Помоги проекту - поделись книгой:
Одной из наиболее распространенных форм антифеодального протеста были жалобы крестьян на притеснение их феодалами. Жалобы крестьяне направляли во все инстанции, начиная от волостных и поветовых судов и кончая королем. Жалуясь на панов, управителей имений, арендаторов, королевскую администрацию, крестьяне приводили бесчисленные факты произвольного увеличения феодальных повинностей и изощренных издевательств над ними и их семьями. Поток жалоб из года в год увеличивался, хотя обычно они не давали результатов.
Все более частыми становились случаи отказа от выполнения феодальных повинностей. При этом крестьяне действовали целыми группами или даже селами. Как правило, крестьяне отказывались отбывать увеличивавшуюся барщину — наиболее обременительную для них отработочную ренту. Так, в 1579 г. крестьяне с. Оздова Волынского воеводства решительно отказались выполнять барщину. Подобные факты в те же годы имели место не только на Волыни, но и в Галичине, на Подолии, Западной Киевщине, где отработочная рента была наиболее обременительной.
Протестовали крестьяне и против увеличения других повинностей. Так, в местечках Любеч и Лоев, расположенных на Днепре, они заявили об отказе платить налоги, несмотря на то, что еще до Люблинской унии литовское великокняжеское правительство приняло «уставу» (закон, распоряжение) о наказании крестьян, уклонявшихся от уплаты денежного налога. Деньги с таких крестьян правительственные чиновники взимали «грабежом», т. е. силой.
Массовое неповиновение крестьян во всей Речи Посполитой, как свидетельствуют современники, имело место в 1587 г., что вызвало тревогу в среде феодалов.
Крестьяне выступали также против «волочной померы» и составления реестров, которые влекли за собой не только уменьшение крестьянских наделов, но и увеличение различных феодальных повинностей. Решительно возражали против «волочной померы» жители сел Старые и Новые Слободища Житомирского повета Киевского воеводства в 1593 г. Крестьяне заявили, что раздела земли на волоки не допустят, а если он будет произведен, перестанут выполнять повинности и уйдут в другие места.
Нередко крестьяне отказывались выполнять феодальные повинности в пользу церкви — церковную десятину. Так, крестьяне ряда сел Владимирского повета Волынского воеводства в 1568 г. отказались выполнять повинности в пользу Владимирской замковой церкви и священника, которого за издевательства над ними они называли убийцей. Крестьяне заявили также об отказе отбывать повинности в пользу замка.
Жители с. Горожаны Львовского повета Русского воеводства на протяжении трех лет (1568–1570) не выполняли феодальных повинностей. В конфликт вмешался сам король Сигизмунд II Август и принудил крестьян к повиновению. Крестьяне с. Батятичи (возле Каменки-Струмиловой в Галичине), не выдержав гнета и издевательств арендаторов, дважды подавали на них жалобы польскому королю (1544, 1593). Однако арендаторы продолжали жестоко эксплуатировать крестьян. В ответ на это жители села неоднократно отказывались выполнять феодальные повинности и с оружием в руках выступали против угнетателей.
Своеобразной формой антифеодальной борьбы являлись потравы посевов и сенокосов на землях светских и духовных феодалов, захват принадлежавшего им хлеба и сена. Так, в 1562 г. жители сел Романов, Воротков и Дорогостав Луцкого повета сжали и взяли себе рожь на церковных землях в соседнем с. Хорлупа, а также совершили потраву сенокоса.
Постоянную борьбу с феодалами крестьяне вели за право пользования сенокосами, лугами и пастбищами. Чаще всего, не имея возможности возвратить отобранные у них феодалами угодья даже через суд, они косили сено и выпасали скот на лугах, которые справедливо считали своими. Так, в 1563 г. жители с. Борисовичи Луцкого повета скосили и забрали сено на сенокосе помещицы Клевецкой, которым они прежде пользовались. Подобный случай имел место в 1565 г. в с. Выгуричи того же повета. Часто крестьяне захватывали панский скот и лошадей. Так, в с. Острый Луцкого повета в 1561 г. они увели лошадей, принадлежавших местному попу. Подобным образом поступили крестьяне шляхтича Козинского с. Туличев Владимирского повета, забрав часть лошадей из его табуна.
Феодалы-землевладельцы присваивали и общинные леса. Крестьяне не могли с этим примириться и продолжали использовать лес для своих нужд. Так, жители с. Суск Луцкого повета в 1561 г. совершили порубку в лесу князя Соколинского, которым они ранее свободно пользовались.
Бывали случаи нападения крестьян на обозы, принадлежавшие феодалам. Например, в 1562 г. крестьяне сел Горохов, Рачин и Белое Поле Луцкого повета, Завидов, Защипов и Конюхи Владимирского повета напали на обоз князя Порицкого и разобрали панское имущество.
Участились нападения крестьян на феодалов и их слуг. В 1558 г. через с. Ботын, восточнее Луцка, проезжал слуга князя Радзивилла, который вез с собой «невольника» (беглого крестьянина). Ботынские крестьяне отбили «невольника», забрали у слуги воз, лошадь и оружие. В 1561 г. крестьяне с. Рачин Владимирского повета напали на владимирского подстаросту князя Сангушко. В 1571 г. крестьянка Улита в с. Добрый Луцкого повета пыталась отравить шляхтича Добрынского и его жену, жестоко обращавшихся с ней. В с. Вишни возле Луцка в 1596 г. крестьяне убили некоего Табакшия, служившего пану Кандыбе и издевавшегося над ними. В 1586 г. крестьяне с. Колпитов Владимирского повета убили управляющего имением, а другого служилого шляхтича ранили.
Долго судился с крестьянами священник с. Сальная Львовского повета Русского воеводства, в конце концов добившийся, чтобы крестьяне платили ему церковную десятину. Возмущенные этим несправедливым решением суда, крестьяне убили попа.
В 1551 г. в Закарпатье, на Мараморощине, произошло первое стихийное выступление солекопов, большинство из которых принадлежало к числу феодально зависимых крестьян. Солекопов, протестовавших против каторжных условий труда, поддержали местные крестьяне.
Во второй половине XVI в. распространение получила и такая форма борьбы крестьян, как поджоги усадеб феодалов, их хозяйственных строений, урожая, сопровождавшиеся иногда убийством панов и их слуг. Документы этого времени содержат многочисленные данные о поджогах имущества магнатов и шляхты. Так, в 1561 г. крестьяне попытались поджечь хозяйственные постройки в имении княжны Б. Острожской на Волыни. В 1563 г. в с. Плоская Луцкого повета в результате поджога сгорели все строения и хлеб в имении шляхтича Ф. Хмары. В 1570 г. местные жители сожгли Межиричский замок князя Б. Корецкого в Луцком повете. В августе 1588 г. жители с. Борки (Волынское воеводство), принадлежавшего Барановскому, слуге князя Курбского, обложили панский дом соломой и сожгли его вместе с владельцем. На суде крестьяне заявили, что Барановский жестоко издевался над ними, «даже в неволю брал и незносные нам кривды чинил». Как и в других подобных случаях, власти жестоко расправились с крестьянами: шесть организаторов выступления были повешены.
Отдельные выступления крестьян, особенно поджоги, нападения на феодалов и их слуг, часто предшествовали открытым вооруженным антифеодальным выступлениям крестьянства — восстаниям.
Феодалы, обладая всей полнотой власти, жестоко подавляли даже малейшее сопротивление крестьян. В. И. Ленин отмечал, что диктатура «помещиков в средние века… была насильственным подавлением сопротивления громадного большинства населения, именно трудящихся»[196].
Борьба опришков. В Прикарпатье, в условиях гористо-лесистой местности, широкое распространение получило движение опришков — своеобразная форма вооруженной борьбы западноукраинского крестьянства, основанная на тактике партизанских действий. Это было одно из самых стойких и длительных выступлений крестьянства в истории его борьбы против эксплуататоров. Возникнув в первой половине XVI в. (наиболее раннее упоминание об опришках относится к 1529 г.), движение не прекращалось до второй половины XIX в., т. е. продолжалось более 300 лет.
О происхождении названия «опришек» точных данных нет. Скорее всего оно произошло от латинского слова «opressor» — нарушитель. Это и производные от него слова часто употреблялись в документах, написанных латынью. В трансформированное из латинского слово «опришек» народные массы вкладывали иной, положительный смысл — мститель, борец за интересы угнетенных и бесправных.
Самоотверженная борьба народных мстителей воспета во многих фольклорных произведениях — легендах, преданиях, сказках и песнях, возникших в тяжелое время крепостнической неволи.
В ряды опришков становились самые обездоленные, вконец разоренные и обнищавшие крестьяне — наймиты и дворовые люди, коморники и огородники, выходцы из других слоев населения, находившихся на самой последней ступени социальной иерархии. В опришки шли бедняки со всех западноукраинских земель, а также из Польши, Словакии, Венгрии и Молдавии, что стало ярким свидетельством классовой солидарности крестьянства разных национальностей. Одновременно с движением опришков аналогичное движение возникло в Польше. Отряды польских повстанцев — збуйников — действовали в Краковском и западной части Русского воеводства. Опришки и збуйники поддерживали между собой связь и в некоторых случаях наносили удары по угнетателям совместно.
Иван Франко, глубоко исследовавший и прекрасно знавший историю западноукраинского крестьянства, высоко оценивал движение опришков, указывал, что оно было формой активного социального протеста: «Угнетенный, битый и обижаемый подданный, не имея возможности нигде найти пристанища, справедливости, бежал в леса, присоединялся к таким же отчаянным, как и сам, и, хотя каждую минуту чувствовал над собой угрозу смерти, все же рад был хотя бы под этой угрозой прожить свободно, более того, еще отомстить своим обидчикам»[197].
Опришки, пользуясь полной поддержкой местного населения, получали от него большую помощь. Именно это определяло силу и жизненность движения, эффективность ударов по эксплуататорам. В свою очередь, опришки помогали беднейшим крестьянам, раздавая им имущество и скот, отобранные у шляхты, арендаторов и других богачей. Повстанцам в их борьбе благоприятствовали и природные условия — труднодоступные горы и густые леса Карпат, где укрывались их отряды.
Народные мстители были хорошо вооружены, действовали преимущественно небольшими отрядами, нападали внезапно. Совершив акт справедливого возмездия над угнетателями, они быстро исчезали. Тактика борьбы мелкими группами диктовалась конкретными местными условиями. На южных границах Речи Посполитой, т. е. там, где действовали опришки, имелось много укреплений и постоянно находилось значительное количество войск. Поэтому мелким отрядам было легче просачиваться через позиции, занятые вооруженными силами. Кроме того, в условиях гористо-лесистой местности базирование и передвижение крупных отрядов представляло значительные трудности. Однако в отдельных случаях перед проведением более значительных боевых операций опришки объединялись в крупные отряды.
Со второй половины XVI в. движение опришков приобрело широкий размах. Оно охватило Русское воеводство, главным образом его южную часть, Закарпатье и Буцовину, распространилось на Подолию. Основными районами, где развернулась борьба, стали Покутье (Коломыйский повет), Саноцкая и Перемышльская земли. Опорными пунктами повстанцев в восточной части Карпат была Черногора и ее окрестности, в западной — Бескиды. На Подолии опришки базировались главным образом в районе горы Медоборы, в непосредственной близости от Каменца-Подольского, и в окрестностях Язловца, Жидачева и Галича на Надднестрянском взгорье.
Из документов второй половины XVI в. известны имена многих опришков — руководителей и активных участников борьбы и места их деятельности. Так, согласно материалам Саноцкого городского суда за 1556 г., в Саноцкой земле и на Лемковщине действовали опришки под руководством Криштофа. В 1567 г. в районе Санока и Самбора вели борьбу повстанцы под руководством Госкова. В те же годы между Яцимиром и Саном громили эксплуататоров опришни, во главе которых стояли братья Гриць и Иванча. Опришковские отряды нападали на имения феодалов даже в окрестностях Каменца, где располагался крупный гарнизон.
Особенно активно отряды опришков действовали в районе, прилегавшем к польско-молдавской границе. В случае опасности они уходили за польскую границу, а по миновании ее возвращались. Отдельные отряды вели борьбу по обе стороны границы. Так, в конце XVI в. на Прикарпатье, в Венгрии и Словакии громил шляхту отряд под руководством «гетмана» Марко Гатала. Галицкие и буковинские опришки нередко взаимодействовали, помогали друг другу. Чтобы успешней отражать их удары, польские короли и молдавские господари заключили соглашение о совместных действиях. Специально созданная польско-молдавская комиссия получила задание беспощадно наказывать захваченных повстанцев.
Напуганная ростом опришковского движения, распространением его на новые территории, шляхта предпринимала различные меры, в том числе законодательные и военные, с целью его подавления. По требованию шляхты в 1567 г. сейм утвердил для Подольской земли «сокращенный процесс» суда над опришками, предоставив старосте право чинить суд и расправу над ними по своему усмотрению. Но это не помогло. В 80-х годах местная шляхта вынуждена была приступить к созданию специальных сил для борьбы с повстанцами. Кроме того, в 1586 г. на Кременецком сеймике шляхта приняла специальное постановление из 12 статей, ужесточавшее карательные меры против участников движения.
Подобные шаги предпринимались и в Русском воеводстве. В частности, в 1589 г. сеймик утвердил постановление об усилении борьбы против опришков, действовавших на его территории. На подавление опришковского движения были направлены также решения сеймика Русского воеводства в 1592 и 1593 гг.
Однако никакие репрессии не могли остановить подымавшейся волны антифеодального движения, прежде всего вооруженных выступлений. Быстро нарастая, охватывая все более широкие угнетенные массы, борьба крестьянства Украины вылилась в ряд мощных народных восстаний, начавшихся в 90-х годах XVI в.
Крестьянские восстания. Высшей формой антифеодального движения являются восстания. Во второй половине XVI в. крестьянские восстания на Украине стали довольно частым явлением. Однако большинство из них имело локальный характер — они охватывали, как правило, одно село, реже несколько. Восставшие крестьяне слабо были связаны с мещанами ближайших городов и казачеством. Несмотря на это, крестьянские восстания вынуждали феодалов не усиливать, а местами даже несколько ослаблять феодальный гнет из-за боязни вспышки широких вооруженных выступлений народных масс.
Обострение классовой борьбы в Русском государстве, в частности крупнейшее восстание посадских, или черных, людей 1547 г. в Москве и волна народных восстаний 1547–1549 гг. в других русских городах, оказавших влияние на всю Россию, в том числе на Северскую Украину, которая входила в состав Русского государства, способствовало расширению антифеодальной борьбы крестьянства и городских низов Украины, особенно Поднепровья. Сюда, спасаясь от репрессий феодалов, бежали многие русские люди — участники народных восстаний. Имея большой опыт борьбы, они принимали самое активное участие в антифеодальном и освободительном движении украинского народа.
Во второй половине XVI в. число крестьянских восстаний по сравнению с предшествующим временем заметно увеличилось. Так, в мае 1562 г., не выдержав жестокой эксплуатации и издевательств управителя имения, восстали крестьяне с. Иваница Луцкого повета. Вооружившись луками и ружьями, восставшие напали на фольварк и забрали у владельца имущество, нажитое их потом и трудом. В 1563 г. восстали жители Ляховецкого ключа Кременецкого повета. Совместно с пришлыми и местными наймитами сел Войнеговское, Кашинцы, Вариводинцы и Ляховцы они напали на усадьбу Матвея Сенюты, убили владельца и разгромили его имение. После этого восставшие убежали из своих сел. Крестьяне с. Семенов Теребовлянского повета в 1587 г. с оружием в руках выступили против своего владельца, который жестоко угнетал их и издевался над ними. В Волынском Полесье, в районе местечка Чернечгородок, крестьяне и мещане, возмущенные введением дополнительной тяжелой подводной повинности, в 1567 г. расправились с ненавистным управителем имения и другими слугами феодала, а заодно и с местным священником. Крестьяне соседних сел Колки и Рудники под влиянием чернечгородских событий также выступили с оружием в руках против феодалов.
Довольно крупное крестьянское восстание вспыхнуло в 1573 г. в с. Луковая Русского воеводства. Восставших активно поддержали жители соседних сел Замок, Рожанцы и Обща. В 1567 г. крестьяне с. Секунь Владимирского повета восстали против своего пана, непомерно увеличившего феодальные повинности. Вооруженные косами и кольями, крестьяне сумели обратить в бегство шляхетский вооруженный отряд, прибывший в село для расправы с восставшими.
Все чаще крестьянские выступления приобретали форму партизанского восстания. Восставшие создавали вооруженные отряды, которые совершали внезапные нападения на имения феодалов. Документы 1579 г. называют руководителей крестьянских повстанческих отрядов Качора, Краздва и Ракошика, действовавших на Подолии и Брацлавщпне. В жалобе местных феодалов о них говорится как о «найславнейших злодѣях, которых имена славны по всей Подоли»[198].
В районе города Луцка в Волынском воеводстве в 60-х годах XVI в. действовал небольшой, но хорошо вооруженный отряд народных мстителей. Во главе отряда стоял радомышльский крестьянин Лонец. Повстанцы, пользуясь постоянной и активной поддержкой местных крестьян, нападали на феодалов и их слуг, на панские обозы на дорогах, которые вели в Луцк, а также на шляхетские имения в близлежащих селах.
Однако крестьянские восстания, имевшие разрозненный и локальный характер, сравнительно легко подавлялись правящим классом.
Таким образом, антифеодальные выступления крестьянских масс во второй половине XVI в. проявлялись в самых разнообразных формах. По сравнению с предшествующим временем протест крестьянства против феодального гнета заметно усилился. Все чаще его недовольство и возмущения выливались в открытые выступления против угнетателей. Крестьяне нападали на феодалов, громили их имения. Антифеодальная борьба начала приобретать характер восстаний и действий повстанческих отрядов.
Фактов антифеодальных выступлений крестьян, выражавшихся в побегах, подаче жалоб, отказе от выполнения феодальных повинностей, потравах посевов и сенокосов, захватах имущества, поджогах усадеб и хозяйственных дворов и, наконец, убийствах феодалов и их слуг, в документах зафиксировано множество. Все это свидетельствует о том, что начиная со второй половины XVI в. классовая борьба приобрела особую остроту.
Антифеодальное движение второй половины XVI в. подготовило почву для крестьянско-казацких восстаний конца XVI — первой половины XVII в. — первых крупных классовых битв украинского народа, являвшихся одновременно выступлениями за освобождение от иноземного господства, за воссоединение Украины с Россией.
Классовая борьба в городах. С ростом и развитием городов усиливалось имущественное неравенство городского населения, в результате которого углублялись и социальные противоречия в его среде, обострялась классовая борьба. От социального, а также национально-религиозного гнета особенно страдало беднейшее мещанство, составлявшее основную массу городского населения. Поэтому оно наиболее решительно выступало против городской верхушки и королевских властей, все активнее поддерживало антифеодальную борьбу крестьянства. Участились случаи совместных выступлений крестьян и городского плебса.
Классовая борьба мещанства, как и крестьянства, проявлялась в разнообразных формах. Прежде всего возрос поток жалоб горожан на усиление налогового бремени, увеличение повинностей, произвол богачей, злоупотребления и издевательства со стороны городской верхушки и администрации. Не выдержав притеснений, жители Львова в 1576 г. подали жалобу королю. Неоднократно они обращались и в различные правительственные инстанции. Жалобы поступали также от мещан Острога, Янова, Житомира, Остра и других городов. Однако обращения к властям почти никогда не давали результатов, и городские жители вынуждены были прибегать к иным средствам защиты своих жизненных интересов.
В Галичине, на Волыни и Западной Подолии одной из распространенных форм протеста против ухудшения положения были побеги, число которых росло с каждым десятилетием. После подавления крестьянско-казацких восстаний 90-х годов XVI в. побеги приобрели массовый характер. Бежали главным образом горожане, принадлежавшие к неимущим и зависимым от феодалов и городской верхушки слоям населения, положение которых было особенно тяжелым. Сохранились сведения о количестве бежавших мещан. Так, из Теребовли (Галичина) в 1596 г. «ушло» 70 горожан вместе с семьями, а из Долины на рубеже XVI–XVII вв. — треть населения.
Значительная часть мещан бежала на Поднепровье и Левобережье, где уже во второй половине XVI в. возникло много новых поселений, в том числе немало местечек и городов. Местные феодалы, заинтересованные в быстрейшем освоении захваченных ими земель с целью увеличения прибылей, привлекали беглых в свои имения, предоставляя им различные льготы. Осевшим во вновь возникших и заселяемых местечках барщина заменялась менее обременительным оброком, жителям их предоставлялось ограниченное самоуправление. Часть беглых городских жителей поселялась в королевских городах и местечках, а также в казацких слободах. Многие беглые горожане уходили в пределы Русского государства.
Беднейшие слои населения городов и местечек усиливали борьбу против городского патрициата, представителей королевской власти и местной администрации. Мещане все чаще и решительнее отказывались платить налоги, особенно новые, выполнять все более обременительные феодальные повинности, многие из которых устанавливались феодалами — собственниками городов, королевскими старостами или магистратами по своему усмотрению и в свою пользу.
Наряду с отказом платить налоги и отбывать повинности, признавать администрацию и выполнять ее распоряжения мещане нередко прибегали к расправе с владельцами имений, арендаторами, представителями администрации. Так, в 1572 г. городские низы Ковеля, принадлежавшего князю Курбскому, доведенные до отчаяния издевательствами управляющего, убили его. В 1582 г. беднейшие мещане Рожища (Волынь), возмущенные жестокостью арендатора Хорьковского, сожгли его усадьбу. В 1594 г. выступило против арендатора население местечка Букачевец (Галичина). Несколько человек из числа служебников получили ранения.
Выступления мещан в различных формах имели место в городах Ковеле (1571), Владимире (1571), Дрогобыче (1578), Теребовле (1597), Остроге и Галиче (конец XVI в.), а также в других городах и местечках.
Усиление социального и национального гнета в городах неоднократно приводило к восстаниям. Крупнейшим из них было восстание в Белой Церкви, находившейся под непосредственной властью Киевского воеводы К. Острожского. Восстание началось в 1589 г., вскоре после того, как король Сигизмунд III после длительных и настойчивых ходатайств горожан выдал городу привилей на магдебургское право. Мещане пытались воспользоваться предоставленными им льготами, по сразу же натолкнулись на противодействие со стороны поставленной Острожским администрации и местного шляхетства. Пытаясь преодолеть его, они, как указывалось в королевском декрете, «бунты и кгвалты починили и, змоцнившыся сами, з моци (владения. — Ред.) пана воеводы киевского выняли млыны, корчмы, пересуды и вси иные пожитки, ему належачие»[199]. Одновременно мещане распространили на шляхту юрисдикцию созданного ими на основании магдебургского права магистрата. Кроме того, белоцерковцы «шкоды немалые пану воеводе, шляхте и аряндарови тамошнему починили»[200].
Понимая, что сами они не смогут устоять против такого могущественного противника, как Острожский и местная шляхта, белоцерковцы, по словам короля, «бунтуючися далей», обратились «о помочь себе до инших мест (городов. — Ред.) украинных». Они захватили Белоцерковский замок и завладели хранившимися там оружием и боеприпасами, арестовали наместника, а военного слугу воеводы шляхтича Т. Шашковича и других слуг-шляхтичей «з места выгнали, а потом… погонившы их у чотырох милях, побили, поранили»[201]. Восставших белоцерковцев поддержали крестьяне близлежащих сел.
Король направил в Белую Церковь своего представителя с приказом мещанам снова стать под юрисдикцию Острожского и возвратить захваченные «пожитки». Восставшие, однако, не только отказались выполнить королевский приказ, но и самого посланца «мало о горло не приправили». Тогда король отменил данный городу привилей на магдебургское право и повторно потребовал от мещан подчиниться воеводе.
Однако повстанцы продолжали оказывать решительный отпор всем попыткам восстановить в городе власть воеводы: собрав несколько тысяч человек, они не пустили в город и замок ни воеводских слуг, ни королевских комиссаров. Более того, повстанцы оказали вооруженное сопротивление, убили несколько десятков воеводских слуг, других схватили и посадили в тюрьму. Отказались белоцерковцы и выдать суду «зачинщиков». Судебный приговор им был вынесен заочно: горожан, «которые поводом и причиною тых речей (событий. — Ред.) были»[202], приговорили публично казнить. В конце концов, собрав силы почти со всего воеводства, шляхта жестоко подавила восстание.
Восстание в Белой Церкви показало, с одной стороны, образец стойкости и решительности широких масс мещанства в борьбе с угнетателями, а с другой — всесилие феодалов, в данном случае магната К. Острожского, фактически не признавшего королевского привилея, предоставленного горожанам, и, наконец, слабость королевской власти, непоследовательность Сигизмунда III, который не только не принял мер для реализации выданного мещанам Белой Церкви привилея, а наоборот, под давлением воеводы поспешил отменить его.
В борьбе против феодального гнета мещанство выступало вместе с крестьянством и рядовым казачеством. Особенно это проявилось во время широких народных восстаний конца XVI — первой половины XVII в. Из среды мещан вышло немало талантливых руководителей народных восстаний. Сыном мещанина был Северин Наливайко, из мещан происходил Матвей Шаула и другие известные вожаки повстанческого движения.
2. КРЕСТЬЯНСКО-КАЗАЦКИЕ ВОССТАНИЯ КОНЦА XVI в
Восстание под предводительством Криштофа Косинского. Первый период. Отдельные, разрозненные выступления угнетенного люда против шляхетства и королевской администрации переросли в грозное восстание. 19 декабря 1591 г. отряд реестровых и низовых (запорожских) казаков напал на Белоцерковский замок. Возглавил повстанцев Криштоф Косинский, недавно избранный казаками гетманом реестрового войска.
Выдвинутый в глубь степей, Белоцерковский замок был одним из важнейших опорных пунктов Речи Посполитой в Восточной Украине; он должен был держать в повиновении окружающее население, препятствовать бегству крестьян на Запорожье и преграждать дорогу татарам. Одновременно Белая Церковь была административным центром староства, отданного королем Янушу Острожскому — сыну киевского воеводы и сенатора князя Константина.
Со времени подавления вооруженного выступления белоцерковских мещан против нестерпимых притеснений со стороны воеводы и старостинской администрации прошел только одип год. Положение в Белой Церкви оставалось крайне напряженным: привилей на магдебургское право, предоставленный городу в 1589 г. Сигизмундом III по требованию мещан, был отменен, самым активным участникам восстания 1589–1590 гг. суд заочно вынес смертный приговор, старостинская администрация жестоко карала мещан за малейшее проявление недовольства. Когда повстанцы во главе с Косинским подошли к Белой Церкви, мещане поддержали их. Белоцерковский замок был взят. Восставшие захватили артиллерию, боеприпасы, разное имущество.
Падение Белой Церкви всколыхнуло местное население. Крестьяне изгоняли из имений владельцев, делили их землю и имущество, вооружались и вводили казацкие порядки: на сельских радах избирали атаманов, судей и сами решали все важнейшие местные дела. Отдельные отряды объявивших себя казаками крестьян присоединились к повстанцам Косинского. Вслед за Белой Церковью восставшие заняли Триполье, а немного позднее — Переяслав (на левом берегу Днепра).
Напуганный размахом народного движения, Сигизмунд III уже в январе 1592 г. назначил комиссию для расследования «своевольства» и наказания «виновных» Королевские «следователи» — теребовлнекий староста Яков Претвич, черкасский — Александр Вишневецкий, брацлавский — Яков Струсь, барский Станислав Тульский и дру ие имеете с верховным начальником реестра князем Язловецким во главе своих команд и шляхетских отрядов двинулись на Триполье. Каратели, однако не отважились сразу начать военные действия. Было решено сначала отколоть реестровцев от основной массы восставших и тогда уже покончить со «своеволием». Остановившись под Фастовом, каратели от имени Язловецкого послали письмо н Триполье. В нарочито учтивых выражениях, называя реестровцев «панами молодцами запорожскими», комиссары предлагали немедленно выдать Косинского («так как из-за одного лотра (разбойника. — Ред.) вы не захотите подвергаться наказанию») и сложить оружие. Иначе они угрожали кровавой расправой.
Руководители восставших приняли письмо и начали переговоры. Вступать в бой с превосходящими силами карателей в момент, когда восстание находилось еще в начальной стадии, было опасно. Переговорами они надеялись выиграть время и добиться, если удастся, роспуска панского войска. Заверяя комиссаров, что Косинский уже лишен гетманства, руководители восставших обещали признать гетманом того, кого назначат власти, и вообще полностью повиноваться им. На этих условиях и был заключен договор, после чего комиссары покинули позиции под Фастовом и разъехались по своим староствам.
После ухода панского войска восстание стало быстро шириться. В июне 1592 г. повстанцы, поддерживаемые мещанами, приступили к осаде Киевского замка. Низовые казаки, по словам киевского воеводы князя К. Острожского, неоднократно подступали к городу и замку, захватывая пушки, другое оружие и порох.
В течение 1592 и зимы 1593 г. восстание распространилось на Волынское и Брацлавское воеводства. Шлях та Луцкого повета, обращаясь 11 января 1593 г. за помощью к панам соседних поветов, извещала их, что повстанцы, вторгшись в Киевское и Волынское воеводства, захватывают королевские и шляхетские замки и города. Шляхетство охватила тревога. В резолюции владимирского сеймика говорилось об опасности, грозящей панству от повстанцев, которые заняли «немало замков и сел украинных… братии нашей, шляхтичов оных краев». Далее извещалось, что теперь повстанцы «з немалым войском, з арматою, способом неприятельским, юж до Волынского воеводства притегнули, умысливши, далей панства короля его милости пустошити»[203].
Движение принимало все более грозный характер. По словам Александра Вишневецкого, повстанцы стремились «перевернуть до основания все пограничье и нас (шляхту. — Ред.) всех истребить». Крестьяне не только изгоняли владельцев из имений и расправлялись с ними, но и вводили казацкие порядки в охваченных восстанием местностях. Уже вскоре после начала восстания шляхта Волынского воеводства, собравшись на «роки земские и рочки кгродские», жаловалась на «людей своевольных», казаков, которые «до присег на послушенство свое примушають»[204] местное население, т. е. устанавливают свою власть.
На сентябрьском сейме 1592 г. украинские магнаты во главе с князем К. Острожским требовали немедленно отправить на подавление восстания коронное войско. Магнатов поддерживали депутаты с Украины — их креатура. Это требование, однако, встретило сопротивление со стороны депутатов центральных польских провинций, шляхта которых боялась остаться один на один со своими крепостными в случае ухода коронного войска на Украину. В действиях шляхты проявлялись, с одной стороны, страх перед возможным выступлением закрепощенного крестьянства Центральной Польши, а с другой — оппозиционные настроения в отношении магнатов. Поддерживая королевскую власть в ее политике обуздания магнатов, шляхта не спешила теперь спасать их. Король, как представитель всего класса феодалов, стремился, естественно, как можно скорее покончить с восстанием. Он рассчитывал с помощью небольших уступок в пользу реестровцев отколоть их от «своевольников» — крестьян и получить возможность опираться на реестр как в борьбе против антифеодального движения на Украине, так и против своих противников — «кресовых корольков» — восточно-украинских магнатов.
Под давлением шляхты сейм отклонил требование магнатов об отправке на Украину коронного войска. Отклонено было и предложение магнатов распустить реестр и конфисковать казацкие земли. Единственной «уступкой» Сигизмунда III и канцлера Яна Замойского в пользу магнатом было согласие издать универсал, обязывающий шляхту Киевского, Волынского и Брацлавского воеводств собраться в посполитое рушение и под командованием князя К. Острожского отправиться на подавление восстания. Но это была пустая формальность, так как шляхта названных воеводств в подавляющем большинстве находилась в полной зависимости от местных магнатов, которые могли и без королевского универсала в любое время созвать ее для участия в походе.
К. Острожский назначил сборным пунктом войска Константинов, куда и начали сходиться отряды шляхты и надворные команды магнатов Вишневецкого, Претвича, Тульского и др. Януш Острожский собирал шляхту в Галичине и вербовал жолнеров в Венгрии. Собранное К. Острожским войско состояло главным образом из шляхетской конницы и наемной немецкой пехоты. Оно было хорошо вооружено и обеспечено всем необходимым для ведения войны. Выступая в поход, Острожский надеялся на скорую победу.
Плохо вооруженные и так же плохо снаряженные повстанцы, в большинстве своем не знакомые с военным делом крестьяне, казалось, были не в силах устоять перед шляхетским войском, к тому же стояли морозы, п пехота, составлявшая основную силу крестьянско-казацких отрядов, не могла окопаться в промерзлой земле. Положение повстанцев было очень тяжелым. Из-за сильных морозов и недостатка продовольствия многие из них разошлись по домам.
Битва под Пяткой. Второй период восстания. Под давлением превосходящих сил врага Косинский стал отводить повстанцев на более выгодные позиции. 23 января 1593 г. под местечком Пятка вблизи г. Чуднова на Житомирщине началось сражение, продолжавшееся целую неделю. Повстанцы, несмотря на большие потери, держались мужественно и стойко. Именно это лишило Острожского надежды на полную победу и заставило вступить в переговоры с восставшими.
31 января 1593 г. К. Острожский от имени панского войска и гетман К. Косинский с войсковым писарем от имени реестра подписали соглашение. Реестровцы должны были немедленно лишить Косинского гетманской булавы, держать на Запорожье постоянный гарнизон, вернуть в замки все захваченное там оружие. Наконец, и этот пункт паны считали главным, реестровцы обязывались не проживать и не причинять никакого ущерба («кривд жадных») «в державах княжат (Острожских)… и маетностях приятель их… княжати Александра Вишневецкого… и державах слуг их милости», т. е. в магнатских и шляхетских владениях. Кроме того, реестровцы обещали исключить из войска всех, кто вступил в него во время восстания.
Подписывая соглашение, паны понимали, что им недостает сил, чтобы покончить с восстанием. Более того, они вынуждены были вести переговоры с Косинским, головы которого добивались еще в прошлом году, и подписать с ним договор.
Повстанцы, со своей стороны, пошли на соглашение из-за очень тяжелых условий, в которые они попали. Косинский надеялся после прекращения военных действий уйти с основными силами на Запорожье и подготовиться там к новому выступлению.
Прибыв на Запорожье и начав подготовку к новому походу, Косинский вступил в связь с русским правительством. Вероятно, он просил помощи и одновременно обязывался защищать от татар юго-восточное русское пограничье. Намек на это находим в грамоте царя Федора Ивановича донским казакам от 20 марта 1593 г. Царь извещал донцов, что он велел «черкасом запорожским гетману Хриштопу Косицкому и всем атаманом и черкасом быть на Донце на шляхех и за царем итти (преследовать татарского хана. — Ред.)». Одновременно царь приказал донцам: «…и вы б промышляли с ними (украинскими казаками. — Ред.)…сопча заодин»[205].
Слухи о тесных связях Косинского с Россией вызвали тревогу в правящих кругах Польши. Именно страхом перед тем, что украинские повстанцы будут искать защиты у России и что русское правительство окажет им помощь, было продиктовано письмо черкасского старосты Александра Вишневецкого канцлеру Яну Замойскому от 13 мая 1593 г. Вишневецкий писал, что Косинский присягнул великому князю московскому со всем своим войском и подчинил ему все пограничье более чем на 100 миль. Вишневецкий добавлял, что царь послал на Запорожье сукна и деньги.
Тем временем, летом 1593 г., закончив приготовление к походу, двухтысячное повстанческое войско во главе с Косинским выступило из Сечи и направилось вверх по Днепру. Разделившись на два отряда, из которых один плыл на лодках, повстанцы вскоре подступили к Черкассам и окружили замок. Староста Александр Вишневецкий вместе со своей командой и сбежавшейся из окрестностей шляхтой оказался в осаде.
Появление повстанцев под Черкассами произвело сильное впечатление на местное население, и крестьяне опять начали браться за оружие. В сложившихся условиях у Вишневецкого не было надежды выбраться из Черкасс, в связи с чем он предложил Косинскому вступить в переговоры. Косинский принял предложение и в сопровождении отряда из 150 казаков прибыл в Черкассы. Здесь во время переговоров он был предательски убит. Польский хронист Иоахим Бельский (сын Мартина Бельского), хорошо осведомленный в тогдашних делах, прямо говорит, что убийцы Косинского — «слуги князя Александра Вишневецкого». Согласно народным преданиям, паны, схватив Косинского, замуровали его в столб в одном из католических монастырей.
Смерть талантливого руководителя была большой утратой для повстанцев, однако они не сняли осады. Вишневецкий, не дождавшись подхода коронного войска, вынужден был пойти на переговоры. По договору, заключенному в августе 1593 г., реестровцам предоставлялось право свободного выхода на Запорожье и оттуда «на волость» (территорию Речи Посполитой. — Ред.). Староста обязывался вернуть казакам отнятые у них лодки, лошадей и другое имущество. Оставшееся после смерти казаков имущество должно было поступать в пользу их родственников, а не старост, как было раньше. Казаки получили право жаловаться киевскому воеводе на притеснения со стороны старостинской администрации.
Самой важной уступкой в пользу реестровцев было право свободных связей с Сечыо. Однако паны, как всегда, не думали придерживаться условий договора. Об этом весьма ясно высказался киевский бискуп Юзеф Верещинский. В письме от 19 августа 1593 г. канцлеру Замойскому он заметил: «Соглашение с ними было вынуждено обстоятельствами» — и тут же добавил: «Лучше, конечно, чтобы их (казаков. — Ред.) вовсе не было на Украине, но теперь не время говорить об этом, к тому же и сил (у польского правительства. — Ред.) для этого нет».
Действительно, притеснения крестьян продолжались. Не избежали этого и реестровцы. Киевский воевода Острожский, например, схватил казацких посланцев, пытавшихся подать жалобу на черкасского старосту А. Вишневецкого, бросил их в тюрьму и подверг пыткам, от которых один из них умер.
В ответ на усиление гнета осенью того же 1593 г. Поднепровье вновь охватило пламя восстания. С низовьев Днепра на Киев «доходити справедливости на провинника» двинулось повстанческое войско. По дороге к нему присоединялись крестьяне и мещане, и уже вскоре оно насчитывало до 4 тыс. человек. Восставшие были охвачены неугасимой ненавистью к угнетателям. Коронный гетман С. Конецпольский писал: «Повстанцы объяты таким упорством и своеволием, что не смотрят уже ни на бога, ни на короля, ни на что другое, и как бы это не повлекло за собой самых ужасных последствий: лучше, думаю, [было бы] каким-либо разумным способом избежать этого».
Получив известие о приближении к Киеву крестьянско-казацких отрядов, шляхта, съехавшаяся на очередную судебную сессию («на рочки»), сейчас же отправила к ним депутатов — бискупа Ю. Верещинского и князя К. Ружинского. В полутора милях от Киева депутаты встретили повстанцев на марше, однако те отклонили предложение начать переговоры и, не останавливаясь, продолжали движение прямо к городу. Шляхта в панике бросилась бежать из Киева, «не желая, — как иронизировал Ю. Верещинский, — испить с киевскими властями того пива, которого она наварила».
Началась осада Киева. Продолжалась она, однако, недолго, так как пришло тревожное известие: на Запорожье напали татары. Это был, вероятно, результат интриг польских дипломатов, не раз подстрекавших хана к такому нападению. Хан и сам ожидал удобного случая для нападения и теперь, воспользовавшись отсутствием главных казацких сил, вторгся с войском на Запорожье и подступил к Сечи. Небольшой казацкий гарнизон оказал мужественное сопротивление. Но недостаток продовольствия принудил запорожцев покинуть Сечь (они ночью ушли на лодках вверх по Днепру). Ворвавшись в Сечь, татары уничтожили все ее укрепления. Это принудило повстанцев, среди которых было немало запорожских казаков, снять осаду Киева. Запорожцы поспешили в низовья Днепра.
Однако восстание в Поднепровье и на Брацлавщине продолжалось. Оно было таким грозным, что коронный гетман С. Конецпольский просил у канцлера Замойского «покровительства, совета и спасения, так как из-за упорства и возмущения хлопов, — писал он, — не могу выполнять своих обязанностей по восстановлению святой справедливости».
Жестокими мерами польским властям и местному панству удалось подавить крестьянско-казацкое восстание. Но победа эта была очень кратковременной.
Положение на Украине накануне восстания 1594–1596 гг. Новое, еще более грозное восстание на Украине вспыхнуло в условиях, усложненных событиями международного характера. В 1590 г. закончилась длительная война Турции с ее восточной соперницей — Персией. Развязав себе руки на востоке, султан Мурад III (1574–1595) начал готовиться к войне с империей Габсбургов. Правда, Османская империя была уже не такой могущественной, как когда-то. Двадцать лет тому назад, в 1571 г. Испания и Венеция, боровшиеся против господства Порты на Средиземном море, разгромили при Лепанто огромный турецкий флот. Вера в непобедимость Турции была поколеблена. Однако она оставалась еще сильной, державой. Отразить турецкое нашествие можно было лишь общими силами европейских государств. Между тем попытка императора Рудольфа II (1576–1612) и папы Климента VIII (1592–1605) организовать антитурецкую лигу с участием, кроме западных государств, Польши[206] и России встретилась с большими трудностями. А тем временем Турция в 1593 г. начала военные действия. Рудольф II решил обратиться за помощью к запорожским казакам. Поручение установить контакт с Сечью и предложить казакам выступить против Турции было возложено на опытного дипломата Эриха Ляссоту.
Летом 1594 г. Ляссота прибыл в Сечь и вступил в переговоры со старшиной. На Запорожье в это время усилились противоречия между массой бедных казаков — серомой (после поражения восстания Косинского сюда бежало много его участников) и казацкой верхушкой. Поэтому старшина готова была пойти навстречу австрийскому правительству в надежде сплавить в поход серому и получить за это вознаграждение от императора. 10 июня 1594 г. на казацкой раде (совете) была оглашена императорская грамота. Рудольф II предлагал казакам двинуться через Молдавию на Дунай, переправиться на его правый берег и вторгнуться в турецкие владения. Вместе с тем император не брал на себя никаких обязательств, думая, очевидно, обойтись подарками старшине. Предложение императора вызвало разную реакцию. Старшина, заинтересованная в том, чтобы избавиться от серомы, изо всех сил старалась убедить ее принять императорское предложение. Кошевой атаман дважды прочел грамоту Рудольфа II. Но казаки молчали. Тогда старшина отделилась от казаков, и на площади, по словам Ляссоты, образовалось два круга (кола): один состоял из старшины, другой — из простого народа, «называемого у них чернью». Казацкое коло отклонило предложение о походе. Более того, казаки угрожали «бросить в воду и утопить всякого, кто будет против [их] мнения». Старшина притворно согласилась с решением казацкой рады, «не смея, — как объяснял Ляссота, — противоречить черни, такой многочисленной и сильной, когда она приходит в ярость».
Тем временем на Брацлавщипе создалась напряженная обстановка. Еще ранней весной 1594 г. стало известно, что на Подолию (по некоторым данным, и дальше — на Волынь и Галичину) собирается напасть татарская орда, отправленная по приказанию султана в Молдавию на помощь турецкому войску. Это вызвало тревогу не только среди народных масс, но и в магнатско-шляхетских кругах. На пограничье не было войска, и быстро собрать его, казалось, было невозможно. Тогда сотник надворной команды князя Константина Острожского Северин Наливайко предложил набрать в казацкое войско добровольцев и выступить против турок.
Острожский согласился с этим планом, и Наливайко немедленно приступил к делу. Набор войска шел быстро. Коронный гетман Ст. Жолкевский 9 марта 1594 г. писал канцлеру Я. Замойскому: «В но днепровских местечках и селах казаки поспешно вооружаются, готовят себе коней». У Жолковского, как и у Острожского, не было сомнения в том, что единственная цель Наливайко — поход на татар и турок.
В конце весны 1594 г. на Брацлавщине уже было собрано казацкое войско в несколько тысяч человек. Наливайко расположил его в шляхетских имениях. Шляхта, разумеется, выражала недовольство этим обстоятельством, однако угроза нападения татар заставляла ее мириться с таким положением. В конце лета на Подолию вторглись татары, но, встретившись с отрядами Наливайко, повернули в Молдавию. Преследуя их, казаки также вступили в Молдавию. Во время похода они взяли у татар немало трофеев, в том числе около 4 тыс. лошадей. Появление казаков вызвало подъем освободительного движения в Молдавии и Валахии. В Бухаресте и Яссах вспыхнули антитурецкие восстания. Под натиском местных повстанцев, войск валашского господаря Михаила Храброго и поддерживавших их казаков (осенью 1594 г. казаки снова вступили в Молдавию) турки потерпели ряд поражений.
Походы Наливайко в Молдавию были непродолжительными… Он готовился к выступлению против панов. Еще летом 1594 г. Наливайко отправил посланцев в Сечь. От имени своего руководителя и казачества они обратились к запорожцам с призывом восстать против феодалов и господства Польши на Украине. Посланцы привели с собой 1,5 тыс. лошадей (из отбитых у татар табунов) в подарок сечевикам. Масса рядового казачества с большим сочувствием отнеслась к предложению Наливайко. Но старшина считала восстание несвоевременным и, чтобы отклонить предложение, ссылалась на компрометирующие Наливайко слухи о том, что он в битве под Пяткой (во время восстания Косинского) был на стороне панов. Опровергая эти обвинения, посланцы Наливайко заявили, что их руководитель сам явится к запорожцам, положит перед ними свою саблю п даст все необходимые объяснения, и если все же сечевики признают его виновным, то пусть отрубят ему голову его же собственной саблей.
Несмотря на сопротивление старшины, запорожцы постановили немедленно выступить на соединение с Наливайко. Их поддержала и значительная часть реестровцев, находившихся за порогами. Тогда старшина, стремясь сохранить свое влияние среди казаков, изменила тактику: согласилась с решением казачества и поставила во главе отряда, направлявшегося к Наливайко, реестрового старшину Григория Лободу. Его можно считать типичным представителем казацкой реестровой верхушки. Лободе принадлежало с. Сошники в Киевском Полесье. Свои ценности он хранил в киевских монастырях.
Восстание под руководством Северина Наливайко. Пока велись переговоры на Запорожье, на Брацлавщине произошли серьезные события. 5 октября казаки Северина Наливайко вместе с брацлавскими мещанами напали на шляхту, съехавшуюся в Брацлав ва «судовые рочки», и разгромили ее. Это было началом восстания. Вскоре прибыли запорожцы из Сечи. Народное движение быстро разросталось. Через месяц, в ноябре 1594 г., как докладывал кременецкий каштелян (он же теребовльский староста) Я. Претвич, повстанцы взяли г. Бар — центр староства. Повстанческая рада в Баре постановила призвать украинский народ на борьбу против панов. Народные массы сразу откликнулись на призыв: вскоре восстание распространилось на все Барское староство, а также на Винницу с окрестностями. 15 ноября 1594 г. Я. Претвич писал Я. Замойскому из Шаравцев: «Какой там [в Виннице] ужас, как люди (шляхта. — Ред.) убегают из домов своих, того и описать не могу». Претвич просил у канцлера разрешения покинуть Теребовлю.
Народное восстание на Украине вспыхнуло и стало разгораться как раз в момент, когда внимание польских магнатов было приковано к войне в Молдавии, где их интересы столкнулись с претензиями венгерских феодалов и Турции. Воспользовавшись тем, что валашский господарь Михаил Храбрый воевал с Турцией, магнаты решили посадить на валашский трон своего ставленника — молдавского боярина Иеремию Могилу[207] и стали собирать войско. В феврале 1595 г. Острожский обратился с письмом к Лободе, предлагая ему присоединиться к походу польского войска в Молдавию. Лобода принял предложение, но выполнить его не смог из-за сопротивления казаков. В августе 1595 г. польское войско, состоявшее из частей, подчиненных магнатам Потоцким, Зебжидовскому, Тарло и др., а также шляхетских отрядов и коронного войска во главе с коронным гетманом канцлером Я. Замойским и польным гетманом Ст. Жолкевским, переправилось через Днестр и вступило в Молдавию.
На Волыни повстанческое войско еще весной 1595 г. разделилось на две части. Одна во главе с Наливайко двинулась на запад, на Луцк, а потом повернула на северо-восток, на Могилев на Днепре — в Белоруссию; другая, во главе с Лободой, — на юго-восток, в направлении Черкасс.
В Белоруссии началось восстание. В течение лета 1595 г. повстанцы, всюду поддерживаемые местными жителями, овладели Слуцком, Бобруйском и, наконец, Могилевом. Падение этого крупнейшего белорусского города и сильной крепости с большим гарнизоном вызвало подъем народного движения в Белоруссии. Шляхта бежала в Минск, под защиту гетмана Радзивилла.
Почти в то же время, в конце 1595 г., начались крестьянские восстания и в самой Польше, в частности в Мазовии. По словам магната Л. Сапеги, местные крестьянские отряды насчитывали но нескольку тысяч человек. Они нападали на панов и угрожали «низом», т. е. заявляли, что будут поступать так, как «низовцы» (запорожцы). Вероятно, это был намек на действия казацкой серомы, не знавшей компромиссов в борьбе с шляхетством. Страх панов возрастал под влиянием слухов, что украинские и белорусские повстанцы собираются объединиться с польскими крестьянами и двинуться на старую польскую столицу. В позднейшей реляции королю Ст. Жолкевский так характеризовал настроение повстанцев: они «думали о Кракове… о подчинении шляхетского сословия».
Иначе развивались события в Поднепровье. Лобода действовал очень вяло. Впоследствии князь Острожский говорил, что его владения мало пострадали от повстанцев, так как «пан Лобода их щадил». Бездеятельность Лободы отражала настроения топ части реестровой старшины, которая стремилась к соглашению с папами.
Из войска Лободы выделился отряд повстанцев, во главе которого стал атаман Матвей Шаула, и направился (с запорожскими пушками) вверх по Днепру на соединение с Наливайко. Но Шаула дошел только до Пропойска (на р. Сож), где и остался зимовать.
Тем временем магнатское войско разбило под Яссами Розвана — ставленника семиградского воеводы (турецкого вассала) Сигизмунда Батория и посадило на молдавский трон Иеремию Могилу. Такой конец молдавской кампании сразу же усложнил положение украинских повстанцев, так как теперь польское правительство могло все силы бросить на Украину. На подавление восстания из Молдавии двинулись магнатские команды и часть коронного войска.
Поделиться книгой: