Ворчание ездового пса-2

Но осознание всего этого статично. Это только внутри меня. Живу в своем закрытом мире.

Казалось бы, самые условия для писательской работы. Но ничего внутри не шевелится. Если быть честным перед самим собой, все мои писательские поползновения последних двух лет подпитываются только хвалебными одами некоторых читателей, с пожеланиями, типа аффтар, пеши исчо. Надо сделать волевое усилие и стряхнуть обаяние лести фанатов. Реально я как писатель кончился. Ворчание старика превалирует. И нечего выставлять себя перед публикой.

Теперь я начинаю понимать т. н. творческих людей, вынужденных быть постоянно на виду и испытывающих в старости кризис, подобный моему. А им же надо что‑то говорить на людях, щеки надувать.

Так вот, я на люди вообще не показываюсь, и хоть этой‑то проблемы у меня не возникает. Я просто молчу.

Отдав свои произведения в интернет, на растерзание читателям, я полностью отгородил себя от двусмысленного положения, в котором оказываются современные авторы, мечущиеся между желанием заработать на издании бумажных книг и стремлением обрести дешевую славу в широкой аудитории. В этом плане я прозрачен: берите, читайте, думайте, обсуждайте; а я удаляюсь.

При этом остается вероятность того, что автор, вдохновленный обратной связью, может сотворить еще и еще, и читатель ждет от него продолжения.

Не будет продолжения.

Сижу в уютном уголке, тихонько занимаюсь своим делом и вспоминаю Кайеркан. Вот так же шуршала дождем за окном непогода, экипаж тихо сидел у телевизора в столовой, а я, устроившись в своем крошечном номере напротив, тоже чем‑то рукодельным занимался, и обволакивало такое чувство уюта и покоя: до вылета еще сутки, никуда спешить не надо… и подольше бы…

Ну… вот тебе подольше. Твой вылет будет уже на тот свет; его не проспишь. Сиди же, наслаждайся покоем, слушай песни Круга, вспоминай прошлое. Ты же об этом мечтал.

Вчера, уже поздно вечером, Надя снова позвонила мне на дачу. Меня опять ищет корреспондент «Взгляда»: они хотят получить комментарий по поводу вероятного приема на работу в российские авиакомпании зарубежных пилотов, о чем в последние дни трубят все СМИ.

Я еще шесть лет назад в «Рассказах ездового пса» говорил, что нас возить будут китайские пилоты на Боингах. Идет к тому, и другого выхода, кроме как нанимать варягов, авиакомпании не видят. Государство не успевает заполнить брешь, да и пилотам–выпускникам летных училищ не на чем набираться опыта, а в свете самолетопада последних лет устроиться по блату сразу после училища – и на Боинг – для них проблематично. Поэтому авиационный бизнес усиленно лоббирует думцев на изменение 56–й статьи Воздушного Кодекса. Таково объективное положение дел, и так оно и будет. И через десять лет никто и не вспомнит, что были препоны к работе варягов в России.

Правда, варяги эти сначала будут совкового разлива: имеющие допуски на серьезную технику украинцы, белорусы, казахи, которым, ввиду не слишком резвого развития авиабизнеса на их исторической родине, устроиться летать там пока не светит, а на Россию облизываются. И качество этого товара будет невысоким. Но постепенно начнется взаимопроникновение летной рабсилы, кому где выгодно, и барьер уйдет в небытие. А выпускники летных училищ, начитавшиеся Ездового пса, останутся не у дел. Им, неопытным, будет просто не проткнуться.

Понятно, что это подход отнюдь не государственный. При всех плюсах последних десяти лет путинского правления – авиацию мы таки просрали. И спасение бизнеса, латание прорехи, – теперь видится именно в найме варягов. Хорошо это или плохо, я не берусь оценивать. Это объективный процесс.

А вот заткнуть дыру вместо бывших Ан-2 нечем, и импортная техника не успевает занять место кукурузника. Но я на эту тему уже распространялся.

Объективно все идет к сворачиванию отечественной авиации, как по авиапрому, так и по летному составу. Мы, может, и способны были бы, но авиационная отрасль как никакая другая не стоит на месте, а кто отстал, тот в условиях капиталистической конкуренции уже не догонит. Здесь – как в гонках Формулы-1: напряжение сил предельное, а технологии самые совершенные.

Вот примерно так я и отвечу. Тетя обещала позвонить еще раз.

Если бы меня спросили, что бы делал я лично, окажись у меня в руках власть, я бы задумался. Явственно видно, что огромные средства, миллиарды долларов, вкладываемые в проекты популистского характера, надо бы перенаправить на спасение авиации. По мне так незачем гонять МЧСовский Ил-76 за границу для перевозки одного пострадавшего россиянина. Например: наша парашютистка разбилась в Америке, лежала в коме в госпитале; ее забрали, привезли в Россию на Ил-76, она умерла. Зачем трогали? Популизм чистейшей воды, а миллионы в трубу.

Так вот, взять бы и перераспределить потоки. Уж поднять Ан-2 на крыло – только по строго государственной программе, вне бизнеса, – обошлось бы дешевле, а польза была бы очевидна.

Но я не в теме; может, многого недопонимаю. Поэтому… молчу. Предположение «если бы я был президентом» оставим обсасывать более компетентным специалистам.

Тут еще все дело в том, что законы капиталистического рынка диктуются парадигмой потребительского общества. А некомфортные, романтические порывы, всякие там интересы государства и прочие негламурные штучки в таком обществе – у бизнеса непопулярны.

Прочитал биографию Чехова. Поразился его трудоспособности и мощи душевного запала. Если судить по количеству и по качеству сотворенного им, то это гений. И хотя я на дух не принимаю его драматургию, но рассказы блестящи и бесподобно жизненны. Краткость сестра таланта, и для меня в этом плане Чехов образец. Да многому, очень многому нужно у него учиться. Сейчас так уже не пишут… вырождается писательское племя.

Желание «Взгляда» узнать мое мнение относительно допуска пилотов–экспатов в российские авиакомпании подстегнуло меня к поиску информации.

Пролистал ветку на авиа ру. Почитал ЖЖ Оканя. Вот Денис, пожалуй, глубоко владеет темой.

Состояние дел таково. Авиакомпании, расширяя свою деятельность, набирают новые и новые самолеты, а значит, возник дефицит квалифицированных пилотов. За лизинг надо платить, простой матчасти невыгоден, поэтому наиболее финансово сильные компании переманивают к себе пилотов любой ценой, в основном, поднимая зарплаты. Другие компании пытаются делать то же самое; в гонке выживает сильнейший. Потерять летный состав при таком положении вещей означает путь к банкротству.

Пилоты, почуяв золотую жилу, начинают гнуть пальцы. При малейшем косом взгляде убегают через дорогу в соседнюю компанию. То есть: пилотов такое положение дел развращает.

Объективно это отрицательно сказывается и на уровне квалификации пилотов, и на безопасности полетов. Зачем работать над собой, если и так в месяц за саннорму платят чуть не полмиллиона.

Если раньше нерадивых можно было уволить, то сейчас этого делать категорически нельзя; мало того, берут уж совсем отпетых. А молодых вторых пилотов, едва налетавших положенные 1500 часов, быстренько вводят командирами, ибо текучесть высока именно среди КВС.

И каторга, каторга, переналет, хроническая усталость без выходных, сокращение отпусков… Но с этим пилоты мирятся: за такие бабки…

И вот уже курсанты УВАУ ГА гнут пальцы и торгуются, выбирая себе будущую компанию и выговаривая условия. Оказывается, среди толпы вторых пилотов на летающих ноутбуках кандидатов на ввод в КВС набирается столь мало, что выпускники училищ оказываются самыми подготовленными. Теоретически.

То есть: летные командиры вынуждены работать с неподготовленным контингентом. А так как большинство лиц летно–инструкторского состава – продукт еще совковой закваски, то процветает и совковый подход: блат, равнодушие, коррупция. Отцы–командиры молят бога только о том, чтобы удержаться в кресле. Пробить в этой среде новую, прогрессивную идею – бесполезно.

Денис бился–бился, потом плюнул и ушел на рядовую работу: пилотом–инструктором эскадрильи.

В таких условиях менеджмент видит выход в допуске в авиакомпании пилотов–экспатов из‑за рубежа. Поправка к статье 56 ВК уже обсуждается в кулуарах. Возможно, к Новому году она будет под давлением авиабизнеса пролоббирована и принята Думой.

Так хорошо это или плохо? Ударит ли это по безопасности полетов или улучшит ее состояние? Или это задумано топ–менеджерами, только чтобы прекратить бешеный подъем зарплат? А заодно поднять конкуренцию в летной среде, отсеять неугодных и указать им на очередь за воротами?

Повалит ли валом в Россию поток иностранных пилотов? И каково будет качество этого контингента? Вот вокруг этого и идут споры на форуме.

Я думаю, особых изменений не произойдет. Особого такого потока варягов не будет. Будет струйка. Сначала потекут русскоязычные, ибо вся работа в компании ведется на русском языке. Никто пока не собирается переводить всю документацию внутри компании на инглиш. Кроме того, условия работы в России будут для них привычными, совковыми.

Конечно, молодым вторым пилотам придется подтянуться перед угрозой конкуренции со стороны более подготовленных экспатов. Так что это даже хорошо.

Как пишет Денис, особого скачка в подъеме качественного уровня пилотов не ожидается, только количественный. Несколько сотен варягов быстро растворятся в летной среде, так же вылетывая саннорму, как и все; напряжение, может, временно, чуть упадет. А на следующий год из‑за ротации КВС и приобретения новых воздушных судов вновь понадобятся кандидаты – где ж их набраться. Весь мир испытывает острую нехватку квалифицированных пилотов, поэтому к нам потекут остатки неквалифицированных. Общий уровень безопасности лучше не станет.

Денис видит решение проблемы по повышению профессионального уровня летного состава в привлечении на командно–летные должности высококвалифицированных пилотов–инструкторов из авторитетных мировых авиакомпаний, чтобы они, так сказать, сверху вниз насаждали высокую западную летную культуру.

Да кто ж из порядочных компаний к нам поедет на такие условия работы? Никто. Только неудачники – и то, за налетом, а потом слинять.

Казахи решили проблему дефицита просто: своим пилотам зарплату придержали, а варягам платят вдвое больше. Может, глядя на них, и у наших менеджеров глаза загорелись?

Собственно, вся истерия на форуме и вертится вокруг зарплат.

Что касается принципиального отношения к факту открытия границы для варягов, то я считаю, это объективный процесс, глобализация прогрессирует, и от этого все равно не уйти.

Само же положение вещей, когда пилот в цене и ему платят сотни тысяч в месяц, должно меня, ездового пса, только радовать: как я об этом мечтал еще десять лет назад! Но это тупиковый путь.

Так ведь и путей нормального развития авиации в стране нет. Выпускникам училищ все равно не на чем летать. Законного способа попасть на лайнер – путем последовательного повышения уровня квалификации на все более тяжелых типах самолетов – так и не определено. Уровень безопасности полетов все так же зависит только от личных качеств щенков, брошенных в водоворот, да еще развращенных высокими заработками. Системы безопасности полетов не существует. И т. д.

И весь этот разговор касается только десятка крупных авиакомпаний, базирующихся, в основном, в Москве. Остальная авиация страны тихо гибнет.

Путин тут собирал совещание по развитию региональных отечественных самолетов. Разговор велся терминологией финансистов, мне ничего не понятно; о собственно самолетах практически ни слова. Они не врубаются в то, что мы отстали и не догнать. Они думают, что в России можно наладить выпуск собственных джинсов, не хуже чем у американской фирмы Lee. Но самолет – далеко не джинсы… да и тех мы шить так и не научились.

Вот – готовый ответ тете из «Взгляда».

Тетя из «Взгляда» все‑таки прислала вопросы. Так как у меня практически уже были готовы ответы, я быстро отредактировал текст и отправил ей. Дал перед этим прочитать Наде, она особых ляпов не нашла, хотя и не согласна со мной, что экспатов придется допустить в страну. Впрочем, потом, прочитав интервью, она умолкла: видимо, я все разжевал убедительно. В ответе из редакции было сказано: «все ясно и по делу».

Свалив эту обязаловку, я с чистым сердцем отбываю сегодня на дачу.

У меня рассыпался старый выключатель. Порылся в своих запасах, нашел новехонький, прям супер–пупер, на европейский манер сделанный. Давай же его разбирать, чтобы долезть до нутра. Боже мой! Он состоит из шести или семи деталей, все на защелках, все последовательно, а с чего начинать, непонятно. Повозившись минут двадцать, разобрал агрегат на атомы и стал вновь складывать головоломку. Ну, сложил.

Да уж… без университетского образования сей сабж не осилишь. Русские вещи сделаны проще. А главная часть выключателя, собственно контактная группа, там и там одинаковая. Так зачем было огород городить?

То же самое и розетки. Европейские бздуны обставили их сложными механическими блокировками, чтоб же случайно кто гвоздь туда не сунул и током не ударило. Так с детских же лет учите, что может ударить. Я Оксану как отучил совать пальцы в розетку? Дал ей гвоздь, и она сунула его влажной ручонкой в радиорозетку, там напряжение слабое, вольт 30. Дернуло. Всё. С того момента она всех этих розеток и до сих пор боится.

Надо не столько изобретать спасательные жилеты и содержать службу спасения на воде, сколько учить детей плавать, не бояться воды и уметь спасаться самим.

А все потому, что потребитель может ведь и засудить созидателя. Вот созидатель и выдумывает обтекатели себе на седалище.

Снова открыл «Страх полета» и снова не мог оторваться до самого конца. Я все проверяю свои ощущения временем. Нет, не тускнеют. Я все‑таки написал вещь, которая будет стоять на полках рядом с «Ночным полетом» Сент–Экзюпери.

Все интересуюсь, куда же это пропал блиставший недавно красноречием в СМИ одиозный командир А-320 Литвинов. Он уже было и блог себе завел, где нападал на этот питерский тандем и вызывал власть на дискуссию. Так где же он, бесстрашный борец за правду, всплывший на злобе дня?

А – в жопе. «А через год глядишь – херня…»

Вот такие они, типичные москвичи. Пирогами потянуло со стороны оппозиции – он и кинулся. А теперь умолк. Пропал. Может, цыкнули. И висит в сети его позорный блог, с единственной страницей, которую не вырубить топором. А за базар отвечать надо.

Но ни одна падла в сети не сказала, что вот, мол, Литвинов много о себе понимает; наоборот, либерасты его вознесли на щит.

Аудитория, мать бы ее… А ты, Вася, перед нею бисер рассыпаешь.

Вчера читал в Точке статью о потреблятстве, и там автор привел шокирующий пример воспитания у детишек потребительства, стадности и ирреальности жизни — с младых ногтей.

Старшая группа детсада идет на прогулку после просмотра мультика об этих… телепузиках. На тротуаре открытый люк. И передний мальчик, с криком «бай–бай», точно как те телепузики, бездумно прыгает в люк. А вся остальная группа – за ним! Воспитательница ничего не успела сделать. В результате – у детей несколько переломов; и то, отделались столь легко благодаря свихнутой шее работавшего в люке электрика, принявшего на себя удар.

Они с детства живут в каком‑то полувиртуальном мире. А мы еще удивляемся, по какой причине упал АТR в Тюмени.

Листаю ветки Авиа ру и постоянно зацепляюсь за посты великовозрастных мажоров о внезапно пронзившей «мечте летать»… но только как быть с военным билетом, где правдами и неправдами записаны ограничения, чтобы откосить от армии. Эти офисные бздуны в свое время позаботились о своей заднице, а как запахло реальными сотнями тысяч зарплаты, заметались. Эх… смена. Я «с тревогой и надеждой» вглядывался когда‑то в их лица, открывал им душу… А теперь вижу, что у 99 процентов этих будущих пилотов за благостными лицами скрывается такая гниль души, что выть хочется.

Все большее и большее презрение испытываю к молодежи. Вот хоть убей. Ну нет в ней стержня, кроме жлобского. Таки вырастили потреблятское поколение. Вернее, оно само выросло в безвременье, как живучий сорняк. Культивировать‑то некому.

Познакомился по телефону с умным молодым пилотом: второй пилот А-320 Аэрофлота, сидит в Красноярске на эстафете, хотел бы встретиться; ну, я отговорился отсутствием времени, однако полтора часа пообщались. Интеллигентный, культурный молодой человек питерского розлива. Много интересного он мне рассказал. И впечатление от беседы – бальзам на душу. С такой сменой, кажется мне, еще можно что‑то изменить в авиации.

Отпускаю, отпускаю я вожжи, уже не держусь за мысль о новом рассказе, бог с ним. Отпускаю прочь напряжение надежд и ожиданий. Уже не пойдет.

Это как известный режиссер Андрей Смирнов, автор «Белорусского вокзала». Прославившись в молодости своим действительно выдающимся фильмом, он потом обретался всю жизнь на вторых ролях, а в старости таки решил осуществить свой давний замысел и снял фильм «Жила–была одна баба», о судьбах русского крестьянства на переломе революционной эпохи.

Но возраст‑то его уже за семьдесят… Одно дело было – создавать фильм молодому, 28–летнему мужику, да всего через пятнадцать лет после свежей еще в памяти войны; другое – через почти сто лет после революции, де еще после смены несостоятельного государственного строя, да еще засорив голову интеллигентскими метаниями конца 20–го века, да еще угасая по причине старости. И не получилось. Поезд его ушел.

Так вот, и мне, старому пердуну, успевшему на исходе зрелости накропать кое‑что стоящее и взрывающее моск пацанам, надо остановиться, оглядеться, вслушаться в себя и понять, что лучше уже было. Кеосский обычай применим к творчеству и сейчас.

Мысль записываю, а то упорхнет. Демократия измельчивает людей. Она по определению не нуждается в настоящих, жертвенных лидерах, равно как и в морали.

Жертвенный лидер, окончив срок, уйдет в тишь. Оно ему надо — жертвовать?

На ветке об экспатах, как я понял, тусуются вторые пилоты, которые никак не прорвутся к кормушке. Много обид на то, что блатные, мол, их обходят; гнутся пальцы: и чо – всю жизнь на Ан-2 и Л-410, мне, москвичу (питерцу), в тайге, за 30 тысяч деревянных пластаться?

Да, ребята, тут вам не живая очередь, а объективные данные, которые, в общем, в рамки не уложишь. Отцу–командиру явственно видна разница в классе, а не выразить. И он продвигает достойнейших.

Денис на этой ветке пытается что‑то там им объяснить. Да, в общем, и так понятно: остался один троечный мусор; он и бушует. Девица там еще какая‑то бойкая среди них выступает, питерская, всех поучает, спорит.

Ничего, придут конкуренты – завертитесь.

Ой, не та нынче стала авиация, не та…

Весь вечер вчера перечитывал летные дневники. Чего я все ищу в них? Дык… фальшь. Внюхиваюсь: так ли передал атмосферу, нет ли уж там такого самолюбования, которое может оттолкнуть брезгливого читателя.

Да пошли они все лесом. Я угождать никому не собираюсь. А перечитывать мне просто самому интересно: проживаю свою жизнь снова и снова.

Все равно: никто больше не написал столь подробных и интересных дневников. Я не говорю о летчиках – и наземных‑то людей воспоминания что‑то не особо светятся в сети. Поэтому я спокойно констатирую: написал уникальную вещь, а уж история даст ей оценку.

Как я решился их выложить, как сомневался… это никого не интересует. А по тысяче читателей каждый месяц только на Прозе прибавляется.

Высокопарных слов не надо опасаться, сказал Окуджава. Я их и не опасаюсь. Мой тон высокий. Это – редкость нынче, это непривычно, беспокойно и кукожит что‑то в душах читателей. Иные не выдерживают и срываются на лай; но есть такие, кто нравственно этот тон оценивает и отдает должное автору.

Может, нынешний капитализм кончится, может, наступит феодализм, тоталитаризм там, или вообще монархия. Но высокие мои слова о Храме, созидаемом в душах творцов, останутся на все времена. Я тут ничего нового не сказал. Только напомнил.

Потом скажут: а ведь дед был во многом прав. Да, он себя любил без меры, да, он был хвастун… павлин… но хвастался‑то он своим мастерством, которое постоянно подтверждал действием, и вроде ж тому есть немало свидетелей. Да, он нескромно, а главное, несостоятельно, сказал о себе: вот он я, Ершов! – так и другие о себе то же самое говаривали – и ничо, пипло проглотило. И сказал‑то Ершов о себе громко уже на склоне лет, завершив достойную летную карьеру.

Но павлинов у нас хватает, и все они друг перед дружкой выпендриваются в эпатаже. А Ершов – один такой. Ну ведь так и нет у меня конкурентов, и близко нет, не с кем сравнить. Жалкий шепот: с Галлаем… с Маркушей… Так это все ушло, как ушел Экзюпери, как скурвился Бах. А Ершов – единственный в мире, кто столь глубоко и полно написал о современной, на рубеже веков, гражданской авиации. Всё. Высунулся.

Ну так и сидите, критики, сами себе, скромно, и не высовывайтесь. И пусть змеей заползет к вам в душу ледяной вопрос: «А я? Что в этой жизни сделал я? На что я способен? И кто обо мне вспомнит?»

О Ершове‑то уж, безусловно, вспомнят. Правда, как у нас принято, уже после смерти, лет, эдак, через тридцать.

Как бы его сделать 2013–й годом устойчивого отхода от авиационной и писательской темы. Пора бы перестать этим всем заморачиваться.

Но чем заняться дальше?

Фонд сохранения духовно–нравственной культуры «Покров» почтительно приглашает меня принять участие в презентации 6 ноября в Москве Комплексной целевой программы распространения почитания новомучеников и исповедников российских «Светочи России XX века». Уф.

Наверно ошиблись адресом. Я атеист и новомучениками с исповедниками отнюдь не интересуюсь. Думаю, фонд от этого не будет сильно страдать. Ответил им вежливым отказом.

Читаю пятничные посты на авиа ру и наливаюсь презрением к этому столичному поколению пепси. Оно жадное, завистливое, тупое. Быдло мы вырастили. Ну, это исторически было предопределено. Вот – то поколение, которое пойдет на удобрение следующим… такому же быдлу.

На даче начал перечитывать на украинском повесть «Пегий пес, бегущий берегом моря». Сильная, абсолютная вещь. До слёз. Великий писатель был Айтматов, в одной обойме с Астафьевым и Распутиным. Только вот… кто их читает нынче?

Не повезло этим великим русским писателям: несмотря на все мыслимые и немыслимые почести и звезды от рушащегося государства, достучаться им в безвременье удалось лишь до очень немногих сердец. Астафьев так и умер озлобленным. Он никогда не лез в высоколобые клубы типа «Иссык–Кульского форума», который на старости организовал Айтматов.

Ну, такие философские вещи вечны. И рядом с этой незамысловатой, но до мозга костей пронзающей душу повестью о трагедии семьи нивхов–охотников меркнет великая философская авиационная притча американской цивилизации «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Меркнет.

Я просто смаковал великолепный литературный язык, любовался развитием сюжета и простотой описываемых искренних человеческих чувств. Оторваться не мог. Приехал домой, скачал из интернета и дочитывал на русском; мне ведь все равно, на каком.

Между делом накачал хорошей музыки, записи оркестров 70–х годов: Поль Мориа, Джемс Ласт… такие это расслабляюще–успокаивающие мелодии, великолепные оркестровки… У меня на чердаке валяются эти пластинки, затертые до дыр… а воспроизводить уже не на чем; так я рад, что нашел любимые старые мелодии в цифре.

Независимо от даты Великого Октября, совершенно спонтанно, забилась в мозгу память о впечатляющей народной песне «Узник» («Вперед, друзья, вперед, вперед, вперед!») в исполнении хора. Ну, полез в сеть, нашел текст песни, нашел и хор: имени Пятницкого. Исполнение не очень понравилось: какое‑то прямолинейно–визгливое, что ли. Нет, я слыхал вариант получше.

Ага, вот: Омский народный хор. Две версии. Прослушал – оно! Одна версия более лиричная, другая… более лихая, что ли. Не академическая – именно народная, душевная манера; а уж аккорд… а нюансы… Это по мне. Скачал оба варианта. За душу берет.

И пошли вы в зад со своими суждениями.