производственного потенциала (об этом я рассказывал в предыдущих главах). Важность международной торговли не означает, что свободная торговля – это лучший способ торговать на международном уровне.
Реальные числа
Насколько важна международная торговля для разных стран, и насколько увеличилось ее значение в последнее время
В начале 1960-х объем международной торговли, рассчитывавшийся как сумма экспорта и импорта товаров и услуг, равнялся 12 процентам мирового ВВП (в среднем за 1960–1964 годы). Благодаря тому что международная торговля росла гораздо быстрее, чем мировой ВВП, в настоящее время соотношение составляет 29 процентов (в среднем за 2007–2011 годы){162}.
Даже несмотря на то что за последние полвека доля торговли в ВВП увеличилась почти во всех странах, в международном масштабе различия в их уровнях значительные. Если вы следили за американскими СМИ на протяжении последних трех десятилетий, у вас, возможно, сложилось впечатление, что США однозначно страдает от негативных последствий международной торговли – сначала с Японией, а сейчас с Китаем. Но на долю импорта приходится всего 17 процентов ВВП США (в среднем за 2007–2011 годы), тогда как экспорт составляет 13 процентов. Усреднив показатели экспорт/ВВП и импорт/ВВП, вы получите коэффициент зависимости от торговых операций, равный 15 процентам. Это значительно ниже среднего мирового показателя в 29 процентов, упомянутого выше. В действительности США – одна из наименее торгово-зависимых стран в мире.
Есть только одна промышленно развитая страна с более низким соотношением зависимости торговли, чем США, – это Бразилия (12 процентов). Интересно, что Япония, которая, по всеобщему мнению, считается образцом торгово-ориентированной экономики, зависит от торговли в такой же степени, что и США (15 процентов). В других аспектах экономической деятельности (например, в экономической политике) они находятся в равных условиях. Промышленно развитые страны стремятся, как правило, быть менее зависимыми от торговли, потому что благодаря размерам могут позволить себе иметь более диверсифицированную структуру производства, что позволяет им достичь эффекта масштаба в большем числе отраслей.
На другом полюсе у нас находятся маленькие торгово-ориентированные страны, такие как Гонконг (206 процентов) и Сингапур (198 процентов). Они не только много торгуют для собственных нужд из-за своих малых размеров, но и специализируются на самой международной торговле, импортируя определенные продукты только для того, чтобы продать их в другие страны, то есть делают реэкспорт.
Многие страны гораздо больше зависимы от торговли, чем мир в среднем, но лишь у немногих из них этот показатель ниже среднего
Учитывая, что объем международной торговли эквивалентен 29 процентам мирового ВВП, можно сказать, что зависимость от торговли государств с соотношением торговой зависимости, близкой к этому показателю, «средняя». К ним относятся некоторые крупные развитые страны, такие как Франция и Италия, и некоторые очень большие развивающиеся, например Индия, Индонезия и Китай.
Коэффициент зависимости от торговых операций многих государств намного выше среднего (скажем, выше 60 процентов). В эту группу входят небольшие богатые страны (например, Нидерланды и Бельгия), несколько экспортеров нефти (например, Ангола и Саудовская Аравия) и развивающиеся страны, которые целенаправленно продвигают экспорт промышленных товаров с помощью политических мер (например, Малайзия и Таиланд).
Изменение структуры международной торговли: обманчивый рост торговли услугами и расширение торговли промышленными товарами, особенно в развивающихся странах
За последние полвека в международной торговле произошел ряд существенных структурных изменений. Во-первых, выросла значимость торговли услугами. Под влиянием недавней шумихи в СМИ о новых формах торговли услугами – расширение сети офисов авиакомпаний, разработка программного обеспечения, услуги по чтению результатов МРТ, словом, что пожелаете, – у большинства людей создалось впечатление, что в последнее время в сфере торговли услугами произошел прорыв. Тем не менее это не совсем так. Рынок услуг как доля мировой торговли действительно вырос с 17 процентов в начале 1980-х (1980–1982 годы) до около 20 процентов в начале 1990-х годов. Однако с тех пор он почти не сдвинулся с места, с учетом небольших колебаний{163}.
Во-вторых, более важной тенденцией был рост значимости торговли промышленными товарами. Согласно неофициальному докладу ООН, доля обрабатывающей промышленности в мировой внешней торговле товарами в первой половине ХХ века составляла 40–45 процентов{164}. По официальным данным ООН (база данных ComTrade), она выросла до 57–60 процентов к 1960 году, а затем до 61–64 процентов в 1970-х{165}. Подборка данных ВТО начиная с 1980 года показывает продолжение тенденции, хотя точные цифры отличаются от данных ООН. В начале 1980-х (в среднем в 1980–1982 годах) доля производственных товаров составила 57 процентов мировой торговли товарами. Затем отношение поднялось и достигло максимума в 78 процентов в конце 1990-х годов (в среднем в 1998–2000 годах). С тех пор оно снизилось и в настоящее время составляет 69 процентов (в среднем в 2009–2011 годах){166}.
Таким образом, рост значимости торговли производственными товарами был гораздо более значительным, и даже резким, чем рост торговли услугами. Это еще одно свидетельство того, что мы (пока еще) не живем в эпоху постиндустриальной экономики знаний (см. главу 7).
В-третьих, в международной торговле произошло еще одно заметное структурное изменение: развивающиеся страны значительно увеличили свои доли в международной торговле производственными товарами – с около 9 процентов в середине 1980-х до примерно 28 процентов в настоящее время{167}. Этому росту в значительной мере способствовало бурное развитие экспортно ориентированных отраслей обрабатывающей промышленности в Китае. Доля Китая в мировом экспорте промышленных товаров в 1980 году составляла 0,8 процента, но к 2012 году выросла до 16,8 процента.
Платежный баланс
Платежный баланс – это ведомость, показывающая, сколько долгов или кредитов и в каких сферах коммерческих взаимоотношений с остальным миром имеет страна. Как и любой другой финансовый отчет, это скучный документ. Но очень важно, чтобы вы знали, какие строки он содержит, что они означают и на что похожи настоящие цифры, поэтому, если вы хотите понимать, каково международное положение экономики страны, пожалуйста, терпеливо изучите следующие страницы.
Торговый баланс (или баланс внешней торговли)
Торговля предполагает не только движение товаров и услуг, но и потоки денег, которые идут параллельно. Если страна импортирует больше, чем экспортирует, говорят, что она имеет дефицит торгового баланса, или отрицательное сальдо торгового баланса. В обратном случае она имеет торговый профицит, или положительное сальдо торгового баланса.
Баланс текущего и капитально-финансового счета
Как страны справляются с торговым дефицитом? Разве они не должны находить деньги, чтобы оплачивать счета за импорт, которые намного превышают поступления за экспорт? Действительно, должны. И они делают это двумя способами.
Во-первых, они могут зарабатывать деньги иначе, чем посредством международной торговли (на языке статистики платежного баланса, при этом они получают доход) или, во-вторых, от кого-нибудь получают деньги («текущие трансферты»).
К доходам относится оплата труда работников и доходы от инвестиций. Оплатой труда работников в данном контексте считается зарплата людей, работающих на иностранных предприятиях, но проживающих в своей стране (например, мексиканские рабочие ездят на работу в США). Инвестиционный доход представляет собой доход от финансовых вложений за рубежом, например в виде дивидендов от акций иностранных компаний, принадлежащих жителям страны.
Текущие трансферты включают переводы средств в страну работниками, то есть деньги, присланные гражданами, работающими за рубежом (подробнее об этом поговорим позже), и иностранную помощь, а именно безвозмездные субсидии, предоставленные иностранными правительствами.
Балансы в торговле, доход и текущие трансферты составляют баланс по текущим операциям. Во врезке видно, из чего они состоят.
Текущий счет
Торговля
Товары
Услуги
Доходы
Заработная плата работников
Инвестиционный доход
Текущие трансферты
Переводы средств в страну работниками
Иностранная помощь
Счет операций с капиталом и финансовыми инструментами
Счет движения капитала
Капитальные трансферты
Приобретение/продажа нефинансовых активов
Финансовый счет
Портфельные инвестиции
Акционерный капитал
Долговые обязательства (в том числе облигации и деривативы)
Прямые (иностранные) инвестиции
Прочие инвестиции (в том числе торговые кредиты и банковские ссуды)
Резервные активы
Даже после подведения суммы торгового баланса, баланса доходов и текущих трансфертов страна все еще может иметь дефицит текущего счета. В таком случае она должна либо занимать деньги (то есть влезать в долги), либо продавать свои активы. Деятельность на этом фронте охватывается рамками счета операций с капиталом и финансовыми инструментами (СОКФИ), называемого счетом движения капитала. СОКФИ – сюрприз! – состоит из двух основных компонентов: счета движения капитала и финансового счета.
Счет движения капитала делится на капитальные трансферты (в основном списания задолженности иностранными государствами или, наоборот, вашей страной с прощением долгов других стран) и приобретение или продажу нефинансовых активов, например патентов.
Финансовый счет в основном состоит из портфельных инвестиций, прямых (иностранных) инвестиций, прочих инвестиций и резервных активов. Портфельные инвестиции относятся к приобретению финансовых активов, таких как акционерный капитал (акции компаний) и долговые обязательства (в том числе облигации и деривативы). Прямые (иностранные) инвестиции включают приобретение иностранной компанией значительной (традиционно 10 процентов) доли акций вашей компании в целях участия в ее управлении{168}. Прочие инвестиции включают торговые кредиты (компании одалживают деньги своим покупателям, позволяя им расплатиться позднее) и ссуды (особенно банковские). Резервные активы – это иностранная валюта и золото, которыми владеет центральный банк. Их часто называют валютными резервами.
Поделиться книгой: