Ворчание ездового пса-2

Только не спешить.

Дочитал «Жизнь Антона Чехова». Грустно. Не мед у него была жизнь, особенно в последние годы. Может, оттого и пиэсы у него получились такими беспросветными.

Начал перечитывать Шукшина.

Тут поразила меня одна реплика в форумном споре – о дальнейшей судьбе нашего авиапрома. Человек обратил внимание на то, что в Штатах нет МАПа, а есть фирмы, типа Боинга, у которых всё своё: свои НИИ, свои КБ, свои заводы, свои учебные центры. И это у них так испокон веку. То есть, централизация в узком кругу фирмы. А у нас – централизация на государственном уровне если и была – так в условиях же тоталитарного государства. Нынче же все развалилось и пошло по руслу вожделенного рынка, а государство лишь надувает щеки. Попытка создания ОАК привела только к распилу денег.

Нужна централизация. Ну раз нет у нас опыта создания с нуля фирм типа Боинга, надо использовать опыт социалистического планирования и централизации. Кто‑то подал хорошую идею создания Министерства Авиации вообще. То есть: и МАП, и военная, и гражданская авиация вместе. Да только разве наших европеоидов убедишь.

Выбросил из «Графомании» все, что только можно. И теперь эту высосанную вещь сбросил в свой архив, озаглавив ее «Дневник графомана». Надо все‑таки дать Наде просмотреть, хоть по диагонали: ведь прочитать все 13 авторских листов она будет не в силах. А я через несколько дней еще раз пересмотрю и еще безжалостнее вырежу все повторы, мелочевку и дачные эпизоды.

В десятый раз вычитал и выправил «Дневник графомана», выбросил около 50 000 знаков лишнего текста. Надя говорит, что лучше бы это не публиковать, не позориться. Да и я сам не решаюсь пока. Так‑то, со стороны, вроде читателю должно быть интересно: я в этом опусе рассматриваю несколько катастроф, толкую о судьбе авиации… Мои поклонники примут; остальной народ мне как‑то до лампочки. А в общем, на мою репутацию эта скоростная компиляция особо не должна повлиять, тем более что писать больше не собираюсь. Здесь я расставил все точки над i.

Снова и снова вычитываю и режу, режу, режу!

Урезал «Дневник графомана» до приемлемых 417 тысяч. Ну, еще раз пробегусь, найду еще повторы, вырежу, и как только подойдет к 10 авторским листам – выложу.

Дорезал до 395 тысяч знаков. Еще раз пробежался. Ну, с богом: выложил у Мошкова и на Прозе. Дал ссылку Белову. Править абзацы буду потом.

Вот думаю: концовка этих записок графомана оптимистичная, обещающая читателю еще какие‑то опусы в будущем. А я потом наваял всего только продолжение «Таежного пилота». Тянет ли оно на заявленный уровень?

Сел, еще раз бегло пролистал. Ничо так. Сойдет. А дальше писать точно не о чем.

Открыл на Прозе «Дневник графомана», еще раз перечитал. Ну, в общем, впечатление об этом опусе у меня сложилось. Рассуждения о смысле писательской работы соседствуют здесь с рассуждениями о судьбе авиации, перемежаясь углубленным анализом свежих катастроф и морально–этическими сентенциями. Ну а что еще может сказать дед. Да, кроме того, весомое место занимает самореклама – в виде спокойной, подтвержденной цифрами констатации моего достойного места в авиационной литературе.

А то. Сам себя не похвалишь…

Ну, буду не спеша ждать, пока заметят, а потом уж получу порцию обычных упреков в яканье.

Однако я уже не тот робкий дилетант. Идите‑ка вы все.

Дал ссылку Сокерину на полный вариант на Прозе.

На Либ ру меня вчера открыло и захлопнуло 485 человек, сегдня с утра – уже за полсотни. На Прозе поменьше, но тоже заметна активность. На авиа ру восхваления перемежаются откровенным неприятием и осуждением моей гордыни; ну, как и должно быть: шавки лают. Иные вообще не приемлют, им неинтересно. Иные пространно цитируют. Кто‑то откровенно вызывает меня на словесный поединок, аж заходится. Вывесили ролик с Чапаевым: «А ты – ну хто ты такой есть?» Короче, народу развлечение.

Не, ну читайте Хайко, Андриевского, Потемкина, Шишкина, Поправкина, наконец. Мало их, что ли – современных летчиков–писателей о гражданской авиации. Они скромные, не якают.

Я же в этом опусе подбил, так сказать, бабки. Раз я больше ничего не напишу, то пусть они уж, хоть через силу – а примут к сведению ту оценку, которую я сам себе нескромно дал и которую один из читателей не поленился выложить пространной цитатой. И уже поневоле потом будут рассматривать и оценивать все мое творчество через эту призму.

А дожидаться, пока тебя заметят, пока тебя похвалят, пока сложится общественное мнение, пока твои опусы получат официальную литкритику… Бандерлоги ничего этого и не заметят, побегут читать ЖЖ очередного Навального.

В понос же, летящий с вентилятора, я как‑то стараюсь не внюхиваться. Этот запах мне давно привычен. Да оно через недельку вывоняется. Скорее всего, нынешняя летная молодежь, да и молодежь вообще, со мной расплюется. Слишком откровенно я выложил все, что думаю о них и об этом форуме, – чего же мне от них ждать. Ну, останусь на перроне 20 века. Мы не понимаем друг друга, и никогда не поймем. Перелом жизни был слишком резкий.

Жалеть? Вряд ли стоит. А вот писать больше не буду, точно. Ничего лучшего я не сотворю; даже вот этот «Дневник графомана» явственно показал, что планку мне уже не удержать. Ну, тем яснее будет читателю мотив, почему Ершов перестал писать. Все естественно. Посудачат, осудят за непомерную гордыню и забудут. Останутся «Раздумья ездового пса» и «Страх полета». А сиюминутная публицистика не имеет будущего.

Скучно жить на этом свете, господа. Надо переключаться на что‑нибудь помельче, поближе к земле. Отписался.

Март 2005–го – март 2013–го… восемь лет в интернете. И хватит.

На авиа ру пошла вторая страница обсуждения. Начинают прорезаться трезвые голоса. Давние мои зоилы еще полаивают, но тон сбавили.

Все устаканивается. Просто я хорошо подхлестнул аудиторию: читают все мои произведения подряд.

Общее мнение о Ершове осталось прежним. Добавилось понимания. Ну, еще предстоит обсуждение на авсиме; представляю, как вскинутся мои давние неприятели.

Тут же позвонила с работы Надя: она ревниво следит за обсуждением на форуме, за оценками и за почтой. Переживает, что мое имя опять треплют. Ну, мне даже приятно такое ее внимание.

Десять лет назад родились «Раздумья ездового пса». И вот – конец писанины. Десять лет – целая жизнь в литературе. Причем, вживую этого пейсателя Ершова мало кто видел. Я не обивал пороги издательств, не тусовался на токовищах, не общался с собратьями по цеху, не пил с ними в Доме литератора, не заводил нужных связей, не обмывал с друзьями свои литературные успехи в ресторанах, напрочь отметал телевидение. Вся моя литературная жизнь – виртуальная.

Интересно, что бы сказали недоброжелатели, упрекающие сейчас меня в непомерно раздутом эго, самолюбовании, зазнайстве и яканье, – если бы я постоянно тусовался на виду? А так – аскетическая, затворническая жизнь анахорета, где‑то там, в глухой сибирской тайге.

Две жизни мне достались: в небе и в литературе, да еще, считай, третья в деревне на земле. И тому, и другому делу я отдал все свои способности, без остатка, честно. И нигде никто никогда меня не продвигал – везде всего добивался сам и вел себя достойно. Вот – суть моего непомерно раздутого эго и самомнения.

А теперь я ухожу с подмостков. Абсолютно удовлетворен. Честно прошел свой путь.

Нет, ну, перед аудиторией могу немножко и пококетничать: мол, полеты – это да, а писанина – так, хобби, левой ногой, от скуки…

Но на самом деле я сорок пять лет подряд упорно и настойчиво трудился. Чувствовал какой‑то долг, следовал ему неукоснительно. И вот долги все розданы.

У многих ли долгая и однообразная работа на одном месте вызвала острое желание писать? И у многих ли это желание писать так плодотворно подпитывалось положительными эмоциями от долгой и однообразной работы? И многие ли написали так, что не стыдно оставить после себя написанное уходящим поколениям?

Мне – не стыдно.

Снова объявился в СМИ пресловутый КВС Литвинов. Оппозиция использовала его в очередной попытке дискредитировать Путина – вот вам новый пёс, типа Доренки: «Ату Путена, ату!»

Ну, хам. Я его брезгую. Выскочил в Новой газетенке, облаял президента со всех сторон и… и что? Смелый патррриёт. Фу, противно. И тут же – собачий хор болотников.

Мне стыдно за то, что он тоже пилот. Бросил бы тогда свою полетань да и пошел по тропе небезызвестного журнализда Кашина, что ли.

Большинство на форуме в восторге от этого высера. Вернее, большинство из тех, кто взлаял вослед. Тем дальше мне надо держаться от этого сборища школяров. Просто из гигиенических соображений.

Умер Анатолий Чмыхало. С глубоким прискорбием, на 89–м году… Красноярский писатель, он наваял несколько нетленок; я запомнил название одной только книги: «Половодье». Не знаю о чем, не читал. Что‑то историческое, гражданская война в Сибири, Колчак…

Но твердо знаю, что был он важным литературным чиновником в Красноярске и третировал Астафьева, а после смерти и вовсе оклеветал его.

О таких мертвых лучше – ничего.

Ну что ж: 2013 год таки будет ознаменован концом моего творчества. Да особо и не страдаю. Грустно, конечно. Но… уже не быть мне пилотом – я же с этим смирился.

А на Либ ру «Страх полета» уже как три года подряд все на первых местах, и средний балл его все это время держится в пределах 9,0. И по общему подсчету, если брать все мои произведения скопом, – ни у одного из авторов здесь нет среднего балла выше 8,0 – только у меня. Каждый опус – практически выше восьмерки. Каждый! За исключением многострадальной 5–й части Дневников: у нее 5.45.

Поэтому мне и нечего стесняться. И зоилам моим крыть нечем. Они, конечно, умнее всех… а остальные двести тысяч читателей шагают с ними не в ногу. Ну, пусть не двести тысяч – но несколько сот человек поставили же мне высокие оценки.

Я все задумываюсь о роли и значимости всяческих форумов и моем личном отношении к ним.

Если бы меня напрямую об этом спросили, я бы сказал, что форумы как вид общения между культурными людьми изживают себя. Культурные люди ими брезгуют. Виртуальное пространство заполонили рюкзачки, не имеющие понятий об элементарной культуре общения. Да и где б им было той культуре научиться.

Я предпочитаю эпистолярное общение, причем, не в виде СМС, а со стремлением корреспондента уложить мысль в 10–15 строчек лаконичного и емкого текста. Это заставило бы человека работать мозгами. В общении со мной, во всяком случае.

Знать, что авторитетный человек оценивает твою способность к мышлению и общению в письме и может тут же дать тебе, имярек, оценку в ответном письме – это не гавкать на всю улицу из‑за угла, прикрывшись ником.

Но скорее всего, победит вал рюкзачкового мышления. Ну такой вот культурный спад в обществе.

Блоги эти, или как там их, ЖЖ, тоже раздражают. Выкладывается на суд общественности любой мусор головы, причем, без малейшего стеснения, тем более – без самокритического подхода. Вот, мол, люди добрые, – моя душа нараспашку!

Я свои дневники внутри глубоко переживаю. Это мое сокровенное – и далеко не все я осмелился выложить на суд общественности, да и то, после отлеживания в течение многих лет. Я за базар отвечаю. А эти – нет. Бандерлоги, и правда.

Твиттер же в моем понятии – просто примитивное, о 140 знаках, чириканье гомы сапиенса… а по сути – не сапиенса, а существа, едва дотягивающего до примитивного эректуса. Скоро будут общаться исключительно смайликами.

С утра читал материалы по расследованию катастрофы Ту-134 в Петрозаводске летом 2011 г. Дело в том, что следствие закончено и названы стрелочники, допустившие нарушения в сертификации аэродрома.

Я как пилот не вижу здесь никакой связи. Пилотское дело – используюя всю имеющуюся информацию и свой профессионализм, довести самолет до ВПР и принять грамотное решение. В данном случае экипаж не проявил должного профессионализма, и нарушения сертификационных правил стрелочниками ну никак не могли повлиять на неблагоприятное развитие ситуации. Все до этого летали, все справлялись.

Точно так же получилось и в Смоленске, и в Игарке.

Короче, летчики должны уметь летать.

Человек тут прислал мне предложение: он недавно познакомился с престарелым Миттой, хочет через него найти режиссера, желающего снять фильм по повести «Страх полета», просит моего благословения.

А я себе и думаю. Ну, найдется человек, найдется спонсор, поставят фильм… и все изгадят. Нет, повесть явно не кинабельна. Так и напишу ему. А впрочем… пусть пробует. Все ж реклама среди креаклов.

Вечером отремонтировал растрепанный и зачитанный чуть не до дыр том «Мертвых душ»: аккуратно отодрал обложку с изорванными остатками коленкорового корешка, все подклеил изнутри бинтом, потом так же аккуратно вклеил переплет на место, проветрил на балконе от запаха клея, потом лег и с удовольствием вновь начал перечитывать любимого писателя. Какой прелестный русский язык! – я его прямо вкушаю.

Я зачитывался Гоголем в школе; Оксана с детства выросла на этой книге, и Юлька тоже не обошла ее вниманием. Мне книга в детстве досталась уже потертой, с карандашными записями предыдущих читателей на форзацах и цветными пометками в тексте. Я их все оставил: раритет!

А ну‑ка – я четыре раза писал знаковые, этапные сочинения на одну и ту же тему: «Образы помещиков» – по любимой книге, которую чуть не наизусть выучил. Естественно, сочинения были блестящие. Видать, уже тогда какая‑то связь образовалась и протянулась вплоть до «Раздумий ездового пса». Было с кого мне брать пример. А теперь уже мои читатели отмечают «неповторимый ершовский слог». Ну, им виднее.

Вечер. Звонит журналист с какого‑то там канала телевидения: здравствуйте, вот мы тут делаем проект… Короче, какие шаги требовалось бы предпринять, чтобы восстановить авиацию… вот вы, мол, в своих книгах писали…

Я не знаю, какие. И никто не знает. Пусть об этом задумываются молодые и ищут свои пути, а невидимая рука рынка пусть им помогает. А я занимаю позицию стороннего наблюдателя. Мы, старики, тут уже не подмога.

Отшил я его вежливо. Он с горечью поблагодарил… ну, хоть за мои книги – он их таки читал.

Библиотека Мошкова явно решила меня выдавить из раздела «Современная литература». В марте у меня посещаемость была за 2500; в статистике оставили 250. Повычеркнули и по отдельным дням: ни следа не осталось в статистике от сотен посещений в первые дни после появления «Дневника графомана». Короче, кто‑то порылся хорошо. И это – сразу после опубликования крайнего опуса, «Дневника графомана», в котором я прямо ссылаюсь на рейтинги, посещаемость и первые места именно в библиотеке Мошкова. Вот дождусь, как только вычеркнут «Страх полета» из ТОП-40, где он уже несколько лет занимает первое место, сразу снесу всю страницу и больше здесь не появлюсь. Хватает и без Мошкова информации в интернете о моих опусах.

А ты как думал. Здесь вотчина москвичей, о которых ты столь нелестно отозвался, а это ж ядовитые черви. Вот, укусили.

Но они ж думают, что Ершову это больно – как должно быть больно любому графоману, мечтающему о популярности. А мне по фигу. Я слишком уже стар для этого, да и наелся.

А – пошли они подальше. Снес страницу. Завершен этап пребывания на этой тусовке. Спасибо, что дали мне на ней раскрутиться… но играть по вашим правилам не буду.

Сергей, мой крайний корреспондент, таки отправил предложение об экранизации «Страха полета» престарелому Александру Наумовичу Митте. Ну, поглядим. Нужен я тому Митте.

Правда, попутно стал он меня воспитывать: мол, что‑то рановато вы утратили типа жизненную силу. Меня это задело. Но спорить не стал. Ты поживи с мое – поймешь. Сломай в старости всю свою жизнь и с нуля займись новым интересным делом… и догори в нем.

Еще письмо от очередного читателя. Меня он хвалит, о своей несостоявшейся жизни горюет… и что ему скажешь. Тяготят меня такие письма.

Так вот и течет жизнь пенсионера. Но пока бездельем не мучаюсь.

Опубликован отчет МАК по катастрофе Руслана И. Ну, невеселые подробности. Летал он с пассажирами целый день, заправляясь автобензином Б-92, а при его использовании расход топлива в полете возрастает. Топливо заканчивалось; последних пассажиров докатывал уже на соплях; один из них все фотографировал; снимки эти, вплоть до последнего, за несколько секуд до катастрофы, прояснили картину. Двигатель остановился на высоте метров 150, от полной выработки топлива. По закону подлости, поляна, пригодная для вынужденной посадки, оказалась как раз под ними. Разворачиваясь на 180, с неработающим двигателем, вблизи от кромки леса, Руслан превысил крен аж до 81 градуса, передрал ручку и свалился в штопор.

Одной из причин катастрофы назван малый опыт пилота. И, как я понимаю, не столько малый опыт пилотирования, сколько малый опыт предусмотрительности, самоконтроля и принятия решений. Риск не оправдался. Азарт. «Держи козу». Вот так просто.

Открыл отчет и вчиталася подробнее. Особенно заинтересовал меня раздел «Данные о личном составе». И там черным по белому прочитал я следующее.

После окончания школы Руслан учился в Троицком техническом училище ГА, откуда был на третьем курсе отчислен «по собственному желанию». Как‑то устроился (без диплома?) в АТБ Ташкентского ОАО на должность авиатехника (!) по обслуживанию Як-40. Обслуживая Як-40, заочно закончил Егорьевское АТУ ГА в 1991 г., получил диплом техника. Вот и всё, чего он достиг в авиации.

Далее судьба его покрыта мраком. Выныривает он лишь через 20 лет – владельцем какого‑то захудалого пароходства на Волге. Это со средним‑то образованием.

В 2011 году, раздав в аренду свой речной флот, состоящий из рыдванов типа несчастной «Булгарии», он отучился в питерском учебном центре АОН на Як-18Т, получил свидетельство пилота–любителя (о чем сообщил мне в письме). К этому моменту налетал 42 часа, из них 10 самостоятельно.

Комиссия предполагает, что общий налет на самолете СМ-2000П, на котором он и погиб, составил часов 35–50. Итого получается, что человек всего‑то в небе пробыл менее 100 часов – а взялся людей катать по воздуху, организовав вместе с уважаемыми людьми аэроклуб и взяв в аренду просроченный самолет.

И вот теперь передо мной вырисовывается образ шарлатана. Все его намеки про прошлую летную работу, про то, что Ершов напоминает ему его старого командира с Ту-154, про сравнение особенностей пилотирования СМ-200П и Ту-154, про свой налет на Цессне и Л-410, про намерения получить СРL и устроиться на АТR-42, про то, как он вводит в строй курсантов, и т. д. и т. п., вплоть до телефонного звонка мне на дачу с упоминанием о встрече с Медведевым и Путиным, – все это было блефом. Возможно – да скорее всего – брехней было и позиционирование им себя как хозяина пароходной компании – ведь подтверждающих этот статус документов никто ж у него не спрашивал. Человек, может, и положительный в своих намерениях, может, и компанейский, и организатор, и бизнесмен, и товарищ, и свой в доску парень, – но оказался, в общем‑то, мошенником, умеющим втираться в доверие, пускать пыль в глаза и использовать все это в своих интересах. Два курултая–круиза, которые он, используя свои связи в пароходстве, организовал для авиарушников,

видимо, преследовали тоже какую‑то его дальнюю цель. Множество выложенных в сети фотографий его рядом с летчиками–испытателями, другими заметными людьми и т. п., явно из той же оперы.

На авиа ру его, естесссно, причислили к лику магистров. В своем профиле он указал:

Образование – «Высшее».

Компетентность – «Летная и техническая эксплуатация самолета ТУ-154Б-1, Б-2, малая авиация».

О себе: «Закончил училище, работал в УзУГА. После развала СССР, переехал в РФ. По–прежнему считаю, что есть очень большое количество людей, в частности пилотов, поопытнее и поумнее, чем я. Освоенные типы: Як-18Т, Як-40, Ту-154, ДА-20, Сигма-4, СМ-2000. Общий налет около 3000 часов».

И бог его таки наказал. Ведь, косвенно, на его совести много загубленных душ. Я начинаю понимать, каким образом престарелая «Булгария» все еще оставалась на плаву и почему он сдрыснул в кусты аккурат перед ее гибелью. Можно только догадываться и о неисповедимых путях его за 20 лет между работой технарем в Ташкенте и созданием собственного аэроклуба.

Горько и обидно. Все былое мое уважение к Руслану рухнуло под давлением единственного аргумента: дилетант. Личность яркая, но авантюрная. Авиационный Остап Бендер.

Я не стремлюсь теперь, после смерти, очернить человека. Он и хорошего для людей сделал много, но в мелочах был, что называется, Ноздрев, и для красного словца не стеснялся мимоходом приврать, попиариться, и не слабо.

А я‑то купился. Думал же, что благородная мечта восстановиться на летной работе глодала человека долгие годы… попытался как‑то морально помочь «бывшему пилоту Ту-154»… А теперь испытываю ощущение, как будто болтун мне плюнул в душу.

И все, кто с ним работал, наверно в душе плюются. И те, кто тогда решился на круиз на старых теплоходах, теперь содрогаются.

Поэтому, видимо, так мало откликов на годовщину смерти Руслана. И, наверное, царствия небесного ему не видать.

У Францие парламент принял закон о педерастических браках с правом усыновления пидорскими парами приемных детей. Все ж цивилизация… блин – до каких высот! А у нас Путин говорит: я даже не представляю, как бы восприняло такой закон население России… Чечни, к примеру, или Татарстана.

Ничего, вот уйдет нынешний консерватор–президент, изберет наррёд себе какого‑нибудь продвинутого твиттера, айфоню… глядишь – гомикам и кинут кость. Они ж, мол, не виноваты – процент такой в природе есть. И, что характерно, с ростом цивилизации и прогресса, европейского типа, процент этот с каждым годом становится все больше и больше. Видать, сама природа прислушивается к раздолбленному анусу Европы.

Дочитал «Камо грядеши». Несмотря на мои твердые атеистические убеждения, принял роман безоговорочно. Талант есть талант. Читал буквально с увлечением.

И во что превратилась христианская религия нынче? За две тысячи лет человечество стало настолько искушенным… а ему предлагается на сто рядов пережеванная кашица из тех же самых, еще живым Христом проповедуемых истин, которые, будучи откровением для первобытного ума, оказались в те времена способными придать простому человеку стальную твердость убеждений. Тогда была Вера… сейчас профанация и суета. И везде нарастает неприязнь к церкви.

Артур прислал видео: прицепил под хвостом камеру и снял несколько своих посадок. И что же: практически все посадки скоростные, на три точки. Теперь понятен тот его прогрессирующий козел: чуть с опережением на переднюю ногу – и пошла скакать машина по бетону.

Я ему дал несколько советов. Да он и сам видит, что явно не добирает штурвал; теперь хочет продлить этап выдерживания. Ну, пусть работает дальше. Но поразительно, как новые технологии помогают распознать ошибку. Правда, мы в свое время без этого как‑то обходились.