История дикой планеты

Некоторые полуобезьяны, недовольные своими заготовками, стали повторять ее движения, и саванна наполнилась звуками первой мастерской каменотесов.

— Тебе не кажется, что так мы прививаем им идею бога? — сказал Эол. Анни вернулась к нему:

— Так или иначе, но они все равно найдут его в непонятных явлениях природы. Думаю, что бог-учитель — не самый плохой бог. Они должны через это пройти. Все проходили через непонимание законов природы, через глупость и невежество. Мы же не можем сразу создать свободное общество. Они мыслят еще как примитивные животные, — Анни посмотрела на своих подопечных. — Им надо еще учиться и учиться. Пока только некоторые понимают — зачем это вообще нужно, — она повернулась к Эолу. — Покажи им что-нибудь.

— Что? — Эол пожал плечами.

В голову ничего не лезло. Он смотрел на нее и думал только о подходящем моменте для признания. Может, прямо сейчас?.. Он сделал шаг вперед… еще, но заколебался и опустил глаза. Нет.

— Ну что же ты? Покажи, например, как строить навес от дождя, — Анни отвернулась к своим подопечным.

Навес? Навес от дождя? Мысли у Эола путались. Ему хотелось, чтобы она просто молчала.

— Смотри-смотри, молодец, Гром, умничка! — она побежала к самцу у дерева.

Черный мускулистый гоминид с умным видом держал в руках каменный топор, сделанный по технологии Анни.

«Умничка? Да ну, подумаешь — обычное дело. Анни! Анни, я люблю тебя!» Он чуть не выкрикнул эти слова, но вовремя спохватился. Нет, не сейчас.

Он подошел еще ближе и, заикаясь, сказал:

— Они п-привыкают к-ко мне.

— Эол, у тебя все хорошо?

— Да-да, я просто волнуюсь.

— Чего? Ты никогда не видел первобытных людей?

— Нет-нет. Я… просто…

Земля ушла из-под ног. Перед глазами встал туман. Сейчас!.. Но слова застряли в горле. Эол сглотнул, слова превратились в воду и медленно потекли наружу:

— Я-я… — он подошел вплотную к Анни, — люблю… тебя…

Лицо Анни побелело. Она подалась вперед, взгляд скользнул по лицу Эола и устремился куда-то позади него и… она прыснула от смеха…

Это был удар ниже пояса, да со всего размаха, да тяжелым сапогом. Эол чуть не присел от боли. Его разрывало на части, внутри все кипело, бурлило. Ему казалось, что он раздвоился, вышел из оболочки и смотрит на себя со стороны. На себя сгорбившегося, униженного, отвергнутого — мерзкое зрелище. Эол в мгновение ока переместился в свой кабинет, упал на холодный стол и уставился в звездное небо на потолке. Мысли загустели.

На далекой планете Анни застыла в нелепой позе, готовая для нежных объятий, но… отвергнутая. Ее улыбка стала какой-то диковатой, нервной. А под раскидистым деревом вожак уже настиг молодую самочку и принялся вытворять с ней нечто первобытное, страстное, мокрое и хлюпающее. Он рычал от удовольствия и крепко сжимал молодое тело. Самка еле слышно визжала, но очень активно помогала самцу. Они быстро закончили и разошлись в разные стороны, а Анни все еще стояла неподвижно.

«Что я наделала?.. — думала она. — Надо сейчас же позвонить, объяснить!.. Дура! Какая же я дура!»

— А ты!? — она обратилась к прикрывшему веки, блаженно отдыхающему вожаку. — Не мог подождать немного? Ты как всегда…

Она исчезла. Гоминиды, привыкшие к прощаниям, удивленно рыскали глазами в поисках своего наставника-божества, только вожак оставался равнодушным.

Эол лежал неподвижно. Холод металлического стола уже не чувствовался. Тело словно одеревенело, покрылось тонкой пленкой, отделяющей его от черноты вокруг. Он с удивлением понял, что вокруг полнейшая тьма — вроде эмулятор работал, а звезд не было. Но пространство шевелилось, точнее мрак слегка колыхался, словно бурлил черными пузырями, изредка поблескивающими в тусклом свете. Или ему только казалось это движение. Было относительно спокойно и даже как- то приятно, словно тело покалывало мизерными электрическими зарядами — не причиняющими неудобства, а скорее щекочущими. Но за спиной что-то рождалось. Это что-то приближалось с бешеной скоростью. Оно направлялось именно за Эолом. Оно жаждало поглотить его. Это был тот самый ужас! Страх смерти! Нет, даже не смерти, а мучений… жутких, невероятных мучений. Но Эол знал, что надо не поддаваться ему… Страх накрыл, закружил, понес… но как всегда покорно отступил, встретив холод разума.

Мир вокруг загорелся тусклым свечением. Стало заметно движение ветра, серые пульсирующие облака и живые сгустки. Эол сразу заметил отличия в их поведении, по сравнению с виденными ранее существами — он не сомневался, что это именно живые существа перед ним. Эти выглядели вялыми, точнее не столь импульсивными как предыдущие. Они бурлили медленно, тягуче выплескивая большие пузыри, словно кипела лава, а не вода, как в предыдущих опытах. Существа явно боялись его, и это настраивало их враждебно. В то же время Эол чувствовал, что ему нечего тут делать, что он попал не туда, куда хотел… «Куда хотел? Он разве хотел куда-то попасть?» — подумал ученый. Но чувство, что он сел в автомобиль, вместо похода в ванну, не покидало. Здесь нечего делать, — решил он, и тут же огромное облако, враждебно пузырясь, прыгнуло прямо на него. Эол съежился и выскользнул из-под массивного существа. Мир вокруг пришел в невероятное движение, словно тело неслось сквозь раскаленное пространство. Тошнило.

Эол не успел подумать о длительности полета, как оказался на месте. Это он понял сразу, как увидел сверкающий бурлящий комок тумана в непрерывно вращающемся во всех мыслимых направлениях тягучем ветре. Живой сгусток заметил ученого и отшатнулся. Он боялся его, но не агрессивно, как предыдущие существа, а страхом, граничащим с любопытством — он на мгновение замер, но тут же продолжил кипеть с новой силой, будто видение Эола придало ему энергии. Он медленно подплыл почти вплотную, запустил пульсирующий протуберанец прямо вовнутрь Эола — ему стало неприятно, но он стерпел — было что-то нежное, желанное в этом прикосновении. Сгусток отшатнулся, по нему прошла волна ужаса, он весь забурлил страхом, запрыгал на месте и исчез. Эола охватило отчаяние. Он не понимал причин возникшей печали, но появилось стойкое знание, что его вновь отвергли, причем второй раз за день…

Он будто вынырнул из глубин океана — вокруг светились звезды, металл стола хоть и немного нагрелся, но все равно неприятно холодил спину. Эол сел, отключил эмулятор и уставился в стену. Там мигал пропущенный звонок от Анни. Всего один…

Ученый сполз со стола, машинально сел на стул написать отчет, но не смог выдавить из себя ни строчки. Он просто сидел на стуле и смотрел на серую стену. В какой-то момент стал видеть себя со стороны — бледного, худого, сгорбившегося человека. Он усмехнулся: как все-таки обманчиво наше представление о реальности… «Еще несколько минут назад… Нет. Ничего не было, — думал он. — Я все создал сам. Анни никогда не интересовалась мной. Возможно, ей нравилось со мной просто гулять, или… Все!..

Может, перезвонить ей?.. Зачем? Еще раз услышать отказ!? Извинения? Кончено!..»

Эол резко встал и направился к двери. В уши ударила кошачья музыка.

— Мисси, сделай тише! — заорал он. Визг тотчас прекратился.

— А мне нравилось. Кар-р!.. Эти звуки мне кажутся первобытным общением диких племен на заре цивилизации, — сказал ворон со спинки дивана. — Я тебя давно жду…

— Зачем?

— Что значит «зачем?».

— Зачем ты меня ждешь?

— Поговорить. У нас остался незавершенный разговор, а нет ничего хуже незавершенных дел, в том числе и недосказанный диалог.

— У меня нет настроения, — отрезал Эол, но уселся на свое излюбленное место на диване. — Недосказанный диалог, — тихо добавил он.

— Так вот, кар-р, мы остановились на…

— Карл, мне действительно не хочется сейчас продолжать.

— У тебя что-то случилось? — ворон подвинулся ближе.

— Нет-нет. Все в порядке, просто хочется побыть одному.

— Я вижу, что у тебя что-то произошло. Не хочешь поговорить об этом?

— Нет, извини, Карл.

— И, тем не менее, кр-р, я настоятельно рекомендую продолжить наш прерванный диалог — это отвлечет тебя от негативных мыслей, которые, как я вижу, съедают тебя, и, возможно, после ты глянешь на свою проблему по-иному.

— Карл…

— Итак, мы остановились на вопросе: зачем вам, приматам, необходимо влиять на развитие и зарождение жизни на других планетах? Так?

— Да. Действительно, зачем? — Эол уперся подбородком в кулак.

— Я хотел услышать от тебя ответ, но, видимо, придется самому ответить. Вы играете с историей планет, задаваясь вопросом: как поведет себя жизнь в той или иной ситуации. Так? Ведь давно известен механизм зарождения жизни, как следствие саморазвития вселенной. Изначально вселенная имела простейшую структуру, но по всеобщему закону Развития стала усложняться и расти. Из водорода первых звезд, путем ядерной реакции получился гелий и так далее с последующим формированием всех известных элементов. Следом из остатков умерших звезд собрались планеты. Молекулы объединялись в кластеры, образовывались химические соединения и новые сложные вещества. И все это происходило и происходит без вашего участия. Самоусложнение или движение от простого к сложному — это и есть закон Развития жизни. Кар-р-р! Зачем вы строите то, что само построится и без вас? Зачем плодить жизнь, если она сама прекрасно зарождается где угодно, даже на отдаленных спутниках газовых гигантов, вращающихся вокруг двух солнц? Жизнь — это естественное движение вселенной к усложнению своей структуры и венец ее развития — разум, способный творить новое!..

— А мы и не занимаемся отдаленными спутниками, — Эол поднял голову. — Как раз-таки нас интересуют только планеты, схожие с нашей. Разве это не понятно — мы стараемся взрастить самих себя на других планетах, фактически переселиться туда, расплодиться по вселенной. Ты же понимаешь, что наша планета не вечна…

— Да, но ведь это абсурдно. Жизнь в любой ее форме равноценна…

— Ты сам упоминал закон Развития жизни от водорода и до вершин разума. Вселенная всегда будет стремиться не только к расширению пространства, материи, разнообразия живых организмов, но и к развитию разума до бесконечности. Ведь разум способен сам творить невероятные вещи — а это и есть стремление вселенной к бесконечному усложнению. Мы пытаемся сохранить и расплодить разум.

— Кар-р. А почему вы хотите, чтобы все разумные миры были похожи на ваш?

— Мы этого не хотим, просто это единственный мир с развитым интеллектом, знакомый нам. Если мы когда-нибудь обнаружим проявление разума, значительно превосходящего наше знание о мире, думаю, мы постараемся перенять их знания. Беда в том, что мы часто находим лишь в истории планет вполне развитые цивилизации, уничтоженные своими же технологиями. Теперь мы даже не обращаем внимания на такие канувшие в историю культуры. Интерес может иметь только планета, полностью избавившаяся от оружия. Только у такой планеты есть будущее.

— Кр-кр-кр, — ворон усмехнулся. — Все-таки сейчас вы считаете себя на вершине развития интеллекта?

— Да. Наша планета прошла все стадии формирования, и новейший закон Свободы считается вершиной в развитии. Или это не так?

— Не так! — в комнату вошел Бурый, на удивление чистый. — Не так, хвост-те дери!

Он прыгнул в свое кресло и закурил, нервно раздувая дым по всей комнате.

— Фу! — Эол отвернулся. — Бурый, не дымил бы ты так.

— Мисси, налей выпить! — заорал кот, выпустил облако дыма и медленно процедил сквозь зубы. — В полиции предатели!..

В комнате наступила тишина. Затянувшись, Бурый продолжил:

— Помнишь ту машину у реки? Так вот. Они приезжали на встречу котов с крысами для передачи оружия и инструкций по дестабилизации обстановки в городе. Пророк уже захватывает их и без того пустые головы!

— Ты в этом уверен? — спросил Эол.

Бурый зарычал в ответ. Он уже открыл рот для ругательства, но в комнату вошла Мисси со стаканом в лапах, и он только фыркнул.

— Что такое, котик? — Мисси провела лапой по голове кота. — Расслабься, мур…

— Извини, киска, сейчас я не в настроении. Надо срочно что-то делать. Иначе будет поздно! — Бурый отхлебнул из стакана и пыхнул дымом.

— Мяу… — Мисси отвернулась и, виляя хвостом, вышла из комнаты.

— Пока вы тут треплетесь о космосе, планетах, разуме и всякой человеческой хрени — мир меняется. Прямо сейчас! — Бурый ударил стаканом по столу. Несколько капель упали на гладкую поверхность. — Свобода! Равенство! Отказ от оружия! Одни дробовики-пугачи в руках, не способные убить, а этих гадов давить надо, как блох! Где ракеты, где бомбы!? Где!?

— Зачем бомбы? — спросил Эол.

— Чтобы раз и навсегда уничтожить эту заразу! Покажи выступление Пророка. Сегодняшнее, — Бурый махнул рукой, и на стене появилась лохматая морда.

«Я с глубочайшей скорбью в сердце вынужден признать, что сатана решил действовать: Совет Свободных хочет уничтожить всех псов, крыс и полностью истребить травоядных животных. Вооруженные коты- сатанисты громят наши дома, убивают наших детей. Они хотят, чтобы на планете остались только слуги сатаны: лживые приматы и бессердечные коты. Они хотят погубить всю планету, отдав ее дьяволу. Но мы не позволим злу восторжествовать! С нами бог! Добро должно с оружием в лапах защищать себя! Я призываю всех честных праведных псов, крыс и травоядных стать плечом к плечу для защиты от ложной свободы, навязанной кровожадными приматами! Вот их свобода…»

На стене появилась мертвая рыжая собака. Она лежала на тротуаре опустевшей улицы, рядом с перевернутой детской коляской. Стеклянные глаза смотрели в асфальт, а тоненькая струйка крови стекала по вываленному языку, наполняя черную лужу. К мокрой, грязной шкуре был приколот листок бумаги. На нем большими красными буквами было написано: «Смерть псам, крысам и коровам. Сатана с нами!».

«Бог милосерден, но такое, — продолжал Пророк, — даже он не может простить! Я — посланник Всевышнего, свидетельствую об этом!.. Помолимся, братья!..»

Пес завыл.

— Хватит. Убери это, Бурый, — Эол скривился. — Они там совсем уже с ума сошли? В эту чушь никто не поверит!

— Кр-кр! Интересно будет посмотреть на союз псов, крыс и коров! Как они собираются строить будущее? Крысы будут воровать, как это было всегда, коровы будут работать, а псы присматривать за всем этим? Очень интересное общество. С другой стороны останутся коты и приматы. Охраняемые границы, войны за территорию, армия и вооружение… Не хотел бы я жить в такое время…

— Ты так каркаешь, будто это тебя не коснется, — фыркнул Бурый из облака дыма.

— Я ворон — самое ненужное существо на этой планете. Вороны не занимают ни пищевые, ни территориальные ниши какого бы то ни было разумного существа. Червячка не хотите? Или жучка? Может, в мусоре покопаетесь? Нет? Мы делим кое-что с другими птицами? — возможно, но мы научились жить с ними в мире. Иное дело, что вороны могут просто не нравиться кому-то, как это было на протяжении довольно длительного времени, но я думаю, мы с этим сможем прожить. Мы жили до вас, с вами и будем жить после вас. Вы, люди, слишком сильно отделились от животных, а это им не нравится. Они тоже хотят управлять и влиять на развитие жизни на этой планете, а может, и на жизнь в глубинах космоса… хотя, скорее всего, они скатятся к междоусобицам и вернутся к звериной жизни. Вопрос только в том: останутся ли к тому времени люди?..

— Ты слишком самонадеян. Когда понадобится козел отпущения для новой власти, старайся не попадаться на глаза ее псам, — процедил Бурый.

— Кар-р-р! — ворон насупился. — Надеюсь, до этого не дойдет…

— Ну, хватит уже, — сказал Эол. — Не сгущайте краски. Пророка найдут, и все станет, как было. Тысячелетиями мы сосуществовали рядом в мире и понимании. Закон Свободных — вершина устройства общества! За ним следует уже только личностный рост индивида в интересующих его сферах деятельности. Разве может быть что-то лучше этого?

— Может. И это — власть!.. — фыркнул Бурый. На стене появилась мордочка Мисси:

— Эол, ты, что, не видишь, тебе звонит твоя подружка Анни.

В правом верхнем углу действительно мигала надпись «Звонок. Анни». Эол заерзал на диване:

— Я не буду отвечать.

— Кр-р-р! Вот в чем дело!..

— Ну-ка ответь! Нельзя так поступать с девушкой, пусть даже ты и свинья, — сказала Мисси.

— Эол, — Бурый допил последний глоток. — В любом случае ответь.

— Нет.

— Тебе придется. Или я отвечу за тебя, — кот выпустил порцию дыма. Надпись все еще мигала.

— Ладно. Я… только в кабинете.

— Ну, так давай быстрее! — скомандовал Бурый.

Эол встал: «Что я ей скажу? Извини, я случайно в тебя влюбился?» Он закрыл за собой тяжелую дверь.

— Да. Я слушаю, Анни.

На стене появилась она. Эол не хотел смотреть на нее и пристально разглядывал узоры на столе. Но не видеть ее он не мог. Ему показалось, что Анни стала еще красивее. Это повергло в еще большее уныние. «Как я вообще мог подумать, что такая девушка сможет заинтересоваться мной? Я… А почему нет?» Эта мысль придала ему странную свободу, будто его отпустили щипцы никчемности и ущербности. Он выпрямился и посмотрел ей в глаза. Она улыбалась.

— Эол, ты… неправильно меня понял… Я… хочу быть с тобой…

— Что? — он шагнул вперед, споткнулся и чуть не упал. Она продолжила:

— Я не успела тебе сказать — ты так быстро исчез.

— Я подумал… — у Эола перехватило дыхание, в груди затрепетала крыльями радужная птица счастья и, увидев открытую дверцу клетки, выпорхнула на свободу, — Анни!.. Анни!.. Я боялся услышать «нет». Ты засмеялась… А я… — он рассмеялся. — Анни…

— Прости меня. Я не сдержалась. В это же время за твоей спиной еще один самец объяснялся в любви, и это было так… необычно…