Помоги проекту - поделись книгой:
Наступление католицизма (а с 1569 г. еще и его ударного отряда — иезуитов) на украинский народ во всех сферах жизни, которому всячески способствовали польские, а также окатоличенные украинские феодалы и правительство Речи Посполитой, вызывало решительное противодействие широких народных масс. В этих условиях возрастала роль русской православной церкви, которая активно поддерживала политику русского правительства, направленную на объединение всех восточных славян. Усиливалось также значение украинско-русских церковных связей, посещений Украины русскими и другими православными церковными деятелями.
В Москву неоднократно приезжали представители украинского православного духовенства, информировавшие русское правительство о положении на Украине, о растущем стремлении народных масс к единению с русским народом. Русское правительство и высшее православное духовенство постоянно и всячески поддерживали православную церковь на Украине, оказывали материальную помощь деятелям, выступавшим против польско-шляхетского порабощения, гонений на украинскую культуру и денационализации украинского народа. Многие деятели культуры Украины вынуждены были покидать свою родину и переселяться в Россию, где они встречали теплый прием и всяческое содействие со стороны правительства и русского народа.
Передовые деятели культуры России активно выступали в поддержку освободительного движения украинского и белорусского народов, всячески способствовали развитию культуры Украины и Белоруссии. Среди них прежде всего можно назвать Ивана Федорова, а также Феодосия Косого, Игнатия, Вассиана, Фому и др.
Во второй половине XVI в. феодально-крепостнические отношения вступили в этап своего высшего развития. Одновременно завершалось образование трех братских восточно-славянских народностей: русской, украинской и белорусской. Каждая из них уже осознала себя как этническую общность, поняла жизненную необходимость объединения всех трех народностей в едином Русском централизованном государстве.
Таким образом, политические, экономические и культурные украинско-русские связи развивались под прямым влиянием укрепления Русского централизованного государства, роста антифеодальной и освободительной борьбы народных масс Украины, в свою очередь усиливавшейся с укреплением связей между братскими народами. Эти взаимосвязи отражали всеобщее стремление украинского народа к воссоединению Украины с Россией, осуществление которого стало непосредственной задачей уже во время крупнейших крестьянско-казацких восстаний конца XVI в.
Основные направления и тенденции русско-украинских связей в первой половине XVII в. В первой половине XVII в., как и в предшествующее время, русско-украинские взаимоотношения развивались в своеобразных и сложных условиях. В России и на украинских землях еще господствовали феодальные отношения, не открывавшие широких возможностей для осуществления связей между двумя братскими народами. Кроме того, если Россия была уже самостоятельным централизованным государством, то территория Украины оставалась расчлененной и находилась в составе разных государств, что также неблагоприятно сказывалось на укреплении русско-украинских связей. Однако в них существовала жизненная необходимость, поэтому различного рода объективные препятствия, стоявшие на пути развития этих связей, успешно преодолевались.
Русско-украинские связи не были изолированным явлением в международных отношениях того времени. В первой половине XVII в. в Восточной Европе, как и прежде, главенствующую роль играли три крупных государства: царская Россия, Речь Посполитая и султанская Турция. Между ними существовали противоречия, нередко приводившие к военным столкновениям, которые затрагивали Украину, находившуюся на стыке этих трех государств.
Население Украины по-разному относилось к упомянутым государствам. Султанская Турция и ее вассал Крымское ханство на протяжении длительного времени нападали на Украину, разоряли ее, уничтожали население, угоняли в неволю многие тысячи людей. Горе и несчастье, приносимые турецко-татарскими нападениями, вызывали справедливый гнев украинского народа, и он давал решительный отпор коварному врагу. Борьба украинского народа сливалась в одно русло с борьбой русского народа против турецко-татарских агрессоров. Ярким проявлением их боевого содружества в первой половине XVII в. были совместные действия донских и запорожских казаков. Если учесть, что казачество как сословие формировалось и пополнялось главным образом за счет крестьянства, составлявшего в то время основную массу населения, то ясно, что борьба против турецко-татарских захватчиков приобрела народный характер.
Связи и взаимодействия донского и запорожского казачества в первой половине XVII в. приобретают еще более постоянный и действенный характер. В это время многие донцы находились в Запорожской Сечи, а украинские казаки на Дону. Запорожцы и донцы, как говорилось в документах, «всегда бывали в дружбе и в сылке (связях. — Ред.)»[142].
Донские и запорожские казаки в первой половине XVII в. много раз совершали совместные сухопутные и морские походы против Крыма и Турции, вызвавшие одобрение и восхищение народов Европы. Благодаря силе, мужеству и решительным действиям Войска Запорожского (в составе его находились и донцы) в сентябре 1621 г. в битве под Хотином была достигнута победа над огромной турецкой армией, перед которой ставилась задача захватить украинские земли. В июне 1637 г. донские казаки совместно с запорожцами овладели важным опорным пунктом Турции в устье Дона — крепостью Азов. До мая 1642 г. продолжалось так называемое Азовское сиденье, во время которого донские казаки и запорожцы сообща отражали неоднократные штурмы многотысячных войск врага, пытавшегося возвратить крепость.
К. Маркс отмечал, что с середины XVII в. Турецкая империя вступила в период упадка и разложения, начала утрачивать свою военную мощь[143]. Несомненно, одной из причин упадка была успешная совместная борьба русского и украинского народов против турецко-татарских захватчиков. Но при всем том еще не исчезла угроза поглощения Украины султанской Турцией. И события как первой половины XVII в., так и последующего времени свидетельствуют, что избежать закабаления Украины султанской Турцией удалось прежде всего благодаря совместным действиям русского и украинского народов.
На восточноукраинских землях, граничивших с Россией, в первой половине XVII в. усиливался феодально-крепостнический гнет. В то же время польские власти проводили политику, направленную на осуществление экспансионистских планов против Русского государства. В начале XVII в. они начали широкую интервенцию в Россию, продолжавшуюся несколько лет. По Деулинскому соглашению 1618 г. в состав Польши была включена Чернигово-Северская земля, превращенная в Черниговское воеводство Речи Посполитой.
Русский народ дал решительный отпор польским захватчикам, изгнав их из страны. Но потребовались годы, чтобы ликвидировать тяжелые последствия иностранной интервенции. Со второй четверти XVII в. Русское государство снова начало играть важную роль в Восточной Европе. Это повлияло на характер событий, происходивших в то время на Украине, и ее связи с Россией.
В ответ на усиление феодально-крепостнического гнета, наступление католицизма и ограничение прав украинского населения ширится освободительная борьба, поднимаясь на более высокий уровень и приобретая многообразные формы. В ходе этой борьбы все более явственно выступают значение и авторитет Русского государства и стремление населения Украины к единению с Россией.
Выражая настроения казаков, гетман Войска Запорожского Петр Сагайдачный в начале 1620 г. писал царю Михаилу Федоровичу, что они «служити готовы против всяких его царского величества неприятелей»[144]. В последующие годы стремление широких слоев населения находиться в составе России еще более усилилось. Оно получило идейное обоснование в полемической литературе, в которой важное место заняли вопросы общности исторических традиций русского, украинского и белорусского народов, ведущей роли Русского государства в борьбе с иноземными захватчиками. Митрополит киевский Иов Борецкий в письме царю от 24 августа 1624 г. просил оказывать поддержку украинскому и белорусскому населению в борьбе против унии и католицизма.
С особой силой стремление украинцев и белорусов к единению с русским народом проявлялось во время крестьянско-казацких восстаний. Так, участники восстания 1625 г. заявляли, что они от врагов «городы литовские станут очищать в твое государево имя»[145]. Стремления к объединению с Россией отчетливо проявились также во время крестьянско-казацких восстаний 1630, 1635, 1637 и 1638 гг. В условиях тяжелого социального и национального гнета идея единения не только не угасала, но приобретала все более четкое выражение.
Освободительная борьба украинского народа отвлекала силы польских правящих кругов, тем самым нарушая их агрессивные планы, направленные на восток, против России. Таким образом, борьба украинского народа против иноземного гнета совпадала с направлением борьбы Русского государства против экспансионистских устремлений Речи Посполитой.
Русско-украинские экономические связи в первой половине XVII в. продолжали развиваться. Хотя решающие позиции в экономике принадлежали эксплуататорам, объективный ход исторического развития создавал предпосылки и условия для включения в русско-украинские экономические связи и широких слоев населения. Непосредственное соседство, традиционность и постоянство экономических связей Украины с Россией содействовали этому.
На развитие русско-украинских экономических связей, в том числе торговых, в рассматриваемое время влияли новые важные явления в сфере экономики. В. И. Ленин отмечал, что «новый период русской истории (примерно с 17 века) характеризуется действительно фактическим слиянием всех… областей, земель и княжеств в одно целое. Слияние это… вызывалось… растущим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок»[146].
Начало процесса складывания общероссийского рынка, укрепление и расширение экономических связей внутри государства объективно создавали благоприятные условия для развития торговых отношений с другими странами. Во времени это совпало с возникновением ряда отраслей промышленности, приобретавших характер простой капиталистической кооперации и начальных форм мануфактуры. Заметно увеличивалось производство товаров на рынок. Аналогичные процессы, хотя и в специфических условиях, происходили на украинских землях.
Новые тенденции в экономике стимулировали русско-украинские экономические связи, прежде всего торговые. Они заметно расширялись, приобретая все более интенсивный и разнообразный характер, значение их возрастало.
Торговые связи — сложное и многогранное явление. Кроме купцов и других лиц — владельцев товара — в них участвовало много людей, выполнявших различные функции, связанные с торговыми операциями: возчики, приказчики, сторожа, погонщики скота и др. С ростом объема украинско-русской торговли возрастало и количество производителей товаров и круг их потребителей. Таким образом, непрерывно расширялся круг людей, прямо или косвенно связанных с торговлей, росла заинтересованность в ней широких слоев населения. Русско-украинские торговые связи должным образом удовлетворяли обе заинтересованные стороны. Они влияли и на другие сферы взаимоотношений между Россией и Украиной.
Одной из форм экономических связей, в которых непосредственное участие принимали широкие слои населения, было массовое переселение с Украины в пределы Русского государства крестьян («людей пашенных»), казаков и мещан, главным образом городских ремесленников и «работных людей», наймитов, которые «кормились работой». Переселенческий поток с Украины усилился в первой половине XVII в., особенно после поражения крестьянско-казацких восстаний 30-х годов. Многие тысячи переселенцев осваивали южное пограничье Русского государства и принимали активное участие в защите его от нападений татар. Благодаря содействию и материальной помощи переселенцам со стороны русского правительства на Слобожанщине возникли города, многочисленные села и хутора. Тем самым украинские поселенцы вносили весомый вклад в экономическую жизнь России. Одновременно расширялась этническая территория, заселенная украинцами, что также сыграло важную роль в истории Украины.
В числе переселенцев с Украины было много мастеров разных профессий. Известностью в России пользовались те, которым было «селитренное варенье за обычай», т. е. мастера по изготовлению селитры, используемой для производства пороха, а также поташники («будники») — специалисты по выработке поташа. Часто украинские мастера привлекались к строительству прудов и водяных мельниц. В разных местностях России работали украинские слесари, токари, кузнецы, тележники, бондари и другие ремесленники.
Таким образом, украинцы, переселившиеся в Россию, нашли здесь благоприятные условия для жизни и хозяйственной деятельности. Сведения об этом доходили на Украину. И это тоже убеждало ее население в том, что спасение от иноземного гнета оно может найти только в единении Украины с Россией.
Переселенческое движение шло и в обратном направлении: из России на Украину. Многие русские, главным образом крестьяне и горожане, в первой половине XVII в., как и в предшествующее время, переходили на Украину и проживали вместе с украинцами в городах и селах. Русские переселенцы принимали активное участие в общественной жизни Украины, в том числе в борьбе украинского народа против угнетателей.
Массовые переселения с Украины в Россию и из России на Украину способствовали ослаблению замкнутости, изолированности этих регионов, содействовали дальнейшему сближению и единению русского и украинского народов.
В первой половине XVII в. активно развивались русско-украинские культурные связи. Как и прежде, важную роль в укреплении их играли такие факторы, как культурные традиции, языковое родство, территориальная близость. При этом культурные связи осуществлялись не обособленно, а во взаимосвязи с экономическими, политическими, религиозными и другими формами русско-украинских отношений, существовавших в то время.
Развитию русско-украинских культурных связей способствовала возросшая активность братств на Украине, создание Киевского коллегиума, который по своему характеру являлся высшим учебным заведением, а также оказываемая им русским правительством материальная помощь, расширение издательской деятельности типографий в России и на Украине. Культурные связи приобретали все более широкий и последовательный характер, обогащалось их содержание, что свидетельствовало об усилении и плодотворности русско-украинских контактов в этой области.
Связи между русским и украинским народами развивались и крепли в совместных классовых боях трудящихся против эксплуататоров. Как в России, так и на Украине классовая борьба имела свои особенности, но ей были присущи также общие формы и содержание.
Одной из общих форм сопротивления усиливавшемуся феодальному гнету были переходы и побеги крестьян, в первой половине XVII в. получившие весьма широкое распространение. Бежали в одиночку, семьями, целыми деревнями и селами, как правило, в отдаленные местности — на окраины, в Дикое поле, где феодальный гнет был весьма слабым или вовсе отсутствовал. Здесь собирались и объединялись самые смелые и боевые люди. Эта своеобразная форма борьбы вела к количественному росту донского и запорожского казачества и, как следствие, к повышению его роли в антифеодальной борьбе. Казачество, представляя собой в военном отношении довольно четко организованную силу, могло эффективно противостоять иноземным захватчикам, а также принимать активное участие в антифеодальной борьбе. В России и на Украине оно играло важную роль в объединении крестьянских повстанческих сил, в деле создания из них крестьянского войска во время крестьянско-казацких восстаний и крестьянских войн.
Совместные действия русских и украинских крестьян и казаков против феодального гнета особенно ярко проявились во время первой крестьянской войны в России начала XVII в., которую возглавил Иван Болотников. О близости русских и украинцев свидетельствует также участие донского казачества в восстаниях, происходивших на Украине в 30-е годы XVII в., когда борьба против социального гнета сливалась с национально-освободительной. Совместная классовая борьба трудящихся являлась важным вкладом в русско-украинские связи. Классовая борьба крестьянства расшатывала основы феодального строя, открывая тем самым новые перспективы в развитии связей Украины с Россией.
Русско-украинские взаимосвязи первой половины XVII в. стали основанием для дальнейшего, еще более широкого и разностороннего развития взаимосвязей в новых условиях, сложившихся в ходе освободительной войны украинского народа 1648–1654 гг. и воссоединения Украины с Россией.
3. РЕЕСТРОВОЕ КАЗАЦКОЕ ВОЙСКО И ЕГО СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ
Учреждение реестра. Правящие круги Литвы и Польши, встревоженные ростом антифеодального движения на Украине, попытались расколоть казачество. Они решили взять на государственную службу часть зажиточных казаков и использовать их против народных выступлений, в том числе против «самовольных» казаков, а также для охраны юго-восточных окраин государства, для борьбы с агрессией Турции и Крымского ханства. Еще в 1524 г. король Сигизмунд I Старый поручил киевскому наместнику Сеньку Полозовичу и чернобыльскому державцу Криштофу Кмитичу навербовать отряд (малый почет) казаков численностью в 1–2 тыс. человек. Эти казаки должны были нести службу на Днепре, главным образом на перевозах, «для осторожности и обороны». Однако этот проект не был осуществлен из-за недостатка средств в государственной казне. Вернулись к нему лишь после Люблинской унии 1569 г. Универсалом от 5 июня 1572 г. король Сигизмунд II Август поручил русскому воеводе Юрию Язловецкому сформировать отряд из низовых казаков. Теперь, исходя из реальных возможностей, было решено ограничиться меньшим числом казаков — 300 человек. Такой отряд и был сформирован.
Принятые на государственную службу казаки вносились в реестр— список, откуда и получили название реестровых. Начальником, иначе старшим, реестра король назначил шляхтича Яна Бадовского. Ему же была предоставлена и судебная власть в этом новосформированном войске, точнее говоря, отряде.
С учреждением реестра казаком мог называться лишь тот, кто попадал в этот список. Все же остальные казаки, т. е. громадное большинство их, оказались в положении непризнанной законом массы «самовольного» казачества, находившегося под постоянной угрозой закрепощения.
Реестровое казачество, однако, не могло выполнять роли, порученной ему правительством, хотя бы из-за своей малочисленности. Между тем в стране все шире развертывалось антифеодальное движение, усиливалось бегство крестьян в низовья Днепра, увеличивалась численность запорожского казачества. В связи с этим осенью 1578 г. был объявлен универсал короля Стефана Батория, в котором говорилось, что реестр увеличивается за счет «лучших казаков», проживающих в королевских имениях. Старшим реестра назначался черкасский и каневский староста князь Михаил Вишневецкий.
Вступая в реестр, казаки получали ряд важных привилегий. Они выходили из-под юрисдикции местных магистратов, а также владельцев, если были их подданными, и старост, если жили в королевских имениях, и переходили под юрисдикцию реестрового войска, которому предоставлялось право иметь свой суд. Казаки освобождались от податей и повинностей, кроме обязанности нести военную службу за свой счет, получали право собственности на землю и свободу заниматься промыслами и торговлей. За службу реестровцы, кроме этих привилегий, получали из королевской казны, хотя и нерегулярно, денежное жалованье, а также время от времени сукно, порох, свинец.
В первые десятилетия XVII в. внутреннее устройство реестрового войска, по словам современника — королевского комиссара реестра Якова Собеского, выглядело так: во главе реестра стоял старший, которого называли гетманом, знаком власти его была булава. Гетман, как и вся другая старшина, избирался на казацкой раде. Если казакам подходил кандидат на старшинскую должность, они приветствовали его одобрительными возгласами и бросали вверх шапки. Гетман при решении ряда вопросов пользовался неограниченной властью, в частности он мог вынести смертный приговор любому из казаков. Второе место после гетмана принадлежало четырем есаулам и заместителю гетмана — наказному гетману (его избирали во время войны). Из другой старшины в этот период известны обозный (начальник артиллерии), писарь, на которого возлагалась обязанность вести официальную переписку, полковники и сотники. Польское правительство, нужно заметить, постоянно вмешивалось в выборы старшины, стремясь поставить на влиятельные должности своих кандидатов. То и дело не соблюдались и все другие привилегии реестрового казачества.
Учреждая реестровое казачье войско, польское правительство намеревалось при его помощи прежде всего подавлять «своеволие» на Украине. Реестровцы обязаны были, согласно универсалу Стефана Батория от 1578 г., «всех непокорных усмирять, ловить и уничтожать как врагов короны». Казаки должны были принести присягу на верность королю и Речи Посполитой. За службу универсал обещал реестровцам считаться с ними как «с заслуженными людьми». Реестру передавался во владение г. Трахтемиров (на правом берегу Днепра, недалеко от Канева) со старинным Зарубским монастырем. В городе должен был разместиться арсенал реестра, а в монастыре — госпиталь для раненых и престарелых казаков. Наконец, реестру дали несколько пушек, королевское знамя и литавры. Таким образом, реестровое войско, поделенное на сотни и десятки, было расширено и размещено на определенной территории. Как видно из списка реестровцев 1581 г., большинство их происходило с Киевщины и Волыни.
Реестровое войско, обязанное нести службу в южных районах Поднепровья, стало официально называться то Низовым, то Запорожским. Название Запорожское войско окончательно закрепилось за реестровцами приблизительно с конца XVI в., когда они по распоряжению польского правительства отбывали сторожевую службу за Днепровскими порогами и держали там постоянный гарнизон. Вольное же казачество за порогами стали со временем называть Запорожским войском низовым.
Реестр в Речи Посполитой был войском и одновременно своеобразным сословием, с определенными, только ему присущими чертами. Кроме того, реестровое войско занимало отдельную территорию и пользовалось самоуправлением, т. е. имело ограниченную автономию.
Социальный состав реестра. По своему социальному положению часть казаков до вступления в реестр принадлежала к числу старостинских и магнатских служебников. Вступали в реестр и шляхтичи. Яков Собеский, например, такими словами характеризовал национальный и социальный состав реестра: «Почти все они выводят свое начало из Руси… Все они исповедуют православную веру, употребляют один русский (украинский. — Ред.) язык; они отреклись от прежних фамилий и приняли простонародные прозвища, хотя некоторые и принадлежали раньше к знатным родам». В реестр входили разные как по сословной принадлежности (шляхтичи и нешляхтичи), так и по имущественному положению казаки; верхушка реестра состояла из старшины и богатого рядового казачества. Старшина, происходившая по преимуществу из среды мелкой украинской шляхты, и богатые рядовые казаки, в числе которых также были шляхтичи, владела слободами, хуторами, разными промыслами, водяными мельницами, корчмами.
Типичным представителем богатого рядового казачества реестрового войска можно считать Чигиринского мещанина Тишка Волевача. В 1600 г. он составил завещание, из которого видно, что в урочище Чути, близ Чигирина, ему принадлежала пасека и 12 «байрачков» с пахотной землей и сенокосами, хутора с «быдлом (крупным рогатым скотом) и овцами», а также два табуна лошадей. В Мотронине у Волевича тоже были пасека, сенокосы и пахотное поле, купленное еще его дедом, а в урочище Березовце — хутор, крупный рогатый скот, овцы и два табуна лошадей. Кроме того, Волевая имел при р. Цыбульнике 8 «байрачков» с пахотным полем и сенокосами и, наконец, в урочище Калактаевом еще одно пахотное поле и сенокосы.
Такое хозяйство давало Волевачу крупный доход. Он оставил сыновьям 2 тыс. коп грошей (в XVII в. копа, или 60 литовских грошей, равнялась 75 польским грошам или 50 русским копейкам) наличными, а жене велел взыскать 1062 копы долга (к завещанию приложен список должников). В доме и амбарах Волевача было полно всякого добра. В завещании упоминается 50 бочек меда, 6 «янчарок» (ружей) под серебром, 15 простых ружей, женская одежда из дорогой дамасской ткани, «позлоцистые пояса», серебряные чарки и другое имущество.
Волевач, таким образом, занимался хлебопашеством, скотоводством, коневодством, пчеловодством. Сбывая продукцию своего хозяйства на рынке, он накопил значительные денежные средства, которые отдавал в рост. Подобные хозяйства не могли существовать без применения чужого труда. Как видно из письма казака Максима Михайловича Ивану Волевачу, сыну Тишка, большое угодье при р. Цыбульнике было куплено Волевачами «с поселением людей», т. е. с сельцом зависимых людей, которые, вероятно, жили на этой земле на льготных условиях, исполняя в пользу землевладельца разные повинности.
Старшина и богатое рядовое казачество эксплуатировали труд феодально зависимых крестьян. Однако рабочей силы не хватало. В Южном Поднепровье, заселенном реестровым войском, магнатско-шляхетское землевладение не было так развито, как в центре страны. Крестьяне жили тут либо в королевщинах, прежде всего в Каневском, Черкасском и Чигиринском староствах, либо в слободах на временных льготных условиях, преимущественно в старшинских и казацких хозяйствах — «займанщинах». Типичной «займанщиной» нужно считать хутор, а позднее небольшое село Суботов, основанное Михаилом Хмельницким где-то в конце XVI в. В этом крае, близком к Запорожью и очень опасном для жизни из-за беспрерывных нападений татар, где население всегда держало в руках оружие, условия не способствовали развитию крепостничества. Поэтому здесь, кроме крестьян, пользовавшихся временными льготами, богатое казачество эксплуатировало также труд наемных людей.
Известное представление о том, насколько наемный труд проник в хозяйство старшины и богатого казачества, дают данные середины XVII в. Весной 1652 г., во время освободительной войны, на Слободскую Украину переселился Черниговский казацкий полк во главе с полковником И. Дзиковским. В этом полку было 19 старшинских хозяйств, 845 казацких и 20, принадлежавших «пашенным мужикам». Русские пограничные власти, составлявшие списки переселенцев, выделили, в частности, наемных работников («челядников»), а также их хозяев («у кого прислуживают»). Из 19 старшинских хозяйств наемный труд применяло 12 (63 %), а из 845 казацких — 75 (9 %). Челядники (вместе с семьями) распределялись так: восемь старшинских хозяйств имело по одному, два хозяйства — по три, одно — четырех и одно (Дзиковского) — 13 человек. 65 казацких хозяйств имели по одному, восемь — по два, одно — трех и одно — четырех человек.
Таким образом, богатые казацкие хозяйства по степени обеспеченности их наемными работниками принципиально не отличались от старшинских. Эти данные относятся к периоду хозяйственной разрухи, вызванной войной. Кроме того, в полку Дзиковского было много новых казаков, до войны не входивших в реестр. Можно думать, что в 20—40-х годах XVII в. в Южном Поднепровье наемный труд применялся шире, чем у казаков названного полка во время войны.
Для богатого казачества, прежде всего для старшины, использование наемного труда было обычным явлением, в особенности на промыслах. Так, в 1650 г. белгородский воевода Репнин сообщал, что на р. Мерле есть селитряная варница, «а варит на варнице гетманский крамор (эконом. — Ред.) Миско Миргородский, а работников на варнице сто человек литвы (украинцев. — Ред.)[147]. О наймитах в хозяйстве Б. Хмельницкого и других старшин есть упоминания и в иных источниках.
Социальное положение основной массы реестрового казачества, состоявшей из зажиточных хозяев, все время осложнялось. Обязанность отбывать за собственный счет не ограниченную никаким сроком военную службу — выступать в поход с конем, оружием, одеждой, снаряжением, служить за Днепровскими порогами и т. д. — означала, что казак должен был производить денежные затраты, в частности на приобретение оружия, седла и другого снаряжения, иногда коня, соответствующей одежды. Кроме того, казак из-за частых походов должен был перекладывать работу в хозяйстве на другие руки. Все это подрывало экономическое положение казаков.
Существовали и другие обстоятельства, отрицательно сказывавшиеся не только на экономическом, но и правовом положении казаков. На землях вдоль Днепра, которые занимало реестровое войско (они начинались приблизительно выше Трахтемирова и кончались ниже Чигирина), казацкие слободы и хутора находились в непосредственном соседстве с королевскими, магнатскими и шляхетскими имениями, что с самого начала создало напряженные отношения между владельцами имений и массой реестровцев. Право реестровых казаков владеть землей, заниматься промыслами и торговлей, освобождение их от податей и повинностей, выход из-под панской и старостинской юрисдикции, привилегия избирать старшину — все это было притягательной силой для частновладельческих и королевских крестьян. Они отказывались повиноваться своим владельцам и стремились вступить в реестровое войско или стать под его юрисдикцию. Не добившись этого, крестьяне самовольно объявляли себя казаками и таким образом выходили из-под власти своих панов, пополняя массу не признанного правительством казачества. Магнаты, шляхта, старосты, подавляя протест крестьянства, в то же время пытались ликвидировать реестровое казачество, в котором усматривали источник опасности для себя. Они беспрерывно нападали на реестровцев, грабили их, принуждали платить разные подати, отбывать повинности, в том числе барщину. Тщетно польские короли, исходя из своих интересов, пытались «заступиться» за казаков. Так, в письме от 9 апреля 1582 г. Стефан Баторий упрекал «украинных» воевод и старост за то, что те, не считаясь ни с правительством, ни со старшим реестрового войска, бросают казаков в тюрьмы, а после их смерти, даже когда у них остаются наследники, забирают имущество, принуждают казаков платить подати. Король приказывал не притеснять тех казаков, которые получают жалованье от правительства, не вмешиваться в их жизнь, за исключением таких случаев, когда дело идет об убийствах и «гвалтах» (насилии). Однако в Польше — стране со слабой центральной властью — не было силы, которая могла бы сдерживать магнатский произвол. Отношения между казаками, с одной стороны, магнатами и старостинской администрацией — с другой, все более обострялись.
Отрицательно сказывалась на положении основной массы реестрового казачества непоследовательная политика правительства в отношении численности реестра. Во время войн оно призывало вступать в казацкое войско всех желающих, в том числе крестьян частновладельческих и королевских имений, а когда нужда в таких казаках проходила, подавляющую часть их правительство не только исключало из казацких рядов, но и настаивало на возвращении к прежним владельцам. Подобные «выписчики» всегда представляли собой бурлящую массу недовольных.
В то же время и казацкая старшина не упускала случая воспользоваться своей властью над казаками: принуждала к тяжелым работам, присваивала их жалованье, отбирала добычу и т. д. Произвол старшины особенно возрос после поражения крестьянско-казацкого восстания 1637–1638 гг. и принял такие формы, что даже летописец Самовидец — представитель старшинских кругов — считал положение простых казаков нетерпимым.
Все это приводило к упадку хозяйства части казаков. Обедневший казак пытался поправить свое положение путем займа у богачей, в результате чего попадал в долговую кабалу. По мере увеличения численности реестра (в конце XVI в. он насчитывал 1 тыс., а в начале XVII в. — 3 тыс. казаков) возрастало и число реестровцев, которых старшины и правительственные власти пренебрежительно называли «чернью». Казацкие низы часто выступали против реестровой верхушки, стараясь провести на старшинские должности своих кандидатов. Однако удавалось это очень редко, да и то на короткий срок. Когда, например, после смерти (1622) реестрового гетмана Петра Конашевича Сагайдачного казацкая рада избрала на его место, вопреки воле правительства, Олифера Голуба, король писал киевскому бискупу: «Победила, как видим, сильная чернь, не согласившаяся ни с пашей волей, ни с намерениями Речи Посполитой…». Казацкую чернь в ряде вопросов поддерживала значительная часть реестра.
В среде реестровцев происходил процесс дифференциации: меньшая часть богатела и сливалась с реестровой верхушкой, большая — беднела и пополняла ряды черни.
Социальное положение отдельных слоев казачества определяло и позицию, которую каждый из них занимал в конкретной политической ситуации. Казацкая середина, т. е. те казаки, которые занимали место между реестровой верхушкой и чернью, поддерживала то одну, то другую сторону или делила свои симпатии между противоположными лагерями.
Важным фактором, определявшим настроения реестровцев, было то, что над ними всегда висела угроза роспуска или сокращения реестра и, следовательно, закрепощения. Наконец, реестровое казачество, как и народные массы Украины, испытывало на себе всю тяжесть национально-религиозного гнета, резко усилившегося с конца XVI в.
Всем этим и объясняется тот факт, что во время народных восстаний конца XVI — первой половины XVII в. не только казацкие низы, но и среднее казачество переходило на сторону борцов против крепостничества и иноземных угнетателей.
Иную позицию занимала реестровая верхушка — она стояла за сохранение феодальных порядков, выступала против антифеодального движения в стране и вместе с тем стремилась обеспечить себе привилегии, пополнить реестр имущими элементами, расширить его территорию и права, а также ослабить национально-религиозный гнет. Это, однако, была легальная оппозиция польскому правительству, которая всегда (за исключением отдельных ее представителей) шла на соглашение с ним. В то же время известная часть старшины принимала участие в народных восстаниях, но рассматривала их лишь как средство давления на правительство с целью расширения своих привилегий и ослабления национально-религиозного гнета. Когда же народное движение принимало грозный для феодалов характер, старшина шла на компромисс с правительством, удовлетворяясь небольшими уступками.
Участие казачества в народных выступлениях. Усиление в конце XVI в. феодального и национально-религиозного гнета вызвало подъем народного движения. Участились выступления крестьян и горожан, к которым присоединялись «самовольные» и реестровые казаки. В 1585 г. казаки утопили королевского посланца шляхтича Глубоцкого. 16 марта следующего года отряд в составе нескольких сотен казаков и «хлопов порстых», которые «з сел се зобрали», с атаманом Лукьяном Червинским во главе напал на местечко Кодню и соседние польские имения. Участились нападения на имения подольской и белорусской шляхты. В 1590 г. отряды повстанцев под руководством Якова Осовского, Андрея Рогачевского и Федора Поло напали на имение магната Ходкевича в Быховской волости. Начались выступления в городах. Самое крупное из них произошло в 1589–1590 гг. в Белой Церкви против князя Острожского.
Стремясь подавить движение крестьян, казаков и горожан, польский сейм принял в 1590 г. специальное постановление: «Порядок в отношении казаков и Украины». Как название этого постановления, так и его содержание свидетельствуют о том, что активное участие в антифеодальном движении принимали также запорожские казаки. Коронному гетману и его заместителю предписывалось в ближайшее время выступить с коронным войском на Запорожье, изгнать оттуда «самовольных» казаков и поставить гарнизон из реестровцев. Вместе с тем он с помощью двух назначенных сеймом Комиссаров (дозорцев) обязан был строго следить за реестровцами и «самовольными» казаками.
Считая, очевидно, это постановление малодейственным, коронный гетман решил под присягой обязать урядников, в том числе сельских атаманов и войтов, прилагать все усилия к тому, чтобы никто не уходил не только на Запорожье, но даже в степь без письменного разрешения от своего сотника. Тех же, кто прибыл бы из Запорожья для покупки продовольствия или других запасов, а также для продажи чего-либо, велено было немедленно хватать и казнить. Более того, подлежали казня даже те урядники, которые в чем-либо потакали казакам. Для полного разрыва связей населения с Запорожьем универсалом от 25 июля 1590 г. было приказано построить в урочище Кременчуг, недалеко от порогов, крепость и поставить там гарнизон.
Одновременно был реорганизован реестр. С одной стороны, увеличивалась численность реестровцев, с другой — усиливалось давление государства на реестр и ограничивалось его самоуправление. Вводились новые должности — верховного начальника реестра и комиссара. Начальником стал князь Николай Язловецкий, комиссаром — другой магнат — Яков Претвич. Полковниками и сотниками в реестре отныне могли быть лишь шляхтичи. Некоторые старшины получили имения.
В борьбе с «украинским своеволием» король Сигизмунд III возлагал большие надежды на реорганизованное реестровое войско. Однако усиление феодально-крепостнического и национального гнета, социальные противоречия в разнородном по своему составу реестровом войске, рост численности «самовольного» казачества, а также домогательства роспуска реестра со стороны магнатов и шляхты привели к тому, что реестровое казачество не стало послушным орудием политики польского правительства. Во время народных восстаний основная масса реестровцев переходила на сторону восставших.
4. КРЫМСКОЕ ХАНСТВО. УСИЛЕНИЕ АГРЕССИИ ТУРЕЦКО-ТАТАРСКИХ ФЕОДАЛОВ НА ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИЕ ЗЕМЛИ
Развитие феодальных отношений в Крыму. Во второй половине XVI — первой половине XVII в. в общественно-политическом и социально-экономическом развитии Крымского ханства происходили значительные изменения, связанные с завершением в нем процесса феодализации. В Крыму этот процесс имел свои особенности, но суть его была та же, что и в других государствах.
Феодальная верхушка Крымского ханства основным источником своего обогащения считала войны, а вернее грабительские набеги на соседние страны, прежде всего на украинские и русские земли. Доминиканец Э. Дортелли, длительное время проживавший в Крыму, писал, что «властители Татарии имели обыкновение идти воевать дважды в год или по крайней мере хоть один раз, но подобные предприятия следовало бы скорее называть разбоем, чем войной». Грабежи, захват и продажа невольников умножали богатства татарских феодалов. «Они до того обогатились добычею от частых набегов, — писал Мартин Броневский, посланник польского короля Стефана Батария к крымскому хану в 1578 г., — что знатнейшие из них не уступают даже [богатым] туркам».
В процессе постепенного развития Крымского ханства в нем окончательно сложился феодальный общественно-политический строй, сформировалась социальная структура общества.
Феодальная верхушка Крымского ханства состояла из нескольких наиболее именитых родов. Первое место среди них принадлежало роду Гиреев, обладавшему правом на ханский престол. Согласно древнему мусульманскому праву (так называемое чингисово торэ), в Крыму до начала XVII в. сохранялся обычай, по которому наследником хана назначался не его сын или ближайший родственник по генеалогической линии, а старший в роду Гиреев. Но этот принцип часто нарушался из-за открытой борьбы за власть между Гиреями. В 1607 г. хан Гази-Гирей с целью упрочения ханской власти установил новый порядок престолонаследия — от отца к сыну.
Вторым по значению человеком после хана был калга-султан, которому принадлежало право наследования. Калга имел свой двор с администрацией в Акмечети. Третьей фигурой среди высшей феодальной знати Крыма являлся нуреддин-султан (также из династии Гиреев), выполнявший обязанности телохранителя и личного посланца хана. Четвертое место в иерархической лестнице ханства принадлежало ор-бею — наместнику Перекопской бракы, т. е. начальнику перекопских укреплений, являвшихся важнейшим в стратегическом отношении пунктом ханства. Следующими по значению в придворной иерархии считались мать хана, жены и дочери. За ними следовали сераскиры, ведавшие управлением подвластными ханству ногайцами. Далее по придворному рангу шли сыновья хана. Официальными распорядителями и исполнителями воли хана были чиновники ханского двора — аги (более 150 человек), каждый из которых выполнял определенные обязанности.
Экономической основой социально-политической власти феодалов Крымского ханства была уже собственность на землю, закрепившаяся за ними в процессе перехода к оседлости татарского населения. Верховным собственником, владетелем всех земель считался хан. Это нашло отражение даже в поговорке: «Куда ступит копыто ханского коня, то и принадлежит хану». Вместе с тем существовало и личное ханское землевладение. Оно включало соляные озера вместе с улусами, занимавшими прилегающую территорию, леса по течению рек Альма, Кача и Салгир, а также пустующие земли.
Калга владел земельным уделом под названием калгалык. Бывшая родоплеменная знать — беи — сохранила за собой родовые владения — бейлики. Земля в бейликах принадлежала членам бейского рода — мурзам. Кроме того, мурзинское землевладение постоянно расширялось в связи с образованием служилого сословия. В качестве вознаграждения за службу широко практиковались пожалования земель. Со временем эти земли превращались в наследственное владение. Хан раздавал мурзам земли, как правило, со сложившейся уже в основном хозяйственной структурой — с колодцами, пашнями, сенокосами, садами, мельницами, зимовьями и летними пастбищами. Мурзам вменялось в обязанность продолжать заселение полученных земель.
Особой формой собственности на землю в Крымском ханстве было вакуфное (заповедное) землевладение, известное в двух видах: духовного и частного. К вакуфу духовному относились землевладения мечетей, монастырей, училищ, богаделен. Фонд духовных вакуфов был довольно значительным, так как почти каждый хан оставлял после себя вакуф в пользу одного из духовных учреждений. Вакуф частный охранял интересы феодалов. Для сохранения своих земель в целости и передачи их наследнику крымский феодал объявлял их вакуфом, т. е. превращал в неприкосновенные.
Крымские феодалы, предпочитавшие получать легкую наживу в набегах на восточнославянские и другие земли, не проявляли заинтересованности в организации значительного по размерам земледелия. Главной их заботой оставалось скотоводство, особенно разведение лошадей для войска.
Формально хан считался единовластным владыкой в государстве. В действительности Крымское ханство находилось в вассальной зависимости от султанской Турции. Султаны постоянно вмешивались во внутренние дела вассального ханства, нередко по собственному усмотрению назначали и смещали ханов, не нарушая, однако, права династии Гиреев на ханский престол.
Среди вассалов султанской Турции Крымское ханство, обеспечивавшее ей владычество на Черном море, находилось в наиболее привилегированном положении. Непрерывно ведя захватнические войны и постоянно используя как военную силу татарские полчища, турецкое правительство оказывало всестороннюю поддержку Крымскому ханству. Выступление против ханства какой-либо страны рассматривалось султаном как покушение на его собственные интересы. Поэтому военные действия против Крыма неминуемо вели к войне с Турцией — тогда могущественной империей. О привилегированном положении Крымского ханства свидетельствовало и то, что оно имело право на чеканку собственной монеты.
На внутреннюю и внешнюю политику Крымского ханства непосредственное влияние оказывали Карачи — постоянные советники хана, представители влиятельнейших родов Шириных, Вариных, Аргиных, Сиджиутов, Мапсуров, Кипчакских и Яшлавских (Сулешевых). Карачи входили в состав ханского дивана, ведавшего финансами, судом и внешней политикой страны. Без согласия дивана хан пе имел права принимать решения по вопросам государственной политики.
Крупные феодалы — беи и мурзы— играли видную политическую роль в ханстве и в значительной мере ограничивали власть хана. Часто, недовольные верховным владыкой, они создавали оппозицию и обращались к турецкому султану с просьбой назначить по собственному выбору другого хана или утвердить вместо него выдвинутого ими кандидата. Султан и его окружение использовали противоречия между ханами и феодальной верхушкой в своих интересах, свергали одного хана и сажали на его место другого представителя рода Гиреев.
Крымские ханы всячески стремились избавиться от зависимости от беев и мурз. С этой целью в конце XVI в. в противовес феодальной знати в качестве нового служилого дворянства была создана личная охрана хана — ханская гвардия (капы-кулу). Дополнительные расходы на содержание гвардии покрывались введением особого ежегодного налога натурой — 12 тыс. баранов для ханской кухни. В дальнейшем этот налог частично взимали деньгами. Тогда же была установлена новая должность при ханском дворе — капы-агасы, приравнивавшаяся к должности великого визиря в Турции. Характерно, что занимавшие эту должность вознаграждались не земельными пожалованьями, а деньгами.
Крымское ханство не имело регулярного войска. При необходимости привлекалось к участию в походах почти все свободное мужское население страны. Войско собиралось по требованию султана, по приказанию хана и помимо него по воле беев и мурз. Зависимое татарское население к участию в военных походах привлекалось лишь с согласия беев и мурз. Верховным военачальником считался хан. Главнокомандующим всем войском являлся один из беев рода Шириных. Беи и мурзы, стремясь нажиться путем грабежа соседних народов, подымали в поход мужчин, проживавших на их землях, подрывая тем самым и без того слабую экономику ханства. Некоторые мурзы выставляли отряды по 500–600 человек, а Ширинские беи — по 20–30 тыс.
На протяжении второй половины XVI— первой половины XVII в. татарские феодалы систематически совершали грабительские набеги на восточнославянские земли. Как правило, ханы не препятствовали этим набегам, так как феодалы обязаны были отдавать хану сауч — пятую часть захваченной добычи.
Основу татарского войска составляла легкая конница. С ранних лет мальчиков обучали верховой езде, умению владеть луком, саблей, ножом и другим оружием. А кочевая жизнь приучала их к лишениям, невзыскательности в пище, вырабатывала выносливость. Выступая в поход, каждый татарин имел при себе 2–3 коней, а на вооружении саблю, лук, колчан с несколькими десятками стрел, нож, а также кремень, шило и 5–6 сажен кожаных ремней для связывания невольников. В верховой езде татары отличались ловкостью: на полном скаку могли пересаживаться с одного коня на другого. Как правило, татарское войско двигалось без обозов, что обеспечивало ему высокую маневренность. Основной пищей служила конина, частично вареное зерно проса или гречихи.
Татарское войско постоянно ощущало недостаток огнестрельного оружия, особенно пушек. Зачастую в открытых сражениях с регулярными войсками, имевшими на вооружении огнестрельное оружие и одетыми в кольчуги, татары терпели поражения. Поэтому они обычно избегали столкновений с русскими войсками, а, как правило, неожиданно нападали на недостаточно защищенные населенные пункты.
Внешняя политика. Внешняя политика Крымского ханства носила агрессивный характер и была направлена на обогащение путем грабежа, захвата и продажи невольников, а также постоянного вымогательства огромных платежей с соседних государств, заинтересованных в предотвращении татарских набегов на их земли. Феодальная верхушка Крыма использовала дипломатические отношения с другими государствами как источник личного обогащения, постоянно требуя от правительства той или иной страны дани — так называемой казны, или поминок (платежей деньгами, дорогими мехами и пр.). Стремясь предотвратить опустошительные татарские набеги, правительства соседних стран старались поддерживать мирные дипломатические отношения с Крымским ханством, обязательно сопровождавшиеся подношением поминок хану, членам его семьи и приближенным. Внимательно следя за отношениями между другими странами, в частности между Русским государством и шляхетской Польшей, крымские феодалы неоднократно устраивали в ханском дворе своеобразные «аукционы»: кто даст больше поминок — московский князь или польский король, тот и будет иметь своим временным сторонником хана, на некоторое время оградит свою страну от татарских набегов. Так, в годы Ливонской войны, после взятия Полоцка, русское правительство сочло необходимым наладить мирные отношения с Крымским ханством. Но накануне отправки посла в Крым стало известно, что польский король согласился впредь присылать хану поминки в двойном размере и сверх того уплатить поминки, обещанные русским правительством. Такой ценой Польше удалось возобновить союз с Крымом.
Напряженные отношения и войны между Русским государством и Польшей не благоприятствовали объединению сил этих стран против общих врагов — Крымского ханства и султанской Турции. Рост могущества Русского государства, в частности освобождение Поволжья от татарского ига, обеспокоил польского короля. Пытаясь ограничить влияние Русского государства в Европе, королевское правительство стремилось к военно-политическому союзу с Крымом. С этой целью оно систематически отсылало в Бахчисарай большие поминки и подарки, не реагировало на бесконечные нарушения ханом мирных соглашений с Польшей, не принимало мер для защиты порубежных земель, прежде всего украинских, от татарских набегов. Неоднократные попытки со стороны Русского государства заключить союз с Польшей против Крымского ханства (переговоры русских послов с польским королем в 1556, 1558 гг. и с литовским послом в Москве в декабре 1558 — марте 1559 г.) оказывались безрезультатными. Опустошительные турецко-татарские набеги предпринимались в первую очередь на незащищенные украинские земли и не затрагивали основной территории шляхетской Польши и Великого княжества Литовского. Поэтому королевское правительство считало убытки населения Украины от татарских набегов недостаточным основанием для войны против Крымского ханства и султанской Турции.
Система задабривания алчных крымских феодалов не приносила желаемых результатов. Дипломатические переговоры ханский двор вел под знаком своекорыстия и требовал все больших поминок. Переговоры сопровождались унижением и оскорблением послов, нередко издевательством над ними. Крымские правители, принимая дорогие подарки и постоянно требуя их увеличения, продолжали опустошительные набеги на земли соседних стран. «Удивительное и жалости достойное дело, как татары, будучи столь малочисленны и дурно вооружены, заставляют терпеть от себя все соседние народы да силою вымогают от многих государей годовое жалованье, откупы и дани… Платят им жалованье или подарки цезарь немецкий, король польский, семиградские венгры, валахи, молдаване… и горские черкесы», — с возмущением писал Юрий Крижанич, общественно-политический деятель XVII в.
В отношениях с соседними странами Крымское ханство руководствовалось и определенными политическими соображениями. Наиболее сильным противником ханский двор считал Русское государство и поэтому неоднократно вступал в военный союз с Польшей против России. Но по мере усиления Русского государства и под влиянием международной обстановки крымские ханы вынуждены были возобновлять с ним мирные отношения. Дипломатические переговоры между Крымским ханством и Русским государством часто завершались шертными грамотами (от арабского слова «шерт» — соглашение, договор), т. е. подтверждением обещаний, данных ханом русскому царю. Это были односторонние обязательства со стороны ханов, дававшие Русскому государству лишь кратковременную передышку, а хану — богатые подарки деньгами и мехами.
На внешнюю политику Крымского ханства непосредственное влияние оказывали беи, придерживавшиеся различной ориентации. В частности, заметную роль в отношениях между Крымским ханством и Русским государством играл род Сулешовых. На протяжении XVI–XVII вв. его представители часто выступали посредниками в отношениях между этими государствами: давали «шерт» от имени хана и Крымского ханства, принимали участие в посольствах и выполняли функции послов, вели дипломатические переговоры.
Несмотря на то что Крымское ханство постоянно нарушало шертные грамоты и возобновлять их приходилось ценой больших поминок и дорогих подарков, русское правительство принимало эти грамоты, видя в них хоть временное избавление от татарских набегов.
Начало перехода к оседлости. Экономика. Во второй половине XVI— первой половине XVII в. в экономической жизни Крымского ханства произошли значительные изменения, обусловленные переходом большой части его населения к оседлому образу жизни и частичным развитием земледелия. Во второй половине XVI в. кочевой образ жизни населения стал существенным тормозом процесса завершения феодализации Крымского ханства. Кочевание улусов (поселений) являлось значительным препятствием в мобильном сборе татарского войска для грабительских набегов на соседние народы. Кроме того, из-за частых засух и неурожая трав ограничивались возможности развития скотоводства. Поэтому беднейшая часть населения вынуждена была уделять все больше внимания земледелию.
Поделиться книгой: