Ворчание ездового пса-2

Ворчание ездового пса-2

Вот я нынче внимательно слежу за новостями, интересуюсь и политикой. Ну старик я, это мои интересы теперь. И прихожу к выводу, что та демократия, суть которой нам разъясняли через СМИ либерасты, та выборная демократия равных граждан, которая должна являться идеалом западного общества, – изжила себя. Она превратилась в бизнес. Миром правит не свободное собрание избранных народом граждан, а лобби толстосумов.

Да и свободное собрание свободных граждан в нынешнее время есть лай стаи собак.

И спорт в наше время есть бизнес, управляемый химией. Соревнуются не свободные личности, спортсмены, а тренеры, с аптекарями впридачу: кто первый не попадется на новом допинге.

Появилось новое грозное сообщество: блогосфера. Оно влиятельно, а в будущем, видимо, в нем сконцентрируется вся т. н. общественная жизнь. Я, к счастью, не доживу. А в принципе… плевать мне на них на всех.

Создается партия монархистов, стремящаяся к власти путем продвижения лозунга «восстановление монархии парламентским путем». Ага, щас.

Нынешнее время отличается раздроблением общественного мышления на множество некомпетентных мнений. Нет нынче авторитетов. Любой сопляк лает на тебя из подворотни, прячась под анонимным ником.

Но в результате нет и идей. Стадо быдла, каждый из которых мнит о себе и презирает других.

Это все издержки информационной революции. Оно еще аукнется.

Тема подъема на крыло Ан-2 все расширяется. И с брезгливой тоской вижу я, как много противников этой идеи именно среди молодежи, среди столичного планктона: «Что – на Ан-2 из Чехова в Калязин летать?»

Для них за пределами Московской области России нет.

А ведь движущая сила общества именно молодежь. А значит: идея стариков потерпит фиаско, даже если будет подкреплена государственной волей. Да что нам та воля… тьфу. Разве что появится убежденная Личность, железной рукой проводящая свою волю, ломая хребты несогласным. Как, к примеру, Ататюрк.

Во всяком случае, на арену выходят такие силы, каких я ни понять, ни принять не могу. Все это уже не мое. Механизмы мне непонятны, а старческая мудрость говорит: не лезь туда и даже вообще не высовывайся; твое время прошло, твоя река утекла.

Поэтому 2012 год должен стать для меня годом полного закрытия от СМИ, а также и от наиболее настырных читателей, желающих узнать точку зрения Ершова.

Вася, жизнь ведь интересна и просто так. Дыши и радуйся, впадай в детство, в маразм, в слюнявую восторженность от травки, птички, цветочка. Только не опчественная жись, только не социалка. Наши путя разошлись.

Вот пока еще не решусь прямолинейно, в лоб, отшивать моих электронных корреспондентов. Правда, мне и пишут уже меньше. Думается, на нынешний день рождения и поздравлений получу немного. Народ уже давно учуял, что я прячусь.

А не скучно будет, когда e‑mail заглохнет?

Ну, несколько верных и постоянных корреспондентов у меня всегда останутся; я с ними более–менее откровенен, хотя и сдержан. А массовое отношение ко мне как к собеседнику по болталке уже давно прошло. Все знают, что деда не следует беспокоить по пустякам.

Вот еще бы как‑то разубедить настырных журналюг в том, что я давно уже не эксперт, а простая гнилушка… Я давно не в теме. Мало того: тема мне стала непонятна, противна и отталкивающа. Моя авиация, которой я честно отслужил, кончилась в ХХ веке.

Умер Нил Армстронг. Можно сказать, американский Гагарин. Добившись от жизни исполнения своей заветной мечты, первым ступив на поверхность Луны, отказался от испытания славой, закрылся от общества. За это я его уважаю. Человек ушел непобежденным.

Сегодня порталу Авиа. ру исполнилось 15 лет. Все магистры поздравили сообщество и его основателя Романа Гусарова. Я тоже сказал пару слов. Все‑таки я должен быть благодарен форумянам, тем, старым, за участие в издании «Ездового пса». Без Авиа ру я бы не состоялся как писатель. Жаль только, что все это ушло, выдавленное валом новых людей и новых веяний.

Все идут и идут письма с поздравлениями от благодарных читателей, иные так вообще высокопарно–пафосные… меня все еще за авторитета держат. Ой, надо сворачиваться.

На авиа ру идет обсуждение способов посадки с боковым ветром. Методик предлагается много. Летчик Леха так вообще советует садиться с креном… ну, он‑то из военных. А вообще‑то вижу я, что моя, казалось бы, вдоль и поперек изученная авиация, оказывается, не столь однозначна и прямолинейна. И рекомендации РЛЭ Ту-154, руководящего документа, который был создан в конце 60–х, вовсе не есть абсолютная истина. Я это и тогда интуитивно чувствовал, да только не посмел замахиваться на святое. А уж нынче, оказывается, существует множество равнозначных вариантов, и их апологеты с пеной у рта доказывают именно свою правоту.

Дед, отстал ты от жизни. Боже тебя упаси высовываться со своим авторитетным мнением на люди. Будет смешно. Ты болтлив, одномерен, тупеешь, а апломба ведь не уменьшилось. Уже молчи себе.

Перечитываю записи годичной давности. Тогда я еще оглядывался на отзывы молодежи о писанине старого деда и переживал. А нынче… что вы, ребята! Да пошли‑ка вы подальше с вашими детскими оценками. Ершов как авиационный писатель состоялся на все сто, и никаких сомнений нет. Я уже привык к тому, что стал вроде как классиком. Воспринимаю это со спокойной гордостью и – как так и надо.

Ну и что. Как жил, так и живу, так и умру. А время все расставит.

Вспомнил, о чем хотел написать намедни: про Ё–мобиль Прохорова. Таки пустая болтовня. Обещали начать выпуск их в конце нынешнего года… теперь вот «за срыв сроков» сменили генерального директора, а сроки перенесли аж на 2015 год.

Этот Ё–мобиль был просто политический жест.

Потом Прохорова ткнут носом в несбыточные обещания, а он, как тот Лебедь, без зазрения совести скажет одиозное: «Я лукавил».

Ответил одному самоуверенному молодому человеку: он просит написать пару строк для его супруги, чтобы, мол, убедить ее в пользе скорейшей коррекции глаз и посвящения своей жизни летной работе, а то, мол, жена в штыки. Ну, я обрисовал минусы нынешней летной работы и посоветовал именно это дать ей почитать, да и самому задуматься над перспективой «летающего кошелька–импотента».

А то они все думают, что Ершов с пеной у рта будет биться за каждого желающего усесться за штурвал.

А Ершов уже жалеет, что заманивал пацанов на летную каторгу. Тут отпуска собираются урезать пилотам: мол, раньше они тягали тяжелый штурвал и уставали, а сейчас джойстик – сплошной отдых, вот, мол, сядьте сами за флайт–симулятор… И это говорит в интервью генеральный директор Аэрофлота Савельев. У пилота, мол, в календарный год не вписываются 10 месяцев каторги по 90 часов и еще отпуск 70 дней; придется 10 дней отпуска убрать.

А мальчики мечтают подправить глазки лазером – и вперед, за зарплатой в 300 тысяч.

Перечитывал вчера на даче записи прошлых лет. Вижу, что за последние три года убежденно отошел от общественной жизни. Читаю там и тут: «отказал Первому каналу», «отказал Второму каналу», «отказал РЕН–ТВ», «отказал НТВ», «отказал «Звезде»…» Единственно, наше местное, красноярское телевидение меня обошло вниманием: после того давнего моего интервью каналу «Енисей–регион» предложений больше не было. Ну, во всяком случае, телевидение со мной отношения выяснило; отстали.

С печатными СМИ надо тоже завязывать. Нечего мне им сказать. Ну такой период в авиации, что ничего изменить нельзя; нужен царский указ и кнуты. А у нас либерастия.

В очередной статье о региональной авиации цитируются слова Смирнова: мол, мечты о том, что рынок все расставит в авиации по местам, – не сбылись.

Ага. И я о том же твержу. Нужна твердая и последовательная государственная воля. А прежде – хотя бы понимание.

Распечатал для себя тактико–технические данные проектируемых у нас региональных и малых самолетов; для сравнения добавил данные о современных иномарках аналогичного предназначения. И стало мне грустно. Потенциал наших конструкторов растерян. Проектируются те же совковые чугунные ведра с болтами. А то, что нынче стоит в первых рядах популярных иномарок, создано за бугром еще в 60–е годы, и лучше не придумаешь. И стоят они дешевле наших. И летают уже полвека по всему миру. И возрождать нам 60–летние Ан-2 – мир смешить. Однако и другого пути возродить малую авиацию я не вижу. И не вижу путей даже возрождения Ан-2. Страна совков бьется в тупике дикого капитализма.

Из новейших разработок отметил бы чешский Evector EV-55 Outback. Машинка – уменьшенная копия Л-410, выполняет функции Ан-2, возит от 9 до 14 пассажиров, может эксплуатироваться с грунта. Вот летает ли на лыжах – не знаю.

А в общем, ловить нашему авиапрому нечего. Поэтому Минпромторг заключил договор с чехами на отверточное производство в Ульяновске этих новейших десятиместных Эвекторов, а с Канадой – 19–местных Твин Оттеров, самолетов, которые давно и успешно летают по всему миру. Вот это правильно.

Еще тайно надеюсь, что для Ан-2 закупят этот американский двигатель Хонивелл и таки поднимут их. Это реально, при наличии политической воли. Хотя бы штук 400–500.

Но о великой авиационной державе надо забыть. Ушло. Навсегда. Наш интеллектуальный потенциал утек в бездну.

Читаю материалы, касающиеся конкурентной борьбы мировых авиапроизводителей, ну и наших, со свиным рылом, тож. И лишний раз убеждаюсь: умерла так умерла. Не воскресить нам наш авиапром. Разве что вертолеты еще живут; о самолетах и говорить нечего. Держатся заводы на старых военных наработках 70–х годов: модернизируют Су-27, Ту-22М3, Ил-76 и т. п. В области гражданской авиации, особенно малой, мы не только отстали, а сошли на ступень дилетантов.

Мировая авиация нынче делается из композитов; а композиты – это квинтэссенция суммы современных технологий, применяемых передовыми государствами в создании реального продукта. Россия, как мне кажется, на это уже не способна.

Мировые производители авиадвигателей переходят на редукторные ТРД, позволяющие снизить обороты вентилятора и достичь большего КПД… для русских конструкторов это пока единичные проекты, буксующие при их внедрении именно из‑за несовершенных рыночных отношений и сразу обреченные морально устареть и отстать от мира за тот долгий период, пока эти гипотетические отношения наладятся в России. Да мы и никогда не были лидерами в моторостроении. Многострадальный НК-93 так и не выбрался из родовых схваток.

В результате сравнения весовой отдачи наших разработок с зарубежными аналогами, видно, что в классе самолетов на 10–15 пассажиров, при средних полетных весах 6–8 тонн, отечественные монстры несут по две тонны лишнего железа.

Про отсутствие элементной базы молчу. Да вообще не о чем говорить.

Если меня как эксперта спросят, каковы перспективы, я без зазрения совести отвечу: наш путь – покупать западный ширпотреб и забыть о великой авиационной державе. А все эти ОАК фтоппку.

И автомобилестроение, и авиастроение в нашем Отечестве не канает из‑за отсутствия собственных, современных, технологичных, надежных, ресурсных, недорогих двигателей. Их у нас и не было никогда, и никогда не будет. Современные технологии нам никто не продаст. Отверточная сборка – вот наш путь. Дополнительные рабочие места. И нечего лозунгами разбрасываться. Социализм отбросил нас с накатанной дороги конкурентной экономической борьбы на затратную идеологическую обочину. И нам, на нашей телеге, просто не вырулить на асфальт из‑за несущегося мимо потока современной техники. Проще продать нефть и купить западный товар.

У нас выбора нет. А Запад предлагает нам такой выбор товаров…

Причем, дешевле обойдется купить западное, чем вбухивать деньги в создание своего, да еще через погосянов.

Не, ну отдельные поцреоты из авиапрома пропагандируют, конечно, отечественные разработки, хвалят их, прям как прорыв: к примеру, пресловутый НК-93. Но не может быть в России, отставшей от мира на полвека, никаких прорывов. Провалы – да, как из рога изобилия. Чего уж тут раздувать патриотизм.

А Путин твердит о конкурентной борьбе России на международном рынке. И что же мы можем выставить на прилавок? Суперджет?

Я сравниваю свою бюджетную корейскую КИА Рио с венцом отечественного автомобилестроения – Ладой «Грантой». И тихо бесюся. Венец… херновый. Ото и все.

Зашорились рынком. Не отрегулирует он ничего. Не отстимулирует он никого в ближайшие десять лет. Спасти авиацию могли бы мощные государственные меры, против всех законов рынка. Но на это политической воли нет. Вернее, есть политический расчет, из которого явствует, что… лучше уж пожертвовать авиацией ради идеологии.

Те же самые грабли.

Но главное, что доминирует над всем: Россия вступила на путь стабильной стагнации, украшенной кружавчиками, долженствующими показать миру, что идеологически и мы же не хуже других. А по сути – спокойное угасание этноса, таки по Гумилеву.

Жизнь бушует в столице – недужная, лихорадочная, торгово–посредническая жизнь; ну, еще в десятке городов. А на необъятных просторах России жизнь вяло замирает.

Я вчера по Гуглозему шарился над просторами Чукотки и Якутии, по Яне, Индигирке… Там тысячи километров нежилой тайги. На Индигирке, на пространстве в 1700 верст, стоят пять поселочков типа Усть–Неры, и их нескольким тысячам жителей глубоко плевать на ту Москву. А фотографии зданий с пустыми глазницами только подтверждают, что современная жизнь, искусственно привнесенная Москвой в те забытые богом края, утекает вслед за смывшейся социалистической идеей. Билибино закрывает свою АЭС из‑за резкого оттока жителей на Запад. И т. д.

Авиация, которой я всю жизнь служил, таки пересела на иномарки. Практически 90 процентов. Добьют старые Ан-24 – и все. «Тушек» уже в небе и не видать. Задавили их. Вот тут рынок себя показал и все отрегулировал. Покупают то, что дешевле и практичнее.

Но рынок этот поверхностный, на уровне гастронома, вернее, барахолки. А регулировать глубинные отношения между производителями, поставщиками, инфраструктурой и бизнесом в той Усть–Нере рынок не способен. А в Усть–Неру только самолетом и можно долететь; ну, в навигацию и баржа с товаром подойдет, но это всего месяц–полтора. И кто возьмется за такой транспортный бизнес, даже с дотациями? На фиг надо, сопли морозить. Проще по замерзшей Индигирке пригнать КАМАЗ водки.

Не та у нас страна, чтобы рынок ее отрегулировал. Та же Якутия по площади примерно равна Индии. Но рынок предполагает заселенность территории. В Индии друг на дружке миллиард, а в Усть–Нере живет восемь тысяч глубоко провинциальных якутов; во всей Якутии народу‑то меньше миллиона.

Енисейский район по площади втрое больше Швейцарии, а соотношение населения там и там соответственно 27 тысяч и почти 8 миллионов.

Эвенкия по площади равна Турции; население – 17 тысяч. А в Турции – 75 миллионов.

Десятимиллионной Москве транспортные проблемы Севера видятся только в свете бабла, которое при решении этих проблем можно попилить. По одному Садовому кольцу в день перемещается вдесятеро больше народу, чем за год по всему этому нищему Северу.

Авиация москвичу нужна только для полета на южные моря, и ему глубоко фиолетово, чья иномарка его туда доставит, – лишь бы понадежнее была. А Якутия… это так далеко, что даже Турция кажется где‑то под боком, чуть ли не в Московской области.

А ведь могущество России прирастает Сибирью. Вернее, капитал москвичей прирастает продажей богатств, награбленных в Сибири.

Вечером смотрел по Ютубу ролики о Твин Оттере и других небольших самолетах. Таки хорошая машинка этот канадец: летает и на лыжах, и на поплавках, имеет колеса и для бетона, и для тундры. Впечатляют его взлетно–посадочные характеристики: пожалуй, получше, чем у Ан-2. И работает на керосине.

Ну, и ярким контрастом этому самолету выглядела амфибия Бе-101 Таганрогского завода, эдакий маленький «Буран» в плане, с двумя поршневыми двигателями в хвостовой части. Она лихо зарулила с берега в воду… и чуть не утонула. Крыло лежит на воде… Думаю, как же она разбегаться‑то будет? Да так вот и разбегалась, трясь об воду всей широкой поверхностью крыла… через полкилометра кое‑как выдрала нос, еще через полверсты оторвалась и повисла… Боже мой. Прорыв, бля. Двадцать первый век.

Бериевское КБ уж наплодило монстров. Единственный практически востребованный их самолет – Бе-12, противолодочная амфибия. И то, летчики на ней глохли, сидя между громадными винтами двигателей Аи-20. А хваленый Бе-200 – разовая игрушка для наших продвинутых правителей.

Меня всегда поражало, как наше МЧС реагирует на катастрофы в мире. Пройдет после катастрофы два–три дня, пока все жертвы не упокоятся под обломками, и вот только тогда в порядке братской помощи прибывает наш громадный самолет с грузом одеял, с командой спасателей и собак, срочно высаживает десант на развалины. Походят, поковыряются, найдут несколько трупов, плюнут, развернутся и улетят восвояси. Отметились. И миллиардик в трубу. Правда, будет развернут мобильный надувной госпиталь, в котором русские врачи будут лечить раненых, вовремя спасенных другими командами. Мы ж гуманисты.

Хваленый Бе-200 арригинален, и только. Да, скорость у него, конечно, высокая, он очень быстро примчится на место пожара… и будет над ним красоваться без пользы. Ну не канает он в горах Турции – рабочие скорости не те, маневренность не та. Поэтому весь мир его и не берет, а приобретает дешевый, но практичный СL-215.

С утра иней, волшебный восход солнца сквозь разреженные березы, работа лопатой до пота в теплице. За полчаса управился, взмок; футболка сушится, пью чай.

А на улице бушует золотая осень, ну самый разгар, волшебство русской природы, недоступное изнеженным жителям субтропических краев: там вечная зелень. Они такой красоты сроду не видали, а всласть хватанув мошки или инея, исчесавшись и намерзшись, не поймут главного: несуетности природы, готовящейся отойти ко сну. Посреди такой тихой красоты начинаешь понимать, что такое Вечность.

Ага, думай, думай о вечности… и как пахнут через доски корешки цветов. Подходящее время.

Пишут мне взрослые симмеры, мечтающие стать пилотами. Я их аргументировано отваживаю; задумываются.

Считаю, в пилоты должны идти мальчишки, не обремененные ни семьями, ни образованием, ни работой. Со школьной скамьи – и как в постриг, на всю жизнь. И ждут их в авиации не наслаждения и не романтика, а каторжный труд. Это поколение пилотов должно лечь удобрением под ноги нарождающейся новой российской авиации – бизнесу по перевозке паксов. Потом, лет через пятнадцать, все уравновесится.

А быстренько скорректировать зрение, проскочить через PPL‑CPL, вцепиться в пирог, срубить большие бабки и отвалить целехоньким… не получится. Те времена кончились.

Нынешний гражданский пилот должен понимать, что идет на службу, сродни военной. Им будут помыкать, затыкать дыры, унижать, выжимать из него соки. А удерживать на службе будет не присяга, а нахватанные кредиты, да алименты. Он будет не родину защищать, а свое материальное благополучие.

Нынешние пилоты становятся сутягами, судятся с компаниями, выморщивают утраченную выгоду и т. п. Мне их и жалко, и досадно за них, и слегка я их презираю. Но такова жизнь.

А сами полеты остаются такими же. Работа в воздухе так же требует принятия решений, но в решения эти властно вторгаются экономические и юридические аспекты. И, думается мне, собственно летная, некоторым образом романтическая, привлекательная часть работы тонет и замыливается в ворохе околополетной суеты и тревог бизнеса.

И козе не до секса, когда хозяин с ножом стоит.

Нам вечно тычут в нос пример работы западных пилотов: мол, десятилетиями работают, не жалуются, богато живут и в ус не дуют.

Дык… те пилоты и не нюхали романтики. Какая может быть романтика в обществе, где центы считают с колыбели. Это пилоты–лавочники. Для них романтика – примерно то же, что и русская душа… нечто эдакое… непонятное.

И вы, ребятки, к этому придете. Будете посмеиваться и потихоньку хаять опусы деда Ершова: мол, херня все это, неуместные высокие слова, которые к жизни не приткнешь.

А я ведь жил романтикой. Она была и есть, но вам ее уже не достанется, вы ее притопчете. И за это я вас тихонько жалею.

Я начинал свой путь в святой уверенности, что народ прогрессирует и идет к высотам. А заканчиваю его в убежденности, что общество покатилось по пути тупого труда и скотских, низменных, поверхностных удобств и наслаждений. Одухотворенность этому обществу неведома. И я от него дистанцировался.

Все раздумываю, писать ли дальше, или это уже все. Главное – растворился благородный порыв. Для чего и для кого писать? Для этих прагматиков? Или для утонченных профессиональных графоманов?

Тем более, я и так уже предостаточно написал. И мой интерес к авиации как‑то размылся, затопленный сиюминутными заботами дачника–пенсионера. К рафинированным же интеллектуалам я себя отнести явно не могу… они мне противны. А авиация стала совершенно другой, непонятной и непривлекательной.

А ведь физическая работа потихоньку отходит на задний план, ввиду моих возрастных невозможностей. Чем заниматься? Домино с дедами во дворе отталкивает тупостью существования, на рыбалку нет уже сил, да и водоема под боком нет, чтобы дошкандыбать до него за десять минут.

Неужели так и гнить у компьютера?

Нет, ну ладно, было бы мне за семьдесят, такая постановка вопроса была бы закономерной. Но мне до семидесяти еще целых два года, и ведь этот возраст считается еще зрелым и расцветом сил.

Вот на море нынче прыгал с пирса в воду как молодой… эмоциональный подъем такой был, что ли. А после моря… Надя охает и стонет, я тоже охаю, все тело как побитое, и о расцвете сил нет и речи.

Кризис «зрелого возраста». Уже прошел период седины в бороду, последнего всплеска, когда действительно чувствовал себя еще при здоровье. Теперь наступил этап таяния физической силы и ловкости, когда суставы уже не позволяют телу шиковать, но и болячки пока еще не приковывают к таблеткам или, не дай бог, к одру. Такой вот поздний, осенний, созерцательный период жизни. Но душа все еще никак его не принимает, протестует… а бренное тело не может уже дать ей удовлетворения.

Гляжу на себя в зеркало: пока никакогй физической деградации не вижу. Плотный, гладкий мужчина средних лет, слегка морщинистый, в меру седой, в меру пузатый. Во всяком случае, возраст еще не наложил такого отпечатка усыхания, которым отмечены, к примеру, некоторые известные артисты в старости: скелет лица еще не проступает сквозь кожу. Ну да до их лет мне еще дожить надо.

И ощущения, впечатления все так же остры, как и в молодости. Желания только притупились.

Однако душой я старик. Ну нет поводов для бодрячества, не могу, как тот Лигачев, трубить, что чертовски хочется работать. Наоборот: чертовски не хочется работать; вот так бы лег и лежал, лежал… наблюдая, как истлевают идеалы.

Однако только физический труд меня поддерживает, без всяких идеалов. Мой идеал нынче – хозяйская забота о том куске земли, на котором живу.

Еще поддерживает сознание того, что прожил жизнь не зря, что многое успел, даже то, чего большинству и не снилось. Поддерживает статус писателя… нужный, впрочем, только мне самому. В общем, это сознание того, что я не простой. Мне пока еще важно, что скажут люди.