Помоги проекту - поделись книгой:
Херсонес. После походов полководца Митридата VI Диофанта Херсонес попал в зависимость от Боспора, освободиться от которой ему не помогло и участие в 63 г. до н. э. в восстании против Митридата VI Евпатора, в результате которого только Фанагория получила независимость. Первые века нашей эры характеризуются глубоким социально — экономическим кризисом Херсонеса, возникшим в значительной мере в результате греко — скифских войн, во время которых была уничтожена полисная система землевладения. В это время из состава Херсонесского государства вышли поселения и города Северо — Западного Крыма. Пришла в упадок торговля: связи с античным миром нарушились. Причиной тому были бесконечные войны Митридата VI Евпатора. Углубились социальные противоречия, усилилась аристократизация управления. Наряду с богачами, типа ольвийского Протогена, Херсонес населяли и неимущие жители, которые в острой борьбе пытались улучшить свое положение. В частности, в I в. н. э. была сделана попытка установить тиранию. При этом тиран в самом городе опирался, очевидно, на эти беднейшие слои населения, называвшиеся в декрете «чернью».
Зависимость от Боспорского государства, которая легла дополнительной тяжестью на плечи херсонеситов, еще больше ухудшила и без того тяжелое положение полиса. Она не была номинальной: Херсонес, очевидно, должен был помогать Боспору в критических ситуациях во время войн. Известно, что Херсонес посылал воинов на помощь царю Полемону I, возможно, для участия в борьбе против Танаиса. В то же время Боспор, несмотря на постепенный рост собственной экономики, не мог в случае необходимости защитить Херсонес от местных племен. В этих сложных условиях Херсонес все — таки систематически предпринимал попытки выйти из — под контроля Боспора.
Единственным государством, которое могло бы реально помочь Херсонесу избавиться от угнетавшей его зависимости от Боспора, был Рим. Ориентация именно на него стала основным внешнеполитическим курсом Херсонеса. Но Рим поддерживал политические связи с Боспором, поскольку был заинтересован в создании надежного барьера против объединений местных племен. Поэтому помощь Римской империи Херсонесу в его борьбе с Боспором была малоэффективной и непоследовательной.
Херсонес установил непосредственные связи с Римом, направив туда в 46 г. до н. э. Гая Юлия Феогена, сына Сатира, с просьбой об элевтерии — освобождении Херсонеса от власти Боспора. Юлий Цезарь удовлетворил эту просьбу, по поводу чего в Херсонесе были выпущены монеты с надписью «Элевтерас». Но приобретенная независимость носила формальный характер, поскольку Херсонес не имел возможности ее реализовать. После смерти Цезаря Херсонес снова оказался в прежнем положении.
Спустя некоторое время в Херсонесе вводится новое летоисчисление; на монетах вместо имени царя — эпонима чеканится имя богини Девы. Существует предположение, что эти события, происшедшие в 25/24 г. до н. э., могли быть связаны с подтверждением Римом независимости Херсонеса от Боспора, но никаких письменных данных об этом нет.
Неустойчивая политическая ситуация в какой — то мере стабилизировалась только в середине I в. н. э. В 45 г. Херсонес, очевидно, принял участие в войне Рима против Боспора, когда против Митридата VIII были направлены римские войска. За эту помощь он получил от Рима право на чеканку золотых монет и, наверное, снова освободился из — под опеки Боспора. Такие действия Рима были направлены на создание силы, способной противостоять Боспору в случае его попытки выйти из подчинения римским императорам.
В середине I в. н. э. Херсонесу стали, как и во время Скилура и Палака, угрожать скифы. Он обратился за помощью к Риму, захватившему к этому времени Грецию и Малую Азию и стремившемуся превратить Северное Причерноморье в римскую провинцию. В 63 г. н. э., когда скифское войско подступило к Херсонесу, сюда морем прибыл сильный военный отряд во главе с правителем римской провинции Нижней Мезии Плавтием Сильваном. Его войска разгромили скифов.
В целом новый период в истории Херсонеса, который характеризуется его зависимостью непосредственно от Рима, а также некоторым экономическим подъемом, начался с середины I в. н. э.
После разгрома скифов Римская империя поставила в ряде пунктов Северного Причерноморья свои гарнизоны. Недалеко от Херсонеса у мыса Ай — Тодор, на месте древнего гаврского укрепления, римляне построили крепость Харакс. В Херсонесе и Хараксе стояли гарнизоны из частей I Италийского и XI Клавдиева легионов. В Херсонесской гавани разместилась римская эскадра.
Однако при императоре Домициане (81–96) в связи с борьбой против даков Рим вынужден был вывести свои войска из района Херсонеса. В результате в начале II в. н. э. Херсонес попал под власть боспорского царя Нотиса II. Восстановить независимость он смог лишь примерно в середине 40–х годов II в. н. э., при императоре Антонине Пие, благодаря помощи посольства в Рим из Гераклеи Понтийской — метрополии Херсонеса. Так Херсонес перестал зависеть от Боспора. В ознаменование этого события в городе издали почетный декрет в честь Гераклеи, а также выпустили новую серию монет с надписью «Элевтерас».
Освободившись от главенства Боспора, Херсонес попал еще в более тяжелую зависимость от Рима. В Крым, в частности в Херсонес и Харакс, вернулись римские войска. Херсонес стал местом пребывания эскадры мезийского флота, а также командующего римскими войсками в Таврии. Городу приходилось платить торговые пошлины и подати на содержание римских войск. Херсонес фактически стал римским провинциальным городом, руководимым правителем Нижней Мезии, хотя и сохранил видимость местного самоуправления.
Еще больше усложнилось положение Херсонеса во второй половине III в. н. э., когда возникла угроза нападения варварских племен. В конце III в. н. э. римские войска были выведены из Херсонеса в Подунавье для защиты границ Римской империи от готов и вернулись назад только в начале IV в. н. э. Сельская округа Херсонеса окончательно пришла в упадок в результате готского нашествия (III в. н. э.), прекратило свое существование большинство прибрежных земледельческих поселений Северо — Западного Крыма. То же было и в Юго — Западном Крыму в 70–х годах IV в. н. э. во время гуннского нашествия. Однако сам Херсонес все же уцелел. В IV в. н. э. это все еще достаточно значительный, хорошо укрепленный город с сильным гарнизоном, основную часть которого составляли баллистарии (прислуга баллист — метательных устройств). Укрепления города неоднократно перестраивались и улучшались даже в конце IV в. н. э. Впоследствии в V в. н. э., Херсонес оказался под властью Византийской империи. Усилившееся в связи с этим его стратегическое значение способствовало продолжению строительства укреплений. В частности, большие работы по усовершенствованию оборонительных сооружений проводились в конце V в. н. э., при императоре Зеноне.
Господство римлян сказалось на государственном устройстве Херсонеса. Усилилась аристократизация управления. Рим опирался главным образом на земледельческую и торговую верхушку населения Херсонеса. Ряд знатных семейств получил права римского гражданства. Сократилось количество членов отдельных коллегий, нередко в руках одного лица сосредоточивались различные государственные должности. В частности, первый архонт, который избирался из среды наиболее знатных семейств, принял на себя одновременно функции «царя» и стратега. Хотя все эти должности, как и раньше, формально оставались выборными, однако круг людей, принимавших активное участие в политической жизни, очень сузился; у кормила государственной власти на протяжении ряда лет часто стояли одни и те же люди или даже семьи. Так, во II в. н. э. государственные должности длительное время занимали члены семьи Флавиев, получившие права римского гражданства и римские имена.
Для Херсонеса I–IV вв. н. э. были периодом временной стабилизации, а затем и роста экономики. В сельском хозяйстве ближайшей херсонесской округи — на Гераклейском полуострове — увеличился удельный вес посевов зерновых культур. Хотя северо — западные земледельческие поселения Крыма в этот период уже, очевидно, не принадлежали Херсонесу, однако их продукция занимала существенное место в его торговле. Развивались и имели товарный характер рыболовецкий и соляной промыслы. Херсонес снова стал большим ремесленным центром. Здесь процветали железоделательное производство, древо- и металлообработка, гончарство, резьба по кости.
Все это создало прочную основу для развития торговых отношений как с античными городами, так и с местными племенами. В конце I в. до н. э. возобновились, а во II в. н. э. значительно расширились связи с южно — причерноморскими городами — Синопой, Гераклеей, Амастрией. В I в. н. э. Херсонес вел активную торговлю также с Пергамом, Эфесом, Амисом, островами Самосом, Косом, Книдом, городами Италии и Паннонии. Из северопричерноморских центров Херсонес в это время вел торговлю с Ольвией и Боспором. Основными статьями импорта были вино, оливковое масло, краснолаковая и стеклянная посуда и т. д. На экспорт шли соленая рыба, рыбный соус, соль, вино и, очевидно, хлеб.
Значительно оживилась также торговля Херсонеса с соседними поселениями Юго — Западного Крыма, куда поступала продукция мастерских не только из Херсонеса, но и при его посредничестве из других античных центров. Торговые связи с поселениями Северо — Западного Крыма были более слабыми. Основным предметом вывоза из этого района в Херсонес был хлеб.
Со второй половины III в. н. э. во внешней торговле Херсонеса происходит некоторый спад, сокращаются торговые операции с малоазийскими центрами, прекращается торговля с Ольвией и, очевидно, с Северо — Западным Крымом. Однако в целом даже и в IV в. н. э. экономика Херсонеса и поселений Юго — Западного Крыма еще не пришли к полному упадку. Это произошло только в конце IV в. н. э. в результате гуннского нашествия.
Ольвия. Общий кризис античных городов — государств в I в. до н. э. в Северном Причерноморье больше всего отразился на Ольвии. Так, после гетского нашествия территория города сократилась почти в три раза. Хоть в первые века нашей эры здесь в целом происходило определенное оживление ремесленного производства, сельского хозяйства и торговли, город уже никогда не достигал былого расцвета. Его роль в этот период намного скромнее, чем, например, Херсонеса.
Возобновление жизни после разрушительного хозяйничания гетов судя по новым выпускам монет, началось во второй половине I в. до н. э. Постепенно ольвиополиты вернулись на старые места, приступили к обычным занятиям ремеслами, торговлей, сельским хозяйством. Однако сам город отстраивался медленно. Как свидетельствует Дион Хрисостом, в конце I в. н. э., т. е. почти через 150 лет после нашествия, в Ольвии еще довольно сильно были заметны следы разгрома. Он отмечает, что в города, разгромленные гетами, нахлынула масса варваров, что после гетского нашествия борисфениты вновь заселили город по желанию скифов, нуждавшихся в торговле. Последнее обстоятельство особенно ярко раскрывает внешние факторы, способствующие восстановлению Ольвии. Местные племена понимали, что в интересах развития своей экономики им необходимо возобновить и расширить торговые связи с античным миром, в частности с античными городами Северного Причерноморья. К таким важнейшим центрам принадлежала и Ольвия. В возобновлении торговых связей, обеспечении развития ремесел и сельского хозяйства были заинтересованы и сами ольвдополиты.
Однако общая политическая ситуация на протяжении первых веков нашей эры не была благоприятной для осуществления хозяйственных мероприятий. В это время активизировались местные племена, как оседлые, так и кочевые, происходили значительные их перемещения. В течение всего I в. н. э. ольвиополитам приходилось неоднократно вступать в военные конфликты или ликвидировать опасность нападения дипломатическими средствами, включая организацию посольств и задабривание царей соседних племен дарами.
В это же время снова усилилась экспансия крымских скифов, стремившихся покорить Ольвию. В середине I в. н. э., судя по появлению ольвийских монет с именами скифских царей Фарзоя и Инисмея, город, очевидно, признал свою зависимость от позднескифского царства в Крыму.
В городе постепенно усиливалось и римское влияние. Существует мнение, что Ольвия, так же, как и Херсонес, выступила на стороне римлян в войне 45 г. против Боспора, за что получила ряд льгот. В связи с этим ученые высказывают предположения об установлении в Ольвии с 46 г. нового летоисчисления.
Как бы там ни было, но Ольвия, расположенная на важных торговых путях Северного Причерноморья, не могла не привлекать к себе внимания Римской империи. Проникновение в Ольвию во времена Траяна всевозрастающего количества римских монет дает возможность предположить, что уже тогда здесь мог стоять римский гарнизон. При Антонине Пие, чтобы предотвратить тавро — скифское нашествие, в Ольвию были посланы римские войска из Нижней Мезии. Для их размещения в южной части Верхнего города была построена крепость. Городу, имевшему порт и крепость с римским гарнизоном, придавалось стратегическое значение. Об этом можно судить, в частности, по тому, что месторасположение Ольвии отмечено в итинерарии — карте — подорожной (очевидно, копии с римской военной карты) первой половины III в. н. э., исполненной красками на кожаной обивке щита лучника, найденного при раскопках древнего города Дура Европоса (в Сирии). На ней обозначена дорога, ведшая из Фракии через северопричерноморские города — Тиру, Ольвию, Херсонес — к Дура Европосу.
Окончательно политическую независимость Ольвия утратила с подчинением ее наместнику Нижней Мезии при Септимии Севере (193–211). Внешним проявлением зависимости от Рима было изображение римского императора и членов императорского дома на монетах Ольвии, установление в их честь от имени совета и народа статуй, посвящение им новых общественных сооружений и надписей. Известно, в частности, посвящение терм императору Северу и его сыну Каракалле.
Пестрым было население тогдашней Ольвии. Как отмечалось, еще с догетских времен усилился прилив сюда выходцев из окружающих племен, в частности скифских. В первые века нашей эры население города состояло из греков, скифов, сарматов, фракийцев и др. Самые зажиточные из новых жителей Ольвии негреческого происхождения получали права гражданства, прибирали к своим рукам важные должности в местной администрации. Это видно, в частности, из того, что в надписях среди имен архонтов наряду с греческими есть имена скифские и сарматские. Римлян среди населения Ольвии было немного. До сего времени их наличие документально засвидетельствовано только среди воинов гарнизона. Ольвийская знать, с одной стороны, гордилась своим происхождением от основателей города, заслугами своих предков, а с другой — подчеркивала свою проримскую ориентацию. В почетных декретах того времени существовала даже специальная формула — «известные Августам». Можно предполагать, что именно эти круги считали необходимым введение в Ольвию римского гарнизона, который мог не только сдерживать натиск окружающих племен, но и не допускать выступлений народа против аристократии. На эту верхушку, заинтересованную в сохранении существующего строя, опиралась Римская империя.
Государственный строй Ольвии в первые века нашей эры по своей форме оставался таким же, как и в предыдущее время, однако роль народного собрания и совета уменьшилась, а значение магистратов возросло. Представители родовитой знати держали в своих руках магистратские должности по нескольку лет, причем некоторые из них по две одновременно. Так, Теокл, сын Сатира, и Каллисфен, сын Каллисфена, занимали должность первого архонта по четыре раза, к тому же Каллисфен был одновременно еще и стратегом. Это нарушало принцип ежегодной смены служебных лиц, значительно сужало круг политических деятелей. Напряженное внешнеполитическое положение Ольвии обусловило выдвижение на первый план коллегий архонтов и стратегов. Возросла роль первого архонта (главы коллегии), который в первые века нашей эры стал эпонимом.
В экономическом отношении первые века нашей эры в жизни Ольвии ознаменовались определенным подъемом. После гетского нашествия возродилось земледелие на ольвийской периферии. Хотя территория ее по сравнению с эллинистическим временем несколько уменьшилась и жизнь на отдельных поселениях не возобновилась, возник ряд новых укрепленных земледельческих городищ вблизи нынешних сел Козырка, Дмитриевка Очаковского района Николаевской области и др. Характерной чертой сельских поселений этого периода были оборонительные сооружения, состоявшие из комплекса стен и рвов. В это время происходила определенная натурализация хозяйства, причем основным занятием населения, очевидно, оставалось производство зерна.
В самой Ольвии в I–II вв. н. э. имело место оживление, а потом и некоторый рост экономики и культуры. Возникло много ремесленных мастерских — гончарных, железообрабатывающих, выпускавших довольно много продукции. Намного возрос удельный вес производства зерна и виноделия — на территории разрушенной раньше части города были сооружены большие зернохранилища и винодельни. В отличие от Боспора и Херсонеса рыболовство и рыбообработка в Ольвии в это время не получили значительного развития.
Большую роль стала играть торговля, особенно с районами Западного и Южного Причерноморья, а также с позднескифскими, сарматскими и фракийскими племенами, в частности с жителями поселений Нижнего Поднепровья. Поддерживались торговые связи и с малоазийскими и италийскими центрами. О значительности торговых связей и их ареале можно судить по находкам в городе и за его пределами керамики различных центров, монет, надписей и т. д. Так, в декрете I в. н. э. города Византия в честь ольвиополита Оронта говорится о том, что последний, пребывая в должности магистрата, внимательно и благожелательно относился к иностранным купцам. За это Оронт был удостоен прав гражданства в Византии, и в его честь была установлена в булевтерии города позолоченная бронзовая статуя.
Интересен другой декрет конца II — начала III в. п. э. в честь умершего ольвийского архонта Теокла, сына Сатира, одновременно исполнявшего обязанности жреца и дипломатические поручения. 18 городов, имевших связи с Ольвией, почтили память Теокла золотыми венками. В декрете названы города Северного Причерноморья — Тира, Херсонес, Боспор; Западного Причерноморья — Томы, Каллатис, Истрия, Одес; Южного Причерноморья и Пропонтиды — Византии, Тий, Гераклея, Амастрия, Синопа, Никомидия, Никея, Апамея, Прусы, Кизик и Восточного Средиземноморья — Милет.
Неизвестно, в какой мере коснулось Ольвии готское нашествие (III в. н. э.). Возможно, сама Ольвия и не подвергалась разгрому, поскольку была хорошо укреплена и на ее территории, во всяком случае еще в 248 г., находился римский гарнизон. А это подтверждает находка жертвенника с посвятительной надписью двух римских солдат императору.
Очевидно, еще в первой половине III в. н. э., если судить по более или менее регулярному поступлению римских монет, до правления Галлиена (253–268) включительно, в экономике Ольвии не ощущалось существенных изменений. Однако уже во второй половине III в. н. э. наступил глубокий экономический кризис. Еще раньше пришла в упадок жизнь на поселениях периферии. Какое — то время Ольвия, во всяком случае как пункт пребывания римского гарнизона, продолжала существовать, очевидно, еще и в начале IV в. н. э. Но сведения об этом времени весьма ограничены.
Тира. Несколько иной характер в первые века нашей эры носили исторические события в Тире. Судя по имеющимся данным, Тира в этот период не испытывала заметного упадка сравнительно с догетским периодом. Географическое положение Тиры (возле восточных границ римской провинции Нижней Мезии) не могло не сказаться на ее политическом и культурном развитии. Особенностями этого периода жизни Тиры является тесная связь с Римом и большая романизация культуры и быта, чем в других городах Северного Причерноморья. Вместе с тем имело место проникновение в культуру Тиры значительных влияний гето — дакийского окружения.
О политической истории Тиры первых веков нашей эры известно немного. Наверное, она благодаря близости к римской провинции с самого начала послегетского периода вряд ли подвергалась значительному натиску со стороны местных племен. В 56/57 г. в Тире было введено новое летоисчисление, что свидетельствует о каких — то важных политических событиях в жизни полиса и, очевидно, об общем его подъеме. В конце правления Траяна (98–117) в Тире находился римский гарнизон, в который входили части I Италийского, XI Клавдиева и V Македонского легионов. Окончательно политическую независимость Тира утратила при императоре Антонине Пие, когда Рим включил ее в число своих провинциальных городов.
По своему устройству Тира в первые века нашей эры оставалась республикой. Совет, народное собрание и архонты, секретарь совета и другие должности, характерные для учреждений греческой демократии, сохранились и после включения Тиры в состав Римской империи. Однако их права были значительно ограничены. Так, в одной из надписей, датированной 201 г., говорилось о том, что вновь принятые в тирскую общину граждане могли пользоваться привилегиями общины только в случае подтверждения их прав декретом правителя Нижней Мезии.
В целом (в Тире, как и в других северопричерноморских городах, наблюдается аристократизация правления. Ведущая роль в управлении государством принадлежала богатой романизованной верхушке населения. Ряд основных должностей занимали лица с римскими именами — Флавиев, Ульпиев и др. Принимали участие в управлении и римляне. Так, секретарем совета в 181 г. был римлянин Валерий Руф, архонтом — эпонимом в 201 г. — римлянин Элий Кальпурний.
В этническом отношении население Тиры а своей основе оставалось греческим, хотя в первые века, очевидно, было среди него немало выходцев из местных племен, а также, возможно, и римлян.
В первые века нашей эры в Тире отмечается подъем экономики. Максимальный уровень его приходится на II — начало III в. н. э. Если судить по изображениям на монетах колосьев и виноградных гроздьев, основой экономики, как и прежде, оставалось хлебопашество и виноградарство; город имел сельскохозяйственную округу, которая во II в. н. э., очевидно, расширилась.
Важное место в экономике Тиры в это время занимала торговля, причем не только с античными центрами, но и с местными племенами Поднестровья, в частности с племенами черняховской культуры. Начиная с рубежа нашей эры и в первые ее века активизировались торговые связи с Египтом, Книдом, южнопонтийскими центрами, Малой Азией, в частности с Пергамом. Особую роль Тира играла в торговых связях западнопонтийских центров с Ольвией. В ольвийском декрете (II — начало III в. н. э.) в честь Феокла, сына Сатира, отмечался большой вклад Тиры в укрепление этих связей.
В 240–х годах н. э., очевидно, в результате готского нашествия Тира как античный город прекратила свое существование. Однако на остатках его во второй половине III и IV в. н. э. продолжала теплиться жизнь. Этот период в истории города Тиры практически совсем не изучен. Можно только отметить, что в культуре его было много проявлений черняховского влияния.
Судя по тому, что во второй половине III — в IV в. н. э. дома размещались на остатках крепости, римского гарнизона в Тире в то время уже не было. Окончательно город прекратил свое существование, очевидно, не позднее конца IV в. н. э., во времена гуннского нашествия.
4. КУЛЬТУРА, ИСКУССТВО И РЕЛИГИЯ АНТИЧНЫХ ГОРОДОВ-ГОСУДАРСТВ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ
Культура. Античная культура, которую принесли в Северное Причерноморье греческие переселенцы, оказала очень большое влияние на духовный мир и социально — экономическое развитие местных племен.
Античная культура в своей основе была культурой классового общества — культурой рабовладельцев и рабов, богатых и бедных. Деление общества по социально — экономическому признаку нашло определенное проявление почти во всех ее областях. Но особенно ярко этот процесс сказался на дифференциации жилищной застройки городов (в центральных их частях обычно селились наиболее зажиточные граждане), на размерах, типах и декоре жилищ; на характере комплексов предметов быта. Так, дома богачей, такие, как у ольвийского Протогена, имели площадь более 500 м2 каждый. Их внутренние дворы окружались обычно со всех сторон портиками, в парадных помещениях полы были выложены галькой с сюжетными или орнаментальными мотивами, а стены помещений имели роспись. Однако известны и однокомнатные дома с дворами, не имевшими портиков, и с очень скромным декором помещения. Жителями таких домов, которые могли сдаваться и в наем, очевидно, были свободные, но самые бедные слои городского населения. Раб занимал небольшую каморку в доме своего хозяина.
Большая разница в положении богатых и бедных жителей хорошо прослеживается и в погребальных памятниках. Монументальные каменные склепы с курганными насыпями, расписанными стенами, богатым погребальным инвентарем — расписной посудой, ювелирными изделиями, различными украшениями и т. д. — принадлежали представителям высшей знати. Вместе с тем встречаются обыкновенные земляные могилы с одним или несколькими простыми сосудами или вовсе без них — захоронения беднейших жителей, а возможно, и рабов.
Культурную жизнь населения античных городов Северного Причерноморья можно проследить по многочисленным находкам того времени — памятникам официальной лапидарной эпиграфики — надписей, вырезанных на каменных плитах, содержащих тексты государственных законов, декретов, договоров и т. д. Судя по большому количеству граффити на обломках посуды, стилей — костяных палочек для письма — и других памятников, значительная часть населения античных городов была грамотной. Дети свободных граждан обычно получали начальное образование. Они обучались чтению, письму, счету. Известно, например, что разностороннее образование получил в молодые годы сын вольноотпущенника, представителя низших слоев общества, Бион Борисфенит (III в. до н. э.), впоследствии ставший известным философом. Дети старшего возраста учились в одно- или двухгодичной школах, где им преподавали риторику, философию, музыку. Для занятий спортом существовали специальные гимнасии. В частности, остатки такого гимнасия, построенного в IV — начале III в. до н. э., найдены в Ольвии.
Население северопричерноморских городов было неплохо знакомо с тогдашней литературой, в частности, с лирической и эпической поэзией. По свидетельству Диона Хрисостома, жители Ольвии даже в I в. н. э. Читали Гомера, почти все знали на память «Илиаду». В городе также были свои поэты, которые перед битвами для поднятия боевого духа граждан читали стихи.
Значительного развития достигла музыкальная культура. В городах в театральных сооружениях устраивались концерты. Население охотно посещало выступления приезжих музыкантов. В этом плане интересен рассказ Полиена: в 80–х годах IV в. до н. э. во время войны Пантикапея с Феодосией один из навархов Гераклеи Понтийской, которая помогала Феодосии, родосец Мемнон, чтобы подсчитать количество населения Пантикапея, послал в город известного кифариста, считая что все жители соберутся на его выступление в театр. Были в причерноморских городах и собственные профессиональные музыканты Судя по надписям, скульптуре, живописи и изображениям на монетах, здесь были распространены лиры, флейты, трубы, кифары. Музыканты Северного Причерноморья были известны и за его пределами. До нас дошло, в частности, имя боспорца Исила (III в. до н. э.), учителя музыки, принимавшего участие в дельфийских соревнованиях.
Популярностью пользовались также театральные представления. Из источников известно о существовании театров в Ольвии, Херсонесе и Пантикапее, однако раскопан частично только театр Херсонеса, возникший еще в эллинистическое время и просуществовавший до VI в. н. э. Этот театр вмещал около 3 тыс. зрителей.
Большое значение в греческом обществе придавалось физическому воспитанию. В надписях упоминаются многие виды спорта, по которым проводились соревнования: бег, метание диска, копья и мяча, гимнастика, кулачный бой, плавание, бросание арка — па, соревнования конников, а также пятиборцев. Наряду с этими видами спорта, очевидно, значительного развития достигло искусство стрельбы из лука. Из ольвийской надписи IV в. до н. э. известно, что один из лучников пустил стрелу на 282 оргии (521,7 м). Надписи из Ольвии свидетельствуют о том, что занимались спортом и участвовали в спортивных соревнованиях и весьма почтенные люди — архонты, стратеги и др. В Северном Причерноморье найдены панафинейские амфоры, которыми награждались победители панафинейских соревнований в Аттике. Это дает основание считать, что в этих соревнованиях выступали и представители северопричерноморских городов. В них принимали участие атлеты, гребцы и др.
Приобрели славу и некоторые ученые Северного Причерноморья — историки и философы. В частности, в III в. до н. э. в Херсонесе жил Сириек, описавший историю своего города. За свои труды Сириек был увенчан золотым венком, в его честь издан почетный декрет. В это же время жили уже упомянутый ольвиополит философ Бион Борисфенит и боспорянин философ Смикр. Родом из Ольвии был также автор ряда трудов по философии и истории Посидоний и философ школы стоиков Сфер, автор трудов «Три книги о Ликурге и Сократе» и «О лаконской политии». Популярностью пользовались также выходцы из Северного Причерноморья философ Дифил и Стратоник (I в. и. э.). В целом сведения об этих сторонах культурной жизни Северного Причерноморья весьма ограничены.
Искусство. Более подробны сведения о прикладном и изобразительном искусстве античных городов Северного Причерноморья, в частности, об архитектуре, скульптуре, живописи и особенно об изготовлении металлических, деревянных, каменных, костяных и других художественных изделий. На первых этапах развития городов довольно значительное место занимал импорт художественных изделий из метрополии, сначала преимущественно из Ионии, а в классическое время — из Аттики. Начиная с V в. до н. э. стало развиваться собственное искусство, которое со временем играло все большую роль в жизни северопричерноморских городов и окрестных племен.
В начале существования античных государств искусство в них развивалось в том же направлении, что и в самой Греции. Но со временем здесь стали проявляться новые тенденции во всех областях искусства, в частности в градостроительстве, архитектуре общественных и культовых сооружений, в типах, конструкциях и декоре жилых домов и т. п. Несколько обособленное от античного мира, специфическое развитие северопричерноморских городов обусловило появление в искусстве оригинальных элементов, новых художественных образов. Не могли не сказаться на искусстве и влияния разноплеменного окружения, которые ярко проявились в конце эллинистического времени и особенно в первые века нашей эры. Местные влияния наиболее ярко проявились в искусстве Боспора.
Северопричерноморские греки, в частности ольвиополиты, следовали традициям античного градостроительства — размещения и застройки торгово — административных площадей — агори культовых участков — теменосов. В большинстве городов в границах отдельных районов использовался принцип регулярной прямоугольной планировки, а в Херсонесе это сделано в границах всего города.
От сооружений культового назначения до нас дошли только алтари (один из наиболее интересных открыт в Ольвии на культовом участке — теменосе), остатки фундаментов и отдельные ордерные детали — базы, барабаны стволов колонн, капители, части антаблементов и т. п. Здесь строились храмы антового, пери — стильного, периптериального и толосового типов, которые решались чаще всего в формах ионического или дорического ордеров. Коринфский ордер применялся ограниченно. Осуществлены научно обоснованные графические реконструкции таких храмов в Ольвии (антовый храм ионического ордера V в. до н. э., посвященный Аполлону Дельфинию), Пантикапее (ионический периптер начала V в. до н. э.) и на Таманском полуострове (толос с внешним портиком дорического ордера, расположенный в пери — стильном дворе, второй четверти III — середины II в. до н. э.). В архитектурных деталях этих сооружений, однако, не прослеживается специфических северопричерноморских особенностей. Из других реконструированных графически монументальных сооружений представляет интерес пританейон в Пантикапее (II в. до н. э.), двор которого с двух сторон окружен дорическими портиками. На архитектурных деталях этого сооружения остались следы полихромии. В Северном Причерноморье довольно большое распространение имел также аттический ордер, который чаще всего использовался при строительстве небольших зданий общественного назначения (например, гимнасий в Ольвии) и жилых домов. В планировке и объемных решениях последних, в частности, в наличии иногда целых подвальных этажей наиболее полно отображены местные особенности.
Высокого уровня в Северном Причерноморье достигло строительство и декоративное оформление погребальных сооружений — склепов. Самые значительные памятники этого рода открыты на Боспоре. Здесь уже в IV в. до н. э. возводили такие величественные сооружения, как склепы Царского и Золотого курганов с ложными (т. е. не дающими распора) сводами. Со временем распространились склепы с цилиндрическими сводами. Примерно с середины IV в. до н. э. в склепах появляются фресковые росписи. Полихромные росписи имитировали чаще всего обыкновенную кладку стены или ее ордерное оформление (так называемый структурный стиль). Самыми яркими памятниками этого направления являются росписи склепов III в. до н. э. первого кургана Васюринской горы и склепов вблизи Анапы (Таманский полуостров). Позднее над структурной росписью нижней части стены стали помещать сюжетные сцены. Так, в одном из пантикапейских склепов II в. до н. э. изображена сцена битвы пигмеев с журавлями. Очень интересным является также изображение всадника и женщины, сидящей около юрты, в склепе Анфестерия (II в. до н. э. — возможно, начало I в. н. э.). Монументальная живопись применялась также в общественных сооружениях и жилых домах.
К памятникам монументального искусства относятся полы с сюжетными или орнаментальными изображениями, выложенными из мелкой разноцветной гальки на известковом растворе. Они украшали парадные помещения богатых домов. Так, в одном из домов Ольвии III–II в. до н. э. в орнаментальной рамке вымощенного галькой пола изображены грифоны, львы, пантеры, кабаны. Пол из гальки со сценой умывания открыт в одном из херсонесских эллинистических домов.
Значительную художественную и познавательную ценность представляют собой надмогильные памятники — стелы. Сначала это были простые мраморные или известняковые плиты, иногда с надписями, обрамленные карнизом или фронтоном. С III в. до н. э. на стелах встречаются уже рельефы с изображением умерших, иногда их родственников, и сцены из жизни умерших. Интересными являются боспорские стелы IV–III вв. до н. э., в росписях которых прослеживаются аттические художественные традиции (это, в частности, стелы с изображением Апфы — жены Афинея — и воина), а также портрет юноши из Херсонеса (IV в. до н. э.), нарисованный восковыми красками на каменном надгробии.
Судя по многочисленным находкам скульптур, их фрагментов и постаментов, в античных городах Северного Причерноморья устанавливалось много скульптур богов, героев, в основном греческого пантеона, а также, возможно, отдельных, особенно выдающихся деятелей античных государств и других лиц. Большие по размеру статуи обыкновенно устанавливались как в храмах, так и на открытом воздухе, чаще всего на культовых участках или в сооружениях культового назначения. Известны, например, статуя богини Астары с Таманского полуострова (вторая половина IV в. до н. э.), статуя Диониса из Пантикапея (начало IV в. до н. э.) и др. Однако до нас в основном дошли скульптуры, предназначенные для небольших закрытых помещений. Это статуи Диониса из Тиритаки, Афины, Кибелы и Артемиды из Ольвии, Афродиты из Херсонеса и др.
Многие скульптуры, особенно классического и эллинистического времени, были привозными и представляли собой первоклассные копии произведений таких выдающихся древнегреческих скульпторов, как Пракситель и Скопас. В Ольвии, в частности, найден постамент статуи с подписью Праксителя.
Очень большое распространение в Северном Причерноморье, как и вообще в античном мире, имели терракотовые изделия — изображения богов, актеров, сюжетных сцен, архитектурные детали, игрушки и т. п., расписанные красками. Много их попадало в Северное Причерноморье из разных городов Греции. Но часть изготовлялась непосредственно на месте — формы для изготовления терракот и следы их производства обнаружены почти во всех крупных северопричерноморских городах.
Высокого уровня достигло в античных городах Северного Причерноморья, особенно в Ольвии и на Боспоре, изготовление художественных украшений из благородных и цветных металлов, поражающих своим техническим совершенством и высоким художественным мастерством исполнения.
На значительной части изделий изображены сцены из жизни и быта скифов, выполненные с большой этнографической достоверностью. Поскольку заказчиком большинства этих вещей была верхушка скифского общества, преобладающее количество изделий создавалось по их вкусу. Среди них есть такие шедевры мирового искусства, как золотой гребень из Солохи, в верхней части которого изображена сцена боя между всадником и двумя пешими воинами; серебряная амфора из Чертомлыкского кургана со сценой укрощения диких лошадей; электровая ваза из Куль — Обы, на которой изображены сцены из жизни скифских воинов; серебряная чаша из Гаймановой Могилы и совсем исключительный памятник греческой торевтики — золотая пектораль из Толстой Могилы со сценами из скифского быта и борьбы зверей.
Довольно значительное распространение имела высокохудожественно оформленная импортная посуда — чернолаковая, черно- и краснофигурная (килики, кубки, различные кувшины, блюда для рыбы и др.). На сосудах изображались мифологические сюжеты, в частности связанные с легендами о Северном Причерноморье, сцены охоты и войны, жанровые картинки и пр. Наряду с импортной в быту северопричерноморских греков была распространена, особенно в эллинистическое время, продукция местного керамического производства — простая и чернолаковая керамика, украшенная орнаментом, выполненным накладными красками; так называемые полихромные вазы с сюжетными изображениями и др. Керамика, а также другие виды прикладного искусства, достигшие высокого уровня совершенства, — глиптика, резьба по кости, художественное литье различных украшений, чеканка монет с изображением богов, героев, царей, а иногда и различных сооружений того времени — храмов, укреплений, — были своеобразным образцом для искусства всего Северного Причерноморья, влияли на ускорение развития культуры местных племен. Слияние северопричерноморских античных и местных традиций видно в культуре не только, например, Боспора, но и нижнеднепровских городищ, а также Скифского государства в Крыму, особенно его столицы — Неаполя скифского.
В градостроительстве и архитектуре древние традиции в первые века нашей эры сочетаются с новыми элементами, связанными в первую очередь с римской провинциальной школой. Установился тип небольшого города — крепости с довольно четкой системой планировки (Илурат). Появились новые типы сооружений (цитадели, термы), элементы декора (декоративные разноцветные мраморные плитки и т. д.), конструкции и материалы (гипокаусты, обожженный кирпич, известковые растворы в строительстве специальных сооружений). Но конструкции стали более примитивными и одновременно массивными, качество строительства значительно ухудшилось. На рубеже нашей эры, а возможно, еще раньше, судя по изображениям на монетах и погребальных стелах, в архитектуре Боспора распространился нетипичный для Средиземноморья пятиколонный храм. Именно таким был, очевидно, пантикапейский храм, посвященный царю Аспургу (23 г. н. э.).
Значительно расширилось строительство монументальных каменных склепов, которые раньше были типичными главным образом для Боспора. Следует вспомнить склепы, построенные впритык к оборонительной стене Херсонеса, склепы Еврисивия и Ареты и так называемого Зевсова кургана в Ольвии. В строительстве склепов широко применялись цилиндрические своды. На Боспоре, как и раньше, склепы продолжали расписывать, однако в это время росписи обычно уже не отображали тектонику сооружения— четкое расчленение на несущие и несомые элементы часто отсутствовало. Существует мнение, что именно в отходе от ордерных традиций следует усматривать местные влияния. Характер росписи склепов дает основание считать, что уже с конца I в. до н. э. эти работы выполняли главным образом местные мастера в традициях IV–III вв. до н. э.
В I в. н. э. на Боспоре распространился так называемый цветочный, а немного позже — инкрустационный стиль. Одним из интереснейших памятников цветочного стиля являются росписи склепа Деметры в Керчи (I в. н. э.). Здесь наряду с изображением на стенах и в северной люнетте декоративных гирлянд и виноградных лоз в центре потолка мастерски изображена голова Деметры, а в южной люнетте — сцена из мифа о похищении Плутоном, богом подземного царства, Коры — дочери Деметры. Слияние во II в. н. э. упомянутых стилей привело к возникновению таких выдающихся памятников, как росписи так называемого Стасовского склепа в Керчи. Стены в нем выдержаны в инкрустационном стиле с введением архитектурных деталей, а центральная часть потолка — в цветочном. Из изображений в люнеттах наибольший интерес представляют батальные сцены с участием греков и сарматов. Из других памятников следует отметить росписи стен склепа II в. н. э., открытого в 1975 г. в некрополе Горгиппии. Здесь в реалистической манере изображены сцены из жизни и 12 подвигов Геракла — борьба со львом, лернейской Гидрой и др., бытовая сцена трапезы, напротив входа в склеп — две сидящие фигуры и фигура юноши, стоящего перед ними, — возможно, те, кто похоронен. Также интересна роспись внутренних стен каменного боспорского саркофага конца I в. н. э. На одной из них можно видеть мастерскую художника, в которой между колоннами развешаны портреты. Перед художником — ящик с красками, немного дальше — мольберт. На остальных стенах саркофага представлены музыканты, пигмеи — танцоры, сцена загробной трапезы и др.
Из надмогильных памятников I–II вв. н. э. дошли до нас небольшие статуи, изображающие похороненных, и стелы с рельефами (последние доминируют). На рельефах стел представлены сцены погребальных трапез, погребенные в роли героев, стоящие фигуры в обычном убранстве, иногда вооруженные, всадники в одежде кочевников и т. д. На стелах Боспора стали помещать по два и даже по три рельефа с одной стороны. Именно в рельефах этих стел наиболее полно отразились особенности местной боспорской скульптуры: плоскостность, статичность, графичность в исполнении рельефных деталей, фронтальность постановки фигур, наличие в ряде случаев индивидуальных портретных изображений, а также этнической характеристики, применение полихромии.
Для первых веков нашей эры характерны также статуарные скульптуры, изображавшие античных богов, царей, выдающихся деятелей (например, мраморная статуя Неокла из Горгиппии — конец II в. н. э., бронзовый бюст царицы Динамии), а также животных (мраморная статуя льва из Пантикапея) и др. В общем скульптура местных мастеров в указанный период была более грубой и несколько более примитивной, чем античные образцы, но в ней довольно выразительно прослеживаются особенности, возникшие благодаря местным влияниям.
Значительного развития в это время, особенно на Боспоре, достигло также искусство торевтики. Здесь наряду со штампованными, довольно грубо выполненными украшениями создавались ювелирные изделия, своей многоцветностью и пышностью отвечающие вкусам сарматских племен. Типичные ювелирные украшения боспорских мастеров найдены, в частности, в сарматских захоронениях вблизи с. Ковалевка Николаевской области и в Нижнегорском районе Крымской области. Сочетание золота и цветных камней, применение геометрического полихромного узорчатого рисунка полностью отвечали принципу инкрустационного стиля, который на Боспоре во II в. н. э. применялся в декоре архитектурных сооружений.
Следует отметить, что традиции местных племен в искусстве Северопричерноморских городов довольно ярко проявились не только на Боспоре, который по праву считается художественным центром сарматского мира, но и в других городах, в частности в Тире.
Религия. Тесное взаимодействие культур двух миров во многом проявилось также в политеистических религиозных представлениях как местных племен, так и населения античных городов. Ряд основных божеств у тех и других были связаны с аналогичными культами. Об этом, в частности, рассказывает Геродот, который сравнивает самого почитаемого скифского бога Папая с Зевсом, богиню Табити — с Гестией, бога войны называет Ареем.
Религия античных городов Северного Причерноморья, особенно в начале их существования, была единой с религией метрополии. Здесь поклонялись Зевсу, Афине, Аполлону, Артемиде, Кибеле в различных ипостасях, Гераклу и др. Особо почитались божества, связанные с земледелием и плодородием: Деметра, кора Персефона, Дионис. В различных частях Северного Причерноморья прослеживаются местные особенности в значении отдельных культов. Так, в ряде районов Северо — Западного Причерноморья первостепенное значение имел культ Ахилла, в Ольвии — Аполлона Дельфиния и Зевса Ольбиоса, в азиатской части Боспора — Афродиты Апатуры и т. д. Для отправления культовых церемоний существовали специальные священные участки, строились храмы, многочисленные алтари, посвященные отдельным божествам. Постепенно в религиозные представления жителей античных городов Северного Причерноморья проникают элементы культов божеств местного, негреческого происхождения. В Херсонесе, например, распространился культ таврской богини Девы.
Влияние культуры местных племен особенно усилилось на рубеже нашей эры. Кроме того, в это время в искусстве античных городов — государств появляются и элементы романизации. Таким образом, греческое в своей основе искусство в ходе самостоятельного развития под влиянием различных контактов, особенно в первые века нашей эры, приобретает многие оригинальные черты, что дает возможность говорить о формировании локального, северопричерноморского варианта античной культуры.
Поделиться книгой: